Забытый лорд

Забытый Лорд

Когда большинство людей смотрит на меня, все что они видят – это дурочку с хорошеньким личиком. По правде говоря, винить их в этом сложно. Я могла бы заполучить в законные мужья любого мужчину из деревни Пулдуратсат, и он холил и лелеял бы меня всю жизнь.

К их удивлению, забыв о чести, я стала любовницей лорда Стефана Корбори. И что еще хуже, это произошло спустя всего несколько месяцев после смерти его жены. Кто бы после такого не счел меня глупой и бессердечной?

Но я не была глупой.

И я не была бессердечной.

Он был одинок, нуждался во мне, и я полюбила его.

К счастью, все было не так плохо, как могло показаться.

Всего несколько лет назад меня избегали за нарушение общественных устоев, но затем я сыграла важную роль в спасении нашей деревни от поразившей ее странной болезни. Теперь я могу пройтись по деревне, встречая на своем пути лишь улыбки и приветствия, и если кто-то до сих пор осуждает меня, то он очень хорошо это скрывают.

Я покинула поместье и стала пробираться к рынку под открытым небом близ реки, чтобы купить немного рыбы и овощей к ужину милорда, прежде чем все прилавки закроются.

- Добрый вечер, Елена, - сказала мне старая мастерица Апикотта, пронося мимо вязанку хвороста.

- Добрый вечер, Апикотта! – ответила я, улыбнувшись.

Я никогда не умела долго обижаться, и улыбки на лицах жителей деревни, мимо которых я проходила, казались искренними, особенно на лицах мужчин. Я носила мягкое платье, желтое, как подсолнечник, мои волосы пшенично-золотистого цвета свободно рассыпались и ниспадали на плечи.

Хоть я и выросла здесь, вместо того, чтобы считать окружающее скучным и привычным, я всегда думала, что это прекрасное место… ну ладно, почти всегда. Бывали дни, когда для нашей деревни наставали темные времена. Но это было в прошлом, и в деревне Пулдуратсат, достаточно большой, чтобы считаться городом, снова закипела торговля, появилось много скота, свежих овощей и фруктов.

Я продолжила свою прогулку между скоплениями хижин, разбросанных по реке по обе стороны от площадки, где каждые несколько дней останавливались баржи. Они были кровеносными сосудами торговли Северной Древинки. Каждая деревня вдоль реки Вудрашк содержала небольшой сарай рядом с пристанью, достаточно просторный, чтобы вместить не менее четырех мулов, деревня оплачивала их содержание. Однако ни в одной деревне такие мулы не задерживались подолгу. Животные таскали грузы вверх по реке, и если к пристани приходило судно с изнуренными мулами, владелец баржи мог сменить их на свежих.

Позади меня высились деревянные здания в центре деревни. На западной дороге стояла заполненная лошадьми конюшня с кузницей, вернее, тем, что мы называли кузницей – это был наш большой общинный дом. Я думала, что здесь больше не произойдет никаких серьезных перемен. Я верила, что сделала все, что могла, чтобы спасти свой дом и людей, живущих в нем.

Я ошибалась.

В тот вечер я смотрела на реку, и увидела, как идущая на восток баржа пришвартовалась к берегу. Я остановилась, заметив трех пассажиров, сошедших на землю, чтобы размять ноги.

Первые двое были мужчиной и женщиной средних лет. Я не видела лиц, для этого они стояли слишком далеко, но я не могла отвести глаз от их одежд. Они оба носили серые мантии, спадавшие чуть ниже колен, штаны под ними были заправлены в высокие сапоги.

Я видела такую одежду раньше… один раз.

Женщина протянула руки вниз к пальцам ног. Ее капюшон был откинут, а каштановые волосы увязаны в узел у основания шеи. Она была невысокой и коренастой, с отсутствующим выражением на круглом лице.

Седой мужчина рядом с ней был высоким, худым и слегка сутулым, на вид ему было немного за сорок. Он был явно рад уйти с баржи.

Купер, хозяин баржи поймал мой взгляд, и я кивнула ему. Обычно для управления баржей необходимо три человека, особенно, если плывешь на восток. Один нужен, чтобы управлять мулами, идущими по южному берегу реки. Два других оставались на барже и, используя длинные шесты, не давали судну врезаться в берег, поскольку шли против медленного течения. Так Купер и один из его людей находились на барже, а другой член команды начал распрягать мулов. Но я больше не думала об этом, увидев третьего пассажира.

Он был молод – как и мне, ему было немного за двадцать – и его длинные прямые белые волосы спадали ниже плеч. Черты его лица были узкими, а губы – тонкими. Он был одет точно так же, как и его спутники, но цвет мантии был темно синим.

Он ступил на мягкую землю.

- Как думаете, сколько еще продлится это путешествие? - устало спросила женщина у своих спутников и, выпрямившись, положила руки на пояс.

- Все зависит от того, куда вы плывёте, - ответила я, с улыбкой приблизившись.

- Мы держим путь в Кеонск, - сказала она.

Меня не удивило, что она не спросила Купера о том, сколько времени займет путешествие. Он славился своим нежеланием разговаривать с пассажирами, и смотрел на них, как на необходимое зло.

- Тогда осталось недолго, - заверила я. – Кеонск в двух днях пути отсюда.

- Хвала богам! - воскликнул мужчина в серой мантии. Он вздохнул и тоже положил руки на пояс.

- Вы же Хранители из гильдии в Беле? – спросила я и заметила промелькнувшее на их лицах удивление.

- Да... это так, - ответила женщина. – Я домин Мидерра, а это мастер Фавел. – Она указала на мужчину средних лет, стоящего рядом с ней, а затем на беловолосого молодого человека в синем. – И странник Квентин.

Моя улыбка стала шире, а мысли завертелись в голове.

- Я Елена. Добро пожаловать в Пулдурлатсат.

- Ты знаешь о Хранителях? – с неким смятением спросил мастер Фавел.

- Да. Одна молодая девушка была здесь несколько лет назад. Странница по имени Винн Хигеорт.

Удивление на их лицах сменилось потрясением, и, наконец, странник Квентин произнёс:

- Ты встречалась с Винн Хигеорт?.. Она проходила этим путем?

- Да, - ответила я, не сказав больше ничего. Винн Хигеорт сделала гораздо больше, чем просто прошла мимо. Что, если кто-нибудь из этих Хранителей превосходит ее в знаниях и власти? Я должна была выяснить это как можно скорее.

Однако я продолжала улыбаться.

- Вы переночуете здесь и уедете утром?

Я уже знала ответ. Купер всегда проводил здесь ночь по пути в Кеонск, хотя он и его люди, закончив торговать, обычно спали на барже.

- Боюсь, это так, - ответила домин Мидерра, с опаской взглянув на баржу.

- Вы можете переночевать в нашем общинном доме, - предложила я так, будто их выбор не имел для меня особого значения. - Там вам будет удобнее, а я позабочусь о горячей пище.

- Ох, это было бы замечательно, - ответила она с явным облегчением. – Если это не создаст много проблем.

- Это не создаст проблем вообще.

Она обернулась.

- Квентин, собери наши вещи.

Я предполагала, что у него есть имя, и мне показалось странным, что она обратилась к нему по фамилии, не используя его титула странника. Возможно, он предпочитает, чтобы его назвали по фамилии? Но в этот момент домин Мидерра снова посмотрела на меня.

- Я становлюсь слишком старой для таких долгих путешествий, - сказала она. – Молодой Квентин устал не так сильно, как остальные.

Эта реплика дала мне повод задать новый вопрос:

- Почему его мантия синего цвета? Странница Хигеорт носила серую, как и вы.

Если они и нашли этот вопрос странным, то виду не подали.

Мастер Фавел потянулся за своей сумкой и ответил:

- В Гильдии существует пять орденов. Мы с домином принадлежим к ордену каталогистов, хранителей знания. Нас отправили в Кеонск в знак благоволения вашему принцу, чтобы помочь систематизировать недавно открытые важные документы, которые считались потерянными в огне несколько лет назад. – Он указал на странника Квентина, который принес две сумки и смотрел на меня. – Он из ордена метаологов. Его задача – обеспечивать нашу защиту.

Я понятия не имела, что это может значить, но странник Квентин не производил впечатления вооруженного человека, я не увидела даже кинжала. Так какую защиту он мог обеспечить? И хотя он был самым молодым из них, в тот момент, когда я посмотрела на него, что-то в нем привлекло меня, какой-то необъяснимый инстинкт подсказывал, что он может оказаться полезен.

Я просто еще не знала, как.

- Кто такие метаологи? – спросила я.

Все три Хранителя покачали головами, будто вопрос был слишком сложным, чтобы ответить на него – по крайней мере, такой хорошенькой дурочке, как я.

- Что ты там говорила о горячей еде? – напомнил мастер Фавел.

Я вновь улыбнулась.

* * *

К тому времени, как я купила все предметы из своего списка, призванные создать уют для трех наших гостей, и вернулась в поместье, было уже темно. Я чувствовала себя виноватой за то, что отсутствовала так долго, но знала, что как только приготовлю ужин для моего лорда, мне понадобится предлог, чтобы вернуться в общинный дом.

Ускорив шаг, я дошла до середины деревни, освещенной жаровней на треноге, а затем повернула вглубь. Когда я выбежала за пределы деревни, придорожные деревья стали расти плотнее, и закрывали мне обзор. Местность пошла в гору, но не круто, к тому же я привыкла к дороге между усадьбой и деревней, иногда преодолевал её по несколько раз за день. Вскоре я добралась до деревянного моста с перилами, перекинутый через бегущий по скалистому руслу поток. Хотя мост был маленьким, он был достаточно крепок и широк, чтобы его могла пересечь упряжка из двух лошадей. Стоя на середине, я вновь задумалась, как бы мне незаметно выскользнуть из поместья, чтобы вернуться в общинный дом. Я хотела наедине поговорить с одетым в синее Хранителем. Было в нем что-то… знакомое, хотя я раньше никогда его не видела. Как я могла выманить его наружу одного, не вызвав подозрений?

Переправившись через мост, я зашагала прочь от реки, и через два поворота показалась цель моего путешествия.

Хотя усадьба не считалась крепостью, двухэтажный квадратный дом был построен из прочного камня. В такой дали от приграничья в остальном не было нужды. Большой сарай с островерхой крышей находился с одной стороны, напротив него были пристроены маленькие бараки. Последние служили местом, где жили и спали наши немногочисленные стражники. Низкая каменная стена окружала владения, и дорога, изгибаясь, вела к большим железным воротам, которые были открыты.

Стража никогда не дежурила у ворот. Жители деревни не представляли угрозы, и пока мой лорд два раза в год отправлял в Кеонск налоги, посторонние нас не беспокоили. Ни один лорд не приедет сюда добровольно.

Я подошла к двери особняка, но, едва проскользнув внутрь, почувствовала неладное.

Беатрис, молодая служанка, которую я нанял прошлым летом, стояла в проходе, как будто ждала меня, ее бледное лицо казалось напуганным. Она была единственной прислугой, живущей в поместье.

- Что случилось? – спросила я. – Милорд заболел?

Мы использовали слово «заболел», когда он впадал в мрачное настроение.

Беатрис была высокой и худой, с серо-русыми волосами. Она кивнула и посмотрела на дверь за моей спиной, как будто ей захотелось кинуться в сторону моста.

Трусиха, подумала я.

- Где стража? – мой лорд все еще держал нескольких стражников для приличия, но кроме сбора налогов, других обязанностей у них не было.

- Стража? – переспросила она. – В казармах, кажется. Я не знаю. Милорд просто… он начал выть, и это было так страшно, что я прибежала вниз, чтобы дождаться тебя. Он затих совсем недавно.

Бедная девочка была почти бесполезна.

Я протянула ей свои покупки:

- Отнеси это на кухню и разложи. Затем иди в погреб и нацеди маленький кувшин красного вина из Энемуска. Принеси его мне. – Я уже начала подниматься по лестнице, но, оглянувшись назад, заметила, что она не двинулась с места.

- Я не умею читать, - пролепетала она, и ее голос предательски задрожал. – Как я узнаю, какая из бочек из Энемуска… - Она осеклась, возможно, собираясь сказать «миледи», но остановилась на полуслове. Это происходило и в прошлом: слуги не знали, как меня называть. Я могла быть хозяйкой здесь, но женой лорда я точно не была. По крайней мере, жители деревни перестали называть меня его шлюхой.

- Просто нацеди кувшин любого красного вина и принеси его наверх, - сказала я, уходя. – И не переживай. Я заберу у тебя кувшин. Тебе не придется заходить в комнату.

Я надеялась, что последняя фраза успокоит ее достаточно, чтобы девушка сделала все быстро.

Как долго мой лорд пробыл в плохом состоянии?

Приподняв подол обеими руками, я бросилась на второй этаж, и устремилась к его комнате. Приложив ухо к двери, я не услышала ничего – это могло быть как хорошим, так и плохим признаком, все зависело от состояния его рассудка. Когда я потянула бронзовую дверную ручку, то с удивлением обнаружила, что дверь заперта. Он редко запирался.

Но это не имело значения, ведь я носила на шее ключ.

Потянув за шнур и наклонившись, я открыла дверь и вошла в комнату.

- Стефан?

Сначала я даже не увидела его. Как всегда, огонь в очаге его спальни ярко горел, казалось, что он никак не может согреться. Воздух внутри был затхлым и спертым, и мне часто хотелось открыть окно. Два гобелена, висевшие раньше на стене, теперь лежали на полу, изодранные в клочья. Маленький столик был опрокинут. Фарфоровый кувшин – разбит, а постельное белье на большой кровати с балдахином было разорвано и свалено в кучу.

Мои глаза уловили движение позади кровати, я бросилась туда и нашла его сидящим на полу.

- О, Стефан, - вздохнула я, опускаясь на колени.

Хотя ему было тридцать пять, он выглядел старше. Раньше он был удивительно красив, с густыми волосами песочного цвета и чисто выбритым лицом. Сейчас цвет его немытых волос было сложно определить, и в течение нескольких недель я не могла уговорить его побриться. Раньше его глаза были ярко-голубыми, но теперь они стали пустыми и налитыми кровью.

Хотя помрачения находили на него все чаще и чаще, я видела, что этот приступ был особенно плох. В правой руке он крепко сжимал кинжал. Левой у него не было: она оказалась ампутирована по запястье несколько лет назад.

- Отдай мне кинжал, - прошептала я, протягивая руку, чтобы разжать его пальцы, но Стефан не раскрыл ладонь.

- Оставь меня.

Я знала точно, что его слова не имеют значения, и он не хочет, чтобы я ушла. Он не мог выйти за пределы усадьбы, и я была единственным, что у него осталось. Он был забытой жертвой проклятья.

Раздался стук в дверь, и Стефан вздрогнул от неожиданности.

- Все в порядке, - проговорила я, поднимаясь. – Это Беатрис принесла немного вина.

Я подошла к двери, и сквозь щель увидела перепуганную девчонку, сжимавшую в руках глиняный кувшин. Я никогда не могла понять, почему слуги боятся моего господина. Он иногда вел себя как сумасшедший, с воем и стонами уничтожая мебель, но он никогда никого не обижал, по крайней мере, никого из слуг. Хотя и был способен на убийство, но немногие, кроме меня, знали об этом.

- Спасибо, Беатрис, - я забрала кувшин и вновь закрыла дверь.

Я нашла оловянный кубок на полу. Протерев его изнутри, я налила немного вина и вновь склонилась над Стефаном.

- Выпей.

К моему облегчению, он опустил кинжал и взял кубок. И впервые с тех пор, как я вошла в комнату, посмотрел на меня.

- Елена?

- Да. Я здесь.

Сделав один глоток, он поставил кубок на пол.

- Помоги мне умереть.

Я смотрела в его налитые кровью глаза и не могла вымолвить ни слова. Он никогда не просил меня об этом раньше. Я знала, что он был в отчаянье, но даже в худшем из своих состояний Стефан никогда не говорил о смерти, как о способе избежать своей судьбы.

Я покачала головой.

Отчаянье на его лице сменилось гневом, он схватил мое запястье.

- Тогда какой от тебя прок? Ты говоришь, что любишь меня, но ты лжешь! Если бы любила на самом деле, то помогла бы мне.

Руке стало больно, но я не могла вырваться. Должна ли я рассказать ему о Хранителях? Нет. Я боялась дать ему ложную надежду и разочаровать окончательно.

Положив свободную руку на его, сжимавшую мое запястье, я сказала:

- Допивай вино и спускайся вниз. Я разожгу огонь в главном зале и приготовлю тебе ужин. Я принесла жирного лосося и красные, спелые помидоры. После того, как ты поешь, мы можем сыграть в шашки. – Я пыталась расшевелить его. – Пойдем.

Лосось был одним из его любимых блюд, и ему все еще нравилось играть в шашки. Частенько, он уходил в себя. Конечно, он не был счастлив, но если я достаточно старалась, то иногда могла удержать его от абсолютного несчастья.

- Нет, - прошептал он. – Если бы я хоть наполовину остался тем человеком, которым когда-то считал себя, я спустился бы вниз, вышел за дверь и покончил со всем этим, - он поднял левую руку с отсутствующей кистью, - закончил бы это. Но я не могу. Я пытался, но не смог. – Он медленно покачал головой. – Какой же я трус…

- Ты не трус, - возразила я. – Ты проклят. В этом нет твоей вины.

- Так ли это? – спросил он на грани истерики. – А кто тогда виноват?

У меня не было ответа, и мы вновь закрыли глаза. И невольно я стала вспоминать, как мы дошли до такой жизни. Мы сидели вместе, потерявшись в тишине, и я чувствовала, что Стефан тоже вспоминает. Наши воспоминания были отражением друг друга, отражением наших потерь.

Я потеряла отца. Он потеря жену, сына и свою свободу.

Была ли в этом его вина?

Я так не думала. Большинство на его месте поступило бы так же.

В мыслях я уходила все дальше в прошлое, до начала всего этого ужаса. До того, как появился Вордана…

* * *

Я была простой девчонкой, едва вступившей в пору юности, когда Стефан Корбори и его жена, леди Бьянка, впервые приехали в Пудурлатсат. Леди Бьянка, хоть и не была красавицей, происходила из благородного рода Энтов и была любимой кузиной Ивановы, сводной сестры князя Родека. А Родек на тот момент был правящим князем Древинки.

Я была в восторге от леди Бьянки, но лорда Стефана начала боготворить с первого взгляда.

Он сидел на черной лошади, в кольчуге, но без шлема. Я никогда не встречала никого похожего на него, с его ростом и статью, с таким красивым, гладко выбритым лицом. Хотя я считалась самой красивой девушкой в деревне, он не обратил на меня внимания. Он смотрел только на жену. Это в нем мне понравилось.

Прибытие нового лорда всегда вызывает беспокойство в вотчине, но он быстро проявил себя честным и справедливым, в решении проблем с законом прислушиваясь к тем, кто служил ему, и вершил правосудие только тогда, когда это было необходимым.

Мой отец был о нем хорошего мнения.

Моя мать умерла в ночь, когда родилась я, но мой отец, капитан Геза, командовал стражей поместья и служил действующему лорду большую часть моей жизни. Однако, отношения, сложившиеся между ним и лордом Стефаном, сильно отличались от тех, что складывались с любым другим лордом.

- Когда ему подвернется более выгодное назначение, - говорил мне отец, - он обещал взять нас с собой. Мое продвижение по службе связано с ним.

Я испытала смешанные чувства, услышав эту новость. Я любила свой дом и не имела ни малейшего желания покидать его. В то же время, я была польщена тем, что лорд Стефан захотел взять нас с собой.

Хотя мой отец занимал должность капитана стражи, мы с ним жили в маленьком домике в лесу позади усадьбы. Он приходил раньше, чем требовали его обязанности, и всегда ставил ночную стражу, прежде чем уйти домой вечером. Стефан не возражал против такого уклада.

Все шло хорошо, а потом, если так можно сказать, стало еще лучше, леди Бьянка попросила меня стать ее личной горничной. Она рассказала, что ее прошлая горничная не захотела ехать в Пудурлатсат, поэтому ей нужна моя помощь. Я хотела этого сильнее, чем могла выразить, но я понятия не имела об обязанностях горничной леди.

- Ты быстро научишься, - сказала она, посмотрев на мои волосы, которые я в это утро уложила вокруг головы, оставив несколько локонов ниспадать вниз. - Ты очень способная. Будешь помогать мне одеваться и принимать ванну, укладывать волосы. Остальному я тебя научу.

Вскоре я уже точно знала, что делать. Я с удовольствием служила своей леди и издалека обожала лорда. Вскоре у них родился прекрасный сын. Иногда мне дозволяли подержать его на руках, и жизнь в тот момент казалась мне прекрасной.

Я была не осведомлена о событиях, которые произошли тем вечером, когда все изменилось.

Я вышла во двор, когда к усадьбе подъехали трое посетителей, и одни из стражников остановил их. Я направлялась в деревню по поручению леди, и мои мысли были заняты другим. Скоро должны были опуститься сумерки, так что я торопилась.

Когда я приблизилась, один из новоприбывших привлек мое внимание.

У него была необычная внешность. Когда он спешился, я увидела, что он среднего роста и хрупкого телосложения. Безоружный, он носил длинную коричневую мантию, которая шелестела при каждом движении и была подвязана красным шнуром. Он явно проделал неблизкий путь, но на его одежде и обуви не было ни единого пятнышка грязи.

Его молодое лицо человека лет двадцати обрамляли белые, как у глубокого старика волосы. Они свободно ниспадали на его плечи, доходя до середины спины, и ярко блестели в лучах заходящего вечернего солнца. Он, конечно, не мог считаться красавцем, с его тонкогубым ртом и глубоко посаженными глазами, но раз увидев, забыть его было невозможно.

Он взглянул на меня, когда я проходила мимо, но между нами оказались стражники.

Я остановился ненадолго, оглянулась и увидела, как отец выходит из казарм, чтобы приветствовать этих новых людей – и, вежливо спросить, чего они хотят. Как капитан стражи, мой отец был стеной между лордом и всеми остальными.

Как обычно, я оставила эти вопросы ему и поспешила в деревню, надеясь, что нужная мне лавка еще открыта. Моя леди внезапно решила, что хочет принять ванну этим вечером, и мы обнаружили, что мыло закончилось.

Мне очень хотелось не разочаровать ее. Добравшись до моста, я думать забыла о посетителях.

Мне удалось достать мыло, и вскоре я спешила обратно в усадьбу. Вернулась я уже затемно. Первое подозрение, что случилось что-то плохое, закралось ко мне, когда я увидела, что двор пуст, а у ворот нет стражи.

Хоть я и стремилась поскорее вернуться к своей госпоже, но знала, что отец всегда выставлял охрану по ночам. Я решила убедиться в том, что он знает, что часовых у ворот нет. Сначала я зашла в казарму, но не найдя отца там, побежала к сараю. Передняя дверь была открыта, и я зашла внутрь, как делала много раз прежде.

Сделав два шага, я остановилась. Фонари осветили открывшуюся предо мной сцену.

Отец и двое его людей повернулись ко мне.

Три мертвых тела лежали у их ног: беловолосый посетитель и два его охранника. У последних были перерезаны глотки, и кровь растеклась вокруг их голов. У беловолосого мужчины в груди зияла рваная дыра, но на полу сарая почти не было крови, как будто его убили в другом месте.

Повисло долгое молчание, и тогда, отец просто сказал:

- Елена…

Он был бледен и отрывисто дышал. В молодости он был солдатом, но он никогда не рассказывал об том времени. За всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы он использовал меч.

Мое оцепенение было нарушено, когда он повернулся к своим людям:

- Увезите тела в лес и похороните там, где их никогда не найдут. Затем возьмите их лошадей, расседлайте и прогоните прочь. И если кто-нибудь спросит, у нас не было посетителей из Кеонска. Вы меня поняли?

- Да, сэр.

Я знала, что они сделают все, что он приказал. Никто не сказал мне уйти, и я все еще стояла там, пока они не погрузили тела, оставив только кровавые пятна на полу. Вскоре я осталась с отцом наедине.

Он посмотрел на меня и начал расхаживать по сараю. Он был еще бледнее, чем раньше, и сильно потрясен.

- Отец?

Если бы я не наткнулась на эту сцену и не застала его в таком состоянии, думаю, он никогда не рассказал бы мне о том, что случилось. Но я вошла и увидела трупы.

- Ты не должна рассказывать об этом, - сказал он.

- Рассказывать о чем? Что случилось?

- Наш лорд убил соперника… Вордану, того, беловолосого. Он объявил, что приехал править вотчиной вместо нашего лорда, и Стефан бросился на него. Затем Стефан приказал мне убить охрану Ворданы и замять все слухи о сегодняшних посетителях. – Отец задыхался от своих слов, будто они причиняли ему боль.

Но я чувствовала нечто другое.

- Этот человек, Вордана, утверждал, что прибыл сюда, чтобы заменить нашего лорда в качестве управляющего вотчиной?

- Да, - отец оглянулся на меня, возможно, удивляясь моей реакции. – У него было письмо от барона Бускана.

Я взяла ведро.

- Я принесу воды. Мы должны отмыть кровь.

После этого прошел месяц, и все оставалось по-прежнему.

Помимо двоих стражников, из всех людей, находившихся в усадьбе, только мой господин, отец и я знали, что случилось той ночью. Мы ждали какого-нибудь расследования от барона Бускана, но никто не приехал. Все выглядело так, будто Ворданы никогда не существовало. Вскоре я начала задаваться вопросом, а не было ли принесенное им письмо подделкой... или по какой-то причине барон Бускан не желал заниматься этим вопросом.

Меня не заботило, какой вариант был верным. Меня беспокоила только безопасность моего лорда. Я перестала волноваться, и я видела, что Стефан тоже успокоился.

Только мой отец был не в себе, он никак не мог оправиться после приказа убить тех двоих людей.

А затем мир встал с ног на голову.

Однажды вечером, через несколько часов после ужина, я поднималась наверх к моей госпоже, чтобы помочь ей переодеться ко сну. И вдруг услышала ее крик. Крик был ужасным, наполненным невыносимой болью.

Не успела я сделать шаг, как лорд Стефан уже бежал из главного зала. Он даже не заметил меня, когда промчался мимо вверх по лестнице. Очнувшись, я поспешила за ним. Леди Бьянка продолжала кричать, и я побежала на звук ее голоса, ведущий к двери в комнату ее сына. Стефан уже был внутри.

Леди Бьянка стояла у кровати сына и рвала на себе волосы.

Даже от двери я могла видеть ребенка… вернее, то, что когда-то было их ребенком.

Маленькое лицо и руки были сморщены, как шелуха, и виднелись над одеялом, глаза были открыты, но высохли и запали. Он был похож на скитальца в пустыне, погибшего от голода и жажды, и все что от него осталось, это крошечный, иссохший трупик.

Бьянка заходилась безумным криком:

- Я слышала, о чем шепталась стража, о посетителе, который пришел той ночью! Что ты сделал с нами?!

Когда Стефан протянул руку, чтобы успокоить ее, она оттолкнула его, и снова начала кричать.

Я выскользнула прочь, оплакивая их горе и потерю ребенка. Но никто из них не нуждался в моем сочувствии: ни он, ни, тем более, она. И еще я верила, что когда леди придет в себя, она обратится к Стефану за утешением.

Но этого не произошло.

Все следующие дни ее состояние осталось неизменным. Она очень сильно любила своего ребенка. Я пыталась помочь ей, но Бьянка больше не позволяла мне прикасаться к своим волосам. Вместо этого она бродила по коридорам, рыдала и разговаривала сама с собой.

Вокруг ее глаз вскоре появились темные круги, морщины изрезали лицо, как будто она была старухой. Это было так печально. Лорд Стефан рассказал отцу, что он опасается, что какая-то неизвестная болезнь распространяется среди нас.

Мой отец отнесся к этому очень серьезно. Он закрыл поместье для посетителей и велел своей страже держаться подальше от деревни и ее жителей.

Леди Бьянка истаяла за три дня. Сколько бы воды или бульона не пила несчастная, она продолжала страдать от ужасной жажды. Когда она умерла, Стефан плакал, склонившись над кроватью, где лежала его жена, такая же иссохшая, как и его сын.

Я онемела. Мне хотелось помочь ему, но я ничего не могла сделать.

А потом в деревне Пудурласат начали умирать люди и животные.

Посевы и деревья тоже стали чахнуть, и я начала сомневаться, что мы имеем дело с чумой. Мой отец по-прежнему беспрекословно выполнял приказы Стефана, но больше не смотрел ему в глаза.

Однажды они ездили в деревню, находящуюся на окраине владений нашего лорда. Когда они вернулись, Стефан направился в главный зал с мрачным лицом, и я выскользнула наружу, чтобы найти отца в сарае. Он рассказал мне, что они нашли другую деревню здоровой и процветающей. Только Пудурлатсат страдал от загадочной болезни.

Мой отец не мог утешить нашего господина, и я поняла, что это придется сделать мне.

Я вернулась в усадьбу, открыла дверь и обнаружила лорда Стефана, в муках корчащегося на полу, прямо у двери.

Его левая рука превратилась в гниющую плоть.

Повернув голову, я закричала: «Отец!» – и рухнула на колени.

- Он был здесь, - прошептал Стефан. – Вордана был здесь!

Я похолодела, опасаясь, что мой лорд сошел с ума.

Мой отец и несколько стражников отнесли его в постель, и тогда отец принял непростое решение: руку придется ампутировать, а рану – прижечь. Он велел мне уйти. Я была не согласна с этим. Я была гораздо сильнее, чем он думал, но не стала спорить с отцом.

После этого я сидела со Стефаном дни и ночи напролет, пытаясь заставить его сделать хоть несколько глотков воды или бульона. Его глаза были стеклянными, и он, казалось, почти ничего не понимал.

В один из вечеров, когда я пыталась заставить его проглотить ложку воды, он посмотрел на меня – на самом деле посмотрел на меня.

- Елена?

Он впервые назвал меня по имени.

- Выпейте это, - ответила я.

Дотянувшись здоровой рукой, он оттолкнул ложку.

- Это ты нашла меня на полу?

- Да.

- Он был здесь. В усадьбе. Вордана был здесь. Он говорил со мной.

Стефан был слаб, но не казался безумным.

- Вы помните, что он сказал? – спросила я.

Последовала пауза, а затем он проговорил, подняв глаза к потолку:

- Каждое слово.

Я молчала, и после еще одной паузы, он начал бормотать, почти как при чтении молитвы:

- Он сказал мне: «Я бы мог нести свою стражу здесь за спиной любой марионетки, но в обмен на мою загубленную жизнь ты лишишься своей. Ты останешься здесь, в этом поместье, и я приказываю тебе: если осмелишься переступить порог – мгновенно умрешь. Ты будешь делать все, что я велю, но никогда не покинешь своей клетки. Я выпью досуха твой город и землю, чтобы поддержать свое существование. И когда они все умрут, я приду за тобой и твоими домочадцами».

Я сидела и верила, что он видел Вордану. Эти слова не могли принадлежать Стефану.

- Я решил проверить его слова, - прошептал он. – И выставил ладонь за дверь. – Он поднял забинтованный обрубок своей руки. – Я проклят, Елена. Из-за меня погибли моя жена и сын, и это я навлек проклятье на Пудурлатсат.

- Нет, вы не делали этого! Вы поступили, как и любой лорд на вашем месте, защищая свои владения, свое место. Это он… сотворил весь этот кошмар. Он, не вы!

Стефан откинул голову на подушку и посмотрел на меня. В тот день такая женщина как я, наконец, стала для него существовать.

Шли дни, и деревня продолжала медленно угасать. Урожай погиб. Скот был на последнем издыхании. Люди старели раньше времени. Вскоре, по ночам из казарм стали сбегать стражники.

Мой господин оставался узником поместья. Слуги начали избегать его. Он разговаривал сам с собой, перестал мыться и иногда размахивал обрубком руки в воздухе. Из усадьбы стали бежать и слуги.

Я почти никогда не покидала поместья, кроме как для того, чтобы купить свежей еды для моего господина. Но во время этих кратких выходов, жители деревни заметили, что все произошедшее не оказывает на меня влияния. Мое свежее, гладкое лицо дало пищу для подозрений. В то время я была слишком занята, чтобы понимать это.

В поместье болезни не было, кроме смерти Бьянки и ребенка – возможно, это была часть наказания, уготованного Ворданой для Стефана. Нас он решил оставить на потом.

После того, как стража и прислуга покинули Стефана, он был одинок как никогда, и я изо всех сил пыталась заполнить эту пустоту. Обязанности моего отца удвоились, поскольку теперь он один должен был ездить во все отдаленные деревни, чтобы контролировать их.

Не думаю, что он заметил, как много времени я проводила со Стефаном, который все еще восстанавливался после потери руки.

Мой отец слепо считал меня «сиделкой».

Но что-то начало медленно меняться. С тех пор как Стефан потерял возможность покидать усадьбу, с тех пор как погибла его семья, он стал стремиться чем-нибудь заполнить свои дни. Я начала придумывать развлечения и обязанности для него, например, игры в шашки, наряду с чтением докладов от моего отца о состоянии деревни, о любых проблемах, которые должны быть решены, и он стал проводить утро, расписывая решения или постановления. Хвала богам, он был правшой.

Он все чаще стал заглядываться на меня.

Я знала, что он не любит меня. Бьянку он отчасти любил за статус и должность, которую она ему принесла. Я не могла дать ему ничего. Но все же, он смотрел на меня.

Однажды ночью я была в его спальне и помогала снять рубашку. И когда я посмотрела вверх, то увидела боль и желание в его лице. Я знала, что он желает не меня, а чего-то, что позволит ему на некоторое время забыться.

Неосознанно, я встала на цыпочки и коснулась его губ своими.

Так все и началось.

Скоро все узнали, что я стала любовницей Стефана. Эта новость, вкупе с моим очевидным иммунитетом к увяданию, навлекла на меня оскорбления и открытую враждебность. Кто мог их в этом винить? Леди Бьянка умерла всего несколько месяцев назад, хозяин усадьбы загадочным образом отказывается выходить наружу, а я, казалось, играю роль хозяйки дома, в то время, как остальные медленно умирают.

Мой отец был расстроен тем, что я сделала, но продолжал меня поддерживать.

Некоторое время мне казалось, что мои усилия могут помочь Стефану, но долго это не продлилось. Да и не могло. Я не могла заменить ему свободу и не могла снять с него вину за то, что происходило в деревне. Вскоре он начал уходить в себя, стал проводить вечера в главном зале, в кресле перед очагом, в тишине глядя в огонь. Как-то вечером, несмотря на все мои усилия, я так и не смогла уговорить его поесть. Он не отвечал и не отводил взгляда от пламени.

Меня охватил гнев на все то, что с ним сделали.

Схватив плащ, я выбежала в темноту и кинулась вниз по извилистой дороге за маленьким мостом. На окраине деревни я остановилась и посмотрела в чащу.

- Где ты? – закричала я. – Оставь нас в покое! Что бы с тобой не случилось, ты сам навлек это на себя!

- Разве я сам велел убить себя?

Я обернулась, глядя на тропинку, ведущую к мосту.

Он стоял там, всего в нескольких шагах, залитый лунным светом.

Его вид шокировал меня, и я ничего не могла с этим поделать. Его светлая кожа стала серой, как у Бьянки и ее сына, когда мы хоронили их. Его длинная мантия была вся испачкана, также, как и его сапоги, и залитая кровью рубашка. Белые волосы свисали из-под капюшона, сбившись в грязные колтуны. Глаза смотрели из запавших глазниц. Маленький бронзовый сосуд, возможно, символ чего-то, висел у него на шее.

Хотя вид его был устрашающим, почему-то я не боялась. Возможно, я уже была за гранью страха.

- Ты хотел занять его место, - бросила я ему. – Ты, недостойный даже чистить ему сапоги! Чего ты ожидал от него?

Он усмехнулся, и это охладило мой пыл.

- Можешь говорить, что хочешь. Я не причиню тебе вреда… пока. Ты кормишь его, нянчишься с ним, поддерживаешь в нем жизнь. Ты полезна мне. Продолжай возиться с ним, продлевая его страдания. Мне нравится на это смотреть. Ты убедила меня высасывать жизнь из деревни медленно, не торопясь. Но когда я выпью из нее всю жизнь, я приду за ним – и за тобой, и тогда ты узнаешь, что такое страдания.

Он посмотрел в сторону деревни.

- Медленно…

Машинально, я обернулась, следуя за его взглядом, устремленным на Пудурлатсат. Люди в деревне могли оскорблять меня, но это был мой дом.

Когда я отвела взгляд, его уже не было. И тогда я испугалась. Я не сказала никому о том, что видела Вордану, и о том, что он сказал мне.

На следующий день мною стало овладевать отчаянье.

Неужели я ничего не могу сделать? Я ненавидела свою беспомощность, но да, именно беспомощной я и была. Мой отец перестал ездить в отдаленные деревни так часто, стал оставаться ближе к дому. Он так же настаивал на каждодневных поездках в Пудурлатсат, чтобы проверить людей. Возможно, он тоже чувствовал свою беспомощность и хотел сделать хоть что-то, хотя никто из нас не мог сделать ничего. Мой отец был не из тех, кто отворачивается от чужой боли и страданий. Он проводил слишком много времени вне усадьбы, и его кожа начала стареть. Из сочувствия, я начала ходить в деревню с ним, и добродушный волкодав моего господина, Тень, часто присоединялась к нам. Думаю, бедняжка была одинока, ведь Стефан давно перестал замечать ее. Мой отец был рад компании собаки, и ценил ее заботу.

Во время одной из таких прогулок я и встретила наше спасение.

Баржи всегда прибывали к нам регулярно, но я забыла о том, что одна из них, должна причалить этим вечером. Шагая через деревню рядом с отцом, я заметила, что Тень куда-то исчезла, и удивилась: куда она могла подеваться? Затем мы свернули за угол кузни, и отец остановился при виде трех незнакомцев и чужой собаки.

Тень, старый волкодав, была с ними и пыталась подружиться с пришлым псом.

Я посмотрела на прибывших.

Ближе всех ко мне стояла высокая бледная женщина. У нее были длинные черные волосы с кроваво-красными искорками, вспыхивающими в них в свете уличных фонарей. Она носила плащ, но спереди я смогла увидеть саблю. На шее у женщины висел амулет, который, судя по виду, был сделан из кости.

Мужчина, ростом чуть выше нее, шел следом. Он тоже носил плащ и плотно запахнул его, так что разглядеть что-либо ниже шеи было невозможно. У него были белые волосы, а голова замотана зеленым шарфом. Мужчина был очень смуглым, и даже с того места, где стояла я, были видны его глаза янтарного цвета.

Третий человек выглядел менее экзотично, но все же… молодая, довольно симпатичная девушка с легкими, светло-каштановыми волосами и оливковой кожей. Ее плащ был откинут назад, позволяя разглядеть под ним серую мантию, спускавшуюся чуть ниже колен. Под мантией на ней были надеты штаны, которые были заправлены в высокие сапоги.

Их пес был огромным и напоминал волка с серебристо-серым мехом.

Отец подошел к ним, чтобы поприветствовать. Мое же внимание целиком было сосредоточено на высокой бледной женщине.

Я знала, кто она такая.

Слухи летят как на крыльях в такой стране как Древинка. Я слышала истории о высокой бледной женщине с кровавыми искорками в черных волосах, которая носит саблю на боку.

Это была Магьер, охотница на нежить.

Не подав виду, что узнала ее, я улыбнулась и повела их в общинный дом, чтобы гости могли провести ночь под крышей. Мои мысли путались. Тем же вечером в усадьбе я уговорила отца помочь мне заставить Стефана выслушать нас. Затем я вернулась в общинный дом и привела трех гостей и их огромного, серебристо-серого пса в поместье. К моему удивлению, Стефан поговорил с ними. Он рассказал им все о происшествии с Ворданой, даже кое-что из этого, я услышала впервые.

Узнав его историю, охотница не слишком желала помогать Стефану, которого считала убийцей. Я боролась с собой, чтобы не дать выплеснуться гневу, вызванному ее несправедливыми обвинениями. Но когда она решила помочь деревне, мое облегчение было не передать словами.

На самом деле, это было так замечательно, что я немногое помню из того, что было сказано после, но я помню, как Винн Хигеорт размышляла о проклятии моего господина. Она использовала слова «толеалхан» и «повелитель воли», и заявила, что Вордана наложил на Стефана «хае». Я сохранила в памяти эти слова.

На следующий день я побежала в деревню и рассказала обо всем, что случилось, что охотница – та, кто может побороть нашу беду, и о том, что ей нужно будет заплатить. На этот раз никто не шипел на меня и не обзывал гнусными словами. Вместо этого в их глазах загорелась надежда, и жители побежали собирать деньги.

Я принесла плату охотнице, но она отказалась ее брать. Она взяла только деньги Стефана, но не взяла денег с жителей деревни.

Я не понимала эту странную женщину.

В ночь охоты отец настоял, чтобы я осталась в поместье со Стефаном, и заставил дать обещание, что я не уйду, поэтому я не видела того, что произошло. Я осталась молча ждать, и это было ужасно. Я так крепко сжимала руки, что костяшки побелели.

Но пришлые, нанять которых я помогла, победили.

Впоследствии мне рассказали, что это Винн Хигеорт, а не охотница, победила Вордану. Он загнал Хранительницу в кузню, где она каким-то образом смогла сорвать с его шеи бронзовый сосуд и бросить в огонь. Тем не менее, когда Винн рассказывала о случившемся, у меня сложилось впечатление, что она что-то недоговаривает, как будто из истории вырвали большой кусок. Я знала, что она в чем-то лжет, но меня это не заботило.

Проклятие с деревни было снято. Все было кончено.

Печально, но для Стефана это не принесло избавления.

Проклятие моего господина было другим, оно было заложено глубоко в его сознании. Он был пойман в ловушку в поместье. И это было не единственной бедой, последовавшей за нашей победой.

Охотница и ее спутники уехали на следующее утро, и той же ночью, мой отец и мальчик по имени Тенан были найдены мертвыми за деревней. Отцу сломали шею, а Тенану разорвали горло. Мы так никогда и не узнали, кто это сделал и что с ними случилось.

Я осталась совсем одна. У меня не осталось никого, кроме Стефана.

* * *

И вот, спустя два года, деревня полностью восстановилась. Люди были благодарны мне, а Стефан превратился в тень человека, сидящую на полу и умоляющую о смерти. Моя любовь к нему по-прежнему была неумолима, я хотела рассказать о трех Хранителях, которые сейчас спят в общинном доме, о моем плане выманить одетого в синее юношу, чтобы расспросить его, посмотреть, сможет ли он снять проклятие, которое медленно разрушало моего господина. Я не знала, что заставило меня сосредоточить внимание именно на этом Хранителе. Возможно, это был инстинкт, но он был единственным, с кем я хотела поговорить. Затем, внезапно, я поняла, почему он показался мне знакомым, хотя я никогда не видела его прежде.

Он напомнил мне Вордану.

Его черты, поведение и одежда были другими, но он был худым мужчиной с молодым лицом и белыми волосами. Я удивилась, что не осознала этого раньше, и вспомнила кое-что еще, из сказанного Винн Хигеорт о проклятии, наложенном колдуном Ворданой на Стефана. О том, что это проклятье может снять только другой колдун.

Теперь я поняла, чем меня привлек беловолосый, одетый в синее Хранитель. Но я все еще страшилась рассказать об этом Стефану.

Возможно, Хранитель не знал ничего, он мог просто очень таинственно выглядеть и походить на Вордану. Он мог оказаться бесполезным.

Поэтому я ничего не сказала.

-Ты устал, - пошептала я, склонившись к уху Стефана. – Выпей еще вина и ложись спать.

Его налитые кровью глаза были так мрачны, и когда он сжал челюсти, я запаниковала. Не успела я пошевелиться, как его рука метнулась вниз. Стефан вновь схватил кинжал и полоснул им в сторону своего левого запястья. На раздумья у меня было всего несколько секунд, и я понимала, что не смогу отобрать у него кинжал силой.

Вместо этого я как всегда поступила по наитию. Я ударила его так сильно, как смогла. Я была маленькой, но поднялась и вложила в этот удар весь свой вес. Так, что он получился достаточно сильным, чтобы Стефан его почувствовал.

В ту же секунду я повернулась назад, ударив его по губам кулаками. Я ударила с такой силой, что у меня заболели пальцы.

Но мне было все равно.

Я не знала, чего мне ждать, но он был слишком ошеломлен, чтобы даже закричать на меня в гневе. Он просто стоял разинув рот. После стольких лет моей тихой заботы он просто не мог поверить в то, что я сделала. Но я еще не закончила.

Схватив его за правую руку, я приказала:

- Вставай!

Он посмотрел сначала на меня, затем на кинжал, который все еще сжимал в руке, и намек на понимание проскользнул в его глазах, как будто он окончательно пришел в себя и, наконец, осознал, что собирался сделать.

- Вставай! – повторила я.

Вместо ответа, он выпустил кинжал. Оружие упало на пол с глухим стуком, а я обняла Стефана и потянула за собой на кровать.

- Ложись.

Он слушался меня как ребенок. Я никогда не делала так раньше, и прибегнув к такому способу в минуту отчаянья, удивилась, как хорошо это сработало, по крайней мере, в этот раз. Я застала его врасплох, на грани, и заставила отступить

Очень быстро, я собрала постельные принадлежности, лежащие на полу, и помогла ему устроиться. Затем присела на кровати рядом с ним. Стефан устало откинулся на подушку, и я потянулась, чтобы погладить его по голове. Он схватил меня и прижал к своей груди так крепко, что я не могла пошевелиться.

- Не оставляй меня, Елена, - прошептал он. – Что бы я ни сказал, что бы я ни сделал.

- Я не покину тебя, - ответила я. – Ты же знаешь.

Даже произнося эти слова, я думала о том, как незаметно уйти от него и вернуться в общинный дом.

Но он не дал мне уйти. И не уснул. Вместо этого, крепко обнимал меня и продолжал шептать о своих страхах и горестях до поздней ночи. Я прильнула к нему и слушала. Через несколько часов я так устала, что не смогла побороть дремоту.

* * *

Когда я проснулась, Стефан спал рядом со мной. Секунду я пребывала в замешательстве, чувствуя, что забыла о чем-то очень важном. Тогда я вскочила с кровати и бросилась к окну, откинула тяжелые шторы, висящие над закрытыми ставнями.

Сквозь щели между ставнями я увидела яркий дневной свет. Настало утро.

Проклиная себя, я вылетела из комнаты, спустилась по лестнице и выбежала из дверей. Не останавливаясь, я добежала до деревни и, задыхаясь, ворвалась в двери общинного дома.

Он был пуст.

Развернувшись, я бросилась наружу, побежала к речной пристани и там остановилась, захлебываясь рыданиями.

Баржа ушла.

Хранители ушли.

* * *

Потратив полдня на самобичевание, я поняла, что не могу сдаться так просто. Я остановила попытку Стефана убить себя, но как скоро он предпримет еще одну? И смогу ли я остановить его в следующий раз? Я не была уверена, что эта тактика сработает вновь.

Постепенно, я пришла к единственному оставшемуся варианту.

Я упустила свой шанс, и поэтому должна попытаться заполучить его вновь. Домин Мидерра упоминала, что она и двое ее спутников направляются в Кеонск, дабы помочь с катологизацией важных документов, ранее считавшихся утраченными в огне. Если честно, я не совсем понимала, что это значит, но была уверена в двух вещах. Во-первых, Хранители могли направиться только в замок Кеонска, как в наиболее вероятное место хранения таких важных документов, и, во-вторых, если уж это была настолько сложная задача, что кто-то из важных шишек попросил о помощи Хранителей из миссии Белы, то это должно было занять немало времени.

Я точно знала, что должна делать, но все же, вся моя природа восставала против этого. Я должна была оставить Пудулратсат минимум на пять дней, если не больше.

Что будет со Стефаном без меня? Отчасти это была моя вина: за прошедшие несколько лет я сделала его зависимым от моей заботы. В конце концов, я знала, что мне придется уехать на следующей, идущей на восток барже, ведь выбора у меня не было. И я начала готовиться.

Я не могла рассказать Стефану о предстоящем путешествии. Во-первых, он захочет узнать гораздо больше, чем я готова ему рассказать – по крайней мере, на данный момент. И еще он просто мог не разрешить мне уйти, даже если бы я намекнула ему, что ищу способ снять с него проклятие. Он мог не любить меня, но я была ему нужна, и я не хотела давать ему возможность принимать решение о моем отъезде.

Итак, я написала ему короткое письмо о том, что я отправляюсь в недолгое путешествие и надеюсь возвратиться с хорошими новостями. Я обещала ему, что скоро вернусь. Я не уточнила, куда направляюсь, потому что боялась, что он может зайти достаточно далеко, чтобы отправить за мной оставшихся стражников. Я спрятала письмо в лиф платья и не показывала никому.

Мне нужны были деньги, но это не было помехой. На протяжении нескольких лет у меня был доступ к небольшой казне усадьбы, так как именно я платила слугам и заказывала припасы. Я взяла столько монет, сколько мне было необходимо, и спрятала их под платье.

Навскидку я приблизительно знала, когда следует ожидать прибытия некоторых барж, но учитывая природу товарооборота, эти графики немного менялись, поэтому я придумывала ряд оправданий, чтобы ходить в деревню несколько раз в день ради получения точной даты прибытия.

Через четыре дня после того, как Хранители покинули деревню, я увидела стоящую на причале баржу. Преисполненная надежд, я поспешила к реке. Вы можете представить себе мое разочарование, когда мускулистый мастер баржи обернулся, и я увидела Купера, вернувшегося из Кеонска?

Он, должно быть, направлялся на запад, вниз по реке.

На моем лице, наверное, отразились все обуревавшие меня чувства, потому, что Купер замер.

- Что случилось?

Я была удивлена тем, что он заговорил. Купер не был любителем поболтать. Но его слова заставили меня впервые взглянуть на него. На вид ему было около тридцати, лицо широкое и плоское. Его волосы были темными, или даже черными, но он стриг их так коротко, что разобрать было сложно. На нем были тяжелые сапоги, коричневые штаны и просторная выцветшая рубашка голубого цвета. Рукава были закатаны, обнажая жилистые предплечья.

- Елена? – сказал он с нажимом.

Я вновь была удивлена тем, что он знает мое имя. Я знала его потому, что он занимал важное место в местной торговле, но Купер никогда не проявлял интереса ни к чему, кроме торга.

-Я… мне нужно в Кеонск, - ответила я. – И я надеялась, что это баржа идет на восток.

- Кеонск? – его замешательство усилилось. – Зачем? Ты же никогда не покидала Пудурлатсат.

Весь этот разговор начал меня смущать, но почему-то я ответила:

- Я хочу найти Хранителей, поговорить с ними. Один из них может знать то, что может помочь моему господину.

Сейчас уже все знали, что со Стефаном случилось нечто сверхъестественное, из-за чего он оказался пойман в ловушку в собственном поместье. Но Купер шел вниз по реке, его баржа была для меня бесполезна.

Я сделала шаг назад и уже почти повернулась, чтобы уйти.

- Подожди, - окликнул вдруг Купер.

Я остановилась.

- Если тебе нужно в Кеонск, я могу взять тебя, - предложил он. – Это всего в двух днях пути вверх по реке.

Я моргнула.

- Ты повернешь назад? Даже не выгрузив товары в низовьях реки? Почему?

- Я не тороплюсь.

Это было не слишком хорошим объяснением, но внезапно мне стало все равно. Я чувствовала, что время уходит, и боялась следующего приступа помрачения рассудка у Стефана.

- Я заплачу тебе, – сказала я. – Сколько бы ты ни попросил.

Он отвернулся, как будто смутившись чего-то.

- Когда мы отправляемся? – спросила я.

- Когда ты будешь готова.

Я сделала несколько быстрых вдохов. Неужели я и в самом деле собираюсь сделать это? А затем кивнула Куперу.

- Мне нужно взять вещи. Я скоро вернусь.

Прибежав в поместье, я бесшумно проскользнула в свою комнату. Хотя был погожий весенний денек, я надела красное шерстяное платье и накинула плащ, зная, что ночью на барже может быть холодно. Я спрятала монеты в карман плаща, достав оттуда мелкую серебряную монетку, и схватила свое письмо. В это время Стефан обычно находился в главном зале, и, тихонько пробравшись на кухню, я нашла Беатрис. Последовавший за этим разговор был не из легких.

Она посмотрела на мой плащ.

- Ты опять идешь в деревню? На улице ведь тепло.

Я показала ей письмо и протянула серебряную монету.

- Я хочу, чтобы ты дождалась вечера и отдала это письмо нашему господину. Поняла? Если ты пообещаешь сделать это, я дам тебе монету.

Её глаза расширились. Девушке совсем не хотелось подходить близко к Стефану, чтобы что-то передать. Но я не могла доверять страже в таких вопросах. Я надеялась, что она выполнит обещание.

- Отдать это ему… но почему ты не отдашь письмо сама?

- Потому что я уеду на несколько дней и попытаюсь найти способ помочь нашему господину. Просто отдай ему письмо и убедись, что он ест хотя бы раз в день. Я скоро вернусь.

Я протянула ей письмо и монету. Этот кусочек серебра стоил больше, чем она зарабатывала за год.

- Пообещай мне, - сказала я.

Медленно, она взяла обе вещи.

- Обещаю.

Я чуть не вздрогнула от ужаса, прозвучавшего в ее голосе.

Но я не могла ждать. Развернувшись, я покинула поместье и побежала обратно к пристани.

Купер и двое его людей ждали меня, у них была упряжка мулов.

Когда я добралась до пристани, Купера поймал мой взгляд.

- Ты уверена, что хочешь этого? – спросил он.

- Да.

Он протянул мне руку:

- Ступай осторожно.

Я посмотрела на его протянутую ладонь. И схватилась за нее.

* * *

Мне было почти стыдно за тихое умиротворение, которое поселилось в моей душе в течение следующих двух дней. Одна из колкостей Купера, сказанная еще дома, была правдой – я никогда не ступала за пределы Пудурлатсата. И в итоге я ожидала, что почувствую себя немного обескураженной во время путешествия по реке.

Но это было не так.

Я чувствовала себя в безопасности на барже, мир проплывал мимо. Мулы тянули нас ровным шагом, а один из работников вел их, в то время как Купер и второй мужчина оставались на барже и, используя длинные шесты, отталкивали нас от берега. Но Купер также выступал в роли моего защитника и проводника, указывая на интересные места вдоль нашего пути.

Я никогда не думала, что он знает столько слов. Он позаботился обо всем, и кормил меня фруктами и сушеной рыбой. Ночью, он сделал для меня небольшой навес в задней части баржи, и принес туда несколько одеял. Это было так непривычно, что кто-то другой заботится обо мне.

И все же я почувствовала облегчение, когда через два дня он указал вперед и сказал:

- Посмотри туда. Мы подплываем к западным воротам в Кеонск.

Когда мы приблизились, мое беспокойство развернулось в полную силу. Кеонск был самым старым и большим городом Древинки, и я немного знала его историю.

Политический строй здесь разительно отличался от других земель. Здесь не было короля, титул которого передается по наследству. Древинка была страной князей, каждый из которых возглавлял благородный дом, правящий несколькими вотчинами. Но всеми ими правил Верховный Князь, которого избирали каждые девять лет на собрании глав благородных домов. Сейчас правил князь Родек из дома Энтов.

Однако безземельный дом Верени был заметным исключением среди других домов, которые имели возможность выдвинуть своего главу на должность Верховного Князя. Они происходили от кочевников, поступивших на службу первым завоевателям этой страны. Верени служили королевской гвардией и городской стражей каждому сидящему на троне Князю. И они защищали замок, расположенный в Кеонске. В свою очередь им было отказано в праве выдвигать свою кандидатуру на роль Верховного Князя, и они не могли создать собственную вотчину. Верени были единственными, кто поддерживал порядок в городе, служа тому князю, который сидел на троне. И это давало им власть, которой не имел ни один другой дом.

Купер вел баржу к оживленным докам, лавируя между другими баржами, а я готовилась к высадке. Я продела такой долгий путь, а Стефан уже два дня провел в одиночестве. Терять время больше было нельзя.

Я вполоборота посмотрела на Купера, испытывая большую благодарность, чем могла выразить.

- Я не знаю, как отблагодарить тебя за доброту.

Казалось, он был так ошеломлен, что не знал, что ответить.

- Ты точно не будешь брать деньги? – спросила я. – Хотя бы несколько монет, как плата за еду.

По-видимому, это были не те слова, которых он ожидал. Лицо Купера окаменело.

- Забери свои деньги, – он вручил мне большую пустую корзину, - Возьми это. Она пригодится тебе, чтобы попасть в город.

Смущенная его поведением и советом, я просто взяла корзину и сошла на берег.

Короткая дорога вела прямо к огромной арке и круглым деревянным воротам. Это был западный вход в Кеонск. Стража в различных легких доспехах наблюдала за входом, но все они носили красные камзолы Верени, на которых был вышит черный жеребец, вставший на дыбы.

Я подошла к воротам, не зная чего ждать дальше.

Молодой стражник без шлема, с обритой наголо головой, поднял руку, чтобы остановить меня, но это был обычный дежурный жест, не более. Затем, когда он получше меня рассмотрел, его поведение, как и поведение большинства мужчин, изменилось. Ему стало интересно.

- Ваша цель, мисс? – спросил он.

Моя цель? Мне нужна причина, чтобы войти в город? Теперь я поняла, зачем Купер дал мне корзину. Я подняла ее.

- Я просто хочу пройтись по магазинам. Купить то, чего нет дома.

Он не пропустил меня. Вместо этого, подошел поближе.

- Дома? И где же ваш дом?

Я не понимала, зачем ему нужно знать это, но не могла рисковать, ответив грубо. Мне было нужно, чтобы стражник впустил меня в город.

- Пудурлатсат.

- Пудурлатсат? – повторил он удивленно. – Это же в двух днях пути на запад. Такая малышка и путешествует в одиночку?

Мое беспокойство росло. Он собирается оставить меня здесь?

- Она не одна, - сказал глубокий голос сзади, и, обернувшись, я увидела идущего к нам Купера. Мне стало стыдно за облегчение, которое я испытала при виде него.

- Купер? – удивился стражник. – Она с тобой?

То, что они знали друг друга, казалось логичным, ведь Купер часто торговал здесь.

Стражник посмотрел на меня, а потом опять на Купера.

- А твои дела идут лучше, чем я думал.

- Просто дай ей пройти! - рявкнул Купер, и стражник отошел в сторону.

Без долгих колебаний я рванулась вперед, Купер шагал рядом со мной.

Теперь, когда мы уже были внутри арки, меня внезапно возмутило его вмешательство, хотя я не могла понять, почему это так меня беспокоит.

- Тебе не нужно было вмешиваться. Я и сама могла с этим разобраться.

- Да, я видел, как хорошо это у тебя получалось, - сухо сказал он, и я умолкла.

Мы вышли на открытую, мощеную булыжником рыночную площадь. Здесь было шумно и суетно, повсюду располагались прилавки и тележки, на которых продавались самые различные товары: от еды на любой вкус до ярких тканей и свечей из пчелиного воска.

Давление толпы начало беспокоить меня, и я придвинулась поближе к Куперу.

- Держись за мою рубашку, - сказал он и двинулся вперед, расчищая для нас путь. Я вцепилась в его выцветшую синюю рубаху.

- Куда? – спросил он.

С того места, где мы шли, были видны башни замка.

- Я думаю, туда, - ответила я, указав на замок. – Домин говорила, что она и мастер Фавел прибыли сюда, чтобы помочь разобраться с какими-то недавно найденными документами. Я думаю, что такие важные документы должны храниться в замке.

Мы миновали рынок и вошли в район, где располагались гостиницы и таверны. Я покрепче вцепилась в рубашку Купера. Несмотря на обилие купцов, торговцев и горожан, основная масса людей, передвигавшихся по улицам, были солдатами. Большинство были небольшими патрулями Верени, но изредка попадались группы, носившие светло-желтые камзолы Энтов.

«Не хотелось бы мне жить в подобном месте», - подумала я, и почувствовала, что начинаю скучать по дому.

Купер вел меня точно по направлению к городскому центру и замковым воротам. Они были открыты, и дюжина солдат Верени в красных кафтанах охраняла их, еще больше солдат патрулировали валы и стены.

Я ожидала этого. Для меня стали неожиданностью расспросы у городских ворот, но я знала, что замок охраняется, и снова прокрутила короткий диалог в своей голове. Я направилась прямиком к ближайшему стражу.

- Прошу прощения.

Он посмотрел на меня, и на него, кажется, не произвело особого впечатления мое лицо – это вызвало и облегчение и беспокойство.

- Я принесла послание из Энемуска для Хранителей, которые прибыли несколько дней назад, - быстро проговорила я. – Могу я войти внутрь, чтобы поговорить с одним из них?

Он замер.

- Из Энемуска? Кто отправил послание?

- Я не могу сказать, но это очень важно.

Это был риск, но Энемуск был фамильным домом Энтов, а Хранители были здесь, чтобы помочь разобраться с государственными бумагами. В следующее мгновение солдат уже смотрел на молодого человека, стоящего во дворе, и кивнул один раз. Молодой стражник развернулся и побежал в сторону замка.

Мною начала овладевать паника. Я предполагала, что меня проводят внутрь, где я смогу поговорить со странником Квентином наедине. Что, если молодой стражник выберет другого Хранителя, и приведет с собой домина Мидерру или мастера Фавела? Смогу ли я поговорить с ними здесь? Они могли узнать меня, а сообщения из Энемуска у меня на самом деле не было.

Однако не смотря на все свои опасения, я очень остро чувствовала, что Купер стоит позади меня. Он вышел далеко за рамки своих обязанностей, сопровождая меня, я понимала, что Куперу пора возвращаться к своей жизни. Обернувшись, я увидела, что он смотрит на меня, прищурившись, и подошла ближе к нему.

Не успела я заговорить, как он тихо произнес:

- С этим охранником ты справилась лучше, чем с тем, что стоял у городских ворот. Ума не приложу, где ты научилась так лгать.

Почему-то его слова задели меня.

- Это потому, что я знала, что придется лгать, чтобы попасть в замок... – тут я остановила себя. Я не должна была оправдываться перед ним. – Ты можешь возвращаться обратно на баржу. Я не знаю, как благодарить тебя за все, что ты для меня сделал, но я сама найду обратную дорогу.

Он посмотрел на внутренний двор и солдат Верени, расхаживающих кругом.

- Я подожду.

Я выдохнула через нос. Он был самым трудным человеком из всех, кого я встречала.

Зазвучали шаги, и, обернувшись, я увидела, что молодой солдат вернулся. Он пришел один, но доложил старшему офицеру:

- Капитан сказал, все в порядке.

И тот указал мне вперед:

- Проходите сюда.

Напряжение в моих плечах слегка ослабло.

- Я не знаю, сколько времени это займет, - прошептала я Куперу.

- Я подожду.

Не имея выбора, я оставила его и последовала за молодым стражником через двор в замок. По крайней мере, меня впустили внутрь.

В паре шагов от входа стражник облегчил мне ситуацию, спросив:

- Кого из Хранителей вы хотите видеть?

- Странника Квентина, если можно.

- Это который из них?

- Самый младший, с белыми волосами, одет в синюю мантию.

Стражник кивнул. Было очевидно, что он не видит во мне угрозы безопасности замка, потому что без колебаний вел меня вперед, вниз по правому коридору. Мы миновали слуг и охранников, и он привел меня к идущей вниз лестнице.

Одним этажом ниже он вышел в другой проход с многочисленными открытыми арками, которые, казалось, были подвальными складскими помещениями. Пойдя вниз по коридорам, он заглянул в несколько арочных проходом, прежде чем остановился у одного из них.

- Послание для вас.

Я подошла и встала за стражником, глядя в комнату, заполненную коробками. Там же стоял стол, заставленный канцелярскими принадлежностями. Светящийся кристалл внутри холодной лампы освещал ее. Странник Квентин сидел за столом. Он посмотрел на меня.

- Ты?..

Я предупреждающе покачала головой.

Сначала он не сказал ничего. Затем встал.

- Благодарю тебя, стражник. Я сам займусь этим.

Тот кивнул и вышел. Я подождала, пока он дойдет до лестницы.

Странник Квентин стоял у стола. Его синяя мантия была помятой, как будто он не снимал ее несколько дней.

- У тебя для меня послание?

Он выглядел точно так, как я помнила. Черты лица Квентина отличались от Ворданы, и хотя его лицо было узким, оно было не таким угловатым, и глаза были посажены не так глубоко. Но его телосложение и волосы были до боли знакомыми. Я недоумевала, почему он был здесь один, и где работают домин Мидерра и мастер Фавел.

Внезапно, пройдя весь этот путь, я растерялась.

- Нет… у меня нет послания, - выдавила я. – Я пришла потому… что мне нужна твоя помощь.

Он замер.

- Моя помощь?

Я так боялась, что он прогонит меня, что прошла через арку в захламленную комнату и начала свой рассказ. Я поведала ему все… хорошо, почти все. Я рассказала ему все, что он должен был знать о первой смерти Ворданы, о проклятии деревни и Стефана, о последствиях.

Он слушал с нечитаемым выражением, пока я не добралась до части с Винн Хигеорт. Тогда он подошел ближе, его интерес стал очевидным. Продолжая говорить, я вспомнила, что в Пулдурлатсате он не обращал на меня внимания, пока я не упомянула ее имени. В этом было что-то важное. Я просто еще не понимала, что именно.

Закончив свой рассказ, я задыхалась и смотрела на него с жадной надеждой.

- Мой лорд – человек, который должен выходить из дома, должен управлять своими землями, видеть небо над головой и чувствовать землю под ногами. Он теряет себя, заключенный в этих стенах.

Квентину моя заключительная страстная речь оказалась неинтересной.

- Ты говорила, что именно странница Хигеорт уничтожила Вордану окончательно?

Опять, он вернулся к Винн.

- Да, - ответила я быстро. – Вордана носил на шее бронзовый сосуд, какой-то вид магического устройства, а она сумела сорвать его и бросить в угли в кузнице.

Квентин отвернулся от меня.

- Она – легенда, - прошептал он.

- Легенда?

Он кивнул.

- Она пересекла весь этот континент и теперь вернулась домой. Она побывала в эльфийских землях здесь и в горах Пика Оспины, откуда привезла древние тексты, чей возраст исчисляется столетиями, если не старше.

Я должна была вернуть его внимание, чтобы узнать, как можно помочь Стефану, но мои инстинкты подсказывали мне оставаться на теме Винн Хигеорт.

- Описывая проклятье, она использовала слова «толеалхан» и «повелитель воли», и заявила, что Вордана наложил на Стефана «хае». Эти слова говорят тебе о чем-нибудь?

- Хае?- повторил он, нахмурив брови. – Да. Это значит, что у этого Ворданы была сила. Хае – это приказ, который укореняется глубоко в сознании жертвы, пока та не поверит, что последствия нарушения приказа последуют на самом деле.

- Еще она сказала, что если колдун наложил проклятье, то только другой колдун может его снять.

К моему удивлению, он покачал головой.

– Нет, это не совсем верно. Единственный способ снять хае – заставить жертву поверить, что оно снято. Если он или она поверит, что хае было снято – поверит так же сильно, как и в то, что проклятие было наложено – хае потеряет свой эффект.

Я замерла.

- То есть, если я смогу заставить Стефана поверить, что проклятие снято, оно уйдет?

Квентин фыркнул.

- Если твой господин потерял руку, хае было заложено глубоко. Нужно что-то радикальное, шокирующее, чтобы убедить его до той степени, о которой я говорил.

Стоя там и глядя на его волосы, худощавое строение и экспрессию, я внезапно поняла, что нужно делать. Я знала, как снять проклятие, и план сформировался в моей голове.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы облечь его в слова, а затем я рассказала Квентину о своей идее, о том, что мы могли сделать. И тогда настала его очередь застыть в изумлении.

- Нет, - ответил он. – Если мы поступим по-твоему, никто не узнает об этом. Это придется оставить в тайне, чтобы до твоего господина не дошли слухи, и он не начал сомневаться.

Мне хотелось кричать от его эгоизма. Он хотел славы. Он хотел стать легендой, как Винн Хигеорт. Но я спросила сдержанно и спокойно.

- Ты можешь придумать что-то другое?

Он немного помолчал, а затем покачал головой:

- Нет.

- Тогда мы должны попробовать осуществить мой план! – я не могла проделать весь этот путь впустую, и сейчас, когда была так близка к цели, я не могла сдаться. – Ты думаешь, Винн Хигеорт стала легендой, пытаясь выполнять только те задачи, которые могут принести ей славу? Нет! Она помогла моей деревне, не имея других причин, кроме желания помочь. Так и становятся легендой. И если ты следуешь ее путем, если ты путешествуешь, и готов принять любой вызов, любое приключение на своем пути, то ты станешь знаменитым.

Он смотрел мне прямо в лицо, впитывая мои слова, а затем перевел взгляд на стол. Куски бумаги, наполовину исписанные словами, лежали на нем, но чернила уже высохли, как будто он перестал писать задолго до моего прихода – видимо, эта задача была ему неинтересна.

И тут меня осенило. Ему было скучно.

Он не относился к тому типу ученых, какими были его старшие товарищи.

- Где домин Мидерра и мастер Фавел? – спросила я, резко меняя тему.

- Вверх по лестнице. Катологизируют важные документы. А я писал… вернее, пытался писать, отчет для домина Тилсвита, главы миссии Гильдии в Беле.

- Значит, обязанностей у тебя здесь немного, ведь для защиты твоих старших есть сотни солдат?

Он не ответил, и я вновь задумалась, какой вид защиты он может обеспечить.

Я наклонилась вперед:

- Пойдем со мной. Прими этот вызов. Тебе нельзя говорить или писать об этом здесь, но ведь однажды вы вернетесь в Белашкию. Оттуда молва не достигнет ушей моего лорда. Пожалуйста, Квентин. Ты познаешь мир вдали от Гильдии, приключения ждут тебя. Не упусти этот шанс.

Что-то изменилось в выражении его лица, и я поняла, что заполучила его. Он посмотрел на светящийся кристалл.

- Я должен отпроситься на несколько дней у домина, и… твой план не так просто осуществить, как ты думаешь. Нам нужно будет кое-что приобрести, а хорошая мантия, с алым кушаком будут стоять недешево.

- У меня есть деньги.

Он подошел к столу и взял из лампы кристалл. – Мне нужно забрать кое-какие алхимические компоненты из моей комнаты. Мы должны сделать убедительное представление, в которое твой лорд поверит, но ты будешь убеждать его, что это происходит на самом деле. Ты сможешь это сделать?

- Я сделаю все, что ты мне скажешь.

* * *

Уже вечером мы были на барже, идущей вниз по течению к Пудурдатсату. Стоит отметить, возвращение назад оказалось куда менее приятным, чем поездка вверх по реке. Купер был недоволен, когда я вышла из замка с одетым в синее Хранителем, и сказала ему, что Квентин едет с нами, когда мы закончим некоторые приготовления.

Куперу не на что было жаловаться. Он с самого начала знал, что я еду в Кеонск, чтобы поговорить с Хранителями. И он вряд ли был удивлен, что я вернулась назад с одним из них. Тем не менее, он вернулся в свое прежнее молчаливое состояние, и за все время плавания, едва ли произнес больше двух слов, кроме команд, которые отдавал своим людям.

Во время плавания вниз по течению, все трое находились на барже, используя свои шесты. Мы быстро добрались до места, прибыв в Пудурлатсат следующим вечером.

Я едва могла сдерживать радость и надежду, растущую внутри меня. Ведь Стефан мог стать свободен еще до полуночи, как только мы с Квентином сможем заставлять его поверить.

Купер привел баржу в док с мастерством, отточенным годами, и Квентин незамедлительно схватил свою сумку и сошел на землю.

Когда я собиралась последовать за ним, Купер, наконец, заговорил со мной.

- Подожди, Елена, – он сделал паузу. – Зачем этот Хранитель здесь? Что он собирается делать?

После всего, что он для меня сделал, я чувствовала, что Купер заслуживает знать правду.

- Он пришел, чтобы попытаться помочь мне снять проклятие со Стефана, чтобы мой лорд снова мог покидать поместье.

- Освободится от…Ты веришь, что он может это сделать?

- Верю.

Выражение лица Купера изменилось с растерянности на злость.

- И если вы преуспеете, ты думаешь, тебя будут ценить по-прежнему, после того, как лорд Стефан станет свободен?

Он и вправду считал, что я еще не думала об этом?

- Это не имеет значения, - ответила я. – Он заслуживает того, чтобы быть свободным.

Сказанные мной слова озадачили Купера. Он почесал затылок.

- Елена, если понадобится… - отступив, он отвернулся. - Я вернусь через полмесяца, или около того.

- Еще раз спасибо тебе, Купер. Спасибо за все.

Я ступила на землю и последовала за Квентином.

* * *

Добравшись до усадьбы, я впервые была рада небрежным, ленивым стражниками, которые, по всей видимости, пьянствовали или играли в карты в казармах. Во дворе никого не было. В темноте, мы с Квентином легко проскользнули мимо ворот с восточной стороны усадьбы. Мы собирались идти через черный вход, ведущий на кухню, ведь Стефан никогда не ходил туда. Там мы могли подготовить костюм Квентина, а затем я должна была пойти в главный зал и начать представление.

- Подожди, - прошептала я ему, открыв заднюю дверь, и заглянув внутрь. Я никого не увидела, кивнув, проскользнула внутрь, Квентин последовал за мной.

Мы тихо пробрались на кухню. Беатрис стояла у раковины и мыла тарелки. Она посмотрела прямо на нас. При виде длинных белых волос Квентина ее глаза расширились от ужаса, и я бросилась вперед.

- Ох, Беатрис, не бойся! Он здесь, чтобы помочь. Но ты никому не должна об этом рассказывать. Никому-никому.

Ранее я решила, что мы должны принять Беатрис в наш заговор: нам была нужна ее помощь в некоторых моментах. Я взвесила ее характер, и нашла ее заслуживающей доверия. Она могла бояться безумия Стефана, но она была преданной.

К моему удивлению, ее страх перед Квентином мгновенно прошел, и она обратила свое внимание на меня. Что-то в ее лице изменилось, стало более взрослым.

- Тебе лучше пойти в зал, - сказала она. – Милорд сердился. Два дня назад он зашел в твою комнату и разломал туалетный столик.

- Ты передала ему письмо?

- Конечно. Он пытался заставить меня рассказать, куда ты ушла, но я не знала.

- Он впадал в… болезнь, с тех пор как я ушла?

- Нет, но он очень зол.

Это была хорошая новость. Его злость на меня уберегла Стефана от того, чтобы впасть в отчаянье. Я не видела в этом ничего плохого.

Я оглянулась на Квентина.

- Ты сможешь подготовиться без меня? Беатрис поможет.

Он протянул мне странный кристалл.

- Да, пока арка в зале находится в тени, как мы и договорились.

- Хорошо. – Я повернулась к Беатрис. – Это Квентин. Когда он скажет тебе, веди его в темноте к главному залу, а затем снова отправляйся на кухню. Когда он вернется обратно, выведи его из поместья и проводи в дом, в котором я жила с отцом.

Наш старый дом пустовал, и я знала, что это будет хорошее место, чтобы спрятать Квентина, пока я не смогу посадить его на баржу, идущую обратно в Кеонск.

- Он пришел помочь мне освободить нашего господина, - добавила я. – Ты нам поможешь?

Что-то изменилось в Беатрис. Возможно, те несколько дней, когда она наблюдала за страданиями Стефана и заботилась о нем, изменили ее.

- Будь уверена, я помогу.

Я улыбнулась и бросилась вниз по коридору, почти вбежав в главный зал. Я сбросила с себя плащ и попыталась пригладить волосы. Мое красное дорожное платье стало грязным за пять дней, но теперь, когда события были приведены в движение, у меня не было времени подняться наверх и переодеться.

Уже проходя через арку, я могла слышать, как трещит огонь в очаге. Стефан смотрел на него, сидя в своем деревянном кресле. Мне был виден только его затылок.

- Стефан.

Услыхав мой голос, он вскочил и обернулся.

Он выглядел одновременно и лучше, и хуже, чем в тот день, когда я ушла. Его волосы были грязными, он до сих пор не побрился. Стефан казался похудевшим, как если бы не ел все это время. Но его глаза были уже не так налиты кровью, а выражение лица было настороженным и мрачным. Я не могла припомнить, когда в последний раз видела его таким злым.

Он сделал ко мне шаг, и я протянула руку.

- Подожди...

Он остановился и выплюнул:

- Пять дней! Пять дней, Елена! Я сидел здесь один пять дней!

- Мне жаль, - так оно и было. – Но три Хранителя, такие, как Винн Хигеорт, проходили через нашу деревню по пути в Кеонск. И когда они ушли, я начала думать. Я последовала за ними в надежде, что один из них может знать, как снять твое проклятие.

Если бы я сказала ему, что стала королевой Белашкии, вряд ли он смотрел бы на меня с большим недоверием.

- Ты ездила в Кеонск одна? Это место охраняют солдаты Верени. Ты понимаешь, что с тобой могло случиться?

После всего сказанного, его больше всего заботила моя безопасность… это укрепило мою решимость. Я не могла потерпеть неудачу.

- Ты меня слышишь? – спросила я. – Я ушла, чтобы разыскать способ снять твое проклятье. И я его нашла.

Он затряс головой.

- Что?

- Это правда, - я достала кристалл из кармана. Тепло моей ладони заставило его светиться. – Я рассказала им о твоей беде и умоляла о помощи. И они дали мне кристалл, который способен вызывать мертвых. Он заставит духов исполнять мою волю. - Я выпрямилась, поднимая кристалл. – Я призову Вордану и заставлю его освободить тебя.

Я знала, что Стефан может не поверить мне, по крайней мере, не до конца, но меня обрадовал проблеск надежды в его глазах. Он еще не был сломлен окончательно. Он все еще боролся. Но тут глаза Стефана погасли.

- Елена, - проговорил он. – Ты веришь, что этот маленький кристалл может призвать дух дважды умершего колдуна? Эти Хранители просто хотели избавиться от тебя.

- Тебя там не было. У них есть магия и силы, выходящие за границы воображения. – Естественно, это была ложь, но он-то об этом не знал. - И они хотели помочь тебе. Этот кристалл сработает.

Он шагнул ближе, глядя на светящийся кристалл, и я прошла через зал к длинному, давно неиспользуемому столу в центре. Подойдя к дальней стороне зала, я встала у арочного прохода. Я надеялась, что у Квентина было достаточно времени, и он ждет в коридоре, примыкающем к залу.

Осторожно Стефан присоединился ко мне, но теперь в его глазах был неподдельный интерес, и я поняла, что не могу дать ему ни секунды на размышления и сомнения.

Положив кристалл на стол, я склонилась, сомкнув ладони на нем.

- Сохраняй молчание,- сказала я Стефану, закрывая глаза. – Хранители объяснили мне, что делать, но я должна сконцентрироваться.

Я могла слышать его участившееся дыхание позади. Момент был удачный. И хотя Квентин не страдал недостатком воображения в вопросах театральности, всю следующую сцену он целиком оставил мне, не добавив ни слова.

- Светом кристаллов, что живут в земле, - начала я, - воздухом в ночном ветре, огнем, горящим в очаге, водой, что течет в реке, я призываю духа во тьме.

Я ожидала вспышку, поскольку Квентин предупредил меня о свойствах алхимического порошка, который он собирался использовать, но он ничего не сказал о шуме. В арочном проходе раздался грохот, а затем оттуда повалил густой дым.

Стефан стоял как вкопанный, и когда дым рассеялся, мы увидели ужасающий образ в коричневой мантии, подпоясанной красным кушаком. Длинная, до голеней, мантия была грязна, как и сапоги, а на рубашке виднелись большие кроваво-красные пятна. Белоснежные волосы свисали до плеч. Его лицо было покрыто угольными разводами, чтобы скрыть различие черт лица с Ворданой.

Рядом со мной ахнул Стефан.

Лицо и руки ужасающего создания тянулись вперед, словно стремясь вырваться из рассеивающегося дыма.

- Кто призвал меня? – прошипел он низким голосом.

- Это сделала я, - промолвила я, обходя стол.

Часть дыма рассеялась, и жуткий призрак поглядел на Стефана сквозь тонкую завесу из оставшегося тумана.

- Ты! - прорычал он низким голосом, как бы узнавая его. Надо отдать должное Квентину, играл он превосходно.

Стефан смотрел на него со смесью ужаса и изумления. Жаль, что приходится заставить его пройти через это, но Квентин сказал, что нам нужно что-то шокирующее.

В эту секунду Стефан действительно видел Вордану.

- Ты снимешь с него свое проклятье, - приказала я. – И удалишь все следы хае, чтобы мой лорд был волен покинуть это поместье.

- Нет! - вскричал образ, искажая лицо и втягивая губы. Эффект был даже более пугающим, чем я ожидала.

- Ты сделаешь это, - возразила я. – Или я не дам тебе покинуть это место. Мой господин в отчаянье. Твое присутствие уже не имеет для него значения. Что бы ты ни делал, пока ты не освободишь его, я буду держать тебя здесь, в западне, в которую ты однажды поймал Стефана.

Призрак огляделся вокруг, словно напуганный перспективой быть запертым внутри этих стен.

- Нет! - завыл он.

- Освободи его! – закричала я.

Медленно, призрак повернулся к Стефану. Они смотрели друг на друга: один из центра зала, другой – из тени арочного прохода.

- Я освобождаю тебя от проклятья, которое наложил, - прошипел призрак. – Его больше нет, ты можешь уйти из дома. Тебе не причинят вреда.

Я повернулась к Стефану:

- Оно ушло? Ты чувствуешь, что проклятья больше нет?

Он тяжело дышал, его глаза были полубезумными.

- Да, что-то изменилось…

Дым почти рассеялся, и я вернулась к кристаллу, снова положив на него обе ладони.

- Тогда ты свободен, - сказала я призраку. – Возвращайся туда, откуда пришел.

В арке снова раздался грохот, затем появился дым. Когда он рассеялся, призрак исчез.

Стефан часто дышал и продолжал дрожать.

-Ты свободен, - сказала я ему. – Выйди и посмотри на ночное небо.

Если Квентин ошибся, сейчас я отправила Стефана на верную смерть, но я не могла повернуть назад. Это был его единственный шанс. Другого, по всей видимости, уже не будет.

- Иди, - сказала я. – Проклятье снято.

Он споткнулся, обходя стол, и все еще дрожал от всего пережитого, но я видела его лицо: он на самом деле верил, что Вордана был в этой комнате. Без колебаний, Стефан пошел к дверям.

Я последовала за ним, почти бегом, чтобы не отстать, и вот он достиг дверей, рывком открыл их и… вышел наружу.

У меня перехватило дыхание.

Он вышел во двор, целый и невредимый.

С огромным облегчением я пошла за ним, остановившись в нескольких шагах.

Он откинул голову назад, чтобы посмотреть на звезды, а затем медленно обернулся, изумленно глядя на меня.

- Елена, - вымолвил он.

Я улыбнулась.

Как я уже говорила, я не была дурой.