Закон притяжения

Глава 1

– Все эти ваши стипендии, мисс Бентли, оно, конечно, прекрасно, хотя их всегда ведь дают людям вроде вас?

Не ожидала, что беседа начнется с такого вопроса.

Я думала, спросят: «Почему вы хотите стать барристером?» или «Чем вас привлекает работа в нашей адвокатской конторе?», но только не это.

Я не знаю, как реагировать, и поэтому молчу. Будь я нормальным человеком, щелкнула бы их по мочкам ушей за подобную грубость, однако так поступать нельзя по двум причинам. Во-первых, я лишусь какого бы то ни было шанса получить стажировку в качестве младшего барристера. Во-вторых, все знают, что на таких собеседованиях иногда присутствует «плохой полицейский» – видимо, как раз он мне и достался. Надо действовать осторожно и не закатывать истерики подобно озлобленному лидеру рабочего класса.

Задав вопрос, собеседник с презрением смотрит на мои длинные, почти безжизненно высветленные волосы. Вероятно, полагает, что я попала сюда только благодаря своему происхождению (и еще внешности). Пять пар глаз впиваются в меня, дожидаясь ответа.

– Людям вроде меня?

– Ну, сказать честно, у вас не самое обычное происхождение для среднестатистического барристера… – замечает он.

– Смотря что для вас значит «обычный». Да и кому вообще хочется, чтобы его считали среднестатистическим?

Черт. Слишком дерзко.

Остальные члены коллегии ухмыляются и что-то записывают. Одному богу известно, что они там накалякали.

Перестань, Аманда.

– Могу заверить вас, что я усердно трудилась ради этих стипендий. Прошла тщательный отбор в коллегиях, не менее строгих, чем ваша, и не сомневаюсь, что меня выбрали по заслугам, а не благодаря моему «происхождению».

– Что ж, очень хорошо, – коротко отзывается мистер Грубиян, не поднимая глаз. Судя по его раздраженному тону, он не прочь высказаться подробнее, однако время поджимает.

Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании и не выглядеть совершенно запуганной. Другие четверо интервьюеров внимательно следят за каждым моим жестом.

Наблюдают.

Сохраняю ли я спокойствие в стрессовой ситуации? Выгляжу ли я так, как пристало барристеру?

Мистер Грубиян с высокомерным видом просматривает мое резюме. Я уже знаю, к чему он придерется, раз решил играть роль засранца.

– Во время летних каникул в университете вы работали на Ибице…

Пошло-поехало.

– Да.

– И что же за работу вы там нашли? – обвиняющим тоном спрашивает он.

– Танцевала.

Все присутствующие навостряют уши.

– Что-то непристойное?

– Непристойное? Вы имеете в виду обнаженку? Нет, ничего подобного, – уверенно отвечаю я.

Члены коллегии рьяно делают записи. Все, кроме единственной в их составе женщины, которая одновременно очарована мной и разгневана.

– Какие же навыки, приобретенные во время танцев на Ибице, помогут вам в адвокатской практике? – с усмешкой задает вопрос Грубиян.

Не на ту напал, придурок.

– Я работала семь ночей в неделю, а иногда и днем тоже. Опыт живых выступлений поможет мне в суде, ведь я привыкла справляться с ситуациями, когда все идет не так. Я быстро соображаю и готова решать проблемы спокойно и собранно… ну и привыкла носить парики.

Даже капелька юмора – всегда риск. Кажется, сработало, потому что остальные члены коллегии засмеялись. Грубиян, правда, даже не улыбнулся. Собеседование еще не окончено.

– Но вы должны понимать, что не соответствуете стереотипному образу барристера. Люди вас будут судить по внешности. И я имею в виду не клиентов, а ваших собратьев-адвокатов…

Судить, прямо как вы сейчас?

– …как вы с этим справитесь? – сердито интересуется он.

– Мистер Долус, – с улыбкой отвечаю я, наконец убедившись, что никакой он не плохой полицейский, а просто конченый засранец, – всю мою взрослую жизнь меня судят по внешнему виду. Это справедливо по отношению и к другим тоже, верно? Внешность редко является истинным отражением человека. Я удовлетворяю всем требованиям должности, и это именно та работа, которой я хочу заниматься. Уверена, что могу стать превосходным барристером. Мне плевать, что обо мне подумают остальные. Если так хочется судить других людей, то это их проблема, а не моя.

Ух ты, я и саму себя почти убедила.

Долус молчит. Кладет на стол мое резюме и откидывается на спинку стула, а я мило ему улыбаюсь.

Инстинктивно тянусь за резинкой на запястье, но потом вспоминаю, что специально сняла ее перед собеседованием, иначе бы все время дергала.

В этот момент ко мне обращается мужчина с добрым лицом, которому явно надоели дурацкие вопросы мистера Грубияна.

Несколько недель я не могла думать ни о чем, кроме собеседования.

Адвокатская контора «Афина» – самая престижная в Ньюкасле. Даже конкурс на собеседование по стажировке огромный, так что, получив приглашение, я запаниковала. Я училась в университете (отличные были времена, море развлечений), окончила юридическую школу (чертовски трудные времена, никаких развлечений), и теперь меня ждала самая сложная часть – получить годовую стажировку на рабочем месте в адвокатской конторе. А таких предложений днем с огнем не сыщешь, поэтому провалить собеседование никак нельзя.

Прошлой ночью я почти не спала – прокручивала в голове все возможные вопросы, которые мне могут задать. Без пятнадцати шесть я подумала, что пора бы и встать, хотя встречу мне назначили только на десять.

Поразмышляла насчет внешнего вида. Я действительно не выгляжу как «типичный» барристер. Скорее похожа на безмозглую блондинку, которую больше интересует выбор цвета теней для глаз, чем последний выпуск «Судебных отчетов» (вообще-то, и первое, и второе очень важно). Целый скандал разразился с моей соседкой Хайди насчет того, стоит ли мне немного «приглушить краски» для собеседования. Она ответила (цитирую): «Нет. Твой ум и яркая индивидуальность в любом случае проявят себя. Твоя внешность – преимущество, а не изъян». Обожаю ее.

В итоге я пошла на компромисс и отложила накладные ресницы. Заколола с обеих сторон свои длинные светлые локоны и оставила их струиться по спине. Был вариант сделать хвост, но это слишком сурово и напоказ, к тому же я не смогла бы думать четко из-за стянутых волос. Из одежды выбрала хорошо сидящий на мне брючный костюм и накрахмаленную белую рубашку. Это подчеркивает мою фигуру («песочные часы») и придает более профессиональный вид, нежели костюм с юбкой.

Прекрасным июньским утром я шла по набережной и у моста через реку Тайн, как всегда, почувствовала себя мелкой и незначительной (хотя сегодня можно было бы и обойтись без этих ощущений). Адвокатская контора «Афина» спрятана в небольшом внутреннем дворике недалеко от набережной – если не знаешь, где искать, то даже не заметишь. Что-то вроде тайного клуба для избранных.

Оказавшись у большой блестящей двери красного цвета, я моментально забыла все фразы, которыми подбадривала себя. Глянула на часы – 9.51.

На девять минут раньше.

За дверью начинался длинный светлый коридор со множеством помещений по обе стороны. Здание выглядело элитно. В отличие от меня. На вид старинное – из тех, по которым трудно определить, к какой эпохе оно относится: то ли георгианское, то ли викторианское, то ли еще какое «анское». И весьма величественное: высокие потолки, массивный свод, огромные окна. Свет люстры в коридоре отражался на бледно-желтых стенах, добавляя теплого золотистого свечения, и от этого мне немного полегчало. Здание источало важность и внушало уважение, было наполнено традициями и историей. Именно так и представляешь себе адвокатскую контору.

Внутри оказалось неожиданно тихо для утра пятницы. Зеленые кожаные кресла для посетителей вокруг столика из темного дуба. На высокой стойке администратора – гигантская ваза с лилиями.

– Доброе утро! Аманда Бентли, верно? – За спиной у меня раздался пронзительный голос.

– Да, – ответила я, стараясь не выдать нервозность, от которой едва не падала в обморок.

– Меня зовут Джилл, я администратор. Позвольте проводить вас в зал ожидания. Коллегия сейчас проводит собеседование и скоро примет вас.

«Зал ожидания» представлял собой комнатушку в конце коридора, набитую потертыми диванами и старинными ветхими коврами. Разительный контраст с величием, которое представало взору посетителей перед входом в здание.

Прямо шебби-шик.

Я села и стала ждать. Голова кружилась от беспокойства. Натертые дешевыми туфлями щиколотки мучительно болели. Симпатичная, но недорогая обувь – это здорово, пока не приходится ее носить.

Внезапно я осознала, что в голове у меня пусто. Совершенно пусто. Я даже не могла вспомнить, почему мечтаю стать барристером, хотя целых два дня репетировала ответ на этот вопрос.

Что я думаю о новом положении закона об уголовном правосудии? ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ.

О боже!

Почему я хочу заниматься уголовным правом? Я забыла, честное слово.

Разрыдаться и убежать я не успела, потому что в зал ожидания вошла строгого вида женщина в юбочном костюме и туфлях без каблука, представившаяся одной из интервьюеров. Ее блестящие каштановые волосы были забраны в тугой хвост, на лице – почти никакого макияжа. Женщина, моя полная противоположность, сообщила, что коллегия готова меня принять. Я вдруг почувствовала себя куклой Барби, набивающейся в жены принцу Уильяму. Ничего не выйдет.

Собеседования проводились в переговорной на втором этаже, откуда открывался панорамный вид на реку Тайн. От пола и до потолка – стеллажи со старинными юридическими томами. Я села у края огромного стола.

Себастиан де Суза, королевский адвокат и председатель коллегии, был человеком загадочным и относительно известным (по крайней мере, в адвокатских кругах), а также очень уверенным в себе – он явно не сомневался в том, что большинство молодых и впечатлительных девушек поспешат скинуть трусики по первому его требованию. Де Суза откинулся на спинку стула, вертя пальцами ручку. Лет сорока пяти, в длинных темных волосах проглядывает седина. Может, дело в деньгах или власти, но этот кареглазый мужчина просто источает харизму, даже когда молчит.

Из остальных членов коллегии мне запомнился Сид Райдер. Если вам нравятся сексуальные мужчины постарше и в костюмах, то это к нему. Взъерошенные темно-русые волосы (светлеющие на кончиках) плясали вокруг его глаз, скользя по скулам при каждом повороте головы. До странности привлекательно, ведь Сид – отнюдь не двадатилетний юноша, ему уже за тридцать. Холодные голубые глаза и притягательные ямочки на щеках – Райдер выглядел очаровательным и одновременно противным. Пришлось собрать все мысли в кучу, чтобы не отвлекаться на него.

Групповое собеседование – настоящий кошмар. Главное правило: отвечая на вопросы, нужно смотреть на всех. Не успела я опуститься на стул, как каждый принялся что-то записывать.

Что они там могут писать, если я только что вошла?

– Аманда. В переводе с латыни «достойная любви», – промурчал де Суза, глядя прямо мне в глаза.

– Кажется, так и есть, да, – ответила я чуть ли не с придыханием. Боже, он хорош. И как у него это получается?

– Ну… посмотрим, – произнес он, не отводя взгляда.

Просто бог во плоти.

Вот тогда-то и вступил мистер Грубиян со своими дурацкими вопросами.

Затем его сменил мужчина с добрым лицом (Питер Лоусон), и обстановка полностью изменилась.

Он задает как раз те самые вопросы, которые и ожидаешь услышать на собеседовании по стажировке, что прибавляет шансов блеснуть знаниями (то есть ответить заученными и тщательно отрепетированными фразами, но перед этим как бы задуматься и сделать вид, что гениальный ответ пришел тебе в голову только что).

Первым идет самое важное: почему вы хотите стать барристером? Мой официальный ответ: люблю преодолевать трудности, интересуюсь правом и адвокатской деятельностью и так далее. Однако кое-что я скрываю – например, не рассказываю о том случае, когда в пятнадцать лет я попала в Суд короны, и там меня что-то зацепило. Помню, как чудесно выглядели барристеры в мантиях и париках, с каким уважением их слушали люди. Они сочетали в себе ум, знания и тягу к справедливости, а также талант к публичному выступлению. К концу слушания я решила, что именно этим и займусь. Никакая другая профессия мне не подошла бы.

Естественно, каждая деталь моей биографии служила препятствием на пути к желаемому. Девчонка с северо-востока Англии, забавный акцент, росла в муниципальном районе, ходила в государственную, а не в частную школу, первая в семье, кто поступил в университет. Беседы со специалистом по профориентации всегда проходили одинаково:

– Ну что, Аманда, чем займешься после школы? – спрашивали у меня.

– Стану барристером, – с вызовом отвечала я.

Каждый раз мне снисходительно, будто не желая обидеть, говорили, что надо бы подумать и о других вариантах.

И все же благодаря тяжелому труду и упрямству я добилась своего.

Члены коллегии забрасывают меня вопросами. Времени на обдумывание почти не остается, но я хотя бы не забываю на всех смотреть. Верчу шеей прямо как та девочка в фильме «Изгоняющий дьявола».

– Лучший способ провести вечер пятницы? – внезапно спрашивает Секси-Сид.

Что?

Я размышляю. Врать не собираюсь, хоть и не понимаю, зачем он об этом спросил.

– Потанцевать и выпить пару коктейлей с друзьями, – содрогнувшись, говорю я.

Не знаю, верный ли ответ, но куда лучше, чем «сидеть дома и читать о новых законах касательно преступлений сексуального характера».

Даже не представляю, к чему это все приведет. Де Суза ухмыляется, будто пробует телепатически уловить название места, куда девушка вроде меня ходит по пятницам.

– Что ж, вы бы вписались в команду, – с очаровательной улыбкой отзывается Сид.

После этого я буквально растеклась по стулу.

Через сорок пять минут от мужчины с добрым лицом я узнаю, что допрос окончен, если только у меня нет каких-либо вопросов. А вопрос у меня есть.

– Сколько стажеров вы планируете взять в этом сентябре? – интересуюсь я.

– Мы говорим, что место всего одно, однако если выдающихся кандидатов будет больше, рассмотрим и двоих.

Вот черт.

На этом все закончилось. Время вышло, и я сделала все, что могла.

– В любом случае мы сообщим вам о нашем решении в понедельник, а завтра утром первым делом вышлем письмо. Спасибо, что пришли, – говорит на прощание Добряк, и меня уже выводят из кабинета.

Я быстро иду по коридору, ускоряя шаг. Открываю тяжелую входную дверь – на лицо падают солнечные лучи. Достаю из сумки очки и с уверенным видом надеваю их, чтобы скрыть громадные слезы, собравшиеся в уголках глаз.

Я обессилена. Несколько недель готовилась к собеседованию, и вот оно окончено. Меня накрывает волна то ли облегчения, то ли тревоги, а может, всего сразу, я не знаю.

С черепашьей скоростью плетусь по улице и дважды едва не попадаю под машину. В ожидании автобуса мысленно возвращаюсь к собеседованию, но в голове только каша из отдельных сцен и голосов.

Я очень надеюсь, что не облажалась.