Заберу твою жену

Глава 1

Коваленко Марья

"Заберу твою жену"

Глава 1

- Делайте, что хотите, но девка должна забеременеть! Мужика потом в расход. За его папашей мы отправимся, когда будет наследник.

- С первого раза может не получиться, - мнется тучная тетка в белом халате. – Возможно, нам придется повторять процедуру. И не раз.

- Мне пофиг! Я дал этой дуре три месяца на то, чтобы залететь. Если она за такой срок не смогла попасть к нему в кровать, то пусть теперь терпит.

Мой тюремщик бросает холодный взгляд на девушку в углу комнаты.

Я тоже пытаюсь посмотреть в ее сторону, но вижу лишь силуэт. Похоже, укол, который сделала врачиха, уже подействовал. Я превращаюсь в беспомощный кусок мяса. С браслетами на руках, с веревкой на ногах и с долбанным катетером в вене.

- Пожалуйста, можно, я хотя бы дам ему воды?

Этот голос я знаю. Девчонка. Катя. Ее взяли вместе со мной. Вытянули из дома сразу после свадьбы брата.

- Детка, ты дашь ему гораздо больше, - надсадно смеется тюремщик. – А потом мы будем жить с тобой долго и счастливо.

Урод подходит к девушке. Поправляет повязку на ее ладони. И осторожно гладит по лицу.

- Прошу вас, не надо... – женский голос похож на звон бьющегося стекла.

Я дергаюсь от него. Последний раз пытаюсь освободиться. А уже в следующую секунду перед глазами темнеет, и я отключаюсь.

Пять лет спустя

Конференц-зал благотворительного фонда «Содействие»

Катя

Микрофон обжигает пальцы.

Я с детства боюсь выступать на публике. И как назло уже четвертый год вынуждена почти каждый месяц брать в руки это орудие пыток.

- Новый спонсор вообще собирается приходить?

Пытаюсь взглядом прожечь дыру в конверте на стойке.

У некоторых богачей странные причуды. Кто-то любит, чтобы о нем объявляли как о новом миссии – с детским хором и оркестром. Кто-то посылает вместо себя какую-нибудь знаменитость. А есть такие, как сегодняшний Конверт.

Он готов явиться лично. Обещал собственными ногами взойти на эту сцену. Но до последнего мгновения хранит инкогнито.

Все что у нас есть – запечатанный конверт с суммой и фамилией. Однако вскрыть его можно лишь, когда мистер Щедрость возьмет в руки этот проклятый микрофон.

- С минуты на минуту будет. Об отмене визита никто не сообщал, - жмет плечами Аня, моя помощница.

- О своей непунктуальности он тоже не предупредил.

- Загадочный очень.

- Да. Яйцо в утке. Утка в зайце. Заяц в конверте...

Цокая каблуками, я переминаюсь с ноги на ногу. Дико хочется поскорее закончить с официальной частью и сбежать к сыну. Самой забрать его из садика. Отвезти домой. И устроить ужин на двоих.

Мелочь! Но для меня эта мелочь намного приятнее, чем стоять сейчас перед толпой богачей, сверкая бриллиантами, которые стоят намного больше, чем весь бюджет нашего фонда.

- Все. Больше не могу. Развлеки их чем-нибудь. – Так и не дождавшись почетного гостя, я вручаю Ане микрофон.

- Куда ты?

- Пойду, встречу. Вдруг Конверт заблудился и слоняется сейчас где-нибудь по коридорам.

- Хорошо. Ты это... Катя, в приемную лучше не заглядывай. – Помощница стыдливо опускает глаза в пол.

Это даже смешно. Похоже, все знают, что мой пятидесятилетний муж прямо сейчас трахает в приемной очередную молодую ассистентку, мою сверстницу. И сочувствуют.

- Не буду заглядывать, – успокаиваю ее. – Только найду нам спонсора и закончу представление.

Уверенная, что так и будет, я забираю конверт и сбегаю со сцены. Не оборачиваясь, ныряю за занавес. Несусь в сторону лестницы.

Маршрут привычный настолько, что могу пройти его с закрытыми глазами.

Вначале поворот налево.

Потом спуск на первый этаж.

Затем десять шагов прямо и...

Дальше должен быть поворот направо, но я со всей скорости врезаюсь в каменную мужскую грудь и замираю.

- Извините... – Смотрю на ботинки. Дорогие. Из тонкой кожи. Размер, наверное, сорок пятый.

- Ничего.

От низкого хрипловатого голоса по телу бежит холодок.

- Вы...

Хочу сказать «на презентацию», но мой взгляд поднимается выше – скользит по дорогому костюму, белоснежному воротнику рубашки, по квадратному подбородку с небольшой эротичной ямочкой...

Слова застревают в горле.

- Герман? – Сердце падает в пятки.

Я отшатываюсь к стене как от призрака.

- Вы ошиблись. – Зеленые глаза прошивают меня насквозь.

- Это ты?

Мне, наверное, нужно к врачам. К психиатру и к окулисту. Мужчина лишь отдаленно похож на Германа Боровского. Такой же мощный, высокий, красивый. Такой же породистый – с волевым профилем, четко очерченными губами и морщинками в уголках глаз.

Он подобие, но не Герман.

- Я... – Незнакомец забирает из моих рук конверт. Не спрашивая разрешения, вскрывает его. И передает мне карточку.

На ней имя, фамилия и цифры.

- Глеб Аристархов, - читаю я вслух.

Ничего общего...

Однако глупая штука за ребрами упрямо утверждает, что это ложь.

Глава 2

Глава 2

Катя

Всю презентацию я не свожу взгляда с нашего нового спонсора. Пытаюсь найти хоть какую-нибудь зацепку, объясняющую мою безумную веру в то, что это Герман.

Я подмечаю то, как он хмурится – сдержанно, будто ничто не способно его удивить.

Ловлю редкие улыбки. В своей радости он тоже скуп – улыбается лишь губами, а глаза при этом остаются холодными.

Слушаю голос – с бархатной хрипотцой, словно простуженный.

Пристально слежу за жестами.

Мой Герман был экономным и в чувствах, и в движениях. Он был равнодушен к рукопожатиям. Никогда никого не обнимал. Наш единственный поцелуй больше напоминал прикосновение к иконе – такой же целомудренный и короткий.

Германа невозможно было прочесть, а все эмоции держались под железным замком.

Не мужчина, а тайник.

К сожалению, Аристархов другой даже в этом. Все его мысли закрыты, но при этом он позволяет себе редкие прикосновения к другим людям – жмет руку организатору сегодняшней встречи, целует морщинистую ладонь его жены, хлопает по плечу одного из первых наших спонсоров – отошедшего от дел пожилого банкира.

Он будто специально ломает мой мозг своей схожестью и разницей.

Вынуждает нарушить заведенный протокол – приковывает к себе все мое внимание на бесконечно долгий час до окончания вечера.

- А он хорош. Кобель высшего класса. Поджарый, высокий, мордастый, - мечтательно ахает Аня.

Она трижды была замужем. Все три раза по большой любви, так что считает себя заслуженным экспертом в мужчинах.

- Ничего особенного, - сама не знаю, зачем вру. - Просто умудрился не отрастить к сорока спасательный круг вокруг талии.

Я насильно заставляю себя отвернуться от Аристархова. Скоро можно ехать домой. Лучше подумать о сыне и ужине.

- А вот в штанах он наверняка отрастил что надо, - тихонько присвистывает моя помощница. – Не удивлюсь, если там настоящий питон.

- Кхм... Аня, он вообще-то здесь не ширинкой торгует, а деньги жертвует. На больных детей!

- Ну и что? Если мужик богатый и щедрый, это не значит, что он монах. Этот точно трахается как демон. Помяни мое слово!

- Вряд ли мне нужна эта информация.

- Тебе да... – сникает Аня. – Твой Мансуров хуже цербера. Сам на презентацию не пришел, зато соглядатая своего отправил.

Она взглядом указывает в дальний угол на неприметного мужчину в сером костюме. Насколько я помню, его зовут Вадим. Это мой новый «хвост» или, как говорит муж – «нянька».

- Бухгалтерия тебе случайно не рассказывала ничего об этом Аристархове? – О муже и его шестерках я даже думать не хочу.

- А как же?! – Круглое лицо Ани расплывается в улыбке.

- И?

- Сорок один год. Не женат. Много лет прожил в Англии. Вернулся на родину месяц назад.

- Негусто.

- Про любовниц, к сожалению, пока узнать не удалось, - жмет узкими плечами помощница.

- Я уже сказала, - обхватываю себя руками. – Не актуально.

- Тебе само собой. А я и четвертый раз замуж сходить не откажусь. Правда... Этот не позовет. У такого, небось, планка выше звезд. Ему только такая, как ты, молодая, тощая и блондинистая, сгодится.

Я пропускаю между ушей весь треп про планку.

- А дети? – почему-то сейчас это кажется важнее. – У него есть дети?

- Никого! Совсем! Бездетный сирота. Хоть бирку вешай «Не бит, не крашен».

Аня в целом не говорит ничего особого, но ее последняя фраза заставляет вздрогнуть.

В памяти, как жуткий кошмар, всплывает момент из прошлого: серый подвальный свет, звуки ударов и глухой хрип.

Как тогда я чувствую беспомощность и цепенящий ужас. Мне страшно за мужчину, которого люблю больше жизни. Страшно за себя, умудрившуюся в девятнадцать лет потерять все на свете.

- Катя, ты что-то побелела, - вырывает меня из воспоминаний Аня. – Может, водички или шампанского?

- Нет... – Я пошатываюсь.

Кажется, пора заканчивать с дурацкой ностальгией и охотой за призраками.

- Давай, я сейчас быстренько сбегаю в бар! Организаторы где-то итальянское игристое раздобыли. Франчакорта! Никакое просекко и рядом не стояло. Тончайшие пузырьки. Аромат – космос. А вкус...

- Спасибо, Аня. Я правда не хочу. Лучше домой поеду. Надо еще сына по дороге забрать. И ужин приготовить.

- Так у вас свой повар. Француз вроде.

Аня добрая и совершенно независтливая, но сейчас слышу в голосе досаду.

- Роберт не любит его высокую кухню. Так что мы с сыном готовим и кушаем сами. А француз кормит мужа.

- Хорошо твой Михаил устроился! – вздыхает Аня.

- Хорошо... – тяну губы в улыбке. - «Только он не мой», - добавляю мысленно и, как примагниченная, снова оборачиваюсь в сторону Аристархова.

- Ого! Вот это взгляд. Он на тебя так смотрит, словно собирается съесть.

Последнюю Анину фразу слышу краем уха. Потом она вроде бы произносит что-то еще. О породе, питоне и подгибающихся коленях. Сует в руки холодный бокал.

Но я даже не замечаю.

Все мое внимание приковано к зеленым глазам, смотрящего на меня мужчины. А память опять мучает... однако теперь уже не кошмаром, а кое-чем погорячее и похлеще. Той самой близостью, стоившей мне свободы и подарившей сына.

Глава 3

Глава 3

Пять лет назад

Тучная докторша с удовольствием сделала бы все по-своему. Она несколько раз просила сразу перейти к процедуре искусственного оплодотворения и поместить меня в ее клинику.

Зная, что свободы мне не видать, я тоже надеялась на ЭКО. Умоляя отпустить в клинику, я стояла на коленях перед Мансуровым. Но мой нынешний муж был непреклонен. Он хотел наследника империи Боровских «зачатого естественным путем».

- Ты же любишь его, - Мансуров смеется мне в лицо. – Не ври только! Я знаю, что течешь от одного вида этого мудака. Вот потрахаетесь хорошенько. Исполнишь мечту. А потом я пущу его в расход.

- Он... Герман любит другую. Он не станет со мной...

Путаясь в словах, я пытаюсь переубедить нашего тюремщика. Однако, кажется, это доставляет ему еще больше удовольствия.

- После коктейля, который подготовила ему наша чудесная Валентина Петровна, Боровский не слезет с тебя до самого утра. – Мансуров сам забирает со стола докторши наполненный шприц и подходит к избитому до бессознательного состояния Герману.

- Молю... он живой человек. Вы не можете с ним так.

Несмотря на весь ужас, я в состоянии волноваться лишь о Германе. Наивная девятнадцатилетняя девчонка, я пока и представить не могу, на что способен пусть и избитый, но все еще сильный мужчина.

- Не хочу, чтобы потом какая-нибудь шестерка совала мне в руки бумажки из клиники или утверждала, что мой сын не настоящий наследник, а донорский материал.

- Об этом никто не узнает. Не будет никаких бумаг, - я с ужасом кошусь на врачиху.

К счастью, та понимает и тут же начинает кивать.

- Нельзя никому доверять! Правда, как дерьмо. Она всегда всплывает.

Мансуров даже не смотрит на меня, делая Герману укол в плечо.

- Прошу. Ведь это ненадежно. А вдруг я не смогу сразу... – слово «забеременеть» застревает где-то в районе ключицы.

- Залетишь, как миленькая. Он тебя сейчас так выдерет, что никогда не забудешь свой первый раз.

Ублюдок шлепает Германа по щекам. Ловит его взгляд. И поворачивается ко мне.

- Нет... – Мне страшно за нас.

- Да, детка! Может потом, будешь сговорчивее, если я решу прийти в твою спальню и воспользоваться своей будущей женой по назначению.

***

О том, что означают его намеки, я узнаю через несколько минут.

Уходя из этой жуткой бетонной комнаты, Мансуров снимает с Германа наручники, освобождает от веревок его ноги и швыряет на пол зеленое стеганое одеяло.

Не представляя, зачем оно, я тут же бросаюсь укрывать одеялом Германа. Но жуткий коктейль врачихи уже начинает свое действие.

- Спрячься от меня! – шепчет он разбитыми в кровь губами.

- Это подвал. Здесь нет окон. Только дверь. Одна. – Я бережно стираю грязь с красивого мужского лица и, не удержавшись, целую в колючую щеку.

- Значит, беги за дверь! – стискивая челюсти, хрипит Герман.

- Она... заперта.

Стараясь не смотреть, как напрягаются мышцы на сильном теле, я поправляю одеяло и тянусь за пластиковой бутылкой с водой.

- Проклятие. Вот урод. - Знакомого мне холодного и сдержанного Боровского как подменили. - Да что б его...

За спиной раздается целая тирада из матерных слов.

Я никогда не слышала, чтобы Герман ругался, однако сейчас он матерится как последний сапожник. С бешеной яростью и каким-то непонятным отчаянием.

- Попей. - Я ставлю бутылку рядом с ногами. – Вода чистая. Мансуров открывал ее при мне.

- Вода мне сейчас не поможет. - Герман ударяет кулаками о пол.

Как заколдованная я пялюсь на кровавые отпечатки от его костяшек. Нервно вздрагиваю.

- А я?.. Я могу помочь?

Наверное, и правда нужно бежать. Биться о дверь. Требовать выпустить. Умолять об ЭКО или выполнить любой другой приказ, какой только потребует Мансуров.

Будь на моем месте другая, она, наверное, так бы и поступила. А я...

- Тебе плохо? – Так и не услышав ответа, подсаживаюсь ближе.

- Мне... – Герман набирает полную грудь воздуха и поднимает голову. – Девочка, я не хочу... – Тяжело сглатывает. – Не хочу делать тебе больно.

- Если тебе станет легче...

Я сама дрожащими руками расстегиваю свою блузку. Сама, поднявшись с пола, снимаю удобные поношенные джинсы.

- Лучше бы ты сбежала. – Трясет головой Герман. – Лучше бы вообще никогда не попадалась на моем пути.

Он косится на хлипкую койку в углу комнаты и, чертыхнувшись, бросает на пол одеяло.

В тусклом свете лампы я успеваю рассмотреть на зеленом полотне маленькие желтые цветочки и каких-то птичек. На миг представляю, что это залитая солнцем поляна, а вокруг не серый бетон, а голубое небо.

А потом Герман притягивает меня к себе.

Всего на секунду прикасается губами к губам. Опаляет дыханием. И, дрожа всем телом, сразу же тянет вниз мои простенькие хлопковые трусы.

- Постараюсь осторожно. Если смогу, - хрипит он, укладывая меня на нашу «поляну».

Уже в следующее мгновение я чувствую, как к моим нежным складкам прикасается что-то горячее и большое.

- Я потерплю. – Надеясь на еще один поцелуй, я тянусь к его губам. И в этот же миг Герман двигает бедрами вперед.

Врывается в меня горячим тараном. Насаживает на свой член, так быстро, что я задыхаюсь от боли.

- А... – коротко вскрикнув, до крови закусываю губу.

К этому невозможно подготовиться.

Это совсем не то, что я представляла в своих наивных девичьих мечтах.

Не спасают ни желание, ни влага.

- Черт, какая же ты тугая.

Герман заставляет меня раздвинуть ноги еще шире. Подхватывает под ягодицы и снова резким толчком натягивает, как перчатку, на каменный член.

- Пожалуйста, не так... - Надеясь выбраться из-под тяжелого мужского тела, я бью ладонями в твердую грудь. – Это слишком...

Пытаюсь свести ноги.

Но Германа уже себя не контролирует.

- Тесная. Потрясающая, - шепчет он, вбиваясь в меня все глубже и глубже. – Прости. Прости. Прости... – хрипит, растягивая широкой головкой мою плоть, и обжигая голодными поцелуями шею, ключицы и грудь.

Глава 4

Глава 4

Как только сажусь в машину, призраки прошлого отступают. Я больше в не сером подвале. Рядом нет ни Германа, ни странного Аристархова. Полная безопасность, если не считать Петра – моего пожилого водителя, телохранителя и еще одной «няньки» по совместительству.

- Давай в детский сад, а потом домой, - прошу Петра.

- Вы что-то рано в этот раз.

В отличие от Вадима и ему подобных Петр не большой фанат моего мужа. Подозреваю, если бы не хорошая зарплата, он ни за что не стал бы работать на Мансурова. Так что и его слова – скорее беспокойство, чем попытка упрекнуть.

- Устала. Терпеть не могу эти шоу. На наряды и шампанское денег уходит больше, чем в итоге поступает на счет детского дома.

- Без нарядов это жлобье не дало бы ни рубля, - хмыкает Петр, выруливая с парковки. – А так и волки довольны, и овцам хоть что-то перепадет.

- Это правда. – Вспоминаю малышей из младшей группы.

Без денег Мансурова и его дружков нам пришлось бы отказаться от трех операций. Для детей это означало бы инвалидность. Но после сегодняшнего вечера и щедрых пожертвований у каждого появится шанс.

- Что-то Вадим отстает, - недовольно ворчит, косясь в зеркало заднего вида, Петр. – Потом опять будет обвинять меня, что якобы мы ушли в отрыв.

- Он уже жаловался? – отвлекаюсь от своих мыслей.

- К нему племянник из Липецка приехал. Работу ищет.

Кажется, я понимаю, на что он намекает.

- Миша ни за что не разрешит, чтобы меня возил кто-то из молодых парней.

- У него такая рожа, что может и разрешить, - невесело тянет Петр. – Мне даже перекреститься захотелось, когда его увидел.

- Проклятие. – Закрываю глаза. – Как же мне все это надоело, - произношу так тихо, чтобы даже водителю не было слышно.

- Ну, может, я и зря вас стращаю. Вряд ли Михаил Петрович решится пугать сына. Захочет меня сменить, посадит за баранку того же Вадима. А племянника оставит в наружке. Будет со стороны приглядывать и хвостом кататься, как сейчас его дядька.

- Я попрошу Мишу, чтобы ничего не менял.

Обещание дается мне с огромным трудом. Мансуров не любит бесплатные просьбы. Когда я о чем-то прошу, то сразу же должна заплатить.

Мелочи вроде задержки в детском доме или внеплановой прогулки с сыном обычно стоят не дороже оральных ласк. Что-то серьезнее приходится отрабатывать в кровати. А помощь для кого-то со стороны... по самой высокой ставке.

От этой мысли из груди вырывается тихий горький стон.

- Не надо, Катерина Васильевна. Вадик вас не обидит. А я найду что-нибудь. Отставных военных любят и в охране, и в гараже. Без работы не останусь.

- Я все же поговорю.

За последние два года Миша как с цепи сорвался. Сменил всех, кто мне хоть немного нравился. Его стараниями наша охрана и прислуга напоминает цирк уродцев, а повар – придворного отравителя.

Это совсем не та обстановка, в какой нужно растить ребенка. К сожалению, ни мне, ни Роберту не приходится выбирать.

- Ну вот, приехали, - объявляет Петр, стоит нам свернуть на парковку детского сада.

Задумавшись, я пропустила почти всю дорогу. Зато сейчас оживаю.

Сбросив ненавистные туфли, надеваю удобные балетки. Накидываю на платье удобный жакет и выбегаю на улицу.

***

Елизавета Игоревна, воспитатель средней группы встречает меня с широкой улыбкой. Учитывая астрономическую стоимость сада, так, наверное, и нужно. Но мне все же кажется, что она искренна.

- Роберт сегодня всех удивил, - гладя сына по голове, объявляет она.

- Ты сосчитал до ста? – присаживаюсь на корточки рядом со своим красивым мальчиком.

- Да. На английском, - важно отвечает Роберт.

- Для четырехлетнего ребенка – это феноменально! – ахает Елизавета Игоревна. – Я, конечно, встречала детей, которым хорошо даются языки или счет, но чтобы в таком раннем возрасте и все вместе... Он поразительно умный мальчик.

В ответ так и хочется сказать, что это гены, однако я сдерживаю себя. Миша к своим пятидесяти хорошо освоил лишь один язык – матерный. А мой айкью и близко не дотягивает до айкью настоящего отца сына.

- Думаю, Роберту очень повезло с садиком. – Такой вариант точно устроит всех и не оставит после себя вопросов.

- А нам с таким малышом, - возвращает комплимент Елизавета Игоревна, и я наконец могу увести своего мальчика переодеваться.

- Мама, а мы сейчас сразу домой или сможем где-то погулять? – надевая ботиночки, с надеждой уточняет Роберт.

- Я сегодня пораньше освободилась, так что поедем в парк.

Помогаю ему надеть курточку и застегиваю молнию.

- И ты купишь мне мороженое?

Для любого другого ребенка такое лакомство, наверное, обыденность. К сожалению, мой малыш не балован даже подобными мелочами.

Михаил на дух не переносит детскую еду. Его воротит от вида сладостей. Он терпеть не может яркие книжки для малышей. А милые детские игрушки кажутся ему слабостью родителей, ерундой, которая может испортить ребенка и сделать его слишком мягким.

- Куплю. Если это останется нашим секретом, - заговорщицки шепчу на ухо.

- Тогда придется купить и дяде Вадиму. Иначе он расскажет обо всем папе.

От того, какую логическую цепочку выстроил мой малыш, волосы становятся дыбом. Это точно не мой мозг и не моя продуманность.

- Хорошо. Сделаем его своим сообщником, - подмигиваю Роберту.

Беру его за руку, чтобы вместе выйти из сада. И вдруг лопатками чувствую чужой пристальный взгляд.

________________
И кто это у нас так внимательно смотрит?

Глава 5

Глава 5

Мои ноги врастают в пол. Я еще не вижу человека, который смотрит на меня, но уже догадываюсь, кто это.

Как такое возможно? У меня нет объяснения. Возможно интуиция, развившаяся за последние пять лет до животного чутья. Возможно, дело в смотрящем. Это тот самый редкий представитель человеческого вида, способный сбивать с ног одной своей аурой.

- Здравствуйте! – мой малыш произносит приветствие так четко и спокойно, будто перед ним знакомый.

- Здравствуйте... – Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

Во рту пересыхает. За ребрами занавес.

- Мы уже здоровались.

Аристархов смотрит то на меня, то на мальчика. Взгляд нечитаемый. В жестах ни одной зацепки. Утес-великан.

«Ночевала тучка золотая на груди...» - вспоминается классика, и я тут же себя одергиваю.

- Не знала, что у вас тоже есть ребенок.

Даже не верится, что любопытная бухгалтерия фонда могла проморгать такой факт. Обычно они знают все обо всех, как КГБ.

- Нет. Я здесь не за ребенком.

Аристархов поворачивается к двери средней группы. И тут же к нему навстречу выбегает наша воспитательница.

- Глеб, ты уже пришел! – Елизавета Игоревна виснет на широких плечах Аристархова и, лишь заметив нас, стыдливо прячет ладони.

Сцена настолько мощно выбивает меня из колеи, что приходится буквально насильно брать себя в руки.

- Извините... – хриплю я как после удара под дых. – Роберт, пойдем. Не будем мешать.

Тяну сына к выходу. И от шока чуть не впечатываюсь в стену.

На улице думать получается лучше. Стараясь выкинуть из головы дурацкую встречу, я демонстративно медленно веду Роберта мимо машины Вадима. Устраиваю сына на детском сиденье. И прошу Петра отвезти нас в парк.

Это именно то, о чем я мечтала последний час. Но от прежней радости почему-то не осталось и следа. По ощущениям, она словно сжалась в упругий колючий комок и изнутри распирает грудную клетку.

***

Прогулка с сыном как всегда, приводит меня в чувства. Вместе с Петром и Робертом мы кушаем ароматное малиновое мороженое. Отпускаем в небо воздушные шарики. И скармливаем местным голубям хрустящий багет из ближайшей пекарни.

Петр смотрит на все это с улыбкой. И даже бегает за вторым багетом.

Вадим наблюдает с равнодушием и частенько отворачивается, словно не хочет быть свидетелем наших шалостей.

Как бы то ни было я благодарна обоим.

Уже по опыту знаю, что никто из них не доложит мужу. Никто не станет трепаться с прислугой о моем «неправильном воспитании наследника». И если кто-то случайно нас заметит, они утрясут этот вопрос, не поднимая шума.

По дороге домой Роберт уже сладко зевает, потому я быстро разогреваю ему приготовленные заранее тефтели с пюре. С удовольствием наблюдаю, как сын съедает все до последнего кусочка. И веду его мыться.

Когда Роберт засыпает, вместе с ним проваливается в лечебную дрему и какая-то часть меня.

Сил хватает только на то, чтобы добраться до кухни и приготовить себе легкий салат.

- Опять питаешься всякой травой! Желудок посадить хочешь? – ворчит Надежда, наша горничная и моя домашняя «нянька».

В отличие от Вадима она обо всем докладывает Мише, так что с ней я не любезничаю.

- Ничего тяжелого на ночь не хочется. Вредно. – Кошусь на ее необъятную талию.

- Вредно быть стервой, - не остается в долгу Надежда. – А еще держать мужа на голодном пайке.

- Мы как-нибудь обойдемся без вашей свечки у нашей кровати.

- Двадцать четыре года, сына родила, а ума не нажила. – Закатывает глаза горничная.

- Умных у нас и так слишком много. Я, пожалуй, останусь красивой.

Смотрю на свое отражение в зеркальной дверце холодильника. Кажется, про красоту я загнула.

Когда-то, возможно, что-то милое во мне и было, но сейчас не осталось и следа. Тощая бледная моль. Мечта какого-нибудь извращенца-модельера. Огромные глаза с серыми кругами вокруг. Маленький нос и такие же маленькие, совсем немодные губы.

Тело такое же непропорциональное. Сплошные линии и никаких приятных женских округлостей. Если бы Миша не заставлял краситься в блонд и ежедневно делать макияж, выглядела бы подростком. Скорее сестренкой Роберта, чем его мамой.

- А толку с этой красоты, когда муж по вечерам с другими развлекается?

Надежде, кажется, сегодня скучно. И она от безделья решила поучить меня жизни.

- То есть он развлекается, а плохая я? – Добавляю к зелени немного вареной курицы и жмурюсь от удовольствия.

- Жена не памятник, чтобы смотреть было приятно. Жена нужна, чтобы подержаться, радость почувствовать. Жена для здоровья и молодости.

- Ох, как серьезно! Научите доставлять Мише радость? – промокнув губы салфеткой, внимательно наблюдаю за моей «чудесной» собеседницей.

В целом я не удивлюсь, если Миша трахает и ее. Мой муж помешан на здоровье. В стремлении доказать, что еще ого-го, он готов трахать все, что движется. А что не движется... взбодрить и снова трахнуть.

- Жизнь научит, - машет полотенцем Надежда. – Тогда и улыбаться ему начнешь, и дома встречать.

- И тапочки в зубах подносить, - подсказываю я. И, чувствуя, что наелась, оставляю тарелку с недоеденным салатом на столе.

К счастью, Надежде хватает ума не требовать от меня прибрать за собой.

Стиснув зубы, она бросает зелень в контейнер для органических отходов и, потупив глаза, семенит прочь из кухни.

- Трепались о женском? – слышу за спиной голос мужа.

Тут же становится ясно, почему Надежда так быстро убралась отсюда.

- Обсуждали питание.

- Ну-ну... – хмыкает Миша, доставая из холодильника запечатанную бутылку с коричневой бурдой. Очередным витаминным коктейлем для долголетия. Их оптовыми партиями поставляет ему из Алтая тамошний шаман.

- Ты так и не приехал на вечер, - я решаю перевести тему разговора.

- Были дела поважнее, - темнит Миша. – Но мне рассказали, что там было.

Глава 6

Глава 6

Первую секунду кажется, что я ослышалась.

Залезть в штаны?

Трахнуть?

За последние пять лет Миша ни разу не требовал ничего подобного. Для «близкой» работы с партнерами и конкурентами у него есть целое эскорт-агентство с профессионалками высшего класса.

Я видела этих девушек в деле и даже в нашей спальне. Яркие, фигуристые, опытные – они привлекали к себе внимание и мужчин, и женщины.

Я не дотягиваю до них по всем показателям. Единица за покорность. Единица за технику. И ноль за силикон в стратегических местах. Если меня как-то и можно использовать, то лишь в виде фона, на котором эскортницы будут смотреться настоящими звездами.

- Ты сейчас пошутил? – Обхватываю себя руками.

- Я похож на клоуна? – Миша выгибает густую левую бровь.

- Твой коктейль забродил, - забираю у него бутылку. – Не пей больше эту дрянь.

- Дрянь здесь только ты. - Муж замахивается, чтобы ударить, но в последний момент останавливает руку. – Моя маленькая безотказная подстилка.

Он вминает меня своим огромным телом в стену и левой рукой лезет в трусы.

Задержав дыхание, я не двигаюсь. Проклиная всей душой паранойю этого животного, позволяю потрогать и засунуть внутрь указательный палец.

Стандартная проверка. Первое время, когда он только начал устраивать мне такие процедуры, я вырывалась, кричала, пыталась драться. Мне было грязно и стыдно.

Потом, со временем, я научилась терпеть.

«Палец – это не член», «пара секунд в трусах – это не секс» - принялась успокаивать себя, и проверки стали проходить проще.

- Сухая и тугая, - с ухмылкой заявляет Миша, вынимая руку.

- Доволен? - Поправляю платье.

- Говорят, если женщину редко драть, то характер портится. Твой уже полное дерьмо. Надо срочно исправлять.

- Я не буду спать ни с кем из твоих дружков.

- Какая верная женушка! Какое редкое сокровище!

Миша вытирает ладонь о мою грудь и, забрав бутылку, залпом выпивает свою бурду до дна.

- Когда ты забрал меня из дома, уговор был лишь об одном мужчине. О Германе Боровском. Больше никаких услуг.

Я знаю, что для мужа и ему подобных слово дороже золота. Они позволяют себе нарушать любые правила, но всегда исполняют данное слово. Это единственная ценность, какая есть у моего мужа, потому давлю именно на нее.

- Времена поменялись. С Боровскими пора кончать. Старик мешает мне вести дела в Питере, а его приемный младшенький сынок* суёт свой ментовский нос в московские схемы.

- Но они - не я...

У меня есть жуткая догадка. Не хочу ее озвучивать.

- Когда я с ними покончу, наш милый Роберт станет единственным наследником империи старика. Я буду управлять от его имени. А вот ты...

Он по-собачьи поворачивает голову набок. Выжидает.

- Я не стану тебе помехой. Я его мама, - спрятав руки за спиной, сжимаю их в кулаки.

- У моего наследника очень ненадежная мать. Слабое звено.

- Я никогда не предам сына.

- Дура! – выдыхает мне в лицо Миша. – Верность хранят хозяину, а не его щенку! Ты должна ноги мне целовать. Из шкуры вон лезть, чтобы доказать свою преданность.

- Спать с другими, чтобы доказать верность? – Даже звучит абсурдно.

- А какая еще мне от тебя польза? – Жмет плечами муж.

- Я ращу нашего сына и представляю тебя на всех официальных мероприятиях. Чаще всего отдуваюсь за нас обоих. Как сегодня.

- Ишь какая важная! – цокает языком. – Только все это полная хрень. На всех этих шабашах тебя заменят по одному щелчку моих пальцев. Желающие в очередь выстроятся! А что касается сына... Я как-то вырос без мамских сюсюканий. И Роберт вырастет. Может, хоть мужиком станет.

- Ты чудовище...

Я так сильно его ненавижу, что самой страшно от этой черноты на душе.

Он словно колодец с ядом, а я – глупая лягушка, которая барахтается на дне, мечтая выбраться, и все больше пропитывается этой отравой.

- Все для тебя, драгоценная моя.

Миша, наконец, делает шаг назад. Снова выжидает. Наша старая игра – гребаное домино из слов.

- Аристархов... – Решаюсь я. - Почему ты вообще решил, что у меня получится его соблазнить? Думаешь, у него нет женщины?

- Баб у него хватает.

- Вот видишь!

- Но такой, как ты, нет.

- Сомнительный комплимент.

- Ты даже не представляешь, какая у тебя фора перед другими. – В голосе Миши чувствуется непривычная гордость.

Я не знаю, что муж имеет в виду, потому молчу.

- Ты моя жена! – важно поясняет он. – А этот сукин сын решил подобраться к моему фонду.

- Тогда ему проще начать с бухгалтерии. – Ничего не понимаю.

- Если я правильно понял, в ближайшее время Аристархов поселится в твоем детдоме! Вы будете видеться с ним так часто, что рано или поздно ты встанешь перед ним на колени. Раскроешь свой чудесный ротик и выдоишь из этого мудака всю информацию.

Ошарашенная, я даже не знаю, что ответить. Дрожь берет только от одной мысли об Аристархове. Я до сих пор боюсь думать о нем и о его странном сходстве с Германом. А чтобы лечь в кровать...

- Не уверена, что смогу, - вытягиваю из груди с тихим шепотом.

- Однажды ты это уже говорила. - Миша гладит меня по щеке. – Вместе мы справились. Как-нибудь сдюжим и в этот раз.

По одутловатому мужскому лицу кривой трещиной ползет улыбка. А меня от его дикой уверенности, как на адских каруселях швыряет в прошлое. Туда, где я была беззаботной студенткой. Изучала иностранные языки. Мечтала о стажировке за границей, о браке по любви и о детях...

Если бы не служба моего отца, это, наверное, было бы возможным.

Вероятно, я бы даже встретила Германа Боровского. Влюбилась. Разбила себе сердце. Научилась жить без него и без боли.

Когда-нибудь я стала бы счастливой...

Но папа был прокурором.

Принципиальным.

Честным.

Неподкупным.

И однажды раскопал то, о чем нельзя было даже упоминать. Он умудрился добыть компромат на Михаила Мансурова.

Глава 7

Глава 7

Герман

- Глеб, ты сегодня рано, - удивленно произносит Елизавета. – Я пока не освободилась. Еще трех малышей не забрали.

Она так искренне рада меня видеть, что улыбается и хлопает ресницами. А я не могу отвести взгляд от двери, за которой скрылись жена моего врага и мой сын.

- Удалось пораньше освободиться. Был рядом. – Усилием воли заставляю себя расслабить сжатые челюсти.

- Если подождешь минут двадцать, я тоже освобожусь.

Она кивает в сторону скамейки во дворе детского сада. Именно там я обычно жду и смотрю на игры детей... вернее, не всех детей, а одного ребенка. Не слишком бойкого, не слишком активного. Очень замкнутого и смышленого не по годам. Мою маленькую копию.

- Прости. Ждать не смогу. Вечером важная встреча.

Раз Катя забрала Роберта, то и мне нечего здесь делать.

- Так ты приехал сообщить, что на ужин все отменяется? – Елизавета опускает голову и тяжело вздыхает.

Наверное, это такая разновидность профдеформации – дети перенимают привычки своих воспитателей, а те – заражаются манерами воспитуемых.

- На самом деле, мне нужно сказать кое-что еще. Завтра я уезжаю по делам. Далеко и надолго. Прости.

Достаю из кармана прощальный подарок – браслет, который вчера купила моя помощница. Понимаю, что расплачиваться за месяц отношений драгоценностями - это цинизм, только и я не Ромео.

Милая добрая воспитательница детского сада была нужна мне лишь для одной цели. Уж точно не для обогрева в кровати.

- Ты бросаешь меня?

Елизавета даже не смотрит на подарок. На ресницах слезы. Плечи опущены.

- Ты связалась с мудаком. И теперь этот мудак сваливает из твоей жизни. – Сам застегиваю браслет на ее запястье.

- Нет, ты хороший. Я чувствую.

Она снова пытается повиснуть на моих плечах. Но я не позволяю.

- Хорошего ты себе найдешь. Это точно не я.

Делаю первый шаг назад, а Елизавета все еще стоит. Потерянная, как девочка.

- Глеб, умоляю... Почему вдруг? Я тебя в чем-то не устраиваю?

- Можно и так сказать. Больше не устраиваешь.

Быть сволочью не так уж сложно. В этом есть определенное удобство. Не нужно объяснять, что наша интрижка – способ незаметно подобраться к сыну, приучить его к себе. Чтобы потом забрать у фальшивого папаши и аферистки-мамаши.

- Ты все же мудак! – Здоровая психика моей воспитательницы берет верх.

- Наконец, правильная реакция.

- И подонок.

Глаза Елизаветы наполняются слезами. Но это не слезы отчаяния, а слезы злости.

- Я рад, что мы прояснили, кто есть кто.

- Циничный, холодный мерзавец, для которого нет ничего святого, - Елизавету как прорывает. – Для которого другие люди – всего лишь вещи. Захотел, взял. Захотел, выбросил.

- Ты даже не представляешь, насколько это точное описание, - даже хочется аплодировать.

- Аристархов, ты... – Елизавета набирает полные легкие воздуха. Вероятно, сейчас мой психологический портрет станет еще богаче и красочнее.

К сожалению, на разговоры нет ни минуты.

- Продолжай сама. Я заранее под всем подписываюсь.

Глянув на часы, я киваю на прощание. И с чистой совестью сваливаю в закат.

***

В машине, как и договаривались, уже ждет мой помощник – Ювелир. Одет как подросток: теплый пуховик, несмотря на пятнадцать градусов, очки с толстыми линзами и неизменная бейсболка с пингвином.

Типичный московский курьер. Даже сумка службы доставки с собой.

- Вовремя ты ее слил, - поправляя очки, говорит Ювелир. – Мансуров уже дал распоряжение установить слежку. Сегодня ты еще без хвоста. Но завтра было бы уже стремно ездить в этот сад.

- Не учи ученого. – Хлопаю Колю, своего глухонемого водителя по плечу, чтобы ехал.

- Извините, ваше всезнающее величество.

Ювелир прекращает трепаться и достает из сумки ноутбук.

- По новой поставке сведения подтвердились? – я тут же перехожу к делу.

- Да. У нас месяц. Плюс-минус пара дней.

Длинные, узловатые пальцы хакера порхают над клавиатурой, и на мониторе графики сменяются картами.

- Товар пойдет через Питер?

- Да.

Мы предполагали что-то подобное, и все же это худший сценарий.

В отличие от Москвы, где Мансуров царь и бог, Питер принадлежит моему отцу – Семену Боровскому-Черному. Тот никому не позволит толкать оружие и всякую дрянь через свой город.

Спокойно принять партию можно будет лишь в одном случае, если убрать отца и поставить на его место кого-то своего.

- Могу скинуть информацию твоему брату, чтобы пробил по ментовским каналам. – Отрывается от ноутбука Ювелир.

- Не надо. Пока копаем сами. Брата подключим, когда нас пустят к барскому столу.

Еле сдерживая стон, выпрямляю ноги. Всего три дня без тренировок, а тело уже начало деревенеть. Если в самое ближайшее время не доберусь до зала, придется колоть обезбол и вызывать костоправа.

Хреновая перспектива.

Гребаное воскрешение рано или поздно загонит меня туда, откуда чудом выбрался.

- Тогда с завтрашнего дня надо вплотную приниматься за фонд Мансурова.

Это Ювелир говорит скорее для себя, чем для меня. Я уже в фонде! По самое не балуйся. И сердцем, и кошельком.

- Работай по прежней схеме, - командую я. - Досье на всех работников у нас есть. Теперь нужно найти слабые места. Кредиты, больные родственники, любовники, любовницы, зависимые и иждивенцы.

- Мы за пять лет восемь фирм потопили, чтобы загнать урода в долговую яму. Можешь не учить! - поправляя очки, как старый дед, ворчит хакер.

- Считай, что это была разминка. Мансурову до зарезу нужны мои деньги, но этот параноик возьмет в дело, лишь когда будет полностью уверен, что я свой.

- Тогда первое, что он сделает, подсунет тебе агента.

Как только Ювелир заканчивает эту фразу, мой водитель сбрасывает скорость. И мы все дружно поворачиваем головы налево, в сторону парка.

Глава 8

Глава 8

Катя

Никогда еще я не собиралась в детский дом так долго.

Роберта пора везти в сад, а я все меряю одежду и перебираю туфли. Все кажется не то и не так. Что-то слишком скучно, что-то слишком сложно, что-то чересчур откровенно для моей волонтерской работы.

Если бы не Аристархов, я бы давно надела рубашку и влезла в любимые джинсы. Это самая удобная форма, чтобы играть с малышами и помогать нянечкам. Платье или костюм – там настолько же «подходящая» одежда, как пижама на званом вечере.

Но, как назло, я не имею права ошибиться. Миша просто-напросто не выпустит меня из дома, пока не убедится, что его жена похожа на приманку. А Аристархов...

Ума не приложу, что нужно напялить на себя, чтобы этот мужчина заметил меня среди десятка других работников, да еще и заинтересовался.

Задача такая же сложная, как та, какую пришлось решать пять лет назад.

Тогда у меня не было никого опыта в соблазнении мужчин. Я бледнела от одной мысли, что нужно будет переспать с недоступным красавцем Германом Боровским. А когда попала к нему в кровать...

От этих воспоминаний щеки заливает румянцем. Понимаю, что мы безбожно опоздаем в сад, и все равно проваливаюсь в прошлое.

Снова чувствую свежесть от Финского залива за окном.

Вновь вижу в зеркале ту прежнюю русую девчонку в голубой ночной сорочке.

Опять вздрагиваю.

Наверное, для соблазнения искушенного мужчины, нужно было найти что-то поизящнее – с кружевом и завязками. Влезть в туфли на высоких каблуках. Сделать яркий макияж и депиляцию.

Сейчас я бы, наверное, так и поступила. Но в девятнадцать даже представления не было о таких вещах.

Все, на что хватило ума – устроиться няней к подруге Германа. А когда она затеет ремонт и улетит в свадебное путешествие, на неделю переехать к Боровскому. На счастливые семь дней стать для него уборщицей, кухаркой, личным ассистентом и незаметной тенью... призраком, который в последнюю ночь решится прийти в спальню к своему потрясающему боссу.

Вспомнив этот момент, я с грустью улыбаюсь и беру из шкафа простые черные брюки и рубашку... но не белую, как обычно, а голубую.

Увидев меня в гостиной, Миша довольно цокает.

- Решила закосить под ангела? – Миша проходится заинтересованным взглядом по моей фигуре.

- Надеюсь, я не буду крайней, если твой Аристархов все же не явится? – Накидываю сверху пальто и беру Роберта за руку.

- Приедет, как миленький! Он не похож на блаженного, который просто так разбрасывается деньгами. Если вложился, значит, имеет интерес.

- Тогда мне нужен карт-бланш.

В прошлый раз я не ставила Мише никаких условий. Запуганная до смерти, я поклялась, что сделаю все, что он от меня требовал. И бездарно провалила задание. Штрафные за провал оказались с процентами. Пришла пора делать выводы и учиться на ошибках.

- А слова-то какие умные знаешь! – хмыкает муж. – Слышишь, сынок, что мамка сказала? Карт-бланш!

- Не втягивай, пожалуйста, Роберта.

Стараюсь заслонить его собой. Только моего маленького защитника не так просто спрятать.

- Ну раз даже «пожалуйста»... – Миша кивает сыну на дверь. – Иди в машину, пацан. Петр, небось, тебя уже заждался.

- Давай, - я с облегчением отпускаю своего мальчика. И слежу взглядом, как он выходит на улицу.

- Так что ты там пропищала? – подступает ко мне муж, когда остаемся одни.

- Я сделаю, что ты просишь, но ты мною не командуешь, - произношу спокойно и четко. Не позволяю этому больному ублюдку питаться моим страхом.

- Борзая? – Миша обхватывает толстыми ручищами мою талию.

- Учусь у лучших. – Задираю подбородок.

- Хороша! – тянет муж. – Заматерела прокурорская дочка. Ссучилась в настоящую стерву. Так и хочется поставить тебя на колени и хорошенько отодрать.

- Ты принимаешь мои условия?

Контролирую каждый мускул в своем теле. Не даю хищнику заглянуть в душу.

- Хрен с тобой, золотая рыбка, - отступает Миша. – Делай, что хочешь.

- Твои шестерки не станут меня останавливать. Не будет никаких наказаний за опоздания и прогулки с Робертом. И ты подыграешь, если понадобится, - пользуясь удачей, требую все, что может пригодиться.

- Уложишь его в койку за две недели, я тебе даже цыганочку спляшу. С выходом!

- Две недели мало.

Отчаянно держу лицо. В прошлый раз я и за месяц не смогла сделать то, что требовалось. А две недели... Это ни о чем.

- Больше нет ни дня. – Разводит руками Миша. – Через месяц у меня важная сделка. К этому времени нужно, чтобы вы трахались как кролики, и ты могла подсунуть ему прослушку или выпытать нужную информацию.

- А перенести сделку? Отсрочить?

- Прости, дорогая. Однако тебе придется справляться быстро. В моем случае перенос невозможен. А в твоем... обещаю, наш мальчик первым бросит горсть земли на могилку своей любимой мамочки.

Словно уже похоронил меня, Миша печально вздыхает. А затем указывает рукой в сторону двери.

***

Надежда на то, что Аристархов не приедет, тает после первого же шага по коридору детского дома.

Интуиция вопит, что он здесь. А вместе с ней вопит и моя помощница Аня:

- Ой, Катенька, как здорово, что ты уже приехала. – Бросается она навстречу. - Там к нам новый спонсор приехал. Валентина Сергеевна просила позвать тебя, как только появишься.

- Так он уже у нее в кабинете?

С опаской, как на клетку с тигром, смотрю на дверь приемной.

- Да! Уже кофе пьют и переговоры переговаривают.

- А это точно вчерашний спонсор?

Не знаю, на что я надеюсь. По сути весь прошедший вечер был одной сплошной презентацией нашего нового щедрого спонсора.

- Он самый. - Аня мечтательно закатывает глаза. - Призовой жеребец. У меня аж трусы промокли, когда он вошёл в приемную и поздоровался. А теперь он и директриса хотят тебя.

_______________________

* Подруга Германа - Диана Шаталова-Хаванская. Главная героиня романа "Ложь между нами".

Глава 9

Глава 9

Катя

Когда вхожу в приемную, легкие тут же заполняет аромат пряностей, шоколада и сухофруктов. За пять лет под одной крышей с Мансуровым я научилась разбираться в сортах кофе, и с точностью могу сказать, что это «Суматра Манделинг».

Не самый доступный сорт. Сомневаюсь, чтобы Валентина Сергеевна хотя бы слышала о нем, а уж сварить такой кофе для гостя – чудо на грани фантастики.

- О, Катюша! – Директриса отставляет стаканчик с эмблемой знаменитой кофейни и протягивает ко мне руки. – Здравствуй, дорогая. Мы как раз тебя ждали.

- Добрый день. – Смотрю на затылок Аристархова.

Он, похоже, и не думает поворачиваться. Как пил свой кофе, так и продолжает это делать.

- Я немного задержалась. – Обнимаю директрису. – Не знала, что у вас гости.

Поворачиваюсь к мистеру Памятнику и чуть не вздрагиваю от обжигающего взгляда.

Возможно, я недостойна, чтобы ради меня ворочали шеей, но вот с интересом полный порядок.

Миша оказался прав – Аристархов ждал меня и явно чего-то хочет.

- Знакомить вас, наверное, не нужно? - улыбается Валентина.

- Да, мы с Глебом Юрьевичем уже успели вчера познакомиться. – Сажусь в кресло рядом с Аристарховым.

Его сиятельство любезно ставит передо мной третий стаканчик кофе.

- Надеюсь, еще не остыл, - кратко комментирует он, снимая крышку.

- Спасибо... – Хочу сказать, что это мой любимый сорт, но взгляд останавливается на кривом, неприметном шраме между указательным и большим пальцами.

Я не знаю, от чего он. Это вообще не мое дело. Только собственное тело реагирует быстрее, чем мозг.

- Шрам от ожога? – Я прикасаюсь к его пальцам. Легко, одними подушечками. И как воровка тут же отдергиваю ладонь.

- Неудачная попытка потушить камин. Оказалось, я не такой огнеупорный, как думал, - с досадой произносит Аристархов и кивает директрисе.

- Пока вас не было, - сразу же начинает она, - мы обсуждали, на что в первую очередь пойдут средства фонда.

- Я думала, вопрос решен. Операции!

Делаю глоток и с трудом сдерживаю стон удовольствия. Этот кофе еще лучше, чем тот, который готовит француз мужа. Не представляла, что такое возможно.

- Катюша, ну конечно, операции. Аня уже связалась с клиниками. Как только определимся с врачами и транспортом, сразу же повезем малышей.

- Тогда что еще обсуждать?

Я перевожу взгляд на Аристархова. Что он задумал?

- Глеб Юрьевич был настолько добр, что предложил увеличить сумму пожертвований, если у нас есть какие-либо особые нужды. А у нас, сама понимаешь, бездонный колодец этих нужд.

- Какая щедрость!

Сразу же вспоминаются слова мужа о том, что лишь глупцы просто так разбрасываются деньгами.

- Да, нам очень повезло, - болванчиком кивает Валентина Сергеевна.

- И зачем же вам я?

Салютую стаканчиком.

- Я как раз рассказывала Глебу Юрьевичу, что именно ты с мужем наши основные спонсоры, и вы в курсе всех финансовых вопросов детского дома...

- ... и я предложил, чтобы мы вместе обсудили, что нужно купить и где провести ремонт, - завершает вместо директрисы Аристархов.

- Со мной? – Делаю еще один глоток, чтобы скрыть удивление.

- Конечно, дорогая. И раз вы оба сейчас здесь, то можно не откладывать. – Валентина Сергеевна встает со своего места. – Обсудите сейчас все детали. Согласуйте. А я пока пойду к подопечным. Дела, они, знаете ли, не ждут.

С этими словами она выходит из кабинета. И я остаюсь один на один с двухметровой целью, которую должна соблазнить за две недели.

***

Первый акт обольщения дается мне адски трудно.

Оставив на столе спасительный стаканчик, я подхожу к окну и заинтересованно смотрю на улицу. Во-первых, так между нами не метр, а целых три. Легче дышать и не давит тяжелая аура нашего гостя. А во вторых, я четко понимаю, что обычными штучками Аристархова не зацепить.

В его случае принцип один: хочешь заинтересовать – игнорируй!

- Замечательно выглядите. – Рыбка подозрительно быстро клюет на крючок.

- Спасибо.

- Голубой вам к лицу. Кто-нибудь говорил?

- Да, говорили. Однажды. – Оглядываюсь через плечо.

Взгляд останавливается на мужских ладонях. Где-то там, между пальцами, шрам. Я никогда такого не видела, но хорошо знала того, кто мог получить подобный.

- Молодая, красивая и вместо развлечений занимаетесь благотворительностью... Редкий случай.

Аристархов тоже встает.

- Вы вроде бы хотели обсудить расходы.

Наблюдаю, как он медленно походит ко мне. В движениях небольшая скованность. На лице, как вчера, никаких эмоций.

- Мы их обязательно обсудим.

Он берет меня за подбородок и поднимает голову вверх. Так же властно, как Миша. Но без ярости в глазах, которая обычно сопровождает этот жест.

Аристархову скорее интересно.

- Почему мне кажется, что вы собираетесь обсуждать меня, а не деньги.

Пользуясь случаем, я тоже его изучаю.

Аня не ошиблась – Глеб Аристархов действительно породистый кобель. Красивый, статный и пугающе привлекательный.

Он словно улучшенная копия призрака из моего прошлого. Чуть состаренная, с незнакомыми морщинками и слишком идеальной для живого человека симметрией лица.

Высокий лоб, темные брови и длинные ресницы. Прямой нос с небольшой горбинкой, хищный разлет ноздрей, будто вырезанные ножом четкие линии губ и подбородок с ямочкой.

От этой ямочки мне становится плохо.

Помню точно такую же на лице другого мужчины. За долгую ночь своей первой сексуальной близости я выучила наизусть все ее очертания, густоту щетины и колкость.

Она стала моим фетишем. Моим триггером и кошмаром.

До вчерашнего дня казалось, что я ни за что не спутала бы её с ямочкой кого-то другого. И вот теперь... Не Герман. Чужак. Глеб.

- Вы гораздо интереснее денег, - после долгой паузы отвечает Аристархов.

- Насколько я знаю, у вас хватает... «интересов». Даже в детском саду моего сына.

Глава 10

Глава 10

Катя

Поцелуй Аристархова как лавина. Она накрывает меня с головой своей мощью и напором. Выжигает извилины. И парализует тело.

Первые пару секунд я не понимаю, что происходит. Путаюсь в ощущениях. Они, как нарочно, задваиваются на полярные: страх – смелость, шок – радость, пытка – наслаждение.

Но надрессированная за годы замужества бдительность быстро приводит в порядок перегретый мозг.

- Нет! – Я отталкиваю нахала и звонко бью его по колючей щеке. – Не смейте так делать!

Отшатываюсь подальше и начинаю суетливо поправлять одежду.

- Видимо... я вас неправильно понял, - потирая щеку, усмехается наглец.

- Не знаю, что вы там поняли! Я не давала никаких поводов.

Меня колотит от злости. И при этом я с трудом сдерживаю нервный смех.

Миша, наверное, хлопал бы в ладоши. Какая исполнительность! Какая скорость!

Обольстительница, блин.

Искусительница, что б меня!

Звезда!

Безумно хочется поверить в удачу и собственное обаяние, только я отлично помню горячие объятия Аристархова с воспитательницей сына, а еще – за последние годы неплохо выучила такой тип мужчин.

Если добыча слишком быстро попадает в капкан, значит это не добыча. Скорее приманка от более опытного охотника.

В нашем случае охотник – это Аристархов.

- Я прошу у вас прощения, - произносит он, однако на холеном лице ни следа раскаяния.

Больше всего выражение Глеба похоже на досаду. Будто этот самец уже распланировал весь день и ночь на постельные развлечения. А я пустила под откос поезд с его увлекательными планами.

- Ваше прощение мне тоже не нужно! – Отхожу еще дальше.

- Кажется, мы собирались разобраться с расходами.

Кое-кто, видимо, не намерен сдаваться. Даже не знаю: это отсутствие совести или врожденная непрошибаемость.

- В документах фонда есть ваш электронный адрес. Я составлю список и вышлю на почту. Сможете добавить все, что посчитаете нужным.

- Понятно... – Аристархов встряхивает головой. – И все-таки... Я могу как-то загладить вину?

- Я с удовольствием приму ваши извинения деньгами. На расчетный счет детского дома.

Умом понимаю, что нельзя отталкивать его окончательно. Две недели – не такой уж большой срок, чтобы играть в кошки-мышки. Но та дикая часть меня, которую мерзавец разбудил своим поцелуем, не желает сдавать назад.

Она хочет залепить еще одну пощечину и собственной ладонью ощутить, как горит кожа на щеках нахала.

- Что ж... Тогда буду ждать письмо.

Аристархов смиренно кланяется.

- Обязательно. – Прячу руки, будто они могут выдать мои мысли. - К вечеру будет.

- Однако, если у меня все же есть какой-то шанс исправить ошибку...

- ... я обязательно дам вам знать, - прекращаю этот мучительный разговор и пока не наговорила лишних «нет» ретируюсь за дверь.

***

После такого безумного начала дня до самого обеда я загружаю себя работой. Кручусь как белка в колесе между малышами, новой ремонтной бригадой и складом.

В отличие от обычных работников у меня нет должностных обязанностей, нет прав, и никто не станет доплачивать за напряженность.

Можно в любой момент собрать вещи и уехать. Но сегодня я только рада большой нагрузке. Не отказываю воспитателям, когда те просят присмотреть за самыми маленькими, пока они бегают в магазин. Отчаянно ругаюсь со строителями, стоит им заикнуться о дополнительных расходах. И каждую свободную минуту занимаюсь списком для Аристархова.

Так, моими стараниями, плата за поцелуй с каждым часом становится все больше, а уровень моего спокойствия – все выше.

К трем я полностью прихожу в себя. И, словно ждал, когда дочка будет в норме, в это же время звонит отец.

- Привет, папа. – Обнимаю его мысленно.

- Привет, мышонок. В детдоме сейчас?

Он далеко. Мы почти не видимся, но отец знает обо мне все. О чем-то догадывается. Что-то докладывают нужные люди.

- Как обычно. Волонтерю.

Охрана мужа прослушивает мой телефон, потому мы никогда не говорим ничего напрямую.

- Я тобой очень горжусь, родная. Могла бы отдыхать и все же делаешь важную работу.

- Надеюсь, она будет ненапрасной. – Осторожно проверяю в сумочке последнюю ксерокопию.

Чудо, что бухгалтер не заметила кражи особой записной книжки с зарубежными счетами фонда. И еще большее чудо, что получилось быстро вернуть пропажу на место.

- Может, тебе каких закаток передать? Мать тут наделала салатов из перцев. Дядька сейчас выезжает в столицу, привезет.

- Пап, ну какие нам закатки? – отнекиваюсь исключительно для посторонних ушей.

- Там у вас в городе одно ГМО. А у мамы все натуральное. Хоть внука покормишь. – Из папы тоже получается неплохой актер.

- Роберт не ест ничего такого. Да и детям вредна вся эта консервация. – Доигрываю свою роль до конца.

- Тогда сама скушаешь! Не расстраивай мать. Она для вас старалась, - заканчивает папа. А затем сообщает примерное время «доставки консервации».

Запомнив, я тут же перевожу разговор в более безопасное русло. И гружу наших слушателей рассказами о детях, подгузниках, операциях и новом муже Ани.

Привыкший к такой болтовне, папа послушно поддакивает. Иногда цокает языком. И изредка вставляет короткие междометия: «Ай-яй» или «Ну-ну».

Когда отец кладет трубку, я чувствую себя уже совершенно другим человеком. Спокойным и решительным.

Не переживаю из-за Вадима, который сегодня аж пять раз заходит в детдом проверить, не сбежала ли я. Отпускаю злость на Аристархова.

Холодная голова тут же подкидывает хорошую идею, как продолжить наши опасные отношения с этим наглецом. И вместе со списком покупок я высылаю ему на почту приглашение: «Мы с Михаилом ждем вас завтра на семейном ужине. В семь. У нас дома. Загладите вину».

Глава 11

Глава 11

Герман

Как и обещал Ювелир, с утра за мной начинается слежка.

Коля замечает «хвост» возле самого дома. А в офисе об интересных нововведениях в нашем бизнес-центре сообщает Полина – моя правая рука, специалист по деликатным вопросам и единственная женщина, которая знает обо мне правду.

- Местная служба безопасности ночью сменила пропуска. – Она кладет на стол новенькую пластиковую карточку с соколом на лицевой стороне.

- Внезапно.

Я устраиваюсь на своем месте и включаю небольшую глушилку. Видео она не перебьет, но со звуком справится. Вместо наших голосов в эфире будет полная тишина.

- Еще они поменяли службу клининга. Теперь весь бизнес-центр обслуживает новая компания.

- И все ради нашего тринадцатого этажа? Мансуров не мелочится.

- Думаю, с минуты на минуту сменят и технических специалистов. От слесаря до плотника.

- Ты вчера жаловалась на замок в двери.

- Вот ломаю голову: просить Колю глянуть, что с ним, или уже нет смысла.

- Что-то мне подсказывает, о жучках можно не переживать. Все, что должно стоять, уже на месте и работает.

Я хлопаю по правому колену, и Полина послушно устраивается у меня на ногах.

- Тогда всем приятного просмотра, - шепчет она, перекидывая через плечо прядь своих длинных каштановых волос и целует меня в губы.

В вопросах поцелуев Полина профи. Можно сказать - мастер спорта международного класса. Ничего общего с неумелой двоечницей – женой Мансурова. И все же при этом поцелуе я вспоминаю именно ее – испуганную, робкую и убийственно сладкую.

Почти такую же, какой была пять лет назад во время своего первого раза.

- Ты о ком-то задумался? – Полина сквозь ткань умело поправляет мой член. – Переигрываешь, - шепчет на ухо.

- Меня вчера пригласили на семейный ужин, - пропускаю ее комментарий мимо ушей. – Вечером будь готова. Ты сопровождаешь.

- Вау! Так сразу и в логово зверя?!

- Зверь решил подсунуть под меня свою жену. А та провалила проверку.

Чувствую, как на южном полюсе опять все деревенеет.

Очень необычная реакция. Я бы с удовольствием списал бы ее на отсутствие секса, но два дня воздержания – так себе причина.

Скорее дело в женщине.

Я еще на благотворительном вечере заметил, что нескладная девочка Катя выросла в редкую красавицу. Однако вчера она удивила еще сильнее. За пять лет рядом с ублюдком Маснуровым тихая, милая девочка отрастила острые зубки и стальной характер.

Дрожать в моих руках, стонать от наслаждения и потом дать жесткий отпор... Это или мастерство уровня Маты Хари, или каленая сила воли.

- Так это на тебя проверка подействовала? – Полина стреляет взглядом на мой вздыбленный пах.

- Скорее незавершенный процесс.

Даже и не собираюсь оправдываться. Мы деловые партнеры, а не любовники.

- И поэтому она пригласила тебя на ужин к ним в дом! – аплодирует Поля. – Браво! Элегантный ход! Так она не дает тебе сорваться с крючка и держит на расстоянии.

- Неглупо, - приходится согласиться.

- А ей точно двадцать четыре? Не слишком ли она умная для своего возраста?

Полина внезапно становится задумчивой.

- Она жена своего мужа.

А вот этот момент я обсуждать не хочу.

В прошлом я уже пытался найти доказательства Катиной невиновности. После того мерзкого случая, когда меня обкололи и заперли на ночь с ней в холодном подвале, я был уверен, что мы жертвы.

Отец готов был в любой момент вырвать девчонку из лап Мансурова, но тот вместо того, чтобы избавиться от свидетельницы, сделал ее своей королевой.

Взял в жены. Отвалил нехилую взятку продажному отцу-прокурору. Вывел Катю в свет в качестве любимой женщины и матери своего ребенка.

Последнее долго не укладывалось в голове. Я помнил, как девчонка пыталась защитить меня в подвале. Помнил смирение и понимание в серых глазах, когда раз за разом врывался в ее невинное тело.

То, что я видел в реальности и воспоминания, никак не стыковались.

Внешняя картинка была противоположностью ощущениям.

Гребаный диссонанс!

Чтобы разобраться, пришлось напрячь людей отца и нанять дополнительных спецов.

Они месяцами следили за счастливым семейством. Снимали фото и записывали видео. Искали слабые места. К сожалению, итог оказался совсем не тем, на какой я рассчитывал.

К концу слежки стало известно, что Мансуров связался с Катей задолго до нашего знакомства.

Именно по его заданию она устроилась на работу к Диане. И по его команде пыталась пробраться в мою кровать.

- Интересно, если бы наш «друг» мог иметь детей, он бы пошел на всю эту аферу? – озвучивает мой главный вопрос Полина*.

- Не знаю, но у нас есть шанс выяснить, - возвращаюсь в настоящее.

- Значит, сегодня вечером в семейном гнездышке? – цокает моя помощница.

- Ты готова сыграть свою роль? – Ищу сомнение на ее лице. – Такими возможностями не разбрасываются. А у старика пунктик на превосходстве. Он точно захочет доказать мне, что он главный и имеет право брать чужое.

- Говорят, в кровати он еще тот извращенец.

Полина морщит свой красивый, улучшенный гениальными пластическими хирургами носик.

- Думаю, с тобой, как с моей женщиной, он будет любезнее, чем со своими шлюхами.

- За ночь с этим жирдяем ты заплатишь мне по тройной ставке!

- Могу еще цветы за вредность прислать.

Нравится ее боевой настрой.

- Свою икебану пристрой лучше... – Полина грациозно спускается с моих колен. - ... той, кого усиленно пытаешься забыть.

Специально для тех, кто сейчас за нами наблюдает, она ослепительно улыбается и ласково поглаживает мой пах.
________
* Полина - главная героиня романа "Я тобой переболею" https://litnet.com/shrt/P222

Глава 12

Глава 12

Катя

Ночью сплю беспокойно. Впрочем, причин для плохого сна хоть отбавляй!

Курьер отца успел приехать в детский дом до моего отъезда. Он привез мне маринованные огурцы, салат из перцев и кусочек свежего сала для мужа. А уехал с ксерокопией, спрятанной в коробке с конфетами для мамы.

Все прошло вроде бы замечательно. Вадим лично проконтролировал передачу и даже проверил целостность коробки. Но животная чуйка мужа оказалась сильнее любых фактов.

Весь вечер он расспрашивает меня о деталях разговора с отцом. Лично перетрясает все закатки и выбрасывает в мусор сало. А затем запрещает общаться с родителями.

- Наговоришься через месяц! – коротко обрубает он.

- А не много ли условий в последнее время? Хочешь, чтобы кто-то заподозрил, что я не жена, а пленница?

- Уложишь в кровать Аристархова, я тебя на собственной машине свожу к родным! Такое шоу покажем, что соседи расплачутся от умиления.

- Миша, месяц это долго.

Я не могу сейчас перестать общаться с папой. В кой-то веки мы нашли, за что можно взять с поличным и Мишу, и его «партнеров по бизнесу». Другая такая возможность может и не представиться. К тому же... муж наверняка уже подписал мне смертный приговор.

Если не выберусь сейчас, никто меня не спасет.

- Ты даже не заметишь, как быстро он пролетит. – Муж достает из холодильника очередную бутылку своего волшебного коктейля. Внимательно проверяет пробку и, открыв, залпом выпивает зеленоватое шаманское пойло.

- А если с мамой или папой что-то случится? Они немолодые, - цепляюсь я за последнюю возможность.

- Позвонят мне. Номер у них есть. А я уж передам, если ты будешь хорошо себя вести.

После таких условий я с трудом сохраняю спокойствие. Руки так и тянутся расцарапать лицо мужа. А с языка в любой момент готовы сорваться проклятия.

Контролировать себя настолько сложно, что не спасают никакие позитивные мысли и дыхательные упражнения.

Чтобы не ляпнуть лишнего, я ухожу в свою комнату. Снимаю домашние тапочки и босиком становлюсь на ледяной, залитый дождем пол лоджии.

Первые несколько минут просто стою.

Ловлю руками прозрачные капли.

Подставляю лицо ветру.

Жду.

Мне не зябко, не мокро.

Бесцветно.

Внутренняя пружина так сильно сжата, что никакой ветер не в состоянии достучаться до нервных окончаний.

Приходится вымораживать себя насквозь. Насиловать холодом до околевших рук и стука зубов.

Только когда позвоночник прошибает ледяная волна, я постепенно расслабляюсь.

Вернувшись в комнату, закрываю дверь лоджии. Ныряю в тапочки. И ухожу греться под горячими струями в душе.

***

На утро после такого вечера и ночи я как разбитое корыто. Мы снова опаздываем с Робертом в сад. Вновь приезжаю в детский дом на полчаса позже привычного срока.

К моему счастью дальше все проходит, как обычно. Игры с детьми, пустые разговоры с коллегами, согласование с поваром меню на ужин и спокойная, без пробок дорога в сад и домой.

К семи вечера я и Миша готовы к приему гостя. Специально для Аристархова я надеваю глухое черное платье с пикантным вырезом на спине. А муж соглашается сменить домашние тапки со специальной ортопедической подошвой на удобные мокасины.

Мы оба собраны, однако звонок в дверь оказывается для меня неожиданностью. Я снова вспоминаю нахальный поцелуй нового спонсора и, как девочка, заливаюсь краской.

- У него нет ни одного шанса. – Миша шлепает меня по ягодицам и идет лично открывать дверь.

Появление Аристархова напоминает начало важного представления в театре. Я пытаюсь себя убедить, что это водевиль. Но уже через минуту становится ясно, что впереди драма.

- Глеб Юрьевич! Какие люди! – распахивает руки для объятий мой муж.

- Лучше просто Глеб, - как давнему другу отвечает Аристархов и так же тепло обнимает Мансурова.

- А это?

Вижу, как у мужа открывается рот. Сейчас он точь-в-точь как охотничья собака нашего знакомого егеря, готовая в любой момент сорваться за дичью.

- Знакомьтесь, моя Полина.

Аристархов пропускает вперед роскошную длинноногую брюнетку. Спрашивает мужа о делах и чем-то еще. А я, как последняя дура, раз за разом перевариваю внезапное «моя».

Ума не приложу, почему меня так цепляет это короткое слово. Аристархов такой же лицемерный подонок, как и муж. Все, что мне от него нужно – пробраться в кровать, поставить прослушку и, когда отец будет брать всю банду, помахать красавчику рукой на прощание.

Никаких чувств. И все же... Я злюсь.

- У вас очень милый дом, - словно не замечает моего состояния, мурлычет рядом Полина.

- Спасибо. Мы переехали в прошлом году. Еще не все успели закончить. Но мне тоже нравится. - Я изо всех сил тяну уголки губ в стороны. Пытаюсь быть радушной хозяйкой.

- Мы с Глебом пока живем в квартире. – Дамочка поправляет безупречную укладку. – Вернее... Глеб живет. А я так... – подмигивает мне. – Наведываюсь, чтобы скрасить ему досуг.

- Поразительно, как при его занятости хватает времени ещё и на домашний досуг. – Усмехаюсь, вспомнив воспитательницу. И, кажется, Полина понимает мой завуалированный намек.

- Глеб очень темпераментный мужчина, - пожимает она плечами. – А я все же не жена.

- Девочки, успеете наговориться после ужина. Мужчин пора кормить! У нас утка стынет! – вмешивается муж.

Он обнимает Полину за талию и по-хозяйски ведет ее в столовую.

- Я бы предпочел деликатес другого рода, - произносит интимным голосом Аристархов.

- Напомню, вы здесь, чтобы загладить вину, - шепчу я, с трудом выдерживая его близость.

- А если я передумал извиняться и хочу продолжения?

Горячая ладонь касается моей обнаженной спины. Медленно скользит по позвонкам. И замирает в самом низу – на талии.

- А как же ваша Полина? – Не дышу.

- Полина... – Мужская ладонь нежно поглаживает поясницу. – Она презент! Надеюсь, вашему мужу понравится.

Глава 13

Глава 13

Катя

Это ненормально. Мой муж болен паранойей, но я, кажется, подцепила что-то страшнее.

Вопреки всем фактам, наперекор тому, что вижу собственными глазами... я практически уверена, что передо мной Герман Боровский.

Будто решил надо мной поиздеваться, Аристархов не спешит с ответом.

Он рассматривает мое лицо. Хмурится. Лишь спустя долгую минуту выдает:

- Вы уже второй раз называете меня этим именем. Герман. Мы так похожи?

- И да, и нет.

Нужно как-то очнуться. Выбраться из этого наваждения. В столовой уже ждет муж. В любой момент сюда может прибежать Роберт. А я несу какую-то чушь и витаю в облаках.

- Загадочная женская логика, - усмехается Аристархов. - Кто для вас этот Герман? Брат, бывший любовник, друг?

- Он... – сглатываю ком. - Был другом.

- Значит, был? Теперь не друг?

- Его больше нет.

Сжимаю кулаки так сильно, что ногти до боли впиваются в кожу.

- Какая трагедия. Соболезную вашей утрате.

Впервые за время нашего знакомства я вижу в глазах Аристархова что-то, напоминающее эмоцию. Сочувствие, горечь или тоску. Точно разобрать не получается.

- Спасибо. – Делаю шаг в сторону столовой. – Извините, что назвала вас так.

- Ничего страшного. Главное, чтобы ваш муж не переживал, что вы называете меня именем своего друга.

Кажется, не только я сегодня разговариваю намеками.

- Больше не буду! - Натягиваю на лицо непроницаемую маску доброй хозяйки и сама беру нашего гостя под локоть. – Пойдемте. Нас уже заждались.

Уверенно делаю первый шаг и ловлю из столовой одобряющий взгляд мужа.

***

Сегодняшний ужин ничем не отличается от других таких же. Миша лениво расспрашивает гостей об их прошлом, о бизнесе и планах на ближайшее будущее. Откровенно глазеет на брюнетку. А Аристархов точно так же без лишней помпы нахваливает мужа и его фонд.

Все это один сплошной конкурс лицемерия.

За столько лет в статусе жены Мансурова я должна бы привыкнуть к подобному. В его окружении нет святых или хотя бы просто хороших людей. Но, несмотря на опыт, сегодня держать лицо намного труднее, чем обычно.

Мой взгляд раз за разом останавливается на пальцах Аристархова. Ищет шрам. И стыдливо скользит по мощной шее нашего гостя.

От одной огненной отметины к другой.

От одного доказательства к другому.

- А дети... вы никогда не задумывались об отцовстве? – когда у Миши заканчиваются вопросы, я начинаю свой допрос.

- Пока как-то было не до них. Но если встречу подходящую женщину, обязательно задумаюсь об этом. – Аристархов улыбается своей фирменной улыбкой. Без глаз.

- Иногда дети появляются без планов. От этого они не менее любимые.

Сквозь окно я замечаю на улице Роберта. Тот гуляет во дворе с нашей собакой. Пользуясь случаем, машу моему мальчику рукой и получаю в ответ радостный крик: «Мама!»

Судя по легкому наклону головы в сторону, Аристархов тоже его услышат. Сейчас он сидит спиной к окну. Чтобы посмотреть на сына, нужно обернуться полностью.

Я отчаянно жду, что он это сделает. Надеюсь поймать еще одну живую эмоцию. Хотя бы проблеск! Но наш гость вновь превращается в памятник.

Полная безучастность и холод.

- А вы бы хотели сына или дочь? – Я решаю дожать.

- Если это будет мой ребенок, то без разницы.

Он с ловкостью шеф-повара разрезает филе утки и с бесстрастным выражением лица кладет в рот маленький кусочек.

- Знаете, иногда с мальчиками очень сложно. – Иду ва-банк. – Порой они бывают особенными. Замкнутыми, нелюдимыми и безумно талантливыми. Мой сын, например...

- Наш сын! – поправляет Миша.

- Да, наш сын. – Кусаю щеку изнутри и продолжаю: – Так вот наш сын в свои четыре года отлично говорит на двух языках. Считает до ста. Но категорически не может терпеть, когда кто-то ему приказывает или просит сделать то, что Роберт не хочет. Порой я не знаю, как с этим справляться.

- Сочувствую. – Аристархов стерильно спокоен. Равнодушие на Оскар.

- Как думаете, он перерастет эту проблему?

Склонив голову набок, я картинно вздыхаю. Для всех в столовой это обычный мамский треп. Никто из них и не догадывается, что действительно спрятано за моим рассказом.

Лишь настоящий Герман, переживший такие же трудности в детстве, может понять, как тяжело сейчас Роберту.

- Не представляю. Мне это незнакомо. – Аристархов отрезает еще одни кусочек мяса и, не сводя с меня глаз, кладет его в рот.

- Я так и подумала. – Залпом осушаю свой бокал.

Внутренний датчик лжи трещит, как счетчик Гейгера на Чернобыльской АЭС.

Хочется встряхнуть этого мерзавца и заставить рассказать о себе все! Потребовать отчета по годам! Где был, чем занимался, с кем знаком, и какого черта так сильно напоминает другого.

Наверное, какая-то из этих мыслей отражается на моем лице, потому Миша перехватывает нить беседы.

- У каждого ребенка свои особенности, - смакуя вино, тянет он. – Но раз вы пока не родители, наслаждайтесь этой свободой. Потом будете скучать по таким счастливым временам. Никаких обязательств. Свободные планы...

Будто он и правда проводит с Робертом больше минуты в день, Миша начинает рассказывать о плюсах его прежней холостяцкой жизни. А я больше не хочу ни на что переключаться.

Разглядывая тыльную сторону собственной ладони, где еще недавно тоже был шрам от огня, я безнадежно тону в прошлом.

И вновь вижу наши последние минуты с Германом.

Глава 14

Глава 14

Катя

Мансуров тогда не солгал, что Герману осталась одна ночь.

После мучительной близости к утру мы оба отключились. Герман прижал меня к своей груди и грел во сне своим теплом. А когда проснулись, рядом оказалось сразу несколько бойцов Миши.

Они сорвали с Германа запачканную кровью рубашку. Бросили ее мне, потребовав прикрыться. И снова жёстко избили Боровского.

Все еще под действием препаратов, он пытался сопротивляться. Героически уложил двоих из четырех соперников. Но потом получил разряд электрошокером и больше не поднимался.

Словно в назидание, меня посадили возле Германа, но не позволяли к нему даже прикоснуться. Все мои просьбы дать нам воды или и переложить его на кровать, оставались без ответов.

Для всех в этом жутком подвале меня будто не было. Маленький упрямый призрак, который бил ладонями о пол, угрожая нажаловаться Мансурову. Плакал, умоляя о человеческом отношении. Кричал, срывая голосовые связки, надеясь привлечь внимание кого-нибудь сверху.

Не знаю, сколько это длилось.

Может, час. Может, два.

Окруженные бандитами мы все это время находились на холодном полу. Я – сидя, кутаясь в мужскую рубашку. Герман – лежа в неудобной позе, способный лишь смотреть на бойцов, на меня... с болью, с яростью и с таким сожалением, будто это не Мансуров устроил нам ловушку, а он сам недосмотрел и случайно попался в капкан.

Когда наши тюремщики посчитали, что хватит – обоих вывели на крыльцо.

Мною тут же занялась суетливая докторша. Не успела я и глазом моргнуть, она вколола мне какую-то бесцветную жидкость и увела в душ. А Герман...

Что было с ним, пока меня отмывали и переодевали в спортивный костюм, так и осталось загадкой.

Эти несколько минут словно выпали из моей жизни. А стоило прийти в себя и выглянуть на улицу, я чуть не потеряла сознание от ужаса.

Это был даже не эшафот и не расстрельная стена.

Метрах в двадцати от основного здания открывался портал в ад.

Те же охранники, что избивали Германа, теперь щедро поливали из канистр деревянный сарай. А еще двое – несли в этот сарай безвольное тело моего любимого мужчины.

- Нет! – кажется, я кричала. Только никто не оборачивался.

«Вы не можете так! Не можете!» - орал кто-то в моей голове. Однако мужчины уже закрыли дверь сарая, а Мансуров зажег факел из палки и той самой окровавленной рубашки.

- Герман! – с этим именем на губах я бросилась на улицу.

Неслась по коридору, сбивая здоровенных мужчин. Спешила так быстро, что почти успела.

Хлипкая деревянная халупа уже пылала, когда я подбежала к ее двери. Не чувствуя жара, я попыталась отодвинуть в сторону тяжёлую щеколду. Но Мансуров меня остановил.

Он лично оттянул мою сопротивляющуюся, буйную тушку от двери. С криками: «Дура!» и «Идиотка!» надавал по щекам. А затем сдал докторше.

В этот раз та не мелочилась. Заставив охранников держать меня, она установила на запястье катетер. Привязала меня к скрипучей кушетке. И влила в мою вену такой коктейль препаратов, что я забыла кто я и зачем здесь.

Вернуться в создание мне позволили лишь спустя неделю.

Вместо блеклого питерского солнца на небе светил незнакомый яркий шар. Вместо аромата Финского залива я чувствовала солоноватый запах моря. А уже привычный ветер и плюс пятнадцать внезапно сменились тридцаткой в тени и бризом.

Если бы не свежий шрам на ладони, я бы даже могла поверить, что прошлое – лишь жуткий сон. Я бы очень хотела в это поверить! Но шрам был. А заодно рядом был Мансуров... теперь его все почему-то называли моим мужем. И были родители – окончательно поседевшая мать и осунувшийся, постаревший на десяток лет отец.

- Дорогая, ты что-то задумалась! – выдергивает из воспоминаний муж.

Как под действием хорошо знакомых лекарств, я обвожу затуманенным взглядом стол и гостей. Рассеянно моргаю. А затем, очнувшись, напяливаю на лицо дежурную улыбку.

- Мне кажется или твой повар спалил утку? – Откладываю столовые приборы.

На Аристархова я больше не смотрю. Внешне он себя не выдаст. Все, что у меня есть – интуиция и витающее в воздухе напряжение.

- Да нет, нормально все... – Муж тычет вилкой в несчастную птицу. Пожимает плечами. – С пряностями переборщил. А так прожарка отличная. Как в лучших ресторанах.

- От нее даже запах... Горелой кожи. – Морщу нос.

- Дорогая ты, наверное, слишком много работала сегодня. – В голосе мужа звенят стальные нотки.

Он наверняка уже продумывает наказание за то, что порчу важный ужин.

Однако плевать.

У Аристархова больше нет поводов соваться ко мне в детдом. А я при всем желании не смогу приехать к нему в офис. Если есть хоть один шанс выяснить, кто передо мной, я обязана его использовать. Прямо сейчас!

- Да, ты прав. Это усталость.

Беру бутылку вина и неспешно подливаю нашим гостям.

- Милая, пойди прогуляйся. Подыши во дворе свежим воздухом.

Хоть в чем-то Миша гарантированно предсказуем.

- Простите меня. – Поднимаюсь с места. – Я, пожалуй, и правда немного подышу. Скоро вернусь.

- Конечно, - первой отзывается Полина.

- Этот запах... – Кивнув брюнетке, я перевожу взгляд на Аристархова. - Иногда чудится всякое.

Смотрю на красивое мужское лицо. И вижу... как сквозь трещины на непроницаемой маске сочится ярость.

Глава 15

Глава 15

Герман

Девчонка все же уделывает меня как пацана. На словах о запахе кожи конкретно клинит, а шрамы вспыхивают огнем.

Говорят, существует фантомная боль – жуткие страдания в ампутированной конечности. В моем случае все конечности на месте, но этот запах... он как фантом заполняет легкие и душит изнутри невыносимой вонью.

Из-за этой выдуманной вони я с трудом могу смотреть на Мансурова и еле удерживаю себя от того, чтобы свернуть ему шею прямо сейчас.

Эпичное было бы окончание ужина!

Пахать несколько лет, чтобы загнать врага в ловушку... Поставить миллионы на сделку, которая не принесет мне ни рубля... и чуть не выдать себя из-за короткой фразы про запах паленой кожи.

Ай да девчонка!

Инстинкты как у маленького хищника!

Учуяла, несмотря на десяток пластических операций и годы адской работой, которую я провел над собой, чтобы стать другим человеком.

Ее можно ненавидеть за связь с Мансуровым, но нельзя не восхищаться.

Даже помощник отца Леня Тихий, который на собственных руках вынес меня из горящего сарая, не смог узнать после возвращения из швейцарской клиники. Охрану вызывал, когда я явился домой и потребовал позвать босса. А Катя...

Фантастическая девчонка все поняла с первого взгляда в узком темном коридоре.

Рассмотрела нутро сквозь новую оболочку.

- Прошу прощения за поведение моей супруги, - извиняется Мансуров. – Я уже столько раз говорил ей бросить на хрен этот детдом, столько просил пожалеть себя... А все без толку!

Он машет рукой и как водку опрокидывает в себя бокал вина.

- Вы очень заботливый мужчина. Катерине повезло, - идет в наступление Полина.

- Спасибо. Если бы она еще слушала меня и сидела дома...

- Есть чудесный способ усадить женщину дома.

- Обрюхатить? – смеется Мансуров.

- У вас получился очень красивый мальчик. – Полина кивает в сторону окна. – Он, наверное, был бы рад сестренке или братику.

- Этому охламону никто не нужен. Независимая личность, мать его! – Мансуров и не пытается скрыть досаду.

- Да... Дети это так сложно.

Моя помощница затапливает этого урода пониманием и сочувствием.

- Намного сложнее, чем кажется. – Мансуров кладет свою мясистую ладонь на руку Полины.

- Я бы с удовольствием послушала.

Она даже не пробует вырываться. Покладистая и заинтересованная. Лучший презент, о каком можно мечтать.

- С вашего позволения я отвлекусь на короткий телефонный звонок. – Поднимаюсь с места.

Сейчас я лишний за этим столом. Полине пора отрабатывать двойную ставку. А мне, пожалуй, стоит найти одну догадливую особу и прикрыть свой зад.

- Чувствуйте себя как дома! – скалится хозяин и едва заметно кивает одному из охранников.

***

Найти Катю не составляет труда. Стоит свернуть в сторону домашней детской площадки, я вижу сразу двоих – ее и сына.

Это не те обстоятельства, при которых стоит вести серьезные разговоры. Потому не спешу. Под пристальным вниманием охранника звоню одному из своих партнеров. Уточняю, когда будет оплата по контракту. И параллельно в отражении окна наблюдаю за парочкой на площадке.

В куртке, надетой поверх вечернего платья, Катя уже не кажется роковой женщиной. Сейчас она снова подросток. Высокий, угловатый, с открытой улыбкой и сияющими глазами. Скорее подружка, чем мать четырехлетнего парня.

Я не планировал на нее засматриваться, но взгляд сам прилипает ко всем этим углам и мимике.

Всего на миг представляю, что нет никакого Мансурова, что это моя семья, и за грудиной становится тесно.

Странное ощущение для того, кто уже был женат и даже думал, что любил. Почти такое же дикое, какое я почувствовал пять лет назад, когда одна юная особа явилась ночью ко мне в спальню и предложила свое молодое тело.

Возбуждение накрыло как волной. Оно было в разы острее, чем с более опытными и намного более красивыми женщинами. Я чуть не поддался тогда искушению. Мысленно трахнул ночную гостью во всех излюбленных позах. А на словах послал подальше и выставил из комнаты.

Это была одна из самых необычных ночей в моей жизни. Девчонка как-то умудрилась подобрать ключ к тому, что всегда было надежно заперто. Вскрыла этой своей искренностью и смелостью сейф с запретным. Желанием стать для нее всем. Раскрыть ее настоящие возможности и потребности. Свалить из гребаного одиночества в другую реальность.

Соблазн был настолько сильным, что пришлось убраться из дома подальше. Поднять среди ночи парочку подчиненных. И устроить в офисе ночную смену.

Теперь от этого совсем не смешно.

Бумеранг оказался с подвохом.

Я бежал от Кати, чтобы в конце концов заделать ей ребенка и спустя пять лет тайно наблюдать, как она растит его с моим главным врагом.

- Извините, что прерываю... - произносит рядом новый охранник.

- Что-то случилось? – Убираю от уха мобильный, заставляю себя отвлечься от разглядывания парочки на детской площадке.

- Михаил Петрович просил передать, что у него возникли срочные дела. Десерт подадут в зимнем саду. Вами займется Екатерина Васильевна.

Я усмехаюсь от слова «займется».

- А моя спутница... – Тру нос. – Она тоже не дождалась?

В вопросах обольщения Полина лучшая в своем деле. Так что я прекрасно понимаю, какие неотложные дела возникли вдруг у Мансурова.

- К сожалению, нет, - коротко отвечает охранник. – Десерт подадут на двоих. На вас. И на Екатерину Васильевну.

Глава 16

Глава 16

Герман

- Похоже, ваш муж принял мой подарок.

С этими словами я вхожу в просторную веранду, где среди вазонов с цветами уже накрыт небольшой столик.

- Упаковка была в его вкусе. – Пряча глаза, Катя суетливо разливает чай и раскладывает на маленькие тарелочки сухофрукты и печенье.

Судя по прямой спине, она все еще напряжена. Будто к чему-то готовится.

Для меня это фиговый расклад. Уверен, здесь хватает камер и жучков прослушки. Мансуров наверняка заинтересуется, с чего это вдруг его жена видит во мне покойника.

В другой ситуации я бы забил болт. Моя легенда продумана до мелочей – от рождения до сегодняшнего дня. Но с этим паранормальным женским чутьем, пожалуй, лучше не тягаться.

- Надеюсь, вы не ревнуете? – Усаживаюсь на диванчик рядом с хозяйкой.

- Наши отношения гораздо прочнее, чем любые временные увлечения моего мужа.

- Редкий уровень доверия. Михаил счастливчик.

- Меня все устраивает.

- А как же его жена? Вы тоже увлекаетесь?

В моих планах был обычный ужин. Основная работа сегодня на Полине. Однако придется кое-что предпринять. Не самое красивое, но необходимое.

- Я увлекаюсь только особенными людьми. – Катя наконец садится и берет в руки чашку.

- Вы дважды назвали меня чужим именем. Тот мужчина был особенным? – Заранее мысленно извиняюсь перед девчонкой.

- Можно и так сказать.

Катя оглядывается. Наверняка, ищет взглядом камеры.

- Вы горюете по нему?

Забираю из подрагивающих пальцев чашку. Пока радушная хозяйка не облила нас обоих кипятком, ставлю ее на столик.

- Иногда кажется, что мой знакомый еще жив.

Серые глаза смотрят на меня так пристально, словно хотят проникнуть взглядом в подкорку и изучить содержимое черепушки.

- А если я – это он?

Даю девчонке то, что она так желает услышать. Раскачиваю маятник ее эмоций до самого пика!

- Герман...

Катя меняется в лице. Нижняя губа вздрагивает. Глаза становятся блестящими.

Среди нас двоих лишь один предал другого. Не я! И все же, вопреки логике, именно себя я ощущаю сейчас последней сволочью.

- Иди ко мне, девочка! – Я притягиваю ее к себе. Задираю подол платья и устраиваю Катю на коленях. – Так гораздо лучше.

Обхватываю под платьем ягодицы и вжимаюсь ширинкой в развилку ног.

По ощущениям – полный отрыв башки!

Совпадаем как гребаные пазлы.

Так и хочется расстегнуть ширинку и проверить, такая ли Катя узкая, как раньше.

- Герман, это правда... – Она ведет подушечками пальцев по моему лицу. – Ты?

Вздрагивает всем телом и делается открытой и беззащитной.

Точь-в-точь такой же как пять лет назад. Моя маленькая невинная овечка из волчьей стаи.

- Конечно я.

Меня кроет от желания прямо сейчас вытрахать из любезной женушки Мансурова все, что задумал ее муженек. Разложить шпионку прямо на диване и выбить из этой актрисы правду – какое задание поручено ей на этот раз.

Слежка?

Прослушка?

Еще один ребенк?

Или все вместе.

Охрененный соблазн!

На миг я даже разрешаю себе представить, как сдвигаю в сторону полоску трусов и трогаю нежные складки. И тут же наказываю нас обоих.

- Такая отзывчивая... – Придерживая правой рукой женские ягодицы, левой поглаживаю грудь. – Я оценил твою сказку о погибшем друге. Отличная ролевая игра.

Сжимаю маленький сосок между пальцами.

- Что?.. – В затуманенных серых глазах мелькает шок.

- Меня по-разному соблазняли. Но придумать рассказ о сходстве с покойником... – Еще сильнее вжимаюсь в нее бугром за ширинкой. – Таких оригинальных женщин я еще не встречал. В кровати у тебя такая же буйная фантазия?

Шлепаю ее по попе.

- Вы... вы решили, что я специально это придумала?

Катя пытается встать.

- Тише-тише, - удерживаю на коленях. – Твой муж так щедро оставил меня наедине со своей красавицей-женой. Я с удовольствием воспользуюсь его предложением даже без дурацких баек про какого-то знакомого.

- Нет, вы неправильно поняли.

Катя дергается сильнее. Ударяет ладонями по груди.

- Да ладно. Чего ломаешься?! - Перехватив руки завожу их ей за спину. – Давай на колени. Для начала ты у меня отсосешь. Только чур поглубже, люблю быть в глотке по самые яйца. А потом, так и быть, я тебя трахну.

Если и после этого девчонка будет видеть во мне Германа, то ей пора к психиатру.

- Я не собираюсь заниматься с вами сексом! – рычит она как маленький зверек. Выгибается всем телом, чтобы быть от меня подальше.

- А кто предлагает секс? – Склонившись над ее грудью, прихватываю зубами сквозь ткань левый сосок. – Твой муж, наверное, под всех новых партнеров тебя подкладывает. Большая девочка. Должна бы уже знать правила игры.

- Что знать?

- С подарками сексом не занимаются. – Я резко отпускаю девчонку. Пора заканчивать это отрезвляющее шоу. - Их дерут. А таких нежных, как ты – с особым удовольствием и во все дыры.

- Какая же я идиотка...

Путаясь каблуками в пушистом ковре, Катя пятится к двери.

- И куда же ты? Мы еще не попробовали никакого десерта. Кто-то даже губы не испачкал.

Встаю, поправляя член.

- Попросите кого-нибудь другого. – Девчонка смотрит с таким отвращением, что мне окончательно становится спокойно.

Больше не будет никаких дежавю. Можно с чистой совестью опускать занавес и продолжать свое дело.

- А как же все намеки? Улыбочки, сходство с каким-то мужиком? – Доигрываю морального урода до точки.

- Не знаю, как я могла вас спутать. – Поправляя платье, шепчет Катя. – Вы не он. Вы... такой же, как Миша.

Глава 17

Глава 17

Герман

Катя меня не провожает.

Единственный человек, который смотрит вслед – это сын. Я замечаю его в окне на втором этаже и с трудом сдерживаюсь, чтобы не помахать рукой.

Последнее дается непросто. Несмотря на то что мы почти незнакомы, мне до одури хочется поскорее забрать мальчишку из этого дома. Увезти от людей, которые врали ему с самого рождения. Рассказать о себе, познакомить с настоящими родственниками – дедом и дядей. А дальше...

Дальше у меня нет ни малейшего представления, чем мы будем заниматься и как вообще растить детей.

С опытом в принципе задница. Я со школы не общался ни с кем моложе восемнадцати. А собственное детство не годится в качестве примера для подражания.

Оно скорее антипример!

Половину моего детства отец сидел в тюрьме. Другую половину – наводил порядок в своей империи. А в перерывах – спасал то одного, то другого из подчиненных.

Благодаря такой иерархии мы с братом целиком и полностью были на маме. Она занималась нашим воспитанием. Она решала, чему и у кого мы будем учиться. Именно она лечила первые раны и покупала первые цветы для наших девчонок.

По сути мама была единственным человеком, который связывал меня с отцом. Она любила его своей необъяснимой женской любовью. И пыталась научить нас тому же.

Ее стараниями я и Егор почти смирились, что мы дети криминального авторитета. Научились работать кулаками и прогибать под свою волю даже старших. Однако после того, как маму убили, от родственной связи не осталось и следа.

Похоронив самого дорогого человека, мы с братом сразу же свалили из дома. Более горячий и молодой, Егор отправился в армию. Пять лет он спускал пар в спецназе, потом ушел на юрфак и стал следователем. А я умотал в Англию.

Стараясь доказать всем, что старший сын не такой, как отец, я окунулся с головой в финансы. Защитил кандидатскую и даже успел заработать себе имя.

Долгое время ни у кого из нас не было ни единого повода начать что-то общее. У каждого хватало проблем в делах и пиздеца в личной жизни.

Встречались мы только на кладбище – в мамин день рождения. Созванивались раз в год – первого января, да и то лишь с братом.

Чем дольше, тем больше все это напоминало какой-то дурацкий фарс, а не семью. Но однажды мой братец-следак напал на след серийного маньяка, и все изменилось.

Как выяснилось, у ублюдка была отличная крыша в органах и среди столичной мафии. Его покрывали на самом высоком уровне. А еще именно эта гнида много лет назад, будучи молодым и зеленым, выполнила заказ на убийство мамы.

В воспоминаниях о маме я не замечаю, как проезжаем половину Москвы и сворачиваем к элитной новостройке, где я полгода назад купил квартиру.

Коля ювелирно паркуется на подземном паркинге и, проверив коридор, разрешает мне выйти.

***

Квартира встречает приглушенным светом и полной тишиной. Сейчас это то, что мне нужно.

Отключив мобильный, я иду в душ. Снимаю с себя одежду. Помыв руки, осторожно вынимаю из глаз линзы.

Они почти такого же цвета, как и мои глаза. Зеленые, всего на пару тонов темнее.

Когда-то я хотел заменить их на голубые или серые. Планировал зачистить все следы Германа Боровского. Но собственное отражение в зеркале сыграло со мной злую шутку.

Оказалось, можно легко привыкнуть к новому лицу, не так уж сложно смириться со шрамами на теле, а вот глаза... Новый цвет менял гораздо больше, чем изменил пластический хирург.

Цвет перестраивал что-то внутри. Он словно окончательно обнулял меня прежнего.

С ним я не узнавал себя, а извилинам становилось совсем хреново. Чтобы не слететь с катушек, пришлось остановиться на серо-зеленом и на всякий случай довести новую биографию до идеала.

Ювелир и люди отца потратили на это целый год – «вырастили» успешного бизнесмена Глеба Аристархова с самых пеленок.

Нашли детский сад и школу. Организовали мне институт и стажировку за границей. «Завели» одноклассников, однокурсников и любовниц, способных подтвердить каждую нашу встречу и показать подаренные мною презенты.

Для пущей убедительности в моем личном деле появилась даже парочка административных статей. Ничего серьезного, но с ними я уже не тянул на статус святого.

После такой подготовки у Мансурова не было ни одного шанса выяснить настоящее прошлое своего нового партнера.

До встречи с Катей мы были уверены, что нет силы на земле, которая сможет вскрыть правду.

- Вообще нет! – усмехаюсь я, вспоминая уверенность во взгляде девчонки и ее хриплое «Герман» сегодня в гостиной.

- Сам с собой разговариваешь? Симптом! – Открыв дверь, у порога улыбается Полина.

- Что-то ты быстро. – Смотрю на часы. – Я только душ успел принять.

- Слушай, ну Мансурову за пятьдесят. Полапал немножко и вырубился после пятой рюмки. Мне даже трусы снимать не пришлось.

Полина сбрасывает обувь и, не спрашивая разрешения, идет в сторону гостевого санузла.

- Он тебя помыться не пустил?

Иду следом. Никакого интимного интереса. Мне нужно лично убедиться, что моя помощница в порядке, и нам не нужно сейчас ехать в больницу.

- Я приняла душ, но, пожалуй, схожу еще раз. Можешь считать, что это острый приступ брезгливости.

Она сбрасывает на пол платье. Распускает волосы. И поворачивается ко мне передом.

- Ты точно в порядке? – Замечаю небольшой синяк над грудью и красный отпечаток на бедре.

От злости зубы сжимаются так сильно, что кажется, вот-вот раскрошатся на мелкие осколки.

- Мансуров моральный урод, но со мной притормаживал себя. Подозреваю, если бы не ты, меня нашли бы где-нибудь на окраине... дня через три.

- Врача вызвать? Он здесь осмотрит. Без больниц и поездок.

- Я выбираю бокал коньяка и пенную ванну. – Полина передергивает плечами.

- Считай, что коньяк уже здесь.

Осмотрев помощницу еще и сзади, я иду на кухню и беру из бара бутылку ее любимого Мерлета.

Глава 18

Глава 18

Герман

- Пока информации не так уж много. Наш общий друг не слишком болтлив. Но через пару дней мы снова встречаемся. Постараюсь выяснить больше.

- А прослушка? Удалось поставить?

- Да, Ювелир уже разминает уши. Сказал, что слышимость ужасная. У Мансурова, похоже, стоит какая-то глушилка. Из-за нее у них весь дом без связи.

Теперь я понимаю, почему смог дозвониться до партнера только на улице.

Паранойя старого козла превышает все мыслимые и немыслимые пределы. Охране дома наверняка нелегко работать в таких условиях. Впрочем, для моей команды это лишь на руку. Когда начнется штурм, глушилка будет нам в помощь.

- Ювелир справится. Он такое раньше обходил. Оборудование у него есть.

Пока лечение душевных ран не превратилось в попойку, я забираю у Полины коньяк и добавляю в ванну горячей воды.

- Надеюсь. – Грустно вздыхает помощница. - Второй раз я рисковать не хочу. Этот мудак контролирует каждое движение и каждый взгляд. Чтобы засунуть жучок за спинку кровати, мне пришлось добавить в его виски спецсредство.

- Ясно. Больше не рискуй.

Детали решаю не расспрашивать. Хватает рассказов парочки девиц, побывавших в его постели до Полины. Ничего хорошего или приятного там не было.

- Спасибо, благодетель.

- Что так узнала?

- Первое. У него конкретные проблемы с головой! Мансуров помешан на здоровье. Даже во время секса он измеряет свой пульс. И в перерывах хлещет какую-то вонючую бурду.

Здесь ничего нового. Мои люди еще полгода назад нашли знахаря, который готовит лечебные коктейли для московского клиента.

После небольшой обработки мужик согласился сотрудничать. И при необходимости сможет смешать коктейль с особенными свойствами.

- А второе?

- Его финансовые проблемы гораздо серьезнее, чем мы предполагали.

- В чем это выражается?

- Помнишь две картины, которыми он хвалился во время прошлогоднего интервью?

- Да. Какой-то французский авангардист.

Я, кажется, понимаю, о чем говорит Полина.

Картины висели в спальне Мансурова. Для них были сделаны специальные рамы с независимой системой безопасности. А их общая стоимость превышала стоимость дома.

- Сейчас картин нет. В рамах висит какая-то дешевая мазня.

- Может, спрятал?

- Тогда прятал бы вместе с рамами. Они тоже обошлись недешево. Швейцарские мастера делали их по индивидуальному заказу.

- Логично.

Мысленно помечаю себе выяснить судьбу картин.

- Еще что-то есть?

- Да, забыла сказать главное! Ты ему нравишься.

- И почему мне не нравится, как это звучит?

- Фу! Пошляк! – морщит свой красивый нос Полина. - Не в том смысле!

- А другом ему могут нравиться только мои деньги.

- О да! От них он в полном восторге. Похоже, в этом городе больше не осталось ни одного безумца, который согласился бы финансировать его новый проект.

- Поставку оружия и всякого дерьма, - поправляю я.

Полина кивает.

- Но просто так он не пустит тебя в дело.

Высунувшись из ванны, помощница отбирает у меня бутылку и делает новый щедрый глоток.

- Я уже убедился. Компанию сейчас трясут сразу две проверки. Федеральная таможенная служба начала вчера, а сегодня заявилась налоговая.

- Мне кажется, это цветочки. – Подняв вверх руку с коньяком, Полина с головой уходит под воду. – Компания ему до фени. Проверять он будет тебя, - говорит, вынырнув.

- Я в этом не сомневаюсь.

Вспоминаю неуверенную попытку Кати привлечь к себе внимание в детдоме. Наверняка, это часть плана Мансурова. Я подсунул ему Полину, а он для тех же целей использует жену.

- Кстати, если ты думаешь, что он хочет подложить под тебя свою Катерину, то у меня есть сомнения.

Поля будто мысли читает.

- Знаменитая женская интуиция? – после сегодняшнего мне уже не смешно.

Если так пойдет и дальше, стараниями всего двух женщин я скоро начну верить во всякую паранормальную хрень.

- Я вообще удивляюсь, как он умудрился на ней жениться. Ваша Катерина...

- Договаривай. – Морщусь от этого ее «ваша».

- С ней что-то не так. Она не похожа на наивную дурочку. И не похожа на равного игрока.

- Ты можешь говорить без загадок?

- За последний год ее муж продал почти все свои активы. Он нищий! А она слишком красивая и умная, чтобы идти с ним на дно. – Полина садится, выпрямив спину. Щурится, задумчиво глядя куда-то в стену. - На ее месте я бы старательно искала замену Мансурову. Если не для себя, то ради сына. В конце концов, он ему даже не отец.

- Насколько я помню, ты так и сделала.

- Мир больших денег как джунгли. Выживает сильнейший.

- А она, значит, не хищница?

- Я пока не могу понять ее роль. В мотивах одно сплошное белое пятно. Но она точно не та, кем кажется.

- В этом направлении мы уже копали. По нулям, - сухо обрубаю помощницу.

- Я бы на твоем месте еще раз проверила все, что связано с ее отцом. А заодно... – Губы Полины расплываются в игривой улыбке. - ... не боролась бы так сильно с искушением. Кто знает? Возможно, в кровати наша загадочная Катерина решится рассказать свои секреты и открыть настоящую роль.

Глава 19

Глава 19

Герман

О том, какое испытание подготовил Мансуров, я узнаю через пару дней.

К этому времени моя бухгалтерия как раз успевает отбиться от очередной внеплановой проверки, а Коля обнаруживает парочку свежих камер видеонаблюдения.

Инспекторов мы счастливо провожаем за дверь. А камеры умышленно игнорируем, позволяя нашему врагу спокойно следить за внутренней кухней.

Однако, как и ожидалось, одной слежкой дело не ограничивается.

В пятницу вечером Мансуров набирает меня на мобильный и озвучивает предложение от которого невозможно отказаться.

- Ну, так как, бронировать для тебя местечко с хорошим видом? – уточняет он в конце телефонного разговора.

- Спасибо. Буду должен. – Не даю себе и секунды на подумать.

- Вот молодец. Там и встретимся, - заканчивает он разговор и сразу же кладет трубку.

- Пригласил в местный колизей? – уточняет любопытная Полина.

Она как раз вернулась со второго свидания, и как обычно осведомлена лучше всех.

- Завтра. За городом. Закрытые бои.

Распахнув дверь своего кабинета, наблюдаю, как уходят домой последние работники.

- Он рассказывал мне об этом клубе. – Эротично закидывает ногу на ногу Полина. - Заведение для избранных. Своя охрана, свои правила. Самые высокие ставки и полная конфиденциальность. Думаю, именно там ведутся все важные переговоры.

- Для переговоров пока рано. – Пытаюсь понять, что он подготовил.

- Значит, хочет проверить твою реакцию.

Полина тоже задумывается.

- Думаю, нас ждет что-то не слишком приятное, - выражаюсь как можно мягче. – Надеюсь, этот урод не додумался пригласить и тебя?

Я уже убедился, что Полина не боится крови, умеет за себя постоять и способна справиться с любой паникой. У моей помощницы не самое счастливое прошлое – хреновый брак, непростой развод и целая коллекция врагов, доставшихся в нагрузку от мужа.

Она научилась мастерски грести в любом дерьме. И все равно у меня нет желания делать ее свидетельницей чьего-нибудь убийства или травли в худших традициях гладиаторских боев.

- О, нет! Любовниц на такие мероприятия не водят, - успокаивает меня Полина.

- Уже хорошо, - выдыхаю.

- Солидные люди приезжают туда только с женами, - добавляет помощница и внимательно следит за моей реакцией.

- Он берет Катю?

В принципе это не должно меня волновать. Катя наверняка уже была в клубе. За пять лет совместной жизни муж должен был показать ей все грани своего бизнеса.

И все же последняя новость почему-то не радует.

- Сказал, что с удовольствием взял бы на бой меня, но уже пообещал жене.

- Не удивлюсь, если она ни сном, ни духом.

- А я не удивлюсь, если он берет ее для тебя, - Полина опять начинает говорить загадками.

- Я не в настроении решать твои ребусы. Выкладывай.

- О нет, - помощница встает со своего места. – Дальше сам!

- Тебе напомнить, на кого работаешь?

- Ты платишь мне, чтобы я спала с твоими врагами. – Поднимает руки Полина. – Этим я занимаюсь регулярно и с полной отдачей. А что касается твоих взаимоотношений с матерью твоего сына...

Виляя бедрами, она проходит мимо меня в коридор. И почти дойдя до выхода, оборачивается.

- Знаешь, чем отличается хороший психотерапевт от плохого? – спрашивает внезапно.

- Не имею ни малейшего представления.

- Хороший никогда не рассказывает пациенту, в чем причина его проблем. – Улыбается Полина. – Он терпеливо ждет, когда тот дойдет до правды самостоятельно.

***

Странную загадку Полины я выбрасываю из головы сразу после ее ухода. Хватает в жизни более серьезных вопросов. Однако, следующим вечером в клубе я против воли вспоминаю ее слова о пациенте, и кое-что становится понятным.

К сожалению, не мгновенно.

Первые минуты в клубе меня преследует острое ощущение дежавю. Не знаю, кто проектировал этот клуб, но он как две капли воды похож на серый подвал, где меня держали пять лет назад.

Здесь точно такие же глухие бетонные стены, такой же слепящий белый свет и даже сам ринг по размерам точь-в-точь как та комната.

Для полного сходства не хватает лишь кровати, окровавленного пледа и девушки.

Если бы я не был уверен в своей легенде, подумал бы, что раскрыт.

- Без фантазии, скучно и серо, - понимающе кивает Мансуров. – Не расстраивайтесь. Сюда приезжают не за декорациями.

Он показывает мне небольшой кожаный диванчик перед сценой и помогает пробраться сквозь толпу к нашим местам.

- А за чем же? – Беглым взглядом осматриваю зрительский зал. Никаких намеков на букмекеров. Везде такие же немолодые одутловатые дельцы как Мансуров. И парочка женщин, больше похожих на эскорт, чем на жен. - Уж явно не ради ставок?

- Ставки мы можем сделать и без посторонней помощи. Для этого мой кошелек всегда в вашем распоряжении.

- Только шоу и никакого азарта?

Здесь явно что-то не то. Но вместо ответа мой спутник поворачивается в сторону входа.

С минуту мы оба смотрим на гостей, которые тонким ручейком втекают в зал. Мансуров – с явным нетерпением. Я – так же внимательно, стараясь запомнить всех собравшихся.

Но стоит среди толпы мелькнуть знакомому женскому лицу, Мансуров снова оживает.

- Вам понравится. – Улыбаясь мне, он протягивает руку бледной как смерть Кате. - И обещаю, никто не позволит заскучать.

Глава 20

Глава 20

Катя

Я не собиралась сюда приезжать. Еще день назад я вообще не знала об этом месте. Жила себе спокойно, катаясь лишь в садик Роберта и в детский центр. А сегодня...

Еще в обед Миша как с цепи сорвался.

Полчаса орал кому-то про деньги. Швырнул телефон в зеркало. Чуть не прибил молодого охранника, который осмелился глянуть в мою сторону. А когда мы с Робертом попыталась уйти на улицу, потребовал, чтобы я надела вечернее платье и была готова ехать по первому же его приказу.

Боясь, что это чудовище напугает сына, я не стала спрашивать о месте и цели. Послушно оделась. Стиснув зубы, нацепила на себя дорогие побрякушки, которые Миша принес в спальню. И позволила охране привезти меня в это жуткое место.

- Присаживайся, дорогая, - с приторно сладкой улыбкой произносит муж. – У нас нынче и компания, и развлечения. Все на уровне.

Он берет меня за руку и помогает сесть на середину кожаного дивана. Между собой и тем, кого я вообще не хотела бы видеть.

- Добрый вечер, - Аристархов здоровается первым. – Вы, как всегда, великолепны.

Чувствую внимательный взгляд в районе декольте и на запястьях. И там, и там дорогие украшения – бриллиантовые колье и браслет.

Мои ненавистные парадные цацки. Миша всегда заставляет надевать эту безвкусицу, если хочет пустить пыль в глаза новому партнеру.

- Здравствуйте, Глеб. Спасибо.

Я украдкой кошусь на Аристархова. Он вроде бы такой же, как обычно – упакованный в люкс и отстраненный. Еще один хозяин жизни.

- Милая, тебе заказать что-нибудь, чтобы расслабилась? – Миша по-хозяйски гладит меня по колену.

- Воду. Я не откажусь от бутылки. Закрытой!

Последнее слово специально выделяю. Обычно я не имею права показывать, насколько сильно не доверяю мужу. Для всех окружающих мы должны быть идеальной парой. Однако нынче мои паранойя, тревожность и мнительность в три глотки кричат об опасности.

- Ну кто ж в таком месте пьет воду? – усмехается Миша и, повернувшись к официанту, просит: - Коньяк для дамы. Лучший, что у вас есть.

- А мне воду. В стекле. Открою и налью сам, - в нарушение всех правил заказывает Глеб.

В отличие от моего заказа, требование Аристархова Миша не комментирует и не пытается изменить. Он лишь молча кивает официанту – словно дает добро. А как только парень уходит, превращается в радушного завсегдатая шоу.

- Обычно здесь не самая интересная программа, но сегодня организаторы обещали постараться. – Миша откидывается на спинку дивана.

- И что же нас ждет? – лениво интересуется Аристархов.

- Не хочу раскрывать интригу. Ждать осталось совсем недолго.

Будто он и есть тот самый организатор, муж кивает в сторону ринга и сразу же после этого кивка на сцену выходит ведущий.

От одного взгляда на этого высокого мускулистого мужчину по моей спине катится холодок.

Кажется, я его уже видела. Пять лет назад. Именно он стрелял из электрошокера в Германа. Именно он наносил самые жесткие удары. И был одним из тех, кто тащил Германа в проклятый сарай.

От такой встречи перед глазами мутится.

- Мне нужно отойти. – Встаю, не дожидаясь разрешения мужа.

- И куда же ты, любимая?

- Где здесь уборная?

Ноги ватные. За грудиной перестук. Мне просто необходимо куда-нибудь убраться. Хоть на минуту! Успокоить сердце и постараться выкинуть из головы ненужные воспоминания.

- Дорогая, ты так все шоу пропустишь. Сходишь позже.

Миша с такой силой дергает за руку, что я падаю на диван.

- Я быстро. Обещаю, - стараясь не смотреть на Аристархова, цежу сквозь зубы.

- После окончания я лично свожу тебя, куда захочешь, - холодно чеканит муж и до боли сжимает мою ладонь.

Стиснув зубы, чтобы не вскрикнуть, я соглашаюсь.

Вжимаюсь лопатками в холодную кожу дивана. Задерживаю дыхание и лишь спустя несколько секунд позволяю себе медленный вдох.

Как становится ясно уже через минуту, появление на сцене одного из тюремщиков мужа – не случайность. Назвав имена троих мужчин, этот «ведущий» открывает скрытую дверь за своей спиной, и из темного коридора выводят незнакомца.

Как и конвоиры, он одет в одни спортивные шорты. Босые ноги неуверенно переступают по бетонному полу. Пальцы то сжимаются в кулаки, то плавно разжимаются, будто мужчина пытается размять затекшие ладони.

- Этот... в середине не очень-то похож на бойца, - озвучивает мое сомнение Аристархов.

- Зато он похож на гниду, которая слила на сторону важную информацию.

- И он сейчас будет драться с тремя подготовленными бойцами?

- Его задача продержаться пять минут против одного, - с довольной улыбкой произносит муж. – Не сдохнет, сможет выползти отсюда.

Он изучающе косится на Аристархова. Словно ждет его реакцию.

- Слишком гуманно. – Глеб даже не морщится.

- Я тоже так считаю, но правила есть правила. – Миша сокрушенно жмет плечами и стискивает мою ладонь еще сильнее.

Вопреки стараниям мужа, этот трюк действует как лекарство. Мне хочется орать от боли. Я мечтаю послать Мишу к черту. Загибаюсь от того, как мне плохо. И в этом мучительном кошмаре не замечаю, как пролетают пять минут.

К окончанию пытки арена напоминает съемочную площадку для фильма ужасов. Повсюду кровавые отпечатки и красные кляксы. А тело, лежащее в центре зала, больше похоже на огромную отбивную, чем на человека.

- Кажется, никто никуда не поползет. - Миша снова пялится на Аристархова. Вновь выжидает.

- Это будет отличная наука для других. – Тот и бровью не ведет.

Такой же моральный урод, как и мой муж. Идеальный партнер для шакала.

- Может, хоть следующий окажется не таким рохлей.

Миша наконец отпускает мою руку. К сожалению, не насовсем. Через минуту в ней оказывается бокал с коньяком. И под пристальным мужским взглядом мне приходится сделать один щедрый глоток.

- Слишком крепко для меня, - тут же закашливаюсь. И чуть не роняю бокал на пол, увидев нового участника.

Глава 21

Глава 21

Катя

- Открой, - повторяет Аристархов.

- Это женский туалет. Уйдите сейчас же, - хриплю я, не узнавая собственный голос. – Вам нельзя здесь находиться.

- Или ты открываешь, или я выношу эту дверь.

- Я не буду вам открывать.

- Считаю до трех!

- Да хоть до ста! Убирайтесь!

- Три.

- Валите к черту!

- Два!

- Я вам ничего не обязана!

- Один.

Последнее слово Аристархов произносит уже другим голосом – спокойно.

Решив, что он остыл, я облегченно выдыхаю. И резко вздрагиваю, когда этот сумасшедший плечом выносит тяжелую дверь.

- Вы чокнутый! – Встав на ноги, я вжимаюсь в холодную стену за спиной.

- Чокнутые не предупреждают. А я дал тебе время.

Он поправляет пиджак и захлопывает за собой несчастную дверь.

Каким чудом та удерживается на петлях – загадка. Но сейчас мне не до нее.

- Еще раз повторяю. Это женский туалет! Мужской дальше по коридору.

- Не поверишь. Заметил. – Глеб надвигается на меня как ледокол на льдину.

- Здесь везде камеры. С минуты на минуту сюда прибежит охрана!

- Как прибежит, так и убежит.

Аристархов оказывается так близко, что я чувствую жар его тела и аромат... терпкий, древесный – кедровая смола, табак и дразнящий иланг-иланг.

- Тоже хотите оказаться на ринге? – Встряхиваю головой. – Мой муж вам это быстро обеспечит!

Догадываюсь, как жалко я сейчас выгляжу. Совсем не боец и уж тем более – не соблазнительница.

Однако пофиг на слезы, черные разводы и опухший нос. За стеной, на арене, убивают моего водителя. Это делается, чтобы развлечь таких же ублюдков, как тот, что сейчас стоит передо мной.

- Именно твой муж подсказал мне, где здесь туалет.

Аристархов проводит подушечкой большого пальца по моей правой щеке, стирая слезу.

- И вы тут же поспешили воспользоваться ситуацией! – Чувствую, что вот-вот уйду в разнос.

- Успокойся! – звучит строго.

- Да пошел ты на хрен!

Не собираюсь больше ему «выкать». Этот кусок дерьма не достоин даже зваться «человеком». Никто из собравшихся в этом здании не достоин. Все они законченные маньяки и садисты.

- Дыши! Просто дыши.

Глеб, кажется, совсем глухой.

- Оставь меня в покое! – Ударяю в грудь.

- Вдох и выдох! – чеканит гад.

- В задницу себе подыши! – Бью еще сильнее. Вкладываю в этот удар все силы.

- Не с тем дерешься. – Аристархов перехватывает мои руки и заводит их мне за спину.

- Ну же! Расскажи сказочку, что ты не такой, как Миша. Что ты белый и пушистый! – рычу ему в лицо.

- Твой водитель выжил. Он продержался пять минут.

Зеленые глаза шарят по моим щекам, лбу и губам. Будто видят в первый раз. Крылья прямого красивого носа вздрагивают.

- Это невозможно... – Ноги подкашиваются. - Их было трое против одного.

- Думаю, у него сломано пару ребер и рука. Еще возможно есть сотряс. Но твой Петр в сознании. Врач уже оказывает ему первую помощь.

- Ты... ты врешь.

Новая волна слез подступает к глазам, и переносица вспыхивает огнем.

- Сейчас я не лгу.

Аристархов осторожно отпускает мои руки. Берет правую – именно ее во время первого боя сжимал муж. И бережно ощупывает каждую фалангу.

- Петр выдержал?.. – Мозг буксует. Слишком странные ощущение. Слишком неожиданная новость.

- Катя, с ним все будет хорошо.

Чувствую взгляд на своих губах. Горячий, ожидающий.

- Так ты за этим пришел?.. Сказать?

Кажется, я окончательно разучилась понимать некоторых представителей мужского пола.

- Тебе лучше привести себя в порядок и поскорее вернуться в зал.

В голосе Аристархова слышатся хриплые нотки.

- А не то... что?

Я делаю шаг к нему навстречу. Сокращаю между нами расстояние до опасного сантиметра.

- А ты не чувствуешь? – Он обхватывает мой зад и вминает меня в свой пах.

- Снова предложишь отсосать? – Кажется, на радостях я окончательно сошла с ума.

Проклятый адреналин, кровь и это жуткое место.

- Нет.

Аристархов срывается. С глухим стоном накрывает губами мой рот. Словно пробует, мажет языком по нёбу.

- Подонок! – Вырвавшись, бью его по плечам. – Сволочь! - Тут же, схватив за лацканы пиджака, сама тянусь к губам.

- Еще какая сволочь!

Глеб нагло задирает подол моего вечернего платья. Жадно оглаживает ягодицы. Скользит пальцами ниже... сразу под кружево белья. И, глядя мне в глаза, тянет трусы вниз.

- Ненавижу! И тебя, и всех вас... таких!

Кусаю мерзавца за губу. Не щадя. До крови.

- Давай. Покажи мне, как сильно умеешь ненавидеть.

Чудовище кладет мои руки на пряжку ремня. Позволяет самой расстегнуть ширинку и освободить тугой, тяжелый член.

- Миша именно этого от тебя и хотел.

Нужно остановиться. Нельзя вот так сильно хотеть незнакомого мужчину. Нельзя позволять ему пользоваться собой. У меня уже есть один «хозяин». Второй точно не нужен.

- Тогда не будем его разочаровывать.

Аристархов ловко раскатывает по стволу неизвестно откуда взявшийся презерватив и злым поцелуем глушит любое «нет».