Заноза

Маньяк на дороге

Наконец я отмираю и поднимаю взгляд выше, пока не сталкиваюсь с хитрым прищуром светло-карих глаз. Чтобы рассмотреть их цвет, мне даже приходится податься немного вперед. Кажется, рыжий понимает это по-своему, и его глаза загораются, а на губах появляется игривая улыбка. Я тут же резко отстраняюсь и смотрю на него нахмурившись. Нахал думает, что у него мегаваттное обаяние, и я уже стремлюсь упасть в его объятия с высоты своего пьедестала? Оно, может, и такое, только я сдохну, но его эго тешить не стану.

– Это ты забрал мой телефон? – повторяю вопрос уже более твердым голосом, когда дымка похоти между нами медленно рассеивается.

– Я, – спокойно отвечает он.

Я смотрю на него с едва сдерживаемой яростью.

– И почему же не занес его мне?

– Потому что еще не привел себя в порядок. – Этот паршивец разводит руками, снова привлекая мое внимание к своему телу. Как можно тише и незаметнее сглатываю скопившуюся слюну и протягиваю руку.

– Ладно, не напрягайся. Я уже здесь, так что можешь отдать мне его.

Брови рыжего подскакивают, и он смотрит на меня вопросительно.

– Могу отдать? – тише спрашивает он. Ох, не нравится мне его тон, ох, не нравится.

Он еще секунду сверлит меня своими глазищами, а потом… просто захлопывает перед моим носом дверь! Я как-то вычитала, что если выключить свет в туалете, где находится человек, то даже личность с учеными степенями в самых сложных отраслях науки произнесет простое: «Э-э-э!» Вот и я, хоть и не в туалете и точно уж без ученых степеней, сейчас на весь коридор крикнула пресловутое: «Э-э-э!» Осматриваюсь по сторонам, до сих пор не веря в такое хамство, а потом начинаю тарабанить по двери и кричать:

– Открой! Это что за детский сад?! Иван! Немедленно открой дверь!

И имя как-то сразу вспомнилось, хоть и слышала его всего раз. Красивое. Такое живое и очень ему идет. Не новомодные Кириллы да Никиты, а старинное. Но сейчас даже оно меня бесит, не говоря уже о самом рыжем наглеце.

Наконец дверь снова распахивается, и я немного выдыхаю. Теперь он стоит в спортивном костюме и кроссовках. Красивый до невозможности, но я ведь этого «не замечаю». Не буду замечать, и все тут! Не заслужил, говнюк.

– Отдай мне…

– Тебя не учили вежливости, фурия? – перебивает он.

– Фурия?

– То есть про вежливость ты пропустила, – качая головой, произносит рыжий и складывает руки на груди. Ткань толстовки натягивается, но я же «не смотрю» на эти мышцы. Я совсем их не вижу.

– Что ты хочешь?

– Это ты постучала в мою дверь, а не я в твою.

– Я постучала, потому что мне нужен мой телефон! – я снова начинаю беситься. Если так и дальше пойдет, перейду на ультразвук.

– Так попроси его.

– Я уже попросила!

– Ты потребовала. И перестань орать, – его спокойствие заводит меня еще сильнее, а потом я наконец понимаю, о чем он говорит. Расплываюсь в широкой улыбке и протягиваю руку.

– Дорогой Иван, – щедро лью елей ему прямо в уши, даже не используя лейку, – не будете ли вы так любезны вернуть мой телефон?

Я вижу, как он сдерживает улыбку, но стараюсь изо всех сил, чтобы моя не превратилась в оскал, пока не получу назад свою прелесть. Наконец он выуживает телефон из кармана штанов и вкладывает мне его в ладонь. Как только гаджет надежно оплетен моими пальцами, я отдергиваю руку и оскаливаюсь на рыжего.

– Ну ты и мудак! – выплевываю я и, смерив его уничижающим взглядом, бодро шагаю по коридору к лестнице.

Могу поклясться, что он смотрит мне вслед. От этого я еще старательнее виляю задницей, чтобы показать рыжему то, что ему никогда не достанется. Хотя, что уж себе-то врать? Я бы с ним покувыркалась, такой лакомый кусочек. Перед самой лестницей оборачиваюсь, чтобы убедиться, что у моего дефиле есть зритель, но немного сдуваюсь, глядя на пустой коридор и закрытую дверь номера. Ой, ну и ладно, не сильно-то и хотелось. Разве мне нужен какой-то чувак для повышения самооценки? Я сама себе королева. Ну, еще и папочкина принцесса.

На ресепшене вспоминаю, что я в эту тьмутаракань приехала с Мариной и Денисом, а моя машинка осталась в гараже. Пытаюсь через все доступные приложения вызвать такси и жду. Еще жду. И еще. Жду, даже когда уже злюсь, потому что свободных машин нет. Выхожу на улицу, смотрю на парковку, но там пусто, стоит только одна машина. Меня осеняет, и я несусь назад к стойке.

– Скажите, а чья машина на парковке? Может, этот человек собирается в город и подвезет меня?

– Если не ошибаюсь, это того самого Ивана, – не без некоторого садистского удовольствия рапортует девица, хлопая своими огромными ресницами. Аж зябко становится от ветра, который они поднимают.

Я сникаю. Ну нет, к нему я точно не пойду. Ладно, можно и пройтись в конце концов. Поймаю попутку по дороге в город. Прощаюсь с девушкой, которая, кажется, счастлива избавиться от моего общества, и, потянув за собой чемодан, выхожу с территории гостиницы, бросив тоскливый взгляд на машину рыжего.

Бреду по дороге минут десять, где – к счастью или нет – не проезжает ни единой машины. Никогда не ловила попутки, но наслышана историями о том, как девушек похищают, насилуют, убивают, а потом их хладные трупы обнаруживают в лесопосадках и каких-нибудь канавах. По телу проходит дрожь ужаса. А что, если и со мной так произойдет? Делаю шаг правее и теперь двигаюсь по краю тротуара, чтобы меня с наименьшей вероятностью могли заметить и обидеть. Это я, конечно, тешу себя напрасными надеждами, потому что на улице светит солнце, местность открытая, и на мне долбаные короткие шорты и босоножки на танкетке. Нужно отдать должное моим ногам – они длинные, ровные и красивые. А это значит, что привлекают внимание противоположного пола. И, конечно, всякое дерьмище быстрее других липнет к моей подошве. Я уже всерьез подумываю позвонить папе и попросить его забрать меня отсюда, но пока еще сдерживаюсь, потому что тогда мне придется признать его правоту, потому что именно он настаивал, что меня должен возить его водитель. А я не хочу с ним! Потому что этот престарелый Казанова все время строит мне глазки. Я бы могла пожаловаться папе, но он с Геннадием уже столько лет, что даже сомневаюсь, на чью сторону встанет папа.

Делаю еще несколько шагов, а потом рядом останавливается машина. Мозг еще даже не успел среагировать, зато тело – вполне. Я громко вскрикиваю, бросаю чемодан и несусь в лес. Ну дура же, правда? Там-то меня и прикопают. И никто не узнает, где моя безымянная могила. Мне так жаль себя, что хочется плакать, но некогда, надо бежать. Бегу я, надо сказать, недолго. Нога цепляется за ветку, и я кубарем лечу на землю. Мое падение смягчает только довольно толстый слой иголок, а вот еще одна ветка под коленом совсем не помогает. И я, конечно, ловлю ее от всей души, раздирая нежную кожу. Злость смешивается со страхом, создавая коктейль безумия в моей голове, и я резко переворачиваюсь на задницу, готовая защищаться… расческой? Серьезно, Ася? Первым, что моя рука вытащила из сумки, оказалось самым бесполезным предметом для самозащиты. Еще б тампон достала. То-то маньяк повеселился бы. Кстати, а где он, собственно?

Обвожу испуганным взглядом окружающую обстановку и понимаю, что я одна в лесу. Нет, ну наверняка здесь есть белки и всякая другая живность. Но маньяка нет! Это хорошая новость. А плохая в том, что сейчас этот вандал, наверное, разоряет мой чемоданчик с брендовыми шмотками. Тут я совершенно не в тему вспоминаю бельишко, которое стоит бешеных денег. Но даже не оно меня беспокоит, а то, что это эксклюзив! Встаю на ноги, зачем-то все еще сжимая в руке «орудие убийства», и, хромая, топаю назад к дороге. Если что, притаюсь за деревом, и он меня не увидит. По крайней мере, я могу запомнить номер машины и передать папе информацию, чтобы он наказал этого извращенца. Почему-то в моей буйной голове рисуется совершенно отвратная картинка того, как какой-то стремный мужик натягивает на себя мое нереально красивое кружево, и меня начинает подташнивать от ужаса и отвращения.

Пробираюсь ближе, стараясь не ступать на мелкие ветки и вообще издавать поменьше звуков. Под конец вообще двигаюсь мелкими перебежками, насколько позволяет саднящее колено, из которого струйка крови прочерчивает теплую дорожку по голени. Прячусь за большим деревом и пытаюсь утихомирить дыхание, но это чертовски сложно, когда сердце в груди тарабанит так, что я задыхаюсь. Считаю до трех и аккуратно выглядываю из-за ствола, а потом напрягаюсь еще сильнее. Нет, никакой извращенец совсем не трогает мои вещи. Он стоит, расслабленно опершись о машину, сложив руки на груди и скрестив ноги. Закрытая поза, значит, у него на уме хрень какая-то. И он явно ждет меня. Я уже ненавижу этого рыжего, так он еще решил поглумиться надо мной? Наверняка сейчас будет злорадствовать, если я выйду из леса. Не доставлю ему такого удовольствия, дождусь, когда уедет, а потом только покажусь на дороге.

Снова прячусь за стволом и, копируя позу рыжего, складываю руки на груди, скрещиваю ноги и пялюсь в лес. Рано или поздно он же уедет, правда? Тяжело вздыхаю. Как бы я хотела сейчас оказаться дома на своем плюшевом диване, в тонкой шелковой пижамке. Я бы смотрела сериалы и ела мороженое. Или читала книжку. Или серфила по интернету в поисках идей для праздников. То, что я мысленно переношусь в безопасные условия, помогает выровнять дыхание, сердце начинает биться медленнее. Наверное, даже давление нормализуется. Но эти фантазии приводят к тому, что я, успев крепко задуматься, не замечаю, как слева от меня вырастает внушительная фигура рыжего.

– Долго будешь прятаться? У меня еще дела, поехали, – резко произносит он, и я снова вскрикиваю. Хочу сбежать, но путаюсь от страха в собственных ногах и уже лечу вниз, как рыжий подхватывает меня и помогает обрести равновесие.

– Куда поехали? – спрашиваю я, оторопев.

– Отвезу тебя домой. Ты чего вообще в лес рванула?

– Эм-м-м, в туалет захотелось, – выдумываю на ходу, но, судя по недоверию во взгляде, мне не удалось обвести его вокруг пальца. – И мне не надо домой.

– А куда тебе надо?

– К любовнику! – выпаливаю я.

– Херовый какой-то любовник, фурия, раз не забрал тебя из отеля.

– Он просто занят, – парирую вполне правдоподобно.

– Как там тебя? Ася? – спрашивает он пренебрежительно, а я недовольно фыркаю, показывая ему всю силу своей ненависти. – Поехали, Ася. Я дважды предлагать не буду. Не сядешь сейчас добровольно в машину, иди домой пешком. Ну, или к любовнику.

С этими словами он разворачивается и шагает в сторону дороги. Кусая губу, я выглядываю из-за ствола, почему-то залипая взглядом на его заднице, очертания которой отлично видны под спортивными штанами. Пешком – это, конечно, плюс моей гордости, но минус ногам и нервам. Поэтому я снова выдыхаю – на этот раз медленно – и топаю к машине. Не торопясь, как бы нехотя. Пусть не думает, что я прельстилась на его предложение. Просто у меня коленка разбита, и я не могу идти. Так-то.