Записки русского солдата

Начало

21 июня, часов около пяти вечера наш командир взвода пришёл из штаба полка, и говорит: «Ну, кто завтра хочет в город? Разрешено отпустить в увольнение». До этого нас никого не отпускали. Правда, мы через два-три дня ходили в наряд на ЦТО, поэтому бывали в городе. Потому особого желания не проявили, да и в городе у нас не было знакомых, а так идти, болтаться, по городу мало интересу.

Потом объявил новость: приказали организовать пост ВНОС, около штаба полка. Достал из планшетки список личного состава, пошарил по нему и объявил: «Азанов пойдёт старшим. И вот вам двое молодых. Пройдите к дежурному по штабу, он вам поставит задачу». Мы отправились в штаб. Через десять минут вернулись за имуществом. Забрали катушку кабеля, два телефонных аппарата, пошли выполнять задание. На крыше соседнего со штабом полка трёхэтажного здания поставили один телефонный аппарат. На столе дежурного по штабу полка второй аппарат. Проверили связь – работает. Доложили дежурному по штабу, что связь работает. Пошли на свой пост. Посидели на крыше до темноты, в воздухе никто не появлялся. В летнем полковом клубе начиналось кино. Я забрал своих помощников, пошли смотреть кино. Картина шла «Тайга золотая».

Часов около десяти приходит начальник штаба полка и командует: «Прекратить картину! Развести людей по подразделениям». И тут послышались команды целой очередью: «Первый взвод выходи строиться, четвёртый взвод становись!» Нас это не касалось, я втихую забрал своих подчинённых и отправились на свой пост. Молодых я положил спать, сам остался дежурить. В небе стояла ночная тишина. Зато в городке началась кипучая деятельность. К складу подходил одна за другой автомашины. Слышался характерный стук. Грузили боеприпасы. Машины уходили в лес километра за три-четыре на сборное место. Через некоторое время послышался гул моторов в танковом парке. Потом и лязг гусениц. Танки тоже уходили в лес. Часов около трёх ночи шумы стали затихать. Это значит, что люди и техника перекочевали в лес. Я разбудил одного из молодых, сам лёг и уснул. Велел разбудить меня, если что-то будет новое, интересное. Молодому рассказал, что наблюдал сам и на что он должен обращать внимание особое.

Часов в семь я встал, сам наблюдал, что происходит в городке. Офицерский состав был на ногах. В штаб полка входили и выходили офицеры и в одиночку, и группами. Солдат в городе не было. Если и появлялись, то в одиночку и очень редко. Часов около десяти утра 22 июня появился над городом немецкий самолёт, но в то время я не знал, что он немецкий и что он разведчик. И опознавательные знаки мне тоже не удалось рассмотреть. Я доложил дежурному по штабу: «Над городом появился самолёт, марки не знаю, опознавательных знаков не разберу. Самолёт ходит кругами над городом». Через минуту из штаба полка вышла группа офицеров. Вначале смело вышли на асфальтовую дорогу, потом стали жаться около стенки здания штаба, рассматривая самолёт в бинокли, передавая их из рук в руки. Но чей именно самолёт, было не ясно.

В предшествующее время были часто случаи инцидентов на Румынской границе. А с Германией только в мае был подписан мирный договор. Это сбивало с толку не только меня, но и многих других. Через некоторое время в штаб полка пришёл наш командир взвода. Звонит мне: «Азанов, снимай связь, приходи в старое наше жильё». Когда мы пришли с имуществом, он повёл нас на продовольственный склад, получать концентраты. Паёк НЗ на трое суток. Получили, стали делить на третьем этаже каменного здания. В это время раздалось несколько взрывов, да так, что дом, в котором мы находились, стал качаться сантиметров на десять. Как потом выяснилось, самолёты бомбили кофецикорную фабрику, расположенную за железной дорогой, метрах в четырехстах от нашего городка.

Потом мы сходили на склад боепитания, получили винтовки и патроны, и ручные гранаты. Ремней к винтовкам не было, так мы их плели из телефонного кабеля. Потом взводный нас повёл в лес, на сборное место. Там были уже поставлены две лагерные палатки. В одной из них сидели два командира отделений и что-то читали, или писали. Пролетели над лесом два наших самолёта И-16 на малой высоте, за ними два «мессершмита». Через некоторое время послышались пулемётные очереди, потом мессеры, возвращаясь, дали очередь по палатке, где сидели сержанты. Пробоины оказались между сержантами. Палатки быстренько смотали и сунули под ёлку, и уже больше не ставили.

К ночи начальник штаба полка приказал нашему взводу и комендантскому взводу занять оборону по периметру военного городка. Проще сказать, по забору бывшего коневодческого завода. Наш командир взвода нас расставил, кому, где окапываться. За ночь мы выкопали окопы в полный рост. Спали по очереди. Настало утро, около города было всё тихо. Где-то вдали, на западе, была слышна канонада. Наш взвод был расположен по стенке ограды, обращённой к железной дороге. До неё напрямую было метров сто пятьдесят до переезда. Через неё метров около двухсот. Часов в 10–11 утра на железнодорожном переезде появился мотоцикл трёхколёсный, на нём два человека. Мы доложили взводному, он посмотрел в бинокль и отдал команду: «Взвод, залпом, пли!» Оба мотоциклиста оказались убиты. Потом послал нас трёх человек за мотоциклом. Мы пригнали мотоцикл и забрали документы у убитых. Долго гадали, кто эти убитые, но так и не решили. Подошёл начальник штаба полка, мы показали документы ему. Он объявил нам, что это военные Германской армии. Потом начальник штаба приказал сниматься с обороны и идти к штабу полка, и грузиться на танк Т-37. Через полчаса мы на танке двигались по шоссе на город Львов. Проехав километров пятнадцать-двадцать, догнали полк пограничников.

На Львов

Они, сменённые полевыми войсками, приняли на себя первый удар Германской армии. Выглядели незавидно. Полураздетые, много босых, совершенно голодные. Много раненых, повязки грязные. Мы спешились, уступили место пограничникам, поделили свои запасы продовольствия. Наш танк ушёл с ними. Уехал и начальник штаба. Командира нашего взвода начальник штаба полка послал обратно в городок с задачей: взорвать склад боеприпасов. Выполнил ли он своё задание, не знаю. С этого часа мы не видели больше ни начальника штаба полка, ни нашего командира взвода. Метались с кем и как придётся, по дороге теряя людей по самым разным причинам. Вплоть до того, что люди по дороге падали от тепловых и солнечных ударов.

На первых днях войны ещё считали себя дисциплинированными солдатами. Не смели что-либо бросить. Потому были перегружены. На дворе стояла сорокаградусная жара. Тащили всё солдатское имущество, это около тридцати килограмм. Проходили за сутки до девяноста километров. Ноги были сбиты в сплошные раны. На некоторых рубежах останавливали нас наиболее рьяные офицеры. Кричали на нас, размахивая пистолетами: «Стой! Куда, трусы, паникёры! Становись!» И вели нас «занимать оборону»… Наметят линию, где должны быть окопы. Дадут задание: «вот от и до, чтоб было выкопано!» Ну, мы копали обычно ночью до утра. А утром же окажется, что никого из офицеров с нами нет. Мы одни, рядовые, да сержанты. Связи нет ни с кем, а порой даже соседей нет ни справа, ни слева.

Ну, сидим в окопах, пока немцы не шугнут. Потом стали сниматься до появления немцев. Но, всё равно, потом шагали, или бежали у них на глазах. Немцы обычно висели буквально на пятках, обстреливая из автоматов, пулемётов и миномётов. Частенько и из артиллерии. Самолёты, особенно истребители, гонялись, да, именно гонялись за одной повозкой, даже за одним солдатом. Где-то, перед г. Львовом, мне с несколькими солдатами удалось пристроиться к колонне автомашин. Мы их догнали в поле. Колонна попала под обстрел автоматчиков и остановилась. Когда мы подошли, нас попросили помочь. Когда мы разместились по машинам и двинулись дальше, то по колонне дали ещё несколько очередей. Мы открыли ответный огонь, и благополучно добрались до Львова.

Львов

Я ехал на одной из машин армейской бани. На окраине Львова колонна остановилась, чтобы уточнить маршрут движения, ну и минут 15–20 стояли. Местные жители собрались около колонны огромной толпой, угощали хлебом, молоком, короче говоря, у кого что было. Местные рассказали, что в этом районе у них была группа немцев. Что уже многие местные пострадали от них, особенно евреи. Откуда они и как попали сюда, выяснить не успели. Или это был авиадесант, или полевые войска, не знаю. Потом опять разместились по машинам и двинулись через город в направлении на г. Киев.

Моё место службы перед началом войны, как я уже говорил, с 4 мая до 22 июня 1941 года – Судовая Вишня в Дрогобычской области. Первый драпмарш под командой начальника штаба полка, звание майор, фамилии не помню, на город Львов. В центре Львова первое боевое крещение. Одна из улиц Львова уперлась в костёл, а на нём пулемёт!

Улица завалена телефонными столбами, столами, сундуками, ящиками и прочим хламом. Когда голова колонны подошла к этому завалу, пулемёт открыл огонь по колонне. И, одновремённо, из окон домов, с чердаков, начался обстрел колонны. Люди, что находились на машинах, покинули машины, укрылись по дворам, за стенами домов, заборов. Кто куда успел, и тоже открыли огонь. Немцев в этой части города не было, обстреливали нас местные националисты. Примерно через час перестрелки подошёл наш танк Т-33. Танкистам показали местонахождение пулемёта. Они первыми выстрелами уничтожили эту опасную огневую точку. Да так удачно, что кто видел эту сценку, закричали «Ура!» и покинули свои убежища. Снаряд попал в каменную стенку, чуть пониже пулемёта, взрывом оторвало часть стенки. Она обрушилась вниз и вместе с ней и пулемёт и пулемётчик.