Заметки о передвижной выставке

КОММЕНТАРИИ

Одиннадцатая передвижная выставка Товарищества была значительным явлением. Достаточно указать, что на ней экспонировались такие картины, как «Крестный ход в Курской губернии» И. Репина и «Меншиков в Березове» В. Сурикова — новые выдающиеся произведения русского искусства.

Краткость статьи и ее особенности объясняются рядом сложных обстоятельств. После убийства народовольцами Александра II (1881) усиливается политическая реакция. Вокруг выставки с момента ее открытия развернулась страстная журнальная полемика. Линия консервативной критики была направлена против «тенденциозности» картин Репина, Сурикова и Мрошенко. Центр ее был сосредоточен на отрицании или недостаточном признании художественной ценности картины «Крестный ход». Высокохудожественное, глубоко содержательное реалистическое произведение Репина, отражавшее правду жизни, претило вкусам и взглядам консервативных служителей «чистого» искусства и их прислужников. Нападки на картину Репина в печати открыто связывались с огромным влиянием на него Стасова, как и на всех передовых художников, представителей идейного реализма. «Подстрекателями и двигателями этого направления, — писал критик „Гражданина“, — явились вреднейшие для искусства в Петербурге люди» (1883, 13 марта, № 11, «Разные вести и толки»). «Какие-то злополучные руки упрямо гнут в одну сторону», — заявляли «Московские ведомости» (1883, 18 марта, № 77, «Петербургские письма»). В «С.-Петербургских ведомостях» писали: «Казалось бы, что может быть нелепее, хуже, невежественнее и безобразнее подобных явлений наших доморощенных критиков, а между тем они успели сослужить гибельную службу для русского искусства» (1883, 28 августа, № 231, худ. А. З. Лед-в, «Искусства и критика»). Даже П. М. Третьяков, ссылаясь на разговор каких-то художников о том, что «у Репина в картинах и этюдах все фигуры некрасивые», предлагал Репину внести изменения в картину: «…на место бабы с футляром поместить прекрасную молодую девушку, которая бы несла этот футляр с верою и даже с восторгом… Вообще избегните всего карикатурного и проникните все фигуры верою, тогда это будет действительно глубоко русская картина!» — писал он. На это предложение художник отвечал: «Это все устарелые, самоделковые теории и шаблоны. Для меня выше всего правда, посмотрите-ка в толпу, где угодно, — много Вы встретите красивых лиц, да еще непременно, для Вашего удовольствия, вылезших на первый план? И потом посмотрите на картины Рембрандта и Веласкеса. Много ли Вы насчитаете у них красавцев и красавиц?!.. Выше всего правда жизни, она всегда заключает в себе глубокую идею и дробить ее, да еще умышленно, по каким-то кабинетным теориям плохих художников и ограниченных ученых — просто профанация и святотатство» («Письма И. Е. Репина. Переписка с П. М. Третьяковым». «Искусство», 1946, стр. 61, 62).

В подобной накаленной атмосфере Стасов, не имея к тому же своего печатного органа, не нашел возможности дать развернутый критический отзыв о всех выдающихся произведениях выставки, в том числе и о картине Сурикова. По поводу условий, в которых была написана эта статья, он писал Третьякову: «… у меня больше нет газеты под рукой, как прежде, и я должен молчать. Напечатаю 1 апреля (в журнале у Сомова) маленькую заметку про четыре картины (две Репина, одну Влад. Маковского и одну Максимова). Про прочих всех промолчу» (письмо от 15 марта 1883 г.). А. И. Сомов являлся редактором органа Академии художеств «Вестника изящных искусств» («Художественные новости»). Это обстоятельство диктовало свои условия, с которыми Стасов не мог не считаться, так как статью могли бы и вовсе не принять. Спокойно обходя нападки консервативного и либерального лагеря, Стасов с уверенностью в правоте защищаемого им направления дает развернутую и высокую оценку картины «Крестный ход». Статья Стасова была дана вслед за статьей Сомова, в которой анализировались произведения одиннадцатой выставки, и сопровождалась следующим примечанием от редакции: «В предыдущем номере „Художественных новостей“ уже был сделан обзор жанра на XI передвижной выставке. Тем не менее мы печатаем настоящую заметку В. В. Стасова о том же предмете, так как взгляды и мнения, высказываемые в ней нашим почтенным сотрудником, во многом не согласны с нашими. По этому поводу просим читателей вспомнить, что мы писали, объясняя план нашего издания, в предисловии к I выпуску „Вестника изящных искусств“. — Ред. „Художественных новостей“. А в упомянутом редакцией „плане издания“ было сказано, что журнал оставляет „за собой и другими право опровергать… и спорить… но доказательно и без лишней горячности, с единственной целью способствовать разъяснению истины“.

В комментируемой статье Стасов вновь (см. статью „Портрет Мусоргского“, т. 2) обошел молчанием имя Сурикова, ничего не сказав о картине „Меншиков в Березове“. Следует полагать, что осознание великого значения творчества Сурикова приходит к нему позднее (см. статью „Выставка передвижников“, т. 3).

Исходя из эстетических принципов Чернышевского и Добролюбова, Стасов, анализируя произведения, сопоставляет их содержание с действительностью, причем его выводы переходят в критику самой действительности. Это одна из характернейших черт русской демократической критики. В данном случае привлекают внимание стасовские анализы произведений „Заем хлеба“, „Свидание“, а особенно „Крестный ход“.

В ответ на статью Стасова газета „Новое время“ писала: „Очевидно, и автор картины (речь идет о „Крестном ходе“), и автор статьи сходятся во взглядах на русскую жизнь… оба они обнаруживают лишь низменность своих взглядов“ (1883, 5 апреля, № 2551). Сам Репин о влиянии на него Стасова говорил неоднократно. „Да, только теперь… окрепнув и развившись, — писал он выдающемуся критику в 1881 году, — я вполне понял и оценил Вас и Ваши убеждения. И теперь, более чем когда-нибудь, подаю Вам руку“. „Ведь вот уже лет 16, если не больше, — писал он в 1890 году, — как я, во всех важных и интересных случаях жизни, мыслю и чувствую только с Вами… С Вами только чувствуешь широкую свободу и настоящий свет на все“ (II, 19).