Глава 2

Нет. Так больше нельзя расслабляться. Сегодня, так и быть, – последний день безделья, а завтра, если работы не будет, я сама ее найду. По дому дел накопилось – всех не переделать. Например, окошки помыть не мешает, да и подкрасить их можно. Так что на ближайшее время мне есть чем себя занять. Надо будет по дороге в магазин зайти, красочку присмотреть.

В тринадцать ноль-ноль я выскочила из дома, села в свой любимый «Фольксваген» и поехала по адресу Курляндской Виктории Леопольдовны. Вот уж поистине звучное имя! Впрочем, Леопольд Курляндский, на мой взгляд, звучало чуточку смешно. А может, мы просто отвыкли от вычурных имен? Вернее, красивых?

Тот район я знала, так что плутать мне не пришлось. Когда я въезжала во двор, навстречу мне вырулила «Скорая помощь». Я чуть вздрогнула. Всегда страшно осознавать, что кому-то сейчас плохо.

Припарковавшись около подъезда, я взглянула на часы. Без пятнадцати два. Надо бы подождать пятнадцать минут, а то как-то некрасиво приходить раньше назначенного времени.

Я вышла из машины и села на лавочке под большим деревом. Наверное, летом оно дает очень много тени. И наверняка это самое любимое место для старушек и молодежи. Но сейчас здесь никого не было.

Медленно течет время, когда приходится ждать. С трудом просидев в безделье десять минут, я стала подниматься. Уж пять минут мне простят, думаю.

Вроде и не было у меня на сердце никакой тревоги, но вот стала подходить к двери, и что-то неприятно заныло в груди. Я позвонила, притоптывая на месте от нетерпения. Но никто не спешил мне открывать.

Я постучала. Вдруг звонок просто не работает? Но снова тишина. Я стала стучать громче. Открылась дверь соседней квартиры, и из нее выглянула крупная женщина лет сорока и громко спросила:

– Вы – Женя?

Я очень удивилась, но тем не менее ответила:

– Да.

– Минуточку.

Женщина скрылась за дверью. Через несколько секунд она вывела Марысю на поводке, бросила его мне и стала закрывать дверь.

– Подождите, – мне пришлось чуть просунуть ногу внутрь, чтобы хоть как-то привлечь ее внимание.

– Что еще?

– Вы не могли бы мне объяснить все? Я ничего не могу понять. Где Виктория Леопольдовна, и почему вы мне отдаете Марысю?

– Виктории Леопольдовне, – при этих словах женщина криво улыбнулась, – стало плохо. Ее минут двадцать назад «Скорая» увезла. А Марысю она просила отдать только вам. Так и сказала: «Придет девушка Евгения, отдай ей».

– А что с ней?

– Отравилась. Грибами, что ли. Точно не могу сказать. Ей промывание сделали, но все равно в больницу повезли.

– Значит, ей не совсем плохо? – с надеждой в голосе спросила я.

– Не знаю я ничего.

– А почему собаку мне?

– Это, милочка, вам, наверное, лучше моего известно.

– Простите, а как вас зовут? – Я понимала, что ни в коем случае не могу взять собаку к себе. Что скажет тетя Мила? Да и вообще…

– Нина Ивановна, – все так же громко проговорила женщина.

– Нина Ивановна, – спокойно начала я. – А вы не могли бы оставить Марысю у себя? Так сказать, по-соседски. Я с Викторией Леопольдовной только вчера познакомилась и ума не приложу, почему Марысю она мне велела отдать. Пожалуйста!

– Еще чего! – Женщина поставила руки на талию. – Мне своих забот хватает. Еще и за собакой смотреть? Нет!

– Будьте так любезны, – продолжала настаивать я. – Вам ведь сподручнее будет. Вы же сразу узнаете, когда соседка вернется.

– Ну уж нет. Раз велено вам отдать, значит, берите. Нечего мне голову морочить.

– Ну хотите, я вам заплачу?! – вырвалось у меня от отчаяния.

– Девушка, ничего мне не надо. – Женщина снова вознамерилась закрыть дверь.

– Тогда хоть скажите: в какую больницу ее повезли?

– В первую. Да, чуть не забыла! Старушка просила вам еще ключи передать от квартиры.

– Мне? Ключи? – Я совсем потеряла дар речи.

Нина Ивановна исчезла снова на несколько секунд, потом показалась в двери и сунула мне ключи.

– Вот.

– А родственники у нее есть?

– Есть какие-то. Но я толком ничего не знаю. Все, некогда мне тут с вами разговаривать. Детей кормить надо.

Женщина демонстративно захлопнула дверь перед моим носом. Я посмотрела на Марысю.

– Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит? – спросила я у собаки. – Что ж. Пошли.

Во дворе я присела на ту же скамейку и достала сигарету. В голове у меня был сплошной кавардак. Это же надо додуматься – почти незнакомому человеку отдать свою собаку, которой так дорожишь! Я ведь видела, как Виктория Леопольдовна над ней тряслась. И почему все же мне? Ну, конечно, она знала, что я должна вот-вот прийти, но это еще не повод. Тем более если родственники имеются…

Я не заметила, как выкурила сигарету. В голове не прояснилось. Я тут же прикурила вторую и продолжала тупо смотреть на Марысю.

Боксер был явно взволнованным. Он то и дело смотрел на дверь подъезда, да и глаза у него были грустными. То есть у нее. Это ведь сучка. Совсем я запутаюсь скоро.

Что же делать? Ну правильно! Надо ехать в больницу и самой поговорить с Викторией Леопольдовной. Как же я раньше не сообразила? И пусть она объяснит мне все это. И пусть для собачки своей другого временного хозяина ищет.

Марыся потянулась к кусту. Я подождала, когда она сделает свое дело, потом показала на машину.

– Мы поедем к Виктории Леопольдовне. В этой машине. Ты не возражаешь?

Я открыла дверцу. Марыся не возражала. Она быстро запрыгнула в салон и уселась на сиденье возле моего.

– Молодчина.

Я была благодарна собаке за то, что она не выкидывает никаких фокусов. Хоть это хорошо. А хозяйка ее, наверное, умом повернулась. Другого объяснения просто не нахожу.

Мы поехали в первую больницу. Я оставила пса в машине, строго-настрого наказав ему ничего не трогать, закрыла двери и пошла в приемную.

Мне сразу ответили, что Курляндская в реанимации. Естественно, меня пускать не хотели.

– Девушка, приходите завтра. Она все равно не сможет с вами поговорить. А вот завтра увидим. Станет больной лучше, тогда и принесете все необходимое, – ответила мне девушка, сидящая за справочным столом.

– А что необходимое?

– У доктора спросите. Я не знаю.

– А нельзя ли мне прямо сейчас поговорить с вашим доктором? – Я не хотела так просто сдаваться.

– Доктор совсем не мой, – девушка вдруг улыбнулась. – Погодите минуточку.

Она набрала какой-то номер телефона и сказала некоему Виктору Григорьевичу, что пришла родственница Курляндской. Уж не знаю, почему она так решила, я-то ничего подобного не говорила и сказать не могла.

– Сейчас он спустится, – подняла на меня глаза медсестра.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

Через минуты две в холл вошел очень даже симпатичный доктор. Теперь понятно, почему девушка так отреагировала на слово «ваш». Наверное, ей хотелось, чтобы он был «ее», но, увы…

– Вы родственница Курляндской? – доктор устало посмотрел на меня.

– Нет. Да, – поправилась я. – Скажите, что с ней?

– Очень сильное отравление. Сколько можно народу говорить, чтобы незнакомые грибы не ели?! Так ничего слушать не хотят!

– Она поправится?

– Пока ничего вам сказать не могу, – отчеканил врач.

– Но все-таки. Неужели все так серьезно? Она только вчера прекрасно себя чувствовала, – говорила я явные глупости.

– Бывает, – доктор замолчал, ожидая, что я еще скажу.

– А что надо принести?

– Пока ничего. Заходите завтра. Если она будет поправляться, то халат, тапочки, стакан. Минералку можно. Больше пока ничего. Но… если будет поправляться. Пока трудно делать прогнозы. Отравление очень серьезное. Мы и сами не предполагали, что настолько. Она в сознании была, когда ее привезли, а потом ей становилось все хуже и хуже.

– Ладно. Я завтра приду. До свидания.

Я побрела к выходу.

Ну, старушка! Ну, дает! Мне еще ее смерти не хватало! И где только родственники мотаются? Почему мне приходится брать собаку, думать о халате и вообще?

Я села в машину. Марыся с интересом посмотрела на меня.


– Ничего хорошего мне не сказали, – я поймала себя на мысли, что разговариваю с собакой. Но не молчать же мне в самом деле, когда глаза ее так и спрашивают! – Завтра приедем еще разочек. А пока…

Что же делать сейчас? Домой надо ехать, тетю радовать новым постояльцем. Впрочем, и покушать не помешает. Я ведь думала, что на чаепитие иду, совсем ничего не стала есть. А теперь вот понимаю, что подкрепиться надо.

«А чем кормят собак? Она вообще голодная или нет? Как определить? – ужаснулась я. – Не думаю, что она доложит мне об этом».

Есть толк в нашей рекламе. Я вспомнила, что собак кормят чем-то в пакетах. И это можно купить в магазине. А если Марыся корм не станет есть, то буду кормить ее тем, что ем сама. И пусть она свою бабульку ругает.

Я подъехала к дому, вывела Марысю, закрыла машину и стала с собакой подниматься к себе. В последний момент решила все же позвонить и предупредить тетю Милу. Достала из кармана мобильный телефон.

– Да? – услышала я в трубке тетин голос.

– Привет, это я. Я уже на подходе, хотела лишь сказать, что приду не одна, а с боксером.

– Что от меня требуется? – немедленно спросила тетя Мила.

– Да ничего. В обморок не упасть, только и всего.

– Постараюсь.

Я отключила сотовый и стала открывать дверь.

Тетя стояла в коридоре. Когда я впустила в дом собаку, тетя прижалась к стене, но ничего не сказала.

– Это Марыся, – сказала я.

– Это и есть твой боксер?

– Да, тетушка. Это он. Она, точнее. Не то, что ты ожидала, но уж как есть.

– Хм, и не знаю, что лучше. – Тетя Мила, наконец, оторвалась от стены и приблизилась. – Маруся, значит?

– Нет. Марыся.

– Почему Марыся?

– А я откуда знаю? Назвали так. Ты знаешь, ей придется некоторое время у нас пожить. Совершенно нелепая тут история приключилась… Не поверишь, – стала оправдываться я.

– Да ладно. Я всему поверю. Раздевайся. Слушай, а ей лапы помыть не надо? – вдруг спросила тетя.

– Ничего я не знаю. Но думаю, ничего в этом плохого не будет. Если только она сопротивляться не начнет. Но, как говорила мне хозяйка, которая теперь лежит в больнице с отравлением, Марыся без команды не кусает. А такую команду дать некому, значит, должно все обойтись.

– Мало радости, – усомнилась тетя Мила. – Давай так. Я принесу тряпочку, и мы просто вытрем ей лапы. А то вдруг она воды не любит?

Тетя пошла за тряпочкой, а я схватилась за голову. Интересно, и что, все хозяева собак, каждый раз, возвращаясь с улицы, моют своим питомцам лапы? Это где ж столько терпения взять? Просто подвиг какой-то.

Мы аккуратно вытерли Марысе лапы, и я отпустила ее знакомиться с территорией. На кухне я рассказала тете Миле всю приключившуюся со мной историю. Тетя нисколько не удивилась, что такое произошло именно со мной. Она знала мою способность влезать в самые невероятные ситуации.

– Надеюсь, твоя Виктория Леопольдовна скоро поправится, – вздохнула тетушка, беря в руки детектив.

– Ты уходишь? – испуганно спросила я.

– Да, голова что-то разболелась. Полежу пойду. А ты уж тут сама как-нибудь. И покорми собаку, что ли, для разнообразия. Воды дай попить. Вдруг у нее жажда, а ведь сказать не может.

В этот момент на кухню пришла Марыся и ткнулась мне мордой в колени. Я тут же вскочила, налила в глубокую тарелку воды и поставила на пол. Марыся подошла, наверное, с минуту принюхивалась, а потом соизволила испить водицы.

Мне вдруг пришло в голову, что надо было дать кипяченую. Вдруг она не пьет водопроводную, и ее желудок даст сбой? Тогда мне точно не поздоровится. Но было уже поздно. Марыся напилась и легла около моих ног.

Уж не знаю, как я дождалась вечера, но наконец наступило время спать. Если учесть, что мне пришлось еще выйти на прогулку с собакой, потом покормить ее геркулесовой кашей с остатками курицы и все это проделать в жутком напряжении и постоянном беспокойстве, то немудрено, что я просто валилась с ног от усталости.

С удовольствием я вышла из ванной и пошла к себе в комнату. Тетя заблаговременно закрылась на своей территории. Я же, когда вошла к себе, чуть в обморок не упала. Марыся во всей своей красе лежала на моей кровати, вытянувшись поверх белоснежного пододеяльника, и смотрела на меня невинными, влажными глазами.

– Ну уж нет, дорогая! Быстро слезай, – крикнула я. – Здесь мое место. А ты можешь лечь на коврике. Вот тут, рядом. Давай.

Я стянула собаку на пол. Она сопротивлялась. Мне даже пришлось приложить немалые усилия, чтобы сделать это.

Быстро юркнув под одеяло, я растопырила руки и ноги, показывая этим, что места тут больше ни для кого нет. Но вот свет я забыла выключить. Полежав несколько минут и удостоверившись, что Марыся на мою кровать больше не претендует, я осторожно встала, оглянулась еще раз на собаку, подошла к выключателю, а потом кинулась в постель.

Как ни странно, моя реакция оказалась не такой уж и быстрой. Марыся уже лежала там и даже изволила заскулить, когда я на нее прыгнула. Хорошо, что не со всего маху.

– Марыся, имей совесть! – возмутилась я. – А ну быстро отсюда! Давай…

Я снова спихнула ее на пол.

– Лежи на коврике!

Эти слова я произнесла таким грозным тоном, что мне тут же стало стыдно. Но я решила, что нечего баловать собаку. Так и на шею сядет. И придется мне тогда спать на коврике, в то время когда она будет нежиться в моей любимой постельке.

Выждав некоторое время, я, наконец, позволила себе закрыть глаза и просто молниеносно провалилась в сон.

* * *

Проснулась я от того, что кто-то сопел мне прямо в лицо. Я открыла глаза и чуть не закричала – перед ними была какая-то непонятная рыжая с черным морда. На носу небольшой беленький треугольничек. И лежит все это прямо на подушке, как и положено.

– Марыся! – Я резко поднялась и села.

В голове сразу восстановились события прошедшего дня. Как только я села, Марыся тоже вскочила, подбежала к двери и разочек, но довольно громко гавкнула.

Пришлось встать, одеваться и идти на улицу. Хоть с собаками я не общаюсь, но сразу поняла, в чем дело. В кино видела, что ли?

Через тридцать минут, стоя у плиты и совершая героический подвиг – приготовление еды, я вся взмокла от напряжения. Затем снова выскочила на улицу – в магазин. Надо же было купить какого-то собачьего корма! Сначала я, конечно, проконсультировалась с продавцом, подойдет ли он для боксера.

Марыся поела без аппетита и посмотрела на меня.

– Мне кажется, что ты слишком много внимания ей уделяешь, – на кухне появилась тетя Мила. – Как с ребеночком возишься.

– Мне думается, что как раз с ребеночком я бы столько не возилась. А тут просто не знаю, чем ее занять, – кажется, впервые за много лет я готова была разрыдаться.

– Иди полежи, она сама найдет себе забаву. – Тетя принялась варить кофе.

– И на меня тоже сделай, – попросила я, только сейчас вспомнив, что еще не пила его. Даже странно. – А я пока на самом деле прилягу.

– Иди. Я принесу. А ты, Марыся, иди телевизор посмотри. Там очень интересная передача. Не знаю, как называется и про что. Но тебе должно понравиться.

– Может, ей мультики поставить? – с энтузиазмом спросила я.

Я включила «Том и Джерри», а сама плюхнулась на кровать.

Тетя принесла мне кофе, а Марыся улеглась на коврике и на самом деле с удовольствием и интересом уставилась на экран.

После чашечки кофе я взбодрилась и успокоилась одновременно. Жизнь уже не казалась мне столь ужасной. Мысли в голове выстроились, как на параде. Первым делом надо побывать в больнице. Очень большая была у меня надежда, что Виктория Леополь-довна пришла в себя. Старушка она крепкая. Она наконец разъяснит мне, в чем дело и когда заберет у меня собаку. Если же она еще без сознания, то я иду прямиком к ней домой, нахожу адрес родственников и отвожу Марысю им. Как-никак, это не я, а они обязаны принять животное. Я человек совершенно посторонний. И даже если они были с Викторией Леопольдовной в ссоре, надеюсь, что сердца у них не каменные.

Я улыбнулась и даже погладила Марысю по спине, как делала это при мне Виктория Леопольдовна.

– Скоро поедем в больницу, – сказала я.

Собака повернула ко мне морду и посмотрела так, будто совершенно точно меня поняла.

– Да, да. Надеюсь, с твоей хозяйкой уже все в порядке.

Естественно, лежать я больше не могла. Пришлось встать и начать собираться. Мне и в самом деле было интересно, что там со старушкой. Но больше всего хотелось разделаться с этим глупым происшествием – свалившимся мне на голову псом.

Уже через полчаса мы с Марысей сидели в машине. Конечно, можно было поехать без нее, но мне не хотелось напрягать тетушку. Да и лучше, когда животина под боком и видишь, что она делает. Впрочем, я должна заметить, что Марыся вела себя очень достойно – даже на удивление! – и ничего страшного не делала.

Снова оставив боксера в «Фольксвагене», я пошла в больницу. На сей раз мне разрешили пройти в палату, снабдив халатом и тапочками. Вчерашний доктор встретил меня в коридоре и сказал, что состояние старушки улучшилось, но это еще ничего не значит. Так бывает – все вдруг становится хорошо, а потом человек бац – и умирает. Но есть и другой вариант, и Виктория Леопольдовна, кажется, идет на выздоровление. В любом случае она хочет меня срочно видеть.

– Вы ведь Женя? – спросил доктор.

– Да.

– Я бы вас ни за что не пустил, но… последняя воля, можно сказать. Только учтите – недолго.

Я, вздрогнув от слов «последняя воля», вошла в палату интенсивной терапии и увидела на койке Курляндскую. Честно говоря, если бы она не лежала здесь одна, я ни за что бы не поверила, что передо мной Виктория Леопольдовна – так она изменилась. Кажется, похудела килограммов на десять, а лицо вообще стало почти незнакомым.

Около небольшого стеклянного шкафчика стоял огромный мужик.

Он своими здоровенными ручищами протирал полочки, переставляя какие-то склянки и банки.

Виктория Леопольдовна заметила меня и сделала знак подойти. Вблизи я увидела те же самые глаза, только очень усталые.

– Женя, – старушка произнесла мое имя одними губами.

Я присела на табуретку и наклонилась поближе.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я.

– Марыся у тебя?

– Да.

Виктория Леопольдовна с удовлетворением закрыла глаза и лежала так, наверное, минуты две. Я боялась ее побеспокоить, однако прислушивалась к ее дыханию.

– Выполни мою последнюю просьбу, – старушка открыла глаза и посмотрела на меня так, что у меня внутри все перевернулось.

– Что вы имеете в виду?

– Женя, у меня надежда только на тебя. У тебя ведь опасная и сложная работа. Но с этим заданием ты справишься в два счета, – Виктория Леопольдовна говорила быстро. То громко, то тихо. – У меня дома, за тумбочкой, конверт с деньгами. Возьми. Это будет плата за работу.

– За какую работу?

– В чемодане на шкафу ты найдешь небольшую шкатулку. Очень прошу тебя: отвези ее моему внуку в Антоновск. Ее и еще Марысю заодно. Адрес Игоря на поздравительной открытке. Она на телевизоре. Отвечай!

– Что? – Я никак не могла такое переварить.

– Ты сделаешь это? – Виктория Леопольдовна хотела привстать. – Это мое последнее желание, – нажала голосом она на слово «последнее». – Ну? Там наши семейные ценности. И я хочу, чтобы они были у моего внука. Боюсь, если ты не сделаешь этого, то племянник с женой все себе захапают.

Я не знала, что и сказать. В такие минуты голова не очень работает.

– Конечно, не волнуйтесь вы так, – попыталась я успокоить старушку. – Сделаю, как вы просите.

– Поклянись!

– Ну, перестаньте, – заупрямилась я. – Сказала сделаю, значит, сделаю.

– Иди. Женя, иди сейчас. Никому не отдавай шкатулку и Марысю. Только Игореше. Это очень важно.

– Я все поняла.

– Все. Я устала. – Виктория Леопольдовна снова закрыла глаза.

– Но как же вы тут?

– У меня племянник с невесткой есть. Помогут, быть может.

Я так поняла, что больше мне здесь делать нечего.

Уже выйдя во двор, я прочувствовала, на что, собственно, подписалась. Получается так, что Вероника Леопольдовна наняла меня, чтобы я отвезла семейные ценности и собаку ее внуку в город Антоновск. И деньги сказала где, и адрес. Но зачем меня? Неужели она не могла сделать все как-то по-другому? Написала бы своему Игореше, он сам бы приехал…

Что-то не нравилось мне в этой истории. Но я дала обещание. А значит, выполню его.

Сев в машину, я закурила и долго смотрела перед собой.

– Ну что, Марыся? – вспомнила я про собаку. – Значит, будем путешествовать? Тебя в машине, надеюсь, не укачивает?

Загрузка...