Зачем

Бурак Анатолий Зачем?

Правы ли те, кто называет нас именно так? Лично я считаю, что нет. Хотя… Если взглянуть с противоположной точки зрения… Сколько раз пытался и — никаких эмоций. Может, и справедливо? Всё дело в злосчастной приставке? "Бес"… Бес совести… Бес чести… Без эмоций…

Вообще-то, иногда ощущаю что-то вроде холодного любопытства. И, видя удивление и затравленное выражение, мелькающее на самом дне широко распахнутых глаз очередного донора, непроизвольно дополняю картину воображаемым шевелением побледневших губ.

"Дьявол"!

Увы, увы… До этого, по сию пору ни разу не встреченного но, без сомнения, заслуживающего уважения господина, мне словно… до небес. Как в прямом, так и в фигуральном смысле.

Лёгкий осенний ветерок не спеша кружил стайку пожелтевших листьев у чисто выметенного но обшарпанного крыльца, всем своим видом выдававшего принадлежность к муниципальным службам. Сводя на нет кропотливый труд дворников, и добавляя налёт неуловимого очарования. Внося в скучную картину именно тот элемент хаоса, к которому всегда причислял себя.

Нужную волну эмоций ощутил загодя и, достав небольшой медный сосуд, приготовился. Связующее заклинание, за долгие годы въевшееся под кожу вспоминать нет необходимости и, едва белая машина с красными крестами на помятых боках остановилась у щербатых ступенек, большим пальцем сковырнул крышку.

Пропев а, скорее, прошипев заклинание, с удовлетворением понял, что и на этот раз всё получится. Для достижения цели совсем не нужно чертить пентаграммы, поливать окрестности кровью невинных младенцев и зубрить километровые манускрипты. Достаточно лишь издать несколько звуков на определённой частоте, резонирующих с невидимыми волнами, которым подвластна нервная система большинства.

Главное — вовремя остановиться. Ибо, согласно "закону сохранения" — свято место пусто не бывает. Никогда. И на смену боли и отчаянию, смешанному с ни в какую не желающей сдаваться надеждой, моментально придёт унылое и наводящее тоску равнодушие. Порой кажется, что физически чувствую, как мои невинные шалости изменяют мироздание. А эфир, наполняясь мутной, вязкой субстанцией, способной свергнуть в пучину ада любое существо, делается чуть-чуть тяжелее. И мир, так уютно расположившийся на широких спинах слонов, стоящих на окаменелых панцирях морских черепах постепенно становится невыносимой ношей для уставших животных. Готовых в любой момент отряхнуться, сбросить постылую поклажу вместе с населяющими её паразитами, загадившими всё вокруг эмоциональными испражнениями.

Однако если верить новомодным учениям, за последние несколько столетий вошедшим в обиход, мироздание не покоится на реальной основе. Совсем даже наоборот. Мир, оказывается, летит в пустоте, при этом ухитряясь вращаться вокруг Солнца. Которое, в свою очередь, мчится неизвестно куда.

Не знаю, не проверял.

Но, в таком случае, согласно стройной и не лишённой своеобразной красоты теории, для Него, чьего гнева столетиями страшатся все потенциальные доноры, просто не остаётся места. Пустота — она и есть пустота. Ничто.

В этом отношении мне очень нравятся упёртые материалисты, сошедшие со сцены истории пятнадцать лет назад. Его — не существует! Главной составляющей тех, кто самонадеянно называет себя "Хомо Сапиенс", которой уготована продолжительная и исполненная надежд загробная жизнь — тоже. А то, что собираю и успешно продаю я — всего лишь элементарная химическая реакция. Произошедшая в испытывающем стресс организме, и прозрачной дымкой уносящаяся в даль. Развеянная шаловливым ветром и исчезающая навсегда.

Парень, покрытый холодным потом с закушенной губой глухо стонал. Не в силах решится, я переводил взгляд с него на глотавшую слёзы девушку. Безразличия санитаров, споро ухвативших носилки, старался не замечать. Но думать некогда. Вот-вот процессия скроется за дверями, и действовать необходимо прямо сейчас.

Наконец, отдал предпочтение чистым и более сильным эмоциям юной женщины.

Страх потерять любимого человека. Боязнь остаться одной. И отчаянная надежда, что всё кончится хорошо. Вытянув руку с контейнером, я озвучил заклинание и быстро захлопнул крышку, снабженную гуттаперчевым уплотнителем.

Воздух вокруг будто стал плотнее. Чуть более сырым и менее свежим.

"Глупости" — Оборвал себя и, резко повернувшись, пошёл прочь.

Никто от этого ещё не умер. Миллиарды живут и, как ни странно, успешно размножаются. Да и, предпочти в качестве донора парня — уверен, того, почти наверняка ждала бы смерть.

Да, за надежду, цепляющуюся когтями за жизнь, при определенных обстоятельствах можно сорвать чуть больше. Но, лишившись главного костыля, стимулирующего основной инстинкт, коим является чувство самосохранения, подопечный испустит дух, не доехав до операционного стола.

А выражения глаз подруги, ставших в одночасье пустыми и индифферентными, он вполне мог и не заметить. К тому же, вряд ли её пустят дальше приёмного отделения. Потухший взгляд просто спишется на усталость. Равнодушные же санитары, эта безликая серая масса, статисты на празднике жизни с напрочь атрофированным органом, отвечающим за сострадание, выкинут юношу из головы через пять минут.

Нет, ни в коей мере не осуждаю их, выбравших нелёгкую жизненную стезю.

Тонко чувствующей натуре в подобных условиях попросту не уцелеть. Изведёт себя, сожжёт дотла в первые же месяцы.

А девушка… Полюбит другого. Или, научится обходиться… Может, так оно и лучше…

Да, не будет сказочных ночей, волшебных рассветов и ощущения всепоглощающего, безмерного счастья, переполняющего душу просто так. Зато не испытает жестоких разочарований. Мимо пройдёт боль утраты, горечь измены, боязнь остаться без поддержки и дружеского участия. Ибо отныне она, впрочем, как и все мы, абсолютно одинока. Мир вокруг не трансформировался, лишившись многообразной палитры, и превратившись в усреднённый вариант чёрно-белого кино, отдающего серым. Отнюдь. Просто, окружающие вдруг показались менее интересными. Не вызывающими ничего, кроме зевоты и лёгкого раздражения манекенами. От которых она, терпящая навязчивое присутствие только в силу обстоятельств, при случае с удовольствием бы избавилась.

Открыв машину, устроился за рулём и радостно потёр руки. Вечером, внешне пресытившиеся жизнью, а на самом деле пожирающие её жадно, взахлёб, покупатели дадут неплохую цену. Истинные хозяева этого мира, предпочитающие не афишировать своё существование. Бессмертные, поселившиеся здесь так давно, что время, проведённое под звёздами, можно смело сравнить с вечностью. Демонстративно не ценящие материальные блага и, надо сказать, имеющие на то все основания, они, подобно детям не могут устоять перед тем, что предлагаю им я.

Эмоциями.

Не чувствующие боли, почти не знающие страха и видевшие на своём веку столь много, что просто боюсь представить. Увы… Даже эти дьявольские создания, уязвимы. И, пресытившиеся жизнью или, вернее будет сказать, существованием, готовы отдать многое за то, что большинству обитателей планеты достаётся безвозмездно. И — увы — далеко не в вечное пользование.

Подобная щедрость объясняется весьма прозаической причиной. Мои покупатели от скуки просто сходят с ума. И тогда, лишившись рассудка, не контролируя свои действия, начинают безобразничать. Привлекая ненужное внимание и — нет, конечно, не ставя под угрозу, ибо, чем могут быть опасны простые смертные древнему народу — но, вызывая лёгкое раздражение у собратьев. И служа неприятным напоминанием о, как ни странно это звучит, мимолётности бытия.

Вообще-то, каждый из моих клиентов, с лёгкостью губки может сам впитывать чувства. Не так давно устраивались оргии. В коих принимала участие наиболее экзальтированная часть потенциальных доноров. Всевозможные секты, различные дьявольские мессы и сатанинские обряды служили лишь одной цели. Поставкам пушечного мяса. "Сработав" лишь один раз, донор пополнял и без того немаленький контингент многочисленных домов умалишенных. Ибо, к несчастью для бедных овечек, стоявшим у руля подобных мероприятий зачастую а, скорее, почти всегда, отказывало чувство меры. Подозреваю, гурманы просто не желали портить наслаждение послевкусием в виде обречённого и унылого равнодушия. И, опустошённая оболочка, вмиг переведённая в разряд животных, годилась разве что…

Ладно, думаю, не стоит о грустном…

Не слишком шикарное, однако, вполне исправное авто с форсированным

двигателем, позволяющим при необходимости оторваться практически от любой погони тронулось с места. Пожалуй, рано радуюсь. Ведь, безумная надежда цепляющегося за жизнь мотоциклиста товар самодостаточный. Любовь же, пусть сто раз приправленная беспокойством, прекрасна лишь в паре. Хотя, может быть, кто-то из конкурентов, прельстившись на чистоту и возвышенность ощущений, выставит на аукцион нечто подобное. Хорошо бы… Нет, ни в коей мере не желаю процветать соперникам но, поймите правильно: не каждый день попадается слаженный дуэт, достойный увековечения в поэзии Шекспира.

Идти же традиционным путём почему-то не хотелось.

И дело вовсе не в шевелении того, чего отродясь не имел, называемого звучным словом "совесть". Лишить одного из молодожёнов главной составляющей брака — для меня раз плюнуть. Просто, не часто встречал союзы, заключаемые по обоюдной любви. Расчёт — да. Желание провести жизнь "за каменной стеной" — сколько угодно. Безысходность и страх "засидеться в девках" — пожалуйста. В общем, время, проведённое на свадебных торжествах, смело могу назвать потерянным безвозвратно.

Уже подъезжая к дому, услышал трель телефона. Глянув на высветившийся номер, улыбнулся одними губами. Моего заклятого врага, ученицу, гордость и бывшую любовницу явно волновали те же проблемы. Хозяева не любят накладок. Пакет предложений должен быть разнообразным. Включающим малейшие капризы и множество нюансов. В пределах допустимого, конечно. Ибо нас не так уж и много… Тех, кто выбрал это ремесло в обмен на…

Нет, я ни в коем случае не являюсь чьей-то собственность. Обладая свободой волеизъявления и неограниченной возможностью передвижения, в любой момент могу уйти. Вот только… не способен… Платят не то, чтобы хорошо, однако… достаточно. Как раз столько, чтобы обеспечить более-менее сносное существование. И внести очередной взнос, позволяющий продлить жизнь.

В свои девяносто пять выгляжу на тридцать. Да что там! Содержание вполне соответствует внешности, и чувствую себя ничуть не старше. И желаю, чтобы подобное состояние продолжалось как можно дольше.

— Здравствуй! — В голосе отчётливо слышался прозрачный звон искрящихся на морозе льдинок.

— Добрый день. — Без особых эмоций проговорил я.

— У меня "страсть". — Сухо доложила собеседница.

— Я знал! — Воскликнул я. — Я знал, что ты умница. — Будь ты проклят!

Швырнула трубку.

Что ж… Благими намерениями выстлана дорога в ад. И моя жалкая попытка проявить сострадание — наглядный тому пример. И даже воспоминание об искрящиеся восторгом глазах вновь обретшей молодость старой умирающей женщины, ничуть не сглаживает впечатления. А горький осадок и ощущение совершённой ошибки не дают покоя не один десяток лет.

Разозлившись, постарался выбросить бывшую пассию из головы. Мы не рабы. И в любой момент можем убираться на все четыре стороны. И, если так уж невмоготу - вольному воля. В негодовании я призывал проклятия на головы вынужденных моралистов. Конечно… Если нет выбора — остаётся проявлять смирение. Недаром Аристотель сказал: "не вводи человека в искушение". А что, как не возможность продлить свои дни на неопределённый но, довольно длительный срок, является главным призом?

Мой особняк расположен недалеко от города. В охраняемом коттеджном посёлке, окружённом сосновым бором. Для соседей я — вполне респектабельный бизнесмен средней руки. И вряд ли кто нибудь заподозрит, чем занимаюсь на самом деле. Даже предположение скорей всего вызовет лёгкую пренебрежительную усмешку у прожжённых циников и прагматиков составляющих "средний класс".

Дежурить пришлось практически всю ночь, так что, приняв душ, без зазрения совести завалился спать. Поскольку покупатели ведут преимущественно ночной образ жизнь, приходится подстраиваться. К тому же, еженедельный субботний аукцион — не то мероприятие, которой любой из коллег пропустит добровольно. Исключение делается лишь тогда, кода тринадцатое число выпадает на пятницу. Торги в таких случаях переносятся на день раньше. Что, впрочем, нисколько не умаляет их притягательности для обоих сторон.

Как только стемнело, вновь завёл двигатель. Времени до полуночи довольно много. Однако и рисковать, вызывая раздражение, не следует.

Не торопясь, как и положено мужчине, умеющему с толком распорядится собственной жизнью, выехал за ворота и направился в город. Гаишник, однажды и навсегда приученный к мысли, что моя машина — табу, безучастно проводил взглядом. Уже подъезжая к кольцевой и оказавшись на мосту, краем глаза уловил какую-то неправильность. И, притормозив, выскочил из салона.

Девушка, хрупкая и тоненька, больше похожая на подростка, отбросив костыли, грудью навалилась на кованые перила. Нас разделяло каких-то семь-восемь метров, но подсознательно я знал, что не успею. Повинуясь минутной слабости, выхватил из кармана медный контейнер и, сорвав крышку, выдохнул заклинание.

По телу спасённой словно пронёсся электрический разряд. Отпрянув от края пропасти, за которой, если верить материалистам, находилось абсолютное ничто, девушка обернулась. Чужие эмоции, беззастенчиво отобранные утром, и призванные обеспечивать комфортное и продолжительное существование сыграли свою роль.

И снова показалось, что мироздание чуть-чуть изменилось. Воздух, как будто стал чище, серая мгла отступила, а измученные черепахи, на чьих панцирях разместились гигантские элефанты, вдруг почувствовали облегчение.

— Вы… Вы…

Она захлопала длинными густыми ресницами, на которых не успели высохнуть слёзы.

— Садитесь. — Коротко приказал я. — Я подвезу вас.

— Спасибо. — Поблагодарила она.

Не успели тронуться, как послышался визг тормозов и спереди и сзади автомобиль оказался зажат подъехавшими милицейскими машинами.

— Ч-чёрт! — Выругался я сквозь зубы.

Хотя, причислял происходящее не более чем к разряду досадных недоразумений.

Не торопясь, достал из бардачка ещё один контейнер. И, опустив стекло, свинтил пробку. Квинтэссенция безучастия на смертных действует безотказно. За все годы, ни разу не случалось осечки, что позволяло выпутываться из, казалось бы, безнадёжных ситуаций.

Но не в этот раз. Обступившие машину люди смотрели сквозь меня. Холодные и безразличные, их глаза напоминали дохлых рыб.

— Надеюсь, обойдёмся без глупостей? — Поинтересовался приблизившийся высокий седой человек, облачённый во что-то напоминающее сутану.

Драться я, если и умел, то благополучно разучился. Повернувшись к спутнице, обнаружил, что той и след простыл.

— Ну же… — Одними губами улыбнулся старик. — Проигрывать нужно достойно.

— Кто вы? — Прохрипел я.

— Вы всё равно не поймёте. — Он печально смежил веки. — Вы, и такие как вы не имеете права называться людьми… И не заслуживаете снисхождения.

Сдаваться без боя не в моих правилах и, резко распахнув дверцу, сшиб одного из церберов. Второму удалось попасть по лицу, но и только.

Почудилось, что набросилась свора собак, и в мгновенье ока оказался в наручниках.

Подсадная утка стояла неподалёку. Человек в сутане поманил пальцем, и та покорно подошла.

— Вещественные доказательства. — Благожелательно произнёс он и вытащил… контейнер, являющийся точной копией моего.

Меня тем временем втолкнули в заднюю часть милицейской машины. Уже отъезжая, сквозь забранное решётками стекло, расположенное на дверце увидел, как тоненькая фигурка взобралась на перила.

— Стойте! Она! — Захлебнулся я в крике.

— Дитя сделало своё дело. — Словно извиняясь, улыбнулся старик.

Я вновь взглянул в окошко.

Лишь сиротливо лежащие костыли, освещаемые холодным лунным светом.

И никого.

Минск 31 августа 2005 года.