Записки сновидений

Стена

Как долго вы можете лежать неподвижно? Странный вопрос, если вы человек, и точно не странный, если вы ковёр. Как долго вы можете висеть? Ещё более странный вопрос человеку, но вполне нормальный если вы люстра.

Лежим, балдеем. Шел третий день нашего пребывания на объекте. Пока всё как всегда: полупьяные мужики, через день стрёмные тёлки, жужжание инструмента, и ощущение, что вот-вот станет лучше. Не самое лучшее занятие, если ты ещё помнишь склоны Карпатских гор, вечно лазящих грибников, журчание реки, и ощущение первого зимнего снега.

Периодически приходит дамочка лет тридцати, с вечно лающей собакой. Дама вполне хороша собой, типичная блондинка с хорошими формами, всегда стильно одетая и с лютым, ядовитым парфюмом. Её всегда сопровождает мужчина лет тридцать пять, одетый как бомж, и доказывающий гламурной чике что это стильно. Но хуже всего, это пацаненок лет десяти, которого вечно таскает с собой эта сладкая парочка. Этот маленький пацаненок носится по всей квартире, пинает ногами всё что попадется ему на пути.

– Короче, я хочу, чтоб было красиво, ну, чтобы зашел, и охуел, – сказал мужик

– Всё сделаем, уже подшпаклевали, остались только обои и мелочевка, через месяц заедете, – заверил мужик в грязных от шпаклевки штанах, ободранной футболке, и стойким трехдневным перегаром.

– Вы чё, охуели? Вы мне еще месяц назад обещали квартиру сдать!!! Две недели и не волнует, а то денег не получите.

Мужичек опустил голову, понимая, что спорить бесполезно

– ОК, командир, принято, – сказал виновато мужичек.

Хозяин еще побродил по комнатам, громко крича и матюкаясь на строителей. Дамочка с кем-то непрерывно трепалась по телефону, а мелкий пездюк носился по квартире, пиная пустые вёдра от шпаклевки и рулоны с обоями. Спустя минут десять, семейная пара с шумом удалилась. Мужики, бурно обсудив свои дальнейшие планы, единогласным решением отправились в ближайшую пивную.

***

– Пиздец, нам что, тут две недели еще лежать?

– Хотя что нам? что лежать, что висеть, что сгореть.

– Нас не победить.

– Нас только могут поменять. Незаменимых не бывает.

***

Неделю спустя

– Привет коллега.

– Я тебе не коллега.

– Ну, если мы бок о бок, то я посмел назвать тебя коллегой.

– Ну нахуй мне такой коллега?"

– Ну, я тоже не сильно рад быть с тобой одним боком вместе, вот слева коллега намного ярче.

– Ага, – включился левый.

– Слыш, чё выёбуешься?

– Ты не базарь вообще, усохни там, – ответил правый.

– Да ну вас, – рявкнул Левый, понимая, что знакомство не получается.

– Воу-воу ребзя, нам жить тут, давайте не будем разводить срач. Предлагаю смириться с нашей участью, и принять всё как есть, – включился центр, понимая, что может назреть конфликт.

– Блять, меня это не устраивает, мне не нужно ваших, нравоучений, – заявил правый

– Коллега....

– Я ТЕБЕ БЛЯТЬ НЕ КОЛЛЕГА!!!!

– Ничёсе ты нервный.

– Ты понимаешь, что мы все в одинаковом положении? У нас не самая хуёвая участь, мы просто присохли к системе. А вот подумай, тебя могли бы пустить на карандаши, и засунуть тебе в жопу графит. Или, например сделать из тебя бумагу, на которой нарисуют план побега, в результате которого погибнут люди. В самом плохом случае ты стал бы туалетной бумагой, и тобой бы просто вытерли жопу. Как тебе такие перспективы?

– Откуда ты такой умный нарисовался? – рявкнул правый, – ты что, в библиотеке рос, или возле тебя клуб эрудитов бухал регулярно? Меня, например, не особо волнуют люди.... Не так я себе всё представлял. Я хотел быть как минимум президентским столом, а оказался, блять, сраным рулоном обоев!!! И этот малолетний говнюк пинал меня ногами вместе с вёдрами, в которые ссали алкаши-строители!!! Как думаешь, я могу быть не нервным???

– Ну посмотри на это с другой стороны, – ответил центр, – ведь не каждый, кого пинали вначале, становился несущественным в итоге. Ты, например, будешь приносить радость своим видом. Стол, несомненно, был бы охуенной перспективой, но найди позитив из данной ситуации.

– Ага, – отозвался левый

– Висишь тут, пиздишь только. Ты думаешь мне хотелось, чтоб мне смазали очко, и прилепили на стену? Я, между прочим, вырос на побережье, и в моей тени были выпиты тонны бухла, и оттрахана куча баб. Меня 4 раза сжигали, сотни раз обссыкали, и я не ныл ни разу. Так что закройся, и виси тихо. Скучаю по тем временам....

– Ничёсе, проснулся, – взбодрился правый, – если твой удел участвовать в синьке и еблях, то виси и не пизди. Судя по происходящему вокруг, ты попал в свой мир…

***

Ремонт медленно, но уверенно подходил к концу. Каждый день приезжал хозяин, бродил по квартире, и постоянно ругался со строителями. Такое ощущение, что ему это было интересно. Бригада строителей только разводила руками, когда их совали носом в их бока.

Строители, в свою очередь, всё бурно обсуждали, и, неизменно, единогласным решением, шли в местную пивнуху, разрабатывать план действий, так как на сухую важные решения не принимаются.

По классике жанра один почти всегда возвращался на объект с местной феей. Обычно, у них была недопитая бутылка водки, бутылка дешевого вина, и расплавленная шоколадка, которую доблестный строитель хранил в кармане для прекрасной дамы. Та, в свою очередь, ценила порывы строителя, и помогала снять ему штаны, когда тот пытался поссать в ведро. Далее, она его нежно укладывала на дежурную раскладушку, и тихонько уходила, при этом спиздив мешок шпаклевки.

– Ух ты, где я? – прозвучал звук откуда-то снизу.

– Уииии, тут кто-то есть, урааааа!!! – раздался звук с потолка.

– Бля, ты кто, и че ты так звенишь? – отозвался нижний.

– А я вам буду сиять, – похвасталась верхняя, – любуйтесь мной.

– Охуеть, – проснулся правый, – только тебя, звезды, нам не хватало. А ты что за хер снизу?

– Вообще то я не хер. Я ваша поддержка и опора. Я Плинтус.

– Ты ещё и тупой…, – сделал вывод правый, – а ты чё потухла, звезда?

– Да чё ты мурчишь? – вспылила звезда, – я тут ярче всех вас!!! Без меня ваш цвет и узор хуйня, если не будет правильного освещения!!!

– Хорош пиздеть!!! – крикнул центр, – Нам тут жить, давайте находить общий язык.

– В очко Звезде засунь свой язык, – рявкнул правый, – ты не видишь, что она пытается построить тут всё? У неё спирали сгорят и конец ей, погаснет как окурок на дожде.

– Таких сук поджигают очень быстро, – отозвался левый, – вставили спираль, вернули блестяшки, и опять работает.

– Ну, с твоим опытом не поспоришь, – включился центр, – предлагаю немного сбавить эмоции, и пообщаться.

– Та идите вы, – рявкнул правый.

– Хм, – сделала звезда, и загремела хрусталем.

***

Солнечный свет насквозь пронизывали комнату восьмого этажа. В лучах еще была видна строительная пыль, которая плавно витала в воздухе. Комната постепенно наполнялась мебелью: большой дубовый стол со стульями, барная стойка, пара кожаных диванов возле окон, и декорации в виде античных масок, которые вешают на стены либо археологи, либо фанатики. Стены местами были украшены картинами неизвестных художников, которые придавали комнате некий шарм.

Всё намекало на то, что намечается какой-то утренник. Постоянное движение незнакомых людей, то приносящих, то уносящих ящики и сумки, заставляло задуматься о масштабах предстоящего события. Люстра была в восторге, левый предвкушал синий экшн и разврат, а правый завидовал дубовому столу. Периодически заходил хозяин. За ним следом бегала девушка по имени Ника. На вид ей было лет двадцать пять: длинные тёмные волосы, ярко накрашенная, и платье из занавесок времен популярности группы "Комбинация". Девушка была сотрудницей популярного дизайнерского агентства "Сны Буратино", и по всем признакам, они с хозяином одевались в одном бутике.

– Так, эта стена слишком пустая, ей не хватает энергетики, тем более рядом переход в гостиную, – подытожил хозяин, обходя комнату.

Он долго смотрел то на стену, то на комнату. Строил пальцами квадраты, как обычно это делаю фотографы или художники. Периодически дергая овальный стол, он обращал внимание на люстру, и что-то бормотал себе под нос.

– Я хочу, чтобы при входе сюда, чувствовался переход в другое измерение. Ты понимаешь, о чем я говорю? – обратился он.

– Конечно, – зазвенела Ника, – у меня есть прекрасный вариант картины, которая чудесно подчеркнет переход из одной реальности в другую.

– Это полотно ныне популярного современного художника Якова Нагнибабки. Все гости непременно оценят, и поймут переход из локации в стиле "Гиткер в бунлере" в локацию "Локация", – прощебетала Ника, и показала хозяину фото в телефоне.

– Мда, – задумался хозяин, – так себе хуйня… Ну ОК, если говоришь популярный, то вези. И давай чтоб с утра всё было установлено именно тут. У меня завтра новоселье, не хочу, чтоб что-то сорвалось.

– Конечно, завтра в 10 утра всё будет на месте, – прозвенела Ника и быстро убежала.

Хозяин еще некоторое время ходил по комнате, осматривая картины на стенах, примеряя маски, и двигая большой дубовый стол. Он несколько раз подходил к пустой стене, потом выходил в комнату "Гиткер в бунлере", и заходил обратно. Через двери та комната казалась непонятной, так как там преимущественно были красно-черные тона, исходил запах свежей краски с ароматическими свечами, и вид туда казался переходом в другой мир.

– Что сегодня тут происходило? – очнулся правый, – и куда он собрался лепить картину?"

– По ходу кому-то из нас, – отозвался центр.

– Ха-ха-ха, мальчики, – зазвенела звезда, – по ходу кого-то из вас нарядят. Не зря же он на меня смотрел весь день. Я буду указывать путь к светлому, а вы будете как знак "Осторожно стена", чтоб никто маршрут не нарушил.

–Жду завтра, – проснулся левый, – не знаю, что такое новоселье, но уверен, будет круто.

***

Утро, как всегда, началось с беспорядочного движения. Все бегали в разные стороны, заносили и выносили различного рода инвентарь. Особенно настораживало движение в локации "Гиткер в бунлере", так как туда, судя по коробкам, заносили элитный алкоголь, и девайсы из магазина "Весёлый хохотунчик".

– Бля, знакомые коробки, – взбодрился левый, – сегодня точно предстоит шоу.

– Я готова зажигать, – взбодрилась звезда, – интересно, кто из вас будет нарядным.

– Можно я? – отозвался плинтус.

Минутную тишину прервал звон хрусталя звезды, и шорох сквозняка по узорам стены.

– Плинтус, ты и так самый нарядный. Такие как ты, присутствуют везде. Ты неотъемлемая часть любого окружения, – отозвался центр.

– Та ну вас, – рявкнул плинтус, и сделал вид что он самый не заинтересованный в происходящем.

По комнатам не прекращая ходил хозяин, указывая, что и где должно находиться. Дубовый стол был застелен шикарной скатертью с абстрактными узорами в красно-черных тонах, в которых по виду была украшена локация "Гиткер в бунлере". На столе были установлены приборы в виде шведского стола. Рюмки и фужеры были аккуратно выставлены по диагонали с двух сторон. Между посудой так же аккуратно была расположена корзинка со столовыми приборами.

Периодически в комнату заходила хозяйка с собачкой на руках, и вечно бубнящая по телефону. В промежутках от разговоров она раздавала команды бегающим женщинам, которые расставляли разноцветные букеты полевых цветов по подоконникам. Иногда пёс пытался включиться в процесс, и вырывался из рук, но хозяйка усердно держала его на руках, пытаясь контролировать ситуацию с расположением цветов.

Это не могло долго продолжаться, и пёс, почувствовав под лапами твёрдую поверхность, принялся изучать окрестности локаций. Сначала он обнюхал кожаные диваны, потом стол со стульями, и плавно перешел в красно-черную локацию.

– Диксон, пошел нахуй отсюда!!! – раздался громкий крик хозяина, – и пёс, не понимая куда бежит, влетел в правого, и побежал в направлении хозяйки.

Та, в свою очередь, была занята расстановкой приборов на столе, и расположением букетов. Диксон получил только суровый взгляд, и, зная нрав хозяйки, пошел дальше изучать комнату.

Разгар суеты разорвала прилетевшая из неоткуда Ника с большой картиной в руках.

– Валентин Александрович, ваша картина. Яков никак не хотел продавать её вам, вы не представляете, каких усилий мне стоило что заполучить её для вас.

– Валентин Александрович, вы где?

Хозяин нехотя вышел из красно-черной комнаты, оглядел взъерошенную Нику, которая в руках держала замотанную в серую бумагу картину.

– Ну, показывай, – бросил хозяин.

Ника в спешке начала срывать веревки и бумагу с картины, и не понимая, где верх, а где низ, продемонстрировала творение хозяину.

– Ну и что это за хуйня? – с удивленным видом спросил он, – Ты что, сама её всю ночь рисовала?

Картина представляла собой произведение "А я пьяный нассал на снег" и этот снег был местами загазован дизелем 1980-го года выпуска. Всё это было оформлено в рамку в стиле шестидесятых, и напоминало больше плакат о вреде алкоголизма и курения.

– Ого дорогой, ты заказал картину Якова Нагнибабки? С каких пор ты начал разбираться в искусстве? – вмешалась хозяйка.

– Ты чё на приколе? Какое искусство? Это ж бомжи за гаражами нассали, а кто-то срисовал, – вспылил Валентин.

– Ничего ты не понимаешь, – парировала хозяйка, – это символ светлой жизни, омраченный невзгодами.

Валентин пару минут посмотрел на картину, потом на перепуганную Нику, и снова на картину, повернул взгляд вслед уходящей супруге, которая на ходу раздавала указания.

– Эй, ты, – крикнул кому-то Валентин, – бери молоток и гвоздь и бегом ко мне.

Через минуту подбежал мужичек с гвоздями молотком. Хозяин долго рассматривал стену, и выход из красно-черной комнаты. Он то заходил, то выходил. Он смотрел на люстру с разных сторон, и примерял взгляд с разных расстояний.

– Тут, – подошел он к стене, и показал пальцем.

Мужичек мигом сбегал за маленькой лестницей, и забил гвоздь. Хозяин аккуратно взял картину и повесил на стену. Пару раз посмотрел со стороны, поправил, подошел в Нике, обнял за плечо, и сказал, – "Заебись".

***

Суета постепенно заканчивалась. Уже было меньше беготни и криков, лишь только иногда блуждающая хозяйка, одетая в платье в стиле 50-х, создавала некий антураж. Стол был украшен, и движение в красно-черной комнате утихало.

– Аха-ха ха, украсили, – заливалась звезда, звоня хрусталем, – я так и знала, что тебе навесят.

– Пошла нахуй, звенишь тут, – рявкнул правый, – я посмотрю, что тебя ожидает.

– Что меня может ожидать? Я же высоко, – не переставала заливаться звезда.

– Слушай, ну сбавляй, – вмешался центр, – Нормальный дом. Картина – не самый плохой вариант.

– Слышь, зазвенела тут! – очнулся левый, – да на таких как ты обычно использованные гандоны висят в конце праздника. Так что успокойся.

– Да пошел ты, – рявкнула звезда, и, делая вид, как будто ничего не происходит, обратилась к правому: – Слушай, на тебе уже картина, значит ты уже частица искусства, хуёвого, но искусства.

Правый понимал, что наличие картины на его территории уже предполагало внимание к его персоне. Все гости будут подходить смотреть, обсуждать, и делиться впечатлениями. Это как находиться в галерее: много людей, столько же и мнений. А что такое президентский стол? Иногда ты чувствуешь себя важным, но на тебе только подписывают документы, трахают секретарш, и ставят ноги.

– Да, нарядили.... Зато теперь ко мне внимания будет больше, чем к тебе. Кому нужно смотреть вверх, если можно смотреть прямо?" – спокойно сказал правый.

– Я излучаю свет! – вспылила зведа.

– Свет исходит отовсюду, хоть от тебя, хоть от свечки. Какой смысл обращать внимание на источник, если их много? Оглянись вокруг, на стенах лампы, на столе свечи. Кому есть до тебя дело? На тебя может бросят мимолетный взгляд.

Тишину в комнате прервал шорох и кряхтение грузчиков, заносящих тяжелую мраморную подставку. Хозяйка ходила вслед за ними, и следила, чтобы они не поцарапали паркет. Все остановились посреди комнаты, и хозяйка принялась осматривать углы комнаты, думая, куда же установить подставку. Она ходила задумчивая, и, проходя мимо картины, остановилась. Посмотрела на картину, потом на дверь в красно-черную комнату, потом на пустой угол, в котором горел античный торшер.

– Тащите сюда, – крикнула она, и грузчики, аккуратно подняв подставку, потащили её в угол, на который указала хозяйка. Немного покрутив девайс, все дружно покинули угол.

Спустя полчаса те же грузчики внесли в комнату большую коробку, сбитую из фанеры и досок. Коробку установили посреди комнаты, и принялись вскрывать при помощи молотка и ломиков. Хозяйка постоянно кричала, чтобы всё было сделано аккуратно, и вздрагивала при каждом скрежете гвоздей, которые извлекали из упаковки. После не долгих манипуляций умелых грузчиков конструкция пала. На деревянной подставке стояла ваза.

Ваза была просто великолепна. Красно-синий китайский орнамент с рисунками на голубой гладкой поверхности переливались в лучах заходящего солнца.

– Несите туда, – крикнула хозяйка, и показала на мраморную подставку в углу.

Грузчики бережно перенесли вазу, и установили на указанное место. Хозяйка, пару раз поправила вазу, оценила вид со стороны, и удалилась, по пути расплачиваясь, и получая комплименты от довольных работяг.

***

– Ну и кто тут есть? – с опытом в голосе заскрипела ваза, – я же знаю вы смотрите на меня.

– Я, – отозвался плинтус, – а что?

– Ну понятно… Лежи, всё хорошо. «Из старших есть кто?» —спросила ваза.

– Бля, что за скрежет? Только к звону привыкли, а тут снова хрень какая-то! – возмутился левый.

– Ой как приятно, – зазвенела звезда, – тебе хотя до джентльмена и далеко, но прозвучало как комплимент.

– Та иди ты, – огрызнулся левый.

– Так, немного становится понятно, – с высокомерием в голосе отозвалась ваза.

– Слышь, корыто, что там тебе понятно? Нам и без тебя тут нормально было, стой там себе в углу и не умничай, – рявкнул левый.

– Боже мой, так меня еще никто не называл! – вспылила ваза.

– Извинись падла! Мне уже 400 лет! Да такими как ты обычно жопу вытирают, как ты вообще тут оказался? – не унималась ваза.

– Хватит скрипеть, – вмешалась звезда, – мы, между прочим, тут раньше появились.

– Слушай, милочка, тебе только бордели освещать. Ты посмотри на себя, одни побрякушки, а в середине пустота, только ветер гуляет. В тебе же ни капли духовности, радуешься дешевым высерам куска туалетной бумаги.

– Попрошу не обобщать, – вмешался центр.

– Вот почему первое знакомство обычно оставляет не самые приятные впечатления? Почему мы всегда сразу видим чужака, не узнав кого-то лучше? И почему приходя в чужой монастырь, кто-то сразу пытается установить правила?

– Нашелся тут философ хуев, – взбодрился левый, – бабка первая начала.

– У нас между прочим тут тоже с духовностью всё в порядке, – отозвался правый, понимая, что в данный момент он самый причастный к искусству, – я носитель картины современного художника, и может через 400 лет её ценность будет не меньше, чем твой скрежет.

– Сомневаюсь, – рявкнула ваза, – я долгое время являлась наследием Китая, и оказалась тут по чистой случайности. 100 лет меня назад выкрали и вывезли из поднебесной. Сомневаюсь, что хозяева знают мою подлинную цену.

– Тогда это делает тебя с нами равной, – подытожил центр, – поэтому давай вести себя соответствующе. Мы уважаем твой возраст и статус, и никто никаким образом не хотел тебя оскорбить. Все погорячились. Предлагаю забыть о конфликте и начать всё с начала.

– Пусть падла извинится, – не унималась ваза, – я не могу такое забыть.

– Не буду я перед горшком извиняться, – отрезал левый, и все понимали, что забыть о конфликте не получится.

Скандал продолжался. Звезда уже заливалась смехом от происходящего, правый размышлял об искусстве, и только центр пытался примирить вазу с левым. Внезапно открывшаяся дверь прервала скандал. Минуту спустя раздалось мяуканье кота, и шерстяной комок с криками влетел в комнату. Кот с перепугу присел на лапы, и украдкой начал двигаться вдоль стены в угол, где стояла ваза. Компания с шумом ввалилась в комнату, и начала собираться вокруг стола. Кот с перепугу нассал на плинтус, и мигом спрятался в углу за мраморной подставкой.

– О боги, и тут то же самое, – взмолилась ваза, – Где этот чертов кот? Прогоните от меня кота.

– Похоже сегодня будет жарко, – обрадовался левый, – Готовься бабка, знаю я что делают с такими как ты на этих праздниках!

***

Красное и черное. Стендаль написал один из великих романов 19-го века, о котором до сих пор спорят критики. Что могут означать эти цвета? В те времена это скорее всего черные одежды монахов, и красные – мундиров. Кто-то может предположить, что красный цвет означает страсть, черный – смерть. Для кого-то это инь-янь, и каждый увидит в этом свой особый смысл. От чего умер Жюльен Сорель? От любви, или от корысти?

Это меньше всего интересовало Валентина Александровича. Он давно прочитал этот роман, и его очень поразила история сына плотника, который добрался до Парижа, и почти осуществил свою мечту. Валя был уверен, что он никогда не повторит ошибки двухсотлетней давности, и сделает историю лучше.

Красно-черная комната представляла из себя питейную локацию 19-го века, в которой была резная стойка, стулья, пара резных столов, и длинные лавки. Стены были украшены фресками и мерцающими электрическими лампами. В дальнем углу стояла небольшая лежанка с соломенным матрасом для самых весёлых гостей. Комната больше напоминала древний нацистский паб, чем инсталляцию романа, но Валю это меньше всего беспокоило: -"Я художник – я так вижу" – говорил он, и никто с ним спорить не хотел. Основным правилом входа в комнату было: "На вас должны оставаться только трусы".

Вечер постепенно набирал обороты. За столом всё оживленнее звучали тосты, и всё громче хохотали женщины. Некоторые гости уже усаживались на кожаных диванах с бокалами в руках, кто-то прогуливался по комнате рассматривая картины на стенах, кто-то заглядывал в вазу.

– Вам не кажется эта картина безвкусной? – обратилась женщина средних лет, к усатому мужчине лет пятидесяти, который изучающе рассматривал произведение искусства, повешенное на правого. Женщине на вид было лет 40+, на лице были видны очертания неудачной коррекции, но её это никак не ухудшало, а наоборот, придавало некий шарм. Яркое оранжевое платье и высокая прическа делала её похожей на длинноногого попугая.

– Что вы имеете в виду? – ответил мужчина с европейским акцентом.

– Марина, – представилась дама.

– Очень приятно, Михаил. Так что вы говорили о картине?

– Считаю её недостаточно сильной. Эти мрачные полутона на белом фоне как признак слабости. Я не люблю быть слабой. Слабость – признак дурного вкуса.

– Смотря в чем быть слабым. Талант он или есть, или его нет. Слабый талант – это лучше, чем его отсутствие, – возразил Михаил.

– А вы талантливы? – спросила Марина

– Несомненно, – ответил Михаил, – предлагаю выпить и продолжить разговор в красно-черной комнате?

– Ну что вы, я еще не готова, – игриво сказала Марина, и оба отправились за стол в поисках продолжения разговора и выпивки.

– О боже, была бы я жива, меня бы вырвало от таких подкатов, где мой 17-й век, – взмолилась ваза.

– Да ладно тебе, всё же круто, – отозвался левый, – сегодня будет интересно.

Спустя некоторое время Валя вошел в красно-черную комнату, оставил приоткрытой дверь, и включил музыку в стиле 90-х. Народ немного взбодрился, бросил взгляды в сторону комнаты, но идти туда никто не решался.

– Вот видите, все культурные люди, – проснулся плинтус.

– Аххахха, молчи обоссаный, еще не вечер, – взбодрился левый.

Шум за столами усиливался. Проходящие пьяные ценители искусства смотрели на приоткрытую дверь в красно-черную комнату, и только бросали бычки в вазу. Никто войти не решался. Но так не могло продолжаться долго…

– Да пропади оно всё пропадом, я не могу это пропустить, – закричал Михаил, по пути стягивая с себя штаны и рубашку, – Марина, вы со мной, или вы так и будете всю жизнь проводить время со слабаками?

– Я с вами, – сказала Марина, содрав и швырнув в сторону пышный парик, по пути к комнате скидывая туфли, и стягивая платье.

– Началось блять, – взбодрился левый, окинув всех весёлым взглядом.

Движение в сторону красно-черной комнаты немного взбудоражило публику. Парочки и компании поглядывали в ту сторону, постоянно шушукаясь. Все были приличные люди, и формат "в трусах" ставил многих в неловкое положение, хотя всем было интересно, что же там происходит.

– Это пиздец, – завыла ваза, – так со мной еще никто не обращался, меня превратили в пепельницу…

– Не ссы, это только начало, – злорадствовал левый.

***

Звуки музыки и громкий смех из красной комнаты словно ножом разрезали настроение основного зала. Гости то и дело поворачивались в направлении шума и что-то периодически перешептывались. Некоторые всё так же не спеша рассматривали разноцветные украшения на стенах, попивая напитки из высоких фужеров. Тишину и спокойствие гостей постоянно нарушал шныряющий на самокате хозяйский сын, который тщетно пытался догнать собаку. Питомец, зная нрав ребенка, умело уходил под стульями и прятался под кресла и диван. Пацан периодически врезался в кого-то из присутствующих, чем вызывал негодование последних, и крик самой хозяйки:

– Антон, хватит баловаться, – крикнула хозяйка.

– Да, Антон, слушай маму, – поддержал хозяйку мужчина в очках лет сорока пяти.

Пацан обиженным взглядом посмотрел сначала на мать, потом на мужика, и, подобрав самокат, медленно двинулся от стола. Он проехал через комнату, швырнул самокат, и сел под стену, обнявши колени руками. Собака, будто дразня, игриво пробежала мимо, и скользнула в красную комнату.

– Бедный ребенок, – зазвенела Звезда, – Ему тут скучно среди взрослых, вот и развлекается как может.

– Да ничего ему не скучно, эти балованные хозяйские дети обычно творят что хотят, хоть мать слушает, – с опытом в голосе сказала ваза.

– Согласен с бабкой, – рявкнул левый, – Эти дети сущее стихийное бедствие. Я разных видел, и чем они старше, тем от них больше проблем.

– Ты кого бабкой назвал! – вспылила ваза, – Ты за свой язык пожалеешь, запомни мои слова.

– Ну зачем вы там о детях? – пытался сгладить ситуацию центр, – Дети – это будущее. Какой смысл в жизни, если тебе некому передать свою мудрость и опыт?

– Слыш, философ хуев, посмотрела бы я, как бы ты отреагировал, если бы твои дети начали рушить всё, что ты строил многие годы. – парировала ваза.

Мужчина в очках что-то оживленно рассказывал в окружении нескольких женщин, отчего те хохотали громче музыки. Хозяйка копошилась вокруг стола, и меняла тарелки с салатами, постоянно разговаривая с кем-то из присутствующих. Из красной комнаты доносилась громкая музыка и смех пьяных гостей. По мере разогрева крови алкоголем, гости становились всё более раскрепощенные, и всем хотелось хоть глазком посмотреть, что же такого интересного скрывает в себе комната. Они без стыда скидывали с себя одежду, которая хаотично была разбросана по полу возле входа, и отправлялись за новыми впечатлениями.

Ребенок всё так же сидел, опершись спиной в стену, и наблюдал на изрядно выпившими гостями. Он не спеша поднялся, достал из кармана растаявшую шоколадную конфету, немного повертев её в руках, он развернул этикетку, и, вымазавшись вкинул себе в рот. Вытерев руки о футболку, он поднял свой самокат, и сделав пару толчков ногой, влетел в компанию гостей, словно шар в боулинге. Часть компании, зная водительские навыки пацана, заранее отпрыгнули в стороны, как только увидели приближающегося «камикадзе», со следами шоколадной конфеты на лице. Мужчина, стоявший спиной, в последний момент пытался избежать столкновения, и отпрыгивая в сторону и маша руками, выпустил из рук стакан с виски, который со всего размаху влетел в мирно сияющую под потолком люстру, разбив при этом лампочки, от чего во всей квартире пропало электричество.

Звон битого стекла и женские испуганные голоса моментально остановили музыку во всей квартире. Валентин вышел из комнаты и суровым взглядом осмотрел происходящее в основном зале. В свете свечей его вид казался еще более грозным, и пацан, предвидя неминуемую кару, быстро выскочил из комнаты.

– Пиздец Звезде, – констатировал левый.

– Что тут случилось, и какого хуя свет пропал? —спросил Валик.

– Твой сын нас чуть не покалечил! – чуть ли не в истерике прокричал мужик, – Я бы на твоём месте обратил внимание на его воспитание.

– Толя, не шуми, ты не на моём месте, и я сам разберусь с воспитанием своего ребенка.

Анатолий был коллегой Валика, и по роду деятельности очень зависел от него, поэтому лишние ссоры не предвещали ничего хорошего. Понимая это ему ничего не оставалось делать как смириться с происходящим, и он не спеша направился к столу за очередным стаканом виски, так как адреналин в крови мог сработать не в его пользу. Тем временем битое стекло с пола быстро убрали, и выбитые пробки были восстановлены – праздник продолжался.

– Толя, присоединяйся к нам, у нас тут весело, – пригласил его Валик, – Новоселье не заканчивается одной комнатой, тебе бы стоило увидеть всё самому, а не слушать рассказы товарищей.

– Ну что ты, – начал оправдываться он, – Я еще не достиг кондиции.

– Да ладно тебе, тут все свои, ведь мы одна команда.

Анатолий подошел к столу, залпом выпил порцию виски, и принимая неизбежность, начал стягивать с себя футболку по пути к красной комнате.

***

Шагнув вперед, он словно попал в другое место – внутри комната выглядела абсолютно по-другому. Стены были выкрашены в светло-бежевых тонах и создавали впечатление тепла и уюта, от которого становилось не по себе, после представления снаружи. Слева стояло два мягких дивана в тон комнате, возле которых были установлены небольшие прозрачные столики. На одном из диванов лежала полуобнаженная женщина, которая увлеченно что-то смотрела в телефоне, и при появлении Анатолия даже не подняла взгляд в его сторону. В противоположной стороне располагалась массивная барная стойка, за которой стоял Валентин о чем-то разговаривающий с человеком, сидящим у неё. Свет в комнате был немного приглушен, что давило на глаза, и спокойная тихая музыка на заднем плане немного выводила из равновесия.

– О, Толя, проходи не стесняйся, тут все свои, – окликнул Валентин, и женщина на диване услышав голос отвлеклась от телефона, и улыбнулась при виде Анатолия.

– Как тебе моё укромное местечко? – спросил он, наливая виски приближающемуся к стойке Толе.

– Если честно, я немного в шоке, – беря в руку стакан ответил он.

– Как тебе так удалось?

– Ну, не все вещи внутри такие же, как и снаружи. Иногда не обязательно выставлять всё напоказ, ты можешь стать уязвимым. У всех должна быть какая-то тайна. – улыбаясь ответил Валик.

– А к чему вся эта показуха по поводу одежды? – делая глоток с неподдельным интересом спросил Толя, – Мне кажется это лишнее и не имеет логики. Хороший эффект со звуком и светом, но это, как мне кажется уже лишнее.

– Не ищи логики там, где её нет. Ведь какова цель одежды? Что-то спрятать, или что-то не показать, она, как бы не показывает показывая.

– Так это почти одно и то же.

– Нет, Толя, это абсолютно разные вещи. Когда человек без одежды, он более открыт душой и телом, он может только прятать помыслы, которые в какой-то степени будет выдавать тело. Одежда, если брать совсем приземленно, прячет твоё тело от холода, еще она позволяет спрятать часть твоих комплексов, или не показывать твои эмоции. Если ты заходишь сюда с благородной целью, то и комната хорошо тебя примет, и тебе будет здесь комфортно даже без неё, а ты, я вижу, немного нервничаешь. Это место не для всех.

– Я не вижу в этом смысла, – нервничая бросил Анатолий, и поставил стакан на стойку.

– А он тебе и не нужен, ты уже и так всё сделал.

Анатолий, ничего не понимая окинул взглядом Велентина, потом молчаливого мужчину, всё так же спокойно сидящего у стойки, и попивающего виски, и развернувшись направился к выходу.

– Чао, Толя, – не отрываясь от телефона крикнула женщина с дивана, отчего тот засмущавшись, ускорил шаг.

В гостиной комнате ничего не изменилось: все также стояли вокруг стола, держа бокалы в руках и о чем-то оживленно разговаривали. Кто-то уже начал танцевать под мотивы современной музыки, от которой резало уши. Анатолий собрал свои вещи, и под взгляды пары человек начал натягивать на себя футболку и джинсы.

– Что-то кислый мужик вышел, – обратил внимание правый, – Не налили ему, что ли.

– Ну почему сразу «Не налили»? У человека может быть много причин быть без настроения. – вмешался центр.

– Вечно ты со своей демагогией, заебал уже. Ты можешь хоть раз быть не скучным? – вспылил правый.

– Че ты до него доебался? – заступился левый, – Мне он тоже иногда не нравится, и всё вокруг происходящее меня устраивает всё меньше, но я не придумываю нелепые оправдания кислым рожам людей. Посмотри вон на малого, это же чистый сатана, папаша за него заступается, но последствия еще впереди.

– Как вы меня оба заебали, – снова не удержался правый, – Не думаю, что смириться с происходящим всегда самое разумное решение.

– А что мы можем сделать? – спросил центр, – Мы заложники ситуации.

– Хотя бы не ныть и не акцентировать внимание, что всё хуёво!

– Эй, наверху, вам не кажется, что что-от происходит? – вдруг активизировался плинтус.

– Тебя снова обоссали? – взбодрился левый.

– Не смешно, – обиженно ответил плинтус.

– Слушайте, действительно, по мне тонкими струйками течет вода, – отозвался центр. – Что происходит?

– Это точно не дождь, – отозвался правый, – Но мне тоже это уже не нравится.

Где-то внизу начал появляться треск, похожий на звук рвущейся бумаги, сопровождавшееся миганием света и прерыванием музыки. Треск плавно перерастал в искры, и в считанные секунды пара искр от розетки превратились в ослепительный фейерверк, и вся комната погрузилась во мрак и тишину.

– Что опять случилось? – освещая путь телефоном, выскочил из комнаты Валентин.

– Кажется замыкание, – ответил Анатолий.

– Какого хуя? – со злостью крикнул Валик и направился через комнату к выходу, начинаю хлюпать по полу, подойдя ближе к стене.

– Блядь, нас соседи затопили. Не вздумайте трогать свет. – осознавая происходящее крикнул он.

– Всё вечеринка окончена!

Люди начала хаотично двигаться к выходу, громко разговаривая между собой, и освещая всё вокруг фонариками телефонов. Спустя несколько минут гости с шумом покинули квартиру, на ходу обсуждая локацию для продолжения праздника. Валентин бегал с этажа на этаж, громко ругаясь с соседями, и таская кого-то за руку, показывая следы воды на стенах и полу, на котором уже почти вдоль всей комнаты были набросаны тряпки и полотенца, чтобы вода не протекала дальше и не нанесла больше последствий. Антон тем временем, наблюдая за всей картиной, тихо уснул в объятиях собаки, пока родители на четвереньках вымачивали воду в комнате.

***

Яркие солнечные лучи заполняли комнату. С прошлого вечера везде валялись куски салфеток и стояли пустые и недопитые бокалы с напитками. Стол пестрил остатками былой роскоши, среди которых гордо расхаживал пёс и выбирал всё что ему нравилось, пока хозяева спали на диване в дальнем конце комнаты. Звон тарелок прервал крепкий сон хозяйки, которая, еще не совсем понимая, что произошло, в полудреме крикнула: «Иди сюда Диксон», и пёс, создавая еще больше шума, начал быстро покидать стол. Следом проснулся Валентин, и не произнося ни слова, окинул взглядом последствия вчерашнего подтопления: часть обоев просто лежала на полу, оголяя стену, и лишь полоса, на которой висела картина, гордо держалась на креплениях.

– Да блядь, неплохое вышло новоселье. Не так я себе это представлял. Наверно всегда, когда пробуешь что-то новое, всё происходит не так как запланировано. – немного разочаровано пробормотал Валентин, и обернувшись заметил Антона, сидящего рядом на диване с собакой в руках.

– Да ничего пап, мы их назад приклеим. Смотри, она же все целые, – неунывающе крикнул пацан, и побежал поднимать обои с пола.

– Нет сын, это так не работает. Мы, конечно, могли бы их приклеить на место, но они уже никогда не будут как прежде. На них уже был нанесён клей, они были отмеряны и отрезаны, в них был вложен труд и время, и они должны были радовать. Сейчас они уже утратили первозданную красоту, пусть и по независящим от них причинам, и, если ты их вернешь на место, иногда они будут напоминать тебе об этом потопе. Так же и у тебя в жизни будет еще много ситуаций, и я рад, что ты хочешь дать им второй шанс, но я бы тебе не советовал.

Антон задумчиво и немного растерянно смотрел на отца, держа в руках кусок обоев, и Диксон радостно пытался играть с ребенком, громко шурша по полу.

– И что же мы будем делать?

– Как что? Купим новые.

– А эти куда?

– Выбросим. Вдруг кому-то пригодятся. Ведь для кого-то у них будет первый раз.

Долина

Дорога… Что вы знаете о дороге?

Я, например ничего не знаю о дороге, так как я купил машину только год назад, и наездил по хуёвым дорогам всего лишь 15000 километров.

Это хорошо или плохо? Этого достаточно, чтоб понимать, что там происходит? Многие водители скажут, что это вообще ниочём, и, выкурив пару сигарет, расскажут, как они начинали свой водительский путь. Я всегда с интересом слушаю их сказки, так как не известно, за каким поворотом тебя ждет мусор, или валяется ржавый гвоздь. Думаю, я всю жизнь буду ездить по дорогам, и не важно в каком качестве: водителя или пассажира. Меня дорога любит, ну, мне так показалось. Это как с людьми: когда ты хороший – к тебе все тянутся хорошие, когда ты говно – то липнет только говно. В жизни мне встречались разные люди, хорошие и не очень, и в один момент я понял, что нужно что-то менять. И это что-то оказалась квартира, которая досталась моей матери от дядьки. Мать была против моего переезда, так как в семье ходили очень разные слухи о моём покойном дядьке, но ситуация на работе и в жизни требовала перемен, и отговорить меня уже было нереально.

Дорога к новому дому предстояла трудная. Путь проходил через ужасную трассу с холмистой местностью, которая больше была похожа на полосу препятствий вперемешку со стиральной доской времен 70-х годов. Склоны холмов напоминали американские горки и выглядели очень красиво: оранжевый песчаник с разными оттенками придавал дороге завораживающий эффект: как будто ты едешь по цветному тоннелю, который постоянно меняет цвета, от оттенков оранжевого к желтому, и далее к более красным тонам, и лишь голубая даль неба позволяла выходить из этого гипноза, и реально понимать происходящее вокруг.

Четыре часа в дороге давали о себе знать, и периодически мы были вынуждены останавливаться для мелких перекусов и походов на подвиги в местные туалеты. Придорожные кафе не блистали талантом в кулинарном искусстве: котлеты в тесте, чебуреки, и пирожки с картошкой обычно не вызывали должного доверия, не говоря уже о пицце, которая по виду обычно напоминала смесь всего вышеописанного, приправленного майонезом. Кофе-машины обычно были заправлены дешевым пережаренным кофе, который придавал больше бодрости от изжоги, чем от содержащего в нем кофеина. Неотъемлемой достопримечательностью каждого придорожного кафе являлась пара стоящих фур, возле которых постоянно копошились пара немытых дальнобойщиков, и местный колорит, обычно либо пьяные, либо на жигулях "девятке", смотрящие за порядком на точке соприкосновения гордого водителя с едой и алкоголем.

Я свернул с трассы и припарковался на стоянке возле местного кафе, подняв при этом такой столб пыли, что пришлось еще сидеть пару минут, пока будет видно направление движения. Заведение представляло из себя двухэтажное здание, на первом этаже которого размещалось кафе, на втором, судя по вывеске "Мотель Дилижанс", располагалась дешевая гостиница для дальнобойщиков, и шнырявших вокруг местных фей. Фасад выл выкрашен в оранжевый цвет, и издалека сливался с холмами. Большая придорожная вывеска давала понять, что, свернув, можно найти приют одиноким немытым героям, и голодным путникам.

Внутри кафе выглядело прилично: чистые скатерти на столах показывали, что заведение пытается держать марку не простого придорожного борделя. В холодильниках были расставлены аккуратно нарезанные бутерброды, и готовые полуфабрикатные бургеры и сосиски в тесте. За стойкой виднелась рыжая кучерявая шевелюра хранительницы холодильников, которая определённо была занята важным делом.

– Добрый день. Что есть свежего перекусить, чтоб в дороге не случился сюрприз?

Продавщица лет сорока, с ярко накрашенными глазами, огромными черными ресницами, и ядовитой красной помадой, оценивающим взглядом дала понять, что я нарушил её священный ритуал по маникюру.

– Кухня есть, – с пренебрежением рявкнула та, не отрывая пилочки от ногтей.

– А можно просто пару бутербродов и кофе? Мне тут не далеко уже.

– Канешн можн, – отведя взгляд сказала хозяйка, и отложив пилочку в сторону, направилась доставать бутеры с холодильника, по пути поставив пустой стаканчик, и включив кофе-машину.

–Сахара сколько?

– Ложечку.

Та медленно достала из-под стола литровую банку сахара, и насыпала ложку в стаканчик.

– Куда едете? – спросила хозяйка, разогревая в микроволновке бутерброды с колбасой, и мешая сахар.

– В Цветную долину.

– Че серьёзно?

– Да, а что?

– Да разные слухи о ней ходят… Говорят там на холмах жесть какая-то творится. Вы лучше купите еды с собой, а то ехать еще часа два, уже темнеть начнет, вы там ничего не купите.

– Что за жесть там творится? – уже с интересом спросил я.

– Да разное люди говорят, всего не упомнишь. А чего едете туда?

– Жить.

Хозяйка с недоверием посмотрела на меня, и отдала мне кофе и бутерброды.

– Ну так что, брать еще что-то будете?

– Ну давайте, хоть не будет повода останавливаться в дороге.

Хозяйка собрала пакет с едой, и вынесла мне.

– Не верь всему что там увидишь, – шепнула она на ухо, отдавая пакет, – там не простая долина, она меняет цвета, и от цвета может поменяться всё вокруг.

Я рассчитался с хозяйкой, поблагодарил, и мы, перекусив, отправились дальше следуя навигатору.

***

Всю дорогу я думал о том, что мне сказала хозяйка придорожной забегаловки. Я – реалист, и для меня рассказы о непонятном, больше плод воображения, чем реальность, поэтому я отгонял от себя мысли, что там происходит то, что не поддаётся науке. Холмы хранили в себе много загадок, и мало кто туда решался попасть. По дороге мы загуглили историю местности, и все данные заканчивались на потере ученных, и непонятными аномалиями, происходящими вокруг. Меня больше подталкивал спортивный интерес, чем здравый смыл. Что же там происходит?

Время в пути пролетело незаметно. Дорога на удивление была хорошей, и не приходилось отвлекать внимание на объезд ям, и дрейфа по волнам стиральной доски. На улице смеркалось, и находящиеся вокруг холмы, воровали частички дня своей тенью, и если в солнечных лучах это был яркий завораживающий тоннель, то при наступлении сумерек, это всё превращалось в серые унылые скалы, пугающие своей величиной. В свете фар виднелся мост, который не показывал навигатор. Перед мостом стоял домик с вызывающей светоотражающей вывеской "Мы лучшие".

– Да поехали уже, нам за мостом тут налево повернуть, и мы дома. Итак, будем полночи вещи раскладывать.

Я не стал спорить с Мией, так как долгое время в пути уже меня немного вымотало, и лишняя остановка только усугубила бы моё состояние. Мост был очень крутым, такое ощущение, что переезжаешь шар, но при спуске он бы очень пологим, и казалось, что ты переехал лежачего слона с жопы на хобот. За мостом красовался грязный указатель "Цветная долина". Стрелочка на указателе была неоднократно стёрта, и снова наведена, как будто кто-то специально сюда никого не пускал, и кто-то наоборот сюда зазывал. Повернув по указателю, мы проехали около километра по грунтовой дороге, пока в свете фар не увидели очертания многоэтажного дома с левой стороны.