Закат владыки морей

Глава 7. На всех океанах

Когда обсуждался Вашингтонский договор, один из видных историков заметил, что он стал признанием фактически сложившейся стратегической ситуации: британский флот остался достаточно силен, чтобы господствовать, как это и было, в Восточной Атлантике, на Средиземном море и в Индийском океане. Но в начале 1942 года сложилась картина, которая даже отдаленно не напоминала это. Может быть, Вашингтонский договор теоретически и оставил Королевскому Флоту такую возможность, но суровые военные будни все перевернули. Приятная для глаза статистика под напором фактов разлетелась в пыль. Если британский флот по-прежнему контролировал восток Атлантики, то за Средиземное море он цеплялся из последних сил. В Индийском океане он пока еще господствовал, хотя и не бесспорно, но вскоре это господство подверглось суровому испытанию, и все перевернулось с ног на голову.

Флоту приходилось напрягать все силы, чтобы небольшим количеством линкоров заткнуть все дыры, вдруг появившиеся в нашей линии морской обороны. А тут еще вдруг возникло тяжелое подозрение, что те немногие современные линкоры, которые мы имеем, не отвечают современным требованиям. Как мы помним, при проектировании линкоров типа «Кинг Георг V» часть орудий главного калибра была снята, чтобы усилить защиту кораблей. Но гибель «Принс оф Уэлса» поставила под вопрос полученные результаты и вызвала настоящий шок[155].

Но даже сомнительные линкоры лучше, чем вообще никаких. Положение в Восточном Средиземноморье в конце 1941 года продемонстрировало это со всей ясностью. Итальянские линкоры снова осмелились выползти в море. На сей раз их присутствие на поле боя принесло противнику определенный успех в борьбе против следующих на Мальту конвоев. Ведь ранее британские линкоры полностью устранили эту угрозу.

Впервые итальянцы продемонстрировали эту вновь приобретенную смелость во время важнейшей конвойной операции с 13 по 19 декабря. Они должны были любой ценой привести 8 транспортов в Триполи. Эти корабли вышли 3 группами в сопровождении эсминцев, но почти сразу подводная лодка «Апрайт» потопила 2 транспорта. Остальные суда вышли в море 13 декабря, и чтобы прикрыть их, был задействован практически весь итальянский флот. Ближнее прикрытие состояло из линкоров «Дуилио» и «Дориа», которые вышли из Таранто, 5 легких крейсеров и 9 эсминцев. Из Неаполя вышло соединение дальнего прикрытия адмирала Иакино: «Литторио» и «Витторио Венето» в сопровождении 8 эсминцев. Этому огромному сборищу Средиземноморский флот мог противопоставить только легкие крейсера и эсминцы. И все-таки англичане не теряли надежды уничтожить транспорты прямо под носом у сил сопровождения.

Но даже при таком соотношении сил в Риме не испытывали особой уверенности в успехе операции. Граф Чиано в своем дневнике записал, что корабли и адмиралы в который раз довели дело до катастрофы. «Обычные морские беды», — писал он, имея на то все основания. Он имел в виду короткую ночную стычку возле Сфакса и другие бои, в которых крейсера и миноносцы, действующие с Мальты, учинили погром на морских коммуникациях дуче. Два легких крейсера, до отказа нагруженные бензином для ливийских армий, были потоплены 4 эсминцами союзников с огромными потерями в личном составе. Соединение К и базирующиеся на Мальте подводные лодки уничтожили 2 важнейших танкера и транспорты «Греко» и «Фильци», перевозившие танки. Более крупный конвой прикрывали линкоры, однако Чиано все равно смотрел на будущее крайне мрачно. «Наши потери на море становятся все более серьезными с каждым днем», — констатировал он и задавал вопрос: что кончится раньше, война или флот? То, что происходило с итальянским флотом, было совершенно непонятным, если только не предположить, что он полностью парализован комплексом неполноценности.

Но в любом случае операция не затянулась слишком долго. Вечером 14 декабря подводная лодка «Эрдж» поймала вышедшую из Неаполя группу. Атака была проведена исключительно умело, и торпеда, попавшая в «Витторио Венето», причинила серьезные повреждения, в результате которых линкор вышел из строя на несколько месяцев. Хорошо еще, что он сумел доползти до Таранто. Операция немедленно была отменена, и все корабли вернулись в порты. Но даже это не спасло транспорты, так как на обратном пути два из них столкнулись и были повреждены.

Британские легкие силы воспользовались случаем, чтобы провести на Мальту быстроходный транспорт «Бреконшир». 16 декабря итальянцы предприняли новую попытку. Оба конвоя вышли из Таранто. Адмирал Бергамини снова взял с собой «Дуилио», 3 легких крейсера 7-й дивизии и 4 эсминца. Место поврежденного «Витторио Венето» в эскадре Иакино занял «Дориа». Кроме «Литторио», адмирал также имел 2 тяжелых крейсера и 10 эсминцев.

Британские и итальянские силы прикрытия столкнулись после мощных воздушных атак, которые обрушились на британскую эскадру, состоящую из 6 легких крейсеров и 16 эсминцев. Линкоры Иакино обнаружили их 17 декабря в 17.45. Итальянцы открыли огонь, но когда британские корабли пошли на сближение, они тут же повернули на север, прекратив бой. Контакт был потерян. Эта стычка получила название Первого боя в заливе Сирт. Британский транспорт благополучно дошел до Мальты, так же, как и остатки итальянского конвоя. Безуспешные попытки отыскать его завели Соединение К на минное поле, где оно понесло тяжелые потери.

В начале 1942 года на Мальту были отправлены еще 3 маленьких конвоя, которые сопровождали крейсера адмирала Вайэна. Они благополучно прибыли на Мальту, отчасти благодаря множеству уловок, на которые англичане были вынуждены пуститься только потому, что у них не осталось ни одного линкора. Если бы противник осмелился хоть раз принять бой, этот блеф был бы разоблачен. В январе на Средиземноморский театр вернулись Люфтваффе, и теперь опасность для крошечных британских соединений резко возросла. В середине января была предпринята попытка провести на Мальту 3 быстроходных транспорта, однако она завершилась тем, что 2 из них были потоплены, а третий был поврежден и вернулся в Александрию.

Зато итальянцы, наоборот, перебрасывали в Ливию грузы во все возрастающих количествах, чтобы обеспечить новое наступление Роммеля. «Дуилио» с 22 по 25 января сопровождал один из таких конвоев. Адмирал Бергамини тоже выходил в море, когда итальянцы предприняли неудачную попытку перехватить конвой MF-5 из Александрии на Мальту. Он имел с собой эскадру, состоящую из «Дуилио», 2 тяжелых и 2 легких крейсеров и 12 эсминцев. Однако он не сумел найти англичан. В этом же месяце «Дуилио» прикрывал 2 конвоя, прибывших в Триполи.

Соединение Н, базирующееся в Гибралтаре, в этот период не могло оказать никакой помощи Средиземноморскому флоту. Единственным тяжелым кораблем, оставшимся у англичан на Средиземном море, был линкор «Малайя». Однако он большую часть времени проводил, карауля Брест. В начале марта он был задействован в очередной операции по доставке истребителей на Мальту, в которой участвовали «Игл» и «Аргус». На этот раз изнемогающие защитники острова получили первую большую партию «Спитфайров». В конце месяца были проведены еще 2 таких операции.

Продолжающиеся попытки Вайэна доставить снабжение на Мальту попали под самый жестокий воздушный блиц за всю войну. В самом конце этой серии операций произошло еще одно столкновение между крейсерами типа «Дидо» и итальянским линкором. Это случилось 22 марта, во время Второй битвы в заливе Сирт. Британский конвой состоял из 4 транспортов, которые шли в сопровождении 4 легких крейсеров и 16 эсминцев. К ним должны были присоединиться легкий крейсер и эсминец, вышедшие с Мальты. Этот конвой, следуя на запад, попал под затяжную серию атак пикировщиков и несколько раз сталкивался с подводными лодками. Но до этого момента потери ограничились одним эсминцем, потопленным подводной лодкой 22 марта.

Рано утром 22 марта Иакино вышел из Мессины во главе эскадры, состоящей из «Литторио», 2 тяжелых и 1 легкого крейсера, 10 эсминцев, намереваясь перехватить конвой. Разразившийся шторм погнал оба соединения навстречу друг другу; при этом 2 итальянских эсминца получили повреждения и были отправлены назад.

В 14.24 итальянские крейсера обнаружили конвой, и битва началась. Англичане поставили большую дымовую завесу, и бой сразу стал хаотичным. Адмирал Вайэн оставил с транспортами крейсер ПВО и эскортные миноносцы типа «Хант», а остальные корабли разделил на 6 групп. Умело маневрируя, несколько часов англичане удерживали противника на почтительном расстоянии от конвоя. Разочарованные итальянцы отошли, а Вайэн вернулся к конвою. Однако в 16.18 появился «Литторио», который перекрыл транспортам дорогу на Мальту. Это вынудило Вайэна все больше и больше отходить на юг, по-прежнему отбивая непрерывные воздушные атаки.

В период с 16.40 до 19.00 произошло несколько стычек в условиях сильной задымленности и усиливающегося шторма. Однажды «Литторио» оказался на расстоянии всего 8 миль от конвоя, но дивизион из 4 эсминцев бросился в атаку, чтобы отвлечь огонь на себя. Эсминец «Хироу» получил прямое попадание и отошел с тяжелыми повреждениями. В течение получаса 3 остальные эсминца вели перестрелку с линкором и тяжелыми крейсерами. Потом подошли крейсера Вайэна и открыли огонь с дистанции 13000 ярдов.

Таков был сухой отчет адмирала Вайэна об этом бое. Свидетель, находившийся на борту эсминца «Лайвли», вооруженного 8–102-мм орудиями, дает более красочное описание перестрелки с современным линкором с дистанции всего 5000 ярдов.

Решительных торпедных атак итальянцы не любили никогда. В 18.58 Иакино прервал бой и начал отходить на северо-запад. Итальянцы вернулись в порты, но при этом в шторм затонули 2 эсминца. Это было сокрушительное поражение «Литторио», особенно учитывая погодные условия. Линкор обладал не только подавляющим превосходством в огневой мощи, в шторм он мог держать гораздо более высокую скорость, чем небольшие британские корабли. Когда 22 марта он повернул назад, итальянский линейный флот потерял последнюю возможность нанести сокрушительный удар британскому Средиземноморскому флоту.

Тем не менее, фактом остается то, что «Литторио» не встретил кораблей таких же размеров, и в результате он серьезно задержал конвой, хотя и не сумел его уничтожить. Но эта задержка предоставила Люфтваффе более чем достаточно времени, чтобы заняться транспортами. 2 транспорта из 4 были потоплены у побережья Мальты на следующее утро, а еще 2 — через день прямо в гавани еще до того, как их успели разгрузить. «Литторио» отнял у конвоя несколько жизненно важных часов, что самым решающим образом повлияло на исход операции.

Если март оказался для Мальты довольно плохим месяцем, то апрель стал еще хуже. Воздушные атаки достигли нового максимума, несколько поврежденных кораблей были потоплены прямо в порту, остальные пришлось спешно убирать с острова. Истребители были сожжены прямо на разгромленных аэродромах. Отважная подводная флотилия тоже была вынуждена временно покинуть Мальту. Теперь итальянские конвои прибывали в Ливию относительно спокойно. В апреле «Ринаун» ненадолго вернулся к старым товарищам, когда вместе с другими кораблями прикрывал американский авианосец «Уосп», который в апреле и мае совершил 2 похода из Гибралтара, перебросив на Мальту дополнительные истребители. Однако ситуация сложилась таким образом, что от идеи провести на Мальту конвой с запада пришлось отказаться.

1 апреля адмирал Каннингхэм сдал командование Средиземноморским флотом. Адмирал Придхэм-Уиппел временно поднял флаг на поврежденном «Вэлианте» в ожидании прибытия адмирала Харвуда. Однако у него не было ни одного линкора, способного выйти в море, и не было никаких перспектив в ближайшее время получить такой линкор. «Уорспайт» был нужен в Индийском океане, а других линкоров просто не существовало в природе. 20 мая адмирал сэр Генри Харвуд поднял флаг на поврежденном линкоре «Куин Элизабет» и начал готовить очередной конвой на Мальту. Эта операция была назначена на июнь. Средиземноморский флот, наконец, получил кое-какие подкрепления, но это были только легкие крейсера и эсминцы.

Июньская операция предусматривала проведение сразу двух конвоев с обоих направлений. Это должно было вынудить противника разделить свои силы, и появлялась надежда, что хоть один из конвоев прорвется. Соединение Н из Гибралтара должно было прикрывать 5 транспортов и танкер. Эта часть операции получила кодовое название «Гарпун». Из Александрии Средиземноморский флот должен был попытаться провести 11 судов снабжения: операция «Вигерес». Единственным британским линкором на Средиземном море в это время являлся флагман Соединения Н «Малайя».

Но Харвуд получил кое-что, чтобы попытаться обмануть итальянцев. Это был старый «Центурион». Следует напомнить, что этот разоруженный корабль был перестроен, чтобы внешне напоминать «Энсон». Год назад его планировали использовать в качестве брандера в Триполи, но потом эту операцию отменили. Вооруженный бофорсами и пом-помами, он был отправлен в Индийский океан и стоял в Бомбее. Старик проделал путешествие протяженностью 20000 миль своим ходом. Хотя японцев обмануть не удалось, оставался шанс, что немцы и итальянцы на удочку все-таки попадутся. В результате линкор вернулся в Александрию, на нем установили несколько дополнительных зениток. «Центурион» должен был выйти 11 июня вместе с конвоем «Вигерес».

Оба конвоя двинулись в путь в один день. «Гарпун» ночью прошел Гибралтарский пролив. Из Порт-Саида вышел ложный конвой со слабым охранением, а немного позднее Александрию покинул настоящий. На первом отрезке пути «Гарпун» должна была прикрывать «Малайя». В состав эскорта вошли старые авианосцы «Игл» и «Аргус», 3 современных легких крейсера, старый крейсер ПВО и 17 эсминцев. Вместе с конвоем шли 4 эскадренных тральщика и 6 катерных тральщиков, которые должны были остаться на Мальте. Этот конвой был меньшим из двух. Противник обнаружил его 12 июня. На пути конвоя были развернуты 22 итальянские и 6 немецких подводных лодок, многочисленные самолеты (в основном итальянские торпедоносцы), а также итальянская эскадра из 2 легких крейсеров и 5 эсминцев. Она вышла из Кальяри, но была обнаружена британской подводной лодкой и ушла к мысу Бон. 14 июня она снова вышла в море, чтобы перехватить уцелевшие корабли.

Адмирал Кертейс держал флаг на крейсере «Кения». Он поместил «Малайю» и оба авианосца в хвост конвоя под сомнительное прикрытие 4 эскадренных тральщиков. Адмирал полагал, что при такой диспозиции эти корабли смогут поставить огневую завесу над идущим впереди конвоем. Это действительно требовалось, так как старые авианосцы испытывали серьезные проблемы при проведении летных операций. Развернувшись против ветра для подъема истребителей, они с огромным трудом догоняли конвой, так как были очень тихоходными. Подводные лодки Оси действовали крайне неудачно и ничего не добились, несмотря на то, что их было много. Однако в ходе мощных продолжительных атак 14 июня пострадали несколько кораблей, в том числе легкий крейсер «Ливерпуль», который пришлось отправить назад. Одно из 6 торговых судов было потоплено.

Тем не менее, основная часть конвоя добралась до Узостей. «Малайя», оба авианосца и легкие крейсера повернули назад, как обычно. Теперь транспорты сопровождали только крейсер ПВО и горстка эсминцев[156]. Этого было совсем недостаточно, чтобы отразить нападение 2 итальянских легких крейсеров, появившихся на следующий день. Постоянными атаками противника удалось отогнать, но в это время вернулись пикировщики Оси. Они прорвались мимо ослабленного эскорта и потопили еще один транспорт. Танкер был поврежден, и его позднее пришлось затопить.

Новые воздушные атаки и минные поля добили остатки. На Мальту пришли только 2 транспорта. «Малайя» и авианосцы вернулись в Гибралтар. Операция «Гарпун» закончилась неудачей, но «Вигерес» превратился в настоящую катастрофу.

И снова главной причиной неудачи стала агрессивность итальянского флота, не встречающего противодействия со стороны британских линкоров. Конвой был обнаружен 12 июня, и пикировщики I/KG.54 под командованием майора Линке повредили один большой транспорт, который пришлось отправить в Тобрук. На следующий день были отправлены назад еще 2 транспорта и 2 корвета, на которых начались неполадки в машинах. Однако у побережья Ливии «Штуки» потопили один из транспортов. В течение ночи 13/14 июня вражеские самолеты непрерывно следили за конвоем. Рано утром начались воздушные атаки. Какое-то время британские истребители-бомбардировщики с аэродромов в пустыне отгоняли противника, но вскоре конвой вышел за пределы их радиуса действия, и у Люфтваффе оказались полностью развязаны руки.

Во второй половине дня воздушные атаки стали более сильными. Один транспорт был потоплен, а второй поврежден. К вечеру корабли эскорта израсходовали уже около половины зенитного боезапаса. На следующую ночь конвой атаковали немецкие торпедные катера. Первую пару удалось отогнать, но 15 июня около 2.00 адмирал Вайэн получил ужасное известие: итальянский флот вышел в море и движется на перехват конвоя. Харвуд приказал повернуть назад, и эта сложная процедура совпала по времени с новой атакой торпедных катеров. В результате был торпедирован крейсер «Ньюкасл», а эсминец «Хэсти» получил попадание торпеды, и его пришлось затопить.

Бомбардировки не остановили продвижения конвоя, зато одно известие о выходе в море итальянских линкоров сделало это. В результате «Вигерес» весь день 15 июня прошатался взад и вперед по «бомбовой аллее», что позволило Люфтваффе наносить удары, где и когда вздумается. Запасы зенитных снарядов таяли буквально на глазах. Никогда ранее линкоры не демонстрировали с такой ясностью степень своего влияния на ход морских операций. Уже ближе к вечеру крейсер «Бирмингем» получил попадание, но остался на плаву[157]. Эскортный миноносец «Эйрдейл» был потоплен, а еще один транспорт был отправлен назад с неисправными машинами. Новые атаки пикировщиков повредили эсминец «Нестор», который пришлось затопить. Немецкая подводная лодка 12 июня уже потопила эскортный миноносец «Гроув», а 15 июня другая лодка отправила на дно крейсер «Хермайона».

Вызвали весь этот переполох линкоры «Литторио» и «Витторио Венето», которые 14 июня вышли на перехват конвоя под командованием адмирала Иакино. Вместе с ними были 2 тяжелых и 2 легких крейсера и 12 эсминцев. На рассвете 15 июня эта эскадра находилась примерно в 200 милях от конвоя «Вигерес» и полным ходом шла ему навстречу.

Но если у англичан не было линкоров, чтобы остановить Иакино, может быть, существовала иная альтернатива? Разумеется, можно было провести массированную воздушную атаку всеми силами КВВС, имеющимися на Среднем Востоке. Ведь считалось, что именно бомбардировщики отправили линкор на свалку. Маршал авиации Теддер охотно сотрудничал с адмиралом Харвудом во время операции «Вигерес» и бросил в бой все, что только имел. Результаты атаки принесли сплошные разочарования.

Для начала выяснилось, что имеется слишком мало самолетов — не более 40 машин. 8 четырехмоторных бомбардировщиков «Либерейтор», базирующиеся в зоне Суэцкого канала, могли атаковать итальянцев, действуя на больших высотах. 4 бомбардировщика «Веллингтон», каждый из которых нес по 2 торпеды, вылетели с Мальты. На Мальте и в Египте имелись также торпедоносцы «Бофорт». Рано утром 15 июня они провели серию разрозненных атак.

Первыми в 3.40 итальянский флот обнаружили «Веллингтоны» 38-й эскадрильи. Во время атаки итальянцы развернулись кормой к торпедоносцам, и только один «Веллингтон» сумел сбросить торпеды. Обе прошли далеко от цели.

«Бофорты» вылетели с Мальты в 4.00 и появились на сцене примерно через час. 9 выбрали в качестве цели линкоры. Они смело бросились в атаку и сбросили торпеды на расстоянии 200 ярдов от гигантских целей. Они выходили из атаки буквально на уровне воды. Летчики заявили, что добились 2 попаданий в каждый линкор. В действительности попаданий не было. 3 торпедоносца атаковали тяжелый крейсер «Тренто».

Затем появились 8 гигантских «Либерейторов», которые летели на высоте 14000 футов, недосягаемые для любых зениток. С помощью новейших бомбовых прицелов они провели учебное бомбометание без всяких помех, выбрав в качестве целей линкоры и неповрежденный тяжелый крейсер.

Еще 12 «Бофортов» вылетели с аэродрома возле Сиди-Баррани, однако по пути их перехватили германские истребители, и до цели добрались только 5 торпедоносцев. Эти пилоты атаковали головные итальянские корабли, проявив исключительную смелость. Следившие за всем этим сверху «Либерейторы» заявили, что «Бофорты» попали в крейсер и эсминец. В действительности попаданий не было.

Как позднее с горечью заметил адмирал Харвуд:

Но в тот момент настроение в Александрии было совсем иным. Рапорты летчиков убедили всех, что итальянские корабли не только получили очень серьезные повреждения, но и повернули назад. Поэтому в 7.00 адмирал Вайэн получил приказ снова повернуть к Мальте. В результате противники начали сближаться, и в 9.40 их разделяли всего 150 миль. Но тут адмирал Харвуд выяснил, что итальянские линкоры, вместо того чтобы уползать в нору, продолжают полным ходом идти на юг. Вайэну немедленно приказали поворачивать обратно.

Тем временем «Бофорты» приземлились на Мальте, и из опроса пилотов выяснилось, что единственное попадание в «Тренто» превратилось в попадания в оба линкора. Поэтому Харвуд приказал Вайэну снова поворачивать на запад. Едва это было исполнено, как в 12.45 пришла новая радиограмма с приказом повернуть на восток. Во второй половине дня оба соединения разделяли около 100 миль, и больше англичане не получили никаких сообщений о противнике. Харвуд оставил на усмотрение Вайэна: следовать дальше или поворачивать назад.

К счастью, именно в этот момент Иакино снова приказал повернуть назад, когда удача была уже почти у него в руках. На обратном пути в Таранто он потерял поврежденный «Тренто», который был потоплен подводной лодкой «Амбра». Во время последней атаки «Веллингтоны» с Мальты всадили торпеду в носовую часть «Литторио». Этого попадания добился лейтенант О.Л. Хоуз из 38-й эскадрильи. Однако успех пришел слишком поздно, чтобы спасти операцию «Вигерес». К вечеру 16 июня потрепанный и поредевший конвой пополз обратно в Александрию. Ни один транспорт на Мальту не попал.

Стефен Роскилл подвел итог:

Пока Средиземноморский флот сражался с обрушившейся на него чередой несчастий, у самого порога Англии произошли события, которые еще более четко показали разницу в возможностях Люфтваффе и КВВС в отношении борьбы с тяжелыми кораблями, существовавшую в этот период войны. Речь идет о смелом прорыве «Шарнхорста» и «Гнейзенау» через Ла-Манш среди бела дня и их триумфальном возвращении в Германию.

Прежде чем описать эти унизительные для Англии события, мы ненадолго вернемся к пустынным водам Скапа Флоу и рассмотрим трудности, с которыми столкнулись адмирал Тови и его Флот Метрополии. Учитывая обрушившуюся на них критику, такой анализ просто необходим.

В конце 1941 и начале 1942 года силы Флота Метрополии упали до самой низкой отметки. Тови имел в своем распоряжении «Кинг Георг V», «Родней», «Ринаун», 1 авианосец и 10 крейсеров. «Дьюк оф Йорк» еще не закончил боевую подготовку, и его просто нельзя было включать в состав флота. «Нельсон» стоял в ремонте. Но и это еще не все. «Родней» был отправлен для сопровождения войскового конвоя WS, который в феврале вышел из Клайда с 40000 солдат.

Разведка полагала, что «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген», стоящие в Бресте, завершают ремонт повреждений и в любой момент могут попытаться выйти в Атлантику. «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» находились в портах Германии и, по мнению Адмиралтейства, тоже могли совершить попытку прорыва, как и «Тирпиц». Если эти 4 линейных корабля и 2 тяжелых крейсера с двух сторон нанесут удар по атлантическим коммуникациям, то все предыдущие рейды покажутся чем-то вроде веселой забавы. Поэтому Королевские ВВС снова получили задание заняться эскадрой в Бресте. Адмирал Тови и Береговое Командование удвоили бдительность, следя за малейшим движением остальных трех кораблей. Имея всего 3 тяжелых корабля, Тови просто физически не мог перехватить обе немецкие эскадры, хотя именно это ему предстояло сделать.

Толчок развитию событий в очередной раз дала «интуиция» Гитлера. Он потребовал перебросить все имеющиеся корабли в Норвегию, и поэтому 12 января отдал приказ перевести «Тирпиц» в Тронхейм.

Адмирал Редер детально описал фюреру, что будет делать линкор, когда попадет туда. «Тирпиц» будет «защищать наши позиции в Норвегии и Арктике, угрожая с фланга любым операциям противника у побережья Норвегии. Он также сможет атаковать конвои в Белом море. Одно его существование привяжет вражеские силы к Атлантике, и они не смогут действовать в Средиземном море, Индийском и Тихом океанах». Все произошло именно так, и влияние «Тирпица» начало ощущаться немедленно.

Несмотря на усиление надзора за Северным и Балтийским морями, в конце января «Тирпиц» прибыл в Тронхейм. Сначала он спокойно перешел по Кильскому каналу в Вильгельмсхафен, а ночью 14/15 января отправился на север в сопровождении 4 эсминцев. Он прибыл в Тронхейм 16 января, никем не обнаруженный. Однако здесь он застрял и не смог следовать дальше. Для выполнения второй части плана эсминцы пришлось отправить в Ла-Манш, чтобы обеспечить прорыв линейных крейсеров в Германию.

Тем не менее, с этого дня «Тирпиц» базировался в Норвегии. Лишь 17 января Адмиралтейство узнало, что «Тирпиц» вышел в море. Адмирал Тови со своими главными силами немедленно направился к Исландии, ожидая, что немецкий линкор попытается прорваться в Атлантику. Лишь 23 января, через неделю после прибытия в Норвегию, «Тирпиц» был обнаружен самолетом-разведчиком в Аас-фьорде, в 15 милях восточнее Тронхейма. Немцы уже успели поставить вокруг него плотное сетевое заграждение.

Это не имело значения, так как на этой стоянке торпедоносцы все равно не могли атаковать линкор. Бомбардировщики могли долететь до Аас-фьорда, хотя и на пределе дальности.

Предыдущий опыт не располагал к оптимизму, но попытка все-таки была сделана, хотя нельзя сказать, что Королевские ВВС приложили «максимум усилий». 9 «Галифаксов» и 7 «Стерлингов» ночью 29/30 января бомбили «Тирпиц». Ни попаданий, ни повреждений. Повтора не последовало, так как бомбардировщики занялись целями, расположенными южнее, долететь до которых они могли без проблем.

На том же самом совещании, на котором было решено отправить «Тирпиц» на север, Гитлер предъявил сопротивляющемуся Редеру ультиматум, потребовав решить судьбу кораблей, находящихся в Бресте. Их следовало либо перебросить на север через Ла-Манш, либо разобрать прямо на месте, вот такой выбор был представлен оторопевшему гросс-адмиралу. Не удивительно, что он выбрал первый вариант. Началось тщательнейшее планирование операции. Были протралены несколько фарватеров, которые располагались на всем протяжении длинного пути. На юг были переброшены дополнительные эсминцы и сторожевики. Была сформирована специальная истребительная группа Люфтваффе, которая действовала в самом тесном контакте с командованием флота. Этого не было ни до, ни после данной операции. На кораблях были установлены дополнительные зенитки. Командование немецкого флота тщательно изучило величину приливов, что могло помочь при форсировании минных заграждений. К началу февраля подготовка операции «Церберус» была почти завершена.

Когда фюреру указали, что она связана с серьезным риском, Гитлер ответил, что, оставаясь в Бресте, корабли раньше или позже, но неизбежно станут жертвами бомбардировок. Он сравнил эскадру с пациентом, больным раком, который обречен, если не решится на операцию. Гитлер показал, что лучше понимает противника, чем его адмиралы. Он был убежден, что англичане не сумеют отреагировать достаточно быстро, чтобы остановить корабли после того, как они двинутся в путь[159]. В этом фюрер был совершенно прав. Замешательство и нерешительность характеризовали все действия англичан во время этого прорыва. С мая 1940 или мая 1941 годов не изменилось решительно ничего.

Кроме того, Гитлер был в целом прав, когда говорил, что корабли из Бреста следует перевести в Германию, поскольку Королевские ВВС начали готовить более мощные налеты на этот порт. В этом больше повинен неукротимый нрав Уинстона Черчилля и его знаменитые записки, которые он любил адресовать своим командирам. Достопочтенные Маршалы Авиации по-прежнему, как завороженные, видели только германские города, совершенно не обращая внимания на морские дела.

Но бомбардировщики вернулись, и вечером 6 января одна бомба разорвалась под бортом «Гнейзенау», стоящего в доке. Были затоплены 2 отсека, пострадала бортовая броня.

Англичан в это время гораздо больше беспокоила безопасность конвоя WS-16, чем перспектива прорыва брестской эскадры. Черчилль сказал Паунду, что этот конвой имеет решающее значение для хода войны на Среднем Востоке, поэтому он должен дойти до цели с минимальными потерями, а лучше — вообще без потерь.

Тем временем повышенная активность немцев не укрылась от бдительного ока Берегового Командования. Немцы перебросили на юг дополнительные эсминцы, а большие корабли постоянно проводили учения в открытом море. Поэтому сэр Филипп Жубер 8 февраля написал меморандум, в котором предупреждал, что ряд признаков «указывает на попытку прорваться через Ла-Манш в любое время после вторника 10 февраля». Состояние погоды, величина прилива и фаза луны облегчали такую попытку.

Немецкая эскадра, состоящая из «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Принца Ойгена», действительно вышла в море 11 февраля в 20.45. Операция «Церберус» началась с задержкой в 3 часа из-за очередного воздушного налета. Развив скорость 27 узлов, эскадра в темноте прошла мимо острова Уэссан примерно в полночь и взяла курс на Ла-Манш. Она миновала остров Олдерни в 5.30, а когда начало светать, первые истребители Люфтваффе уже кружили над кораблями, прикрывая их от возможных воздушных атак. Но пока ничего не происходило.

Королевские ВВС имели на юге Англии около 240 дневных бомбардировщиков и 550 истребителей. Береговое Командование располагало 3 эскадрильями торпедоносцев, которые насчитывали 33 «Бофорта», и несколькими бомбардировщиками «Хадсон». Кроме того, в Манстоне находилась 825-я эскадрилья ВСФ, состоящая из 6 «Суордфишей». Люфтваффе держали над кораблями постоянный патруль из 16 истребителей, во время прохождения Дуврского пролива он был усилен. Всего к операции было привлечено 250 самолетов. В результате английская авиация превосходила по численности немецкую в 2 или 3 раза. Однако выяснилось, что КВВС совершенно не подготовлены к подобным операциям. Ничего похожего на действия японцев у берегов Малайи или немцев на Крите британской авиации не удалось.

Но даже если все это было понято, никаких результатов не воспоследовало. Один из старших офицеров КВВС снова самоуверенно заявил, что если немецкая эскадра совершит подобную попытку, это предоставит летчикам «уникальную возможность». Немцы попытку совершили[160].

«Соображения» Адмиралтейства, выпущенные 2 февраля, правильно предсказывали, что если немецкие корабли попытаются прорваться, Ла-Манш будет самым вероятным маршрутом. Новый рейд в Атлантику считался практически невозможным, так как экипажи линейных крейсеров не были готовы к столь рискованному путешествию, как, впрочем, и сами корабли. «Мы вполне можем обнаружить 2 линейных крейсера и тяжелый крейсер вместе с 5 большими и 5 малыми эсминцами, идущие через Ла-Манш. Над головой у них будут постоянно кружить до 25 истребителей», — предупреждали моряки. На рассвете 12 февраля ситуация была именно такой.

Чтобы сразу обнаружить выход немецких кораблей и нанести по ним удар крупными силами, был разработан план «Фуллер», в котором были задействованы подводные лодки, самолеты-разведчики и радиолокационные установки. Все пошло прахом. Впервые немцев обнаружил дежурный истребительный патруль, болтающийся над проливом. К этому времени немецкие корабли уже миновали устье Соммы и подошли к самому опасному отрезку маршрута. 2 «Спитфайра», пролетевшие над эскадрой, приземлились на базе в 11.09 и сообщили потрясающую новость. В 11.30 со скрипом завертелись колеса плана «Фуллер». В результате немцы попали под серию разрозненных атак торпедоносцев, тяжелых бомбардировщиков, торпедных катеров, флотилии эсминцев из Гарвича и побывали под огнем береговых батарей. Все они были проведены очень смело и очень неумело. Атакующие понесли тяжелые потери, но не добились ни одного попадания. Ни один немецкий корабль даже не снизил скорости.

В 12.18 первыми в игру вступили береговые батареи Дувра. Они выпустили по немцам 33 снаряда калибра 234 мм, но самое «близкое» попадание легло в миле по левому борту.

В 12.25 появились 5 торпедных катеров, вышедшие из Дувра. Они держались на большом расстоянии, так как без поддержки артиллерийских катеров не сумели прорвать даже внешнее кольцо охранения, состоящее из торпедных катеров. До прорыва внутреннего кольца эсминцев дело вообще не дошло. Один катер из-за аварии атаковать не сумел, 4 остальных выпустили торпеды с дистанции 5000 ярдов, не добившись попаданий. Атака 3 торпедных катеров из Рамсгейта была такой же безрезультатной.

Вскоре после 12.45 в атаку вышли «Суордфиши» морской авиации. Атака была проведена с прямо-таки безумной отвагой. Тихоходные торпедоносцы прорвались сквозь огневую завесу и истребительное прикрытие. Лишь одна из 5 истребительных эскадрилий, которые были выделены для сопровождения торпедоносцев, в действительности прикрывала их. Все 6 торпедоносцев были сбиты зенитками и немецкими истребителями в считанные минуты. Ни одна из сброшенных торпед в цель не попала. За это самопожертвование командир 825-й эскадрильи капитан-лейтенант Юджин Эсмонд был посмертно награжден Крестом Виктории. Немцы следили за этим побоищем с восторгом и ужасом. Холодные слова рапорта вице-адмирала Цилиакса показывают, что немцы никак не могли поверить в то, что англичане действительно прилагают все усилия, чтобы остановить его корабли.

Затем прибыли торпедоносцы 42-й эскадрильи. Из Льючерса вылетели 14 «Бофортов», но лишь 9 из них имели торпеды. Из 9 торпедоносцев, которые вылетели в 15.30 из Манстона в сопровождении бомбардировщиков «Хадсон», только 7 сумели атаковать немецкие корабли, когда те находились уже у побережья Голландии. Но к этому времени многое произошло.

В 14.31, напротив устья Шельды, «Шарнхорст» подорвался на мине. Она была поставлена на глубине 18 фатомов. В результате взрыва в правом борту корабля образовалась большая пробоина, были затоплены 2 отсека двойного дна. Сотрясение было исключительно сильным.

Адмирал Цилиакс и его штаб перешли на эсминец Z-29 и поспешили вдогонку за эскадрой, оставив «Шарнхорст» беспомощно покачиваться на волнах в сгущающейся темноте. Вместе с ним остались 4 миноносца. Всего в 25 милях находилась флотилия британских эсминцев, которая шла именно в этом направлении. Казалось, что буквально через минуту небо заполнят самолеты. Но ничего не произошло. В 14.49 котлы снова начали работать, и вскоре корабль развил 25 узлов. Гидролокаторы вышли из строя, но линейный крейсер шел через мели и песчаные банки следом за кораблями эскорта.

6 эсминцев под командованием капитана 1 ранга Пизи вышли из Гарвича и атаковали немецкую эскадру в 15.43. Один из кораблей был вынужден повернуть назад до атаки из-за неполадок в машинах, что совершенно не удивительно, учитывая его возраст. Все эти эсминцы были построены более 20 лет назад, в годы Первой Мировой войны. Цилиакс так отозвался о них в своем рапорте: «Похоже, англичане бросили против нас пронафталиненный флот». Эсминцы атаковали очень отважно. «Кэмпбелл» и «Вивейшес» выпустили торпеды с дистанции 3000 ярдов, а «Уорчестер» подошел еще ближе. Его встретил ливень снарядов, превративший эсминец в пылающую руину. Но героизм эсминцев, как и героизм «Суордфишей», не был вознагражден. Ни одна из торпед не попала в цель.

Тем временем тремя волнами подошли самолеты Бомбардировочного Командования. Хотя низкие тучи и плохая видимость помешали любым попыткам сбрасывать бронебойные бомбы с большой высоты, предполагалось, что обычная бомбардировка с бреющего полета в щепки разнесет надстройки кораблей. 242 бомбардировщика прогрохотали по взлетным полосам нескольких аэродромов, чтобы сполна использовать «уникальную возможность». Однако лишь 39 из них сумели найти немецкие корабли и атаковать их. 15 бомбардировщиков были сбиты, и снова — ни одного попадания!

Наконец была поднята еще одна группа торпедоносцев «Бофорт». Они перелетели из Сент-Эваля в Корнуолле к Колтишеллу, чтобы встретиться с истребителями сопровождения. Ни один из этих истребителей не появился. Тогда торпедоносцы полетели к Торни, а оттуда были направлены на перехват немецкой эскадры самостоятельно. Было уже слишком темно, поэтому не следует обвинять пилотов в том, что они никого не нашли. 2 самолета были потеряны, остальные вернулись, так и не сбросив торпед.

Истребительное Командование проводило полеты непрерывно в течение всего дня. Из 398 поднятых самолетов было потеряно 17. Все торпедные катера и эсминцы вернулись назад. Многие имели серьезные повреждения и потери в личном составе. Кое-кто даже попал под атаку собственных самолетов. Но наступила темнота, и англичанам пришлось прекратить атаки.

Теперь только мины могли остановить мчащуюся эскадру Цилиакса. В 19.55 «Гнейзенау» подорвался на мине и был вынужден остановиться. Однако и на сей раз остановка была недолгой. Он уже находился в 6 милях от Тершеллинга, когда прогремел этот взрыв. Уже через полчаса повреждения были исправлены, и линейный крейсер снова развил скорость 23 узла. 13 февраля в 7.00 он вместе с «Принцем Ойгеном» прибыл к устью Эльбы.

Тем временем на долю самого Цилиакса выпало немало приключений. На Z-29 осколки преждевременно разорвавшегося снаряда перебили паропровод, и корабль остановился. Адмирал перешел на эсминец «Герман Шёманн». Как раз в этот момент появился догнавший эскадру «Шарнхорст». Позднее адмирал признался: «Парни, когда я увидел, как вы возникли из тумана, волоча впереди белые усы, я чуть не заорал от радости». Но несчастья «Шарнхорста» еще не закончились. В 21.14 он прошел мимо катеров, выставленных в качестве буев у Фризских островов, но в 21.34 подорвался на второй мине, почти в том же месте, где это случилось с «Гнейзенау». Снова погасли все лампы, правая турбина была повреждена, многие отсеки правого борта оказались затоплены. «Шарнхорст» получил крен 7° на правый борт, и течением его понесло к прибрежным отмелям.

Несмотря на серьезные повреждения, неутомимая машинная команда и аварийные партии в 22.15 сумели исправить машины, хотя главный калибр действовать не мог. В 22.39 линейный крейсер двинулся дальше со скоростью 12 узлов. Левая машина у него тоже вышла из строя, он принял более 1000 тонн воды, но в 7.00 он торжественно приполз в Вильгельмсхафен.

Хотя факт подрыва на минах обоих линейных крейсеров немцы постарались сохранить в секрете, Патрик Бизли в книге «Разведка специального назначения» пишет, что англичане узнали об этом, но не посмели заявить публично, чтобы не раскрыть источник информации. В своем рапорте Редеру и Гитлеру Цилиакс отмечает:

И здесь немецкий адмирал не допустил никаких преувеличений. 13 февраля в 1.00 адмирал сэр Дадли Паунд снял трубку прямого телефона, связывающего его с премьер-министром.

«Боюсь, сэр, что должен сообщить о том, что вражеские линейные крейсера теперь находятся в безопасности в собственных водах», — медленно произнес он.

На другом конце линии ответили только одним словом: «Почему?»

Немедленно была создана следственная комиссия, чтобы найти ответ на этот вопрос, вопрос, который задавали все англичане, вся пресса, весь парламент. Это была еще более оскорбительная пощечина национальной гордости, чем падение Сингапура, происшедшее 2 дня назад. Заседал Совет Адмиралтейства, заседала следственная комиссия, однако они не нашли виноватых. Черчилль сказал Рузвельту, что происшедшее — далеко не катастрофа, и общая ситуация на море «в отечественных водах и в Атлантике стала заметно лучше после ухода вражеских сил из Бреста».

Это заявление достаточно справедливо, однако оно не могло успокоить общественность, которую мало волновали вопросы Большой Стратегии. Народ больше интересовало: когда же закончится затянувшаяся цепь унизительных поражений? С тех пор было опубликовано множество книг, посвященных этому несчастному эпизоду. Один из историков даже назвал главу «Отмывание Уайтхолла». Может, это и так, но теперь адмирал Тови и его изнемогающий флот могли все внимание сосредоточить на Арктике. Атлантике же, в которой проходили жизненно важные английские коммуникации, больше не угрожали вылазки германских рейдеров.

Даже сами немцы сообразили это достаточно быстро. «Через несколько дней мы получили сообщение, что британские линкоры были отозваны от всех североатлантических конвоев и собраны на севере Шотландии», — записано в Журнале боевых действий РВМ.

Мы оставим другим выяснять, кто же был действительно виноват. В нашей книге мы рассказываем лишь о действиях линейных кораблей. Кое-кто склонен обвинять Адмиралтейство за то, что оно не перебросило на юг британские линкоры. «Причина заключается в том, что командование флота, совершенно правильно предсказав действия противника, полностью перепоручило операцию Королевским ВВС. Корабли, участвовавшие в ней, были просто неспособны остановить немецкую эскадру».

Мы уже рассматривали состояние Флота Метрополии и те операции, в которых он был вынужден участвовать. С другой стороны, следует помнить, что немцы опасались встречи с линкорами Флота Метрополии гораздо больше, чем опасностей Ла-Манша, что и послужило причиной проведения операции «Церберус». Линкоры Флота Метрополии самим фактом своего существования уже перерезали один из путей в Фатерланд. Их было слишком мало, чтобы перекрыть оба, поэтому Ла-Манш был оставлен попечению КВВС, которые рвались доказать, что они могут справиться с немецкими линкорами самостоятельно. Прорыв через Ла-Манш как раз доказал огромное значение британских линкоров, а не их беспомощность. Не будь их, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» наверняка возвращались бы домой через Атлантику. В этом случае они вполне могли по пути уничтожить пару конвоев, в том числе и драгоценный WS-16.

Поэтому даже в начале 1942 года справедливыми оставались слова адмирала лорда Четфилда:

Насколько большое влияние может иметь единственный линкор, даже когда он остается «на исходной позиции», в последующие годы ясно показал «Тирпиц».

Гитлер поставил на исходную клетку свою королеву. В результате «рокировки» брестская эскадра обрела свободу. Теперь ему оставалось правильно расположить свои «тяжелые фигуры», чем он и занялся.

20 февраля разведка сообщила Адмиралтейству, что противник сделал первый ход. Торпедоносцы Берегового Командования были подняты по тревоге. Причиной переполоха стали «Адмирал Шеер» и «Принц Ойген», которые в сопровождении 3 эсминцев вышли из Брунсбюттеля и 21 февраля в 11.00 были обнаружены идущими на большой скорости на север. Германские истребители сбили самолет-разведчик, и «Бофорты», попытавшиеся перехватить эскадру возле острова Утсира, не сумели найти ее. Единственный самолет, натолкнувшийся на немцев, был сбит зенитками. В 3.00 немецкие корабли снова были обнаружены. Они стояли на якорях в Гримстад-фьорде возле Бергена. Но вечером они двинулись дальше.

Тем временем авианосец «Викториес» был спешно отправлен в море, чтобы на следующее утро его торпедоносцы смогли атаковать противника. Адмирал Тови лично сопровождал его на линкоре «Кинг Георг V». Плохая погода помешала авианосным самолетам найти противника, но англичане предусмотрительно развернули 4 подводные лодки. «Трайдент» обнаружила эскадру, входящую на шхерный фарватер возле Тронхейма, и сумела всадить торпеду в тяжелый крейсер. Хотя «Принц Ойген» и был серьезно поврежден, он сумел добраться до Аас-фьорда, где уже стояли «Адмирал Шеер» и «Тирпиц».

Ранее адмирал Тови предсказывал, что немцы вскоре смогут собрать «значительный линейный флот», чтобы противостоять ему. И вот его предсказание сбылось. Однако немцы обнаружили, что создать сбалансированный флот гораздо сложнее, чем они предполагали. После подрыва на минах 2 линейных крейсеров и торпедирования тяжелого крейсера успех, достигнутый прорывом брестской эскадры на север, был сведен почти к нулю.

А вскоре произошло самое худшее. Массированный налет бомбардировщиков КВВС на Киль ночью 26/27 февраля завершился большим успехом. Тяжелые бомбардировщики сумели отчасти реабилитироваться за все провалы, поймав «Гнейзенау» в сухом доке. Тяжелая бомба попала в носовую часть линейного крейсера, вызвав пожар в артпогребе. Взрывом была уничтожена почти вся носовая часть корабля, огонь перекинулся на стоящий рядом лайнер «Монте Сармиенто» (13625 тонн), который также сгорел.

Ранее командование германского флота намеревалось перевооружить оба этих корабля 3 двухорудийными 381-мм башнями, когда это позволит ситуация. Орудия были изготовлены еще до войны, но случай так и не представился. Если бы линейные крейсера были перевооружены, они вполне могли бы сражаться с кораблями вроде «Рипалса». Так как теперь «Гнейзенау» все равно предстоял многомесячный ремонт, этот проект опять появился на белый свет. Его отбуксировали на Балтику в порт Готенхафен (бывший польский Гдыня), где и начались работы. Для начала предполагалось увеличить длину корпуса. Однако нехватка квалифицированной рабочей силы привела к тому, что работы шли очень вяло[161].

Хотя теперь считалось, что «Тирпиц» вряд ли будет отправлен в Атлантику, как год назад «Бисмарк», с такой возможностью все-таки приходилось считаться. Если линкор отправится в поход и достигнет Франции, тогда единственным сухим доком, способным принять его, будет док расположенный в Сен-Назере. Он был построен перед войной специально для ремонта огромного лайнера «Нормандия» и представлял собой шлюз, перекрывающий бассейн верфи Пеноэ в устье Луары. Англичане провели смелый набег, чтобы уничтожить ворота шлюза и таким образом вывести из строя док. Старый американский эсминец «Кэмпбелтаун» был начинен взрывчаткой. 27 марта, несмотря на сильный огонь немецких батарей, он протаранил ворота дока и застрял в них. На следующий день эсминец взорвался, как и планировалось, уничтожив при этом около 300 немецких солдат. Док был выведен из строя до конца войны[162].

Повреждения, полученные кораблями брестской эскадры, дали адмиралу Тови небольшую передышку, несмотря на переброску «Тирпица» в Норвегию. В марте он отправил «Родней» на текущий ремонт в Ливерпуль. Его место занял «Дьюк оф Йорк», хотя Черчилль и намеревался позднее отправить его в Индийский океан.

Премьер-министр продолжал внимательно следить за ситуацией с линкорами. 14 апреля он письменно запросил адмирала Паунда: «Сообщите мне возможные даты окончания ремонта „Нельсона“ и переоснащения „Роднея“. Идут ли работы на этих двух кораблях, а также на двух „Энсонах“ день и ночь, как то приказал военный кабинет 4 месяца назад?»[163] Черчилль хотел отложить ремонт «Кинга Георга V». Его беспокоило нежелание адмирала Сомервилла принять под свое командование «Малайю», которую планировалось отправить на восток.

Черчилль писал: «Какова ее скорость, и насколько ее дальность плавания меньше, чем у „Вэлианта“? Задрали ей орудия или нет?»[164]

Адмирал Сомервилл отказался от «Малайи» «вследствие ее малой дальности плавания».

Немцы, расстроенные тем, что им не удалось сформировать флот желаемых размеров, тем не менее были полны решимости использовать свои тяжелые корабли, несмотря ни на какие трудности. Они намеревались остановить военные поставки в Россию. Нехватка топлива стала основной проблемой для флотов двух партнеров по Оси, но у немцев в Норвегии все-таки имелось достаточно нефти, чтобы обеспечить действия «Тирпица». Его первыми целями стали торговые суда конвоев PQ-12 и QP-8.

Адмирал Тови снова очень точно оценил ситуацию. По его мнению, подобная атака была более чем вероятна на русском маршруте, особенно на отрезке пути между островами Ян Майен и Медвежий. Поэтому проводка каждого конвоя превращалась в крупную флотскую операцию, и Флот Метрополии был вынужден прикрывать и конвои в Россию (PQ), и обратные (QP). Лишь на заключительном отрезке конвои вело непосредственное сопровождение. Фактически повторилась ситуация с мальтийскими конвоями. Только вместо Реджиа Марина появились Кригсмарине, а Люфтваффе на этом театре обошлись без помощи Реджиа Аэронаутика.

Хотя британские линкоры на полярных маршрутах не подходили так близко к немецким аэродромам, как на Средиземном море, одно обстоятельство сделало эти операции гораздо более опасными. В 1942 году немцы наконец сформировали несколько подразделений самолетов-торпедоносцев и перебросили их в северную Норвегию. Адмиралтейство и без того крайне неохотно отправляло Флот Метрополии к берегам Норвегии, опасаясь немецких бомбардировщиков. А теперь, помня о плачевном опыте Соединения Z, оно выступало категорически против того, чтобы подставлять драгоценные корабли под массированные атаки торпедоносцев. Эти страхи уравновешивались аналогичными опасениями немцев, которые панически боялись атак палубных торпедоносцев. Установилось хрупкое равновесие, и никто не желал первым идти на риск.

Чтобы облегчить себе задачу прикрытия конвоев, адмирал Тови попросил отправлять конвои PQ и QP одновременно, чтобы он мог защитить сразу оба. Итак, они вышли в море 1 марта и должны были разминуться в океане 7 марта. Адмирал Тови 6 марта развернул все свои силы, чтобы перекрыть пути подхода к точке встречи из Тронхейма. Он имел линкоры «Кинг Георг V» (флагман), «Дьюк оф Йорк», завершивший боевую подготовку, «Ринаун», авианосец «Викториес», тяжелый крейсер и 12 эсминцев. Это был мощный, сбалансированный флот, способный справиться с любой немецкой эскадрой в этих водах.

Не подозревая об этом, немцы решили сорвать крупный куш, атаковав конвои.

Вечером 6 марта «Тирпиц» под флагом адмирала Цилиакса вышел из Тронхейма в сопровождении 3 эсминцев и взял курс на север. Его обнаружила подводная лодка «Сивулф». Из-за большого расстояния она не смогла атаковать линкор, но сообщила по радио о выходе противника. Тови получил этот рапорт примерно в полночь 6/7 марта. В 8.00 Флот Метрополии полным ходом пошел на восток, намереваясь дать генеральное сражение, в ходе которого «Тирпиц» отправится на морское дно к своему брату[165]. Адмирал Тови был совершенно уверен, что у него хватит сил сделать это. Оставалось только обнаружить противника и навязать ему бой.

К величайшему сожалению, сделать это не удалось. Преимущества авианосца огромны, но, как мы уже видели, они также имеют и множество недостатков. Если их ударные самолеты подняты в воздух, они становятся беззащитными мишенями, имеющими ничтожное значение, но причиняющими массу беспокойства. «Глориес» это доказал.

Следует помнить, что плохая погода делает авианосцы совершенно бесполезными. Если линкоры сравнительно легко справляются с сильным волнением, которое не мешает им использовать орудия, авианосец в такую погоду не может проводить полеты. В решающие часы 7 марта ни один самолет не сумел покинуть пляшущую палубу «Викториеса». «Тирпицу» это тоже помешало, и он не сумел поднять свой самолет-разведчик. Погода полностью сорвала все полеты самолетов Люфтваффе. В результате Цилиакс совершенно не представлял, где находятся вожделенные конвои. PQ-12, не подозревая об опасности, смело шел вперед, уверенный, что его охраняют орудия 3 британских линкоров.

В результате в полдень 7 марта оба конвоя, Флот Метрополии и немецкая эскадра находились на расстоянии не более 80 миль друг от друга. Цилиакс буквально на волосок разминулся с конвоями, и Флот Метрополии не сумел обнаружить его. Ведь при атаке конвоя «Тирпиц» немедленно выдал бы себя. 3 немецких эсминца были отправлены на поиски конвоев. «Тирпиц» прошел впереди PQ-12, а эсминцы — позади него. Они перехватили и потопили русское судно «Ижора» (2815 тонн), отставшее от конвоя, однако транспорт успел отправить сигнал бедствия. Он был перехвачен адмиралом Тови, который, впрочем, ничего не понял. У немецких эсминцев начало подходить к концу топливо, и они были отправлены домой. «Тирпиц» продолжил охоту в одиночку. Счастье не покинуло его. Флот Метрополии сумел запеленговать линкор, и 6 эсминцев были развернуты в линию, чтобы провести поиск. Но в это время противник находился в 150 милях севернее. Положение Тови было просто идеальным. Он отрезал «Тирпицу» пути возвращения в базу, и его судьба была бы решена, если... Если бы только позволила погода, или британским кораблям самим удалось установить контакт. Ни одно условие не было выполнено.

В полночь Тови повернул свой флот на юг, а потом на восток. На рассвете он намеревался перехватить «Тирпиц» у Лофотенских островов, если он выберет этот путь, и атаковать его самолетами «Викториеса». «Тирпиц» в это время продолжал следовать на север, а потом повернул на запад, проскочив за кормой QP-8. В 20.00 он прекратил охоту и повернул на юг к Лофотенским островам. К этому времени адмирал Тови решил, что немецкий линкор уже проскочил мимо него, и повернул на запад, направившись к Исландии, чтобы собрать свои эсминцы. Адмиралтейство определило позицию противника более точно, чем главнокомандующий, и в 17.30 приказало ему повернуть обратно на северо-восток. Тови исполнил приказ. Новая радиограмма из Лондона, полученная в 2.40, также совершенно точно предсказала, что сейчас «Тирпиц» движется на юг, и Тови немедленно направился к Лофотенским островам. Противников пока разделяли 200 миль, и «Тирпиц» успел проскользнуть в эту брешь.

На рассвете 9 марта «Викториес» поднял ударную группу из 12 «Альбакоров», и в 8.00 они, наконец, увидели гигантский линкор. Теперь все зависело от летчиков. «Тирпиц» шел один, без всякого сопровождения, защищенный только своими зенитками. Но их было много.

Быстрое и умелое маневрирование помогло огромному кораблю уклониться от всех торпед, а его артиллеристы уничтожили 2 самолета. Пилоты потеряли почти все преимущество, атаковав с кормы и против ветра, вместо обычной атаки с носовых курсовых углов и по ветру. Так или иначе, но «Тирпиц» избежал повреждений, которые стали бы роковыми, ведь не так далеко находились 3 линкора. Его судьба висела на волоске, но волосок выдержал.

Так Тови упустил великолепную возможность уничтожить и второго германского гиганта. Никогда больше британские линкоры в таком количестве не находились рядом с «Тирпицем». Цилиакс отказался от намерения идти прямо в Тронхейм и вместо этого направился в находящийся неподалеку Нарвик, куда и прибыл вечером. Разочарованный Тови со своими линкорами на следующий день пришел в Скапа. Хотя 13 марта флотилия эсминцев и была направлена в Вест-фьорд, «Тирпиц» уже покинул этот порт и накануне ночью вернулся в свое старое логово в Тронхейме. Здесь его 18 марта и обнаружили британские самолеты.

Обе стороны получили более чем достаточно пищи для размышлений. Англичане ясно увидели, насколько уязвимы русские конвои для атак надводных кораблей.

Стало также ясно, что нельзя целиком полагаться на авианосцы, если хочешь наверняка остановить корабли противника. Удачные попадания торпед в «Бисмарк» и в итальянские корабли у Матапана привели к тому, что атакам торпедоносцев стало придаваться слишком большое значение. Никто не желал замечать, сколько торпед прошли мимо цели и какими ничтожными были результаты торпедоносцев в боях у Калабрии, Спартивенто и многих других. Теперь также стало понятно, что не может идти речи о переброске «Дьюк оф Йорка» в Индийский океан Сомервиллу. Этот линкор был слишком нужен в Скапа Флоу.

Чудесное спасение «Тирпица» привело к тому, что немцы пересмотрели свои взгляды на его использование. 12 марта адмирал Редер заявил:

Он также раскритиковал неудачные действия Люфтваффе, которые не сумели выследить британские конвои и обнаружить Флот Метрополии. Летчики сделали это, когда было уже слишком поздно. Кроме того, возникали сомнения, а смогут ли Люфтваффе нанести мощный удар, если цели будут обнаружены[166].

Гитлер неожиданно согласился со всем этим. Возобновились приостановленные работы на авианосце «Граф Цеппелин», который стоял в Готенхафене. Было принято решение сформировать Норвежский флот в составе «Тирпица», «Шарнхорста», «Графа Цеппелина», 2 карманных линкоров, крейсеров и эсминцев. Увы, достройке первого германского авианосца помешали те же причины, которые не позволили отремонтировать «Гнейзенау». Хотя работы продвинулись, Геринг заявил, что видит слишком много препятствий на пути формирования и подготовки авиагруппы, а потому корабль не будет готов ранее конца 1943 года[167].

А до тех пор флоту приходилось рассчитывать только на то, что он уже имел. Первые подкрепления в виде крейсеров и эсминцев немцы намеревались отправить на север как можно скорее. Планировалось также усилить авиацию, перебросив в Норвегию торпедоносцы[168] и самолеты-разведчики. Генерал Штумпф получил приказ наладить взаимодействие с флотом. Однако нехватка топлива все-таки помешала немцам в полной мере использовать присутствие своих кораблей на севере. Мартовский выход «Тирпица» и 3 эсминцев обошелся в 8100 тонн драгоценной нефти. Действия крупных соединений были бы еще более дорогостоящими, в то время как импорт нефти в Германию продолжал падать. Итальянские линкоры в этот же период 1942 года были связаны по рукам и ногам нехваткой топлива, причем в тот самый момент, когда они имели самые благоприятные возможности, поскольку англичане ничего не могли им противопоставить. Немцам тоже пришлось ограничиться действиями только эсминцев, продолжая перебрасывать в Норвегию тяжелые корабли в ожидании подходящего случая. Крейсер «Адмирал Хиппер» прибыл в Тронхейм 21 марта. Но против следующей пары конвоев пришлось отправить только 3 эсминца, чтобы поддержать действия авиации и подводных лодок.

Наращивание сил немецкого флота в Норвегии очень беспокоило Адмиралтейство и адмирала Тови. Ему дали понять, что безопасность конвоев является делом более важным, чем уничтожение вражеских кораблей. Он резко возражал, но его не стали слушать. Следует напомнить, что в это время отправка конвоев в Россию считалась крайне важной по политическим соображениям, хотя исключительного военного значения для России они не имели. Эти конвои доставляли в Россию танки, самолеты и боеприпасы, которые могли спасти Малайю и Бирму. Но русские, которым все это было адресовано, не смогли обеспечить надежную защиту транспортов даже у собственных берегов.

В конце марта снова появилось Бомбардировочное Командование и ринулось в бой. 33 четырехмоторных бомбардировщика «Галифакс» из состава 4-й авиагруппы 30 марта были отправлены атаковать «Тирпиц». Плохая погода помешала большинству из них обнаружить цель, а те, что все-таки сумели сбросить бомбы, промахнулись. 5 бомбардировщиков были сбиты.

Следующая попытка была предпринята 28 апреля. На сей раз предполагалось, что 12 новых бомбардировщиков «Ланкастер» сбросят бомбы с большой высоты на «Тирпиц» и зенитные батареи, после чего на малой высоте подойдет 31 «Галифакс». Они должны были сбросить мины и глубинные бомбы в надежде, что рухнут крутые склоны фьорда или подводные взрывы все-таки повредят корпус линкора. Теперь погода была отличной: яркая луна и совершенно чистое небо. Первая волна добилась абсолютной внезапности, но «Галифаксы» были встречены плотным зенитным огнем. Еще 5 тяжелых бомбардировщиков были сбиты, а налет оказался совершенно безрезультатным.

На следующую ночь уцелевшие самолеты повторили налет: 11 «Ланкастеров» и 23 «Галифакса». 2 бомбардировщика погибли, попаданий нет.

В начале мая была отправлена еще пара конвоев — PQ-15 и QP-11. Снова немецкие торпедоносцы и подводные лодки обрушили на них яростные атаки, и снова в море вышли только 3 эсминца, которые, впрочем, добились некоторого успеха. Линкоры продолжали отстаиваться в гавани.

Но Флот Метрополии такого себе позволить не мог, хотя со времени мартовского эпизода его силы заметно сократились. Чтобы помочь союзникам, американцы направили в Скапа Оперативное Соединение 99, которое было принято с большой радостью. Под командованием контр-адмирала Гиффена находились новейший линкор «Вашингтон», авианосец «Уосп», 2 тяжелых крейсера и 6 эсминцев. «Уосп» был использован для доставки истребителей на Мальту, но «Вашингтон», вооруженный 9 орудиями калибра 406 мм, значительно усилил его соединение[169]. Теперь под командованием Тови находились «Кинг Георг V», «Вашингтон», авианосец, 2 американских тяжелых крейсера и британский легкий крейсер. В таком составе Флот Метрополии и вышел, чтобы прикрыть упомянутые конвои. «Дьюк оф Йорк» под флагом вице-адмирала Кертейса остался в Скапа, так как его все еще намеревались отправить в Ост-Индию.

К несчастью, единственным результатом этого похода стал трагический инцидент. В густом тумане флагманский корабль флота столкнулся с эсминцем «Пенджаби». Когда эсминец затонул, взорвались его глубинные бомбы. «Кинг Георг V» получил тяжелые повреждения носовой части и вышел из строя на 3 месяца. Его место занял «Дьюк оф Йорк»[170].

Правда, в это время немцы не проявляли никакой активности, если не считать наращивания сил в Норвегии, которое продолжалось, несмотря на попытки помешать этому. 9 мая «Адмирал Шеер» вышел из Тронхейма вместе с танкером «Дитмаршен» и 2 сторожевиками, чтобы перебраться на передовую базу в Нарвике. 16 мая поврежденный «Принц Ойген» вместе с 4 эсминцами отправился в противоположном направлении — на юг, чтобы завершить ремонт в Киле. По пути он был атакован торпедоносцами Берегового Командования. 12 «Бофортов», 6 «Бленхеймов» и 4 новых скоростных «Бофайтера» 17 мая атаковали тяжелый крейсер, но только потеряли 3 самолета, не добившись никаких результатов. Вторая волна из 30 самолетов была перехвачена немецкими истребителями и потеряла 4 машины. 18 мая «Принц Ойген» благополучно прибыл в порт. В тот же день на север ушел карманный линкор «Лютцов» в сопровождении единственного сторожевика.

Осторожно двигаясь с промежуточными заходами в Кристиансунд и Тронхейм, он благополучно добрался до Нарвика, где 25 мая встретился с «Шеером». Однако они не высунули носа оттуда, когда мимо проходили крупные конвои PQ-16 и QP-12. Соединение Тови разделилось, чтобы прикрыть их. Крейсерская эскадра действовала к востоку от острова Медвежий, чтобы перехватить карманные линкоры, если те все-таки выйдут, а Флот Метрополии крейсировал южнее на случай появления «Тирпица». Силы Тови были напряжены до предела. Кроме того, ему не хватало эсминцев, чтобы прикрывать тяжелые корабли от все возрастающей угрозы с воздуха и из-под воды.

А затем пришел июль, и настал черед PQ-17.

16 июня Редер встретился с Гитлером и наконец получил благословение использовать свои линкоры против следующего русского конвоя, который должен был выйти в июне или июле. План операции получил кодовое название «Россельшпрунг» — «Ход конем». Он был разработан в мельчайших деталях. Целью операции являлось уничтожение конвоя PQ. Хотя надводные корабли должны были действовать совместно с самолетами и подводными лодками, главная роль отводилась именно им. Редер потребовал от Люфтваффе и Деница организовать самую тщательную разведку и получил заверения, что это будет сделано. Командовать операцией должен был адмирал Шнивинд, находящийся на борту «Тирпица». Оперативное руководство осуществлял из Киля генерал-адмирал Карлс, который также должен был принять на себя общее командование всеми задействованными кораблями. Это была довольно сложная цепь командования, англичане проявляли в этом отношении больше гибкости. Зато они и пострадали гораздо сильнее от вмешательства из Лондона. Во время мартовской стычки с «Тирпицем» Адмиралтейство гораздо более точно видело ситуацию, чем адмирал Тови, потому что располагало данными разведки. Так был создан крайне опасный прецедент.

Немцы намеревались нанести удар с двух сторон, используя все имеющиеся в Норвегии корабли. Вторая Боевая Группа состояла из карманных линкоров «Лютцов» (под флагом вице-адмирала Кумметца) и «Адмирал Шеер» в сопровождении 5 эсминцев 8-й флотилии. Они должны были перейти из Нарвика в расположенный севернее Альтен-фьорд, как только будет отдан приказ начать подготовку операции.

Аналогичным образом из Тронхейма на север в Вест-фьорд планировалось перевести Первую Боевую Группу, которая состояла из «Тирпица», «Хиппера» и 5 эсминцев 5-й и 6-й флотилий. Сразу по прибытию на передовую базу эсминцы должны были дозаправиться. После того как конвой будет точно обнаружен, обе группы выйдут в море и встретятся примерно в 100 милях северо-западнее мыса Нордкап, чтобы обрушиться на свою жертву к востоку от острова Медвежий. Немцы знали по опыту предыдущих конвоев, что британские линкоры не отваживаются заходить так далеко на восток.

Группа «Тирпица» должна была уничтожить крейсерскую эскадру, которая прикрывает конвой, пока карманные линкоры занимаются непосредственным сопровождением. Как только будет покончено с кораблями эскорта, тяжелые корабли должны начать истребление беззащитных транспортов. Этот план имел все шансы на успех, хотя Гитлер категорически потребовал немедленно прекратить операцию, если будет обнаружен вражеский авианосец, так как это означало риск роковых повреждений для тяжелых кораблей. Саму атаку транспортов планировалось провести в максимально сжатые сроки. Линкоры должны были повредить как можно больше судов, чтобы они потеряли ход, после чего подводные лодки и самолеты без труда уничтожат их. Выполнив задачу, большие корабли должны были спешно отойти к берегам Норвегии, прежде чем их настигнет возмездие в лице Флота Метрополии.

Адмирал Тови возражал против отправки конвоя в тот момент, когда обстановка была столь благоприятной для немцев. В крайнем случае, он предлагал разделить конвой на 2 части. Но все его возражения были отвергнуты на самом высоком уроне по политическим соображениям. Один из историков позднее заметил:

Тем не менее, попытаться все-таки следовало. Основные надежды возлагались на раннее обнаружение выхода вражеских кораблей. Существовала надежда, что подводные лодки, развернутые перед норвежскими портами, сумеют торпедировать какой-нибудь из линкоров. В крайнем случае, немцы будут вынуждены повернуть на запад, где их будет ждать Флот Метрополии. Это предположение выглядело более чем сомнительным, так как до сих пор немцы всеми силами старались уклониться от подобных встреч.

Тови вышел в море с «Дьюк оф Йорком» (флагман), «Вашингтоном», авианосцем «Викториес», 1 тяжелым и 1 легким крейсерами и 14 эсминцами. Крейсерская эскадра контр-адмирала Гамильтона состояла из 4 тяжелых крейсеров и 3 эсминцев. Хотя Гамильтон имел приказ не заходить дальше острова Медвежий, на самом деле он сделал это, чтобы прикрывать конвой как можно дольше. Тови крейсировал между островом Ян Майен и Шпицбергеном, пока конвой преодолевал первую половину пути. С 1 по 3 июля самолеты и подводные лодки несколько раз атаковали PQ-17, но успеха не добились. Торпедоносцы Люфтваффе нанесли удар 4 июля. Хотя они действовали очень смело, результаты оказались не слишком серьезными. Тем временем немецкие корабли приготовились к выходу.

Первая Боевая Группа прибыла к Лофотенским островам 3 июля почти в полном составе[171]. Но карманным линкорам во время перехода на север повезло гораздо меньше. При входе в пролив Тьелд в густом тумане «Лютцов» коснулся дна и серьезно повредил корпус. Несколько отсеков были затоплены. Кумметц был вынужден перенести флаг на «Шеер», а поврежденный корабль был отправлен обратно в бухту Боген[172].

Это было не слишком удачное начало для операции, которой придавалось исключительное значение, но когда Редер в Берлине узнал об этом, он решил, что следует продолжать исполнение плана «Россельшпрунг». Немецкие подводные лодки поддерживали непрерывный контакт с конвоем, исключая совсем незначительные отрезки времени. Поэтому немцы точно знали курс, скорость и состав PQ-17 на 4 июля. К несчастью, в Лондоне о намерениях немцев, особенно «Тирпица», практически ничего не знали.

Ко второй половине дня 4 июля стало известно, что карманные линкоры находятся в Альтен-фьорде, однако о «Тирпице» и Первой Боевой Группе никаких сведении не имелось. Согласно последнему донесению, 2 июля они покинули Тронхейм. Адмиралтейство полагало, что эти корабли вышли в море и направляются в сторону конвоя, но как раз в это время по ряду причин полеты разведывательных самолетов прекратились. В 20.30 разведка заявила, что «Тирпиц» находится в Альтен-фьорде вместе с остальными кораблями. Если они немедленно выйдут, то 5 июля в 2.00 встретятся с конвоем. Поэтому было принято решение рассеять конвой, и отправлены соответствующие радиограммы. Однако они были так сформулированы и пошли в таком порядке, что все командиры на месте событий решили, будто «Тирпиц» уже находится совсем рядом и вот-вот на горизонте покажутся его мачты. Адмиралтейство успешно обмануло и командира эскорта, и командира крейсерской эскадры. Транспорты были вынуждены рассеяться, хотя этого им совсем не хотелось. Эскорт и ближнее прикрытие объединились, надеясь дать бой противнику. В этом случае крейсера и эсминцы, пожертвовав собой, могли выиграть время и дать транспортам шанс избежать непосредственной опасности. Они полным ходом ринулись на запад, сыграв боевую тревогу. И никого не встретили.

До 5 июля Флот Метрополии все еще болтался северо-западнее острова Медвежий, но рано утром он повернул назад в Скапа Флоу. Потом была получена достоверная информация, что «Тирпиц» вышел, но теперь Тови отделяли 300 миль от точки, где еще вчера был распущен конвой.

А что в это время делали «Тирпиц», «Адмирал Шеер» и «Хиппер», собравшиеся в Альтен-фьорде? Разрешение Гитлера было получено, и примерно в 11.00 они вышли в сопровождении 7 эсминцев и 2 миноносцев. В 17.00 эскадра была обнаружена и атакована советской подводной лодкой К-21, которая потом сообщила по радио об этом. В 18.15 немцев, идущих на восток от мыса Нордкап, заметил самолет-разведчик. Примерно через 2 часа они были обнаружены подводной лодкой «Аншейкн». Однако к этому времени цель выхода уже была достигнута. Конвоя как такового больше не существовало, и атаковать было просто некого. Разрозненные группы и одиночные суда без эскорта попытались пробиться в русские порты. Но подводные лодки и самолеты начали охоту за ними и без труда топили одно судно за другим. Из 37 судов конвоя PQ-17 только 13 сумели добраться до цели.

Так немцы одержали крупнейшую победу, причем благодаря одному только страху перед «Тирпицем» и его товарищами. До их выхода все шло нормально, конвой и его эскорт успешно отбивали все атаки самолетов и подводных лодок. Но потом случилось то, что случилось[173].

Черчилль так отозвался об этом: «Хотя эскадра в Тронхейме была вдвое слабее, чем надеялся Гитлер, она приковала к себе наше внимание». 9 мая он отправил письмо взбешенному Сталину, в котором заявил:

После разгрома он снова попытался втолковать русскому лидеру значение морской силы, о которой Сталин ничего не знал и не собирался знать.

Это произошло потому, что англичане отказались рисковать своими линкорами, направляя их в районы к востоку от острова Медвежий, где они могли попасть под атаки Люфтваффе. Поэтому немецким линкорам была гарантирована безопасность, и здесь я совершенно согласен с адмиралом Хезлетом, который утверждает, что решающий эффект оказали Люфтваффе. Но без линкоров, обладающих реальной мощью и поддерживающих авиацию, все ее атаки не могли серьезно повредить конвоям. Черчилль даже предложил отправить следующий конвой в Россию под прикрытием двух линкоров с 406-мм орудиями (вероятно, «Нельсона» и «Роднея») на случай, если «Тирпиц» прорвется к конвою. От атак с воздуха его должны были прикрывать авианосцы «Индомитебл», «Викториес», «Игл» и «Аргус» плюс 5 эскортных авианосцев и все имеющиеся крейсера ПВО типа «Дидо», а также 25 эсминцев. Слава богу, что эта безумная операция неслыханных масштабов не состоялась, потому что она не имела почти никакого значения для Великобритании, а силы флота после «Пьедестала» были серьезно подорваны.

Действительно ли опасения перед тем, что «Тирпиц» может сделать с конвоем и его эскортом, превратились во всепоглощающий страх? Официальный историк склонен думать, что это действительно так.

Однако изучение действий немцев во время операции «Россельшпрунг» показывает, что они намеревались сделать это. Когда Стефен Роскилл перечисляет все случаи отказа немецких тяжелых кораблей атаковать охраняемый конвой, следует уточнить, что все эти конвои сопровождали британские линкоры. Именно они сдержали неприятеля, а не легкие корабли эскорта.

Наконец, Дэвид Вудвард приводит все аргументы обеих сторон:

В любом случае, при проводке следующего конвоя в сентябре была на деле испробована теория адмирала Тови, однако немцы отказались участвовать в эксперименте. Прежде чем мы рассмотрим эту операцию и последующие приключения «Тирпица», мы снова перенесемся в другой океан и отступим на 3 месяца назад. Мы увидим, как действовали линкоры во время японского рейда в Индийский океан.

Того, что осталось от морских сил союзников после гибели «Принс оф Уэлса» и «Рипалса», было совершенно недостаточно, чтобы сдержать серию морских десантов японцев, с помощью которых они захватили Малайю. В феврале пал Сингапур — легендарная крепость, символ господства белой расы на востоке. Он был захвачен буквально за неделю значительно более слабой японской армией. Американская крепость на Коррехидоре сопротивлялась дольше, однако и она в конце концов пала. Японцы захватили Голландскую Ост-Индию, проведя серию блестящих операций. Битва в Яванском море ознаменовала конец организованного сопротивления на море. Японская крейсерская эскадра разгромила союзников, не понеся никаких потерь[174]. Горстка уцелевших кораблей — старые крейсера, эсминцы и подводные лодки — поспешно бежала в Австралию и Индийский океан. Австралийцы начали готовиться к защите Новой Гвинеи — последнего барьера на пути к их собственной территории.

Вице-адмирал Лейтон покинул Сингапур накануне падения, чтобы организовать оборону в Индийском океане с теми кораблями, которые у него остались. Он оставил после себя только крайне неудачную радиограмму[175].

Первоначальный план Адмиралтейства сформировать сбалансированный флот из старых линкоров, авианосцев и крейсеров, сопоставимый по численности с японским, столь легкомысленно отвергнутый ранее, был вытащен из чулана и приведен в исполнение с неприличной поспешностью. Командовать этим новым флотом был назначен адмирал сэр Джеймс Сомервилл. Совет Адмиралтейства заявил Черчиллю, что Сомервилл пользуется полным доверием Их Лордств. На границе Индии генерал Уэйвелл готовился к обороне суб-континента после эвакуации Бирмы. Уэйвелл считал, что Королевский Флот вскоре снова установит полное господство на море. С учетом этого он подавляющую часть своих войск выдвинул на границу, оставив восточное побережье Индии практически незащищенным. Когда Сомервилл прибыл на место и ознакомился с коллекцией музейных экспонатов, изображающих флот, ему пришлось приводить в чувство заблуждающегося командующего армией.

Мы уже говорили, что Сомервилл 17 февраля отбыл из Клайда на восток на борту авианосца «Формидебл». 28 февраля он прибыл во Фритаун, Сьерра-Леоне. В Индийском океане уже находились линкоры «Рэмиллис» и «Ройял Соверен», а также несколько таких же древних легких крейсеров типа «D» и эсминцев типа «S». Это было все, что выскочило из мясорубки в Яванском море. Черчилль указывал, что отразить японское вторжение на Цейлон, которое послужило бы естественным шагом в подготовке захвата Индии, должны эти 2 допотопных линкора, базирующиеся в Коломбо под сильным истребительным прикрытием. В действительности на всем Цейлоне имелись только 5 истребительных эскадрилий, и они состояли из самолетов, безоговорочно уступающих знаменитому японскому «Зеро».

Но подкрепления уже находились в пути. «Формидебл» с адмиралом Сомервиллом на борту отправился в Кейптаун и там встретился с линкором «Резолюшн», на котором держал флаг Элджернон Уиллис. К ним должен был присоединиться «Ривендж». В Индийский океан были переброшены авианосцы «Индомитебл» и «Гермес». Первый доставлял истребители в Малайю и на Яву, но адмирал Лейтон проявил редкостную дальновидность и приказал последнюю партию оставить на Цейлоне, вместо того чтобы бросать ее в пасть японскому тигру. В противном случае на Цейлоне не оказалось бы вообще ни одного современного истребителя. «Гермес» был старым, тихоходным, и потому совершенно не подходил для действий в составе флота. Он использовался в Индийском океане для охоты за рейдерами и отчаянно нуждался в ремонте. Однако и его передали Сомервиллу. Флагманским кораблем нового флота должен был стать линкор «Уорспайт».

28 декабря 1941 года он завершил длительный ремонт повреждений, полученных во время битвы за Крит, и 7 января вышел из Америки в Ванкувер, куда прибыл 22 января. Потом он пересек Индийский океан и месяц спустя появился в Сиднее. Японцы пронюхали о его прибытии и ночью 31 мая/1 июня предприняли атаку этого порта с помощью сверхмалых подводных лодок, после которой в подробностях рассказали, как потопили «Уорспайт». В действительности линкор сделал в Сиднее лишь короткую остановку и уже 26 февраля ушел оттуда через Аделаиду на Цейлон (японцы опоздали с атакой на 3 месяца), прибыв в Тринкомали 22 марта. Через 5 дней Сомервилл поднял на нем свой флаг.

На первый взгляд, Восточный флот в это время представлял грозную силу, так как в нем числились 5 линкоров, 3 авианосца, 2 тяжелых и 5 легких крейсеров и 16 эсминцев. При более внимательном рассмотрении оказывалось, что первое впечатление было совершенно ошибочным. 4 линкора типа «Ройял Соверен» не проходили никаких модернизаций, их главный калибр — восемь 381-мм орудий вроде бы обладал сокрушительной огневой мощью. Но в действительности по дальнобойности они уступали 356-мм орудиям линейных крейсеров типа «Конго». Еще хуже было то, что скорость линкоров не превышала 19 узлов, а опреснительные установки не восполняли потери воды при затяжных переходах на большой скорости. Это был их самый большой недостаток, потому что запасы пресной воды были бы израсходованы даже раньше, чем кончится топливо. Это буквально привязывало линкоры к своим базам, поэтому флот не мог рассчитывать на их поддержку при действиях в океане.

Черчилль давно прозвал их «плавучими гробами» и при каждом удобном случае напоминал об этой кличке[176]. Адмирал Сомервилл тоже был глубоко разочарован, когда выяснил, что именно они представляют становой хребет его флота. «Мои старые кораблики находятся на различных стадиях развинченности. Нет ни одного корабля, который хотя бы приближается к тому, что я называю надлежащим уровнем боеспособности», — писал он[177]. Но приходилось довольствоваться малым, и он был рад, что в придачу к ним получил хотя бы «Уорспайт».

Авианосцы Сомервилла, на которые все возлагали большие надежды после того, как японцы продемонстрировали, на что способны эти корабли, находились не в лучшем состоянии. Как мы уже говорили, авианосцы хороши настолько, насколько хороши базирующиеся на них самолеты. «Индомитебл» и «Формидебл» все еще располагали только устаревшими экземплярами, которые им предоставили Воздушные Силы Флота. Главной ударной силой флота, которая должна была заменить линкоры, была горстка медлительных «Альбакоров».

Тем не менее, даже это было серьезным достижением, учитывая понесенные ранее чудовищные потери. Действительно, Адмиралтейство может гордиться, что сумело собрать такой флот. Японцы не могли позволить себе игнорировать его, даже если учитывать простую численность кораблей. Если они намеревались захватить Цейлон и Индию, они должны были сразиться с этими кораблями и уничтожить их. Сомервилл надеялся удержать японцев и рассчитывал нанести противнику потери с помощью ночной атаки торпедоносцев, у него имелись определенные шансы на это. Адмиралу были обещаны новые подкрепления, в том числе линкоры «Дьюк оф Йорк» и «Родней». Эти корабли имели гораздо более высокие шансы пережить генеральное сражение и показать себя, однако они не успевали прибыть вовремя[178].

Более серьезным подкреплением мог стать «Вэлиант» после завершения ремонта. Премьер-министр даже пообещал прислать его Сомервиллу, если только не будет поздно. Увы, было поздно. Японцы не стали ждать, пока англичане приведут в порядок свои корабли, и начали новую фазу наступления. Но даже в своем скверном состоянии корабли Сомервилла, никогда не действовавшие совместно, могли чувствовать себя в относительной безопасности, потому что были отведены на секретную базу на атолле Адду, расположенном посреди океана. Там они могли не опасаться атаки японцев.

В период с 19 по 26 марта японская 56-я пехотная дивизия была переброшена из Сингапура в Рангун на судах огромного конвоя. Другое соединение захватило Порт-Блэйр на Андаманских островах. Их прикрывали легкий авианосец и эскадра тяжелых крейсеров. Затем японцы приступили к исполнению плана атаки Цейлона и уничтожения британского флота в Индийском океане. Это должно было обезопасить их фланг во время наступления на восток — на Мидуэй и Соломоновы острова. 26 марта Первый авианосный флот вице-адмирала Нагумо вышел из бухты Старинг на Целебесе. Под командованием Нагумо были собраны лучшие корабли, разгромившие Пирл-Харбор: 5 авианосцев с современными истребителями, торпедоносцами и пикировщиками, 4 быстроходных корабля 3-й эскадры линкоров — «Конго», «Харуна», «Кирисима», «Хиэй», 2 тяжелых и 1 легкий крейсера, 9 эсминцев. 1 апреля это грозное соединение заправилось в море к югу от Явы и направилось на запад.

Адмирал Сомервилл ожидал этой атаки еще 29 марта, однако она состоялась только 1 апреля. Поэтому Восточный флот был спешно собран, чтобы патрулировать к югу от Цейлона и реализовать план Сомервилла. Адмирал имел достаточно точные сведения о японских кораблях. Учитывая недостаточную подготовку собственного флота, он сразу отбросил мысль о любом дневном сражении с японцами, хотя в линкорах он имел минимальное преимущество: 5 против 4. Вместо этого в дневное время он намеревался держаться недалеко от противника, дожидаясь, пока японцы выдохнутся, сражаясь с обороной Цейлона. После того как неприятель растратит силы, Сомервилл планировал сблизиться и провести ночную атаку торпедоносцев. Он надеялся, что его неуклюжие «аэропланы» в лунном свете получат возможность уклониться от истребителей и нанести ощутимый удар.

В любом случае, и Сомервилл, и командование в Лондоне были согласны в одном. Ему следует любой ценой сохранить флот, не вступая без необходимости в сражение с превосходящими силами. Если второй Восточный флот отправится на дно вслед за первым, то у Англии уже не хватит кораблей, чтобы сформировать третий.

Сомервилл сразу решил разделить свой флот на быстроходное и тихоходное соединения, чтобы ему было легче реализовать свой план. Соединение А состояло из «Уорспайта», авианосцев «Индомитебл» и «Формидебл», тяжелых крейсеров «Дорсетшир» и «Корнуолл», легких крейсеров «Эмералд» и «Энтерпрайз» и 6 эсминцев. Соединение В состояло из 4 линкоров типа «Ройял Соверен» под командованием Уиллиса, авианосца «Гермес», 3 легких крейсеров и 8 эсминцев. Оно должно было поддерживать Соединение А, держась к западу от него на случай, если прорвутся японские линкоры. Весь флот должен был 31 марта находиться примерно в 8 милях южнее Цейлона в полной боевой готовности. Моряки полностью доверяли Сомервиллу, а он, прекрасно зная неблагоприятное соотношение сил и сознавая размеры грозящей опасности, держал свои страхи при себе.

«Восточный флот не так уж плох. Не думайте, много хороших мелодий было сыграно на старых скрипках», — передал он сигналом.

1 и 2 апреля Восточный флот крейсировал в том же районе, надеясь, что самолеты-разведчики сумеют обнаружить противника. Но ничего не происходило. Как мы знаем, Нагумо в это время принимал топливо. В тот же день в море вышел адмирал Одзава, который имел легкий авианосец и эскадру тяжелых крейсеров. Он должен был совершить рейд в Бенгальский залив, чтобы нанести удар по британскому судоходству.

Сомервилл провел 2 напряженных дня в непрерывных учениях, так как они требовались флоту чрезвычайно. «Флот может состоять из индивидуально сильных кораблей, но при этом быть весьма посредственным, если они не умеют действовать совместно», — писал один из офицеров. Именно в таком положении находился Восточный флот. Зато соединение Нагумо действовало в одном и том же составе уже 5 месяцев, одерживая при этом непрерывные победы. 2 апреля эсминцы приняли топливо с тяжелых крейсеров и танкера «Эппллиф». Это могло позволить флоту провести в море еще несколько дней, но тут заявил о себе другой недостаток — нехватка пресной воды.

По воспоминаниям Сомервилла, линкоры типа «R» «обливались горючими слезами, так как должны были спешно возвращаться в гавань из-за нехватки воды». Так как они все равно были «бесполезным довеском», их отсутствие не ощущалось слишком сильно, хотя в итоге они кое в чем и помогли. Флот чувствовал себя несколько неуверенно, когда за спиной у него не находились 32 мощных орудия, каковы бы ни были недостатки старых линкоров. Поскольку линкорам все равно пришлось уходить, Сомервилл решил воспользоваться случаем и одновременно отправить для дозаправки все остальные корабли.

Отсутствие сведений от воздушной разведки вроде бы указывало на то, что предыдущие сообщения о японцах оказались ошибочными. Либо, что было более вероятно, Нагумо узнал о подготовленной встрече и решил временно отойти назад. Теперь Сомервиллу предстояло решить, куда отправить флот. Он должен был выбрать между Коломбо, Тринкомали и Адду. Адмирал не питал иллюзий относительно надежности ПВО двух первых баз. Адду находился на расстоянии 600 миль позади, однако это была совершенно безопасная стоянка. Там можно было не опасаться повторения Пирл-Харбора.

Поэтому флот направился назад, на Адду, хотя и не в полном составе. Несколько кораблей все-таки пошли на Цейлон. «Корнуолл» должен был возобновить ремонт в Коломбо, «Дорсетшир» планировалось включить в состав сопровождения войскового конвоя в Австралию, который должен был прибыть на Цейлон 8 апреля. «Гермес» в сопровождении единственного эсминца «Вампир» был отправлен в Тринкомали, чтобы подготовиться к операции против Мадагаскара, в которой он должен был участвовать. Позднее Черчилль писал, что рассредоточение флота при наличии угрозы вражеского нападения было неразумным, но Александер и Паунд яростно защищали это решение[179]. Тем не менее, оно привело к трагическим последствиям.

У Сомервилла почти не было выбора, куда направить эти корабли. Ближайшей базой, не считая Цейлона, был Бомбей, находящийся на расстоянии 1000 миль. А он желал в случае необходимости как можно быстрее собрать флот воедино.

Утром 4 апреля главные силы Сомервилла пришли на Адду и начали пополнение запасов. Хотя это место было названо военно-морской базой, иногда его даже именовали «Скапа Флоу, но с пальмами», на самом деле это было только название. Атолл представлял собой кольцо безжизненных коралловых островков с глубоководной якорной стоянкой в центре. Противолодочная оборона зияла дырами, в этом отношении действительно напоминая Скапа. Стоянку прикрывали лишь импровизированные заграждения, которые не могли ни остановить подводную лодку, если бы ей вздумалось пройти внутрь, ни помешать ей стрелять торпедами снаружи сквозь эти бреши. Кроме того, флот никак не был прикрыт от артиллерийского огня.

Самолет не успел сообщить состав этого соединения, так как был сбит, но и так было ясно, что это долгожданный флот Нагумо. Восточный флот был застигнут совершенно не готовым к немедленным действиям, с пустыми топливными цистернами. Вдобавок он находился в 600 милях от противника.

Сделать было нельзя ничего. Команды, несмотря на удушающую жару, принялись лихорадочно готовить корабли к выходу. Корабли быстроходной эскадры (не считая легких крейсеров) могли сняться с якорей довольно быстро. Сомервилл решил не дожидаться свою «ударную силу» и выходить немедленно. Он надеялся ночью атаковать торпедоносцами отходящих японцев, как и планировал ранее. На следующий день должно было подойти тихоходное соединение и поддержать его.

В Коломбо приготовились к отражению нападения, насколько это было возможно. Оба тяжелых крейсера немедленно вышли в море и направились на соединение с адмиралом. «Гермес» поспешно покинул Тринкомали на случай, если противник сначала нанесет удар там. 5 апреля в 2.15 Соединение А покинуло атолл Адду и направилось на восток. Тихоходное Соединение В последовало за ним 7 часов спустя. Сомервилл в течение ночи двигался на восток со скоростью 19 узлов. Он упрямо намеревался реализовать свой план, но в 8.00 пришло сообщение об атаке Коломбо.

С авианосцев Нагумо стартовало сильное соединение из 91 бомбардировщика и 36 истребителей, которое атаковало порт. Их встретили 42 истребителя КВВС и флота. В жестокой воздушной битве англичане устроили японцам настоящую бойню. По крайней мере, сами пилоты в это искренне верили. Они заявили, что сбили 21 самолет. На самом деле японцы потеряли только 7 самолетов, уничтожив при этом 19 английских истребителей. В разгар боя некстати появилась эскадрилья «Суордфишей», и эти 6 самолетов тоже были немедленно сбиты. Тем не менее, отважные действия летчиков помешали японцам нанести серьезный урон порту. Были потоплены вспомогательный крейсер «Гектор» и старый эсминец «Тенедос».

Но это было лишь начало. Вскоре японцы заметили «Дорсетшир» и «Корнуолл» и отправили в погоню за ними большую группу пикировщиков. Буквально через 10 минут оба тяжелых крейсера отправились на дно, не сумев сбить ни одного «Вэла». Примерно две трети экипажей пережили атаки японцев и акул и были спасены.

Сила и меткость этих ударов невольно заставили задуматься и Адмиралтейство, и Сомервилла. Разведчики, взлетевшие с его 2 авианосцев, не сумели обнаружить японцев, однако и он сам не был обнаружен. Противник имел превосходство 5 против 2 в авианосцах и 4 против 1 в линкорах, поэтому не удивительно, что Сомервилл решил проявить сдержанность. В конце концов, даже старенькие линкоры типа «R» могли оказаться полезнее, чем считалось раньше[180]. Оба английских соединения встретились утром 6 апреля.

Тем временем Нагумо решил отойти на восток, чтобы оценить ситуацию, которая для него складывалась тоже не лучшим образом. Он так и не сумел обнаружить своего главного противника. Сомервилл был расстроен не меньше, потому что он тоже не смог найти японцев. Британский адмирал всерьез опасался, что Нагумо обошел его и сейчас направляется к Адду. Но в 11.00 Восточный флот вернулся на секретную якорную стоянку, а японцы повернули, чтобы нанести второй удар по Цейлону. На этот раз рано утром 9 апреля японские самолеты начали бомбить Тринкомали. Навстречу им поднялся только 21 истребитель. Английские пилоты заявили, что сбили 15 самолетов, но на самом деле на авианосцы не вернулись лишь 10 машин. Город и порт пострадали очень серьезно. Контратака «Бленхеймов» 2-й эскадрильи была отбита. 5 бомбардировщиков были сбиты, ни один из японских кораблей попаданий не получил.

Но самое худшее было впереди. «Гермес» вышел в море без истребительного прикрытия, но удрать не сумел и был обнаружен японцами. Пикировщики атаковали и потопили его вместе с эсминцем «Вампир», корветом «Холлихок» и 2 танкерами. Тем временем авианосец и крейсера Одзавы во время рейда в Бенгальский залив уничтожили не менее 23 торговых судов (112312 тонн). Японские подводные лодки потопили еще 10 судов.

В это время Сомервилл принимал тяжелое решение. Он понял, что не может вступить в открытый бой с таким мощным противником. Линкоры типа «R» были отправлены в Момбасу на побережье Восточной Африки. Он сам увел быстроходное соединение в Бомбей, чтобы далее играть роль «fleet in being». Начинало казаться, что Индийский океан превратился в японское озеро, а Цейлон обречен. Но в действительности кризис уже миновал, хотя англичане поняли это далеко не сразу. Нагумо возвращался в Японию, чтобы отремонтировать свои корабли и подготовиться к операции против Мидуэя в центре Тихого океана. Он дал англичанам показательный урок правильного использования сочетания воздушной и морской мощи. Впервые была ясно продемонстрирована полная беспомощность линкора, вынужденного держаться поодаль, чтобы не попасть под атаку самолетов[181].

Сомервилл продолжал думать, что ему не хватает современных линкоров, чтобы восстановить контроль над Индийским океаном, однако он отказался от «Малайи» из-за ее малой дальности плавания. «Вэлиант» был более желанным подкреплением. Кроме того, Сомервилл рассчитывал получить «Нельсон» и «Родней». Тем не менее, адмирала продолжала мучить мысль, что японцы превосходят его в количестве линкоров. Ведь, кроме старых кораблей типа «Конго», они располагали новыми, так как было известно, что Япония до войны приняла крупную кораблестроительную программу. Однако Черчилль на основании разведывательных сводок Адмиралтейства правильно усомнился в том, что новые японские линкоры уже вошли в состав флота[182].

Итак, оба флота разделяли многие тысячи миль, и битва в Индийском океане так и не состоялась. Тем не менее, рейд Нагумо стал поворотным пунктом, знаменовавшим изменение роли британских линкоров и конец их попыток влиять на ход морской войны. Тот же самый урок в свое время получили американцы на Тихом океане, и теперь они отвели свои линкоры прямо на Восточное Побережье. Здесь они базировались на Сан-Франциско. Команды 7 пожилых ветеранов были этим крайне разочарованы, они подвергались постоянным насмешкам на берегу. Однако это была совершенно сознательная политика командования флота, поскольку эти линкоры считались слишком тихоходными, чтобы сопровождать авианосцы, имеющие скорость 32 узла, и потому оставались в базах. Хотя необходимо уточнить: в это время американский флот мог позволить себе только набеговые операции, не собираясь вступать в бой. Даже когда американцы получили сообщение о подготовке японцами высадки на Мидуэй, они не стали готовить линкоры к участию в сражении. Во время битвы линкоры под командованием контр-адмирала Пая совершили недолгую вылазку в восточную часть океана, на том все и закончилось.

В результате битва при Мидуэе превратилась в чисто авианосную дуэль. Когда японцы потеряли 4 авианосца в обмен на 1 американский, японский главнокомандующий адмирал Ямамото был настолько подавлен мощью американских пикировщиков, что отказался от плана навязать противнику ночной артиллерийский бой, в котором американцы могли противопоставить японским линкорам только пустые полетные палубы и горстку тяжелых крейсеров. Приговор истории был подтвержден 3 сражениями Тихоокеанской войны: Малайя, рейд в Индийский океан и Мидуэй. Все они были выиграны самолетами, а линкоры были либо уничтожены, либо показали свою полную беспомощность.

Так другой историк завершил эпопею линейного корабля. Но это было сделано несколько поспешно, и до финала было далеко. Давайте рассмотрим события более внимательно.

Прежде всего, хотя американцы и не использовали свои линкоры при Мидуэе, это был последний раз, когда они обошлись без этих кораблей. Потом они отозвали быстроходные линкоры из Атлантики и начали использовать их для поддержки авианосцев там, где это требовалось. Старые линкоры были перестроены, и теперь применялись для обстрела береговых целей. Так почему американцам требовались быстроходные линкоры, если они якобы устарели? Истина заключается в том, что они все еще имели решающее значение. Американские адмиралы в битве при Мидуэе ясно понимали, что может произойти с их оперативными соединениями, если 9 японских линкоров подойдут к ним на дистанцию выстрела.

Именно по этой причине они сразу дали понять противнику, что намерены держаться как можно дальше от него в темное время суток. Свои дневные атаки они начинали только после того, как самая тщательная авиаразведка подтверждала отсутствие поблизости японских линкоров. По этой же самой причине американцы не позволили увлечь себя слишком далеко на запад, прервав сражение. Если японский линейный флот показал себя при Мидуэе совершенно бесполезным, то в этом виноват главнокомандующий Ямамото. Ямамото понимал возможности авианосных самолетов, сомневался в потенциале линкоров и не сумел использовать их правильно. Вместо того чтобы держать линкоры в нескольких сотнях миль позади авианосцев, он должен был выдвинуть их на 100 миль вперед. Тогда американцы были бы поставлены перед мучительным выбором. Если они сначала атакуют японские авианосцы, тогда их собственные авианосцы могут попасть на прицел вражеским артиллерийским кораблям. Если они начнут атаки линкоров, нет никакой уверенности, что бомбардировщики смогут потопить эти сильно забронированные корабли, так как они заметно отличаются от авианосцев с тонкими деревянными палубами. Зато в это время японские авианосцы смогут беспрепятственно нанести удар.

Теория — теорией, но американцы больше ни разу не позволили себе оставить авианосцы без поддержки линейных кораблей. Японцы это поняли тоже. Они упустили свой самый большой шанс и после этого до самого конца войны использовали свои линкоры гораздо более активно. Этот вывод англичане сделали давным-давно. Линкор остается тем краеугольным камнем, на который опираются все остальные силы. Именно к нему отходят под давлением превосходящих сил противника крейсера и эсминцы. Именно он прикрывает авианосцы, когда те отправили свои самолеты в атаку. Он защищает их и тогда, когда плохая погода вообще не позволяет действовать палубным эскадрильям.

Все это отнюдь не означает, что мы отрицаем возможности «сверхдальнобойной артиллерии», которую теперь получил флот в виде авианосных пикировщиков и торпедоносцев. Мы только желаем подчеркнуть, что стремление многих «авторитетов» окончательно списать линкор является поспешным и непродуманным. Линкорам еще предстояло сыграть важную роль в ходе морской войны. Они еще выиграли много жестоких битв в сражениях «корабль против корабля» и «корабль против самолета». События с декабря 1941 по июнь 1942 года действительно стали водоразделом в долгой истории линейного корабля, однако это еще ни в коем случае не была заключительная глава. Как ни странно, именно самые старые британские линкоры, «плавучие гробы» типа «R», доказали, что они еще могут быть крайне полезны.

К «Уорспайту» и 2 бронированным авианосцам, стоящим в Бомбее, должен был присоединиться приведенный в порядок «Вэлиант». 4 старых линкора типа «Ройял Соверен» в это время находились в Килиндини недалеко от Момбасы в Кении. Отсюда они могли прикрывать важные морские коммуникации, идущие на Средний Восток и в Австралию. Но с фланга над ними нависал принадлежащий вишистам Мадагаскар. На севере острова находилась прекрасная якорная стоянка и база Диего-Суарец. Правительство Виши крайне враждебно относилось к действиям союзников, поэтому не было никаких гарантий, что остров не попадет в руки противника. А что если в случае появления японцев они будут встречены столь же гостеприимно, как это произошло год назад во Французском Индокитае?[183]

Черчилль и Комитет начальников штабов решили опередить противника и гарантировать безопасность своих позиций на востоке Индийского океана, чего бы это ни стоило. Премьер-министр Южной Африки генерал Смэтс узнал эту новость с облегчением, но сразу предупредил, что не желает повторения Дакара. Премьер-министр также потребовал от военных гарантий, что операция принесет успех, а не очередной провал. Для этого были собраны достаточные силы, которыми командовали решительные люди. Основная тяжесть падала на Соединение Н под командованием вице-адмирала Сифрета, хотя Адмиралтейство собирало корабли буквально по всему миру. «Малайя» пошла вместе с Соединением Н, так как все равно направлялась в Ост-Индию. Однако, как уже упоминалось, Сомервилл от нее отказался.

В помощь к авианосцу «Илластриес», 1 тяжелому и 1 легкому крейсерам и 9 эсминцам Соединения Н Восточный флот направил «Индомитебл» и 2 эсминца. 22 апреля в Дурбане адмирал Сифрет перенес флаг на «Рэмиллис». Сомервилл в это время заправлял свои корабли на Сейшельских островах. Он разместил свой флот к востоку от Мадагаскара, чтобы перекрыть пути подхода японцев, однако те не появились.

Высадка десанта и захват Диего-Суареца происходили с 5 по 7 мая. 2 конвоя из Дурбана встретились ночью накануне высадки к западу от мыса Амбер и направились к якорным стоянкам вслед за тральщиками, которые расчищали фарватеры. Эсминец «Лэфорей» обставил их буями, продемонстрировав незаурядное штурманское искусство.

Но настоящей звездой спектакля стал «Рэмиллис». Несмотря на свой возраст, линкор оказался совершенно незаменим. Войска высадились на берег совершенно неожиданно для французов и не понесли никаких потерь. В дневное время с воздуха их прикрывали истребители с двух авианосцев. Несмотря на то, что французы до самого конца героически защищали базу, десантники быстро продвигались вперед, пока не вышли к линии укреплений, прикрывающих военно-морскую базу Анцирана, расположенную на одноименном полуострове напротив Диего-Суареца.

По требованию командующего войсками адмирал Сифрет приказал эсминцу «Энтони» подойти к борту «Рэмиллиса» и забрать взвод морских пехотинцев численностью 50 человек под командованием капитана морской пехоты Прайса. В 15.45 эсминец отделился от главных сил флота и пошел вокруг северной оконечности острова. В 20.00 он вошел в узкий пролив Оронджиа, ведущий в саму бухту Диего-Суарец. Его прикрывало множество батарей, расположенных вокруг полуострова Оронджиа. Захваченные врасплох артиллеристы Виши не стреляли, пока «Энтони» не прошел мимо них. В полной темноте под огнем эсминец пришвартовался к пирсу, и морские пехотинцы «Рэмиллиса» спокойно сошли на берег. Они ринулись вперед по темным узким улочкам.

Десантники захватили дом французского генерала, командовавшего артиллерией, а потом заняли военно-морскую базу. Ее комендант сдался и освободил несколько пленных англичан. Морские пехотинцы совсем не собирались сражаться до последнего человека, и потому вскоре оказались в трудном положении, когда их окружили толпы разъяренных французов, которые потребовали, чтобы десантники сложили оружие. Но диверсия полностью удалась, потому что, когда возобновилось наступление с запада, оборона вишистов рухнула. К 3.00 Диего-Суарец был захвачен. Командующие морскими и сухопутными силами Виши капитулировали.

Однако батареи на полуострове Оронджиа все еще блокировали вход в гавань, поэтому ни один транспорт не мог войти туда, не рискуя быть разнесенным на куски. Чтобы покончить с этим, адмирал Сифрет взял с собой «Рэмиллис», «Девоншир», «Хермайону» и 4 эсминца. Выстроившись кильватерной колонной, они начали обстрел полуострова. «Рэмиллис» открыл огонь в 10.40. Всего несколько залпов 381-мм орудий подорвали боевой дух французских артиллеристов. Через 10 минут после первого выстрела они прекратили огонь, и во второй половине дня транспорты смогли войти в порт. Единственная атака подводной лодки Виши привела к тому, что она сама была потоплена «Суордфишем» с «Илластриеса».

Захват этой важной базы всего за 60 часов был замечательным достижением. Сразу после окончания операции «Айронклэд» основная часть кораблей разошлась, и лишь тогда противник нанес ответный удар, пытаясь отомстить за сорванные планы[184]. «Рэмиллис» остался в Диего-Суареце. 29 мая в 20.30 над якорной стоянкой появился японский гидросамолет, который попытался провести разведку. Его встретили зенитным огнем. Предполагалось, что он взлетел с японского крейсера или рейдера, который проскользнул мимо дозоров Восточного флота. Такой визит явно предвещал атаку, хотя было непонятно, какую именно. Несмотря на принятые меры, случилось самое худшее. Хотя, по словам Черчилля, «было приказано проявлять повышенную бдительность», она оказалась недостаточно повышенной. «Рэмиллис» поднял якорь и начал лениво кружить по бухте. Пока ничего не происходило.

В действительности самолет стартовал с подводной лодки 1–10, которая входила в состав специального ударного соединения вместе с двумя однотипными лодками 1–16 и 1–20. Каждая из них несла двухместную сверхмалую лодку того же типа, что были неудачно использованы в Пирл-Харборе и в Сиднее против мифического «Уорспайта». Но в данном случае японцам удалось добиться успеха. На следующий вечер были торпедированы «Рэмиллис» и большой танкер. Танкер затонул, а вот упрямый старый линкор удержался на плаву, хотя получил тяжелейшие повреждения.

Сначала англичане заподозрили, что вишисты помогают японцам, но позднее выяснилось, что эти страхи беспочвенны, и Черчилль сделал благородный жест, признав отвагу двух японских офицеров, которые вскоре после атаки погибли на берегу в перестрелке с патрулями. «Рэмиллис» кое-как залатали в Диего-Суареце. 3 июня он покинул этот порт и 9 июня прибыл в Дурбан. Полный ремонт повреждений затянулся на несколько месяцев, но старый ветеран не собирался сдаваться так просто.

Три однотипных корабля в это время также трудились с полной нагрузкой. В феврале 1943 года они провели последние операции в составе Восточного флота. «Резолюшн» и «Ривендж» охраняли большие войсковые конвои, которые перевозили австралийскую дивизию из Суэца обратно в Австралию. «Рэмиллис» после ремонта в Дурбане в сентябре покинул Южную Африку и направился в Плимут. В Англии он провел на верфи целый год и после капитального ремонта вернулся в Индийский океан.

Здесь вполне уместно вкратце описать действия остальных линкоров Сомервилла, потому что японцы больше не покидали пределы Тихого океана, и Индийский превратился в сонную заводь, какой был ранее. Угроза Цейлону оказалась надуманной, поэтому флот Сомервилла сокращался буквально с каждым днем. Корабли перебрасывались на другие театры, где кипели жестокие бои. В мае Черчилль еще говорил Рузвельту, что англичане намерены сформировать мощный линейный флот, состоящий из «Уорспайта», «Вэлианта», «Нельсона» и «Роднея», но фактически лишь первые два действовали в Индийском океане.

В августе американцы попросили провести авианосный рейд против японских позиций на Андаманских островах, чтобы попытаться отвлечь внимание противника от Соломоновых островов. Однако Сомервилл ответил, что «Илластриес» и «Формидебл» имеют на борту такие самолеты, которые не могут сражаться с японской базовой авиацией. Поэтому он предложил другие меры, в том числе отправку на восток фальшивого войскового конвоя (операция «Стэб»), который намеревался лично сопровождать на «Уорспайте».

В сентябре «Уорспайт» прикрывал высадку последних десантов, которые полностью завершили оккупацию Мадагаскара (операция «Стрим»), однако помощь его орудий не потребовалась. В октябре «Уорспайт» был поставлен в док в Диего-Суареце, а «Вэлиант» был передан Восточному флоту после затянувшегося ремонта, который вызвал гнев премьер-министра[185].

Ухудшение ситуации на Средиземном море привело к тому, что «Индомитебл» и 3 эсминца ушли туда. После того как в августе этот авианосец был поврежден, ему на смену отправился «Формидебл». В августе в составе быстроходной эскадры Сомервилла остались только «Уорспайт», «Вэлиант» и «Илластриес».

Раньше, когда угроза японского вторжения казалась вполне реальной, Черчилль задергал всех и вся, создавая Восточный флот. Теперь он не мог спокойно смотреть, как 3 мощных корабля бездельничают, в то время как на Средиземном море снова сложилась критическая ситуация. Прежде всего, требовалось наладить снабжение Мальты. Это привело к тому, что был отозван «Индомитебл», а «Нельсон» и «Родней» так и не отправились на восток[186]. Потом ситуация изменилась, и Черчилль захотел перевести эти корабли в Восточное Средиземноморье, чтобы парализовать активность итальянцев. Паунд возражал, но, в конце концов, Восточный флот был сокращен еще больше. В январе 1943 года «Илластриес» ушел в Англию. Через месяц Индийский океан покинул «Вэлиант» [187], «Уорспайт» ушел в апреле.

К этому времени были отозваны и линкоры типа «Ройял Соверен». Черчилль согласился с тем, что «будет вполне разумно привести старые „R“ назад и поставить их в безопасных портах, использовав экипажи для комплектации новых кораблей». Он не удержался от того, чтобы отпустить последнюю шпильку в адрес этих кораблей:

Черчилль так не смог простить Адмиралтейству, что оно отказалось переоборудовать эти линкоры в начале войны для его бредового плана «Катерин». Итак, один за другим, линкоры типа «R» покидали Индийский океан и приступали к исполнению гораздо более скромных обязанностей. Исключением стал лишь только что отремонтированный «Рэмиллис».

«Резолюшн» и «Ривендж» вернулись в Англию в январе 1944 года и были приданы в качестве учебных кораблей школе кочегаров «Имперьюз». Сначала они стояли в Гэрлохе, в мае 1944 года были переведены в Саутгемптон и наконец отправились в Девенпорт.

Может быть, в 1943 году они и не могли сражаться с современными кораблями, но «Рэмиллис» показал, что в качестве мобильных бронированных плавучих батарей они могут оказаться очень полезными при поддержке действий армии на берегу. Это же подтвердили старые американские линкоры на Тихом океане. Захват Диего-Суареца был большим успехом, но в тех случаях, когда линкоры не могли бросить свои снаряды на чашу весов, дела принимали совсем иной оборот. Одним из таких болезненных уроков стал провалившийся рейд на Дьепп в августе 1942 года.

Один из историков, описывая десантные операции, заметил:

Стефен Роскилл пошел дальше:

В другом месте он пишет:

Однако в Арктике и на Средиземном море осенью 1942 и весной 1943 годов линкор был нужен в своей классической роли — противостоять вражескому флоту. По этой причине в июле 1942 года «Нельсон» и «Родней» были оставлены в Атлантике, чтобы в следующем месяце они смогли участвовать в проводке на Мальту самого крупного конвоя — операция «Пьедестал».

В конце июля «Нельсон» и «Родней» покинули Клайд в сопровождении 6 эсминцев и по пути провели учебные зенитные стрельбы в Пентланд-Фёрте. Хотя они были включены в состав сил прикрытия, чтобы нейтрализовать угрозу со стороны итальянского флота, весь опыт войны показывал, что их шансы сразиться с этим робким противником являются более чем призрачными. Зато их мощные зенитные батареи будут полезным дополнением к огневой завесе вокруг конвоя. 3 августа линкоры встретились с конвоем, и начался длинный атлантический отрезок маршрута. Англичане хотели обмануть противника, создав впечатление, что это очередной конвой WS направляется к мысу Доброй Надежды. По пути линкоры заправляли эскортные миноносцы, которым не хватало дальности плавания.

В действительности Супермарина уже решила не отправлять свои 6 линкоров против следующего мальтийского конвоя. К этому решению итальянцев вынудила острейшая нехватка топлива во флотских хранилищах. Нефти хватило бы только для того, чтобы обеспечить выход одного линкора, и отсюда был сделан естественный вывод: бросить один линкор против сильно защищенного конвоя — значит обречь его на гибель.

Поэтому все 6 линкоров остались в гавани, и задача уничтожения конвоя «Пьедестал» была возложена на авиацию, мощную завесу подводных лодок и многочисленные торпедные катера, развернутые в Сицилийских Узостях. После того как эти силы нанесут потери конвою и его сопровождению, а тяжелые корабли повернут назад, итальянцы планировали добить остатки конвоя силами крейсерской эскадры, состоящей из 3 тяжелых и 3 легких крейсеров в сопровождении флотилии эсминцев.

11 августа, войдя в Средиземное море, конвой и его прикрытие были переформированы, так как прибыли новые корабли. Кроме «Нельсона» и «Роднея», его сопровождали авианосцы «Викториес», «Индомитебл» и «Игл», которые обеспечивали истребительное прикрытие. Старый авианосец «Фьюриес» должен был доставить на Мальту очередную партию истребителей. В состав сил прикрытия вошли 7 легких крейсеров, 31 эсминец, корветы, танкеры и океанский буксир. Сам конвой состоял из 14 торговых судов. Против них должны были действовать 320 итальянских и 227 немецких самолетов, 18 итальянских и 3 немецких подводных лодки, 19 итальянских и 4 немецких торпедных катера, а также крейсерская эскадра. Это была грандиозная битва.

Рано утром конвой был обнаружен итальянскими подводными лодками, но первые воздушные атаки противник предпринял гораздо позднее. Первую кровь пролила немецкая подводная лодка U-73, которая 4 торпедами потопила «Игл». Главное сражение развернулось 12 августа. До конца дня конвой упорно шел на восток, отбивая непрерывные атаки бомбардировщиков и подводных лодок. 2 подводные лодки были потоплены эсминцами, много вражеских самолетов было сбито. В сумерках тяжелые корабли повернули назад, конвой до сих пор не потерял ни одного судна. Зато авианосец «Индомитебл» был тяжело поврежден немецкими пикировщиками, «Викториес» получил небольшие повреждения во время воздушных атак. Был также поврежден один эсминец. Учитывая размах воздушных атак, это было отличное достижение сил эскорта. Большой вклад в него внесли зенитные орудия линкоров, хотя главную тяжесть битвы вынесли на себе отважные пилоты авианосных истребителей. Впервые летчики ВСФ сражались с таким огромным количеством вражеских бомбардировщиков, и потому они просто физически не могли остановить всех. Но те самолеты противника, которые прорывались сквозь истребительную завесу, встречал плотный зенитный огонь военных кораблей. До сих пор за всю войну англичане ни разу не могли поставить столь плотную огневую завесу.

Одним из самых эффективных способов отражения атак низколетящих итальянских торпедоносцев стала завеса водяных столбов, поставленная 406-мм орудиями линкоров, стреляющими на предельном снижении. Частокол водяных столбов удержал многие торпедоносцы на почтительном расстоянии, а часть торпедоносцев вообще сбросила свои смертоносные снаряды за пределами дальности хода торпед. Однако остальные проявили чуть больше упорства. Один из свидетелей, находившийся на борту сухогруза, рассказывает, как торпедоносец SM-79 прошел сквозь эту преграду, прорвал огневую завесу эсминцев и проскочил сквозь трассы зенитных автоматов. В качестве цели он выбрал «Нельсон» и шел прямо на него. Все артиллеристы взяли на прицел этот самолет, он получил множество попаданий, его моторы вспыхнули, прежде чем он успел сбросить торпеды. Через минуту самолет буквально рассыпался на куски и грохнулся в воду.

Такую же отвагу проявил итальянский пилот Ju-87, атаковавшего «Родней». Этот самолет зашел на линкор в пологом пике, вместо того чтобы пикировать почти вертикально, как это делали немцы. Капитан 1 ранга Риветт-Карнак немедленно приказал положить руль право на борт, и бомба шлепнулась в воду в 20 ярдах от левого борта, так и не взорвавшись. Почти тут же «Родней» подвергся атаке торпедоносцев, прорвавших охранение по левому борту.

Лучше всего о происходившем дает представление выдержка из бортового журнала «Роднея» за 12 августа.

7.45. Две торпеды прошли впереди. Мы уклонились от следов.

9.15. Большое облако дыма на горизонте. Красный 10. (Сбитый бомбардировщик)

9.16. Бомбы справа по носу. Дым над эсминцем по пеленгу. Красный 10. Еще бомбы справа по носу.

9.29. «Индомитебл» стреляет по самолетам. Самолет слева. Самолет на правой раковине. Стреляем. Они отвернули.

9.53. След торпеды под форштевнем проходит слева направо. Мы остановили правую машину и повернули.

10.15. Торпеда проходит спереди справа.

10.45. Торпеда проходит сзади слева.

12.13. Четыре самолета заходят с правого крамбола. Все стреляют. Кресты сверху и листья слева по корме.

12.16. Бомбы спереди, сзади и слева по борту у эсминца на левом траверзе.

12.17. Один самолет сбит слева по борту.

12.43. 406-мм открыли огонь по левому борту. Это выглядит, как стрельба на недолетах. Один торпедоносец в воде по левому траверзу.

12.45. Торпеда сброшена слева по носу.

12.46. Шесть торпедоносцев на левом траверзе. Кажется, сброшены несколько торпед.

12.48. Один торпедоносец сбит истребителем. Красный 10. Правый фланг конвоя попал под сильную атаку.

13.03. На правом фланге конвоя снова действуют торпедоносцы.

13.05. Глубинные бомбы слева по носу (прикрытие). 120-мм левого борта открыли огонь по самолету на левой раковине.

13.07. Крейсер за кормой ведет огонь. Снова глубинные бомбы слева по носу.

13.15. Приближаются вражеские самолеты. Зеленый 75.

13.17. Бомбы за кормой «Нельсона». Мы стреляем из всего, что имеем. Бомбы падают совсем близко по носу. Две справа, одна слева. Они ложатся по диагонали.

13.20. Еще бомбы по правому борту.

И так продолжалось весь жаркий летний день. Голубое средиземноморское небо было испятнано черными клубками разрывов, исчерчено хвостами дыма, которые волочили сбитые самолеты. Залитое солнцем море буквально кипело от разрывов бомб и глубинок.

Резкие перемены ходов привели к тому, что снова проявились давно забытые дефекты котлов «Роднея». Когда линкор повернул обратно в Гибралтар, он уже не мог давать более 18 узлов. В сгущающихся сумерках конвой в полном составе проследовал дальше. После того как охранение ослабло, бомбардировщики Оси возобновили налеты и повредили несколько транспортов. Итальянские подводные лодки вывели из строя несколько кораблей сопровождения. Ночью торпедные катера взяли свою пошлину, а на следующий день снова прилетели бомбардировщики. Однако итальянские крейсера так и не осмелились показаться. В конце концов, на Мальту прибыли 5 транспортов. Их грузы помогли острову продержаться до конца года. К этому времени стратегическое положение на Средиземном море изменилось коренным образом.

Хотя итальянцы не направили свои линкоры на перехват конвоя «Пьедестал», англичане предполагали, что уж в следующий раз они точно не останутся в гавани, а дадут бой Соединению Н, которое прикрывало высадку войск союзников в Северной Африке — операция «Торч». Два западных союзника согласились, что они пока не могут штурмовать побережье Франции, но у них уже вполне достаточно сил, чтобы перехватить инициативу на Средиземноморском театре. Поэтому была подготовлена серия крупных десантных операций, которая началась 8 ноября 1942 года.

Итальянский флот последние месяцы не проявлял никакой активности, поэтому считалось, что он находится в хорошем состоянии и может дать бой союзникам. Разведка сообщила, что третий и четвертый линкоры типа «Литторио» почти достроены и вскоре войдут в состав флота. В действительности линкор «Рома» был уже готов.

Но теперь возникла новая проблема, хотя на самом деле это была застарелая болячка, которая неожиданно приобрела серьезное значение — линкоры Виши. Так как предстояло вторжение на принадлежащую французам территорию, было совершенно ясно, что реакция будет откровенно враждебной, существовали опасения, что французы вообще пригласят на помощь силы Оси. Имелась определенная вероятность того, что флоты бывших противников будут действовать совместно. Но даже если это не произойдет, десантам союзников реально угрожали удары с трех различных направлений. Прежде всего — из контролируемых Виши североафриканских портов, где прекрасно помнили обстрелы, проведенные Королевским Флотом 2 года назад. Вполне вероятным считалось появление главных сил итальянского флота, в том числе линкоров. В Тулоне стояли главные силы флота Виши, которыми командовал адмирал де Лаборд, известный своей фанатичной ненавистью к англичанам. Наконец, не следовало забывать о стоящих в Александрии кораблях адмирала Годфруа, чье отношение к союзникам не стало лучше за 2 года фактического плена.

Поэтому западным союзникам было совершенно необходимо развернуть максимум сил для прикрытия десантов. Американцы должны были высаживаться на западном побережье Африки в Касабланке. Они наметили три участка севернее и южнее, а также в непосредственной близости от города. Следует напомнить, что в Касабланке стоял недостроенный «Жан Бар», имевший 4 действующих орудия. Именно он, а также находящиеся там же легкий крейсер и большая группа эсминцев представляли главную угрозу десанту, высаживаемому рядом с городом. Еще дальше на юг, в Дакаре, стоял мощный «Ришелье», а также эскадра крейсеров и несколько лидеров. В этих портах находились подводные лодки, которые тоже могли быть задействованы для отражения десанта.

Американцы приняли надлежащие меры, и высадку в Касабланке прикрывал новейший линкор «Массачусетс» вместе с 2 тяжелыми крейсерами и 4 эсминцами. 2 старых линкора — «Нью Йорк» и «Техас» — входили в состав сил прикрытия десанта в Сафи и Медии (к югу и северу от Касабланки соответственно). Кроме этих кораблей, Оперативное Соединение 34 адмирала Хьюитта имело 1 эскадренный и 4 эскортных авианосца, еще 4 тяжелых крейсера, 1 легкий крейсер и 34 эсминца.

Англичане высаживались на побережье Средиземного моря. Их целью были Оран и Алжир, а потом Бужи, находящийся чуть восточнее. Существовала определенная надежда, что удастся захватить Бон, где пришлось бы столкнуться не только с местными силами, но и с французским и итальянским флотами. Первоначальные высадки прикрывало Соединение Н, которое было разделено на Центральное и Восточное соединения под командованием коммодора Трубриджа и адмирала Барроу соответственно. Оба соединения имели собственные группы обстрела и сопровождения. Было ясно, что численность Соединения Н следует максимально увеличить.

25 сентября премьер-министр направил записку Александеру и Паунду, в которой говорилось:

Главнокомандующий Флотом Метрополии мог не соглашаться с этими расчетами, но состав Соединения Н показывает, что Адмиралтейство безоговорочно выполнило пожелания Черчилля. В октябре корабли соединения покинули английские воды. «Родней» и 3 эсминца вышли из Скапа 23 октября, а 26 октября немецкие подводные лодки заметили в Гибралтарском проливе «американский» линкор.

Соединение X, состоящее из «Дьюк оф Йорка», «Нельсона» и «Ринауна», покинуло Скапа Флоу 3 дня спустя и 31 октября встретилось с авианосцами «Викториес» и «Формидебл». Позднее к ним присоединился «Фьюриес», и в результате Соединение Н адмирала Сифрета превратилось в грозную силу: 4 линкора, 3 эскадренных авианосца, 3 легких крейсера и 17 эсминцев.

Сначала десанты встретили довольно сильное сопротивление. Флот Виши под обычные крики об оскорбленной чести сражался до последнего во всех 3 портах. К счастью, ни англичане, ни американцы не стали проявлять неуместной снисходительности и ответили на атаки вишистов предельно жестко.

В Марокко американцы действовали даже более жестко, чем англичане, когда потребовалось остановить французские корабли. Крейсер «Примоге», лидеры «Альбатрос» и «Милан», эсминцы «Булоннэ», «Брестуа», «Фуже» и «Фрондёр» вышли из порта, проявив больше смелости, чем здравого смысла. Во второй половине дня 8 ноября завязался бой, и французская эскадра была уничтожена. Крейсер получил множество попаданий, превратившись в руину, 6 из 7 эсминцев были потоплены, полностью выведены из строя или выбросились на берег.

8 подводных лодок Виши преуспели ничуть не больше. Они едва не попали торпедами в «Массачусетс» и крейсер «Бруклин», однако американские эсминцы в ответ потопили 5 лодок. Только 3 сумели добраться до Дакара и Кадиса. Даже потом они категорически отказались присоединиться к союзникам. Была даже пущена сплетня, будто де Голль пытался подкупить командиров, но взятка была с негодованием отвергнута.

Однако «Жан Бару» предложили совсем иное. 9 ноября он попал под атаку авианосных пикировщиков «Доунтлесс» и был вынужден вести артиллерийскую дуэль с «Массачусетсом». Первый воздушный налет не принес результатов, но в 8.18 одна бомба попала в квартердек линкора, вызвав пожар. Она пробила вертикально весь корпус корабля и вышла сквозь дно, повредив по пути рулевую машину. Другая бомба взорвалась на причале рядом с кораблем, затопив часть булей. Затем в игру вступил «Массачусетс», обрушив на «Жан Бара» залпы 406-мм орудий. В 8.25 один залп накрыл французский линкор. Снаряд прошил мостик, пробил верхнюю и нижнюю броневые палубы и взорвался в пустом отсеке. Один снаряд следующего залпа попал в трубу, пробил надстройку и корпус выше ватерлинии.

Третий залп лег совсем рядом, но прямых попаданий не было. 2 снаряда четвертого залпа попали в башни французского корабля. Один снаряд заклинил единственную действующую башню, другой попал в барбет второй башни, пробил главную палубу, но не взорвался. В 9.10 еще один 406-мм снаряд попал в квартердек «Жан Бара», он взорвался в кормовых отсеках. Всего «Массачусетс» дал 47 залпов главным калибром, от 3 до 9 орудий в каждом залпе. Он добился 9 прямых попаданий в весьма непростую цель. Стрельба американского корабля представляет потрясающий контраст по сравнению с беспомощными действиями артиллерии «Барэма» и «Резолюшна» в Дакаре 2 года назад против «Ришелье».

В ходе новых воздушных атак попаданий не последовало, и к 18.20 действующая башня французского линкора снова получила возможность вращаться. 10 ноября тяжелый крейсер «Огаста» возобновил обстрел, но успеха не добился. Во второй половине дня пикировщики «Рейнджера» добились еще 2 прямых попаданий в «Жан Бара». Одна бомба разорвалась в воде у борта линкора. В результате коротких замыканий вспыхнули несколько пожаров, которые удалось взять под контроль только в 21.00. «Жан Бар» принял 4500 тонн воды и сел кормой. 22 человека погибли, а еще 22 были ранены. Линкор полностью вышел из строя до конца войны[188].

Соединение Н патрулировало севернее Алжира и Орана, чтобы прикрыть десант со стороны Франции и Италии. Эту задачу выполняли «Дьюк оф Йорк», «Ринаун», 2 авианосца, 3 крейсера и 16 эсминцев. «Родней» получил задание оказывать непосредственную поддержку десанту, если попытаются вмешаться французские корабли, находящиеся в Африке. Он также должен был подавить мощные береговые форты, контролирующие подходы к Орану, которые доставили столько хлопот адмиралу Сомервиллу в 1940 году.

В Оране французы оказали яростное сопротивление. На рассвете 3 вишистских эсминца попытались атаковать транспорты, но были встречены крейсером «Аурора». Он обстрелял головной эсминец, который сильно накренился и начал тонуть. Затем появился другой, и капитан 1 ранга Агню решил, что он будет подбирать спасшихся. Вместо этого французский корабль дал торпедный залп, после чего «Аурора» была вынуждена покончить с ним. Горящий эсминец выбросился на берег. Третий эсминец сразу повернул назад, как только увидел, что подходят британские эсминцы.

Французская подводная лодка попыталась торпедировать «Аурору», но безуспешно. Затем крейсер накрыл залп береговой батареи с дистанции 27000 ярдов. До сих пор «Аурора» разделывалась с противниками «с восхитительной легкостью», по словам адмирала Каннингхэма, но на такую дистанцию ее 152-мм орудия стрелять не могли. Поэтому на помощь был вызван «Родней».

Этот огонь вели четыре 194-мм орудия форта дю Сантон, который был расположен на холме высотой 1060 футов. Офицеры «Роднея» считали, что этот форт был одной из самых трудных целей. Низкая облачность сокращала видимость в районе цели до 8–10 миль. «Родней» дал 16 залпов из 406-мм орудий и в 13.30 сообщил, что орудия форта прекратили стрельбу, хотя попаданий не зафиксировано.

На следующий день стало ясно, что форт дю Сантон еще жив. В 8.30 его орудия обстреляли «Родней», причем «снаряды ложились ближе, чем когда-либо за всю войну, включая даже „Бисмарк“». В течение часа «Родней» вел ответный огонь, потом форт снова замолчал. В день D + 2 «Родней» собрался заняться тремя 194-мм орудиями батареи Канастель, но прежде чем был открыт огонь, его попросили снова подавить дю Сантон, который неоднократно обстреливал наступающие американские войска. Приведем рапорт командира, описывающий действия «Роднея» в этом бою.

Немного позднее линкор получил радиограмму: «Свяжитесь с моряками и скажите, чтобы они прекратили огонь по береговой батарее в Оране. Она хочет капитулировать». Так и произошло. Позднее «Родней» вошел в Оран и находился там на случай, если потребуется огневая поддержка где-нибудь на побережье Северной Африки. Он провел время гораздо более интересно, чем его товарищи. Соединение Н крейсировало в море до 15 ноября, но итальянцы так и остались в портах. Единственной их реакцией стала отправка крупного соединения подводных лодок, которые мало чего добились. Поэтому Сифрет вернулся в Гибралтар, откуда «Дьюк оф Йорк» и «Викториес» отправились в Скапа Флоу, чтобы воссоединиться с Флотом Метрополии.

Адмирал Дарлан, который находился в Северной Африке во время вторжения, быстро понял, куда ветер дует, и приказал Тулонскому флоту спешно выйти в море и присоединиться к союзникам. Но его командующий остался верен режиму Виши и игнорировал приказ. Никто из французов не понимал, что Гитлер уже готов покончить с так называемой «независимостью» огрызков Франции[189].

27 ноября II танковый корпус СС начал выполнение плана «Лила». Был занят Тулон. Если союзников в Африке встретили пулями и снарядами, что привело к бессмысленным жертвам, сопротивляться фашистам французы не посмели[190]. Когда немецкие танки ворвались в порт, они увидели тонущие французские корабли, подорванные собственными экипажами. Так погибли 4 тяжелых и 3 легких крейсера, плавучая база, 33 эсминца и миноносца, 16 подводных лодок. «Страсбург», «Дюнкерк» и «Прованс» также совершили ритуальное самоубийство. Дарлан обещал это в 1940 году, но в теперешней обстановке это был бесполезный и неумный жест. Единственным, кто извлек пользу из самоуничтожения французского флота, стал Адольф Гитлер. Ведь эти корабли не стали мощным подкреплением флоту союзников[191].

Так бесславно ушел один из самых сильных флотов Второй Мировой войны. Через 6 месяцев еще один флот растворился в том же самом море.