Заклинание в 220 вольт

Глава 2 Деньги мертвого.

Пять пропущенных на телефоне. Витька протер глаза. Четыре с неизвестных номеров, и еще звонил Мишка. Мишка Шульц был единственным другом, который не затерялся со времен студенчества. Периодически они с Кисюковым встречались, бродили по Измайловскому парку, обсуждая интересующие обоих темы, сидели в “Кружке”, и ходили на выставки. Шульц обожал искусство как таковое, и часами мог рассуждать о новых инсталляциях в галереях, перформансах придурковатых, на Витькин неискушенный взгляд, художников, и глубинном смысле картин авангардистов. Кисюков отличал Моне от Мане и считал это верхом своих достижений. Но вдумчиво слушал и кивал в нужных местах, а Мишке очень нужны были благодарные слушатели.

— Миш, привет. Звонил? — Витька прижал телефон к уху плечом и стал натягивать треники.

— Старик, ты такое дело пропускаешь! Давай там, усы припудри и рви к нам! Тут в ЦДХ офигенная выставка моего приятеля - Володька Сухоруков, ну, ты помнишь. На втором этаже, в дальнем правом конце зала. Ты не пожалеешь! Открытие в час дня. Мы уже тут. Давай, соколик, резвым кабанчиком. Тапки надел и поскакал!

— Я только встал, какой кабанчик! Мне надо выпить чашечку кооофэ... — затянул обычное Витька. — Выходной все-таки. И меня вчера током шандарахнуло. Так что, Мишка, если буду, то не скоро.

— Эх ты… А еще друг называется. Коньяк весь без тебя выпьем. — забурчал Шульц на фоне веселого женского смеха. — Током его шандарахнуло. Тут такие фемины, старик, тебя трясти от напряжения весь день будет! Давай, жду!

И Мишка отключился.

В Центральном доме художника тусовались фемины, которых Витька знал наперечет.

Это были сплошь экзальтированные дамочки с легкой ебанцой в глазах. Собирались они там задолго до открытия выставки знакомого художника и целый день роились вокруг столика с бесплатными напитками “для друзей”, расточая комплименты автору полотен, а к вечеру обнимаясь со всеми, кто зашел в зал.

Витька обниматься не хотел.

Нашарив под столом тапки, Кисюков пошлепал на кухню. На столе сидела большая белая крыса с черным пятном на голове. Витька еще раз потер глаза и понял, что ночная беседа ему не приснилась.

—Пу-пуру-пу-пууу, — выдохнул Витька, почесав живот под майкой, — так и будем теперь вместе жить?

— Жрать давай. Я так не нашел ничего, кроме старой гречки в шкафу. — Тайсон поскреб лапкой по блюдечку с засохшими шкурками от лимона. — А это, Витя, не еда.

Пока готовилась яичница, Витка рассказал крысу по пропущенные звонки. Видимо, все же по объявлению, так как никогда никто Кисюкову не звонил в субботу утром с неизвестных номеров.

— О, пошло дело. — крысюк потер лапки. — Ты пока не перезванивай. Надо концепцию разработать.

— Чего? — Витька прожевал хлеб и уставился на Тайсона. — Какая еще концепция?

— Ты, Витечка, глуповат что ли? Как какая. Вот ты придешь к человеку, который тебя просит изгнать демона из супруги. И чего ты делать будешь? “Пфык, и все”? Да тебе никто за такое денег не даст. Скажут - и всего-то? Надо чтоб ритуал был! Со всеми делами. Заклинания там… Ты латынь знаешь?

— Латынь? Ну, чего-то там на первом курсе учили. Не помню уже ничего.

— Так, это ладно. Я там у тебя справочник лекарственных препаратов видел. Названия у них бывают странные. Пойдет. Одежда черная есть?

— Это еще зачем? Не люблю я черное. Похороны какие-то.

— Да, давай ты на сеанс экзорцизма припрешься в своих зеленых брючках и рубашке в клеточку.

— А что не так с рубашкой в клеточку? — обиделся Витька. В его шкафу висело штук семь таких.

— Ничего, кроме того, что ты доверия не вызовешь. Даже при положительном исходе дела. Что еще надо проверить.

— Ну ладно, найду что-то.

В комнате запиликал телефон. С замиранием сердца Витька поскакал брать трубку.

— Але? Здравствуйте, я по объявлению. — затараторил женский голос, — вы можете нам помочь? Нам надо нашего папу спросить. Он умер. Но, деньги после результата только! Я на всяких мошенников не ведусь!

— Да.. — промямлил Кисюков, — а что нужно?

— Нужно спросить! — голос звонившей был напорист и тверд.

— Хорошо, давайте адрес. Буду после двух.

Оказалось, ехать недалеко, всего одну остановку метро. Пообещав быть вовремя, Витька присел на разобранный диван и решил, что никуда не поедет. А если не получится? Позорище же.

— Давай, чего там? — из кухни пришел Тайсон. — Вызывают?

— Да. Надо мертвого папу о чем-то спросить. А если я не смогу? Вдруг, не получится больше?

— Так, так… — Тайсон заходил по комнате на задних лапах. — Делаем вот что. Ты приходишь, просишь вещь умершего. В шоу это всегда помогает. Потом говоришь, что призываешь дух мертвого. И глазами так вращай страшно. А потом как пойдет, Виктор. Если никого не будет - скажешь, что он не хочет общаться с родственниками, или что тот ушел уже из этого мира. Понял? Главное - представительное лицо. Надуй щеки и грозно шевели усами. Я все это в видел в программе. Главное, не бойся. Я с тобой пойду.

В дальних углах шкафа были откопаны Кисюковские черные джинсы, периода его увлечения лав метал в студенчестве. А так же черная футболка, купленная на концерте HIM в Горбушке, застиранная до полного изумления на лице Вилле Вало, которое украшало принт на груди. Также в недрах свинарнии были найдены: ремень с жутко безвкусной пряжкой “череп”, оставленный кем-то из Витькиных сокурсников, черные растоптанные ботинки Гриндерс и классический мужской плащ, темно синего цвета.

— Вылитый Калиостро! — Тайсон бегал вокруг и потирал лапки. — Ты смотри, как тебе идет!

Витька прошел к зеркалу в прихожей и мысленно застонал. Он был похож на говнорокера из 90-х, еще кожаной ковбойской шляпы не хватало.

— Ну уж нет! В этом я не пойду!

— Ты чего, Витечка, — забегал вокруг крыс, — это же стайл! Все экстрасенсы так ходят!

— Я похож на дурачка, что из деревни приехал.

— Да ладно тебе, нормально все. Они так и вправду выглядят, я видел.

За дверью квартиры что-то заскреблось. Витька затаил дыхание и прислушался. По двери кто-то тихонько постукивал. А потом стал скрести, словно проводил ногтями по всей поверхности. Тайсон привстал на задние лапки и стал принюхиваться.

— Что там? — прошептал Кисюков, — Ты слышишь?

— Гость к тебе, Витя. Приготовься. Он сейчас зайдет.

Витька не успел отпрянуть от двери, как сквозь нее просочился темный силуэт. Новоявленный экстрасенс отскочил в комнату, чуть не затоптав крысу.

Незваный гость завис посреди коридорчика, невнятно что-то мыча и поводя руками. У Витьки сердце ухнуло куда-то в трусы, но заметив не агрессивность пришедшего, он взбодрился.

— Тайсон, чего он хочет? Я не понимаю.

— Какой я тебе нахрен Тайсон, у меня имя есть! — огрызнулся крыс. — А хочет… Ну, чего они все хотят. Передать чего-то. Слушай внимательно.

Мертвый что-то шептал, тряс руками, но Витька так и смог разобрать, что ему нужно. Слова доносились обрывками, словно издалека. Он сделал то, что обычно делал, слушая Шульца. Закивал с заинтересованным видом, пару раз сказал: “ Да, да. Конечно.” А когда мертвый стал благодарственно прижимать руки к груди, просто раскланялся. Темный силуэт кивнул Кисюкову и растворился воздухе.

Витьке было стыдно. За то, что он в чем-то обнадежил неизвестного, за свой дурацкий наряд, и вообще за то, что он ввязался в такую авантюру. Да еще и под предводительством крысы. Лабораторной обычной крысы. Уму непостижимо. Витька шлепнулся на диван и схватился за голову.

— Я идиот, я просто клинический идиот. Я разговариваю с крысой и какими-то призраками. Это ужасно. Я к Мишке поеду. Может он скажет, что мне лечиться пора.

— Витя, тебя клиенты ждут. — Тайсон выполз из-под кресла. — Ну чего ты. Все не так страшно, как ты думаешь. Ну ушел этот мертвый со спокойной душой . Даже если ты не понял, чего ему надо, его родственники уже и не ждут ничего. Слишком давно умер. Это все равно, что он в поле стоит, за пару километров, и пытается докричаться до тебя. Не переживай. Не всех слышно.

Психануть было не сложно. Все, что накопилось за последнее время, Кисюков выплеснул на ни в чем не повинный плащ, разодрав его на части. Ну, честно говоря, плащ, конечно, выглядел по-дурацки. Или Витька в нем так выглядел. Разбираться было некогда. Невозмутимый Тайсон сидел и ждал окончания бури. Но инженер и думал успокаиваться.

Собрав остатки плаща и запихав его в мусорку, Витька кинулся в ванную. С ненавистью глядя на себя в зеркало, он выдавил пену на ладонь, намазал усы и подбородок. Бритва скользила, постоянно забиваясь. “ Усами грозно шевели, да? Вот тебе усы! “ — злорадству его не было предела. Умывшись и взглянув на себя, Кисюков остался доволен результатом. Минус 10 лет. Точно. Зачесав темные волосы назад, Витька выскочил из ванной и наклонился к Тайсону.

— Ну, чего теперь скажешь? Нечем грозно шевелить! Мне не поверят! … Может, не пойдем никуда?

— Вылитый Саша Шепс, — крыс сложил лапки на груди в замочек и умильно смотрел на свежевыбритого Кисюкова.

— Кто?

— Там такой экстрасенс был, в шоу, все девки его были. И награду он выиграл.

Витька сник и пошел копаться в вещах. А с другой стороны, что я теряю, подумал он.

— Ты, кстати, заметил, что очки больше тебе не нужны? — намывая хвост спросил Тайсон. Витька лапнул себя за глаза, потом перевел взгляд на спинку дивана, где он всегда оставлял очки на ночь. Они, родимые, там и лежали. Водрузив их на нос, Кисюков понял, что перед глазами все расплывается. Что-то с его зрением. Вдохнув, снял очки. Все нормально видно. Вот это эффект! Спрятав очки в вазочку, стоявшую в “стенке”, Витька, радостно улыбаясь, зарылся в шкаф, небрежно отбрасывая цветные вещи. Для экстрасенса они не подходили.

Доехали до места быстро. Крыс уютно устроился в капюшоне толстовки, естественно, черного цвета, потому что Тайсон решил, что свитер - слишком просто. Да и ехать в сумке отказывался до последнего. Витька уже принял то обстоятельство, что с ним живет говорящая крыса, что он все-таки может видеть странные вещи, которые не видят другие и то, что он может на этом заработать. Про заработок пока было сомнительно, но надо же с чего-то начинать?

Найдя нужный дом на Сиреневом бульваре, младший научный сотрудник тоскливо мялся у дверей подъезда, не решаясь нажать на кнопки домофона. В животе все сжималось, в груди, казалось, поселилась ледяная жаба, скачущая на диафрагме.

— Давай, жми! — пискнул Тайсон и куснул Витьку за ухо.

От неожиданности Кисюков бодро затыкал в домофон, их впустили. Дверь квартиры на втором этаже была приоткрыта, он зашел. Сразу в нос шибануло запахом мочи, лекарств и гниения. В коридор вышла ярко накрашенная женщина в розовом велюровом спортивном костюме.

— Здравствуйте, вы экстрасенс? У вас там имя не указано, как я могу вас называть? — растягивающий гласные противный аденоидный голос был еще невыносимей чем запах в этом доме.

— Мараславан! — неожиданно для себя ляпнул Витька. Это было последнее, что он видел у себя в шкафчике на кухне, рядом с коньяком. Зубы болели часто, и бутылка с лечебным полосканием стояла там постоянно.

— О, вы, наверное, болгарин? — загундела тетка, — Такое имя знакомое… Вы и зубы, наверное, больные можете заговорить? Пройдемте, пройдемте.. Не разувайтесь, тут еще не убирали.

В двухкомнатной квартире царил хаос. Желтые обои клочьями висели на стенах, раскиданные вещи, тряпки, серый ковер, местами являющий бежевые пятна былой роскоши, липкий пол. На окнах, стыдливо прикрывая засохшие кустики растений, цепляясь за пару петель, висели сальные бордовые шторы. Балкон был открыт, но дышать было нечем. Запустение и тлен, решил Кисюков, осмотревшись.

— Наш папа умер. — сделав скорбное лицо, сказала тетка. — А моя сестра… Она.. Она тут все забрала. Даже старый телевизор!

Женщина достала из кармана штанов аккуратно сложенный платочек и промокнула уголки глаз.

— Так вот, у папы была крупная сумма денег от продажи дачи, я точно это знаю. Сестра говорит, что ничего не нашла. Может и врет, конечно. Но, зная нашего папеньку, он точно отнес деньги в банк. Мне нужно знать, в какой. В Сбер мы уже запрос подавали, там ничего нет, кроме пенсии. А в другие подавать - дорого, там везде по полторы тыщи платить! Спросите у него! Вы - моя последняя надежда.

— Мне нужна вещь умершего. — Витька твердо помнил наставления. История казалась ему мутной. Почему дед так поступил? Не любил своих дочерей?

— Да, да, — закивала тетка и пошла в соседнюю комнату. Витька по инерции двинулся за ней.

В засранной комнатушке стояли: кровать с грязным бельем, над которой висел красный ковер, и шкаф. Вывалившимися языками с полок свисали вещи. В кресле, стоявшем в углу, скромно сидел пожилой мужчина с закрытыми глазами. Спал.

— Здрасссь. — Витька мельком глянул на него, подумав, что это теткин муж. Та, поковырялась в ящиках шкафа, достала оттуда наручные часы на потертом кожаном ремешке.

— Вот. Это ему при выходе на пенсию на заводе подарили. Любил их очень. — и женщина вручила Кисюкову часы.

— Как его звали?

— Валентин Петрович. Щадрин. Оттуда что, по фамилии вызывают? — кокетливо рассмеявшись, она выжидающе уставилась на Витьку.

Делать было нечего. Отступать некуда.

Встав посреди комнатки, Витька, держа двумя руками часы, стал замогильным голосом выводить:

— Валентин Петрович Щадрин, я призываю тебя. Явись в наш мир, мы ждем.

Твердя это как мантру, он обошел всю квартиру. Дед, как назло, не появлялся. Позавывав еще пару минут, Кисюков решил, что хватит этой клоунады и пора закруглятся.

— Ну, что? Чувствуете его? — розовый костюм замаячил в проходе. — Спросите, где деньги?

— Хрен ей, а не деньги. — проскрипело из угла. Витька чуть не выронил часы.

Заглянув за плечо розовой тетки, он всмотрелся в сидящего на кресле мужчину. Глаза, затянутые белыми пленками не оставляли сомнений. Валентин Петрович был здесь все время. И тетка не обращала на него внимания, потому что не видела своего умершего отца.

Кисюков просочился в комнатушку, старательно обойдя массивный велюровый бок, встал перед папашей, внимательно его разглядывая. На вид, как живой. Выдавали только бельма на глазах, сине-черный рот и сероватая кожа.

— Ну, что же вы так. Это же ваша дочь. — Кисюков решил зайти с козырей. — Да и вам уже эти деньги не нужны. А ей жить еще.

— Жить? — взвился из кресла старик, — А как я жил, интересовало ее? Как мать померла 9 лет назад, так была у меня четыре раза. Четыре! Два раза денег попросить, один раз сахара пакет принесла. Мол, по акции купила, поделиться. И еще раз, уже когда уже болел, приехала. Узнать про завещание. Послал тогда ее. Вторая дочь не лучше. Вырастили на свою голову. Сиделку мне наняла. Жопу подтирать. Я ей жопу до трех лет подтирал, кормил, все что хотела покупал. Думал, вырастут девочки мои, хоть будет кому нас матерью перед смертью за руку подержать.

Мужчина затряс руками, из глаз его покатились слезы, капая на серую, застиранную рубашку с оторванным краешком кармана.

— Так ты понимаешь, мать умирала, так они даже в больнице не появились. И я, сдох на этой кровати. Один. Сиделка нашла, на следующий день. А теперь им деньги? Хрен им, так и передай.

Тетка внимательно следила за Кисюковым, не слыша ни слова из обвинительной речи.

Витька не знал, как убедить старика выдать название банка, да, и не хотел уже. Хотя, правда у каждого своя. Может, не таким и хорошим отцом был этот мертвый?

— А почему вы до сих пор здесь? Может забыли что-то важное сказать? — Витьке казалось, что если дед еще тут, то все-таки не просто так. Может есть еще незаконченные дела или тайна, что он хочет передать кому-то. Кинематограф точно давал понять, что если призрак еще в доме -то надо его как-то успокоить.

— Хотел посмотреть, как эти дуры будут деньги искать. Да и что-то не зовут меня в рай. Я как помер, в темноте побродил - сюда вышел, потому что домой хотел. С тех пор здесь. Смотрю, как квартиру дербанят на части.

— Ну? Ну что он говорит? — тетка вцепилась в Кисюкова как клещ. Дергала за рукав, гнусавя еще что-то. Витька повернулся, и упершись взглядом в розовый плюшевый живот сказал:

— Он говорит, что не скажет где деньги. И что вы его редко навещали. Всего четыре раза со смерти матери.

Женщина покраснела, на глазах у нее выступили слезы.

— Ах ты ж, ублюдок! — заорала она, глядя на кресло, — А когда ты меня и Ирку из дома выгонял, ты что думал? Бухал, как скотина, мать бил. А мы у тебя все шлюхи подзаборные были, что жрать только просим, да в подоле скоро принесем! А мне 16 всего было, тварь! А потом ты заботы захотел?

Тощий “хвостик” на голове женщины мелко трясся, рот дергался и пылил слюной.

— Мать жалко было, а потом я выросла, и поняла, что до нас ей дела не было, ей он все глаза застил. А мы - как побочный эффект их любви. Она все ему прощала. Даже когда он Ирку в одних трусах в подъезд выставил, и орал, что она ему не дочь, даже не заступилась. А всего-то ее мальчик до дома проводил. В 14 лет-то. Ей к соседям пришлось стучаться. Зима была. — женщина почти шептала, ей было явно стыдно вытаскивать всю грязь перед незнакомым человеком. — Гондон ты, урод! — снова закричала она. — Подавись своими деньгами, мразота!

Витька положил часы на кровать и сдерживая рвотные спазмы, стал отходить к входной двери. Ему было плохо от всех этих взаимных обид, что вывалили на него посторонние люди, от того, что он не знал, как помочь, и от того, что он не понимал, как можно так поступать с близкими.

— Я, пожалуй, пойду. — Кисюков уже чувствовал как в капюшоне ворочался Тайсон и боялся что женщина его заметит.

— Да… Спасибо вам. — женщина громко высморкалась в платок, скомкала его и сунула в карман штанов. — Давайте, я вам денег дам, Мараславан. Вы старались. Не ваша вина, что наш папаша такой…

Тетка стала рыться в сумке, что лежала в прихожей.

— Стой, стой, парень! — дед, медленно шаркая тапками, вышел из маленькой комнаты. — Скажи ей, что карточка на шкафу, на “стенке”, в конверте банковском. В газету оно все завернуто. Выкинут же, не глядя, дуры они у меня.

Затошнило еще сильнее. Витька часто и глубоко задышал, прислонившись спиной к стене в коридоре.

— Что с вами, вам нехорошо? Водички может? — дама в розовом отложила кошелек.

— Нет, нет. Он говорит, что карточка банка на шкафу. В газете.

Женщина прошла в комнату и придвинув стул к “стенке“ полезла шарить рукой по верху.

— Нашла! — ее радостный голос заглушило шуршание бумаги. — Точно, вот она. В конверте.

— Вы просто чудо! Господи, как вам это удается. Спасибо! — дама стала совать Витьке пятитысячную купюру. Он отнекивался. — Вы нас так выручили, берите!

Последний раз взглянув на стоящего в комнате деда, Кисюков отметил, что тот стал как-то прозрачней и вроде опять “заснул” стоя. Фигура мужчины медленно растворялась в застоялом воздухе несчастливой квартиры. На спине скребся и возился крыс, явно желая выбраться.

Выскочив из подъезда с зажатой в руке пятитысячной, Витька присел на скамейку, отдышаться. Его до сих пор мутило. То ли это такой эффект от встречи с мертвым, то ли от этих людей в целом. Крыс выбрался из капюшона, перелез на скамейку и сел рядом.

— Сколько денег дали? Много? — Тайсон понюхал бумажку, которую Витька все еще держал в руке.

— Много, друг, много. Я на нее неделю жить могу. Если скромно. Только тошно мне от них.

— Не переживай. Ты за эту бумажку сколько в институте работаешь?

— Пять дней. Это если премию не дали.

— Ну и вот. А тут за короткое время. Еще полдня впереди.

Не сказать, чтобы Кисюкову сразу полегчало, но определенно, крыс был прав. За короткое время такие деньги - это очень хорошо.

— Поехать в ЦДХ что ли... Мишка звонил, там выставка. Любишь искусство?

— Не знаю пока. Но если там дают поесть, то люблю. — крыс взобрался по рукаву на плечо. — Поехали, не век же тут сидеть.

В кармане запиликал телефон. Номер звонившего не определялся. Очень странно, подумал Витька и поднес телефон к уху.

— Алло? … Алло, вас не слышно!

На фоне треска и шипения стало слышно как где-то вдалеке заиграла музыка, звук был такой, словно включили старую граммофонную пластинку. Почти не различимый голос певца выводил какую-то тоскливую арию из оперы. Витьке показалось, что кто-то приглушенно смеется, зажав рот ладонью. “Тск… тск.. с-с-с-с…” — доносилось из динамика.

— Але? — Кисюков нерешительно посмотрел на экран и снова послушал. Только он собрался дать отбой, как в трубке что-то зашуршало и низкий мужской голос произнес:

— Для тебя погаснет свет.

Мои дети под защитой.

В дом проникнет людоед,

Кровь лакать, что в нем разлита.

Витьке стало жутко. От отдернул телефон от уха, словно это была ядовитая змея. Выключил его. Кто это? Сумасшедший? Но, он явно угрожает и говорит, что защищает своих детей. Никаких детей Витька трогать не собирался. Тогда про кого речь? Единственное, что пришло в голову — он убил существ, которые сводили людей с ума. Может это его “дети”? И если он еще кого-то из них тронет, для него “погаснет свет”?

Да нет, бред какой-то, подумал Кисюков и пошел в сторону метро.