Ресторанчик Камогава. Записки с кухни

1

Кана Такэда, переступая с ноги на ногу, бросила недовольный взгляд на светофор на пешеходном переходе. На противоположной стороне виднелась возвышающаяся над улочкой Сиокодзи-доори Киотская башня. Кана снова посмотрела на светофор.

Как только загорелся зеленый свет, Кана, одетая в серый брючный костюм, быстрее всех направилась вперед, почти бегом пересекая улицу.

– Последний раз ездила куда-то, когда мне было тридцать… И вот – первое путешествие за долгое время и сразу в Киото! Это так на меня похоже, – пробормотала Кана себе под нос. Получилось неожиданно громко, так что на нее даже обернулась парочка стариков с тросточками, которые тоже переходили дорогу.

Кана, даже не взглянув на них, стремительно двинулась на север, покатив за собой большой розовый чемодан на колесиках.

С улицы Карасума-доори она свернула на Сёмэндоори и вскоре оказалась перед конечным пунктом своего маршрута. Кана с силой потянула раздвижную дверь.

– Здравствуйте!

– Добро пожаловать! – Коиси Камогава, убиравшая посуду, на миг остановилась и повернулась к гостье.

– Это ресторанчик «Камогава»? – спросила Кана, поставив чемодан в угол.

– Верно, – холодно ответила Коиси, продолжая ставить тарелки на поднос.

– Мне нужно кое-что отыскать. – Сняв с плеча черную сумку, Кана слегка поклонилась.

– Вы у нас впервые? – Выражение лица Коиси слегка смягчилось.

– Приветствую! – Нагарэ Камогава вышел из кухни с белой шапочкой в руках.

– Простите, что я вот так, без предупреждения. Меня зовут Кана Такэда. Вас мне посоветовала госпожа Дайдодзи. – Кана протянула ему визитку.

– А, это с вами Аканэ любит выпивать время от времени? Она звонила мне где-то с полмесяца назад и кратко рассказала о вашей ситуации. – Держа в левой руке визитку, Нагарэ выдвинул алюминиевый стул. – Садитесь, пожалуйста!

– Спасибо. Простите за беспокойство. – Поклонившись Нагарэ и Коиси, Кана присела.

– Вы хотите перекусить? Могу что-нибудь придумать. – Нагарэ положил визитку на барную стойку.

– Я слышала, что такой еды, как в вашем заведении, больше нигде не попробуешь. Если это вас не затруднит, буду очень рада!

– Аканэ, конечно, любит все приукрасить. Не сказал бы, что таких блюд нигде не подают. Просто мы выбираем самые вкусные из сезонных продуктов и подаем их гостям. Есть что-то такое, что вы категорически не употребляете в пищу?

– Нет, я ем все, лишь бы было вкусно.

– Придется немножко подождать. Постараюсь управиться побыстрее. – Нагарэ нахлобучил свою шапочку и скрылся на кухне.

– Ресторанный критик… Вы работаете в каком-то журнале? – поинтересовалась Коиси, бросив взгляд на визитку посетительницы.

– Да, пишу для журналов и газет. А недавно и на телевидение позвали, – с улыбкой ответила Кана.

– Вот как? Выходит, вы сначала вкусно едите, потом пишете статью о заведении, и вам еще платят за это?

– На самом деле не все так просто. Работы в последнее время поубавилось, – пожала плечами Кана.

– С госпожой Аканэ вы тоже сотрудничаете? – Коиси налила чай в чашку из керамики Карацу[27].

– Да, однажды. Мы, скорее, сошлись на почве того, что обе воспитываем детей в одиночку. Обычно выпиваем с ней два-три раза в месяц. – Кана вновь пожала плечами. Похоже, это уже вошло у нее в привычку.

– Здорово! А про нас тоже что-нибудь напишете?

– Сначала я попробую вашу еду, а потом – решу.

– Так я и думал! – Вновь выйдя в зал, Нагарэ расстелил на столе темно-синюю скатерть.

– Читаете мои мысли? – сконфуженно произнесла Кана.

– Кажется, вы любите вино? У нас, конечно, дорогих сортов не водится, но, может быть, вы захотите попробовать мое любимое? Сейчас принесу. – Нагарэ вновь скрылся на кухне.

– Эту ткань мы с мамой сами покрасили, когда ездили в Токусиму[28]. По-моему, неплохо получилось, – улыбнулась Коиси, разглаживая пальцем складки на ткани.

– А я вот не помню, чтобы мы хоть раз куда-то ездили с мамой, – грустно сообщила Кана.

– Ваша мама работает?

– Помогает отцу с его заведением.

– А что у него за заведение?

– Небольшая забегаловка в Хиросаки[29].

– Что-то вроде нашего ресторанчика?

– Нет, она не похожа на другие заведения в Киото. В ней подают все – от рамэна[30] до карри[31]. Здесь все совсем иначе, – с поникшим видом ответила Кана.

– На самом деле у нас практически то же самое, – улыбнулась Коиси.

– Поскольку уже наступила весна, мы подаем блюда в корзинке, – объявил Нагарэ.

В большой плетеной корзине, на дне которой лежала желто-зеленая рисовая бумага, лежали многочисленные тарелочки и чашки, полные еды. Кана тут же достала из сумки фотоаппарат.

– Можно я сфотографирую?

– Пожалуйста, если хотите. – Не успел Нагарэ договорить, как Кана, держа камеру в левой руке, сделала несколько снимков.

– По-моему, это называется профессиональная деформация. Получается, от нее никуда не деться, – саркастично усмехнулась Коиси.

– Стоит мне только увидеть что-нибудь вкусное… – Поменяв угол, Кана приблизила объектив и вновь сделала кадр.

– Ну как, получилось? – поинтересовался в перерыве между щелчками камеры Нагарэ.

– Да. – Кана торопливо убрала фотоаппарат обратно в сумку.

– В весеннее время года я решил подавать следующие блюда. Слева сверху…

– Подождите! – Кана торопливо достала из сумки диктофон, похожий на ручку, и положила на стол. – Продолжайте, пожалуйста.

Встретившись с ней взглядом, Нагарэ ухмыльнулся.

– Слева сверху, в чашке из керамики Карацу – вареные побеги бамбука из Нагаоки[32] и морская капуста из Идзумо[33]. Сбоку от нее, в прямоугольном блюдце керамики Орибэ[34] – горбуша, жаренная с молодыми листочками перца. В квадратной тарелочке Кутани[35] – омлет с зеленым горошком.

Прямо под ней вы можете видеть пять небольших круглых блюдец в стиле Имари[36]. Слева направо в них ракушки хамагури, запеченные с белой пастой мисо, салат из моллюсков асари с зеленым луком и сасими[37] из кафельника[38], приправленное соусом пондзу[39] и листиками перца. Курицу из Тамбы[40] я замариновал в соли и рисовых дрожжах и потушил.

Справа у нас мелкая форель, фаршированная рисом.

На круглой тарелочке рядом – жареные горные овощи и травы. Белокопытник, аралия, черный папоротник, лжекрестовник, папоротник-орляк, горная спаржа. Обычно из них делают тэмпуру[41], но я решил в этот раз пожарить в сухарях. Вкуснее будет, если присыпать солью с порошком маття[42]. Впрочем, вустерский соус с маринованным зеленым перцем-горошком тоже хорошо подойдет. Пожалуйста, угощайтесь! Налить вам белого вина?

Закончив с объяснениями, Нагарэ продемонстрировал гостье бутылку.

– Сейчас, минутку. – Не успев договорить, Кана вновь полезла в сумку за камерой.

– Это вино производит в Тамбе один мой приятель. Стопроцентное шардоне, выдерживается в бочонках из Франции. Как мне кажется, его тонкая кислинка отлично подходит к этому сезону. – Откупорив бутылку, Нагарэ наполнил бокал.

– Аромат очень приятный! – Понюхав пробку, Кана тремя пальцами взялась за ножку бокала и слегка наклонила его. – Очень вкусно! – Глаза у нее засверкали. Поставив вино, Кана взяла в руки бутылку.

– Рад, что вам понравилось. Конечно, лучше было бы его охладить посильнее, да вот только винного кулера у нас нет. Что ж, угощайтесь! – С этими словами Нагарэ ушел на кухню. Коиси последовала за ним.

В воцарившейся тишине зала раздался щелчок кнопки диктофона. Кана вновь осмотрела содержимое корзины.

– Ну что ж, все-таки начнем с жареного, – решительно произнесла она. Посыпав белокопытник солью с порошком маття, Кана отправила его в рот.

Стоило ей захрустеть первым кусочком, как тут же по языку разлилась горечь. Когда же она все прожевала, во рту осталось необычное сладкое послевкусие.

– Пока не забыла… – пробормотала Кана, доставая блокнот с ручкой. Левой рукой она что-то в нем записала.

Держа палочки в правой руке, Кана взяла кусочек жареного папоротника и, немного посомневавшись, обмакнула в соус, который был в маленькой тарелочке, и положила все вместе на язык.

– Ага. Соус тоже отличный. – Кивая, Кана вновь принялась писать в блокноте левой рукой.

Закончив с жареными овощами, она перевела взгляд на верхнюю часть корзины.

– В Киото даже побеги бамбука совсем не такие, как в других местах. – С хрустом откусив кусочек, Кана сделала еще одну запись – на этот раз она растянулась на три строки.

Отпив глоток вина, Кана по очереди попробовала жареную горбушу, а затем запеченные ракушки. Всякий раз, отправляя в рот очередной деликатес, она шептала что-то невнятное. Немного помедлив, Кана положила палочки и взяла ручку в правую руку. В левой она продолжала держать бокал с вином.

– А все-таки лучше всего удались сасими! – Доев остатки, Кана отметила блюдо в своем блокноте тремя звездочками.

– Ну как, вам понравилось? – Нагарэ вышел из кухни с серебристым подносом в руках и окинул взглядом содержимое корзины.

– Очень вкусно! Я, конечно, не впервые в заведениях Киото да и с местной кухней знакома хорошо, но ваш ресторанчик, безусловно, войдет у меня в топ-три. – Кана, опустив бокал на стол, взяла ручку в левую руку и с улыбкой на лице подчеркнула несколько строчек в своих записях.

– Это большая честь для нас! Только ведь мы подаем совсем не ресторанное меню, какое обычно предлагают в популярных местах Киото. У нас можно рассчитывать только на хорошее вино и неплохие закуски, – с невозмутимым видом заметил Нагарэ.

– Опять вы за свое. А ведь у вас обслуживание не хуже, чем в заведениях с тремя звездами Мишлена! – Кана несколько раз шутливо толкнула Нагарэ в бок локтем.

– Кстати, я заметил, что вы очень ловко управляетесь и правой, и левой рукой, – попытался сменить тему Нагарэ.

– Я просто хочу много успеть, а времени всегда не хватает, – усмехнувшись, пожала плечами Кана.

– Может, хотите еще риса? У нас он сегодня с розовыми креветками и белокопытником.

– Вообще-то я уже наелась, но, может быть, после вина?

– Конечно-конечно! Тогда принесу позже с супом. – Зажав поднос под мышкой, Нагарэ удалился на кухню.

Пока Кана наливала себе вино, ее взгляд продолжал блуждать по содержимому корзины. Наконец она взяла в руки квадратную тарелочку из фарфора Кутани и поднесла к носу.

Запах зелени показался ей знакомым. Ложкой, поданной к обеду ранее, она зачерпнула горошек, перемешанный с яйцом.

Потом ее внимание привлекла форель, фаршированная рисом. Кана вновь направила на стол объектив своей камеры, почти вплотную приблизив его к рыбе.

Спинки форели на дисплее засверкали серебром. Внезапно Кана вспомнила, как давным-давно они с отцом ездили в другую префектуру порыбачить. Сначала они долго и безрезультатно забрасывали лески, но в конце концов рыба попадалась на крючок. В лучах летнего солнца чешуя ярко блестела, а сами рыбки извивались всем телом, вырываясь на свободу. «Рыбачить, конечно, весело, но, может, теперь отпустим их обратно в реку?» – как-то спросила Кана у отца.

В ответ на это он строго отчитал дочь: «Ловля рыбы – все равно что убийство. И относится это не только к рыбе – когда мы едим и мясо, и овощи, то в любом случае отбираем у них жизнь. Именно поэтому люди перед едой говорят «итадакимас» – «принимаю». Так что нехорошо будет, если мы рыбу выловим, но не съедим», – так объяснил Кане отец. Тогда она ходила в первый класс, и его нравоучительный тон не понравился Кане, что отразилось на ее лице. Внезапно отец отвесил ей звонкую пощечину.

Кана не могла сказать, что это навсегда отпечаталось в ее памяти, но иногда она все-таки вспоминала тот случай, всякий раз ощущая неприятное и горькое послевкусие где-то в животе. Кажется, именно с тех пор ее отношения с отцом испортились окончательно. Размышляя о событиях прошлого, Кана снова навела объектив на рыбу.

Когда почти все уже было съедено, Нагарэ принес небольшой глиняный горшочек:

– Весной все вокруг оживает. Я потушил вместе розовые креветки и белокопытник и смешал их с рисом. Получился солоноватый вкус, поэтому можно есть прямо так, а можно добавить пасту мисо и сделать тядзукэ[43]. Сейчас принесу еще супа.

Нагарэ выложил содержимое горшочка в небольшую миску для риса и вновь удалился на кухню.

Кана все повторяла про себя беспечно брошенное Нагарэ слово «оживает». Что-то определенно влекло ее к хозяину ресторанчика – то ли то, что он был ровесником ее отца, то ли то, что тоже был связан с интересовавшим ее ресторанным делом. Раздумывая об этом, Кана попробовала рис.

– Вкусно! – воскликнула она. Глаза ее заблестели.

Она восторженно отправляла в рот кусочек за кусочком, совсем забыв про фотографии.

Очень быстро ее тарелка опустела. Стоило ей положить добавку, как рядом появился Нагарэ, держа в руках длинный поднос с небольшой чашкой супа на нем.

– Ну как?

– Я и не ожидала, что так вкусно будет! – Накладывая рис, Кана с улыбкой повернулась к Нагарэ.

– Я рад. Лов в Юи[44] только начался, поэтому можно сказать: эти креветки – первые за год. А как говорится, если ешь то, что только поспело – будешь жить долго.

Нагарэ снял крышку с чашки супа, и оттуда поднялся пар.

– Как хорошо пахнет! – Приблизив лицо к ароматному блюду, Кана закрыла глаза и потянула носом манящий запах.

– Для этого рецепта бульон делают пустым, я добавил только нарезанный кубиками тофу. И для вкуса немного листочков перца.

– Только тофу? А аромат кажется гораздо более сложным.

– Я пожарил косточки и остатки от форели и сварил бульон на них. Все равно ее готовил, а так и выбрасывать ничего не пришлось.

– Вот оно что! Да, действительно, есть легкий запах рыбы. Значит, эти самые косточки… – Кана вновь принюхалась к пару, который поднимался из чашки.

– Форель ведь живет недолго – всего один год – так я слышал. Поэтому нам только и остается насладиться ее вкусом и дать ей упокоиться с миром. Иначе выйдет совсем грустно.

До этого момента разговорчивая Кана замолчала, словно прикусила язык.

– Когда закончите, я отведу вас в офис. – Зажав поднос под мышкой, Нагарэ скрылся на кухне.

Кана взяла чашку с супом в руки и сделала глоток. Небольшой, не больше пяти миллиметров квадратик тофу плавно скользнул на язык. В нос ударил аромат форели и перца. Кана шумно выдохнула:

– Если размышлять о жизни слишком много, можно и аппетит потерять. – Она поставила пустую чашку на стол. В горшочке оставалась еще примерно треть риса. Щеки у Каны раскраснелись то ли от выпитого алкоголя, то ли от чего-то иного. – Да, и не забыть про тядзукэ.

Вспомнив, что сказал Нагарэ, Кана торопливо положила себе еще риса, добавила белокопытник с мисо и залила чаем.

Взяв палочки, она принялась за тядзукэ, громко прихлебывая. В одно мгновение она опустошила миску, не оставив ни единой рисинки, и только потом положила палочки на стол.

– Вы готовы? – в тот же момент из кухни показался Нагарэ.

– Да, идемте, – решительно поднялась Кана.

Нагарэ открыл дверь сбоку от барной стойки и первым вошел внутрь. Кана, слегка помедлив, последовала за ним.

– Спасибо большое! – словно вспомнив, обратилась она к Нагарэ.

– Да не за что! Угощайтесь еще! – обернувшись, с улыбкой ответил тот.

– Что? – Кана вопросительно взглянула на него.

– Угощайтесь еще, говорю. Я рад, что вам все понравилось. У нас в Киото часто используют это выражение. Когда тебя благодарят за еду – так и хочется предложить добавки. В ресторанах, правда, такого обычно не услышишь, – остановился Нагарэ.

– Понятно. А я испугалась, что сейчас опять будем есть.

– Вы, кажется, упоминали, что у вас есть ребенок. Что он обычно говорит вам после еды?

– Было вкусно, мне очень понравилось. Что-то вроде этого.

– Простите мне мою наглость, но позвольте поинтересоваться – он действительно наслаждается тем, что вы готовите? – усмехнулся Нагарэ.

– Так ведь принято… Ничего больше, – смутилась Кана.

– Простите, сболтнул лишнего. – Поклонившись, Нагарэ пошел дальше.

Пожав плечами, Кана двинулась за ним.

Нагарэ постучал в дверь в конце коридора, и оттуда выглянула Коиси:

– Проходите, пожалуйста.

Закрыв за Каной дверь, Нагарэ отправился обратно на кухню.

– Вас не затруднит заполнить кое-какие документы? – Кана села напротив Коиси, и та протянула ей планшет с бумагой и ручку. Кана быстро принялась писать левой рукой.

– Вы левша?

– В детстве отец пытался меня переучить. Закончилось тем, что теперь я одинаково хорошо владею и правой, и левой рукой. – Улыбнувшись, Кана передала планшет обратно Коиси.

– Тридцать девять лет. А там и сорок не за горами.

– Не могу даже представить себе этот момент.

– Я тоже все пытаюсь с этим смириться, но пока не выходит. Итак, госпожа Такэда, что за блюдо вы разыскиваете? – Коиси положила смартфон на журнальный столик перед собой. – Отец рассказал, что вы записывали сегодняшний обед на диктофон. Я тоже решила попробовать, а то в последнее время память стала подводить. Могу, например, не записать что-то важное. Теперь же о заметках можно вообще не думать. Что ж, я вас внимательно слушаю. – С этими словами она включила диктофон.

– Я ищу бифштекс.

– Бифштекс? Рубленый бифштекс в европейском стиле? Не гамбургер с котлетой?[45] – Коиси открыла блокнот.

– Верно. Только не такой, как подают в европейских ресторанах. Скорее, будто из маленькой забегаловки или даже столовой. Словно готовил не профессионал… Ой, вы только не обижайтесь. У вас ведь тоже совсем небольшой ресторанчик. Но я не про него…

– Не берите в голову. Что тут сказать, местечко у нас и правда простенькое. – С натянутой улыбкой Коиси продолжила: – Когда и где вы ели этот бифштекс?

– Кажется, его готовил мой отец. Но может и нет.

– Что значит «кажется»? Вы что же, никогда не видели, как он это делал?

– Я сама этот бифштекс не ела. Позвольте, я как следует все объясню. – Кана выпрямила спину и слегка прокашлялась.

– История, надо полагать, не самая простая? – Коиси наклонилась чуть вперед и приготовилась записывать.

– У меня есть сын. Его зовут Юскэ, ему шесть. Когда-то Юскэ ел тот самый бифштекс и теперь просит меня отыскать его.

– И его готовил ваш отец?

– Возможно. По крайней мере, это единственное, что приходит в голову.

– Пока что не очень понятно, – покачала головой Коиси.

– В выпускном альбоме из детского сада Юскэ был вопрос – какое ваше любимое блюдо? И мой сын ответил «бифштекс». Я ему ни разу такого не готовила, и вместе с ним мы его тоже не ели. Но кое-что я все-таки вспомнила. Это было в позапрошлом году, когда мы с Юскэ стали жить вдвоем. Тогда мы еще переезжали в Хиросаки. Пока меня не было, Юскэ оставался с моим отцом. И он что-то такое рассказывал – про то, чем дедушка его кормил. Мне кажется, больше сыну негде было попробовать бифштекс. – Кана нахмурилась.

– Странно как-то, что ребенок назвал бифштекс своим любимым блюдом. В детском саду таким не кормят, – заметила Коиси.

– В нашем детском саду вообще не кормили. Все брали с собой бэнто.

– В бэнто бифштекс тоже едва ли мог оказаться.

– Мой бывший муж – тот еще гурман и предпочитает есть рыбный или мясной стейк. Рубленое и перемолотое в фарш филе – совсем не для него, вот и Юскэ перенял у него эту привычку. Я с ним в этом вопросе солидарна, поэтому бифштекс никак не мог оказаться в нашем меню.

– И очень зря. Даже среди замороженных иногда попадаются очень вкусные! – не подумав, ляпнула Коиси. Кана в ответ бросила на нее суровый взгляд:

– Очень зря – это кормить своего ребенка едой со всякими консервантами, усилителями вкуса и прочей химической отравой!

– А если не использовать продукты быстрого приготовления, а самостоятельно отбить как следует мясо дома? – с серьезным видом возразила Коиси.

– Не понимаю, зачем портить хороший кусок? Почему не приготовить как есть? Не вижу смысла так напрягаться. Все равно получится жалкая копия, не больше, – не сдавалась Кана.

– То есть вы хотите сказать, что бифштекс – всего лишь пародия на мясное блюдо? – повысила голос Коиси. На некоторое время в комнате повисло неловкое молчание. – Извините, я погорячилась. – Коиси первой нарушила тишину.

– Все в порядке. Это вы меня простите. – Кана слегка склонила голову.

– Давайте вернемся к нашему вопросу. Если бифштекс готовил ваш отец, то, может быть, быстрее будет обратиться непосредственно к нему?

– С отцом у нас отношения весьма натянутые… Домой я не приезжала уже два года. Мне бы не хотелось сейчас просить его ни о чем, а уж поделиться рецептом бифштекса – тем более. Я даже не хочу признаваться ему, что Юскэ назвал его бифштекс своим любимым блюдом. – Договорив, Кана плотно сжала губы.

– Я, конечно, не знаю, что у вас произошло, но мне казалось, что дети всегда могут обратиться к родителям за помощью и те не откажут. Разве не так? – Коиси исподлобья взглянула в лицо Кане и тут же отвернулась с разочарованным видом. – Ладно, я поняла. Придется моему отцу самому этим заняться. Съездит к вашему папе и попробует этот бифштекс.

– Боюсь, этого может оказаться недостаточно, – повернувшись, быстро проговорила Кана. – Я ведь даже не знаю, угощал ли отец Юскэ тем же бифштексом, который подают в его заведении. Это знает только он. А я, как уже сказала, спрашивать не хочу.

– Дело-то, выходит, не самое простое, – покачала головой Коиси.

– У меня есть одна идея. Пусть ваш отец притворится, что собирает материалы для статьи. К нам часто приходят журналисты, и отец еще никому не отказал. Можно сказать, например, что он из «Деликатесов Сюндзю» – его только рады будут принять. Надо только с Дайдодзи договориться, – предложила Кана. На лице ее сияла широкая улыбка.

– Это вы, конечно, хорошо придумали. Но есть одна проблема – мой отец ненавидит ложь во всех ее проявлениях, поэтому, боюсь, ничего не получится. Впрочем, он как-нибудь выкрутится. Итак, как называется заведение? – Коиси приготовилась записывать.

– Ресторан «Такэда». Заведение старое – существует вот уже сто лет. – Кана достала из сумки фотографию и положила на журнальный столик.

– Как красиво! И столько снега! Это ведь давно было снято?

– Три года назад. Старина – единственное его достоинство. И именно это привлекает журналистов.

– Удивительно, что такое место сохранилось до наших дней. Я бы хотела там побывать. Нет, это же надо – сто лет! – Коиси, взяв снимок в руки, внимательно его рассматривала.

– На фотографии, конечно, выглядит неплохо. Да вот только, боюсь, если вы отправитесь туда и попробуете что-нибудь из местного меню – непременно разочаруетесь, – пожала плечами Кана.

– Раз так, то зачем вам тогда бифштекс из этого ресторана? – подражая тону гостьи, произнесла Коиси. Она протянула фотографию обратно Кане.

– Хочу сравнить мое любимое блюдо и то, что больше всего нравится Юскэ – тот самый бифштекс. – Засунув фотографию обратно в блокнот, Кана убрала его в сумку.

– И с чем же вы будете сравнивать?

– Недавно я писала статью об одном ресторанчике, который специализируется на мясных блюдах. «Стейк-хаус» в районе Сироканэ, в Токио. И там я попробовала турнедо Россини. Это говяжья вырезка, обжаренная с фуа-гра и трюфелем. Ничего вкуснее я в своей жизни не ела! Поверьте, я очень редко такое говорю – блюдо меня действительно впечатлило.

– Разве можно сравнивать стейк и бифштекс? Разница довольно существенная, – покачала головой Коиси.

– План у меня такой: сначала я дам Юскэ его любимый бифштекс, а потом отведу в «Стейк-хаус», где он сможет попробовать турнедо Россини. Тогда он наконец поймет, чем отличаются блюда высокой кухни!

– И для этого… – Коиси глубоко вздохнула.

– Я очень хочу воспитать Юскэ открытым ко всему окружающему, этаким гражданином мира. Хочу, чтобы никто не смел издеваться над ним только потому, что у него нет отца. Я хочу, чтобы у него было все самое лучшее. И я говорю не про материальные богатства, одной видимости благополучия недостаточно – гораздо важнее воспитать в нем правильный взгляд на вещи. Воспитать так, чтобы он не называл своим любимым блюдм бифштекс из провинциальной забегаловки.

Слушая Кану, Коиси вся раскраснелась и, прижимая руки к груди, едва сдерживалась, чтобы не обрушиться на нее с возражениями.

– Я вас поняла. Что ж, папа займется этим, – только и сказала она, захлопнув блокнот и с силой нажала на кнопку остановки записи.

– Благодарю! – Слегка склонив голову, Кана вскочила с места.

– Ну что, закончили? – завидев Кану и Коиси, Нагарэ отложил газету и повернулся к дочери.