Западня

* * *

Кулл был готов встретить в пещере кого угодно, только не человека. Резко обернувшись, атлант молниеносным движением выставил меч в сторону говорившего и тут же на миг отшатнулся. Ему показалось, что перед ним тень или привидение — настолько слаба и безжизненна была фигура, еле угадываемая в отблесках светящегося озера.

Но таинственный незнакомец продолжал свою речь, ничуть не испугавшись атланта:

— Убери меч, воин. Я слишком слаб, чтобы представлять для тебя опасность. В этой пещере я пробыл несколько зим и за это время превратился в дряхлого старика, а ведь я, наверное, не старше тебя. Эх, когда-то я тоже был силен и статен… пока не провалился сюда. А ты, воин, настоящий герой. Я видел, как ты бился с пауком. До тебя никто не разрывал его пут. Два моих друга окончили жизнь в его утробе, будь она неладна.

Кулл в ужасе всматривался в загадочного незнакомца. Невероятное испытание, выпавшее на долю правителя Валузии, смертельная схватка с пауком, еще отзывавшаяся предельным напряжением мускулов, ярость попавшего в засаду воина, готового наброситься на любое представшее перед ним существо, подталкивали атланта к решительным действиям. Но беззащитность незнакомца успокоила настороженного Кулла. Убрав меч, король приказал обитателю пещеры подойти поближе.

В тусклом мерцающем свете озера Кулл увидел сгорбленного изможденного старика с длинными седыми волосами и такой же седой бородой. Его лицо покрывала густая сеть морщин, а глаза была неподвижными, как у слепого.

Седобородый присел на плоский камень у воды и снова обратился к Куллу:

— Победи в себе страх, воин, тебе никто не угрожает. В пещере люди не убивают друг друга, нас и так мало. Садись, я расскажу тебе все. Но прежде отведай здешней рыбы, она очень вкусна. Попробуй — и ты согласишься со мной.

Старик бросил к ногам короля тряпичный сверток, из которого вывалилась рыбина длиной в локоть. Завидев пищу, Кулл ощутил сильный приступ голода — должно быть, прошло уже немало времени с тех пор, как он провалился в пещеру. Но, превозмогая желание немедленно наброситься на еду, атлант решил сначала прояснить все до конца:

— Кто ты, старик, и как попал сюда? Ты сказал — нас и так мало. Значит, ты тут не один? Сколько вас? И как отсюда выбраться?

В ответ раздались отрывистые шипящие звуки, очевидно, доставшиеся незнакомцу в наследство от прежнего громкого смеха.

— Сразу видно, что ты оттуда, сверху. Там люди, видать, по-прежнему не доверяют друг другу. Тут другие правила, тут мы друг другу нужны. Если, например, ты хочешь стать нашим повелителем — изволь, воин. Скоро ты станешь похож на нас, но пока ты силен и здоров — управляй нами! Лови рыбу, бей летучих мышей — других занятий здесь нет. А сейчас ты все-таки поешь, да я и сам немного подкреплюсь.

Седобородый вынул из-за пазухи другую рыбину, поменьше, и принялся жадно поглощать ее, не обращая внимания на кости и плавники. Кулл присел рядом. Рыбина и в самом деле была вкусной.

— Наверху меня звали Арбитогой. — продолжал свой рассказ старик. — Я лемуриец, как и мои друзья по несчастью. Когда-то я служил лучником-наемником, воевал… У меня была невеста… А затем я провалился сюда… Отсюда нет возврата… Нас поначалу было восемь. Один умер сразу, счастливец… Он погиб от жестоких ран, полученных при падении. Двоих сожрал паук. Еще одного унесла болезнь, а пятый бросился на меч, сойдя с ума. Но, может статься, он был умнее всех… До сих пор не могу понять… Сейчас нас трое. Мои товарищи скоро вернутся — они ушли за летучими мышами. Мясо их жесткое и горькое, но все-таки мясо… Рыбу мы ловим и варим в кипящем озере. Так вот и живем.

Спокойствие, с которым Арбитога говорил о невероятных событиях, вызвало у Кулла раздражение, но все же он задал еще один вопрос:

— А паук?

— Паук не забирается в теплую часть пещеры. Он живет там, мы — здесь, и друг другу не мешаем. Паук, по правде говоря — мелочь.

И словоохотливый лемуриец впервые замолчал.

— Пусть Хелфара и Хотат отдадут меня на растерзание своим псам! — Кулл в ярости перешел на языческие проклятия. — Это каменное отродье, поглотившее твоих друзей, для тебя мелочь? Ты в своем уме? Нет, ты безумец. Любой воин за столько лет выбрался бы из любой пещеры, да еще и паука посадил бы на цепь, чтобы за деньги показывать зевакам… Где, где тут выход? Ты же должен знать, пещерное пугало?

Равнодушно взглянув на разъяренного короля, Арбитога покачал головой:

— Отсюда нет выхода, воин. Ты могуч и полон жизненных сил, но тебе, как и нам, не повезло. Отсюда нет выхода. И никогда не будет. Боги отворачиваются от того, кто попадает в гости к пауку. Я могу открыть тебе твое будущее, воин. Сначала ты будешь непрерывно искать выход. Ты станешь нырять в озеро, чтобы узнать, как попадает туда вода, складывать пирамиды из камней и строить лестницы из деревьев. Ты будешь лазить по отвесным скалам, пока не сорвешься вниз и не разобьешься вдребезги. Ты пару раз проберешься на территорию паука в надежде отыскать лазейку там. Потом ты начнешь заговариваться, рвать на себе волосы, биться лбом о камни и, наверное, от отчаяния поколотишь кого-нибудь из нас… Потом ты либо сойдешь с ума, либо покончишь с собой… А если нет, то начнешь неплохо видеть в темноте, но зато лицо твое превратится в обтянутый кожей череп. Вот как у меня… Отсюда нет выхода — запомни это.

Кулл взревел от негодования:

— Отсюда есть выход, пугало! Я найду его, уйду сам и вас выведу! Даю тебе…

Он едва не сказал «королевское», но спохватился, решив, что открыть свое имя время еще не пришло:

— … слово воина.

Арбитога горестно вздохнул, невольно показав Куллу, что мысли об избавлении еще не совсем покинули его:

— Отсюда нет выхода! Мы тоже думали иначе. Мы делали все, что могли, для спасения. Сколько раз мы ложились спать уверенные, что завтра что-нибудь да придумаем, где-нибудь да отыщем выход. Но отсюда нет выхода. Видишь, я не спрашиваю тебя, знают ли о твоем исчезновении там, наверху. Наверное, знают. И ищут тебя, воин. Но не найдут. Здесь гиблое место.

Кулл заметил неподалеку две сгорбленные фигуры и показал на них Арбитоге. Пленник Паука-Камня что-то крикнул, и его товарищи замедлили шаг и осторожно приблизились к старику. Каждый положил у его ног по убитой летучей твари, после чего троица молчаливо принялась за разделку добычи. На Кулла больше никто не обращал внимания, и он, изумленный рассказом Арбитоги и измученный своими приключениями, предпочел передохнуть где-нибудь в безопасном месте. Найдя куст, который мог надежно скрыть его от чьих-либо глаз, король растянулся под ним, крепко сжимая в руке меч. Сон сморил его сразу.

Так начались дни и ночи отчаяния и гнева. Днями Кулл называл время, когда с невидимого пещерного свода сквозь пелену клубившихся на недостижимой высоте туманов пробивались тончайшие нити солнечных лучей, ночами — когда лучи исчезали. Старожилы паучьего обиталища не обращали внимания на Кулла. Их чувства настолько притупились, что внезапное появление нового соседа удивило их меньше, чем проявленная им сноровка при поимке нетопырей или ловле рыбы. Кулл метким выверенным ударом вонзал копья в мелькавших у поверхности воды серебряных рыбин, а затем опускал добычу поглубже, туда, где из дна вырывался кипяток. Несколько мгновений — и вареное кушанье подавалось к общему столу. Научиться бить на лету огромных нетопырей тоже не составило труда. Король заметил, что его новые товарищи сразу признали в нем вожака и считали своим долгом уступить ему за трапезой кусок пожирнее.

Впрочем, общались пленники редко, без слов понимая друг друга. Молчаливо, с бесстрастным выражением лица разделывали добычу и равнодушно поглощали ее.

А Кулла ни на миг не оставляла мечта о спасении.