Заговор «Королей»

КОЛОКОЛОВО, ПОДМОСКОВНАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ КОРПОРАЦИИ «ЭНЕРГОРЕСУРСЫ», 2007 ГОД

Чудо технологии XXI века, подмосковная резиденция корпорации «Энергоресурсы» занимала первое место в стране среди прочих подобных сооружений как по площади, так и по чрезмерной роскоши. Резиденция была напичкана компьютерами, для управления ею писались специальные программы. Помимо множества кортов, зимних садов, бассейнов, спортивных залов, вертолетной площадки, собственной фермы, подземных гаражей, жилого комплекса (на бог весть какой всякий случай), шикарных переговорный, комнат отдыха и офисных помещений, здесь имелась даже своя янтарная комната — зал приёмов и палисандровый кабинет шефа, — всё слишком, слишком.

Глава корпорации Максим Столбов, знавший, что за глаза его называют элегантным сокращением «Макс», когда-то был поклонником функционального минимализма, но с годами пристрастился к королевской роскоши. За четыре года на месте безвестной деревни Колоколово вырос целый город, большей частью подземный — двенадцать этажей, — где, собственно, и располагался мозговой и управленческий центр корпорации. Столбов проводил здесь основное время, здесь он чувствовал себя вольготно и уверенно, как какой-нибудь стародавний барин в родовой усадьбе среди угодливой дворни. Частыми гостями в Колоколово были его политические союзники господа Борис Галкин и Лолита Заведецкая, бойкая, продвинутая партийная функционерка, — безотказные подручные всегда и во всем. Порой Столбов очень уставал от них, но предпочитал держать при себе, веря, что час настанет. Когда-то он использовал их как живой канал общения с Западом. Пересекающие границу по своим политическим и общественным надобностям парламентарии были отличной легендой для пикантных контактов. Но потом времена изменились: слишком тесные связи с западными институциями могли раздражать государственное руководство. И Столбов был вынужден это терпеть, хотя по могуществу мог дать фору любому президенту. Но только не Президенту ССР.

Сегодня утром, покинув спальню Лолиты (она блистала и на этом поприще), Макс, по обыкновению, сыграл партию в теннис с Галкиным, позавтракал, немного поработал с документами. Его передергивало от этой нафталиновой формулировки, нелюбимой еще со времен так называемого первого президента. «Работа с документами» ассоциировалась с политической дряхлостью, и Столбов предпочитал оборот «решение вопросов стратегического контроля». Но страдал, страдал все равно.

В половине одиннадцатого ему донесли, что через полчаса в государстве ожидается нечто серьезное. В одиннадцать по первому каналу началась прямая трансляция с саммита глав суверенных республик. Столбов не вполне поверил своему счастью, когда услышал из уст Президента следующее: «…Грядущие выборы, которые состоятся через несколько месяцев, должны стать экзаменом на зрелость нашего союза, испытанием для нашей демократии. Я наравне с другими кандидатами намерен участвовать в выборах…» Слова звучали, как сладкая музыка. Смущало одно — об этой речи Макс узнал слишком поздно, всего за полчаса. Проморгать столь ответственное решение Президента — непростительно для его повсеместно раскинутой паутины источников. Было время, когда он не только узнавал обо всем раньше всех, но сам планировал события и корежил информационное пространство как ему вздумается. Что ж, все еще вернется. Эта речь — лишнее тому доказательство. Столбов окинул присутствующих победным взглядом.

— Сработало. Ребята, мы снова в деле.

Лолита, всегда носившая вызывающее мини (ее последняя юбочка была длиною в пейджер), картинно положила ногу на ногу и торжественно поздравила благодетеля. Галкин, тряхнув кудрями и потрепав Лолиту по коленке, вздрогнул: она была без колготок — только юбочка.

— Пока особо не с чем, — ответил Столбов. — Все только начинается. Теперь необходим контакт с Мудрогором. Но это моя забота. Ваше дело — на ближайшее время запланировать поездку в Нью-Йорк. Ты, Лолита, отправляйся первой, чтобы подготовить встречу с нашими друзьями в Коалиции. Надо действовать быстро. Президент — известный хитрец: объявил выборы и практически не оставил конкурентам времени на проведение кампании. Надо так же известить наших друзей из «партии бывших». Зарецкий, конечно, изгой и якобы отошёл от дел. Но мне лично не верится в эту латынь. Небось спит и видит, как поквитаться с властью — кто бы ее в этот момент ни олицетворял. Хорошо бы свести всех вместе, объединить усилия, кстати и стравить. А после, когда дело будет сделано, на десерт и с союзниками разобраться. Это бывает так смешно.

— Ты давно мог получить власть. При твоих возможностях раз плюнуть, — напомнил Галкин.

Столбов откинулся на спинку новомодного кресла, принимающего форму тела сидящего, и немного покачался, с удовольствием ощущая свои тренированные мышцы.

— Легитимность! В наш испорченный век всем нужна легитимность. Хотя если разобраться, ничего она не гарантирует, а часто и является простой формальностью. Но все вцепились в легитимность. Игрушка плебса. Этой стране не легитимность нужна, а выверенная технология управления.

Столбова не так давно «аккуратно, но жестко» отлучили как от политики, так и от публичного произнесения речей, недвусмысленно указав место в государственном хозяйственном механизме. Дабы не потерять навык, он практиковался на приближенных. Максим говорил о веке технократов еще минут двадцать. Галкин и Заведецкая покорно выслушали эту тираду, улавливая в ней наметки будущих выступлений во время президентской кампании. В глубине души каждый из них таил надежду, что Столбов когда-нибудь нацелит всю махину «Энергоресурсов» именно на их — Галкина или Заведецкой — продвижение в президенты. Теперь они наблюдали крушение своих робких надежд с тихой застарелой тоской — и напрасно. Они так долго преклонялись перед благодетелем, что полноценными президентами стать уже не смогли бы. Разве что марионетками, послушными куклами, толком не умеющими самостоятельно ногой пошевелить. Им только казалось, что их тянет к высшей власти. Будь она им дарована неожиданно, просто так, они бы растерялись и в итоге отнесли бы подарок хозяину. За то их и держали.

Столбов был жестким технократом, боготворившим хорошо отлаженные механизмы. По-своему гениальный управленец, который осилил бы любой масштаб. Если не учитывать, что в концепцию оптимизации управления у него входило обязательное сокращение персонала (даунсайзинг, как говорят профессионалы). Люди вообще были для него понятием безликим и неодушевленным. «Боливар не выдержит двоих», «пряников на всех не хватит», «когда раздавали мозги — не все успели к раздаче» — так частенько обыгрывал тему Макс. Шутки шутками, но тот же смысловой ряд лежал и в основе его детально прописанных политических сценариев. «Энергоресурсами» Столбов управлял ювелирно, каким-то сверхчутьём хищника угадывая точки для управленческого иглоукалывания — не обязательно в тело собственной корпорации: ведь ее территория простиралась далеко за пределы юридического лица. Слабые импульсы, направленные в болевые точки объектов, порождали лавину последствий, лишь посторонним казавшихся случайным нагромождением событий. Однако этого ему давно уже было недостаточно. Раздражало, что время идет, а доступа к главной игре своей жизни он так и не получил. Президент ССР был прав: Максим Столбов понял, что не должен упустить свой последний шанс.

— «Каскад», — Столбов продолжал рассуждать вслух, — кость в горле. Этот надувной Мудрогор с его харизмой. Да, у него в корпорации создание технологий оружия поставлено на широкую ногу. Но в этой стране хронически не умеют и никогда не научатся делать серии. Один-два демонстрационных экземпляра — блеск, сейчас на выставку, всех затмим. Но серия — барахло всегда. Как он умудряется что-то продавать? Впрочем, эти банановые республики что угодно купят, им не все ли равно, из чего друг в друга палить?

— Здесь ты несправедлив, — возразил Галкин, — и сам это знаешь. Классная техника. И проект «Кориолан» — шедевр. Если у них пройдет проект «Кориолан», ни Президента, ни Мудрогора в жизни с пьедестала не сдвинуть.

— А ведь «Каскад» — лакомый кусочек, — подала голос практичная Заведецкая. — Вот бы заполучить его в своё распоряжение. Можно было бы присоединить его к «Энергоресурсам». Или поручить руководство верному человеку…

«Мне», — подумала она.

«Мне», — подумал Галкин.

«Уж не вам ли?» — подумал Столбов, а вслух сказал:

— «Каскад» в настоящее время нельзя заполучить, не разрушив.

— Всё польза, — осторожно добавила Лолита Заведецкая. В компании мужчин она пыталась играть роль прилежной гейши — почтительные улыбки и своё временные мысли прилагаются.

— «Каскад» в нашей игре — промежуточная цель. Или разменная монета, не более, — уточнил Столбов. — Основная цель — Президент. Так что собирайтесь в дорогу, господа. Родина-мать зовет, — закончил он, выстрелив в собеседников взмахом руки, как на известном плакате.

Все одновременно рассмеялись. Максим решил пока не говорить приятелям-союзникам, что корпорация «Каскад» обещана другому человеку — жестокому молодому негодяю с манерой растягивать шею, склоняя голову поочередно вправо-влево. Они встретились в номере отеля «Рэдиссон» некоторое время назад. Для стороннего наблюдателя (если бы таковой нашелся) один из них заехал сюда позавтракать, а другой случайно завернул на выставку модного японского художника. Макс мог бы сломать собеседнику шею, о которой тот так заботился, но не сумел преодолеть невольного восхищения: у этого мерзавца подлинный размах. Сколько ему? Не больше тридцати пяти, возможно, меньше. Лоск прирожденного авантюриста, глаза убийцы, артистизм дьявола. Столбов узнавал таких людей под любой маской. Он не боялся их, будучи и сам той же породы, просто старше, уходящая натура, практически пережиток сентиментальных времен. Новое поколение — более жесткие ребята.

— …И сколько же вы хотите за свою услугу?

— Пятьсот миллионов, — ответил красавец, явно играя со Столбовым.

— Столько никто не стоит.

— Всего треть того, что вы заработали за три года тайными поставками ядерных технологий и материалов. Коалиция будет очень недовольна.

— Мои старые друзья в Нью-Йорке никогда вам не поверят.

— Но смятение в их души я внесу.

Этот пройдоха был прав. Столбов знал, что следы остаются всегда. Предъявленный ему компромат носил серьезный характер. От таких любознательных мальчиков с наполеоновскими амбициями не убережешься. Они упорно родятся на свет, нетерпеливо дышат в затылок. Столбов и сам был таким. Пусть только один из них способен в итоге добиться цели, — кто сказал, что именно этот один не стоит сейчас перед Столбовым?

— Три года вы отслеживали сделку и ничего не сообщили взволнованной общественности? Не поставили в известность Президента?

— Мне стыдно, — заверил молодой человек и задумчиво достал из бокового кармана сигару. — Однако к делу. Пятьсот лимонов мне нужны, по сути, на орграсходы. Моя идея, мой план, мои люди, моя сеть. Собственно, подробности сделки с ядерными технологиями для дружественных вам стран — не более чем демонстрация возможностей моей сети. Стоимость показа — пять сотен: в последнее время билеты в кино дорожают. Эти орграсходы нужны мне, чтобы сделать вас президентом этой, бедной, но очень перспективной страны. При этом сам я согласен удовольствоваться местом президента корпорации «Каскад». Кто-то ведь должен заниматься скучной производственной рутиной, пока такие великие люди, как вы, определяют стратегию и ворочают геополитикой.

— «Каскад»? Час от часу не легче. Зачем вам «Каскад»?

— Зачем вам Россия?

— Я не распоряжаюсь «Каскадом». Даже государство не распоряжается. И никто из владельцев единолично. Я не волен обещать корпорацию кому ни попадя.

Красавец пропустил оскорбление Столбова мимо ушей.

— Когда вы станете президентом, то сможете распоряжаться этой корпорацией. Думаю, Президенту ССР — кто бы им ни был — в реальности не составляет труда назначать своих людей на любые посты. Дело техники.

— А какая участь планируется для Мудрогора?

— Участь вашего союзника на пути к власти.

— А какая — для Президента?

— В честных демократических выборах всегда есть проигравшие.

Они договорились. Когда я стану президентом, решил Столбов, я смогу распоряжаться не только корпорацией «Каскад». Была надежда, что у него появится время ответить самому себе на вопрос — что делать с этим нахалом. Пока же держателя компромата лучше холить и лелеять, не отпуская далеко из вида. Во всяком случае, «лишние» пятьсот миллионов у Столбова имелись.