Закатившаяся звезда

Глава четвертая
ОДИНОЧЕСТВО
1

- Нет, ты сначала скажи, где пропадал все годы, почему не написал ни строчки?

- Разве ты не рада брату? Если я тебя стесню, то, может, мне лучше уйти?

- Ну что ты мелешь! Как тебе не стыдно! - Интересная полная женщина схватила за руку пришедшего, точно боялась, что он и в самом деле исчезнет. - Заходи.

Мужчина вошел не сразу . Он еще раз пристально оглядел сестру и спросил:

- Ты не замужем, Мильда?

- Тебе бы стоило поинтересоваться этим раньше, - укоризненно бросила сестра. - Замуж я не выходила.

Мужчина осторожно шагнул в дверь. Комната, куда он вошел, освещалась настольной лам-пой. У окна стояла деревянная кровать, между нею и платяным шкафом - посредине комнаты - стол и три стула.

Мильда села на разобранную постель:

- Ну, расскажи, где ты был все это время, почему не давал о себе знать?

- Неужели это так срочно? Я только -что с поезда и всего полчаса в Риге. К тому же я голоден, - раздраженно заметил брат.

Мильда ушла в кухню. Через несколько минут на столе появилась тарелка мятой картошки и кусок холодной свинины.

- Вот все, что у меня есть. Не обижайся - ты же не предупредил о приезде, как это принято у людей.

Брат жадно набросился на еду, и вскоре в тарелке не осталось ни крошки. Мильда повторила вопрос:

- Ну, рассказывай, что с тобой было после того, как ты удрал с немцами?

- Что было?-переспросил брат и задумался.- Было плохо, чуть ноги не протянул. Долго не мог найти работы. Спал в бараках, а то и прямо под открытым небом.

- Чего же ты сразу не вернулся?

- Боялся, что посадят в тюрьму. Но потом все же решил идти с повинной. Перешел в восточный Берлин, явился к советскому консулу.

- И тебя простили, Эдвин?

- Как видишь. Только я теперь не Эдвин, и фамилия у меня другая. Меня зовут Петерис Янович Приедитис. Не осмелился сказать консулу в Берлине свою настоящую фамилию. Опасался, что вспомнят сорок четвертый год. В остальном все у меня в порядке. Я уже немного работал в Ленинграде - привезли нас туда на пароходе из Ростока. Немного приоделся, скопил деньги на дорогу до Риги.

Мильда насторожилась:

- А может быть, тебе все же лучше пойти и рассказать, что ты изменил фамилию? Как бы не было хуже. Могут узнать об этом и без тебя.

- Да нет, стоит ли волноваться из-за пустяка.

- Пустяк ли?

- Ну чего ты беспокоишься? - рассердился Приедитис. - Мне же виднее. Я не враг сам себе.

Мильда вздохнула:

- Ох, опять все начинается сначала. Почему ты не хочешь жить, как все люди? Тебе надо побыстрее устраиваться на работу. Я тебе .помогать не смогу. Я получаю всего шестьсот рублей.

- Конечно, я буду работать. Только доживу у тебя немного, огляжусь, если не возражаешь. Как теперь прописывают, скажи? Нужно ли являться в милицию лично? Надолго ли отбирают паспорт?

- Чего ты беспокоишься? - вопросом на вопрос ответила Мильда. - Ты же сам только что сказал, что с документами у тебя все в порядке - ведь ты уже работал в Ленинграде.

- Да, конечно, - подтвердил Приедитис и, чтобы скрыть свою растерянность, быстро переменил тему разговора: - Мильда, а цела ли моя скрипка?

- Да, конечно. Я ее не продала даже в трудные годы. Ты же знаешь, что это подарок нашего покойного отца.

Приедитис полез в шкаф и достал скрипку. Он бережно стряхнул пыль, провел пальцем по струнам, которые родили тихий, задумчивый аккорд. Приедитис улыбнулся. Эта улыбка напомнила Мильде славного, застенчивого мальчишку, каким был ее брат двадцать лет назад. Он так хорошо играл на скрипке и так великолепно рисовал. Но что с ним стало? Как он испортил себе жизнь!

Приедитис погладил скрипку, положил ее на прежнее место и, словно читая мысли сестры, сказал:

- Нет, Мильда, мне не придется больше копать землю и спать в бараках. Я буду художником. Я буду писать хорошие картины, и люди будут ими любоваться…

Мильда постелила брату на полу, потушила свет и легла в постель. Но сон не приходил. Мильда прислушивалась к неровному дыханию брата, который почему-то решил спать, не раздеваясь. Он ворочался, вздрагивал и жадно курил под одеялом. Потом вскочил и осторожно подошел к окну.

- Что с тобой, Эдвин?

Тот встрепенулся:

- Ничего. Мне показалось, что кто-то оста-новился на улице возле нашего окна… И потом, я прошу больше никогда не называть меня Эдвином. Ты ведь знаешь, как меня теперь зовут.

Брат был теперь совсем не таким, как полчаса назад, когда держал в руках скрипку. Перед Мильдой стоял совсем другой человек- злой, испуганный, с бледным, перекошенным от страха лицом…

Весь следующий день Приедитис провел дома. Вернувшись с работы, Мильда застала брата сидящим все в той же позе, что и утром, когда она уходила в свое ателье.

- Ты что? Так никуда и не ходил?

- Да что-то не тянет… - задумчиво ответил Приедитис. - Хочется привыкнуть, что у меня, наконец, есть крыша над головой.

Но вечером у Приедитиса кончились сигареты. Он сбегал на угол в табачный ларек и тут же вернулся назад. Второй раз он вышел из дома только через три дня и немного прошелся по городу. С этого вечера Приедитис стал отлучаться все чаще и чаще.

Мильда заметила, что брат заметно повеселел. Вечерами он брал скрипку и играл задорные латышские мелодии. Однажды Приедитис вернулся домой изрядно выпившим.

- Я устроился работать художником! - радостно сообщил он…

Через полумесяца, придя со службы домой, Мильда увидела на столе кремовый торт и бутылку портвейна.

- Сестричка, выпьем с моей первой получки.

Мильда была счастлива. Ушли из сердца тревоги и подозрения, рожденные той страшной первой ночью. Эдвин начинал новую жизнь. И Мильда была уверена, что теперь брата ожидает запоздавшее счастье…