Западня для Евы

Глава 13

В конце концов Ева все-таки вышла из запечатанной комнаты. Для нее это было проявлением силы характера. Собрав все свое мужество, она спустилась вниз, прошла через весь дом в задний внутренний дворик — и тут ее взору предстала идиллическая сцена.

Вообще-то, Ева привыкла к сценам, хотя в привычных для нее сценах где-то поблизости непременно располагался труп. Но она могла оценить и такую сцену, где смерть не является частью пейзажа.

Слышалось чириканье какой-то птички — немудрящая песенка из двух нот, веселая и немного назойливая. Бабочки с черно-оранжевыми крыльями тучей осаждали лиловые гроздья цветов на кусте, возвышавшемся в дальнем углу двора.

Новая игрушка Рорка — огромное серебристое чудище на колесах — вовсю дымила, а сам он стоял как капитан на мостике, энергично орудуя лопаткой с длинной ручкой. Дым припахивал мясом, которое подавалось в виде сочных гамбургеров на булочках, и гости уже энергично угощались ими. Одни сидели за столиками, другие болтали стоя: вечерника была в самом разгаре.

Лучший патологоанатом города потягивал пиво из бутылки и был занят веселым разговором с Мэвис. Мира — и откуда ее черти принесли? — сидела за овальным столиком, уставленным едой и мерцающими свечами, и вела беседу с Леонардо и с устрашающей Триной. Капитан электронного отдела стоял, жуя гамбургер, и посвящал Рорка в тайны и загадки готовки на гриле.

Всем было чертовски весело, все выглядели довольными и сытыми. По мнению Евы, все это было страшно неуместно. Сама она только что вышла из изолированного помещения, где провела много времени, распутывая бюрократические узлы и пробираясь по минному полю дипломатии, подмазывая и улещивая кого надо. У нее на руках было расследование запутанного дела с тремя трупами, в котором были замешаны спецслужбы и государственные секреты. А тут, понимаете ли, гамбургеры и пиво в сумерках, под аккомпанемент бабочек и птичьего пения.

«Странная штука жизнь», — подумала Ева.

Первым ее заметил Леонардо и поспешил к ней с радостной улыбкой на широком лице цвета карамели. На нем были легкие белые брюки из переливчатого шелка, а сверху — нечто весьма открытое, ярко-желтое, с лямками крест-накрест на груди. Наверное, такой наряд и полагалось надевать на пикники с грилем.

Леонардо наклонил голову, и его мягкие курчавые волосы коснулись щеки Евы раньше, чем губы.

— Мэвис мне все рассказала, и я хочу тебя поблагодарить за то, что ты была к ней так добра. Я знаю, ты занята, но ради нее ты пожертвовала своим временем, помогла ей прийти в себя и успокоиться.

— Ей просто надо было выплакаться.

— Я знаю. — Он крепко обнял Еву и прижал ее к своей твердокаменной груди. На этот раз, когда он заговорил, голос у него дрогнул: — Ребенок шевельнулся!

— Да. — Ева не знала, что полагается отвечать в таких случаях, и неуверенно похлопала его по полуобнаженной спине. — Она мне сказала. Значит, теперь… гм… все в порядке?

— Все отлично! — Леонардо глубоко вздохнул, его золотистые глаза блестели. — Просто бесподобно! Добрые друзья, женщина, которую я обожаю, носит моего ребенка. Жизнь бесценна! Теперь я это чувствую, как никогда раньше. Я знаю, что доктор Мира хочет с тобой поговорить, но мне хотелось улучить минутку для себя.

Подхватив Еву одной рукой, Леонардо чуть ли не по воздуху перенес ее к столику, за которым сидела Мира.

— Не начинай! — погрозил он пальцем Трине. — Даллас нужно поговорить с доктором Мирой и минутку передохнуть.

— Ничего, я подожду. — Ярко-малиновые губы Трины растянулись в зловещей усмешке, от которой у Евы холодок пробежал по спине. — У меня большие планы. — Она взяла свою тарелку и ушла, широко шагая в сандалиях на шестидюймовой платформе.

— О, мой бог!

Мира бросила на Еву взгляд, полный сочувствия пополам с ласковой насмешкой, и похлопала по стулу рядом с собой:

— Сядьте. Какой чудесный вечер! Я решила побаловать себя под предлогом профессионального визита. И вот теперь пью тонкое вино и ем поистине великолепный гамбургер.

— Неужели это он сам зажарил? — Ева оглянулась на Рорка. — На этой штуке?

— Не сомневайтесь. Может, мне не стоит выдавать мужские секреты, но он долго обсуждал с моим Деннисом приемы готовки на гриле. — Мира откусила еще кусочек мяса. — И похоже, уловил суть.

— Рорку любая задача по плечу, — улыбнулась Ева. — А что за профессиональный визит?

— Я могла бы подождать до завтра, но решила, что вы захотите узнать прямо сейчас: Рива Юинг прошла третий уровень.

— Спасибо. Как она?

— Немного ослабела и устала. Мать отвезла ее прямо домой. Теперь она в хороших руках.

— Да, на Каро можно положиться. Она всегда знает, что делает.

— Она тревожится за свою дочь, Ева. Каро производит впечатление очень деловой и уравновешенной женщины, но это все на поверхности. В глубине души она страшно беспокоится. Я могла бы сама поговорить с нею или попросить Рорка. Но все дело в том, что командуете здесь вы. Только ваше мнение имеет для нее вес.

— Вы пришли рассказать мне про третий уровень или сказать, что я должна поговорить с Каро?

— И то и другое. — Мира похлопала ее по руке. — А кроме того, я проверила результаты анализа крови, взятого у Ривы сразу после ареста.

— Там все было чисто, — быстро сказала Ева. — Никаких химикалий — легальных или запрещенных. И медики не нашли никаких травм, указывающих, что она была оглушена ударом.

— Все верно. — Мира подняла свой бокал. — Но мы обе знаем, что существуют быстродействующие анестетики, которые мгновенно выводят человека из строя, а затем выветриваются без следа за два-три часа.

— Как раз такими штуками должна быть забита кладовая ОБР.

— Вполне вероятно. Когда Рива была под гипнозом, я заставила ее вернуться в ту ночь и вспомнить все шаг за шагом. Она вспомнила, что, когда стояла лицом к кровати, заметила какое-то движение слева от себя. В сознательном состоянии она этого не помнит, только под гипнозом смутно вспоминает. Какое-то движение, — повторила Мира, — а потом запах — сильный запах и горький вкус, от которого запершило в горле.

— Должно быть, аэрозоль. — Ева бросила взгляд на сад, но уже не видела ни бабочек, ни цветущих кустов, не слышала пения птички. Перед глазами у нее стояла освещенная свечами спальня, сплетенные тела на окровавленных простынях. — Кто-то дождался ее появления, подошел слева и пустил в лицо аэрозоль. Все остальное он обставил потом, пока она была без сознания.

— Если так, значит, он действовал по заранее обдуманному плану. Здесь чувствуется холодный расчет. Дисциплина. И все же… В том, что сделано, слишком много излишнего драматизма — и это помимо особой жестокости преступления, свидетельствующей о склонности к насилию. Бросаются в глаза дополнительные штрихи, усложняющие картину и совершенно ненужные для предполагаемой нами конечной цели.

— Он увлекся. Видимо, постановка доставляла ему удовольствие.

— Да. — Довольная Мира откусила еще кусочек гамбургера. — Он наслаждался собой и ради постановочных эффектов даже допустил несколько промахов — хотя для достижения цели лучше было не мудрить. Все это подсказывает мне, что он увлекается исполняемой ролью, упивается ею, возможно, стремится растянуть удовольствие.

— То есть он добавлял лишние штрихи к простому и четко разработанному плану? Кажется, это называется отсебятиной.

— Очень точно подмечено. С одной стороны, мы имеем холодный расчет, с другой — импульсивность. Вряд ли он работал в одиночку. Я не думаю, что план был разработан и приведен в исполнение одним и тем же человеком. А теперь я передам вас Морсу, чтобы вы могли поскорее покончить с делами и наслаждаться вечеринкой.

— Трудно наслаждаться чем бы то ни было, когда у Трины «большие планы», — вздохнула Ева, но покорно поднялась и подошла к Морсу. — У тебя что-то есть для меня?

— Даллас! — вскочила при ее появлении Мэвис. — Ты знала, что Морс играет на саксе?

— На чем?

— На саксофоне, — пояснил Морс. — У меня тенор-саксофон. Это такой музыкальный инструмент, лейтенант.

— Я знаю, что такое саксофон! — проворчала Ева.

— Представляешь, он играл в ансамбле, когда учился в колледже! — возбужденно продолжала Мэвис. — И они до сих пор иногда собираются на частные вечеринки. Группа называлась «Жмурики».

— Ну, еще бы!

Мэвис схватила Морса за руку.

— Как-нибудь устроим джем?

— Назовите время и место.

— Обалдемон! — И она умчалась в объятия Леонардо.

— Удивительно счастливая молодая женщина, — заметил Морс.

— Ты бы так не сказал, если бы видел ее пару часов назад.

— У беременных женщин бывают перепады настроения. Они имеют право покапризничать.

— К черту все! Почему бы и нет? — Ева вытащила из сумки-холодильника бутылку пива. — Так что у тебя есть для меня?

— Увы, это не так прекрасно, как гамбургер из натуральной говядины. Хлоя Маккой. Никаких признаков недавней сексуальной активности, но… похоже, она ждала чего-то в этом роде, потому что приняла меры предосторожности. Сертифицированный продукт в форме смазки, продается в аптеках, называется «Свобода». Покрывает вагинальную поверхность спермицидом и лекарственной мазью. Предохраняет от заболеваний, передающихся половым путем, и от беременности.

— Да, я знаю, что это за средство. Его можно использовать за сутки до контакта. Когда она применила мазь?

— По моей прикидке, максимум за час-два до смерти. И еще она проглотила пятьдесят грамм «Вытрезвителя» — примерно в то же время.

— Ну надо же, как интересно!

В знак того, что их мнение по данному поводу едино, Морс чокнулся с ней бутылкой.

— Стало быть, через час после этого она приняла смертельную дозу таблеток. И если они были приобретены не в аптеке, значит, у кого-то очень мощный поставщик. Это не лекарство общего типа, не подделка, не самопал. А вот тебе финальный аккорд: перед употреблением внутрь они были растворены в вине.

— Значит, картина такая: она смазывается средством, предохраняющим от беременности и венерических заболеваний, протрезвляется, прибирает в квартире, надевает сексуальную ночнушку, причесывается, наводит марафет. Потом бросает в бокал с вином пару «колес» и укатывает на них на тот свет. — Ева отхлебнула большой глоток пива. — И ты еще говоришь, что не принес мне ничего интереснее этого гамбургера!

— Ты ж еще не попробовала гамбургер.

— Успеется. Так каково заключение главного мед-эксперта города Нью-Йорка по этому делу?

— Убийство, инсценированное под самоубийство. Девочка не по своей воле приняла эти таблетки.

— Да, судя по всему, Хлоя Маккой — моя клиентка. — Такие сильные лекарства дают только по рецепту, да и то после долгих проверок и консультаций. Если она получила их не по рецепту, а это установлено точно, и не на черном рынке, где их просто не было, существует только один вероятный источник: государственная спецслужба. Что ты скажешь на такое предположение?

— Я не стал бы его опровергать.

— Вот и я не стану. — Ева на мгновение задумалась. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня проверил…

Поговорив с Морсом, Ева направилась к грилю, возле которого колдовали ее муж и Финн.

— Есть новый материал, — начала она, но тут у нее в руках, будто сама собой, очутилась полная тарелка.

— Прервись на минутку, — сказал Финн. — Всегда найдется время пожевать.

От запаха гамбургера у нее слюнки потекли.

— Очень много нового, Финн! По заключению Морса, Маккой была отравлена. Я смазала колесики на Ямайке, чтобы Пибоди и Макнаб привезли сюда улики. Мира говорит…

— Ешь! — Рорк взял гамбургер с ее тарелки и сунул ей в рот. — Хоть попробуй. Я же вижу, что ты голодная.

— Сейчас не время для семейного пикника!

— А ты считай, что это корпоративная вечеринка.

— Тебе надо поесть, Даллас, — поддержал его Финн. — Отличная говядина. Жаль будет, если пропадет.

— Ну хорошо, хорошо! — Она откусила кусочек. — Мира говорит… Ну ладно, отличный гамбургер, и почему бы мне не присесть и не съесть его, пока я ввожу тебя в курс дела?

— Дай мне только включить автоматику, и можешь вводить в курс нас обоих.

Ева перешла к столику, села и взяла гамбургер обеими руками, а Рорк тем временем положил ей на тарелку поджаренные на решетке овощи.

— Для баланса, — пояснил он.

— Как скажешь. — Если он хочет делать вид, что между ними нет никаких разногласий и все идет отлично, что ж, она тоже умеет играть в эту игру. Можно подумать, у нее других забот нет, кроме выяснения супружеских отношений. — Ладно, вот как, по-моему, было дело, хотя, разумеется, все это нужно проверить. Тот, кто изъял Маккой из обращения, наверняка позвонил ей по телефону. Она была так счастлива, так взволнована, что приняла «Вытрезвитель», чтобы нейтрализовать бутылку вина, выпитую пополам с соседкой, применила противозачаточное средство и навела красоту.

— Похоже, девушка спешила на свидание, а не на встречу с потусторонним миром. — Фини покачал головой. — Она же кувыркалась с Блэром Бисселом, а Биссел мертв. Думаешь, у нее был кто-то в запасе?

— Возможно. Но, скорее всего, тот, кто ей позвонил, сыграл на том, что она не верила в смерть Биссела. Он мог сказать, что все это было ошибкой или инсценировкой, прикрытием какой-нибудь шпионской операции. Он приведет Биссела к ней на квартиру, чтобы тот мог там укрыться, пока опасность не минует. А может, он заставил ее поверить, что он и есть Биссел.

— Довольно трудная задача, — заметил Фини.

— Она упрощается, если ты его брат. Вы похожи друг на друга, причем родственное сходство можно усилить. Ты всю жизнь завидовал сукину сыну, и вот твой шанс кое-что с него поиметь: уложить в койку его девушку.

Фини задумчиво взглянул на бутылку пива, которую принес с собой.

— Неплохо придумано. Просто отлично. Но он должен был связаться с ней заранее, раз у нее было время подготовиться. Мы, конечно, покопаемся в телефонах и добавим ее компьютер к нашей коллекции. Если он использовал электронную почту, придется покорячиться.

— Это твоя работа. Мое дело — найти Картера Биссела. Он наверняка знал, чем занимался старший брат, поскольку крутил роман с его наставницей. Блэр работал с Кейд и спал с ней. Она знала про Маккой, знала про то, что Биссел спрятал в ее медальоне. Маккой была слабым звеном. Вот почему ее убрали со сцены.

— Я же не спорю, версия неплохая, но зачем такие сложности? Почему было просто не убрать ее? — спросил Фини. — Кому и зачем понадобилась вся эта инсценировка?

— То же самое, что и с Юинг. Куча всяких театральных эффектов, целый спектакль с фейерверком и дымовой завесой. Он явно любит импровизировать. Это его любимая игра. Может, ему нужно прикрытие, а может, просто нравится вся эта театральщина. А может, и то и другое разом.

— Логично. — Фини кивнул Рорку: — Здорово я ее вымуштровал?

— Да, здорово. Теперь она коп до мозга костей.

— Давайте не уклоняться от дела. — Ева нахмурилась, но продолжала с аппетитом поедать гамбургер. — В обоих случаях налицо один и тот же почерк. Убить, а потом долго и старательно выдавать это за нечто иное. Повесить убийство на кого-то еще. Первое — на Юинг, второе — на саму Маккой.

— Пока все логично, — согласился Рорк. — Но когда убийца пришел к ней в гости, разве у нее не возникло вопросов? Разве она не стала протестовать, когда обнаружила, что Биссел не пришел вместе с ним?

— Главное, он попал в квартиру. Он мог сказать, что им надо соблюдать осторожность, что им нужна ее помощь. Чем театральнее история, тем скорее Хлоя на нее купится и сделает все, что ей скажут. Все, что ему нужно, это уговорить ее написать записку. Черт, да может, она сама начала ее писать еще до его звонка! А ему только этого и надо — последний драматический штрих. Он добавляет таблетки ей в вино. А когда она вино выпивает, все, что ему остается, — это уложить ее на кровать и уйти. Или… — Ева, задумавшись съела поджаренный на гриле стручок сладкого перца, даже не заметив этого. — Всю эту инсценировку могла устроить ОБР. Вошли и вырубили ее. Правда, в эту версию не укладываются противозачаточное и «Вытрезвитель». Тот, кто ее убил, явно не знал ни о том, ни о другом. Он, кстати, не так умен, как ему кажется.

Рорк вспомнил молодую женщину, рыдавшую у ног Евы в галерее. Все сходилось. Как ни печально, все совпадало в точности.

— Ты опять все сводишь к брату Биссела.

— Да, мне нравится эта версия. Он пропал без вести уже около месяца назад. У него было полно времени, чтобы слегка подправить себе портрет, усилить сходство с братом… — Ева доела гамбургер и запила его пивом. — Правда, есть еще одна возможность. Маловероятная, но любопытная.

— Ее убил сам Блэр Биссел, — подсказал Рорк.

— Быстро соображаешь! А я-то думала, ты только гамбургеры умеешь жарить в свободное от работы время.

— А по-моему, вы оба слегка свихнулись, — сказал Финн. — Блэр Биссел сдан на холодное хранение в морг!

— Внешне все так и ^выглядит. Возможно, так оно и есть на самом деле, — согласилась Ева. — Но давай на минутку переместимся на территорию шпионских фильмов. Рива говорила, что он ими увлекался, а теперь мы знаем, что это была его профессия. Что, если Биссел играл за обе команды? Что, если он был двойным агентом — с ведома или без ведома ОБР? А может, он просто узнал, что Кейд крутит с его братом, разозлился и все подстроил. Он их сводит, убирает — и заодно подставляет свою жену, которая ему больше не нужна. Потом он убирает Маккой и уносит то, что она хранила в медальоне.

— Ты же не думаешь, что такой человек, как Морс, может не заметить несоответствие между телом и карточкой с удостоверения? Даже если, допустим, были пластические операции, все равно, остаются зубы. Остаются отпечатки пальцев. Остается, черт ее возьми, ДНК. И все указывает на Блэра Биссела.

— Да, скорее всего, именно он хранится в холодильнике. Я же сказала: это маловероятно. Так или иначе, список подозреваемых возглавляет Картер Биссел. Морс проведет сканирование, проверит, подвергался ли он лицевой хирургии в последнее время. И если это так, у нас может появиться еще одна зацепка. Я хочу, чтобы ты провел для меня поиск по международным архивам. Найди мне недавно умершего пластического хирурга — его могли использовать и тоже убрать. Держу пари, Картер Биссел подвергся операции: то ли сам хотел поиграть в Каина, то ли его уговорили поиграть в Авеля. Короче, один из братьев Биссел жив. Нам лишь нужно вычислить, который из двух.

Ева велела себе не думать о том, что с ней творят, иначе она могла завизжать, как девчонка. Ее волосы были вымазаны какой-то клейкой розовой дрянью и намертво прилипли к голове. По словам Трины, это было новейшее средство, гарантирующее блеск, объем, улучшение структуры и натуральной окраски волос.

Ева была убеждена, что не нуждается ни в том, ни в другом, ни в третьем.

Ее лицо и шея были покрыты чем-то зеленым, а поверх этого обрызганы закрепляющим спреем. Но еще до того ее кожа подверглась чистке и массажу, была придирчиво осмотрена и раскритикована. «И это касалось не только кожи лица и шеи, — вспомнила Ева, все еще внутренне содрогаясь, — а каждого дюйма тела». От шеи вниз она была выкрашена в желтый цвет и обработана тем же спреем, что и на лице. После этого ее и без того униженное и поруганное тело закатали в горячий компресс.

По крайней мере она больше не чувствовала себя голой. Хвала господу за малые милости!

Она потихоньку выключила виртуальные очки, которые Трина для нее настроила, прежде чем переключить все свое внимание на Мэвис, которая к подобным вещам относилась с восторгом. Еву раздражали бессмысленные звуки и нежные, расплывающиеся пастельные тона программы релаксации, подобранной для нее Триной. Может, она и была голой и лежала на мягком массажном столе, вся обмазанная клейкой дрянью с ног до головы, но она тем не менее оставалась полицейским и хотела рассуждать как полицейский.

Она вернулась мыслями к жертвам. Она всегда возвращалась к жертвам.

Биссел, Кейд, Маккой, причем центральной фигурой является Биссел. Кому же выгодна их смерть? Человеку или организации?

ОБР. В свое время — не самое легкое и приятное время — правительство образовало эту службу для обороны страны, для патрулирования улиц и сбора разведывательной информации среди радикально настроенных групп. Организация справилась со своей задачей, вероятно, на том этапе она была необходима. А в последующие годы, по мнению некоторых, она превратилась в нечто более напоминавшее легализованную террористическую группировку, чем разведывательный центр.

И с этим мнением Ева была согласна.

Итак, убийства могли быть следствием операции зачистки. Если Биссел и Кейд переметнулись, а Маккой не по своей воле стала носительницейком-прометирующей информации, все трое могли быть убраны для защиты некоего глобального шпионского проекта. А целью, очевидно, являлся «Красный код». Компьютеры были инфицированы. Какие же данные предполагалось уничтожить? А что, если использование компьютерного вируса было всего лишь уловкой для переключения внимания на хакеров-террористов?

«Бригада Судного дня». Политические и уголовные убийства, большие и малые разрушения, массовые жертвы искусственно вызванных техногенных катастроф — все это стало целью, стилем и смыслом жизни террористов. Кейд и Биссел, может, и играли за обе команды, но не исключено, что им было дано задание проникнуть в «Бригаду». Возможно, это привело их к смерти от руки террористов. А смерть Маккой стала побочным эффектом.

Но тогда почему они не взяли ответственность на себя? Любая террористическая группировка питается шумихой в прессе и жить без нее не может. Пресса, по обычаю перевирая детали, смакует кровавые подробности и делает заявления террористов достоянием гласности. Времени прошло достаточно, чтобы заявить о своей причастности и дать соответствующие «утечки» в крупнейшие СМИ.

Но в любом случае, зачем они подставили Юинг? Зачем, если любая из этих организаций хотела убрать агентов без шума, тратить столько времени и усилий, чтобы подставить Риву Юинг?

Вероятно, им нужно было затормозить, затруднить или свести на нет ее работу по созданию антивирусной программы. И без помех использовать данные, собранные Бисселом через имплантированное устройство, — для создания мощной антивирусной защиты, если это дело рук ОБР, или для совершенствования компьютерного вируса, способного пробить любую защиту, если тут замешана «Бригада Судного дня».

Все возможно. Она не станет закрывать эти двери. Она проведет вероятностные тесты. Но при любом сценарии надо учитывать фактор Картера Биссела, пляшущего, как пылинка на ветру, и остающегося за пределами досягаемости. Может быть, Кейд завербовала и его — с санкции ОБР или без оной, с ведома или без ведома Блэра Биссела?..

— И где он, черт его побери, ошивается?!

Ева попыталась мысленно представить себе Картера, но картина выходила расплывчатая, она дрожала, как марево в летнем воздухе, и таяла у нее перед глазами. Ева больше не воспринимала веселый щебет Мэвис и Трины даже краем сознания. В ушах слышался только какой-то мерный, тихий шум, напоминавший шорох прибоя. «Значит, программа релаксации снова включилась», — догадалась Ева. Это была последняя мысль перед тем, как она забылась сном.

Фини отодвинулся от стола в домашней компьютерной лаборатории Рорка и потер усталые глаза кулаками.

— Тебе следует что-нибудь принять от перенапряжения, — посоветовал Рорк. — Пока ты еще не ослеп окончательно.

— Да уж, — со вздохом признался Фини, — отвык я от практической работы. — Он взглянул на распотрошенный компьютер, лежавший перед ним грудой мелких деталей. — Избаловался. Все больше передоверяю копание в деталях своим молодым орлам. — Он покосился на рабочий стол Рорка и с удовлетворением отметил, что штатский преуспел в своей работе не больше, чем он сам. — Ты хоть примерно представляешь, когда нам удастся привести один из этих гробов в рабочее состояние?

— Думаю, где-то в следующем десятилетии, если нам повезет. Или в следующем тысячелетии, если нет. Этот гад спекся. С концами. — Рорк тоже оттолкнулся от стола и нахмурился, глядя на безнадежно испорченные внутренности компьютера, над которым работал. — Мы будем ремонтировать, чинить, штопать, бить отбойным молотком, но мы извлечем из него данные! Сейчас я так зол, что готов посвятить этой проклятой работе всю свою жизнь, насколько ее хватит. Только, видит бог, дело пошло бы быстрее и легче, будь у нас еще несколько пар рук и светлых голов. Скорее бы вернулся Макнаб — у него и голова варит, и терпения хватит копаться в этом дерьме часами. Но одного его мало.

С минуту они сидели в мрачном, задумчивом молчании, потом переглянулись.

— Может поговоришь с ней? — неуверенно предложил Рорк.

— Э, нет! Не я же на ней женат.

— А я не полицейский.

— Это твое хозяйство.

— Это расследование Нью-Йоркского департамента полиции.

— Как будто тебе есть до этого дело! Ну ладно, ладно, — Фини замахал рукой, не давая Рорку возразить. — Давай решим спор по-мужски.

— Хочешь помериться силами?

Фини саркастически фыркнул и сунул руку в карман.

— Мы бросим монетку. Орел или решка?

Ева слышала что-то похожее на флейты. Ей казалось, что она бежит по усыпанному цветами лугу, а какие-то маленькие крылатые существа играют на длинных тростниковых дудочках. Птицы пели, солнце сияло, небо казалось идеальной голубой чашей…

Она проснулась, вздрогнула — и, по своему обыкновению, чертыхнулась.

— Даллас, ты и вправду вырубилась?

Моргая, Ева сфокусировала взгляд на фигуре, растянувшейся на массажном столе рядом с ней. Кажется, в другой жизни это была Мэвис. Голос был похож на Мэвис, но провести полное опознание не представлялось возможным, так как тело ее от плеч до кончиков пальцев на ногах было покрыто чем-то ярко-розовым, лицо намазано синим, а волосы облепили голову зелеными, красными и лиловыми потеками.

Ева хотела еще раз чертыхнуться, но это показалось ей излишним.

— Да не смущайся, слюни ты не пускала, — заверила ее Мэвис. — Можешь не дергаться.

— Издала пару сексуальных стонов, — раздался откуда-то из района ее ног голос Трины, и Ева мгновенно напряглась.

— Что ты делаешь?!

— Свою работу. Ты уже чистая. Эту часть ты проспала. Я втерла тебе в кожу регенерирующий крем. Твоему мужу он наверняка понравится. Головой и лицом я займусь потом, когда покончу с ногами.

— Что ты делаешь с моими ногами? — Ева осторожно приподнялась на локтях и вытянула шею. — О, мой бог! Боже милостивый! Ты накрасила мне ногти?!

— Это всего лишь педикюр, а не сатанинский ритуал, — невозмутимо произнесла Трина.

— У меня ногти розовые.

— Ну да, я сделала для тебя исключение. Самый скромный цвет. «Солнечный коралл». Почти телесный. Хорошо подходит к твоей коже. Между прочим, твои ноги были в позорном состоянии, — добавила Трина, обрызгивая ногти закрепителем. — Хорошо, что ты отключилась, пока я над ними работала. Видеорелаксация — великая вещь!

— А она почему не отключилась? — ревниво спросила Ева, кивнув на Мэвис.

— Я получаю больше удовольствия, когда чувствую процедуры, — вмешалась Мэвис. — Мне нравится, когда меня намазывают, массируют, растирают и красят. Для меня это супер! А ты этого терпеть не можешь.

— Если ты знаешь, что я это терпеть не могу, зачем ты меня заставляешь?

Мэвис одарила ее улыбкой цвета «электрик».

— Но это же здорово!

Ева подняла руку, чтобы почесать лицо, и ахнула в шоке, разглядев ногти.

— Господи, ты и руки мне накрасила? Люди увидят!

— «Французский нейтральный». — Трина подошла к изголовью и как ни в чем не бывало провела пальцем по одной из бровей Евы. — Надо их подровнять. Застынь, Даллас.

— Ты хоть понимаешь, что я коп?! Ты понимаешь, что если мне придется вступить в схватку с подозреваемым и он увидит мой «французский нейтральный», он со смеху подохнет? А меня потянут в отдел внутренних расследований за то, что подозреваемый умер у меня на руках!

— Я знаю, что ты коп. — Трина оскалила зубы в улыбке. Левый глазной зуб был украшен изумрудной заклепкой. — Вот почему я добавила татуировку на сиське бесплатно.

— Татуировку? На сиське? — Ева села, словно подброшенная пружиной. — Татуировку?!

— Да остынь, это не перманент. Вышло отлично.

Ева пришла в такой ужас, что боялась взглянуть. Чтобы побороть страх, она схватила целую горсть блестящих черных волос Трины и дернула голову своей мучительницы вниз. «Если надо, я разобью эту голову о массажный стол», — решила Ева. Не обращая внимания на вопли Трины и отчаянные попытки сопротивления, а также на призывы Мэвис: «Девочки, не ссорьтесь!», Ева наклонила голову и взглянула на свою грудь.

И там, на изгибе левой, была нарисована точная копия ее полицейского жетона! Со всеми деталями, хотя величиной рисунок был не больше ногтя. Ева еще ниже наклонила голову, чтобы прочитать свое имя, ее хватка ослабла, и Трина высвободилась.

— Ты что, ненормальная?! Я же сказала: это не перманент!

— Признайся: ты накачала меня галлюциногенами, пока я была в виртуальных очках?

— Что?! — Явно разозленная, Трина откинула назад волосы, скрестила руки на груди и негодующе уставилась на Еву. — Ты что, рехнулась? Нет, я тебе ничего не давала. Я сертифицированный консультант по косметике лица и тела, в моем меню нет галлюциногенов. А если будешь задавать мне такие вопросы, и…

— Я задала такой вопрос, потому что… Просто я смотрю на то, что ты нарисовала, и мне вроде как нравится. Вот я и хочу удостовериться, что меня не накачали каким-нибудь ЛСД.

Трина фыркнула в ответ, но в ее глазах засветился огонек удовольствия.

— Ну, если тебе нравится, могу сделать перманент.

— Нет! — Ева машинально схватилась рукой за грудь. — Нет, нет, нет и нет!

— Ясно. Перманент не нужен. Мэвис надо еще малость помариноваться, а мы пока закончим с тобой.

Трина нажала кнопку невидимого механизма, и часть стола поднялась, образуя спинку сиденья. Теперь Ева могла как следует рассмотреть Мэвис.

— Слушай, а почему у тебя эта грязь на волосах разноцветная?

— У меня будет микс, — объяснила Мэвис. — Красные кудряшки, лиловые прядки и…

— А на моих ничего такого не было? — встревожилась Ева, хватаясь за голову. — Ведь не было?

— Успокойся. — Решив отомстить за оскорбление, Трина дернула Еву за волосы. — Розовые вкрапления постепенно сойдут сами собой.

— Да она шутит! — воскликнула Мэвис, увидев, что Ева побледнела. — Честное слово!

К тому времени, как все кончилось, Ева чувствовала себя вареной макарониной. Оставшись наконец одна, она бросилась в ближайшую ванную, заперла дверь и собрала в кулак все свои силы, чтобы взглянуть в зеркало.

У нее колени подогнулись от облегчения, когда она убедилась, что в волосах на самом деле нет ни розовых, ни каких-либо иных вкраплений. И брови у нее не были разноцветные, как у Мэвис.

«Дело вовсе не в тщеславии, — заверила себя Ева. — Просто мне хочется выглядеть, как я выгляжу всегда. Что в этом такого плохого?» И, поскольку она выглядела как всегда, ее сведенные судорогой лопатки расправились и опустились.

Ну ладно, допустим, она выглядит несколько лучше, чем обычно. Всякий раз, когда Трине удавалось до нее добраться, она что-то такое делала с ее бровями, отчего изгиб становился более выраженным и красиво обрамлял глаза. И кожа приобрела здоровый оттенок.

Ева покачала головой, довольная тем, что волосы сами собой легли в правильном направлении. И тут ее глаза округлились в тревоге: значит, она все-таки тщеславна! Она становится тщеславной прямо на глазах! Надо положить этому конец. Ева решительно отвернулась от зеркала. Надо вылезти из этого дурацкого халата и надеть нормальную одежду. Как только она обретет приличный вид, тут же отправится в лабораторию.

«Работа — это единственный предмет, достойный тщеславия», — сказала она себе.