Западный Берлин и советская дипломатия (1963-1969 гг.)

Введение

Данная работа представляет собой синтез ранее опубликованных автором монографий, статей и иных материалов по западноберлинской проблематике 1963-1969 гг. [1] За ее скобки вынесены вопросы становления и развития двусторонних отношений между СССР и Западным Берлином, оценки советской дипломатией социально-экономического положения в Западном Берлине, а также внутриполитического положения в городе. Основное внимание автор сосредоточил на метаморфозе советской политики в отношении Западного Берлина – от концепции «вольного города» до тезиса о «самостоятельной политической единице» Западный Берлин, а затем и согласия начать четырехсторонние переговоры по Западному Берлину.

Вопрос о Западном Берлине длительное время занимал важное место в международных отношениях. После Второй мировой войны через германскую столицу проходила передовая фронта «холодной войны». Первый берлинский кризис 1948-1949 гг. впервые после 1945 г. заставил и общественность, и политиков многих стран мира заговорить о возможности и даже угрозе Третьей мировой войны. Второй берлинский кризис 1958-1962 гг. тоже стал серьезным испытанием для всего мира. В разгар кризиса, летом 1961 г., казалось, что вот-вот замолчат дипломаты и заговорят пушки.

Заявление Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г. о том, что при определенных условиях СССР не будет настаивать на заключении германского мирного договора до истечения 1961 г. не означало, что второй берлинский кризис завершился.

Он всего лишь вступил в новую, менее острую фазу своего развития. В 1962 г. обстановка в Берлине и вокруг него оставалась напряженной. Советские руководители неоднократно заявляли о необходимости германского мирного урегулирования и «нормализации на его основе» положения в Западном Берлине. Каждое такое заявление вызывало новую волну беспокойства и тревоги на Западе и реанимировало берлинский кризис.

Обстановка принципиально изменилась после завершения карибского кризиса 1962 г. Советское руководство связывало ситуацию вокруг Кубы с положением в Берлине. С учетом того, что главная цель СССР и ГДР – пресечение бегства восточных немцев в Западный Берлин – была достигнута, и, принимая во внимание компромисс с Соединенными Штатами по Кубе, советское руководство фактически отступило от требований о мирном договоре и «вольном городе» Западный Берлин. Об этом свидетельствовало выступление Хрущева на VI съезде СЕПГ в январе 1963 г. С нашей точки зрения, именно эти события и знаменовали собой завершение второго берлинского кризиса. Правда, о прекращении кризиса никто и никогда не объявлял, а процесс разрядки напряженности вокруг Берлина имел прерывистый характер и проходил медленно.

Отход от проекта «вольного города» не мог быть быстрым. О том, что этот проект похоронен, не мог заявить ни Хрущев, ни какой-либо другой советский руководитель. Нужно было медленно и незаметно отходить от него, все реже упоминания о нем в публичных высказываниях и в средствах массовой информации. От советской дипломатии требовалось виртуозная игра: нужно было сохранить свое лицо и ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы у международного общественного мнения сложилось впечатление, будто СССР потерял в Берлине серьезное внешнеполитическое поражение.

Кроме того, требовалось время, чтобы разработать новую концепцию, которая заменила бы проект «вольного горда». Эта новая концепция, согласно которой Западный Берлин представляет собой «самостоятельную политическую единицу», разрабатывалась и «вводилась в обращение» синхронно с отходом от проекта «вольного города». Представляется, что доработка концепции завершилась весной 1964 г. В международно-правовом плане она была зафиксирована в Договоре о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве между СССР и ГДР от 12 июня 1964 г.

С изменением концепции изменился и стратегический курс СССР в отношении Западного Берлина. Теперь он был направлен не против присутствия западных держав в городе, а против акций ФГ по дальнейшему вовлечению Западного Берлина в финансово-экономическую, политическую и правовую систему Федеративной Республики.

Вместе с тем менялись и составные части советской политики в Берлине, ее приоритеты, акценты и особенности. В частности, определенные новации появились в контактах по берлинской проблематике с западными державами. В непростом процессе выработки согласованной между СССР и ГДР позиции по Западному Берлину тоже было немало нового.

Руководство ГДР в большинстве случаев занимало по западноберлинскому вопросу более жесткие позиции, чем руководство СССР. Советская дипломатия хорошо понимала, что и во второй половине 1960-х гг. Западный Берлин играл в повседневной жизни ГДР несравненно более важную, причем отрицательную, роль, чем в жизни СССР. Радио- и телепередачи из Западного Берлина принимались почти на всей территории ГДР. Их воздействие на умонастроения восточно-германских граждан было весьма значительным. Поэтому требование о «прекращении подрывной деятельности» из Западного Берлина имело для ГДР жизненно важное значение. Перед советской дипломатией стояла непростая задача: определяя общую направленность политики СССР и ГДР в берлинских делах, удерживать «немецких друзей» от наиболее резких шагов и действий, которые могли бы еще больше накалить обстановку вокруг Западного Берлина.

Курс советского руководства предполагал активное противодействие любым масштабным мероприятиям ФРГ в Западном Берлине с использованием всех приемлемых для этого методов и средств. Не случайно, что острейшие вспышки напряженности вокруг Западного Берлина в апреле 1965 г. и в марте 1969 г. были связаны с действиями ФРГ в этом городе. В первом случае – с проведением пленарного заседания бундестага, во втором – с проведением сессии Федерального собрания и выборами президента ФРГ.

В то же время руководство Л.П. Брежнева внимательно следило за тем, как складывалась внутриполитическая ситуация в ФРГ и были ли перспективы прихода к власти в Бонне сил, способных изменить политику Федеративной Республики в сторону нормализации отношений с СССР и другими социалистическими странами. Это, безусловно, улучшило бы перспективы урегулирования по Западному Берлину. Далеко не последнюю роль играла и расстановка политических сил в самом

Западном Берлине и курс, проводимый сенатом города. Эти вопросы также постоянно находились в поле зрения советской дипломатии.

В Москве учитывали, что политические акции ФРГ в Западном Берлине осуществлялись только с одобрения трех западных держав – США, Англии и Франции. Но советские руководители учитывали и то обстоятельство, что три державы неоднократно подтверждали факт невхождения Западного Берлина в состав Федеративной Республики. Это могло составить базу, пусть и недостаточно широкую, для поиска компромисса между СССР и западными державами.

Тактика СССР в берлинских делах во многом определялась быстро менявшейся во второй половине 60-х гг. ситуацией на международной арене. Это и война США во Вьетнаме, все отчетливее превращавшемся в основную арену противостояния между Востоком и Западом, и последствия шестидневной войны Израиля с арабскими государствами, и ухудшение советско-китайских отношений. В этих условиях эскалация напряженности в Берлине не была нужна ни одной из противоборствовавших сторон.

Все это учитывалось советской дипломатией и определяло направленность ее шагов в отношении Западного Берлина. Суммируя, можно сказать, что она была нацелена на ликвидацию западноберлинского очага международной напряженности, недопущение дальнейшего вовлечения Западного Берлина в финансово-экономическую, правовую и политическую системы ФРГ, максимальное сокращение федерального присутствия в Западном Берлине и минимизацию политического урона, причиняемого ГДР из этого города. Свою задачу автор видел в том, чтобы раскрыть конкретное содержание составных частей советской политики в отношении Западного Берлина и на примере деятельности посольства СССР в ГДР показать, как эта политика претворялась в жизнь советской дипломатией.

Хронологические рамки исследования – 1963-1969 гг., т.е. период от начала постепенного свертывания советским руководством тезиса о «вольном городе» до достижения в конце 1969 г. договоренности между СССР, США, Англией и Францией о начале четырехсторонних переговоров по Западному Берлину.

В советской исторической литературе не было специальных работ, посвященных политике СССР в отношении Западного Берлина в 1963-1969 гг. Тем не менее уже в 60-е годы в СССР был защищен ряд диссертаций, в которых затрагивались отдельные аспекты западноберлинской проблематики.[2] Одновременно и несколько позже – в 70-е годы – было опубликовано несколько монографий, в которых тоже рассматривались некоторые стороны вопроса о Западном Берлине.[3] Их содержание отражало уровень развития исторической науки и общепринятые стереотипы научного мышления того времени.

Кроме того, в начале 1960-х гг. появилось значительное количество статей по вопросам международного права, в которых утверждалось, что западные державы сами разрушили четырехсторонний статус Берлина и поэтому потеряли право на пребывание в городе.[4] В этих публикациях повторялась та же мысль, что и в ноте правительства СССР от 27 ноября 1958 г.: у западных держав нет юридических оснований оставаться в Западном Берлине.

Вместе с тем в 1970-х – начале 1980-х гг. в СССР вышли в свет несколько работ советских авторов, представлявших собой серьезные научные исследования по Западному Берлину.[5] В них выдвигались аргументированные, хотя и далеко не бесспорные концепции, которые были направлены не против пребывания западных держав в Западном Берлине, а против присутствия ФРГ в городе.

В 1980-е гг. появилось несколько весьма содержательных для своего времени работ, посвященных отношениям между СССР и ФРГ, в которых, в числе прочих, косвенно затрагивался и вопрос и Западном Берлине.[6]

В Российской Федерации значительно возрос интерес историков к западноберлинской проблематике.[7] Особо следует отметить выход в свет монографии В.А. Беспалова, посвященной проблемам западно-берлинского транзита в 1945-1971 гг.[8] Заслуживает также внимания совместная работа авторов из РФ и ФРГ об экономике Западного Берлина.[9] Тем не менее в российской историографии нет работ, в которых бы комплексно рассматривалась политика СССР в отношении Западного Берлина в 1963-1969 гг.

В ГДР, как и в СССР, в конце 1950-х – начале 1960-х гг. было издано значительное количество пропагандистских материалов по берлинской проблематике, особенно по вопросам статуса Берлина.[10] В них тоже делалось ударение на «незаконности» пребывания западных держав в Западном Берлине.

В 1959 г. в Восточном Берлине вышла в свет работа авторского коллектива под руководством профессора П. Штайнингера, а в 1965 г. – совместная монография Р. Арцингера и В. Пеггеля, в которых предпринималась попытка научного анализа вопроса о Западном Берлине.[11] Авторы отстаивали позиции правительств СССР и ГДР и их основной тезис о недопустимости дальнейшего сохранения «оккупационного режима» в Западном Берлине. Аналогичные тезисы выдвигались, в диссертации Г. Кайдерлинга, защищенной в 1966 г. в университете имени Гумбольдта в Берлине,[12] в его статье о положении в Западном Берлине и в монографии, написанной им совместное с П. Штульцем.[13] Последняя из названных работ стала самым глубоким восточногерманским исследованием по Западному Берлину. В ней собран и обобщен богатый фактологический материал, но авторы не имели возможности работать с архивными документами – ни с восточногерманскими, ни с советскими. Их работа, вполне соответствовавшая духу времени, не могла не быть заранее запрограммированной в идеологическом и политическом отношении. Поэтому Кайдерлинг и Штульц не ставили вопрос, что же сталось с проектом «вольного города» и почему в политике СССР и ГДР на первом плане оказалась концепция «самостоятельной политической единицы». Во втором разделе главы VI, озаглавленной «Фронтовой город в кризисе», авторы не сочли возможным выделить хотя бы параграф, посвященный новой концепции.[14]

Наиболее интенсивно берлинская проблематика разрабатывалась в ФРГ, причем до объединения Германии. Количество опубликованных работ о Берлине было прямо пропорционально степени остроты и злободневности западноберлинского вопроса. Наиболее «урожайными» оказались период второго берлинского кризиса и последовавшие за ним годы.[15] Ход международных переговоров по Западному Берлину во много определял и направленность исследований. В конце 50-х – 60-х годы в них широко освещались различные стороны четырехстороннего статуса Берлина, сложившегося в соответствии с соглашениями 1944 – 1945 гг., а также вопросы о том, оставался ли в силе этот статус после раскола Берлина; кто, как и почему его нарушал или даже разрушал. Большинство авторов жестко критиковали позицию СССР и выдвигали аргументы, призванные подкрепить позицию западных держав и ФРГ. Практически во всех рассматриваемых работах этого времени нота Советского правительства от 27 ноября 1958 г. характеризовалась как ультиматум. СССР обвинялся в развязывании второго берлинского кризиса и подчеркивалось, что его цель заключалась в вытеснении западных держав из Западного Берлина.

Говоря о возведении Берлинской стены, большинство авторов делали ударение на бесчеловечном и антигуманном характере этой акции. Во многих работах подчеркивалось, что она была направлена прежде всего против собственного народа. Главная причина возведения стены определялась как стремление СССР и ГДР любыми путями пресечь бегство восточных немцев на Запад. Вопрос о том, закончился ли второй берлинский кризис с возведением стены, не ставился, но некоторые авторы говорили о «кризисе 1958 – 1961 гг.» Написанные по горячим следам событий, эти работы не отличались глубиной анализа и часто носили больше публицистический, чем научный характер.

Вторая волна публикаций, затрагивавших вопрос о Берлине, поднялась в ФРГ в ходе подготовки и особенно после подписания четырехстороннего соглашения от 3 сентября 1971 г. Среди них были и статьи публицистического характера, и серьезные научные исследования, в которых не только анализировалось содержание этого соглашения, но и освещались позиции всех заинтересованных сторон по Западному Берлину в 60-е годы.[16] При этом значительное внимание уделялось позиции СССР по западноберлинскому вопросу во второй половине 1960-х годов.

В этом плане наиболее глубокими представляются работы X. Херцфельда, Д. Манке и О. Хеннига. Ряд авторов отмечают, что после завершения карибского кризиса СССР уменьшил давление также и в берлинских делах, но берлинский вопрос оставался в повестке дня дипломатии Востока и Запада, а «фантом Берлина» продолжал витать в небе Европы. В ряде работ ударение ставилось на том, что СССР, несколько отступив после 1962 г. по тактическим соображениям на задний план, «перепоручил» ГДР оказывать давление на Запад в берлинских делах, используя в качестве рычага коммуникации Западного Берлина, проходившие по ее территории. Руководство ГДР, в свою очередь, не только не отказывалось от предлагавшихся ему первых ролей в «берлинском спектакле», но и вынашивало собственные далеко идущие планы. Давление ГДР на коммуникациях с Западным Берлином время от времени приводило к «малым кризисам» в Берлине или даже принимало формы «мини-блокад». Тем не менее, по мнению большинства авторов, после 1962 г., особенно во второй половине 1960-х гг., и на Западе, и на Востоке постепенно усиливалась тенденция к сближению точек зрения СССР и западных держав по отдельным аспектам западноберлинского вопроса.

Из трудов по берлинской проблематике, опубликованных в ФРГ после объединения Германии, особенно выделяются работы 3. Алиша, Г. Веттинга и М. Уля.[17] Алишу удалось проследить основные направления политики СЕПГ в отношении Западного Берлина на протяжении всего периода от возведения Берлинской стены до ее падения. Из материалов, приводимых Алишем, в частности, следует, что в ГДР 1963-1964 гг., ведя переговоры с сенатом о посещениях западноберлинцами Восточного Берлина, на первый план ставила не интересы жителей обеих частей города, а свои собственные политические интересы, прежде всего максимальное продвижение по пути признания ГДР де-факто и, по возможности, де-юре.

Особого внимания заслуживает работа Г. Веттига о втором берлинском кризисе. Автор использовал широкий круг источников, в том числе материалы Архива внешней политики РФ. В целом можно согласиться с характеристикой Веттига как «яркого представителя „традиционализма”»[18] – концепции, которая постулировала «советскую агрессивность, намерение захватить или поставить под свой контроль всю Германию и всю Европу». Даже критики Веттинга признают «его эрудицию и усердие в добывании и обработке архивного „сырья”», а также «его правоту в некоторых, весьма существенных вопросах».[19]

Отметим, что Веттинг обратил внимание на различие во взглядах известной исследовательницы берлинского вопроса X. Харрисон,[20] высказывавшей мнение, согласно которому «Ульбрихт оказал давление на Хрущева и вынудил его против собственной воли проводить соответствующую политику в отношении Берлина», и немецких историков М. Лемке и X. Мелса, оспаривавших это мнение.[21]

Веттиг высказался также против взглядов, согласно которым Хрущев имел в виду только признание ГДР и использовал требование аннулирования западных прав на Берлин лишь для оказания давления на США, Англию, Францию и ФРГ. В соответствии с этими взглядами, только

Ульбрихт претендовал на Берлин.[22] Веттинг подчеркивал, что Хрущев в переговорах по Берлину «постоянно отказывался разрешить западным державам сохранить присутствие в Берлине и права на доступ к городу в обмен на признание ГДР».[23] Оценка основных положений работы Веттинга дана в российской научной периодике[24] и представляется вполне обоснованной. Добавим лишь, что, с нашей точки зрения, верхней границей второго берлинского кризиса является рубеж 1962-го и 1963 года.

Вызывает интерес также публикация Г. Кунце, посвященная контактам и переговорам между «землей Берлин» и ГДР в 1949-1989 гг.[25] Хороший пример методологии изучения «германо-германских» отношений дает книга Й. Петрика, хотя рассматриваемая в ней проблематика и не относится к теме монографии.[26]

Изучение проблематики, связанной с внешнеполитическим курсом Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева, сопряжено со значительными трудностями. Их первопричина заключается в ограниченности доступа к материалам российских архивов, прежде всего Президентского архива РФ.

Основной документальный источник монографии – материалы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), многие из которых впервые введены автором в научный оборот.

Первостепенное значение имеют материалы фонда 0742. Они имели гриф «Секретно», а некоторые из них – «Совершенно секретно» и были рассекречены только после 1991 г. Среди них, например, документ, подписанный министром иностранных дел А.А. Громыко и председателем КГБ СССР В.Е. Семичастным, в котором предлагались мероприятия, направленные на ослабление политического эффекта от визита президента США Дж. Кеннеди в Западный Берлин в июне 1963 г. и на компрометацию американского президента.

В фонде 742 АВП РФ собраны материалы, которые не были засекречены, но предназначались исключительно для служебного пользования. Это донесения референтуры по ГДР в МИД СССР. Большой интерес вызывают сообщения советского посла в ГДР П.А. Абрасимова министру иностранных дел А.А. Громыко, его заместителям и в Третий европейский отдел, а также документы, адресованные им различными подразделениями МИД. Эти материалы дают представление о многих сторонах деятельности советской дипломатии на западноберлинском направлении. Интересны информационные справки сотрудников советского посольства в ГДР о различных политических мероприятиях и процессах, проходивших в Западном Берлине, о реакции западноберлинских властей, партий и общественности города на те или иные шаги, предпринимавшиеся СССР или ГДР. В фонде 742 хранятся также копии отчетов советских делегаций, посетивших Западный Берлин. О содержании вопросов, обсуждавшихся советским посольством в Берлине с посольствами трех западных держав в Бонне, можно судить по копиям писем, которыми обменивались послы США, Англии и Франции в ФРГ с послом СССР в ГДР. Материалы фонда 742 позволяют также составить картину непростых отношений советского посольства с оккупационными властями трех держав в Западном Берлине.

Интересные данные можно найти в материалах фонда 56 – б АВП РФ, в котором собраны сообщения ТАСС по Западному Берлину, и фонда 166, содержащего справочные материалы советского посольства. Научная ценность использованных в монографии материалов АВП РФ заключается в том, что они позволяют не только выяснить, как развивались события в Западном Берлине и вокруг него, но и определить, как эти события воспринимались советской дипломатией и на основании какой информации формировалась позиция МИД СССР в берлинских делах.

В монографии использованы подготовленные Третьим европейским отделом МИД СССР и предназначавшиеся для служебного пользования сборники документов по вопросам германского мирного урегулирования и отношений СССР с ГДР и ФРГ,[27] сборники документов по западноберлинскому вопросу, опубликованные в ГДР и ФРГ,[28] печать СССР, ГДР, США, Англии, ФРГ и Западного Берлина. Из мемуарных источников выделяются воспоминания известных советских дипломатов В.М. Фалина и Ю.А. Квицинского.[29]

Политику СССР в отношении Западного Берлина в 1963-1969 гг. можно условно разделить на три этапа. Первый из них охватывает 1963-1964 гг., когда происходила постепенная замена идеи о «вольном городе» концепцией «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Второй этап – 1965-1968 годы: СССР последовательно проводит избранный им курс, в основе которого лежало решительное противодействие политике дальнейшей интеграции Западного Берлина в состав ФРГ. Третий этап – 1969 год, который стал переломным в развитии западноберлинского вопроса: была достигнута договоренность о четырехсторонних переговорах по Западному Берлину.

Каждому из этих этапов посвящена отдельная глава монографии. Книга рассчитана на преподавателей средних и высших учебных заведений, студентов, изучающих новейшую историю, а также всех тех, кто интересуется международными отношениями и внешней политикой России в XX веке.

Автор выражает благодарность за помощь, оказанную в работе над монографией, начальнику Архива внешней политики Российской Федерации Залеевой А.Н, сотрудникам архива Павлову С.В., Сергеевой Н.В., Романову А.С., а также магистру зарубежного регионоведения Кравченко А.О.