Забудь меня. Китайская версия «Списка Шиндлера»

Глава 1 Жером и истории из бабушкиного родного городка

Есть множество вариантов развития истории, которая едва началась. Мне нравится пословица: если повезет со случаем, ты получишь, чего хочешь.

Однако, если честно, я не осмеливался начать с таких нереалистичных ожиданий.

Была ранняя осень прошлого года, когда я встретился с Жеромом. До того момента я получил немало скрытых предупреждений: когда молишься за того, кто мог бы тебе помочь, помощь порой приходит из мира духов.

«Бездна» – как много смыслов в этом слове! Есть старая поговорка, гласящая, что люди на разных берегах реки мыслят разными способами. И только небесам известно, как это получается.

Тем не менее Жером привез с собой настоящий ключ. Несмотря на то, что тогда он не поделился им со мной, он, по крайней мере, позволил мне сделать маленький шажок вперед. Он позволил мне увидеть первую дверь, которую я мечтал открыть.

Если подумать, судьбы всех людей тесно переплетены. Предположите на мгновение, что всемирно известный фотограф не пригласил бы Жерома поснимать виды древнего города на берегах Желтой реки – тогда я никогда не познакомился бы с ним, а наша встреча отодвинулась бы куда-то в далекое будущее. И мечта, теплящаяся у меня внутри, никогда бы не созрела.

Однако Жером – человек, который все делает по-своему.

Каждый раз, приезжая в Шанхай, он не посылал ни сообщений по мессенджеру, ни электронных писем, чтобы уведомить друзей. По сути, он вообще не пользовался мобильным телефоном.

Время от времени он мог послать открытку. Это не имело ничего общего с любовью к рукописным текстам. Его близкие нетерпеливо ждали у экранов компьютеров, надеясь получить что-нибудь вроде: «Я приехал. Если есть время, можем повидаться». Его их ожидание нисколько не беспокоило. Люди, подобные ему, обладают чем-то вроде интуитивной мудрости. Они следуют за судьбой – куда бы она их ни вела. Возможно, по их мнению, судьба подобна магии? Она может выдернуть двух ничем не связанных людей из человеческого моря и соединить для того, чтобы они вместе прошли какой-то отрезок сурового пути и завязали новый узел отношений.

Кто такой, собственно, Жером? Он – старший сын Цянь Сюлин. Кто такая Цянь Сюлин, спросите вы? Загляните в «Гугл»! Там ей посвящены тысячи страниц.

В тот день мы решили встретиться в городе, на Нанкин-роуд, близ отеля «Хайлун». Жером с женой явились точно вовремя. Поначалу я думал, что старший внук Цянь Сюлин должен выглядеть как китаец. Однако, сидя напротив него, я понял, что он – стопроцентный европеец средних лет.

Очень сложно было по его лицу отследить его происхождение. Обычно для этого достаточно вернуться назад, к истокам, но в случае Жерома приходилось напоминать себе, что кровь – не водица. Так что я представил себе его бабушку – старую седую женщину и один из корней его генеалогического древа.

Сто лет назад, ясноглазой девушкой с жемчужными зубками, она уехала из поместья семьи Цянь под названием Ванг По Паньцяо в уезде Исинь провинции Цзянсу, и долго толкалась в огромной толпе на причале в Шанхае, чтобы сесть на круизный лайнер «Сфинкс», направлявшийся в Европу.

Ее происхождение не было выдающимся. Тот факт, что она получила докторскую степень по химии и физике в возрасте двадцати двух лет, никого не касался за пределами ее ближайшего круга.

Однако, когда ей было около семидесяти, люди из ее родного городка внезапно получили о ней удивительные вести: в тысячах километров от них, в Бельгии, она спасла более ста заложников, став национальной героиней чужой страны.

Событие было слишком значительным, чтобы им пренебречь. Теперь односельчанам было неудобно называть ее дядей Си (люди в Цзянсу обычно заменяют «тетю» на «дядю»). Они всегда считали, что дядя Си – некто вроде знаменитой ученой мадам Кюри. В конце концов, когда дядя Си была молодой, она только о ней и говорила.

Однако Жером сказал мне о ее тогдашних представлениях так: «Возможно, бабушка даже не догадывалась, кем ей суждено стать. Обычно так и бывает, когда события развиваются независимо от наших приземленных планов. В пору нужды происходит божественное вмешательство – оно поставило перед ней препятствия и решительно помешало стать мадам Кюри, несмотря на докторские степени по химии и физике, превратив в управляющую тремя китайскими ресторанами.

Жером много раз приезжал в Китай. Судя по всему, он был любимым внуком бабушки. Его первая «Лейка» была ее подарком. Она хотела, чтобы он взял камеру в Китай и сфотографировал жизнь местного населения и его обычаи. Иногда она громко смеялась над снимками, которые он ей привозил. А бывало, молча уходила на кухню, чтобы не показать слез, струившихся по лицу.

Дедушка Грегори Перлинги был доктором. И очень заботливым человеком. Бабушка всегда говорила, что это его слабость. Однако в нем бушевали греческие гены. Дух противоречия был в нем настолько силен, что выражался даже в отказе менять привычную одежду или пищу и питье. Никто, однако, не сказал бы, что это объясняется его культурной принадлежностью.

За обеденным ли столом, в своей гостиной или на кухне, бабушкина сфера деятельности была крайне ограничена. Никому не нравились ее китайские спринг-роллы или вонтоны. Вафли, печенье, гамбургеры, жареная рыба и стейки – вот что предпочитали ее новые соотечественники. И говорить на родном китайском ей тоже было негде. Ее французский и фламандский были достаточно хороши, но думала она по-прежнему на китайском – с выраженным акцентом провинции Цзянсу. Дома, однако, каждое ее слово имело громадный вес. Детей она воспитывала с истинно китайской строгостью. Если описывать ее методику воспитания одним словом, этим словом будет «сурово».

Жером часто слушал бабушкины сказки – традиционные китайские истории о богине Нуве, починившей небеса, о Чанджи и полете на луну, похищении колокола, пока все закрыли уши, захвате корабля, где находился волшебный меч, о взгляде на небо со дна колодца, об услуге, оказанной отшельником, и много о чем еще. От ее сказок у него словно вырастали крылья, а сердце рвалось вверх, к голубым небесам, перелетало континенты и океаны, следуя за ее мудрыми древними пословицами. Сказать, что с детства Жером проникся китайской культурой будет, конечно, преувеличением. Однако в первый раз, когда он приехал в Шанхай, бабушка велела ему прежде всего купить карту города. Она сказала, что это город, где она выросла. Она обожала его. Бабушка хотела, чтобы Жером прошел по каждой линии на карте собственными ногами – а не проехал на автомобиле. Каждый раз, когда улица заканчивалась, Жером помечал ее на карте красным. Спустя три месяца у него накопилась целая груда мятых, исчерканных красным карт, а еще тысяча фотографий, которые он собирался ей показать.

«К сожалению, ты не добрался до места моего рождения. Это маленькая деревенька на берегах Тайху». Ей не удалось скрыть разочарования, сквозившего в голосе. «Ну ничего. Может, глядя на другие фото, я и сумею не заснуть».

Слова бабушки ледышкой легли на самое дно его сердца. А потом однажды он понял, что ее родина, та деревня на берегах Тайху, где она появилась на свет, является живой частью ее. Это место составляло значительную часть бабушкиной истории, ускользавшую от него, – ее детство и раннюю юность. И теперь он вернулся в Китай, чтобы побольше узнать о ее родных местах.

Пока мы разговаривали, он казался таким мечтательно-сосредоточенным, что можно было подумать, будто Жером слышит, как волны Тайху бьются о берег близ крошечной деревеньки. Сквозь их шум до него доносился смех детей, игравших на пляже. Он слышал звуки бабушкиного детства.

Во время нашего обеда в отеле слово «родина» превратилось в подобие закуски – нет, не закуски, а главного блюда, и даже не одного, а целой их череды.