Западничество – идеология диктатуры западного капитала

Маски западничества: свобода, индивидуализм, прогресс, демократия

Западный капитализм – это экспансионистская система. Экспансия во имя повышения нормы прибыли постоянно требует новых ресурсов. Захваты требуют идеологического обоснования. Вспомним полное название труда Дарвина: «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение привилегированных рас в борьбе за жизнь (Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life)». А социал-​дарвинизм, концепция прогресса Герберта Спенсера, появилась раньше самого дарвинизма; и Чарльз ссылается на Герберта в начале своей знаменитой книги. Дарвин, кстати, почти ничего не писал о паразитах, а ведь они нередко побеждают в борьбе видов.

Зарождение концепции западного превосходства/исключительности относится ко времени крестовых походов. Происходил не только грабеж, вроде знаменитого разграбления Константинополя и всей Восточно-​Римской империи, но также увеличение дальности и интенсивности торговых связей и связанное с этим развитие торгово-​финансового капитала. А попутно близкое знакомство с талмудизмом, фарисейством, манихейством и прочими «прелестями» Ближнего Востока. Запад навсегда приобрел ближневосточную «духовность». Грубый франк или сакс, чей статус ранее держался только на умении быстро расколоть топором череп ближнему своему, обрел ближневосточное хитроумие, лицемерие, коварство, за которыми стояли совсем другие боги, не Иисус и его проповедь. И это быстро распространилось по всему Западу вплоть до польской шляхты.

Все западные теории прогресса говорят о том, что передовое либерально-​капиталистическое общество приходит на смену отсталому, традиционному. А любое незападное общество объявляется традиционным и отсталым. Ему приписывают всё дурное, разные негативные свойства, которых якобы нет у западного. В первую очередь, авторитаризм и неспособность к развитию. А западному, напротив, способность к развитию, демократию, свободу и т.д. Притом умалчивается, что как раз капиталистическое общество – тоталитарнее некуда, это общество диктатуры капитала. Что западными обществами правит финансовая олигархия, выросшая из торгово-​пиратских сообществ, для которых путь агрессии, принуждения и обмана был основным. И развитие западного капиталистического общества всегда начиналось с поглощения традиционного. Вначале в собственной метрополии, а потом и по всему миру. Без средств, полученных от пиратства, работорговли, захвата торговых монополий и чужих трудовых ресурсов, наркоторговли, плантационного рабства – и развития бы не было никакого. Пример европейских колониальных держав характерен – 1% населения заставляет работать на себя 90% населения в своей стране, а потом 90% населения во всем мире – сильно несогласных отправляют к праотцам.

Развитие за счет других – это альфа и омега западнизма. От рейдов «Золотой Лани» пирата Френсиса Дрейка, чья добыча погасила все долги короны и создала устойчивую британскую валюту, до захвата 300 млрд. долл. российских активов. «Передовое» общество освежёвывало континент за континентом. Коренные жители обеих Америк (коих до Колумба имелось почти столько же, сколько и европейцев, порядка 75 млн.) были сокращены почти на 90% – они были не нужны и снижали стоимость активов.[1] Коренные жители Африки, наоборот, нужны в качестве трудового ресурса – ресурс был практически дармовой, поэтому расходовался неэкономно. На одного раба, доставленного на американские плантации, а их было более 12 миллионов, приходилось 4 - 5 погибших при захвате и транспортировке, сухопутной и морской.[2] Общие объемы ограбления Индии – порядка 45 трлн. долл. в современных ценах – даны в работе исследовательницы Утсы Патнаик.[3]

Постоянная экспансия означает тоталитарность общественной психологии – все внутренние дискуссии, по сути, касаются только способов экспансии. Что сопровождается истреблением фундаментального инакомыслия, начиная с сожжения «ведьм» и еретиков, и заканчивая выявлением «агентов Путина». Конечно, мировой экспансии Запада способствовали удачные начальные условия, в первую очередь географические – в Англии ни одного населенного пункта, отдаленного более чем на 70 миль от побережья никогда не замерзающего моря. Однако и малайцы, и полинезийцы, и китайцы Чжэн Хэ плавали далеко, но идеологии экспансии у них не было.

Типичный мухлеж либералов – они приписывают традиции то, что считают слабостями, однако не замечают в традиции то, что они используют. Это не только захват материальных ресурсов. Забота о семье, взаимовыручка, моральные устои – тот ресурс традиционного общества, которую капитализм ставит себе на службу, вместе с работниками, захваченными у традиционного общества. Без этого не могло бы функционировать ни одно предприятие. Тем не менее, и этот ресурс либералы целенаправленно разрушают. Кстати, когда добьют, кончится и капитализм. Потому что на эгоизме, жадности, зависти и потребительстве ничего устоять не сможет.

Нет никакой привязки западнизма к настоящей демократии; первое, что начал делать западный капитализм – уничтожать традиционную общину и прямую демократию вместе с ней. Реальная власть принадлежит денежным мешкам и их обслуге (глубинное государство) – тем, кого никто не выбирал. Выборы – политический спектакль, где на арене несколько артистов и клоунов, нанятых разными финансовыми кланами, а в зале – невежественный, легко манипулируемый охлос.

И в связи с красивыми словами «свобода и демократия» надо вспоминать не менее красивые слова «манипуляция», «имитация», «цензы» (которые существовали до самого недавнего времени, а кое-​где и сейчас), «промывание мозгов», «подкуп электората», ибо капитал, действуя глобально, локально может обеспечить электорату достаточный уровень комфорта, чтобы им было легко манипулировать.

Партийно-​представительская система (буржуазная демократия) – порождение западного капитализма, родилась вместе с ним и уйдет с ним. Она создается, оплачивается и поддерживается крупными (по размерам капитала) игроками и представляет рынок политических услуг. В сущности это означает «голосование» по принципу: 1 доллар (или подставим сюда любую другую крепкую валюту) = 1 голос.

Процент «электората», охваченного процедурами голосования в первые несколько веков существования этой системы, был ничтожен. В венецианской, голландской и других торговых республиках голосующие сводились к узкому кругу торговой знати в несколько сот человек, который пополнялся собственными отпрысками или кооптацией. (В русских Земских соборах того времени даже формально демократии было в сто раз больше.) В Англии лендлорд мог посылать в парламент – от принадлежащего ему мало обитаемого «гнилого местечка» – пару депутатов; достаточно было 5-7 «избирателей», соответствующих всем цензам. Или же продать депутатские места другому лендлорду. (На картине Джона Констебля 1829 года изображен пустой холм Старый Сарум, который тоже «посылал» депутатов в палату общин.) Увеличение процента голосующих в какой-​нибудь капиталистической метрополии происходило в строгом соответствии с увеличением количества ограбляемых в её колониях и полуколониях. К концу 19 века на 40 млн. жителей метрополии Британской империи приходилось 400 млн. жителей колоний и примерно столько же жителей полуколоний и зависимых стран (примерно половина тогдашнего населения Земли).

Периоды формирования буржуазной демократии сопровождались преступлениями против человечности в огромных масштабах. Конфискации земли и голод для «неэффективных собственников» в Ирландии – там и сегодня населения намного меньше, чем 200 лет назад.[4] Выжимание соков из Индии, где 26 млн. погибших от голода только за последнюю четверть 19 века.[5] Выселения индейских племен в места вымирания, в т.ч. согласно Indian Removal Act конгресса США, и полное уничтожение их пищевой базы – бизонов. Отстрел австралийских аборигенов, словно они были вредными животными. Нарковойны для Китая с последующим вымиранием десятков миллионов его жителей. Около полумиллиона уничтоженных крестьян Вандеи во время буржуазной революции – они были слишком «отсталые».[6] Концлагеря, картечь, пулеметы и убивающий принудительный труд для народов Африки, который убил, к примеру, половину населения такой большой колонии как Конго с 20 млн. жителей.[7] В 20 веке буржуазная демократия ещё развязала две мировые войны, с общим числом жертв за 70 млн., и сейчас активно готовит третью, это не считая сотен интервенций в интересах корпораций и ФРС.

Как всё многообразие химических элементов вырастает из роста атомной массы, так и все аспекты западной цивилизации, начиная от работорговли, грабежа колоний, уничтожения сотен племен и народностей, которые снижали прибыльность активов, и, кончая корпоратократией, новомодными ЛГБТ и трансгендерством, вырастают из потребностей роста капитала. Капитал является источником власти и подчинения, смыслов, целеполагания.

Западной цивилизацией правит не одушевленный, однако самоподдерживающийся, потребляющий и выделяющий субъект. Можно дать ему название das Kapital или Мамона – имя не важно, главное, что он и есть главнокомандующий западной цивилизацией. Он не обладает личностью, но в определенном смысле живой, обладает метаболизмом и целенаправленным поведением. Жадность, зависть, гордыня и другие низменные чувства людей дают энергию для него. И именно эта неодушевленная и безличностная штука определяет всё остальное. И религия, и культура, и социальные институты, и правительства, и СМИ являются его масками. В конечном счете, потребности этого субъекта приведут и к радикальному сокращению количества людей на планете. Капиталу все меньше требуется живой труд, а, значит, не нужны в прежнем количестве и люди, потребляющие невозобновляемые ресурсы. Стоит обратить внимание на графики падения суммарного коэффициента рождаемости по абсолютному большинству стран в последние 20 лет.

Нет никакой привязки либерализма и подлинной свободы, если только речь не идет о либеральной «свободе» – использовать весь мир ради личной выгоды и удовлетворения жадности, зависти, извращений. Свобода для паразита означает совсем другое, чем для его жертвы.

Большинство европейских стран просуществовали тысячу лет в античном рабстве. А затем, с распадом больших рынков, деградацией средств производства и уменьшением товарности хозяйств, сдвинулись к крепостничеству; параллельно сохраняя и прямое рабство с работорговлей, в чем особо отличились средневековые торговые республики. Эти формы эксплуатации сменились на плантационное рабство и «свободный» труд ограбленных и согнанных с земли крестьян. Для оного, помимо экономического принуждения (вкалывай на капиталиста по 16 часов в день или сдохнешь с голода), имелось и вполне внеэкономическое – «бродяжничество» наказывалось жестоко.

Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что человек, которого лишили средств существования, согнав с земли (evictions) – обязан отдать свой труд ближайшему нанимателю за любые гроши. В случае, если он пытался искать более подходящего нанимателя, ему угрожало обвинение в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом, где его ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга. А украдёт еды на пару шиллингов – казнь.[8] К примеру, 72 тыс. чел. было казнено только во времена Генриха VIII – около 7% от взрослого мужского населения.[9] Согласно английскому закону «о поселении» от 1662, действовавшему до начала 19 в., любой представитель простонародья мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[10]

«Родина всех свобод» демонстрировала и впечатляющие объемы трансатлантической работорговли (в которой поучаствовало и большинство европейских держав), и «белое» рабство. На вест-​индские плантация поставлялись неблагонадежные ирландцы или разоренные люди, продававшие себя сами в рабство, чтобы спастись от голодной смерти. А то и просто «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии».[11] После запрета на прямое рабство и закрытия трансатлантического рабопровода, текли по колониальным империям потоки полурабов-​кули, связанных пожизненными контрактами, обязанных работать от зари до зари и подвергаемых телесным наказаниям. Затем наступило эпоха принудительного труда в колониях, где мерой обеспечения трудовой дисциплины были пули, отсечение конечностей, взятие заложников и битье кнутом из бегемотовой кожи. Вот такой «Архипелаг Прибыльняк». И до сего дня миллионы рабов, в том числе несовершеннолетних, работают на прибыли ТНК – от плантаций какао в Кот Д’Ивуар до разработок кобальта в Конго.

«Свобода торговли» – только после того, как конкуренты будут утоплены. Причем и в прямом смысле. Чем занимались последовательно португальцы, испанцы, голландцы, англичане, американцы на мировых торговых коммуникациях. «Свободный рынок» – это олигополия двух-​трех корпораций, и очень часто – если речь идёт о высокотехнологичной сфере – монополия одной корпорации из одной страны, относящейся к западному ядру мировой капсистемы. И чем более высокотехнологичная и важная продукция (от чипов до морского страхования), тем скорее там будет монополия или олигополия.

Нет никакой связки западнизма и роста индивидуальности. Потребительство не придает личности никакой индивидуальности. То, что либералы называют «индивидуализмом» – на самом деле, эгоизм. Рост такого «индивидуализма» идёт вместе с утратой индивидуальности. С утратой той глубины, которую дают личности именно высшие ценности, связанные с традицией; происходит её упрощение и усреднение. Как человек, проживший 26 лет на Западе, могу это засвидетельствовать. Сегодня «индивидуальность» продают почти как шмотки – в виде модных повесточек типа зеленой, феминистской, квир или транс. Ты должен надеть то-то, назвать себя тем-​то, отрезать у себя или пришить себе что-​то – и ты уже «яркая индивидуальность».

СМИ работают на расщепление общей картины мира, от которой остаются только клипы и образы, нужные хозяевам для контроля сознания. Все важнейшие мировые СМИ и социальные сети так или иначе контролируются десятком медиакорпораций, над которыми стоят структуры глубинного государства (вроде нью-​йоркского Совета по Международным отношениям). И если двести лет назад простолюдин должен был слушаться господина только во время работы, то теперь информационное воздействие господина идёт 24 часа в сутки. И тот решает, о чем простолюдину думать, какие цели ставить, что обсуждать с друзьями, как воспринимать происходящее в мире. Господин знает практически каждый его шаг и слово, анализирует их и навязывает то, чего хотеть, что покупать, в чем участвовать. Причем с каждым новым технологическим поколением, степень контроля увеличивается и скоро дело дойдет до прямого управления психикой через программные интерфейсы, причем зомбируемый даже не будет подозревать, что в нем работает нейроконнектор.

Нет никакой привязки либерализма и эффективности. То, что либералы называют эффективностью – это прибыль, идущая в карман капиталистов-​транснационалов; пусть притом перемалываются невозобновляемые ресурсы, зачастую ради выброса на рынок недолговечных, ненужных и вредных товаров. Тут нам достаточно и своего примера. В 90-е годы российская индустрия была сокращена более чем вдвое, особенно высокотехнологичная, вдвое упала и площадь обрабатываемой земли. Но с точки зрения прибыли, выкачиваемой за кордон, всё было окей. Инвестировать там, разрушать тут – абсолютно нормальная логика капитала, еще со времен освоения колоний, если это способствует увеличению прибылей. А если финансовые операции приносят больше прибыли, чем реальный сектор – то к черту реальное производство, что мы видим на примере современного постиндустриального Запада.

1% мирового населения присвоил 82% богатства, созданного в мире за год.[12] Западный капитализм – это глобальная система с ядром, полупериферией, периферией. Это пирамида господства, где творчески сочетаются все виды принуждения. И западные господа без всякого рынка решают, где будут больше производить, а где больше потреблять, кто будет создавать прибавочную стоимость, а кто присваивать, где будет начало производственной цепочки, а где ее конец, где будут ноу-​хау и работа мозгами, а где работа руками и ногами.