Загадай желание!

Глава 19

Ему не следовало оставлять ее одну. Так надолго одну. Днем в объятиях Малкома Натали забыла все свои девичьи страхи. Сейчас, когда она была предоставлена сама себе в его огромной спальне, они вернулись к ней с удвоенной силой.

Натали оглядела себя в зеркале трюмо. Новая ночная рубашка из почти прозрачного шелка каскадом струилась до самого пола. Она еще никогда в жизни не носила вещи из шелкового газа. Ткань приятно холодила тело, и в этой рубашке Натали ощущала себя вызывающе привлекательной. Она словно приглашала Малкома заняться с ней любовью.

Она судорожно сглотнула. Малкому никакого приглашения не требуется, она была в этом уверена. Может быть, ей стоит надеть старую ночную рубашку, а эту оставить на потом, когда она обретет уверенность в себе?

Она искренне надеялась, что такой день – вернее, ночь – когда-нибудь настанет. Сейчас же в этой ночной рубашке ей было очень неуютно. Она не представляла, как можно показаться в ней перед кем бы то ни было, не говоря уж о Малкоме, мнение которого было для нее самым важным.

Чувствуя, как ее охватывает паника, Натали бросилась к огромному шкафу, стоявшему возле стены, и распахнула тяжелые дверцы. На нее пахнуло приятным ароматом кожи и полировки. Шкаф был забит мужской одеждой. О Господи! Натали замерла в изумлении.

А где же ее одежда? Почему ее здесь нет? Ведь наверняка из гостевой спальни ее одежду уже унесли. Но куда? Нахмурившись, она обернулась и окинула комнату внимательным взглядом. Все вещи, которые бросились ей в глаза, принадлежали ее мужу. Натали вспомнила, что видела какой-то шкаф в маленькой комнате, примыкающей к ванной, где она купалась. Может быть, ее вещи там?

Захлопнув дверцы, она схватила лампу и направилась к ванной комнате. Там стоял комод, а на нем лежали полотенца, мыло и губки. Никакой одежды в нем не оказалось. Внезапно Натали заметила в глубине ванной комнаты еще одну дверь. Может быть, там? Она вошла и, как и ожидала, оказалась в другой спальне. На туалетном столике лежали ее расчески и щетки, а в шкафу, к ее огромной радости, она обнаружила свою одежду.

Вот только почему молодоженам требуется две спальни? Может быть, чтобы ввести в заблуждение прислугу? Натали тихонько хмыкнула: какая нелепая мысль! Да какое прислуге дело до того, будут молодожены спать вместе или каждый в своей комнате? И потом, на этот счет у них вряд ли есть какие-то сомнения. А вот интересно, кстати; увидеть реакцию Малкома, если она в первую брачную ночь отправится спать в свою спальню.

Внезапно ее поразила неприятная мысль. А что, если она должна спать именно здесь? Что ей известно о супружеской жизни и интимных отношениях супругов? И потом, ведь они с Малкомом заключили брак по расчету. Может быть, она должна встретить своего мужа в его спальне, доставить ему удовольствие, а затем вежливо удалиться к себе? При этой мысли Натали обдало леденящим холодом. Что, если это и в самом деле так? Быть может, Малком сам попросил прислугу приготовить для них две спальни?

Наверное, когда его женой была Кэтрин, они спали в разных комнатах. От этой мысли Натали стало вовсе не по себе, впрочем, любой, даже самой что ни на есть пылкой новобрачной стало бы от нее неуютно.

Настроение у Натали испортилось окончательно. Она поставила лампу и принялась перебирать аккуратно уложенные вещи и неожиданно наткнулась на свою старую муслиновую ночную рубашку, чистую и тщательно отглаженную. Бросив ее на кровать, она ухватилась за подол нарядной рубашки и начала судорожно его поднимать.

– Что ты делаешь? – послышался за спиной голос Малкома.

Ахнув, Натали поспешно выпустила из рук подол новенькой ночной рубашки, и она соскользнула к ее ногам.

– Прости, – проговорил Малком, и в его низком голосе послышался смех.

Натали круто повернулась к нему.

– Ты меня до смерти напугал! – воскликнула она, и щеки ее залила краска смущения.

Малком стоял в дверях, которые она не удосужилась закрыть, прислонившись к косяку. Похоже, он только что принял ванну: волосы его были еще влажными. Натали до сих пор не доводилось видеть полуодетого мужчину, и зрелище это было возбуждающим и пугающим. На ее взгляд, Малком выглядел страшновато. Он был скорее похож на дикаря, чем на джентльмена. Джентльмен должен быть изысканно одет, а на Малкоме не было ни сюртука, ни ботинок, ни галстука, ни шейного платка, ни чулок, ни… в общем, практически ничего. Лишь чистая рубашка, расстегнутая до пояса, кое-как заправленная в брюки. Поскольку жилет тоже отсутствовал, рубашка была распахнута, что позволило Натали лицезреть почти всю грудь ее мужа.

Боже правый! Она понятия не имела, что Малком настолько хорошо сложен и такой мускулистый. Но почему ей так приятно на него смотреть? Ведь в нее, до сих пор не познавшей мужчины, вид обнаженной мужской груди должен вселять страх. По правде говоря, Натали было страшновато, и в то же время в ней пробудилось желание.

Она не могла оторвать от Малкома глаз, и сказать хоть слово тоже не могла. Да что это с ней такое? Ведь она прекрасно знает, что мужчины внешне сильно отличаются от женщин, однако не ожидала, что до такой степени, и уж тем более что на нее это произведет столь сильное впечатление.

Малком перевел взгляд на скромную муслиновую ночную рубашку, лежавшую на покрывале, и брови его удивленно поползли вверх. Он взглянул на Натали, которая стояла неподвижно между открытым шкафом и кроватью, облаченная в рубашку, сотканную, казалось, из паутины и звездного света, и улыбнулся.

– Только не говори мне, что собиралась переодеться.

Натали вдруг охватило трусливое желание закрыть руками грудь, однако она подавила его и, гордо вскинув голову, выпалила:

– Хорошо, не буду говорить.

Малком оглядел ее с головы до ног, и выражение его лица изменилось. Сердце Натали учащенно забилось.

– Мне нравится та рубашка, что на тебе, – заметил он неожиданно охрипшим голосом.

Внезапно Натали с ужасом осознала, что поставила лампу на низенький столик у кровати у себя за спиной, и теперь, должно быть, тонкая ткань просвечивает насквозь. Она поспешно попятилась и, добравшись до стены, когда отступать уже было некуда, схватила лампу трясущейся рукой. И тут же по комнате заплясали причудливые тени.

– Она новая, – с трудом произнесла она и сглотнула. – Это… часть моего приданого.

Малком молчал. Наверное, он ее не слышал? Какое у него странное выражение лица! Он направился к ней, на ходу высвобождая из-за пояса рубашку, так что когда он наконец подошел к ней, рубашка свободно свисала у него с плеч, открывая изумленному взору Натали теплую голую кожу. Глаза ее испуганно распахнулись.

Не отрывая от невесты глаз, Малком взял у нее лампу и поставил на столик. Потом, все так же молча, рывком притянул Натали к себе и впился поцелуем в ее губы.

Боже правый! Ощущение от прикосновения его тела подействовало на нее как удар хлыста. Она тихо ахнула. Какой же он горячий и как от него приятно пахнет сандаловым маслом. Наверное, это запах мыла, рассеянно подумала она.

Пахло от него хорошо, и ощущения, которые вызывали его руки, были приятными, но все происходило чересчур быстро. У Натали появилось чувство, будто вода смыкается у нее над головой, а она еще не научилась плавать. Она барахтается изо всех сил, сопротивляется потоку незнакомых эмоций, инстинктивно испытывая страх, словно и в самом деле тонет.

Лампа по-прежнему горит. Он ее увидит! О, это ужасно! Что, если она ему не понравится? Она ведь понятия не имеет, какие женщины Малкому нравятся, а какие нет. Она была почти уверена, что выглядит совсем не такой, какой он ее себе представлял. Смущенная донельзя, она притянула его к себе еще теснее. Все лучше, чем терпеть на себе его взгляд.

Натали, крепко обнимая его, почувствовала, что тело его сотрясает дрожь. Она даже подумала, что он дрожит от усилия держать себя в руках. Он целовал ее крепче, чем когда бы то ни было, однако Натали казалось, что в нем происходит какая-то борьба, и он никак не может решить, что ему делать – повалить ее на кровать и грубо изнасиловать или оставить ее в покое. «Это страсть», – подумала она с изумлением и страхом. Ей еще никогда не доводилось быть объектом страсти.

Внезапно она с ужасом обнаружила, что, по мере того как желание Малкома усиливается, ее собственное стремительно падает. Ей требуется время. Время для того, чтобы привыкнуть к новым, незнакомым ощущениям, поразмыслить над тем, что с ней происходит, собраться с силами. Она еще не привыкла к интимной близости, она кажется ей странной. Странно все: и то, что Малком обнимает ее, и то, что он целует ее, и даже то, что они стоят друг перед другом полуголые. Она почувствовала себя такой уязвимой и незащищенной.

В глубине души она понимала, что ее смущение ничем не обосновано. Нужно быть ханжой, чтобы прятаться от ласк мужа и не отвечать на них. Но ведь нельзя вот так, за несколько минут, превратиться из скромной девушки, какой она была до сих пор, в умудренную опытом женщину?

Она сама во всем виновата, с отчаянием размышляла Натали, пытаясь преодолеть страх и смущение. Она зачем-то дала Малкому понять, что у нее уже был опыт общения с мужчинами. Интересно, что именно он подразумевал под словом «опыт»? Наверняка он считал ее девственницей. А что, если влюбленные парочки занимаются тем, чем сейчас занимаются они с Малкомом, и он сделал ошибочный вывод, что она уже успела познать мужчину?

Малком оторвался наконец от ее губ, тяжело дыша. Он жадно провел руками по ее волосам, вытаскивая из прически шпильки. Они с тихим стуком падали на пол, одна за другой.

– Натали, – хрипло прошептал он, глядя затуманенным взглядом на ее растрепанные волосы, – пойдем в постель.

Страх сдавил Натали горло, сердце затрепетало, словно пойманная в капкан птичка. «Не нужно бояться собственного мужа», – храбро решила она и выдавила из себя слабую улыбку. Отвечать она ничего не стала из опасения, что голос выдаст ее, но Малком, кажется, и не ждал от нее ответа. Подойдя к кровати, он нетерпеливо отбросил покрывало.

Здесь? Он намеревается сделать это здесь? Натали была к этому не готова. Она показала рукой на горевшую лампу.

– Свет…

– Мне нравится со светом, – заявил Малком и резко повалил ее на кровать.

Она оказалась мягкой и гладкой. Накрахмаленные простыни пахли розовой водой. Натали ужасно хотелось нырнуть под покрывало, но вместо этого она заставила себя лежать на спине, сгорая от стыда и пытаясь скрыть отчаяние. Ей так хотелось ему угодить! Она должна это сделать! Он никогда ее не полюбит, если ей это не удастся. Но как? Что она должна делать? Натали понятия не имела. Она даже не знала, как мужчина и женщина занимаются любовью, хотя и догадывалась, что это скоро произойдет. Единственное, что она знала точно, так это то, что ей будет больно. Об этом было известно всем девушкам.

А может быть, это не так, с надеждой подумала она. Может быть, девушкам говорят это лишь для того, чтобы они подольше оставались целомудренными?

Малком склонился над ней. Молниеносным движением скинув с себя рубашку, он швырнул ее на пол, не отрывая от Натали взгляда. У него был вид голодающего, перед которым поставили тарелку, полную еды. Он дрожал от возбуждения. На мгновение страхи ее утихли, а сердце наполнилось любовью. Малком… Она никогда не думала, что мужчина может быть настолько красив. А оказывается, у него восхитительное тело, сильное и гибкое, как, должно быть, у льва или у скаковой лошади.

Но в следующий момент он накрыл ее своим телом, не дав ей больше возможности им любоваться, и Натали вновь охватил страх. Что она должна делать? И должна ли вообще что-то делать? Она изо всех сил пыталась помочь ему в том, что он совершает, испытывая отчаянный стыд.

Следующие несколько минут не доставили ей никакого удовольствия. Она их просто перетерпела.

Боль оказалась не настолько сильной, как ей описывали, но все же без нее не обошлось. Самым ужасным было чувство неловкости и смущения, но еще хуже – ощущение того, что весь этот странный акт должен был быть приятным. Натали это знала, как смутно, инстинктивно знала и то, что первый блин получился комом. Все могло бы быть по-другому. Должно было быть по-другому.

После того как все кончилось, Натали поспешно надела ночную рубашку и трясущимися руками натянула на себя одеяло. Малком сидел, не шевелясь, на противоположном краю кровати спиной к жене, уперев локти в колени и закрыв лицо руками. Какая у него красивая спина, почему-то подумала она. Натали могла отчетливо разглядеть каждый позвонок и мощные мышцы. Она могла бы любоваться им часами.

Натали молча смотрела, как поднимается и опускается его грудь в такт дыханию. Наконец, тяжело вздохнув, он произнес:

– Не слишком все удачно получилось. – В голосе его прозвучало отвращение.

У Натали упало сердце. Она не успела побыть женой и дня, а уже умудрилась разочаровать мужа.

– Прости, – прошептала она. Он резко вскинул голову.

– Простить тебя? – изумленно переспросил он и всем корпусом повернулся к ней. Натали с недоумением обнаружила, что глаза его полны отвращения к самому себе. А она-то надеялась, что сумела навсегда заставить его забыть об этом чувстве. – Ради Бога, Натали, тебе не за что просить прощения. Это я все испортил.

– Что ты имеешь в виду? Мы что, что-то не так сделали?

– Скажем, не совсем так, милая. – Протянув руку, он провел пальцем по ее щеке. – А впрочем, ты права – не так.

Неужели он и в самом деле смотрит на нее с нежностью? И он назвал ее «милая». Натали затаила дыхание, моля Бога, чтобы случилось чудо.

– Я сделал тебе больно? – сдавленным голосом спросил он.

Натали ужасно не хотелось говорить «да», но она понимала, что сейчас не время говорить неправду, и коротко кивнула:

– Немножко.

Лицо его вновь исказила гримаса отвращения.

– Значит, я просто негодяй. – Он отнял руку от ее лица. – Не знаю, как извиниться перед тобой, дорогая, могу лишь пообещать исправить это в будущем.

Натали понятия не имела, что он имеет в виду. Она нахмурилась.

– Малком, я всегда знала, что будет больно. Прошу тебя, не надо себя винить. Ты ничего не мог поделать.

Он беззвучно рассмеялся.

– По правде говоря, моя наивная девочка, я мог сделать очень многое, и очень скоро наступит день, когда ты узнаешь, что именно. – Улыбка его была печальна, но глаза весело блеснули: наверное, он и правда знал какой-то секрет, которым собирался с ней поделиться. – Сегодня времени у меня не было, потому что… – он лукаво ухмыльнулся, – потому что я был сражен наповал твоей красотой.

Слова эти были приятны Натали. Она тоже ему улыбнулась.

– Другими словами, мне все-таки стоило надеть свою старую муслиновую рубашку.

Малком вытянулся с ней рядом.

– Может быть, это помогло бы, – признался он, – но скорее всего едва ли.

Похоже, его нисколько не смущало то, что он лежит перед ней голый, освещенный светом лампы. Натали от души ему позавидовала. Может быть, и она когда-нибудь отважится лежать рядом с ним обнаженной. Вполне возможно. Но не сегодня. Она натянула на себя одеяло. Обняв ее за плечи, Малком притянул ее к себе.

– Поспим сегодня здесь? – пробормотал он, касаясь губами ее уха. – Во второй спальне разожгли камин. Тебе не холодно?

Натали почувствовала, будто у нее гора с плеч свалилась. Они будут спать вместе. Она и сама не понимала, почему это ее так обрадовало, может, потому, что ей приятно быть с ним рядом. Повернувшись к нему, она улыбнулась. Это так восхитительно лежать рядышком, голова к голове.

– Нет, мне не холодно, – тихо произнесла она.

– Мне тоже. – Он опять поцеловал ее, на этот раз не спеша, даже, пожалуй, лениво. Поцелуй этот был скорее нежным, чем страстным. Натали расслабилась, наслаждаясь им. Ей нравилось, что он ее так обнимает, нравилось ощущать его длинное, мускулистое тело, нравилось, что он так неспешно целует ее, словно у них впереди вся ночь.

Мало-помалу этот спокойный, неспешный поцелуй вызвал в ней желание, которое не смогла пробудить безумная страсть, совсем недавно охватившая Малкома. Внезапно Натали явственно ощутила такие части своего тела, которых прежде не замечала… может быть, потому, что с ними ее познакомил Малком. Даже в том смятении, в каком она находилась сейчас, Натали обнаружила, что они пробудились к жизни. Ощущение оказалось необыкновенно странным и очень приятным.

Натали испытала разочарование, когда Малком быстро заснул.

Она погасила лампу и некоторое время лежала с ним рядом, стараясь привыкнуть к тому, что она спит в одной постели с мужчиной. И не просто с каким-то мужчиной, а со своим мужем, Малкомом. Это оказалось нелегко, несмотря на то что она об этом мечтала. Он был такой большой, такой мужественный и абсолютно голый. Всякий раз, когда она начинала засыпать, она вдруг ощущала его рядом с собой и мигом просыпалась, сбитая с толку и очень смущенная.

Когда Натали наконец-то начала засыпать, ей вдруг пришла в голову мысль, заставившая ее открыть глаза и напрочь забыть о сне. Мысль эта касалась Сары. Когда-то Натали тщетно пыталась понять, что происходит с девочкой. Ей казалось, еще немного, и она догадается, но ничего не получалось.

И вот теперь она поняла. Ну конечно! Естественно! Она знает, что не так с девочкой.