Заклинание в 220 вольт

Глава 1... и поэтому все так произошло.

Послеобеденное время в НИИ фармакологии было временем тихим, изредка нарушаемым звяканием чайных ложечек, бьющихся о край чашек. Сотрудники перемывали кости своим коллегам из разных отделов, лаборантки хвастались новыми кофточками и платьями, доктора наук степенно прохаживались по коридорам института, обсуждали рыбалку на прошлой неделе, и новую машину профессора Степанова. Профессор Степанов, Игорь Семенович, будучи простым завлабом отдела фармакогенетики, жил с размахом, и всех интересовало, на какие шиши. В прошлый раз новый галстук Степанова от Луи Виттон вызвал разговоров на пару недель.

Внезапно тишину разорвал грохот, доносящийся из лаборатории в дальнем конце корпуса. Раздался громкий хлопок, на всем этаже вырубило свет. Стало темновато, включилась аварийка.

По коридору, расталкивая светил науки, промчался взлохмаченный парень в белом халате.

— Там Кисюкова шандарахнуло!

— И что, коллега, насовсем? — флегматично отреагировал пожилой мужчина в костюме, он только что с жаром рассказывал, как поймал щуку, широко разводя руки.

— Кирдык! — парень унесся дальше.

В кабинете номер пятнадцать, на полу лежал Виктор Иванович Кисюков. Младший научный сотрудник, инженер-исследователь отдела фармакологической генетики, лежал в луже, что разлилась из большого флакона, стоявшего на столе. Неудачно задел, а крышку он закрутить, как обычно, забыл. Кисюкова долбануло, так как жидкость разлилась под стол, где имелись погрызенные крысами провода. Лабораторные экземпляры сбегали часто. Мужчина лежал со сведенными в судороге пальцами рук и вздыбившимся волосами. Как ни странно, живой.

В дверном проеме показалось недовольное лицо Степанова.

— Виктор, ну что тут за бардак опять у вас? Что опять разлили?

Кисюков забарахтался, силясь перевернуться, встал на четвереньки и выполз из лужи.

— Игорь Семенович, ничего страшного, просто раствор Коллинза. — прохрипел он, пытаясь принять вертикальное положение, и привести мокрый халат и брюки в относительный порядок.

— Опять из-за вас отключение электричества на этаже! Это безобразие. Вы срываете работу.

Витька поднялся по стенке, голова кружилась.

— У вас опять объект сбежал? — Степанов нахмурился и ткнул пальцем в пустую клетку.

— Нет, ну что вы, его сейчас девочки принесут. Н-на забор анализов забрали. — соврал первое, что пришло в голову, Кисюков.

— Почему забор анализов осуществляется без вашего контроля? Вы хотите сорвать важный эксперимент? Когда отчет сдадите, опять с опозданием?

Витька заблеял что-то про то, что он все проконтролировал, просто оставил объект в виварии. Степанов махнул рукой и вышел.

В голове шумело, зрение расплывалось. Кисюков потер запотевшие очки пальцами. Стало видно еще хуже. Снял и вытер сухим лацканом халата. Не помогло. В клетке, где должен был находится объект исследования № 127, категория GFX, которого лаборантки прозвали Тайсон, за обкусанные уши его соседей, никого не было. Крышка клетки была откинута. Этот здоровый самец крысы был самым ценным экземпляром Кисюкова. Исследования подходили к концу, Тайсон показывал отличную реакцию на новый ноотропный препарат. Его давно отселили в отдельную клетку, так как крыс не терпел никого из сородичей, начинал драться, и пару раз загрыз своих соседей насмерть. А теперь этот гад сбежал.

Нащупав стул, Кисюков присел. И тут же свалился, упав в обморок.

Пришел он в себя среди сотрудников скорой помощи. Врач, обследовав Витьку, пришел к выводу, что в госпитализации он не нуждается, похмыкал, спросил, правда ли он получил удар током, и выслушав ответ, сказал что Кисюкову повезло. И очень странно, даже кожные покровы имеют нормальный вид. Обычно все хуже. Прожарка средней степени. Померив давление и сняв ЭКГ у пострадавшего, медики удалились, удивленно переглядывась.

Еще раз заглянул Степанов, сказал, что выписал Кисюкову отгул, и в понедельник он может не приходить. Все равно тут техники будут все восстанавливать.

Искать сбежавшего Тайсона Витька не собирался. Есть другие, тоже с неплохими результатами. А этот чемпион пусть в подвал попадет, к диким сородичам. Они там его научат, как жить надо. Пусть с местными Хабибами встретится, повоюет.

Рабочий день пятницы подходил к концу, сотрудники потянулись на проходную. Виктор переоделся, провел руками по еще немного влажным штанам и рубашке, взял сумку и вышел навстречу выходным. Несмотря на все произошедшее, настроение было приятным. Теплый майский вечер настраивал всех на отдых, пахло нагретым асфальтом и клейкими тополиными почками. Город наполнялся предвкушением пятничного разгуляя. Люди, спешащие к метро, останавливались у киосков, покупали шаурму, пиво, в бургерную стояла очередь. Пара Витькиных коллег, куривших около входа в метро, позвали его опрокинуть по кружечке в местной забегаловке, но он отказался.

— И чего ты его позвал, этого сыча никуда не выманишь. Да и неинтересно с ним. — один из мужчин затушил сигарету в урне, поправил сползший ремень.

— Да. И усы у него дурацкие, как у порноактера из 70-х. Ух, поди встопорщились сегодня. Так долбануло!

Мужчины засмеялись и пошли ко входу чебуречной рядом с метро.

Витька Кисюков, дожив до своих 32-х, был человеком одиноким, но нисколько не тяготящимся этим обстоятельством. Романы он заводил легко, и также легко их заканчивал. Женщин он выбирал в основном из своего института - умных, с учеными степенями, чтоб было о чем поговорить, но все они оказывались очень скучными, и в быту большинство из них были равнодушны к пыли и разбросанным вещам, что Витьку очень раздражало. Одно дело свои носки, складированные под диваном, и совсем другое - чужие. Да еще и одежда на спинках кресел. Нет уж, лучше он сам.

Друзей у него осталась всего двое, остальные к 30-и уже переженились, и с Витькой общались неохотно. Потому что жены были против. Так что, ему предстоял спокойный вечер с обычными холостяцкими удовольствиями.

Спустившись в метро, Кисюков потолкался в очереди на проход, съехал по эскалатору, и вышел на перрон. Нужно было двигать к первому вагону. Пробившись сквозь толпу, он стал глазеть на табло, показывающее время. Народ вокруг гомонил и жался у линии посадки.

В просвете между людьми он заметил парня, сидящего на краю платформы, почти у тоннеля. Встрепанные волосы, куртка цвета хаки в каких-то бурых пятнах. Он сидел сгорбившись, свесив ноги к рельсам.

“Сейчас прыгнет! — сердце пропустило удар, Витя стал пробиваться сквозь толпу, — Неужели никто не видит?!”

Парень повернулся. Черные бездонные глаза скользили по людям, не задерживаясь на ком-то. Увидев, что Кисюков смотрит прямо на него, парень поднес окровавленную, изломанную руку к лицу, и вытянув указательный палец, поднес его к губам. Спрыгнул с платформы и растворился в потоке холодного воздуха, что выталкивало из противоположного тоннеля.

Подъехал поезд, толпа занесла ошарашенного Витьку в вагон. Научного сотрудника вмяло в угол, около кабины машиниста, одуряюще запахло резкими, неприятными духами и потом. Люди перемешивались, входили и выходили. У Витьки разболелась голова. Недалеко от себя, он заметил девушку с длинными сальными волосами в поношенной вязанной кофточке. На плечах у нее сидела страшненькая лупоглазая обезьяна. Зверек корчил рожи, и дергал девушку за волосы. Та все время что-то бормотала, глядя в одну точку перед собой, изредка отмахиваясь, словно отгоняла надоедливую муху.

“Вот надо же завести себе такую страшилу. Еще и без намордника ездит с ней. Вдруг, укусит кого?” — подумал Виктор и обвел глазами вагон. Сонные, уставшие люди не обращали внимания на чудную обезьяну, а та, заметив, что Кисюков на нее пялится, показала неприличный жест и с размаху хлопнула девушку лапами по ушам.

Хозяйка зверька сжала виски руками, словно от нестерпимой боли, замотала головой. Люди стали расступаться. Почему-то все смотрели на нее, и никто не смотрел на обезьяну, что продолжала бесноваться на плечах девушки. Витька понял, что следующая - его станция и стал протискиваться на выход. Дама с обезьяной, пошатываясь и шепча проклятия, встала перед Кисюковым. Хвост животины заманчиво маячил перед носом Витьки. Тот не удержался, и дернул.

Дикая тварь подпрыгнула, оскалилсь, морда ее вытянулась, глаза налились кровью, в ярости она стала бить девушку по голове, а та согнулась, закрыв ладонями лицо.

— Изыди, сатана! — прошипел Витька, сам испугавшись реакции зверька.

Свет мигнул, диктор сообщил, что они на остановке “ Партизанская”. Народ повалил на выход. Кисюков обалдело смотрел на идущую впереди девушку. Никакой обезьяны на ее плечах не было. Та растерянно остановилась между колонн. Взгляд ее стал осмысленным, спина распрямилась. Она потрогала рукой висок, словно еще не верила, что боль прошла. Посмотрела вверх, и глубоко вздохнула.

Повернулась, и увидев глазеющего на нее Кисюкова, смущенно улыбнулась.

— Кажется, я станцию свою проехала. У меня это бывает.

— А как же ваша обезьянка? — Витька интуитивно понял, что сейчас будет.

Девушка шарахнулась от него, как от чумного, и побежала в сторону ступенек.

“Может это со мной что-то не так?” — подумал Виктор. Все-таки, током шандарахнуло.

До дома идти было недалеко, и Кисюков, прихватив в магазинчике полторашку разливного и рыбки, потопал в свою квартирку на первом этаже хрущевки, предвкушая томный вечер и ловлю форели на канале “Охотник и рыболов”. Удочки у Витьки отродясь не бывало, но смотреть как ловят другие он любил. Это очень успокаивало.

Под железнодорожным мостом, по которому пронеслась пригородная электричка, стоял мужчина средних лет. Старый, вытертый плащ, грязные мятые джинсы и растоптанные ботинки словно давно прилипли к нему, снимал он их явно не часто. На плечах у него сидела такая же образина, как и у девушки в метро. Только еще уродливей. С каким-то горбом и вздыбленной шерстью, торчащей клочками.

“ Ну что за мода? И где они их берут-то, страшных таких. Вот люди енотов заводят, или там хорьков - они хоть милые.” — думал Витька, — “А эта страсть какая-то просто. Результаты неудачных экспериментов генетиков.”

Мужик стоял и упорно смотрел на опору моста. Опора была разрисована граффити, причем самыми бездарными. Мужчина водил пальцем в воздухе, повторяя линии надписей и иногда вскрикивал. Обезьяна, не обращая на это внимание, копалась у мужчины в голове, перебирая волосы. Даже показалось, что она вытаскивает у него из головы что-то похожее на черных червей и сует себе в рот.

Проходя в арке моста мимо мужчины, Кисюков почувствовал вонь немытого тела. Откуда у бомжей такие животные, подумал Витька, и шутливо сложив пальцы пистолетиком, направил их на обезьяну, которая как раз обернулась, посмотрела на него, скаля длинные желтые клыки.

— Пуф! — сказал Витька, вскинув “пистолетик” вверх после “выстрела”. Обезьяна растворилась в воздухе темным облачком, Кисюков захлопал глазами, мужчина растерянно заозирался.

— А... эээ.., — захрипел бомж, — молодой человек, не подскажите, где я?

— В Измайлово! Пить надо меньше! — Витька брезгливо сморщился.

— Да я вообще не пью. И в Балашихе живу. Как я тут оказался?

— Не знаю, и обезьяна у вас убежала куда-то.

— Какая еще обезьяна? — воззрился на Кисюкова мужик. — Нет у меня никаких обезьян. Собачка, Тюлька есть. Обезьян нет. Хотя... Не помню ничего... Какое число сегодня?

— 23-е мая, фокусник. Я сам ее видел. А потом бах! - и растворилась.

Мужчина схватился за голову.

— 23-е? Мая? О, господи... Ничего не помню. Обезьяна какая-то…

— Ну, вы тут разбирайтесь, а мне пора. Метро - вон там. — Витька со странным чувством, что это он здесь сумасшедший поправил очки и пошагал домой.

Дома было тихо, сумрачно из-за великолепных кустов сирени, что росли под окном. Сирень цвела в этом году буйно, и за окнами однушки покачивались роскошные фиолетовые душистые гроздья соцветий. Витька переоделся в треники и футболку, открыл форточку, взял из коридорчика пакет с пивом, взглянул на себя в зеркало, что висело в прихожей. Усы может и вправду сбрить? Старят вроде. Он пригладил растительность под носом. А чего, будет симпатичный молодой брюнет. А может, и не очень молодой. Но, симпатичный. Витька улыбнулся сам себе и пошел за кружкой на кухню.

Засев на диван перед телеком, Кисюков все никак не мог расслабиться. Ну да, долбануло его сегодня, но не умер же. Хотя, обычно в таких случаях летальный исход. Ну видит он каких-то страшных обезьян, так может это не глюки? Просто пошла мода на наплечных животных. Мех на плечах нельзя, а животину живую — можно. Ну да, а бомж - тоже модник, сам себя перебил Витька. Весь в Дольче Габбана, с обезьяной, ага. И куда эти страшки потом делись? Премии, наверное, лишат. Степанов - мстительная скотина. Доложит начальству, как пить дать.

Пиво подходило к концу, программа о ловле форели на спиннинг тоже. Размышления о вкусной рыбке, запеченной в фольге, прервала сильно качающаяся сирень за окном. “Опять ветки дерут!” — подумал Витька и поднялся с насиженного места, чтобы шугануть любителей халявных цветов.

Ветки кустов тряслись, как будто на улице был штормовой ветер.

В вечерних сумерках, под окном, стояла старуха Коростылёва и дергала ветки сирени, раскачивая их с все большей амплитудой.

— Лидия Сергевна! Вы чего хулиганите? — крикнул ей Витька сквозь стекло.

Старуха остановилась, повернулась к дому и выпучив глаза, затянутые бельмами, открыла черный рот.

— Знала, что кто-то меня услышит..

Кисюков вдруг вспомнил, что Коростылеву похоронили еще на той неделе, и он самолично давал ее дочери 500 рублей на похороны. Волосы на голове еще раз за день встали дыбом, и он стал осторожно отступать вглубь квартиры.

— Витька, подлец! Подь сюда! — орала бабка под окном. — Я знаю, что ты меня видишь!

Кусты затряслись еще больше. Пришлось подойти обратно.

— Скажи Светке, чтоб картины дедовы не продавала! И там, в книжках, мои похоронные!

— В каких книжках... — тупо переспросил Витька.

— В “Капитане Врунгеле”! Там двести семьдесят три тыщи. И пятьсот рублей. Она, дура, с детства его в руки не брала, не догадается. Скажи ей!

— Л-ладушки.. Скажу.

В этот момент Витька окончательно понял, что удар током не прошел даром для его головы. Помахав Лидии Сергеевне ручкой, он, все еще натужно улыбаясь, вернулся на диван. Стало страшно. Он убивец призрачных обезьян, и видит мертвых старух. Все. На проблему напали. Кисюков стал усиленно вспоминать таблицу Менделеева, рядами, чтобы понять, что с ним все в порядке.

— Водород, гелий. — как на уроке, вслух стал перечислять элементы. — Литий, бериллий, бор. ...Пу-пуру- пу-пууу, — протянул он и почесал макушку, — Так мы никуда не приедем, дружок. Пора к доктору.

Витька покосился на окно, но там все было спокойно. Надо бы шторы задернуть.

В кориродчике что-то бухнуло. Кисюков подскочил и метнулся в дальний угол комнаты.

Чуть опомнившись, решил, что он в своей квартире и тут его правила, поэтому надо проверить, что там такое. На полу валялась его сумка, с которой он ходил на работу. С расстегнутой молнией. Всего-то. Переведя дух, он пошел на кухню и стал готовить ужин. Глаз нервно дергался.

Яичница с беконом вышла отличная.

Он ел и с ужасом представлял, как будет рассказывать психиатру про непонятных животных на плечах у людей и мертвую соседку. Его поставят на учет, выпишут таблетки. Потом об этом узнают на работе. Витька зажмурился. Слава богу, мама не дожила до такого позора. Сын - псих. А с другой стороны, если никому не рассказывать? Все же по-прежнему будет. На этой версии он и решил остановиться. Вот и ладушки. А там - как пойдет.

Немного походив по квартире в раздумьях, Витька уселся смотреть сериал про парней из Кремниевой долины, чтобы отвлечься. Через час захотелось спать. Разложив диван, он улегся поудобнее, и сложив руки на груди, закрыл глаза. В голову лезли мысли про всякую чертовщину - от диких обезьян до розовых слонов. Немного поворочавшись, уснул.

Снился жуткий кошмар. Инженера Кисюкова пришли арестовывать прямо на рабочем месте. Строгий служитель закона в форме советской милиции, похожий на следователя Знаменского из “Знатоков”, пристально смотрел Витьке в глаза, и обвинял его в краже похоронных денег его соседки, Коростылёвой Лидии Сергеевны. Потому что он единственный, кто знал, где они лежат. Соседка уже дала показания, все сходится. Витька оправдывался, ему не верили. Коллеги, толпящиеся за спиной следователя, укоризненно смотрели на вора, тыкали в него пальцами, перешептывались. Витьке было нестерпимо стыдно, хотя денег он не брал. В кабинет зашел Степанов, и, выслушав доблестную милицию сказал:

— Забирайте его! Это точно Кисюков деньги спер. А еще он Тайсона выпустил, и тот сбежал!

Следователь набросился на Витьку и стал вязать ему руки. Витька не давался. К нему присоединился Степанов и они вместе повалили инженера на пол, причем Степанов уселся прямо ему на грудь своей задницей. Такого позора Кисюков вынести не смог и истошно заорал.

Проснулся он от собственного тоненького воя, что пробился сквозь сон. Открыл глаза.

На груди у него сидел Тайсон. Черные бусинки глаз мерцали в предрассветном сумраке, усики шевелились. Витька отчетливо рассмотрел метку фукорцином на голове и розовый нос, с небольшим темным пятном в основании. Вот жеж гад, в сумке со мной приехал, подумал Витька. Надо его поймать. Ничем не выдавая своих намерений, он прикрыл глаза, и глядя сквозь ресницы, медленно стал доставать руки из-под одеяла.

— Я знаю, что ты не спишь! — сказала крыса.

“Ох ты ж, он еще разговаривать тут будет!” — подумал Витька, и рывком вытащив руки, схватил Тайсона. Крыса вывернулась и с возмущенным писком скакнула на пол.

— Да я тебя! — инженер подскочил, хлопнул по выключателю и забегал по комнате, ловя крысюка. Хитрая тварь уворачивалась, словно дразнила, перескакивая по предметам мебели. Через двадцать минут бестолковой беготни, Кисюков выдохся и присел на диван.

— Можно, я выйду? — пискнуло из-под стола.

— Выходи, — со вздохом сказал Витька, а сам подумал, что вот уже и крысы с ним разговаривают. И он с ними. Какой прогресс в расстройстве психики. Доктор Дулиттл сраный.

На середину ковра, вперевалку вышел Тайсон, уселся на задние лапы, сложив передние на животе.

— Виктор Иванович, мы должны серьезно поговорить. — крысюк пошевелил усиками и продолжил, — я не хочу обратно, в лабораторию. Можно я с тобой, здесь останусь? Носки только убери, невозможно просто...

Нереальность происходящего захватила Витьку. Это все сон. Или он окончательно сошел с ума. Задвинув носки к остальным залежам “нестиранных во тьме”, он решил что терять ему больше нечего.

— А чего ж нет? — вальяжно развалилися на диване Кисюков. — Оставайся. Ты вроде парень умный, даже разговаривать умеешь, мне по вечерам не скучно будет.

— Ну да, я теперь умней Олечки, лаборантки, за которой ты ухлестываешь.

Кисюков подавился слюной. И это уже каждая крыса знает? Он мысленно застонал.

— И как же ты это понял?

— Витя, ты меня три месяца ноотропами пичкаешь. Такая стимуляция мозга не может пройти бесследно. Конечно, я уже разбираюсь в людских эмоциях. Да и во всем другом. А еще ты пахнуть противно начинаешь, когда ее видишь. Потеешь, что ли.

Витька на автомате понюхал подмышкой, и смутился.

— Ну, а чего же раньше молчал? Не говорил ничего, партизан?

— Да ты знаешь, меня же тоже током шибануло. После этого и заговорил. Я в лужу после тебя свалился. Ты крышку клетки не прижал, как обычно. Я и так уже много чего знал и понимал, в виварии же как раз напротив монитора лаборанток сижу. Ой, чего насмотрелся. — крысюк махнул лапкой, — Могу теперь консультации по человеческой семейной жизни давать.

— Не надо.

— Так вот, я и подумал тогда, что надо оттуда бежать. Ты - мой пропуск на выход.

— Пу-пуру-пу-пууу… — Витька почесал затылок. М-да. Вот дела...

Тяжело поднявшись, Кисюков прошлепал на кухню и достал из буфета початую бутылку коньяка и рюмку. Открыл холодильник и откопал в отделении для овощей жухлый лимон. Тайсон уже сидел у стола и вопрошающе смотрел на Витьку.

— Чего? И тебе налить?

— Нет, мне пожрать.

Через час на кухоньке велась неспешная беседа. Кисюков, в майке и трусах, сидел на табуретке подперев рукой подбородок, крысюк расположился на столе, перед блюдечком с нарезанным лимончиком, доедая остатки колбасы.

— И ты понимаешь, этот гад мне исследование зарубил. Два раза. Придрался ко всему, мол сырой материал, вы еще не готовы…

— Ну, ты и вправду какой-то синекурой занимаешься, Вить. — Тайсон заправил шкурку от колбасы в рот стал ее пережевывать.

— А еще я видел сегодня парня в метро. Странное, дело, но мне показалось, что он мертвый. И соседку видел. А бабку на той неделе похоронили. Представляешь? Хоть тебе могу рассказать, ты же меня не сдашь в психушку.

— Не сдам. Я и сам таких вижу.

Витька выпучил глаза.

— И ты тоже?

— Ну, крысы таких видят, коты видят. Это всегда было. И в чем твоя печаль?

— Да как же! Это же не нормально!

Крысюк фыркнул и стал умываться, забавно потирая лапки.

— Как я теперь жить буду? — Витька пригорюнился, — Я не хочу их видеть.

Тайсон почесал белое брюшко, и поднявшись на задние лапки, стал прохаживаться по столу, заложив передние за спину. Вылитый доцент Трещенко на лекции.

— Ты, Виктор, не в ту сторону смотришь. Надо зрить в корень проблемы и найти в ней какие-то положительные стороны. Вот ты утверждаешь, что видишь мертвых людей. Если это правда, в чем еще стоит удостовериться, то тогда ты получил выигрышную способность. Ты можешь стать экстрасенсом на дому. Я такое видел. Девочки в лаборантской смотрят программу. Там те, кто может видеть умерших людей, участвуют в битве. И получают приз, деньгами, между прочим. А деньги у вас - главное мерило всего. Так вот. Допустим, — крыс поднял лапку вверх, — что у тебя есть такие способности. Тогда ты можешь на этом заработать. Нужно провести эксперимент.

— И как это мы его проведем? — Кисюков саркастически ухмыльнулся. — Может ты нагонишь сюда кучу призраков?

— Дурак ты, Витька. Мы дадим объявление.

— Угу. Куда, в Спортлото?

— Ууу, ты чего такой темный-то? — крысюк пошевелил хвостом. — В Авито. Девочки там все что хочешь находят. Муж на час там был, Светка розетки чинить звала его, Ниночка гадалку там нашла. Правда, судя по рассказу потом, она так себе оказалась. Нагадала Нинке что та замуж за начальника выйдет. Я вашего Степанова видел. Хрен там Нинке, а не замуж. Ему вообще дамы не интересны.

Витька замер. Ничего себе, информация.

— И с чего ж ты так решил?

— Слышал, как он в коридоре разговаривал. Импотент он, по врачам все ездит. В Израиль вот собирается на днях. Там клиника есть, где обещают его вылечить. Короче, Витя, нужно дать объявление об услуге.

Коньяк в Витькиной голове подумал - почему бы нет? И они пошли включать комп.

На Авито процветал бизнес услуг разной направленности. Массажистка на дом, белокурая Изольда — две тысячи на час, Эсмеральда — за пять тысяч на ночь, но к ней прилагается член, собутыльник на сутки, и прочие. Нормальных было мало. Кисюков завел аккаунт и вбил свой телефон.

— И чего писать? Увижу вашу бабушку?

— Пиши, — Тайсон почесал за ухом, и стал опять расхаживать по столу. — Помощь экстрасенса-медиума в тяжелых ситуациях. Быстрая и эффективная. Связь с умершим. Недорого. Возможен выезд.

— Во ты даешь! — восхитился Витька, и тут же вспомнил, — А еще я могу страшных обезьян убивать. Призрачных, вроде.

— Каких еще обезьян? У нас в НИИ обезьян нет, дорого это.

И Кисюков рассказал про девушку, про бомжа, у которых были страшные животные на плечах, и после его вмешательства они исчезли.

“Пфык, и все.” — закончил Витька.

— Ого. — крысюк затер лапками, словно хозяин ломбарда, выгодно купившего золотые часы. — Пиши, Вить! Экстрасенс-экзорцист поможет вам в самых трудных и безвыходных ситуациях. Изгнание темных сущностей из ваших близких, восстановление психического здоровья. Связь с умершими, вы можете задать им любые вопросы. Быстро, недорого. Выезд на дом.

Витька набил текст и отправил. Почему-то казалось, что крысюк говорит правильные вещи. Да и деньги не помешали бы. На зарплату научного сотрудника не разбежишься. Еще крыс опять ходил по столу как доцент Терещенко. А доцента Терещенко Витя очень уважал.

— И чего это ты мне экзорциста приписал? Нас потом побьют. И может быть, даже ногами.

— А потому, что ты, Витенька, удостоился чести видеть существ, что сводят людей с ума. Мы-то их и так видим. А обычные люди - нет. Эти твои “обезьяны” - те, кто в момент когда человек уязвим - горе у него или стресс, пристраиваются к его разуму, начинают питаться его эмоциями и энергией. А когда пищи им не хватает, то начинают путать сознание, лишать памяти, делать людей несчастными, ведь все от них отвернулись. Никто не хочет общаться со странными, вы их боитесь.

Так эти существа сидят на загривке у человека и едут, выжирая мысли, эмоции, и в конце, сожрав все, что можно, перепрыгивают на других. А сожранные отправляются в психушку. Или из окна выходят. А ты таких существ видишь и можешь убить. Понял?

— Вроде понял. Но ничего не понял. Давай поспим еще? — Кисюков посмотрел в окно. Там, в сирени, запуталось утреннее московское солнце. Люди ходили по тротуару под окном, не подозревая, что в городе появился новый герой. Впереди было два выходных.

“ Вперед, навстречу приключениям.” — подумал Витька, и завалился на диван. Тайсон запрыгнул следом и свернулся теплым калачиком под боком.