Занимательная зоология

XIV «Язык» животных

Нам, конечно, далеко до Гайаваты. Но кое-что о том, как общаются между собой различные животные, мы уже узнали. У человека из всех органов чувств лучше всего развиты зрение и слух; у зверей — зрение, обоняние, а иногда и другие органы; у большинства птиц — зрение; у рыб — способность определять колебания воды и обоняние; у насекомых — обоняние и чувство вкуса. И чем лучше развит тот или другой орган чувств, тем чаще животное пользуется им для передачи информации.

Язык запахов. Прежде всего уточним, что такое запах. Все, что обладает запахом, содержит летучие соединения, которые, испаряясь, смешиваются с воздухом. При дыхании их молекулы попадают в обонятельный аппарат, находящийся у высших животных в верхней части носового хода, молекулы соприкасаются с окончаниями нервных клеток и вызывают ощущения, которые фиксирует специальный отдел головного мозга.

До сих пор не удалось установить связь между запахом соединения и строением его молекулы. Многие вещества, совершенно различные по химической структуре, имеют очень сходные запахи.

Большинство животных обладает более тонким обонянием, чем человек. Например, собака ощущает запах пахучего вещества при концентрации в сто, а иногда и в миллион раз меньшей, чем человек.

К органам обоняния водных животных молекулы пахучего вещества доставляются водой. Очевидно, язык запахов — самый древний из всех «языков», ведь им пользуются до сих пор животные, раньше других появившиеся на земле.

Личинки усоногих рачков — морских желудей — прозрачные маленькие существа. Вначале они путешествуют в океане по воле волн и морских течений, а затем одеваются в твердую скорлупу и опускаются на дно. Тогда им надо отыскать колонию взрослых. Ясно, что там, где обосновалась колония, лучшие условия для жизни рачков, и, кроме того, им же необходимо встречаться. Поэтому взрослые морские желуди выделяют в воду пахучие вещества, и, пользуясь тропинкой запахов, одиночки находят колонию.

Пахучими веществами метят свои дороги муравьи. Запах скоро выветривается, но когда по одной тропе движется множество муравьев, он сохраняется в течение всего рабочего дня. Направляясь к дому, муравей метит тропу не всегда, а только тогда, когда найдет богатый источник пищи. Это важно: если бы муравьи метили без разбора все дороги, то сновали бы взад и вперед и лишь случайно находили пищу. Большинство муравьев метят дорогу, прикасаясь к ней брюшком. Такой способ не годится в пустынях: ведь с раскаленной дороги запах немедленно улетучится. Поэтому обитающие в таких местах огненные муравьи выпускают облачко пахучих веществ прямо в воздух. Точно так же метят дороги термиты.

Несколько иначе показывают путь к пище пчелы. Прилетев в улей со взятком, пчела-разведчица исполняет характерный танец, рассказывающий, в каком направлении и на какое расстояние надо лететь, чтобы найти корм. Однако такой информации оказывается недостаточно. Ведь чашечка с сахарным сиропом, поставленная человеком вдали от улья, ничем не пахнет. И вот пчела-разведчица пропитывает своим запахом окружающий воздух, и близкие предметы, и сахарный сироп. Теперь рабочие пчелы быстро и безошибочно находят дорогу к корму.

У шмеля главное назначение пахучих желез — рассказать о себе шмелихам. Наскоро утолив голод, мохнатый кавалер летит от травинки к травинке, от кустика к кустику и везде оставляет пахучие метки. Затем, выбрав на помеченной тропе место поудобнее, он терпеливо ждет. Шмелиха, «прочитав» пахучее письмо, летит тем же путем и в конце концов находит отправителя.

Огромное значение имеет запах для встречи самцов и самок многих бабочек. Был проделан следующий опыт: меченых самцов бабочки-глазчатки выпускали через окно движущегося поезда на разном расстоянии от того места, где в клетке, покрытой марлей, находилась самка этого же вида. Из партии самцов, выпущенных на четвертом километре пути, к самке вернулось 40 %, а из партии, выпущенной на одиннадцатом километре, — 26 %. Сейчас предполагают, что у бабочек есть какой-то особый вид связи. Может быть! Но, во всяком случае, самки с удаленными пахучими железами перестают привлекать самцов.

Языком запахов пользуются многие другие насекомые и пауки. Такой язык известен и позвоночным животным. Сравнительно близорукие пресмыкающиеся — змеи и крокодилы — в брачный период выделяют пахучие вещества, привлекающие особей другого пола. Пользуются им и некоторые млекопитающие, хотя чаще пахучие метки указывают зверям одного и того же вида, что данная территория уже занята. Это полезное приспособление помогает избежать перенаселения и шире осваивать незанятые угодья.

Пахучие железы у млекопитающих могут быть расположены на различных частях тела. Антилопы отмечают сучки деревьев и кустов, расположенных на границе их участка, выделениями предглазничной железы. Медведи оставляют след на деревьях и камнях когтями и спиной. У собак и кошек для этой цели служит моча. Лемуры выпускают себе на ладони несколько капель мочи и натирают ими окружающие предметы. У других лемуров пахучие железы находятся под мышками, и, натерев о них хвост, они наносят метки на ветви. Кролики и сумчатые летяги метят свою территорию подбородком, даманы — спиной, соболи — подошвами ног.

Некоторые животные сообщают об опасности «химическим» путем. Ужалившая пчела не может вытащить жало обратно — ведь оно снабжено зазубринами. Пытаясь вытащить жало, она разрывает себе брюшко и погибает. При этом выделяет особое вещество, приводящее в ярость других пчел. Оставшееся в теле животного жало продолжает выделять «вещество тревоги», и на врага набрасываются все новые и новые полчища пчел. Это вещество не стойко, и пасечник, ужаленный пчелой, оставив их в покое на 10–15 минут, может в дальнейшем спокойно подходить к улью. Нападение пчел не всегда кончается благополучно. Вспомните Маугли, который потревожил диких пчел, а сам, спрятавшись в воду, спас от вторжения красных волков все племя. В. Майер в книге «Как я ловил диких животных» описывает случай, как малаец, разоривший гнездо пчел, был искусан ими до смерти.

Химические вещества, вызывающие тревогу, обнаружены у многих видов муравьев. Одни, услышав запах тревоги, прячутся, другие спасают куколок, третьи с ожесточением набрасываются на врага.

В 1938 году немецкий ученый К. Фриш обнаружил «вещество испуга» у рыбок гольянов. Он экстрагировал 0,2 грамма кожи гольяна в 200 миллилитрах воды и приготовлял различные разведения этой вытяжки. По его опытам реакция испуга наблюдалась у гольянов даже при разведении экстракта в 100 раз! Мне кажется, что здесь произошла какая-то ошибка. Каждый рыболов, наверное, замечал, что при чистке рыбы — с мостков или лодки — к выброшенным внутренностям, чешуе, сгусткам крови устремляются такие же рыбки, каких вы чистите. Более того, мне приходилось ловить окуней, судаков, с подсадкой на крючок их собственного мяса. Не вызывало смятения и подсаживание в аквариум поврежденных рыбок.

В новую крысоловку-капканчик крысы попадаются, едва успеешь нацепить свежую приманку. Проходит несколько дней — и какую бы лакомую приманку вы ни предлагали крысам, они обходят ее стороной. Если обварить капканчик кипятком, хорошенько протереть спиртом и дать как следует выветриться, то крысы вновь станут попадать в ловушку. Выяснилось, что, умирая, крыса выделяет капельку жидкости с запахом, предупреждающим — «здесь опасно, не подходи близко».

Язык запахов очень важен для многих животных-охотников. Собака и ее родственники находят добычу главным образом чутьем. Как далеко может собака слышать запах дичи, прежде всего зависит от направления и силы ветра и влажности почвы. «Чутьистые» легавые — сеттер, пойнтер, — натолкнувшись утром на вчерашний след тетерева, могут подвести вас к птице, даже если она пробежала за это время более километра. А если ночью прошел дождь, то собака совсем не найдет тетерева по следу. Наиболее точно дальность чутья можно определить по только что переместившейся и затаившейся птице. В литературе сплошь и рядом приходится читать, что в таких условиях, при отсутствии ветра, собака может почуять птицу за 50 и более метров. По-моему, это объясняется неправильной постановкой опытов. У нас с отцом было множество легавых собак, причем одна, черный пойнтер Блек, обладала феноменальным чутьем, и то она делала стойку по привязанной нами птице не далее чем с 10–12 шагов. Конечно, ветерок может нанести на собаку запах с расстояния и более 50 метров. Хорошим чутьем обладают и все родственники собак — волк, шакал, лисица.

А вот кошки слышат запахи совсем плохо. Тигр или леопард, находясь под деревом, где затаился известный охотник и натуралист Д. Корбет, не могли его учуять с расстояния нескольких метров.

Копытным степей далеко слышать запахи незачем, на открытой местности гораздо важней зоркие глаза. А вот к обитающим в лесу лосю, изюбру надо подходить против ветра.

Большинство мирных рыб хорошо ощущают запахи и руководствуются ими в поисках добычи.

Органами обоняния у костистых рыб служат парные ноздри. Они расположены по обеим сторонам головы и ведут в носовую полость. В одно отверстие вода входит, из другого выходит. Такое устройство органов обоняния позволяет ощущать запахи растворенных или взвешенных в воде веществ. Однако на течении рыба чувствует запахи только на струе, несущей пахучие вещества, а в тиховодье — только в направлении токов воды. Значит, рыбы, пользуясь языком запахов, могут находить неподвижную прикормку, приманку или добычу, движущуюся вниз или вверх по течению. Если же приманка движется поперек течения или под некоторым углом к нему, то пахучие вещества сносятся вниз по течению и рыбе никак не удается определить путь движения приманки. Поэтому пахучие спиннинговые приманки-блесны не могут увеличить их уловистость.

Запахи помогают рыбам находить дорогу домой. Сейчас можно считать почти доказанным, что лососи находят родную реку, руководствуясь обонянием. Интересные опыты провели с ушастыми окунями — маленькими рыбками, не уплывающими обычно далеко от дома. Слепого ушастого окунька неоднократно ловили и выпускали ниже по течению в различных расстояниях от камня, где он жил. И рыбка неизменно возвращалась обратно. Когда же ей заткнули ватой ноздри, то она не вернулась больше к камню.

Язык звуков. Пожалуй так же часто, как язык запахов, животные используют язык звуков. Звуковой код очень разнообразен. Без преувеличения можно сказать, что сколько «говорящих» животных есть на земле, столько существует и языков.

Начнем с «птичьих разговоров». Их мы чаще всего слышим в лесу и в поле, в саду и на птичнике. Надо с самого начала сказать, что передать слогами на бумаге разговор птиц очень трудно, а может быть, и невозможно. Например, англичане передают крик петуха звуками «кокей-дудл-ду», а мы передаем его слогами «ку-ка-ре-ку», хотя петухи и в Англии и в России поют одинаково. Известный знаток птиц О. Хейнрот передает крик коростеля слогами «рап-рап», а писатель В. Бианки пишет, что токовая песня тетерева звучит так: «Продам шубу, куплю балахон». Мне лично эти звуки слышатся совсем иначе. Поэтому в дальнейшем я буду по возможности избегать передавать песню птиц словами, а если уж придется, то прошу не посетовать, что в вашем представлении она будет звучать иначе.

Следует четко разграничивать песню птиц и сигналы, которые они подают в различных случаях жизни. Литература о звуковом коде птиц очень противоречива. Это и понятно, голоса птиц начали обстоятельно изучать всего лишь 50 лет тому назад.

Почему же поют птицы?

Одни исследователи считают, что песня — это только заявка на территорию. Песней птица как бы говорит — здесь мой дом, моя квартира, не входи, а то будет плохо. Если бы это было так, то холостые самцы вовсе не пели бы, но они обычно исполняют больше арий, чем женатые. Кроме того, многие птицы — например, соловьи — поют даже в Африке, где, как известно, семьей они не обзаводятся. Значит, песня предназначена, чтобы привлечь и удержать самок? Возможно, что у некоторых птиц поют и самки, а самцы поют осенью, когда воспитание птенцов закончено и образование новых пар не предвидится. Может быть, песня — это один из способов связи? Вряд ли, для этого у птиц есть другие сигналы. Есть и такая точка зрения, что птицы поют для собственного удовольствия вследствие накопления в организме избыточной энергии. По-видимому, в чем-то правы все ученые, и песня в зависимости от обстоятельств и вида птиц может иметь в их жизни различное значение.

Лучше всего изучен язык домашних кур. Считают, что обычное кукареканье петуха означает: «Здесь есть петух, куры будьте спокойны, а чужак не суйся». Скорее всего это правильно, но неясно только: почему петухи поют и ночью, когда все куры на насесте и вторжения чужака никак нельзя ожидать? Определенный звук низкого тона издает петух, добивающийся расположения курицы. Найдя червяка или зерно, он кокает скороговоркой, и все куры бросаются к нему, понимая, что петух обнаружил что-то съедобное. Такой же звук издают куры, подзывая к пище цыплят. Если во двор зайдет кто-то чужой, куры погогатывают, а если появляется ястреб, то они издают совсем другой звук. Когда курица снесет яйцо, то она оповещает об этом громким кудахтаньем, к которому часто присоединяются и другие куры и даже петух. Биологический смысл такого поведения совершенно непонятен, ведь любая дикая птица стремится скрыть и гнездо и отложенные в нем яйца. И петухи и куры издают громкий крик испуга, если на них замахиваются палкой или пытаются поймать. Это, конечно, не все сигналы кур; звуки могут иметь различное значение в зависимости от тональности; а может быть, куры издают и такие звуки, которые ухо человека не слышит.

Все вы знаете тетерева-косача, или черныша, как его иногда называют. В токовый период у него два сигнала и одна песня. Первый сигнал — чуфыканье, это призыв к прилету на токовище, или, иначе говоря, вызов на бой. Второй сигнал похож на мяукание кошки — это сигнал тревоги. Чаще всего тетерев подает его, сидя на дереве. И, наконец, песня-бормотание, слышная очень далеко. Она и «конкурс» певцов и эмоциональный призыв к тетеркам.

Глухарь во время тока издает пять звуков. Прилетев на вечерней заре на токовище и сев на дерево, чаще всего на сосну, он хрюкает — очевидно, это должно означать: я прилетел на ток. Хрюканье иногда повторяется. В дальнейшем, и притом не всегда, он «произносит»: «ист-густ». Что должен означать этот звук, мне не мог объяснить ни один опытный «глухарятник». Орнитологи предполагают, что это один из сигналов тревоги. Вряд ли: глухарь «разговаривает» так в совершенно спокойной обстановке, и притом только вечером. Затем, если кругом все тихо и спокойно, глухарь начинает петь. Песня состоит из двух частей: щелканья и точения. Сперва он щелкает, учащает щелканье и переходит в точение. Во время точения глухарь ничего не слышит, чем и пользуются охотники, делая под песню два-три прыжка. Песня слышна не далее чем за 250–270 метров, поэтому сказать, что именно она привлекает глухарок на ток, было бы неправильно. Скорее всего глухарки прилетают на место тока, которое из года в год остается постоянным. Как находят место тока молодые птицы, сказать трудно; возможно, они слышат, как громоздятся на дерево старики; возможно, руководствуются направлением их полета. Пятый звук — его обычно называют керканьем — это сигнал тревоги. Этот звук очень заразительный: стоит керкнуть одному — и его подхватывают все глухари, находящиеся на току. Бывает, что на этот день ток и вовсе прекращается.

Тетерки и глухарки только квохчут, но квохтание может иметь различное значение: протяжное, подзывающее самца в токовый период, несколько в другом тоне — подзывающее птенцов и очень частое, сигнализирующее об опасности. Разлетевшиеся в разные стороны молодые птицы пересвистываются, а самые маленькие пищат, как только вылупившиеся из яйца цыплята.

Довольно много могут сказать друг другу домашние гуси. Звуки «га-га-га» значат «торопитесь»; «га-га-га-га-га-га» — «задержимся здесь»; короткое отрывистое гоготание — сигнал тревоги; громкое гоготание, переходящее в тихое, едва слышное, показывает, что птицы довольны. Рассерженные гуси шипят и вытягивают вперед шею.

Больше всего на земном шаре воробьиных птиц. За некоторыми исключениями их словарь не богат. Они знают всего десяток-другой или немного больше песенок и сигналов, но могут повторять одну и ту же трель до 800 раз в час.

Значение сигналов птиц не всегда просто расшифровать. Во всех биометеорологиях говорится, что зяблики-самцы перед дождем издают «рюмящий» позыв. С целью выяснения причин, вызывающих у зябликов эти звуки, профессор А. С. Мальчевский неоднократно подходил к «рюмящим» зябликам и внимательно обследовал место. В 61 случае из 71 зябликов тревожили хищные или врановые птицы. А в 10 случаях, когда причины не были выявлены, очевидно, хищника не удалось обнаружить. По мнению А. С. Мальчевского, «рюменье» перед дождем надо расценивать как случайное совпадение.

Не удивительно, что мы не всегда разбираемся в птичьих сигналах. Сами птицы даже одного и того же вида иногда не понимают друг друга. Например, европейские вороны, перевезенные в Америку, не понимали своих американских собратьев. Сигналы же галок и сорок, обитающих на севере и юге Европы, совсем одинаковы. Певчие птицы, гнездящиеся в соседних областях, иногда поют по-разному. Трели и щелканье курского и ленинградского соловьев совсем не похожи, а понимают ли они друг друга, неизвестно. Звери тоже обращают внимание на голоса птиц: трескотня сороки и тревожные сигналы сойки для всех означают: «Берегись, идет лисица!». А вот завезенные к нам на Кавказ американские нутрии не понимают «русского языка» сорок, и поэтому многие из них погибли в зубах шакалов.

Разнообразен словарь пересмешников, большинство из которых тоже относится к воробьиным. Пеночка-пересмешник подражает голосам дрозда, чижа, клеста, кулика, иволги и даже хищных птиц — например, пустельги. Скворец поет петухом, подражает синице, иволге и может даже произносить слова человеческим голосом. Сойка хорошо разговаривает на языке кур, гусей и уток. Настоящие мастера по подражанию голосам других животных — американский дрозд-пересмешник и индийский скворец майна.

Голосу человека лучше всего подражает попугай. По этому поводу Ф. Энгельс писал: «Птицы являются единственными животными, которые могут научиться говорить, и птица с наиболее отвратительным голосом, попугай, говорит всего лучше».

Многие попугаи выучивают до 100 и более отдельных слов и коротких фраз и часто произносят их к месту (например, попугай Куконя ленинградского натуралиста А. М. Батуева). Наиболее интересные примеры о сознательном применении попугаями человеческой речи приводит К. Лоренц. У его друга жил серый попугай по кличке Гриф. Он говорил «доброе утро» и «добрый вечер» всегда кстати.

Когда гость поднимался, Гриф низким голосом изрекал: «Ну, до свидания».

У брата К. Лоренца был синеголовый амазонский попугай. Потеряв на прогулке хозяина, он кричал: «Где Док?» Попугай очень боялся трубочиста и при его появлении улетал прочь с громким криком: «Трубочист идет».

Другой попугай, живущий у известного немецкого орнитолога, стал знаменит из-за своей исключительной памяти.

У ученого было дома много птиц и в их числе ручной удод по имени Хопфхен. Говорящий попугай выучил это слово. Вскоре удод умер. Через девять лет ученый приобрел другого удода, и как только попугай его увидел, то закричал: «Хопфхен… Хопфхен…»

Совершенно очевидно, что в основном птицы-«пересмешники» обучаются голосам других животных, слыша непосредственно издаваемые ими звуки. В отдельных случаях песня или сигналы, выученные птицей, могут передаваться контактным путем. Что это значит?

Н. Тинберген пишет: «Один мой коллега из Германии провел удивительный эксперимент со снегирем. Молодого самца выкормила самка канарейки. Воспитываясь в окружении птиц другого вида, этот снегирь настолько точно воспринял их песню, что его пение ничем не отличалось от пения канареек. Позже этот самец вместе с самкой своего вида вырастил выводок молодых снегирей, среди которых было два самца, прекрасно перенявших от отца канареечную песню. Одного из них увезли в другое место. Там к нему подсадили самку его же вида. Прошло два года, и один из потомков этой пары, самец, был возвращен моему коллеге. Каково же было его удивление, когда оказалось, что этот внук нашего первого снегиря в совершенстве имитировал песню канарейки, которой его дед научился четыре года назад».

Интересно, врожденна ли видовая песнь птиц, или они обучаются ей у старших? Кукареканье молодых петушков осенью совсем не похоже на кукареканье взрослых, и только к весне они начинают петь как заправские петухи. Причем, совершенно неважно, слышали ли они песню старших или выросли в изоляции.

У глухарей период «созревания» песни еще дольше. Первую весну, прилетев на ток, они или молчат, или издают скрипящие звуки, совсем не похожие на обычную песню глухаря. А на другой год, или изредка в конце первого токового периода, они начинают петь почти как старые птицы. Существует мнение, что в первую весну молодые глухари боятся стариков и потому не поют, хотя и умеют. С такой точкой зрения трудно согласиться, ведь молодежь придерживается окраин тока, и там им вряд ли грозит трепка от старых глухарей.

В Ленинградском зоопарке жил в 1938–1939 годах глухарь, выведенный из яйца и никогда не слышавший глухариной песни; в первую весну он пел плохо, а во вторую — как опытный токовик.

А вот большинству воробьиных птиц учиться петь обязательно. Зяблик или канарейка, выращенные в одиночестве и не слышавшие песни старых птиц, никогда не будут петь правильно. И чем раньше они услышат песню стариков, тем скорее обучатся. Харьковский любитель птиц Ф. А. Фоменко создал целые ансамбли канареек, поющих хором под музыку. Причем, он считает, что обучение идет много успешнее, если птицы начнут слушать музыку с 6-7-дневного возраста.

«Язык» зверей обычно состоит из немногих слов.

Голоса собак и их ближайших родственников — это обычно лай, вой, рычание, ворчание и визг. Однако эти звуки могут иметь множество оттенков, даже для одного и того же животного.

Короткое взлаивание, иногда кончающееся повизгиванием, означает просьбу — скажем, собака хочет выйти погулять или, наоборот, просится в комнату. Если просьба не удовлетворена сразу, она может начать громко лаять и скулить. Нетерпение часто выражается повизгиванием. Лаять громко собака может, когда с ней играют. Сторожевые собаки при появлении на участке, который они считают «своим», чужого человека лают, заканчивая лай рычанием. Иногда они воют без видимого повода — как говорят, «на луну». При испуге собаки часто визжат, а ударившись о пень или камень, взвизгивают. Гончие собаки, идя по следу зверя, заливисто лают; когда зверь на виду, лай переходит как бы в вопль, а потеряв след, они редко взлаивают. Лайка, «посадив на дерево» зверя или птицу, лает — причем, хозяин по интонации может определить, на кого именно: на глухаря, рябчика, белку, куницу, рысь… Обнаружив медведя или человека в глухом лесу вдали от жилья, собака лает совсем по-особенному.

При общении друг с другом собаки лают редко и свои чувства выражают рычанием, ворчанием, воем или визгом.

На похожем языке разговаривают между собой волки. Особым голосом дает знать о себе волк или волчица, подходя к логову. При преследовании стаей косули или лося раздается «улюлюкание» — разноголосый вой, напоминающий гон стаи гончих. По словам некоторых натуралистов, волки пользуются беспроволочным «телеграфом». Увидев стадо мигрирующих оленей, волк особым воем подает сигнал: «Олени идут». Его подхватывает ближайший волк, затем следующий, и весть о передвижении оленей распространяется на десятки километров. Собравшись в стаю, волки иногда воют хором.

Очевидно, этим они хотят сказать: «Берегитесь, нас здесь много, это наша территория».

Шакалы, и особенно койоты — большие любители хорового пения. Свою песню койоты начинают вскоре после заката солнца, при восходе луны и на рассвете. По описаниям слышавших песню — это отрывистый лай, нарастающий по силе и высоте тона до тех пор, пока не превратится в сплошной пронзительный визг. Известный писатель-натуралист Э. Сетон-Томпсон передает этот напев так: «У-у-ууу-оо-оо-о-у».

Меньше звуков издают лисицы: они тявкают, повизгивают и лишь изредка рычат.

Словарь домашних кошек довольно разнообразен. Они мяукают, фыркают, мурлыкают и издают совершенно дикие звуки в брачный период. По разнообразию интонаций кошки немногим уступают собакам. Они мяукают совсем по-разному, когда просят выпустить их на улицу, выпрашивают лакомый кусок или разговаривают с котятами. Шипят и фыркают рассерженные кошки. Эти пугающие звуки они могут адресовать друг другу, собаке или любому другому врагу. Мурлыкание также имеет разные оттенки. Громкое мурлыкание — это просьба, тихое — выражение удовольствия. Завывание дерущихся котов невозможно передать на бумаге, его надо слышать.

По-видимому, большинство звуков, которые издают домашние кошки, способны издавать и дикие. Кроме того, крупные дикие кошки ревут.

Тигр, леопард, ягуар ревут редко, главным образом в момент атаки или при неудавшемся нападении. А вот в каких случаях и как часто ревут львы, нет единого мнения. Пожалуй, наиболее правдоподобно пишет о звуках, издаваемых львами, известный африканский охотник Д. Хантер: «Во время охоты львы подают другу другу сигналы глухим ворчанием, которое отличается странными чревовещательными свойствами. Откуда идет звук — определить невозможно. Ревут львы очень редко. За всю жизнь мне только раз пришлось услышать рев льва».

Очень странные звуки, напоминающие хохот сумасшедшего, издают пятнистые гиены, живущие в Южной и Центральной Африке. «Хохот» — сигнал угрозы либо вызов сопернику; изредка, преследуя добычу, они лают.

Неразговорчивы взрослые медведи. Обычно они тихонько ворчат и издают хрюкающие звуки. Ревут медведи раненые или во время брачных поединков. Мне приходилось дважды слышать рев раненого медведя, и, пожалуй, можно согласиться с сибирским охотником-писателем А. Черкасовым, который пишет: «Стоит издали услышать медвежий рев — и у самого небоязливого человека тотчас пробежит невольная дрожь по телу»… Сибирские промышленники, по его словам, говорят: «Что как заревет черная немочь, так индо земля поднимается».

Слоны трубят, причем по высоте тона можно судить, спокойно животное или рассержено.

Известный специалист по слонам Г. Бауэр пишет:

Голоса лошадей и их родственников совсем не похожи на голоса других млекопитающих. Лошади ржут и храпят, ослы и зебры пронзительно кричат, а зебры, кроме того, еще и лают.

Северные олени, дикие бараны, верблюды хрюкают, а свиньи хрюкают и визжат.

Благородные олени, лоси громко ревут, вызывая на бой соперника; молоденькие оленята и самки — мычат.

Домашние коровы мычат и ревут, а дикие их родственники еще и хрюкают.

Разнообразный репертуар у грызунов: белки цокают и ворчат, морские свинки, мыши, крысы пищат. Американские дикобразы сопят, фыркают, бормочут, мяукают, визжат, пищат.

Разговорчивее всех суслики, луговые собачки, сурки. Известно несколько сигналов этих грызунов: вызов сопернику, испуг, «будьте осторожны», сигнал тревоги и еще три или четыре звука.

Здесь уместно сказать, что животные, живущие сообществами, разговорчивее одиночек, ведь им есть о чем «поговорить» друг с другом.

Летучие мыши для ориентировки в полете и на охоте пользуются ультразвуками. А вот между собой они переговариваются обычными звуками, которые хорошо слышит ухо человека. У насекомоядных летучих мышей лексикон не богат, они в основном пищат и щебечут, да и то редко. Плодоядные летучие мыши, наоборот, очень разговорчивы. Они беспрерывно пищат, кудахчут, трещат и скрипят.

Надо иметь в виду, что издаваемые всеми животными звуки резко отличаются по тональности. Например, совсем не похоже ржание лошадей, приветствующих друг друга, обращенное к хозяину или вызывающее по отношению к сопернику.

Среди обезьян есть и совсем молчаливые и очень разговорчивые.

Молчаливы гориллы. Американский ученый Д. Шаллер, проживший среди этих обезьян почти два года, считает, что более или менее часто они употребляют только восемь звуков: они ворчат и кряхтят, когда им хорошо; лают, когда их что-то раздражает; визжат и ревут, будучи рассержены. Когда группа разбредется в густых зарослях, обезьяны похрюкивают.

Значительно богаче словарь шимпанзе, в нем насчитывается около 35 звуков.

Наиболее характерные голосовые сигналы: аханье — пищевой сигнал; если шимпанзе нашла и ест что-нибудь вкусное, она начинает ахать. Этот сигнал очень важен. Для других обезьян он означает — скорее сюда, здесь обнаружена вкусная пища. В момент опасности шимпанзе громко хекают. Собратьям он тоже понятен, и они или забираются на дерево, или пускаются наутек. Если бежать уже поздно, обезьяны издают угрожающие звуки «у-у-у», и иногда враг пугается и отступает. Увидев незнакомый предмет, шимпанзе произносит «гм-гм»-это проявление исследовательского рефлекса. Кроме того, они лают, визжат и издают хриплые звуки, означающие смех. Они также кричат «и», «у», «о», и каждый звук издается в определенной ситуации и понятен окружающим обезьянам.

Язык гамадрилов подробно изучался в Сухумском обезьяньем питомнике. Выяснилось, что они произносят до 40 различных звуков. Во время тревоги гамадрилы издают громкие крики «а», «ак», «ак»; потерявшись, они кричат «ау», «ау»; при приближении врага злобно рычат; испытывая удовольствие, хрюкают.

Обширный набор сигнальных звуков у ближайших родственников человекообразных обезьян — гиббонов. Но самая главная особенность их голоса — музыкальность. Они могут петь чистыми голосами, близкими к голосу человека. Едва начинает брезжить заря, гиббоны рассаживаются на деревьях и начинают утренний концерт.

Помимо гиббонов хоровые концерты устраивают обезьяны-ревуны, обитающие в Южной Америке. Но если голоса гиббонов мелодичны, то дикий вой и улюлюканье ревунов переносятся с трудом даже местными жителями. Звуки очень громкие и разносятся в тишине тропического леса на пять и более километров.

Репертуар других обезьян — капуцинов, резусов, мартышек — очень разнообразен. Они щебечут, как птицы, тявкают, визжат, «болтают» и пользуются определенным набором сигналов. Предполагают, что некоторые обезьяны могут издавать и слышать ультразвуки.

Млекопитающие океанов тоже не безмолвны. Сейчас выяснилось, что звуки издают все киты, но самыми «разговорчивыми» оказались дельфины. Они пользуются звуковыми сигналами самой разнообразной частоты. Издаваемые ими ультразвуки служат главным образом для эхолокации. Друг с другом дельфины переговариваются на языке свистов (инфразвуки) и волнами, близкими по частоте к колебаниям, воспринимаемым ухом человека.

Свист — это в основном сигнал тревоги. По нему, в зависимости от тона, дельфины или собираются в стаю, или стремительно уплывают, или же спешат на помощь к своему собрату.

Был проведен такой опыт: дельфину ввели большую порцию снотворного и выпустили в бассейн. Он не мог сохранять равновесия и стал тревожно свистеть. Немедленно к нему подплыли два дельфина и, поддерживая с двух сторон, помогли всплыть на поверхность.

В звуковом документальном кинофильме «В мире безмолвия» записан сигнал бедствия кашалота. Оглушенный ударом о корпус корабля, он издал продолжительный тонкий свист. На этот звук около потерпевшего собралось 27 кашалотов. Подобных примеров известно множество.

Звуки, которые мы слышим без специальных приспособлений, довольно разнообразны. Это лай, визг, щебетание, вой, щелканье, хрюканье… Таких звуков насчитывают у дельфинов около 30. Биологический смысл многих сигналов пока не выяснен, но отдельные звуки удалось расшифровать. Например, хлопанье челюстями — это сигнал угрозы, громкий визг — сильная боль, тявканье — ожидание пищи, лай — «разговор» самцов и самок в брачный период.

При дрессировке дельфины удивительно быстро обучаются произносить слова и даже отдельные короткие фразы человеческим языком. Способность дельфинов к имитации звуков даже выше, чем у попугаев. Дельфин по кличке Эльвар научился произносить свое имя, слова «больше», «меньше», «говори», «брызни воду», «прекрати это» и т. д.

На основании работы с дельфинами некоторые ученые пришли к выводу, что их можно научить осмысленной человеческой речи. «Они, — пишет известный специалист по китообразным А. Г. Томилин, — искренне верят в то, что дельфинов можно будет научить разговаривать с человеком и что те будут передавать абстрактные сведения словами, например, о своих врагах, условиях своей жизни, потонувших кораблях, упавших в океан ракетах. В действительности дельфины, как и все прочие животные, не могут пользоваться словами сознательно. Поэтому не следует думать, что столь модная за последние годы гипотеза о „языке дельфинов“, якобы близком к человеческому — доказана. Это глубокое заблуждение».

О том, что рыбы не безгласны, знали еще древние греки. Гомер, очевидно, слышал звуки, издаваемые рыбами-сциенами. Звуки этих рыб отдаленно напоминают пение. О них-то и вспомнил поэт, когда писал о сиренах, пытавшихся заманить к себе Одиссея.

Особенно много «рыбьих слов» узнали ученые за последние десятилетия. В этом им помогли «водяные уши» — чувствительный прибор гидрофон, хорошо улавливающий звуки в воде. С помощью гидрофона голоса рыб удалось не только прослушать, но и записать на пленку.

Выяснилось, что «пение» сциен далеко разносится из подводных глубин. «Разговорчивы» не только сциены, но и все их родственники — горбылевые рыбы. Они ворчат, вздыхают, скрипят, каркают.

Есть рыбы, «бьющие в барабан». Их так и называют — рыбы-барабанщики. Разноголосый хор барабанщиков можно регулярно слушать летними и осенними вечерами в различных районах Черного моря.

А у берегов Китая обитает замечательная камбала — цинонглосус. Она издает звуки, напоминающие звон колокола, игру на арфе, низкие тона органа.

Очень «болтливы» морские петухи. Они могут свистеть, лаять, гудеть, кудахтать. «Разговор» черноморских петухов-тригл можно передать так: оо-ао-хрр-ао.

Как видим, поговорка «нем, как рыба» не соответствует действительности, «говорящих» рыб не так уж мало, да и словарь их довольно разнообразен. Некоторые виды морских коньков и морских игл щелкают. Сомы-касатки скрипят. Черноморские зеленушки скрежещут. Жабы и собаки-рыбы хрюкают. Индонезийские терапоны гудят, почти как автомашины. Вполголоса переговариваются сельди.

Как же разговаривают рыбы, если у них нет языка? Оказывается, у большинства рыб для этой цели приспособлен плавательный пузырь. Он и создает звуки и усиливает их, как резонатор. А некоторые рыбы издают звуки трением зубов, челюстей, жаберных крышек, позвонков. Но «болтают» рыбы, разумеется, не для развлечения. Ведь все в природе имеет свои причины. Ученые установили, что звуки, которые издают рыбы, служат разнообразным целям. Одним они помогают ориентироваться и отпугивать врагов; другие используют звук как сигнал тревоги; третьи «разговаривают», ухаживая за самками.

Интересные опыты были проведены во Флориде с бычками-батигобиусами. Эти маленькие рыбки ютятся в расселинах подводных скал, между камнями. Перед нерестом бычок-самец приступает к постройке гнезда. Когда укрытие для икринок готово, он подзывает самку, издавая низкие хрюкающие звуки. С помощью гидрофона ученые попробовали передать в воду записанный на пленку голос самца батигобиуса. Как только аппарат был пущен, рыбки устремились к гидрофону. Многие залезли прямо на гидрофон — самки шли на призыв самца, а самцы подплывали, чтобы подраться.

Ракообразные редко издают звуки, они щелкают клешнями или трут лапами или усами о различные части тела. Звуки служат им, по-видимому, только для отпугивания врагов. Головоногих моллюсков и низших ракообразных считают немыми.

Змеи живут в одиночку и потому малоразговорчивы. Они в основном только шипят или свистят при возбуждении. Предупреждающий треск хвостом издают гремучие змеи. Погремушка на конце хвоста у них состоит из стопки роговых конусов, слегка сжатых с боков и надвинутых один на другой. Конуса не соединены между собой, и при движении хвоста они трутся друг о друга и издают щелкающие звуки. Так гремучие змеи отпугивают врага и избегают ненужных схваток.

Ящерицы и хвостатые амфибии пищат и шипят. Некоторые гекконы издают шуршащие звуки трением пластинок, расположенных на хвосте.

Крокодилы ревут, угрожая врагу, и хрюкают и мычат в брачный период.

Черепахи, по-видимому, только шипят.

Гораздо богаче репертуар у бесхвостых амфибий — лягушек и жаб.

У них есть голосовой аппарат, а на горле расположены мешки-резонаторы, усиливающие звук.

Очень громко кричит лягушка-бык; никак нельзя подумать, что это голос лягушки, а не крупного зверя. Как немазаная телега, скрипит американская королевская квакша. Звук, издаваемый тигровой лягушкой, напоминает треск разрываемой ткани. Песни некоторых видов квакш похожи на трескотню кузнечиков, попискивание цыплят. Звуки, издаваемые лягушками, имеют сигнальное значение: они помогают встретиться самцам и самкам, показывают, что территория занята, или предупреждают об опасности.

Насекомых насчитывается около 1 000 000 видов, и из них, по крайней мере, 10 000 могут разговаривать и петь. Голосового аппарата у насекомых нет, и звуки они издают трением одной части тела о другую. Саранчовые «играют на скрипке», проводя по надкрыльям ногами; у кузнечиков роль смычка выполняет особый канатик, а роль струн — стрекательная жилка, расположенная на надкрыльях; у цикад для этой цели служат находящиеся на боках мембраны. Жуки издают звуки трением надкрыльев о самые различные части тела, бабочки — трением крыльев о лапки или друг о друга.

Лишь одна бабочка — бражник, «мертвая голова» — может кричать. Чем она кричит, долго оставалось секретом для ученых. Только в 1920 году вопрос решился окончательно. Оказалось, что на внутренней поверхности верхней губы у нее расположена тонкая хитиновая пленка, которая вибрирует, когда бабочка засасывает воздух в пищеварительный канал. Выходит, что «мертвая голова» обладает «голосом», но для какой цели служит он — пока неизвестно.

Большинство «говорящих» насекомых «поют» в брачный период, причем, призывные «голоса» самцов и самок различные. Песню угрозы издает только самец, а при тревоге голоса подают и самцы и самки. Это установлено опытами. Если записать на пленку призывный крик кузнечика самца и передать его через микрофон, то самка подлетит к громкоговорителю и даже попытается в него залезть.

Вы, конечно, много раз слышали, как жужжит муха, пищит комар или гудит майский жук. Эти звуки образуются при движении их крыльев, и чем чаще насекомое машет крыльями, тем выше получается звук и наоборот. Муха делает 300–350 взмахов в секунду, комар свыше 500, а майский жук всего 50.

Для некоторых насекомых высота тона может служить сигналом. Например, частота взмахов крыльями у самцов и самок комаров разная, и по звуку они могут найти друг друга. Комар, спасающийся от опасности, быстро-быстро машет крылышками, и возникающий при этом звенящий звук — сигнал тревоги.

Пчела со взятком летит медленнее и реже машет крылышками, чем летящая без груза. Сторожевые пчелы по звуку отличают, со взятком летит пчела или налегке. Пчелу с нектаром они пропускают сразу же, а пустую задерживают — ведь это может быть воришка, прилетевший за чужим медом.

В последнее время выяснилось, что ряд насекомых может издавать и принимать ультразвуки. Ультразвуковые приемники обнаружены у ночных бабочек совок, пядениц. Как уже говорилось ранее, их приемники настроены на ту же частоту колебаний, которой пользуются летучие мыши при эхолокации. Услышав ультразвук, издаваемый летучей мышью, бабочки ускоряют полет, ныряют вниз или взмывают кверху. Таким образом им иногда удается ускользнуть от врага.

Язык жестов. Редко звуковой сигнал у животных не сопровождается какими-нибудь жестами. А иногда «немой разговор» понятен и без всяких «слов».

В 1926 году немецкий ученый Карл фон Фриш опубликовал сообщение о языке танцев пчел. По его словам, пчелы-разведчицы, прилетев в улей со взятком, рассказывают своим товаркам по улью, куда лететь за кормом, какое до него расстояние и много его или мало. Его подняли на смех: «Где это видано, чтобы пчелы могли говорить».

Наконец на дачу к Фришу, где он проводил опыты с пчелами, приехал ученый из Кембриджского университета. Он попросил показать, как же «разговаривают» пчелы. «Это проще простого», — ответил Фриш. Он подвел гостя к улью со стеклянной стенкой, рассказал, как понимать танцы пчел, дал ему угломер и хронометр. «А теперь, — сказал исследователь, — я поставлю где-нибудь в саду чашечку с медом, а вы, руководствуясь указаниями пчел, попробуйте ее разыскать». Каково же было удивление гостя, когда он обнаружил чашечку точно в том месте, на которое указывали пчелы.

Как же пчелы-разведчицы передают информацию? Грубо говоря, прилетев в улей, пчела на сотах делает быстрые круговые движения и одновременно виляет брюшком. Если корм совсем близко от улья, то она описывает кривые, близкие к букве О, а если подальше — то похожие на восьмерку. Ритм танца и частота виляния брюшком сообщают другим членам семьи, далеко ли до корма и много ли его. Направление определяется по углу наклона оси описываемой фигуры по отношению к вертикали. Этот угол соответствует углу между направлением на солнце и на источник корма. Подробнее о танцах пчел рассказано в великолепных книгах И. Халифмана — «Пчелы» и «Пароль скрещенных антенн».

Разнообразны жесты, движения и позы птиц в брачный период.

Многие слышали о весенних плясках журавлей, но редко кому приходилось их видеть. В наших местах для своих танцев они выбирают ровную площадку среди обширного мохового болота. Зная примерно, где собираются птицы, я много раз пытался к ним подобраться, но тщетно. Журавли всегда замечали меня раньше и улетали. Как-то, в конце апреля, я решил перехитрить осторожных птиц. Днем по следам и потерянным ими перьям я определил место тока и у чахлой сосенки поставил шалаш. Семь зорь я не тревожил птиц и лишь на восьмые сутки среди дня забрался в шалаш. Вечером журавли не появились. Пришлось ждать утра. Я задремал и проснулся от громких трубных криков журавлей, раздавшихся где-то неподалеку. Еще совсем темно, лес молчит… Вдруг около самого шалаша послышались тихие шаги, и опять все смолкло. Вот пролетел первый вальдшнеп, «прохохотал» самец белой куропатки, вскоре забормотали и тетерева. А журавлей нет и нет; возникает сомнение — вдруг они испугались шалаша и бросили токовище? Прошло еще минут пятнадцать — стало светлее, и тут в сотне шагов от шалаша я заметил силуэты расхаживающих птиц, их было восемь. Журавли расположились полукругом, и лишь один находился в центре. Он расхаживал, полураспустив крылья, изогнув шею вниз и высоко подняв клюв. Временами он приседал, а иногда взмахивал крыльями, как бы собираясь взлететь. «Зрители» из полукруга переминались с ноги на ногу и изредка тоже приседали. Неожиданно один «зритель» поднялся на крыло и, описав планирующим полетом круг, приземлился рядом с «солистом». Тут они начали кланяться друг другу и прижимать шею и голову к груди. Но досмотреть «балет» до конца не удалось. Прозвучал тот же трубный сигнал — и журавли, как по команде, пробежав несколько шагов, плавно поднялись в воздух. Как оказалось, их испугала лисица. Из моих наблюдений за плясками журавлей я сделал выводы: во-первых, эти птицы танцуют молчком, во-вторых, они токуют только по утрам и в-третьих, приходят на ток пешком. Трубный крик журавлей, по-видимому, это и призыв к сбору и сигнал тревоги. Имеют ли эти звуки различные интонации, я не разобрался.

Совершенно беззвучно токуют и кулики-турухтаны. У них каждый самец выбирает площадку диаметром около метра и за все время тока не покидает ее. Время от времени турухтаны бросаются друг к другу, взъерошив перья и подняв красочные воротники. Но до драки дело никогда не доходит, в «пограничной» зоне птицы замирают, и вновь начинается демонстрация нарядов и поз. Самое замечательное, что ни один самец не имеет одинаковой окраски, у всех воротники и крупные пятна на туловище разного цвета. Это, насколько мне известно, единственный пример среди всех птиц. Что прельщает самочек — разноцветные наряды кавалеров или их галантные позы, — сказать трудно.

Некоторые птицы преподносят друг другу подарки, имеющие символическое значение. При этом они принимают самые разнообразные позы. Вот что пишет об обрядах птиц известный французский биолог Р. Шовен:

«Когда самец крачки готовится найти себе пару, он ловит рыбу и подносит ее самке, которая берет подарок в клюв, но не съедает его, Многие орнитологи полагают, что так происходит обряд взаимного признания супругов; действительно, прежде чем поднести рыбу, самец заглядывает многим самкам „в лицо“. Иногда некоторые самки возвращают подношение, но самец недолго печалится и спешит отдать рыбу другой. Бывает, что самец и самка держат рыбу за два конца, но не едят ее…»

Олуши и чомги подносят друг другу обрывки водорослей. У американской свиристели самец, сидя на ветке, подает самке яркую ягодку, которую она возвращает много раз подряд. Африканские вьюрки преподносят веточки или соломинки и при этом низко кланяются. У цапель предметом подношения служит палка. Баклан-самец преподносит пучок веточек для постройки гнезда.

Есть птицы, у которых яйца насиживают по очереди самец и самка. При этом смена родителей часто сопровождается церемонией подношения подарка.

Когда самка кроншнепа зовет супруга, чтобы он сменил ее на гнезде, самец берет какой-нибудь камешек и подносит ей с глубоким поклоном. Если самка не приняла подарок сразу, он будет отвешивать ей поклоны до тех пор, пока она не возьмет камешек в клюв, и только после этого самочка уступает место на гнезде своему супругу.

Подобный ритуал подношения камня при смене родителей, насиживающих яйца, известен и у некоторых пингвинов.

Иногда птицы, отпугивая врага, принимают устрашающие позы.

Индюк топорщит перья и распускает веером хвост. Одновременно к сережкам и бороде приливает кровь, и они непомерно раздуваются. Вид получается грозный, и дворовые собаки на всякий случай обходят возбужденного индюка стороной.

Цапли, выпь, если при приближении врага не успевают вовремя улететь, взъерошивают перья и кажутся на вид много больше, чем на самом деле.

Небольшая птичка вертишейка, обитающая в наших лесах, имитируя змею, пугает непрошеного гостя, пытающегося проникнуть к ней в дупло. При этом она шипит точь-в-точь как гадюка.

Во время драки некоторые птицы могут сказать позой «я сдаюсь». Победитель, если он одного и того же вида с побежденным, никогда его не тронет.

Галка в таком случае приседает, выгибает шею и, отвернув голову от победителя, подставляет ему затылок, одно из самых уязвимых мест у птиц. Распластанную позу с вытянутой вперед шеей принимает сдающаяся чайка. Индюк, признающий себя побежденным, ложится на землю и тоже вытягивает вперед шею.

Иное дело, если драка возникает между различными видами. Скажем, в птичнике подрались индюк и павлин. Индюк — тяжеловес и, казалось бы, мог выиграть схватку у своего противника. Однако манера боя у этих птиц разная. Индюки, прежде чем начать драку, долго топчутся на месте, пытаясь испугать соперника «грозным видом». Павлин же сразу бросается в атаку, и пока его противник только готовится к бою, он успевает нанести несколько ощутимых ударов клювом и шпорами. Ошеломленный индюк ложится, признавая себя побежденным, но павлин не понимает «языка жестов и поз» индюка и продолжает клевать лежащего соперника.

В языке жестов зверей не последнюю роль играет хвост.

Вот вы возвращаетесь домой, и из-за ограды навстречу выскакивает Шарик. Он виляет хвостом из стороны в сторону, прыгает, ласкается, как бы говоря на своем собачьем языке: «Я рад, что ты уже вернулся, мне без тебя ужасно скучно было».

Если собака виляет хвостом, значит, она довольна и никогда в это время не укусит. Другое дело, если хвост у нее неподвижен и напряжен. Приближаться к такой собаке опасно. Когда же собака чем-нибудь напугана, она поджимает хвост, как бы говоря: «Я и так боюсь, не тронь меня».

Об интересном случае рассказал великолепный наблюдатель за жизнью животных Э. Сетон-Томпсон. Проводились испытания борзых. В степи из клетки выпустили пленную волчицу и натравили на нее собак. Волчица мчалась со всех ног, подгоняемая улюлюканьем охотников. Борзые летели следом. Казалось, для волчицы нет спасения, через минуту собаки должны настичь и разорвать ее, но тут произошло непредвиденное. Волчица остановилась, круто развернулась и спокойно пошла навстречу собакам, приветливо помахивая хвостом. Подбежавшие собаки окружили ее и с недоумением остановились, не проявляя при этом никакой враждебности. Волчица, машущая хвостом, перестала для них быть врагом.

Кошки тоже умеют разговаривать хвостом. Если кошка находится в благодушном настроении, она лениво помахивает хвостом. Если же кошка рассержена, она резко вертит им из стороны в сторону, «бьет хвостом», как бы предупреждая: «Лучше ко мне не суйся, не то цапну». Когда же хвост у кошки поднят «трубой» вверх, берегись, противник, кошка готова к нападению.

Примерно так в подобных случаях поступают и дикие родственники кошек. Разъяренный лев хлещет себя хвостом по бокам, а готовясь к нападению, поднимает его кверху и два-три раза встряхивает кисточкой на конце.

Сигналы хвостом подают и кабаны. У них много врагов. Волк и рысь, тигр и барс всегда готовы полакомиться сочным мясом кабана. Поэтому стаду диких свиней все время приходится быть начеку. Сигнал «Внимание, опасность!» кабаны подают тревожным хрюканьем и хвостом. Когда кабан спокоен, он все время вертит хвостом, при малейшем подозрительном шорохе хвост у него замирает и вытягивается вверх подобно вопросительному знаку.

У косули хвост служит своеобразным семафором. Шерсть у нее на спине и боках серовато-рыжая, хорошо скрывающая ее в зарослях, а хвост снизу белый, заметный издалека. Косуля — пугливое животное. Особенно бдительна косуля-мать, при малейшей опасности она стремглав бросается наутек. Во время бегства она поднимает хвост кверху, поворачивая его белой подкладкой к детям. В зарослях он мелькает, как белый платочек, указывая неопытным косулятам путь.

Повстречавшись с каким-нибудь опасным зверем, американская вонючка, или скунс, демонстрирует свой высоко поднятый хвост. Он черный с белыми полосами и заметен издалека. Этот «язык» знаком всем американским хищникам. А если враг не проявит достаточной почтительности и не удалится, то скунс выбрасывает струю зловонной жидкости. Поэтому только напоминание о химическом оружии гарантирует ему безопасность. Не так получилось у нас на Кавказе. Туда лет 30 назад завезли партию скунсов и считали, что они сумеют постоять за себя и скоро размножатся. Не тут-то было. Вскоре они все погибли в зубах шакалов и других хищников. Оказывается, наши шакалы «языка» скунсов не понимают, и предупреждающий сигнал на них не действовал. Очевидно, в Америке койоты и волки с раннего детства учат малышей «языку» скунсов, и ему достаточно поднять хвост, чтобы избежать нападения.

Насколько мы знаем, других угрожающих жестов у животных немного.

Собаки и их ближайшие родственники — волки, шакалы — оскаливают зубы и поднимают шерсть на загривке; домашние кошки выгибают спину дугой, и глаза у них принимают злое выражение. Тигры, леопарды, как и собаки, при рычании скалят зубы; мангуста, вступая в единоборство со змеями, топорщит шерсть и становится похожей на мохнатый шар. Готовясь к бою, корова, антилопа, олень пригибают голову, бьют копытами землю и делают ложный выпад по направлению к врагу. Слон перед атакой прижимает к туловищу уши и свертывает хобот кольцом. Бегемот при угрозе широко разевает пасть и показывает огромные зубы. Увидев врага, дикобраз растопыривает иглы, и редкий смельчак отважится на него напасть.

Лошади, зебры, угрожая, прижимают уши и оскаливают зубы. Готовящийся к нападению медведь прижимает уши, поднимает шерсть на загривке, а иногда становится на задние лапы.

Рассерженная горилла бьет себя кулаком в грудь и обращает в сторону нарушителя покоя злобный взгляд; шимпанзе выражает свое настроение главным образом мимикой и движением рук; разгневанные павианы открывают рот, скалят зубы, двигают бровями.

Если угрожающие жесты и позы не обратят в бегство одного из соперников, то начинается бой. В единоборстве между зверями разных видов поединок может закончиться трагически. Известны случаи, когда неполадившие бегемот и носорог наносили друг другу смертельные раны. Смертью одного из дерущихся может закончиться схватка между тигром и медведем, львом и буйволом. Но такие столкновения происходят крайне редко, обычно слабейший обращается в бегство или становится жертвой более сильного.

Схватка между зверями одного и того же вида редко приводит к гибели одного из бойцов. У многих зверей, так же как и у птиц, существует поза подчинения.

Вот два волка после взаимных угроз решили выяснить отношения всерьез. В ход идут зубы, удары плечом. Через некоторое время выясняется, что один из противников вот-вот окажется «в нокауте». И тут он прекращает сопротивление и подставляет победителю горло — самое уязвимое место у волков. Выигравший сражение рычит, скалит зубы, но, пока побежденный сохраняет позу подчинения, никогда его не укусит всерьез. Тот же ритуал обычен и для взрослых собак. Если же взрослая собака набросится на щенка, тот ложится на спину и поднимает лапы кверху. Приняв такую позу, щенок может чувствовать себя в полной безопасности.

Почему же ни волк, ни корова, ни обезьяна, принявшие униженную позу, не подвергаются нападению? Очевидно, это один из способов сохранения вида, выработавшийся в процессе эволюции. Ведь если бы хорошо вооруженные звери дрались до конца, то вид бы вскоре перестал существовать. Представим себе, что гориллы с их непомерной силой не подчинялись бы взглядам вожака, а выясняли отношения в бою. Ясно, что эти огромные человекообразные обезьяны не дожили бы до наших дней.

Рыбы тоже могут объясняться без слов. Изучить их немой разговор не так-то просто. Но все же кое-что удалось подсмотреть и понять.

Вот плывет стайка маленьких красиво окрашенных рыбок хемихромисов. Впереди медленно зигзагами движется один из родителей, а молодежь неотступно следует за ним. Но вожак устал. Как же заставить мальков плыть за новым вожаком? Оказывается, очень просто. Как только плывущая впереди рыбка меняет зигзагообразное движение на прямолинейное, вторая взрослая рыбка становится во главе стаи и продолжает зигзагообразное движение вперед: это сигнал «плыви за мной», и мальки его сразу понимают. Наступают сумерки. Пора на ночлег. Мать становится у входа в гнездо и подает плавниками особый знак «спать». Увидав команду, мальки забираются в гнездо.

Африканская рыба тиляпия откладывает до 400 икринок и носит их во рту. Мальки первое время тоже находят убежище во рту. На прогулке они снуют вокруг матери. Но как только появляется опасность, мамаша опускает голову вниз, приподнимает хвост и начинает пятиться назад. Это значит: «Спасайся». И мальки тотчас же устремляются в испытанное укрытие — рот матери.

С некоторыми другими цихлидами проводились интересные опыты. Вдоль стенки аквариума с мальками медленно передвигали картонный кружок, и рыбки следовали за ним. Так медленно обычно плывет родитель, принявший на себя заботу о потомстве. Кружок останавливали, и мальки переставали обращать на него внимание. Если же кружок двигали быстро, рыбки бросались наутек.

Резкие движения — сигнал опасности не только у цихлид. На берегу реки сидит рыболов и таскает на удочку одного за другим увесистых окуней. Но вот один полосатый красавец сорвался с крючка, и клев сразу же прекратился. «Эх! Увел всю стайку!» — восклицает рыболов. И он не далек от истины. Стремительный бросок наколовшегося окуня мог напугать всю кормившуюся стайку.

Часто рыбы принимают угрожающие позы. Колюшки в нерестовый период, встретив соперника, становятся на голову, показывают бока, топорщат иглы на спине. Время от времени рыбки схватывают со дна травинки, как бы говоря: «Я занят постройкой гнезда, плыви своей дорогой».

Бычок-кругляк, если враг приблизится к его гнезду, делает вид, что хочет наброситься на него, бьет хвостом, оттопыривает жабры, хватает ртом ил и выбрасывает его, стараясь жестами показать: приближение опасно!

Особенно часто пользуются «языком» угроз рыбы в аквариумах. Ведь здесь территория ограничена, бежать некуда и поневоле приходится запугивать врага. Так предупреждаются драки среди рыб, которые могут привести к печальным последствиям.

Очень беден язык жестов у пресмыкающихся и амфибий. Большинство змей, угрожая, поднимают переднюю часть туловища и показывают раздвоенный язык, который многие принимают за ядовитое жало. Кобра, кроме того, раздувает капюшон на шее. Возбужденные крокодилы широко разевают пасть и бьют хвостом.

В пустынях Средней Азии водится ящерица круглоголовка ушастая. Ящерица эта совершенно безобидная. Но завидев врага, она не прячется, а, наоборот, выставляет себя напоказ. При этом круглоголовка широко оттопыривает складки кожи, расположенные по бокам головы; высоко поднимает хвост, то закручивая, то раскручивая его и размахивая им вправо и влево, как рассерженная кошка. Возбужденная ящерица напоминает дракона в миниатюре, и даже такой пройдоха, как степная лисица-корсак, не решается к ней приблизиться.

Лягушки при приближении врага раздуваются и увеличиваются в объеме, Вспомните Крылова: «Лягушка на лугу, увидевши вола, затеяла в дородстве с ним сравняться, — она завистлива была, и ну топорщиться, пыхтеть и надуваться». Конечно, на самом деле лягушка ни с кем не собирается сравниваться в дородстве, а просто пытается отпугнуть врага.

Объясняться жестами могут и беспозвоночные животные. Краб, заметив приближающегося врага, выставляет вперед клешню и грозно щелкает ею.

Скорпион при тревоге загибает над спиной свой вооруженный шипом хвост. Если враг все же приближается, то он угрожающе размахивает хвостом и выставляет вперед жало. И надо сказать, что угроза эта вполне реальна — укол шипом скорпиона вызывает у крупных животных и даже у человека тяжелые заболевания.

Может возникнуть вопрос: зачем скорпиону угрожать хвостом, если он обладает грозным оружием для защиты? Польза, оказывается есть. Зверь или птица, захотевшие закусить скорпионом, могут сгоряча не разобраться, с кем имеют дело, и случайно поранить его. Демонстрация же хвоста с ядовитым шипом на конце вовремя остановит нападающего.

Угрожать хвостом могут и гусеницы. У гусеницы бабочки гарпии-вилохвоста брюшко оканчивается двумя отростками в виде вилочки. Когда гусеницу потревожат, она загибает брюшко кверху, а из рожков высовываются длинные красные нити. Размахивая ими, как бичом, гусеница отпугивает врага.

Жук-бомбардир угрожает иначе, он становится на голову и поднимает кверху брюшко. Знакомые с жуком животные спешат ретироваться, они знают, что иначе бомбардир выбросит струю неприятно пахнущей жидкости.

Язык красок и огней. Заметную роль в жизни животных играет язык красок и огней. Вспомните, как раскрашены различные животные, которым приходится скрываться от врага или пугать его, и как маскируются хищники, подкрадываясь к добыче. Однако «цветом» можно и «разговаривать».

Наиболее ярко окрашены многие птицы и рыбы в брачный период. Чем объяснить такую вызывающую, заметную издалека окраску? Спор по этому вопросу начался между учеными давно. Одни, в частности, Ч. Дарвин, полагали, что яркая окраска самцам нужна, чтобы «пленять» самок. Другие говорят, что это чистейший антропоморфизм, — ведь у колибри или макропода может быть совершенно иное понятие о красоте, чем у нас. По их мнению, яркая окраска самцов — это всего-навсего турнирное оружие, отпугивающее соперника. А может быть, разная окраска просто отличительный признак самцов и самок, родителей и птенцов, помогающая им найти друг друга.

Казалось бы, труднее всего доказать точку зрения Ч. Дарвина, ведь в «душу» животного не залезешь, поди определи, что для него красиво, а что безразлично.

Но вот такой пример: в просторах океана осьминог встречает осьминожиху. «До той поры он был какой-то бледный, невзрачный, — пишет И. Акимушкин, — а тут „разоделся“, весь в ярких полосах и пятнах… Только раскрашен ярко лишь на той стороне, которая повернута к осьминожихе и которую она видит. Левая бледная, неясными полосами разлинована. А правый бок и голова, и руки, и брюхо-мешок — в ярких коричневых пятнах». Тут, как говорится, деваться некуда: ясно, осьминог надевает свадебный наряд, чтобы понравиться самочке.

Сторонники угрожающей брачной окраски у птиц приводят такие доводы: самцы с богатым ярким оперением драчливее, чем скромно окрашенные. Например, щегол драчливее коноплянки, а черный дрозд драчливее певчего. В тех случаях, когда самки драчливее самцов, они и более ярко окрашены, что наблюдается у обыкновенного казуара.

То, что окраска может служить удостоверением личности, совершенно бесспорно. Н. Тинберген показывал только что вылупившимся птенцам чайки грубое подобие головы матери, вырезанное из картона. Если клюв такой картонной модели будет желтый с красным пятном на конце, как у настоящей чайки, то он вызовет резкую просительную реакцию у птенцов. А если клюв будет без красного пятна, то реакция окажется в три раза слабее.

Вы помните, что в брачный период брюшко у самца колюшки становится красным и этого оказывается достаточно, чтобы вызвать нападение другого самца. Такую же реакцию вызывает любой продолговатый предмет, красный снизу.

Утки одного и того же вида узнают друг друга по зеркальцу на крыльях, которые у разных видов уток неодинаковы по окраске.

Примечательно, что самцы и самки большинства видов лягушек окрашены совершенно одинаково и у них частенько происходит путаница. Самцу, принятому за самку, приходится издавать предупреждающий крик.

Итак, по-видимому, в какой-то степени правы все ученые.

На страницах этой книги вы познакомились со многими животными, имеющими светящиеся органы. Большинство из них используют свои фонарики для освещения и охоты. Но некоторые могут разговаривать на языке огней. Вспомните тропических светлячков, которым световые сигналы помогают найти друг друга. В наших лесах тоже водится один вид светлячков — Иванов червячок. У этого насекомого фонарик есть только у самочки. У нее светится задняя часть брюшка. Зажигать и гасить свой фонарик она не умеет, а если хочет остаться незаметной, прижимает брюшко к земле или листу. Когда стемнеет, и самка расположена пригласить самца, она забирается повыше и повисает на стебельке. При этом самочка поворачивает брюшко так, чтобы свет был хорошо заметен сверху. Ведь кавалер, собравшись в гости, петляет по воздуху между деревьями, высматривая, не загорится ли где-нибудь приветливый фонарик. Светлячок не может ошибиться, в наших лесах светятся только Ивановы червячки. Разве что он примет за сигнал самочки светящуюся гнилушку.

В глубинах океана обитают рыбы, которым световая сигнализация помогает найти и не потерять сородичей. Один из первых исследователей подводных глубин У. Биб наблюдал через иллюминатор батисферы рыбку со светящимися пятнами на боках. Он назвал ее пятилинейной рыбой-созвездием. По мнению ученого, звездочки имеют опознавательное значение. Для тех же целей служат светящиеся точки на боках небольшой разговорчивой рыбки морского мичмана. Они сверкают в брачный период, как хорошо начищенные медные пуговицы на мундире моряка.

Предполагают, что вспышки света мелких морских ракообразных — это сигнал: берегись, опасно.

Хитро поступает один из светящихся морских червей. Если рыба перекусит его пополам, то хвостовая часть начинает ярко светиться и немедленно оказывается в зубах у хищника, а головная часть, потушив огни, скрывается во мраке.

Изучение «языка» животных имеет большое теоретическое и практическое значение.

Знание голосов животных давно использовалось охотниками и рыболовами. Прежде всего, звуки, издаваемые зверями, птицами, рыбами, помогают их обнаружить. Подумайте, как трудно найти тетеревиный ток, не зная песню этих птиц. По вою волков, реву оленей можно не только их обнаружить, но и довольно точно подсчитать количество зверей на данной территории.

Чайки, летающие с криком над каким-нибудь участком моря или озера, подсказывают рыбакам, где искать косяки рыбы. Рыбаки Малаккского полуострова часто перед заметом сетей спускают под воду опытного товарища с тонким слухом, он прислушивается к голосам рыб и по ним определяет, есть ли смысл начинать лов. Всплески рыбы служат хорошим ориентиром для рыболовов с удочкой.

Уже давно, подражая голосам животных, охотники подманивали их на выстрел. Хорошо идут «на манок» рябчики, перепела, утки. Волков «вабят», подражая их призывному вою. Самцы оленей в брачный период вплотную подходят к охотнику, имитирующему их боевой клич.

Д. Корбет подманивал в Индии даже тигров-людоедов, подражая свадебным голосам этих огромных кошек.

Язык животных давно интересовал ученых. Но серьезно этим вопросом занялись только в связи с развитием науки бионики.

Особенно перспективно использование акустических приборов для борьбы с различными вредителями. Первый подобный аппарат был создан для уничтожения москитов. Он воспроизводил жужжание самок этих насекомых. Самцы летели на звук и погибали, пораженные электрическим током. Но прибор оказался малоэффективным.

Позднее в США создали ловушки для отлова опасного вредителя лесов — непарного шелкопряда. Их привлекали вначале пахучим веществом, извлеченным из брюшка самок, а позднее — синтетическими приманками.

Перспективен и такой метод борьбы с вредными насекомыми, Самцов привлекают пахучими веществами и обрабатывают соединениями, которые не убивают их, а делают неспособными приносить потомство. Этот способ удобен тем, что позволяет уничтожать вредных насекомых, не нанося вреда полезным.

Большой эффект ожидается от приборов, передающих сигналы тревоги насекомых и птиц. Создав прибор, передающий «писк ужаса» комара, возможно, удастся помешать этим вредным насекомым размножаться или хотя бы отпугивать их. У саранчи известен сигнал «в полет». Полагают, что, подавая такие сигналы на поля, можно помешать саранче опуститься и заставить ее лететь до полного из неможения.

Значительный вред сельскому хозяйству при массовом скоплении наносят птицы. Подсчитано, что они поедают до 30 процентов урожая виноградников и садов. Еще больший урон наносят скворцы оливковым плантациям.

С развитием авиации растет количество катастроф от столкновения птиц с самолетами. Особенно часто на аэродромах в приморских районах собираются чайки и служат причиной аварий реактивных самолетов при взлете и посадке. Пытались травить этих птиц ядохимикатами, отпугивать громкими звуками, очищать воздушное пространство с помощью дрессированных соколов, но эти меры мало помогали.

Обнадеживающий результат дала трансляция сигналов бедствия птиц. В Советском Союзе таким образом удалось изгнать скворцов из многих садов и виноградников. С чайками получилось менее удачно. Вначале, когда стали подавать сигнал тревоги, чайки бросились врассыпную. Но со временем они перестали пугаться и даже собирались к репродуктору, видимо пытаясь узнать, чем вызван этот крик.

Ученые все же продолжают работу по отпугиванию птиц звуковыми сигналами. Возможно, передавая крик бедствия чаек вперемежку с криком хищных птиц, удастся избавиться от непрошеных гостей на аэродромах.

Знание языка рыб тоже сулит практические результаты. Ведь подавая соответствующие сигналы, можно указать дорогу на удобное нерестилище или безопасный путь через плотину, а также привлечь рыб в сети рыбаков.

Биоакустика имеет и большое теоретическое значение. Голоса помогают распознавать виды и родство между ними, изучать нервно-психическую организацию животных и помогают проследить эволюцию их сигналов.