Заманчивое предложение

Глава 3

Она прижалась спиной к холодному твердому камню.

Распласталась на каменной стене, подняв руки высоко над головой, и была абсолютно бессильна противостоять поцелую Брейва, от которого подгибались колени. Впервые в жизни она не возражала против того, что ситуация вышла из-под ее контроля.

Губы у него были твердые, теплые и невероятно нежные. Рейчел затаила дыхание. Дрожь предвкушения пробежала по ее телу. К ее бедру прижалось что-то твердое, и она, приподнявшись на цыпочки, тоже прижалась к нему. Это движение усилило пульсацию внизу ее живота и исторгло у Брейва стон.

Доносившуюся из зала музыку заглушало их тяжелое дыхание. Весь остальной мир, казалось, отодвинулся на второй план, не было никого, – они и этот великолепный, сумасшедший поцелуй.

Давление его губ увеличилось, как и давление его бедер, и Рейчел ощутила терпкий привкус шампанского.

Силы небесные! Неужели это его язык? Раскрыв губы, и позволив ему вторгнуться в ее рот, Рейчел все глубже погружалась в мир чувственных ощущений. Туда, где было все труднее определить, где кончалось ее тело и начиналось тело Брейва, потому что они отчаянно стремились слиться воедино. Разум больше не контролировал ситуацию, уступив место инстинкту, а инстинкт требовал удовлетворения.

Прежде она насмешливо относилась к молодым женщинам, которые были так глупы, что поддались искушению и позволили мужчине обесчестить себя. Теперь же она была готова разделить их судьбу, если это означало довести странное влечение до желанного завершения. Она с радостью позволила бы этому мужчине обесчестить себя.

Ей не казалось, что лишиться чести означает нечто ужасное, если в этом участвовал Брейв.

Вдруг он отпрянул от нее: там, где только что был жар его тела, стало холодно, там, где он только что прижимался к ней, осталась ошеломляющая пустота.

Рейчел показалось, что ее перебросили в другое место и время. Исчез, сменившись холодной реальностью, тот прекрасный мир, который создали они с Брейвом. Волшебство пропало.

Опустив руки, она сделала нерешительный шаг к человеку, который обещал так много, но потом все отобрал.

– Ну что ж, – произнесла она, пытаясь говорить шутливым тоном, – это было… забавно.

Он поднял голову и встретился с ней взглядом. Она была готова увидеть в его глазах раскаяние или даже смущение, но, к своему удивлению, увидела страдание.

– Рейчел, я очень… сожалею.

Слова прозвучали как пощечина. Огонь желания сменился негодованием. Она не верила своим ушам. Он всего лишь сожалел.

– О чем ты сожалеешь, Брейв? О том, что поцеловал меня? О том, что мне это понравилось? А возможно, и тебе тоже?

– Скорее всего, обо всем вместе.

– Ты настоящий джентльмен, Брейв. Наверное, ждешь, что я поблагодарю тебя за раскаяние?

Он явно не ожидал сарказма.

– Но я остановился, не так ли? Хотя ты и не сопротивлялась.

Рейчел покраснела, когда он напомнил о ее распутном поведении.

– Значит, ты все-таки хочешь, чтобы я тебя поблагодарила?

Брейв невесело рассмеялся:

– Нет, не хочу! Пропади все пропадом, Рейчел! Я же сказал, что сожалею. Чего еще ты от меня хочешь?

– Я хочу, – сказала она, – чтобы ты сказал мне, что поддался магии момента, что не устоял перед отражением лунного света в моих глазах, что не мог противостоять моему обаянию. – Говоря это, она тыкала его пальцем в грудь. – Но я не хочу, чтобы ты, чурбан неотесанный, сожалел. Боже милосердный! Ты хоть понимаешь, что при этом чувствует женщина?

Очевидно, он не понимал, потому что уставился на нее, словно на умалишенную. И вдруг сдавленно рассмеялся. Брейв покачал головой и повернулся к ней. Рейчел смотрела ему прямо в лицо, чтобы из любопытства не взглянуть на ту часть его тела, которая всего несколько минут назад столь интимно прижималась к ней.

– Большинство женщин заявили бы, что возмущены моим поведением. Одни потребовали бы, чтобы я женился, другие – чтобы принес извинения. А ты хочешь, чтобы я не сожалел о случившемся. Только и всего. Глядя куда-то в сторону, Рейчел сказала:

– Женщине обидно слышать, когда мужчина говорит, что сожалеет о том, что поцеловал ее.

Брейв кивнул.

– Скажу тебе правду, Рейчел. Мне не следовало тебя целовать. – У Рейчел замерло сердце. – Но я ничуть не жалею об этом.

Рейчел с облегчением вздохнула и улыбнулась:

– Вот видишь, это было не так уж трудно. Давай забудем о случившемся.

– Будем считать, что на нас повлияли луна и звезды.

– А также магия момента, – присовокупила девушка.

– Согласен, – сказал он и взял ее за руку. – Может, вернемся в зал?

Рейчел покачала головой:

– Нам не следует возвращаться вместе. Пойдут сплетни. – Все знали, что сэр Генри отвратительно обращается с ней и ее матерью. Чего доброго, подумают, будто Рейчел заигрывает с Брейвом, богатым и знатным. Ведь, кроме насмешек и жалости, это ничего не вызовет. А Рейчел не хотелось, чтобы Брейв это слышал. Брейв кивнул:

– Ты права. Увидимся в зале?

– Разумеется, – ответила Рейчел. Оставшись одна, девушка прижалась лбом к каменному столбику балюстрады.

Ее только что поцеловал один из самых красивых мужчин, о котором можно только мечтать. И не пожалел об этом. Почему? Впрочем, не стоит придавать этому слишком большого значения.

Она не станет льстить себя надеждой, что Брейв увлечен ею. Рейчел достаточно хорошо знает мужчин, чтобы тешить себя подобными фантазиями. Мужчина посещает бордели и платит за то, чтобы переспать с женщиной, которую не только не любит, но даже не знает. А поцеловать может любую. Не важно, нравится она ему или нет.

Дэвид клялся ей в любви, а потом бросил.

Брейву она, судя по всему, нравится, но о серьезных чувствах не может быть и речи. Рейчел тоже не влюблена в него. Что бы ни говорили по этому поводу поэты, любовь не может нечаянно нагрянуть. Правда, с той ночи, когда Брейв спас ее, все мысли Рейчел о нем. Ничего удивительного. Брейв спас ей жизнь, к тому же он привлекательный мужчина. У Рейчел появились романтические фантазии. У Брейва, возможно, тоже. Но у Рейчел полно проблем, и отношения с Брейвом не самая главная.

Сэр Генри собирается выдать ее замуж за своего приятеля. Надо изыскать способ противостоять ему хотя бы несколько месяцев, до тех пор, когда она получит свои деньги и сможет увезти мать из этого дома, вырвав ее из лап сэра Генри. Это было самое малое, что могла сделать Рейчел для матери, которая стольким для нее пожертвовала.

С этой мыслью Рейчел расправила плечи и сделала глубокий вдох, стараясь не обращать внимания на едва заметную пульсацию внизу живота. Направляясь к балконной двери, она подумала: интересно, способны ли женщины отдавать свое тело без любви, как это делают мужчины?

– У меня для тебя сюрприз.

Рейчел, читавшая в постели, подняла голову. Она не слышала, как вошла мать.

– И что же это за сюрприз? – спросила девушка с улыбкой и отложила книгу. Мать умела придумать что-нибудь интересное.

Мэрион Уэстхейвер с гордой улыбкой показала ей несколько образчиков тканей, которые прятала за спиной.

– Что это? – удивилась Рейчел, не понимая, как можно считать сюрпризом несколько лоскутков ткани, пусть даже самой красивой.

– Ткань, конечно, – ответила мать. – Образчики. Остальные у миссис Форд.

Миссис Форд была владелицей городской швейной мастерской. Ее муж был успешным предпринимателем. Он импортировал самые лучшие ткани, из которых в ее мастерской шили платья. Рейчел и ее мать долгое время не могли себе позволить обновку.

Видимо, мать собиралась сказать ей, что не сможет сшить себе новое платье. Нечем заплатить за него.

– Что происходит, мама?

– Помнишь лоскутное одеяло, которое я сделала? – спросила она, со вздохом опустившись на краешек кровати.

– Помню. – Мать делала его год.

– Миссис Форд захотела его купить, – заговорщическим гоном шепнула Мэрион. – Я запросила баснословную сумму, Рейчел.

Услышав это, Рейчел едва не расхохоталась.

– И она согласилась?

– Согласилась, тем более что я предложила купить его на бартерных условиях. Она дала мне на выбор три образчика тканей, заметь, по себестоимости, и Предложила сшить платье у нее в мастерской. Разве это не удачная сделка? Тебе остается лишь съездить в город на примерку.

Рейчел не сомневалась, что мать, сама того не подозревая, стала объектом благотворительности миссис Форд. Никакое лоскутное Одеяло не стоит таких денег. Рейчел хотела отказаться от платья, но боялась обидеть мать.

– Почему новое платье должно быть у меня, а не у тебя? – Мать пожала плечами и отвела взгляд.

– Потому что я старая, а ты молодая. – Мать по-прежнему избегала смотреть ей в глаза. – Сэр Генри уже купил мне повое платье. Теперь твоя очередь.

Это означало, что сэр Генри не предложил купить платье и для Рейчел. Это свидетельствовало о том, что у него напрочь отсутствует деловая хватка. Неужели он надеется получить за нее хорошую цену, если она выглядит как оборванка?

Рейчел вздохнула. Матери тоже хотелось выдать ее замуж, но, разумеется, не из меркантильных соображений.

– Хочешь принарядить меня как дебютантку, чтобы я попыталась найти себе мужа.

Мэрион покраснела, хлопнув ее по руке образчиками тканей.

– Будь ты почтительной дочерью, не стала бы противиться моим планам.

Рейчел перекатилась на спину и села в постели.

– Как почтительная дочь, я делаю все, чтобы освободить тебя от твоего мужа.

– Все равно не откажусь от своих планов.

– Будь по-твоему, – согласилась Рейчел, чтобы доставить удовольствие матери. – Хотя не понимаю, как может новое платье изменить мнение обо мне здешних джентльменов.

– Измени свой внешний вид, – лукаво произнесла Мэрион, – и чувства мужчины к тебе тоже изменятся. Кстати, я слышала, что один мужчина уже заинтересовался тобой.

Рейчел замерла.

– Кто же это?

– А ты не знаешь? Кроме внучки леди Уэствуд, ты была единственной, с которой он танцевал.

«Сплетники, однако, не дремлют».

– Мама, лорд Брейвен танцевал с внучкой леди Уэствуд потому лишь, что никто другой не приглашал ее танцевать. По той же причине он танцевал и со мной.

«Но ведь он не целовал внучку леди Уэствуд, не так ли?»

Как мать, Мэрион видела в ней бриллиант чистой воды, несравнимую умницу и красавицу, а не старую деву без гроша в кармане. Рейчел и самой хотелось бы видеть себя в таком свете, но она была слишком практична. Ни один мужчина не женится на ней, потому что она бедна, к тому же не найдется такого дурака, который согласился бы связать себя родственными узами с сэром Генри Уэстхейвером. Таких связей следовало избегать любой ценой, а этой ценой был шанс Рейчел обрести супружеское счастье. Муж только помешал бы ее планам. Никто не захочет быть замешанным в скандале бракоразводного процесса, и уж тем более расставаться с ее приданым для того, чтобы выиграть этот процесс.

– Он спрашивал о тебе.

– Что-о?

Мэрион погладила лоскуток синего шелка, едва сдерживая лукавую улыбку. Давненько не видела у нее Рейчел такой улыбки. Должно быть, сэр Генри находилсяв одной из своих любовных фаз. После побоев он всегда обращался с матерью как с королевой.

– Я говорю о лорде Брейвене. Очевидно, он разговаривал с кем-то из ваших общих друзей детства. Интересно, зачем?

Совершенно ошеломленная, Рейчел смотрела на мать.

– А теперь, – сказала Мэрион, бросив образчики ткани на постель, – будь хорошей девочкой и выбери ткань.

Брейв вернулся с утренней прогулки верхом с разгоревшимися от холода щеками, переполненный мыслями о Рейчел Эштон. Он поговорил о ней с некоторыми горожанами, с теми, с которыми вместе рос и играл в детстве, когда никому из них не было дела до классовых различий.

Он шел к дому от конюшни, скрип гравия под ногами нарушал безмолвие холодного утра. Поигрывая кнутом, Брейвен не спеша окинул взглядом свои владения, любуясь их спокойной красотой и обдумывая то, что ему удалось узнать за последние несколько дней.

Все говорили одно и то же. Несмотря на несравненную привлекательность Рейчел, очень немногие были готовы породниться с сэром Генри Уэстхейвером, сущим кровопийцей. Один молодой человек обратил на нее внимание, но из этого ничего не вышло. Как и у остальных, пытавшихся ухаживать за Рейчел после него. Их попытки пресекал либо сэр Генри, потому что они были недостаточно богаты, либо сама Рейчел, потому что они вели себя слишком дерзко.

Брейву любопытно было узнать, насколько дерзко вели себя эти джентльмены, потому что его она не прогнала, совсем наоборот.

Она потребовала, чтобы он не извинялся за то, что поцеловал ее на балу у леди Уэствуд. Вообще-то не стоило ее целовать, но было так приятно прижаться к ней.

Он прав. Рейчел Эштон опасна. Брейва влекло к ней, словно мотылька к огню, но его тревожило не то, что он может сгореть, а то, что может погасить этот огонь. Надо держаться от нее подальше. И если Рейчел настолько умна, как ему кажется, она и сама будет его сторониться. Его влечение к ней добром не кончится.

Распахнув дверь, Брейв вошел в дом. Он знал, что некоторые заставляют слуг открывать для них двери, но ему это казалось излишне претенциозным, тем более что он сам был в состояний сделать это.

– Доктор Фелпс ждет вас в Зеленой гостиной, милорд, – доложил Рейнолдс, принимая у него плащ и перчатки.

Брейв едва не застонал. Только этого не хватало.

– Спасибо, Рейнолдс. Будь любезен, принеси ко мне в кабинет бутылку бренди. Думаю, после его визита она мне понадобится.

Дворецкий поклонился с непроницаемым лицом. В конце концов, Брейв попросил всего лишь бутылку, а это была капля в море по сравнению с тем, сколько он пил после смерти Миранды.

– Слушаюсь, милорд.

Брейв направился в Зеленую гостиную. Вдоль стен в коридоре стояли бюсты и статуи легендарных богов и героев. Гадес по иронии судьбы стоял перед дверью, ведущей в Зеленую гостиную, которая по крайней мере на ближайшие пятнадцать минут превращалась для Брейва в ад. Открыв дверь, он помедлил на пороге.

– Чем сегодня займемся, Фелпс? Вы намерены снова ощупывать шишки на моей голове или желаете проверить цвет мочи?

Врач, стоявший у восточного окна, повернулся к нему:

– Простите, лорд Брейвен, я не слышал, как вы вошли.

В течение последних полутора лет, с тех пор как у Брейва случилось нервное расстройство после смерти Миранды, доктор Дуглас Фелпс стал его личным врачом. Брейв согласился у него лечиться по настоянию матери и друзей. Но не потому, что нуждался в помощи, а потому, что хотел, чтобы все они, черт возьми, оставили его в покое.

Фелпс помог ему остановить процесс саморазрушения и уговорил Брейва перестать топить горе в бутылках, хотя Брейв считал, что помогло ему не лечение, а здравый смысл и нежелание просыпаться каждое утро с такой головной болью, словно его избили до полусмерти. Он перестал лечиться у доктора несколько месяцев назад, когда убедился, что лечение, хотя и не причиняет вреда, не облегчает бремя вины за смерть Миранды. Однако Фелпс продолжал навещать его примерно раз в две недели.

Брейв опустился в кресло и жестом предложил доктору сесть напротив.

– Итак, какого рода лечение вы приготовили для меня сегодня?

Фелпс улыбнулся, отчего в уголках его светлых глаз появились морщины, словно раскрылся веер.

– Сегодня не будет никакого лечения, милорд. Я приехал просто поговорить.

– Жаль. Я надеялся уговорить вас снова помассировать мою голову. Так о чем именно вы хотите поговорить, доктор?

– До меня дошли кое-какие слухи, милорд, и я хотел узнать, насколько они достоверны.

Брейв приподнял брови.

– Мне кажется, вы не из тех, кто прислушивается к сплетням, Фелпс.

– Вы правы, милорд, но не в тех случаях, когда они касаются моих пациентов.

«Черт возьми, как бы пригодился сейчас глоток бренди!»

– Что же вас так встревожило, доктор? – Доктор снова покраснел.

– Поговаривают, милорд, будто вы собираетесь жениться.

Брейв пожал плечами:

– Наверно, рано или поздно мне придется это сделать. – Фелпс явно обрадовался.

– Однако не в ближайшем будущем? – Брейв покачал головой:

– Нет. Я пока не готов предпринимать такой шаг. – Доктор улыбнулся и поднялся с кресла.

– Вы правы. Такое решение лучше принимать без спешки, тем более, когда человек уязвим.

– Прошу прощения? – Брейв вздернул подбородок, и движение отозвалось резкой болью в шее. – В каком смысле уязвим?

Фелпс, улыбаясь, направился к двери.

– Во многих, – терпеливо объяснил он. – Хотя бы в смысле неудач. Возможно, это связано с боязнью снова получить от жизни удар и разочаровать тех, кто вам дорог. Мне следует продолжать?

– Нет, – решительно произнес Брейв, поднимаясь с кресла. – Вы сказали достаточно, благодарю вас.

Фелпс пожал плечами:

– То вы просите говорить, то не говорить. В общем, ведете себя так, как и положено нормальному аристократу.

– Вы, кажется, сказали, что пришли не для того, чтобы анализировать мои поступки?

– Согласен.

Брейв фыркнул. Доктор оказался умнее, чем он думал. И Брейв, откровенно говоря, не возражал против его визита. Приятно, когда есть кто-то, с кем можно поговорить, пусть даже этот человек пытается залезть к тебе в душу.

– Интересно, вдова Гершель одобряет ваше лукавство? – спросил Брейв, когда они вышли в холл.

– Возможно, одобряет. Вот если бы мне удалось уговорить ее выйти за меня замуж, я бы исправился. – Он взял у Рейнолдса перчатки и шляпу и кивнул в знак благодарности.

– Просто не верится, что она до сих пор не согласилась выйти за вас замуж.

– Мне тоже, – ответил Фелпс, надевая шляпу. – Не могу сказать, что мне это нравится, но пусть делает, как ей хочется, лишь бы в конце концов согласилась.

– Вы говорите как влюбленный мужчина, – сказал Брейв.

– Так оно и есть. И не надо смеяться надо мной, молодой человек. Оглянуться не успеете, как это произойдет и с вами.

«Уже произошло. Однажды».

– Вряд ли, Фелпс, – улыбнулся Брейв, вдруг вспомнив Рейчел, но тут же прогнал мысль о ней. После смерти Миранды она была первой женщиной, которая показалась ему привлекательной. Неудивительно, что он немного увлекся ею. Это было вполне нормально.

Но это пугало. Слишком много времени прошло с тех пор, как он вел себя нормально.

Попрощавшись с доктором, Брейв направился в кабинет, куда Рейнолдс уже принес бутылку бренди. Бренди стояло на столе и выглядело безобидно, как вода. Но Брейв знал, что это не так. Он знал, как легко к нему пристрастился. Эта сладкая эйфория помогла ему не погрузиться в депрессию и сохранить рассудок. Он и подумать не мог, что предпочтет чувство вины этому сладостному отрешенному состоянию.

Если не считать шампанского на балу у леди Уэствуд, он не брал в рот ни капли спиртного с тех пор, как впал в зависимость от него в целях облегчения тяжести вины и отчаяния после смерти Миранды. Выпив шампанского, он не сорвался, но как подействует на него бренди?

Фелпс говорит, что алкогольная зависимость весьма опасна, но у Брейва не было симптомов такой зависимости. Он пил несколько месяцев подряд, но потребности в этом не испытывал, пил вполне осознанно.

Брейв откупорил бутылку. Налил немного в стакан и поставил бутылку в бар. Слишком велико искушение, если оставить ее на столе.

По привычке, согревая стакан в руках, он опустился в свое любимое кресло, в котором сиживал его отец, когда Брейв еще ребенком забирался к нему на колени. Брейв вытянул ноги к огню, взял книгу, которую читал накануне, и поднял стакан.

Бренди обожгло язык, вызвав уйму вкусовых ощущений, и Брейв посмаковал его во рту, прежде чем проглотить. Ничего не произошло.

Брейв лишь оценил превосходное качество бренди. У него не возникло желания осушить стакан или всю бутылку. Он сделал еще глоток.

Когда некоторое время спустя в дверь постучал Рейнолдс, в его стакане все еще оставалось бренди, а сам он успел за это время прочесть тридцать страниц романа.

– Прошу прощения, милорд, но вас желают видеть два джентльмена.

– Джентльмены? Но я…

– Он знать не знает никаких джентльменов! – пророкотал знакомый голос Габриэля Уоррена, графа Энджелвуда, школьного друга Брейва, который вошел с широкой улыбкой на физиономии и взлохмаченными ветром черными волосами.

Следом за ним появился Джулиан Рексли, граф Вулфрэм, который должен был стать шурином Брейва. Брейву все еще тяжело было его видеть, хотя прежней боли встреча с ним уже не вызвала. Каштановым цветом волос и смуглостью кожи он очень напоминал сестру, только Миранда была своенравной и безрассудной, а граф Вулфрэм – уравновешенным и серьезным. Брейв знал, что друг не винит его в смерти Миранды, но сам Брейв никак не мог избавиться от чувства вины.

И все же он рад был видеть друзей. Он поднялся им на встречу, они обнялись, похлопывая друг друга по спине. Когда все уселись со стаканами бренди, Брейв спросил, что они делают в этих краях.

– Мы направлялись на север, в поместье Джула, – ответил Габриэль, поблескивая серыми глазами. – Мы не могли проехать мимо, не заглянув к тебе.

– Мы собираемся поохотиться, – добавил Джул. – Будем рады, если ты присоединишься к нам.

Брейв покачал головой.

– Спасибо, Джул, но у меня дел невпроворот, – солгал он. В Уикс-Энде не происходило ничего такого, что нельзя было отложить на несколько дней, но Брейв зарекся еще когда-нибудь появиться в поместье Джулиана, и Джулиан это знал. Там погибла Миранда.

– Я езжу туда каждый год. Помнишь, вся семья собиралась там и уезжала только после Рождества?

Брейв помнил. Когда они с Джулианом обнаружили, что живут часть года так близко друг от друга, они стали проводить школьные каникулы то в одном поместье, то в другом. К ним частенько присоединялся Габриэль, чья семейная жизнь оставляла желать лучшего.

– В этом году я поеду туда один, – сказал Джулиан. – Летиция предпочитает остаться в Лондоне или отправиться на озеро. В отличие от нас с Мирандой она никогда не любила Йоркшир.

Повисло молчание. Его нарушил Габриэль.

– Только не начинайте сначала, – сказал он, глядя на Брейва. – Если вы намерены искупать меня в пьяных слезах, то я лучше уйду.

Брейв криво усмехнулся. Гейб, он такой. Он может уйти. Гейб, самый крутой из них, вырос в семье, где родители уделяли больше внимания развлечениям, чем собственному сыну.

Он не знал, да и не хотел знать все подробности, но мать Гейба отличалась склонностью к беспорядочным связям, а отец был азартным игроком. Потом была девушка Лилит. Брейв не знал, что произошло между ним и его любимой. Знал лишь, что Гейб собирался на ней жениться, но не женился. Неизвестно, по какой причине. С тех пор он стал суровым и циничным и ни с кем, кроме своих двух приятелей, близко не общался.

Джулиан поднял голову и тоже улыбнулся.

– Боишься искупаться в слезах? Друг мой, мне платят за то, что я заставляю людей плакать.

Габриэль округлил глаза.

– Тебе платят за то, что ты заставляешь молодых девушек хихикать, прикрываясь веером. К счастью, ты не нуждаешься в деньгах, тебе есть на что жить, потому что этот негодяй Марри платит тебе всего половину того, что положено. Он даже позволяет себе не покупать твои замечательные произведения.

Брейв с Джулианом переглянулись. Карие глаза Джулиана сверкнули. В этом вопросе между ними существовали давнишние разногласия. Марри был издателем Джулиана, тем самым, который издавал Байрона. Судя по всему, Джулиана вполне устраивали условия Марри. Не устраивали они только Габриэля, считающего, что Джулиан заслуживает большего.

– Я не нуждаюсь в деньгах, – произнес Джулиан, отпив глоток бренди. – Мои стихи – это забава. И ничего больше.

– Но они могли стать чем-то большим, – возразил Габриэль.

Брейв улыбнулся. В этом весь Габриэль. Он должен быть лучшим во всем. Стоит ли, браться задело, если не стремишься к успеху? Он не понимал, как можно делать что-нибудь исключительно ради удовольствия, которое получаешь от самого процесса.

Джулиан вздохнул и покачал головой:

– Не хочу снова спорить с тобой об этом, Гейб. Рассказал бы лучше Брейву о странном приглашении, которое ты получил.

Брейв, удивленно приподняв брови, повернулся к другу:

– Приглашение? Это какая-нибудь ошибка. Никто в здравом уме не станет приглашать к себе такого опасного критикана, как ты.

Габриэль пожал плечами:

– Несмотря даже на скандальную репутацию моей матери, меня продолжают приглашать. По правде говоря, на сей раз, мне кажется, приглашение объясняется именно этим.

– Что за приглашение? – спросил Брейв, когда Габриэль замолчал, не дав дополнительных разъяснений.

– Я приглашен на оргию, – сказал он, глотнув бренди.

Брейв страшно удивился. Никому из тех, кто знал Габриэля, не пришло бы в голову пригласить его на подобное увеселительное мероприятие. Ведь ему, как и любому нормальному человеку, чуждо подобное распутство.

– На оргию? – Брейв ошеломленно повернулся к Джулиану.

Джулиан кивнул, едва сдерживая смех.

– Ты когда-нибудь слышал что-либо более забавное?

– Очевидно, хозяин не относится к числу его близких знакомых.

Габриэль скорчил гримасу.

– Наверняка, черт возьми.

– Где же находится это логово разврата? – поинтересовался Брейв, глотнув из стакана. Он совсем забыл о бренди.

– У виконта Чарлтона, – ответил Габриэль, отодвинув пустой стакан.

– Чарлтон? – Брейв насторожился. Интересно, известно ли сэру Генри, что мужчина, за которого он намерен выдать падчерицу, устраивает оргии в своем доме? Брейв почувствовал прилив лютой ненависти к этому негодяю. Мысль о том, что он собирается продать Рейчел такому подонку, привела его в ярость.

– Он самый. Его поместье расположено в нескольких милях к северу отсюда. – Гейб покачал головой. – Недаром этот тип всегда вызывал у меня отвращение. Лишнее подтверждение тому, что я отлично разбираюсь в людях.

– Естественно, ты, как знаток человеческих душ, отклонил предложение, – добавил Джулиан, улыбнувшись Брейву.

Габриэль фыркнул.

– Я даже не удостоил этого кретина ответом.

Брейв улыбнулся. Он рад был видеть друзей. Ему казалось, что вернулись прежние времена. И Брейв впервые за два года испытал непреодолимое желание сунуть нос в чужие дела и не допустить, чтобы Рейчел выдали замуж за этого развратного типа.

– Странно, что Чарлтон не пригласил меня на свое сборище. Вам не кажется?

– Мне кажется странным другое, – возразил Габриэль, сверля его взглядом. – Что тебя вообще это заинтересовало.

– Но ведь ты сам, Гейб, говорил, что мне надо чаще бывать на людях. Почему бы не начать с этой вечеринки?

Озадаченные, Габриэль и Джулиан переглянулись.

– Ну что ж, если ты так считаешь… – смущенно произнес Джулиан и, недоговорив, пожал плечами.

– Вот и хорошо! – воскликнул Брейв. – Когда это состоится?

Интересно было бы узнать, подумал он, в какой степени Рейчел Эштон повлияет на его спокойную жизнь.