Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ)

Кематора

Мужчина накинул на лицо капюшон, хотя и так стоял в тени.

— Он купился?

— Да, забрал рабыню. Решил сделать хитрый политический ход.

Темный кивнул:

— Отлично. Теперь надо собрать доказательства. Девчонке не пережить эту ночь — все, что произойдет описать, заснять. Айдвариану недолго править.

— Да, господин, — стражник поклонился ему и ушел прочь.

Мужчина остался один и долго глядел на сияющие огни тюрьмы Дариморы. Он пока не смог найти Беатрис, зато решил разделить эти две задачи. Беатрис для него была пешкой, той, что Темная указала центральной точкой в паутине вероятностей. По какой причине девчонка была так важна, он не понимал. В последнее время предсказания исполнялись слишком неточно. Если в политике Айдвариана ошибки работали заговорщикам на руку, то в интригах самой Дариморы погрешности нельзя было объяснить так просто. Она начала ошибаться.

Мужчина еще некоторое время стоял, погруженный в мысли, затем пошел прочь.

Его привлек шум голосов. Кто-то спорил, ругался.

— Котани, я прошу тебя, — умоляла женщина.

— Перестань, отправляйся домой, — твердо отвечал ей мужчина.

Заговорщик проскользнул мимо них. Рабыня замка и страж. Типичная связь, ничего особенного. Он вышел из ворот и направился к порталу.

— Понимаешь, я не хочу уходить. Мне некуда идти.

— Девочка моя, — голос Котани исказила нежность. — Мой дом открыт для тебя. Просто живи там, пока не выйдет контракт. Осталось немного — пара месяцев. Тебе не стоит быть здесь, не стоит подвергать себя угрозе. Темная будет в ярости. Лорд освободил сегодня не одну тебя. Рамиса бежала, в замке не хватает трех рабынь. Ты должна понимать, что если она почувствует тебя здесь, то сумасшествие не за горами. Хочешь этого?

— Нет, — тихо ответила Кематора. — Но ты… Ты будешь здесь с другими!

— Милая, мы оба рабы. Пусть я волен уйти в любой момент, но это недопустимо.

— Она знает, как ты ко мне относился. Она сделает все, чтобы ты страдал!

— И ничего. Я мужчина. Я выдержу, но ты — тебя надо защитить.

Кематора прижалась к нему. На ней было все то же рабское платье, другого пока не выдали. Зато больше не было ни ошейника, ни кандалов.

— Не могу поверить, что тебе так повезло, моя хорошая, — он провел по ее шее рукой, лаская кожу. — Нет полосы металла, нет звона цепей. Мне не придется заковывать тебя по утрам и сажать на цепь вечерами. Не придется видеть, как над тобой измываются мои же товарищи.

Некоторое время оба молчали, затем Котани добавил:

— И я тоже. Я даже больше всех. Свобода очистит твою душу, и ты не сможешь простить мне этого.

Кематора обняла его изо всех сил, сжимая до дрожи в руках:

— Плевать. Не стану держать обиды, не буду вспоминать. И если уж говорить об этом… Разве ты не считаешь меня шлюхой? Общей девкой? Тебе не противно будет жить со мной, зная, кто я?

— Нет, Кематора, нет, — прошептал он, затем прислушался к ощущениям. — Чувствуешь? Темная отвернулась. Она с правителем. Она не смотрит на нас, я хочу тебя свободную. Хочу знать, нужен ли я тебе, когда твоя воля не скована магией. Пожелаешь ли ты меня?

Девушка заставила его склониться к себе и поцеловать.

— Проверь, — попросила она. — Умоляю, проверь. Я тоже хочу это знать, хочу знать, что чувствуешь, когда рабского зелья больше нет в крови. Я не была с мужчиной до того, как все это случилось…

— Значит я буду первым, — он захватил ее губы и проник языком в рот. — Я буду у тебя первым.