— Машина подана. Целая армия папарацци уже приготовилась встретить тебя криком и фотовспышками.
Иво ждал, сохраняя бесстрастное выражение лица, что она передумает уезжать...
Он надеялся на это потому, что весь уикенд, проведенный на его вилле в Норфолке, Белль славно справлялась с ролью хозяйки, обнадеживая его признаниями, что ни роль телезвезды, ни амплуа светской персоны для нее не дороги настолько, насколько простое счастье быть его — Иво — женой.
— Мне пора, — тихо произнесла Белль.
В какой-то момент ей показалось, что Иво непременно станет ее удерживать, сыпать уверениями, но он лишь сдержанно кивнул.
Он поднял с пола тяжелую дорожную сумку, в которую Белль упаковала все, что может пригодиться в трехнедельной поездке, и отнес к двери.
Белль была бы счастлива, если бы в этом жесте Иво читалось понимание. Но женщина увидела лишь молчаливый укор и тягостное разочарование.
Когда дверь открылась, Белль уже была во всеоружии. Она никогда не жаловала фоторепортеров, но всегда блистала жизнерадостной улыбкой, на случай, если фотообъективы направлены на нее.
Вместе с Иво она проделала короткий путь до лимузина. Передав шоферу багаж жены, Иво распрощался с ней, задержав ее руку в своей ладони. Он посмотрел в ее глаза и шепнул:
— Береги себя.
— Иво... — она сделала шаг к нему навстречу, позволив прочесть мольбу в своих глазах. — Домой я вылечу из Гонконга. Если представится случай и дела занесут тебя туда, давай проведем эти несколько дней вместе...
Иво не нашел, что ответить. Он склонился над Белль и поцеловал ее в щеку.
Ни возражений, ни просьб, ни обещаний...
Она не услышала от него ни слова. Как если бы все между ними было ясно или непоправимо.