Занимательная зоология. Очерки и рассказы о животных

Так ли просты простейшие животные?

«Амёбы представляют собой простые кусочки протоплазмы с ядром», — говорил нам учитель, рисуя мелом на доске бесформенные фигурки.

«Передвигаются амёбы при помощи псевдоподий, или ложноножек (при этом учитель подрисовывал к фигуркам рогульки), которыми они захватывают свою пищу — бактерий» (при этом ложноножки охватывали маленький комочек, долженствующий изображать собой бактерию). «Размножаются амёбы делением надвое», — монотонным голосом продолжал учитель, разделяя фигурку на две половинки. «Встречаются эти организмы в пресных водах; в протоплазме находится сократительная вакуоль» и т. д.

Всё, что рассказывал учитель об амёбах, казалось сухим и таким неинтересным, что мы, ученики, потихоньку зевали да посматривали в окна на более интересных и занимательных воробьёв, голубей и кошек.

Ни амёб, ни инфузорий нам не показывали, так как микроскопа в гимназии не было, поэтому рассказы учителя казались мало правдоподобными, а порой даже и не верилось, что на свете существуют эти самые амёбы, ядра, ложноножки и инфузории.

И только в Московском университете, когда каждый из нас, студентов, специализировавшихся по простейшим, получил для занятий новый блестящий микроскоп, перед нами открылся реальный и притом необыкновенно интересный и разнообразный мир мельчайших существ, не менее увлекательный и занимательный, чем мир «настоящих», видимых невооружённым глазом животных — львов и медведей, крокодилов и черепах, рыб и медуз.

Простейшие широко распространены по всему земному шару. Инфузории-туфельки встречаются не только во всех европейских странах; профессор В. Т. Шевяков, совершивший в конце XIX века кругосветное путешествие, находил этих инфузорий во всех обследованных им пресноводных водоёмах Азии, Африки, Америки и Австралии.

Космополитизм простейших подтверждают следующие факты. Профессор А. Л. Бродский в 1920 году в Средней Азии описал новый вид инфузории — туранию, а всего несколько месяцев спустя эта же инфузория была обнаружена в Праге. Другая инфузория — тектофрис — была впервые найдена во Франции; вскоре она была обнаружена и в США, а позднее в Южной Африке и Австралии и, наконец, её же в 1925 году нашла Т. А. Мудрецова в окрестностях Москвы.

Широкое распространение инфузорий объясняется их неприхотливостью, необычайной быстротой размножения (в среднем одно деление в сутки) и лёгкостью расселения их цист при помощи ветра, водоплавающих птиц, водных насекомых; случайным заносом их млекопитающими и человеком.

Даже при первоначальном знакомстве с миром простейших поражаешься удивительному разнообразию форм этих микроскопических существ и интенсивности их жизни.

Просматривая под микроскопом капельки воды из какого-нибудь невзрачного прудика с опавшей листвой (излюбленное место обитания простейших), мы можем шаг за шагом наблюдать отдельные моменты жизни этих микроскопических животных и изучать их повадки.

Из всех простейших, к которым относятся жгутиконосцы, корненожки, споровики и инфузории, наиболее известна туфелька — такая же обычная среди инфузорий, как, скажем, среди птиц обычен воробей.

Находящиеся в капле воды туфельки то оживлённо снуют и обгоняют друг друга, то толпятся у кучки еле видимых копошащихся бактерий — основной их пищи.

Животный мир в капле прудовой или болотной воды при малом и среднем увеличениях микроскопа:

А — инфузории: туфельки и спиростомумы; Б — хищные инфузории: бурсария и дилептус, нападающие на туфелек, слева голые и раковинные амёбы; В — инфузории стилонихия, локсодесы, колониальные сувойки; корненожка-солнечник, диффлюгия.

Время от времени в поле зрения появляются другие инфузории. Медленно выплывают длинные спиростомумы, которые при столкновении с песчинкой, комочком или другой инфузорией резко сокращаются всем телом, затем снова вытягиваются.

Похожие на миниатюрных жучков стилонихии, перебирая как лапками щетинками-ресничками, суетливо ползают по частицам почвы. Не торопясь скользят по дну нежные, с крючковидным передним концом локсодесы.

Крупный, в один миллиметр длиной, красивый сине-голубой трубач является сидячей инфузорией. Нижним своим концом он прикрепляется к стеклу или какой-нибудь веточке; на верхнем же конце вытянутого в форме трубы тела находятся длинные реснички, биением которых создаётся постоянный ток воды, загоняющий в рот инфузории бактерий. Потревоженный трубач тотчас съёживается в овальный комочек, а по исчезновении опасности снова вытягивается в великолепную трубу. Съёжившийся трубач может прекрасно плавать, отыскивая себе новое место для стоянки. Поражает своей пёстрой окраской (смесь золотисто-жёлтого, зелёного и фиолетового) инфузория нассула, обитающая в комках тонких нитей зелёных водорослей (см. цв. таблицу).

Незабываемое впечатление оставляют сувойки, многочисленная колония которых напоминает густой миниатюрный кустик с прикреплёнными на концах стеблей тельцами инфузорий, похожих на цветки ландыша. Хотя вся колония в целом находится на одном месте, но отдельные её члены постоянно в движении: то отскакивают назад (при скручивании стебелька), то снова медленно выдвигаются вперед (при раскручивании стебелька). Заденет ли колонию проплывающая мимо дафния, червячок или просто дрогнет стекло на столике микроскопа, всякий раз повторяется эта «игра», напоминающая движение китайских мячиков на резинке.

В одну из капель попалась «огромная» (в 0,5 миллиметра длиной) инфузория бурсария с широким, напоминающим вершу ртом. То резкими размашистыми бросками гоняется она вплавь за своей добычей — туфельками, то, остановившись неподвижно на дне, загоняет их в рот биением длинных ротовых ресниц. Бурсария — разборчивый хищник, предпочитающий именно туфелек. Других, неугодных ей инфузорий она выталкивает обратно, но и туфельки достаются ей не без труда. Попав в пасть хищника, туфелька старается изо всех сил вырваться, что ей нередко и удаётся, но если бурсария протолкнула туфельку с током воды внутрь глотки (у инфузории есть «рот» и «глотка», даже «пищевод»); то дело кончено: добыча мгновенно под давлением протоплазмы сжимается, умерщвляется и, окружённая пузырьком с пищеварительными соками, переваривается.

Другая хищная инфузория, климакостомум, нападает даже на превосходящих её по длине тонких спиростомумов. Интересно наблюдать в микроскоп за борьбой, возникающей между двумя инфузориями, силы которых почти равны. Схваченный спиростомум, то сокращаясь, то вытягиваясь, волочит за собой хищника, который в свою очередь цепко удерживает ртом добычу, стараясь протолкнуть её дальше в глотку (см. цв. таблицу). Нередко сильным экземплярам спиростомумов удаётся вырваться из пасти хищника, даже если они заглочены наполовину. Бывает, что на одну и ту же инфузорию с противоположных концов набрасываются два хищника, оспаривая добычу друг у друга. В случае победы хищник заглатывает добычу целиком, причём длинный и узкий спиростомум скручивается в теле хищника тесным клубком. Следя за отдельными экземплярами климакостомумов, удаётся установить, что в теле этого своеобразного «удава» микроскопического мира добыча переваривается в течение 15–20 часов.

Обычные простейшие пресных вод (при малом и среднем увеличении микроскопа):

1 — колониальная сувойка; 2 — парамеция сумковидная; 3 — трубач голубой; 4 — локсодес; 5 — корненожка-арцелла; 6 — амёба-протей; 7 — одиночные сувойки; 8 — климакостома, 8 а — климакостома заглатывает спиростомума; 9 — офриоглена жёлтая; 10 — нассула золотистая; 11 — стилонихия.

Совсем иначе охотится другая хищная инфузория — дилептус. У неё орудием нападения является длинный хобот, снабжённый мельчайшими стрекательными тельцами — трихоцистами. Медленно плавая в капле воды и размахивая во все стороны хоботом, дилептус наносит им удары своим жертвам — туфелькам и другим инфузориям. Парализованная выпущенными трихоцистами и умерщвлённая, добыча втягивается затем в широко раскрывающийся рот.

А вот появилась и «гиена» микроскопического мира — инфузория офриоглена, специализирующаяся на поедании трупов мелких рачков дафний. Эта проворная инфузория, отыскав труп дафнии, тотчас же внедряется в него и начинает выедать его внутренности. Наевшись, инфузория обычно округляется и под прикрытием тонкой оболочки, выделенной наружным слоем протоплазмы, приступает к размножению.

В противоположность указанным инфузориям, охотящимся за животной пищей, многие инфузории растительноядны. Туфелька, стилонихия, красивый сине-голубой трубач и другие поглощают наимельчайшие организмы — бактерий, другие же, как например крупные нассула и фронтония, заглатывают длинные и тонкие нити водоросли спирогиры, иногда в несколько раз превосходящей по длине тело инфузории. В таких случаях нить водоросли внутри инфузории скручивается в клубок, который постепенно переваривается.

Когда в рассматриваемых каплях воды инфузорий оказывается мало или их совсем нет, легче заметить «простые комочки протоплазмы» — амёб, которых, вообще говоря, неопытным глазом, благодаря их прозрачности и малоподвижности, заметить среди песчинок, соринок и других частиц значительно труднее, чем подвижных и тёмно окрашенных инфузорий.

Амёбы очень разнообразны как по форме тела, так и по размерам, начиная от еле заметных даже под микроскопом мелких лучистых амёбок с длинными, тонкими ложноножками и кончая такими «гигантами», как амёба протей, размером до 0,5 миллиметра.

Однако разнообразие форм тела этих так называемых «голых» амёб невелико по сравнению с амёбами, тело которых заключено в раковинки. В пресных водоёмах очень обыкновенны арцеллы с их округлыми раковинками и различные виды диффлюгий с грушевидными раковинками, составленными из мельчайших песчинок, комочков, крохотных кусочков растений. Однако значительно превосходят их по сложности строения раковинки морских корненожек фораминифер. Они имеют форму то удлинённых цилиндриков, то шаровидных бус, то спирально завитых улиток. Но и фораминиферы в свою очередь уступают морским радиоляриям, крошечные скелеты которых превосходят всё, что только может представить себе самая взыскательная фантазия художника и скульптора. Некоторое представление об изумительном разнообразии скелета радиолярий может дать знакомое нам с детства разнообразие форм снежинок, так удивляющее нас в морозный зимний день. Не правда ли, странным представляется нам термин «простейшие» в применении к этим причудливым существам микроскопического мира?

Раковинки фораминифер.

Снежинки — (1–3) и радиолярии (4–11) под микроскопом.

И всё же радиолярии с научной точки зрения имеют сравнительно простое строение, так как «чудеса их архитектуры» сосредоточены только в скелете. Что же касается внутренней организации, то здесь первое место принадлежит инфузориям — наиболее высоко организованным и сложно устроенным простейшим.

Современная микроскопическая техника: микроскопы с увеличением в 2 тысячи раз; микротомы, микроманипуляторы и микрометры, позволяющие разрезать, оперировать и измерять инфузорий; методы окрашивания, выявляющие структуры, не видимые в обычных условиях; микрофотография и микрокинематография раскрывают тончайшие детали в строении не различимых простым глазом организмов. В последнее время на помощь обычному световому микроскопу пришло такое мощное орудие исследования как электронный микроскоп, дающий увеличение в 20 тысяч и более раз.

В настоящее время прекрасно изучено строение органов движения инфузорий — ресничек, в количестве нескольких тысяч покрывающих тело животного. Выяснена структура крошечных стрекательных телец — трихоцист, выбрасывающих при раздражении острые, длинные нити и создающих защитную зону вокруг растительноядных инфузорий; у хищных они служат орудием нападения. Теперь можно проследить подробности процесса захватывания, поглощения и переваривания пищи, который в своей основе протекает так же, как у высших животных.

Инфузория-туфелька при разных увеличениях микроскопа:

А — в пробирке при рассмотрении невооружённым глазом; Б — под лупой (увеличение × 10); В — при малом увеличении микроскопа (× 80); Г — при большом увеличении микроскопа (× 750); Д — часть окрашенного среза при сильном увеличении; в центре видно ядро, снаружи — реснички; под ними в протоплазме — ряд тёмно окрашенных трихоцист; справа — две отдельные трихоцисты, одна из них нормальная, другая — с выброшенной стрекательной нитью; Е — инфузория, окружённая пучком «выстреленных» трихоцист (среднее увеличение); Ж — концевой участок трихоцисты под электронным микроскопом; З — ресничка в поле зрения электронного микроскопа.

У большинства инфузорий обнаружены скелетные нити, обусловливающие сохранение определённой формы тела. При помощи тончайших мускульных волоконец — мионем — инфузории изменяют форму тела: съёживаются, изгибаются и вытягиваются. Описаны нейрофаны — своего рода нервные нити, координирующие работу ресничек и других частей тела. Подробно исследована работа сократительных вакуолей — постоянно и ритмично сокращающихся и расширяющихся «насосов», удаляющих из организма излишки воды и вредные продукты обмена. Выяснено значение и роль большого и малого ядер в жизнедеятельности и размножении инфузорий.

Внешнее строение различных видов инфузорий очень разнообразно и порой весьма сложно. Особенно хорошо это видно на инфузориях, в миллионных количествах населяющих в качестве безвредных сожителей желудок быка, лошади, зебры, антилопы, овцы и других копытных животных. Прилагаемые рисунки некоторых из этих инфузорий, которыми много занимался ленинградский зоолог проф. В. А. Догель, показывают, что совсем непросто устроены эти простейшие организмы.

Инфузории офриосколециды, населяющие желудок копытных.

Интересно отметить, что красота и разнообразие форм простейших была использована как материал для декорации сцены «Сад Черномора» при первой постановке оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила» в 1842 году. Рисунки были заимствованы из красочного атласа инфузорий Эренберга, изданного в Германии в тридцатых годах прошлого столетия.

Заканчивая очерк о простейших, необходимо сказать, что наука о простейших — протозоология — имеет большое практическое значение, выявляя отрицательную и положительную роль этих крошечных животных.

Отрицательная роль простейших заключается прежде всего в том, что среди них имеются возбудители многих опасных заболеваний человека и животных. Достаточно указать на малярию и амёбную дизентерию, пендинскую язву и сонную болезнь человека, болезни крови (пироплазмоз) домашних и диких копытных, нозематоз пчёл, пебрину шелковичных червей и многие другие. Все эти опасные болезни в конечном итоге наносят значительно больше ущерба людям и животным, нежели ядовитые змеи, скорпионы, хищные звери, вместе взятые. Однако не менее велико и положительное значение простейших, заключающееся главным образом в том, что при свойственной им интенсивности размножения и многочисленности они служат источником питания для большинства водных животных: мальков рыб, рачков, червей, насекомых. В качестве примеров остановимся на значении простейших в распространении малярии и для питания рыб.

Возбудитель малярии — малярийный плазмодий — является простейшим животным. Переносчиком этого паразита от человека к человеку, а следовательно, распространителем инфекции, является малярийный комар-анофелес.

До второй половины XIX столетия, т. е. до того, как был найден возбудитель малярии, эта болезнь держала в своей власти не только полосу тропиков и субтропиков, но и отдельные районы Средней Европы, средней и южной России. Из-за малярии пустели целые области.

В настоящее время благодаря точному знанию цикла жизни как паразита, так и переносчика, благодаря выработанным на научной основе лечебным и профилактическим, т. е. предупредительным, мерам губительное влияние малярии значительно уменьшено, а часто и совсем устранено.

В СССР основные очаги малярии в Средней Азии и на Кавказе либо уже ликвидированы, либо ликвидируются. Помимо лечения маляриков и борьбы с комарами проводятся и более радикальные мероприятия как по осушению болот, так и по созданию такой системы обработки рисовых полей, которая исключала бы возможность размножения малярийных комаров. Основной центр руководства борьбой с малярией — Институт малярии и медицинской паразитологии Министерства здравоохранения — проводит большую работу по ликвидации малярийных очагов в нашей стране. Особенно ощутимы результаты этой работы в отдельных, прежде малярийных районах Узбекистана и Кавказа.

Относительно питания рыб твёрдо установлено, что мальки сразу по выходе из икринок и на самых ранних стадиях своего развития питаются почти исключительно простейшими животными и растениями — так называемым протопланктоном. По мере роста мальки переходят на питание рачками, червями, личинками насекомых и т. д., которые в свою очередь живут за счет того же протопланктона. Таким образом, последний создаёт огромные и крайне необходимые ресурсы для питания рыб. Изучение этих «пищевых цепей» позволило советским учёным предложить очень простой и удобный способ выкармливания мальков в рыбоводных хозяйствах. По краю пруда в воду опускаются ветви берёзы и кустарников, а также пучки сена. Это создаёт благоприятные условия для размножения бактерий — основной пищи простейших. Непосредственно к этой бактериальной зоне примыкает зона инфузорий, питающихся бактериями и при благоприятных условиях интенсивно размножающихся; ещё дальше — зона рачков дафний и циклопов, которые питаются инфузориями. С берега можно наблюдать, как из центра пруда к этим зонам устремляются мальки, находящие себе здесь обильную пищу. Не менее эффективно массовое разведение простейших, а также дафний и циклопов, в специально вырытых вдоль пруда ямах, куда добавляют конский навоз и сенную труху. Замечено, что указанные несложные мероприятия по обогащению прудов протопланктоном повышают выход рыбной продукции в рыбоводных хозяйствах в три — пять раз.

Рассказы о насекомых

Большинство населяющих Землю насекомых имеет крылья. Правда, крыльями обладают только насекомые на взрослых стадиях развития. Как известно, ни личинки, ни нимфы, ни куколки не летают. У одних насекомых, как например у стрекоз, бабочек, перепончатокрылых, жуков — четыре крыла, у других: мух, комаров, некоторых подёнок — два крыла. Каждое насекомое имеет свои особенности полёта, каждое летает по-своему, но у многих из них есть общее в полёте. Прежде всего в основе их полёта лежит взмах крыльями — полёт машущий.

Наиболее простым взмахом крыльев обладают подёнки — они взмахивают каждым крылом сверху вниз и лишь немного ставят его под углом к набегающему навстречу потоку воздуха. Наиболее сложным взмахом крыльев обладают двукрылые (комары и мухи), а также перепончатокрылые (пчёлы, осы, крылатые особи муравьёв). Крылья их взмахивают так, что конец каждого крыла, если насекомое неподвижно, описывает в воздухе восьмёркообразную кривую. Взмахивая вниз, крыло в начале взмаха расположено почти горизонтально. Опускаясь вниз, оно одновременно заносится вперёд, а внизу переворачивается так, что, поднимаясь вверх, уже своим передним краем идёт вверх и назад. Такие взмахи повторяются с большой частотой. Каждое крыло работает, как пропеллер.

Полёт подёнок.

Схема взмахов крыла насекомого в полёте.

Стрелки указывают направление движения: А — опускание крыла (V положение изображено пунктиром); Б — поднимание крыла (положение I изображено пунктиром).

Схема восьми положений левого крыла на описываемой концом крыла восьмёрке у закреплённой на одном месте мухи-журчалки.

Внизу — те же положения крыла на синусоиде. Точка — передний край крыла, черта — пластинка крыла.

Такую восьмёрку можно наблюдать только у неподвижно закреплённого насекомого, когда оно взмахивает крыльями. При полёте же, когда насекомое движется вперёд, эта восьмёрка растягивается и конец крыла описывает волнообразную кривую (синусоиду).

У перепончатокрылых — четыре крыла, но переднее и заднее крылья каждой стороны тела соединены в полёте особой зацепкой из крючков, так что правая и левая пары крыльев действуют вместе как одно крыло.

Управление в полёте у насекомых достигается почти исключительно крыльями. Изменение направления плоскости взмахов крыльями сказывается на изменении направления полёта. Этим достигается изменение полёта на поступательное движение вперёд, назад, полёт на одном месте или висение в воздухе («стоячий» полёт), подъём вверх, повороты вправо и влево. Мухи — одни из самых поворотливых в полёте насекомых. Они часто делают резкие прыжки вбок. Достигается это внезапным выключением крыльев одной стороны тела — движение их на мгновение приостанавливается, тогда как крылья другой стороны тела продолжают колебаться, чем и вызывается прыжок в сторону от первоначального направления полёта.

Пчёлы в полёте.

Такие насекомые, как подёнки, могут также изменять направление полёта и слегка рулить, меняя положение брюшка и расположенных на его конце хвостовых нитей.

Насекомые, летая, очень часто машут крыльями, так часто, что отдельные взмахи крыльев человеческим глазом рассмотреть не удаётся. Мы часто можем слышать, как жужжат в полёте пчела или жук. Что значит это жужжание?

Звук — это колебания воздуха, которые мы улавливаем ухом. Чем чаще колебания воздуха, тем выше по тону звук. Навозный жук делает до 87 взмахов крыльями в секунду, звук, возникающий при этом, — жужжание сравнительно низкого тона. Комар, летая, производит крыльями до 594 взмахов в секунду, поэтому звук, возникающий в результате его полёта, такой высокий и напоминает писк.

Частоту взмахов крыльями можно определить по высоте производимого ими звука. Надо только учесть, что наиболее высокая нота соответствует удвоенному числу колебаний в секунду, так как каждый взмах крыла даёт две волны колебаний воздуха.

Так, например, у медоносной пчелы высокая нота соответствует 440 двойным колебаниям в секунду, т. е. 220 взмахам в секунду. И действительно, как показывают наблюдения, пчела производит в среднем около 260 взмахов в секунду.

Разные насекомые, летая, машут крыльями с различной частотой, причём у двукрылых и бабочек число взмахов увеличивается при повышении температуры воздуха, а у перепончатокрылых и жуков частота взмахов крыльев не зависит от температуры. Реже всего машут крыльями дневные бабочки. Махаон делает 5 взмахов в секунду, брюквенница — 6, а траурница — 10 взмахов в секунду. На расстоянии полуметра полёт бабочек кажется совсем беззвучным, однако если дневная бабочка пролетит у самого уха, то можно услышать звук очень низкого тона, производимый её крыльями. Ночные бабочки обычно машут крыльями чаще. Совки (рода агротис) делают 37–48 взмахов в секунду, а глазчатый бражник — 37–41 взмах.

Бражники, особенно небольшие языканы, производят низкое гуденье, слегка напоминающее жужжание шмеля.

Глазчатый бражник.

Бражники-языканы.

Вверху — заметная волна, пробегающая по крыльям (по киносъёмке). Внизу — «стоячий» полёт бражника, сосущего нектар.

Шмель делает от 123 до 233 взмахов в секунду, а обыкновенная оса — 165–247. Комнатная муха делает 147–220 взмахов в секунду. Однако чаще всех машут крыльями комары-дергуны, которые иногда роями толкутся в воздухе. Их личинками часто кормят аквариумных рыб — это так называемый мотыль, ярко-красные подвижные червячки. Их рыболовы насаживают на рыболовный крючок, используя как наживку для ужения рыбы.

Комар-дергун.

Дергун мохнатоусый делает от 196 до 494 взмахов в секунду, а другие представители этого большого семейства дергунов производят даже до тысячи взмахов в секунду.

Сколько энергии нужно затрачивать насекомым на полёт при взмахивании крыльями с такой частотой! Как часто сокращаются их мышцы! Однако опыты показали, что пчела, летая за взятком на расстояние 3 километра, расходует всего 0,00035 грамма сахара. Зобик пчелы содержит обычно 0,02 грамма нектара. При концентрации сахара в нём в 20 процентов это количество равно 0,004 грамма чистого сахара. Следовательно, даже при расстоянии в 3 километра полёт пчелы вполне рентабелен, так как расход сгорающего питания в виде сахара не превышает 9 процентов груза.

Если мы возьмём пчёл или шмелей и посадим их в инсектарий или большую стеклянную банку, затянутую сверху марлей, то часа через 2–2,5 они погибнут от голода, так как, летая, израсходуют все свои силы и весь запас питания. Если же мы посадим их в тесную коробку с дырочками, где они не смогут летать, насекомые проживут гораздо дольше и сохранят способность к полёту.

Если же при первом опыте мы будем их подкармливать, то они долгое время не погибнут. Полёт требует от насекомого большого расхода энергии.

Есть киноаппарат («лупа времени»), при помощи которого можно делать моментальные снимки с очень большой скоростью. Если снять летающих насекомых со скоростью 2000 или 3500 кадров в секунду, а затем просматривать на экране снятый фильм со скоростью 16 кадров в секунду, т. е. соответственно в 125 и 219 раз медленнее, то можно увидеть все движения крыльев насекомых и рассмотреть, как они летают.

Оказывается, полёт бабочек, особенно дневных, сильно отличается от полёта других насекомых. Правая и левая пары их крыльев при взмахах приближаются друг к другу над туловищем и под ним. Над спиной крылья даже часто полностью встречаются и иногда ударяются друг о друга, издавая звук. Крылья правой и левой стороны взмахивают одновременно, так как переднее и заднее соединены друг с другом и обычно для этой цели обладают специальной зацепкой. При сближении крылья сначала соприкасаются передними краями, а затем всей плоскостью. Благодаря этому крылья как бы выдавливают оказавшийся между ними воздух. То же происходит при встрече крыльев под телом при взмахе вниз. Кроме того, при таком замедленном просмотре скоростного фильма видно, как крылья бабочек плавно изгибаются, по их крыльям пробегает волна от переднего края к заднему, и они как бы плавают, медленно шевеля крыльями.

Полёт дневных бабочек:

А — адмирал; Б — крапивница.

Стрекоза пользуется самыми различными приёмами в полёте; то она взмахивает попеременно передними и задними крыльями, то вдруг переходит на планирующий полёт на распростёртых неподвижных крыльях, то опять взмахивает крыльями, но на этот раз сразу вместе и передними и задними. Наблюдались случаи, когда стрекоза делала взмахи одной передней парой крыльев, держа спокойно распростёртой заднюю пару. Часто можно видеть, как стрекоза висит неподвижно в воздухе, как бы «стоит», взмахивая крыльями на одном месте. Стрекоза может также в полёте двигаться не только вперёд, но и назад, а, преследуя ускользающую добычу (мелких насекомых), может взмывать на короткое расстояние вверх почти вертикально.

Полёт стрекозы-либеллюли.

«Стоячий» полёт стрекозы-коромысло.

Погоня за добычей стрекозы-коромысло.

Аэродинамикам известно явление, называемое фляттер. Это вредные колебания крыла в полёте, которые у скоростных самолётов могут достигать опасных размеров, так что крылья даже ломаются. Техники долгое время искали способы погашения этих вредных колебаний. Гибли модели новых испытываемых самолётов, погибали и лётчики-испытатели, но конструкторы долго не могли найти правильного решения задачи. Наконец, задача была решена: противофляттерное устройство было найдено. У передней кромки на конце каждого крыла делалось утяжеление (в простейшем случае запаивалась свинцовая гиря) — оно гасило вредные колебания.

Вверху — схема крыла стрекозы с глазком (птеростигмой) у вершины; внизу — схема самолёта с обозначением месторасположения противофляттерных утяжелений.

Машущий полёт насекомых, и в частности полёт стрекоз, также обладает вредными колебаниями. Природа в течение веков вырабатывала приспособления для борьбы с фляттером. Это приспособление отчётливо выражено у большинства стрекоз. На каждом крыле в вершинной его части у переднего края имеется тёмное хитиновое утолщение — птеростигма, или крыловый глазок. Удаление этого глазка, не лишая стрекозу возможности летать, нарушает правильность колебаний крыла, стрекоза начинает как бы порхать. Опыты показали механическое значение этих образований, регулирующих колебания крыла. Глазок оказался приспособлением, избавляющим машущее крыло от вредных колебаний типа фляттер. Если бы это значение крылового глазка у стрекоз было бы известно раньше, чем техники изобрели противофляттерное устройство у самолётов, то, заимствовав его у насекомых, можно было бы избежать долгих поисков.

У жуков, когда они не летают, передние жёсткие крылья, или надкрылья, накрывают и защищают сложенные задние перепончатые крылья. Надкрыльями жуки почти не пользуются в полёте; надкрылья только слегка качаются в такт взмахам задних крыльев. В полёте надкрылья жуки держат под некоторым углом друг к другу — в виде латинской буквы V. Это обеспечивает поперечную устойчивость жуков в полёте, так же как V-образно приподнятые крылья у самолёта обеспечивают его устойчивость при поворотах. Когда самолёт поворачивает, он накреняется и ложится на одно крыло, другое при этом поднимается кверху. Набегающий на крыло воздух давит на его поверхность и возвращает к прежнему положению, выправляя самолёт.

А — схема действия на надкрылья воздушных (аэродинамических) сил, обеспечивающих поперечную устойчивость жука; Б — V-образное расположение крыльев у самолёта. Вверху — нормальное положение крыльев при прямолинейном полёте. Внизу — самолёт, накренившийся на левое крыло, скользит влево, но возвращается в нормальное положение благодаря набегающей массе воздуха (показано стрелками).

Жуки из семейства бронзовок летают со сложенными надкрыльями, выставляя из-под них перепончатые крылья. Полёт бронзовок обладает большой маневренностью.

Вверху — полот жука-приона; внизу — полёт бронзовки со сложенными на спине надкрыльями.

Самой большой скоростью полёта обладают бабочки-бражники и слепни: они развивают скорость от 14 до 15 метров в секунду. Стрекозы летают со скоростью 10 метров в секунду, жуки-навозники — до 7 метров в секунду, майские жуки — до 3 метров в секунду, пчёлы — до 6,7 метра в секунду.

Однажды наблюдали, как крупная стрекоза не отставала от самолёта, летевшего со скоростью 144 километра в час, и временами даже обгоняла его.

Скорость полёта насекомых в сравнении с птицами мала. Если шмель делает 18 километров в час, то ворона — 50 километров, скворец — 70, а стриж — 100 километров. Рекордная скорость винтомоторного самолёта — 900 километров в час.

Однако если подсчитать, с какой скоростью двигаются вперёд шмель, стриж, скворец, ворона и самолёт на расстояние, равное длине собственного тела, то оказывается, что относительная скорость будет меньше всего у самолёта и больше всего у насекомых.

При большой скорости полёта выгоднее иметь более обтекаемую форму тела. Бабочки-бражники, многие мухи имеют обтекаемую форму тела и при полёте держат все свои шесть ног тесно прижатыми к телу. Многие же другие насекомые летают, растопырив ноги и иногда даже выставив передние ноги вперёд, как бы ощупывая встречный воздух. Это тоже имеет значение, так как на концах лапок многих насекомых есть органы осязания, «ощупывающие» встречную струю воздуха.

Полёт мухи-журчалки.

Полёт жука-дровосека приона с вытянутыми вперёд лапками первой и второй пары ног.

Как красив пёстрый луг! Чего-чего только здесь не цветёт! Тут и фиолетовый мышиный горошек, и жёлтая чина, и розовый клевер, и белые с жёлтой серединкой ромашки.

Жужжит, перелетая от цветка к цветку, большой тёмный шмель с ярко-рыжим кончиком брюшка. Подлетают к чине и «деловитые» пчёлы. И как они не ошибутся и не сядут на другой цветок, а среди множества цветов луга выбирают только жёлтые цветки чины?

Учёные установили, что зрение пчёл отличается от зрения человека. Пчёлы прежде всего не различают красного цвета. Кроме того, если человек различает около шестидесяти отдельных цветов видимого спектра — пчела, как в последнее время доказано, различает лишь шесть цветов: жёлтый, сине-зелёный, синий, «пурпурный», фиолетовый и невидимый для человека ультрафиолетовый (см. цветную таблицу). Пчелиный «пурпурный» цвет является смесью жёлтых и ультрафиолетовых лучей спектра, видимого пчелой, в отличие от пурпурного цвета у человека, представляющего восприятие смеси лучей красной и сине-фиолетовой области.

Букет цветов.

Левая половина рисунка изображает, как видит человек. Правая — как видит пчела («ультрафиолетовая» окраска обозначена условно: белым с фиолетовым в шахматном порядке).

Такое зрение свойственно, по-видимому, многим насекомым. Известно, что муравьи также видят ультрафиолетовые лучи и не видят красных. Единственными насекомыми, способными различать красный цвет, являются бабочки.

Имеющиеся в Европе красные цветы, строго говоря, в большинстве не красные, а пурпурные. Такие цветы пчёлам кажутся синими. Другие же цветы, хотя и красные, но довольно нежного красного цвета. Эти цветы, как давно уже установили биологи, посещаются и опыляются бабочками. Ярко-красные цветы редки в Европе, но многие растения Америки и Африки имеют ярко-красную окраску. Они посещаются и опыляются не насекомыми, а птицами. Известно, что зрение птиц особенно чувствительно к красному цвету.

Но как же тогда объяснить тот факт, что ярко-красные цветы мака часто посещаются пчёлами? — возразите вы мне, читатель.

Вероятно, это исключение из правила, но это исключение не противоречит правилу. Дело в том, что цветы мака отражают ультрафиолетовые лучи. Человек не видит ультрафиолетовой окраски мака, а видит только красную, пчёлы же не видят красного цвета, но воспринимают ультрафиолетовую окраску.

Солнечный свет человеком воспринимается как белый. Однако, если его пропустить сквозь стеклянную призму, он разложится на цветовой спектр, т. е. на семь основных цветов: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый, со всеми переходами между ними. Если с помощью линзы опять собрать этот спектр, то получится снова белый свет. Если из этого света удалить какие-либо лучи, то оставшиеся лучи в сумме уже не дадут белого света. Удалим, например, жёлтые лучи, и свет примет синюю окраску, так как жёлтый цвет является дополнительным к синему.

Белый свет для пчёл также состоит из смеси тех лучей, которые видят пчёлы, т. е. жёлтых, сине-зелёных, синих, «пурпурных», фиолетовых и ультрафиолетовых. Если удалить последние, то свет будет восприниматься пчёлами уже не как белый, а как дополнительный к ультрафиолетовому, по-видимому, как сине-зелёный. Почти все белые цветы в природе поглощают ультрафиолетовые лучи, тогда как жёлтые и синие чаще их отражают. Поэтому цветы, белые для глаза человека, пчёлами воспринимаются как цветные, вероятно, как сине-зелёные (см. цветную таблицу).

Различие между светоощущением пчелы и человека, как выясняется в настоящее время, не столь уж велико, как это считалось до сих пор, несмотря на вышеприведённые отличия в восприятии окрасок.

Окраска цветков в природе приспособлена к зрению насекомых, многие из которых являются их опылителями.

Издали цветки привлекают к себе прежде всего окраской и запахом, а вблизи — пищей: нектаром и пыльцой.

Чтобы насекомые легче могли найти нектар, у многих цветков выработались своеобразные приспособления. Часто вход в трубочку, содержащую нектар, окрашен иначе, чем другие части цветка, — темнее или светлее, а иногда он другого цвета. Такие окрашенные пятна служат указателями, помогающими насекомым-опылителям отыскивать нектар. Если на большом куске синего картона поместить небольшое жёлтое пятно, то пчёлы, разыскивающие пищу, садятся преимущественно на это пятно. Таким же образом эти иначе окрашенные «указатели нектара» привлекают пчёл и других насекомых на цветки, которых они никогда не видели.

Хорошим примером таких цветков может служить незабудка. Её тёмно-голубые цветки имеют жёлтое кольцо в середине, вокруг входа к месту выделения нектара.

Голубые цветки незабудки с жёлтым кольцом в середине (указатель нектара).

Пчёлы, начав посещать цветки определённого вида, в течение долгого времени продолжают посещать те же цветки. Это для них имеет большое значение, так как все цветки одного вида растений одинаково устроены; пчёлы приспосабливаются к однотипным цветкам, и тем самым сокращается время сбора нектара и пыльцы. Это выгодно для растений, так как обеспечивает опыление пыльцой того же вида.

Специализируясь в посещении одних и тех же цветков, пчёлы должны уметь хорошо отличать цветки одного вида растений от другого. Одна окраска не может оградить их от ошибок; ведь пчёлы различают всего шесть главных цветовых качеств. Многие различно окрашенные, на наш взгляд, цветки пчёлам кажутся почти тождественными, и они не различают их по окраске. При распознавании цветков растений разных видов насекомые руководствуются также формой и запахом цветка.

Цветки черники и дикого винограда очень невзрачны, неприметны, лишены также запаха, но, несмотря на это, охотно посещаются пчёлами. Выяснилось, что эти растения привлекают пчёл окраской листьев. Опыты показали, что, если поместить над черникой световой фильтр, поглощающий ультрафиолетовые лучи, восприятие окраски листьев этих растений у пчёл меняется. Очевидно, они руководствуются здесь «ультрафиолетовой» окраской.

Исследования показали, что пчёлы различают разные запахи подобно человеку, причём запахи, которые кажутся человеку похожими, пчёлы также воспринимают как схожие.

Органы обоняния у насекомых расположены на усиках, или антеннах. У пчелы такими органами обоняния обладают восемь концевых члеников усиков, а четыре членика основания усиков лишены их.

Антенна рабочей пчелы.

А — восемь конечных члеников антенны (до линии Б — Б) снабжены органами обоняния. Четыре основных членика (ниже линии Б — Б) лишены органов обоняния. В — часть членика антенны с органами чувств при большом увеличении; 1 — орган осязания; 2 — пористые пластинки (органы обоняния); 3 — конусовидные органы обоняния.

Окраска цветков привлекает пчёл на большом расстоянии; на более же близком расстоянии запах позволяет сделать окончательный выбор и отличить нужный цветок от сходно окрашенных.

Органы чувств, расположенные на антеннах, могут обнаруживать столько же разных запахов, сколько может различить и человек. Но органы обоняния насекомых отличаются от органов обоняния человека и, возможно, более совершенны. Человек ощущает запах, вдыхая воздух через нос. Проходя через нос, воздух хорошо перемешивается. У человека по запаху не возникает никакого представления о форме пахнущего предмета. У насекомых же, в том числе и у пчёл, органы обоняния расположены на подвижных антеннах, вместе с органами осязания, и вследствие этого насекомые могут воспринимать форму предметов по запаху. Предмет округлой формы воспринимается насекомым совершенно иначе, чем предмет угловатой формы.

Запах белого цветка нарцисса с жёлтым указателем нектара отличается в разных частях его. Белая часть цветка пахнет иначе, чем жёлтый указатель нектара. Человек обнаруживает эту разницу, только вдыхая аромат порознь от каждой части растения, а, нюхая цветок в целом, вдыхает перемешанный воздух, не различая этих запахов в отдельности. Насекомые благодаря расположению органов обоняния на поверхности антенн направляются к нектару, руководствуясь также и его отдельным запахом.

Белый цветок нарцисса с жёлтым указателем нектара (показан точками).

На ротовых частях насекомых находятся органы вкуса, с помощью которых они определяют вкус пищи. Так же как и человек, насекомые различают сладкое, солёное, кислое и горькое. Доказано, что пчёлы несколько более чувствительны к солёному и кислому, нежели человек. К горькому же эти насекомые менее чувствительны: они употребляют в пищу такую смесь хинина с сахаром, которая для человека почти неприемлема.

Но не у всех насекомых органы вкуса расположены во рту или около него. Мухи, например, ощущают его кончиками ног. Бабочка ощущает вкус кончиками лапок. Вы, читатель, можете в этом убедиться сами. Возьмите осторожно за крылья любую бабочку: крапивницу, лимонницу, траурницу или адмирала, посадите её на сахарный сироп, и вы тотчас же увидите, как она выпустит свой хоботок и начнет сосать этот сироп. Затем посадите её на чистую поверхность бумаги и, расправив хоботок бабочки иглой, окуните его кончик в сладкий сироп. Бабочка останется совершенно равнодушной к нему и тотчас же свернёт свой хоботок.

Удивительные рыбы

Выражение «как рыба в воде» очень точно передаёт биологический смысл тесной связи рыб со средой обитания — водой. Действительно, только в воде могут жить рыбы: дышать, питаться, размножаться. Однако в природе встречаются рыбы, могущие известное время жить вне воды. К ним относятся чешуйчатник африканский (протоптерус) и чешуйчатник американский (лепидосирен), которые наряду с обычным жаберным дыханием могут вдыхать, или, вернее, заглатывать, атмосферный воздух. Воздух поступает в кишечник и через особый канал в плавательный пузырь. Ячеистое строение пузыря с разветвляющейся в нём густой сетью кровеносных сосудов очень напоминает лёгкое. Как и в лёгком, здесь происходит газообмен — поглощение кислорода и выделение углекислого газа.

Дополнительное, «лёгочное», дыхание этим рыбам необходимо, так как они живут в сильно заросших водоёмах. В тот период, когда водоёмы, в которых они живут, усыхают и вода в них портится, рыбы дышат преимущественно или даже исключительно «лёгкими».

В период полной засухи африканский чешуйчатник зарывается в ил, тело рыбы покрывается слизью, которая, смешиваясь с илом, образует уплотнённый футляр с дыхательным отверстием против рта. В таком футляре рыба проводит несколько месяцев до наступления периода дождей, когда илистая корка размокает и рыба возвращается к активной жизни. Однажды в Европу был доставлен глинистый футляр с чешуйчатником. После растворения футляра в тёплой воде чешуйчатник ожил и, помещённый в аквариум, существовал в нём несколько лет. Африканский чешуйчатник при поимке сильно кусается, за что туземцы называют его рыбой-крокодилом, и издает звуки, похожие на шипение змеи; у американского чещуйчатника они похожи на мяуканье кошки. Громкие звуки при заглатывании воздуха издаёт и австралийский чешуйчатник. Кстати сказать, этими звуками руководствуются местные жители при ловле чешуйчатников, мясо которых очень ценится.

Двоякодышащая рыба — африканский чешуйчатник.

Долгое время может жить вне воды окунь-ползун, обитающий в Индии, Бирме и на Филиппинских островах. При усыхании водоёма эта небольшая рыбка зарывается во влажный ил. Если засуха усиливается, окунь нередко совсем покидает водоём и по суше отправляется на поиски нового. Передвигается окунь по земле при помощи жёстких грудных плавников и колючих зацепок на жаберных крышках. Возможность существования этой рыбы вне воды объясняется наличием у неё рядом с жабрами двух полостей — «лабиринтов», куда попадает атмосферный воздух. Кислород воздуха поступает в кровь через стенки многочисленных капилляров, разветвляющихся в этих полостях.

Довольно долго могут жить вне воды и даже сами выбираться на сушу небольшие тропические рыбки-прыгуны, живущие вблизи затопляемых во время прилива мангровых зарослей побережья Явы, Суматры и Экваториальной Африки. Во время отлива можно видеть своеобразную картину: между обнажившимися корнями мангровых деревьев ползают, прыгают и даже взбираются на корни эти оригинальные рыбки, охотящиеся за мелкими насекомыми, червячками и другими беспозвоночными. Возможность существования этих рыбок вне воды объясняется тем, что в части глотки, находящейся впереди жабр, задерживается увлажняющая их вода. Прыгун серебристый уже настолько нуждается в периодическом выходе на сушу, что погибает, если его держат исключительно в воде.

Бычки-прыгуны в мангровых зарослях побережья острова Явы.

Из рыб, обитающих в СССР, долгое время может обходиться без воды угорь. Он, так же как и окунь-ползун, может перебираться из одного водоёма в другой по суше. Зоолог Терлецкий ещё в конце прошлого столетия, экспериментируя с этими рыбами, относил их за полкилометра от водоёма, причём всякий раз угри, спущенные на землю, быстро возвращались по суше к водоёму. В новейшей литературе о рыбах имеются указания, что угорь может прожить на воздухе в течение нескольких дней, но при условии сохранения во влажном состоянии кожных покровов. В этом случае обмен газов через кожу вполне обеспечивает дыхание. В старой литературе отмечалось даже, что в росистые ночи угри сами выходят на сушу, где ловят насекомых и улиток.

До суток и более остаётся живым на воздухе линь, что объясняется выделением на поверхности тела этой рыбы большого количества слизи, предохраняющей кожу от высыхания и способствующей, по-видимому, кожному дыханию.

У обыкновенного вьюна, живущего в мелких речках и болотах с недостаточным количеством кислорода, наряду с жаберным дыханием, имеет место дополнительное кишечное дыхание. Вьюн, поднявшись к поверхности воды, заглатывает ртом воздух, проходящий затем через кишечник. Стенки его имеют множество кровеносных сосудов, через которые и происходит газообмен. При содержании вьюна в воде, бедной кислородом, жаберное дыхание в значительной степени заменяется кишечным.

Очень разнообразны и интересны у рыб особенности их строения и поведения, служащие для защиты от врагов. Крайне оригинален способ обороны у иглобрюха, обитающего в Индийском океане и Средиземном море. Тело этой рыбы густо усеяно многочисленными шипами — видоизменённой чешуёй; в спокойном состоянии они более или менее плотно прилегают к телу. При опасности иглобрюх тотчас же устремляется к поверхности воды и, заглатывая воздух в расширение глотки, превращается в раздутый шар; шипы при этом приподнимаются и торчат во все стороны. Такой шар уже не может плавать нормально; рыба держится у самой поверхности, опрокинувшись вверх брюшком, причём часть тела выступает над водой. В таком положении иглобрюх защищён от хищника как снизу, так и сверху. Когда минует опасность, иглобрюх выпускает воздух, и тело его принимает обычную форму.

Иглобрюх в положении защиты.

Летучие рыбы, встречающиеся в тропических морях, спасаясь от хищников, выскакивают из воды и «пролетают» при благоприятном ветре расстояние в 200–300 метров на высоте 5–7 метров. При этом бывают случаи, что они попадают в шлюпку или на палубу судна. Рыба поднимается в воздух благодаря быстрым и сильным колебаниям хвостового плавника. Вначале рыба несётся по поверхности воды, затем сильный удар хвоста поднимает рыбу в воздух. Распластанные длинные грудные плавники лишь поддерживают тело рыбы наподобие планера, а не являются причиной полета, как думали раньше.

«Полёт» рыб.

Нужно сказать, что указанные приспособления иглобрюха и летучих рыб относительны, так как иглобрюх может быть схвачен хищником ещё до того, как достигнет поверхности воды, а «взлетевшие» рыбы нередко становятся добычей морских птиц. Многих рыб спасает от врагов своеобразная защитная форма и окраска тела.

В Бразилии в тихих речках и протоках, поросших по берегам деревьями, живёт небольшая рыба моноциррус, по окраске и сильно уплощённой форме тела удивительно похожая на старый лист мангрового дерева. Сходство с листом усиливается благодаря находящемуся у конца головы отростку, похожему на черешок листа. Замечателен и своеобразный характер движения рыбы, напоминающий плавание листа, пассивно переносимого течением воды. Лишь при внимательном наблюдении за рыбкой в аквариуме можно заметить, что плывёт она при помощи частых колебаний очень маленьких бесцветных и прозрачных плавников. Часто рыба-лист лежит неподвижно на дне и тогда почти не отличима от упавшего в воду настоящего листа. При вылавливании сачком эти рыбки не бьются, как остальные, и приходится тщательно перебирать захваченные листья, чтобы между ними обнаружить живой «лист» (см. рис. на стр. 122).

Бразильская рыба-лист.

Интересна форма тела некоторых морских рыб, живущих среди водорослей. Различные выросты и шипы на их теле, а также жёлтая окраска с белыми пятнами чрезвычайно подходят под общий фон зарослей водных растений, среди которых живут эти рыбы. Такова, например, саргассова рыба птерофрина.

Саргассова рыба птерофрина.

Особенно удивительны защитная форма тела и окраска живущего также среди водных растений морского конька-тряпичника. Встречается эта рыбка в австралийских водах. Трудно вообразить существо, менее похожее на рыбу, с его фантастическими контурами тела, покрытыми многочисленными выростами и нитями, которые колышутся в окружающей воде, создавая поразительное сходство с живыми водорослями.

Морской конёк-тряпичник.

Если указанные выше рыбы спасаются от врагов главным образом благодаря форме своего тела, то не меньше имеется и таких, которые спасаются благодаря защитной окраске, соответствующей фону окружающей среды. Интересно, что одна и та же рыба изменяет свою окраску, попадая на различно окрашенный фон. Так, например, морская собачка имеет окраску кроваво-красную в зоне красных водорослей, травянисто-зелёную в зоне зелёных и оливково-жёлтую среди жёлтых водорослей.

Ещё оригинальнее рыбка талассома. Бросаясь на дно за приманкой, она почти мгновенно меняет тёмно-синюю окраску под цвет воды на жёлтую под цвет дна и снова приобретает синюю, когда поднимается в верхние слои воды.

У донной рыбы камбалы верхняя сторона тела, на которой расположены оба глаза, пигментирована, нижняя же, прилегающая ко дну — светлая. Окраска верхней части тела рыбы меняется в зависимости от тона окружающего грунта. Так, например, если грунт пёстрый, то и окраска тела становится пёстрой, причём величина пятен соответствует характеру пятнистости грунта.

С этой рыбой был поставлен ряд опытов, показавших, что изменения её окраски находятся в связи со зрительными восприятиями; ослеплённая камбала не реагировала на перемену расцветки грунта.

Немало рыб защищается так же, как и змеи, выделением яда. Среди ядовитых рыб особенно дурной славой пользуется обитающая в водах Ост-Индского архипелага бородавчатка страшная. У основания её спинного плавника имеется ядовитая желёзка; яд, попадая при уколах плавниковых лучей в ранку, вызывает сильную боль и даже смерть не только животного, но и человека. Эта рыба большей частью лежит на дне, полузарывшись в грунт. Окраска её очень сходна с цветом дна, поэтому заметить рыбу трудно.

В Чёрном море водится скат морской кот, или хвостокол, длиною свыше полуметра. Он имеет на конце хвоста зазубренный шип, возле которого находится масса мелких желёзок, выделяющих ядовитую слизь. Если человек случайно заденет лежащего на дне ската, рыба резким движением вонзает в ногу человека шип, который наносит болезненную и долго кровоточащую рану.

Очень разнообразно у рыб строение органов ловли и захватывания добычи.

У крупного, в 4 метра длиной хищника меч-рыбы верхняя челюсть вытянута в виде прочного остроконечного шпиля. Врываясь в стаю рыб, этот хищник бросается из стороны в сторону, быстро нанося раны своим жертвам. Сила удара «меча» так велика, что отмечались даже случаи пробивания им бортов и дна лодки.

Меч-рыба.

У пилы-рыбы длиной в 6 метров на верхней челюсти имеется двухметровый пилообразный вырост, при помощи которого рыба нападает на добычу.

Обе указанные рыбы живут в Атлантическом океане. Меч-рыба через Средиземное море заплывает иногда и в Чёрное море.

Совсем иначе ловит свою добычу, мелких рыб, донная рыба морской чёрт, живущая в Атлантическом океане и Средиземном море^[6]. У этой крупной, до полутора метров длиной, рыбы передний луч спинного плавника обособлен и имеет вид гибкой, длинной и подвижной «удочки» с кисточкой на конце. Полузарывшись в песок, морской чёрт выставляет её наружу. Замечено, что на плавающих вблизи рыб она действует как своего рода приманка. Устремляясь к ней, рыбки приближаются и к пасти хищника, который без труда захватывает добычу.

Как донная рыба морской чёрт интересен и тем, что может «прыгать» по дну, опираясь на грудные плавники. За эту особенность и вышеуказанный способ охоты рыбу называют также лягвой-рыболовом.

Морской чёрт, или лягва-рыболов.

Ещё сложнее устроен приманивающий аппарат у другой морской глубоководной рыбы лазиогнатус. У неё плавниковый луч видоизменён в своеобразные «удилище» и «лесу» с конечным вздутием на ней — «приманкой», которая вдобавок может флуоресцировать (светиться) и привлекает к хищнику рыбок, рачков и других мелких животных.

Средиземноморский звездочёт (тоже в основном донная рыба) высовывает далеко изо рта красный вырост нижней губы. Извивающийся по песку, длинный и узкий вырост очень похож на червя. Привлекаемые такой приманкой рыбки легко становятся добычей хищника.

Упомянем ещё об одной оригинальной рыбке, живущей, как и полагается всем рыбам, в воде, но добывающей насекомых, сидящих на берегу. Речь идёт о ярко окрашенной рыбке-брызгуне, обитающей в водах Ост-Индии и Полинезии. Плавая у берега, эта рыбка высматривает сидящих на прибрежных растениях насекомых и, заметив добычу, выпускает изо рта струйку воды, сбивающую насекомое в воду. Наблюдателя поражает удивительная меткость брызгуна, выпускающего совершенно соразмерную струю прямо в цель — на насекомое. Полинезийцы устраивают с этой рыбой следующую игру. В большой таз с водой пускают брызгуна, а по краю таза устанавливают палочки, к которым каждый из играющих слабо прикрепляет насекомое или какую-нибудь другую добычу. Чья приманка, за какой срок и как часто будет сбита рыбкой, тот и выигрывает. Игра эта очень увлекательна и азартна.

Брызгун охотится за наземными насекомыми.

Одним из самых замечательных способов добывания корма и защиты от врагов обладают электрические рыбы.

Наиболее мощным электрическим органом обладает электрический угорь — крупная, до 2 метров длиной и 20 килограммов весом, рыба, живущая в реках Центральной и Южной Америки. (Электрический угорь лишь по внешнему виду похож на угря. По анатомическому строению он более близок к семейству карповых.) Его электрические органы располагаются в мышцах по бокам тела и представляют собой нечто вроде живого вольтова столба: каждый состоит из большого числа пластинок особой мышечной ткани, разделенных прослойками соединительной ткани. К органам подходят многочисленные разветвления нервов. Напряжение электрического разряда достигает 300 вольт, т. е. настолько велико, что оказывает действие на переходящее через реку животное и человека. Подобравшись к стае рыб или скоплению лягушек, угорь электрическим разрядом убивает добычу. Так как при этом рыбы погибает больше, чем нужно для питания угря, то в некоторых местах электрического угря считают виновным в оскудении запасов рыбы.

Для ловли электрических угрей, мясо которых, кстати сказать, очень вкусно и питательно, применяется иногда следующий приём. В реку сначала загоняют скот, на который угри быстро расходуют запас своих электрических зарядов. Затем ослабленных рыб без риска вылавливают сетями или даже просто руками.

В Ниле и реках Западной Африки водится электрический сом, применяющий своё электрическое «оружие» только в целях самозащиты. Имеются указания, что местные жители используют эту рыбу как своеобразный физиотерапевтический аппарат при лечении ревматизма.

Электрический угорь и электрический сом хорошо выживают в аквариумах, что, конечно, облегчает изучение этих интересных рыб и создаёт возможности для постановки над ними различных опытов.

Электрические угри не раз содержались и в аквариуме Московского зоопарка. Имеются они там и сейчас. Вначале их кормили мелкими рыбёшками — карасиками, малявками; позднее приучили к мясу.

Если для тех или иных целей приходится брать угря руками, то во избежание электрического удара необходимо надевать резиновые перчатки или обувать резиновые боты. Однажды служительница, которой было поручено смазать больного угря пенициллином, забыла надеть боты. Когда она дотронулась до угря, то испытала удар током значительно большей силы, чем при прикосновении к оголённому проводу электрического освещения.

Рыбы тропических морей:

1 — лахнолаймус; 2 — морская летучая мышь; 3 — солнечник пятнобокий; 4 — летринус; 5 — возничий; 6 — чёрный ангел; 7 — кузовок рогатый; 8 — антеннарий шероховатый; 9 — носач; 10 — красная крылатка.

Большинство рыб, как известно, выметав икру, не проявляет заботы о потомстве. Конечно, при этом громадное число икринок и вылупившихся мальков гибнет от неблагоприятных условий и хищников. Лишь ничтожный процент, а вернее, лишь доля процента икринок и мальков в конце концов превращается во взрослых рыб. Отсюда становится понятной выработанная в процессе естественного отбора огромная плодовитость рыб. Плотва, например, вымётывает до 25 тысяч икринок, карп и щука — 100 тысяч, линь — 300 тысяч, налим — 500 тысяч, крупные белуга и треска — до нескольких миллионов. Однако рекордная цифра принадлежит луне-рыбе, вымётывающей до 300 миллионов икринок. Эту рыбу с полным правом можно считать самой плодовитой из всех позвоночных животных. Луна-рыба обладает крупными размерами, достигая 2,5 метра в длину и 500 килограммов веса. Обитает она в тёплых морях; встречается и в СССР, в Японском море. Обычно рыба плавает вблизи поверхности и из воды высовывается наружу высокий спинной плавник.

Луна-рыба.

Однако у некоторых рыб проявляется забота о потомстве. Многие читатели, вероятно, слышали или читали об инстинкте гнездостроения и охраны икринок у очень обычной в наших реках и озёрах маленькой рыбки колюшки. Устраивает гнездо всегда самец, принимающий в брачный период очень красивую и яркую брачную окраску. Он выкапывает на дне ямку, которую выстилает мелкими веточками и стебельками водных растений, затем из того же материала строит боковые стенки и свод, склеивая травинки слизью. Иногда гнездо устраивается подвесное, среди водных растений; в последнем случае оно имеет форму шара. Это характерно для девятииглой колюшки; трёхиглая колюшка строит гнездо на дне. В гнездо самец загоняет самку, откладывающую там несколько десятков икринок. Затем самка покидает гнездо, самец же остаётся при нём и не только бережно охраняет, но и способствует развитию икринок, прогоняя движением своих плавников ток свежей воды сквозь гнездо. Некоторое время самец охраняет и вылупившихся мальков.

Удобно наблюдать гнездостроение у аквариумной рыбки макропода. И здесь гнездо строит самец, но уже не из травы, а из пузырьков воздуха, выпускаемых рыбкой изо рта и обволакиваемых слюной. К такому воздушному домику, располагающемуся иной раз среди водных растений, самец подтаскивает икру, распределяя её таким образом, чтоб под каждый пузырек приходилось по икринке. Если икринка упадет на дно, самец берёт её в рот и относит обратно. Во время развития икринок самец охраняет и подправляет гнездо, следит, чтобы икринки были распределены равномерно. По вылуплении мальков он охраняет их не только от хищников, но и от самки, которая не прочь съесть своё собственное потомство. Охраняя мальков, самец бросается даже на опущенный в аквариум палец.

Довольно крупная, до полуметра длиной рыба пинагор хотя и не строит гнезда, но также проявляет заботу об икре и мальках. Живет пинагор в северных морях, в частности в Баренцевом и Белом. Самка выметывает икру в прибрежной зоне, нередко даже на самой границе морского отлива. Самец охраняет икру от хищных рыб, а при отливе смачивает её водой изо рта или плещет на неё воду ударами хвоста. Охраняет заботливый отец и вышедших из икры мальков, всюду сопровождая их стайку. В случае опасности снабжённые присосками мальки устремляются к нему, облепляя его со всех сторон. С присосавшимися мальками отец уплывает в более глубокое и безопасное место.

Пинагор — заботливый отец.

Морской конёк вынашивает икру в складке кожи.

У нильского окуня ксентохромиса самец вынашивает икринки во рту; выведшиеся мальки первые дни также находятся во рту, а когда несколько подрастут, все же держатся вблизи своего отца и прячутся в его рот при опасности.

Замечателен способ размножения у горчака. Самка этой рыбки откладывает икринки при помощи длинного яйцеклада в тело моллюска беззубки или перловицы. Развившиеся мальки покидают моллюска, достигнув сантиметра в длину.

Подавляющее большинство видов рыб размножается выметывая икру. Однако некоторые виды рождают живых детёнышей. Число детёнышей различно. Так, например, у самого крупного в мире ската крылоголового, весом полтонны, рождается всего один детёныш весом 9 килограммов. Бельдюга рождает до 200 детёнышей, а морской окунь — до 1 тысячи.

Своеобразно происходит процесс живорождения у небольшой, 20 сантиметров длиной, рыбки голомянки, обитающей в озере Байкал на большой глубине. Самка с брюшком, переполненным детёнышами, всплывает к поверхности, где в результате резкого уменьшения давления брюшко лопается и детёныши выходят наружу. Самка при этом погибает. Голомянка — красивая рыбка. Её голое, прозрачное как стекло, тело имеет розоватый оттенок и отливает всеми цветами радуги.

Живорождение имеет место у таких легко разводимых в аквариумах рыбок, как мечехвосты, пецилии, гуппии.

О птицах

Из всех животных самые доступные для наблюдения — птицы и насекомые. Каждый человек любой профессии, даже совсем далёкой от зоологии, редко бывающий среди природы, имеет реальное представление о таких птицах, как воробьи, галки, голуби, ласточки, вороны. Из насекомых всякий видел мух, комаров, муравьёв, различных бабочек и жуков.

Доступностью насекомых и птиц объясняется, по-видимому, тот факт, что среди любителей-натуралистов чаще всего встречаются страстные коллекционеры насекомых и хорошие знатоки птиц. Отметим, что такие выдающиеся отечественные орнитологи (специалисты по птицам), как Н. А. Зарудный и С. А. Бутурлин, вначале не были профессиональными учёными и стали ими только в результате упорного труда любителей-натуралистов. До этого Н. А. Зарудный был преподавателем естествознания, а С. А. Бутурлин — юристом.

Не говоря уже о большом промысловом и защитном значении птиц для лесного и сельского хозяйства, есть что-то очень привлекательное в облике, повадках и голосах этих подвижных пернатых созданиях природы. Кто из нас не заслушивался в поле песней жаворонка, поднимающегося в высокую голубизну неба! Кто из нас, войдя весной в рощу, парк или лес, не радовался разноголосым, льющимся со всех сторон песням зябликов, пеночек, славок, певчих дроздов! Кто из нас в сумраке тихой и теплой июньской ночи не наслаждался чудесными прищёлкиваниями и трелями соловья! Во все времена наш народ в сказках и песнях упоминает с большой любовью о птицах. Все наши писатели и поэты в своих описаниях природы упоминают о них. Достаточно вспомнить «Записки охотника» Тургенева, произведения Аксакова, Толстого, Чехова, Горького, Шолохова и других. Много басен посвятил пернатым великий баснописец Крылов.

Из всех животных только птицы да (как это ни покажется странным) некоторые лягушки и жабы издают мелодичные и приятные для человеческого слуха звуки.

Однако не все птицы поют, с точки зрения человека, приятно. В девственных тропических лесах Южной Америки, Африки и Малайского архипелага раздаются большей частью резкие крики попугаев, туканов, райских птиц, птиц-носорогов и других крупных и ярко окрашенных птиц. Мы не услышим здесь приятных мелодичных звуков, подобных пению нашего невзрачного соловья, певчего дрозда, славки-черноголовки. И если среди несравненно более разнообразного и богатого мира тропических птиц всего лишь один процент обладает более или менее приятным голосом, то в нашей стране «певунов» не менее 10 процентов. Всенародной любовью к пению птиц можно объяснить и широко распространённое у нас содержание певчих птиц в клетках.

Интересно побывать в комнате опытного любителя певчих птиц. Тут чувствуешь себя как в уголке леса или в поле. Удивительно приятно слышать пение птиц в середине зимы, когда за окном мороз, а в комнате раздаются трели соловья, песни синицы и жаворонка, резкий свист поползня, весёлое щебетанье чижа и щегла.

Многие певчие птицы как в природе, так и в неволе способны к звукоподражанию. Особенно выделяется в этом отношении скворец, который воспроизводит не только голоса других птиц: каркает, щебечет, чирикает, крякает, кудахчет, но и подражает кваканью лягушки, скрипу колодезного журавля, визгу пилы, ржанью жеребёнка, свисту человека, гудку автомобиля, а иной раз издает и совершенно непонятные звуки, усвоенные им, вероятно, во время зимовки на далёком юге. Скворцы и попугаи, которых содержат в неволе, могут насвистывать музыкальные мелодии и выговаривать отдельные слова. Такая способность к звукоподражанию указывает на высокую степень развития у птиц полушарий головного мозга.

Некоторые любители считают, что пение птиц в какой-то мере связано с звуками окружающей среды, действующими как своеобразные раздражители. Для комнатных птиц такими раздражителями и является пение других птиц. Вот почему для соловьёв, чтобы они «распелись», держат в той же комнате синицу, жаворонка, юлу. Возбуждает птиц игра на музыкальном инструменте, радио; пение птицы можно вызвать трением ножа о тарелку, выливанием струйки воды в таз и т. д. Возможно, что и в природе как раздражители действуют разнообразные и многообразные звуки и шумы: пение других птиц, кваканье лягушки, шум листвы, журчанье ручейка, скрип дерева и т. п. Недаром любители птиц отмечают в строфах песни синицы звуки «кулика», у соловья — «лягушки» и «воды», у поползня — «свисток», а у коноплянки — «жаворонка». Рассматривая с этой точки зрения всем известную песню полевого жаворонка, можно охарактеризовать её как гармоничное отражение комплекса звуков пашни или луга в ветреный жаркий солнечный день.

Конечно, для всякого натуралиста очень важно уметь определять птиц по голосу, пению. Ведь большинство певчих птиц гораздо легче услышать, чем увидеть. Голоса лишь немногих птиц, да и то весьма приблизительно, можно изобразить буквами и слогами. Так, например, серую ворону можно узнать по карканью: «кар», которое у грача будет звучать как «кра» или «гра» (откуда и название грач), а у ворона как «круук». Кукушка издаёт совсем ясный звук «ку-ку». Удод часто повторяет «уп-уп-уп». Пеночка теньковка: «тинь-тянь-тень». Одно из «колен» песни поползня напоминает резкий, переливающийся свисток поездного кондуктора. У иволги можно различить мелодичные флейтовые звуки «фиу-тиу-лиу». Довольно удачно изображается песня перепела часто повторяемыми словами «подь-полоть» или «спать пора».

Пеночка теньковка.

Метка и остроумна народная передача песенки овсянки, звучащей как «зинь-зинь-зинь-ци-и-и», фразой: «неси-неси не тру-си-и-и», как бы призывающая беречь сено ранней весной.

Овсянка.

А. Н. Промптов, один из лучших знатоков жизни птиц, передаёт отчётливую, сильную и красивую песню певчего дрозда человеческой фразой:

Но уже крайне трудно передать словами воркованье голубя, щебетание ласточки, песню жаворонка или соловья^[7].

Птицы весной поют очень много; без преувеличения можно сказать, что многие из них поют «от зари до зари».

Каково значение пения птиц? Песни самцов указывают другим птицам того же вида, что данный гнездовой участок занят. Кроме того, песня самца является призывом для самки. Позднее, после откладки яиц, самец поёт вблизи самки, сидящей на гнезде. Надо полагать, что пение для птиц не только потребность, но и доставляет им большое удовлетворение.

Уже давно любителями певчих птиц замечено, что песни птиц одного вида из различных мест обитания отличаются друг от друга; в своё время отмечалось как лучшее пение курских и тамбовских соловьёв.

Более поздние наблюдения натуралистов подтвердили это мнение и для других птиц. Было установлено, например, что темп, тембр и характер песни зяблика различны у птиц, гнездящихся на Кавказе, Украине, в центральных областях РСФСР и Ленинградской области.

Для пения птиц характерна и индивидуальная изменчивость. Среди птиц одного вида и из одной и той же местности попадаются певцы, песни которых особенно выделяются красотой, силой звука, приятным тембром и дополнительным числом слогов. Такие певцы встречаются среди соловьёв, зябликов, синиц, чижей, славок, певчих дроздов и особенно ценятся любителями птичьего пения.

После выведения птенцов пение ослабевает или совсем прекращается: родители выкармливают и воспитывают птенцов. В это время у птиц имеют место своеобразные крики. Все знают и помнят озабоченное квохтанье наседки, сзывающей своих цыплят, оживлённое щебетание молодых сидящих в гнезде ласточек, отвечающих на зов родителей; тревожное теньканье мелких птичек, трещание дроздов. Своеобразными тревожными позывами вальдшнеп или куропатка дают сигнал своим птенцам затаиться при приближении опасности.

Такие птицы, как воробьи, голуби, стрижи, ласточки, галки, вороны, являются обычными спутниками человека.

Их можно увидеть почти в каждом городе, посёлке, колхозе; они следуют за человеком и в те места, где их прежде не было. Скворцов в России с давних времён привлекают в огороды и сады. В последние десятилетия в искусственные гнездовья — скворечники и синичники начали привлекать и других полезных насекомоядных птиц — мухоловок, синиц, горихвосток. Но и другие птицы, если их не беспокоить, заселяют подходящие места для гнездования в непосредственной близости от различных строений человека. Певчие птицы, например, охотно гнездятся и выводят птенцов в защитных насаждениях вдоль железнодорожной линии. Мне приходилось слушать пение соловьёв, зябликов, зорянок и других птиц на очень оживлённом железнодорожном участке, где каждые 20–30 минут проходят товарные и пассажирские поезда, причём птицы не прекращали пения даже в момент прохождения поездов.

Мало того, вдоль кустарников тянулась пешеходная тропинка, по которой часто проходили люди, и совсем близко находилась колхозная футбольная площадка. И вот в таком, казалось бы, совсем не подходящем соседстве птицы пели, гнездились, выводили птенцов.

В больших городах, где имеются парки и сады, гнездятся или залетают во время кочёвок различные виды птиц. С. А. Бутурлин и другие любители птиц отмечали в своё время для Москвы дятла, сову-неясыть, коршуна, сокола-сапсана, озёрную чайку, утку-крякву, чирков, сороку, вертишейку, мухоловку-пеструшку, большую синицу, снегиря, зяблика, поползня, щегла, зорянку, серую мухоловку, белую трясогузку, горихвостку, скворца, чечётку, свиристеля, соловья, пищуху, не говоря уже о всем известных воробьях, воронах, галках, голубях, ласточках, стрижах.

А. С. Мальчевский указывает, что в Ленинграде ежегодно гнездится до 40 видов птиц, в том числе соловей, садовая камышевка, чечевица, гнёзда которых этот зоолог находил в городских садах и парках. Неоднократно ему приходилось наблюдать пеночек, сойку, ястреба-перепелятника и даже таких сравнительно редких птиц, как иволгу, чёрного дятла, вальдшнепа, чеглока. На Неве встречались чайки и различные виды уток. Что же касается стрижей, ласточек, синиц, зябликов, горихвосток, мухоловок, то это обычные птицы, гнездящиеся даже в центральных районах Ленинграда.

Эти факты указывают на возможность как естественного, так и искусственного заселения птицами наших городов, новостроек и посёлков, где так широко развёртывается сейчас зелёное строительство. Как дополнят птицы красоту насаждений своим пением, обликом, своей подвижной хлопотливой жизнью! Не следует забывать той пользы, которую оказывают птицы в борьбе с вредителями. В Москве зоологами К. Н. Благосклоновым и В. В. Строковым проводились очень нужные и интересные опыты по заселению птицами зеленых насаждений Москвы.

Птицы Москвы — гнездящиеся и залётные (воробьи, галки, вороны, голуби, ласточки опущены).

От левого верхнего угла по часовой стрелке: зяблик (1), снегирь (2), мухоловка-пеструшка (3), большая синица (4), чечётка (5), поползень (6), дятел (7), зорянка (8), щегол (9), стриж (10), белая трясогузка (11), сокол-сапсан (12), кряква (селезень) (13), сова-неясыть (14), речная чайка (15), пищуха (16), вертишейка (17), скворец (18), свиристель (19).

Птицы при правильном обращении с ними могут быть приручены, однако далеко не все и не в такой степени, как млекопитающие.

Лучше всего приручаются птицы из семейства врановых: галки, ворóны, вóроны, грачи, сороки.

Я видел в одной семье приручённую серую ворону, жившую на свободе и прилетавшую к дому по нескольку раз в день за кормом. Её очень любили дети, и она их совершенно не боялась. Подлетит, сядет рядом и, назойливо каркая, просит корм.

Наблюдал я и галку, жившую на одном из московских дворов в маленьком домике у сторожа. Галка совершенно свободно ходила по двору, не боялась ни собак, ни кошек и даже, наоборот, сама нападала на них и обращала в бегство. Иной раз она клевала за ноги проходивших мимо чужих людей, но ко всем членам семьи, в которой жила, относилась с большой преданностью.

Вспоминается также и ворона Варя, воспитанная и выдрессированная сотрудницей Уголка имени В. Л. Дурова — Н. А. Лбовой. Варя прекрасно знала свою хозяйку и старательно и чётко исполняла всё, что от неё требовалось. Она складывала на счётах, звонила в колокольчик, перелистывала стопку дощечек, изображающих книгу, разбирала игрушечную пирамидку и пр. Позднее этот номер с неменьшим успехом исполнялся грачом Малышом, выдрессированным Л. Ситниковой.

Дрессированная ворона Варя в Уголке Дурова.

Приручённые и долго содержавшиеся в неволе вóроны нередко выучиваются хорошо произносить слова. В том же Уголке имени Дурова уже долгое время живёт крупный чёрный ворон под кличкой Воронок, который на вопрос: «Как тебя зовут?», подкрепляемый лакомым кусочком, очень четко выговаривает свою кличку, а на повторный вопрос: «А ещё как?» — добавляет с артистически тонким и нежным оттенком: «Воронýша».

Гнездовые постройки птиц чрезвычайно разнообразны.

Кулик-галстушник откладывает яйца (всегда 4) прямо на песок на берегу реки или озера, а козодой и филин, в лесу в еле заметную ямку на земле.

Зимородок и береговая ласточка вырывают узкие, длинные норы в крутых берегах рек. Гнездо помещается в самом конце такой норы, в её расширении.

Жаворонки, коньки и жёлтые трясогузки вьют гнёзда в ямке на земле из стеблей трав. У крупных хищников — орлов, ястребов и коршунов, гнездящихся на вершинах деревьев или в горах, гнёзда хоть и велики, но примитивны и построены из крупных и мелких ветвей деревьев.

Многие птицы — дятлы, совы, поползни, синицы и др. — гнездятся в дуплах (дуплогнёздники); дятлы сами делают дупло, остальные обычно пользуются брошенными дуплами дятлов или естественными.

Поползень частично замазывает вход в дупло глиной или землёй. Самец тропической птицы-носорога замуровывает сидящую в дупле на яйцах самку настолько, что оставляет лишь небольшое отверстие для клюва, через которое кормит её.

Искусно сделаны лепные гнёзда ласточек. Они строят гнёзда из комочков земли или глины, склеивая их слюной. У деревенской ласточки (касатки) гнездо полушаровидной формы, открытое сверху, а у городской (воронкá) оно и сверху закрыто, вход расположен сбоку. Знаменитые съедобные гнёзда стрижей саланган построены из затвердевающей на воздухе слюны, к которой примешаны морские водоросли. Гватемальский стриж строит себе гнездо из растительных волокон, склеенных слюной, и подвешивает его к тонкой ветке дерева.

Искусно свито гнездо зяблика — самой обычной птицы наших лесов. Снаружи в него вплетены лишайники, мхи, береста, и гнездо прекрасно замаскировано на фоне ствола и ветвей, покрытых лишайниками. Почти шаровидные гнёзда из мха вьёт крапивник. У синицы-ремеза гнездо свито из растительного пуха и имеет вид мягкой, как бы войлочной, реторты. Обычно оно подвешивается к тонкой веточке (см. рис. на стр. 136).

Синицы-ремезы около гнезда.

Особенно интересно колониальное гнездовье африканского общественного ткача: эти птицы совместно сооружают навес в виде зонта, под которым помещаются висячие гнёзда отдельных парочек (см. рис. на стр. 93).

Из всех живых существ птицы — самые подвижные и активные. Крылья обеспечивают им наибольшую среди других животных свободу передвижения, и притом на громадные расстояния.

Метка и справедлива народная пословица: «Видна птица по полёту». Действительно, даже малоопытный натуралист может определить многих птиц по очертанию тела в воздухе, характеру их полёта. Так, например, кулики и утки всегда летят прямолинейно, крупные хищники — грифы, орлы, коршуны, сарычи парят и планируют в воздухе, а стрижи и ласточки «реют», часто меняя направление.

Характерны полёты чибиса, бекаса — с частыми бросками в разные стороны; полёт на одном месте жаворонка, пустельги.

Что касается скорости полёта, то одной из самых быстролётных птиц является дальневосточный иглохвостый стриж, летящий со скоростью 170 километров в час. Вихрем проносится он у самой поверхности земли, а затем взмывает вверх и снова с громадной скоростью возвращается к земле. Однако это ещё не предел. На коротких расстояниях некоторые птицы развивают ещё бóльшую скорость. Так, например, сокол-сапсан, преследующий добычу, пикирует со скоростью до 300 километров в час. Средняя же скорость полёта большинства птиц колеблется от 40 до 70 километров в час.

На скорость полёта оказывает заметное влияние направление ветра. В безветренную погоду почтовый голубь летит со скоростью 60 километров в час; при встречном ветре — 30 километров, а при попутном — до 120.

Некоторым птицам приходится преодолевать при перелётах значительные пространства над морем, горами без остановки. Так, птицы, пересекающие Северное и Средиземное моря, летят без отдыха 600–700 километров. Около 1 тысячи километров безостановочно пролетают птицы, пересекающие Мексиканский залив. Наибольший «беспосадочный» путь в 3300 километров совершают кроншнеп и ржанка, летящие на зиму с северо-американского материка на Гавайские острова.

Наша Родина настолько велика, что немало перелётных птиц гнездится и зимует на территории СССР. Таков близкий родственник гусей — краснозобая казарка, гнездящаяся в приенисейской тундре Сибири, а зимующая в Закавказье под Ленкоранью и отчасти в Иране и Месопотамии. Птица эта нигде, кроме указанных мест, не встречается и потому представляет большую редкость и ценность. Это обстоятельство в сочетании с красотой и изяществом птицы вполне оправдывает мнение советского натуралиста-орнитолога Е. П. Спангенберга, называющего её «жемчужиной» среди наших пернатых.

Наблюдениями с самолёта было установлено, что при перелётах лишь немногие птицы летят на высоте в тысячу метров, большинство же — на высоте 400 метров; многие мелкие воробьиные летят не выше чем в 50–100 метрах над землёй, а в море — совсем низко к поверхности воды, над самыми волнами. Однако вне перелётов полёт птиц может достигать значительной высоты: утки могут лететь на высоте 800 метров, аисты — 900, журавли и ласточки — до 2 тысяч, орлы — до 3 тысяч, а кондоры и грифы в горных местностях поднимаются даже до 7 тысяч метров над уровнем моря.

Защитная окраска у птиц по сравнению с другими животными (насекомыми, рыбами, млекопитающими и др.) развита сравнительно слабо, что, возможно, объясняется большей подвижностью птиц.

Особенно хорошо защитная окраска проявляется у птиц, гнездящихся на земле. Такие птицы очень нуждаются в покровительственной окраске в период насиживания яиц, когда самка становится наиболее уязвимой для хищников. Например, сидящую на гнезде самку вальдшнепа, куропатки, жаворонка и даже такой крупной птицы, как дрофа, заметить очень трудно; при своей незаметной, сливающейся с окружающим фоном, окраске самка сидит на гнезде очень крепко. Описан случай, когда самку вальдшнепа удалось сфотографировать на таком близком расстоянии, что одна из ножек штатива находилась всего в 20 сантиметрах от гнезда.

Покровительственная окраска наиболее себя оправдывает в сочетании с неподвижностью, что особенно хорошо можно заметить на птенцах выводковых птиц. Птенчиков вальдшнепа, затаившихся среди опавшей листвы, травы и сучьев, легче обнаружить на ощупь, чем увидеть. Самка чибиса, ржанки, серой куропатки и других птиц при приближении хищника подаёт тревожный сигнал, вызывающий рефлекторную реакцию — затаивание птенцов, которые припадают к земле и становятся совершенно незаметными для глаза.

Очень важна защитная окраска для ночных птиц: сов и козодоев, которые охотятся ночью, а днём затаиваются. В дневное время сидящий на земле или на толстой ветке козодой благодаря своей тёмно-бурой окраске почти совсем не заметен; «надеясь» на свою покровительственную окраску, он не улетает даже тогда, когда к нему подходят почти вплотную. Фотографировать таких птиц довольно легко.

Один из наиболее замечательных примеров сочетания защитной окраски с защитной позой — это выпь — болотная птица, которая гнездится и кормится в зарослях тростника, камышей. Когда при опасности она затаивается, вытянувшись вверх с поднятым клювом, то сливается с окружающей её стеной камыша и становится настолько незаметной, что можно пройти мимо неё буквально в двух шагах, даже и не подозревая о присутствии птицы.