Полярные станции! Ты понимаешь, – я многозначительно потряс пальцем в воздухе. – Вот где можно проверить себя, как мужика! А не эти твои самолеты-парашюты. Тряпка, она че? Разве можно положиться на тряпку? Ну уж нет, не по мужски это, безответственно! – алкоголь уже давно ударил в голову и меня понесло. Когда я выпью – рот не закрывается.
– Ну а что там? На станции что, спрашиваю? Знай себе, работай да работай. – мой друг Дима тоже был изрядно пьян.
– Конечно, работай ему... попробовал бы ты! Ты знаешь, какие там температуры? А ты знаешь…
– Ой, да ладно тебе, Макс! Я в армии служил, мне ниче не страшно! Понял?
Я засмеялся. Тоже мне, нашел чем хвастаться.
– Армия это армия, а полярник – это романтика и испытание для настоящего мужика!
– Что-то романтика и настоящее мужество не вяжется в моей голове…
Долго мы еще искали правду на дне бутылки, даже не замечая, как переходим с одной темы на другую. Дима поутру обо всем благополучно забыл, как любой нормальный человек после пьянки, но не я.
Я всерьез задумался о том, чтобы попасть на Антарктиду. На мое удивление вакансий в интернете было аж несколько штук. Меня заинтересовала та, в которой требовался системный администратор. Я только окончил университет программной инженерии, и мой красный диплом позволял мне надеяться, что меня возьмут без опыта. Я оставил резюме на сайте.
Через пару дней из НИИ ответили, что штат заполнен, но они будут иметь меня ввиду. “Ну и правильно, как без опыта то. Вот поработаю лет пять, потом еще раз попробую”.
Все продолжалось как обычно, но думать об Антарктиде я не перестал. Не знаю, что меня так подстегнуло податься за полярный круг, может довольно скучная и однообразная жизнь.
Через пару месяцев из института, куда я подавал резюме, позвонили сами и предложили должность, которую я хотел. Я даже поверить в это не мог первое время.
В тот момент я не был устроен официально, но подрабатывал на одну фирму. Приводил в порядок их компьютерную сеть – устанавливал антивирусы, защиты разной степени, системы, даже написал пару программ. Но все это была лишь подработка, поэтому я сразу же поехал в офис института.
Я быстро прошел собеседование, затем медицинскую комиссию, после этого получил удостоверение личности моряка. После жесткого отбора я попал в экспедицию на станцию Беллинсгаузен. Но не в основной блок бригады, а в отдел инженерии.
Большинство пути я проделал на судне “Академик Федоров”, там же и познакомившись со своим первым напарником. Ему было пятьдесят два, и он уже двенадцатый раз шел за полярный круг. Довольно веселый мужик, звали его Юрий Александрович. Но он настоял на том, чтоб я называл его Саныч. Саныч мне сразу понравился. Он любил травить разные байки. Веселые, грустные, страшные – в его репертуаре было все.
Прежде чем выйти на берег, мы надели спецодежду, которая, как обещала этикетка на упаковке, спасет при температуре восемьдесят градусов ниже нуля. Такой холод я себе даже вообразить не мог.
Когда я только прибыл на континент, мой портативный термометр показывал всего -20. Но мне, с непривычки, было довольно холодно даже под тремя комплектами одежды. Да и воздух очень разряженный. Первое время мне не хватало кислорода, я вдыхал полной грудью, но не мог надышаться. Голова кружилась. Потом вроде бы стало полегче.
Напарник рассказал мне, что апрель это осень и что уже начинает холодать. А через пол месяца наступит полярная ночь. “Вот они, настоящие испытания. ” – радостно подумал я. Идиот.
На вертолете мы добрались до нашей станции. Она была на отшибе, если можно так выразиться. На отдельном острове, окруженный островками поменьше.
В нашем домике, находящимся на самой высокой точке этого острова, проживало четверо человек. Я, Саныч, Мишка, и тетя Люба. Но меня предупреждали, что наша бригада будет состоять из трех человек. Угадайте, кто был лишним?
Женщина- повариха, по каким то обстоятельствам не попавшая на первый корабль, ждала следующий и последний перед завершением навигации, который должен был прийти только через неделю.
Обо всех упомянул, кроме Миши.
Михаил странный был паренек. Моих лет, весь зажатый в себе, молчаливый, слова из него не вытянешь. Татуировки на обеих руках и здоровый как кабан. Иногда что-то бурчал себе под нос, вроде как песню напевал, но может и проклятье на нас насылал, кто его знает. Всегда одно и то же бормотал.
Он и Саныч отвечали за основные обязанности, а я за исправную работу компьютеров, датчиков и прочего. Мне даже не надо было выходить из домика, чтобы делать все, что нужно. Было еще одно помещение с датчиками и приборами, в пятиста метрах от нас, но туда мне ходить пока не довелось.
Мое любимое место в доме было в общей комнате за маленьким столом, рядом с печкой. Я постоянно сидел там, погрузившись в работу и вслушиваясь изредка в едва слышное завывание ветра за стеной. В моей комнате было довольно прохладно и там я только ночевал.
Интернет, хоть и плохой, но был, телик тоже, пусть его никто, кроме Любы и не смотрел. Мне чертовски нравилось работать полярником. По началу.
Потом я стал просыпаться по ночам от того, что задыхаюсь. Апноэ – так кажется, это называется. Саныч успокоил меня, что это нормально и должно пройти со временем. Но я просыпался каждую ночь и не по разу. Мне казалось, что кто-то сидит у меня на груди и давит, давит... В конце концов напарник оказался прав и еще через пару недель я окончательно адаптировался к климату Антарктиды.
Первые трудности начались в конце мая, когда мне первый раз нужно было выйти на свежий воздух и прогуляться до второго домика. Казалось бы, задача простая, вышел из дома, добрался до датчиков, делов то? Только вот на улице к тому времени температура упала до сорока пяти градусов ниже нуля. Бушевали бури, но не такие сильные, чтоб не выходить из дома. Мои напарники ушли на работу еще с утра и даже не пришли на обед. А мне нужно было попасть в домик “номер два”, иначе бы встала работа всех датчиков.
Обычно выходить по одному в такую погоду запрещалось, но ситуация была серьезная и я решил действовать.
Надел верхнюю одежду – пуховую куртку, теплые брюки, шерстяные перчатки, на них варежки, на ноги унты, на лицо маску. Все основательно застегнул, заправил. Навешал на себя фонарей, рюкзак с термосом, инструментами, ноутбуком и вышел на улицу.
Ветер дул с невероятной силой. Метель жалила острым снегом. Я огляделся. “Ни черта не видно”.
Снаружи наш красный домик был заметен наполовину, окна вот-вот утонут под толщами снега. Я решил взять с собой лопату, потому что дом “номер два”, вероятней всего, заметен полностью.
Двигался по специальному толстому канату, чтобы не сбиться с пути. Потерять дорогу при такой погоде – раз плюнуть. Пятьсот метров показались мне десятью километрами. Я устал уже на подступах к домику, а мне еще предстояло откопать вход. Решил передохнуть перед физическими упражнениями.
Снег заскрипел за моей спиной, словно кто-то ступал по нему. Я обернулся, но никого не увидел. “Животных быть не должно, но кто их знает? ” Сразу же вспомнились белые медведи с окровавленной шерстью. “Ох, не нужно было мне идти одному. ” – прошептал я и прислушался еще раз. Тишина. Только завывание ветра. Успокоил себя тем, что это скорее всего, какое-нибудь заблудшее животное. Скрип снега повторился. Ей богу, мне хотелось оттуда удрать в тот же момент. Но потеря связи равносильна смерти нескольких человек и я заставил себя через страх продолжить откапывать вход.
Наконец, это было сделано. Шаги прекратились, но может я их просто не слышал, отвлекшись на расчистку снега. Меня не покидало ощущение, что за моей спиной кто-то или что-то есть. Смотрит прямо в затылок, размышляя как убить. Я быстрее замахал лопатой. Несколько раз оборачивался, но, естественно, никого не было.
Мне удалось наладить связь с датчиками и опасность миновала. Нужно было только добраться обратно. Я вспомнил про шаги по снегу и колени неприятно ослабли. “А что, если оно ждет меня за дверью? ” – помню, промелькнула мысль. Любил я сам себе нагнать жути.
Благополучно добрался до нашего жилища. Отряхнул с себя, наверное, тонну снега. Закинул теплую одежду в сушилку и прошел в общую комнату. За столом, спиной ко мне, сидел человек. Это был не Саныч и не Миша. И уж точно не тетя Люба. Я конечно знал, что мы на острове не одни, но чтобы кто-то пришел в такую метель с другой станции – это маловероятно. Тем более если учесть, что до ближайшей, головной, километров шесть.
– Вы кто? – громко спросил я.
Мужчина встал, повернулся ко мне лицом, улыбнулся. Я вцепился в дверной косяк. Если бы не он, то точно бы упал. Передо мной стоял мой отец, улыбающийся и молодой. Видел его таким только на фотографиях. И тем не менее, сразу узнал его. Я застыл в ужасе. Он умер, когда мне было девять, от рака.. Но это точно был мой папа. Мне захотелось убежать и на этот раз я поддался панике. Выскочил на улицу раздетым, поскользнулся на крыльце, навернулся в сугроб. Мне кажется, тогда я даже вопил от страха, серьезно. Однако быстро опомнился – через пару минут я уже промерз до костей и забежал обратно в тепло. “Сын, с тобой все в порядке? Ты зачем выбежал в такой мороз без одежды? ” – спросил человек, удивительно похожий на отца в молодости.
– Папа? -только и удалось выдавить из себя. От ледяных капель на руках сводило пальцы. Снег таял.
– Ну, а кто ж еще? А ты красавец, мужскую работу выбрал! Уважаю и горжусь тобой, сына. И хорошо, что ты здесь. Здесь ты меня слышишь.
Ну точно, он всегда меня так называл – “сына”. Я расплакался. Отец подошел и обнял меня. Он был такой теплый, от него пахло одеколоном и немного бензином. Именно таким я его и помнил. Я так скучал.
– Ну ты чего, Максим? Ну, парень, перестань. Соберись давай. Соберись, кому говорят!
И я собрался. Даже поверил, что это мой отец. Мы долго разговаривали с ним. Он рассказал, что у него все хорошо, спрашивал про маму, про сестренку. Сестра умерла через пять лет, попала в ДТП, но я не решился сказать это папе. Он был так счастлив, увидев меня.
– А давай выпьем, Макс? За встречу?
– Разве у тебя есть что выпить? – я удивился.
Щас, погодь-ка, сына.
Он встал и вышел в коридор. Я слышал как открылась входная дверь, подумал что может он спрятал бутылку где-то в снегу, чтобы остудить. После этого послышались знакомые голоса. Это пришли Саныч и Миша. Когда они вошли в комнату, от них валил пар. Я чувствовал, как холод от их тел распространялся в помещении. Я подвинулся ближе к печке.
Но папа не возвращался. Напарники прошли мимо меня, словно не заметив. Я встал и вышел в коридор – никого. Выглянул за входную дверь, холодно и тоже пусто.
Я вошел обратно.
– О, Максимка, заходи, присаживайся. А ты откуда такой, как не с морозца? – сказала тетя Люба. Саныч как обычно жевал сало, Миша сидел молча, уставившись в еду. Я пробежался по комнатам, отца не было нигде. “Померещился? ”.
– Саныч, а что ты говорил про галлюцинации? – спросил я, присаживаясь за общий стол. – Ну помнишь, там про мух что-то.
– Мух? Ааа, ну дык. Дело-то зимой было. Мы с Генкой тогда нашли пещерку одну, полностью изо льда и озеро с кристально чистой, не замерзшей водой. Наш градусник показывал минус пятьдесят, это так, к слову. И вдруг слышу я, значит, звон. Думаю, где-то осиный или пчелиный рой, не иначе, а потом вспоминаю, где я нахожусь-то! Какие пчелы, едренбатон, минус пятьдесят же. А звук отчетливо слышу. Рассказал напарнику, а он мне “не слышу никакого звона я, с ума сошел что ли? ”. Вот и не знаю, что это было такое до сих пор, больше не встречал.
– А может быть такое, что ты видишь то, чего нет?
Михаил вдруг поднял голову и посмотрел на меня. Затем быстро отвел глаза и снова опустил голову.
–Видеть то, чего нет? Гм... Я-то лично не видал такого. Но вот один мой товарищ рассказывал, что когда на небе северное сияние, то происходит иногда на станциях всякая чертовщина. Даже призраков видели.
–И НЛО видели? – отшутился я.
–НЛО не НЛО, а видели всякое. – Саныч нахмурился и продолжил обгрызать шкурки от сала.
Я не слушал его. А смотрел на Мишу. Он точно понял меня. Прочел это по его глазам.
Следующим утром я проснулся от вкусного запаха.
Саныч уже сидел за столом, а мне опять предстояло дежурство. Тетя Люба готовила что-то чудесно пахнущее и аппетит сразу взыграл. Заметил, что Саныч какой-то смурной был. Ни шутки не рассказал, ни кусочка сала не съел. Глаза его словно остекленели.
– Саныч, что с тобой? Спал плохо?
– Все нормально, Максимка. Пойду Мишку будить, уже собираться надо бы.
Встал и пошел в сторону комнаты Михаила. Заглянул в нее, вернулся обратно за стол.
– Нет его у себя. – равнодушно сказал Саныч.
– Как нет? А где он? – встрепенулся я. Сон моментально прошел.
До Саныча тоже, видимо дошло, потому что он сразу изменился в лице. Вскочил из-за стола и побежал к выходу, выскочил наружу. Я пробежал все комнаты. Миши не было нигде. Комплект его одежды висел в сушилке, унты тоже стояли на месте. “Неужели он вышел на улицу без всего? ”. Мы не нашли Мишу. Сообщили по рации на главную станцию о происшествии. Нам ответили, чтобы мы пока не ждали помощи – надвигалась сильная буря. Пришлось мне заменить Михаила и я отправился на работу с Санычем. Голова была забита мыслями и вопросами, я боялся поговорить с напарником. Он тоже молчал. Рабочая смена прошла спокойно, но когда мы вернулись домой, кое-что изменилось. Тетя Люба сидела на полу, посреди общей комнаты, вокруг все было в крови. Она сжимала нож руке и повторяла одно и то же: “Простите, простите..” Глаза были стеклянные, взгляд тупо сверлил стену. Я аккуратно отобрал нож и кинул его в раковину. Саныч прибежал с аптечкой и перебинтовал запястья тети Любы.
– Она кажись того хотела. Ну это…
– Самоубийство?
– Ну вроде как да, гляди как раны на руке расположены. Она резала, но не попадала по венам. Крови много потеряла. Помоги мне дотащить её до кровати.
Мы оставили её у себя в комнате. Повариха по прежнему бормотала извинения, смотря в никуда.
Саныч опять пытался связаться с головной станцией, но не дождался ответа.
– Может я возьму снегоход и поеду на главную? – предложил я.
– Нет, Максим, в такую пургу ты не доедешь.
– Но надо оказать помощь Любе! Надо найти Михаила.
– Если он вышел на улицу, то он уже труп. Давно. Застыл, понимаешь? Кого спасать собрался? О себе подумай.
– Но…
– Никаких но, нас тут двое осталось, пойми? По одиночке сдохнем все тут, а так есть надежда.
– Вот те раз! -сказал я, показывая на окошко. В нем бледным пятном светилось чье-то лицо. -Мишка! Смотри, Саныч! – я тыкал пальцем. Пока Саныч тяжело поворачивался, лицо пропало. Я обескураженно развел руками. Ну было же!
– Да показалось тебе. – отмахнулся Саныч.
Накинув на себя пуховую куртку, запрыгнув в унты и прихватив фонарь, я выбежал на на улицу. Тишина и пустота. Следов у домика не было.
Я долго сидел у печки, пытаясь переварить то, что произошло. Не мог уснуть. Двери в комнаты остались не закрытыми. Слышал как тетя Люба бубнила во сне одно и то же, иногда вскрикивая. Саныч похрапывал у себя в комнате.
Когда уже начал проваливаться в дрему, то вдруг услышал как открылась входная дверь.
Я вскочил и побежал к источнику звука. На пороге опять стоял отец. С бутылкой водки.
– Заждался папку? – сказал он.
– Кто ты?
– Ты чего, сына?
– Кто ты? – я закричал.
Он подошел ко мне и дальше я помню только отрывками. Помню как выскочил из домика, помню как бежал, проваливаясь в снег по пояс. Помню, как оказался в каком-то теплом помещении.
Очнулся я под утро, в доме “номер два”. Сидел, забившись в угол серверной стойки. Ноги затекли, закоченели. Меня всего трясло от холода. Я был совсем без одежды, в одном свитере и термобелье.
Кое-как добрался до жилища. Саныч сидел и пил. Из той бутылки, которую принес мой отец. Точнее, кто-то похожий на него.
– Саныч, ты не видел мужика? Высокий такой…
Он зарыдал.
– Ты чего, Саныч? – я изумленно пялился на плачущего инженера.
– Это я её убил.
Похолодело на душе.
– Кого ты убил? Тетю Любу?
– Жену свою. Я не хотел. Нет. Хотел.
– Какую жену, о чем ты, Юра?
Большего я от него не добился.
Все вокруг сходили с ума, или это я сходил с ума, я не понимал. Творилось какое-то безумие.
Внезапно Саныч встал и посмотрев совершенно чужим, озлобленным взглядом, понесся на меня с кулаками. “Это ты, сука, ты виноват! Знал же, что она замужем, а еще другом звался! ” Мне удалось закрыться в комнате. Саныч долго колотился в дверь, но затем затих. Меня трясло от страха. Я твердо решил угнать снегоход и ехать к главной станции. Плевать, что меня занесет снегом, в доме я оставаться не собирался. Не помню как вырубился.
Утром в общей комнате я увидел тетю Любу, сидящую за столом. Люба была пьяна. Распухший красный нос, набрякшие веки говорили о том, что она долго плакала. Увидев меня, повариха всхлипнула и попыталась улыбнуться.
– Теть Люб, с вами все в порядке? Что это вчера было? – я заметил, что все вещи разбросаны, а кровь на полу уже засохла.
– Не могу я больше так, сыночек, не могу…
– О чем вы? А где Юрий Саныч?
– Это же получается я убийца? Но ведь я молодая была. Глупая. Влюбчивая, доверяла всем. А мужики только переспать со мной хотели, а потом сбегали. А мне детишки не нужны были тогда, я ж и дома своего не имела даже, как я могла ребеночка оставить? Три раза аборт делала. Один раз родила, когда врач сказал, что это последний шанс родить. Но не смогла с ним, понимаешь? Куда мне его? Всю жизнь по станциям. Отдала его в детдом. Я знала, что ему трудно будет, но я сама из детдома и ничего, вот живая же! А ночью встала, слышу шум. На кухню пошла, смотрю – девочка маленькая. Волосики светлые растрепаны, пальчик во рту держит. Знаешь, что она мне сказала? “Мама! Холодно. ” Я схватила её, прижала к груди, к печи понесла. А у печки-то еще двое малюток сидят. Один мальчик, чуть постарше и девочка, тоже маленькая. Ладошки у печки грели. Мальчик увидел меня и говорит: “Мам, мы к тебе хотим. Обними нас, мы не можем согреться теперь. ” Я испугалась, убежала в комнату. Заперлась на ключ. А в комнате еще один ребенок. Лет восемь на вид. “Мамуль, а ведь я умер. В детдоме часто били, мамуль, и один раз ударили очень сильно. Я уснул и больше не проснулся”. Нервы уже не выдержали, не помню что со мной потом было. Последняя мысль, которая промелькнула в голове- надо к ним идти. Чтоб вместе всем.
Я дослушивал её рассказ уже не так внимательно, как начинал. В голове перемешались все байки Саныча. Про “видели всякое”, про аномальную зону и шутки про НЛО. Мне стало безумно жутко. И холодно. Остаток дня я просидел в своей комнате закрывшись, рассчитывая дождаться помощи тут. Но это было невозможно. Нужно было следить за печкой, за генератором, за датчиками и приборами. “Только бы не остановился генератор. ” – молился я.
Ночью просыпался от криков и шума. Что-то происходило в общей комнате. Решил, что выходить не буду. И еще что-то светило в окно, но я не высунулся из прогретой кровати. Долго пытался понять, что же происходит за дверью, но стоило мне закрыть глаза как я снова погружался в сон. Мне снился отец. Он говорил что я должен сохранить остатки разума, должен хвататься за реальность. Безумие может поглотить, но надо бороться, ведь я сильнее. Положил свою руку мне на плечо и я перестал трястись от ужаса. И так спокойно стало с ним рядом, тепло. Запах одеколона и бензина. Или это был не сон?
Утром меня встретила давящая тишина. Я осторожно выглянул наружу – никого. Саныча в своей комнате по-прежнему не было.
Войдя в общий зал, я заорал от ужаса. Все стены были забрызганы кровью. Тетя Люба сидела там же, где и прошлым утром, только живот её был вспорот. Содержимое вывалилось на пол, но что-то она удерживала своими руками. Рядом валялся окровавленный кухонный нож. В коридоре на веревке висел уже посиневший Саныч. Под ним растеклась лужа. Его руки и одежда были в крови. Я заметил листок бумаги на столе. “Извините меня. Я не мог находиться рядом с ней, поэтому и выпустил ей кишки. Мне почему-то показалось, что она моя жена и она дразнила меня тем, что мой друг в постели лучше. Я не выдержал и схватился за нож. Простите.
Если кто-то читает это, значит я тоже мертв. Я вам так скажу. Это проклятое место. Ни в коем случае не живите здесь. И я уничтожу все, что здесь есть. Никто не должен больше сюда....” Письмо прерывалось на этой фразе. Мороз продрал меня по коже. Через пару секунд я понял, что вовсе не от письма мне стало холодно. Генератор не работал. Датчики не показывали температуру. Главный компьютер был отключен.
Я схватил всю теплую одежду и выскочил из дома. В небе разливалось северное сияние. Его бледно-зеленое свечение охватывало небо и оно закрывало станцию словно купол.
Кое-как добрался до дома “номер два” и спустя пару часов мне удалось восстановить работу приборов и генератора.
Когда меня нашли, я сидел под столом во втором домике и с кем-то разговаривал. Прошли всего сутки с того момента, как отключились приборы, до того как мужики нашли два трупа и полуживого меня на станции. Мишу тоже отыскали. Все это время он был рядом с домиком “номер два”. Точнее были тут только его ноги, остальное бесследно исчезло.
Я до все еще не отошел от произошедшего. Вот такая вот получилась романтика. Лучше бы с парашютом прыгнул.