Заколдованный круг

4

На мгновение в трубке воцарилось молчание.

— За последние пять минут мир, по-моему, сошел с ума. Скоро я тоже рехнусь, — наконец тихо выговорила Мирабел.

— Человек должен быть действительно ненормальным, чтобы выступать против моего деда, — резонно заметил Пол.

— Не вижу, как мы сможем противостоять ему, если дадим ему то, чего он добивается.

— А мы и не станем этого делать. Мы только притворимся, чтобы его временно обезоружить.

— Сделаем вид, что поженились?

— Нет, нет.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. И собираюсь повесить трубку. Мне надо все очень серьезно обдумать.

— Давайте хотя бы просто обсудим, Мирабел, — поспешно сказал Пол. — Мы женимся, вы приезжаете сюда, вроде как на постоянное жительство. Я под это дело выбиваю из дедули изрядную сумму на свои разработки… Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится идея.

— Где вы живете?

— В небольшом домике на территории поместья. В прошлом веке это был дом управляющего. Но дед обитает в семейном особняке, и вы будете жить там.

— С человеком, которого вы зовете «старым уб…»? — с иронией спросила Мирабел.

— Если повезет, то вам с ним вообще не придется видеться. Дом огромный и кишит прислугой. Вы пальцем не пошевельнете, как все будет исполнено.

— Что же мне тогда делать — заниматься самообразованием?

— Кроме того, вы получите самое лучшее медицинское обслуживание, какое только есть в стране.

— Я хочу, чтобы мой ребенок родился дома, — резко возразила Мирабел. Она уже представила себе белый операционный стол, слепящие лампы и инструменты. Мысль о ненужном вмешательстве высоких технологий в естественный процесс приводила ее в ужас. Если старик заставит ее…

— Так и будет. Можете рожать хоть в океане в окружении дельфинов. Я слышал, сейчас это последний писк моды.

— У вас есть дельфины?

— Могу достать. Поверьте, у вас будет все, что можно купить за деньги.

— Вы и впрямь страшно богаты?

— Не я, — уточнил Пол.

— Хорошо… я приеду, родится ребенок, который будет носить вашу фамилию. Предупреждаю, только фамилию, ибо я не собираюсь наградить безвинное создание имечком вроде Арчибалда. А дальше что?

— Через год после вашего приезда вы с ребенком вернетесь домой. Если не раньше.

— И вы обещаете мне через год развестись и отдать малыша под полную опеку?

— Даю вам слово. А если перспективы исследования окажутся столь же многообещающими, какими выглядят на сегодня, то и раньше.

— А если нет? Что, если через год вы не получите нужных результатов?

— В таком случае я перестану просить у деда деньги, что бы ни случилось, — ответил Пол.

Мирабел почувствовала, что против воли начинает уступать. И в отчаянии уцепилась за последнюю соломинку:

— А вдруг ваш дед пригрозит оставить вас без средств к существованию, если вы не потребуете опеки над ребенком после моего отъезда? Если сейчас он может держать вас на коротком поводке с помощью денег, то что изменится потом?

— В обыденной жизни я от него никак не завишу.

— И что же вы станете делать? Найдете работу и будете жить как простой смертный? — недоверчиво спросила Мирабел.

Последовало напряженное молчание. Наконец Пол сказал:

— Это не так уж невозможно, Мирабел. В конце концов, у меня есть диплом инженера.

— О, прошу прощения! А я-то думала, что вы проводите всю свою жизнь в праздных развлечениях.

— Ну, положим, от этого я тоже не отказываюсь, — засмеялся Пол. — Видите ли, когда я родился, дед положил в банк на мое имя некую сумму денег, и ее он забрать никак не может. Это обеспечивает мне хороший доход, просто его не хватает на научно-исследовательскую программу по разработке дви… то есть машины.

Мирабел поймала себя на мысли, что Пол совсем не вписывается в расхожий образ богатого плейбоя. И чем дольше она с ним общалась, тем больше усиливалось это впечатление. Ей даже стало интересно: а что представляет собой этот Пол де Шателле-Норланд? И, кстати, должны же быть какие-то причины, по которым всесильному деду не удалось найти другой женщины, чтобы рожала ему детей.

Может, адвокат солгал? Он сказал «привлекательный», но это слово имело самый широкий спектр значений. А в принципе ей было неважно, как Пол выгладит. Если бы ее это действительно волновало, она бы отправилась в местную библиотеку и просмотрела подшивки спортивных газет.

— Стало быть, если вы бросите свои исследования, деду будет нечем на вас давить, — заключила Мирабел.

— Совершенно верно, — подтвердил Пол.

— И он не сможет заставить вас судиться за опеку над ребенком? — настаивала она.

— Нет. И позвольте вам напомнить, что как только мы поженимся, ребенок будет иметь право на значительную часть семейного наследства, даже если и не получит «Норланд компани». Вообще-то, — Полу пришла в голову неожиданная идея, — я скажу деду, что вы выйдите за меня замуж, только если на имя ребенка будет положена кругленькая сумма. Тогда, что бы ни случилось, у вас всегда будут деньги.

— Но в таком случае он решит, что я поддалась на его шантаж, — запротестовала Мирабел.

— Какая разница, что он решит. Дед все равно скоро узнает правду. Год в его возрасте пролетит как две недели.

— А что будет, если я откажусь?

— Тогда я сделаю все возможное, чтобы он перестал вас преследовать, Мирабел… Но скорее всего он не отстанет, пока не добьется своего.

— Иными словами, пока не заполучит моего ребенка. — Молодая женщина глубоко вдохнула и с шумом выдохнула воздух. Как-то так получилось, что предложение Пола уже казалось не нелепым, а скорее… приемлемым. — Мне надо подумать, — произнесла Мирабел. Может, когда она повесит трубку, к ней вернется здравый смысл.

— Когда узнаете моего деда поближе, — по голосу Пола было ясно, что он улыбается, — увидите, что едва речь заходит о женщинах, он всегда обращается к некоему авторитету.

— Ах, вот как? — Мирабел слегка поежилась при слове «едва».

— Да, к моему прапрадеду. Знаете, как он говаривал?

— И как же?

— Женщина, которая начала размышлять, уже проиграла.

Шум реактивного двигателя смолк. И Мирабел увидела, что кто-то широким шагом направляется к самолету. Глаза молодой женщины расширились. И этого человека адвокат назвал «привлекательным»? А она-то беспокоилась, что ребенок унаследует его внешность! Дверь самолета отворилась.

— Мирабел? Привет, я Пол Норланд, — произнес знакомый голос.

Копна светлых, слегка вьющихся волос отливала золотом в солнечных лучах. В зеленоватых глазах поблескивали смешинки, словно приглашая посмеяться вместе с ним над всем миром. Решительно сдвинутые темные брови, чистый лоб, слегка выступающие скулы, широкая улыбка — верхняя губа прямая, нижняя чуть изогнута, четкий овал лица и твердый подбородок.

«Привлекательный»? Да за такого красавца можно удавиться!

И действительно выглядел крепким и здоровым, тут адвокат не солгал. Пол был одет в свободные брюки цвета хаки и цветную хлопковую рубашку, расстегнутую у ворота и открывавшую гладкую сильную шею. Он был хорошо сложен и мускулист, но не накачан сверх меры. Левая рука его была в гипсе, а на мизинце поблескивал маленький светлый ободок.

Этот парень даже слишком хорош собой, подумала Мирабел. Мужчина не должен быть таким красивым. «Красавчикам нельзя доверять», — твердила ее мать, и за отсутствием собственного опыта дочь принимала ее слова на веру.

— Привет, — настороженно отозвалась она и, не удержавшись, улыбнулась: не ответить на его улыбку было просто невозможно. Внезапно ее взгляд остановился на загипсованной руке, и Мирабел нахмурилась:

— Как вы сейчас себя чувствуете?

— Прекрасно.

Он протянул руку, и Мирабел, пожимая ее, с удивлением ощутила мозоли. А она-то думала, что у богатых мальчиков руки мягкие и изнеженные. Наверное, это от вождения автомобиля, решила она.

— Спасибо, что приехали меня встретить. Не знаю, что бы я делала, если бы вы не появились, — доверительно сказала Мирабел с благодарной улыбкой.

Ее слова прозвучали так, словно в этом безумном мире Пол был ее единственным другом. Услышав эти нотки в собственном голосе, она поняла, что имела в виду мать, говоря о красивых мужчинах.

— Хотя, — спохватившись, продолжала Мирабел совсем другим тоном, — дорогу бы я все равно нашла.

Пол же, услышав чушь типа «О, мой спаситель!», сразу насторожился, ибо вовсе не собирался выступать в роли рыцаря в серебряных доспехах, и было бы лучше, если бы Мирабел сразу это уяснила. Однако не успел он об этом подумать, как женщина отстранилась.

Все выглядело так, словно кто-то очень легкий, невесомый, налетев на него, споткнулся и упал, но вскочил на ноги прежде, чем он успел среагировать. Так что волноваться не приходилось: ему ясно дали понять, что Мирабел не собиралась на него опираться.

Странное чувство, которое он ощутил, было сродни мимолетному сожалению. Однако Пол не мог придумать ему объяснения и поэтому вскоре забыл о нем.

На стоянке для парковки Пол подвел Мирабел к низкой красной машине.

Положив небольшую дорожную сумку в багажник, Мирабел весело произнесла:

— А я-то удивлялась, почему вы отправили мой багаж на такси. В этой машине не так уж много места.

Пол Норланд искоса взглянул на нее, и на его губах мелькнула улыбка. Мирабел снова заулыбалась в ответ.

— Я что-то не так сказала? — спросила она.

Пол лишь покачал головой. Интересно, найдется ли на континенте еще одна женщина в возрасте от пятнадцати до пятидесяти, которая бы не ахнула от восторга при виде такой тачки? Пока эта оказалась единственной.

— Хотите, я поведу машину? — предложила Мирабел, и Пол ошалело вытаращил на нее глаза: не успели познакомиться, как уже просится за руль его «корвета»! — Я хочу сказать, у вас ведь, наверное, рука болит? Это после аварии?

— Да, но водить машину она не мешает, — отозвался Пол. И это было правдой.

С минуту поразмыслив, он избрал длинный путь, решив проехать несколько километров в противоположном направлении, чтобы добраться до развилки на шоссе. Пол резко вдавил в пол педаль газа и рванул вперед. Мирабел на соседнем сиденье испустила вздох удовлетворения. Ясно, скорость ее заводит. Что ж, таких женщин он встречал немало.

— Надо же, как здорово! — воскликнула она.

Пол усмехнулся:

— Кстати, как ваша сестра?

— О, Вики очень быстро свыклась с мыслью о моем замужестве, стоило мне принять решение. Она только велела передать вам, что у нее под рукой всегда будет…

— …Кольт тридцать восьмого калибра, если вас кто-нибудь ненароком обидит, — закончил Пол.

Мирабел удивленно взглянула на него:

— Вы что, говорили с Вики?

— Скажем так, Вики пообщалась со мной.

— Она звонила вам из Хьюстона? Но зачем?

— Наверное, боялась, что вы не передадите мне ее послание.

— Да ну вас! Я сама могу о себе позаботиться, и Вики это прекрасно известно.

Пол снова покосился на свою спутницу. Она вовсе не выглядела решительной особой, во всяком случае, было в ней нечто такое, что любого мужчину подвигло бы броситься на ее защиту. К самому Полу это не относилось — он был не из тех, кто любит покровительствовать. Но многие оказались бы не прочь, подумал он.

— Никаких сомнений после того, как мы договорились? — спросил Пол.

— Знаете, я собираюсь рассматривать это как долгие каникулы. Скоро мы приедем?

— Дорога занимает двадцать минут. — При такой скорости так оно и было. Обычно же Пол укладывался в шестнадцать.

Дом оказался изящным, спланированным с умом строением из другой эпохи. К нему вела широкая подъездная аллея. Пол не без улыбки отметил, что машина с багажом Мирабел, обогнав их, въехала в массивные ворота, и когда они прибыли, вещи гостьи уже внесли в дом.

Мирабел, естественно, ожидала, что сразу же поднимется в свою комнату. Путь она проделала не слишком долгий, но после такси, самолета и поездки на спортивной машине ей было необходимо немного освежиться и побыть одной.

Однако Пол повел ее по коридору нижнего этажа к какой-то комнате и постучал в дверь. Через минуту Мирабел уже стояла перед его дедом, который в ожидании ее прибытия работал дома. Когда они вошли, Сам «висел» на телефоне, одной рукой сжимая трубку, а другой, перебирая лежавшие перед ним документы, Он протянул правую руку, приглашая их занять кресла, стоявшие перед столом. Молодые люди послушно сели.

— Ты прав, — произнес в трубку Сам. — Нет, все нормально, Эдвард. Повтори еще раз последнюю цифру.

Пол с насмешливым сочувствием наблюдал, как Мирабел разглядывала его деда. Тот, бесспорно, производил впечатление — морщинистое, волевое, загорелое лицо и на зависть густая седая шевелюра. От него так и веяло внутренней силой. Несомненно, он намеренно заставлял Мирабел ждать, чтобы дать ей понять на будущее: ему надо подчиняться. Полу было интересно посмотреть, как Мирабел будет реагировать.

В течение следующих пяти минут, показавшихся ей бесконечными, Мирабел беспокойно ерзала в кресле. Наконец, как раз в ту минуту, когда Арчибалд собрался вешать трубку, она решительно встала и направилась к двери. Пол вежливо поднялся и пошел за ней.

— Мне надо в туалет, — негромко произнесла Мирабел и скорчила извиняющуюся мину.

Пол кивнул и повел ее по центральной лестнице и дальше по коридору к комнате, которую, как ему было известно, приготовили специально к ее приезду.

— Одно из неудобств, связанных с беременностью, — поведала Мирабел. — С тех пор как я жду ребенка, совершенно не могу терпеть.

— Ничего страшного, — заверил Пол. — Вот ваша комната, ванная рядом. Найдете сами дорогу в кабинет?

— Конечно.

— Тогда увидимся внизу.

Вернувшись в кабинет, Пол обнаружил, что дед ждет их.

— Где она? — раздраженно спросил Сам, увидев, что внук вошел один.

— Пошла в туалет. Сейчас придет.

Через двадцать минут, в течение которых старый джентльмен, тихо закипая, делал вид, что работает, а Пол, втихомолку ухмыляясь, просматривал спортивный журнал, в дверь негромко постучали, и снова появилась Мирабел. Пол отметил, что она переоделась и причесалась. На волосах ее поблескивала влага — наверное, успела принять душ.

— Вот и я! — весело сказала она. — Поскольку вы были заняты, я решила, что могу немного освежиться. Путь был долгим. Надеюсь, я не слишком задержалась.

— Ничего, — отозвался Арчибалд де Шателле-Норланд с плохо сдерживаемым раздражением. — Я велел Полу привести вас прямо ко мне, потому что меня время поджимает… но ничего страшного.

Мирабел улыбнулась ему широкой простодушной улыбкой.

— Я вас прощаю, — объявила она.

Прощение подразумевало некую вину. Пол не сомневался, что за последние пятьдесят лет едва ли у кого-нибудь хватило духу за что-то простить деда, и вынужден был собрать все силы, чтобы не расхохотаться в голос, увидев, как брови Арчибалда де Шателле-Норланда поползли вверх от возмущения и изумления.

Мирабел показалось, что двадцать минут, проведенные в машине с Полом, были единственными, когда ей удалось передохнуть. Сначала встреча с его дедом, затем ее провели по внушительному старому особняку, оборудованному, несмотря на почтенный возраст, всеми современными удобствами, начиная со скрытых камер охраны и кончая «джакузи». Чемоданы распаковала женщина, представившаяся ее личной горничной. После этого Мирабел пришлось подписать целую кипу бумаг — банковские карточки, кредитные карточки и, разумеется, брачное соглашение.

За этим последовал визит к семейному врачу Норландов, где понадобилось сдавать бесчисленные анализы крови. Потом началась суматоха с брачной лицензией и еще какими-то немыслимыми формальностями. Все это время Мирабел была как в тумане, и происходящее казалось ей нереальным. Единственный раз она ощутила себя снова самой собой, когда говорила по телефону с Вики.

По настоянию сестры текст брачного контракта срочно переслали в ее юридическую контору, лучшие умы которой были призваны оценить документ. В течение трех дней между Хьюстоном и Индианаполисом шел непрерывный обмен информацией. Пока наконец Вики не объявила:

— Наши считают, что устроили тебе очень приличную сделку, — гораздо более выгодную, чем у большинства женщин. Мне она явно по душе.

Однако единственным условием контракта, которое по-настоящему заботило Мирабел, был пункт, где говорилось, что права ребенка или детей, родившихся в этом браке, ни в коем случае не будут ущемлены или ограничены в будущем.

Сам не желал рисковать, боясь, что один из вступающих в брак передумает, и поэтому действовал с молниеносной быстротой. Спустя пять безумных дней после приезда Мирабел уже входила в двери небольшой церкви в Индианаполисе, где проходили все свадьбы, крестины и отпевания членов семьи де Шателле-Норланд с тех пор, как она была построена полтора столетия назад. Входила, чтобы сочетаться браком с мужчиной, которого видела всего раз в жизни. Ибо приходилось признать, что Пол оставил ее на произвол судьбы, бросив на растерзание своему деду.

Пол уже был в церкви и беседовал со священником. Он был очень хорош в светлом полотняном костюме и зеленой рубашке, выгодно оттенявшей цвет его глаз. Мирабел невольно залюбовалась им.

Поразительно, насколько ей стало легче, когда она увидела Пола. Словно он был оазисом в мире холодного безразличия, где она обреталась в последние дни. Он мог вести себя беспечно и азартно, но, по крайней мере, был человеком. Сейчас он казался Мирабел настоящим спасителем.

Капризы беременной, решила она, но тут же всерьез испугалась, впервые задавшись вопросом, что собирается натворить. Это ведь был уже не каприз. Боже, я не могу пойти на это! — в отчаянии подумала Мирабел, идя рядом с Эйбом Сигалом и Арчибалдом де Шателле-Норландом по приделу. Но тут священник, похлопав Пола по руке, с улыбкой повернулся ей навстречу, и молодая женщина поняла, что все пути назад отрезаны. Сердце учащенно забилось, и ей стало трудно дышать.

— Привет, — негромко произнес Пол, когда она встала рядом.

— Привет, — шепнула в ответ Мирабел, и внезапно подумала: «Ты ошибалась, мама. Пол — красавец, но я могу на него положиться. С первого взгляда видно, что он человек слова». И сразу успокоилась.

— Так, у кого кольцо? — осведомился священник, раскрывая Библию.

— Кольцо? — раздраженно повторил Сам. Он предусмотрел каждую мелочь, но кольцо совершенно ускользнуло от его внимания. — Эйб, где кольцо?

Это уже была вопиющая несправедливость — Сигал был тут совершенно ни при чем. Адвокат отрицательно покачал головой, а Пол развеселился.

— Я вижу, у невесты на правой руке обручальное кольцо, — пришел на помощь священник. — Оно вполне сгодится.

Сама Мирабел, естественно, знала, что кольцо должно присутствовать на церемонии, но ей и в голову не пришло об этом напомнить. Утром, шепча слова извинения Кейну, она переодела кольцо на правую руку. И сейчас предложение священника показалось ей настоящим кощунством.

— Это кольцо надел мне на руку Кейн! — запротестовала она, в последнюю секунду спохватившись, чтобы не сказать «мой муж». Священник бросил на нее удивленный взгляд.

— Какая разница! — свирепо рявкнул Сам. — Это же только для церемонии. Мы сразу же вам его заменим.

Мирабел стиснула пальцы и прижала руку к груди, для большей верности прикрыв ее левой. И спокойно встретила взгляд старика.

— Нет, — объявила она без возмущения, но твердо тоном, не допускающим возражений.

Пол внезапно перестал смеяться. Приглядевшись к Мирабел, он заметил то, на что сначала не обратил внимания. Она специально оделась так, чтобы не выглядеть невестой. В голубом костюме не было ничего романтического, скорее он казался деловым. Волосы были безжалостно прилизаны и стянуты в узел. Единственным украшением служили маленькие сережки. Ни шляпы, ни перчаток.

Глядя на нее, Пол почти представил себе, как она была одета в день свадьбы с Кейном Пенроузом. Струящиеся по плечам шелковистые локоны, пышное романтическое белое платье. Наверняка цветы. Она хотела сохранить в памяти те минуты неприкосновенными, для нее они были священны, и поэтому сегодня Мирабел выглядела совсем по-другому. А тут Сам со своими приставаниями. Это же надо додуматься — попытаться заставить ее воспользоваться кольцом, скрепившим союз любви, для сегодняшнего фарса!

Пол никогда не предполагал, что такое может прийти ему в голову, однако чем-то эта девочка тронула его душу, и он понял ее состояние.

— Черт побери, женщина! — взорвался Сам, в то время как священник робко пытался вмешаться, объясняя, что можно обойтись и без кольца.

— Ну, вот что, дед, — решительно заявил Пол, — тебе не удастся растоптать все святое, что есть в этом мире. — Старик начал было протестовать, но Пол уже повернулся к священнику: — Мой университетский перстень вполне подойдет.

Он снял с мизинца простой оловянный ободок и положил его поверх Библии. Мирабел наградила будущего мужа взглядом, способным растопить даже лед.

— Вот и хорошо, — произнес Пол. Он уже не сомневался: кем бы ни был этот Кейн, Мирабел была для него слишком хороша. Но если ей угодно страдать по нему, это ее личные трудности. — А теперь давайте жениться.