Записки попадьи: особенности жизни русского духовенства

Отец Хулагу

Так называет его один близкий друг; и мы не будем называть его настоящее имя. Отец Хулагу — еще один современный миссионер, один из немногих священников, преподающий прихожанам толкование Библии и бесстрашно сражающийся с разномастными сектантами. Сейчас редкий священник регулярно и всерьез занимается столь неблагодарным делом. Отец Хулагу не женат, но и не монах — довольно редкое явление для православного священника. Не будем объяснять, почему батюшка холост; так у него в жизни сложилось — вероятно, какая-либо печальная история. Он рано остался без родителей, они погибли в автокатастрофе, и воспитывала его бабушка.

Своего жилья у него тоже нет, несколько лет жил он в сторожке при храме, в котором служил, затем ушел за штат по состоянию здоровья и был приглашен одним игуменом на свой приход, где поселился при храме и при кухне.

Когда-то, еще в советское время, он учился в семинарии, из которой его благополучно выгнали по требованию уполномоченных — за публичную проповедь в центре Москвы, у памятника Юрию Долгорукому.

Он очень крупный и полный, но полнота его вовсе не от многоядения и хорошей жизни. Он тяжело болен сахарным диабетом, страдает одышкой и отеками, но несмотря на это несет свое миссионерское служение.

Он не боится вести диалог с сектантами и очень многих вывел из сект и буквально спас от погибели и разорения. За это сектантские главари ненавидят его лютой ненавистью.

Лет десять назад с отцом Хулагу произошел курьезный случай. В то время в России открыто действовала небезызвестная секта Аум Сенрике. И вот однажды сектанты решили похитить надоевшего попа — видимо, очень сильно он их допек, многих адептов увел, бизнес им попортил, сколько квартир и материальных благ не успели из-за него захапать.

Кстати, известно, что из этой секты мало кто выходил живым.

Как-то раз сектанты подогнали к храму, где служил батюшка, свой «микрик» (знаете, есть такие микроавтобусы японского производства). Итак, сектанты дождались, пока батюшка выйдет из храма. Взяли его два огромных качка под белы ручки и повели к автобусу, батюшка не сопротивлялся, а даже посмеивался над ними: «Ну-ну, посмотрим, что у вас получится». Но, подведя его к распахнутым дверям «микрика», сектанты поняли, что в автобус его затолкать просто не удастся: батюшка большой и грузный, руки-ноги растопырил, как в сказке про Бабу-ягу и Иванушку, и смеется над ними. Сектанты его и так и сяк, а он никак. Тут посланники Асахары поняли, что надо смываться, пока не поздно; прихожане, увидев происходящее, уже бежали на помощь и милицию успели вызвать. Сектанты батюшку бросили, погрузились в машину и укатили.

Во время чеченской войны много раз ездил отец Хулагу в Чечню, там многих крестил, напутствовал раненых и в тылу не сиживал, все ему надо было на передовую, под пули, туда, где все. У нас есть его фотография: улыбающийся отец Хулагу на танке, с автоматом Калашникова в руках. Конечно, из «калаша» он не стрелял, но попозировать попозировал.

Еще один примечательный случай из его жизни. Отец Хулагу был однажды в Индии в городе Бенаресе — с неофициальным визитом, но, наверное, тоже с целью проповеди. А как проповедовать, когда язык и нравы местного населения не знаешь? Батюшка гениально вышел из положения. Он купил цимбалы, сел на главной площади города и запел: «Jesus Christ, Alleluia!» Стала быстро собираться толпа зевак и интересующихся, ведь индусы любят потанцевать; затем нашелся переводчик — врач, некогда учившийся в Советском Союзе. Он и стал переводить проповедь, а так как народу собиралось очень много, перевод тут же дублировали добровольцы, так, чтобы всей толпе было слышно. В результате этой проповеди отец Хулагу крестил трех человек.

Имеет он одну слабость (правда, последнее время ему здоровье не позволяет) — любит хорошо выпить в компании друзей, а когда выпьет, начинает распевать песни на иврите, а то и в пляс пойдет, и тоже по-еврейски, так, что мебель сотрясается, как положено. Однажды на именинах моего мужа выпил, да так развеселился, что выпросил у нас себе в подарок израильский семисвещник. Пошли мы его провожать к метро. Он был со своим другом дьяконом. Дьякон его с одной стороны подпирает, мы с другой, а он идет, менорой размахивает и во весь голос поет на иврите, периодически нас расталкивает и приплясывать начинает; уж не помню, что за песня была, я все на прохожих оглядывалась и думала, за кого нас принимают. А песен он много знает и ивритом довольно свободно владеет, и все знают: коли батюшка с русского на иврит перешел — значит, совсем готов, и подливать ему больше не следует.