Король Лжи 2

Глава 1. История Гарри Хинчина

Одним невероятно ярким солнечным утром, совершенно непохожим на обычную хмурую погоду в портовой столице, ослепительно белый автомёбиус остановился напротив Центрального Банка Лорнака. Это была последняя, самая комфортабельная и быстрая модель от известного талантливого изобретателя Гарри Хинчина, которая могла развивать скорость до десяти узлов. Длинный отполированный капот стального монстра блестел, словно начищенный фэрн в лучах утреннего солнца, безмолвно говоря всем вокруг: «Мой владелец непристойно богат».

Автомёбиус остановился плавно, без скрипов рессор, не то что популярные самоходные повозки, и лишь тихое жужжание топливных кристаллов заставило нищего в дырявом плаще поднять голову и присмотреться к пожаловавшим на Банковскую площадь гостям. А посмотреть действительно было на что.

С правой стороны магтехнического чуда, где обычно сидит фурман, стремительно выскочил худенький, как жердь, мужичок, проворно обежал стального монстра и открыл дверцу мужчине в классическом костюме-тройке. Высокая фетровая шляпа-цилиндр с узкими полями, дубовая трость с серебряным набалдашником, пальто в крупную клетку — всё в облике незнакомца кричало о том, что он и есть владелец автомёбиуса. Пожалуй, лишь несколько разводов красновато-бурой грязи на лакированных ботинках вновь прибывшего делали его облик хоть сколько-нибудь более приземлённым и приближенным к внешности граждан Лорнака. Практически сразу же, не дожидаясь услуг фурмана, из другой двери вылезли ещё двое мужчин внушительного телосложения. И даже чёрный цвет, который обычно делает фигуру визуально стройнее, не мог скрыть обилие мышц телохранителей богача.

Владелец автомёбиуса благодарно кивнул своему фурману, а затем быстрым шагом пересёк мощёную площадь, уверенно двигаясь к солидной мраморной лестнице Центрального Банка. Горожане, завидев представителя высшей аристократии, спешно отходили в сторону, уступая дорогу, кто-то улыбался, кто-то приветствовал респектабельного господина. Одна из вульгарно одетых дам устремилась наперерез богатому джентльмену, явно рассчитывая на выгодное знакомство, но последнюю успели вовремя перехватить те самые громилы, что бесшумно двигались вслед за своим шефом. Они вежливо объяснили женщине, в чём та неправа, и, что самое удивительное, сделали это действительно культурно. Без криков, угроз и членовредительства. Именно потому, что телохранители отвлеклись на барышню, господин с тростью подошёл к ступеням, на которых сидел нищий, фактически в одиночку.

Длинные, тёмные, чуть вьющиеся волосы бездомного сальными прядями спадали на лицо и плечи. Опустившийся гражданин Лорнака вольготно и даже нагло расположился на мраморной лестнице. Сквозь распахнутую сорочку на крепкой груди виднелись застарелые белёсые шрамы. Если бы не эти рубцы, сильный запах перегара, многодневная щетина, уже откровенно напоминающая бороду, да шальной взгляд, больше подходящий безумцу, чем человеку вменяемому, то мужчину можно было бы смело назвать красавцем. Широкие скулы, чётко очерченные губы, твёрдый подбородок, несколько горизонтальных морщин на высоком лбу, густые брови и тёмно-карие, почти чёрные глаза — идеальная внешность, чтобы кружить голову богатым дамам и вдовам. В прошлом всё так и было, и даже скверный характер брюнета в лучшие времена не отпугивал большинство свободных женщин, а наоборот, притягивал их внимание.

Вместо того чтобы скривиться и обойти попрошайку или вызвать охрану банка, как это сделал бы любой другой на его месте, джентльмен с тростью бросил в потрёпанный котелок бродяги пятьдесят синнитов. Невероятно огромная сумма для обычного подаяния. Богач лишь на несколько секунд задержался на ступеньке, убирая кошель в карман, и уже было повернулся, чтобы продолжить восхождение по лестнице, как в спину ему — вместо привычного «спасибо» — прилетело неожиданное:

— Ваша жена вам изменяет, господин Гарри Хинчин.

***

Меня всегда забавляло, как люди реагируют на правду. На ложь неизменно улыбаются, делают вид, что поверили, кивают, радуются… «Вы сегодня замечательно выглядите, леди Луаритта», — безбожно льстят грузной необразованной хозяйке таверны, чтобы та сделала скидку на обед, а в ответ получают: «Спасибо за комплимент». «Ваши акции пошли в гору, сэр, вы просто бесподобно играете на рынке», — говорят личному помощнику владельца монорельсовой системы от Лорнака до Гратдена, рассчитывая разузнать, надо ли сбывать ценные бумаги на поезда в этом месяце или стоит их попридержать ещё какое-то время. «Этот салатовый галстук вам необычайно идёт, подчёркивая редкий цвет глаз и мужественный подбородок», — уверяет смазливого художника богатая дамочка в надежде на то, что он возьмётся за её портрет вне очереди. Врут все, врут всем. И, странное дело, люди считают, что ложь не оскорбляет. А вот правда почему-то колет глаза. С некоторых пор сказать правду в лицо — значит нанести человеку смертельное оскорбление.

Вот и сейчас я с усмешкой наблюдал за тем, как спина джентльмена дрогнула, и вместо того, чтобы продолжить свой путь, он обернулся ко мне с перекошенным от ярости лицом.

— Что ты сказал?!

Во фразе не было уничижительных слов, таких как «урод», «оборванец» или «выгоревший», за что мысленно накинул господину Хинчину ещё пару баллов. Слышал неоднократно, что создатель автомёбиусов — не просто гений в своей области и богатый аристократ, но ещё и толерантный человек. На немолодом лице изобретателя не было ни капли презрения. Возмущение, гнев, изумление, доля раскаяния… но никак не презрение.

— Повтори ещё раз, что ты сказал! — потребовал он.

— Уверен, вы и так всё прекрасно слышали, — усмехнулся, откидываясь на ступеньку позади себя. — Вы хотели знать ответ на этот вопрос. Я сэкономил ваши время и деньги. Теперь вам не придётся обращаться в гильдию сыщиков и объясняться там по столь щекотливому вопросу.

— То есть ты оказал мне услугу за пятьдесят синнитов?

Мужчина, очевидно, думал, что бездомный нищий в моём лице разыгрывает перед ним комедию.

Глава 2. Отголоски прошлого

Мощную фигуру Грома нельзя было не заметить. А вот каким образом он нашёл меня на Старой Кленовой — действительно загадка. Великан размашисто шагал по улице, залитой ослепительно ярким солнечным светом, ненавязчиво всматриваясь в лица прохожих. Горожане радовались нетипичной для Лорнака погоде, постоянно задирали головы вверх, словно пытаясь рассмотреть почти белое солнце, и удивлённо щурились при этом, так что никто не обращал внимания на широкоплечего мужчину неопределённой наружности. Даже заряженная магическая дубинка (явно краденое оружие жандармов), то и дело мелькавшая в полах верхней одежды здоровяка, не смущала ни дородных матрон, ни мужчин в дешёвых льняных рубахах, ни детишек, что с оглушительным визгом носились по улице, играя в солнечные зайчики. Вот что значит близость к рыбацкому кварталу.

Порой не верилось, что всего лишь один город может быть настолько разным. На востоке чистильщики с трудом успевали убирать рыбью требуху и миазмы, а пьяные матросы устраивали подпольные бои без правил; ближе к центру причудливым лабиринтом располагались старые кирпичные дома; а к западу и северу стройной вереницей чинно тянулись вдоль кованых заборчиков частные родовые особняки и поместья. Но всё-таки что-то общее было у всего Лорнака, и оно выражалось в мелочах. В газовых фонарях, что по ночам отбрасывали огненно-рыжие отблески на терракотовые стены зданий. В брусчатке, по которой с одинаковым грохотом носились и самоходные повозки, что возили состоятельных граждан, и тяжёлые портовые телеги, перемещавшие товар от пристани до пакгаузов и фабрик. В пыльно-зелёном мхе, что с одинаковой скоростью прорастал как в трещинах старинных фонтанов и барельефов, так и в свежей замазке между бурыми кирпичами новых домов. В солёном воздухе, что пропитал собою все улицы. Я много времени провёл на улицах Лорнака и сейчас даже с закрытыми глазами мог бы отличить шумную столицу от любого другого города королевства.

Пока размышлял о том, почему всё-таки остался здесь, вместо того чтобы плюнуть на всё и переехать в другое место, где о Кае Ксавье никто не знает, Гром уверенно продвигался по улице. Всякий раз, когда он останавливался близ какого-либо горожанина, на его лбу возникала крошечная горизонтальная морщинка, свидетельствующая о нехилом интеллектуальном процессе, бурлящем в крепком, просторном черепе. Один раз верзила замер даже около тучной дамы с кричаще-ярким макияжем и не менее пронзительным голосом, что вызвало во мне мысленную усмешку. То ли Грейс действительно считает, что я решил перевоплотиться в женское тело, то ли её телохранитель отчего-то подумал, что у нас с этой леди есть что-то общее.

Тяжело вздохнул, снял с головы котелок и махнул старому знакомому рукой.

— Кай? — пробасил Гром. — Это ты?

—Да уж точно не та дама, что покупает пончики, — пробормотал раздражённо. — Что случилось? Почему вдруг Проклятый Кинжал вспомнила обо мне спустя полгода?

Громила неожиданно заулыбался.

— О, так ты, получается, тоже думал о нашем шефе?

В ответ на эту сентенцию предпочёл промолчать. Королева воров — не та женщина, которую можно забыть, тем более когда её портреты почти два месяца украшали столбы и стены всего Лорнака. Любовница Кая Ксавье, как я представил Грейс жандармам, чтобы она смогла вынести клинок и картечный пистоль из моего дома, загадочно исчезла прямо во время обыска особняка. Инспектор Шейн Теренс брызгал слюной от негодования, когда нашёл тайник в моей бывшей спальне и понял, что упустил подозреваемую. Пожалуй, только потому, что Теренс побоялся гнева начальства, в своих отчётах он не стал заострять внимание на эпизоде с магическим сейфом. Так и не найдя красавицу, жандармерия свернула поиски. Причём блюстители порядка даже не подозревали о том, что случайно вышли не на кого-нибудь, а на саму главу преступного мира.

— Вообще-то я был уверен, что ты помер, — продолжил как ни в чём не бывало Гром. — Слухи по столице ходили разные, потому и удивился, увидев тебя в добром здравии… Однако шеф была уверена, что ты жив, и велела без новостей о тебе не возвращаться.

Мужчина с сомнением посмотрел на меня, как будто всё ещё не веря, что я — это я. Конечно, магом Гром не был, но и без внутреннего зрения он мог наблюдать мою порядком изношенную и порванную в нескольких местах одежду, сильно отросшие и спутанные волосы. Когда пристальный взгляд громилы добрался до распахнутого ворота рубашки, я почувствовал, что закипаю.

— Что ты так на меня уставился? Можно подумать, твой ненаглядный шеф одевается лучше!

Здоровяк покачал головой и сурово пробасил:

— У леди Проклятый Кинжал такой образ. Ей по статусу положено. К тому же одевается так только на публику, чтобы никто не догадался, что она женщина. А вот ты выглядишь как полудохлая каракатица, которую матросы поймали в сети да забыли выкинуть обратно в море.

Фыркнул в ответ на такое сравнение. Тоже мне эстет и ценитель прекрасного нашёлся.

— Не знал, что у воров ещё и собственный дресс-код имеется, но рад, что ты на меня не запал, — произнёс, демонстративно почёсывая щетину, откровенно напоминающую бороду. Нет, конечно, подстричься и побриться не мешало бы, но я скорее сдохну, чем признаю правоту собеседника. — А теперь давай — либо выкладывай, что понадобилось Грейс, либо передай ей, что она ошиблась и я действительно отдал концы, а мой труп сожрали канализационные крысы. Если сделаешь такое же скорбное выражение лица, как сейчас, она тебе поверит. Главное, брови не хмурь и плечами не дёргай.

Гром удивлённо моргнул.

— Вот теперь действительно вижу, что передо мной Кай Ксавье. А то даже немного засомневался: неужто Проклятый Кинжал могла выбрать себе такого любовника? Всё-таки среди нашей братии экземпляры и получше имеются.

Та-а-а-к…

— Да, собственно, что это я. — Гром почесал макушку. — Шеф просила передать, чтобы ты явился сегодня вечером к ней. На «Ласточку».

На личную трёхмачтовую шхуну королевы воров. Всё интереснее и интереснее.

Глава 3. Грейс Проклятый Кинжал

Розовое закатное солнце опалило абрикосовыми всполохами паруса кораблей, золотыми бликами прошлось по воде и растворилось в тёмно-изумрудной глади и бесцветной водянистой дымке над самым горизонтом. Всё-таки, даже несмотря на близость рыбацкого квартала, вечный запах рыбы, топливных кристаллов и экзотических продуктов, импортируемых из других королевств, а также постоянную влагу и сырость, Лорнак был удивительным городом. Пожалуй, самым удивительным из всех, что я когда-либо видел. Он всегда жил в каком-то бешеном ритме, не спал по ночам, шумел, галдел, звенел, ругался, но жил. Здесь находилась работа как для необразованных крестьян, стремящихся заполучить пару золотых в промозглые и туманные осенне-зимние месяцы, так и для богатых купцов, добравшихся паромом или монорельсом на праздничную ярмарку.

Коренные жители постоянно ругали Лорнак за грязь и вонь, за множество приезжих и толпы пьяных матросов, но в то же время по-своему любили его и ни за что не согласились бы уехать из сердца королевства. Лично для меня этот город был красивее всего в месяцы дождей и туманов, когда окрашивался в десятки пастельных тонов от серебристо-лилового до сизо-бирюзового, когда воздух напитывался свежей влагой, набухала и чернела почва, а ноздри щекотала смесь землисто-сырого аромата сфагнума, которым поросли скамейки, фонтаны и кирпичные стены. Но даже в нестерпимо душные летние месяцы, когда беспощадное солнце превращало портовый город в разгорячённый каменный мешок, пыль густым смогом стояла вдоль центральных улиц, а вдоль берега белели соляные разводы, Лорнак не терял своей магнетической притягательности.

Я стоял на причале и смотрел на величественную трёхмачтовую шхуну. Рядом на волнах колыхалось ещё несколько внушительных паромов, роскошный бриг, чья палуба блестела от воска, три катера и частные рыбацкие лодки, но я не обманывался в том, что именно «Ласточка» — самое быстрое и юркое судно среди всех, что находятся в порту. Бросил рассеянный взгляд по сторонам.

Двое мужчин уже по третьему разу надраивали причал. Привалившись к железной стенке морского контейнера, дремал пьяный матрос. Он был так плотно укутан в одежду, что невозможно было сходу определить его пол и возраст. На рифлёных стенках невзрачного цвета контейнера в нескольких местах проступила ржавчина. Припомнил, что именно так и выглядело «Логово» с зачарованным на впитывание магии полом, в которое меня «любезно» пригласили первый раз. Хмыкнул. Удобно же здесь всё продумано, особенно если «часовые» у Грейс меняются регулярно. Даже если жандармы нагрянут в порт несколько раз за день, они не обратят внимания на спящего человека. А вот если в течение дня у одного и того же контейнера будут околачиваться разные громилы, это вызовет подозрение даже у случайных прохожих.

Несколько человек шумно разгребали рыбацкие лодки и грузили рыбу в повозки, но от меня не укрылся тот факт, что абсолютно все на пристани украдкой наблюдают за каждым моим движением. Лёгкое напряжение и чувство опасности буквально витало в солёном воздухе, смешиваясь с характерными запахами берега в черте города. В рыбацком квартале, а тем более в морском порту, не любят чужих. Если бы я сошёл на берег в толпе гостей с очередного парома, то моя персона не вызвала бы такой интерес. Если бы пришёл в старом драном пальто и с грязными, спутавшимися волосами, то меня здесь приняли бы за своего. Но хорошо одетый одинокий джентльмен, по непонятным причинам явившийся в порт, явственно вызывал у многих вопрос, что же он здесь забыл.

Один из грузчиков поставил коробку с рыбой на брусчатку и с кривой ухмылкой направился было в мою сторону, как вдруг молодой юнга махнул мне с палубы «Ласточки» рукой и сбросил верёвочную лестницу. Грузчик тут же вновь вернулся к своей работе. Мысленно поразился такой отличной дисциплине. Помнится, во времена Одноглазого меня бы даже к кораблям не подпустили, порезали на ленточки ещё на периферии рыбацкого квартала. Неплохо же Проклятый Кинжал их воспитала!

Мне оставалось преодолеть каких-то две деревянных перекладины лестницы, когда небольшая жилистая рука ухватила меня за плечо и с недюжинной силой вздёрнула вверх на палубу. Симпатичным юнгой оказалась не кто иная, как разбойничья атаманша собственной персоной.

— Ну, здравствуй, Грейс, — только и успел произнести я, как точный удар пришёлся мне прямо в солнечное сплетение. Меня скрутила острая прожигающая боль, и одновременно накрыл приступ сухого кашля.

— Не «тыкай» нашему боссу, пока тот не позволит, и вообще для тебя она леди Грейс Проклятый Кинжал, — деловито произнёс мужской голос над самым ухом. — Отойдите от него, шеф, нужно проверить незнакомца на наличие оружия.

— Плешь, перестань! — возмутилась королева воров. — Это мой гость, неужели ты его не помнишь?

К этому моменту я почувствовал, что только-только могу вновь разогнуться и хватануть ртом хоть немного воздуха. Громила сосредоточенно чесал затылок, всматриваясь в моё лицо.

—Твои манеры оставляют желать лучшего, — хрипло просипел здоровяку. — Неужели мамочка тебя не учила, что надо подавать ладонь для рукопожатия раскрытой, а не зажимать в кулак, когда здороваешься?

Не знаю, кто меня тянул за язык, но Берни как-то заметил, что моё настроение и поведение становятся тем хуже, чем больше меня бьют. А чем больше меня бьют, тем слова выходят всё более ядовитыми. Замкнутый круг какой-то.

От очередного тяжёлого удара, пришедшегося на этот раз чуть ниже рёбер, увернуться не было никакой возможности. Позади — фальшборт, сбоку — Грейс. Перед глазами заплясали разноцветные искры, острая боль кипящей лавой разлилась по венам. Дьявол, у него на руках перчатки из мрамора, что ли?!

— Плешь, я же запретила!

— Но он вновь оскорбил вас, шеф! — искренне изумился мордоворот.

Брюнетка в одежде юнги закатила глаза.

— Послушай, это Кай Ксавье! Он вообще мало думает головой, прежде чем что-то сказать. В прошлый раз вы с ребятами его чуть в Верхний Мир не отправили! А лечить, между прочим, пришлось мне!

Глава 4. Двадцать два года назад

Двадцать два года назад.

В двенадцать лет у меня впервые открылась магия. От колоссального выброса адреналина, стресса и страха яркая салатовая вспышка вырвалась у меня из груди и сотрясла весь особняк рода Ксавье, а отец на радостях напился до поросячьего визга. До этого он сомневался, что я действительно его сын, потому что магия проснулась во мне слишком поздно. Тогда лишь чудо спасло мне жизнь, и кривой кинжал Ксавье-старшего оставил длинный уродливый росчерк напротив моего сердца, а не вырезал его целиком.

Помню тот день так отчетливо, как будто всё было вчера. Пожалуй, именно в двенадцать я и полюбил дождь так сильно. Вода быстро стирает любые следы магии, а туманная взвесь из мельчайших частичек влаги не даёт рассмотреть ничего дальше пары десятков шагов. Мне повезло убежать из дома. Действительно повезло. Помню трель входных чар и горделивые интонации отца, когда он сообщил другу, что ему «наконец-то удалось!» Помню скрип половиц в кабинете и брошенное вскользь: «Всего-то и требовалось — найти подходящий стимул. Уверен, совсем скоро я воспитаю из сына одного из сильнейших магов Лорнака!» В первую секунду меня затопила радость. Ну, как же! Ксавье-старший назвал меня «сыном» при посторонних, чего никогда не делал раньше. Но в следующую секунду волосы на моём теле встали дыбом, когда осознал, что он имел в виду под словом «стимул». Подсмотрел в щель и увидел, как отец приматывает металлические шарики к концу хлыста. Видимо, решил, что именно боль и страх заставили раскрыться мой потенциал, а значит, если их увеличить, увеличится и магический резерв.

Я бежал из особняка под дождём в одной тонкой сорочке и штанах. Без еды, без синнита в кармане, без единой здравой мысли в голове. Да и слово «бежал» здесь, пожалуй, не самое правильное. После пережитого я скорее волочился, придерживаясь за стены соседних домов и постоянно оглядываясь назад. К счастью, стена дождя и серый туман помогли мне спастись от погони в виде разъярённого отца.

Первые три месяца жизни на улице давались тяжело, а потом меня нашёл Одноглазый. Ну, как нашёл… Я пытался стащить у бандита лепёшку хлеба, когда тот играл в преферанс со своими ребятами в таверне.

— Семь пик, — одновременно с тем, как схватить меня за шиворот, произнёс высокий мужчина в странной треугольной шляпе с загнутыми полями и коричневой повязкой на лице, а потом обернулся ко мне. — Ну, мальчик, что скажешь в своё оправдание? Воровать нехорошо.

— Семи у вас точно нет, максимум четыре, — ответил, прищурившись.

— Между прочим, информация бывает опасной, — произнес, посмеиваясь, мужчина. — Тогда правда за правду. Вор из тебя никудышный, но ты мне нравишься.

Так и начались наши странные взаимоотношения. Одноглазый брал меня с собой, когда шёл играть в карты, требовал говорить, кто врёт, а кто нет, а чуть позже стал водить на подпольные бои без правил наподобие тех, которые проводились в «Старом лосе». Оскар — так наиболее приближённые называли шефа преступного мира — был строг, но справедлив. За неправильные или неточные прогнозы мне порой доставались тяжёлые затрещины, но если благодаря моим умениям Одноглазый выигрывал большую сумму, то и в мой карман перепадало несколько фэрнов. Чем взрослее я становился, тем чаще требовались мои услуги. Уже через год мой хозяин стал водить меня на встречи с представителями других преступных шаек. Я должен был всё время молчать и подавать особый знак, если считал, что шефа обманывают.

Благодаря только что проснувшейся магии мы частично скорректировали мою внешность. Оскар, как оказалось, и сам был магом, правда, с очень скудным резервом. Но основам использования внутренних ресурсов обучил меня вполне сносно.

Поначалу в банде Одноглазого ко мне относились с подозрением. Задирали, смеялись, не верили, что я могу быть чем-то полезен. Но из-за моего умения максимально точно предсказать, когда не стоит идти с докладом к шефу, а когда тот в хорошем расположении духа и «переварит» даже самые неприятные новости, меня постепенно начали уважать и ценить.

Чем старше я становился, тем чётче понимал, что Оскар вряд ли когда-либо отпустит меня. И даже не потому, что я был для него курочкой, что несёт золотые яйца, а потому, что за время нашего общения я слишком хорошо узнал самого шефа преступного мира. Постепенно до меня стал доходить смысл фразы: «Информация бывает опасной», — и это открытие нравилось мне всё меньше и меньше. Рано или поздно всё равно собирался уйти из банды Одноглазого, но чем дольше думал об этом, тем яснее осознавал, что просто так меня не отпустят.

В таком странном режиме пролетело три года и три месяца. А затем одним туманным утром Оскар пришёл в мою комнату — на тот момент я уже мог позволить себе снимать комнату в рыбацком квартале — и неожиданно сообщил, что готов дать мне свободу взамен на одну услугу. Последнюю услугу.

— Но почему вы думаете, что я хочу уйти? — изумился искренне. На тот момент мне казалось, что я первоклассно владею своими эмоциями. Как выяснилось — нет.

— Перестань, Кай. — Оскар потрепал меня по голове и сел на единственный стул в комнате. — На прошлой неделе ты специально соврал мне насчёт тех рыбаков. Хотя я прекрасно понял, что помимо рыбы они выудили с морского дна что-то ценное, но не захотели делиться добычей.

Дёрнулся, ожидая очередного удара, но его не последовало.

— Так если вы сами всё поняли, то зачем вам я? — пробормотал, вспоминая историю с рыбаками.

Тощие бедняки, наткнувшиеся на обломки затонувшего корабля. Да-да, именно корабля, потому что сложно получить царапины от рифов в таких местах. А ещё несколько необычных для Лорнака монет, что просвечивали через ткань кошеля и рукоять покрывшегося водорослями кинжала в голенище сапога самого старшего из мужчин. За один миг я сразу догадался, что рыбаки выловили нечто большее, чем просто косяк угрей, но предпочёл «не заметить» ложь на худых лицах. В конце концов, Оскар действительно требовал слишком большую долю для себя, складируя все монеты в банке на выдуманное имя аристократа, а этим людям деньги требовались прямо сейчас, чтобы прокормить свои семьи. Кого-то из них даже знал лично.

Глава 5. Череп, Эльф и Мелкий

Наши дни.

Спустился по верёвочной лестнице на причал и с удовольствием набрал полные лёгкие свежего морского воздуха. Изматывающее светило давно скрылось за горизонтом, и влажный ветер наконец-то стал разгонять дневную духоту и неприятный жар от нагретой за день брусчатки. Когда уже наступит долгожданное время туманов и дождей? Когда температура снизится настолько, что в воздухе вновь запахнет мхом и мокрой древесиной? А звонкие капли дождя станут отбивать неповторимый ритм о металлические раструбы, свинцовые пинакли и каменные горгульи…

Шёл по пристани и думал о том, что впервые за полгода не хочется напиться и завалиться спать в какую-нибудь канаву. Впервые мне подкинули столь интересную задачу, что я могу отвлечься от тяжёлых воспоминаний об одной солнечной колайри. Взрыв на верфях, в которых ремонтируются все судна Лорнака… Случайность или тщательно спланированная акция? Неужели кто-то из преступных банд решил уничтожить корабли соперников, невзирая на собственный ущерб? Или таким образом хотели сократить флот короля? Может, скрыть появление в Лорнаке опасного товара или даже оружия? А возможно, отвлечь силы жандармерии от какого-то другого более важного дела? Как много вариантов, возможностей, как много вероятных причин… Слишком много, чтобы обычный человеческий мозг сумел всё состыковать и вычеркнуть ненужное. Колоссальное количество событий и их вариаций. Пожалуй, дела более интригующего у меня ещё не было.

Пока шёл до гостиницы, где снял номер на ночь, то тут, то там возникали и растворялись чёрные тени. В конце улицы, в закутке между зданиями, в тёмном провале между двумя газовыми фонарями, за громоздким и шумным чистильщиком улиц… Усмехнулся. Похоже, теперь, когда взялся за дело, важное для Грейс, она решила приставить ко мне своих соглядатаев. Что ж, если бы Проклятый Кинжал этого не сделала, она не была бы самой собой.

Вновь погрузился в размышления, больше не обращая внимания на скользящие тени. Взрыв на верфях произошёл почти три месяца назад, и найти того, кому это выгодно, будет сложно, однако пообщаться с очевидцами и выслушать их мнение определённо стоит. Поморщился… Не люблю заниматься расспросами людей, пресмыкательством перед дамами из высшего света, показательными часовыми чаепитиями, чтобы всего лишь получить возможность задать пару вопросов. Также не люблю наводить справки в официальных структурах… Раньше первичным сбором информации вместо меня занимался мой помощник, вот только теперь Берни уже наверняка занят собственным образованием и вовсю наслаждается положением молодожёна.

На выходе из рыбацкого квартала мне перегородила дорогу крупная мужская фигура. Большой лысый череп, маленький лоб, слегка выдвинутая вперёд челюсть, несколько татуировок, торчащих из-под ворота и закатанных рукавов тельняшки, накачанные, обвитые синими венами предплечья.Хм-м-м… Судя по всему, насчёт Грейс я ошибся, это собственная инициатива её подопечных. Как там говорила королева преступного мира? «Мне не нужны трупы в морском порту». Занятно, выходит, передо мной один из исполнительных и преданных ребят Проклятого Кинжала, а не из какой-либо другой банды, раз они «пасли» меня от самой «Ласточки» и осмелились напасть только сейчас.

— Эй, ты! Слушай сюда! — весьма невежливо обратился ко мне странный тип.

— Внимательно вас слушаю.

Страха не чувствовал совсем. Да, у меня нет ни элементарного оружия, ни магического резерва, и формально я больше не нахожусь на территории морского порта или рыбацкого района, а значит, требование Грейс не создавать ей проблем на меня больше не распространяется, но… откуда-то изнутри шла странная, ненормальная весёлость. Почувствовал себя наркоманом, пристрастившимся к опиатам, что дурманят сознание. После того что случилось полгода назад, моё внутреннее «я» только и стремилось к тому, чтобы огрести по полной.

Именно поэтому так и ответил: «Внимательно вас слушаю». Давно заметил, что чем вежливее общаешься с сомнительными личностями, тем сильнее они от этого звереют. Вот и сейчас мой расчёт оказался верен. Челюсти лысого крепко сжались, а на белках глаз проступила отчётливая сеточка капилляров.

— Слышь, хорош выкаблучиваться, аристократишка… как там тебя. Повторяю, слушай сюда, — пробасил здоровяк. — А это значит, что надо слушать, а не перебивать.

Он сделал паузу, ожидая возражений, но я лишь сложил руки на груди и насмешливо вздёрнул левую бровь, внимательно разглядывая противника. Ни колец, ни ремня с тяжёлой пряжкой, ни цепей, ни даже серьги в ухе. Артефактов при себе нет, но, скорее всего, и не маг. Жаль, теперь даже ауру проверить не могу… Сапоги невысокие, в голенище такого нож по размеру руки здоровяка не спрячешь. Выходит, из оружия — лишь собственные кулаки.

— Не нравится мне твоя харя, — тем временем продолжал противник. — Наглая уж очень. А рядом с Проклятым Кинжалом не нравится вдвойне. Держись от неё подальше. Понял?

М-да… Любопытно, знает ли Грейс о том, что среди её своры у неё, оказывается, есть и тайные поклонники?

— Ты что, не слышишь? Глухой, что ли? — Лысый угрожающе шагнул в мою сторону.

Теперь свет газового фонаря падал на шею и рукав говорившего. Присмотревшись, с удивлением отметил про себя, что замысловатые татуировки скрывают горсть коротких шрамов-зазубрин. Совсем не таких длинных и застарелых, которые покрывают мою грудную клетку, отнюдь. Скорее, эти следы больше похоже на когти дикого хищника, заболевшего бешенством.

Откуда же ты такой взялся, громила? Уж не из цирка ли сбежал? Кажется, не так давно в моду вошло засовывать голову в пасть крокодилам и обучать медведей ездить на велосипеде. Нет, не может быть, в цирке учат вежливо общаться с публикой…

— Да вот всё жду, когда твои друзья появятся, — спокойно отреагировал, демонстративно зевнув.

— Кто? — удивился тугодум.

— Те двое, что следили за мной от самой «Ласточки». Мне не совсем понятно, почему на «переговоры» явился ты один. Ну так где твои подельники? — Принялся оглядываться, подмечая, где могли затаиться две другие тени.

Глава 6. Верфи

Проснулся отвратительно жарким утром или, скорее, знойным днём. Белёсое светило уже поднялось высоко в небо и сквозь лёгкую дымку беспощадно жарило кирпичные стены домов, угольно-чёрные черепицы крыш, брусчатые мостовые и дороги, превращая Лорнак в невыносимо душный каменный мешок. Повозки и автомёбиусы с повизгивающими гудками и испуганным ржанием лошадей громыхали по улицам, бурая пыль плотной ватной пеленой летела из-под копыт и колёс. Разодетые в яркие тряпки горожане тут же подхватывали её длинными подолами платьев и разносили по площадям, домам и закоулкам.

Я отвернулся от окна, которое выходило на одну из шумных улиц, и посмотрел на потолок. Кристаллы, что были развешаны по номерам и коридорам гостиницы, тускло мерцали голубоватым светом, на их гранях застыли крошечные капельки воды. К сожалению, охлаждающие амулеты совершенно не справлялись с опустившейся на город жарой.

Понимая, что деваться некуда, с раздражением натянул на себя новое пальто и шляпу-цилиндр. Если бы всё ещё прикидывался бездомным, то мог бы обойтись лёгким льняным куском льняной ткани или просто сорочкой, но так как сегодня мне надо было выглядеть джентльменом, максимум, что я мог себе позволить — это не надевать кожаные перчатки и шейный платок. Хотя последней деталью гардероба всё же пришлось воспользоваться: ни к чему кому бы то ни было видеть мои шрамы.

Ближайшая самоходная повозка сразу же подъехала ко входу, стоило мне выйти из дверей гостиницы. В который раз мысленно отметил, что деньги и внешний вид в Лорнаке решают всё.

— Добрый день, господин! Куда прикажете? — заученно вежливо поинтересовался возничий.

— На судостроительные верфи, — ответил коротко, рассматривая раскрасневшееся от жары круглое лицо мужчины.

Пот каплями блестел на лбу, щёки горели кирпично-красным румянцем. Зрачки нормальные, глаза хоть и прищуренные, но взгляд абсолютно трезвый.

— Верфи — так верфи, — охотно согласился возничий. — Вы тоже из этих... как их там… спонсоров?

— Что, простите?

— Ну, этих… ме-цау-на-тов…

— Меценатов?

— Да-да, точно, — обрадовался мужичок, будто ребёнок, увидевший леденец на палочке. — Простите, ваше благородие, я изысканным словам необученный и говорю, как понимаю.

— Так что там с верфями? И меценатами?

— Ну, как что? Верфи вон сгорели, дотла практически…. Полыхало — аж жуть брала! — Возничий так разволновался, что оторвал обе руки от рулевого колеса и принялся активно жестикулировать, показывая, насколько большим был взрыв. — Наверное, весь Лорнак светился. Бьюсь об заклад, что всю нежить в радиусе десятка миль разогнало! Вы, видимо, приезжий, раз ничего не знаете о меценатах…

— Да-да, приезжий, — поспешил согласиться. — Расскажите подробно, пожалуйста. И руль покрепче держите.

— Ах да, конечно, — спохватился возничий. — Простите… Да тут и рассказывать-то нечего. Почти четыре месяца назад единственные на весь Лорнак верфи сгорели, ну а с ними и корабли, что стояли на ремонте. Вот теперь маги и аристократы со всей страны съезжаются, смотрят на то, что произошло, и жертвуют деньги на строительство…

— Просто так вот жертвуют?

— Говорят, что просто. Понятно, что какая-то доля верфей им теперь принадлежать будет, обслуживание личных кораблей вне очереди и всё-такое. Вообще считаю, что кто-то специально так подстроил, чтобы теперь казаться «хорошим парнем». Кому эти корабли нужны, когда есть такое замечательное средство передвижения, как самоходная повозка. Эх, вот денег подкоплю и через три-четыре года, глядишь, смогу позволить себе простенький автомёбиус…

Мысли возницы понеслись вскачь, а я прикинул в голове предложенный вариант и практически сразу же его отмёл. Небольшие сделанные в уме вычисления показали, что если кто-то и хотел обслуживаться «вне очереди», то ему было бы многократно дешевле дать на руку мастерам в ночную смену или же купить официальное право через городские службы. Нет, возница явно не обучен не только «изысканным словам», но и азам математики.

Повозка резко дёрнулась, и я с удивлением увидел столпившуюся впереди вереницу транспорта, услышал ругань фурманов и недовольные возгласы прохожих.

— Ох, простите, господин! Там у автомёбиуса колесо отвалилось, и теперь мы застряли на полчаса, не меньше. Но если хотите, могу немного сдать назад. Ещё не поздно объехать по соседней улице…

— Старой Осиновой? — уточнил, ощутив, что непроизвольно напрягся.

— О, вы хорошо для приезжего ориентируетесь в столице! Хотя что это я? Там же самая лучшая галерея искусств! Да-да, через Старую Осиновую…

— Нет, спасибо, не стоит, — ответил слегка одеревеневшим голосом. — Тут… яркое солнце и так замечательно, что, пожалуй, постоим, подождём, когда прикрутят колесо.

Возница, прищурившись, глянул на небо, тяжело вздохнул, но возражать не стал.

К верфям довёз меня уже в полном молчании. Больше про судостроительную мастерскую он не заговаривал, а я его ни о чём не спрашивал. Бросил в протянутую руку несколько синнитов и решительно вошёл через покрытую копотью дверь.

Высокие обугленные стены, перепачканные сажей плиты и колонны, остатки многочисленных остовов кораблей, которые теперь легче было полностью потопить или сжечь дотла, чем отремонтировать. Вышел во внутренний двор и стал наблюдать, как рабочие то там, то тут что-то выносили, складывали в кучи горелые деревяшки, откладывали сохранившиеся инструменты в сторону, лопатами скидывали угли и сажу в пузатые бочки, окантованные металлическими кольцами. Несмотря на то что прошло уже несколько месяцев, люди работали и всё ещё разгребали последствия взрыва.

— М-да… подумать только. Единственные на весь город верфи — и такая неудача, — покачал головой джентльмен в элегантном костюме с лёгким летним жилетом.

— Неудача? — откликнулся эхом, подходя ближе.

— Ну, конечно. — Мужчина пнул носком начищенного ботинка какую-то почерневшую балку. — И места построить новую мастерскую в черте города нет, и ближайший портовый город в пяти днях пути, а эти верфи, дай Миродержец, если только к следующему лету отремонтируем…