Забор Йоргенсенов

Бентли Литтл Прогулка в одиночестве

— Мне очень нравится новый забор, который устанавливают Йоргенсены, — Рич взглянул на дом через дорогу, выезжая с подъездной дорожки. — Надо и нам сделать что-то подобное.

— Нам не нужен забор, — сказала ему Филлис.

— Никому не нужен забор. Но выглядит он шикарно. Особенно в таком стиле, с белым сосновым штакетником. Будто с обложки журнала.

— Больше ни у кого на всей нашей улице нет огороженного переднего двора, — заметила она. — Это выглядит снобистски, будто они пытаются не пустить к себе никого, будто они боятся, что кто-нибудь из нас будет разгуливать по их драгоценной лужайке.

Он уже начинал злиться.

— Дело не в этом.

— А в чем дело?

— Я просто хочу сказать, что забор выглядит красиво. Он добавит району чуточку класса. Возможно, даже повысит стоимость недвижимости. В отличие от заросшего сорняками грязного газона Колдуэллов, — он свернул на Первую улицу. — На днях я выгуливал Спринклса…

Спринклс.

Какого черта она назвала щенка Спринклсом?

…и увидел эти штакетины вблизи. Гладкие. Идеальные. Не знаю, из чего они сделаны — может быть, из какого-то вторсырья, — но я никогда не видел ничего подобного.

— Мы не будем ставить забор перед домом, — сказала Филлис.

— Господи Иисусе!

— Не произноси имя Господа всуе.

— Как обычно, ты все неправильно поняла. Я ничего не говорил об установке забора в нашем дворе. Я просто рассказал, как он хорошо смотрится у них во дворе. Вот и все. Ладно, закрыли тему.

Но на самом деле он говорил об ограждении лужайки перед их домом. Он устал от того, что каждое паршивое животное, пробегающие мимо по улице, гадит на его траву, устал видеть, как эти сопливые дети Колдуэлла и их друзья-нищеброды используют его платан в качестве третьей базы, играя на улице в бейсбол. Немного уединения явно пришлось бы весьма кстати.

Но он мог попрощаться с этой мечтой. Филлис определенно заняла твердую позицию против заборов перед домами. И как только она приняла такое решение, лишь сам Иисус мог заставить ее изменить свое мнение.

Он уже не в первый раз задавался вопросом, какой была бы его жизнь, если бы он женился на Джоани Мердок вместо Филлис. Джоани была его первой девушкой, и если бы она не уехала после выпускного класса, кто знает, как все могло обернуться?

Но она уехала.

И он оказался с Филлис.

Оставшуюся часть пути до магазина «Хранилище» они молчали, а оказавшись внутри, разошлись в разные стороны: он — к отделу Скобяные Изделия, она — к отделу Здоровье и Красота.

* * *

Выгуливая Спринклса тем вечером, Рич решил специально направиться на запад, а не на восток, чтобы пройти мимо дома Йоргенсенов. Пока Спринклс делал свое дело, прислонившись к тощему дереву на узкой полоске земли между тротуаром и улицей, Рич водил руками по доскам забора. Были ли они на самом деле досками? Довольно сложный вопрос. Материал, гладкий и прохладный на ощупь, определенно не был деревом; по ощущениям он больше напоминал пластик, и в его идеально ровной текстуре было что-то такое, что пришлось ему по душе.

— Привет, Рич.

Он вздрогнул от неожиданности и быстро отдернул руку от забора.

Тед Йоргенсен рассмеялся.

— Я не хотел тебя пугать.

— Ты меня не напугал. Я просто… — он не мог придумать, как закончить предложение.

— Любуешься моим забором?

— Да, — признался Рич. — Он чертовски стильный.

— Спасибо. Я сделал его сам.

Рич был удивлен. Йоргенсен особо не выглядел мастером на все руки, поэтому автоматически предположил, что его сосед кого-то нанял для установки забора. Он посмотрел налево, в сторону ворот. Когда вообще возвели забор? До Рича наконец-то дошло — он не только не видел, чтобы кто-нибудь устанавливал его, но и не мог точно вспомнить, когда его впервые заметил. Наверняка Тед возводил забор в середине буднего дня, когда он был на работе, но по какой-то причине в сознании Рича возник образ Йоргенсена, устанавливающего его посреди ночи.

Ему не нравился этот образ.

— Где ты взял доски? — полюбопытствовал он.

— Как я и сказал. Сделал их сам.

— Доски? — недоверчиво переспросил Рич.

Йоргенсен усмехнулся.

— О, да. Это шведское изобретение. У меня есть двоюродный брат, живущий в Лунде. Он подарил мне машину, которая создает доски из сырого материала, и обрезает их по длине. Хочешь посмотреть на нее?

Он хотел… и в тоже время не хотел. Что-то здесь было не так; что-то в его соседе казалось не совсем правильным. Но Рич согласился, когда Йоргенсен открыл ворота и жестом пригласил его во двор. Они вдвоем прошли по короткой подъездной дорожке к гаражу. Он привязал поводок Спринклса к крану на стене дома, затем последовал за Йоргенсеном к маленькой двери в задней части гаража. Тед достал ключ, отпер дверь, затем вошел внутрь, и как только он это сделал, включился свет.

— Вот она.

Это было интересное приспособление, не похожее ни на что, что он когда-либо видел. Семи футов высотой, оно занимало весь центр гаража, гладкое квадратное металлическое устройство с подсвечивающимися кнопками, расположенными над двумя рычагами-джойстиками, одним красным, другим зеленым. Справа от этих элементов управления находилось квадратное отверстие размером примерно с дверцу стиральной машины с фронтальной загрузкой. Из верхней части устройства торчали стеклянные трубки разного размера.

Как кузен Йоргенсена доставил сюда машину? — недоумевал Рич. Она была слишком большая, вряд ли ее можно отправить по почте. Может быть, она пришла по частям, а Йоргенсен здесь ее собрал. Похоже, он гораздо более искусен, чем предполагал Рич.

— Как она работает?

— Просто. Помещаешь в нее труп…

Дальше он уже ничего не слышал. Труп? С того момента, как сосед застукал его около забора, он испытывал какое-то чувство тревоги и с опаской заходил на территорию Йоргенсенов, но теперь у этого беспокойства появилась реальная причина. Труп?

— Труп? — сказал он.

Йоргенсен усмехнулся.

— Знаю. Звучит безумно, так ведь? Но, клянусь Богом, это работает. Хочешь, я тебе покажу? Вот…

Он повел Рича к другой стороне машины, и там, на полу, поверх черного пластикового брезента, лежало мертвое тело бездомного. Рич сразу его узнал. Это был тот сумасшедший человек, который постоянно сидел на ступеньках почтового отделения и каждого мимо проходящего называл «Стивом».

Он почувствовал себя так, словно его ударили в живот. Во что он здесь вляпался?

— Теперь смотри.

Йоргенсен с гордостью открыл дверцу в машине по изготовлению досок, достал цепь с петлей на конце и затянул ее на голове и руках бездомного. Он поспешил обратно к другой стороне машины, и с удивительной бесшумностью цепь и труп втянулись внутрь.

— Иди сюда!

Рич нерешительно подошел к тому месту, где стоял его сосед и нажимал на кнопки. Из глубины машины донеслось продуктивное жужжание.

Секундой позже связка досок наполовину высунулась из отверстия.

Йоргенсен нажал на красный рычаг.

— Готово!

— Это был человек, — наконец сказал Рич.

Его сосед кивнул.

— Да, — признал он.

— Ты убил его.

— Я оказал ему услугу. Так от него будет гораздо больше пользы.

— Но ты убил его.

— Это не я придумал. Это шведское изобретение.

— Но они не могут…

— Не могут что?

— Я имею в виду, в Швеции. Они не могут убивать людей, чтобы делать доски.

— Еще как могут. Как ты думаешь, почему скандинавские страны такие респектабельные? У них нет проблем с бездомными, они нашли способ использовать самых бесполезных членов общества. Эти люди вносят свой вклад в улучшение своей страны. Смерть дает им возможность обрести хоть какой-то смысл в этой жизни.

Это было невозможно. Такого просто не могло быть. Но когда Рич попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь фотографию скандинавского бездомного или снимок улицы со спящими людьми на тротуаре, то не смог. Он вспомнил, что несколько лет назад в Дании или Норвегии националисты протестовали против мусульманских беженцев, ищущих убежища. А вот чем все это закончилось, больше никогда не слышал, данная проблема просто полностью исчезла из новостей. Что случилось со всеми теми беженцами?

Были ли они превращены в строительные материалы?

Это было какое-то безумие.

Только это никакое не безумие. Доказательство находилось прямо перед ним.

Он не мог удержаться, протянул руку и провел по доскам. Они были гладкими, теплыми, приятными на ощупь.

— Жизненная искра, запечатанная в оргстекле, — гордо сказал Йоргенсен.

Рич быстро отдернул руки.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.

— Можешь остаться.

— Нет, я пойду.

Йоргенсен нахмурился.

— Ты не собираешься…?

Звонить в полицию? Это именно то, что он собирался сделать. Но в последней фразе его соседа явно присутствовала скрытая угроза. Рич попытался прочитать выражение лица этого человека.

Из него можно сделать отличные доски, вот что он думал.

И никто не узнает.

Никто в такое просто не поверит.

— Мне надо выгуливать собаку, — Рич разыграл карту «ты-ведь-мужик-и-ты-знаешь-каково-это». — Жена надерет мне задницу, если я буду отсутствовать слишком долго, — негласный намек на то, что если он не вернется в ближайшее время, ему придется объяснять Филлис, почему он опоздал.

Такая тактика, казалось, сработала. Его сосед улыбнулся.

— Ну, заходи, если что.

Рич кивнул, направляясь к двери.

— Спасибо, — сказал он, — за… — украдкой взглянув на доски, — …всё.

Он не мог свободно дышать, пока они со Спринклсом не вернулись на тротуар. Не то чтобы он не дышал все то время, пока был в гараже, но напряжение определенно чувствовалось. Пока Рич не вышел оттуда, он не осознавал, насколько нервничал.

Как он мог не нервничать?

Тед Йоргенсен сделал свой забор из мертвых тел.

Прям как люди в Швеции.

Все это просто не укладывалось у него в голове. Потрясенный, Рич поспешил домой, запер входную дверь и перебегая из комнаты в комнату, быстро закрыл все окна. Он столкнулся с Филлис в спальне.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Проверяю, чтобы все окна были закрыты и заперты.

— Но сегодня жарко…

Он резко повернулся к ней.

— Все двери и окна должны быть заперты!

Филлис опешила, явно удивленная резкостью его реакции, и посторонилась, пока он лихорадочно проверял последнюю из комнат.

— Что происходит? — спросила она.

— Ничего!

— Что-то происходит.

— Давай просто ляжем спать, — сказал он ей.

— Сейчас только восемь часов!

— Ну, я иду спать. Устал.

Она вернулась в гостиную. Рич, верный своему слову, разделся и забрался под одеяло. Десять минут спустя он уже спал мертвым сном.

Во сне он был на узкой улочке в раздираемой войной Руанде. Слева от него стояли ухоженные дома с идеальными заборами. Справа от него лежали груды убитых африканских детей. В центре улицы стоял улыбающийся Тед Йоргенсен, его машина работала на полную мощность, поглощая тела и штампуя доски.

* * *

— Йоргенсены пригласили нас на барбекю в эту субботу, — сказала Филлис.

Только что вернувшись с работы, с одной мыслью, как бы побыстрее попасть на кухню и взять себе пива, Рич сначала даже не понял, что она сказала.

— Что?

— Йоргенсены пригласили нас на барбекю.

На этот раз он ее услышал.

— Нет, — сказал он ей.

— Я уже сказала «да».

— Ты даже меня не спросила!

— Я знала, что ты скажешь «нет».

— Но все равно сказала «да».

— Для тебя это прекрасный шанс полюбоваться вблизи их драгоценным забором.

Не вздумай больше шутить об этом! — ему хотелось наорать на нее. Но он сохранял спокойствие.

— Я не пойду.

Рич открыл холодильник, достал бутылку «Хайнекен» и направился обратно в гостиную, где плюхнулся на диван.

— О, да, пойдешь, — сказала ему Филлис.

— О, нет, не пойду.

— Ну, а я пойду.

— Мне кажется, ты говорила, что они снобы…

— Ну, я хочу лично в этом убедиться. И я обязательно расскажу им, что ты хочешь поставить такой же забор, как у них…

— Да прекрати ты с этим забором!

Она уставилась на него, озадаченная агрессивностью его ответа.

— Что с тобой? Что опять уже случилось?

— Ничего.

Он сделал большой глоток пива.

В этот момент раздался звонок в дверь, и вместо того, чтобы еще больше провоцировать ссору, Филлис пошла открывать. Рич включил телевизор, настроившись на местные новости. Позади себя он слышал, как один из детей Колдуэлла спрашивал, может ли он достать бейсбольный мяч, который его брат случайно отбил на задний двор.

— Валяй, — сказала ему Филлис. — Калитка открыта.

— Я запру эту калитку, — сказал Рич после того, как она закрыла дверь. — Не хочу, чтобы эти маленькие ублюдки лазили там.

— Почему бы тебе не построить новый забор и держать их подальше отсюда?

— Ну хватит уже про этот забор! — крикнул он.

— Господи! Да что с тобой такое? — Филлис умчалась на кухню, и через несколько секунд он услышал, как хлопают дверцы шкафчиков, стучат кастрюли на плите.

Он задумался, а не рассказать ли ей о заборе, о шведской машине, о бездомном парне…

Привет, Стив!

…но Филлис была не из тех, кто умеет хранить секреты. Она все разболтает, причем всем, кого знает, и если она это сделает, сложно даже представить, какой будет реакция Йоргенсена. Возможно, она станет частью его внутреннего дворика. А возможно, они оба.

С другой стороны, Филлис может сразу же пойти в полицию. Они выяснят, что происходит, и арестуют Йоргенсена.

Было невозможно предсказать, что произойдет. Вот почему его план состоял в том, чтобы полностью избегать этого человека и надеяться, что Йоргенсен и его жена уедут отсюда как можно дальше.

* * *

В итоге они оба отправились на барбекю.

Рич так и не смог придумать способа, как избежать этого.

Он надеялся, что это будет барбекю для всех соседей, что там будут другие люди и он сможет проводить как можно меньше времени с Тедом Йоргенсеном, но все оказалось не так. Они были единственной приглашенной парой, и естественно, жены больше общались друг с другом, оставив его наедине с Тедом.

Он решил избегать любых тем, каким-либо образом имеющих отношение к машине, поддерживать разговор на безопасные несерьезные темы, а затем быстро поесть и уйти домой как можно раньше. Но именно Йоргенсен, положив четыре стейка на гриль, подошел к гаражу, открыл маленькую боковую дверь и жестом пригласил Рича следовать за ним.

Он лишь на мгновение замешкался, прежде чем последовать за своим соседом внутрь гаража.

К его облегчению, похоже ничего там не изменилось. Доски, сделанные ранее на этой неделе, были сложены в том же месте, и новых не добавилось. Машина стояла в бездействии. Когда они обошли ее, Рич с облегчением выдохнул, не увидев на полу черного брезента.

— Работа продвигается довольно медленно, — пошутил Йоргенсен. — Я уже на полном серьезе подумывал сходить в Лоус или Хоум Депо и там купить штакетник.

Эти слова были музыкой для его ушей, но неожиданно для себя Рич спросил:

— А как насчет животных? Можно делать доски из животных?

— Можно, но, как ни странно, они не так хороши. Просто у людей есть все нужные элементы, необходимые машине. Впрочем, если в ближайшее время что-нибудь не подвернется, мне придется приостановить свои планы по реконструкции заднего двора.

Если в ближайшее время что-нибудь не подвернется.

Этот человек — серийный убийца. Такова правда. До сих пор подобная мысль ему даже в голову не приходила, по крайней мере так четко и ясно. Йоргенсен продолжал рассуждать разумно, снова упоминая скандинавские страны, где это якобы было обычной практикой, но единственное, о чем мог думать Рич — именно в этот гараж его сосед привозил трупы убитых им людей.

Как ему из всего этого выпутаться? Они вдвоем жили на одной улице. А теперь еще и общались! Неужели им с Филлис придется переехать, чтобы избавиться от такого соседа?

Снаружи до его ноздрей донесся запах готовящихся стейков. Пахло очень вкусно, но мысль о том, чтобы съесть мясо, приготовленное этим человеком на гриле, вызвала у него рвотный позыв. Кто знает, что это были за стейки?

— Пора их перевернуть, — сказал Йоргенсен, ухмыляясь. — Давай вернемся.

Остаток вечера прошел без происшествий. Никто не упоминал ни о заборе, ни о машине, ни о Швеции. Так, несерьезный разговор, на уровне сплетен. Рич ел слишком мало и пил слишком много. Они пришли в гости пешком, так что ему не нужно было беспокоиться о том, как доехать домой. Вернувшись домой, Филлис захотела секса, а вот он нет, и пока обходил дом, проверяя, заперты ли все двери и окна, она со злостью влетела в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь.

* * *

Он никогда не был алкоголиком, но в течение недели после барбекю Рич каждый день, прежде чем отправиться домой, заходил в бар рядом со своей работой и выпивал несколько рюмок, просто чтобы «снять напряжение». Это было самое главное клише в книге Рационализация начинающего алкоголика. Он знал это, но ему было все равно. Когда он возвращался домой трезвым, проезжая мимо дома Йоргенсенов и видя этот идеально белый забор, его внутренности скручивались в узел, а мышцы напрягались, будто стальные канаты. Это была слишком тяжелая ноша, чтобы носить ее в себе. Он уже подумывал обратиться в полицию, но вовремя сообразил, насколько безумной будет звучать его история. Доказательства то будут — если они проверят ДНК штакетника, — правда ни один судья никогда не одобрит такой запрос.

Поэтому он пил.

Может, стоило все рассказать Филлис? Возможно. Но он хотел уберечь ее от этого, не хотел обременять ее совесть.

Ну и маленькая, мелочная часть его не хотела признаваться ей, что он ошибался насчет забора.

В пятницу, когда перед ним замаячила перспектива выходных, он задержался в баре на одну порцию виски дольше обычного. В отличие от питейных заведений, изображенных в фильмах и по телевизору, здесь не было ни дружелюбных друзей-собутыльников, ни приветливых компаний завсегдатаев, только одинокие люди, погруженные в свои мысли. В принципе, его это вполне устраивало. Он был здесь не для того, чтобы заводить друзей; он просто хотел притупить свои чувства и как можно дольше держаться подальше от своего района.

После знакомства с Йоргенсеном, он каждый вечер прогуливался со Спринклсом в противоположном направлении от дома Теда. Он мог провести субботу и воскресенье, не общаясь ни с ним, ни с его женой. Но каждый раз, когда ему нужно было ехать в магазин, Ричу приходилось проезжать мимо их дома. Даже если бы он заперся у себя внутри на все выходные, он все равно знал бы, что их дом рядом.

С его забором, сделанным из людей.

И машиной в гараже.

Выходя из бара, честно говоря он чувствовал себя малость навеселе, но это было хорошее чувство, и, садясь в машину, Рич подумал — было бы неплохо так себя чувствовать все время.

Нет.

Он не мог так поступить. Он должен был взять себя в руки. Он не мог позволить забору Йоргенсенов полностью разрушить его жизнь.

Он вел машину очень внимательно, сверхосторожно, прекрасно осознавая, что его восприятие изменилось, время реакции нарушилось. Он медленно повернул за угол, на свою улицу…

…и врезался в ребенка, который выбежал с подъездной дорожки, преследуя собаку.

Он ударил по тормозам. Столкновение получилось очень жестким. Даже еще не выйдя из машины, он понял — шансов на то, что ребенок жив, очень мало. Рича трясло. Он наклонился над скрюченным окровавленным телом, лежащим прямо перед его бампером, проверяя, мертв ли мальчик. Рич не слышал ни звука, не видел никаких признаков движения. Это был один из тех дерзких детей Колдуэлла, правда, кто именно, он не знал. Рич осмотрелся вокруг, ища поблизости кого-нибудь из его братьев или любых других свидетелей аварии.

И увидел идущего к нему Теда Йоргенсена.

Этому кошмару не будет конца. Этот серийный убийца собирался жить долго и счастливо в своем по шведски чистом пригородном раю, в то время как Рич проведет остаток своей жизни в тюрьме из-за одного глупого несчастного случая…

Йоргенсен поднял тело мальчишки Колдуэлла.

— Открой, — сказал он, ткнув ногой в пассажирскую дверь машины.

Слишком потрясенный, чтобы ослушаться, Рич сделал, как ему было велено. Йоргенсен забросил тело внутрь и закрыл дверь.

— Припаркуйся на моей подъездной дорожке, — приказал он. — Я встречу тебя там.

И Тед пошел обратно к своему дому.

Охваченный паникой, понимая, что поступает неправильно, но недостаточно ясно соображая, чтобы поступить правильно, он включил передачу, подъехал к дому Йоргенсенов и заехал на подъездную дорожку. Как раз в этот момент подошел Тед, открыл пассажирскую дверь, достал ребенка Колдуэлла, будто какие-нибудь продукты из магазина, и отнес мальчишку в гараж.

Теперь Рич понял, что происходит.

Не было даже времени разобраться, что он чувствует по этому поводу. Часть его была в абсолютном ужасе…

Был ли мальчишка Колдуэлла вообще мертв?

…но часть его думала, что если все сработает, он останется на свободе и ему не будет грозить ни тюрьма, ни любые возможные последствия.

Машина была включена.

Тело отправилось внутрь.

Доски получились белыми, гладкими и приятно теплыми.

Машина отключилась. Они посмотрели друг на друга. Рич не знал, что и сказать.

Первым заговорил Йоргенсен.

— Еще два, и у тебя будет достаточно досок, чтобы сделать новую собачью будку для Спринклса.

Это привело его в чувство.

— Еще два? Да я, как бы, не собирался…

Йоргенсен бесстрастно посмотрел на него.

— Еще два.

У Рича внезапно пересохло во рту.

— Я буду держать доски здесь, пока их не станет достаточно. Тогда они все твои.

Это была угроза, но он все еще слабовато соображал и был не в состоянии понять, в чем она заключается и почему это так важно. Тед, казалось, почувствовал это.

— Едь домой, — сказал он. — Поговорим об этом позже. И помой со шланга бампер, — добавил он. — На нем, скорее всего, кровь.

Еще два.

Полчаса спустя, после тайной мойки машины в темноте, он попытался незаметно проникнуть в дом.

Еще два.

Филлис ждала его.

— На этот раз ты действительно пьян, так ведь? Так ведь?

Он тупо стоял, ничего не отвечая.

— С меня хватит этого дерьма! Ты каждый день приходишь домой поздно, не говоришь мне, где ты был…

— Я не…

— Заткнись! Ты хоть раз можешь меня выслушать! Я не знаю, что с тобой происходит, но за последнюю неделю…

Перестав ее слушать, Рич внимательно посмотрел на свою жену.

Еще два.

Он был все еще пьян?

Возможно.

Но он думал о том, как она всегда придиралась к нему, о весе, который она набрала за последний год, и решил — как-нибудь на этой неделе, может быть, завтра утром, они вдвоем совершат небольшую поездку в гараж Йоргенсенов.