Заклинатель змей и другие эстонские сказки

В старину, как у нас, так и повсюду люди верили в колдовство. Не всякий человек мог общаться с духами и постигать тайны их мира. Старики верили, что все вокруг кишит ими, в горах и на болотах, в дремучих лесах и на равнинах, в реках, озерах и морях, на хуторах и дорогах — повсюду человек встречается с духами. Они подстерегают его везде и все их старания направлены на то, чтобы причинить людям зло.

Задача мудреца — быть посредником между человеком и царством духов. По его желанию дуют ветры, собираются тучи, идут дожди, прорастает зерно; он может заставить отступить болезни, возвращает здоровье, утоляет боль, отгоняет от людей злых духов, достает из недр земли сокровища.

Ведьма же для народа — сущее наказание: она приносит болезни и недуги, убивает людей и скот, напускает на коров жаб, чтобы те высосали из вымени молоко, не дает прорасти всходам ржи, насылает ворон на посевы льна, иссушает источники, гонит волков резать скот, превращает людей в оборотней и разных животных, в деревья, камни, вызывает ураган, шторм на море и прочие беды.

Тех, кто превращается в вихрь, обычно считают ведьмами. Собираясь в путь, ведьма ложится где-нибудь, засыпает себя землей, только рот оставляет открытым, чтобы дух ее мог вылететь. Изо рта у нее вылетает пернатое существо и вскоре превращается в вихрь. Многие утверждают, что в вихрь превращаются женщины, чтобы заполучить себе добычу. То они крадут зерно с поля, то копны и стога, то белье, развешанное сушиться.

Если найдут бездыханное тело того, кто в вихрь превратился, и перевернут его, душа не войдет в тело, пока его снова не перевернут в бывшее положение.

По мнению народа, ведьмы вызывают и северное сияние. Ведьмы превращаются сами, а могут превратить и людей в волков. И тогда их называют оборотнями. Ведьмы, которые становятся оборотнями, часто пользуются волчьей шкурой, чтобы совершить задуманное. Берут волчью шкуру, надевают ее на себя — и оборотень готов.

Ведьмы могут и без помощи волчьих шкур становиться оборотнями. Для этого надо трижды обойти вокруг камня, трижды перекувырнуться в песчаной яме либо намазаться волшебной мазью. Все это должно сопровождаться заклинаниями.

На первый взгляд, оборотень нисколько не отличается от волка. Разве только белая отметина на его шее. Появляется эта белая отметина от броши или какого-нибудь другого украшения.

Если ведьма становится оборотнем всего на несколько часов, то остальных она превращает в волков навсегда. Обычно только хлеб может избавить человека от колдовства. Случится, что оборотню дадут хлеба, так он тут же освобождается из-под власти чар и превращается в человека.

Маттиас Йоганн Эйзен

Юхан Кундер (1852–1888) Подпечник

Барин велел повару наготовить вкусной еды.

Поставил повар большой котел, положил в него много баранины. Сам сидит, огонь раздувает.

Вдруг из-под пола, из-под печки вылезает гном и просит:

— Голубчик, дай баранинки! Отощал от голода.

— Не могу, — говорит повар, — у нас у самих едоков много.

— Тогда хоть подливочки дай! — говорит гном.

— Подливки, так и быть, возьми! — говорит повар и зачерпнул гному поварешку подливки.

Взял гном поварешку в руки, и не успел повар оглянуться, как маленький обжора в один миг опустошил весь котел и скрылся.

Испугался повар не на шутку, пошел барину жаловаться, про гнома рассказывать. Барин не поверил, но повар душой и телом поклялся, что ни словечка не выдумал. Тогда барин нахмурился и велел снова положить в котел баранины.

— А если, — говорит, — этот гном явится, дай ему поварешкой по лбу.

Положил повар баранины, сидит, огонь раздувает.

Вдруг опять из-под пола, из-под печки является гном и просит подливки.

— Не могу, — сказал повар. — Не велено. Велено тебя поварешкой по лбу стукнуть.

— Не бей меня, голубчик, — попросил гном. — Пожалей нас с женой. Она у меня заболела. Некому теперь обед приготовить, воды принести. Налей мне в этот мешочек подливки — видишь, какой он маленький? Я жене отнесу, пусть поправляется.

Поверил ему повар. Решил, что второй раз не обманет — есть же у него совесть. Да и стыдно отказать в такой капле: мешочек-то крохотный был. И дал гному поварешку. Дескать, много ли надо его больной жене.

И вот чудеса — мигом вся баранина из котла исчезла в крохотном мешочке, и гном пропал.

Вот горе-то!

Пошел повар весь в слезах к барину. Ох и рассердился же барин, из себя вышел. Велел снова положить в котел баранины, но сказал, что в третий раз такого не простит — выгонит.

— Прихлопни, — говорит, — на месте этого жулика, если он опять сунется.

Снова поставил повар котел, а гном опять заявляется.

Схватил повар поварешку и закричал:

— Уходи! Мне тебя на месте велено прихлопнуть!

— Не убивай меня, голубчик! Ты и сам можешь в нужде оказаться. Тогда сразу обо мне вспомни. Жена моя умерла, бедная, а ребеночек голодный: некому нас накормить. Дай хоть полповарешки подливки для моего детеныша.

Повар был большой добряк. Жалко ему стало гномова детеныша. «Много ли, — думает, — съест такой малыш?»

И протянул гному поварешку.

Но котел и на этот раз мигом опустел, а гном пропал.

Бедному повару только и оставалось, что идти за расчетом.

— Гном опять все украл, — говорит он барину, а у самого голос дрожит.

— Пошел прочь, негодяй! — завопил барин. — Чтобы завтра же утром ты вымелся со всеми своими пожитками! Не будь ты таким хорошим поваром, я бы тебя и до утра не оставил!

И зовет управляющего.

— Приготовь, — говорит, — жаркое! А если гном сунется, прихлопни его тут же!

— Ладно, — говорит управляющий, — не беспокойтесь, ваша милость!

И пошел ставить котел.

Гном опять, конечно, вылезает и подливки просит. А управляющий только того и ждал.

— Подливки, — заорал, — мошенник!

И хвать его поварешкой по лбу. Бедный гном так и покатился под печку.

Спас управляющий жаркое, подает барину.

— Я, — говорит, — этому плуту всыпал! Уж больше не сунется…

А повар собрал утром свои вещички, взвалил узел на спину, пошел прочь.

И тут гном из-под пола, из-под печки выскакивает. Вся голова полотенцем обвязана.

— Эй, — говорит, — приятель! Ты что ж прощаться не хочешь? Ведь я тебе припас кое-что на дорожку. Зайди ко мне в дом.

Полез повар под печку. Как влез, сам не знает, но все же сумел. Влез, а там такие палаты — не хуже господских. И всяких диковин полно.

Прошли они все покои, пришли в каморку. Берет гном с полки коробочку и говорит:

— Вот, милый, это тебе в награду за твою доброту. Случись у тебя какая недостача, постучи пальцем об эту коробочку и скажи, что тебе нужно. Все будет мигом!

Взял повар коробочку, сказал гному спасибо, полез обратно на кухню. А там как раз управляющий.

Берет повар коробочку, стучит по ней пальцем и говорит:

— А ну-ка, милая, собери мне еды на дорожку!

И откуда ни возьмись появляется котомка, а в ней всякая-всякая еда. Понравилось это повару, он еще кой-чего потребовал и все получил. Управляющий даже рот разинул.

— Ну и коробочка! — говорит. — Где раздобыл такую?

Повар сказал где. Потом собрался и ушел. А управляющий думает:

«Хочу коробочку! Уж я подольщусь к этому гному, замолю свой грех! Надо скорей баранины наварить!»

Наварил он баранины, сидит, ждет гнома, а того как назло нет.

— Эй, подпечник! — зовет управляющий. — Заходи, милый, в гости!

Услышал это гном, вылез.

— Тебе чего? — говорит. — Еды у меня хватает — мне повар на неделю дал.

— А ты свежего попробуй, — уговаривает управляющий. — Может, больше понравится.

Попробовал гном свежего.

— Спасибо, — говорит. — Вкусно. Пойдем, я тебя отблагодарю.

Полезли они под печку. Схватил управляющий коробочку и скорей обратно — на кухню. Даже спасибо не сказал — так торопился. Побежал скорей к барину, начал хвастать, что сейчас у них все будет, чего они захотят. И давай колотить в коробочку.

Только стукнул, а оттуда как выскочит гном с железной палицей и ну дубасить барина с управляющим. До бесчувствия избил.

А сам тут же пропал. И коробочка тоже пропала. Только их и видели.

Маттиас Йоганн Эйзен Как парень себе нежить в жены взял

Целых семь лет мучила по ночам юношу нежить. Стоило ему закрыть глаза, как являлась она к нему в облике девушки удивительной красоты и кидалась ему на грудь. И как ни силился юноша подняться, не мог ни рукой, ни ногой пошевелить. Утром просыпался он весь в поту от страха и удушья.

Где только не искал юноша помощи, каких только лекарств не испробовал — все напрасно. Прошло семь лет, и тут кто-то посоветовал парню обратиться к известному мудрецу, что жил за Валгой.

Поблагодарил парень за добрый совет, запряг лошадь и отправился к завалгаскому мудрецу.

Мудрец этот был старый седой горбун. Он много чего повидал на своем веку и много болезней вылечил.

Приехал к нему юноша поздно вечером. Поздоровался и со слезами на глазах пожаловался старику на свою беду.

Старик приветливо посмотрел на него, а затем произнес:

— Тебе следовало бы раньше ко мне прийти. Ты слишком долго терпел, погляди, на кого похож стал — как смерть тощий. Хорошо еще, что нежить является к тебе в облике молодой здоровой девушки, а не старухи! Со старухой было бы не так легко справиться. Ты еще не женат?

— Не женат, — ответил парень.

— Тем лучше, тем лучше, — пробормотал старик.

— А ты когда-нибудь подумывал жениться? — скова спросил старик.

— Подумывал, и не раз. Да только думаю, возьму я жену, а поди знай, оставит ли ее в покое злодейка. Не сживет ли из-за меня со света?

— Если так этого боишься, возьми себе девушку, что тебя по ночам мучает, в жены, — сказал старик. — Это своенравная финская девушка, она тебя где-то видела, полюбила и теперь не оставляет в покое.

— Как это возможно, чтобы я себе в жены нежить взял! К тому же она меня уже семь лет мучает! Это же дьявол, а не девушка! — сказал парень.

Старик всплеснул руками, усмехнулся в бороду и сказал:

— Ну и глуп же ты! Дьявол на людей не бросается. Я же сказал тебе, что это финская девушка и к тому же единственная дочь очень богатого хозяина. Много финских парней приходило ж ней свататься, она же никого, кроме тебя, не любит. Если и ты полюбишь ее — получишь себе в жены. Возьму я с тебя за это немного — всего три рубля. А теперь послушай, что я тебе скажу. В стене твоей комнаты есть дырка, буравом просверленная. Каждый вечер девушка пробирается через эту дыру в комнату и бросается тебе на грудь. Так вот — возьми кусок рябинового дерева, сделай из него затычку и вырежь на конце ее три креста. Затычку возьми в правую руку. Как ляжешь вечером в постель, держи руку поближе к дыре. Едва почувствуешь, что нежить к тебе приближается — затычку быстро в дыру. Сам увидишь, что тогда произойдет. Свою страну и своих родителей девушка тотчас же позабудет.

Поблагодарил юноша старика за совет, расплатился с ним, попрощался и домой отправился.

На следующий день сделал он затычку из рябинового дерева. Вечером лег парень в постель, затычку в руке держит. Вскоре почувствовал он, что его душат. Хотел парень крикнуть, да голос пропал. Тут вспомнил он про совет мудреца и про затычку. С большим трудом сунул он ее в дыру, и надо же, чудо какое: грудь отпустило, и увидел парень в изножье кровати пригожую девушку.

Стала тут девушка сетовать:

— Ох, я, бедняжка! Куда это я попала! Что со мной приключилось?

Закрыла глаза руками и заплакала.

Пожалел парень девушку. Принялся ее утешать:

— Не плачь, милая! Это я позвал тебя сюда. Хочу тебя в жены взять! Чем мы с тобой не пара!

Посмотрела девушка парню в глаза и сказала:

— Если все это правда, то хочу стать твоей женой. Я тебя всем сердцем полюбила.

Через несколько недель сыграли пышную свадьбу. С тех пор перестала нежить парня по ночам мучить, и щеки у него снова порозовели.

Четырнадцать лет жили они счастливо. Но как-то раз пришло мужу на ум рассказать жене, как он ее себе в жены получил. Взял ее за руку, подвел к стене, где дыра была, вытащил из нее затычку и сказал:

— Вот дыра, через которую ты в дом вошла. Я сунул затычку в дыру и нашел тебя!

Только он это вымолвил, как жена исчезла. И уже издалека услышал муж ее голос:

— Ухожу я, ухожу, за моря я ухожу!

Исчезла жена, да так и не вернулась. Искал ее муж, искал, даже к завалгаскому мудрецу сходил, но мудрость и искусство старика бессильны были вернуть мужу жену.

Юри Парийыги (1892–1941) Заклинатель змей

Мой дедушка рассказывал, что когда он был маленьким, в леэлиской баньке жил старый Мярт, который знал язык птиц и зверей и понимал, о чем говорят змеи. Где он всему этому научился, никто не ведал. Змей он не боялся и мог с помощью слов делать с ними все что угодно.

Однажды мой дедушка сам видел, как леэлиский Мярт стоял подле кустов и звал змей. Он посвистел немного, пробормотал какие-то слова, и тут же приползла большая змея и остановилась перед старым Мяртом. Мярт обвил ее вокруг шеи, а затем сунул за пазуху, и змея ничего ему не сделала. После он снова отослал змею в лес. Чтобы Мярт змей убивал или какое другое зло им причинял, такого никто никогда не видел.

Как-то раз батрачки с мызы сгребали сено у Карьясооского болота. Был жаркий день, и вокруг ползало много змей. Одна злая змея выползла из-за куста и ужалила пяртлискую батрачку в ногу. Нога тут же опухла, и девушка едва добрела до дома. Как быть? Послали за старым Мяртом. Тот пришел и спросил:

— Помнишь ли ты куст, из-за которого выползла змея?

— Помню, конечно, как не помнить, — отвечала батрачка. — Большой орешник на повороте дороги. Там в прошлом году рейуский Михкель себе палец порезал, когда косу точил.

— Тогда пошли в лес, — решил старый Мярт.

Пошли так пошли. В лесу девушка сразу же нашла куст и сказала:

— Вот здесь она меня ужалила.

— Ладно, — сказал Мярт, — вытяни-ка ногу!

Девушка закрыла глаза и вытянула ногу. Старый Мярт трижды крикнул:

— Сюда! Сюда! Сюда!

Затем тихонько посвистел и что-то пробормотал, а что — девушка не поняла.

Сразу же приползла та самая змея, что девушку ужалила, остановилась перед Мяртом и стала на него смотреть.

— Вылижи! — приказал Мярт.

Змея тут же вытянула шею и принялась зализывать рану. Жар в ноге сразу стих, боль прошла. Через некоторое время Мярт приказал змее ползти обратно, и девушка почувствовала, что нога здорова.

Так старый Мярт лечил от змеиных укусов, и у жителей деревни никаких забот не было. Даже дети смело ходили на болото за ягодами и не боялись, потому что Мярт запретил змеям кусать их.

Все же одна из змей не послушалась запрета старого Мярта и ужалила в ногу пастушка Маргуса. Мярт сразу же позвал змею и приказал вылизать рану. Однако всем палумяэским и карьясооским змеям пригрозил:

— Если еще хоть раз кто из вас детей ужалит, выгоню всех из леса и болота.

В том году змеи детей не трогали, а на следующий одна из них ужалила сына каэвумяэского хозяина, как раз на их дворе. Рассердился Мярт и пообещал прогнать змей.

Он пересек болото от корчмы Палуга до Кыргерабаской топи и от конца деревни до другого края Карьясооского болота. Так он дорогу змеям готовил. Когда болото было исхожено вдоль и поперек и дороги протоптаны, приказал Мярт змеям уходить. И тут начали они сползаться, пока все дороги не закишели ими. И стали прочь уползать. Ползли, извиваясь, до тех пор, пока все не ушли.

После этого никто в окрестностях Паллиской деревни, пока жив был старый Мярт, ни одной змеи не видел. Теперь старого Мярта давно нет в живых, и змеи постепенно вернулись обратно. А вот почему Мярт своего сына языку змей не обучил, этого дедушка не знал.

Юри Парийыги Семь братьев и семь сестер

Когда-то в далекой северной стране, на одиноком хуторе жили семь братьев. Отец с матерью давно умерли, сестер не было — так они и жили одни и всю работу по дому делали сами.

Когда и самому младшему из них пришла пора жениться, стали братья совет держать — надо, мол, им жен в дом привести. Но поскольку известно было, что поблизости девушек нет, решили братья так: шестеро старших пойдут по белу свету жен искать, младший же останется за домом присматривать. Они и для себя жен подыщут, и младшему приведут.

Сказано — сделано. Шестеро старших братьев собрали свои котомки и отправились в путь, младший же остался за домом приглядывать и жену поджидать.

Обошли братья немало волостей и приходов, нигде не нашли семи девушек, которые согласились бы за них замуж пойти. Тогда решили братья в город отправиться, как-никак народу там всякого много, авось найдут себе подходящих жен.

Идут они, идут и видят: старая избушка стоит, а на пороге сидит седой старик.

— Куда, молодцы, путь держите? — спрашивает он их.

— Жен искать, — отвечают братья.

— Идите, идите, — говорит старик, — и мне жену приведите, да чтоб была молодая и пригожая.

Рассмеялись братья.

— Гляди, каков старик — сам седой как лунь, а подавай ему молодую и пригожую.

Отправились братья дальше, про старика уж и думать забыли, и вскоре пришли в незнакомый город. Заходят в первый дом и рассказывают, зачем пожаловали: мол, семь их братьев, шестеро здесь, а самый младший дома остался, хотят они себе жен найти, да и младшему невесту привести.

У хозяина дома как раз семь дочерей оказалось и все взрослые — на выданье. Стали братья к девушкам свататься, девушки согласились. Самому старшему досталась самая старшая сестра, остальным — по старшинству, а самая меньшая согласилась выйти за брата, который дома остался.

После сговора стали шестеро братьев домой собираться, а с ними и семь сестер.

Идут они, идут и доходят до избушки. Седой старик опять на пороге сидит. Увидел он братьев и семь сестер, встал и пошел им навстречу, сам рад-радехонек.

— Хорошо, что и мне жену привели!

— Не радуйся, старик, — отвечают братья. — Это не для тебя жена, а для нашего младшего брата, который остался за домом приглядывать.

Тут пробормотал старик что-то, дотронулся своей палкой до братьев и сестер, и они тут же в серые камни превратились. Самую же младшую отвел в избушку и взял себе в жены.

Не хочет младшая сестра у старика жить, горюет и все думает, как бы убежать. А злой старик сердится и не разрешает ей никуда выходить. Узнала как-то девушка, что у старика нет сердца и будто оно где-то спрятано и что старик до тех пор жить будет, пока будет жить его сердце. Стала девушка старика обхаживать, чтобы сказал, где его сердце. Старик поначалу не хотел говорить, а под конец сдался и сказал:

— Коли уж ты так хочешь знать, скажу тебе, где мое сердце. Оно на кровати в подушке.

Девушка осталась довольна ответом, однако не поверила, что старик правду говорит. Как-то пошел он в лес, а девушка дома осталась. Набрала она цветов и украсила ими подушку старика. Пришел тот вечером домой, увидел, что подушка цветами украшена, и спрашивает:

— Ты что это подушку цветами украсила?

— Хотела твое стариковское сердце порадовать, — отвечает девушка.

Рассмеялся старик:

— Где ж это видано — сердце в подушке!

На следующее утро старик снова в лес собирается, девушка же начинает просить — пусть скажет, где его сердце.

— Уж и не знаю, говорить тебе иль нет? — сомневается старик. — Ну, да ладно, скажу: мое сердце в двери.

Едва старик ушел, собрала девушка пестрых перьев и украсила ими дверь. Приходит старик вечером домой, видит — дверь перьями украшена, снова смеется:

— Где ж это видано — сердце в двери!

Расплакалась тут девушка и стала требовать, чтобы старик сказал, где его сердце. Надоели в конце концов старику приставания девушки и сказал он ей:

— Мое сердце и не здесь вовсе, а у одной птички. И живет эта птичка в одной церкви, а церковь отсюда далеко-далеко.

На следующий день старик снова ушел из дома, и девушка одна осталась. Села она на порог и стала думать, как бы от старика избавиться.

Как раз в эту пору младший брат, что за домом присматривал, отправился на поиски братьев. Идет он и подходит к избушке, а девушка с порога и спрашивает, куда, мол, юноша путь держит и кого ищет.

Рассказал он ей все как есть: было их семь братьев, шестеро пошли по белу свету жен искать и как в воду канули — по сей день их нет.

— Коли это так, — говорит девушка, — заходи в избу, раздели со мной трапезу. Может, что и придумаем.

Отвела она юношу в избушку, рассказала ему, как пришли братья к ним свататься, как отправились вместе с ними все семь сестер и как старик превратил их всех в серые камни перед избушкой, одной ей человеческий облик сохранил и в жены себе взял.

— Если мы хотим от старика избавиться, — сказала под конец девушка, — то должны поймать птичку, у которой в груди сердце старика.

Юноша не стал долго раздумывать и решил тотчас же отправиться на розыски птички с сердцем старика. Попросил у девушки на дорогу съестного и — в путь. Шел, шел, проголодался, сел на кочку, снял с плеча котомку с хлебом и стал подкрепляться, но сперва крикнул:

— Кто моим гостем хочет быть — подходи и ешь!

Подошел к юноше зубр, лег рядом и начал есть. Как поел, говорит:

— Если тебе когда помощь понадобится, кликни меня.

Сказал так и исчез в лесу.

Юноша вскинул на плечо котомку и зашагал дальше. Шагал он так до самого обеда, а в обед снова развязал котомку и сел подкрепиться, но сперва крикнул:

— Кто моим гостем хочет быть — подходи и ешь!

Вышел тут из-за кустов большой кабан и спрашивает:

— Ты меня звал?

Юноша отвечает:

— Хочешь моим гостем быть — подходи и ешь!

Кабан поел вместе с юношей и говорит:

— Если тебе когда помощь понадобится, кликни меня.

Пошел юноша дальше. Когда начало смеркаться и подоспело время ужинать, юноша снова крикнул:

— Кто моим гостем хочет быть — подходи и ешь!

На этот раз подлетела к юноше огромная сова, поела вместе с ним и на прощанье сказала:

— Если тебе когда-нибудь помощь понадобится, кликни меня.

Поблагодарил ее юноша на добром слове и спать лег. Наутро снова в путь отправился. Глядит — вдали уже церковь виднеется. Обрадовался юноша, зашагал быстрее, а тут вдруг большая и широкая река ему путь преграждает. Он по берегу и туда и сюда, нигде броду нет.

«Был бы здесь зубр, который вчера приходил и вместе со мной ел, — подумал невзначай юноша, — он бы мигом выпил эту реку до дна».

Только он так подумал, как появился зубр, выпил реку до дна и отправился восвояси. Юноша перешел речку — даже ног не замочил — и пошел дальше. Церковь уже совсем близко, а тут вдруг новое препятствие: большая и высокая стена, через которую не перепрыгнешь.

«Был бы здесь этот большой кабан, что вместе со мной вчера обедал, он бы запросто эту стену пробил», — снова подумал юноша.

Едва он успел это подумать, как кабан тут как тут и такую дыру в стене пробил, что хоть в карете проезжай.

Но вот и церковь. Юноша вошел в нее и стал птичку искать. Видит, птичка высоко под куполом взад-вперед летает. Юноша снова туда-сюда, никак не может птичку поймать.

«Была бы здесь сова, что вчера со мной ужинала, — подумал юноша, — она бы эту птичку мигом поймала».

Смотрит — а сова уже здесь, поймала птичку, отдала ее юноше и дальше полетела.

Схватил юноша птицу, зажал крепко под мышкой и в обратный путь отправился. Теперь он шагал в два раза быстрее, чем когда сюда шел. Добрался до избушки, а старика как раз дома не было. Обрадовалась девушка, что юноша птичку поймал — теперь-то они избавятся от старика. Спрятала она юношу вместе с птичкой под кровать и наказала ему тихонько там сидеть.

Скоро старик вернулся домой и стал жаловаться девушке:

— Что-то сердце у меня болит, никак умру скоро.

Лег на кровать и стонет. Юноша посильнее птичку сдавил, старик охает и причитает, мол, боль в сердце такая, что мочи нет. Наконец задушил юноша птичку, и в тот же миг старик умер.

Тут юноша выбрался из-под кровати, взял палку седого старика и, как научила его девушка, дотронулся до каждого камня перед избушкой. И вмиг камни снова превратились в братьев и сестер. Уж как они радовались, как благодарили младшего брата и младшую сестру, что от колдовства их избавили.

А потом… потом отправились семеро братьев со своими женами домой и зажили счастливо. Кто знает, может и по сей день живут, если еще не умерли.

Яан Вахтра (1882–1947) Котел с деньгами

В деревне Канасааре жил когда-то бедный бобыль по прозвищу Яак-Король. Он любил рассказывать всевозможные истории про королей, поэтому и стали его звать Яак-Король.

Яак работал на хуторах поденщиком и часто думал: «Ох, как тяжело гнуть спину на других! Разбогатеть бы самому, чтоб не надо было на других работать, вот бы зажил я припеваючи!»

Каждый день Яак думал, каким бы образом добыть ему много денег, но ничего путного придумать не мог, одно только и оставалось ему — знай себе работай.

Как-то ночью увидел Яак странный сон: будто сидит он на пороге своей избушки и подходит к нему незнакомый человек. Спрашивает незнакомец у Яака:

— У тебя дома какие животные?

— Только черный кот, — отвечает Яак.

— Хочешь ли ты разбогатеть, Яак?

— Хочу, — отвечает Яак.

— Возьми черного кота и в ночь на четвертый четверг пойди к развилке четырех дорог и там, на перекрестке, выпусти кота и скажи:

Куда кот пойдет, туда и ты иди следом, а где кот сядет и начнет умываться, там, в земле, спрятан котел с деньгами. Котел большой и денег в нем много, одному тебе его из земли не вытащить. Неподалеку от тебя живет мужик, тоже по имени Яак. Позови его на помощь. В котле столько денег, что на вас двоих хватит. Только запомни — будете копать, чтоб никто из вас ни слова не произнес, иначе сокровище навсегда под землю уйдет.

Проснулся Яак после этого сна и больше уже глаз не смыкал. Стал он перво-наперво думать, кто же этот мужик, который поблизости живет и которого тоже Яаком звать. Тут он вспомнил, что это не кто иной, как Яак-Лось из соседней Пераской волости, его старый приятель, они часто вместе на хуторах работали и порой в Кауксиской корчме выпивали.

Наутро решил Яак сходить в Пераскую волость и позвать Яака-Лося помочь котел с деньгами из земли выкопать. По дороге стал Яак сам с собой рассуждать: «Ах ты черт, как же я не подумал. Незнакомец велел, чтоб я себе помощника взял. Положим, позову Яака-Лося, потому что другого Яака поблизости нет, и он пойдет и поможет мне копать, так ведь, поди, захочет половину денег себе. Попробую-ка я сговориться с ним о поденной оплате, нет у него права требовать больше, клад-то одному мне указан.

Пришел Яак к Яаку-Лосю, а тот как раз дома был. Начали мужики говорить о том да о сем, пока, наконец, Яак-Король не решил, что подошло время сообщить, зачем пришел.

— Послушай, Яак! Не хочешь ли ты мне немного в работе подсобить?

— Ого, ты что, хуторянином или помещиком заделался, что меня к себе работать зовешь!

— Да вот хуторянином собираюсь стать, — только сперва ты должен помочь мне.

— В чем помочь-то?

— В чем? Котел с деньгами выкопать.

Вскочил тут Яак-Лось и удивленно воскликнул:

— Котел с деньгами?! Вон оно что! Значит, ты и есть тот Яак, про которого мне сон был, что придешь звать меня к себе в помощники?

Теперь настал черед Яака-Короля удивляться.

— Как?! Значит, и тебе во сне указание было?

Сели мужики, и стал Яак-Лось рассказывать:

— Вижу я сегодня ночью сон, будто подходит к моей избушке незнакомый человек и говорит: «Будь готов, Яак, скоро придет к тебе один человек и позовет на помощь. Ты иди, не отказывайся. Станешь богатым и счастливым, только запомни — во время работы чтоб ты ни слова не произнес, не то всего лишишься».

Яак-Король, разинув рот, слушал Яака-Лося. Что за чертовщина? И Яаку-Лосю почти такой же сон привиделся.

Тогда Яак-Король рассказал и свой сон, а под конец спросил Яака-Лося, сколько тот захочет, если согласится помочь ему котел из земли выкопать.

— Да не больше половины клада. Ведь нам обоим сон был и обоим придется одинаково работать. Я полагаю, будет справедливо, если разделим сокровище пополам.

Почесал Яак-Король затылок и попытался втолковать Яаку-Лосю, что все же у него больше прав на сокровище, ведь это его черный кот укажет, где котел лежит, а Яаку-Лосю хватило бы и хорошей поденной оплаты. Но Яак-Лось и слышать об этом не захотел.

— Ладно, Яак! Разделим клад пополам! Мне не жаль, если и ты станешь таким же богатым, как я, — сказал в конце концов Яак-Король и велел Яаку-Лосю явиться к нему вечером четвертого четверга, да пораньше.

Настал вечер четвертого четверга. Яак-Лось загодя был на месте, лопата на плече, как и положено.

Оба Яака оживленно говорили о деньгах, которые им во сне незнакомец посулил.

— Смотри только, рта не раскрывай, что бы там ни было! — твердил Яак-Король.

— Да и ты тоже, — отвечал Яак-Лось.

Уже стемнело, но тут на небе взошла луна и ярко осветила все вокруг.

— Как ты думаешь, Яак, наверное, нехорошо, что ночь светлая и луна в небе? Я слыхал, что клад надо копать в самую темную ночь, когда нет луны.

— Я тоже слыхал. А что делать, луну ведь не закроешь. Раз нам такой сон был — значит, котел с деньгами мы добудем, какая бы ночь ни была.

Уже близилась полночь. Яак-Король схватил под мышку черного кота, вскинул на плечо лопату и поспешил к перекрестку, что неподалеку от его избушки, Яак-Лось, тоже с лопатой на плече, не упуская приятеля из виду, пошел за ним следом.

Вскоре Яак с котом дошли до перекрестка. Там Яак опустил кота на землю и произнес:

Ну и чудо! Недолго думая, кот той же самой дорогой, которой они пришли, направился к дому, мужики с лопатами — за ним.

— Вот злодей, он же обратно к дому идет, — ухмыльнулся Яак-Лось.

— Поглядим, поглядим, — ответил Яак-Король, а у самого на сердце скребет, вдруг кот в самом деле домой отправится, и сон про котел с деньгами так сном и останется.

А кот и прямь к дому торопился; вот уже и избушка Яака виднеется.

— Да что там, сон как сон, — сказал Яак-Лось, потеряв всякую надежду найти клад.

Но тут, не доходя до ворот дома, кот внезапно свернул к сосняку близ избушки, там росло несколько высоких сосен, а под ними проходила тропинка. Мужики последовали за котом. Кот побродил под соснами и остановился на песчаной насыпи. Яак всегда считал, что это курган, оставшийся с древних времен, но точно никто этого не знал.

Кот немного походил по насыпи, а потом сел и начал умываться.

Мужики во все глаза следили за ним, Яак-Король подтолкнул локтем Яака-Лося и показал на холм. Тут оба мужика, схватив лопаты, подбежали к насыпи и, не говоря ни слова, принялись копать, а их проводник, черный кот, в страхе обратился в бегство.

Мужики копали молча, только песок скрипел под лопатами.

Уже половину песчаной насыпи раскопали, и яма вроде бы глубокая, с мужиков пот градом льется, а котла с деньгами и в помине нет. Однако не сдались мужики, а продолжали с таким же усердием копать дальше. Тут вдруг Яак-Лось отбросил лопату, как-то странно согнулся и обеими руками схватился за живот. Яак-Король в удивлении посмотрел на него, но Яак-Лось судорожно сжал рот и показал рукой, что у него страшно разболелся живот. Бедняга Яак-Лось с перекошенным от боли лицом изо всех сил сдерживался, чтобы не издать ни звука, затем показал пальцем на ближайшие кусты, Яак-Король тоже махнул рукой, давая понять, пусть, мол, бежит туда, если терпеть больше невмоготу.

Яак-Лось быстро исчез в кустах, а Яак-Король принялся копать дальше.

Внезапно лопата Яака ударилась о что-то твердое. Яак в волнении еще раз копнул, теперь он не сомневался: в песке лежал какой-то металлический предмет. В смятении Яак откинул с этого места песок, потрогал предмет рукой и понял — это не что иное, как дужка от котла. Стал дальше копать и видит — огромных размеров котел. Принялся мужик котел выкапывать — у самого руки дрожат. Как он потом рассказывал, котел этот был с десятиведерную кадушку.

Мужик что было сил выкидывал из ямы песок. Котел уже наполовину вылез из-под земли. Тогда Яак отбросил лопату и обеими руками схватился за дужку котла. Котел сдвинулся с места, но оказался таким тяжелым, что одному человеку и думать было нечего вытащить его. Тянет мужик за дужку, пытается приподнять котел, но что не под силу — то не под силу.

В этот миг из-за кустов донесся стон бедняги Яака-Лося. И тут же Яак-Король почувствовал, как тяжелый котел с деньгами начинает уходить под землю. Мужик тужился изо всех сил, а котел опускался все ниже и ниже, и Яак понял, что если он сейчас же не отпустит дужку, то тяжелый котел с деньгами потянет его за собой под землю.

В отчаянии бедняга Яак-Король позабыл о наставлении, которое ему во сне незнакомец дал, и что было мочи крикнул:

— Яак, беги скорее, котел с деньгами в землю уходит!

В ту же минуту Яак почувствовал, как котел выскользнул у него из рук, раздался грохот и не осталось ничего, кроме глубокой пустой ямы, которая в мгновение ока заполнилась песком. Еще хорошо, что Яаку удалось в последнюю секунду из ямы выпрыгнуть, не то остался бы он под песком, что сверху сыпался.

Выскочил Яак-Лось из кустов, подбежал к яме и видит: сидит Яак-Король на песке и от злости рвет на себе волосы. Как увидел он перед собой Яака-Лося, набросился на него с кулаками и заорал:

— Ах ты, последняя скотина! Чтоб тебя вместе с твоим животом волки сожрали! Засел в кустах, стал там пищать и вот что натворил! Котел под землю ушел, теперь уж никто его оттуда не достанет…

На следующий день, рано утром, мужики старательно осмотрели яму. Ничего они там не увидели, кроме корня сосны, похожего на дужку котла…

Юхан Кундер Оборотень

Сидят мужик с женой у края болота возле копны сена и завтракают. А волк подле копны, словно щенок, хвостом машет и глаз с куска хлеба не сводит.

Думает мужик: «Хвачу-ка я его косой по голове!» — и смотрит на косу. Затем передумывает: «А какая мне с этого польза?»

Взял и протянул волку на конце охотничьего ножа кусочек хлеба. Схватил волк хлеб вместе с ножом и исчез в лесу.

— Вот беда, утащил мой нож, чем я теперь буду косы вырезать, — рассердился мужик.

Мужик давно и думать забыл про то, что с ним летом приключилось. Как-то пошел он в город, остановился перед лавкой и вдруг в окне свой нож увидел.

«Ну и чудеса! Это как мой нож, которым я косы вырезаю, здесь очутился? Пойду-ка, спрошу!»

Зашел мужик в лавку и спрашивает:

— Господин купец, как это мой нож у вас в окне очутился?

Взял старый господин нож и отозвал мужика в сторонку.

— Видишь ли, добрый человек, — сказал он. — Когда ты подле копны завтракал, вышел я из болота оборотнем, в которого меня злая колдунья превратила, и попросил у тебя хлеба. Ты сперва на косу посмотрел, а я на твое горло. Потому что, если бы ты, бедняга, до косы дотронулся, я бы тебя тотчас загрыз. Твое счастье, что ты мне хлеба дал. Так я смог с себя шкуру волка сбросить. А нож твой взял с собой потому, чтобы с его помощью разыскать тебя и отблагодарить за твою доброту. Вот тебе твой нож, а вот полный мешок серебра за то, что меня спас. Только смотри, никому про это не рассказывай!

— Кому же мне рассказывать! — ответил мужик и сунул мешок с деньгами за пазуху.

Фридрих Рейнгольд Крейцвальд (1803–1882) Чурбан и береста

У одного скупого хозяина вечно бывали в доме ссоры и раздоры, потому что ни один батрак, ни одна служанка не могли у него ужиться. Хотя хозяин и не требовал с них работы больше, чем другие, но кормил слуг так скудно, что им никогда не удавалось наесться досыта. Пять-шесть месяцев такой собачьей жизни еще можно было вытерпеть, а потом голод снова гнал людей куда глаза глядят. И когда в конце концов по всей округе узнали, почему слуги бросают скупого хозяина, никто больше не стал наниматься к нему в работники.

В ту пору далеко в Алутага[1] жил знаменитый мудрец, и хозяин решил сходить к нему за советом. Принес он ему в подарок мешок денег и другое добро и спросил — нельзя ли где сыскать таких батрака и батрачку, которые бы хорошо работали, а хозяина своего не объедали.

— Сыскать, конечно, можно, — ответил мудрец. — Только мне это не под силу. Придется тебе пойти к старому хозяину[2] — он один может тебе помочь.

Затем мудрец стал поучать скрягу: пусть три четверга подряд, незадолго до полуночи, выходит на перекресток, взяв с собой черного зайца в мешке, и там свистит, вызывая старого хозяина.

— А уж сторговаться с ним ты и сам сумеешь, добавил мудрец. — Больше я тебе ничем помочь не могу. Только смотри, не давай себя обмануть.

Скряга спросил, где же ему достать черного зайца, и тогда мудрец посоветовал взять черную кошку.

Когда наступил первый четверг, хозяин, сунув в мешок кошку, отправился на перекресток, хотя и страшновато ему было. Он свистнул и стал ждать, но никто не появлялся. Тогда хозяин свистнул еще раз, подумав при этом: «Если он и теперь не явится, значит, я зря приходил».

Тут в воздухе послышался шум, словно кто-то раздувал кузнечные мехи. Потом над головой у хозяина пронеслось что-то черное, и чей-то голос спросил:

— Чего тебе, братец, надо?

— Продаю черного зайца, — ответил хозяин.

— Приходи в четверг на той неделе, мне сегодня недосуг торговаться с тобой, — ответил голос, и черная тень тотчас же исчезла.

Человеку стало досадно, что он потратил время зря, но пришлось смириться: когда имеешь дело с самим стариком, надо запастись терпением.

Через неделю хозяин снова пришел на перекресток. На этот раз не успел он свистнуть, как появился маленький старичок с сумой за плечами и спросил:

— Чего тебе, братец, надо?

— Продаю черного зайца, — снова ответил хозяин.

— Сколько ты за него хочешь?

— Дорого не спрошу, — сказал крестьянин. — Дай мне батрака и батрачку, которые бы хорошо работали и меня не объедали.

— На сколько лет думаешь договариваться? — спросил старик.

— Да по мне, хоть до конца жизни, — ответил хозяин.

Но старичок сказал, что не может заключить сделку сроком больше, чем на семь или на четырнадцать лет, на что крестьянин и согласился.

— Приходи в четверг на той неделе и захвати с собой своего черного зайца, — сказал старик. — А я приведу тебе батрака и батрачку, которые никогда не спросят у тебя ни есть, ни пить. Но в засуху ты должен класть их на ночь в воду, иначе они не смогут больше работать.

В третий четверг вечером хозяин снова пришел на перекресток. Только он свистнул, как старик появился, но один, без батрака и батрачки.

— Ты должен дать мне три капли своей крови из указательного пальца в залог того, что не отступишься от сделки, — потребовал старик.

— А где же батрак и батрачка? — удивился хозяин.

— В мешке, — ответил старик.

Но мешок был так мал, что крестьянин не поверил. Старик, как будто прочитав его мысли, промолвил:

— Не бойся, я тебя не обману.

Он пошарил в мешке, вытащил оттуда узелок величиной с клок кудели и сказал: — Вот твой батрак! — И тотчас же рядом со стариком стал высокий, широкоплечий парень. Потом старик вытащил из мешка второй узелок, из которого вышла девушка.

— Вот твои батраки. Кормить их не надо, — сказал старик. — Теперь дай мне в залог три капли крови и черного зайца и ступай домой.

Хозяин сделал все, что полагалось по уговору, а затем спросил, как зовут его новых работников.

— Батрака зовут Чурбан, а батрачку — Береста, — ответил старик и, засунув мнимого зайца в мешок, пошел своей дорогой. А хозяин с новыми домочадцами отправился домой.

Батрак и батрачка работали на хозяина от зари до зари, но есть никогда не просили, чем скряга был очень доволен. И если иной раз в знойный летний день работники казались усталыми, их клали на ночь в воду, и оба к утру становились такими же свежими и сильными, как и раньше. А скаредный хозяин, которому не надо было кормить батраков и платить им жалованье, богател с каждым годом.

Так прошло семь лет, потом еще без малого семь. Хозяин забеспокоился, что ему скоро придется лишиться своих работников, и стал думать, как бы продлить срок сделки.

Как-то утром, проснувшись, хозяин увидел, что батрак и батрачка еще не принимались за работу. Думая, что они заспались на сеновале, он приставил лестницу к стене и полез наверх. Но на сеновале было пусто, только на постелях батраков лежали гнилой чурбан и кучка бересты. Тут хозяин понял, что означали имена его работников — по-видимому, батрак и батрачка были колдовским способом сделаны из дерева и бересты.

Хозяин только собрался было спуститься вниз, как вдруг чья-то рука схватила его за горло и тут же задушила. Когда жена стала искать мужа, она не нашла на сеновале ничего, кроме трех капель крови. Войдя в амбар, хозяйка увидела, что закрома пусты, а сундук, где хранились деньги, набит пожелтевшими березовыми листьями.

Вмиг пропало все накопленное ими добро. Вскоре умерла от горя и вдова хозяина; ей, правда, так и не довелось узнать, что ее мужа задушил старый черт, которому скряга из алчности продал свою душу.

Так был наказан скупой хозяин, накопивший богатство неправедным путем.

Аугуст Якобсон Северное сияние

Жил-был батрак, человек неплохой, только с ним вечно приключались разные необыкновенные истории.

Однажды в студеный зимний день отправился батрак в лес поискать подходящее дерево, чтобы сделать полозья для новых дровней. Казалось, он должен бы знать дорогу как свои пять пальцев, а он возьми да и заблудись.

Искал-искал батрак дорогу, десять раз ему казалось, что нашел, и он начинал радостно шагать по ней, да не тут-то было — оглянется по сторонам и видит — место совсем незнакомое, хоть плачь с тоски.

Наконец, проблуждав несколько дней, он выбрался на узкую тропинку, которая вела к дому, сложенному из толстых бревен. Дом стоял среди леса, такого дремучего и густого, каких батрак еще не видывал.

Батрак обрадовался, что все-таки живым выбрался, и от радости готов был расцеловать первого встречного, кем бы тот ни был, пусть хоть самый страшный разбойник! Но никто ему навстречу не попадался, даже разбойников не было видно, так что расцеловать было некого.

Батрак вошел в сени, отряхнул на земляном полу снег с валенок, постучал в дверь. Ему никто не отозвался и, открыв дверь, он вошел в овин.

Там не было никого ни слышно, ни видно, но было так жарко натоплено, что батрак тут же снял свой тулуп. От усталости он еле стоял на ногах и тут же забрался на печку, накрылся с головой тулупом и в ту же минуту крепко уснул.

К вечеру батрак выспался и, проснувшись в прекрасном настроении, продолжал полеживать на печи. Вдруг дверь отворилась, в комнату вошли несколько огромных мужиков, которые тотчас принялись за какую-то странную, непонятную работу. Они втащили в овин лошадь, запрягли в соху, вспахали земляной пол и засеяли рыхлую землю золотистым ячменным зерном. И вот какое чудо: зерно стало тут же прорастать, ячмень быстро взошел, стал цвести и колоситься и, когда совсем созрел, его скосили, обмолотили, провеяли и смололи на крупу. Смололи, значит, на крупу, засыпали в огромный котел. Сварили душистую ячменную кашу, при виде которой у батрака слюнки потекли.

Затем все они повесили себе на шею по связке лучин, сунули за пояс новенькие льнотрепальные валки, напоминавшие деревянные мечи, и приступили к котлу. Зажгли от плиты лучинки и большой ложкой стали черпать кашу. И на каждом, кто отведал горячей каши, вдруг появлялся богатый сверкающий наряд, и преобразившийся человек тут же поднимался в воздух! Поднимался, значит, в воздух и вылетал в открытое окно, как огромная красивая птица.

Так из комнаты исчезли все пришельцы — не обмолвившись между собой ни словом, ни о чем не советуясь, словно все, что здесь произошло, было давно решенное дело. А батрак тем временем лежал на печке тихо, как мышь, — боялся, что его заметят, и будет беда.

Когда последний пришелец, в сверкающем, роскошном мундире, улетел из комнаты, батрак слез с печи, подумал-подумал, посомневался-посомневался, потом привязал себя вожжами к стоявшему в комнате большому ткацкому станку и решил:

— Будь что будет, попытаюсь-ка и я!

Он взял со стола ложку и зачерпнул из котла ячменной каши.

И, как вы думаете, что произошло?

А произошла совсем невероятная история, друзья мои!

Батрак вместе с тяжелым станком поднялся в воздух, больно стукнулся головой о притолоку, некоторое время беспомощно побарахтался под потолком и вдруг почувствовал, что его подхватили и повлекли сильные порывы ветра, словно подталкивая его вперед. Бедняга еще раз стукнулся головой о притолоку, потом об дверь, дверь распахнулась, вожжи, которыми он привязался, порвались. И тут сразу начался такой стремительный полет, что в ушах свистело и из глаз сыпались искры!

С невероятной быстротой, подгоняемый ветром, он мчался к северу. По пути он даже обогнал пришельцев, несших огонь, и один из них подлетел к нему и помог зажечь две лучины.

— Чего же ты так мчишься, ведь надо, чтобы обитатели земли нас видели — будь то люди, идущие по дорогам, или птицы, сбившиеся с пути, — дружелюбно сказал он.

Наконец поднебесье заполнилось несущими огонь людьми, так что облака прямо светились, и глубокое, темное небо сияло и переливалось. И все аукали и кричали что-то, и все весело смеялись, и все размахивали светящимися валками, как мечами, словно бы шла большая война.

Батрак тоже, словно обезумев, кружил среди других, вертел горящие лучины, размахивал светящимся валком, который каким-то чудом оказался у него в руке! Любопытство одолевало его, и в конце концов он спросил у кого-то, налетевшего на него сзади и нечаянно набившего ему на затылке шишку:

— Ну, куда ты несешься, браток, так недолго и глаза выжечь. Лучше скажи, какого черта вы, взрослые мужики, так резвитесь и размахиваете деревянными мечами?

— Северное сияние наводим, северное сияние! Разве ты, деревенщина, не понимаешь — северное сияние наводим! — ответил любезный сосед, улыбнулся и снова умчался.

Только под утро ветер подул в другую сторону и батрак полетел, заскользил назад, к одинокому лесному дому, откуда начался его удивительный путь. Летел-скользил к одинокому лесному дому, прилетел, вошел в овин. И к величайшему удивлению увидел, что пол такой же гладкий как всякий земляной пол, нигде ни борозды, нигде ни соломинки! А в доме теперь было многое-множество веселых и радостных мужиков, которые с ним приветливо поздоровались и попросили, чтобы он никому не рассказывал, как наводил северное сияние. Его досыта накормили, дали с собой полный мешок еды, объяснили, как выбраться из леса, и сказали, пожимая на прощанье руку:

— Ну, будь здоров и иди прямо к югу, тогда не заблудишься!

Батрак шел, как его научили, и на третий день был уже дома. Он умел держать слово и в самом деле никому не рассказывал о том, что с ним приключилось, никому, кроме своей милой женушки.

Она тоже была не болтливая и ни с кем не разговаривала, кроме разве своих соседок. А они обещали ей, что никому ничего не расскажут, разве что бабам из соседней деревни.

Так эта история и сохранилась в тайне и до сих пор сохраняется.