Записки грибника #2

Лета ХХХ года, Июль 13 день

Ежели кто помнит… Пятница… тринадцатое…

Проснувшись на рассвете, с удивлением обнаружил, что чувствую себя, хорошо. Обычно вылеживался около недели, а тут… Свежий воздух, здоровое питание, сумасшедшие старики с бейсбольными битами в руках. В памяти всплыла картинка, наезда Агрипины на Силантия и мне стало весело. Сходил на двор, оправился, опосля умывался, брился, приводил себя в порядок. А потом пришло мое чадо, проверить своего болящего. С ходу получил пистон, уложен в кровать и под милое сердцу, щебетание дождался приготовленного завтрака. Уже после него, насильно (шантажом) загнан в кровать, в руки дали кружку с очередным пойлом и заставили пить. Судя по запаху, то было нечто отличное, не вчерашнее. Пока она мыла посуду, выливала грязную воду из лоханки и носила свежую с колодца, я немного так взбодрился, и меня потянуло на поговорить.

Собственно весь этот разговор начался с одной маленькой просьбы. Попросил помочь скомплектовать аптечки, Индивидуальную полевую, которую возьму с собой и фабричную, чтоб была. Со второй все ясно и понятно, пусть свои веники хоть в бочках хранит. А вот на личной и споткнулись, знаете на чем? На бинтах. Она долго не могла понять — зачем оно мне надо, пришлось рассказывать.

Марли как таковой нет, есть нечто подобное, но жутко дорогое, да и редко бывает, провозят самый мизер. Видимо такая ткань не пользуется здесь спросом. Вата, хлопковый сырец, не обработанный, врачами не используется, они предпочитают корпию. Надерганные из лоскутов нити, смотанные в клубок. Берут все подряд, ладно бы постирали или еще как обеззаразили, так щиплют. Обычно берут льняное полотно, изредка, что ни-будь хлопчатобумажное, режут на ленты и сматывают в рулоны. Так они могут пролежать и день и два, а то и больше, безо всякой упаковки. На поле боя или уже в стане, будут рвать исподнее, хорошо, если перед сражением чистое одеть успели…

Так вот, предложил нарезать бинтов из полотна, шириной в ладонь и длинной аршина два, полтора. Подумал немного и кивнул сам себе, соглашаясь с тем, что помнил. Таковых рулончиков по два нарыло с собой плюс запас и нз, округляем, получилось сто пятьдесят штук. У милки глаза на лоб полезли от такой заявки. — Зачем столько? — красивые бровки изогнулись в недоумении.

Я усмехнулся, — это еще не все. Подай… Доску хлебную дай, четвертушку бумаги и нож.

Пока она ходила, уселся поудобней, привалившись спиной к стене, подложил подушку, все мягче будет.

Положил доску на колени и за пару минут вырезал развертку упаковки для лекарственных трав.

Агрипа стояла рядом, внимательно следя за моими руками и пояснениями и лишь когда было готово. спросила. — На кой, я кульков наверчу… Из остатков бумаги, лихо скрутила фунтик.

Ловко, ничего не скажешь. Только, радость моя, слово компактность тебе похоже неизвестно.

— За печкой, на полке, пустой туесок из-под соли стоит, тащи сюда. — Она пошла, я решил — раз в погреб упала, достань огурчиков…

— Захвати еще бумаги и по больше. — Жаль клея, не было, оглянулся, на столике в изголовье, на дальнем углу стоит огарок свечи.

Пока потрошил принесенную посудину, удаляя дно, попросил запалить свечку и ткнул ножом указывая место. Обушком выдавил линии сгиба и придал жертве прямоугольную форму, подогнал на место и закрепил воском, донышко. Если не трогать и не шибко сильно тискать, сойдет за учебное пособие.

— Вот, — поставил перед собой это сооружение на доску — у кого больше пакетиков влезет тот и победил. Верти свои кульки токмо по честному, они такие должны быть, будто ты туда столько ложить будешь, сколько для больного приготовила.

Она кивком согласилась с условиями и высунув от усердия кончик языка, между коралловыми губками…

(думаем о деле) лихо начала крутить кульки. После второго задумался, после пятого остановил, — Э… Постой, так Милка моя, не пойдет. — Жульничать начала, в мизинец фунтики у неё…

— Что такое? — сама наивность, а глаза… Хитрющие…

— давай свой сбор, коим меня поишь, токмо на один раз запарить.

Агрипа принесла свою медицинскую кошелку, из мешочков накидала на доску, передо мной, «пирамиду хеопса» Я посмотрел на это великолепие и указал пальцем на кучу шибздиков ей наверченных. Она попыталась запихнуть пихуемое в невпихуемое. Обломилось. Проворчала себе под нос что-то — о чертях глазастых. В мгновение ока, навертела десяток побольше, засыпала в один из них кучку гербария. В коробушку влезло всего семь. Метнулась к полке, притащила ступку и пестиком, быстренько превратила травку в пыль, зеленоватого цвета. Результат увеличился до пятнадцати. В раздражении дунула на выпавшую из под платка, прядку волос, — Так тебе надобно?

Пока она развлекалась, я замерил глубину коробочки и спокойно нарезал прямоугольных заготовок, залепил шов, пересыпал содержимое из кулька. У меня получилась овальная трубочка, растер восковую обмазку, периодически подогревая над свечой.

За моими манипуляциями внимательно следила Агрипа и незаметно для неё, вошедший в избу тихой мышкой, Силантий. (Угу, Малюсенькая такая, на шесть пудов весу)

Закончив приготовление, стал давать пояснения, — В сравнении с твоими кульками, моих пакетов будет в два раза больше. Жаль, краски нет, а то красный пакет, кровь затворить. Зеленый, чтоб рана не загноилась, желтый от боли, синий еще от чего ни-будь…

Надобно чтоб такие коробушечки у кажного стрельца на поясе были, а в нем два бинта, присыпки на рану и шнурок кожаный, кровь остановить и от боли пакетик. На поле боя думать и искать некогда, достал рулончик, зубами бумагу порвал, шнуркой руду унял и повязку наложил. Ежели сразу все сделать, то жить будет и даже без увечий, если повезет. Но сильно туго вязать нельзя ибо…

По лицу Агрипы скользнула гримаса типа — Это знаю.

Я сменил направление своих рассуждений.

— Пока вспомнил, из бараньих кишок, надо ниток понаделать, иголку кривую… Агрипа, мак нужно купить, отвара с него наварить и по склянкам разлить.

— На кой тебе зелье сонное?

— Если раненому дать испить, то он уснет и боли не почувствует, когда ты ему руку али ногу зашивать будешь.

Дальше она спросить не успела, за её спиной (Я видел) кто-то вздохнул и произнес, — Федор, так ещё и лека…

Договорить ему не дала внучка, взвизгнув от испуга, она ломанулась прочь от кровати, опрокидывая все на своем пути. Еле-еле успел поймать свечку и задуть, на всякий случай. Отскочившая в другой конец комнаты девушка, оглянулась, увидела деда, и разозлилась не на шутку. Так бы и наступил последний день Помпеи, да судьба смилостивилась над стрельцом и прислала еще одного, нет двух посетителей. Они, сами того не знаю, спасли от расправы старого стрельца. Надо будет ему намекнуть, что Димке по малолетству еще рано, а мне и Алексу, вино не повредит.

— Доброго здравичка, — Поздоровался Алекс, переступая порог нашего дурдома номер шесть (изба и, правда, шестая с краю) а когда выпрямился, притолока то низкая, узрел пред собой злобную фурию со скалкой в руке.

— Ты кто таков и что тебе здесь надобно, немчура…

— Я дан, но не есть немец, — Блин, оказывается, если Алекса шугануть у него акцент прорезается. Бедняга оторопел от такой встречи и даже отступил на шаг назад. Наступив при этом Димке на ногу, тот зашипел от боли и толкнул наставника вперед. Агрипа видя, что на неё надвигается незнакомый мужик, замахнулась своим оружием. Силантий успел перехватить руку, не дал свершиться злодеянию — Агрипа погодь, не буйствуй

Я поддержал его, — то ко мне… Я себя уже лучше чувствую, ты просто… — Что уж у неё там у неё переклинило… Но досталось всем.

— Да что вы, мужики вообще понимаете? — Моя радость в своем возмущении была похожа на богиню.

(утром перечитал, хмыкнул и оставил как есть)

— Вам только кому под юбку залезть, да сопатку расквасить… — Фыркнула, остановилась напротив кровати и уперла маленькие кулачки в бедра. Щеки раскраснелись, глазки блестят…

«Что не может радовать, то, что не надо жрать помаду и слизывать поцелуями тонну штукатурки… А то, что осталось… Довольно недурно на вкус… Тьфу. Блин. Не туда понесло, это же совсем из другой оперы, как ни-будь и до неё доберусь…»

— как зима придет, опосля кажного воскресенья, рожи в порядок привожу. Приползает, глазки заплыли так, что токмо щелочка малая осталась, нос как репка, с два моих кулака, губищи словно оладушки, на подбородке лежат. Иной бы горевал, а ентот, лыбиться во всю щербатую пасть, как же — слободских с поля погнали, — Она спародировала бас неизвестного героя.

— Федя! Дай зарок, что не пойдешь по зиме на Москва реку, а не то к другому уйду.

— Милка моя, да куды мне итить-то? — я развел руками.

— Эт сейчас… Побожись.

— Вот те крест.

— Дед, — повернулась к Силантию, — у тебя вино есть?

— А… Э… Да! — Вот сколько не смотрю на такое, всегда ловлю кайф. Человек, от имени которого, наша банда головорезов дрожит мелкой дрожью и мочится в штаны, мечется по избе в поисках спрятанной им заначки…

— Этому не давать, — Указала на меня пальцем, — тебе седмицу пить нельзя. — И вдруг подмигнула…

Громогласно высказавшись, Агрипа поправила на голове платок, подтянула узел и, подхватив стоящую рядом с кроватью кошелку, стремительной походкой прошла через толпу мужиков, как ледокол сквозь льдины.

Димка замешкался и был удостоен короткого рыка в свой адрес. Отпрыгнув к стенке, аж перекрестился, и я по губам прочитал — «Спаси и сохрани что Машка не такая…»

На пороге Агрипа вскинула маленький кулачок и погрозила, всем собравшимся. — У — у, кобели клятые…

Когда за ней закрылась, в избе воцарилось молчание, только Силантий, отклячив сухопарый зад, увлеченно ковырялся в огромном сундуке окованном широкими железными полосами. По характерному стуку и позвякиванию стало понятно — где он хранит заначку, под шматьем прячет.

— Дим, Алекс, есть будете? — Спросил у ребят, сам сидел на кровати, опустив босые ноги на пол, потянулся за портами.

Мелкая (по возрасту) наготовила жрачки на роту солдат, каша, кура, яичница на сале с луком, в два десятка штук, зеленуха с огорода, огурцы свежие, хлеба не початый каравай.

Через пять минут после озвученного приглашения, было слышно только чавканье (Придется поучить Димыча хорошим манерам) и хруст куриных косточек.

Я за компанию поклевал немного, запивая все отваром. Милка сказала, — Три раза в день.

Как скажете мэм, токмо медком молодым сдобрим, чтоб не так горчила… Уже под самый занавес, пришла вчерашняя жертва, Клим. Не обращая внимания на Силантия, как на самого старшего и даже не поздоровавшись (у кого он только таких манер набрался, сукин сын, покажите мне… В меня пальцем не тыкать) хорошо хоть шапку снял, подошел к столу, — Жрем значиться? Пока я загибаюсь под гнетом…

— Клим, ядрена кочерыжка, не маячь, садись на лавку и помолчи немного, эвон огурец пожуй… Чутка позже поедешь.

— Силантий, надобно одного, а лучше парочку, твоих дармоедов (он скривил лицо) что пострахолюднее, нашему завхозу… Заведующий хозяйством, — Дал пояснение на невысказанный вопрос.

— В сопровождение дать, он ишшо дитя малое (Теперь еще этот морду воротит) с ним ни кто словом молвится не захочет али обидеть захотят. Чтоб шугануть там, заступиться, помочь одним словом, найдутся такие?

Он на миг задумался и кивнул, — Цельных трое. С оружьем посылать?

— Пожалуй… Да, так даже лучше будет.

Встал из-за стола, достал из бюро папку со списками и чистыми листами бумаги. Протянул Климу один, со списком лиц и адресов, второй пустой, — Сюда будешь писать чего и сколько взять сейчас надобно. Записывай, вата — Еще один берковец привезешь, ртуть на торгу поищи, ежели нет, пройдись по златокузнецам у них спроси, может, кто продаст. Сколько будет, всю бери. Кожи, десяток шкур воловьих али коровьих. Адресок шорника тебе дал, к нему свезешь, вот писулька для тебя, чего и сколько пошить нужно. Не потеряй, там выкройка внутри. Да погоди, успеешь еще прочитать. Вот с толку сбил. А вспомнил… Заночуешь дома, раньше, чем завтра к вечеру тебя ждать не будем. На заднем дворе, за классом, на сарае, здоровый бак и под навесом куча глиняных горшков… Короче все, что там есть, вези сюда. Вот теперь отправляйся.

Клим собрал бумаги, аккуратно сложил, свернул, убрал в загашник. Встал и пошел, уже в дверях, вспомнило чадо, — А деньги?

— Ты так быстро побежал, так я подумал — у тебя есть и тебе не надо. — С улыбкой протянул ему кошелек.

Клим вернулся, забрал гроши и вышел вместе со стрельцом. Проводил их взглядом и, дождавшись, когда закроется дверь, обратил свое внимание на Димку и Алекса.

— птички мои, лесные, у нас наступает самое тяжкое время. То что было до оного дня, так, детский лепет. Надобно, за два месяца оборужить пять десятков стрельцов, это ежели по малому брать, а так, настраивайтесь на сотню. Даю вам полторы седмицы, чтоб сделали вот такое. — Из под кровати вытащил сколоченный из тесаных досок ящичек, вынул из него обжимку под патроны. Собрал и водрузил на стол.

— Нужно еще девять штук. Алекс!

— Да Федор.

— Говорю лично тебе, размеры не должны отличаться ни на йоту. Чтоб не было вопросов, это для изготовления гильз. Ежели Ваши поделки, — Выделил словом. — Будут отличаться от моей, нам всем придется очень плохо. Особенно мне… — Добавил вполголоса, залезая в заветную папочку разыскивая лист с чертежом деталей для «костолома» Переломку решил не делать, с длинным стволом при отпущенной защелке, будет следовать резкий клевок вниз, балансировать, задачка еще та будет, а укорачивать… Не хочу дальнобойность терять. Мне не меньше сотни метров прицельную и убойную на трехстах надо.

— А вот ты где. — Достал нужное, развернул и сдвинул по столу, чтоб ребята могли рассмотреть.

В три головы склонились над ним, я стал давать пояснения, что и как, и какие приспособы нужно будет сделать. Сразу отмел Димкино предложение использовать пресс, он там просто не потянет, свернем нахер ему «башку» и всех делов. На нем будут делать донца и кольца для патронов. После обсуждения, решили попробовать запустить штамповку пяти деталей, на горячую в два, три удара…

А вот чтоб гнуть затворную коробку… Здесь Алекс подсказал идею. После некоторого обсуждения решили так и сделать. Времянка, железное днище у бадейки, два столба, свободно падающий груз, емкость набиваем каменьями. Внизу папа- мама… Шарах… Берегите уши, так это все называется. Медленно, но можно лошака приспособить. Пусть через шкивы вверх тянет. Я прикинул, сколько народу надо, вышло три человека вместе с коноводом. Самое главное эту херню можно поставить где угодно, хоть на улице, там даже удобней будет. А рядом можно горн приспособить, походный.

На чистом листе нарисовал от руки дополнение к валкам, два диска, чтоб нарезать медную ленту требуемой ширины. Здесь вопросов не возникло.

Своеобразный мозговой штурм, затянулся до обеда и даже пришедший Силантий не испортил праздник торжества технической мысли, даже наоборот, разбавил… Выставил на стол бутыль зеленого стекла, полную вина.

— Снедать пора, механики, — В его устах это звучало довольно иронично в сравнении с Никодимом у коего он и подхватил это словечко. Мы свернулись потихоньку, очистили поляну. Димку как самого младшего, заставили мыть грязную посуду, оставшуюся после завтрака, стрелец растопил тем временем печурку и разогревал сковороду для яичницы. Алекса отправил на огород за зеленью, а сам стал нарезать хлеб.

В советские времена будут писать — Обед прошел в теплой дружеской обстановке. Или встреча…

— Алекс, — остановил я его, когда они уже попрощались и собирались уходить, — Обдумай возможность того, чтоб сюда переехать. Пока только мастерскую перевези, опосля и женку. Здесь безопасней будет, чем там, — кивнул в сторону города.

— Скоро война начнется с поляками… Подумай. Ну, пращевайте мужики, жду вас через седмицу. Да, Антипу передайте — чтоб завтра с утрева здесь был. Очень нужон, во как — Провел черту поперек шеи.

Когда они ушли, Силантий намылился следом. Я придержал его за рукав. — Погодь, словом перемолвиться надобно.

Дед вернулся и сел за стол, я напротив. Из самовара, плеснул в кружку чуток теплой воды, разбавил медом, отпил глоток и отставил в сторону. — Силантий я туточки… (мысль дернулась и сбежала)

С силой потер виски, вроде помогло. — Могет ли пушкарь Никодим, отряд собрать и послать его воевать ляхов?

— Нет, токмо роду дворянскому сие позволено — иметь дружину свою.

«О чем-то таком я и думал»

— А ежели Шадровитый молвит — что сей отряд евонный?

— А прознает кто? Не сносить ему головы.

— Он еще из поместья не уехал?

Силантий пожал плечами, простучал короткую дробь. Решительно встал и вышел. Сквозь закрытую дверь слышен был приглушенный голос, он кому-то отдавал приказ. Вернувшись обратно, сел на свое место, попутно наведавшись в заначку. Поставил перед собой корчагу с пивом, налил немного в кружку.

Смахнул с усов пену и доложил. — Гонца отправил. Токмо вот, когда Архипка до нас доберется…

Я отмахнулся, — Пустое. Пусть хоть через седмицу приедет, самое главное — чтоб согласие дал.

Ты мне вот что обскажи, что из добычи с ляхов взять можно? Оружье, утварь походную, запасы, припас огневой. Могет пушки какие…

Он пожал плечами, на миг задумался и выдал. — Коней с них взять можно, строевой он дорого стоит, до ста рублев.

У меня в голове защелкал калькулятор, вычисляя искомую цифру нужную для того что бы нам встать на ноги. На круг, все про все — пятьсот рублей и половинку на всякий случай. Если мы наберем достаточное, количество хороших лошадей, табун получается не очень большой. Голов на сорок — пятьдесят. Сможем довести. А сбывать где и кому?

Задал вопрос Силантию, он усмехнулся. — Курочка в гнезде, яичко в…

Я отмахнулся и перебил. — Чем с людьми расплачиваться, кои с нами пойдут?

— Лошадками и отдашь. На одной едет, вторую за собой ведет. — Я согласно кивнул и озвучил еще один вопрос.

— А что Архипу предложить? За оружье одно он нас не поведет, надобно что-то другое…

— Приедет у него и спросишь.

— Так, ладно. Силантий, можешь помочь?

— Это смотря что…

— Можешь пороха достать, десять пудов?

Высказывать просьбы и пожелания надо аккуратно, а то можно лишиться боевых товарищей, еще до битвы. Бедолага аж поперхнулся от такой заявки. Прокашлявшись впал в глубокую задумчивость из которой вышел не скоро.

Все патроны будут снаряжены моим порохом, а вот на мины и прочие бабахи, нужно ружейное зелье.

У него зерно мелкое и состав другой, нет у меня пушек, где требуется медленное горение, вспышка надобна. Бамс — и отскребывайте эскадрон поляков с вековых сосен… Пехота в этой войне, сборная солянка со всей матушки Европы. Ляхи с трудом наберут одиннадцать тысяч уродов, с которыми Владислав выползет из своего логова. Стояние под Смоленском, потом трудная зима, дезертирство, не выплата жалования, едва не развалит этот сброд на составные части. Чтоб они не разбежались, Владислав соберет их всех в одну кучу и будет охранять…

Где и когда в войско придет жалование? На этот вопрос я не знал ответа…

Силантий зашевелился, — Мне на две седмицы уехать придется, так что токмо через месяц будет.

Я прикинул — Июль заканчивается, конец августа начало сентября… В самый притык…

— Хорошо. Пусть будет так. А по деньгам как?

Он озвучил сумму, и я крякнул от досады. М-да, кто говорил, что война дешевое удовольствие и срезал заявку на два пуда.

Посидели, поболтали ни о чем, о погоде, о природе и видах на урожай. Кстати как там моя картошка поживает? Надо будет наведаться на делянку.

Силантий ушел по своим делам, а я сел рассчитывать боекомплект на одного стрельца. Попутно в голову пришла мысль о тренировках, надо будет учить людей стрелять из нового оружия, нужно стрельбище… Мотаться каждый раз за пяток верст от деревни, только время терять. Надо в окрестностях пошариться, может еще, какой овраг рядышком есть. Сделал зарубку для памяти.

Клим должен привести крашенное полотно для маскхалатов, пойду с бабами договариваться чтоб пошили. Шорник, патронташи на сорок патрон, делать будет с дополнительным клапаном, защитой от воды и еще однорядку на десяток, это уже к ложу крепиться, чтоб выстрел под рукой был.

Почесал ручкой за ухом, и хочется и колется, не надо, а придется, не собирался, да вынудили…

Написал заголовок — План тренировок… В раздражении бросил ручку на стол.

Какой, к чертям собачим, план — через два месяца начнется осень с её непогодами. Физическую подготовку — выкидываем. Все что будет это пара забегов и все. Рукопашку и так знают. Ориентирование на местности — это мне придется за ними хвостом ходить, без карт и компаса только что до сортира дойду и то если он во дворе. Огневая подготовка — приемы стрельбы, основы скоростной зарядки, обслуживание. Ставим галочку. Минно-взрывное дело — это только сам, если не подберу пару толковых парней. Маскировка и организация засад, проведение разведки (в моем понимании) — довольно сложно объяснить стрельцам, зачем надо красить морду зеленой краской и сбривать бороды (дай господи шанс остаться в живых, после такого кощунства), отказаться от своих кафтанов и надевать непонятное тряпье. Есть задумка, надеюсь, сумею убедить.

Прочитал куцый список… Впал в меланхолию, черную и тоскливую… Для того чтоб из нынешних стрельцов сделать боеспособное подразделение надобно не меньше полугода. В глубине души, теплилась маленькая искорка надежды, что лучшее по своим характеристикам оружие, знание некоторых моментов истории, позволит избежать крупных неприятностей. Я уже для себя решил — бить, все что шевелиться, что уже не шевелиться, растормошить и пристрелить. Хочу сохранить как можно больше доверившихся мне людей, да так чтоб они остались на зиму в моих цепких лапах для дальнейшей тренировки и обучения. Я прекрасно понимаю, даже имея сотню человек под ружьем, я не смогу выиграть войну… А вот нагадить Владиславу по самое — не балуй, в моих силах.