Замок Кон’Ронг

Глава 3

– Джинджер!

Лесс спрыгнул у двери, постучал бронзовым молоточком и влетел в дом, едва ему открыли.

– Джинджер!!!

Девушка застучала каблучками со второго этажа.

– Лесс! Тсс!

Мужчина послушно примолк, но радостная улыбка с его губ так и не ушла.

– Что случилось?

– Мама приболела, я за ней ухаживаю.

Улыбка привяла.

– А я хотел поговорить с ней…

– А я тебя никак не устрою? Поговорить?

– Разумеется! Джин, – мужчина прямо в холле опустился на колено, извлекая из кармана маленькую коробочку, – выходи за меня замуж?

Бриллиант в кольце был хотя и не идеальным, но очень приличным, в этом Джин разбиралась. И сапфиры, которые его окружали, были вовсе не плохи.

Да и сам мужчина.

Высокий, стройный, симпатичный, пусть с чуть детским выражением лица, но многим и это за счастье, опять же граф, то есть даже титульный рост, не бедствует, не пьет, в карты не играет… что еще нужно?

Не ясно.

Но уж больно продажно это звучит.

Впрочем, на личике Джинджер эти мысли никак не отразились. Вместо этого она молча протянула руку, и колечко скользнуло на средний палец.

– Джин, моя Джин!

Лесс заключил девушку в объятия.

Та и не сопротивлялась, отмечая, что восторга у нее не возникает. И дрожать от возбуждения не получается, и терять сознание… расчетливая она такая, что ли?

Где вдохновение-то? При написании статьи она и то чувствовала больше энтузиазма!

Лесли принял ее реакцию за естественное девическое смущение и расцепил руки.

– Я бы хотел сообщить о нашем решении твоей матери, дать в газеты объявления о помолвке и пригласить вас познакомиться с моей семьей. А свадьбу можно назначить на осень, ты не против?

Джинджер кивнула – мол, не против. А мать…

– Я сейчас поднимусь к маме, проверю, как она себя чувствует. Если все в порядке, она тебя примет.

– Отлично!

– А насчет визита… Лесс, милый, пока мама не окрепнет, я никуда поехать не смогу. Одной мне неприлично, и ее я не брошу.

На лице мужчины отразилось такое явное разочарование, что Джин едва не фыркнула. Но удержала лицо и направилась вверх по лестнице, чувствуя горячий мужской взгляд чуть пониже поясницы. И что там такого занимательного?

Она вот мужчинам никогда туда не смотрит, полагая, что главное – ум. А у них другое мнение? Как интересно…

Кларисса усиленно изображала больную. С чашкой чая, коробкой пирожных, стопкой газет и несколькими романами на одеяле. Дополняли картину аккуратно заплетенные волосы и роскошный шелковый халат. Болеть надо с удобствами.

– Мама, можно?

– Да, дорогая. Ты одна?

– Да, мамочка…

Почтительная дочь, страдающая мать, акт первый, сцена первая.

Дверь захлопнулась за Джин.

– Мам, тут Лесс. Он хочет поговорить с тобой.

– И?

Джин молча продемонстрировала руку с кольцом.

– Покажи поближе! – Кларисса оценила камень и кивнула. – Неплохо. У мальчика есть и вкус, и деньги. Поможешь?

В четыре руки были убраны пирожные и романы, Кларисса прошлась пуховкой по лицу, задернула шторы…

– Мам, мы не переиграем?

– А как же жар? – Кларисса коснулась щек мазками румян и забралась под одеяло. Выглядела она теперь просто жутковато.

– Действительно, как же без жара, – согласилась Джин, задвигая газеты поглубже под кровать и думая, что горничной надо бы руки оторвать. И откуда под кроватями берется столько пыли? Тьфу! Мам! Апчхи! Жуть какая!

Кларисса фыркнула, разливая сердечные капли. Обладая приторным, въедливым запахом, они были просто ужасны в больших количествах. Отвратительны.

– Ничего.

Кларисса раскинулась на подушках, подоткнула одну из них поудобнее и посмотрела на дочь.

– Зови. Кстати, ты заметила, что наличие больной матери воодушевляюще действует на мужчин? Они считают, что жениться надо на сироте.

– Но совершенно забывают, что о том же мечтают и девушки, – Джин поцеловала мать в щеку и выскользнула за дверь, на глазах становясь ужасно серьезной и расстроенной.

– Лесс, милый, мама проснулась, но она так слаба… я прошу, не утомляйте ее сильно.

– Разумеется, дорогая.

Джин прикусила язык, хотя вопрос, сколько же она стоила, так и рвался с языка. Раз уж «дорогая»?

Лесс замешкался на пороге комнаты. Он не привык к такому. Было сумрачно, пахло каким-то лекарством, Кларисса Брайс лежала, откинувшись на подушки, и составляла разительный контраст с веселой, остроумной, цветущей женщиной, к которой привык Лесс.

Запавшие глаза с кругами под ними (сажа, нанесенная умелой рукой), бледные тонкие руки (Джин прикусила губу, увидев, что на одеяле остается след. Переборщили с пудрой!), хрипловатый голос…

– Лесс, дитя мое, я рада вас видеть.

Джин сверкнула глазами – мама, переигрываешь! Но Кларисса даже и не подумала останавливаться.

– Надеюсь, вы в добром здравии? Я вот, увы, не могу им похвастаться. Возраст…

– Что вы, леди Брайс! Вы замечательно выглядите, – ложь застряла в горле у Лесса так, что он аж поперхнулся. Кларисса благородно сделала вид, что ничего не заметила, и закашлялась. А не надо было мороженое кушать. Да еще в таких количествах!

– Надеюсь, вы надолго в городе?

– Леди Брайс, я хотел… я хотел пригласить вас с Джинджер в Кон’Ронг!

– Простите?

– Я сделал Джинджер предложение, и она его приняла. Мы просим вашего благословения.

Кларисса закашлялась еще более страшно, едва не до приступа.

– Я согласна, Лесс. Но вы пообещаете сделать мою дочь счастливой.

«Безумно трогательно», – съязвила про себя Джин. Но на Лесса подействовало.

– Леди Брайс! Я… я…

Сквозь заикания и вздохи пробилась истина. Жизнь положит, но Джин осчастливит! Потом воскресит и осчастливит повторно.

Тьфу!

Еще полчаса ушло на раскланивания, которые надоели Клариссе так, что женщина принялась изображать подыхающего лебедя уже через двадцать минут. И наконец родилась истина.

Кларисса не может встать на пути дочкиного счастья, а потому Лесс берет невесту под нежные ручки и везет в родовой замок. Знакомиться с мамой, с семьей, да и вообще показать себя во всей красе. Чтобы не было никаких проблем, нанимают девушке временную компаньонку, завтра же обратятся для этой высокой цели в агентство.

Кларисса выздоравливает – и отправляется вслед за дочкой.

Разумеется, тут было все. И вдохновенное: «Мама, как же я могу тебя оставить!» – от Джин.

И не менее воодушевленное: «Дочка, моя жизнь заключается в твоем счастье!» – от Клариссы.

И смущенное: «Леди Брайс, я бы никогда бы…» – от Лесса.

Все было так трагично, что Кларисса даже прослезилась под конец. Во всяком случае, так подумала Джин, которая проводила Лесса и вернулась к матери.

– Мам, ты плачешь?

– Ага…

– Мам, ты что? Я же не хотела…

– Я тоже. Но эта проклятая сажа мне в глаз попала.

Занавес!

Конспирация – зло?

Нет, зло – это отсутствие денег.

Если статьи в газету можно было послать по почте, то забирать деньги Джин приходила лично. Редактор предлагал открыть счет в банке, но Джин боялась рисковать. Мало ли кто заметит, что ее счет пополняется после выхода статей. Или узнают, откуда на него идут деньги.

Тогда Ядовитый плющ удушат тем самым плющом.

Оставалось лишь договариваться и по вечерам ходить в один тихий квартал. К маленькому домику, в котором ждали Джинджер ее деньги за статьи и рисунки.

Риск?

А жизнь вообще рискованная штука. Можно влипнуть на ровном месте…

Вот это и случилось с Джинджер.

Вечер, городская улочка, девушка в плаще и трое пьяных матросов – картина кошмарная. Убежать не получится, только не в этих жутких юбках, драться… смешно звучит.

Впрочем, это единственное, что остается.

Орать громко и бежать быстро, авось не поймают, все же пьяные…

– Девушка, пошли с нами!

– Нам как раз женской компании не хватает!

– И женской п… тоже!

Джинджер молча развернулась и бросилась наутек. Хорошо хоть, туфли с лентами, с ног не слетят.

Далеко бы она не убежала, но…

За спиной послышались крики, хрипы, удары…

Джин не сразу смогла затормозить и обернуться. Легкие горели, ноги болели, а грудь ходила ходуном так, что сейчас, казалось, порвет лиф платья и плащ.

Впрочем, и когда она обернулась, ей это ничего не дало. Трое пьяниц лежали почти в рядочек, а мужчина в темном плаще вытирал руки, испачканные чем-то красным.

– Вы в порядке, леди?

– Д… а-а-а…

Слово получилось выдохнуть в два приема, вместе с изрядной порцией воздуха.

Мужчина кивнул, не снимая капюшона.

– Это не лучшее место для молодой девушки. Вы позволите проводить вас до дома? Мало ли кто, мало ли что?

Джинджер кивнула.

Мужчина пригляделся повнимательнее, вздохнул и предложил ей руку.

– Обопритесь, леди. Мы сейчас постоим, чтобы вы пришли в себя, а потом пойдем потихоньку. Я бы взял вас на руки, но такое зрелище соберет больше зевак, чем бродячий цирк.

Глухой низкий голос с рокочущими нотками, сильное предплечье под пальцами… и непроницаемая чернота под капюшоном.

Джинджер попробовала вглядеться, но спаситель покачал головой.

– Прошу вас, леди, не надо.

– Хоро… шо, – слово получилось почти полностью, прогресс. Скоро и идти сможем. – Кто вы?

– Мое имя вам ничего не скажет. Я родился далеко отсюда и рос в другой стране.

– И все же?

Мужчина рассмеялся.

– Обещаю ответить на ваш вопрос, если вы ответите на мой. Как случилось, что молодая леди из хорошей семьи оказалась в этом квартале в такое время?

Джин фыркнула.

– Конечно, я навещала заболевшую тетушку.

– А меня зовут Айвен Смит.

Девушка оценила шутку и фыркнула.

– Лорд Смит, прошу вас, сопроводите меня до дома. Обычно я крепче и нервами, и здоровьем, но сегодня совершенно не хочется рисковать.

– А если я не лорд?

– На леди вы не слишком-то похожи…

Мужчина рокочуще рассмеялся.

– Что ж, леди, обопритесь на мою руку – и в путь!

Джинджер так и поступила.

Клариссе она не сказала ни слова – мать и так переживает, к чему добавлять ей душевных страданий? И единственное, чему она удивилась назавтра, это статье в газете.

На той самой улице, она хорошо помнила ее название – Пряничная улица, нашли троих мертвых матросов.

Раны были нанесены когтями крупного зверя, предположительно тигра или льва.

Как тигр оказался на Пряничной улице, почему решил порвать матросов и почему не стал их есть – газета умалчивала.

Джинджер не сомневалась, что это те самые гуляки, но сочувствия к ним не испытывала. Это ее могли избить, изнасиловать, убить…

Убили их?

Судьба такая…

А когти? А что когти? Мало ли в мире всякого оружия, кто-то и такое придумал, дело житейское. Спасибо лорду Смиту.

Легко ли найти компаньонку для поездки в глушь?

Джин сначала думала, что да. Потом оказалось, что легче нефть в подвале раскопать.

В одном агентстве запросили столько, что, видимо, компаньонка оценивалась на вес золота. В буквальном смысле слова.

Во втором предложенная в компаньонки дама выглядела так, что Джин только головой покачала. Это она с собой брать точно не собиралась. Мало ли что ей предложили, но в компаньонке должна быть респектабельность. А в этом крашеном чудовище ее просто не было. Поглядев на потрепанную жизнью тетку с жуткой краской на лице, любая мать преисполнилась бы сомнений. Не в борделе ли ее нашли?

Третья рассыпалась от ветхости, четвертая смотрела на мир непримиримыми глазами религиозной фанатички, пятая…

К вечеру Джин готова была взвыть. В самом простом деле – и столько трудностей. Ситуация осложнялась тем, что она старалась действовать без огласки. Если приедет подруга, если муж будет ее разыскивать, если…

Допускать приходилось многое, слишком многое, а потому и агентства были выбраны далеко не первосортные, и спешка опять же…

К концу второго дня Джин потеряла надежду, но упорно продолжала обходить агентства. И удача улыбнулась ей в шестом по счету.

– Леди Брайс, у нас есть человек, который вам подойдет. Леди Нэйра Лидс.

Джин только вскинула брови. Подойдет ли?

Но милая леди, которая вошла в комнату, была безупречна. Высокая и стройная, с идеальной осанкой королевы-матери, седые волосы уложены в аккуратную прическу, из-под вуалетки на маленькой шляпке поблескивают очки в серебряной оправе, серое платье скроено просто, но материал на него пошел весьма дорогой, да и крой говорит сам за себя.

Изящно, строго, просто… маме тоже пошло бы.

Джин машинально присела в реверансе. Женщина благосклонно оглядела ее из-под очков.

– Здравствуйте, Джинджер. Вы позволите называть вас именно так?

– Да, разумеется. Леди Лидс?

– Вы можете называть меня леди Нэйра, милая Джинджер. Я рада буду оказать вам эту услугу и сопроводить вас с женихом в замок Кон’Ронг.

– Я буду вам очень признательна, леди Нэйра.

– Но у меня есть одно условие.

– Да?

Так Джин и знала, что идеала не бывает.

– Я приезжаю в Кон’Ронг вместе с вами – и уезжаю оттуда также вместе с вами. Мы вместе возвращаемся в столицу.

Джин выдохнула.

– Замечательно. Леди Нэйра, я надеюсь, что вы найдете общий язык с моей матерью…

– Буду рада знакомству.

– И с моим женихом, Лессом Кон’Ронгом. Графом Кон’Ронгом.

Леди усмехнулась.

– Леди Брайс, боюсь, что ваш жених не оценит моего присутствия по достоинству. Не смущайтесь, вы молоды и горячи. А моя задача – пресекать те порывы, которые покажутся вам прекрасными, но плохо скажутся на репутации. Это весьма неблагодарное занятие…

Джин кивнула.

– Леди Нэйра, мнение моего жениха не является здесь определяющим. Жених – еще не супруг, а с репутацией мне жить долгие годы. И моим детям мои промахи припомнят…

Леди окинула девушку оценивающим взглядом зеленых глаз из-под приспущенных очков и улыбнулась. Понимающе так, чуточку насмешливо.

– Я думаю, Джинджер, что мы с вами поладим.

– Надеюсь… Вы не откажетесь познакомиться с моей матерью?

Разумеется, леди Нэйра не отказалась.

Кларисса приняла гостью также в постели, но уже без грима и душераздирающего кашля. Мужчин можно обмануть краской, женщин же…

Если только очень глупых женщин.

Так что леди Лидс была принята в спальне ради конспирации, но Джин лично подала туда чай с печеньем и осталась присутствовать. Кларисса посмотрела на леди Лидс и улыбнулась. Ей тоже понравилось увиденное.

– Леди Лидс, я могу доверить вам мою девочку?

– Я сделаю все возможное, чтобы вас не подвести, – вежливо ответила леди.

– Нам требуется сопровождение в замок Кон’Ронг. Я смогу приехать не сразу, а Джин не сможет поехать туда одна. Тем более только с женихом.

– Это совершенно недопустимо, – согласилась леди Лидс. – После такого за него придется выйти замуж, а вы хотите еще к нему приглядеться, верно?

– Абсолютно, – кивнула Джин, – вы же знаете, как это бывает…

– Отлично знаю, – на губах леди Лидс появилась кривоватая улыбка. – В свете мы все носим маски, а уж какие они получаются, красивые ли, не очень… Пока не побываешь у человека дома, пока не увидишь всех его родных, не поймешь, чем он дышит, не побеседуешь со слугами, не поживешь с ним под одной крышей…

Кларисса и Джин расплылись в одинаковых улыбках.

– Леди Лидс, вы все отлично понимаете.

– Можете называть меня Нэйра, – снизошла леди.

Эта семья ей нравилась.

Мать и дочь, да, не самые утонченные и не самые изящные, вовсе даже себе на уме. Обе невысокие, стройные, с серьезными серыми глазами и добродушными улыбками. Обе похожи на шкатулки с драгоценностями, распахнутые настежь – так и искрятся, так и переливаются, светятся каким-то внутренним светом.

С первого взгляда все выглядит именно так.

Добрые, открытые, последнюю рубашку с себя снимут и другому отдадут.

Со второго же…

Дамы выглядят теми еще хитрюшками. Добрые-то они добрые, но мало кто задумывается, что такое доброта. Почему-то люди считают, что доброго человека легко обмануть, использовать в своих целях, подставить, а он же добрый, он простит, и все это можно будет проделать с ним второй раз.

С некоторыми так и происходит. Это мастера спорта по прыжкам на грабли.

А эти две дамы, пожалуй, немного иные. Их можно обмануть, подставить и предать. Можно, потому что они по умолчанию считают всех людей хорошими. Но только один раз. Крайний случай – два раза. А вот потом…

Они не будут мстить, не будут на этом концентрироваться, но третьего шанса уже не дадут. Просто к обманщику развернутся спиной. И по законам жизни это произойдет в тот момент, когда помощь ему будет нужнее всего. Прости, но еще одного обмана не будет. Они будут по-прежнему улыбаться, будут такими же добрыми, даже могут что-то посоветовать, но и только. А помощи и искренности от них обманщик не получит уже никогда. Даже если от этого будет зависеть его жизнь и благополучие.

С таким характером жить сложно. И вдвойне сложно не обмануться в людях.

Леди Нэйра кивнула своим мыслям.

– Я с удовольствием поеду с Джинджер. Помогу ей приглядеться к жениху. И… если потребуется какая-то моя помощь, окажу ее. Можете на меня рассчитывать, леди.

Леди еще раз переглянулись. Чуть смущенно опустили глазки. И первой заговорила Джин.

– Леди Нэйра, мы будем очень признательны вам. Моя мать сильно больна…

– Да-да, – поддержала Кларисса. – Почти при смерти.

– И поэтому вам понадобилась моя помощь, – понятливо кивнула Нэйра. – А леди присоединится к нам потом?

– Да. С нашей… кузиной.

– Надо полагать, кузина приедет, поможет леди Клариссе встать на ноги, а потом сопроводит в Кон’Ронг, потому что пускаться в такой дальний путь одна леди Кларисса не сможет? Особенно после болезни?

– Вы очень правильно все понимаете, Нэйра. И… меня друзья зовут Клари. А мою дочь – Джин.

– Вам очень подходят ваши имена, Клари, – согласилась на предложенную дружбу Нэйра. – Когда мы выезжаем?

– Завтра.

– Замечательно. Тогда я отправлюсь собирать вещи и буду здесь завтра… в восемь утра?

– Да, это будет просто прекрасно, – согласилась Кларисса. – Джин?

– Леди Нэйра, вы позволите проводить вас?

– Разумеется, Джин.

Дамы обменялись самыми искренними улыбками.

Женщина всегда поймет другую женщину. Особенно там, где дело касается мужчины.

Проводив компаньонку, Джин вернулась и уселась на кровать рядом с матерью. Как привыкла с детства – забралась с ногами, расправила юбку…

– Мам, мне не хочется уезжать.

– Я дождусь Аликс и отправлюсь следом за вами. Обещаю.

– Все равно у меня на душе неспокойно.

– Все будет в порядке, Джин, – Кларисса крепко обняла дочь. – Все будет хорошо, обещаю.

Джин уткнулась матери в плечо.

Смешно? Здоровущая девица, скоро свои дети будут…

В том-то и дело.

Дети будут, и муж будет, и какие они будут еще неизвестно. А с матерью они вместе выстояли, когда отец пил и гулял, когда у них не было денег, когда заложили дом, когда…

Они не просто мать и дочь, они подруги и единомышленницы, они дополняют друг друга, как рука и перчатка, как день и ночь.

– Мам, мне страшновато.

– Ничего, Джинджер, детка. Ты нервничаешь из-за Лесса, из-за поездки, из-за Аликс. Вот все и складывается вместе, – Кларисса погладила дочь по голове. Да, у нее вырос замечательный ребенок. Умный, добрый, а главное, Джин выстоит, если останется одна. Не сломается, не согнется, не даст втоптать себя в грязь, когтями и зубами вцепится, но выстоит. Это она дочери дать смогла. Хотя бы это… чтоб ее муженьку в аду гореть! Не был бы Брайс такой расточительной и слабохарактерной дрянью, была бы Джин сейчас куда как более завидной невестой. Но муженек и ее приданое прожил, и своего не заработал.

Ладно, что уж сейчас ругаться. Он мертв, она жива, а значит, все можно исправить.

Кларисса успокаивала дочь, а сама думала, что Нэйра Лидс, кажется, дама неглупая. Очень неглупая. Вдвоем они все разглядят.

И то, что Лесс Кон’Ронг решит показать, и то, что он решит спрятать. Абы за кого она свою дочурку не выдаст! Джин не должна жить так, как ее мать, она должна жить лучше! И Кларисса все для этого сделает! Костьми ляжет, если понадобится!

Но лучше пусть лягут чьи-нибудь чужие кости. За дочь она никого не помилует.

– Охота тебе была в такую рань тащиться в храм?

Ивар насмешливо смотрел на жену, и проглядывало в его глазах нечто покровительственное. А как вы хотите? Если муж почти в два раза старше жены, будет тут и покровительское, и поучительское, Тиана-то, считай, только из детской вышла, а Ивар уже покуролесить успел. И жизненного опыта у него всяко было больше.

Когда он женился на Тиа, то невольно начал воспитывать ее «под себя». Где-то лаской, где-то язвительностью, но Тиана перевоспитывалась, все меньше походя на свою мать – с точки зрения Ивара, отъявленную стерву и ханжу. Да и отец там…

Ивар ведь не соблазнил и бросил Тиа, женился честь по чести, так нет же! Лукас Кон’Ронг все равно подгадил, где мог! Если б не он, Ивар бы сейчас и побогаче был, и жил получше, а этот… гад! Хоть и помер Лукас, а все одно – о мертвых либо хорошо, либо правду. А правда была такой: когда Ивар женился на Тиа, ее матушка настроила супруга своими истериками. Как же так! Невинную деточку! Да в логово законного брака! Да с кем!

Лукас и прислушался.

Там словечко, тут два, да еще год неурожайный выдался, вот и пришлось Ивару, чтобы с долгами расплатиться, часть земель продать. Если б ему дали время, он бы поднялся, он бы продержался, и деньги вернул, и земли сохранил, но Лукас Кон’Ронг… с-сука старая!

После такого они лет пять не разговаривали, потом уж Тиана слезами вовсе измучила. Считай, на могиле у Лукаса и помирились.

А все одно иногда уколет.

Вот сколько он не вытряхивал это из жены, но куда ж показное благочестие девать?

Дураком Ивар отродясь не был и цену своей супруге понял давно, но жалко ее было. Попросту жалко, пропадет ведь. Мать ей внушила, что в женщине есть только покорность в постели и благочестие, а остальное… а что остальное? Ей хватило, значит, и Тиане хватит. Это уж Ивар потом ее читать приучал, рассказывал, показывал, объяснял, человека вылепил.

И все одно, как что – так в храм.

Тьфу!

И ведь не скажешь, что Тиа такая верующая. Религиозная – да, это есть, а вот истинной веры в ней нет. Отродясь не было.

Вера – она в душе. Есть храм, нет храма, тебе, чтобы в Бога верить, посредники не нужны. Ты и так знаешь, что он есть, ты его любишь, он тебя, он твой отец, и жить ты стараешься по его заповедям. И к чему тут ходить, лоб разбивать с утра? Вот только и дела отцу, с какой ноги ты встанешь да сколько раз поклонишься?

Ты сволочью не будь, людям зла не причиняй, дело свое хорошо делай, детей людьми вырасти – и будет тебе счастье. А в храм шляться…

Говорят, на дальних островах дикари есть. Пляшут себе под бубен вокруг пальмы, а чего пляшут, зачем? Шаман умный, он знает. А я дикарь, я глупый, мне незачем.

Вот и Тиана так же. Обряды выполняет, а леса за деревьями и не видит. Сердца не вкладывает, сути не ощущает. Зато на первой скамье сидеть норовит, всех поучает…

– Пока, дорогой, я пошла…

Тиана выскользнула за дверь, оставив Ивара лежать на кровати и глядеть в окно.

Тоже, что ли, встать да прогуляться? Коли растолкали на рассвете, так на рыбалку пройтись не грех. Лещик сейчас хорошо клюет, глядишь, десяток и надергает к обеду.

И сидя с удочкой в камышах, Ивар подумал, что вот он – Бог!

Сияет солнце на речной глади, ласково кружат по небу пушистые облачка, игриво щекочет шею легкий ветерок, шумят роскошные ивы, склоняясь к воде, вот так брызнет в глаза солнечный лучик. И ты поймешь, что Бог – это не дурацкая глиняная статуя в храме.

Бог – это ты и мир вокруг тебя. И что-то надмирное, потрясающее, что не выразишь сразу словами, но оно иногда чувствуется. Коснется своим крылом и уходит, оставляя внутреннее ощущение правильности происходящего.

Бог – это любовь.

А храм… что ходи туда, что не ходи, а любить там не научат. Хотя… если бы Ивар увидел сейчас свою супругу, он бы сильно в этом засомневался.

В каждом храме есть маленькие комнатки с крепкими засовами. Там могут жить жрецы, там может лежать добро, там…

В этой комнатке стояла большая кровать, и на кровати сейчас сплетались в объятиях два разгоряченных тела. Менялись позы и ритм, раздавались вскрики и стоны, но ни один из любовников не произнес ни слова, пока не раздался последний удовлетворенный вздох и не разомкнулись объятия.

Тиана отбросила назад волосы, посмотрела на лежащего рядом мужчину.

– Дин, ты был великолепен!

– Милая леди, а вы выглядите просто очаровательно.

– Как бы я хотела остаться с тобой на весь день…

– Тиа, милая, нельзя. Твой муж…

– Да что может понять этот тюфяк?! Он никогда и не подумает, что мы встречаемся.

Жрец оглядел растерзанную кровать и следы от ногтей на своих плечах.

Встречаемся. Ага. А Мировой океан – это симпатичная маленькая лужица, дело житейское.

– Если бы не ты, я бы с ума сошла с этим хомяком! Ну почему мы не можем быть вместе?

Впрочем, спрашивала Тиа больше по привычке, понимая, что жрец не может жениться на разведенной женщине под угрозой немедленного отлучения от кормушки. На вдове – может, а на разведенной – нет! Так несправедливо!

Вот если бы Ивар…

Надоевший муж отличался завидным здоровьем, так что Тиа могла только ставить свечки в храме. За укрепление оного.

А как получился роман со жрецом?

Чисто случайно, как и все в нашей жизни. Просто однажды ярость и отчаяние Тианы перехлестнули все границы. Ну надо же! Муж зарабатывает медяки, а на ее возмущенные крики, что хочется-то особняков в столице, балов, бриллиантов и прочего, да и ребенка надо обучать в элитном заведении, равнодушно отвечает: «это мишура» или «выучится, куда он денется? Нашим поместьем управлять, элита не нужна». А хочется-то большего!

Вот Тиа и сбегала помолиться в храм.

И однажды молодой жрец по имени Дин, утешая женщину, погладил ее по плечу. Поглаживание по плечу перешло в поглаживание по груди, потом Тиана ответила жрецу той же любезностью – и обеты слетели вместе с одеждой.

Любовникам оказалось очень удобно встречаться – мало ли кто и когда бегает на исповедь?

А уж из исповедальни прямая дорожка в маленькую комнату. Храм запереть, засов опустить – и исповедуйся, чадо. До самых глубин души.

Выворачивай все нижнее белье на глазах у жреца.

Хотя последнее время Тиана вообще перестала его надевать в храм, белье-то. А зачем?

Под длинным платьем не видно, а время на раздевание надо экономить. И так возбуждает…

– Тиа, милая, у вас сын.

– Он уже взрослый, скоро своих детей наплодит.

– Это не убедит настоятелей…

Тиана скуксилась, хотя другого ответа она и не ждала. Могут расторгнуть бесплодный брак – мол, нет благословения свыше. Ведь что такое благословение?

Это ребенок.

И чем больше детей, тем благословенней брак. Есть сын или дочь?

Брак-то расторгнуть можно, но намаешься…

В карих глазах вспыхнули похотливые искры.

– Дин, милый, но ведь у нас еще есть время?

Дин посмотрел еще раз на женщину.

Симпатичная, неглупая… но липучка! Ему скоро бы и жениться надо, но разве ж эта пакость даст?

Какую же ошибку он совершил, связавшись с этой девкой! А как ошибся ее муж!

Мысли эти никак не отразились на лице жреца, когда он завалил бабенку на кровать.

Женитьба будет еще не скоро, да и не на ком пока, так что ж и не попарить морковку? Сие дело богоугодное! Вот!

Аликс тряслась в дилижансе. Ей было очень-очень страшно.

Если муж ее найдет, ей не жить. Ее просто убьют. Медленно, жестоко, и даже Джин тут не поможет. Единственная надежда была на то, что сначала муж бросится к ее матери. Куда еще могла помчаться такая домашняя клушка, как она?

Только к родителям!

А ведь говорила Джин! Предупреждала!

Аликс еще фыркала, а теперь… Пришла беда, пришлось проситься в гости.

Итак!

Что она сделает, оказавшись у Джин?

Аликс в сотый раз проигрывала все свои действия.

Первое – подаст на развод. Продемонстрировать побои не выйдет, но жить с мужем она не будет. Развод и только развод. Это первое.

Второе – найти себе работу. Аликс отлично шила, вышивала, вязала. Может быть, она сможет этим зарабатывать? Наберет заказов, снимет квартиру, родит ребенка…

А Сэндер так и будет на это смотреть издали?

Аликс положила руку на живот, словно защищая его.

Нет. Никак не будет.

Если она хоть немного знает своего супруга, а она его знает, можете не сомневаться, ребра до сих пор пинки помнят, спокойно жить ей Сэндер не даст. Тем более с его ребенком. Будет мучить, сколько сможет, ему так даже приятнее будет. Будет требовать себе сына, и ведь… суд отдаст ребенка ему. Кто он – и кто она?

Аристократ, с деньгами, связями, знакомствами – и разведенная женщина, которая подрабатывает шитьем.

Хм-м…

А что ей тогда делать?

Только одно. Срочно выйти замуж и убедить всех, что ребенок от второго мужа. Но где найти мужа, и как всех убедить, если сейчас уже точно второй месяц. Скоро третий пойдет…

Очень захотелось застонать, но в дилижансе было слишком много народа.

Ничего, вот она доберется до Джин, и подруга обязательно что-нибудь придумает. Джинджер умненькая, она поможет, она обязательно найдет выход!

– Лесс, милый, позволь представить тебе мою компаньонку. Леди Нэйра Лидс.

Лесли Кон’Ронг покорно склонился к ручке компаньонки, при этом одаряя восторженным взглядом саму Джинджер. И было отчего.

Темно-зеленое платье благородного травянистого оттенка, которое надела в дорогу Джин, подчеркнуло прозрачность ее кожи, заставило зазеленеть глаза, а фигура у нее и так была выше всяких похвал. Лесс уже предвкушал, как познакомит эту очаровательную девушку с матерью.

Джин накинула на плечи шаль и надела шляпку.

– Леди Лидс…

– Лорд Кон’Ронг, рада нашему знакомству. Вы с Джинджер удивительно красивая пара.

Лесс расплылся в улыбке.

– Леди Лидс, вы позволите?

Небольшой саквояж перекочевал в его руки.

– Да, разумеется. Лесс, вы же поможете нам, правда?

Погружение в карету происходило на рассвете – так меньше соседей наблюдают за происходящим. Слуг Джинджер предусмотрительно отпустила, но вот снести багаж из своей комнаты не удосужилась. Лесс кивнул и отправился совершать подвиги во имя прекрасной дамы. Таскать, грузить и вдохновляться.

Дамы погрузились в карету, и лошади зацокали подковами по каменной мостовой.

«Больная» Кларисса помахала дочери рукой в окошко.

Удачи, девочка. Я верю, ты справишься и без меня, какое-то время. А я дождусь Аликс и приеду.

Кейт сжала кулаки.

О, как же ей хотелось сжать так же и шею матери!

Гадина!

Гнусная гадина!!!

Ярость душила, мешала дышать, подкатывала комком к горлу и наконец разрядилась на Колине.

– Ты еще здесь, поганец?! Марш убирать навоз!

Поганец исчез, как и не было. Он уже прекрасно понимал, что когда лицо матери словно стягивается в одну линию, скулы каменеют и на них вспыхивают тревожные красные пятна, с ней лучше не спорить. Может и оплеух надавать.

Кейт осталась за столом, скрипя от ярости зубами.

Гадина!

Ненавижу!

Люблю…

Женщина уронила голову на руки, из груди вырвалось несколько сдавленных рыданий.

Да, бывает и так.

Ты – вторая дочь в семье, и дочь откровенно неудачная. Нелюбимая, неценимая, ненужная.

Тиана родилась первой, ей были рады. Но второго-то ждали сына! А родилась она. К тому же Кейт оказалась девочкой нервной, болезненной, слабенькой, постоянно требующей внимания, что тоже не добавило ей любви со стороны матери. И не слишком похожей на Кон’Ронгов.

Что Тиа, что Лесс были темноволосыми и темноглазыми, кудрявыми, с резкими чертами лиц, с быстрыми движениями и тонкими нервными пальцами.

Кейт же…

Белокожая, с волосами непонятно-пыльного оттенка, с серыми глазами, она походила на размытый рисунок на стекле. Слишком медлительная, слишком апатичная из-за болячек, слишком нерешительная… и болезненно обожающая родителей.

Увы, ответного обожания Кейт так и не дождалась.

Даже сейчас!

Пусть она неудачно вышла замуж за Линоса! Но ведь не одна она?! Так за что же, за что?!

Кейт не могла признать простой истины – ее просто не любят. За что?

А ни за что. Такое бывает. Кто-то любит орехи, кто-то фрукты. Кого-то любят, кого-то не любят, и если уж не получается завоевать любовь, может, стоит заняться чем-нибудь поинтереснее?

Это женщине в голову не приходило. Она не сомневалась, что Тиана получила совсем другое письмо, а уж про Лесса и говорить не стоит.

Любимый сыночек!

Нас-с-следник!

С-с-сука!

Кейт почти шипела.

О, она поедет в Кон’Ронг. Еще как поедет!

И ты, Лесс, братец мой разлюбезный, горько пожалеешь о своем решении. Я все сделаю, чтобы твой брак не оказался счастливым!

Как?

Не знаю!

Я придумаю!

И это будет справедливо! Почему ты счастлив, а я нет?

Почему тебя любят, а меня нет?!

Почему у тебя все складывается хорошо, а я на всю жизнь прикована к омерзительному дураку и пьянице?!

Ответов Кейт не искала. Она просто ненавидела.

Письмо смялось в сильных пальцах. Женщина думала, где взять деньги на поездку в Кон’Ронг и на кого оставить ферму.

Мужчина проводил взглядом карету, которая скрывалась за горизонтом. Рядом с ней гарцевала на тонконогом коне фигурка всадника.

Лесли Кон’Ронг.

Мужчина все еще не мог разобраться в себе. Что он испытывает? Что чувствует?

Ненависть?

К кому? К мальчишке почти на шесть лет младше него? К сопляку, который не отвечает за грехи родителей просто потому, что тогда еще не родился?

Смешно даже.

Вот леди Дженет Кон’Ронг – другой вопрос. Но до нее еще надо добраться.

Дайте время.

Блеснуло солнце в окне кареты, и мужчина задумчиво улыбнулся под капюшоном.

Джинджер Брайс.

Смешная забавная девочка. Лесли повезет, если у них все сладится, это сразу видно. Умненькая, сообразительная, а еще явно верная и порядочная – редкость в любые времена. И как она с этими статьями придумала?

Ядовитый плющик…

Смешной, умный, наблюдательный…

Со статьями мужчина ознакомился и от души посмеялся над рисунками. Хорошая девочка, надо будет приглядеть за ней. В Кон’Ронге ей будет тяжело.

И не ей одной…

Мужчина еще раз многообещающе улыбнулся и уселся в карету.

– Трогай.

Ездить верхом он не мог. Лошади его не принимали, хорошо хоть, в карете везли и не дергались. Вышколенный кучер не обратил внимания на причуды господина. Дело житейское, сказал хозяин трогать – значит, поехали!

Н-но!