Закон любви

4

Они подъехали к дому Инги. Она не была еще готова впустить Алекса в свой дом, не оговорив рамок его поведения, но и не хотела выглядеть совсем уж ханжой. Он обещал быть приличным гостем.

Шел дождь, время от времени затихая, чтобы потом возобновиться с новой силой. Они вошли в коридор и через него в большую комнату. Инга сумела быстро разжечь огонь в камине. В сочетании с дождем за окном языки пламени создавали ощущение уюта и покоя. Правда, покоя на самом деле не было. Во всяком случае, у нее.

Странная любовная игра в слова, казалось, сейчас была важнее для них, чем естественные логичные действия, на которые не решался даже он.

— Сколько бы мы сейчас ни тратили время на пустые разговоры, все равно настанет момент, когда мы бросимся друг к другу в объятия и ни одному из нас не нужно будет оправдываться и что-то объяснять. Мы равны в своем влечении!

Инга была менее уверена в ситуации.

— Произойдет ли так, покажет время. Но… — она запнулась, — нельзя же считать получасовой флирт прелюдией к очень серьезным, во всяком случае для меня, отношениям. К сожалению, у меня уже есть отрицательный жизненный опыт. Я имею в виду отношения с мужчинами.

Честно говоря, она не ожидала, что Алекс воспримет их разговор так серьезно. Но сомнений в том не было: его глаза потемнели, голос зазвучал глухо:

— Знаешь поговорку «каждый думает в меру своей испорченности»? Ум у тебя устроен как-то странно. Нельзя же всех мужчин стричь под одну гребенку, если тебе в начале жизненного пути попался негодяй.

— Я не могу назвать его негодяем. Просто он современный, лишенный комплексов человек.

— Предупреждаю сразу. Я старомодный. Мне нужна верная, хозяйственная жена. Много детей. Настоящий дом, куда хочется всегда возвратиться.

— А с чего вы взяли, что я подхожу к этой роли? Мы слишком мало знакомы. Может быть, я циничная, корыстная женщина, которой от мужчины нужны только физическое удовольствие и материальные блага. Моя жизнь вполне могла сделать меня такой. И, честно признаюсь, я устала от борьбы за место под солнцем и необходимости отдавать практически все, что удается заработать.

— Нет. По-настоящему циничная женщина не стала бы делать подобные признания. Даже если бы она была очень хитрой. — Воспользовавшись мигом, в течение которого Инга обдумывала его слова, Алекс взял ее за руку — как раз в том месте, где пульсировала тонкая голубая жилка. — Я не требую каких-либо признаний. Твоя жизнь до меня — только твоя жизнь. А теперь она должна быть нашей. И вообще, почему бы двум взрослым людям не заняться любовью, если им этого хочется? Я несколько минут назад уже сказал об этом другими словами.

— Да уж, «броситься в объятия» и «заняться любовью», конечно, синонимы. Но, во-первых, не надо говорить за двоих. А во-вторых, я так быстро не могу стать близкой с человеком, которого совершенно не знаю. — Инга попыталась освободить свою руку.

Но Алекс держал ее крепко.

— Смотри, как сильно бьется твой пульс. Значит, физический контакт со мной тебе небезразличен.

— А может быть, просто я возмущена вашей бесцеремонностью!

— Э нет, не обманывай себя и не пытайся обмануть меня. Когда люди злятся, их губы становятся узкими, сухими. А твои — мягкие и влажные. О Господи! Как мне хочется целовать их!

В голосе Алекса было столько страсти, что у Инги снова появились предательские мысли: а может быть, я зря ломаюсь? Ведь не девочка-школьница! Но воспоминания о неудаче с Людвигом вернули ее на землю.

Алекс стал покрывать ее руку ласковыми, нежными поцелуями. Ей было все труднее и труднее сдерживать свои эмоции. Подняв глаза, она встретилась с его взглядом и увидела в нем торжество. Это подействовало на нее как освежающий холодный душ. А Алекс проговорил:

— Как жаль, что ты не видишь себя сейчас. Ты так хороша в своем волнении. Твои губы говорят о том, чего тебе хочется. Красивые густые ресницы подрагивают, на мгновения приоткрывая изумительные глаза, в которых можно уловить так много. У тебя замечательно нежная, бархатистая кожа, которую хочется ласкать и гладить. Твое восхитительное тело, грациозно выгибаясь, тянется ко мне. Не мешай ему!

В этот момент Инге удалось выдернуть свою руку, и она сделала шаг назад. Потом инстинктивно потерла запястье о свое бедро, как бы стряхивая мужские молекулы со своего тела. Алекс рассмеялся.

— Не пытайся стереть мой генетический след с твоей кожи. Поверь, мы с тобой обречены на то, чтобы быть вместе. И как только ты проникнешься этой идеей, все станет на свои места и нам будет проще и легче жить.

— Ничего. Я достаточно сильна, чтобы выбраться из временных трудностей самостоятельно. Не пропаду!

— Чудачка! Именно это и в придачу твоя яркая внешность так влекут меня к тебе. Кстати, — добавил Алекс неожиданно даже для себя, — если у тебя есть какие-нибудь предубеждения относительно секса в традиционной, классической позиции, то я готов на любые другие, по твоему выбору.

Инга покраснела, да и сам он пожалел о своем провокационном нахальстве. Но, как бы исправляя ситуацию, распластался на ковре рядом с ней, грациозно, словно большой кот.

— Встаньте! Я же сказала, что ничего между нами не будет… во всяком случае сегодня и… в обозримом будущем.

— Я не могу в это поверить. — Он хотел сказать это с легкой усмешкой, но слова прозвучали серьезно. И вдруг он резко изменил направление их странного разговора и перешел на «вы». — Я признаюсь, что на этом этапе, может быть, и хотел бы обо всем забыть, но уже не в силах. Это раз. А два — у меня есть к вам просьба. Через некоторое время мне надо будет устроить прием, ну, как говорят, «прописку» на новом месте. Очень прошу вас исполнить роль хозяйки вечера. В благодарность за мной ремонт забора без вашего участия.

Слово «да» почти сорвалось с языка Инги, но, мельком увидев выражение лица Алекса, она успела остановить свой порыв.

— Я не нуждаюсь в благотворительности, — гордо, а может быть, даже надменно, заявила она. — Если вам нужна хозяйка приема, то поищите кого-нибудь другого, желательно… постарше. Такая женщина будет соответствовать вам больше, чем я. Если я появлюсь в этой роли, то возникнут сплетни о том, что наши отношения перешли определенную черту. Но ведь это не так! К тому же общество осудит вас за попытку растлить малолетку!

— Малолетка! Что-то вы уж больно хитры для вашего возраста. С каких это пор оплаченная роль официальной распорядительницы мероприятия приравнивается к попытке растления? Может быть, так тут у вас, в глубокой провинции?

— Все непременно будут считать нас любовниками, потому что в другом качестве выступать в такой роли нормальная женщина просто не согласится.

Инга с внутренним удовлетворением заметила, что ее последняя фраза разозлила Алекса. Но он не уступил своей позиции.

— Что бы кто ни подумал, даже те, кто назовут нас любовниками, ошибутся в худшем случае только в одном — в сроке, когда это случится. Так все равно будет, но, может, через некоторое время.

И тут как раз в разгоревшемся камине выстрелило полено. Языки пламени осветили лицо Алекса. Он был таким красивым в этот момент, что Инга почувствовала, как по ее позвоночнику поднимается теплота, которая как туман окутывает ее разум. Алекс до конца своей жизни будет вот таким благородно красивым, неожиданно подумала она. Может быть, я и вправду веду себя как последняя дурочка?

Звонок в дверь был неожиданным. И Алекс, и Инга вздрогнули. Последняя быстро направилась к входной двери.

На пороге стоял Мартин, лучась белозубой улыбкой. В другое время Инга была бы рада этому визиту, но не сейчас. И Мартин ощутил всю неуместность своего появления, улыбка стерлась с его лица, когда он увидел Алекса. Мартин лично не был знаком с новым соседом Инги, но легко догадался, что это именно он.

Инга представила мужчин друг другу. Они раскланялись, не подавая друг другу руки. Было понятно, что каждого из них терзает чувство ревности, а вызвавшая ее Инга стояла в растерянности между двумя сдерживающими ярость самцами.

Мартин решил разрядить обстановку и сказал:

— Инга, я только на секунду. Мне хотелось увидеть тебя, и к тому же я должен передать тебе привет от Клары и вот этот пакет. Не знаю, что в нем, но сестра сказала, что ты знаешь.

Инга автоматически взяла протянутый пакет. Да, она знает, что в нем. Обещанное Кларой платье.

— Мартин, поблагодари за меня свою сестру. Или, нет, дай лучше мне ее телефон, я сама позвоню, — предложила Инга.

— Обязательно дам, как только она устроится на постоянном месте. Сейчас она кочует по гостиницам.

Мартин холодно кивнул Алексу и тепло попрощался с Ингой:

— Пока! Я еще не уезжаю, так что навещу тебя в более подходящий момент. В следующий раз я обязательно предварительно позвоню. Ради Бога извини, что я не сделал этого сегодня.

— Ты можешь приезжать в любое время, когда захочешь, без всякого предупреждения. Звони только для того, чтобы убедиться, что я дома.

— И одна, — иронически добавил Алекс.

Инга бросила на него испепеляющий взгляд.

— Алекс просто любезно подвез меня, потому что моя машина сломалась и пошел сильный дождь. Ему уже пора домой. — Она красноречиво посмотрела на Алекса.

Но тот не собирался уходить раньше Мартина. Последний, правильно оценив ситуацию, повернулся и шагнул во двор. Через несколько секунд послышался звук двигателя, который стал постепенно удаляться.

Недолгую тишину прервал вопрос Алекса:

— Как давно вы перестали быть любовниками и по какой причине?

Сначала Инге захотелось крикнуть этому грубияну: «Не твое дело!» Но по какой-то причине она не сделала этого, а, наоборот, кротко сказала:

— Два месяца назад мы расстались друзьями. Кстати, даже Клара не знает, что между нами было что-то выходящее за рамки приятельских отношений.

— От меня она ничего не узнает. Но, однако, смотри, какая ты роковая женщина. Все мужики на тебя западают… я тоже.

— Нет, я не роковая женщина. Кстати, сейчас про таких особей говорят «нимфоманки», а то и гораздо грубее — «ненасытные суки». Нет, я, к счастью, не отношусь к этому разряду.

— Надеюсь, что так. Но ты чувствительна к вниманию мужчин и, видимо, очень темпераментна. Это я почувствовал даже по тем мимолетным физическим контактам, которые неизбежны между партнерами в танце. — Алекс стремительно наклонился к Инге и страстно поцеловал ее в губы.

Его губы были твердыми и требовательными. Они требовали больше того, что она могла сейчас дать. Однако у Инги закружилась голова, и она впала в сладостную прострацию — практически это была сдача на милость победителя.

Она автоматически обвила руками его плечи, а пальцы почти судорожно впились в его мышцы, едва прикрытые тканью тонкой рубашки. Инга из последних сил еще пыталась бороться с охватившей ее бурей чувств, но уже понимала, что обречена.

— Алекс, пожалуйста, остановитесь. Сейчас не время!

Он глубоко вздохнул, и при этом ее чувствительные соски коснулись рельефных мускулов его груди. Инга вздрогнула, а он полушепотом поинтересовался:

— Я что, сделал тебе больно?

— Да нет, при чем тут боль? — Ее голос сделался хриплым и ломким. Но она нашла в себе силы разомкнуть кольцо своих рук, сняла их с его плеч и резко шагнула назад.

— Господи! Что я делаю? Мы же знакомы друг с другом всего два дня!

Алекс снова приблизился к ней, добрался до ее шеи жадными губами и прошептал:

— Вот только теперь я понимаю, как целоваться со снежной королевой. Ну почему ты такая холодная? Дело во мне?

Его улыбка не предвещала ничего хорошего — это Инга поняла, как только подняла глаза. Он явно не собирался останавливаться на полпути.

Ну не силой же мне выталкивать его за дверь, встревоженно подумала она. А Алекс, заметив на стене карандашные наброски натюрмортов, подошел поближе и удивленно спросил:

— Кто рисовал эти прелестные этюды?

— Я рисовала, в свободное время. В основном еще в школьные годы.

— Очень хорошие работы, — авторитетным тоном заявил он.

— А что, собственно, вы понимаете в этом? — немного резко спросила Инга. Она распрямила спину и стояла, гордо подняв красивую голову.

— Понимаю достаточно, чтобы заявить, что человек, наделенный таким талантом, не должен размениваться на выращивание гороха и перца.

— Ну почему же? У меня еще есть и небольшое стадо скота. А чем вам, собственно, не нравятся горох и перец?

— Мне просто интересно, каким образом ты из всего многообразия выбрала именно эти культуры? — Алекс вернулся к своей прежней, слегка ироничной манере общения.

— Я ничего не выбирала. Просто папины должники, собравшись вместе, порешили, что в наших условиях эти культуры будут востребованы. И не ошиблись. У меня их берут охотно, и я не в убытке.

Оглядев скромное убранство комнаты, Алекс сердито сказал:

— Эксплуататоры несчастные! Значит, ты им отдаешь практически все, что зарабатываешь?

— Ну ведь это их собственные деньги!

— Но настанет волшебный день, когда ты выплатишь все долги. Чем ты займешься тогда?

— Тогда я наконец впервые в жизни надеюсь пожить в свое удовольствие и ощутить свободу. — Ее ответ прозвучал довольно запальчиво. — Я продам свое хозяйство и навсегда уеду отсюда. Я займусь чем-нибудь, что мне по душе, и больше не буду впутываться в подобные приключения.

— Чем-нибудь по душе или кем-нибудь по душе? — Выражение лица у Алекса стало таким злобным, что Инга не удержалась и улыбнулась.

— А вам-то какая разница?

— А такая…

— Я взрослый, самостоятельный человек, отвечающий за себя. Не зарекаюсь, может быть, это будет и «кто-нибудь».

— Я на твоем месте тоже жаждал бы свободы. У меня есть к тебе просьба: если соберешься продавать свои теплицы, считай меня первым в очереди покупателей. — С этими словами Алекс стал прощаться. Лицо его было не очень веселым.

Инга неожиданно поднесла указательный палец своей правой руки к собственным губам, а потом дотронулась им до губ Алекса. Ей стало вдруг невероятно грустно, что он вот-вот покинет ее и рассеется приятный туман их странной встречи. Хотя даже себе она не смогла бы объяснить, что же она от него хочет и на что надеется. Нет, мне нельзя в него влюбляться! Я ведь для него только партнерша, которую он намерен затащить в свою постель.

В хозяйстве Инги, несмотря на его довольно скромные размеры, действовала замкнутая оросительная система, к сожалению уже довольно изношенная.

Весь предыдущий день ей пришлось бегать в котельную, потому что автоматическая сигнализация то и дело подавала сигналы об аварийной ситуации. Приходилось регулировать все вручную. Давление в системе то лезло вверх, то падало ниже допустимой нормы.

Во время очередного замера Инга тупо смотрела на циферблаты, практически не осознавая, что она, собственно, видит. Каким-то чудом система пришла в относительно сбалансированное состояние. Инга тут же бросилась на кровать и мгновенно заснула крепким сном.

Пробуждение было неожиданно легким и приятным. Она решила отвезти часть собранного урожая перца и других овощей на оптовый рынок. Небо, казалось, не обещало хорошей погоды. Было похоже, что вот-вот начнется мелкий противный дождь. Кое-что еще только предстояло выкопать из почвы.

Инга пошла к грядкам, за ней увязались куры. Хохлатки с деловым видом бродили между грядками и кустами, на которых росли перец и бобовые. Они оживленно клевали червей и то, что не собрала хозяйка.

В работе и трудах прошло не менее часа. По озабоченному кудахтанью кур Инга поняла, что появилась какая-то причина их переполоха. Подняв глаза, она заметила, что вдоль забора движется высокая мужская фигура. Разогнувшись и воткнув лопату в землю, Инга молча смотрела на приближающегося Алекса. Ее охватило волнение, причину которого она не смогла бы объяснить. Она дома, на своей земле. Ожидать от него каких-либо агрессивных действий у нее оснований нет. Значит, ее просто волнует одно его присутствие.

Буркнув что-то вроде приветствия, Алекс внимательно посмотрел на вскопанные грядки и присвистнул.

— Ну, девушка, у вас производительность землеройной машины. — Попутно он цыкнул на раскудахтавшихся кур и мрачновато пошутил: — Хотя курица птица неразумная, но все-таки учить их элементарной вежливости необходимо. Сколько еще времени ты намерена продолжать эти физические упражнения?

Игнорируя его тон, Инга максимально вежливо произнесла:

— Доброе утро, Алекс. Вот уж не ожидала увидеть вас у себя так рано. Как вам нравится погода? По-моему, жары не стоит ждать.

Его губы изогнулись в какой-то странной полуулыбке. Инга не могла оторвать от них взгляд, такими они были зовущими.

— У меня нет времени на лирические отступления. — Он выдернул лопату из земли. — До какой черты вы намерены докопать?

Она сначала вспыхнула от такого самоуправства, но сумела осадить себя, подумав: а что собственно произойдет? У него отличная мускулатура, вот и пусть поработает.

— Умница, никогда не стоит перечить мужчине, решившему проявить благородство.

Опять он догадался, о чем я думаю, удивилась Инга.

А Алекс продолжил полушутя-полусерьезно:

— Я, конечно, не стал бы бороться с вами за обладание лопатой, но тем не менее со мной всегда лучше по-хорошему. Советую запомнить это на всю оставшуюся жизнь!

— Вот еще, я вовсе не собираюсь всю оставшуюся жизнь иметь дело с вами. И к тому же, если между сильным мужчиной в расцвете лет и хрупкой девушкой завязывается физическая борьба, то как следствие любой суд может принять к слушанию дело о попытке насилия! — Произнеся это, Инга на всякий случай отступила за соседнюю грядку, как бы разделив ею себя и Алекса.

Пропустив мимо ушей высказанную ею сентенцию, он начал очень умело орудовать лопатой. А через несколько минут молчаливой работы изрек:

— Инга, то, что я сейчас скажу, тоже запомни надолго, если не навсегда. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не намерен силой заставлять тебя сделать то, чего тебе не хочется делать. Мне абсолютно неинтересно иметь в постели женщину, которая не хочет разделить ее со мной.

Инга покраснела и опустила взгляд на грядку. Ей вовсе не хотелось, чтобы Алекс увидел ее глаза сейчас. Он слишком многое мог бы в них прочитать.

А тот продолжил:

— И не пытайся убедить меня… и себя, что ты отвергаешь близость со мной из-за большой занятости.

Инга предпочла промолчать и не комментировать его умные мысли. Тишину нарушало только успокоенное кудахтанье кур, снова деловито принявшихся за свои поиски. Солнце было уже в зените. Оно опровергло мрачные утренние прогнозы. Дождь явно больше не предвиделся.

Стараясь не смотреть в упор, Инга с удивлением призналась себе, что ей приятно наблюдать за сноровисто работающим Алексом, слышать звук врезающейся в грунт лопаты, видеть, как земля после уверенного броска ложится в новом месте.

Она подняла глаза и увидела, что он снял рубашку, чтобы было удобнее работать. Инга вздрогнула, и у нее пересохло во рту. Мужской торс, от которого она не могла отвести глаз, был самим совершенством. Каждый мускул вздрагивал в момент усилия, мышцы переливались волнами, создавая впечатление отлично отлаженного механизма. Укрепить такой механизм могла только осмысленная и целенаправленная физическая работа, а не накачивание мускулов в тренажерном зале. Молодых людей из богатых семей Инга видела не раз на пляже и теннисных кортах. Физическое совершенство им заменяли деньги, дорогие автомобили, моторные лодки и телохранители.

А находившийся в паре, шагов от нее Алекс продолжал свою методичную и упорную работу. Инга вспомнила, как неотразим он был в строгом вечернем костюме на балу, но она не могла не признать, что сейчас, пожалуй, он ей нравится больше. Совершенный образец самца, в самом прямом смысле этого слова, подумала она и тут же постаралась пресечь дальнейший ход подобных мыслей.

— Все, в этой грядке больше ничего нет.

Смысл сказанного Алексом Инга осознала не сразу. После небольшой паузы, стараясь не смотреть на него, она мягко произнесла:

— Спасибо вам за помощь. — Тон был ей не свойственный, какой-то неуверенный. — Я сама ковырялась бы еще долго, а уже пора ехать на рынок.

— Мне эта работа доставила большое удовольствие. — Алекс произнес это как-то на редкость искренне. — Было приятно размяться, а сознание того, что я могу принести пользу такой красавице, грело меня…

Инга прервала его:

— Я рада, что вы получили удовольствие. Еще раз благодарю за помощь, она подоспела вовремя.

— Почему ты выглядишь такой усталой? Плохо спала в минувшую ночь?

— Нет, я спала вполне прилично. Только…

Низкий сексуальный смешок прервал фразу.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе мешали спать мысли о симпатичном соседе?

— Признаю, Алекс, что сосед вы действительно симпатичный. Но не надо смеяться надо мной. Я не люблю этого…

Она замолкла, наткнувшись на ленивый и вместе с тем внимательный взгляд отливавших золотом глаз.

— Упаси Бог! Инга, я вовсе не насмехаюсь над тобой. Но не помешало бы тебе позволить себе долю самоиронии. Нельзя в твоем возрасте все время быть такой непробиваемо серьезной. Мне кажется, что ты привыкла вертеть каждым мужчиной, который имел неосторожность приблизиться на опасно близкое расстояние. Имей в виду, что я из разряда неподдающихся.

— А мне кажется, что это вы привыкли к тому, что любая женщина, которую вы поманили пальчиком, бросает все и бежит на зов. Я тоже неподдающаяся, это так, для сведения.

Алекс усмехнулся.

— Ну вот, у нас обнаружилось много общего. Прежде всего, то, что каждый из нас твердо намерен обязательно добиться поставленной перед собой цели. — Потом он резко сменил тему: — Не кажется ли тебе, что уже пора отправиться в мастерскую за автомобилем?

Умом Инга понимала, что действительно прямо сейчас стоит отправиться в автомастерскую. Но в том состоянии, в котором она пребывала, ей было страшно сесть в машину Алекса. Это означало бы оказаться один на один с ним в опасной близости, в замкнутом пространстве, без возможности выйти в любую минуту. Стоит ему протянуть руку — и… При мысли об этом она резко тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение.

— Сейчас я решу, что делать дальше, — с каким-то внутренним вызовом громко сказала Инга.

Алекс не без удивления взглянул на нее.

— Не думайте, что, сняв рубашку и продемонстрировав шикарную мускулатуру, вы поймали меня на крючок. Я предупредила, что в моем случае все гораздо сложнее.

Услышав абсолютно нелогичное продолжение фразы, Алекс, не удержавшись, расхохотался.

— Все, попалась, — констатировал он и озорно добавил: — Может быть, мне снять еще что-нибудь?

Инга покраснела и зашипела:

— Не говорите пошлости!

Продолжая улыбаться, Алекс миролюбиво заявил:

— Не пробуй доказать мне и себе, что увиденная тобой картина оставила тебя равнодушной или что тебе стало противно. Ладно, делай свои дела, а я пешком дойду до мастерской и пригоню твое сокровище сюда. Кстати, если мне станет жарко, я сниму рубашку, вне зависимости от твоей реакции на этот поступок. И голову даю на отсечение, что ты будешь наблюдать за мной сквозь приспущенные ресницы.

Что-то в его голосе, заставило Ингу вскинуть голову и посмотреть ему прямо в глаза. Она ощутила в последних словах Алекса какую-то скрытую угрозу.

— Ага, однако, тебя задело сказанное мною, — излишне серьезным тоном констатировал он. — Зеленые глазки заблестели, когда их обладательница услышала о такой блестящей перспективе. Да, Инга, я уже не раз говорил тебе, что хочу тебя. Повторяю это и сейчас. Но это вовсе не означает, что тебе удастся заарканить такого скакуна, как я! Пойми, я не Мартин. Я не хочу сказать, что он неподходящий парень. Просто мы разного калибра. Когда ты наконец отдашься мне, это будет вполне честная сделка…

— Сделка? О чем это вы? Мне уже поступали подобные предложения. Например, один из главных кредиторов предложил мне стать его любовницей взамен списания моей задолженности ему. При этом мне полагалось забыть о существовании его супруги, с которой дружила моя мама. Так что если ваша помощь была не жестом доброй воли соседа, а попыткой предоплаты постельных услуг, то вы в проигрыше!

В глазах Алекса появился жесткий блеск.

— Я уже говорил тебе, что пока еще никогда в жизни не платил за секс. Это относится в полной мере и к тебе.

— Вот счастливчик! Представляю себе, сколько денег вам удалось сэкономить. Но вы ведь богаты, относительно молоды, у вас широкие плечи, высокий рост, хорошая фигура. Чего еще желать женщинам?

— А действительно, чего? Вот тебе чего во мне не хватает?

Инга рассчитывала на то, что Алекс выйдет из себя, разозлится и она наконец увидит его в натуральном виде, без светской лакировки. Но он не поддался на провокацию. Его вопрос был задан почти шутливым тоном, причем он обаятельно улыбнулся. И она стушевалась. А если бы ответила искренне, то оказалось бы, что ей всего хватает и хочется, чтобы он был рядом с ней все время.

Но через несколько секунд он разрушил обаяние:

— Скажи, сколько мужчин предлагали тебе деньги за постель? Мартин был среди них?

— Никто мне денег не предлагал, тем более Мартин. — Голос Инги дрожал от обиды. К тому же она была напугана явно нараставшей яростью Алекса. Неужели он меня ревнует? — радостно-тревожно подумала Инга.

А Алекс подошел совсем близко, и она увидела, как сузились его глаза. А еще ощутила свежий аромат его кожи, чуть-чуть сдобренный здоровым запахом рабочего пота.

— Инга, — чувствовалось, что он уже справился с порывом, — скажи мне, почему ты так несправедлива ко мне. Я вовсе не рассматриваю тебя как предмет купли-продажи. Признаю, что слово «сделка» было неподходящим. Но я использовал его именно для того, чтобы подчеркнуть, что наше будущее счастье будет взаимным, без лжи и недоговоренностей. Мне очень импонирует твое чувство ответственности — совсем не частое явление у таких ослепительных девушек, как ты. Я ценю твою щепетильность в вопросе о выплате отцовского долга.

— Что же еще я должна сделать, чтобы поднять свой рейтинг в ваших глазах? — Про себя она с удивлением отметила, что «импонирует» и «ценю» вовсе не те слова, которые ей хотелось бы услышать в свой адрес.

— Нет, тебе уже ничего предпринимать не надо! Ты добилась стопроцентного успеха в моих глазах с первой встречи. Я ужасно зол на твоего отца. Его безответственная мечтательность заставляет тебя тратить лучшие годы своей жизни на безысходный труд. Это меня просто бесит!

— Он был очень хорошим, порядочным человеком!

— Кто бы спорил с этим! Но, судя по рассказам Клары, он был добрым и, однако, ужасно эгоистичным человеком, из-за просчетов которого тебе пришлось оставить школу и помогать ему ковыряться в земле. Ведь он настоял на этом вопреки твоему желанию учиться и потом получить высшее образование.

— Дело не в нем. Просто моя мама тяжело заболела. За ней надо было ухаживать круглосуточно. Кроме меня этого делать было некому.

Алекс без всякой задней мысли поинтересовался:

— А кто-нибудь из твоих учителей или друзья, твои и отца, не отговаривали тебя от такого шага?

— Еще как отговаривали! Но что мне было делать, когда я видела, что моя мать угасает прямо на глазах?

Он посмотрел на Ингу каким-то особенным взглядом. Взгляд этот был одновременно жестким и добрым, задумчивым и выдающим желание вмешаться в ситуацию, улучшить ее. Инга вдруг поняла, чем отличается добрый слабовольный человек, каким был ее отец, от волевого, решительного представителя сильной половины человечества.

— Чего бы мне это ни стоило, — твердо сказал Алекс, — ни один мой будущий ребенок никогда ни по моей собственной воле, ни по желанию кого-либо другого не бросит школу и не прервет свое образование после школы. — Он замолчал, а потом продолжил: — Сколько лет тебе понадобится, чтобы расквитаться с долгами? При условии, что ты будешь работать не больше, чем сейчас, и не произойдет природных катастроф?

— Это известно только Господу Богу, — попыталась отшутиться Инга.

— Ты хочешь сказать, что тебя устраивает нынешнее положение вещей и ты ни при каких условиях не захотела бы расстаться со своим кабальным хозяйством?

— Такого выхода у меня нет. Дурака, который приобрел бы мое хозяйство в совокупности с долгами, я не знаю.

— А я знаю! Только сначала тебе надо наступить на горло собственной песне и объявить о своем банкротстве.

Инга горделиво вскинула голову.

— Ну уж нет! Этого никто не дождется! Я не голодная, не нищая и не раздетая. За все я плачу результатами своего труда и, пока ноги ходят, а руки держат инструмент, продолжу борьбу за существование. К тому же долг медленно, но верно уменьшается.

— Тебе нельзя, повторяю, так бездарно растрачивать свою молодость. — Тон Алекса удивил ее: он был холодным и рассудочным. — При таких условиях ты отбываешь каторжный срок, полученный неизвестно за какую провинность. Другие женщины, с куда как менее блестящей внешностью, наслаждаются жизнью, а ты тянешь лямку с покорностью ишака! Пора с этим кончать!

— Мысль интересная. Но не подскажете ли вы мне рецепт? — Инга вскинула ресницы и улыбнулась подозрительно бодрой улыбкой. — Уж не вы ли вознамерились превратить мою жизнь в легкое и приятное парение, не требуя ничего взамен?

Он усмехнулся, в его глазах появилось не свойственное ему романтическое выражение.

— А почему бы мне не сделать этого? — И тут же резко сменил направление разговора: — Слушай, к тебе в последнее время воры не залезали?

— Нет, у меня им поживиться практически нечем, — стыдливо призналась Инга.

— Думаю, тебе надо поменять входной замок на более надежный. У меня кто-то побывал минувшей ночью. Правда, практически ничего не исчезло. Но все равно противно!

— Хорошо, слушаюсь, сэр. При первой же прибыли я поставлю более надежный замок. Хотя тут у нас на Аландах воровством балуются только заезжие наркоманы с материка.

— Знаешь, у меня есть пара отличных амбарных замков. Я могу дать их тебе.

— Спасибо, нет! Я пока не состою в общине местных нищих! К тому же мне не светит, что у вас будут запасные ключи!

Наступила немного напряженная тишина, не связанная, правда, с озлоблением сторон. Просто и она, и он думали каждый о чем-то своем.

Первой заговорила Инга:

— Прошу простить меня за резкость. Но уж больно неожиданные предложения вы делаете! Я, наверное, зря нагрубила вам, ведь вы предложили свое содействие совершенно искренне, руководствуясь добрыми намерениями. Только одна просьба: не надо говорить со мной снисходительным тоном.

— Я и не делаю этого. Мы общаемся на равных. Все, хватит дискуссий! Что будем делать с твоим автомобилем? Так или иначе, но пора его забрать.

— Не могу же я отвергнуть искреннюю помощь!

— Не забудь, я обещал не снимать рубашку, чтобы не вводить тебя в грех!

Инга проигнорировала эту реплику.

Они сели в машину Алекса и отправились в автомастерскую. Автомобиль был готов. Только оказалось одно «но». Он не заводился, потому что закончился бензин. Пришлось Алексу съездить на колонку и привезти целую канистру горючего. При этом он не преминул заметить:

— С тебя причитается. Это была уже дополнительная услуга.