Записки везучего попаданца

Записки везучего попаданца

Как-то во время уборки, в одном из зданий Сысертского района Свердловской области, уборщица среди бумаг (в архиве) нашла эту тетрадь: старая толстая старая общая тетрадь, с потретом Чкалова на обложке. Начала читать и зачиталась, затем принесла хозяину помещения. До развала СССР в этом здании было государственное учреждение, управление сельского хозяйства по Сысертскому району. Теперешний хозяин помещения, сын последнего руководителя УСХ, Виктор Нечипоренко вспомнил, что его дед ветеран танкист, рассказывал о начале Великой войны, и там мелькал в рассказах, какой-то Каримов, но это было давно, еще в бытность Виктора ребенком, и порядком подзабылось.

Позвольте представить на ваш суд, первую часть дневника, нашего современника, любезно переданную администрации Виктором Нечипоренко. Так получилось, он (автор записей) каким-то образом умудрился (а может не сам умудрился, а какая-то внешняя сила помогла его) попасть в 1941 год из жаркого лета 2012 года. Публикуем тут, тот самый, дневник, где наш "попаданец" записывал свои переживания. Приносим извинения, за слабую грамматику, орфографию и стиль, ни мы, ни автор, не являемся стилистами (и боже упаси). Кстати, извиняемся так же, за словарный запас нашего автора, говоря высоким штилем, десница дипломатичности и культурной образованности не сильно коснулась нашего автора.

– Лягай!

Раздается шумовой всплеск взрыва, и пространство прошивается осколками рубашки гранаты, чудесным деньсурковым образом осколки прошивают мою гимнастерку в трех местах и тело ни в одном. Пока немцы ошарашены, вскочив, подбегаю и короткими очередями расстреливаю все, что движется, немцы постреливают, но я себя чувствую Шварцнеггером в фильме "Коммандо" или "Терминатор", в меня ни хера не попадают, а я попадаю ништячно. И тут еще один немец, попадает в меня, сцуко прям в живот, больно-то как, смертельная рана, и падаю, истекая кровью, но тут снова всевышний (не знаю кто, может бог, может наоборот) делает перемотку, и я вернулся досмертельный период. Мгновенно падаю на землю, постреливая на вспышки выстрелов автоматом, потом добавляю гранату, немецкую с длинной ручкой. Опять всплеск взрыва, и пока немцы кайфуют, стреляя подбегаю на предельную дистанцию.

Вдруг понимаю, что патроны на исходе, и щелк автомата впустую доказывает верность моей мысли. Машинально откинув висевший на шее автомат, хватаюсь за кобуру и вытаскиваю парабел, и тут понимаю, что по немцам стреляет еще кто-то. Немцы отвлеклись на другого стрелка, и спокойно достаю пекаль, подбегаю еще ближе и вгоняю в пока двигающих немцев знаменитые парабеллумовские пули. Загадочный стрелок достреливает тоже, все немцы (их реально, оказалось около отделения) теперь перешли из разряда врагов советского государства, в удобрение советской земли.

– Ну все Мань, пошли на пляж… Я быстро дожевываю сендвич (может и сэндвич, и сандвич, черт его знает, слово наглийское), беру в охапку книгу знаменитого Конюшевского и бреду на пляж.

Маняша в это время записывает, какие-то суперпупер рецепты. По одному то из тарелочных каналов нашли время сволочи, на рецепты супержрачки… ну Манюнька теперь долго не отлипнет от телика, пока все рецепты не засосет, как виндоус без антивируса трояна. Пойду уж, почитаю на пляже, а то устал как раб на галерах, она (ну и я не совсем, как бы против был) с утра устроила разврат, с ее темпераментом это еще, то нечтО.

Ах да кто мы и где мы, интересно ж само собой читателю. Я Фарход таджикистанский узбек (это не сорт винограда, это особенности национального размежевания времен раннего СССР). Я адвокат, в Худжанде, это северная (она же, как и Питер культурная) столица Таджикистана. А она, Мария Машкова, старший налоговый инспектор одного из городов Ленинградской области РФ. Рост 176 вес 55, 95см бюст, 62см талия и 89см бедра (завидуем молча) Познакомились мы, с ней через интернет (данке м-агент), и вначале общались как друзья (или подруги), ну она у меня спрашивала, как у мужика совет, как быть со своим, в той или иной ситуации. Или я в свою очередь, спрашивал у нее совета, как быть со своей, а потом понесло (понятно куда). Короче теперь, я ее мужчина, а она, следовательно, моя женСЧина, и мы типа пара ну или пара типов)))).

Кстати оба любим тепло (а что за дискриминация по термическому признаку в русском языке, а? холод, – холода, а тепло – теплы, что ли?) Ладно, так вот, я не русофоб но и не русофил, так русонейтр. То есть государство это мне глубоко парралельно, перпендикулярно и местами фиолетово (и любви нет (есть на то причины), но нет и ненависти). И вообще я родом из СССР, и для меня эта аббревиатура не сочетание букв, а сочетание счастья, любви, воспоминаний и мечт. То есть я не русофил, а советофил, для пиндосов всяких это одно и тоже, а мне на них наср… ой фиолетово короче сильно ни них, даже ультрафиолетово.

И вот мы с Машей забили стрелку на берегу таджикского моря, кайраккумского водохранилища (правда и вода пресная в оном море, да и размером оно с большой прыщ), но хоть такое. Зато берег, песок, солнУшко, жара и попы. Ах я ж на пляже и тут конечно попы тудЫ сюдЫ ходЮт, это закон породы, ой природы. Раз пляж то без поп никак, ух ты монументальная попа, правда и целюлит тоже глобальный.

И вот уже неделю мы с моей милой отдыхаем (хотя нет, отдых тут редко у нас получается, мы любим это "дело" как стадо матросов после полуторагодовалого плавания на подлодке, где самое сексуальное воспоминание это перловка, так сказать микрожопка).

Вот и седня с утра собирались окрестности оглядеть, пока вставали с постели, Машуня решила в одном лифчике мимо меня безнаказно пройти. А как же мимо пропустить такое внедрилище разврата, без внедрения-то, нет, это был бы не порядок, я ведь не трагик, ой не комик, ах да вспомнил, не гомик, и не импотенторенто. Вот и накрылась наша прогулка, а после одушевления (не оживания, а приема душа), причем пришлось дважды его принимать (НУ САМИ ПОНИМАЕТЕ ПОЧЕМУ) мы собирались пойти купаться. (МеШтатели, размеШтались), а в промежутках между одушевлениями чтоб заглушить Машины крики-стоны, пришлось врубать телевизор, как звуко-дымовую завесу (через стенку то престарелая пара, обзавидуются еще, и пожалуются как в первую ночь). Ну да в первую ночь, в ночь встречи, мы хулиганили (если можно это так обзовнуть) всю ночь напролет, и из за Машкиных стонов, соседи пожаловались администрации, и нас среди ночи призывали – к толерастности. Ништяк толерантность – в три часа ночи, ах даже утра. Вот по ночам приходится на Машку глушитель надевать, то есть ее ротик прикрывать или ладонью или уж в кризисные моменты подушкой, потому как ладонь она запросто может откусить! Насчет толерантности: только наглосаксы, считают, что толерантность для них. То есть все должны быть толерантными с ними, а они с другими – хега с два. То есть эта наглосаксонская рожа может, себе позволить пукнуть во время общего обеда (или рыгнуть), и мы его должны понять и пгостить. А вот если мы хотим чего-то, не нравящегося наглику сделать… То должны толерастировать. Разве не свинство, я ж ему, когда этот ублюдок рыгнул, замечание или призыв к толерастии не делал, а чего же он нам ночью не дает свободы? Простите, вырвалось, не вынесла душа поэта.

Ну и когда с одушевлением закончили и собирались уже на пляж, по телеку начали читать рецепт каких-то особо хрустящих свиных ушек, ну или ушиных свинок, точно не помню. На это харчеснобство Машка прилипла к телевизору, круче, чем лист от березового веника к ягодичным мышцам в бане.

Потому я и кукую на пляже, читаю Конюшевского, и на попы поглядываю. Ух ты смотри Дженифер Жопес своей жоперсоной, Хы – Хы – Хы. Но надо признать хоть это и не Жопес, но жопес заЧОТный (каламбур господа присяжные) да и с сзади никакой разницы.

Е – мое, я уж долго оказывается, на эту девушку смотрю, а если ща Машка спалит, это третья мировая для меня настанет. И я скромно потупив свои бесстыжие глазки, пытаюсь осилить чегож там намудрил Конюшевский (хорошо, написано, но не до него щас). Ну и начав – читать надо до конца, книга-то интересная, и написана не очень адекватно (это не ругань, это в смысле оригинально)

Так уже с часик прошло, а солнУшко головку припекает, и тут БАЦ, чего-то потемнело, нахрен в глазах, и не только в глазах, но и в ухах, (или так не говрят?). Наступил патрилокальный матритрындец с элементами амбы и звиздеца великолепного.

– Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым.

– Хоре, пацаны кино мочить, че за херня происходит, может, расскажете?

– Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым.

– Пацаны хватит выёживаться, я ж могу и в тыкву дать, да так, что голова в трусы провалится, и памперс не поможет. Что происходит, где я, кто вы?

– Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым. – произнося эту нечленораздельную (фу, какое слово) фразу, немцеприкинутый, берет свою ружбайку поудобней, и хрясь мне по башке.

В глазах заплясали не то, что бы звездочки, а целые галактики нахрен, я столько звезд и ясной ночью не видал. Реконструкторы хреновы офигели чтоли?

– Ты че с дуба рухнул, верблюдофил долбанутый, – говоря я и отряхая голову и форму от землицы (прикиньте по моему, это чернозём). У тя что лишние яйца завелись, – и буром пру на того, тот почему-то чуть сел на очко, и взглядом другого просит ему помочь.

Рывком выхватываю ружбайку (офигеть, она какая-то, необычная), и наотмашь хреначу фулюгана по башне, второй снимает с плеча свое ружье. Карамультук у него точная копия того, что у меня в руках, он пытается передернуть затвор, да куда там ему, хренанасеньки, прикладом "получи фашист гранату". Оба фулюгана лежат у моего окопа (щели, ячейки – выберите нужное) разинув пасти.

– Не пацаны в чем дело, я в натуре, что ли в танке?

Второй прям лежа опять тянется ручонками очумелыми к ружбайке, хрясь получает прикладом в солнечное сплетение, минуты три высокооктанового оргазма обеспечены.

Фулюганы Вилли и Рулле (по карлсонски) валяются и зло смотрят на меня, я в руках как дикарь дубину, держу их ружьецо, второе лежит за спиной.

Они не то, что бы, не отвечают мне, но их ответ это какое-то бормотание причем по немецки, вот утырки.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант, – кто-то, кого-то зовет, осматриваюсь, ко мне идет мужичок в такой же форме, как и моя.

Оглядываюсь вокруг, старлея нигде не видно, че и у этого глюки, где ж они старлея увидел.

– Товарищ командир, значит, мы только двое выжили, тут по полю, такие же как эти немцы ходят, добивают наших.

– Это кто командир, я что ли?

– Товарищ старший лейтенант, что с вами, вас по моему контузило, у вашей ячейки немец мину с миномета положил, я думал вас в куски, а у вас значит только контузия.

– Ты кто боец?

– Рядовой Василь Тыгнырядно.

– А я кто?

– Как кто, старший лейтенант Каримов.

– Слышь Васек, а число сегодня, какое?

– Двадцать четвертое июня, второй день немец прет, вчера вечером вы с группой пограничников вышли к нашему батальону, а у нас комроты три убило, и комбат (как старший по званию) вам приказал принять роту, а теперь роты нет, да и батальона тоже.

Я тупо сел, дочитался блин Конторовичей, Конюшевских, Логиновых, мне сниться, или я реально попал в 24 июня 1941 года?

– Васек ущипни меня.

– Рядовой Тыгнырядно, вам, что приказ непонятен? Приказано ущипнуть командира, япона мать.

И этот сукин сын, мне чуть бок не оторвал, нет блин, не сниться, от такой боли мертвый проснулся бы нафиг. Значит все-таки я в 1941, очень хреново, Машуня осталась на берегу моря, а я тут.

Блин знал бы, что сюда попаду, я бы себе в голову схемы ППС, ИС-2, Б-29 (или как там амерский бомбоносец обзывался) ядрен батона, и т.д. напихал бы. А так я только нарисовать могу ППС (я ни разу не Рубенс) мой ППС ничем от МП-38 отличаться не будет, короче Иосифу Виссарионычу я как бензонасос от мерседеса W-210 нужен, ну или как вариант как кресло от Боинга 777, то есть нафиг не нужен.

– Товарищ старший лейтенант, давай те уж немцев прибьем, и пойдем от греха подальше в лес. А то маячим тут как три тополя на Плющихе (блин, мне показалось, или тогда так говорили?).

– Хорошо и как?

– Ну вы своего сперва прикладом по кумполу, как без чувств будет или штыком или душите.

Синхронно опускаются приклады, хрясь, потом боец достет нож и одним ударом предварительно нащупав нужное межребрие, делает из немца труп. А мне очковано, на границе убивать не пришлось, и по жизни бог миловал, никого (даже животных) не убивал, максимум как-то машиной лягуху слепешил.

– Рядовой Тыгнырядно, тем же макаром оприходуй и этого, – и Васек так же по-крестянски неторопливо прирезал и второго. Потом очистили от барахла мертвых немцев, им-то теперь шмотье нафиг не нужно.

– Все товарищ лейтенант, идем по-за кустами к лесу, метров через пятьдесят придется немного проползти.

И мы короткими перебежками преодолели кусты, и тут я опомнился, Васек держал карабин немецкий как положено, да еще и патрон в ствол дослал, а я как придурок держал его как дубину за ствол. И я перехватил фашистское оружие как Васек, да и патрон тоже дослал в ствол, наконец, кусты кончились и до леса метром пятьдесят почти открытого пространства. Но как говорится, дома и стены помогают, а раз как пока 1941, то я тут не гастарбайтер, а самый настоящий представитель хозяев страны, короче нам не стены, трава помогла. И скрываясь в траве, как два агрессивных червяка мы доползли до леса, затем еще проползли чуток, и рванули бегом.

Набегавшись, остановились у лесного родничка, тот журчал аполитично. И журчаньем пел какие-то свои антисоветские песни о любви, лете, тепле и т.д. А он нам, кстати, в качестве источника политинформации и не нужен был, а воду поставлял вкусную и холодную. Напившись, мы начали прихорашиваться, у меня оказывается, в нагрудном кармане набилось горсти две землицы, пришлось вернуть их матери земле. Больше в кармане ничего не было, зато в другом оказались документы старшего лейтенанта погранвойск НКВД Фархода Каримова, офигеть, и не вставать плюс бесконечность, это же мои инициалы. Но у меня предков с такими инициалами не было, значит это не мой предок, дед мой на войне оказался лишь в 1942 (возраст не позволял, он три раза бегал на войну, но пока не стукнуло 18, не брали его). Зато потом дед аж до 1950 года в Европах шатался, оккупационные войска, говорил, что у меня там дядьки-тетьки незаконные есть, немок понять можно, мужиков война выбила, а дед тогда молодой красивый, ордена медали, КРАСАВЕЦ короче. Передохнув, рванули на восток, к нашим, я как непьющий из немецкой фляжки слил шнапс и набрал водички, Васек не слил.

Иду и постепенно пытаюсь понять, что же происходит, и что теперь делать, к Сталину как у Лисовых путь заказан, к Гитлеру ваще нафиг не надо (да горит этот ублюдок в аду, во веки вечные). Значит, начитался Конюшевского, Полищука, Корчевского, Савина и других альтернативщиков (хотя это уже не альтернативная история), вот тебе и шанс, попробовать себя в роли Лисова или Леонова.

Я как долбанутый (контуженный) иду в арьегарде, Васек двигается чуть впереди, пересекая местность бесшумно как привидение, иду за ним хрустя валежником. Вдруг Тыгнырядно приостанавливается и поднимает ладонь, типа внимание, ладно, тоже не пальцем деланные, понял.

Пытаясь не шуметь как лось, подхожу к Ваське, вглядываюсь параллельно взгляду Тыгнырядны (да склонил, несклоняемую фамилию, книжка-то фентези, тут все можно). Там, вижу лесную дорогу, и на ней два немца, чего-то шебуршаться, рядом стоит, мотоцикл, жестом показываю Ваське – мочим гнид. Я ж все таки офицер, то есть командир, и пора вернуть свой авторитет, так же жестом показываю левого, показываю жестами, что правый мой. Затаив дыхание идем вперед, карабины Kar-98k (Васек сказал, как этот карамультук обзывается) давно готовы плюнуть свинцом. Осматриваемся, я право, Васек лево, ни хера нет, то есть ни херра нет (немцев нет), и я показываю интернациональным жестом (ладонью по шее) амбец немцам, пора мочить.

Что бы карамультук не дрожал (впервые в живого человека стреляю) ставлю его для упора в развилку куста, Тыгнырядно стоит, как биатлонист (и них же там стоячий огневой рубеж есть). Пальцами правой веду отсчет до выстрела, три, два, раз – Бац-Бац и не мимо. На полсекунды раньше меня в затылок своего немца попал Тыгнырядно, через полсекунды в грудь моего вошла моя пуля. И мы как лоси в сезон течки (ну или когда они агрессивны) бросились к немчуре, немцы, оказывается, рылись в вещах, на противоположной нашему появлению стороны дороги стоит грузовик, я не знаю что это за тачка, Васек обозвал его полуторкой.

Рядом валяются убитые водитель полуторки, женщина и милиционер, водила и женщина в штатском, милиционер как положено в форме, в мертвой руке наган. Видимо они тут ремонтировались, капот машины открыт, и немцы внезапно появившись, убили всех троих.

После осмотра документов выясняется, женщина заведующая РайПО, мужчина в штатском – водитель РайПО, а мильтон видимо при них для охраны был. И везли они, золото и деньги, потому немчура охерев от добытого и не просекла нашего появления.

Тут экстрима добавляет мой немец, он приходит в себя и начинает нести какую-то хрень:

– Майне либе кляйне, майне Лизхен. (примерно так он говорил)

А мне нужно чуть потерянный авторитет перед бойцом поднимать, и как мне не ссыкотно, подношу к левой стороне груди немца карабин, и пристреливаю немчика. Внутри и страх, и переживания, и волнение, но внешне держусь как Чингачгук, и ловлю уважающий взгляд Тыгнырядны.

– Рядовой Тыгнырядно, сейчас мы с тобой, перенесем все деньги и ювелирку, в лес и прикопаем, нести с собой нет резона, нам надо воевать.

– Так точно, – говорит бравый Тыгнырядно, и вдвоем кладем все в один мешок, заворачиваем мешок, и снова в другой мешок, затем Васек снимает с полуторки лопату, и мы идем в лес. Заховав златоценности беру у Тыгнырядно нож и вырезаю на дереве (под которым прирыто добро) слово "Клад" (довольно не оригинально), потом делаю стрелку показывающую вниз.

– Все, Тыгнырядно, теперь можно идти, на мотоцикле ехать умеешь?

– Да товарищ командир, в Осоавиахиме учили.

– Тогда, каску немецкую на голову, и заводи мотоцикл.

А сам собрал документы погибших, кому-нибудь передадим, к тому времени на весь лес (как нам кажется) затарахтел наш цундап, и я прыгнул в коляску, и удобно сел, ухватившись за пулемет. Да, дослал патрон в ствол, мало ли вдруг впереди враг, и мы покатили вперед.

Ехали долго, скоро стало вечереть, и мы не рискнули ехать в сумерках, и оттолкав байк на метров 20 в лес, заночевали. Когда мы дрыхли, нас немцы и взяли, суки. Васька попытался отбиваться, и его убили очередью из немецкого автомата, а мне какой-то умник дал по тыкве и абзац. Только я так и не понял, какого хрена эти западноевропейские обалдуи, ночером в лес поперли, и меня повели в темноте, сперва само собой, побив гениально, нанеся мне – "множественные ушибы тупым предметом". Да нет эти суки, не предметом били, а все что попадалось под руки, ну и ногами добавляли, затем привели куда-то, а там большая толпа наших пленных ночует на поляне, вокруг немчура с кострами сидит, жрут. Нам пленным само собой хрен что дали, то есть ничего не дали.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте.

– Слышь братка, а седня день какой?

– Как какой, товарищ старший лейтенант 25 сегодня июня.

– Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.

– Да пошел ты, чмо очкастое, я мутер твою шпили – вили. И ваще я ни разу ни русише швайн, а исключительно узбекише швайн, ну максимум таджикистанише швайн, отвечаю я быдлу очкасто-третьерейхному.

Очкодыр лопочет куда то в сторону кому-то и чего-то (стукач гребанно-долбанный), разбираю лишь хер обер фейнрих, и думаю "вот-вот хер", и все вы немцы херы. На крик очкодурка подбегает к мне немчурбанфюрер поширше, да с машиненпистоле-38 (или как там эта трясогузка называется) на грязной шее, и передергивает затвор своей музейной коммунистоубивалки и льет в мой адрес оскорбления (где ваша европейская воспитанность и толерантность уИОбок шиклгруберский, (эт девичья фамилия гИТЛЕРА) )

– Штейт ауфф, русише швайне!

– Их нихт русише швайне, их вообще-то по паспорту узбекише швайне.

Ну и конечно думаю, сплю я, и эти ископаемые скинхеды мне сняться, и продолжаю,

– Ты это Херр Унтерофицир, шайсен нахрен.

Посмотрел на меня этот швайнштайгер, и раздалась очередь, убил сцуко, все я умер, реалистичный бля сон, с меня ошметки кожи и мяса полетели. Умираю. Трындюлец нафиг.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте. Блин опять (или осемь) я валяюсь на пыльной дороге, рядом солдатик (блин их тогда, красноармейцами нащывали) в форме РККА (хотя нет, он офицер, то есть командир), пытается меня поднять, а я развалился как хрютизанка на кровати Людовика хернадцатого.

– Слышь, родной ты кто? – спрашиваю я у него.

– Лейтенант Онищук товарищ старший лейтенант вы, что меня ни разу не узнаете, мы ж с одного погранотряда.

Все-таки не сон, значит все-таки круто я попал на войну, пора смирится с этим, то есть "попал". Значит и тут я погранец, наяву (то есть в жизни) я служил в свое время в Московском погранотряде в/ч 2033. Кстати про отряд наш фильм есть "Тихая застава", он похож на действительность, как старая шлюшка, переспавшая со всеми у кого встает, на огненную комсомолку погибшую девственницей. То есть фильм лжив типа вокруг все трусы и враги, а в части небожители, да белокурые бестии. Хрена вам авторы ни хера, там так не было, там и люди вокруг и внутри в/ч были чище добрее и дружнее. Да и солдаты там в основном наверно на % 80 были наши: таджики (до хера), узбеки (до хера), русские (граждане Таджикистана которые, одна штука) татары (пять штук) один Равиль чего стоил, ну и даже туркмены (две штуки) и казах Нурлан. Чет отвлекся я, о опять очкастый лезет.

– Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.

– Да пошел ты, чмо очкастое, я мутер твою шпили – вили, я гросмуттер твою шпили-вили да и не раз, да и не один, да и ваще твой блядуче подзаборный. Говорю я и потом меня осеняет, а че я повторяюсь, надо по новой его обласкать, оригинальней надо быть. (да что за тавтология хрен-нахрен, где креатив-то)

Ну и креативно посыляю его к едрене-фене, а тот опять стучит на меня унтеру, ну и конечно подбегает унтер-официр великогерманского рейху, и тоже выИОбывается своим МП – 38, типа крутой аФФтамат у мИнЕ ващпе,

– Да вы заипали аналисты-ананитики, русише швайне, русише швайне, хошь докажу что хоть и швайне, но ни хера не русише? – лезу руками к ширинке.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давай те.

Опять я валяюсь в пыли на дороге, в метрах пяти опять так же понуро стоит колонна пленных красноармейцев, а рядом Онищук пытается меня поднять. Пилядовый дуварес, как говорил Равшан или Джумшуд, это что за "День сурка". Чувствую надо вставать, и идти куда гонят, а то опять убьют. Не ну разве немцы не долборазы, за последние полчаса щас в третий раз убьют.

Подбегает очкастый пидорообразный (или образнопидорный) вермахтчанин, и сразу опять грубость и унижение, сцуко в руках ружбайка вот и геморойствует, я б те очки-то в глотку бы вогнал гадюк семибатюшный.

– Штейт ауфф русише швайне.

Ну и ничего оригинального, а где ж немецкий креатив, типа да ис фантастишь и т.д.

– Яволь, херр официр.

– Товарищ старший лейтенант, а откуда вы немецкий язык, знаете?

А что я ему скажу, что люблю фильмы про ВОВ и по ним наблатыкался чуть чуть по оккупантски шпрехать.

Кстати в 2003 я был гастарбайтером в России, в УФО (ну понятно это не НЛО по английски). И там в июне того года мы вкалывали на каменоломне, гранит серый добывали, щоб новые русские всякие архитектурные прибамбасы из дикого камня делали.

Ну и работаем с пацанами, прикалываемся, и я как рулила, типа прикрикиваю на них, стебусь на великорейхском.

– Арбайтен узбекише швайне.

– Шнеллер, алзо, цурюк, форвард.

– Хенде хох, гитлер капут, дойчен зольдатен унд официрен.

– Ди штрассе дер браунен батальонен и т.д.

В это время к этой горке, на которой мы камень ломаем, подходил один из сторожей каменоломни, старый дядя Петя, пожилой щирый хохол, но левобережный, то есть адекватный чел, Пiтро короче.

А он родился, где то в 30-35 годах (плюс-минус, я паспорт у него не проверял) и все прелести оккупации на себе испытал. А дядька осушитель кстати, ну он осушает емкости с спиртом, это видимо его национальный вид спорта. Утром поллитра спирта, в обед та же доза, и вечером литр спирта. А все напитки ниже 90 градусов (не цельсия и даже не кельвина, а чего-то другого) для него, что-то вроде кефира для каннибала, или соляры комару. Так вот он, услыхав мои возгласы на горке, а в лесу слышно далече, чуть штанишки свои не испортил (снутри причем), и пошел домой за ружьем. Тем более я был в спецовке, которая раньше была вообще-то военной формой. Данную форму в виде гумпомощи нашей (таджикской) армии подарили толи пакистанцы то ли еще, какие прототалибы. Ну и она цветом похожа на фельдграу, фасон, правда, не тот, но дядь Пете 70-80, да и в молодости его никто Зорким Глазом не звал, исключительно видимо бронебойной глоткой звали.

Потом он пришел с ружьем, но когда подошел, то узнал меня, да и кричать я шпрехословья перестал, и дедок, поматерился сперва перебрав меня, мою родову, каждого немца (вовеки веков), ну и НАТО туды ж ее в качель добавил. А потом рассказал о том, что с ним было, и что он планировал. С утиной дробью на немцев попер, мазохист старый, были б тут вермахты, они б из него быстро половичок сделали бы (ну или фотообой "Старый охотник").

– Онищук звать-то тя как?

– Петр, – отвечает он.

– А ты не можешь, Петруха меня в тему втянуть, что происходит, а то я ни разу не понимаю, что происходит, только фамилию помню свою?

– Наверно из-за того что вас по голове прикладом ударил немец вы временно память потеряли.

– Это вот это очкастое гребло меня вдарило?

– Нет таарщ старш лейнтан, тот ушел в голову колонны.

– Ну все летехи, конец вам и вашей красножопой власти, – говорит вдруг поравнявшийся крепыш, очень похожий на телевидеокиллера Доренку, шедший в следующей за нами шеренге.

– А чем я и власть тебя обидели, хренобобр забубенный? – Спрашиваю я так интеллигентненько у мордоворота.

– Пой, пой, пока есть время, вот придем в лагерь я начальству сразу тя покажу ублюдок коммунячий.

И я сходу двигаю его сапогом в междуножие, синхронно Онищук бьет в поддых и добавляет правой в челюсть, (не трожь погранцов верблядок) мордоворот падает. Колонна идет по нему и идущий в двух радах за нами казах (а может киргиз, ну или бурят) добавляет тяжелым сапогом, в висок предателю приговаривая,

– Шишангды кутыга (твою мать в зад)

Нет все таки киргиз, думаю я, молодец, сознательный киргиз, правда немного извращенец, но о вкусах не спорят.

Ишь ты, какие у нас сознательные солдатики (блин бойцы) продолжаю думать я, тут проходит колонна тупорылых немецких шкафов на гусеницах. Танки. Танкисты торчат в открытых люках и чувствую, высокомерно матерят нас (типа у них попы белые и ухоженные, а у нас так погулять вышли), один кидает в нас огрызком яблока. Ты б себе белобрысый говнораз огрызок бы в жопу засунул, нехера тут мусорить, и чему тя в Евржопе учили-то выгрызок аскаридозный.

Зато немецкий унтер нас порадовал, целых три патрона всадил в предателя, валявшегося в пыли, как говно в проруби, за то, что тот не вставал по команде, а и как ему вставать-то было, он наверно без сознания был, и поднимать его никто не стремился. Собаке собачья смерть, одним потенциальным власовцем меньше.

– Онищук а еще командиры среди нас есть? Собери-ка командиров ко мне, нам срочно поговорить надо. Надо отсюда когти рвать, а то эти ивуАрийцы геноцидить станут, отвечаю за базар.

Постепенно ко мне стекаются шесть офицеров (блин тогда еще командиры были).

По петлицам определяю, два лейтенанта танкиста, два летчика того же звания (один бомбер другой истребок, это я потом узнал) и военврач с военинженером. Охереть офигенно, но военинженер, похож на помолодевшего Сердюкова (который оборонсервис).

– Товарищи командиры! Как вы думаете, куда нас ведут эти белобрысые говнохрены?

– Да немцы говорили, в лагерь, будут там хорошо кормить и заботится, а мы им работать, – фантазирует военврач похожий на современное издание Чехова, даже пенсне в наличии.

– Увы, товарищи вынужден вас огорчить, говорю я, нас заставят много непосильно работать, будут стрелять, убивать по малейшему поводу и без оного, и кормить гнилой брюквой. Ну или как вариант – суп из картофельных очисток причем в ладони.

– Не может быть товарищ старший лейтенант, ведь немцы это европейская страна, это Гете, Гейне, Шиллер и т.д.

– Да, товарищ военврач, а Шиллер евреев расстреливал только за национальную принадлежность? Или комиссаров за должность? Колонны гражданских беженцев, – стариков женщин детей – бомбил, или расстреливал из пулеметов самолета? Или может у детей кровь качал для нужд армии?

– Нет, товарищ старший лейтенант, наверно не мог так делать Шиллер, – отвечает военврач, тряся чеховской бородкой.

– Товарищ старший лейтенант, тут в колонне есть капитан танкист, только он не хочет к вам.

– Ну, капитан так капитан, он званием постарше, пойду сам к нему, веди красноармеец.

И проталкиваюсь за солдатиком вперед колонны, кстати, немцы забили на передвижения внутри колонны, видимо главное, что бы из колонны не выходили.

– Разрешите обратиться товарищ капитан, старший лейтенант Каримов н-ский погранотряд.

– К чему эти уставные игры, старлей, все отвоевались, крышка большевикам, мы теперь просто граждане, – говорит мне высокий аристократичный брюнет с немного узковатыми плечами.

– Не понял товарищ капитан, вы что? Вы что серьезно, что конец Советской власти, из-за неуспеха первых дней войны?

– Да Каримов, видишь, что случилось с нашим "могучим ударом" и "малой кровью" все приехали, тушите свет.

– Ты что капитан думаешь все, проиграли мы войну, и пора лизать задний привод Германии??

– Конечно, разве не видишь, все крышка сесесеру, будем в свободной демократической России жить.

– Капитан, ты думаешь, немцы пришли свергать большевиков и отдать власть нам, то есть вам русским? Особенно тебе, за что, ты что родной дядя гитлера, или личный массажист главной попы рейха, Геринга? Да на черта им, это нужно, им нужны ресурсы, территория, а люди лишь как рабы. Разве не слышал, как они нас унтерменшами называли? А это значит – недочеловек, короче капитан, мы собираемся бежать и воевать за свободу Родины, и за товарища Сталина, а ты?

– Нет, я больше большевикам не прислужник, пошли они на … короче далеко.

– Капитан, а присяга? Или ты из этих, из бывших или из троцкистов каких-нибудь?

– Нет я из рабочей семьи, и ни троцкистом ни каким то другим истом не был!

– Значит ты капитаном стал благодаря большевикам и несмотря на это курнамакствуешь ублюдок? (курнамак – неблагодарный, дословно "слепая соль" с фарси)

– А пошел ты большевистская подстилка, щас унтера кликну и пристрелят тебя за милую душу.

Хреново однако, капитан-то говнист до передоза, и как в нем столько удобрений-то помешалось. Сука, на собраниях лизал наверно политику партии и правительства. Выдаст, как два пальца обо… как два пальца, скажем, облизать. Надо срочно, что-то делать, а то на привале точно закозлит, позорит он и РККА и бронетанковые силы наши, мочить надо в сортире, но где я тут в лесу сортир-то найду товарищ Путин? (ВВ)

– Товарищи, командиры, а капитан-то сукой оказался, отказывается от присяги, говорит, что большевикам конец. Грозился немцам накляузничать, надо его мочить.

– Не понял, как это мочить и зачем?

– Ой извините товарищ военврач, говорю убить, его надо, какой он пример красноармейцам дает, если каждый так будет думать и поступать, то нашей социалистической родине придет конец.

Замолчали товарищи командиры, задумались, повесили буйные головы, из-за подлюки капитана. И я думаю, попадем в лагерь, это все кранты египетские, накроемся большой посудиной из цветных металлов, и умирать бесполезно не хочется, пусть умрем, но с собой хотя бы десяток фрицев захватим. Все ж РККА и партизанам потом легче чуть – чуть будет.

Надо – надо, что-то делать, нас человек 200, ну может какой-то процент плюс-минус. А немчурни, человек 20, около взвода, да и по внешнему виду видно, лохи тыловые, один унтер опасен как носорог в период случки. А если одновременно ломануться во все стороны, напасть на охранников, нас-то много, а автомат (простите спЯцы пистолет-пулемеНт) у них один, только у унтера. У остальных карабины Kar 98-k, и не уверен я, что они готовы стрелять в любую минуту, ну кроме унтера конечно.

– Товарищи командиры впереди видно сужение дороги и затем поворот, там конвоиры вынуждены будут идти ближе к нам, по моему сигналу бросаемся на конвоиров, во первых танкист (среднего роста, внешне смесь Мартиросяна Гарика с Сакакашвилей, вроде кавказоид) как ваша фамилия?

– Лейтенант Гогнидзе, бывший командир БТ-7 н-ского танкового полка.

– Ты лейтенант, командуешь левой частью переда колонны, по сигналу бросаетесь на конвоиров и делаете из них сациви, ну или чахохбили (это если немцы петухи, чахохбили, то из птицы делают). Пока дойдем до сужения дороги, подготовь бойцов, распределите своих конвоиров, чтоб не бросились на одного всем скопом, а остальные расстреляют по вам боезапас. Понятно Гогнидзе?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

– Давай лейтенант, и чтоб ни одного конвоира до середины колонны с твоей стороны, твои с первого по шестой конвоиры слева, все иди.

– Так второй танкист (очень похож на "гламурного поддонка", Пашу "Дождинку" Долю, но в форме РККА), как фамилия?

– Лейтенант Ивашин, бывший командир КВ-1, н-ского танкового полка НКВД.

– Хорошо Ивашин, твоя задача такая же, как и у Гогнидзе, но твоя часть правая, и Ивашин, нас командиров мало, не лезь на рожон твоя роль командовать, понял?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

– Давай лейтенант, надеюсь, мы вместе еще Берлин брать будем!

– Бомбер, фамилия как? – спрашиваю у первого летуна блондина (летчики невысокие, но широковатые, один блондин с карими глазами, другой шатен с зелеными)

– Лейтенант Кравцов, бывший командир СБ-2, в плен взят прямо на аэродроме диверсантами врага!

– У тебя задача, Кравцов та же, но как понял твои шесть конвоиров слева сзади, с седьмого, по двенадцатого. Как понял?

– Все понял, товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять?

– Давай, готовь красноармейцев, и распределите конвоиров.

– Ну, истребитель, как тя звают? – спрашиваю у шатена зеленоглазого (именно звают, а не зовут, те кому лавры Потебни и Виноградова покоя не дают, успокойтесь).

– Летчик истребитель, лейтенант Еремей Никифоров, н-ская отдельная эскадрилья Западного Фронта, сбит превосходящими силами мессершмитов (прикрывали бомбардировщики) на И-16 вчера 24 июня. Но три Юнкерса за два дня сбить успел, правда, второго в паре с комэском Бадигиным.

– Молодец, твои, значит, Никифоров шесть гансов справа сзади, все иди и не надо переть сильно на рожон понятно?

– Так точно товарищ, старший лейтенант! Разрешите исполнять?

– Давай летеха иди.

– Ну товарищи военврач и военинженер, нам достается унтер (унтер в одиночестве шел за колонной). Он опасней, видно волчара (не лучше сучара) тот еще, да и у него не карабин, а автомат, вмиг может человек 20 переметить пулями. Военинженер ты имитируешь поплошание здоровья, падаешь, военврач типа тебе помогает, потом подбегаю я, поравняемся с унтером, втроем нападаем на него, твоя обязанность военврач вцепиться в автомат и не дать ему выстрелить, а отнимешь его, то вообще дважды молодец. Кстати как вас зовут товарищи командиры?

– Военврач 2-ранга Калиткин. (а я думал Чехов)

– Военинженер 2-ранга Прибылов. (совсем блин не СердюкоФФ)

– Все ясно товарищи? Теперь пробегитесь по командирам (танкистам и летчикам), сигнал для нападения мой крик – Бей гадов.

– А можно я с вами? – спрашивает у меня раскосый широкоплечий человек (киргиз, казах, якут, бурят?)

– А ты кто боец?

– Сержант НКВД, Выкван Эттувьевич Кузнецов.

– Якут?

– Нет, товарищ командир я чукча.

– Ну раз сержант НКВД, то давай с нами.

Минут через пять моя сводная команда из чукчи, военинженера и военврача, доложили о том, что командиры и бойцы готовы и все в курсе про сигнал.

Тем временем, неспешно перебирая ногами и успешно пыля, мы уже подошли к многократно упоминаемому сужению, и я сказал военинженеру, –

– Ну щас те будет плохо, – и ударил его под дых, (подляво по полной конечно, а вдруг он сыграл бы плохо, наш Станиславский не скажет не верю, тупо постреляет), тут хрен дубль сделать даст унтер. – А теперь давай валяйся на здоровье, товарищ доктор на исходную.

Инженер упал воздуха ему, конечно, не хватало, я его на выдохе поймал, колонна прошла и к нему подбежал военврач. Военврач стал делать видимость медпомощи, и я пошел к ним, типа –"вставайте, товарищи", чукча активно изображает туповатого любопытного Варвара.

– Херр Официр, тут человеку плохо очень нихтгутно.

Унтер подошел, и передергивая затвор вглядывается в лицо военинженера, вот он на расстоянии вытянутой ноги от меня, кричу,

– Беееееей ГАДОВ!

И с первым словом двигаю сапогом унтеру по яйкам, военврач молодец обеими руками схватил автомат, и тут военинженер пытается, снизу размахнувшись сапогом шандарахнуть белокурую бестию по телу (тоже мне рязанский брус ли). Выдираю у него и врача автомат, военврач пасть открыл и тупо смотрит, инженер грамотно держит руки немца, а чукча, резким движением ломает шею немцу (умелец, однако). Остальные бойцы убивают голыми руками конвоиров. Блеааать раздается все-таки несколько выстрелов.

– Товарищи бойцы, поднимаем раненных, убитых, своих и немцев, да бегом с дороги, в лес отбегаем метров на 500-600 и отдыхаем.

И вся толпа дружно громыхнула в лес, как мигранты (земляки мои) от ФМС России, во время шаловливых наездов на несговорчивого работодателя (ну да земляки мои, и их судьба ФМСникам пофиг).

И вот сидим и лежим все, дыша как паровозы, немцы капитально добиты, часть погибла от асфиксии, часть от перелома шейных позвонков, большинство же от удара по черепу тупым твердым предметом (кто чо нашел тем и херакнул), все 24 с унтером. У нас теперь 24 карабина, 12 гранат немецких (почти как бейсбольные биты блин), один МП-40 (или 38 хер его знает я не спец). А у нас четверо убитых, трое раненных и два тяжело раненных, один в грудь, другой в живот.

– Обоих или срочно в госпиталь, или не жильцы.

– Товарищ Калиткин, увы, но тут у нас госпиталя точно, нет.

– Тогда не жильцы.

– Ну, облегчи им боль хоть военврач?

– Чем, из лекарств у меня лишь руки да мат.

– Ну да ты прав, прости военврач.

– Что же делать? – спрашиваю у врача

– Пусть лежат, добить у нас руки не поднимуться, сами умрут, этот через минут пять, а тот через полчаса – при этом у чеховца, даже дыхание не изменилось, врачи такие сукистые люди, ни хера им не жаль нас людей.

– Немцы, – говорит кто-то сзади, – мотор шумит, наверно машины, на танк не похоже.

– Пятеро быстро надеть форму противника, и ко мне, – командую я.

Рядом становится пятерка шустряков, ну и среди них как Онищук, так и наш друг сознательный киргиз.

– Как тя звать? – спрашиваю я у него.

– Рядовой Болотбек Мамбеткулов.

– Спасибо брат Болотбек, но поменяйся с кем-нибудь одеждой, ты какой-то ваще оригинальный немец получаешься, вот если б это был Халхин-Гол. Болотбек понял и проникся, и меняет форму цвета фельдграу, с каким-то более немцеподобным товарищем, на нашу родную РККА-шную хаки. И мы впятером идем к дороге.

Почти в традициях "Кавказской пленницы" перегораживаем дорогу, тока нас не трое, а пятеро, и посередине не Вицин, а целый Онищук. На дороге в метрах 100 от нас гремит опель – блитц, машина подъезжает к нам, мы стоим так красиво, что эсесовцы в "17 мгновениях" обосцались бы от зависти. Машина тормозит, дверца с стороны пассажира открывается и на дорогу вываливается немецкий офицер, и лопочет что-то нам (мат конечно, на фатерландском), я подхожу к нему навстречу, мигаю глазом Онищуку, потом приговариваю,

– Петро, гранату в кузов, – и выдохнув, бью офицера прикладом под дых, тот уходит в астрал, или в интервал, а может и в полный интеграл.

Шоферу плохо видно, что происходит, мы же справа снизу, и он, открывая дверь, выходит из машины. За ним откуда-то появляется один из наших, здоровенный блондин, "белокурая бестия" (правда нос горбатый), поднимает руки к голове немца, резкое движение и все одним шофером в вермахте меньше.

– Ложись кричу я, – всем, – гранаты, и все валимся на гостеприимную пыль белорусской дороги.

Лежим в пыли, в ожидании грохота гранаты Онищука, но тишина, и тут раздается голос Петрухи:

– Вставайте, тут пусто (про кузов), гранат не будет, хватит портить внешний вид, фи какие вы грязнули – хохочет Онищук.

– Трофей в лес, – говорю я о машине, и горбоносый блондин (тот, что шоферу-немцу бошку открутил, как алкаш бутылке крышку), заводит машину, грузовик трогается, поворачивает и медленно и бережно меж деревьями едет в лес.

Кстати охренеть и трижды не встать, блондин то оказывается чеченец, да Абдулхасан Эрисханов, у него мать немка из Прибалтики, Абдулмумин Эрисханов отец Абдулхасана воевал на Первой Мировой войне, в составе "Дикой Дивизии", там он и встретил Эльзу Пфайлер. Потом он стал в 17 большевиком, и сейчас занимает партийную должность где-то в Сибири, мать там же учительница немецкого, то есть Абдулхасан знает и русский и чеченский и немецкий.

Кстати в машине мы нашли, ящик ППШ, четыре ящика с патронами к ППШ, два ящика тротила, и три наших миномета, которые ротные 50 миллиметровые, с запасом мин. Видимо трофейщики, то есть были трофейщики. Данке господа суперпуперменши, то есть эти вонючки, в мечтах наши хозяева, пришедшие тут нами владеть, дали нам оружие, что бы мы в ответку могли их иметь. Каламбур мля. Немцы мазохисты)))) (Для спецуры по поводу ППШ, они в Белорусси быть на тот момент могли, и вообще это фентези, не напрягайте мозги, гугл и википедию, расслабьтесь)

Потом сидим, отдыхаем, и рядом с тем местом, где я сижу, стоит капитан иЮда (совсем не с голливуда), и презрительно смотрит на меня, строя из себя прЫнцеску девственноплевроимеющую. Смотрю на него неприязненно, надо ж его сагитировать, без него старший по званию, получаюсь я, а я в жизни ничем больше отделения не командорвал.

– Ну что капитан, какие планы?

– Пойду к немцам, мне с вами не по пути старлей большевичок.

Онищук размахивается и свод основания черепа капитана, знакомится молниеносно с прикладом немецкого карабина, все одним иЮдой меньше, видимо даже у предателей свод основания черепа, не совместим с ударом винтовки.

– Суке сучья смерть, – резюмирую спокойно я, смотря на то, как из плохого и говнистого капитана РККА, Петруха одним ударом устроил несколько десятков килограммов будущего удобрения.

– Товарищ старший лейтенант, прощу простить меня, не выдержал я, тут танкист один рассказал, капитан то всю роту КВ-1 немцам сдал, остальные пытались бороться, а этот и КВ-шку с полным БК отдал, и руки поднял. А еще когда мы конвоиров мочили, он стоял рядом презрительно смотрел на нас, и материл нас сталинскими подстилками. А еще к немцам собрался, зачем нам такой позорный командир?

– По законам военного времени ты прав, Онищук, но этого выродка надо было перед строем расстрелять от смерти его поиметь дивиденды в виде воспитательных целей, ну что случилось, то случилось. Зови командиров и пусть красноармейцы строятся. Хотя может за самоуправство, Петке надо было всыпать?

Возбужденные победой, и адреналином командиры стали собираться вкруг меня, –

– Объявляю благодарность, за слаженные действия товарищи красные командиры.

– Служу трудовому народу.

– Разрешите доложить товарищ старший лейтенант?

– Докладывай.

– Подразделение из бывших пленных построено!

– Хорошо, но не из бывших пленных Выкван, а бойцов РККА, все, беги сержант, к ребятам, то есть к красноармейцам. Ну что товарищи красные командиры, пошли говорить с народом?

– Младшие командиры, выйти из строя.

Из строя вышли 6 человек сержантского состава и один старшина (по сытой харе видно, на них даже плен не действует).

– Остальные по порядку рассчитайсь!

– Первый, второй, – и так до конца, всего оказалось у нас семь командиров (офицеров), одиннадцать человек сержантского состава, чуть больше двух сотен бойцов – гансо-мочил и соответственно один старшина (мясистый фейс, вариант фейсистый мяс). А ниче, у Леонида Соболева батальон из четверых был, а у нас тут дивизия ешкин кот получается, ох и надерем фрицам обратную часть фасада.

– Пограничники выйти из строя, и построится возле вот этого дерева.

И я показал кривую осину, к ней из строя вышло два десятка погранцов, моих боевых братьев (пограничник пограничнику – всегда друг брат и товарищ). А кто не верит попробуйте докопаться до погранцов 28 мая, но сперва закажите койку в травматологии, да неограниченный кредит в аптеке возьмите, причем не рекомендуется нас трогать от Находки до Кушки (город в Туркмении) и от Мурманска до Московского района (это тот что на Таджикско-Афганской границе), кстати он щас район имени Саида Али Хамадони называется (он вроде средневековый погранец, а может и поэт вообще-то)

– Артиллеристы, минометчики и зенитчики выйти из строя и построится справа от пограничников.

Послушно еще полтора-два десятка подданных бога войны вышли из строя и построились справа от пограничников. Огого, а этих пацанов я уважаю, как засандалят сюрприз килограмм на 10-20, и все сразу 10-15 гансам срочно нотариусы с душеприказчиками понадобятся, или нет, уже не понадобяться гейм овер наступит, или тайм аут, оффсайдушко полный.

– Танкисты и броневики, как экипажи, так и ремонтники и т.д. выйти из строя и построится по росту слева от пограничников.

Из строя так же вышли два десятка человек и послушно построились, где им было велено. Вот и ништяк, эта братва на войне тоже не лишняя, тоже могут одарить немчуру неизлечимым геморроем с трещинами ануса на всю Германию. А с автомобилистами тоже класс, не такси же здесь в белорусском лесу ждать.

– Саперы и связисты выйти из строя и построится напротив артиллерии.

И еще десяток человек вышли из строя, и заняли свое место. Связисты наверно пока нам ни к чему, но саперы это очень гуд, это прямо вери вел. Скажем они и мост построить могут (и наоборот сломать отшинь профессионально), и какую-нибудь просеку (или засеку, или начеку, нет начеку из другой оперы) просечь, нет скорей прорубить правильней. Опять же эти пацаны могут какого-нибудь весового гансовского авторитета оставить не только без яиц, но и яйца оставить без гансовского авторитета.

– Царица полей, пехота, братья пехотинцы, выйти из строя и построится напротив.

И почти полсотни (может больше) пехотных терминатора, вышли из строя и построились напротив пограничников, да и напротив танкистов тоже, так как пехтуры у нас оказалось целая рота. Ну все, будет кому прикрыть наши танки и артиллерию, от грязных инсинуаций гитлеровской военщины. И будет немЫцам полный пизнес.

– А кто там остался, подойти ко мне и представится, – подошли два санитара, повар и два НКВД-шника (один из них тот самый сержант, по армейски целый лейтенант).

– Сержанты разберитесь по своим войскам.

Оказалось у нас 2 танкиста – сержанта, один артиллерист (командир орудия однако), один минометчик, два погранца и все остальные пехтура, ну и класс, как говорится всякой твари по паре.

– Так товарищи красноармейцы прошу всех сесть, товарищи командиры и младшие командиры, так же прошу сесть, и требую тишины. Итак, подлый враг, убивает наших братьев, отцов, детей матерей, насилует наших сестер жен и подруг. И войска этих людоедов "высшей расы" стремятся в глубину нашей родины, причиняя горе и страдания всему нашему советскому народу. То, что мы попали в плен, не освобождает нас от ответственности за наш народ и наших близких. МЫ ОБЯЗАННЫ ЗАЩИЩАТЬ ИХ. Мы мужчины издревле воины. Да и в плену мы все сдохли бы, от голода, издевательств и непосильного труда, немцы такие суки, что мало того мучить будут трудом, еще и типа медицинские эксперименты ставить будут над пленными. Умереть никогда не поздно, так давайте и умрем, но с пользой для страны и народа. Хотя нет, не будем умирать, пусть германские ублюдки, пришедшие на нашу землю тут и передохнут, и нам плевать ради чего они будут тут умирать. Вон лежит труп капитана РККА, его по моему приказу убил лейтенант Онищук. Мы должна были расстрелять его перед строем, но лучше патроны на немцев потратим, да и шум из-за какого-то дерьма поднимать не хотелось, вокруг немцы. Потому он и умер от приклада своих немецких хозяев. Приказ такой, теперь мы войсковая часть, и я ее командир. Кстати Эрисханов, Онищук, и все остальные объявляю благодарность.

– Служим Трудовому Народу.

– Кто не хочет воевать, кто считает, что немцы это хорошо, встаньте и отойдите слева от всех нас, – продолжаю я

Ни один человек не решился отойти от товарищей, не решился предать свою страну, народ и идеалы коммунизма.

– Товарищи красноармейцы, с этого момента, мы отдельная партизанская рота. Товарищи танкисты, пока вы пехота, но тут много наших танков, или без боекомплекта, или без горючего, или поврежденных, и мы можем их ввести в бой и дать прикурить немцам, да так что бы опалить их поганые рожи, от бровей и до задниц. Товарищи артиллеристы, ну и минометчики, зенитчики, тут так же много брошенных из-за отсутствия тяги, боекомплекта, или просто поврежденных орудий, мы их тоже соберем и введем в работу, так же используя фашистов в унизительно половых целях, но до нахождения и введения их в строй вы пока тоже пехота.

Саперы, уже приступают к работе. Задача саперам, находить и снимать мины, фугасы, неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы. Выделять из состава боеприпасов взрывчатку, детонаторы и взрыватели. Будем готовить диверсии, пусть не только под ногами немцев горит земля, но и даже подмышки и лобки немцев пусть горят неугасимым огнем на нашей земле.

Товарищи пограничники, и НКВД-шники, теперь вы разведвзвод, ваш командир до особых распоряжений лейтенант Онищук, а заместитель его сержант Кузнецов. И запомните, я (скромно, то как) должен впредь знать все, что творится вокруг. И никаких оправданий, типа погоды, немцев и свиного гриппа не приму, Онищук что хотел?

– Товарищ старший лейтенант, какой такой свиной гриб, ну вы и придумаете. Гриб да еще и свиной))))

– Собрать все оружие сюда.

Кроме захваченного в опель – блитце, у нас оказалось 24 карабина, автомат МП и пистолет (оба последних гаджета от покойного унтера пир его мраху, или мир его праху, хотя нет хрен его праху, хрен его наху, так лучше), а еще в кузове блица ППШ хотят поквитаться с гитлеровской ОПГ.

– Разведвзвод подойти сюда вооружиться, потом раздеть немецких трупаков, переодеться в их форму, разделиться на три группы и разведать все в радиусе трех – пяти километров. Все свободны, Онищук подбери старших, в группы, ну как в дозоре на границе, и вперед ушли, через час, максимум полтора, жду доклад. Без особых причин не стрелять. Кстати пароль – Эгалите, отзыв Фратерните.

– Все остальные кроме танкистов отдыхаем, Гогнидзе, ты сегодня дежурный командир, расставь посты и ты с сего дня командир танкового взвода. Самых метких вооружить карабинами, остальным ППШ, а ты возьми Гогнидзе МП-шку себе, это теперь оружие дежурного командира, забирай своих танкистов и расставь посты в 100 метрах от лагеря, у тебя лучше дежурить в форме дойчешвайнов, все-таки безопасней. Товарищ военврач возьмите санинструкторов, а их теперь у нас целых две штуки, вам поручение: снять с немецкой падали белье, располосовать их в бинты, и перевязать раненных. Лекарств нет, потому советую использовать мочу как антисептическое средство, потому как другого пока у нас нет, отказников расстреляем, нам тут гангренозники ни к чему. Все выполняем.

У меня остался пистолет с двумя запасными обоймами и кобурой, нацепил я ее на себя, предварительно надев форму унтера, сверху ППШ навесил, он мне всегда нравился – "оружие победы", и решил поспать.

– Товарищ, старший лейтенант, разрешите обратиться?

Спросонья гляжу на Онищука (я что спал во сне? Тогда "масло масляное" венец поэзии, перл литературы, даже целый перл-харбор литературы)

– Да Петр, говори?

– В полтора километрах от нас к юго – западу немцы трофейщики, до взвода, барахлятся в разбитой колонне наших войск.

– Тревога поднимай всех, но помни мы партизаны, потому шепотом.

Ну во начинается, типический перенос, здрасти я теперь попаданец, но лучше попаданцем быть чем впопудавцем.

– Товарищи бойцы, сейчас все выходят и строятся, раненные, медики, саперы и танкисты тут остаемся. Просто не хочу рисковать вашими жизнями, каждый из вас брат, сын и отец, и должны жить, вот и отдыхайте пока. Потому отдыхать, нужна будет помощь – позовем.

– Онищук, показывай куда идти, а пока давай распланируем, как нападем, сперва расскажи что они конкретно там делают и скажем их местоположение, причем давай в деталях.

– Два мотоцикла с пулеметами их стерегут, остальные человек 20 собирают все необходимое и ценное с разбитой колонны, и грузят в три грузовика которые там стоят.

– Значит, ведешь к мотоциклам, окружаем под прикрытием леса, первыми выстрелами надо снять пулеметчиков, потом ураганный огонь по всем. Товарищи, среди нас есть снайперы, или просто меткие стрелки?

– Товарищ старший лейтенант, снайперов нет, но есть три охотника. Рядовой Севастьянов, рядовой Никодимов, и рядовой Янушевский.

– Так Янушевский, ты поляк, откуда? – задаю вопрос здоровенному мужику в вислыми усами и кисловатым лицом.

– Товарищ старший лейтенант да я поляк, рядовой, пограничник Збигнев Янушевский, родился и вырос в окрестностях станции Даурия, с дедом охотились на пушного зверя.

– Тогда ты Янушевский берешь одного пулеметчика на мотоцикле, ты Севастьянов второго, твоя задача Никодимов сперва унтера, унтерьё у немцев с автоматами шляются, и потом офицер.

– Товарищ старший лейтенант, – говорит шепотом мне Онищук,– мы уже подходим.

И впрямь послышались далекие голоса и смех, ну да немцы еще недефлорированные, наглые потому и самоуверенные как Митт Ромни на первых теледебатах, ниче будет и на них Бардак Обама. И я шепотом, говорю;

– Подползаем, не шуметь, они нас услышать не должны, услышат, погибнем. На лучшую позицию наши охотники, остальные распределить каждый, свою мишень, и стрелять сразу после выстрелов охотников. Ну что охотнички поохотимся на новых пушных зверей породы "высшая раса". Приготовиться снайперы, начинаем по моему сигналу, сигнал, как и прежде "бей гадов". Пятиминутная готовность, приготовиться, прицелиться и заслать в ствол патрон.

Сам лежу, рассматривая и думаю, а меня когда то с форума "в вихре времен" какой то подлявый мордератор забанил, причем навечно, ну и хрен с ним, хотя вот бы этот верблюдок щас рядом с суперменшами оказался я б его парабеллумом забанил бы навечно.

А мне начинает нравиться воевать, командовать то я привык, часто приходилось руководить, и часто замечал, что люди в экстрим ситуации, не то что бы другими, собой командовать не могут. А у меня в экстриме все еще и обостряется. Вроде не час щас восхвалений, а я расщедрился как американцы на права человека (особливо в неугодных им странах). На проселке стоит разбитая и расстрелянная люфтвафенами колонна многострадального РККА. Видимо бомбой повредили великана, что стоит впереди (т-28, и какой кретин пустил его в голове колонны), и колонна остановилась в притык. Проселок то узкий, и по краям деревья, некуда нашим было деться, вот и расстреливали потом с самолетов. Немчура башляет нашим казенным барахлом наркомата обороны и как злокачественные муравьи таскают все к своему ахвицеру, и тот стоя с унтером, сортирует, что куда нести, рядом двое фельдграууродов записывают, что куда положено, орднунг епсти вашу за ногу.

Практически все немчурины как на ладони и, даже карабины за спиной на ремне, значит секунды 2 три безнаказного немцеубивания у нас есть, ну;

– Бей гадов.

Практически одновременно поляк таежник, открывает дополнительное отверстие во лбу пулеметчика на левом мотоцикле, а Севастьянов делает точечный массаж сердца второму пулеметчику. Попаданием в какую часть тела унтера стоящего у грузовика, того отправляет в осадок Никодимов я не вижу, но тот падает как курс доллара в 2008.

– Нихт шиссен камераден, их бин коммунист.

Да в таких случаях они и евреями назвать себя готовы, и даже бушменами, готтентотами и даже гамадрилами (причем в одном лице) и обрезание с радостью примут, житуха-то даже арийская сладка. И вот двух супергиперменшей ведут (и девочек ваших ведууут в кабинет) Онищук, со товарищи, ко мне. Остальные занимаются растрофеиванием с элементами борьбы против эвтаназии (раненных немчурбалайфов добивают, туды их в качель).

Дело спорится и грязные души арийских перечеловеков воспаряют к воротам ада, где их небесный фюрер – Сатана, с нетерпением ждет. Наконец бойцы собираются, и Онищук докладывает;

– Товарищ старший лейтенант, бой окончен, 29 немцев убито и добито, двое пленных, разрешите экспроприировать экспроприированное.

– Да Онищук, дай команду бойцам переносить все, что может пригодиться нам, и вообще все что можно унести, в те машины куда несли их немцы. Кроме того пошли двух бойцов к отряду, нам нужны три водителя и два мотоциклиста, и четырех бойцов на охранение к мотоциклам за пулеметы.

И сам я пошел к машинам с реэкспроприированным имуществом потирая загребущие ручонки, то ни гроша а тут бац и алтын, да тут и не алтын, тут иоахимсталлером пахнет (ефимок крупнейшая металлическая банкнота, времен грошей и алтынов).

Три пушки (сорокопятки, пушчонки вообщето, и бомбами безвозвратно побиты) с полуторками Газ-АА, в качестве тягла (у артиллеристов будет байрам огромных размеров). А что тут в машинах, так пять ДП с дисками, и один старый добрый маскимка, с патронами в ящиках (держите, меня я кончаю).

Ну все немчирилы, ох и дадим мы вам прикурить то, о целая машины жратвы, консервы, мука крупы масло и даже мясо (тушенка).

– Онищенко отправь двоих к отряду, пусть все сюда бегут. (едрит мадрид, Онищук он ващето, а до знаменитого на весь подлунный мир Онищенки еще лет семьдесят)

Кстати, а гдеж трупы наших бойцов с колонны? Скорей всего немцы их в лес снесли, что бы культурно потом забарахлится.

Тут пришли шофера, а куда им ехать не знаю, пусть помогают барахло сортировать.

В двух машинах бензин был оказывается в бочках металлических, хорошо горючка лишней не бывает, одна трехтонка опель-блитц и вторая на 4,5 тонны MAN (под семь тонн горючки). Скоро подошли остальные, и через час мы подвели итог:

– Штук 15 советских грузовиков Газ – АА, Газ ААА, Зис-5. Зис-6 (но большинство расколошмаченные);

– Полуторка с счетверенной зенитной установкой (на ходу).

– Одна немецкая мерседес LG3000 с нашими сухпаями РККА, ДП, маскимкой и патронами (все любезно перегружно немчурой из наших разбитых грузовиков)

– Два мотоцикла с люльками и двумя пулеметами МГ;

– Немецкая тентованная машина опель – блитц, с ППШ, патронам и с нашими ротными минометами РККА и минами к ним (та, что мы отбили раньше, она в лесу нас ждет)

– И еще грузовик со всяким милитари имуществом РККА (тоже опель).

– Бензоцистерна на базе Зис-6 (с бензином, пусть не аи-95, но на халяву…)

– Бойцы, срочно опустошаем это место и уходим на восток, из баков разбитых машин слить бензин, слитый бензин в баки исправных, заполнить до отвала баки, и остальной бензин набрать в имеющиеся емкости, че не поместилось разлить нафиг.

– Пулеметчики ко мне, – собралось 6 человек, е мое у нас то 8 пулеметов, ну ниче ДП проще, научим кого.

– Кто умеет стрелять из немецкого МГ-34?

– Вот ты и ты, поедете в люльках мотоциклов, чуть, что стреляете нафиг, крошите в салат, капусту, в зелень. Собрать униформу фрицев, она нам пригодиться.

– Разрешите, обратится товарищ старший лейтенант, я рядовой Явтушевич, я здесь вырос, в колхозе экспедитором был.

– Как ты думаешь, где бы, мы могли укрыться, устроить базу?

– На дальнем хуторе колхоза, на краю болот, там пасека была, типа заимка, есть там хлев, ну и хата с сараем.

– Хорошо сядешь на передний мотоцикл, за водителем, и будешь ему показывать дорогу, и иди, оденься в немецкое.

– Все кому не хватит формы немецкой, и места в закрытых машинах, пойдут за нами как колонна военнопленных.

Через полчаса, все уже были готовы, и я скомандовал отправку. Немцев мы не похоронили, занесли их в лес, там они остались наедине с погибшими красноармейцами из колонны, ну, которых немцы перетаскали с разбитых машин. А некоторых еще и добили, собаки – леди.

Пришли к нам в страну владеть нами, в результате все голыми лежат в лечу и не владеют уже ничем.

Ну и поехали, тронулись то-есть, едем, проехали где-то минут час полтора, вдруг мотоциклисты останавливаются и останавливают колонну. Чо ГАИ тормознуло?)))

Нет, на обочине машина стоит, наша полуторка, наши и тормознули, крысы, поживится типа. Слезаю, подхожу а это какой то райком перевозился, потом видимо машина сломалась и ее оставили, а в машине барахло всякое райкомовское, и портрет Сталина плюс знамя, вот это надо прихватить. Перенес я эти вещи (фу, язык не поворачивается сказать вещи, но и насчет святынь мне человеку 21 века тоже как то некомфортно), ну и ладно, поехали.

И в результате, мы доехали (не все конечно, большинство топали, играя понурых военнопленных) до места назначения, и я скомандовал командирам об общем построении.

– Товарищи бойцы, идет война, война серьезная, и как вы видите кровопролитная, поэтому мы должны воевать успешно, и за себя и за того парня который уже погиб из-за вероломства немцев, и неумения, или даже нежелания некоторых наших командиров воевать. Я имею ввиду, либераста капитана, которого мы все запомнили как иуду, предателя своей родины, своих друзей и родных.

Теперь у нас оружия хватит на всех, артиллеристы получили пушки и минометы, но так как пушки без снарядов, потому артиллеристы наши поголовно теперь минометчики. Жаль немчурилы нам минометов 82 миллиметровых не подкинули, а то б у нас еще и дальняя артиллерия была б.

– Минометчики, младшие командиры вперед

Сержант артиллерист выйти из строя и представится. Из строя выдвигается Барак Обама, правда белый, а так точь в точь, и лопоух так же качественно, короче негатив Обамы (или позитив, кому как короче)

– Сержант Артюхов, правда, у меня трубы были чуток побольше, 82мм минометами орудовал. Но и на эти я согласен с радостью.

– Артюхов, так мы в лесу воевать будем, сечешь фишку, нам трубы большие похеру, по Берлину шмалять нам не треба, – артюхов сделал большие глаза, от моих тупых сленгизмов, но "всосал фишку".

– И ваще сержант, теперь ты помощник командира зенитно-минометной батареи, командиром батареи назначается, лейтенант Гогнидзе. Опель-блитц и Зис-5 с водителями теперь переходят в подчинение батареи. Катайтесь пацаны, но трубами своими немчуру гасить по черному. Зенитчики принять, осмотреть и приготовить к бою счетверенную зенитную установку. Вам ребятня предстоит больше огонь по наземным целям, и ваще теперь этот девайс, аппарат то есть, обзовем "косилка". Ну и если раскрутимся до суперрейтинга, немчурбасы на нас крылатик пришлют. Тогда покажете, летучкам гансовским откуда сраки зимуют. Все артиллеристы свободны, идите, изучайте матчасть. Гогнидзе разработать совместно с Артюховым примерные варианты взаимодействия "косилки" и минометов, при нападении на немцев, разработай четыре варианта. Первый – наше нападение на немецкую колонну, второй, нападение на населенный пункт занятый немцами, третий оборона нашей колонны при нападении немцев, и оборона при нападении на наш населенный пункт. Все вали, выполнять. Сейчас, организовать замаскированные шалаши для личного состава.

Саперы, вы теперь отдельный саперный взвод партизанского отряда, вами командует военинженер 2– ранга Прибылов, товарищ Прибылов твоя задача, готовится к диверсиям, к подкладки фугасов, взрыв мостов, железнодорожного полотна, минирование и т.д. Этих недоблядков надо так взрывать, чтоб их оторванные взрывом жопы товарищ Сталин из Кремля мог видеть. Посовещайтесь с опытными саперами, что и как, разберитесь с трофеями, там была и взрывчатка с детонаторами, пусть опытные обучают новичков, и связистов, увы пока нам связисты как императору многоразовая зубочистка, а саперы нужны. Командирами отделений назначить опытных саперов. Отдельный взвод саперов, направо, Прибылов принимай командование и на изучение матчасти шагом марш. Так же построить шалаши для проживания.

– Ах да Прибылянский, надо тебе одно отделение спецразведки подготовить. И стыкуясь с Онищуковцами, находить места для твоих бумбабахов, ну диверсий. Скажем: мост, путепровод, эстакада (блин а они тогда были?), или скажем на дороге зарыли фугас и ждете рыбку. Подплывает, то есть подъезжает тостая жирная рыбка, вы им бумбабах колоссале, и дралала оттуда, пока у немчуры отходняк. Понял?

– Так точно товарищ командир, разрешите выполнять?

– Давно пора.

– Братва железобетонная, пока у нас танков нет, но мы их найдем, те танки, что были в колонне, увы, но, из них танки теперь, как из муравья телескоп, поэтому ваша тема, это автомобили и мотоциклы, изучить вождение мотоциклов, стрельбу из пулеметов стоящих на мотоцикле. Главным прототанкером, будет конечно ж наш летеха Ивашин. Можешь своих отправить дороги и лес прошкобать, вдруг где ролики-коробочки валяются, тьфу стоят где то, но желательно на поиск идти в форме вермахта. Поставить задачу свободным от поиска построить шалаши для проживания, и само собой маскировать их.

Командирами отделений назначь сержантов или опытных товарищей. Все свободны, выполнять.

– Первый, второй. Первый, второй… расчет окончен.

– В шеренгу по два становись, раз, два!

Первая шеренга – первый взвод, вторая шеренга– второй взвод. Первый взвод командир взвода лейтенант Кравцов, принять взвод, назначить отделенных. Второй взвод командир лейтенант Никифоров, принять взвод, назначить отделенных. Все командиры взводов обеспечить личный состав шалашами, в хате и хлеве навряд ли все разместимся.

Товарищи младшие командиры, дело в том, что пехотных офицеров у нас нет, есть два летчика, поэтому помогите им с тактикой пехотных подразделений. Товарищи лейтенанты, вы теперь командиры пехоты РККА, и вам надо изучить у старослужащих и младших командиров методики действия взвода пехоты. И не переживать, не боги горшки обжигают, и не тока батьки мамок пихают.

– Предлагаю товарищ старший лейтенант в командиры охранения рядового Мамбеткулова, это тот, что в колонне предателя в висок пнул.

– А чо, пацан нормальный, советский пацан, почему бы нет? Принимается, Онищук свободен, выполнять, Мамбеткулов ко мне. Мамбеткулов, проверь наличие у часовых патронов, исправность оружия, возьмите четыре ДП и соорудите замаскированные секреты. Пусть часовые, если заметят походящих к расположению немцев, сделают двойной выстрел, это значит боевая тревога. И ни одка сука с фатерланда не должна проползти, проскочить, просочиться? Ферштейн зи?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять, – Мамбеткулов, среднего роста парень с раскосыми глазами и чуть кривоватыми ногами (наверно с детства на лошади), браво отдает честь, поднеся руку к пилотке.

– Иди Мамбеткулов выполняй. Остальные отбой, все первый осознанный, но сумбурный день моего пребывания в 1941 закончился.

– Товарищ старший лейтенант, там, окруженцы, человек десять, говорит Онищук.

– Петро веди их сюда, щас разберемся что к чему.

Пацаны наши ведут окруженцев. Главный из них розовощекий, чуть выше среднего роста, крепенький, и на голове полубокс цвета соломы, а еще с виду в крайней степени хитропопый (глазки бегают, у сцуки), докладывает:

– Товарищ старший лейтенант, сводный отряд окруженцев построен, докладывал младший сержант Ковалев.

– Ну, давай Ковалев, свисти, кто ты и так далее и тому подобное.

– Мы товарищ старший лейтенант, остатки н-ской дивизии Западного фронта, 24 июня дивизия во время контрнаступления дивизия разбита, вот мы и пробираемся к своим.

– Ну, понятно, давайте документы, и пока всех в шалаш и поставить охрану Онищук, надо разобраться. Что за окруженцы такие?

Сижу и опять тыква в думки влетела, что ж делать, я в истории, конечно, маракую немного. Ну знаю что немчура шандарахнула по Красной Армии, и бедные предки потеряв до хрени танков, боеприпасов, авиации, да и личного состава, откатывались от вермахта как пропивший зряплату дядька от жены созданной в стиле "жесть". Но я не то, что некоторые ввихревременцы, ни фига не волоку в конкретике тех времен. Говорю ж меня там навечно забанили, сцуки махровские, видите ли, если я пишу на русском, да сам нерусский, да еще и не с России, то я, как там было "провокатор и тролль" (а что еще предположить, я не знаю, причин-то, эти вонючки не написали, просто тупо в бан). Мумийтролль им в зад, вот и не судьба мне беседовать со Сталином, Берией, и Судоплатовыми. Потому что проку ни хера от моей беседы с ними, инфы от меня как от козла баксов. Да и ноутбука ни хера со мной нет, даж трусов скажем из 21 века, фигвам, у меня тело и то не свое.

– Товарищ старший лейтенант…

– Слышь хватит, сам не затрахался каждый раз так долго меня обзывать? Давай просто без политесов, чай не на плацу, да и ситуация далека от устава РККА как жопа от бублика. Давай Онищук просто Фарход.

– Жопа? Бублик?

– Короче называй меня или Фарход или там Фар, а то пока ты меня по моему званию длинному как китайская стена обзываешь, я успеваю забыть кто ты. Понял?

– Хорошо товарищ старш… ой Фарход, ты зачем так с ребятами обошелся? Они и так помучились, повоевали, опять мучились в окружении шли, а ты?

– Послушай, вот ты знаешь такой слово как бдительность?

– Да расслабься Фар, свои они пацаны.

– Вообще-то можешь меня, если тебе легче Быковым обзывать, это персонаж один, из сериала, ну несколько книг о нем написано, врач он, практикантов учит, которые после мединститута. У него шашни еще с главлепилой по фамилии то ли Сисесрач, то ли Кисегач. Говорят мне у нас характеры схожи, и хер с тобой, так вот насчет бдительности, ты знаешь, у немцев есть такое подразделение "Бранденбург" причем целый полк.

– Ну и что? У них этих полков как у собаки блох.

– Так этот полк, полк диверсантов, это раз, и они говорят все по-русски, причем очень хорошо. Они из прибалтийских немцев, из прибалтов ну и всяких других жертв абортов, что знают русский язык. Так вот, одним из очень решающих факторов, почему немцы гонят нас как участковый торговок, это тот самый полк.

– И что если немчура болтает по нашему, хотя подожди, они что в нашей форме диверсанты эти сраные по тылам шухер наводят?

– Ну ты не совсем дуб! Правильно они мочат гонцов и посыльных, перерезают связь, начальство наше отстреливают и так далее. То есть нарушают целостность процесса руководства. Усек Васек, хотя нет ты Петр.

– И ты думаешь, что это они? А как их поймать, сук-то этих?

– Самый простой путь, дай свой документ, и давай сравним с документом Ковалева.

Открываем, и что? У Онищука скрепки чуть тронуты ржавчиной, а у Ковалева ни хера, как никелевые.

– Ну чуешь разницу?

– Охренеть у них в документах скрепки из нержавейки?

– Да, стой это точно Хренденбурги, тащи этого пидора Ковалева Петруха и побыстрей.

Тут стали, раздеваться выстрелы, вытаскиваю ствол, досылаю пульку в ствол и мы с Петрухой бежим, на звуки выстрелов. Подбегаем к шалашу, а брандерхрены завалили обоих раззяв часовых и бежали. Один часовой еще жив, командую Онищуку чтобы достали каждого засланца абвера, сам склоняюсь, к раненному:

– Они суки немцы, когда сидели в шалаше, один наступил другому на ногу, и тот матюкнулся по немецки. Сабуров хотел его вытащить и проверить лучше, но тот Сабурова ножом, и я стал стрелять, а у них пистоли, и в меня они стрельнули, – тут у солдатика ртом пошла кровь и он умер. И я побежал туда, где раздевались крики и выстрелы, вот я лох, нет что бы сразу эти ксивы проверить, ХВилософ гребанный, уже двое погибли.

– Петро ложись, эта сука, там, где-то засела, стреляет справа, вон Васильева убил.

– Хорошо, вы отсюда будете постреливать, я обойду его сзади, а где остальные немчары?

– Далеко Фарход, то есть нигде, все, крышка им.

Я сперва отошел, где то метров 200 вправо, потом прошел метров 100 и начал заходить за диверСРАнта, но пригнувшись сперва, а то на пулю от своих можно нарваться. Потом пополз, все таки диверсы брандергамбургеры, подготовочка у них, учует меня, и одним движением руки я превращусь в недоразумение (хотя наврядли я ж ходячий "день сурка"). Ползу, слышу как немчик пуляет в наших, ну и наши в него тоже, вот все ближе я, он сука под деревом лежит, убить его уже могу, но надо его живым брать. Подползаю метров на 15, практически не дышу, да и голову не поднимаю, наши ваще не хило пуляют. Вот он голубчик за деревом лежит, у него ППШ, сучара её видимо у нашего бойца прихватил, пистолька у меня уже с пулей в стволе и предохранялка давно отодвинута, прицеливаюсь в правое плечо (почти лопатка). Бум, йес, попал. Подбегаю, он оборачивается и получает сапогом в челюсть кайфуй падла семибатюшная (его мамаша любила, значит группен секс).

– Петруха, не стреляйте я его взял.

Подбегают наши, сучара лезет левой к голеницу, аха ни разу несамец собаки, ножичком поиграть решил, а я тебя горячий допрос покажу, как проводят.

– Ну чо сука, колись, кто ты?

– Я сержант Ковалев.

Стреляю в правое бедро, боли полная жопа у "типа Ковалева". Тот делает зверски кисло-молочную харю и скрипит сквозь зубки звероарийские:

– Офицер Великой Германии не отступит перед унтерменшами.

Бум выстрел, и пуля входит в опасной близости от яиц гондураса по имени Ульрих.

– А у вас офицеры без яиц бывают, – спрашиваю я, доставая из голенища его же сапога его же нож, и разрезаю брюки. И втыкаю (а чего мне жалеть) в ногу суперменша. Тот хрюкает как недорезанный кабан (каковым он и является) что-то звиздит по немецки.

– Шпрехен зи русиш, дойче швайне, блещу полиглотией я? – И с чувством морального удовлетворения вонзаю нож в левое бедро Хуильриха.

– Мы должны были внедрится, и убить генерала.

– Какого генерала?

– По сведениям от пленного тут среди окруженцев есть русский генерал, его очень сильно бережет ваше НКВД, наше задание его найти.

– Спасибо Хуильрих, прощай земля тебе прахом, – бум, это называется контрольный.

Смотри-ка, фамилию выбрал европеец – Ковалев, а че не Новодворский? Или Нахренвальный, или Мудальцов. Наверно еще МПГПП считает своей библией, после "майн кампфа" и плана "Ост" (МПГПП – Международный Пакт о Гражданских и Политических Правах).

– Онищук, собери пацанов, убитых соберите, и ранетых к военврачу потом батька речугу толкать будет, ну я то есть.

– Бойцы красной армии, подлые ублюдогерманцы замаскировавшись нашими окруженцами

проникли к нам, все они увидали в последний раз в своей полной дерьма жизни кузькину мать, и им настал полный звиздец, но эти верблюдоослы убили шестерых наших ребят. А знаете почему? Потому что мы потеряли бдительность, у гитлера главного недоноска германской нации есть такой полк: бранденбург называется. В него собраны русскоязычные ублядки всей европы, и у них одна цель, сделать нас своими рабами. Они считают, что все народы СССР, это люди второго сорта, и предназначение у нас, это быть их рабами. И это мы, которые с букваря начинаем "Рабы не мы, мы не рабы". Короче впредь, абсолютная бдительность, каждый, кого мы принимаем, должен пройти проверку, никому доверия, пусть даже у него документы и внешность Жукова, Тимощенко или даже самого Берии.

– Бойцов похоронить, немцев просто прирыть как бешеных сук, а то вонять начнут.

Потом Онищук, со своими ушли порыться в лесу и окрестностях, ведь до чертовой хрени всякого военного имущества, щас валяется на территории захваченной фрицоблюдками.

Сижу, учусь разбирать ППШ, мало ли в бою пригодиться, а я то, с АКМ служил. Правда пришлось долго помучаЦЦа, но если долго мучиться, то что-нибудь получится. В результате я сделал тупо непрофессиональную разборку, сборку плюс смазку ППШ.

Потом откуда то выявился мордастый наш стРАшина (кстати он один в один с этим как его там, ну который "Бабахов плюс", ну нетрадиционный дохтур с ОРТ, но морда у нашего поширше) и пригласил кушать, типа жрать подано. Жрать было подано то, что экспроприировали у немчурбанов, конечно не шикарный дастархан, но жить можно.

Потом появился как всегда сумбурно, и как известие о трипаке, не очень радостно, Онищук, то есть наш разведхохол.

– Товарищ старш… ой, товарищ Фарход, на опушке леса обнаружены 5 БА-10 и три БТ-7м, вместе с экипажами, окруженцы. У них бензин на исходе, и они там пытались разоружить свою технику и уходить налегке, мы им не позволили, у нас-то бензина как у рыб воды.

– Молодцы, Петруччо, ты уверен, что это не засланцы?

– Да нет, ребята наши, я проверил документы, у всех чуть-чуть тронуты ржавчиной скрепки, да и все помяты, есть раненные, вот я главного привел, старший лейтенант Абдиев.

– Нука зови, – и Онищук выскочил, и мгновенно залетает с казахом в форме бронетанкового старлея РККА, казах я бы сказал точь в точь Сангаджи из РУДН, но поширше, и пониже ростом и помедленнее в движениях, но с таким же дерзким взглядом.

– Здравия желаю товарищ старший лейтенант, я старший лейтенант Абдиев Ержан, командир роты бронеавтомобилей н-ского бронедивизиона. Командую остатками дивизиона, остальные командиры пропали вместе с машинами, мы шли с танкистами, из нашего же механизированного корпуса, старшим у них в группе лейтенант Нечипоренко, тоже считай, командует полком, ну огрызками полка. У нас кончался бензин и мы решили разоружив бросить технику и дальше пробиваться к своим пешком, тем более и патронов осталось по ленте на пулемет, и снярядов по три четыре на орудие.

– Абдиев, мы можем помочь бензином, но есть одно но. Ты к своим не пробьешся, немцы верблюдочные наши войска, очень далеко оттолкали, предлагаю тут кошмарить фрицепупов.

Сам подумай, тут мы принесем больше прибыли, с вашей техникой порвем железку, разлохматим мосты, немчуре не откуда будет ждать припасов. Попробуем стать бронированной занозой в заднице немцев, у нас есть оружие, транспорт, бензин, даже танкисты и броневики. Чуешь, тут немцам филиал ада устроим, у нас боеприпасы есть!

– Есть командир, но маловато, – поднывает жмотистый Петриньо

– Ниче тут нахабарим, у немчурок отобьем, тут есть разбитые наши колонны, или даже брошенные склады. Короче, если ты решил уходить, я никого за яйца не держу, у нас найдется экипажи для ваших железок, но если хотите, то милости просим.

– Хорошо командир, дай потолковать с пацанами.

– Ну, толкуй, только толковище толковать, долго не толково. У тя полчаса на все про все. (Господа читатели расслабьтесь, преднамеренная тавтология) Идет?

– Все мы ушли.

– Ну что командир, как те братва железнобокая?

– Да, что-то говорить пока рано, пусть всех сюда пригонят, там видно будет. И ващпе слухай сюды Петруха, как придут железняки, надо типа их фильтрануть, разоружить и по одному проверить, что-как и так далее, усек?

– Да без проблем, командир.

Так думаю, чем бы в анусе немцев глобально поворошить, чтоб у гилтерят свербило в прямой кишке как от наждака. Действительно рельсовая война, дорожная война, из мостов им понаделать трамплины для прыжков в ад, и все хорошая помощь РККА обеспеченна. Значит нам, нужны карты, дорог и мостов, "Атлас Автомобильных Дорог СССР" тут скорей всего ни разу ни выпускали пока, но у танкеров и бронеящиков на колесах должны быть карты, а там я думаю все обозначено.

– Разрешите обратиться?

– Рискни, – буркнул я, за старлеем вошел незнакомый лейтенант танкёр, ну и за ним Петруха с ППШ-ой наперевес.

– Разрешаю товарищи командиры.

– Это лейтенант Нечипоренко, – представляет мне Абдиев летеху в замасленном танковом комбезе, ростом чуть выше среднего, носом картошкой и белесыми ресницами.

Вынимаю из кобуры пистолю, и сняв с презер.., ой предохранителя (а не один ли черт, и тот и этот предохраняет), –

– Граждане, сдать оружие, – Петруха тоже грозно поводит пэпэшой.

Граждане временно задержанные кладут на стол казах тэтэху украинец ППД, лица горение как кислые, думают наверно, что попались засланцам рейховым наверно.

– Документы мне, и давайте рассказывайте, по очереди, типа по старшинству агенты, зачем вас абвер послал?

У обоих глазки как у психоНЛОпата летающие тарЭЛЬки, ниче попроверяем, вон недобдяние привело к потерям.

ГуППки у казашенка надулись как груди Семенович, и говорит сквозь зубы, расстреливая меня глазами как из ДШК, –

– Я не понимаю вас, я вывел с поля боя пять броневиков, мы пробились, нами уничтожены 7 немецких танков 5 штук Pz Kpfw II и 2 штуки Pz Kpfw I, кроме того три "ганомага" и четыре мотоцикла с мотоциклистами, мы потеряли 7 броневиков. И теперь вы смеете обвинить меня и танкистов в том, что мы агенты? Тем более у немцев есть русскоязычные агенты, но они-то все европейской внешности, ну а я казах, в Германии казахов нет же.

– Абдиев, во-первых чем докажешь, что ты на самом деле сделал столько сколько говоришь? Насчет казахов на той стороне, там есть Мустафа Чокаев например, казах который хочет "Великий Туркестан" создать, и он-то там не один.

– Тогда расстреляйте меня и дело с концом, а что касается доказательств, у меня в броневике есть немецкие документы, удостоверения личности убитых нами, правда не всех, только тех, у кого была возможность взять их.

– Хорошо, своди его Петруха к броневику, возьми с собой четверых на всякий случай, пусть за базар отвечает.

Просматриваю документы Абдиева, по моему нормально, на тщательный немецкий новодел – самопал не похоже. Пистольку с летёхи не спускаю, Нечипоренко сопит и молчит, интересно, о чем кумекает его моСК.

– Товарищ старший лейтенант, объясните, в чем недоверие к нам? Мы действительно воевали, вышли с оружием в руках, а тут нас ждет жопа.

Эх, летёха, если дойдешь до наших, там тебя тоже проверки особого отдела ждут, считай что тут репетиция.

– К нам уже выходили окруженцы гражданин Нечипоренко, и это нам стоило жизни шестерых бойцов, понимаешь, я лучше перестреляю сто подозрительных окруженцев, чем позволю от их рук погибнуть хоть одному своему бойцу, понятно?

– Простите, но мы не несем ответственности за всяких гнид.

Грохот, Ержан бедняга споткнулся о порог, вошел в руках охапка зольбдбухов, и он протягивает их мне, за ним спокойно вошел Онищук и держит, обоих окруженцев под прицелом.

Беру гумажки затрофеенные геройским казахом, это 13 зольдбухов немчуранцев, причем четыре из них офицеры, два экслейтенанта (один экстанкист), один эксобер-лейтенант и один даже целый эксгауптман, командир танковой роты вермахта. Да не верить Ержану нет оснований, молча, подхожу к нему, обнимаю его дружески и говорю.

– Теперь верю, теперь салам брат, ты тоже меня пойми, приняли мы десяток окруженцев, а они суки оказывается засланцы подлявые, абвером засланы, что б найти какого-то нашего генерала, ну и по пути сдавать немцам, таких как мы, и я и ты. Шесть бойцов наших остались тут навсегда, понимаешь, НАВСЕГДА!

– Теперь говори, что знаешь о Нечипоренко.

– Д а знаю его с довоенного времени, в округе на собраниях встречались, тоже геройски воевал, остальные командиры погибли или пропали вот он и выводил полк, то есть я выводил своих, он своих, мы ж рядом в контрнаступление пошли, и разбиты были вместе, и выходим из окружения вместе.

– Хорошо, а остальные бойцы? Все с того, довоенного времени? Никого в окружении не подобрали?

– Да подобрали двоих, но тоже парни геройские, пограничники, с границы топают.

– Проверим, иди Ержан и ты Нечипоренко, отдыхайте ну и остальных своих людей возьмите, сперва шалаши для себя поставьте. Орудия труда подберет вам старшина, там семерки и челюсти, ну топоры и пилы. И получше замаскируйте свои апартаменты, щоб немецкие верхогляды со своих саломётов (именно не самолёт, а спецом саЛоМёт) не углядели. Петруха веди погранцов, этим оружие можете раздать.

Петро отправил командиров и привел, разоружив погранцов. Один почти ксерокопия Медведева (не тот, что знаменитый партизан, а так один политик ВРИО Путина который) правда этот росточком сантиметров на 20 выше того политика. Второй классический армянин, черные, почему-то грустные очи, рост 180 почти сантиметров, и вес под 80. Ну и я спрашиваю, конечно же грозно аки Ванятка Грозный который номер четыре.

– Кто вы такие, какое задание получили в абвере?

– Товарищ старший лейтенант, я старший сержант Окунев, это рядовой Геворкян, мы пограничники нн-ская застава нн-ского погранотряда, и вас мы знаем и товарища Онищука, мы же соседи.

Оглядываюсь на Петруху, я-то ни разу не помню ничего вообще до удара по мозгам прикладом покойного немца секьюрити (яж "попадала"), тот кивает, знает, значит коллег.

– Да товарищ старший лейтенант, прошлым летом на соревнованиях по боксу, пришлось помахаться с этим Окуневым, еле по очкам одолел его, а рядового точно не помню, но личико знакомое.

– Ладно раз пограничники, поступаете в подчинение Онищука, но не дай бог подведете в чем, я лично вам яйца на лоб притяну и гвоздями сотками прибью, и будете вы яйцелобыми или лобояйцевыми, понятно?

– Так точно товарищ командир.

– Все тогда кругом и нахер к разведчикам.

Ну, эти чуваки, вроде братва своя пограничная, реальные пацаны, то есть не немецкие засланцеподделки. Теперь воевать нам будет полегче, правда для крутой движухи маслят у братвы мало, хотя ващето, если маслята это пульки к пекалю, а для пушек БА-10 и БТ-7, снаряды тогда уж маслища наверно, ну или как минимум белые грибы. Но круто же, скажем, сидят немчурины какой нибудь свой хуилоуин справляют под патретом (именно патрет, а не портрет) преподобного Адольфа, тут мы как им дадим курнуть в глобально-летальной дозе. Пять БА-шек, три БТ-шки, нацибайки с хреномётами, плюс три наших РККА-шных миномёта, а если "Косилкой" огонька добавить, то штейт аувф полный, немчурилы и свет потушить-то не смогут. Тока б узнать, где они сидят и штейт аувф от нас ждут, хотя щас надо пацанов отправить пробить ситуашку, узнать, где и чем дышат супостаты.

– Онищук, эй боец найди мне Онищука и этого чечена, как его там Эрисханова, найди так же Кравцова, и передай, что я ухожу на разведку с парнями. А он остается за главного все ясно? Тогда бегом товарищ красноармеец.

Не успел я досчитать до ста, как вваливаются чечен наш с нашим же хохлом.

– Командир, вызывал?

– Да братва собираемся завтра с утра и на двух мотацах и двух БА-шках, желательно разведку сбацать, надо найти деревеньку с взводом – ротой немцев. И показательно наказать вражин, жаль политруков у нас ни грамму нема. Зафигачили б они какие-нибудь плакаты-листовки, типа "Немцы, валите нахрен на фатерлянд, а не то из ваших яиц подшипники для Т-34 сделаем". Ну и наказав немчурбасов мы б им оставили наши визитки, а если б деревенька без жителей бы оказалась, то ваще кайф, ни одного свидака не осталось бы. Вот те и бермудский треугольный трындец, и прискачут потом в Хренитлеру его жополизы, типа Адольфик все пропало.

Так закончился еще один день моего пребывания там, что ж принесет нового следующий день? Поживем, как болтается (трындится, звиздится, говорится, нужное выбрать) увидим.

– Тормози Гаджиев (это я водителю броника), давайте пацаны осмотрим, что и как? Нам то снаряды к БА-шкам и БТ-шкам нужны, вдруг танки исправные, а может и боекомплект есть, а в грузовиках тоже что-нибудь должно быть.

Хамзат (это дагестанец наш, высокий худой, но с орлиным взглядом) тормозит, сперва просигналив байкерам нашим, те развернулись, и к нам. Начинаем осмотр, странно динозавр двадцать восьмой вроде цел, у одной КВ-шки гусеница сбита, у второй хорошенько посечен близким взрывом бомбы бок. Эрисханув нырнул в Т-28, я в КВ который без гусеницы (интересно конечно посмотреть на супертанк), на таком Зиновий Колобанов поимел 22 панцера, и ему за это ничего от гансов не было.

Опа, а снаряды-то есть, тока к нашим БТ да БА они ни разу не подойдут, и чо с ними робить? Оставлять жалко до ж.. то есть очень сильно жалко. Вылазю из КВ-хи, зову мотоциклиста нашего;

– Боец, ау, как там тя звать-то?

– Красноармеец Путин (Ни хера себе, мгновенно офуев)

– А имя у тебя Путин есть? (если зовут Владимиром, то у меня как минимум инсульт)

– Петрован Никанорович (уффф, не венценосцев родак, хотя мне по барабану, я то гражданин Таджикистана, по мне хоть Ислам Каримов)

– Короче заводишь свою шарманку и бегом в расположение, там передаешь приказ Кравцову, пусть отправит к нам Ивашина (он же у нас КВ-шник) с двумя блитцами и человек 15 бойцов, все товарищ Путин, аллюр три креста, и все на могилы фрицев.

Фыркнул мотором, обиженный преждевременной смертью, своих прежних хозяев цундап понес Петрована Путина в лагерь.

Осматриваем грузовики, а ящиков всяких тут как говорят братья украинцы дуже бахато,

Отвлекусь, но Евген Коновалец, снайперша Павлюченко, Онищук наш, юЩЧенко и Устин Кармелюк это все украинцы. Но одни мне родны близки и за них в бой я пойду, а насчет Коновальца и юЩЧа я не то что на гектар, я и на одну планету хрена бы сел, но увы, других планет под рукой нет. Пардон-с чего-то отвлекся.

Мы вскрываем ящики и оргазмируем от содержимого, у нас теперь снаряды, жрачка даже ящик с индпакетами, вдруг…

– Хенде хох фашистские ублюдки!

Ишь ты, а где это фашисты, и кто это их раком ставить собирается? Аха! Нас окружили человек 15 в советской форме, охренеть это ж НКВД-шники.

– Товарищи спокойно, мы свои, на нас форма немецкая, мы из РК…

Хорошим ударом прикладом мосинки мне затыкают рот, (хорошо хоть не в рыло, так же и без зубов можно остаться).

Нас обезоруживают, тут слышны рокот моторов, едут наши, которых ведет сам Путин, нас бегом понукают забежать в лес, и там лечь на землю, рты забиты нашими же пилотками (хотя они скажем не наши, мы их честно унаследовали у немцев).

Бойцы, ведомые Путиным, подъезжают и фигея начинают нас искать, нам повезло, так как кроме Путина все в форме своей, и кричат во всю петровскую (или все-таки ивановскую);

– Товарищ старший лейтенант, товарищи Каримов, Эрисханов, Гаджиев, Семакин, Онуфриев, – а ни хера мы ответить-то не могём, но эти окрики действуют правильно на наших захватчиков. Один из них, в со знаками различия капитана (епрст подполковник, но нормальному) высокий статный и движениями и внешностью напоминая Василия Ланового лет тридцати, выходит на дорогу.

– Кто такие?

– Лейтенант Ивашин с группой бойцов РККА, а вы кто такой?

– Капитан Елисеев НКВД. Что вы тут делаете?

– Мы ищем боеприпасы к БА-10 и к БТ-7, выходим из окружения, сюда подъехала наша разведка, и они послали Путина за нами, вот мы, взяв два трофейных грузовика, приехали и где наши?

Капитан поворачивается к нам и командует своим нас отпустить, выходим, как же ты сладка свобода!

– Ивашин, какого ананаса без оружия? А если б это были не свои, а немцы?

– Так товарищ старший лейтенант, оружие-то в машине.

– Какая разница? Ты чего немчувырлам сказал бы, подождите камрады, я щас оружие возьму да? НИКОГДА впредь, что бы такого, не было, даже посрать ходить с оружием, мы в тылу вермахта. Едрит мадрид твою барселону, в голубую дивизию.

– Старлей, вы, что за часть? И что тут в тылу делаете? – спрашивает у меня капитан энкаведешник.

– Воюем, капитан, нами за день уничтожено до роты немцев и отделение диверсантов из "бранденбурга", а ты пся крев вместо того что бы выслушать меня, прикладом в тушку.

– Ну не признали, не нюнься старлей. Нам тут колонну разгромили уроды, только пытались двинуться дальше налетели на мотоциклах и бронетраспортерах, мы в лес, они постреляли и ушли. Мы убитых похоронили, выходим, а тут вы, мы и хотели за наших отомстить.

– Ну капитан присоединяйся, нас тут больше роты пехоты, остатки полка танкистов и полка броневиков, мы пока планируем поворошить в тылу немцев нашим подразделением как кочергой в заднице гитлера, а там видно будет, или партизаны, или пробиваться будем к нашим.

Наши ребята начали грузить в машины все, что может пригодиться, а Ивашин с пятеркой танкистов стали осматривать КВ-хи и двадцать шестого, Капитан же отозвал меня в сторону, типа побалакать тетатетно.

– Слушай старлей, тут с нами генерал, мы должны его доставить к нашим, не дай бог в плен попадет, знаешь, сколько визгу немецкого будет?

– Да, тогда больше никому не говори что он генерал, переодень его в рядового или в командира, и молчок. Я ж сказал о кодле засранцев-засланцев, эти упырки как раз твоего генерала тут и искали, какая-то сука им слила инфу понимаешь? Они нам стоили шестерых бойцов.

– Товарищ старший лейтенант, один КВ исправен, надо только гусеницу приладить на место, второй тоже годен, но слабоват, повредили его немного, двадцать восьмой тоже, но у него проблемы с коробкой, далеко не сможем уйти.

– Ну сколько сможем, столько сможем, пока в лес его отведите и замаскируйте, а второй КВ никак?

– Ну он сможет ехать и стрелять, но башня заклинена, и есть проблемы с коробкой передач, – Ну тогда, этот гардероб тоже пока в лес и замаскировать, пусть стоит запас карман не мацает. Капитан, где генерал наш, может, познакомишь?

И капитана сделав рукой знак "пошли мол" пошел в сторону леса, я конечно за ним, я ж впервые с живым генералом балакать буду, интересно ж. Идем мы, идем, наконец, капитан садится на пенек и закуривает папиросу.

– Слышь старлей, короче диспозиция такая, это вообще-то не генерал, это редкое дерьмо, ты наверно не поверишь, но это гость из будущего…

– Что? Из какого будущего? Капитан ты, что Герберта Уэллса начитался?

– Да, я тоже, когда узнал охерел до копчика, короче это русский пацан из какого-то 2012 года…

– Что? (год блин мой)

– Так вот он говорит, что из Питера, говорит что в 1991 СССР накрылся алюминиевым дуршлагом, и Ленинград стал – Санкт-Петербургом.

– Капитан, хорош заливать он, что с психушки себе досрочный дембель устроил?

– А ты думаешь, он сумасшедший и нам рассказывает, свои долбанутые хвантазии?

– Ну а чем докажешь что это правда?

– Вот посмотри, – говорит мне капитан и протягивает эппловскую жертву аборта айфон номер четыре.

– Это что, портсигар такой?

– Нет старлей, это мобильный телефон.

– Аха, ты еще скажи что это карманный кинотеатр, капитан что у тя от окружения мозги нахрен расплавились и сплавились в пудинг?

– Ну смотри, – и он включает противный гаджет фирмы "яблочный огрызок".

Я делаю вид, что охерел в крайней степени, потому что он мне демонстрирует аудио и видеоплееры, вдруг он из какого-нибудь "ХроноСМЕРШа", и хочет вывести меня на чистую воду. А он мне демонстрирует ролик выступления Адика Шикльгитлера на какой-то стрелке долбонацев. Как шлюшка уличенная своим трахалем в трахе с соседними трахалями (о как закручено), горячно и страстно пытается доказать свою невиновность, так и Гитлеришка что-то в том же ключе втулял, за кадром переводили, смысл типа германия для германских. Я старательно делая рожу пипла внезапно обнаружившего в своем огороде дохлого мамонта, спрашиваю у капитана. –

– Капитан, ущипни меня, что это такое?

– Вот вот, старлей, вот мы его и ведем к своим, а самое главное знаешь что?

– Так это еще и не все? – а актер-то я оказывается классный, вон энкаведешный Станиславский верит мне.

– Да, самое главное, вообще-то ты в форме немцев, пошли сам увидишь.

– Щас придем на место, я бойцов своих, что этого уродонала охраняют отозву, ты подходишь, делаешь, два три выстрела, и подойдя к нему вытащишь у него изо рта кляп, ну и скажи че нить по-немецки.

– Капитан, все-таки надо тя к невропатологу, чего-то ты вообще "галиматНю" понес. И вообще откуда тема насчет генерала появилась, абвер себе ягодицы рвет, ищет генерала.

– Так я, своим сказал, что у нас раненный генерал, которого мы вывозим. Это чисто для сохранения тайны было. Но видимо, какая-то сука и в НКВД городском нашем есть, раз до абвера дошло, кстати, ну и пусть, пусть ищут генерала, припечет, пристрелю нахрен. А насчет того, что этот выродок из будущего, ты выполни, что я говорю, сам все увидишь.

– Яволь херр гауптштурмфюрер (КГБ-то "дерьмократы" причислили к СС, значит капитан НКВД по немецки, это гауптшурмфюрер, или оберштурмбанфюрер, тьфу язык сломаешь).

Капитан поднимает руку, "внимание стой" значит, и идет вперед, затем что то там говорит, и спокойно идет обратно с двумя сержантами той же службы (унтершарфюреры или штурмфюреры, не помню, как сержант на эсесовской мове будет).

Иду туда, откуда они вышли, там под деревом сидит аки перст, не ни хрена персты то стоят, а это аки червь наверно, сидит натуральный секонхенд, скинхед то есть. Черная майка с ликом преподобного адольфия нацистского, джинсы моднявые с помочами висящие на жопе (или как эта хрень называется; подтяжки, бретельки там или вытяжки) и берцы с шнуровкой до колен. Он смотрит на меня как на полубога (я в ретроскинхедовском прикиде, в фельдграу), а я на него как и ожидалось, смотрю как на говно, и высокомерно глядя вытаскиваю у него изо рта чьи-то портянки (вот энкаведешники извращенцы а? гебня кровавая)

– Господин офицер, ведите меня к Гитлеру, я знаю много чего, благодаря этому вы сможете победить Сталина и их жидо-коммунячье иго.

– Ти есть кито? Что ти знаишь рюсски сабака?

– Господин офицер, я русский националист, белая раса должна защищать себя, наши цели едины, наши враги все черные начиная с жидов, хачиков, узкоглазых и кончая неграми.

– Ти не есть белая раса, ти не есть щеловьек, ти славянски недощеловек, не арий, унтерменш, ферштеен зи?

– Нет я не недочеловек, я представитель как и вы белой расы, я читал "Майн кампф" господина Гитлера, и полностью разделяю его взгляды.

– Мине плефат на твои вскляды, ты ест унтерменш, и только германская раса ест белая раса, ви славяне дастойни бит нашими рабами. А если ти читаль великий бух нашього фюрера, то ето говорит, что его учение истинно для всего мира, даже для рабоф как ти. –

Ой, чую, не нравится правда нацику доморощенному, но нацики, это реально, вы для гитлера и его оболваненной кодлы унтерменши, всего лишь рабы. И они срали на ваши шульцы 88, "Россия для русских" у НСДАП не канает для них "Россия для немецких", а русские даже почитатели Гитлера, лишь рабы.

– Ну что сука, думал немец я?

– А вы значит власовец, тоже защитник белой расы, или РОНА?

– Нет нацик, я не власовец, да и не знаю, кто это (как я признаюсь, что тоже попаданец, низя), – Я советский командир, старший лейтенант Каримов, и нерусь я вообще. – И вытащив парабел, передергиваю затвор.

– Ну что, придется кончать тебя, нацик ты самопальный, готов сдохнуть во славу гитлера?

– Нет товарищ старший лейтенант, я ж тоже советский, я тоже служил в Армии.

– Хотя, вообще-то живи, тем более ты добыча, капитана энаведешника, он Елисеев, чисто русский, так сказать полномочный представитель белой расы, пусть он и решает твою судьбу. Елисеев, капитан, ты где?

Из лесу материализовался как гаишник из засады с радаром наш бравый энкадешник с пепешкой.

– Ну что старлей, как тебе фрукт?

– Капитан, фрукт интересный, но он твоя добыча, и пацан упертый, делай с ним что хошь. Мне с вами тут не фига болтологией страдать, родина в опасности, надо выручать.

– Старлей, а много у тя людей?

– Да поболе роты будет, а что?

– Берешь нас к себе? Будем пробиваться вместе к нашим?

– Капитан, вынужден тебя огорчить, пока к нашим я не собираюсь, так как, пытаемся немчуре подляны здесь строить, а то они маршируют по нашей земле, поют свои "дойчен зольдатен унд официрен". Тем более у нас щас паника и неразбериха, кидают под танки с винтовками и даже без, мы тут больше пользы принесем. Сам подумай главная сила немцеболванов это танки и взаимодействие родов войск. Мы попытаемся по возможности обескровить их танки, перережем снабжение бензином и боекомплектом. Стоящий без горючего и снаряги танк, как тупая изба, мало того от него пользы как от верстака сгущенки, так его еще и охранять надо, казенный ведь.

– Согласен старлей, возьмешь нас к себе?

– Да конечно, нам как раз начальник особого отдела нужен как колорадскому жуку картошка, пойдешь главным чистильщиком, в подчинение старлею? Засланцев брандербургоидных как собак непиленных. Ну что пошли к нашим?

– Пойду, хоть я на ваши РККАшные звания и подполковник целый, но войсковыми соединениями (даже взвдом) не командовал, а у тя хорошо получается.

И мы пошли опять к дороге, архангелы Елисеевские подобрали секинхенда (написано как я думаю, это не ошибка, не скинхед и именно секинхенд) и снова на беззвучку и вибрацию перевели портянкой. А тут наши уже готовы, КВ-шки и Т-28 оттащили в лес и замаскировали ветвями и всяким лесным мусором, все что можно (и нужно) погрузили в опеля и Ивашин докладывает.

– Товариш старший лейтенант, нами обнаружены, следующие материальные ценности:

– Ого Ивашин, так это ж хватит на одну-две войнушки типа войны Чако, все немчура дрожи, слышь Елисеев, а куда вы все это везли, и где экипажи танков?

– Так в танках, экипажей и не было, только мехводы, мы их с ремонта вели, вообще колонна сводная, всякой твари по паре и они тоже где то в лесу, щас покричу выйдут. Танкисты ау, вы где?

И действительно из лесу вышли три мехвода в классических комбинезонах и шлемах от Гуччи, то есть от РККА. Всего с энкаведешниками и водителями оказалось 28 человек (из них 8 водители, остальные 18 погибли, 3 раненых, всего в колонне было 49 человек), кстати, боекомплекты в танках полные. И мы попрыгав в грузовики рванули как пули (ну почти как пули) в лагерь.

В лагере нас ждало две новости, одна ожидаемая и прогнозируемая, как падение курса доллара после поголовного приступа диареи у всех министров и топ-менеджеров США, то есть Онищук пока не вернулся. И вторая новость, меня ждал какой-то дядька заарестованный Кравцовым, и с ним, по словам Кравцова, надо сразу побазарить. В шалаше сидел дедок лет 60 (может больше, на нем не написано), высокий, широкий, с темно русыми волосами и мощной нижней челюстью (вроде быкопса, бульдога то есть) и вроде с честным лицом.

– Здравствуйте э…

– Арсений Никандрович Ильиных, здравствуйте командир.

– Здравствуйте Арсений Никандрович, какими судьбами?

– Я старлей, первый секретарь горкома партии, остался, чтобы повоевать в тылу, у меня опыт партизанской войны с гражданской. Я из приаргунских казаков, в германскую, то есть в мировую войну, воевал в первом Аргунском Казачьем полку. Затем мы устанавливали Советскую власть, ну и тут полезли всякие семеновы, унгерны, колчаки да каппели, вот мы и партизанили. В тридцать пятом назначен из заведующего райОНО вторым секретарем горкома, ну это у нас в на Дальнем, на Востоке, в сороковом перевели сюда на повышение. А теперь хочу попробовать вспомнить былое, тряхнуть стариной, думаю если от моего тряхания немчуры станет поменьше, то и от меня значит с моим тряхом есть еще польза.

– Ну это конечно похвально товарищ секретарь? От нас-то, что надо? Оружие, патроны?

– Да нет старлей, хочу я предложить тебе воевать вместе, у меня опыт знание местности, у тя молодость, а тебе из окружения выходить долго, да с потерями, а давай тут повоюем.

– Да мы товарищ Ильиных того же мнения и придерживались, тоже пошуровать в заду у немцев, и пользы много, и идти далеко не надо.

– Так хорошо старлей, с чего планируешь начать?

– Так мы уж начали Арсений Никандрович, собираем технику, вооружение, топливо, снаряды и оружие.

– Похвально, могу присоветовать, что и где еще собрать, тут у нас на у МТС, склад ГСМ есть, можно его прикарманить, нечего немцам шиковать за счет Наркомсельхоза. При чем там же в подвале оружие есть даже пушки сорокопятки с зарядами к ним, пока немчура не прочухала, ведь приграничье вот и хранили на всякий, надо отграбить народное добро.

Тут в шалаш входит Елисеев с Ивашиным, и увидев Ильиных, энкаведешник лезет обжиматься к секретарю горкома.

– Арсений Никанорович какими судьбами?

– Да вот решил попробовать, понравится ли немцам в 41 то что не нравилось японцам в 20, попартизанить.

– Капитан ты знаешь Ильиных?

– А как же, в одном городе работали, как же я да хозяина города то не знал бы? Мировой мужик!

– Ну что товарищ Ильиных может чайку, из трофейных запасов испробуете?

– Давай, и поговорим сразу, надо МТС очистить, надо план раскумекать, что и как?

– Ну вот, сразу видно боец Сергея Лазо, сразу войнушку почуял, Ивашин крикни бойцам, пусть чайку фрицевского сварганят, – Ивашин побежал, молодой ему, где то двадцать любит пока побегать.

– Слышь старлей, щас гитлерчата рвут в центр страны, тухачевиусы так развоевались, что немец имеет нас в хвост и гриву. Сам видишь, могучий удар и малая кровь у немцев работает, а у нас ни хрена, у нас как то наоборот, колоссальная кровь и нифига ударов. Сталину надо было этих тупых (надеюсь тупых, а не предателей) чуть ли не поголовно в Туруханский край направить, а то местами и в штаб Духонина. Ты ж видел, сколько у нас было войск, и где теперь они, в лучшем случае как ты в окружении шарахаются, а сколько из них уже никогда и нигде шарахаться не будут. Ладно, предлагаю по нашему, по Лазовски, по партизански устроить немцам в тылу содом, гоморру, геену и чистилище в одном конкретно взятом месте. У тя вижу и бойцы есть техника, у меня знание здешних мест, да и люди есть на местах. Правда, не знаю теперь кому верить, кому нет, сам видишь если уж генералы да маршалы как минимум по тупости просрали войну, то как верить тем кто пониже?

– Арсений Никандрович, а почему тогда вы мне верите?

– Так ты с бойцами я знаю уже, немцам показал местный филиал кузькиной матери.

– И что вы сейчас конкретно предлагаете Арсений Никандрович.

– Первым делом надо провести большую показательную акцию наказать немцев под хвост, я бы сказал даже демонстративно-наказательную акцию. Народ в унынии, 24 года советской власти нулем пошли за несколько часов и дней. Надо поднять дух народа, показать, что немцы такие же люди и вояки.

– Да вы Арсений Никандрович как я вижу, не только партизан, но и комиссар от бога? Я-то грешным делом о духе народа и не подумал.

– Так я еще в первом Аргунском с империалистической комиссаром полка ехал, председателем солдатского комитета. Тем более здесь народ только год как из под польского ига, и пока не прониклись нашим духом, не получили кайф скажем так от советского образа жизни понимаешь?

– Да понял я Арсений Никандрович, понял.

– Давай просто Арсений, тя-то как звать.

– Да Фарходом.

– Татарин что ли?

– Нет узбек я.

– Предлагаю, на твоих броневиках с танками наведаться в Город, причем на всю технику наших звезд намалевать, да еще надписи "Мы победим, смерть немцам".

– Да Арсений это очень хорошо будет.

– У меня наметки всего есть, зови командиров, давай обсудим план.

– Ивашин, зови командиров, и наших и новых, Абдиева, Нечипоренко, Елисеева и быстрей.

Ивашин поставил чайник (металлический, нашли в багажнике цундапа) и побежал звать, и не прошло и трех минут как на лавки уже расселись бравые отцы – командиры.

– Товарищи командиры, позвольте представить вам нашего гостя, первый секретарь горкома партии Арсений Никандрович Ильиных.

– Здравствуйте товарищи, все вы видите что произошло, гитлеровские вояки, пользуясь или тупостью или прямым предательством наших высших командиров, разгромили приграничные группировки наших войск. И это очень плохо, плохо не только для вас, для армии, самое главное это плохо для народа, тем более для жителей новоприсоеденившихся к союзу территорий. В народе царит уныние, и неуважение к советской власти, мы должны, мы обязаны это изменить, я как представитель партии, вы как представители РККА.

– И что вы как представитель партии, нам предлагаете?

– В Городе имеется около роты немцев, но это тыловики, интенданты, ремонтники, связисты. Предлагаю напасть с двух сторон, с северной стороны три танка при поддержке взвода пехоты, с южной три броневика, так же при поддержке пехоты входят, громя все, что в немецкой форме. И желательно было бы какие-нибудь листовки сварганить, хотя шрифтами мы займемся в Городе сами, подготовим, а вы как-будто их и раскидаете. Листовки от имени "Комитета Освобождения Города" причем все нужно сделать днем и в форме РККА, что бы все видели, что Красная армия есть.

– Тогда завтра в 12 часов дня, подходящее время для наказа демонстративного? Вы к тому времени подготовьте листовки и типографию для эвакуации, мы ее заберем в лес, – говорю я, – кроме того было бы хорошо что бы и на севере и на юге, нас ждали бы по одному человеку от вас, показать где и как расположены фрицы, ну и типографию тоже.

– Да конечно, ну все сделаем, ну, мне пора, подбросьте меня, до деревни Ярошки оттуда я сам до города доберусь.

– Ивашин, подбросьте товарища до деревни на мотоцикле. – и Ивашин с Ильиных удалились тарахтя одним из наших ПМЗ-а-750 .

– Значит так товарищи, завтра северная группа в составе четырех БА-10, под руководством Абдиева, с взводом разведки на двух грузовиках, взяв с собой один миномет, с расчетом идут к северному въезду в город. Южная группа три БТ-7 под руководством Нечипоренко с энкаведешниками Елисеева и взводом Никифорова, так же на двух грузовиках с минометом и расчетом идут к югу. Первой группой командует Онищук, второй командую я, на входе в город снимаем заслоны, и вперед, нахальство говорят второе счастье, но нам на это плевать. Для нас теперь нахальство это инструмент, и им мы должны пользоваться. Танки и броники подавляют любое сопротивление фрицев орудийным и пулеметным огнем. Ивашин, подготовить звезды и надписи на бронетехнику, кроме того подготовить десять табличек с надписью "Я ПРЕДАТЕЛЬ", для бургомистров и другой предательской швали. Пехотинцам двигаться вперед строго под прикрытием танков и бронемашин, за тупые шапкозакидательские атаки в полный рост и без бронеприкрытия расстрел нахрен перед строем. Все ясно?

– А какие именно грузовики брать (богато же живем)?

– Эти вопросы решает товарищ Ивашин.

– Сколько выстрелов брать к миномету?

– По пятьдесят, и миномет использовать только в крайнем случае, все товарищи командиры, все свободны.

– Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться?

– Да Никифоров.

– У нас в взводе ценная инициатива, двое бойцов младший сержант Фатхула Акмурзин из Башкирии и рядовой Босхамджи Церенов из Калмыкии довольно хорошо умеют обращаться с луками. Они сделали себе луки из подручных материалов на метров 50– 80 очень неплохо стреляют.

– Хорошо, понял Никифоров, пошли к вашим стрелкам, посмотрим и поговорим. – и мы с Никифоровым пошли к шалашам его взвода, за шалашами человек пять стреляли из лука в дерево.

– Смирно! Товарищи командиры, отделение производит тренировочные стрельбы из лука, докладывает младший сержант Акмурзин, который внешне напоминает покойного Турчинского, но брюнетистый вариант, да и с усами как у Сталина.

– И какие результаты Акмурзин?

– Хорошо стреляют Церенов, Порфирьев, Иванопуло и я. Порфирьев в школе занимался стрельбой из лука, я в степи охотился на зайцев, лис с коня, на ружье и порох денег не было вот с детства, и приучил меня отец к луку. Почти так же и Церенов, а Иванопуло раньше не занимался, но у него есть талант.

– А чем вам, kar-98k, мосинки и ППШ, не нравятся?

– Громкостью товарищ старший лейтенант, и скажем невосполнимостью патронов. То ли дело стрела, наломал тростинок или веток, прикрепил наконечники и вперед. Кроме того, у меня отец моего прадеда, с луком Берлин и Париж в 1813 брал, а я учитель истории, и знаю, что стрелой можно не только по прямой стрелять.

– Акмурзин, ты-то хочешь сказать, что стрела может лететь криво?

– Да товарищ командир, но не вправо влево, как вы подумали, а сверху вниз, скажем, сидит немец в укрытии, мы стрелу запускаем в небо под углом, стрела перелетает укрытие и потом вниз на немца, мало не покажется.

– Гениально, это мне нравиться, и бесшумно и запулить можно за укрытие, у меня есть тебе предложение младший сержант, походи по всем остальным бойцам, может еще лучники есть? Набери человек 10, назначаешься командиром отдельного отделения лучников, все что нужно для луков и стрел в твоем распоряжении.

– Так точно товарищ старший лейтенант, нам бы разные кусочки металла для наконечников.

– Будут тебе кусочки, куски и кусища, и наделайте наконечников с рваными краями, чтоб холеные немецкие телеса рвали и что б вытаскивать западло потом было.

– Ну это само собой, товарищ командир.

– Молодцы, Никифоров и все остальные, Никифоров идешь с Акмурзиным по остальным взводам, ищите таланты стрелометные. Насчет наконечников Никифоров тоже позаботьтся, мало ли сколько щас по дорогам металлических обломков, там танки целые валяются, на десяток Чингисхановских армий хватит.

– Так точно товарищ командир.

– И тренируйтесь товарищ Акмурзин, возможно завтра вы нам понадобитесь.

Все пойду отдохну, чего это кстати Онищук задерживается, когда это наш гарный парубок начальством стал (начальство ж не опаздывает, оно задЭрьживается)

Сели ужинать, Онищука все нет, блин червь беспокойства из дождевого червя вырастает в червя из "дрожь земли", где ж этот Онищук наш а? И когда уже заканчивали ужинать, наконец, послышался рокота моторов цундапа и БА-шки, и я не вытерпев выскочил навстречу. Залихватски развернувшись передо мной, остановился мотоцикл за рулем, которого сидел Петрильо, –

– Онищук что за валанданье, где шлялся? Знаешь сколько часов прошло а?

– Товарищ командир, защемана ругасса? Ты лучше пополнение принимай, мы с пацанами пленных отбили у немцев 123 человека, плюс масса информации про то, что видели ну и новые цели.

– Конечно, пополнение это хорошо, значит, бедный Елисеев всю ночь их проверять будет, а утром неспамши в бой.

– Какой бой Фарход, кто такой Елисеев? У вас, что есть, какой-то план?

– Ну так у нас тоже пополнение, взвод энкаведешников плюс танкисты.

– Насчет танкистов хорошо, мы два танка нашкобали, т-26 называется, причем на ходу, и они оба сами поклялись иметь фашистов во всю железку. Правда у него не было снарядов, да и пулеметы с него сняли наши при отступлении, зато танчек на ходу и на довольно неплохом ходу. Пришлось БА-шке и моточикалу поделиться экипажем, зато скоро он уже подъедет.

– Ты щас ужинай Петрушка, затем Ивашин тебе расскажет планируемую операцию, познакомит с энкаведешниками и т.д. завтра в 9 утра выходим на задание, как понял?

– Так точно Быков, разреши идти?

– Вали конечно, и пацанов своих бери на ужин, ты что танки без оружия оставил ехать в одиночку?

– Да нет мы их сопровождали до входа в лес, затем сами поехали быстрей, а они там ковыляют, это же не БТ, который гусеницу скинул и летит сломя уши, мы им МГ-шку оставили с цундапа, и два ППШ.

Затем после того как разведвеличество сплюнуло с горизонта, там нарисовался местный Робин Гуд, башкирского производства, –

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?

– Да Акмурзин я тя слухаю?

– Предлагаю пойти и осмотреть спецподразделение лучников.

– Ну пошли брат по тюркскому прошлому.

На поляне горел костер, и стояло десять наших бойцов во главе с Цереновым, у всех в руках были луки.

– Разрешите показать огненный дождь?

– Рискни удивить.

И Акмурзин забегал по поляне, по его просьбе танкисты подогнали БТ-шку, за БТ-шкой он с бойцами начал, он чем-то, что-то партизанить как партизан (каламбур однако). Затем окончив свои приготовления, он позвал меня. –

– Товарищ старший лейтенант, танк это укрытие за укрытием стоит отделение немцев.

Заглядываю за танк там наши очумелые ручки натворили немцев, как говориться из того что было, рваную форму напялили на соломенные немцезаменители, для большей схожести чучелам в руки всунуты палки, типа это оружие. Причем три "немца" типа стоят, еще три типа сидят, ну и четыре типа притаились лежа.

– Вот тут располагаются наши лучники товарищ командир, – и действительно пятеро бойцов стоят с луками, стрелы в луках горят, чадя черным дымком, рядом стоят по одному бойцу которые поджигают стрелы от костра и передают стрелкам, – обратите внимание товарищ старший лейтенант, стрелкам не видны цели. По немцам пли.

Небо озарилось полетевшими горяще-летящие зигзагами, стрелы поднялись на надцать метров (надцать количество – больше десяти меньше ста) и оттуда обрушились за танк. Акмурзин стоит сбоку, и командует, –

– Вправо вперед пять!, прохожу к месту, где стоит Фатхулла, в пяти – шести метрах от чучел немцев, догорают стрелы, пущенные же нашими славными гвардии татаро-монголами Советского Союза стрелы снова взмыли вверх и теперь точнее накрыли "немцев". Из десятка трое горят.

– Так же пли, пачками!

Бойцы подают снова горящие стрелы лучникам, и в небо снова втыкаются костротворные молнии, и все это беззвучно, стрелы с неба густо падают на "немцев".

– Все, оставить, расстрел закончен, – командует Фатхулла, – Ну как вам командир?

– Прикольно, только, немцев ты заранее предупредишь, что б стояли ну или сидели, и смирно ждали с неба огненный факю?

– Нет, конечно, но даже если они, все лягут, то от этого ничего не измениться, наоборот площадь поражения тела немца увеличится. Но главный смысл в том, что мы можем закидывать стрелы им за шиворот, будь то окоп, ров, или любое другое укрытие, тот же "Гавномаг", он же сверху открыт.

– Согласен товарищ младший командир Акмурзин, готовь стрелков зашиворотчиков, нам их человек десять нужно.

– Готовим.

Обхожу танк, "немецкое" отделение горит вонючим желтым соломенно-униформенным пламенем, как и надежда арЫйцев на мировое господство.

Теперь надо к Елисееву, интересно как он там козлов от козлищ, ну или зерна от плевательниц отделяет. Около "особого" шалаша Елисеевского филиала энкаведе, сидит под охраной человек пять из приведенных Онищуком новичков, двое охранников, при моем появлении встают и один докладывает мне: –

– Товарищ старший лейтенант особый отдел ведет проверку новичков, мы охраняем проверяемых, рядовой Востриков, – докладывает боец, напоминающий более модифицированный, мужественный вариант Андрея Малахова.

– Хорошо, – и вхожу в "кабинет" Елисеева, в шалаше скамья (самоноводел) стол и табуретка "следователя" Елисеева (кстати, эта меблировка из той же партии "Made in ЛЕС").

– Привет капитан, какие успехи?

– Человек 50 проверили, пока только трое подозрительных, причем одного опознал охранник, Востриков который по фамилии.

– И что ж в нем не то по вашему тАвАриСЧи, особисты?

– Майор РККА Иванов-Затейник (ни хера себе фамилиё да?), командир стрелкового батальона НН-ской дивизии, при наступлении немцев танковым батальоном, бросил свое подразделение и бежал, сдался в плен немцам, бойцы, Востриков в том числе, видели это, но из-за боязни нарушить субординацию не пристрелили говнюка. Батальоном пришлось командовать комиссару, и через сутки боев батальон был разбит, остатки попали в плен, Востриков и еще трое. Угодили в колонну, где были вы с Онищуком, дальше ты сам знаешь.

– А еще два мутных персонажа?

– Похоже засланцы, но утверждать не берусь, поговори с ними сам, идет?

– Да сперва кончай с этими.

– Те пятеро, что на улице, опрошены, прошли проверку вроде честные бойцы. А этот, показав рукой на сидящего на скамье бойца, вроде тоже нормальный боец, вот посмотри документы. – И он протягивает, мне красноармейскую книжку.

– Рядовой НН-ской дивизии Савельев Иван Исидорович, 1921 года рождения. Как попал в плен рядовой Савельев?

– Бросили нас на контрнаступление, сперва пошли наши танки, затем мы пехота, мы отстали от танков, потом наши БТ-шки были подбиты, потому что там были БТ-2 и БТ-5, затем на нас навалились, минометами давили. Командиров поубивало, потом немцы окружили и начали кричать, что бы мы сдавались. А что мы с винтовкой против пулеметов и минометов сделаем, был среди нас комиссар еврей, он нам разрешил сдаваться в плен, сам остался там с коммунистами, немцы евреев и коммунистов в плен не берут же. Как нас увели, комиссар и все пятеро коммунистов начали стрелять в немцев, убили человек 10, потом их закидали из минометов и потом добили раненных.

– Савельев, кто может подтвердить твои слова?

– Как кто, Петрушин Славка, Хайрулин, Герасимчук мы все с одного взвода.

– Хорошо, если они подтвердят, то ты свободен. Востриков, обойди новичков найди Петрушина, Хайрулина и Герасимчука узнай, знают ли они Савельева Ивана Исидоровича, и историю его пленения, опроси каждого отдельно. Потом мне доложишь, второму охраннику скажешь, что бы отвел новичков, к Никифорову, и пусть там глаз да глаз, свободен.

– А ты Савельев посиди пока, Ну что Елисеев, где твои мутные подозреванты? Тащи их колоть, будем поодиночке.

Елисеев, кликнул кого-то из своих энкаведешных архангелов, и тот скоро привел подозревантов, сперва на разбор ввели первого, на первый взгляд ничего мутного. Ну-ка приколемся, и я рявкнул командным голосом:

– Штейт аувф, – аха вскочил попался засланец гребанный, хрена красноармеец честный так вскочил бы, это ж условный рефлекс.

– Ну что сука подзаборная подстилка канарисовская, будем колоться?

– Я вас не понимаю, я красноармеец Сазонов, ННН-ской дивизии, попал в плен вчера, у нас закончились патроны. Командиры все погибли, связи с штабом не было, противник нас окружил и предложил сдаться, вот мы и сдались.

– Не трынди, считаю до десяти, признаешься, просто отпустим, не признаешься, расстреляем. Елисеев, а почему, ты его заподозрил то?

– Да говорит что он рядовой, а взгляд у него нифига не рядового, он смотрит как минимум как старлей. – Да действительно, не похоже на взгляд рядового пехотинца, Елисеев молодец.

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, да ну нафиг расстрелять этого долбораза-пидораспредвала. Елисеев, как говорил великий комиссар Триканоров, – Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиёна. Так ведь Сазонов?

– Да так, но я ни в чем не виноват, товарищ командир.

– Точно, тогда процитируй высказывание Триканорова, героя гражданской войны, докажи что ты точно наш.

– Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиона.

– Слушай ты Курт, Вилли, или Улли я точно знаю, что ты немец, я точно знаю, что ты из абвера, даже больше того, я знаю, что ты ишешь какого-то нашего генерала, который тут в окружении находиться так? Ведь никакого Триканорова нет и не было никогда, а ты повелся на развод, потому что не наш ты, был бы нашим сразу сказал бы, что за галиматья про Триканорова.

– Да, если вы поможете мне с информацией о генерале, и сложите оружие, то я буду ходатайствовать перед вермахтом, о вашем почетном плене, и выделении вам земель с работниками из недавно освобожденных земель.

– А хрен тебе, Елисеев лучше этого унтерменша суперменша повесить.

– Господин командир вы не имеете права, я же военнопленный.

– А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип – хороший гитлеровец, гниющий гитлеровец.

– Все давайте следующего гитлерюгу. – лжеСазонов начал упираться, что то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад ППШ в солнечное сплетение отбил его приступ недержания речи, и энкаведилы вытолкали его, взамен ввели другого.

– Боец какого дрына не представляешься, ты что субординацию в реке утопил?

– Рядовой НННН-ской дивизии Маленков Сергей.

– Вот его красноармейская книжка, – протянул мне документ Елисеев, – обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документ новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали, для обстоятельной проверки.

– Ну, Маленков, в каком году родился Ленин?

– В 1870, в городе Симбирске, в семье работника системы образования, Ильи Ульянова.

Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии, –

– Хайль Гитлер!

Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном, но понимает, что прокололся и садится снова на место.

– Ну что дойче швайне попался?

– Я не немец, я латыш, признаю, что попался.

– Твои ошибки, слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, да и Симбирск, давно назвали Ульяновском, ну и твой "хайль гитлер" тоже попадалово.

– Не могу ли я как-то, выкупить свою жизнь, товарищ командир?

– Раз тебя так хорошо учили в абвере, скажи один из главных девизов большевиков?

– Кто не работает, тот не ест? Или мир хижинам вона дворцам?

– Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию.

– Я согласен.

– Еще бы, ну, пошли, Елисеев пошли перевербовывать эксагента авбера.

Я, Елисеев, лжеМаленков повели лжеСазонова на расстрел, выйдя из расположения прошли еще километр, и я загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, и кивнул Елисееву, тот передернув затвор ППШ взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу.

– На, и докажи что ты с нами, или сдохнете вместе.

Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, и одним агентом абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб вышибив арийские высшей расы мозги нахрен.

– А теперь господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить?

– Первая, я хорошо знаю немецкий язык.

– Насрать, у нас четверо знают немецкий как родной, и нам их хватает, – преувеличил я в два раза количество немецкогундящих, ведь я из ферганской долины, у нас очень долго торгуются даже из-за трусов. А тут торг идет на прибалтийскую жизнь, лицо прибалтийской национальности, лицо приравненное к истинно арийским харям.

– Я хорошо знаю взрывное дело, это вторая причина.

– Стопицот раз накакать, у нас взвод саперов. И вообще твои бранденбургские навыки мне до фени.

– Могу водить все виды авто, и даже танки, как танки РККА, так и вермахта.

– У тя сегодня неудачный день, наверно менопауза у тя началась, у нас взвод танкистов на три танка, нахер мне еще один? Слышь Лацетис, ты или Ульманис, Банионис ты абверовский, я честно не вижу не одной причины, не мочить тебя. Чувствую, убив тебя, я увеличу мартиролог страдальцев за независимость Латвии.

– Да я согласен делать что угодно, только оставьте живым.

– Ладно, пока будешь у меня спецпереводчиком, а там посмотрим.

Мы идем обратно, с места расстрела неизвестного засланца, и я спрашиваю у плохолатыша, (ну тянет меня блин покомиссарствовать)

– Слышь мастер шпротов, а звать тебя как?

– Артур Круминьш.

– Ответь мне на вопрос: ты пошел в брандербургеры ради чего? Ради независимости Латвии так?

– Да так, я учился с 37 в Гамбурге, потом вы захватили мою страну, и я уже не смог бы адвокатствовать, как мечтал, вот и пошел ради освобождения родины.

– И что даст независимость Латвии?

– Как что, жить станет лучше!

– Кому именно?

– Как кому, всем нам латышам.

– А ты уверен?

– Да.

– Первый кол в спину твоей мечте, с чего вы умники решили, что немцы дали бы вам независимость? Хрена они собачьего вам дадут, догонят, обгонят и иСЧо надают, Латвия да и вся Прибалтика теперь исконно немецкая земля Остланд называется. И значит вопрос, чем вам немцы лучше СССР?

– Как они цивилизованная европейская нация, а не ваши жидо-большевистские азиатские орды.

– Ты еще татаро-монголов, гуннов, и варваров добавь, спой Гебельсиную песню. Насчет азиатов, увы и ах, но вы европейцы, особенно вы прибалты еще прямыми дикарями были частично крещеными насильно псами рыцарями даже в двенадцатом веке. Когда тевтонцы гоняли вам по лесам и болотам, а один из ваших братских народов – пруссов, уничтожили под корень, в Азии уже давно тогда процветали науки, трактат о медицине в основе которого лежит современная медицина Абу Али ибн Сины уже в десятый раз был переиздан даже в формате покет-сайз. Ал Хоразми написал уже "Ал Жабр аль Мукамбала" ну от слов аль жабр и пошла алгебра, а от Ал– Хоразми – алгоритм, я уж молчу про Сунь Цзы, Конфуция, Манихея, Бируни и сотни других великих азиатов. Да и западная Европа мыть руки перед едой (и вообще умываться) и есть не лапами, а ложками и другими приспособлениями, научилась опять же у "тупых" азиатов, во время крестовых походов, а прибалты гордые и еще позже. Так что азиаты это не западло.

Слушай, получается две дороги у латышского народа: первая с немцами. Великая германия и в его составе какая-нибудь латгалия, и там латыши люди третьего и последующих сортов, почему? ПОТОМУ ЧТО НЕ НЕМЦЫ и не арийский народ. И главная миссия вашего народа – прислуживать господам (которые немцы ну и арийцам типа англосаксофонов), по сравнению с этим простому народу крепостное право, покажется коммунизмом.

Теперь Латвия в составе СССР: первое все равны, все люди первого сорта. Каждый получает бесплатное (реально бесплатное) образования вплоть до высшего, здравоохранение опять же на халяву. Пенсии по старости, по инвалидности, и не только госслужащим, у вас-то это положено только госслужащим, а у нас всем, будь то сельский рабочий, генерал или учитель. Во время гражданской войны один латыш Вацетис, был начальников генерального штаба РККА, а в третьем рейхе вас в германский генштаб как уборщиков максимум допустят. Короче независимая Латвия (предположим, что третий рейх травоядное государство и даст вам полную независимость) и то, это страна для элиты. В ней хорошо землевладельцам, богачам, и другим элитарным особям, а основная масса крестьяне, рабочие, служащие, будут все-таки перебиваться с хлеба на воду, как и было за вашу короткую независимость.

Артур слушал меня, разинув свое поддувало во всю иваноФФскую, "неужели проняло" подумал я.

– Я вот представитель народа одной из окраин СССР, далекой Таджикской ССР, и для меня независимость это что-то страшное и невозможное, потому что сила СССР в единстве наций и сотрудничестве, во благо не родины, нет. Во благо простого человека, и чем человек уязвимей, тем наша страна больше о нем заботиться.

Пока я болтологил уже давно раскочегарилась ночь, мы дошли до хаты, и наскоро поужинав, легли спать, Артура забрал Елисеев, что бы приглядывать, все-таки неофит пока. Тут кстати и т двадцать шестые прискрипели приползли, сходил я на них посмотреть, а ну их темно, ночь же. Пойду-ка я спать, все и этому дню пришли кранты.

– Командир, – слышен голос Онищука, – вставай утро давно нагрянуло неожиданно. У нас в десять праздник, забыл, давай отрывай тушку от кушки, или тушетку от кушетки, вставай короче.

Сволочь, поспать не дал, но! Надо, надо так надо, поднимаюсь и иду подмыть лицоморду и рукикрюки. После водных процедур, надо пробежаться, все-таки война, надо в форме ся держать, дыхалка-то не казенная, чай не газпром оплачивает амортизацию дыхалки. И я трусцой покатился вокруг лагеря, кстати, я такой не один, Никифоров тоже свой взвод

погнал, но они с оружием и вещмешками системы "Сидор", то есть с выкладкой, а я в галифе и сверху полный стриптиз, голова только местами прикрыта волосенками. Свежо, белорусский июнь по сравнению с нашим таджикистанским июнем, даже на апрель наш не тянет, но приятно. У нас бы я по колено в поту ща был бы, а тут свеженький, как будто всю ночь в "олд спайсе" отмачивали. Ну что километра три отмахал, можно и на завтрак, чем фриц послал, и я так же трусцой бегу в хату штабную. По дороге отжимаются по формуле "упал – отжался" чем-то провинившиеся бойцы Ивашина, их мучениями руководит сержант танкёр.

Вокруг птички шебечут, им сукам накласть на то, что РККА, откатывается от вермахта гнусновонючего. Прошу Эрисханова окатить меня водичкой, и он окатывает меня во всю эрисхановскую, вот нехороший человек, даже кальсоны нафиг, промокли, я ж думал он мне, только торс обольет. А этот стахановец брызнул меня, как будто я грязная тачка на, автомойке, редиска он, даже турнепс какой-то. Прискакал я от разводных процедур, пришлось менять обмоченные Эрисхановым шикарные немецкие штанишки, на родные РККА-шные, но сухие галифе. Ну и где завтрак?

А на завтрак, кстати, был жареный заяц, Акмурзиновские джигиты настреляли всякой дичи (5 штук всего, расслабься гринпис). Ну и после вкусного зайца, надо обойти технику и личный состав, и мы с Онищуком пошли сперва к танкам и бронетачкам.

Ивашин, постарался на славу, мы ж его просили только звезды нарисовать, так он вообще отпад сделал, на всей технике одинаковая надпись. Надпись сделана белой краской (не знаю, где они ее нашли, или из чего сделали), но на всей технике надпись буквами стилизированными под славянский шрифт (ретрокирилица) и написано следующее.

– Товарищ лейтенант Ивашин, объявляю благодарность за находчивость!

– Служу трудовому народу.

– Все классно, Онищук скажи бойцам, что бы командиров всех собрали, на постановку задачи.

– Так точно.

– Ивашин пошли, Онищук догонишь.

Пока мы дошли, до штаба, вокруг уже забегали бойцы, в поисках командиров, и практически одновременно с нами, все командиры прибыли в штаб.

– Товарищи красные командиры, – начал с патетической ноты я, – сегодня наше соединение, должно заявить о себе, до сего дня то, что мы делали, было конечно полезным. Но то, что запланировано на сегодня, это не просто наказательная акция, где мы будем наказывать непрошенных гостей, но и этой акцией поднимем дух, наших сограждан, сломленных неудачами последних дней на фронтах.

Предлагаю сперва представить всем план демонстративного захвата Городка1, затем обсудим, его, если будет необходимость, то внесем изменения, и потом час на готовность, ровно в 10 часов, мы должны выезжать на дело. Если нет вопросов, то приступим.

– Значит перед всеми лежит схема города (кстати, верно, но кто и когда успел нарисовать причем 5 штук).в город существует три въезда – входа. Север, юг и проселочная дорога на северо –востоке. Нападение осуществляется, с севера и юга, на проселочной дороге, которая на западной оконечности города, немцев будет ждать засада, взвод добровольцев, наполовину из новичков, уже выехали, для осуществления засады, под руководством Эрисханова. Все они в немецкой форме, и обещали аццки зажечь, Эрисханов в мундире обер-лейтенанта, и поставлен главным за знание языка, они по дороге снимут четыре ДТ с КВ и Т-28, кроме того у них один ДП, два миномета, и ручное оружие, топоры и пилы. Они для начала, сделают завал на дороге, и оборудуют секреты, для встречи бегущих из города немцев, и потом устроят там радушную встречу, надеюсь, сарафан, хлеб и соль прихватили с собой.

Чуть раньше этого, с одной стороны наступают броневики Абдиева, и взвод Онищука, то есть мой, с другой, южной стороны наступает танковая тройка Нечипоренко с взводом Никифорова, при поддержке стрельцов Акмурзина. Каримов идет с Нечипоренковскими, каждой группе по миномету, и скажем по 50 мин к нему самому. Плюс делим пулеметы пополам, а так как у Абдиева вооружение побольше, поэтому счетверенная установка зенитных максимов едет с Нечипоренкой. Вопросы?

Вроде особых вопросов не возникло, но мне кажется, недоговоронность есть, это, прежде всего во взаимодействие железок с пехотой. Поднимаю руку, прошу этим слова у Онищука.

– Да товарищ старший лейтенант.

– Все мы помним, как идут в атаку немчуринцы, они техникой подавляют пулеметы и орудия, затем техника идет чуть впереди, а пехота чуть позади, прикрываясь этими железяками, прошу воспользоваться их опытом. Так и страшнее немчуре, и мы людей сбережем, да и гитлеренки не привыкли к такому методу боя с нашей стороны. Танкам и броневикам ни в коем случае, не отрываться от группы. Елисеев давай своего "генерала", мне кажется, ему надо посмотреть, что творят его "друзья" на оккупированной территории. Со мной на грузовике поедет, а бойцы присмотрят. У меня все.

– Ну, командир, не Америку открыл, и даже скажем честно не Австралию, но он прав, у кого другое мнение?

– Не глупо ли соваться в Городок1, без разведки? – спрашивает, подняв руку Кравцов.

– На данный момент, это во первых фактор внезапности, вот представь Нечипоренко (а тот весит в два раза меньше Кравцова, и ниже на голову) шандарахнет тебе внезапно по киндер-сюрпризам, он же пока ты в себя придешь порвать тебя успеет так?

– От подлый хохол, Нечипоренко я не тебе, я Онищуку, сравнил так сравнил, но ты прав.

– Второй фактор, непуганность немчиков, они как зрелая деревенская девка, раскрутить на шпили-вили, как Машку за ляжку. То есть они не видят в нас достойного соперника, и от своей непуганности могут нам дать как, та деревенская Джокомонда, или как ее там Мондализа.

Если вопросов нет, то Каримов, Нечипоренко и Никифоров, к своим, готовят свою группу. Проверить всё, танки, машины, пулеметы, миномет и мотоцикл. Абдиев и я проверяем и готовим свою группу, остальные остаются, особенно Елисеев. – смотри как Онищук раскомандовался, ща как по фабержам дам, небо с козлинку покажется.

Ну и все само собой рассосались, Елисеев, молодец, кстати, он то по званиям старше нас как Динозавр старше мамонта, но не пикнул, пошел свои авгиевы конюшни расчищать, тоже мне фейри или как его там мистер проктер.

Прошло минут двадцать и я прибарахлившись в свою родную РККА-шную форму (с каких пор она стала родной то, служил то я в камуфляже-трехцветке, или как оно там называлось) пошел с месту сбора. Там уже собирались люди, Никифоров со своим взводом размещаются в грузовиках, они захватили два наших РККА-шных грузовика, полуторочку и ЗИС-5. Онищуковцы подошли, когда взвод Никифорова уже завоевал наши грузовики практически навечно, вот им и остались два блитца, может машинка блитц и не совсем паршивая, но Зис-6 и Газ-АА, все-таки наши, родные.

Танкёры и бронетачанкисты стояли у своих железных коней, или скорей волов железных, наконец, все загрузились и сводной колонне, предстояло проехать два с половиной часа, что бы потом войти в бой. Танки стояли без гусениц, все-таки планируется поход по дорогам, и они так и едут быстрее и бензину жгут поменьше, у нас-то не ЮКОС, треба экономиты.

Тут мне в голову вдарила мысль, а почему бы наш красный флаг на танк не установить а?

– Боец, как звать?

– Рядовой Никодимов, снайпер я помните?

– Да вспомнил, слушай Никодимов сгоняй в штаб, притащи знамя.

– Так точно товарищ старший лейтенант, – и снайперские пятки засверкали, ну не пятки подметки сапог сверканули.

– Вот товарищ старший лейтенант.

– Спасибо Никодимов.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?

– Можно мне тоже пойти с вами, я из взвода Кравцова, наш взвод не идет в бой.

– Вообщем-то нужно, ты ж снайпер, а снайпера, как и мозги лишними не бывают.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант, мне в какую машину садится?

– Иди в Зис-5 к Никифорову.

Снова засверкали подметки Никодимова, какой-то подметкосверкун или сверкопят быстроногий. Вот его подметки сверкнули последний раз и исчезли на борту Зиса.

– Нечипоренко, давай принайтовим флаг к танку, для пущего страха немцев и полной радости наших.

Танкисты нашли из железных внутренностей проволоку, кусачки и еще кой-какие гаджеты, и мы намертво прикрепили флаг к командирскому танку Нечипоренки. При взгляде на флаг у всех светлели глаза, ведь два три дня назад, будучи в плену, нам казалось, что все, трындец всему и нашей родине, ан нет, повоюем еще.

– Онищук, Абдиев, Никифоров, Нечипоренко все готовы, все и всё на месте?

– Да.

– Да.

– Да.

– Тогда ни пуха, ни пера, надеюсь, ни бог не выдаст, ни свинья ни схавает.

И заурчав моторами, пятнадцать бензинопожирателей больших (три танка, пять бронетачек, четыре грузовика и зенитная счетверенка) и два мелких (немецкие байки) рванули к Городу.

Мерно рокоча моторами наших транспортных средств, двигаемся вперед, с огромной по тем временам скоростью в 50 км в час. У меня в будущем мерин в 203 кузове, мотор 163 лошадки, а эти ретротачки по-моему все вместе, столько лошадок не имеют, я уж молчу про то что тут ни магнитолы, ни МП3 модулятора, комфорт никакой. Ах да я еду в кабине ЗИС-5, по сравнению даже с ГАЗ-53 это явный раритет, я уж молчу про КАМАЗы, и про распространившиеся у нас в таджикистане китайские грузовики Дон-фенги, Фотоны и еще какие то, с трудноперевариваемыми названиями, то ли чайхуни то ли хренсухимы.

Но пусть и дребезжа, урча и местами попискивая, этот рыдван, верно, нес нас со скоростью 50 километров в час к Городу, верно и неотвратимо приближая смерть немцам.

Ну и пришел черед расставания, то есть наши колонны разделились, онищуко-абдиевцы поехали в своему северному въезду в город, мы поехали к южному, само собой, что проселками и т.д., для скрытности. Километров через 15, нарвались на фельджандармерию. Сразу после танков шла полуторка с очетверенной "максимкой", и счетверенка выкосила оба экипажа немецких цундапов. Колонна пошла дальше, а мы (ЗИС-5) задержались, взяли оружие и шмотье моднявое, типа мотоплащей, и железок на шею, у покойных жандармов, заныкали в лес нацибайки, и рванули вдогонку за остальной колонной.

Долго– ли, коротко-ли, мы доехали до Города, как говорит остановивший колонну проводник (Явтушевич ехал в головном танке), еще полкилометра и после поворота, Городок1. – Явтушевич, веди акмурзинскую пятерку вперед, там, на въезде должен быть КПП, надо снять и желательно беззвучно, или хотя бы просто разведать, справитесь Акмурзин?

– Так точно, разрешите выполнять?

– Конечно, о чем речь, вперед, наверно она давно тебя ждет. – словами "Мальчишника" ответил я, и они бесшумно растворились как клофелин в водке.

Не прошло и десяти минут, как из потустороннего мира материализовался Церенов.

– Товарищ, старший лейтенант, на КПП около десятка немцев, нам нужно прикрытие, на всякий случай человек пять-шесть автоматчиков.

– Никифоров, пять автоматчиков и Никодимова ко мне, веди Церенов, остальные ждать.

Церенов повел нас к КПП, причем не по дороге, а параллельным курсом, через лес, и вот он показался КПП, и Акмурзин выныривая из небытия, как дух говорит, –

– Трое автоматчиков на ту сторону дороги, обходите КПП с противоположной стороны, трое с этой, снайпер чуть дальше в лес, и на дерево, стрелять только в одном случае, если немцы начнут стрелять, а до того вас просто нет. Товарищ командир, попрошу вас тоже не геройствовать, дайте нам пройти экзамен.

– Хорошо Акмурзин действуй.

Автоматчики и снайпер вышли на исходные, а я в трофейный цейсовский дальногляд, изучаю КПП, вижу на посту три зольдатика и унтер. За будкой и шлагбаумом палатка, за ней стоит "ганомаг 251" с куляметом наверху, видимо остаток поста отдыхает в палатке и бетеэре.

Вжик– вжик, засвистели стрелы, и штук 7-8 стрел поразили всех троих, с глухим шмяком, трупы (а может полутрупы) арийских завоевателей шмякнулись на дорогу. Зашевелились листва и трава, и стрелки видимо стали подползать ближе, потом они начали стрельбу в стиле смертельный дождь, и закидали ганомаг десятком стрел. Пораженный пулеметчик, захрипел, стал с места и рухнул на борт, очумелые пулеметчицкие ручки бессильно повисли через борт. Стукотнул пулемет, и из палатки потягиваясь, вышел толстый немец, он успел сделать пять шагов, к посту как превратился в ежа наоборот. То есть ему все пузо и грудь нашпиговали стрелами, и он глухо брякнулся на пузо, вгоняя стрелы еще глубже в свое пузо, тыловик-с. Из палатки появилось еще одно германское чудо, зевая как крокодил, и получил свое, кто-то из стрелков угодил стрелой, прям в раскрытую пасть немца, он успел что-то взвизгнуть (или хрюкнуть), и покинул бренную землю, да нет, он на нее упал. Ну и из палатки выбежали четыре остатних немца, встревожившись от крика крокодильего, что-то там шебурша меж собой, и на ходу кто, натягивая сапог, кто одевая китель. Рой башкиро-калмыцких стрел, увеличил число немецких ежей наоборот, кто-то из нибелунгов, успел даже выстрелить, но он не видел никого и выстрел попал, почему то в ганомаг (у немчика наверно аллергия на ганомаги). Потомки Чингисхана, рванули и стали добивать немцев, весело прошла жатва, потерь с нашей стороны нет.

Акмурзин послал Церенова к нашим, и мы стали заниматься крысизмом, очищать немецких реверс ежей от имущества вермахта и личного, то есть крысить (ну или трофеить). При осмотре выяснилось, что в ганомаге спал офицер, и транзитом прямо из царства Морфея лучники отправили, лейтенанта вермахта (из запаса офицер, ему лет 40-45) в царство Аида. Оружие, которому несколько тысяч лет, снова показало свою эффективность, пока мы крысятничали, подошли танки и грузовики, и я спросил у Никифоровских бойцов.

– Водители есть, кто-нибудь немецкий гроб на колесо-гусеницах вести сможет?

Нашлось три могущих и хотящих, плюс два пулеметомана, и мы сразу присоединили цундап и ганомаг КПП-шников к нашей колонне, и я скомандовал атаку.

Сперва пошли танки, затем ганомаг, за ним зенитная счетверенка, и потом грузовики с пехотой. При вхезде в сам город стояло опять несколько фрицев у шлагбаума, их скосили из пулеметов, в дежурку, домик у поста, стерилизировали двумя выстрелами осколочно фугасных снарядов БТ-шек, и не сбавляя темпа пошли вперед отстреливая все что казалось в фельдграу.

Атака была ужасной, колонна шла со скоростью 20-30 километров в час, грузовики разгрузились, и пехота шла за танками и бронетранспортером, в полуторку с зенитной установкой набились пять шесть автоматчиков, и она стала косить все вокруг, просто СМЕРТЕЛЬНОЕ оружие. Из окон длинного одноэтажного здания начали стрелять из карабинов, МП-38 и МГ, ураганный огонь, однако принес немцам пользы меньше чем нам, у нас они ранили троих и убили двоих, зато выдали свое местоположение. Три осколочных снаряда, аккуратно уложенные в окна здания (казармы) ускорили решение этой проблемы. Затем по уменьшающим интесивность огня стрелкам немцев, очищающей десницей бога прошлась "косилка" а четыре ствола плюющие винтовочными патронами, это покруче "Фауста" Гёте. Под прикрытием "косилки" и пулеметов танков, борйцы подобрались ближе и закидали очаги сопротивления гранатами. Ф-1 в замкнутом пространстве комнаты действует на немцев как гексахлоран на мелких паразитов, и мы с бойцами зачистили комнаты, достреливая, все что двигается, устроив из временного отдыха фрицев – вечный.

Потом оставив на попечение двух бойцов, и одного танка раненных и убитый наших товарищей, мы пошли дальше, юркие и маневренные БТ-шки, пользуясь отсутствием у немцев противотанковой панацеи, чувствовали себя берсерками, и давили на психику. На одном из перекрестков попались человек пять немцев на мотоцикле и кюбельвагене, они ничего понять не успели, косилка и два пулеметных танка (блин танковых пулемета), показали немцам, что "наше дело правое, мы победим". И мы продолжили движение, к центру города, красное знамя гордо реяло над БТ-хой Нечипоренки, а мы, "косилка" и пехота, двигались в кильватере.

Наконец наша ОПГ (мы ж в тылу врага, значит вне закона) оказалась у какого-то центрового здания разукрашенного гитлеровскими флагами, из окон стали бить по нам пулеметы, шмайсеры (МП-38 или 40) и карабины. Бойцы таяась за танками и ганомагом стали стрелять по окнам, танки бабахали осколочными и стрекотали пулеметами, счетверенка косила немцев как болгарка железный лист. Тут послышались выстрелы из за здания, видимо подоспели онищуко-абдиевцы, немцам небо показалось с козлинку (мабуть с овчинку?). Танки, ганомаг и счетверенка остались нас прикрывать, и я повел бойцов на штурм здания. Нам помогло два обстоятельства, первое само собой то, что немчура непуганая была, и растерявшись, позволила нам взять здание – комендатуру. Второе то, что немцы не привыкли обороняться, это они к 42-43 научаться обороняться, а щас попытались пойти в атаку, а против ППШ в тесных коридорах и комнатах, это гиблое дело. Мы захватили раненного коменданта – майора вермахта, и бургомистра, остальных добили.

Покончив с засевшими в штабе, в комендатуре, то есть, оставив под охраной пленников, снова объединившись с абдиевско-онищуковским ОПГ, мы начали зачистку города, наши сограждане, оставшиеся под немецким игом, видимо не успели к нему привыкнуть, и активно выдавали места спрятавшихся нечурбанов и их приспешников. Особенно порадовало попадание в наши очумелые ручки не кого-нибудь, а самого шефа полиции некоего Остащука, эмигранта из Польши, но местного уроженца, которого пленил собственноприкладно не менее местнейший Явтушевич.

А почему Ильиных нигде не видать, да еще нас не встретили его посланцы, в чем же дело думаю. Тут подошел местный житель и сказал, что в тюрьме (как в любом цивилизованном городе и в Городке1 есть тюрьма) немцы начали расстрел заключенных. На выручку заключенным рванули два броневика с "косилкой" так обозвали счетверенку бойцы, взвод Онищука (и я к ним прицепился), остальные продолжили расчистку по квадратам. Бронетачанка бортовой номер 658 (вообще лживый гений Ивашина им проставил номера от 654 по 659) подразделения ДОН – 16, с ходу вскрыл ворота тюрьмы, и для устрашения бабахнул во внешнюю стену бронебойным (тупо шугануть), потом за ним прорвался второй броневик и наша "косилка", ну и бойцы начали зачистку.

Немцев парализовал бронебойный выстрел, а вид Церенова и Мамбеткулова с какими-то саблями окровавленными (само собой для понтов) вообще вызвал у немчуры преждевременную импотенцию с признаками внеочередной менструации. Ведь немцев запугали азиатскими ордами, и вот они, живое воплощение духов Чингисхана, Батыя и Эмира Тимура с окровавленными ятаганами (или что там немцы ждали, там акинаки может, или катаны). Они ж не знают что Мамбеткулов вообще городской, да еще и учитель математики, короче они подняли свои клешни, а начальник отстреливался (мы потом поняли кто он), но на одном парабеле далеко не уедешь, да и Мамбеткулов лицо кровью обмазал, и показался, ощерив зубы. Начальник тюрьмы наверно подумал, что сам Чингисхан за ним пришел, и застрелился последней пулей. Бойцы начали открывать камеры, то есть открывали тюремщики под присмотром бойцов, подгоняемые пинками и прикладами по тому же филе. В тюрьме, оказалось, было человек пятьдесят заключенных, в основном окруженцы, коммунисты и дерзкая молодежь не пожелавшая прогнуться перед немчуринами, немцы успели расстрелять человек десять. Потому что расстреливали не все, ведь орднунг же, убийствами занимались пять надзирателей, остальные охраняли периметр и т.д.

– Церенов, вы, где с товарищем киргизом сабли то нашли а?

– Как где, в комендатуре, там было штук пять в кабинете у одного покойного фрица, мы его сперва мочканули, и потом не смогли спросить (о чем "искренне" сожалеем), где он взял да как, но это точно наши, советские клинки, кавалерийского образца.

– Мне кажется надо остальным бойцам с монголоидной внешностью, тоже раздать сабли, на немцев очень потрясающе действует, мне кажется еще какие-нибудь чапаны и малахаи, и вообще фашисты на генетическом уровне какать будуть

– Если мой разрез глаз пугает немца, кладу его на алтарь родины, – заржал Мамбеткулов.

– Товарищ старший лейтенант, посмотрите, кого мы нашли, – говорит Соловьев молоденький боец из пограничников, а сзади идет своей персоной его величество господин-товарищ Ильиных, в меру отполированный немчурыдванами.

– Арсений Никанорович, а что ж вы тут делаете? Нашли время для отдыха на курорте " У кривого Ганса".

– Сегодня с утра поймали, лично господин Остащук, а выдал ему меня бывший второй секретарь нашего горкома, ныне бургомистр Яковенко Олег Павлович сука. За три дня сделал шаг по карьерной лестнице, и полный путь по карьере предателя. Ребята были заняты печатанием листовок, а я не знал, что эта сука подалась к немцам, зашел поутру, что бы он вас встретил на севере. Сам-то на юге хотел вас встретить, но не попал, скорее, попал, но не туда.

– Арсений Никанорович, а Яковенко стреноженный ждет вас в комендатуре, можете ему всю жопу двухжопую напинать (двухжопый – икки кут, идиома из узбекского, предатель значит).

– Его не напинать надо, а повесить в центре города за яйца.

– Так вы Арсений Никанорович первый секретарь райкома партии, а партия сказала выполнить, мы сказали есть! Повесим за милую душу, хоть за яйца хоть за хоботок.

– Бойцы, обследуем дома, очищаем от вражеской скверны город; бронники и "косилка" помогаем, все вперед выполнять, Церенов останься.

И мы втроем Ильиных, Церенов и я пошли не спеша (как 45 год блин) к комендатуре, и я показывая кровожадный вид калмыка спрашиваю у Ильиных.

– Арсений Никанорович, кстати, ваши друзья, то есть недруги, которые из высшей расы, почему-то сильно бояться вот этого горячего калмыцкого парня, даже выстрелить в него ссут.

Представьте, идет человек, рост 180 – 190 см, пилотка одета как шляпа Наполеона, перпендикулярно взгляду, на шее висит ППШ, на спине лук, с одного боку ножны сабли, другого колчан со стрелами. Колчан, скажем так себе – третий сорт MADE in ЛЕС (на коленке, за пять минут), не каждый неандерталец одобрил бы. В руках сабля, причем с сверхбрутальными потеками крови. И раскосое лицо истинного сына степей Азии плюс усы подковой аля Чингисхан. Тут не только немцу, тут любому экстренная замена памперса потребуется, он еще для пущего страха лицо кровожадно перекашивает, как будто кости грызет, и лицо нехороший человек кровью смазал немного.

– Так если б он на меня попер, я б наверно тоже туалет искать стал, во плечи как фасад танка еще и антураж полный экзотики, прям Субудай Багатур во плоти ведет тумены на Европу.

– Ау, товарищи европеоиды, хватит заливать, кроме чингизидов завоевателей не было, что ли, по-вашему, ваши македонские, д. римляне, лакедомонцы (или ламекедонцы) святославы, стефаны батории, гитлер тот же, тоже по колени и выше в крови шастали. Гунны тоже не совсем сестры милосердия, но венгры (потомки гуннов) у вас как-то даже европейцами считаются, – начал умничать брат калмык.

– Босхамджи, да я не европоид брат, правда и не монголоид, а там смесь бульдога с носорогом, мои то предки тюрки оттуда же, откуда монголы пришли, правда лет на тысячу раньше, и ассимилировались с среднеазиатскими аборигенами, персоязычными, вот и получились мы узбеки европомонголоиды или монголоевропоиды, короче ни туды, ни сюды. А то, что немцы от тебя писаются, так это их проблемы и наша сила, сила СССР в дружбе и разнообразии его народов.

– Да кто ж против, командир, – усмехнулся так же кровожадно по станиславскому Церенов, – Вон от Акмурзинского прадеда наполеоновские бандюки через всю европу бежали, а почему мне так же не шугать их белые мягкие жопы!

Так мило болтая, мы дошли к комендатуре, бойцы еще часа два вылавливали, и додавливали немчур и их шестербасов ягодицелизов. К центровой площади, что у экс комендатуры была, уже стекался народ, люди волокли угощение освободителям (нам любимым) и даже совсем деликатес притаранили, полицая, который неделей ранее тут же был участковым.

Потом он куда-то исчез, оставив после себя кровавую тушку, причем бойцы в суде Линча не принимали участие, женщины и мужчины жители города, самостоятельно прекратили бренное существование эксмента.

А товарищ первый секретарь райкома, успел за время линчевания на бронемашине Гаджиева сгонять за листовками, и теперь листовки расходились как акции АО "МММ" в 92-94 годах, то есть как горячие пирожки, ну или холодные блины. И Ильиных залез на броневик Гаджиева, в стиле В. И. Ленина начал свою речь, даже жесты он скоммуниздил у отца пролетарской революции.

– Товарищи жители Города, поздравляю вас с временным освобождением нашего Города от гитлеровских ублюдоскотин. А, нам радоваться рано, РККА истекает кровью под хищными ударами кровососов "новой европы", но это не значит, что мы должны предаваться унынию, нет победа, нам нужна, и мы за ценой не постоим. Тут в немецких тылах действуют бойцы шестнадцатой Дивизии Особого Назначения, присланные товарищем Сталиным из Новосибирска. Они снова уйдут в лес, продолжая партизанский метод ведения войны, от нас же им требуется повсеместная поддержка.

И таким же макаром Ильиных продолжил высокоидейное бла бла бла, почти полтора часа. За это время нами полностью был очищен город, и даже броневики Абдиева погнали бегущих немцев к Эрисхановской засаде. А там эрисхановские универсальные болеутолители системы ДП и ДТ, окончательно излечили последних немцев от всех болезней, даже представителя абвера обер– лейтенанта Штайнера накрыло разрывом осколочного снаряда. По документам мы и смогли узнать какую важную птичку мочканули (без документов, Штайнер не был похож не то, что ни как кого, но и ни на что). Три немца подняли ручки, не вынеся кошмара кинжального огня спереди и сзади, ведь еще минометчики добавили сверху горячих апельсинов, один их хендехохных немчиков оказался помощником коменданта гауптманом Дюрером (сука какую фамилию опозорил).

Танки и бронемашины я отправил на въезды в город, один БТ и два БА на север, один БА и два БТ на юг, и ганомаг с двумя оставшимися БА на эрисхановский курорт, каждым в придачу по отделению пехоты. Сегодня мы решили провести в Городке1, отсортировать трофеи, проверить человек сорок – пятьдесят желающих поступить к нам, в основном окруженцы и пленные, как из тюрьмы, так и прятавшиеся по домам.

Трофеев было много, как штатное вооружение немцев, так и заботливое собранное немцами брошенное или отбитое имущество РККА. Одних минометов ротных 8 штук, три батальонных (у нас как раз их не было, зато были выстрелы к ним). Четыре максима, пять ДП, пять МГ, пятнадцать МП-38, двадцать пять ППШ, и даже двенадцать ППД ну и мосинки, СВТ и Kar-98. Кроме того, еще три БТ одна тридцать четверка и два Pz Kpfw II, правда один БТ пулеметный, три ганомага, шесть грузовиков (из них три самсунга, то есть LG-3000 мерсовских, один MAN на четыре с половиной тонны и два блитца). Так как железная дорога не проходит по Городу, а горючего для немецких колымаг нужно много, поэтому в Городе была устроена этакая нефтебаза, и все одиннадцать тонн бензина и тонна соляры попала к нам в плен. Кроме того целых пять цундапов и два корытомобиля тоже пополнили наш автопарк. Правда БТ-шки и кое-какая другая техника требовала ремнота, но онищуко-абдиевцы пленили ремонтников, у них и отобрали БТ, Т-34 и Pz Kpfw II, те их ремонтировали, теперь доремонтируют, но уже для нас. А куда они денутся-то, как вы думаете, кто за ними присматривает, правильно Церенов, и Мамбеткулов, и им запрещено очистить сабли, психология-с.

Кроме того конечно было захвачено продовольствие, все таки тут хавчика тут было как минимум на два немецких полка, а этого до хера нам хватит на дохрена. Весь взвод Никифорова, при поддержке новичков окруженцев и новичков из эрисхановского контингента занимались крысятничеством, то есть разбором и погрузкой трофеев. Всего у нас вместе с с нашими получилось 12 грузовиков (шесть своих, и шесть новозахваченных), кроме того набили трофеями (патронами, гранатами и минами) все что можно было в танках и бронемашинах. Я себя чувствовал каким-то флибустьером типа Моргана, Черной бороды или Блада, после захвата какой-нибудь Картахены или Панамы.

Правда надо признать, что и мы потеряли двенадцать человек погибшими (четверо у нашей группы, пятеро у Онищуко-абдиевцев и трое у Эрисханова), ну и раненных человек пятнадцать, из них пятеро тяжело. Зато нами убито 113 немцев, 15 полицаев, и 25 захвачено в плен.

Пока я занимался хозяйственными нуждами (крысятничал с бойцами) жители Городка1, под руководством товарища красного партизана Ильиных, построили уютную четырехзвездочную виселицу для ренегаДов и просто гадов. Еще они успели провести блитц-суд, и вынести приговоры, коменданту, его помощнику гауптману, бургомистру Яковенко и начальнику полиции Остащуку. Тут и пригодились наши дощечки с лейблами "предатель", нам не жалко мы и на немчиков их навесили, правда, дощечек у нас было пять, а приговоренных, четыре, дощечку притырили, на время. На показательное выступление, на бенефис немецко предательской головки Города, пригласили и меня. Все четверо виновников торжества, авторитеты гитлеровски-коллаборационистского ОПГ стояли у виселицы, с разной степенью разукрашенности морд лица, в ожидании прыжка на небо, а на шеях красиво офомленные лейблы. Первый секретарь зачитывал приговор, для экономии времени объединив все четыре приговора в один оптовый.

– Исходя из всего выше следующего, районный комитет партии Города, приговаривает бывшего коменданта Городка1 майора Тодта, помощника коменданта гауптмана Дюрера, начальника полиции Остащука и бургомистра Яковенко, к смертной казни через повешение, присутствующих жителей города и бойцов ДОН-16 прошу проголосовать, кто за? – ораторствовал Ильиных.

Вверх взметнулось рук, больше чем было людей, потому что многие подняли обе руки.

– Кто против?

– Кто воздержался?

– Ура, смерть захватчикам. – Правда вразнобой, и местами слово "захватчики" люди заменили, на разнообразные синонимы, местами не совсем парламентские, а местами вообще русско-белорусским матом-перематом.

Потом начался, как говаривал Булгаков, "байрам огромных размеров", то есть люди праздновали временное (все-таки на дворе не май 45, а июнь 41) унижение немецкого крысиного гитлеризма. На площади даже сбацали тусовку типа первомайской демонстрации, кричали слава великому Сталину, и т.д. Затем нас пригласили на обед, организованный местным женским полом, при активном содействии словом самого первого секретаря. Из наготовленных женщинами кулешей и каких-то других местных блюдей заслали доляну и пацанам на постах, и на север, и на юг, и на "эрисхановку". Короче дым коромыслом, пар веслом, жрачка центнерами, вино и самогон конечно декалитрами.

Тут весь кайф поломала орудийная стрельба с севера, на мотоцикле примчался Явтушевич с Гаджиевым, там какие-то фрицы ломанулись в Город. Их встретили пулеметно –минометным огнем, страсти добавили БТ и БА, ну и на двух грузовиках, взяв пяток пулеметов и "косилку" мы рванули в подмогу. Оказалось колонна немцев, три мотоцикла ганомаг охраны и пять грузовиков: три опеля, один MAN и один самсунг (вы поняли, о чем я), везли что-то в город, и мягко говоря, чуть не довезли бедняги.

Наши редиски шандарахнули подъезжающих и не подозревающих подляны нибелунгов, железными (местами свинцовыми) презентами. И там шел бой, минут за 15 – 20 мы доехали, и я предложил окружить, место боя, скрытно подойдя через лес, правой стороной стал командовать я а двадцаткой танкисто-броневико-пехотинцев Онищук. Еще минут 5-10 ушло на скрытный выход на боевые позиции.

Немцы укрываясь, за грузовиками, и придорожными деревьями, вяло отстреливались, они видимо надеялись, что с города подойдет помощь, они ж не в курсах, что Городским немцам кранты, крышка, амбец и полярный лис в одном флаконе пришли, и помощь пришла отнюдь не к ним. Короткими очередями ППШ, и гулкими хлопками немецких карабинов с обеих сторон, мы дали немчуре понять, что они окружены, человек 15 – 20 уже валялись смертным боем (прикольный эпитет, не правда ли?), человек 15 еще отстреливались, но это недолго, это исправимо. Впереди отделения онищуковцев один БА и один БТ (справа и слева), сзади их объехал второй БА-10, плюс слева и справа мы подоспели и начали лупить со всех стволов, тут и пулеметчики, оборудовав позиции, открыли сабельный, нет мечевой, ах да кинжальный огонь на поражение. Ответный огонь немцев стал захлебываться, гранаты мы конечно же не кидали, хватит того что огнем миномета, наши солдатушки бравы ребятушки один из грузовиков расколошматили, к чертям собачьим, зачем портить имущество, которое через пяток минут вермахт торжественно подарит РККА?

Короткими перебежками приближаемся к остаткам фрицев, прикрывая огнем бегущих, вот и БТ и БА решили, что и без них все на мази, и перестали шмалять. И отстреливаются уже три четыре фрица-шприца остальные или ранены, или убиты или тупо зассали. Ведь они ж круты когда с автоматом на безоружного или в танке на пехотинца. А тут и численное превосходство, плюс кругом блитц-криг, и пулеметов десяток (кроме наших они ж у БТ и БА тоже есть). Ну и последние три-пять немчиков, подняли кривые лапки и сдались на милость победителя, наверно сорок пятый почуяли, или Сталинград.

Кстати я б на месте Путина (ВВ который, а не наш Петрован), я бы Волгоград переназвал в Сталинград, а то Волгоград никакое название, а от слова Сталинград у любого врага СССР (ну и СНГ-шного последыша той великой страны) очко от дрожи слипается, неся вселенский запор на вражью задницу. Уверен и туристы б со всего мира поехали бы, а Волгоград, какое-то никакое название, ну мало ли городов в мире, но Сталинград, Канны, Гавгамелы в мире лишь одни. Вон у хранцузов Канны до сих пор Канны, в пику итальяшкам, типа вы древний Рим а нам насрать и растереть, у нас Канны, где Ганибал отымел вас итальяшек древних и в хвост и в гриву.

Сори товарищи читатели, отвлекся, немчура подняла ручки, поднявших ручки оставили жить, остальных дострелили, медикаменты и моторесурс врачей (а как еще назвать, расходами на амортизацию?) лишними не бывают. Ну и знакомее флибустьерско-крысиный оргазм снова охватил меня, кстати "косилку" не пришлось использовать, ей раздолья не было. Из пяти машин немцев наши молодцы раскокали один самсунг, как я раньше говорил, зато остальные вполне пригодны к употреблению, то есть к применению хотел сказать, правда, надо признать пулями мы их и подырявили, и поцарапали, когда у экс хозяев их отцарапали (каламбур-с поручик). Бойцы полезли, пошаманить в кузовах, что там, да почем, а мы с техникограмотными осмотрели моторы и т.д., вроде в норме, да есть дырки, даже пробито два колеса, но моторы работают, из баков и систем охлаждения ни хера ничо не журчит, и даже фары включаются, норма.

Ганомаг тоже осколками посекло, но он так же годен к употреблению, правда пришлось выкинуть из него покойного бундеспулеметчика, успокоенного Никодимовым одним росчерком пера СВТ в лоб. Но мотор заводился, руль крутился гаджет можно использовать, а в дырки можно тряпок напихать, или ездить так. Нам-то экстерьер трофейной техники по барабану, не на парад чай нам ехать, до парадов еще года четыре, ну и наверно и читателю не терпится, чегож там немцура везла. Целых две машины одеял, подушек и матрацев, конечно не горячий товар, но пусть, мы не зазнайки, с паршивой немцы хоть шерсти (постельных принадлежностей) клок. Разчихвостили машину (самсунг) с продовольствием, армейские пайки вермахта (треть из него еще скажем, пригодна), и MAN уставлен бочками с бензином (может солярой) и опелек вез немцам почту, оборудование для связистов и обмундирование (кителя, брюки, шинели и белье). Ну что ж спасибо, а чего ж нам патефон с последним моднявым музлом не подбросили сцуки, нам че в лесу от скуки помирать а? Какие эти фашисты нетактичные, невоспитанные, фу прАААтивные, даешь патефон-граммофон суки, мы "Рио-риту" желаем.

Пленную четверку немцев и еще одного вполне здорового, но немного обкакавшегося немца (реально обосрался) заставили рыть могилы для погиблых "хозяев мира" и инсталляторов (установщиков) нового порядка. Почему-то немчики возомнили, что мы и их прироем для полного комплекта, не ссы немец, солдат ублюдка не обидит. Пусть поработают на благо не фюрера, а нормальных адекватных по всем параметрам пацанов. Потом им пришлось перетаскивать в другие машины, недопорченную минометом и пулеметами жрачку из разгромленного DEWOO (конечно самсунга, то есть мерседес LG– 3000), а кто работает, тот временами ест, и потому им от щедрот ДОН 16 дали по пачке галет. Кстати байки тоже в поряде, только одному обе щеки бака прострелили, ниче заткнем и снова кататься будем, их экипажи были ликвидированы первыми очередями ДТ с БТ и с БА, потому и ответить адекватно не смоги. Ибо мертвецы не умеют стрелять из пулеметов, даже если при жизни и пуляли почем зря. Какой то сержант (танкист Тимофеев) установил БТ на правой обочине диагонально к дороге, и БА так же, но на левой обочине, дорогу перекрестили, андреевский флаг немцам сделали, что бы порвать их на британский (оцените кратив каламбура).

Остальное упаковали и отправили в город, затем в километре от засады посадили наблюдателей, и протянули к ним провод полевого телефона (и первое и второе из кузова опеля-блитца). Они исподтишка будут наблюдать за дорогой, и за километр предупредят, если чо. Тот же ценный метод повез Явтушевич на вооружение на юг и к эрисхановской засаде (с телефонами и проводами), предупрежден, значит, вооружен, говорил какой-то древнеримский авторитет. Ганомаг кстати оставили тут же, передав его во владение онищуковскому отделению, пусть пользуются, заработали.

После этого в тот день был отдых, хороший день провели, можно и отдохнуть (правда посты, со сменами и т.д., все, что велит устав выполнили). На этом закончился и этот день.

– Товарищи, проводим в последний путь наших отцов, братьев и сыновей, и поклянемся поставить на колени врага, отомстить за каждую каплю крови, погибших наших братьев. Салют, – сказал Арсений Никанорович, и более сотни стволов, выкинули в небо по пуле.

– Пусть земля им будет пухом, они жили и погибли гордо, с честью!

Настроение, конечно, оказалось на нуле, но аля геркум аля гер, жизнь продолжается, и мы начали готовиться к отъезду. Грузить недогруженное и т.д., трофейные танки все были на ходу, правда башня у Т-34 была заклинена, но ремонтников-то захватили, на своем месте дислокации доделают, решили мы. И к часам одиннадцати наскоро подкрепившись, мы вышли в путь, колонна была просто впечатляющая, 16 грузовиков, "косилка" (она кстати тоже грузовик, и тоже до отказа набита барахлом). Кроме того шесть БТ, два панцера вторых, один Т-34-76, десять байков, пять БА-10, четыре ганомага и два кюбельвагена. Даже немцев (пленных) разместили в одной из машин под охраной и связанных.

Теперь мы точно похожи на Дивизию Особого Назначения, в голове колонны пошли четыре байка и ганомаг (тот что покрасившее и менее покоцанный)с одетыми в немецкую форму бойцами, под руководством чеченского немца (как головной дозор, в километре от колонны) Эрисханова. Затем идут четыре БТ (пулеметный тоже), потом шесть грузовиков, за ними три ганомага и два БА-10, за ними следуют все оставшиеся грузовики, и после остальные три БА-10, два БТ, тридцать четверка и Kpfw II, ну и в конце колонны оба кюбель вагена и остатние мотоциклёры, арьергард тоже в форме немцев. Ну это на всякий случай. Таким макаром, мы и ехали по дороге домой, на базу. Хотя, можно и на МТС, что Ильиных говорил наведаться, а почему бы нет, тем более такая страшная колонна идет. И я попросил Василенко (бойца который вел мотоцикл, в коляске которого я кемарил) по обочине обогнать колонну. Тот надавил на газ, сигналя, и колонна приняла чуть вправо, и мы стали объезжать колонну слева, ващето братва, ну и силищу гоним. Обогнав колонну, мы снова увеличили скорость и попытались нагнать головной дозор чеченского немца Эрисханова. Когда мы их почти догнали, я попросил Василенко посигналить, и Эрисханов остановил свою псевдо гитлеровскую миниколонну.

– Эрисханов, мы по дороге заглянем на МТС, то есть через сорок три километра, повернем налево, там, в 13 километрах МТС, на ней взвод охраны, и взвод техников, надо и тем прикорот дать, что бы они стали равны корню из минус единицы.

– Товарищ командир, а толк переться туда всей шайкой, давайте шесть мотоциклов, три ганомага, три четыре танка и "косилку" и два грузовика пехоты, я думаю достаточно, остальные пусть едут.

– Согласен, тогда дожидаемся колонну, останавливаем ее, забираем все предложенное тобой, желательно, что бы все были в форме само собой немецкой. Ну и покатим по быстрому вперед, остальные пусть добираются.

Минут через пять нас нагнали головные танки колонны, и мы попросили остановиться, и вся колонна остановилась.

– Онищук, одевай своих орлов в немецкую шнягу, и на мотоциклы и грузовики, три ганомага тоже с нами, и три бетешки, нарисовать на все немецкие тактические знаки, на все 15 минут. Затем мы уходим вперед, колонна двигается строго на базу, старшим остаются Никифоров и Абдиев, первый отвечает за голову колонны, второй за ее хвост. Нечипоренко идет с нами, Нечипоренко давай малюй немецкие "веселые картинки" на рыло танков, срисовывай то, что на ганомагах.

По карте и рассказам местных (теперь их у нас поболе будет) выходит, что деревня Колушты, где расположена МТС, состоит из 54-ех дворов, немцы скорей всего размещены на самой МТС (это в центре). При въезде в деревню уверен есть пост, его надо по тихому проехать, в этом нам поможет знание немецкого чеченцем, он должен изобразить командира маршевой роты обер-лейтенанта Грабе (такого мы ухлопали в городе, хотя он не был командиром маршевиков). Пока Эрисханов балакает с постовыми, мы на беззвучке, должны очистить пост, затем вход в деревню, и начинаем представление. Опять же как в городе, вперед техника, под ее прикрытием пехота, "косилка" помогает косьбой.

Всё, все готовы и наша маневренная группа рванула, вперед разгоняясь местами до 50 километров в час, прошел час, колонна давно отстала и мы приехали на развилку, откуда нам поворот налево. Ну все МТС, мы идем, и снижая скорость до 40 километров в час, повернули в сторону Колуштов, и через 18 минут были у поста, у опущенного шлагбаума.

С переднего мотоцикла сошел Эрисханов, и показывая свою ксиву, начал ушепинание, начальнику поста кривоногому унтеру, покрикивая при этом. Типа какая-то поломка у одного из захваченных у этих варваров танков, и надо показать его ремонтникам в МТС. Унтер что-то гавкнул зольдатику слегка горбатому, и тот по телефону доложил куда то (скорей всего командиру в МТС), за это время десяток бойцов, типа стали разминать ноги, и улыбаясь, подошли к постовым, как только горбатый положил трубку, Эрисханов и остальные, резко напали на немцев, в ход пошли ножи и штыки Kar-98, всех троих немцев постовых технично и качественно, сняли с поста, освободив их навечно от несения любой постовой службы.

Все в темпе запрыгнули на исходные позиции и, мангруппа рванула к МТС, который оказался в двух км от поста. На въезде в деревню, двое немцев что-то обсуждали на завалинке, валить их шас, это выдать себя заранее, а это совсем не банзай, потому мы просто проехали. Минуты три терпения, и мы въезжаем во двор МТС, там шагистикой занимается с двумя десятками солдат немолодой унтер, этакий бундесПришибеев, в дальнем углу двора стоят три крытых грузовика, один металлический и два тряпяных, там же стоит танк панцер номер три, и с ним мудруют человек десять. За этим панцером видны еще какие то, железные изделия, наверно пулеметные тачанки под именем Pz Kpfw I, тупо неадекватные кладбища металла (для нас конечно).

Я, не здороваясь, сразу резанул по марширантам очередью, с соседних мотоциклов, шагистику оценили аналогично. Три МГ с пятидесяти шагов не оставляет шансов, тут хоть стой хоть падай, результат одинаковый, нулевой. Не понимая в чем дело из строений стали выскакивать вооруженные и не очень немцы, в дело вступила "косилка", суматохи добавили выстрелы пушек 20К наших бетешек. Содом и Гомора на ограниченном пространстве. Немцы, тоже огрызались, но мощь огня у них послабее, ведь как против лома нет приема, так и с карабином против десятка пулеметов только камикадзе может пойти. Сломав сопротивление, мы начали зачистку и подготовку к отражению атаки. Так как тут оказалось около взвода охранения, и ремонтники. И действительно поднятый по тревоге, по улице бежал второй взвод охраны, танк Нечипоренко, поливая свинцом все, что можно выполз на улицу, за ним рванула "косилка", но как только она вышла со двора, огнем немцев убило водителя "косилки", всетаки стекло не броня, а ГАЗ-АА, не КВ, и даже не БТ.

Но пулеметчик Аникушкин стоя в кузове начал мстить за друга – водителя, из ворот выехали оставшиеся БТ, и под их прикрытием пехота, тут немцы, еще и Аникушкина убили (может, ранили?). Бешеная стрельба продолжалась, еще пять минут, и огонь немцев стал ослабевать, перестреляв оставшихся фрицев, танки пошли по деревне, прикрываясь ими побежали пехотинцы, и прошло еще 15 минут и все, ни одного живого немца в деревне не осталось (кроме ремонтников, которые заперлись в боксе). Им пригрозили раскатать танками вместе с боксом в тончайший пирожок (или блин), и те проявили благоразумие (правда не все, человек пять – шесть погибло ранее, от пулеметов и пушек при взятии МТС).

Парни обошли деревню, по пути пристрелили денщика командира, с двумя зольдатиками и привели живого, но чуть подпорченного командира лейтенанта Гросса. Тот был в ретро очках, и не был похож на бандюка, но при разборе выяснилось, что этот гондурас изнасиловал шестнадцатилетнюю дочку местного пастуха, так еще и пристрелил верблядок, и лейтенанта вермахта качественно и летально запинали при активном содействии деревенских. А про немцев говорят, что они культурная нация, но почему культурная нация могла себе позволить то, что они творили в мире, в период с 33 по 45 год, тем более это же не один-два выродка творили, да и особо не заметно что бы остальные их к совести немецкой взывали. Ладно, оставим это на совести национал социализма, кстати и это и то что в Городе в тюрьме натворено немчиками, досконально наблюдал наш секинхенд, ну который из будущего, его специально переодели и он был с нами в походе. Надеюсь, он сделает правильные выводы.

Когда последний немец признал, что РККА круче вермахта, поднятием очумелых клешней, им доверили ответственную работу, сортировку и погрузку добра которое мы награбили непосильным трудом. Под техническим зданием МТС был подвал-бомбоубежище, за ним оказывается и схоронены были три сорокопятки и 150 снарядов, правда не густо, но на халяву и скипидар – уксус. И потому немчики и их прицепили к кузовам грузовиков, и снаряды перетаскали в кузова. Кроме того в заныканном подвале, были патроны 100 тыщ штук калибра 7,62 (к пулеметам нашим на раз два три подходят), а еще несколько ящиков гранат наступательных и оборонительных. У ремонтируемого немцами Pz Kpfw III, выстрелом какого-то танкиста или артиллериста РККА, были повреждены два катка, и заклинило башню, а немчики уже успели катки привести в марафет, но до башни щупальца пока не дотянули. За ним стояло три Pz Kpfw I, с разными повреждениями, но нам такой истребитель бензина нафиг не нужен. Потому, их сперва завели (двоих) и хорошенько побили друг об друга, и о стоящего собрата, затем покоцав фейсы танкам в салон и в моторный отсек закатили по гранате (немецкой же, которая, типа бейсбольной биты). Фейерверк, получился знатный, и из почти готовых танков (танчков уж), получилось три недоразумения, которые уже хрен поедут. Конечно " раз не мне, так никому" принцип подлый и нетривиально говнистый, но это техника врага, и не хрена было к нам им приходить, так что получите и распишитесь, тройная залежь металлолома, для послевоенных пионеров нами обеспечена.

Увы, но среди наших бойцов не оказалось ни одного, кто бы совладал с танком Pz Kpfw III, а оставлять его – западло, уничтожать земноводное задушит (ну то, что круглый год в бородавках, и на лягушку похоже). А среди немчуры должен же быть мехвод, он и нашелся (правда не с полпинка, а с пинка скажем двадцатого). Мы вообще то и не знали, что он-то мехвод, но более адекватные (или трусливые) немчики подсказали, под угрозой геноцида немецкой нации, в отдельно взятой белорусской деревне.

После обретения мехвода, и приставки к нему бурята Бадмаева (он один из наших секретных орудий системы "Церенов-Мамбеткулов") с положенной по рангу саблей (которая почему то называется шашкой, но не шахматкой). Данная процедура, помогла осознать мехводу Гюнтеру, необоснованность вредных мечтаний, типа сделать подляну, или запороть панцваффейную трешку, и он осознанно и дисциплинированно довел ее до нашего лагеря (в этом ему помогла совесть, ну или сабля Бадмаева, упертая в бок, или парабеллум мой, направленный с другого бока). Просто я тоже поехал в этом танке, махнув не глядя коляску цундаповского девайса, на командирское место трешки с окурком (так по-моему короткая пушка этого танка обзывалась).

Конечно же, мы с собой забрали всех пленных числом 12 человек, и они поменяют теперь идеалы национал-социализма, на идеалы коммунизма, или поменяют надежды на светлое нацистское будущее, на темное существование (не бытие, то есть замочим). Спереди колонны опять катит Эрисханов со товарищи на байках и ганомаге, затем мы на трешке, ну и сразу за нами грузовики с пленными, пехотой и шмотками честно нажитыми, "косилка" и три БТ-шки, замыкают шествие.

Проехали мирно километров 20-25, так как моторы грохотали, мы не сразу услышали о встречной колонне, навстречу нам двигались штабной "Хорьх" , под охраной ганомага и четырех цундапов. Интересно, если что, то примет Эрисханов верное решение?

Встречная мини колонна остановилась, и один из гитлеровских байкеров подняв руку крикнул "Хальт". Это я предполагаю, потому что ни хрена мне не слышно, и далеко (метров 50 от меня), и опять же четыре танка и ганомаг, тоже не оптимизируют слышимость. Эрисхановцы стали замедлять, и с 20 метров открыли ураганный огонь из МГ-шек, которые на мотоциклах и ганомаг нашем были, выехавший влево вбок БТ Нечипоренко, шарахнул двумя осколочными ганомаг врага, еще и "Хорьх" задел осколками, немцы тоже стреляли, шмаляя и из МГ-шек и МП-шек. Перестрелка продолжалась, потому что немчики попались опытные (не тыловики суки), хорошо маскируясь поливали огнем наши мотоциклы, но и те в ответ шмаляли будь здоров, и это продолжалось бы не знаю сколько, но из грузовиков прикрытых нашей тройкой, скрытно сгрузились пехотинцы Онищука, и обойдя взяли в ложку (о нет, в вилку) немцев, еще один БТ, обошел колонну нашу по правой обочине, и добавил, от второго его выстрела заткнулись сразу два мотоцикла, прикрытых от БТ Нечипоренки бортом горящего ганомага противника, тут немцы поплыли, потому что их двадцать человек, против четырех танков, и до фигищи бойцов, как минимум глупо. Да и вооружение у нас насыщенно автоматическим оружием, то есть в единицу времени заплюем большим количеством свинцовых антигитлерициновых примочек.

Последние отстреливались менее уверенней, но и копыта пока не поднимали, отстреливаясь, однако против кувалды нет приема (как и против молотков, рессор и других технически сложных приборов), так что минут за десять мы домножили немчуру на минус бесконечность.

Потом, собрали оружие (стандартный набор– МП38, МГ-34, три парабеллума и Kar –98), зольдбухи, дострелили раненного в грудь неудачника генерала, (а нафиг он нам живой, в центр его хрен доставишь, и пахать на нем хрен получится, да и планов нет таких), это которого везли немцы, в "Хорьхе". Оттолкали, на обочину остатки ганомага, "Хорьха" и двух полностью накрывшихся мотоцикла. Пригодные к употреблению мотоциклы присобачили тросами к танкам (мотоциклистов нема), суки немцы убили у нас пятерых, и раскромсали гранатой один мотоцикл, вместе с водителем, это Василенко с которым я ехал до МТС, мир его праху, вовремя я в танк-то сел, хотя мне то что, я ж деньсурковый кащей. Поредевшие, но снова победившие наши ряды, сомкнулись и рванули дальше в лагерь, правда, предыдущее победное настроение вообще улетучилось, за два дня мы потеряли человек двадцать из старых проверенных кадров, и щас с собой везли еще пять наших товарищей.

Факт, конечно, что нациков навалили немерянно, но каждый из погибших, нам (и мне лично) дороже всех нациков мира. Кстати в грузовике немецкие пули из МГ-34 (с ганомага наверно) нашли двоих немцев и нашего нацика "попаданца". Один немец был немецкой пулей признан как бесконечно стремящийся к нулю (убили его) второй серьезно ранен в плечо. А нацику нашему который из будущего, пуля пробила насквозь ногу, в районе бедра, но не очень серьезно, кость не задета, просто прострелена мыщца.

Долго ли коротко ли, быстро ли медленно ли, но наконец, мы в лагере, и братва нас встречала криками радости и флагом (райкомовским из разбитого грузовика). Флаг сперва был на Нечипоренковском танке, затем, когда Ильиных изображал Ленина на БА-10, флаг был прикреплен к БА, да так на нем и приехал обратно. Потом радость встречавших была омрачена видом наших погибших. Торжественные похороны погибших в МТС и при встречной сшибке с генеральским конвоем, договорились провести завтра в 9 часов утра. Такова война, каждый день теряем друзей.

Ужин закончил день, и я лично заснул, без задних ног, еще один день в прошлом прошел, хорошо ли плохо ли, не мне судить.

– Старлей, че как старичок на солнцепеке разлегся? – оглядываюсь, кто ж до товарища-то командира рискнул докопаться, а это господин-товарищ энкаведешных наук, который Елисеевым обзывается.

– А что энкаведе запрещает лежать в тылу врага? – подкалываю в ответ.

– Кстати как тебе Каримов не стыдно, немцы пришли, принеся народу свободу, частную собственность и демократию, а ты со своими бандюганами мешаешь процессу развития. Убиваете передовой народ, лучших представителей высшей расы, нет, что бы как культурный раб, облизать им ноги и другие места, специально созданные для облизывания.

– Капитангенс, у тя чо от безделья, крышка отлетела, и последние шарики в ромбики и параллелепипедики превратились ась? Так ведь эти суки, сами, нет, чтоб встретить культурно верного раба, открыть доступ к местам обязательного облизания, автоматиками и пушечками встречают, вот мы и осерчали.

– Ладно, старлей, действия не то, что бы одобряю, но реально кайфую, от них. Ты тут немцам, гигантскую занозу в жопу загнал, представляю что там, в штабах творится. Там наверно начальство немчурилое во все дырки имеет своих подчиненных, они почти полк за неделю потеряли, а еще всякого шматья, так вдобавок человек триста бесплатных рабов переквалифицировались в свободных бойцов. Надо еще два – три дерзких нападения соорудить, немцы сюда дивизию с фронта пригонят.

– Эх, капитан, капитан, вам энкаведешникам, только бы из невинных овечек демократов, тяжелыми сапогами признания выпинывать. Нет, чтоб мозгами подумать, хотя откуда у энкаведилы мозги, то там же фуражка.

– Я что-то пропустил, или у тя новая мысля старлей, ну-ка хрюкай понятней, и без экивоков.

– Просто гауптман ты наш, немцы и так щас на взводе, как сташеклассница впервые в ночном клубе, уверен что сюда тащат, все части какие могут, и нам потому пора честь знать, надо двигать отсюда свои тушки куда-нибудь подальше, где мы популярны чуть меньше Орловой, Пырьева и Утесова. А немчура пусть тут нас ищет. Леса тут до хрени, ходить им не переходить, чай не Люксембург, где, если в центре ляжешь, ноги из Бельгии видать.

– Вообще-то стратегически ты прав старлей, надо двигать, или вверх или вниз по карте, километров на 200 – 300.

– Нет 200-300 это мало, надо двигать я думаю на полтыщи, не меньше, и выходить завтра ночью, пока не все нечурбасы прибыли, двигаясь по ночам, валим подальше, нам популярность не нужна, чай не Ольга Чехова. По прибытии на новое место, начнем сначала пятнашки, напинаем немцам жопы, до того тут поуспокоится, и валить можно обратно. И тут начать угощать немцев десертным блюдом подлян.

– Наверно ты прав, кстати, всех новичков проверили мы, всего попалось семь мутных, одного прибалт отстрелил, сам вроде перековывается, остальные просто наше ссыкованное командирье, от капитана до полковника. Представляешь, командира дивизии, убило, командование перешло к майору, а этот ублюдок бросил свою дивизию в трудную минуту, переоделся бойцом и свалил. Там между частями разрывы и он умудрился пройти почти сотню километров, пока немцы не поймали, и тут сразу видно было, что скрывает что-то сукин сын. Да Ивашин узнал его, до войны в театре в майорской форме видел, когда только самого из училища выпустили. Вот думаю командириков этих очковитых при общем построении помножить на ноль.

– Так может, простим, человек-то натура живая, может, осознают?

– Нет старлей, трусость на раз, простительна бойцу, ну максимум сержанту, или лейтенанту новичку. Из-за трусости капитана гибнет рота, из-за трусости майора – полк, а это тысячи, чьих-то сыновей, отцов, любимых. Это нельзя простить; народ, партия и правительство доверили им командовать своими сынами, обучили этих ублюдков, кормили-поили, а эти очкодыры, сберегая свое драгоценное очко, кладут на вторую чашу весов жизни тысяч простых парней, женщин, детей и стариков.

– А ведь ты капитан прав, я с этой стороны и не подумал. Да этих сук действительно стрелять надо, прости еще раз, признаю ты прав.

Подбежал боец и доложил, что все построены к торжественным похоронам, и что нам туда пора бежать. Втроем мы отправились куда зовут, действительно на опушке леса были вырыты могилы, и все бойцы построились, часть в форме РККА, а кому не хватило в форме вермахта, мыж партизаны нам можно (да и одеть им больше нечего). У всех кто в немецкой согласно рационализации от Елисеева, на шее белые платки (может просто тряпки), в бою точно немчика со своим не перепутаешь. Все кроме боевого охранения, построились для прощания с друзьями, даже немцев построили (правда, у них платков на шее нет, а хотят ли они, и не спрашивал у них никто).

– Товарищи, бойцы, за день рейда, нами уничтожено более двухсот захватчиков (частью они попали в плен), остальные погибли, придя непрошеными гостями на нашу землю. Но и мы понесли потери в ходе боев. В Городе на центральной площади навеки покоятся 16 наших товарищей слава им навеки, они погибли при освобождении Городка1. После этого нами была взята МТС и разгромлен еще один гарнизон, врага, затем в ходе следования в лагерь, нам повстречалась конвойная группа немцев с каким-то генерал-майором вермахта Отто Хюстлером, все немцы были уничтожены, но при этом погибло пять наших товарищей.

Всего после освобождения города погибло еще 11 человек, вечная им память, свой долг перед родиной и народом, они выполнили до конца. Клянемся жестоко отомстить за каждого из наших друзей, братьев и товарищей. – и я поднял руки призывая к клятве, и над лесом пронесся духсотголосый крик:

– КЛЯНЕМСЯ.

Крик еще летел в вышину, а сержанты, бережно по одному опускали тела наших погибщих друзей в могилы, по традиции, кто могилу вырыл, ему ее и зарывать-засыпать, и потому военнопленные немцы эту скорбную работу выполнили. Пока немцы засыпали могилы, и устанавливали потом таблички, я продолжил.

– Завтра вечером после десяти мы уходим. К этому времени, все грузы должны быть уложены в автомобили, танки, бронемашины и мотоциклы. Взводу Ивашина вместе с немецкими ремонтниками, отремонтировать Т-34 и немецкий Т-3, так же осмотреть остальные танки. Водителям и техникам осмотреть все автомобили, каждая машина должна быть наготове. До этого, с часа дня выходим в рейд на трассу, туда же подгоняем Т-28, оба КВ, и всю остальную огневую и бронетехнику. На трассе мы должны атаковать колонну противника, неважно какую, какая подойдет, ту и атакуем, то есть перед уходом мы должны очень громко хлопнуть дверями, воротами, ставнями и всем прочим, мы еще ни разу на главной дороге активности не проявляли, надо так проявить, что бы гитлеровцы надолго там ездили озираясь. Саперы, в то же время на других дорогах устроить диверсии, подготовить два или три взрыва, два ганомага и четыре мотоцикла в вашем распоряжении. Онищук с Эрисхановым, выехать на разведку и подготовить диспозицию нападения, в бою примут участие, все минометы, все орудия, все шесть БТ, оба КВ, Т-28, все БА, тридцать четверка и немецкий агрегат тоже. Кроме того "косилка" и два взвода пехоты: взвод Кравцова и взвод Прибылова с добавлением новичков, остальные готовят отъезд.

Двадцать шестые пока в резерве, кстати, на всякий осмотреть их тоже, и боеприпасами нагрузить. И еще Ивашин дополнительное задание, оборудовать "косилку" защитой, что-нибудь типа башенки для пулеметчика, и какие-нибудь металлические шторы для кабинки. Онищук и Эрисханов, возьмите остальные мотоциклы и вперед, вечером предоставите мне схему нападения, выбрав наиболее удобное для нас место. В бой не ввязываться в любом случае, Эрисханов обмануть любых попавшихся фрицев, любыми путями избежать засвечивания и боя. Саперы ваши взрывы тоже должны позвучать одновременно с нашим нападением, ах да еще, товарищи саперы, в узких местах дороги, где лес подходит в лотную в проезжей части, смастерите-ка вы засеки, пилы есть руки есть, надеюсь все понятно?

– Так точно!

– Тогда исполнять.

Онищук со своей антинемецкой бандой сразу укатили, благо все кто нужны были в немецком прикиде, остальные занялись своими приготовлениями, к завтрашнему не киндер, но сюрпризу. Минут через пятнадцать, саперы диверсанты тоже укатили на двух ганомагах и остатних байках, набрав взрывчатки, пил и топоров..

Мы с Елисеевым пошли поговорить с пленными немцами, переманить на сторону РККА.

Из них четверо наотрез отказались сотрудничать с нами, остальные более-менее не против, пришлось воспользоваться методами самих немчиков, то есть те, кто согласятся расстрелять не согласных, примем, но все кто против, тех однозначно в расход.

Еще двое немцев отказалось в своих стрелять. Значит 24 оставшихся ганса, должны прямо сейчас, доказать нам свою лояльность, ну и сопряженное с ним право на жизнь. Елисеев шепнул своим бойцам, и те за четверть часа приготовили все для экзамена на жизнь пленникам, концлагерей у нас нет (и не будет, мы партизаны) и негде хранить живые тушки немцев, короче или мертвый фашист или немецкоязычный, партизан.

Пока мы с Елисеевым решали, как именно обставить дело, энкаведешники все подготовили, гонец прискакал и доложил Елисееву, что все готово, охрана повела немцев к месту аутодафе, а мы пошли самостоятельно своими как говорится скороходами.

На поляне с трех сторон залегли три пулеметчика и по два автоматчика по краям каждого пулемета, в середине поставленные в овцы (ой, нет, в козлы) стояли куча карабинов и мосинок. Охрана провела "вроде лояльных" немцев к оружию (правда оно было без патронов), и каждому потенциальному красноармейцу раздали оружие. Потом самых упорных нациков построили на северном краю поляны, в двадцати метрах от расстрельной команды. Прибылов и Мамбеткулов приготовили "лейки" (фотоаппараты это, тоже трофейные), что бы заснять на пленку компромат, говорю ж, все как у немцев, при отборе в РОА, а мы наберем в ГОА (это не индийский курот, а Германская Освободительная Армия). Каждому лояльному немцу раздали по патрону (хватит для расстрела), конечно к карабину патроны от карабина, а к мосинке от мосинки.

– Ахтунг, – скомандовал Елисеев, подняв руку (ему кровавому гебисту, не привыкать кровушку пить), защелкали фотоаппаратами техник и киргиз, – Фойер!!!

Раздался залп из 23 стволов, у третьего от конца строя немчика случилась осечка, всех безосечных, охрана увела. Осекшемуся дали шанс дострелить, пока еще копошившегося кривоногого зольдата, Елисеев дал ему свой ТТ.

Бам, бам, бам и зольдатик (который теперь наш) расстрелял всю обойму по зольдатику (который теперь труп, и ни разу не наш), все отбор прошел. И зольдатиков повели поесть, их ждет много работы, а голодное брюхо к наслаждениям глухо!

Надеюсь, у нас теперь появятся союзники, ну братья по оружию из немцев, они такие же люди, но голову им заморочило воспитание, жажда мести за проигрыш в первой мировой, национал социализм и жесткая дисциплина вермахта, и со всем этим нам предстоит бороться. Я по истории знаю, были и немцы партизаны в рядах наших партизан, и не только из поволжских, но и самых что ни на есть рейховых гроссдойчей. Тем более они потом, в ГДР очень пригодятся, смотришь и в 1990, не ГДР переварят западные немцы, а вовсе наоборот, ФРГ стройными рядами вольются в ГДР.

– Товарищ старший лейтенант, оба поднадзорных приведены, разрешите ввести?

– Давай сержант, введи, но сперва прибалта.

– Садись диверсант, ну и как ты провел эти дни?

– Нормально, господин офицер, много общался с вашими бойцами, они разве не все из ЭНКАВЕДЕ?

– Нет, конечно, из НКВД только люди Елисеева, остальные пехотинцы, танкисты, летчики саперы – артиллеристы и т.д. И что, Артур похожи, они на рабов забитых комуннячьей пропагандой?

– Не особо, многие рассказывают, как год от года улучшалась жизнь, как местами появлялась электрификация, про ликбезы рассказали, про колхозы. И мне кажется все-таки Советский Союз, не совсем то, про что нам говорили.

– Конечно, и перегибы у нас есть, не спорю, но это единичные случаи Артур, нет семьи без урода говорят. Вон был у нас один мелкий педераст, по фамилии Ежов, много зла сделал, но и в свою очередь получил и приговор и пулю. Зато, в общем, картина все-же оптимистичная, то же бесплатное образование и здравоохранение чего стоят.

– Да эти два фактора меня очень удивили, не ожидал, думал, врет большевистская пропаганда.

– Ладно, Артур, ты нам нужен, от тебя может быть много пользы, и потому ты должен жить и бороться, за лучшее будущее своего народа. Не только богатеев Латвии, но и простых рабочих, крестьян, рыбаков и прочих.

– Наверно вы правы товарищ командир.

– Ладно, иди, свободен, пусть пришлют второго, а ты направляешься к Абдиеву, пусть он расскажет, как жили казахи до революции, и как живут теперь. Потом отправляешься в взвод к Ивашину, поможешь ему с переводом, что бы лучше изучить Т-III, в помощь себе берешь любого немца из пленных, желательно конечно что-бы выбранный тобой, хорошо знал танк.

Снова скрипит дверь, входит по виду нормальный боец, а по лицу ба, это ж наш руснацик.

– Ну, привет друг ситный, исполать тебе добрый молодец, или как вы там друг друга приветствуете "белая раса" может тебе еще хайль гитлер сказать? – говорю, а он сопит и молчит.

– Тебе западло с черным говорить, о смелый "белый господин", о вашей смелости ходят легенды о белый брат. Говорят скинхеды до того смелые, что не бояться впятером напасть на одного армянина или таджика, что молчишь о ассенизатор наций. А почему вы не нападаете впятером на пятерых чеченцев или дагестанцев? Потому что напасть на них даже вшестером сыкотно да? Можно количественно и качественно получить по яйцам, гораздо интереснее напасть впятером на троих забитых ментами и работодателями работяг таджиков или узбеков, они ж не ответят, – секинхенд краснеет, и сопение увеличивается в тембре и мощности.

– Так эти черные захватили все хлебные места, русскому человеку негде работать, в своей стране.

– А что, ты хочешь дворником, ассенизатором или разнорабочим работать? Месяцами жить в вагончике, зарабатывать гроши, и получать от каждого работодателя и его сотрудника местного по зубам? Навряд ли, хрена ты в дворники пойдешь я, что-то не заметил, что бы бедные таджики, узбеки, киргизы, вьетнамцы и другие черные в топ – менеджерах или чиновниках были. Но так же легче, чем искать самому достойную работу, или вообще заняться коммерцией или производством, хрюкать, что черные все рабочие места захватили. И бить превосходящими силами невоинственных среднеазиатов, армян, азербайджанцев, вьетнамцев и студентов с Африки.

– Слышь, командир, а ты откуда все это знаешь? Что ли сам из будущего?

– Да, представь себе, но если кому то, тут что-то хрюкнешь, я из тебя тефтелей наверчу, пельменей накручу, кулебяк накрошу, понял?

– Понял.

– А ты знаешь, что гитлеру с его ОПГ, русские, даже такие как ты нужны как паровозу высотомер, как автомобилю презерватив и как женщине-москвичке плуг. Тут пленных много, можешь пообщаться, узнать у них какие планы у "белой расы" на русских, как они называли "славянских недочеловеков". Да любить свою нацию нужно, но это не значит, что нужно любить, унижая и убивая другие нации. Вон пиндосы, говнистая страна, но надо признать в 21 веке (пока, во всяком случае) они самые крутые, и наглосаксофоны тоже страна не из последних, а знаешь почему?

– Нет.

– Потому что там, на национальность, НАСРАТЬ, так же и на цвет кожи, на наличие/отсутствие крайней плоти на члене главное, что бы человек был хороший и способный. На остальное наплевать, растереть и забыть.

– Ну, наверно, я об этом как то не думал. – (интересно нацик на самом деле соглашается?)

– Правильно, в нацистких организациях, и не требуется думать, там требуется, бить мочить и тупо выполнять приказы отморозков, чаще всего это обиженные по жизни люди. Например, попал в армию парень, там не смог за себя постоять, и долго его унижали, скажем деды. Если деды были русскими (и вообще славянами), то он приходит просто обозленным. Если же деды были с Кавказа (с Татарстана, Башкирии и т.д.), то он приезжает обозленным на черноволосых, и начинает дикую животную ненависть к обидчикам, передавать тусующейся вокруг него малышне (малолеткам). Да чаще всего так и происходит, или пострадал во время чеченской войны, и потом обиду на чеченцев выплескивает на таджиков или узбеков (так безопаснее, чеченцы в ответ и прирезать могут).

– Не знаю, у нас главный гаумптштурмфюрер Федя Савостин, после службы в Приморском крае, начал нас готовить.

– Нет не готовить, а портить, заполнять вши мозги говном, пойми сила России, в многонациональности. Если бац война в твоем настоящем, с теми же пиндосами, и Россия, откажется от нерусских бойцов, то на сколько миллионов солдат, уменьшится армия? А если учитывать, что "золотая молодежь" всеми правдами и кривдами отмажется от армии, а с ней и МКАДыши-вкладыши? Тогда даже какая-нибудь Грузия сможет порвать Россию, привлечет Грузия на свою сторону, всех обиженных лозунгами "Россия для русских" нерусских россиян, и все, – кранты.

– Наверно вы правы господин офицер.

– А вот ваш лозунг возьмем "Россия для русских", примем его к действию, хорошо, но что делать с остальными нациями? Выгнать в сопредельные страны? Калмыков и бурятов в Китай и Монголию, кавказцев в Грузию и Турцию, мордвин чувашей, карелов и финнов, в Финляндию, и т.д.

И сколько же обозленных потерей родного дома, родной землей врагов вы получите? Или наоборот, дадите им всем независимость тогда, на сколько процентов сократится Россия? И куда девать русских с этих территорий? А это будут миллионы, где им найти жилье, работу и далее? И смирится ли русский народ, с тем, что по территории Россия сровняется с Францией и Германией? Видишь кругом этот лозунг, полное дерьмо.

Ох и задумался секинхендик то? Сразу видно эти доводы интернационалиста крепко всколошматили его мозги.

– Ладно, свободен, будешь тусоваться с прибалтом, пусть он тебе о нациках гитлеровских рассказывает, пусть рассказы других немцев тебе переводит, свободен.

– Здравия желаю товарищ старший лейтенант.

– И вам не болеть, товарищи лазутчики, ну что, как пошло, чего наразведовали?

– Да все хорошо, командир дай нам подумать, порисовать, почувствовать себя Брусиловым или Клаузевицем каким, составим план за милую душу, можно Нечипора возьмем с Абдой?

– Это Нечипоренку с Абдиевым чтоли?

– Да они-то пацаны, боевые и повидали кой чего.

– Да берите кого хотите, и у вас час, через час собрание командиров, все ясно?

– Так точно, разрешите идти? – переминаясь с ноги на ногу, как конь в предвкушении овса, ну или француз в предвкушении жарено-парено-вареной лягушки, спросили хором оба. Они-то пацаны молодые, семьи нет, романтика в … (короче, где надо) играет во всю мощность, на все децибелы, вот им и не терпится жить.

– А ну пошли отсюда жеребцы, – и оба стратега поскакали на разработку нападалова на некую (пока этого никто не знает, и знать не может) колонну, как мухи на мед, или клопы на снулого капитально мужичка.

– Товарищ старший лейтенант, разреши войти? – сует в дверь свой нос Елисеев.

– Капитан, что ли стареешь, или так, мозги на отпуск отпустил? С каких пор целый капитанище НКВД, у какого-то лейтенантишки пусть и старшего разрешения на вход, – подкалываю Елисеева.

– Короче, Каримовджан, насчет расстрела командиров бросивших свою часть в бою, ты мысль не сменил? Не против, все еще?

– Я конечно против смерти наших воинов, но вчера ты все выразил ясно, и получается что расстрел это заслуженно, давай завтра, перед выходом на охоту, поговорим с бойцами, и надо будет там же и расплатимся по задолженностям этих недоумков трусливых. Просто пристрелить, не мешает, но пусть своей смертью они другим послужат в науку.

– Старлей, ты точно погранцом был простым, или все-таки комиссарил?

– Погранцом, но партия и правительство учит нас, что командир должен не только заботиться о физической и боевой подготовке, но и политической.

– Ладно. молчу, чо скажешь о "генерале" и шпротчике?

– Так мне кажется и тот и этот встали на путь исправления, я с ними несколько раз общался, как ты говоришь "по – комиссарски". И знаешь, по-моему, результат есть, причем у прибалта больше. Да он нам и нужнее, все-такиж обученный диверСРант, опять же немецкий знает, и т.д.

Сегодня постовую службу нес взвод пушкарей, и они (под командованием сержанта Артюхова) привели в штаб живого немца, надыбали они его, где-то в лесу, без оружия шлялся. То есть даже не шлялся, а лежал, спал мирно в лесу турист долбанный.

– Товарищ командир, этот немец валялся в лесу, романтик гребанный, обыскали из оружия у него только ложка, даже ножа и то нет, да ранец с минимумом жратвы. – Докладывает сержант.

– Ну, тащи сюда этого долбораза.

– Извините, я не долбораз, я большевик с 1917 года Бернхардт Шлюпке, – говорит мужчина лет пятидесяти в форме вермахта, подтянутый, и внешностью напоминающий Тихонова в известном фильме (Штирлиц), но на русском почти чистом языке, – бывший гауптман кайзеровской Германии. В 1916 попал в плен, при Брусиловском прорыве, был в лагере военнопленных. Там вступил в ВКП (б), после революции с 1918 – го служил в Красной гвардии, воевал командиром роты, воевал против Краснова, Деникина, в 22 уехал в Германию к семье. Так как меня могли знать как бывшего красного командира, я вернулся в Германию под именем ефрейтора Герхардта Эберта, хорошего парня бывшего со мной в плену и умершего в 17 от тифа. Он был сиротой, и никаких проблем не возникло, под этим именем призван в армию в 1938, участвовал в "освобождении" генерал-губернаторства, то есть Польши по документам ефрейтор Герхардт Эберт. На деле бывший гауптман Шлюпке, бывший комроты красной армии, член ВКП (б).

– Прошу извинения, товарищ Бернхардт, но как вы оказались в лесу и без оружия?

– Меня хотели арестовать за пропаганду против рейха, мы ж коммунисты не можем спокойно существовать, ищем трудности, я вынужден был бежать от трибунала. Увы, на фронт я не попал, все по тылам, а то бы перешел на сторону своих братьев – большевиков.

– Прошу еще раз прощения, Артюхов скажи там, что бы товарищу принесли поесть.

Через минут пятнадцать старшина принес поесть товарищу немцу, и видно было, что его распирало любопытство, раньше командир кормил немцев штыками да пулями, максимум гранатами. А что ж это за немец если его просят накормить, и причем едой а не трындюлями.

– Товарищи командиры, наши пушкари привели к нам заслуженного немца, – говорю я напыщенно как Ксюша Собачк, ну или как ПростоФиля Киргоров.

– И чем же этот немчурбас так заслужен? – спрашивает, кривясь, спрашивает Кравцов.

– Он командиром роты Красной армии во время гражданской был. За просоветскую пропаганду его чуть ихняя гестапа не схватила, и он бежал, а куда ему бежать? Правильно не в Гондурас, а к красным, то есть к нам.

– Если все это правда? То он нам очень, нужен, – рассуждает военврач, – он с немцами говорить будет на их языке. Главное чтобы в свое подразделение не попал, а формы у нас хоть завались, даже гауптманская есть.

– Товарищ офицер, какие будут распоряжение? – спрашивает, у меня Шлюпке.

– Товарищ Шлюпке, у нас нет офицеров, у нас командиры, – отвечаю я.

– Простите товарищ командир, привычка.

– Нет, товарищ Шлюпке, ничего это не страшно, я кстати Фарход Каримов, старший лейтенант, пограничник. Это Абдиев, командир бронетанкового взвода, это Гогнидзе командир минометно – артиллерийской батареи, это Прибылов командир саперного взвода, это командир особого взвода танкистов Ивашин, а это целый капитан НКВД Елисеев. Немец с каждым раскланивался и представлялся:

– Бернхардт Шлюпке, бывший гауптман у кайзера Вильгельма, и бывший комроты в Красной армии.

– Вы азербайджанец?

– Нет, я узбек, а откуда вы знаете азербайджанцев?

– В гражданскую я служил в 11 – армии, на Кавказе, имя у вас похоже. Хотя нет, тогда бы ваша фамилия звучала как Керимов.

– Ладно, товарищи командиры, идите к своим подразделениям, займитесь обучением бойцов.

И командиры разошлись по своим делам, а я решил поговорить с Шлюпке наедине.

– Герр Шлюпке, мне надо рассказать о том, кто мы и как тут оказались.

– Буду рад услышать герр Каримов.

– Мы остатки разбитых частей Красной армии, сбежали всей толпой из вашего, ну немецкого плена.

– Простите товарищ Каримов, но немецкий народ и Гитлер с его нацистами, это разные вещи, много немцев сражалось в Испании против франкистов. Их всех потом Гитлер по возвращении пересажал в тюрьмы. Карл Маркс, Вильгельм Либкнехт и Роза Люксембург тоже немцы. Поэтому вы были не в нашем, не в немецком плену, а в нацистском плену у Гитлера.

– Вы правы товарищ Бернхардт, простите. Так вот нам, не хватает знания немецкого языка для более успешных действий против немецкой, простите нацисткой армии. У нас только один знаток языка, его катастрофически мало. Поможете ли вы, нам в этом?

– Да, конечно, но только у меня условие, в наших немецких ребят я стрелять не буду, в вермахт, а вот в SS буду стрелять обязательно. И помогать советами, и знанием языка тоже.

– Тогда рад приветствовать вас в рядах Рабоче – Крестьянской Красной Армии. Консультантом по вермахту и ваффен SS. Вы должны сделать так, что бы у немцев, простите у нацистов скажем наша колонна в трофейной форме и с трофейным оружием не вызывала подозрений.

– Тогда давайте рассмотрим, вашу технику, – предложил Шлюпке, и мы пошли смотреть технику.

– У вас сразу видно, что техника захвачена у разных частей, видите вот эти знаки, это тактические знаки. И когда в одной части они разные, то сразу понятно, что это не орднунг, а это подозрительно. У нас ведь орднунг, тотальный порядок, и потому в одной части все знаки должны быть одинаковые.

– Черт, вы правы Бернхардт, как вас по батюшке?

– Ульрихом звали.

– Вы правы Бернхардт Ульрихович, это серьезное упущение, вы посоветуйте какой знак намалевать, наши ребята намалюют. А теперь, пошли Бернхардт Ульрихович в хату, посидим, поговорим, я о многом хочу поговорить с вами.

– Хорошо, пошли.

И вот мы в хате, бойцы принесли чаю, нашего фирменного ("то, что у фрицев" захватили, называется), и я неспешно начал базар.

– Уважаемый Бернхардт Ульрихович.

– Каримов, можно просто Бернхардт, или герр Шлюпке, зачем усложнять.

– Хорошо Бернхардт, у меня самый главный вопрос, почему наша армия разгромлена, почему РККА отступает? Кстати можно и нужно просто Фарход.

– Ну, этому много причин, первая это то, что вы не были готовы к войне, просто не были и все. Второе отсутствие информации, например одна дивизия понятия не имеет что происходит на территории соседней дивизии. Недавно в моей части говорили об н-ской дивизии, которая 22-23 июня, не только не отступила, но и потеснила войска вермахта аж на 20км вглубь Польши. А соседи в это время драпанули километров на 15-30. И эту дивизию, обойдя ее по флангам по территории соседей, ударили в фланг и с тылу, добавили артиллерией, авиацией, и все дивизии нет.

Все погибли, никто не сдался, если бы все так воевали, то вермахт щас отбивался бы, где то в Польше, если не в Восточной Пруссии. Следующее это отсутствие связи и взаимодействия родов войск. Танки плохо взаимодействуют с пехотой, артиллерия с авиацией, в результате у вермахта миллионы пленных, и очень много техники. И какой техники, ни один танк вермахта не сможет сравниться ни с КВ, ни с Т-34, ни даже с БТ-7. Я конечно же об однотипных танках. Конечно же Т-III сильнее БТ-7. Следующее это недооценка противника, вон возьми зимнюю войну, недооценили финнов, в результате тысячи потерь, знаешь, как в рейхе смеялись над вами, а мне было очень больно.

– Спасибо за ваш анализ, видно, что вы анализировали, болея за нас. А вот что бы вы предложили нам, нашей партизанской роте. Чем бы мы могли наиболее лучше помочь РККА, находясь в тылу Вермахта?

– Надо перерезать снабжение, вермахту для наступления, ведь войскам нужно много горючего, много снаряжения. Понимаете, перерезая эти артерии, вы обрекаете их как минимум на остановку наступления. А остановив танки, вы остановите пехоту, а пехоту без танков и бить легче, это мое мнение, как бывшего гауптмана кайзера, и как опять же теперь бывшего солдата вермахта.

– И как это мы скажем небольшим числом, сможем перерезать артерии?

– Ну, я бы предложил взорвать мосты, завалить деревьями дороги в лесной местности, заминировать дороги, и железнодорожные пути. Диверсии против железнодорожных станций и других мест складирования необходимых припасов.

– Понятно Бернхардт, думаю вначале, нам надо разведать все окрестности, и составить карту, расположения частей вермахта, складов, переправ, и потом методично резать эти нити?

– Да это я считаю первый шаг, а потом начать тотальный диверсионный цикл, но не больше чем на неделю или на десять дней, потом надо исчезнуть из данного района. Потому что навезут фельджандармерии, вспомогательных и других войск и вас размажут, как сливочное масло сапогом.

– Согласен, вы правы нас всего около трехсот человек, хотя тут могут быть еще лагеря военнопленных, мы можем освободить и их? Оружия у нас в избытке, и еще добудем в бою, тем более, если грабить склады.

– Ну да, но и слишком большое соединение тоже опасно, уйти от преследования будет трудно.

Дверь скипнула и как ураган ворвались, два новоиспеченных генштабиста, Онищук и Эрисханов.

– Товарищ старший лейтенант, э… – они занятые разработкой плана нападения, конечно не знале о герре Шлюпке, и оба разинули богатырские чеченско-украинские пасти.

– Знакомтесь герр Шлюпке, это начальник разведки Онищук, а это наш немецкоговорящий чеченец Эрисханов.

– Рад познакомится, Бернхардт Шлюпке.

Пришлось нашим микростратегам объяснить, кто такой Шлюпке и как он появился у нас.

– Круто, однако, у нас будет немец, сознательно ставший нашим, как раз у нас 24 немца, а тут целый гауптман, вот и будет им и командир, и комиссар в одном лице,– сказал Онищук и оба заново пожали руки Бернхардту.

– Два танка, один КВ и Т-28, стоят на дороге, закрывая ее, как немцы натыкаются на них, они начинают огонь, сбоков добавляют жара БТ, из-за колонны выходят второй КВ и трешка, ну и отстреливаем их как в тире, – хвастает своим планом Онищук.

– Товарищ Онищук, а если пока вы ведете бой, колонну вермахта (Бернхардт конечно не мог сказать немцев) догоняя первую, придет еще какая-нибудь группа противника, у вас нет резерва, и они сходу сомнут и Т-III и КВ, так как те будут к подходящим стоять боком, да и заняты будут боем, что тогда?

– Ну, они повернутся передом к подходящим и начнут их обстреливать, не подпуская?

– А почему у вас тут не предусмотрена пехота, вы не боитесь, что пехотинцы из колонны, гранатами забросают танки, например БТ одной хорошей гранаты хватит за глаза.

– Согласны товарищ Бернхардт, надо добавить пехоты.

– А если вражеские силы подойдут не с тыла колонны, а с переда, тогда как? Поэтому предлагаю устроить мобильный резерв, во время боя они не воюют. Они резерв, но если появляется кто-то спереди или сзади, они через лес идут туда, предлагаю не учтенный вами Т-34, 45мм пушку, и взвод пехоты.

– Вы правы господин Шлюпке.

– Не господин я, товарищ Эрисханов, я товарищ.

– Прощу простить товарищ Шлюпке.

– Добры молодцы, а чего ж вы Абдиева обидели? Почему бронеавтомобили не участвуют?

– А и так засада насыщенна товарищ старший лейтенант.

– У нас пять БА десятых, предлагаю установить три в начале засады, там, где Pz Kpfw III, они более маневренны, плюс орудия и пулеметы, то есть это станет страховкой на случай подхода неприятеля со стороны Польши. Еще два ставим в тот край, где Т-28, почему там два, потому что у Т-28, итак стволов много, последний пятый БА-10 ставим за танками БТ, он заменит, если какой либо БТ будет уничтожен. Ну, а пушки и минометы по диагонали поставлены хорошо. И если мы промежутки меж танками, заполним пехотой по совету товарища Шлюпке.

– Товарищ Каримов, позвольте внести еще важное изменение.

– Да товарищ Шлюпке.

– Представьте себе, вы движетесь в составе колонны по дороге, вдалеке увидете, что закрывая дорогу, стоят два танка вы, что будете переть на них?

– Точно, согласен, нельзя танкам стоять, если колонна нормальная, то впереди будут мотоциклисты, и они остановят колонну задолго, до того когда нам нужно, может даже не доезжая поворота.

– Тогда предлагаем, притаится и ждать в лесу, как только колонна подойдет к контрольной точке, трешка (Pz Kpfw III) и КВ прямо из леса, поражают хвост колонны. Колонна останавливается, внимание "колоннистов" переключается на хвост колонны. В это время Т-28 и КВ выезжают из леса с обеих сторон и закрывая дорогу, атакуют авангард колонны.

– Точно! А до того все стоят замаскированные, и немцы спокойно проедут мимо Pz Kpfw III и второго КВ, как только начнут стрелять, вылезают все остальные и размаскировываясь бьют все вместе, – домысливает Онищук.

– Вот именно, это действительно будет засадой, и действительно внезапной, – резюмирует герр Шлюпке.

Схема составленная совместно. Часть добавлена мной и Шлюпке.

– Грузовики с грузом и людьми должны, ждать вблизи от места боя, в укромном месте, и как только расправимся с колонной, мы должны оставив замаскированные оба КВ, и Т-28 идти на соединение с ними. С наступлением вечера после 11 00 выходим в дорогу, и прощай Город, пойдем к Брестской крепости, надо помочь осажденным там нашим товарищам, дадим фашистам жара в Бресте в том же духе и перейдем к Городу I, а потом можно и вернуться к Городу. Треугольник мести.

А теперь ужин товарищи (кстати, который давно остыл) и на боковую, надо выспаться, завтра днем война, ночью дорога.

– Че надо?

– У меня экзамен Абдумалик – ака.

– И какого синхрофазотрона тогда, от меня надо?

– Как, что дверь откройте, я говорю ж, на экзамен опаздываю.

Теперь он смотрит на меня, как профессор анатомии, на носки доцента своей кафедры, которые обнаружил под своей супружеской кроватью.

– У тя чо экзамен вампиры принимают? Время три часа ночи долбодекадент, пошел отсюда в консерваторию.

Поднимаю голову, над входными дверями висят часы, охренеть время 3 15 ночи (можно и утра), но для большинства все-таки ночи.

После этого внутренние часы сбоя не давали, и если у меня экзамен в 8 нуль-нуль, то в 6 нуль-нуль я уже заканчивал завтрак, и приступал повторять билеты (вопросы к зачету и т.д.). Вот и щас, я знаю, что время, где то с пяти до шести, точней в районе полшестого утра. И я выбегаю, напялив галиХВе (на чисто русском XIX веке языке) и разогреваю мышцы бегом трусцой. Пробежав километра 2, поворачиваю обратно, летняя ночь вползает в сознание как червячок-стахановец в яблоко, и бодрея ежесекундно, чувствую себя энерджайзерно и дюрасельно. У шалаша прибыловского микроОПГ (а что, это так и есть, мы-то на оккупированной территории вне закона) вскакиваю на турник, со школы люблю его, сделав, шесть силовых (мне кажется это называется силовой выход), делаю, сколько-то подъем-переворотов, и уже другим человеком соскакиваю с турника. Тут же стоит ведро с водой, и я чуть наклоняя, поливаю себе и умываюсь. Настрой все дюрасельней и дюрасельней. Ну да наверно некоторые скажут, что чеж с ведра прямо не умылся, а тока наклонив из него? Так у нас у среднеазиатов, ислам переплелся с остатками зороастризма и других древних религий. Осквернять емкость с водой, едой нельзя, табу, так же нельзя осквернять огонь то же табу. Уже мы 13 столетий мусульмане, а остатки от огнепоклонства налицо и в XXI веке.

– Прибылянц чо хотел?

– Можно с вами поговорить?

– А после завтрака никак, не судьба прошуршать языком?

– Можно, но невтерпеж.

– Ничего, Прибылидзе, ссать и родить, нельзя погодить, а остальное можно.

– Хорошо, тогда я после завтрака зайду, товарищ командир.

– Нифига Прибылайтис, стоять, кругом и в штаб, вместе позавтракаем, ну и потрындим зараз.

– Слушаюсь, – и товарищ инженер за мной ступает в хату.

Старшина материализуется и сервирует завтрак (почти кошерный, я ж мусульманин, свинину ни нямням).

Сидим, пьем черный кофе (откуда спросите, бог, конечно, послал, через немцев) местами чавкаем местами вполне пристойно, Прибылов ест, как будто спешит на свидание с Анютой "Бюст" Семинович, и если он опоздает, то Семинович пойдет гулять с Егором Гайдарём.

– Прибылов, ты куда спешишь, подавишься же, где нам потом военинженера брать?

– Виноват товарищ старший лейтенант, – и Прибылов снижает обороты чавки.

Наконец галеты со сливочным маслом, мы добили до победного конца, и потягивая третью чашку кофе из кофейника (тоже бог послал, тоже через немцев, фрицы, это типа древний DHL, спецурой для партизан) говорю Прибылову.

– Ну Пальчинский, я тя слухаю в оба уха, давай резонируй воздух, всколыхни ноосферу.

– Товарищ старший лейтенант, мы же сегодня нападем на колонну?

– Ну планируем конечно, и что дальше?

– А потом уйдем в другой район.

– Ты это что, решил осведомленностью похвастаться? Говори по существу товарищ военинженер 2-го ранга, и нефига растекаться мыслю по древу.

– Так вот, потом же немцы придут, осмотреть разбитую колонну, мертвых своих похоронить, военное имущество оценить, можно отремонтировать или нет, и т.д.

– Прибылов ты что вчера днем на солнцепеке спал, или лицо бензино – керосиновой тряпкой вытирал?

– Так вот есть мысль заминировать место нападения.

– Смотри, какая оригинальная мысль Прибылов, да по сравнению с тобой Ньютон, Лавуазье, Левенгук и Бируни первоклашки, скажи честно ты что издеваешься?

– Мои ребята, предлагают несколько новых рационализаторских предложений по минированию.

– Вот Прибылов, уже лучше, ну переходи к конкретике, а то я щас пресс закажу, что б из тебя выжать все.

– Саперы первого отделения, придумали дешевый самодельный шрапнельный фугас, это металлическая воронка, из листового железа диаметром 40-50см, и высотой конуса так же 40-50см, на дно воронки укладываем двести– триста грамм тринитротолуола, аммонита, пироксилина или любого другого взрывчатого вещества. Сверху набиваем металлическими обломками и другим металлическим ломом размерами максимум орех лещины. Потом все это заворачиваем в мешковину, и в узкую часть конуса вставляем детонатор. Направляем раструб конуса на место, где предполагается появление живой силы противника, то есть ставим конус перпендикулярно широкой частью к земле. Появляется противник, детонатор вызывает взрыв тринитротолуола (или аммонита и т.д.) и куски металлического лома, как шрапнель из пушки поражает все в своем радиусе действия. Больше взрывчатки, дальше радиус, то есть зона поражения.

– Из тя хороший лектор получится, бонбу апробировали хоть? (Спецом боНба написано!)

– У меня не все, товарищ старший лейтенант, я не рассказал про велосипедный взрыватель.

– Это еще что за изобретение, нука рассказывай, поднимай интеллектуальный уровень командира.

– Под днищем танка, или автомобиля, кладем железку с приваренной к ней осью и колесом.

– Прибылов это что ли вечный двигатель? И потом на этом танке едем на край света?

– Ну, подождите товарищ командир, к колесу привязана веревочка (или проводок) натянутый на высоте 10-15 сантиметров, к тому же колесу привятываются провода к натяжным взрывателям. Например, по сторонам танка устанавливается четыре шрапнельных фугаса (ну конусы наши), солдат противника, задевает приводной проводок (ну или веревочку) и колесо немного обращается. При этом натягиваются и проводки взрывателей, и одновременно с четырех сторон взрыв, все кто оказался вокруг заминированного танка, превращаются в трупы или недотрупы. Если укладываем конусы на земле, то больше всего страдают ноги противника, если скажем на уровне живота среднего человека, то процент летальности исхода возрастет.

– Подло, Прибылов, очень подло, но нефига к нам было приходить с войной, кто к нам с Ламборджини придет, тот от Ламборджини и погибнет, так?

– Так точно.

– Ну, иди и приготовьте мне опытный образец. Значит, вы ребятушки решили, кто с велосипедом, к нам придет, тот от велосипеда и погибнет?

– Можно через полтора часа, товарищ старший лейтенант?

– Фигвам полтора, максимум час, Прибылянский, давай жми на газ.

Прибылов, испарился, оставив на столе лист бумаги, схему кеатив-минирования, так посмотрим.

Схема минирования составленная Прибыловым.

Да, интересно, конечно, но как бы, это сказать, ах да, будет ли это работать?

Ну да ладно, потерпим часик вот и узнаем, а велосипед я знаю, у нас есть, и не один, в МТС штук десять захватили.

Дверь скрипит как кости у столетнего ревматика, и появляется Лановой, фу-ты черт, Елисеев это, (а похож сцуко), и чего ж его высокоблагородье захотело?

– Елисеев, присаживайся, че хотел.

– Привет тебе черноголовое отродье Средней Азии.

– И тебе привет, сам дурак, так чо притащился, если просто язык помассажировать, иди к немцам, они все равно тебя не поймут. А то мои интеллигентные уши вянут от твоих низкоинтеллектуальных речевых потугов.

– Сам дурак, – возвращает удар Елисеев, – я вот планирую трусокомандиров часиков в 10 отстрелить при всех, ты не перекрасился пока?

– Слушай, Елисей, стрельнуть, скажем, их никогда не поздно, и патронов не жалко, по одному если на фрица, то мы всю группу армий "Центр" делитировать (Delete) сможем.

– Так, к чему ты это пограничная твоя морда?

– Я хочу сказать, что они итак дохлецы, так?

– Так, хорошо булками юлить, давай конкретно, что ты предлагаешь?

– Штрафбат.

– И что это такое? (ах да, тогда в РККА штрафбатов не было).

– Короче смертники, затычки скажем, ну будем ими затыкать горячие точки, докажут свою смелость, поймем мы что они достойны жизни, переведем в нормальный статус.

– А если и там пипи сделают?

– Пристрелим на месте, а так мы им дадим шанс, шанс правда и кровавый и может смертельный но, что двадцать плюс тридцать, так и дважды пятнадцать, один хрен тридцатник, сечешь?

– Ну и хрен с тобой, гуманист пограничный, надеюсь этих очкодрожей совесть самостоятельно задолбает.

– Добрей опричник треба быти, добрей, да и прощать уметь надо.

Пока трындели, с функционером "кровавой гебни" видимо Прибылов уже апробировал свой "аЦЦкий лисапет", потому как дверь отворилась, и появился Прибылов своей собственной военинженерской персоной.

– Товарищ старший лейтенант, ой товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Давай, обращайся, – грянула двухголосая ответка, от меня и Елисеева одновременно хором.

– Мы готовы, можно пройти и посмотреть товарищ… ой товарищи командиры.

И втроем гебист, погранец и инженер пошли мы на поляну, где Акмурзин огненный дождь показывал (прям в испытательный полигон превратили полянку).

На полянку опять загнали тот самый БТ, который и Акмурзину в его демонстрации ассистировал, бортовой номер запомнился 339 (номера на броневиках трехзначные и почемуто начинаются с пятерки, а на танках с тройки) и вокруг него шебаршаться саперы, как японцы у Курил.

– Вот товарищи, это шрапнельный фугас, – показывает на стоящий, на передке танка конус (конус стоял раструбом параллельно земле, как громкоговорители тех времен на столбах).

– Внизу под танком расположено колесо велосипеда, от него идет две проволоки, одна к натяжному взрывателю, другая протянута на высоте 20 см от земли, вот тут справа от танка. Зона поражения от фугаса это лево и вперед от танка. Мы тут для демонстрации поназабивали кольев.

На колья, в 130-150см от земли очумельцами Прибылова прибиты перекладины, и на них рваные гимнастерки, и другие тряпки, типа это немцы, немцеизображательных кольев набито около тридцати, ближайшие в пяти метрах от танка, и дальние в 80-100.

– Внимание, тревога, – не кричит, а как то интеллигентно говорит Прибылов (правда чуть громче), и все саперы собираются вправо-назад от танка, – ну-ка голубчик пните ногой проволоку, – говорит Прибылов Елисееву.

Елисеев смачно прилагается ногой по проволоке, БАМ (можно БУМ, кому-как). Все люди опытные и потому к БАМ-у все открыли рты, чтоб перепонные барабанки не накрылись. Теперь всей толпой обходим танк, почти половина кольев валяются, остальные стоят, но гимнастерки эрзацнемцев напоминают москитную сетку (правда, для довольно накаченных москитов).

Осматриваем всех эрзацарийцев, побиты все, конечно были б это люди, не все были б убиты, много поражающего элемента, осталось бы в телах передних немчиков.

Но результат приколен (конечно для нас, навряд-ли немцы так оценят). То есть четыре шрапфугаса, и вокруг танка было бы сухо и комфортно как от тампакса, причем на 20-100 метров. И супчик получился б погуще, чем от Ф-1, она-то бьет дурой, во все стороны, и взрывачки в ней меньше чем в шрапфугасе имени Прибылова, да и кусочков поменьше.

– Прибылов, твое изобретение принято, на вооружение.

– Прибылов, а если, вместо лисапета, мотоцикл присобачить, до Берлина достанем?

Бойцы хохочут, но у большинства, конечно, это нервический смех, скоро в бой, причем с неизвестным противником.

Все время! Нет, не боя, а время-на-пожрать, и потом уже выходим, конечно.

У меня на душе скребут махайроды (кошки такие были саблежопые, ой сорри саблезубые), все таки бой, а вдруг лажа, тем более это не игра, тут всерьез можно от немцев на орехи получить, возможно, даже на кокосовые. А все вокруг, наоборот, блин какие-то радостные, такое ощущение, что не я, а они освоили метод "оденьсурковлевания", ну и хорошо, вообще в бой лучше идти с хорошим настроением.

Пожрамши из запасов вермахта, с Бернхардтом, Елисеевым, и Онищуком (остальные едят с бойцами своими), облачаемся в форму из тех же закромов фатерланда, все уже погружено в машины и т.д. командиры получают команды к погрузке личного состава, и дисциплинированно, через 14 минут длинная гусеница ДОН-16 выдвигается навстречу судьбе.

До большой дороги примерно километров 60-70, с нашей скоростью (равняясь на замыкающего) это полтора два часа. Впереди идут четыре мотоцикла с двумя ганомагами, затем двигается тройка БТ затем грузовики, и все по порядку (артиллеристы с пушками), саперы, первый второй взвод, потом два двадцать шестых "косилка" и все остальные. КВ, Т-34, Т-28 и Pz Kpfw III ждут на дороге, тридцать четверка и панцер трешка, оставлены были рядом с КВ, щоб зазря моторесурс не херачить. Скоро к колонне присоединились и тяжкие танки (нет такого класса скажет спец, а ты подними его, потом поговорим, тяжкие они или нет), и уже в назначенное время мы вышли к трассе (правда она тогда так не называлась).

На саму трассу поехали Шлюпке с Эрисхановым и взвод разведки Онищука, все бритые, причесанные, одетые в красивую форму, скажем так истинные арийцы. Остальные таясь и пробираясь сквозь деревья начали готовить позиции. Место нападения представляет собой уложенную налево букву Г, засада длинная часть этой буквы, разведка будет ждать в километре от локтя Г в короткую сторону. Хотя рации у нас и есть, но для соблюдения радиомолчания было решено проложить телефонный кабель, ведь еще в Городке1 была захвачена раритетная LAN – линия от ископаемых скинхедов. Ну и связисты пошли раскатывать свои катушки, прокладывая связь параллельно дороге в 50-100 метрах от нее в лесу.

Пока связисты занимались широкополосной сетью (блин тьфу, связью конечно, и не широкополосной), все ждали, потому что вывод танков на засаду нужно делать сюрпризом для супротивника. А эти гаджеты грохочут как пустые бочки с горы, вот и надо дождаться связи, потом отмашки от разведки, если все тихо, потом можно это оборудование выкатывать на исходные.

– Запомните, немецкие танки, будут в походном положении, так как эти говновозы жрут дохерашеньки бензина, у них сзади должны быть бочки с бензином или канистры, а эти фигнюшки горят даже от винтовки или карабина. Тупо стреляете по таким резервуарам, кто подожжет танк, получит бутылку водки (или шнапса), как только выблядня полезет из своих коробок, мочите их, ни один не должен дойти до наших танков. Знаете же из БТ и обзор не очень, и горит он на раз-два, поэтому и прошу, и приказываю – прикройте задницы танкистов, они прикроют ваши.

В это время танкистов БТ и броневиков БА инструктировали Абдиев с Нечипоренкой (опытные танкожоги):

– Начинаем с самых вонючих Pz Kpfw IV, у них и пушка помощней, и броня потолще, у каждого свой участок огня, но если скажем у одного на линии три четверки, а у другого ни одного, помогите. После четверок надо мочить Pz Kpfw III, когда кончатся и трешки и четверки, потом можно принятся и за двойки и единички. А их и ногами запинать можно, главное сперва отаналить четверки и тройки.

Пока мы трындим связисты докладывают, что связь готова, и телефон ждет в импровизированном НП, стереотрубы нет, и ее роль будут выполнять с дерева снайпера Никодимов и сибирский поляк (еще и кого-нибудь посимпатичней выцеливать). Ну и с дерева кричать о течении боя мне в НП. Кстати из взвода разведки убрано секретное оружие, Мамбеткулов, ну очень оригинальный ариец получается из него, потому он будет со мной в НП, в роли связного, и грузовики с имуществом и остальными бойцами, и с пленными немцами стоят в укромном месте в двух км от места боя. И саперы где то свои подляны, готовят, жаль из-за радиомолчания, синхронности с ними не получится, ну и нафиг, зачем нам дешевые эффекты?

Оба Т-26 отведены в 500-800 метров от места засады вправо от нашей лежащей буквы Г, там как раз, итак стояли три двадцать шестерки разбитые немцами при бомбежке. Затем немцы отодвинули их на обочину, вот к ним пристроились и наши Т-26, пулеметами с ними поделился старший их брат бронтозавр Т-28 (типа они тоже разбиты). То есть справа нас прикроют два двадцать шестых и "косилка". Кстати "косилку" чуть защитили, перед лобовым стеклом поставили бронелист с прорезями (не нюхом же ее вести), как дверь на петлях, в походном положении бронелист лежит на капоте, в бою водитель веревкой его поднимает и фиксирует, а пулеметчику тоже присобачили бронелист с прорезями, что-то типа четырехместного щитка станкового максима.

Звонок от разведки, дорога пуста, технику на исходные. Танки и бронники замаскированы деревцами и ветками, гррр начинают работать двигатели и танки и броневики занимают исходные позиции. Бойцы так же начинают занимать позиции за деревьями и т.д. проходит минут 10-15 и все готово и мотроы заглушены, все мы готовы отыметь немцев, и в хвост и в гриву и под хвост тоже.

Все теперь остается ждать, и тут по дороге идет колонна, в сорону Минска, но там 10-12 грузовиков под охраной двух ганомагов и четырех мотоциклов, фу, это для нас мелкая рыбешка. Сидим, ждем, спешить нам некуда, время час дня, все заранее поели, отход на 10 часов вечера (ночи), подъедет колонна послаще долбанем, а нет, так и нечего БК тратить. Опять идет колонна, но это тоже, не то грузовики и мотоциклы штук семь, ждем, покуривая, попиваем воду, кто-то грызет галеты, кто-то сухари; кто-то вспоминает маму, кто-то любимую. К последним отношусь и я, гдеж Машундра моя, наверно обыскалась меня на пляже, и давно рванула в свой родной Кингисепп, чеж на берегу моря без меня то делать.

Противно верещит зуммер телефона (офигеть, но это бесполезное ископаемое тоже телефон) поднимаю трубку:

– Командир шар в лузе, на вас двигаются двадцать четыре шкафа и десять буфетов, четыре четырехстворчатых шкафа и восемь трехстворчатых, остальные так первые и вторые шифоньерки. С ними шесть тумбочек и три гроба. Как понял?

– Вас понял Онищ, оставайтесь на месте, затаитесь, чуть что звоните. Отбой.

– Командиры, к нам едут четыре Pz Kpfw IV , восемь Pz Kpfw III и двенадцать мелких немецких сейфа на гусеницах, кроме того десять грузовиков три гавномага и шесть триколесов (мотоциклов) Предполагаю, что это техники запчасти горючка и другие приложения к журналу "Сельская молодежь", всем приготовиться, всем к бою. Первыми начинают правые (КВ первый с трешкой), затем левые (КВ второй в Т-28). Сигнал для правых выстрел из пистолета, сигнал для левых два выстрела из пистолета.

Все затаившись ждем, из-за поворота показывается колонна, впереди бодро и горделиво как старый педераст среди педермолодняка попирает землю Pz Kpfw IV, за ним вперемежку с грузовиками остальная колонна. У нас никто не дышит, немцы едут с песнями регоча на весь лес, завоЮватели ебсти, ниче ща мы их морально-материально опускать будем. Панцеры это вам не БТ, хрен сбегут, их бегом обогнать можно, и потому грохоча, но неспешно фашисты втягиваются в ловушку, показывается конец колонны, замыкает колонну трешка. Все танки чистенькие и видно в бою еще не были, новые суки. Наконец замыкающая трешка достигает заранее оговоренного дерева, и я стреляю из парабеллума в небо.

Громко звучит выстрел КВ первого (конечно, он так и так КВ-1, но у нас их два, один справа другой слева, а первый тут короче левый). Трешка пробитая сразу подкалиберным снарядом в башню немедленно посылает в небо свой дымный плач, по убиенным танкёрам. Пока немцы в афиге, и ничего не понимают, снова бьют КВ и трешка, снаряд КВ пробивает предпоследнюю в колонне единичку и пробив насквозь бьет в корму предпредпоследний. Немцы начинают понимать, что их кто-то немножко имеет, и щас это немножко, может стать множкой, потому колонна останавливается, танки начинают разворачиваться, и я стреляю два раза в воздух.

Стреляя из лесу в правой части засады вылезают, грохоча и скрипя КВ и Т-28, головной Pz Kpfw IV, в это время стоит, подставляя свой бок КВ, и КВ бьет в сладкий борт четверки . В четверке взрывается боекомплект, и башня поднявшись метра на два рушится на стоящий за четверкой Pz Kpfw I, тому сразу делается ваще нихт капитулирен. Раздается грохот пушек, пулеметов, винтовок и карабинов.

Девять танков и пять броневиков в упор расстреливают 45мм и 76 мм пушками хваленые панцеры, панцеры горят. Взрываются, но и огрызаются, зольдаты сидевшие грузовиках (те что еще живы) выпрыгивают из грузовиков, но и там их ждут ручьи и даже потоки свинца, с каждым выстрелом, расстреливаемые немцы огрызаются слабее, это Канны, это полные Канны. Но вот пока еще целая четверка из середины колонны попадает в лоб в БТ, в БТ-шке сдетонировал боекомплект и пацаны сразу ушли в рай. Расплата недалеко, и не отходя от кассы четверка, огребает 45мм снаряд от пушки 20к в лоб, но тот конечно не пробивает лобовую броню, зато рано радовались немчики, и пущенный с противоположной стороны (в корму гитлеровскому танку) Абдиевским броневиком снаряд проламывая корму башни, врывается в башню, и от этой суки четверки остаются рожки да ножки. По дороге ползут тяжкие танки навстречу друг другу, домолачивая пушками, пулеметами и гусеницами все еще отстреливающиеся, и танки, и пехтуру. Вот 37мм снаряд панцера, вызывая звон, бьет КВ в лоб, но КВ отразив лбом, снаряд как надоедливую муху, дает сдачи 76мм болванкой, и 39 миллиметров разницы калибров, делают из немецкого танка русский металлолом (хотя нет, это БССР значит металлолом белорусский). Как говориться получи фашист болванку, а белорус металолом!

Ползущий справа КВ раскатывает двойку в тонкий блин, причем в прямом смысле, да еще с вкусной арийской начинкой, видя наезд КВ на панцер, его командир пытается из него удрать. Но и Никодимов на дереве, и не зря паек ест, бабах, у танкиста вермахта под беретом новая (не предусмотренная природой) дырка получается, правда данное косметическое изменение немцу уже навечно пофиг. Бойцы, стреляя из пулеметов и другого ручного оружия, бросаются на остатки пеших вермахтчан, добивая, ну те тоже огрызаются, но их мало, да и разгром не добавляет ни оптимизма, ни стойкости и последняя пятерка тянет ручки к богу, вверх-то есть.

Разгром полнейший, у нас шесть погибших пехотинцев, и экипаж БТ, у немцев 24 танка и восемь грузовиков. Быстро подсчитываем трофеи, один целый Pz Kpfw IV, да экипаж ехал на броне, в танке был лишь мехвод, вот этих туристов одной очередью и сняли с танка. А мехвод сидел тихо в мокрых штанах, и теперь вылез руками в гору. И две тройки более менее в норме, но ремонтникам надо будет их поласкать, кроме того танковые запчасти. На трех других машинах (которые бюссинги) горючка, одну правда, обормоты наши в горячке боя сожгли, да так, что от плесков горящего бензина, полыхнул и Pz Kpfw IV шедший следом, дуплет блин, а автор – Нечипоренко, молодец, но бензин жалко, да и этот панцер четверка пригодился бы в хозяйстве.

Прибыловцы стали инсталлировать свой "аЦЦкий лисапет", остальные трофеить. В то же время остальные саперы, чувствую, тоже времени не теряют.

– Всем собираться, наших убитых в машину (трофейную), БТ остается памятником героям, погибшим в нем (он еще горел) трофеи все, что можно забрать в исправные грузовики, Мамбеткулов в Pz Kpfw IV, мехвода немчика тащи обратно, пусть теперь в РККА служит, возьми еще помощников, и все мы уходим.

В результате, кроме того что мы раскатали маршевую колонну фрицев (маршбатяк как говорил Швейк), от колонны нам достались такие трофеи как:

– 2 Pz Kpfw III;

– 1 Pz Kpfw IV;

– Два бюссинга с горючкой (было бы три, если не танковый снайпер Нечипоренко)

– MAN на четыре с половиной тонны с запчастями и боеприпасами;

– Два опель-блитца с десятком пленных.

– Два побитых ганомага (не сильно, гробы на ходу), третий раздавил нехороший Ивашин своим КВ.

– Три самоходящих мотоцикла, остальные раскоканы к едрене фене (жаль 6 мотиков в металолом)

– Ну и личное оружие немцев (штук десять МП-40, 6 МГ-34 и др)

Танкисты привязывали к трем БТ деревья (простите экологи, но три дерева и жизнь людей, что важней?). Затем последними выехали эти БТ, заметая следы и изображая великанов – гастарбайтеров.

На ходу остались четыре грузовика: два бюссинга (с горючкой которые) и два блитца, и эти людей везли, туда положили трех погибших, ну еще трофеи, оружие, патроны и т.д. (короче все, что плохо лежало). По телефону сообщили, что бы разведка снималась и догоняла нас, и пошли к месту встречи, где нас ждут остальные с грузами. Саперов, пока не было, и пришлось подождать почти час. Наконец они прибыли, и я попросил Прибылова сесть к нам в машину, ну мне не терпелось расспросить его, что там и как. Колонна двинулась, и мы стали уходить в сторону Бреста, дойдя до более спокойного и удаленного от трассы места, остановились для отдыха в ожидании спасительной, и укрывающей нас темноты.

Пока ехали, Прибылов отчитался, в результате диверсий, они взорвали небольшой мостик через овраг (но теперь там фиг проедешь), причем взорвали его вместе с грузовиком, переезжавшим мост, обстреляли остальные машины и дали стрекача. Другое отделение взорвало танк немецкий, четверку, когда же ехавшие за танком в грузовиках гитлеровские пехотинцы, попытались их прищучить, саперы шарахнули по немцам из трех шрап фугасов, точные потери не подсчитали, но предполагают, до взвода убитых и тяжелораненых немцев. Кроме того в четырех узких местах лесных дорог, устроены засеки, и все засеки заминированы шрапфугасами, счастливо оставаться фашисты!

За время ожидания темноты, танкисты отвели глубже в лес особо тяжкие танки (КВ и Т-28), замаскировали их, и чуть далее в 100 метрах закопали пулеметы-шмулеметы от танков в замасленном состоянии, через полгодика пригодятся, но тащить их с собой не кайф…они ж не ходоки. Они качки, а когда тут наш рейтинг упадет ниже нуля, мы вернемся и устроим продолжение банкета.

– Товарищ командир, разрешите заминировать танки и место вокруг?

– Запрещаю Прибылов, вдруг наши окруженцы полезут? А если местные ребятишки полезут? Немцы то по любому сперва хорошенько осмотрят и разминируют, но окруженцы и дети полезут сразу. Нахрена грех на душу брать, пусть стоят так. Хватит того, что вы немцам подарочки оставили на засеках.

После этого мы поужинали консервами, и вспоминая бой стали ожидать окончательной темноты и выступления в поход.

Наконец спасительная темнота наступила, и даже наступили запланированные 10 часов, и мы проселками и черными ходами ушли в сторону Бреста. Всю ночь шли, наконец пришли в место намеченное проводниками (в километрах 50 от города), и забившись в глушь начали новый день (утро, время то 8 утра) с спокойного и здорового сна, Шлюпке, Онищук (Эрисханов само собой) и еще десять бойцов (наиболее арийскомордых), на мотоциклах (понятно, что в форме вермахта ) ушли на разведку.

– Товарищ командир, разрешите с вами поговорить?

– Ну рискни поговорить, я тя слухаю дюже гарно.

– Я хочу кое-что о себе рассказать.

– Ты что считаешь, что я исповеди принимаю?

– Выслушайте, пожалуйста.

– Так вот, я с детства вырос на приключенческих книгах: Хаггард, Конан-Дойл, Жюль Верн, Фенимор Купер и т.д. и все жизнь, начиная лет с двенадцати, мечтал о приключениях. Но так сложилось, что жизнь не изобиловала приключениями, а тут предложили настоящие приключения. Вот и пошел я в "Бранденбург", и кстати меня впервый раз забросили чисто ознакомительно в мае еще, наша группа выполнила задание и тихо мирно перешли границу, а вот ощушение постоянного адреналина, это нечто. Я стал (да и был) наверно как морфинист, и мне нужно больше и больше адреналина, риска. А политика, независимость или зависимость Латвии мне, если уж честно, абсолютно по барабану, по валторне и по контрабасу.

– Слышь рискоман адреналинозависимый, и чего от меня-то надо? Инъекции адреналина чтоли?

– Я хочу попроситься в разведвзвод, в Онищуку и к Шлюпке.

– Прям щас, или мне можно сперва лицо гигроскопировать?

– Да не спешу я, но там, я знаю, мое место.

– Ладно, у тя три дня сроку, выработаешь стойкую аллергию на национал-свиноциализм у секинхенда, считай ты в разведвзводе. Но, запомни ты у меня типа, на условно-досрочном, шаг влево, шаг вправо, и высшая мера социальной защиты тя найдет. Ясно?

– Так точно, разрешите идти?

– Валяй и помни, расколдуешь нацика, свободен, его душа в обмен на разведку.

И шпротландец ускакал в поисках секинхендика, щоб побольше говна о ретронациках рассказать, ему то изнутри, это ж лучше видать было.

Тут ко мне подошли разведчики во главе с герром Шлюпке, и пригласили на завтрак в пятизвездочный разведшалаш.

И за завтраком (завтрак конечно от Адика того самого, который фюрер), и поглощая немецкий провиант, Бренхардт начал свой доклад:

– Крепость осаждает два батальона 45 пехотной дивизии вермахта, из австрийцев, землячков самого Адюши – нацистской хрюши (потому, что Гитлер как и свиньи – вегатарианец), – сори, это не я это Шлюпке так сказал. – Кроме того, нацисты подогнали два танка один Сомуа француский и один советский Т-26, и сегодня собираются долбить защитников крепости танками.

– И что вы думаете, что нам необходимо для успеха? – спрашиваю у старого вояки гауптмана Шлюпке.

– Первым делом для успеха, вам, пардон я хотел сказать нам, необходимо везение, да мы в силах уничтожить оба батальона 45 ПД, тем более они спокойны за тылы, и не ждут удара. Так же я уверен, что и красноармейцы, как только заметят наше нападение, активизируют свои действия.

– Ну и конкретней, что же вы предлагаете Бернхардт?

– Предлагаю сформировать колонну из трофейной и отремонтированной техники, как-будто бы посланную на тотальное уничтожение и очищение крепости по приказу командующего группы армий "Центр" генерал-фельдмаршала Федора фон Бок, я его подпись помню. Еще с первой мировой, в бытность мою гауптманом у кайзера, получал бумаги с его подписью из генерального штаба, причем и я тогда гауптман и он. Он прохлаждался в генштабе, а я в плену. Сфабрикуем письмецо, ну и остальные необходимые документы, и в походном строе, с тактическими знаками моторизированной дивизии доедем до Козловичей.

– Бернхардт, вы щас на ходу экспромт делаете, или думали об этом раньше?

– На ходу Фарход. Просто вспомнил как Федор фон Бок, за месяц до Брусиловского прорыва в 1916 году инспектировать приезжал к нам, когда я молодой и красивый только получил гауптмана.

И взяв бумагу, нарисовал подобие подписи крутонемца, потом набросал приказ о посылке сводного отряда N-ской моторизированной дивизии, на помощь 45 ПД.

– Ну примерно вот так, – сказал Шлюпке протягивая мне лист. Канцтовары, с пищмашинками нами еще в Городке1 взяты из комендатуры, Ильиных старый лис настоял, что бы мы это бумканитель с собой взяли.

– Онищук, а мы сможем красиво подделать? – спрашиваю я у Петрухи.

– Неа, не сможем, мы не сможем, – говорит Петруччо, – зато сможет Ашот Назарян, ну художник из Ивашинских танкистов, который трафареты для "ДОН-16" делал, он на спор грозил тридцатку (банкнота тех времен) нарисовать.

– Ну и что ты сидишь? Бегом к Ашотику, печать и если есть подпись, посмотрите в бумажках из комендатуры, толкаю к деятельности, – И быстрей там, в крепости каждый час

– Так точно, разрешите выполнять, – говорит Петруха, уже выбегая из разведшалаша.

– Разреши идти Фарход, одного приказа мало, надо еще несколько документов "изготовить". – И тоже по традиции, не дождавшись разрешения, Шлюпке уходит, пытаясь догнать Петьку.

– Ну что Эрисханов, зови всех командиров, у нас дело надо идти на выручку к крепости, – и этот даже не пропросив разрешения улетает как стрела.

Скоро собираются командиры, понятно нет Шлюпке и Онищука, наконец, хлопаю в ладоши, и все замолкают, кроме птиц (собрание проходит, на траве, на полянке).

– Товарищи командиры…

– Старший лейтенант, можно с вами поговорить?

– Да товарищ полковник, старший лейтенант Каримов командир сводного отряда из окруженцев и бывших пленных.

– По рассказам красноармейцев я понял, что ты командуешь отрядом?

– Да товарищ полковник, так получилось.

– Интересно получилось, у тебя под командованием даже капитан НКВД.

– Говорю же товарищ полковник, это сборная солянка.

– Старлей расслабься, я полковник Иван Онисимович Старыгин, и благодарен тебе и твоим ребятам за то, что помогли нам, мы как попали в ловушку 22 июня, так и думали все конец всем нам. Но, слава богу, вы успели, у нас уже и боеприпасы кончались, да и маковой росинки по два-три дня не видели.

– Просто мы товарищ полковник, слыхали, как тут плохо, и поспешили на выручку.

– А мне ваша выдумка насчет ДОН-16 понравилась, представляю, что немцы думают, откуда ж взялась у них в тылу целая моторизованная дивизия. Нука расскажи, как это вы так умудрились, до жизни такой дойти.

И я рассказал полковнику, все начиная с 22 июня, само собой все что было от 22 и до 24 со слов Онищука.

– Ну пограничники, ну молодцы, почему же теперь к своим не пробиваетесь, как требует устав?

– Товарищ полковник, пробиться к своим не имеем возможности, из двух батальонов, имевшихся у нас, до наших дошел бы только взвод. Далеко и опасно, не думаю, что мы имеем право терять бойцов, тем более тут в тылу немцев, мы уже положили их почти полк неприятеля, плюс танковый батальон их же в довесок. Теперь начнем активные диверсии, попробуем перерезать транспортные пути, чтоб враг захлебнулся от недостатка необходимых припасов.

– Логично старлей, логично, пусть уставу противоречит, но это более реально, и более необходимо. У меня есть к тебе предложение.

– Да товарищ полковник.

– Расслабься, говорю, и давай просто Иван Анисимович я. Так вот Каримов, предлагаю, что бы, не было разброда среди красноармейцев, взять командование на себя. Но чисто свадебным пока генералом, ты пусть и старлей, но справился не хуже майоров. Ты станешь начальником штаба, но так-то командуешь всем сам, я тебя как бы званием прикрываю, как же так командир дивизии да старлей.

– Да мне кажется, вы правы, а то уже некоторые красноармейцы и командиры смотрят уже с неодобрением. И за то, что не прорываемся к своим, и про то, что старлей командую почти полком.

– Ну вот и молодец, а я пока пригляжусь к вашему быту, да и Онищук мне твой понравился, геройский парень, а когда там в крепости в атаку немцев твоих повел Бернхардт, мы же не знали, что они теперь наши, ох и испугались, думали к фрицам помощь подошла. А это оказывается к нам помощь, и расчесали они австрийских фрицев. Бернхардт ваш, тоже просто находка, теперь надо этих перекованных немцев как то прикрепить к РККА.

– Это как Иван Анисимович, записать в списки РККА, что ли?

– Нет, Каримов, типа повязать кровью, что ли.

– Так мы уже, – говорю я и передаю полковнику пачку фото, расстрела непримиримых нациков, – все они фото видели, и знают Иван Анисимович, что назад дороги нет.

– Ну, все, я думаю молодцы, чаще используйте их, что бы крепче привязать, да и пропаганду и агитацию не забывайте. Ведь шантажируемый боец воюет хуже сознательного, надо им рассказать об идее коммунизма, о том, как живет наша страна, и т.д.

– Да, тем более ими командует Бернхардт, старый коммунист с времен гражданской войны, и Эрисханов, сын старого партийца, они уж воспитают, им я верю.

К тому времени пришел час обеда, и старшина пригласил нас на кухонную поляну, где за столом со скамьями уже сидели товарищи командиры (правда, не все). За обедом (чем вермахт послал) все перезнакомились с Иваном Анисимовичем. И я представил его как нового командира ДОН-16, правда это, не всем понравилось, Онищук, Эрисханов, Ивашин и Абдиев скривили рожи, ну ничего потом объясню им, что и как. Иван Анисимович представил меня как начальника штаба, тут физиономии моих друзей наполовину исправились.

После обеда Бернхардт и Старыгин ушли в лес, посекретничать, меня погнали, мол нечего молодой шелупони под ногами рассекать. Ну и я пошел к Онищуку, туда ж собрались все остальные, ну те, кто кривил лица от нового командира. Братве объяснил я рамсы, что за классный дядька Старыгин, и т.д., в результате взаимопонимание было достигнуто.

Затем вместе мы прошлись по госпитальной поляне (язык не повернется назвать ее полянкой, да прям полянище). За прошедшую половину суток многие крепостники уже начали приходить в себя, заблестели глаза и более радостными стали лица. Правда нормальную жрачку дохтур наш пока запретил им пока давать, и бедняг кормили облегченным вариантом. Наваристым бульоном из коровы (бульон второго дня), овцы и трех кур (бульон третьего дня) ререквезированых у полицаев, сучье племя сразу на месте было интегрировано в мировую экономику (замочили сук). Коняшку освобожденного из полицаячих рук, оставили пока вместе с подводой, на бульон третьего дня (хотя нет подвода, старшина говорит, невкусная попалась).

Ох, натерпелись ребятки, из 21 июня, райской советской жизни, бац и сразу транзитом в ад 22, но ничего, они и так уже немчуре на орехи дали. И теперь защитники крепости обстрелянны, непримиримы, и злы к немцам, теперь настучат по жопе и другим выступающим частям вермахтунам. Шли мы вроде, специально не направляясь куда, а инстинкт вывел к огороженному углу полянищи, вот сука инстинкт, там оказывается, человек двадцать женщин-военнослужащих было, из крепости, вот инстинкт туда на автопилоте и привел.

Тут навстречу выходят из-за огороженнности две девушки, и у той, что повыше такое знакомое лицо. Кстати пока я сюда попал, мне было 38 лет, а тут 28 (по документам смотрел), перенос скостил десятку мучительно прожитых лет. Та из девушек, что повыше так похожа на мою Маняшу, я аж от удивления сказал:

– Маняша, ты?

– Фархоооод, – и Манька шандарахнулась в обморок, еле успел ее поймать, чтоб о землю не брякнулась.

– Мань, Маняша, Машенька, – говорил я прижимая ее к себе, – Мань как ты нашла меня?

Маня открыла глаза, осмотрела всех вокруг, потом внимательно меня, и сказала:

– Фарход, любимый, как же я по тебе соскучилась.

Товарищи командиры синхронно выполнили команду кругом (понятливые ребята), и мерным солдатским шагом свалили нахрен, менее понятливая подруга Мани стояла рядом с разинутой пастью.

– Глафира иди, я потом приду, – сказала Маша, приходя полностью в себя, и Глафира сбрызнула с горизонта.

Маня оперлась на мое плечо, и я повел ее в ближайшее укромное место ведь нам надо много чего рассказать друг-другу.

Я ей рассказал все, что пережил за эти дни, и настала ее очередь колоться. Вкратце она сказала, что прождала меня до 28 июня, и рванула обратно в Ленобласть, к своим налогоплательщикам (местами злостным налогонеплательщикам). И уж там злясь и ненавидя меня, жила до 2 июля, когда плойка (электрофигня которой кудрявые выпрямляют волосы, а прямоволосые кудрявят) шваркнула ее током. Опомнилась уже тут, в крепости, и успела денек провоевать, а третьего мы напали.

Потом до вечера мы говорили с ней, я не хотел ее отпускать, да и она не горела желанием уходить, потом уже в темноте, мы опомнились и пошли к людям. Поужинав, чем вермахт послал, мы с Маней улеглись спать в кузове опель-блитца, согнав оттуда чрезвычайно шустрого и предприимчивого бойца. На этом кончился этот день, и я обрел мою Марию уже в 1941 году.

– Какого кандибобера, товарищи командиры вы не озаботились, постройкой хотя бы шалашей? Почему красноармейцы, вторую ночь спят на свежем воздухе, а вдруг пойдет дождь? У нас и так около 300 раненных и больных, из крепости, тем более мы на территории врага. Вдруг гитлеровцы начнут поиски именно здесь? Думаете, они ничего не сделают за деблокировку крепости, и за уничтожение двух батальонов 45 пехотной дивизии?

Потом Анисимович блеснул знанием нелитературного русского языка, и облил нас перлами русского матерного. Причем ни у кого претензий не было, по делу все, а некоторые даже восхищались, вон Онищуку мат как коту сметана.

Потом он погнал каждого командира с задачей понастроить шалашей. И командиры рванули каждый к своему подразделению, с Анисимычем остались лишь я да Бернхардт.

– Ну что, старлей, обиделся? – спрашивает Старыгин у меня.

– За что товарищ полковник, вы правы по всем параметрам.

– Прежде всего, боец должен быть сытым, выспавшимся, вооруженным, обученным и с силой воинского духа. А после ночевки на улице думаю с этим не очень, или я неправ.

– Да согласен, потому вы полковник, а я пока всего старлей. Звания же, не только за выслугу лет дают, а еще и за опыт.

– Хватит льстить, старлей, лучше расскажи о своей службе тыла, то есть теперь о нашей.

После моего ответа, полковник начал матерится по новой, используя все возможные и невозможные законы и диалекты языка.

–Товарищ полковник, у нас в основном строевые бойцы, товарищей из интендантов и других тыловиков, только старшина да два повара. Может среди ваших, есть кто, интендантского склада ума?

– Да невеста твоя, интендант третьего ранга, ну боец Машкова, а ты что, не знал?

– Знал, но как то не подумал, я то ее знаю со стороны человеческой, а со служебной вам виднее.

– Да, она справится, я знаю.

Потом приказом командира дивизии полковника Старыгина, интендант третьего ранга Мария Машкова утверждена в должности, начальника службы тыла ДОН-16.

И эта сволочь, новоиспеченная начтыл, начала нагинать нас, сгребла все, что мы нажили непосильным трудом, под себя, и оружие лишнее (для нас-то оно не лишнее), и жрачку, и запчасти, и даже горючку.

Даже патроны, которыми были набиты у нас все емкости, подвергла учету, и лишнее отобрала. Уууу язва, все конец привольной партизанской жизни, теперь все кранты да здравствует устав блин. Она наложила свою интендансткую лапу даже на форму снятую с мертвых немцев, да однако.

Пока суд да дело, поспел обед, и даже крепостникам наш главмедикус разрешил чуть плотней поесть, по банке тушенки на четверых. Не шикарити конечно, но им много и нельзя пока. Ну а нам-то можно, раньше рубанули бы от пуза, так эта Машкова, и тут нагадила, порционы разграничила, чуть ли не по граммам, хорошо микровесов нет, и повар на глаз дозирует.

После обеда продолжилась работа по шалашестроению и шалашемаскированию, сверху немецкий летун узырит лишь заросли теперь. Ну и хрен с ними немцами, у нас реанимация-реабилетация бойцов из крепости, пусть сил наберутся. Дня через три они будут в норме, и полетят фрицевы клочки по закоулочкам. И капитально полетят, ребята прошли огонь, воду, медные трубы и кое-что покруче, например ад Брестской крепости.

К вечеру, все были без задних ног, и наскоро поев, легли спать, зато теперь в шалашах, сами бы наврядли управились, но некоторые более быстро укрепившиеся крепостники стали помогать, ну и в результате у всех была крыша над головой, а полкан – новоявленный командир, собрал снова комсостав. И несмотря на то, что шалашестроением занимались все ходячие, мы командиры тоже не утерпели и поработали со всеми. Мечтали уже о постели, но не тут-то было, пришлось идти на совет, командир части это не мать родная, может и нагнуть и отыметь во всю силу устава РККА.

На совещание речь шла, об утверждении командиров подразделений и служб со стороны полковника, он утвердил среди старичков всех бывших до того дня командиров. Затем из крепостников, так же разделил по специальностям и тоже назначил командиров, тем более знает их всех очень хорошо. Потом попросил всех командиров ночью, и до 10 часов завтрашнего дня подумать о том, как нам дальше быть. Ну и пожелал спокойной ночи, и мы рассосались, я намеревался опять с Машуней в Опель-блитц, но она меня послала, ей там с бумажками еще часа три возиться. И пошел я несолоно хлебавши в наш шалаш, где богатырски хором храпели Эрисханов с Онищуком, пришлось им по пинку отвесить, а то демаскируют и спать не дают, так своим храпом и гитлера разбудят. Так они еще и до Рузвельта дохрапят, вот я их и перевел лекими полупинками в беззвучный режим. Ну и сам самоперевелся в спящий режим.

– А вас Каримов я попрошу остаться.

Бумс, однако, нашел полковник Штирлица (его заслала разведка, а меня будущее)

– Да товарищ полковник?

– Слушай Каримов, как ты думаешь, что нам делать?

– В каком смысле?

– Как именно воевать, у тебя до недавнего времени неплохо получалось, может, помозгуем над стратегией и тактикой.

–Думаю по-прежнему товарищ полковник уже или не пойдет, или не надолго, прокатит, немцы ж тоже не совсем убогие, поднимут тыловиков, выпишут еще части и раскатают нас как хирург аппендицит. Надо изобретать новые методы Анисимыч, пора проявлять нам, ну сперва надо раскинуть агентурную сеть, по всему региону, и ДОН-16 наверно надо разделить, на 5-6 частей. И наносить жалящие уколы, по болевым точкам фрицев, а надо будет, можем и объеденившись шарахнуть, и снова в кусты.

– Ну, я тоже примерно так и думал старлей, кстати, скоро зима, и я думаю надо готовить зимние квартиры, все-таки не Сахара, зимой будет не очень комфортно. Вот хочу подготовить четыре места, два основных и два запасных. Про основные все будут знать, а вот про запасные лишь я и ты, и спец бригада строителей из проверенных. А ты что по этому поводу думаешь?

– Да вы правы, тут не спорить надо, а наверно обдумать и разработать детали.

– Ну Каримов иди, кроме того передай Онищуку, Шлюпке, Эрисханову что бы подумали о моих словах, пусть каждый прикинет свои планы. Одна голова хорошо, а несколько лучше, тем более я знаю, что головы у вас подходящие. Все иди пора обедать, часам к трем собираемся у меня. Ах, да и танкистам-броневикам, тоже скажи, пусть подумают, чем они со своими механизмами нам могут помочь.

Вышел из командирского шалаша и пошел на обед, по дороге встретил Ивашина, у того медовый месяц с немецкой четверкой, все насладится не может. Конечно, после КВ-1 Pz Kpfw IV покомфортней будет, но одним попаданием в лоб с 800 метров КВ может сделать из панцера четверки разрозненные куски металлолома, а панцер может весь боекомплект с 800 метров расстрелять по лбу КВ и фиг чо КеВешке будет. Ну, я поручение от Анисимыча передал Ивашину, ситацию и планы обрисовал, и тот ускакал к своим танкерам, фу как несолидно, красный командир танкист, а скачет как паршивый итальянский оккупант.

Кстати на что рассчитывали эти союзники Гитлера? Всякие макаронники и эти недомолдаване, а про конкистадоров ваще молчу, и чего их Сталин после войны не нагнул, а говорят тиран, диктатор и кровопивец. Был бы на месте Сталина Гитлер, то макаронники, недомолдаване, конкистадоры и чухна весело и с песнями поднимали бы Сибирь и строили бы БАМ до морковкиного заговения. А и потом Гитлер фиг бы выпустил, а устроили бы им Освенцим, и перегеноцидили бы нафиг всех. А Сталин пожалел, немцев нагнул капитально, а остальных так на полпалки отымел и отпустил в приятном неглиже.

Прихожу в шалаш начштаба, а там сидит товарищ начтыл, накрыла стол, то есть пол скатертью самобранкой, у меня глазки стали напоминать отверстия дул 152мм гаубиц.

– Маняша, что случилось? Что за праздник? – каждый мужик на моем месте заподозрил бы какую то подляну.

– Товарищ начальник штаба, просто сегодня 6 июля.

– И что, мы отмечаем день мятежа и трындеца левых эсеров Мань?

– Ща товарищ начальник штаба получит в лоб сапогом от начальника службы тыла, а ну мозги разуй, что тебе напоминает шестое июля 2007 года.

Мозги разул, но нифига что-то в них не блестит, ваще мозги говорят, что там закрыто на переучет.

– А Мань вспомнил, сегодня день рождния твоей мамы?

Не попала, сапог просвистел в десятке сантиметров от моей головы, видимо я тоже не попал, в дату.

– Машундра слухай сюда, а ну хрюкай что за дата, а то не посмотрю на летающие сапоги и всю жопу напинаю. – и в голове прояснилось, мыж познакомились с ней 6 июля 2007, едрит мадрид, барселона-картахена.

– Ты, что серьезно не помнишь подлый начштаб?

– Мань, как же я могу забыть, этот день, сегодня же ровно пять лет (с поправкой на 71 год) как бог подарил тебя мне, – и скосив глаза смотрю на Маню, она растаяла и течет как лава (как это крапивное племя любят пафос и лесть).

Машуня, растеклась по шалашу, как лесной пожар в сухой тайге, и подойдя обняла меня и присосалась к моим губам круче чем Дракула к жертве. Ох и молодец я, не вспомнил бы, были бы кранты. Зато теперь почет уважение и может секс обломиться, хорошая штука блин память. Потом мы покушали и сидели, целовались, но не более, не в центре же лагеря, днем этим делом заниматься, люди же туды-сюды бегают, да и шалаш без дверей.

Ну все хорошее кончется, причем чем оно лучше, тем скоротечней, и пошел я собирать озадачивать командиров, начтыл увязалась со мной. Сперва нашли разведко-немецкое трио, Онищук, Эрисханов и Шлюпке, сидели и обсуждали что-то, скорей всего новую подляну вермахту. Я им, конечно, обломил, сразу озадачив их, сперва вводную дал, передав слова полковника, затем его задание. Этим фантазерам только дай волю пофантазировать, вот они и отфутболив меня с Маней, начали опять галлюцировать, придумывая статегические мегагадости гитлерчатам.

Тут к Маше подбежала ее замша, да та самая Глафира, и утащила Маню по своим крысиным (вещественно-довольственным делам), и я гордо в одиночестве почапал, к шалашу, может, чо придумаю, по заданию Анисимыча.

Plenus venter non studet libenter, что значит – сытое брюхо к учению глухо. Оказывается к размышлениям это относиться так же. Вот и валяюсь, думаю, типа Роденовский мыслитель, только не голый, и не сижу в извратной позе как тот каменный умница, а все равно ничо в бошку не лезет.

Какую же стратегию нам взять за модель действий ДОН-16. Мудохать всей дивизией немцев по тылам круто конечно, но как говорят все вокруг, это ненадолго. А если взять за тактику кисть руки? Когда надо бьем пальцами, или вообще одним, а когда надо кисть сжимается в кулак, и хренась в лоб. Только надо для этого связь иметь, и очень хорошую, кстати рации есть трофейные, да и на танках некоторых есть, тем более связисты у нас жиреют от безделья, нам же их не на мясокомбинат сдавать. Пусть помаракуют, что и как, тем более шифров не надо, будем на языках малых народностей СССР, переписываться, пусть абвер все рога сломает, пытаясь расшифровать, например калмыкский.

Но мы пока тут слепы, и мочили тех, кто попался, в ненужное время, в ненужном месте. Значит надо развить агентурную сеть, но как? Наших бойцов заслать? По-моему поздно уже, немцы уже создали подбундесовское самоуправление, и полицаи нового человека сразу заметят. Значит надо вербовать из местного населения, возможно даже из полицаев, а как им потом нам инфу доносить, с интернетом пока катастрофически туго, да и традиционная почта не выход. Тайники, дупла – почтовые ящики, агенты, значит, будут закладывать, а почтарь-партизан вытаскивать и передавать командирам.

Теперь о том, что делать, полицаев отстреливать, дело конечно хорошее, но какая от этого польза обескровленной РККА, от этого. Увы, никакой, ну поматерятся немцы, ну назначат новых, ну даже если ни одного полицая в окрестностях 500км не останется. СССР от этого ни тепло, ни холодно, СССР сейчас нуждается в ослаблении напора гадов.

Итак, следует что, ждем момента, собираем кулак и бац в тыкву, то есть, например мост расхерачим, да еще, если и с колонной, ваще, за такой ништяк СССР спасибо нам скажет. Но немцы тоже могут по жопе напинать, за такие ништяки, да и мосты давно под охраной. А если подвезти небельверфер, и потом зафигарить весь боекомплект в мост? Да это идея, но недалеко уйдет, потому, как выстрелы кончатся и все, небельверфер станет связкой труб на колесах. Или по почте заказать в Берлине выстрелы к, небелю, да наврядли эти жопошники нам перешлют мины.

Зато два три моста херакнуть сможем, а может и больше, да и от каждого раздолбанного моста пользы больше, чем от сотни полицайско-оккупантских тушек, да и вони меньше.

– Товарищ старший лейтенант, – зовут меня, пора к полковнику, и я встав и поправив форму, поскакал к командиру.

Там уже собрались почти все, и танкисты и разведчики, и остальных тоже вызвали, короче все отцы-командиры были в сборе, даже мать начтылша, одного меня не хватало до полной коллекции.

– Разрешите войти?

– Давай Каримов, – и Анисымыч показал место рядом с собой. Приятно.

И полковник стал толкать речь, причем речь толковую, о том, что собрал нас, что бы решить нашу судьбу. И решать нашу судьбу будем мы сами, и каждый предложить должен свой вариант судьбы ДОН-16.

Первым выступил Онищук, конечно кому еще. И в свойственной лишь ему манере предложил. В боевом порядке всей дивизией, выступить к госгранице, там пойти вдоль границы отрывая оккупированную территорию СССР от бывшей Польши. То есть, взрывая все мосты и переправы, и идти вперед, несмотря на потери. Потом на территорию Украины, и тоже рвать связи, покуда хватит сил. По пути прихватывая наших пленных, и трофеями их вооружая.

Полковник записал предложение в свою записную книжку, и предложил обсудить все предложения вместе, в конце, а теперь выслушать предложение кого нибудь другого. Руку поднял Иванов-Затейник бывший трус, а теперь геройский парень и командир пехотного батальона.

Майор предложил рейд хаотичным зигзагом, тоже в составе всей дивизии. То есть в боевом порядке идем скажем в Городку3 и через 70 км, резко поворачиваем на 60 градусов, идем 50 км и резкий поворот в другую сторону на 120 градусов. Само собой, что по пути мудошим все, что движется, и не движется. Гарнизоны, склады, колонны, само собой одиночек полицаев и т.д.

Полковник записал и это предложение, и предложил другим тоже быть поактивней. И тут начтыл ошарашила всех, мы-то думали у нее чисто военно-крысиный характер, а она выступила с предложением.

Человек начиталась Яна (или Ильясова) и предложила широкое использование тактики Чингисхана. То есть небольшая группа застрельщиков нападает на немецкий гарнизон, или колонну, и напинав слегка жопы, двигают булками оттуда стремительно. Немцы обозленные потирая жопень рванутся за обидчиками, а в засаде танчики и броневички с пушками минометами ждут. Немцы подходят в нужную точку, застрельщики растворяются в лесу, а засада начинает зверски насиловать немцев. Вот такой план. И это не одноразовое деяние, а использовать почаще. Чингисхан в юбке.

Полковник и это записал в своей записной книжке, и попросил новых предложений, кося взглядом на меня, я пока делал вид, что я не я и корова не моя.

Тут руку поднял Никифоров, и после разрешения от Старыгина, начал толкать свою тему. Его предложение было таково: очистить от немцев территорию и расширять ее с боями, по типу партизанских республик, мочить все оккупансткое, так же освобождать пленных, и увеличивать ряды, вооружая трофеями, он в мечтах чуть ли не второй фронт открыл.

Полковник и это записал, потом оглядел всех, никто особо не порывался выступить, и взгляд полковника уперся в меня:

– А что скажет начальник штаба?

Все теперь надо говорить и предлагать, а то даже начтыл, уж, на что конторско-бухгалтерская натура, вон какую тактику предлагает.

Я предложил тактику кисти (ладони кому как удобней), то есть сперва выясняем полную диспозицию. То есть где-какие части немцев стоят. Потом бить их, бить мосты, перерезать дороги, бить колонны. Особенность тактики, в том, что там, где нужен взвод идет взвод, где нужен пол туда полк, и удары одновременно. Например рота бьет гарнизон в Городке1, в тоже время вторая рота бьет гарнизон у Деревни2, танкисты колошматят колонну у Деревни3, а саперы под охраной разведчиков разбабахают мост у Городка4. После такого счетверенного бабаха, у немецкого командования башка кругом пойдет. Немцы усилят мелкие гарнизоны, чтобы противостоять роте-двум, а мы теперь смыкает кисть в кулак, и бабах кулаком, от гарнизона рожки да ножки. Ну и так же, в том же духе дальше.

Полковник записал и это предложение, так же не выражая никаких эмоций своим взглядом.

Затем попросил оценить все сказанное Бернхардта, и тот, оказывается тоже записывал, и открыв свою книженцию начал:

– Сперва, поговорим о предложении Онищука. И как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. С точки зрения помощи РККА этот наилучший метод ведения действий. Но с точки зрения дальнейшей судьбы ДОН-16 это наихудший. Через неделю или две вермахт соберет ударный кулак, из войск, тыловиков, полицейских формирований, при участии ПТО и танков и разобъет ДОН-16. Но пока нас разобьют, мы сможем сделать очень много пользы для РККА.

Предложение коллеги-майора, предложение тоже имеет и плюсы и минусы, да пользы РККА будет поменьше, но жизнь ДОН-16 будет дольше. Но большой минус, мы будем идти только по дорогам, и это чревато, как бы мы не виляли, все равно надо будет идти по дорогам.

Предложение фройлян Машковой, мне нравится больше предыдущих, но оно однобоко, я бы добавил еще группу. Ну гарнизон отправится в погоню, и вне зависимости от результата эта третья группа входит в населенный пункт, оставшийся без охраны, или с более ослабленной охраной, и берет местность под контроль, захват трофеев, уничтожение коммуникаций, и уход, причем все стремительно.

Предложение лойтнанта Никифорова, более-менее реальное, но очень мало пользы РККА, да и вермахт и оккупационная администрация долго терпеть неподконтрольное образование в своем тылу не будет. А после разгрома очень не поздоровится местным жителям. Но идея тоже интересная.

И теперь идея Каримова, идея тоже интересная, и в тактическом плане легко выполнимая, но минусы тоже есть, то есть необходима постоянная взаимосвязь, качественная связь, и полное непротивление противника. Ну связи конечно.

Но рациональное зерно есть в каждом предложении, и я бы предложил комбинировать и использовать каждый по мере надобности. Но конечно надо, хорошенько обдумать и запланировать, что, когда и как!

После этого полковник поблагодарил всех, сказал, что все хорошо подготовились ну и так как время ужина, то мы свободны.

И мы пошли ужинать, Машуня утащила меня в свой шалаш, а там Глафирка нам стол накрыла, оказывается. У нас же пятилетка, правда, встречатся мы стали только год как, но знакомы-то дохренищи времени. Ну и был бал, были Глафирка, Онищ, Шлюпке, еще две девушки из медсанбата и Эрисханов. Потом мы их вычистили, и пошли по традиции в кузов и там шикарно оторовались, тем более, опелек я специально подальше от людей отогнал, ну и Манюня отблагодарила со всем пылом страсти. Тем более оба получили обновленные на 10 лет тела, а она еще и девственница оказалась. И много, много радости детишкам принесла. Отметили шикарно, раза четыре, потом заснули в объятьях друг друга. Все шестое июля тайм аут.

– Ша я начтылу корму то порву, – угрожающе рычу я и бросаюсь на звук хохота, попалась. Побарахтались, и она говорит:

– Ну, все пошли на пробежку милый.

– Мань, я читал, что один секс заменяет пятикилометровую пробежку, может заменим полезное на приятно-полезное, – а Маня девушка покладистая, не смогла отказать. Ну мы и пробежали таким образом десятку км. "Набегавшись" омылись утренней росой (в машине канистра воды была) сели в кабину, и я повел опель в расположение, затем припарковав машину на место, мы сошли с транспорта, и почапали к шалашу моему, для хавки.

Тут откуда-то появились Онищук с Эрисхановым с немецкими касками подмышками, и начали осыпать меня с Машей какими-то листьями, в их бурной фантазии, эти листья видимо были розовыми лепестками. А новый разведлейтенант Листиков, скакал как козленок и дразнил:

– Тили тили тесто, жених и невеста.

Прям не разведчики, а какой-то "Аншлаг, аншлаг" блин, ну или это, как его "Кособокое трюмо" нет, "Кривое зеркало". Ну да ладно отвесил по пинку Эрисханову и Онищуку, а Маша ласково ушипнула за бок Листикова, у того лицо сразу стало серьезным как у инквизитора во время допроса. А мы пошли уж на завтрак (припозднились чуток, из-за "пробежки"), старшина накормил нас, беспрекословно, так как Манюндра его прямая начальница.

Затем опять всех вызвал Старыгин, тут демократия-демагогия кончилась. Всех разведчиков Анисимыч послал нахрен, то есть в разведку, отдал им все Цундапы, и оба наших советских мотоцикла, плюс кюбельваген. Тут же приказал Машке залить разведке все баки до упора горючкой, и по запасной канистре выдать, причем канистры запасные с бензином. Разведчикам поручено следующее:

– Товарищ полковник возьму с собой четыре грузовика с бойцами первой роты второго батальона, два ганомага, одну "косилку" и четыре броневика вместе с самим Абдиевым. Броневики для поддержки, ну и на всякий случай вдруг еще какая колонна, вот и прикроют нас.

– Хорошо и рацию с собой одну, и если что-то экстраординарное, сразу радировать нам.

– А тогда к радистам отправьте Муллабаева из второго роты первого батальона, я донесение на узбекском языке буду отправлять.

– Хорошо, все иди, и зря не рискуй сынок, – от этих слов Анисимыча у меня аж в горле запершило.

– Хорошо батя, – сказал я, и поскакал вперед к начтылу выбивать срочно все необходимое от горючки до патронов и гранат. Начтыл ко всему выданному, хотела добавить себя, но я прикрикнул, что не на танцульки чай идем, а на бой. Подошедшие бойцы первой роты под командованием летуна Кравцова, начали грузить имущество в машины, потом минут через пятнадцать колонна вышла из расположения, кстати, Круминьш увязался с нами, и я не смог его оставить. Пусть едет, талантов у него, как у черносотенца антисемитизма.

Через час мы уже были на месте, которое прикинули с Анисимычеем. Броневики замаскировали в 20-30 метрах от дороги, среди деревьев, за ними же и сели пообедать, выставив охранение. Прошло еще полчаса, обедать закончили даже те, кто в охранении стоял, но фрицев пока не было. За это время я расположил полукругом бойцов в засаду, окружив место предполагаемого нападения. Все чуть-чуть подмаскировались, да так, что прискрипевший на телеге дедок, с двумя внучками, ничего не заметил. И вот послышался рокот моторов, это ехала скорей всего та самая колонна, и я осмотрел ПаПаШу – все в норме. Кравцов командует, что начинаем, строго по выстрелу Никодимова, а того просит попасть в водителя первого БТР, через смотровое оконце. Никодимов должен первым выстрелом убить двух зайцев, первый это водитель ганомага, идущего впереди колонны, через щель; второй дать сигнал нашим бойцам. Немцы-то в тылу, смотровая щель открыта (лето же на дворе, то есть везде, на полушарии), и водитель ганомага 251, не знает, что щас ему будет полный абзац, БУМС ганомаг вильнул в сторону и встал уткнувшсь в дерево на обочине. Пулеметы броневиков исковеркали тела несостоявшихся владык мира гордо кативших на мотоциклах.

И тут отдельные преставители вермахта молниеносно узнали, что значит слово ад. Со всех сторон по кабинам грузовиков, повозкам и ганомагам, полетели пули, солдаты рейха пытались выскочить из машин и укрывшись ответить агрессорам (в их понимании, мы агрессоры). Но кинжальный огонь не давал никаких шансов, пули из kar-98k и мосинки, пробивали борта переднего говномага, да и вдруг гранату в ганомаг, закинул ни кто иной, как Круминьш – прибалтийский берсеркер. Идущий сзади второй ганомаг, попытался тупо сбежать, но Абдиевцы шарахнули ему в борт осколочно-фугасным. И ганомаг не будучи "Тигром" послушно замолк раскуроченный, и только один зольдатик оттуда выпрыгнул, но на землю упал с целым десятком пуль от пулемета того же БА-10. Немцы тоже стреляли, но они нас не видели и не ждали (пуляли наобум, на звук выстрелов), а сами у нас как на ладони, и наш огонь был эффективней, еще минуты три стрельбы и последние три вермахтовские белокурые бестии подняли ручки в холм (в гору то есть).

В это время с последнего грузовика (бюссинга) посыпались бравые солдаты неШвейки в фельдграу, и отстреливаясь попыталисль прорваться в лес. Ими командовал ветеран унтер, но не долго, первая же пуля Никодимова этого ветерана превратила в просто трупак. А очереди с броневиков перечернула и судьбу всего отделения решившего спасти жизнь побегом в лес. Все, внезапно как утюг на голову рухнула тишина. Постанывали раненные, трое сдавшихся немцы рыдали, радуясь тому, что выжили, хрипела раненная лошадь, ржали остальные лошади, а мы начали осмотр трофеев.

Первый ганомаг на ходу, но от крови придется отмыть (хотя, можно ездить и так, но неэстетично, что ли), второй можно сразу пионерам на металлолом, грузовики в более менее нормальном состоянии, повозки почти все (12 штук) в полном порядке. Неожиданно из кузова второго грузовика вывалились еще двое гитлеровцев, поднимая руки, Круминьш с Никодимовым быстро обезоружили и обыскали их. Затем Артур и снайпер нежно подтолкнули новоплененных к тем трем, сдавшимся ранее немчикам.

Итак, в результате, у нас оказалось два грузовика продовольствия, причем местного, фуражирствовали суки что ли? Еще два с горючкой – бензин в бочках, и еще в одном патроны, а в шестом консервы и почта, в последнем только солдты ехали. Зато на повозках жрачка, и постельные принадлежности с обмундированием. Сразу передаем шифровку в штаб:

– Пока любимый!

Рядом стоит Шлюпке и улыбаясь смотрит на меня, причем улыбка такая добрая, такая слащавая, чувствую и этот прикалывается.

– Гутен морген герр Шлюпке, – приветствую Бернхардта.

– Послушайте Фарход, люди говорят – женщина на корабле, к неудачному плаванию, а если женщина на опеле?

– На каком опеле, – мямлю я, его-то нахрен не пошлешь, это ж Шлюпке.

– Женщина на опеле, конец статусу холостяка, – говорит Шлюпке и усмехается, – кстати прекрасная девушка, и интендант неплохой, быстро она у нас в имущественном плане порядок навела, а то у вас тут анархия была почище, чем в апартаментах уездного мелитопольского комиссара после веселого налета махновцев, она еще и в вашей личной жизни порядок наведет, желаю удачи Фарход.

Теперь понимаю, что это от чистого сердца, и я пожимаю ему руку, приговаривая.

– Спасибо Бернхардт, спасибо!

Иду в штаб к полковнику, стучусь (сапогом о сапог, домофонов-то у шалаша нема) и услышав разрешение вхожу. Полковник, почему-то задумчив, ну да разведчики молчат. Те поехали веерным способом, шерстить окрестности, еще вчера, да и колонна была подарена ведь ими. Веерный метод они делятся на три – четыре группы, веером обследуют 5-20 километров, затем встречаются, систематизируют собранную информацию. Если информация, горячая или очень вкусная, то должны сообщить в центр, а если нет, то идти дальше, так же растекаясь по сторонам, и снова соединяются для объединения собранной информации.

И вот скоро сутки как их нет, правда вчера в полдень, передали шифровку о колонне вкусной и горячей. И с тех пор молчок, вот значит потому полковник и грустен.

– Товарищ полковник, не переживайте, ребята не в первый раз в поиске, и раньше бывало, задерживались. Война есть война.

– Да я все понимаю, но в крепости мы потеряли очень много людей, если бы все погибшие там, если бы были здесь, мы бы второй фронт открыли.

Бедный полковник не знает, что в нашей реальности (а может и эта наша, просто я своим попадаловом историю поменял?) крепость пала, и из защитников выжили единицы, да и то, в концлагерях.

В шалаш входит Ивашин с старшиной, и тот зовет нас на завтрак. Вчера батальон Ахундова понарыл землянок, а плюс еще и столовую с кухней. Под сенью больших деревьев устроен навес, под ним длинные лавки и столы. На двести сидячих мест, то есть прием пищи по очереди, на всех столовую строить и траты большие, и хрена замаскируешь. Садимся с краю и принимаемся закусывать, чем бог (простите вермахт) послал, тут же вполголоса переговариваясь, завтракают бойцы ЗАР.

Закончив прием пищи, поднимаемся, и курящий Ивашин, сладко затягивается какими-то диковинными (особенно для меня) трофейными сигаретами. Я в той жизни курил, а в этой даже не тянет, но стою рядом, полковник ушел.

– Ну что Ивашин как тебе панцер четыре?

– Хороший танк, товарищ старший лейтенант, но первое; броня слабовата, против нашего КВ, да и тридцать четверки тоже, не катит. Второе; пушка тоже слабовата, даже немцы его окурком прозвали, но машинка комфортабельная.

– И что КВ или панцер VI?

– КВ, однозначно КВ, тем более мой КаВеша ждет меня в лесу, и хранит моторесурс, а этот поломается, новый отобьем.

Позавтракавшие первыми бойцы первой роты батальона Ахундова, уже вовсю стучат топорами, скрежещут пилами и стучат лопатами. У них же поручение строить зимовку номер 2, вот они и работают с утречка.

– Радиограмма, радиограмма, – кричит чеченец "дешифровщик", и бежит, не разбирая дороги к штабному шалашу. Подзываю его и беру шифровку, блин она на чеченском.

– Нука Заурбек переводи, – говорю ему, тот берет бумагу и читает сразу, переводя в голове:

– У нас все нормально, переночевали в деревне, скоро идем обратно. Онищук.

– Ну, Заурбек беги к полковнику, порадуй командира, – говорю я, и тот упорхнул как орел с места в форсаж.

– Милый, мне нужно человек пятьдесят, что бы перенести, имущество из шалашей в готовые землянки.

– Так, разве уже есть готовые землянки? – спрашиваю у Маши.

– Да Прибылов, сказал, что две большие землянки-склада готовы.

Как раз выходит с завтрака Гогнидзе со своим ЗАР, и я выхожу навстречу роте.

– Лейтенант Гогнидзе!

– На месте стой, раз, два. – командует Гогнидзе.

– Гогнидзе, службе тыла необходимы пятьдесят человек, для переноса имущества в стационарные склады, назначить сержанта, чтоб командовал сводной группой, выполнять!

– Есть, – сказал Гогнидзе, и пошел выделять полста крайних, Маша как надзиратель за ним, я ж развернулся и пошел к полковнику. Просто хочу с ним поговорить кое о чем.

– Анисимыч, к тебе можно?

– Да Фарход проходи, что-то срочное?

– Да нет, я просто хотел с вами поговорить, товарищ командир.

– О чем?

– Просто вы назначили меня начальником штаба дивизии, старшего лейтенанта. Я же в штабном деле понимаю как бык в авиации. Могу командовать взводом, ротой, но не более, а тут планировать операции дивизии. Это не мое, ну может лет через десять, опыта прибавится, поучусь тогда и потяну, а сейчас никак.

– И что теперь, мало того через десять лет война кончится. Да и начштаба нам сейчас нужен, на не десять лет спустя.

– Да я все понимаю, но я знаю, что не справлюсь, и вы знаете, что не справлюсь, зачем же мучать себя и дивизию? Отправьте меня в разведку, пусть в подчинение к Онищуку.

– Во первых все таки командир я, и мне решать куда тебя отправлять. Но обещаю подумать над твоими словами, есть в них рациональное зерно. Предположим, снимем тебя с начштаба, а кого назначить, Иванова-Затейника? Так во-первых он тоже не штабист, да и пока полностью я не считаю его реабилитировавшимся.

– Я бы Шлюпке предложил, у человека опыт службы, вон его однокашник до каких высот поднялся, пусть и в вермахте (я про фон Зада, ой нет, фон Паха, или нет фон Бока).

– Мне кажется ты прав, но у него бедного и так дел по горло, хотя мы-то знаем, что он справится, потому что старый большевик. Слушай, так у нас, что за воинское подразделение РККА да без комиссара?

– Нет, комиссара я не потяну, я не так хорошо в партийных делах понимаю товарищ Старыгин.

– А вот теперь сначала изучишь что нужно, младшего политрука Савельева назначу тебе в помощники, он тебя по политической части натаскает (Савельев единственный комиссар, остальных немцы поубивали). Тем более ты как настоящий комиссар умеешь говорить, да и убеждать тоже, ну и своим примером показать. Все решено иди, ищи Савельева, он в батальоне Иванова-Затейника взводом командует, пусть Затейник командиром взвода поставит какого-нибудь смышленого сержанта. Свободен, кругом шагооом марш!

Вот блин попал, а мне грешным делом хотелось в разведку, Анисимыч сделал блин комиссаром, единственного человека не из СССР. Ну, так он-то не знает, но придется третью по порядку должность примерить за полмесяца, приказы не обсуждаются. Тем более чувствую из меня, с моим-то языком (если бы СССР не развалили некие ублюдки) офигенный замполит бы вышел.

Савельев со своими бойцами сидели и изучали устав РККА (у ДОНцев уставов не было, какие уставы из плена, уставы из крепости). Как рассказывали крепостники, Савельев хорошо держался в крепости, ранен, вон рука до сих пор в повязке на шее висит. Показав жестом "не надо вставать" посмотрел на Савельева. Парень лет двадцати, рост около ста восьмидесяти сантиметров, худой, очки (само собой круглые как у Шандора Радо) кудрявые почти белокурые волосы. Короче вид у младшего политрука, как у классического ботана, правда чуть повыше, но тоже сгорбленный, хотя ему-то с чего, компами пока не пахнет.

– Товарищ Иванов-Затейник, – тот встает и подходя:

– Товарищ начальник штаба дивизии, проводим совещание начсостава батальона.

– Проводите товарищ майор, правда теперь я комиссар дивизии, и согласно приказу полковника Старыгина, Савельев переходит в мое подчинение, его взводом поставьте командовать наиболее опытного сержанта. А Савельев будет теперь служить по специальности.

– Слушаюсь, товарищ комиссар дивизии, сержант Губаревич, переходишь командовать третьим взводом второй роты, передашь Савельеву, что переходит в распоряжение Каримова, нового комиссара дивизии, согласно приказу комдива.

Губаревич (белорус из Минска) улетел выполнять приказ, минуты через три вернулся вместо него Савельев.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, младший политрук Савельев Егор Николаевич, в ваше распоряжение прибыл.

– Ну, товарищ Иванов, продолжайте, а мы пойдем.

– Как тебе служба Егорка?

– Да я только 15 июня прибыл, почти и не успел нормально начать службу. Неделю отслужил, как война, страшно было в начале. То утро 22 июня никогда не забуду, столько людей погибло, ладно бойцы и командиры, погибать за родину, их обязаность, но дети и женщины…

– Ничего Егор, отомстим мы Гитлеру и его ублюдкам, мало того кровавыми слезами умоются суки, так еще лет на 500 зарекутся даже смотреть косо, в сторону СССР.

– Но как же они так, товарищ старший лейтенант, там же большинство тоже рабочие и крестьяне, почему они не повернули оружие против Гитлера.

– Савельев, у нас коммунистическая идеология, у них националистическая. А в большинстве людей сидит животное националистическое чувство, вот Гитлер с рЫбентропами всякими и достучались до этого животного элемента человеческой души. Понимаешь, они уже не ощущают себя рабочими и крестьянами. Они делят мир на две части, первые это они, нордическая раса, арийцы, а вторая часть это все остальные. Народы "рожденные быть рабами арийцев", понимаешь весь мир, принадлежит им – "арийцам", а все мы можем в их мире быть всего лишь рабами. Все славяне, тюрки, семиты и хамиты, азиаты и африканцы, короче все остальные. Они в нас во время боя видят не противника, не человека воюющего за родину, а бунтующего раба, не желающего отдавать свое имущество и землю.

– Ого, товарищ старший лейтенант, вы точно раньше не комиссарили?

– Так вот Савельев, ты теперь заместитель комиссара дивизии по политической работе. И мы щас с тобой пойдем заниматься политической работой с пленными немцами, что бы они стали идейными союзниками РККА, а не подневольными попутчиками.

Так в разговорах мы подошли к "месту дислокации" немцев (не фашистов, а наших немцев)

Шлюпке с оружейником Саркисяном (крепостник) и со своими новообращенными немцами занимались изучением оружия РККА, (ППШ, ППД и РПД), мы подождали сидя, когда окончится занятие, наблюдая за немцами.

Видимо поняв, что мы хотим побеседовать с немцами, Шлюпке и Саркисян ускорили процесс, и через полчаса, занятие было окончено (а если не срочность, с немецкой дотошностью, может четыре часа изучали бы). Бернхардт отпустил Саркисяна, тот ушел, забрав с собой все три единицы оружия.

– Ну что, Фарход хотел поговорить с ребятами? – спросил Бернхардт.

– И не только герр Шлюпке, во-первых, у меня новости, согласно приказу командира дивизии, вы теперь начальник штаба дивизии, а я комиссар дивизии. И вот вместе с помощником мы решили поговорить с парнями обманутыми Гитлерами-Гиммлерами. Надеюсь, вы поможете с переводом?

– Я бы с удовольствием, но… Хельмут!

– Вот рекомендую, Хельмут Юргенс, вырос среди русских эмигрантов, плюс сторонник Тельмана, Ленина и Сталина, прошу любить и жаловать.

– Хельмут вы знаете русский?

– Да товарищ старший лейтенант, после разгрома компартии Гитлером был вынужден бежать в Австрию, так получилось, что призвали в 45 пехотную дивизию, и вот я здесь.

– Бернхардт, так, по-моему у вас достойная замена, и вы можете спокойно заняться штабной работой, а с Хельмутом мы уж сами договоримся, а вы помогите с его назначением командиром немецкого взвода.

– Да мы с полковником об этом уже говорили, вчера еще, думаю, за ним не заржавеет, – усмехнулся Бернхардт, и сел рядом, посмотреть, чем же мы будем заниматься.

– Камераден, я хочу поговорить немного с вами об идее расового господства внедряемой Гитлером. Так вот представим, что к власти в Венгрии пришел какой-нибудь Янош Каконь, и разработал с каким-нибудь Ласло Риббентропи, идею расового господства истинно гуннской нации. Потом укрепив армию, Венгрия нападет на Германию, чтобы расширить лебенсраум венгро-гуннов, и отнимет всю землю у немцев, раздаст истинным гуннам, а все немцы станут рабами гуннов. И даже гунны проведут мероприятия по стерилизации немцев, они ж для гуннов люди второго сорта, унтерменши. И что бы даже заняться кое-чем со своей женой или девушкой, вам придется просить разрешения у господина гунна. А так же все то, что вы несли СССР гунны принесут вам. Вам это понравится?

Вам наверно кажется, что вермахт легко побеждает РККА, но РККА это не армия Франции, это не Польша, не Чехословакия и другие подобные страны. Разве то, что вы увидели у Брестской крепости, похоже на то, что вы видели во Франции, Польше и других странах. А вы знаете СССР это огромная страна, и у Германии не хватит солдат что бы захватить весь СССР, кроме того пока здесь на фронте ослабленные войска РККА проливают кровь сдерживая вермахт, там в тылу: в Сибири, Средней Азии, Приморье учатся и готовятся новые войска. То есть вермахт будет разбит, и Германия будет поставлена на колени. Вы знаете, что пережила Германия после поражения в мировой войне, так вот кайзеровские войска сотворили во много раз меньше, чем то, что творит вермахт и СС.

Думаете, за все это расплаты не будет. Учитывая разницу между содеянным Германией с 1914 по 1918 год, и то, что творится немцами сейчас, то расплата будет в десять раз суровей, в сто раз суровей.

А из вас, и других здравомыслящих германцев, будет создана армия настоящих немцев, которые будут воевать за свободу Германии от гитлеро-геббельсовского отродья. Ну и в конец своей речи хочу сказать, немного о истории: в средние века Ливонский орден пытался завоевать Древнюю Русь, результат отрицательный, поражение в конце концов привело к исчезновению ордена. Чуть позже на Русь пришел Чингисхан, и за ним его внук Батый, и они захватили Русь, но где теперь монголы, где потомки Чингисхана? В 1812 году так же как и гитлеровские войска сюда же по этим же дорогам пришел Наполеон, победивший всех в Европе, но и Наполеон так же не справился, мало того так же как и ливонцы, монголо-татары Наполеон растворился в истории.

У меня все, теперь с вами поговорит младший политрук Савельев, и расскажет что же такое советская страна, и как тут живут простые люди.

Устав, от монолога, сел рядом со Шлюпке, Савельев подошел к Хельмуту, и начал рассказывать о народном хозяйстве СССР. Хельмут почти синхронно переводил, иногда справляясь о смысле непонятого у Савельева, и потом дотумкав снова начинал переводить.

– Начштаба из тебя все-таки был никакой Фарход, а вот комиссар неплохой. Но очень твоя манера говорить, похожа на Гитлера.

–Что? – Я поперхнулся, подавившись воздухом, – Бернхардт вы что, какой Гитлер.

– Так вы так же, почти в то же стиле, может если бы Тельман мог говорить так же, то и Гитлера бы не было. То есть это не хула вам, а похвала. И жесты, и мимика, и даже артистичные телодвижения, подтверждающие собой свои слова, Скажем, что-то среднее между Адольфом и Троцким.

– Ну, тогда спасибо, нашли с кем сравнить, с врагом рода человеческого и Троцким.

– Молодой человек, да оба люди не очень хорошие, зато у обоих талант оратора, и это надо признать.

Мимо проходили два бойца, по-моему, из ЗАР, и креативный Савельев позвал их, рассказать о том, как они жили до войны. Первый оказался Свиридов из Свердловска, второй якут Федоров. Сперва выступил Свиридов и рассказал как его семья жила до революции, и как сейчас (до войны, то есть), затем выступил Федоров и тоже рассказал о дореволюционной и современной жизни якута. Затем Савельев их поблагодарил, и они почапали дальше по своим делам. А Савельев умело подвел итог, типа вот как люди хорошо живут, надо и в Германии тоже устроить. А немцам понравилось, они потом почти полчаса, задавали вопросы Савельеву. Ток-шоу прервал помощник старшины, позвав немцев на обед, они как интуристы питаются первыми. Новоиспеченный взводный построил немцев и повел их строем на обед. Ну и я с Шлюпке и Савельевым тоже пошли обедать, на первое давали борщ, на второе перловку (вчера захватили до фигищи перлы, а то все горох, да горох).

И только мы стали переходить плавно на второе как вбежал Астемиров, что-то крича на чеченском, я вскочил и подходя спросил:

– В чем дело, что случилось?

– На них напали немцы, ребята окружены, просят помощи, – понятно на разведку значит, напали немцы, сделал вывод я.

– Где они, сколько немцев напало, ну говори. Или просто прочти радиограмму.

"Мы окружены, ведем бой, требуется помощь, до роты немцев. Находимся в квадрате 8 в разрушенном дворце, ждем, боеприпасов хватит на два часа. Онищук".

– Тревога, – сказал полковник, – всех командиров в штаб. – И побежал в штаб, за ним я, Шлюпке, Савельев, Хельмут и Гогнидзе (немцы обедали с ЗАР).

– Товарищи, командиры, срочно необходимо выручать ребят, они ведут бой в 40 километрах, на помощь идут три взвода Ахундова, все броневики, и две "косилки" (вторую уже починили), всё вперед, на помощь товарищам. Комиссар идет командиром сводной группы.

Выбегаю, на ходу проверяю оружие, патроны гранаты, Маша бежит выдавать горючее и патроны про запас. Прошло пятнадцать минут и уже колонна в составе ганомага, трех грузовиков, двух "косилок" и пяти броневиков уходит на максимальной скорости. Водители едут, не разбирая дороги и не оберегая технику, товарищи погибают надо выручать, скорость максимальная, под 50 км/ч. Весь транспорт в тактических знаках какой-то немецкой дивизии, и все кто видны в форме вермахта, и наши бойцы, для стороннего наблюдателя куда-то спешащие вонючие оккупанты.

Осталось километр-два, слышны выстрелы, но видимо бой идет позиционный, так как выстрелы экономные, вот бухают карабины, бабахают гранаты, вот короткими очередями шпарят МП-40 (МП38), ППШ и МГ-34 и даже бухают люгеры-парабелы. Вот стоят немецкие грузовики, останавливаемся и сходу расстреливаем какую-то кучку немцев тусовавшихся у грузовиков (нашли время для тусняка, декаденты хреновы). Затем даю приказ, покинуть машины, все спрыгивают с машин. И без построения, ведомые своими отделенными командирами, бойцы бегом двинулись вперед к видневшемуся меж деревьев дворцу, поливая огнем подозрительные места, прикрываясь бортами БА. Косилки и пулеметы броневиков безнаказно поливают все, что видно, десяток бойцов, нехотя, остались ждать-охранять грузовики (и наши и не наши). Гитлеровцы, окружившие группу Онищука, не понимают в чем дело, воспользовавшись этим (Ну не ожидали нападения с тыла, на дворе 1941), наши бойцы отстреливают полтора десятка ошеломленных врагов. С криками "Шайзе" и "Русише швайне" немцы начинают стрелять и в нас. Но, бойцы ДОН-16, прикрываясь деревьями вокруг дворца (вообще-то развалин дворца) окружают немцев.

Онищуковцы усиливают огонь, теперь патроны беречь не надо, фашисты взяты в стальную вилку, и обреченно отстреливаются сучары, терять им точно теперь нечего (даже чести, откуда у фашиста честь). Тем более разведчикам, особенно с окон второго этажа хорошо видно, где и как, немцы пытаются отбится от атаки пришедших на подмогу ДОНцев, и онищуковцы своевременно отстреливают фашистню, не давая поднять головы. Броневики потихоньку продвигаются вперед. Янушевский (сибирский поляк), ловит в прицел гауптмана, командующего немцами, клакс, гауптман уже никем не командуем, но в ответ следует длинная очередь из МГ-34, черт… Збигнев падает. Бухает выстрел броневика, пулеметный расчет рванул на небеса, а сквозь заросли с другой стороны подползает третий броневик и тоже кладет осколочно-фугасный "подарок самому слабому" в скопление немцев. Стальная вилка, в которую попали немцы, превращается в какую-то титановую что-ли, и не вилку, и даже не вилы, а скорей в грабли.

Гитлеровцам все трудней защищаться, пули с обеих сторон, плюс броневики осколочно фугасные шмаляют, не жалея, вдруг из-за немцев, Выкван кричит из наших:

– Братцы правее положите снаряд метров на 10, там их человек десять.

Круминьш (откуда он здесь взялся сволочь) стучит в корму БА и пересказывает экипажу пожелание окруженных разведчиков (те то в танке, (каламбур) не слышат, то есть в БА). Бумс, бумс, попадание полное. Теперь Круминьш кричит во всю ивановскую:

– Дойчен зольдатен, – и дальше, что-то брутально запугивающее, типа: – немцы, вам трындюлец, бросайте оружие и дранг нах плен, или мы надерем вам весь ваш дранг, и что советское командование милосердно и т.д.

На звук голоса Круминьша стреляет молодой обер-лейтенант, Артур отвечает на звук выстрела, целой очередью из ППШ (откуда он у него, видимо подобрал). И снова продолжает устную деморализацию противника.

– Дойчен зольдатен, бла бла бла.

Офигеть, но подействовало, никто не стреляет, тишина, немцы внимательно слушают Артурчика. Потом вражеские солдаты кричат, что сдаются. Уфф ну теперь легче, и я говорю Круминьшу:

– Передай, чтобы бросили оружие и выходили по одному.

Круминьш кричит им, само собой на немецком, не по-киргизски же кричать, потенциально, конечно можно, не фашисты же необразованные, киргизского не поймут..

Проходит минуты три, и немцы начинают с поднятыми руками подходить, всего подощло 18 человек, один унтер, остальные рядовые, потом находим еще шесть раненных, причем один из них лейтенант, но ранен тяжело, не жилец.

– Товарищи красноармейцы, нам нужно быстро собрать раненных и наших, и немцев, собрать все оружие и в машины, и уходить отсюда побыстрее.

Смотрю, напротив меня, навострив ушки хохляцкие, стоит Петруха. Подхожу и молча, обнимаю Онищука, жива и невредима, эта ставшая за две-три недели родной украинская сволочь, он порывается бежать, собирать людей и барахло, даю ему сзади пинка, ну рад я его видеть.

Эрисханов пробегает мимо, ловлю за руку, даю тоже пинка, и командую что бы сел в немецкий кюбельваген (то есть на нем приехали немцы, покойный гауптман) и Онищука сюда притащил. И тоже подбираю МП-40 и гранату – бейсбольную биту у трупа гитлеровца, из подсумков вытаскиваю еще один магазин к автомату (остальные расстреляны по нам), в карманах сигареты, зольдбух, презервативы (вот сука) и карты, причем с порнокартинками.

Иду дальше еще один труп, но от него пользы мало, карабин разбит вдребезги, вытаскиваю из карманов пачку галет, патроны россыпью, духи (зачем мужику духи, хотя он же фашист), письма и зольдбух. Ну, хоть патроны возьму, с паршивой овцы хоть зольдбуха клок.

Все дальше можно не идти, этот труп обыскан, и иду к машинам, парни пытаются вытолкнуть многотонную махину БА, застрявшего неподалеку от поля боя.

В две машины положили наших и немецких раненных, еще в одной наши убитые. Девять пограничников-разведчиков и трое из тех, кто приехали со мной, из батальона Ахундова (Збигнев в том числе, все-таки достали немцы поляка). Вечная память героям.

Все, все, что нужно, погрузили и выезжаем, сзади горит Бюссинг (не нашли мы на него водителя, не оставлять же фашистам). Результатами этого боя, стали потери: три цундапа и кюбельваген начштаба, но приобретения четыре цундапа, кюбельваген, и три новых бюссинга (четвертый догорает), так что баланс в нашу пользу.

При этом, мы потеряли двенадцать человек, а немцы роту, и как выяснилось оберста, вместе с охраной. Едем, но уже не так быстро, как ехали сюда, спешить особо некуда.

Онищук с Эрисхановым рассказывают, что произошло: разведчики объездили, весь заданный район, даже встретились, с Ильиных, нанесли на карты всю информацию о местах дислокации частей гитлеровцев с примерным количеством солдат. И поехали обратно (ну к нам-то есть), навстречу попалась миниколонна, "Штеер" под охраной двух мотоциклов. Разведчики подумали, что это сам фон Бок (незнаю я с какого это перепугу), развернувшись, догнали колонку, напали на немцев, а вот фигвам, оберст был там посторонний. Да и мотоцикл один ушел, вот и привел помощь, невдалеке следовала рота (на счастье наших обормотов, без тяжелого вооружения). Даже пулемет, что был у немцев, они сняли с разбитого мотоцикла разведчиков, и минометов тоже не было, только стрелковая шелупонь.

– А что вы собирались с фон Боком делать?

– Расстреляли бы.

– И кто из вас, знает фон Бока в лицо? – в ответ оба нахала пожали плечами, и че поперлись спрашивается, если в лицо не знают, а?

Наконец доехали до пункта назначения, и я специально поставил по стойке смирно Эрисханова с Онищуком (и Листикова для комплекта), пока бойцы снимали с машин убитых, и ложили их на землю. Двенадцать парней положили эти разведкозлы, ради какого-то оберста, неравноправный обмен, довесок в виде роты фрицев, нам нафиг. Один Збигнев чего стоил, а сколько фашистов еще уложил бы бравый поляк.

А затем конечно, пошли к полковнику, докладывать, что и как. Выслушав доклад, полковник обматерил всех разведкомандиров по матери. И выдавал при этом такие перлы, что я просто диву давался, сам тоже, скажем, люблю матом выражать неевклидову геометрию, но полковник талант нафиг, АБСОЛЮТНЫЙ ЧЕМПИОН МИРА ПО МАТУ. Хоть на нобелевскую премию по филологии выдвигай. Да разведчикам очень неприятно, из-за их глупости погибли одиннадцать, человек. И полковник разжаловал этих обормотов, командиром разведки поставил доблестного киргиза пограничника Мамбеткулова, а этих летех назначил к нему помощниками. Кроме того, неделю они в свободное от разведки время должны помогать старшине и его ребяткам на кухне, во как.

Уже было поздно, и старшина пришел звать на ужин, полковник сразу передал троицу старшине во временное пользование, и наказал не беречь их. Мы с полковником пошли ужинать, по дороге присоединились Бернхардт с Хельмутом, последнего уже утвердили командиром взвода, да и Бернхардт уже легитимный начштаб. Поужинали, и за ужином полковник опять ругал разведчиков. Пришлось его, чуть остудить.

– Анисимыч, вы конечно правы, но это же вчерашние пацаны, детство в одном месте играет, да они виноваты, на их совести одиннадцать жизней, зато они разведали и нанесли на карту все гарнизоны фрицев на 500 км в диаметре, кроме того установили связь с подпольем через Ильиных. Ах, да Ильиных это секретарь горкома ВКП(б) в Городке1, он нам со своим подпольем помогал во время захвата Городка1. Через него планируем выйти на центр, и по возможности работать, имея связь с Москвой.

– За это хвалю, конечно, но глупость с оберстом непростительна, у них был приказ, провести разведку, но не более.

И тут я случайно обращаю внимание, что рядом со мной сидит угрюмый командир первого батальона майор Ахундов. Угрюм он постоянно, а почему, да оказывается, у него в крепости погибла вся семья. После первых выстрелов 22 июня он побежал в штаб, семья осталась, при налете авиации на Крепость, авиабомба попала прямо в общежитие, дочка, сын и жена майора погибли сразу.

А раньше, говорят крепостники, Ахундов был балагуром и весельчаком, но боль утраты, всей семьи за одно мгновение и горе его изменило. Зато теперь, в рукопашке нет человека сильней его, в ней Ахундов превращается в зверя, в берсеркера, я-то не видел, но Маня рассказала. Когда отбивали одно из нападений немцев в крепости (хотя, вообще то они австрийцы из 45 ПД) Ахундов рванулся в куча малу с ППД и саперной лопаткой. Когда кончились патроны в ППД, он бил правой прикладом автомата (ухватив за ствол) и лопаткой в левой руке. Короче результатом боя Ахундова против вермахта, стали 15 трупов, из них 12 погибли от пуль, а двое от приклада ППД и один развален чуть ли не по пояс лопаткой, которая малая саперная. И полковнику постоянно приходилось одергивать майора, все-таки он командир, и должен командовать солдатами, а не рубится как казак Козьма Крючков.

И мне очень больно смотреть на него, за что же ему такое горе, он ничего немцам плохого не сделал, а они убили его детей: мальчика шести лет, и девочку четырех, да и жену красавицу Фирангиз. А он сидит атлетичный высокий брюнет, с глазами полными горя, и пережевывает ужин, мне кажется он не понимает что ест, не чувствует вкус еды, не видит нас, он там с детьми и Фирангиз, в прошлом…

Ужин окончен, мы встаем из за стола, и полковник спрашивает у старшины, почему не видно начтыла, действительно, где Манюня?

– Слушай харя тыловая, колись, где начтыл?

– Не имею права сказать, товарищ старший лейтенант.

– Я ща из тебя сибирских пельменей налеплю, ты вообще нюх потерял старшина?

– Хорошо, они поехали по деревням закупить продовольствия, но с собой взяли взвод охраны из ЗАР.

– Ладно, пока никому ни слова, свободен, партизан жрачного фронта.

И в беспокойстве иду к дороге, а что я еще щас могу сделать, узнает полковник о самоуправстве начтыла, он ее порвет, после косяка разведчиков он злой как сто тысяч голодных хищников.

– Как ты тут Фарход? Машу ждешь?

– Да товарщ майор.

– Ты Машуню нашу старлей не обижай, она геройская девчонка, она меня прикрыла в бою.

– Да вы что, серьезно?

– Ну да немцы в Крепости, когда отражали одну из атак, меня сильно обложили, да и патроны кончились, махаю ППД и лопаткой, как мельница, направо налево думаю все, убьют сейчас эти твари, тут Маша поддержала из ДП, да бойцов послала на выручку, отбились. А то бы и меня там, рядом с Фирангиз и детьми положили бы.

– Слушай майор, ты же мусульманин.

– Да, и что?

– Все в руках аллаха понимаешь, не нам решать, когда кому умирать, тем более твои детки и жена, теперь в раю. А жизнь продолжается Вагит, и жить надо, надо жить и бороться против фашистов, и за счастье других людей. Мсить этим гадам, за своих детей, жену и сотни тысяч других наших сограждан.

– А я что, не мщу?

– Нет Вагит, мне кажется, ты просто ищешь смерти в бою.

Но тут послышался звук моторов, и свет фар, правда, скудный, светомаскировка вермахта. Машины как захватили, так и ездим. Наконец фуражиры (или как их назвать) подьехали на двух блицах, ЗИС-5 и кюбельвагене. Они остановились и с кузовов первой и второй машин, послышалось мычание, а с ЗИСа спрыгнули тыловики и ЗАРовцы. И само собой госпожа начтыл собственной персоной.

– Товарищ интендант третьего ранга, можно вас на минутку.

– Да товарищ комиссар, – хитропопо улыбается она, – товарищи красноармейцы, скот в загон, там бойцы должны были подготовить, а остальной провиант в склад. Я позже приду, Глафира ты за главного.

Все опять запрыгнули в машины, и даже Вагит, что бы, не быть третьим лишним сел в кюбельваген, меж мешков, микроколонна уехала, и мы остались одни.

– Послушай ты интендантишка ты, что вообще бурой стала ты, что себя генералом почувствовала а?

– Не поняла, ты, что наезжаешь на меня?

– Да я тебе щас финансовая душонка, всю жопу напинаю, ты что охренела, нюх тотально потеряла? Ты давно не в ГНИ, ты на войне, и ты тут военнослужащий. Ты обязана выполнять приказы, а ты тут самодеятельность устроила. Почему полковник не в курсе. Какого хрена я должен тебя искать, переживать и мучаться. ИДЕТ война, понимаешь чудо недоделанное.

Но тут, хитрая жопастая бестия, обняла и закрыла рот поцелуем, умеют женщины уходить от разборок блин, потом мне было уже не до разборок. А потом пошли спать.

– Проснулось чумо великое, – говорю я и взяв букет протягиваю ей, она вдыхает запах и говорит:

– Медом пахнет.

– Чурбалайф ты Маня, пахнет моей любовью к тебе, а тебе бы все пожрать, да послаще.

– Спасибо милый говорит она, – и упорхнула на занятье мордомывством. Ну и я потянулся за ней, накинув на шею полотешко (как циркач удава). Отмыв рыла от сна, и переживаний вчерашнего дня, вспоминаю, что эта чувырла, вчера самовольно покинула часть, и взвод пацанов с собой забрала, типа свиту.

– Послушай меня милая, и мотай на ус, блин у тя с усами напряг, на бровь мотай тогда. Если еще раз повторится твоя анархо-бабцовая выходка, пеняй на себя, даже если полковник простит, я не прощу. И попу твою, которую природа наполовину поделила, до конца располовиню, ясен хрен?

Нагло смотря на меня, Машундра кладет полотенце на голову и отдавая рукой честь говорит:

– Слушаюсь товарищ комиссар дивизии, или вы уже дивизионный комиссар?

Шлепаю это чудо чуть выше ног, ну в ту часть тела без которого сидеть фигвам, и она виляя тем самым, скачет в шалаш. Забегаю за ней, как же оторвать взгляд от попы, я ж не целибатная душа, мне можно. Там по сложившемуся ритуалу, делаем пробежки, и как хорошие спортсмены "пробегаем" два круга по 5 км.

Теперь приводим в себя в порядок и две пары ног (у нее красивые и длинные, у меня типа два бревнышка, да еще волосатые) переносят нас в столовую, на завтрак. За VIP столом сидит, полковник Старыгин с гауптманом Шлюпке, употребляют трофейный кофезаменяющий напиток с трофейным же маргарином, но на свежем приныканом Машиной гоп-командой хлебе. Так и мы не особо лысые, а и по рангу оба VIP: я комиссар, она главкрыс.

Здороваемся, с начальством Шлюпке улыбается опять как-то подозрительно, полковник недовольно смотрит на Манюндру. Мы садимся, Старыгин, чуть пригнувшись, шепотом говорит Мане:

– Мария, еще раз повторится, я тя сам пороть буду, на твоем складе, на первый раз прощаю, победителей не судят, все ясно.

– Да Иван Анисимович, я все поняла. Обещаю, больше не повторится.

Ну и потом спокойно употребили трофеи от вермахта с трофеями Машиного продотряда. И прямо оттуда, Анисимыч повел нас на совещание, предварительно переадресовав Марию в склад, неча бабскому крупу под копытами нашими вертеться.

Только входим в командирскую землянку (вчера строители сдали в эксплуатацию) как заходит, давно переквалифицировавшийся в невидимку Елисеев. Потом герр Шлюпке начинает рассказывать о планах на ближайшую неделю, разработанных совместно с Старыгином. Планы супер: первый, это удар на совхоз "Заветы Ильича", там стоит гарнизон немцев около роты, но не рота эта нам важна. Там остались склады РККА, оружие перед отступлением забрали, а обмундирование, в том числе зимнее там так и осталось. Пока это имущество немцам тоже не очень нужно. А нам может понадобиться, лето 1941 не будет вечным, как и все миллионы предыдущих лет. Затем заныкав все честно награбленное имущество, Шлюпке планирует сделать глубокий рейд внутрь (план второй) Польши, разбивая узлы сообщения (мосты, желдорстанции и т.д.) нанеся этим маскимальный урон траспортным артериям вермахта. Часть ДОН-16 останется здесь, держать мелкими пакостями фрицев в тонусе, а то расслабятся и ожиреют.

Теперь Старыгин предложил, оповестить бойцов, что бы все готовились к походу, тут вставил свои пять копеек Елисеев, мол планы супер, но лучше перебдеть. То есть о планах знать будем только мы трое (с ним четверо), ведь в наших рядах могут быть засланцы, абвер тоже не полные лохи. Да боец должен знать свой маневр, и что делать в конкретном бою, а что и зачем делается вообще, бойцу знать не обязательно, тем более полный план военных действий.

Логично, было признано всеми, особенно понравилось Шлюпке, сегодня же запланировано идти колонной (в составе всех БТ, трех БА и роты отдохнувших крепостников Ахундова) на совхоз "Заветы Ильича" (на восток), разграбить и уходить, забрав там все, что хреново лежит. Рота же из Иваново-Затейниковского батальона при поддержке средних танков: то есть панцеры и Т-34 и двух БА, должны идти в направлении севера на перевалочный лагерь военнопленных РККА. Ну и в результате, привести пополнение в ДОН-16. Обедаем в пол одиннадцатого, нападение будет произведено и там и тут одновременно (плюс минус полчаса, но мобил и инета нет, так, что это для того времени одновременно). Затем эти (группа Елисеева) тихарясь приводят в лагерь наших освобожденных товарищей, а эти (моя группа) везут шмотье. Как говорится тактика кисти (или сжатого-разжатого кулака) в действии.

И мне поручили сперва озадачить, старлея Плотникова (из крепостников), что бы он свою роту готовил уже, через два часа выступаем, затем надо к танкерам зайти, Абдиеву шумнуть, ну и к Затейнику заглянуть.

Сначала заглянул к Плотникову, Алексею Ионовичу, кадровому военному, бывшему командиру роты 333-го стрелкового полка, встретившему войну в крепости Бреста. Это среднего роста, не полный, но и не худой мужчина, с залысинами, и усиками. Причем волосы светлей (почти русые), а усы темней, прям Игорь Николаев какой-то. Так вот поговорили с ним, попросил его готовить роту к выступлению, сказал, что точно не знаю, куда пойдут и приказ с направлением он получит перед отправкой. Начтыл уже оповещен и пусть он с бойцами пойдет, получит необходимое снаряжение.

Оттуда направился к танкистам, те конечно марафетили свои железяки, поговорил с Ивашиным, тот тоже получил ЦУ готовить БТ-хи, БА-шки и средние танки. Кстати БТ очень часто современники (мои) ругают, мол и броня слабая, и ходовая не очень, и пушка слабовата. А у нас он самый лучший танк, и быстроходный, и маневренный, и пушка очень даже ничего, ну не рассчитан был БТ для лобовых танковых сражений. И против батарей ПТО, он не совсем годится, это же не КВ, зато для партизанской деятельности он самое то. Покусал погрыз противника, и развернувшись с макисмальной скоростью до хаты брысь.

Ну и последним пунктом моего следования стала рота Кравцова, летуна нашего. Он так же получил приказ готовить роту, проверить оружие и т.д., а так же сходить и получить у начтыла все, что ему необходимо для боя, да еще обязательно с запасом, а то мало ли чего. Вдруг напорются потом на немцев, вот запас гитлеровцев приятно и ошеломит.

Оттуда вернулся в штаб, за это время у складов выстроились бойцы, командированные Кравцовым и Плотниковым, получали патроны, гранаты, мины к минометам и другие тому подобные киндер-сюрпризы для немецких сильно не прошеных гостей.

В это же время Глафира как замначтыл выдавала танкистам и броневикам канистры с бензином (ну и соляру для Т-34).

Вся техника у нас, согласно реалиям партизанской войны, стоит с полными банками, мало ли чего, все-таки вражеский тыл, да и боекомплект тоже на месте, а щас выдавали сверхнормативный запас как горючку, так и патроны, мины и снаряды.

Для уходящих на задание заранее были накрыты столы, получив снаряжение и раздав его, командиры привели бойцов на обед, быстро пообедав, все вышли уже в полной готовности. Командиры построили бойцов у машин, там ждало командование: Старыгин, Шлюпке ну и другие "официЯльные лица". Полковник сказал небольшую речь о том, что мы отправляемся на задание, о самом задании узнаем каждый от своего командира, в нужный момент. Командиром группы идущей на "Заветы Ильича" Старыгин назначил меня, а группой идущей на освобождение военнопленных командовать назначил Елисеева, ну что ж логично, надо же засланцев и предателей фильтрануть, а он в этом деле ногу напинал, то есть руку набил.

И вот пятерка БТ, три БА четыре грузовика, "косилка", два ганомага и четыре мотоцикла (такая скромная у нас колонна) стоят, рыча моторами. Всё пошли, и две колонны, сперва наша, а за ней Елисеевская едут до первой развилки вместе, оттуда мы уходим к "заветам" на восток, а Елисеев ведет свою на север, удачи ребята.

Согласно показаниям разведки (рейда Онищука) в совхозе до войны были склады дивизии, немцы напали 22-ого, как все знают, подло как суки, и потому большинство имущества тут так и осталось, не до эвакуации было. В совхозе стоит гарнизон из роты тыловиков, на въезде и выезде из города посты, а так немцы в расслабухе. Вот и простимулируем их, нападение планируется силами броневиков, "косилки" и пехоты, танки останутся на дороге километра за два от въезда в совхох, с той стороны в 30 км еще гарнизончик, вот танкисты и обезопасят тыл. Да и резерв на всякий случай, не помешает.

Мотоциклисты, ехавшие впереди, возвращаютс, и мы узнаем, что подъехали к месту планируемой танковой засады, танки отстают и по привычке прячутся в лес по обочинам. Главное у партизан (у нас конечно) хорошая маскировка, вот теперь и будут они танки ныкать как жмот тугрики. Там же замаскировав, устроят позиции для обоих минометов, пусть немцев, если сунутся, встретит приятный сюрприз (не уверен, что немцам сильно понравится).

Как заправская колонна вермахта (все внешние атрибуты, соблюдены) идем дальше, впереди два мотоцикла, затем ганомаг, потом четыре грузовика, и снова ганомаг, и замыкают еще два гансобайка. Подъезжаем к бундесКПП, немцы ничуть не встревожены, на первом мотоцикле сидит Круминьш в форме лейтенанта, и что-то втуляет унтеру, командующему КПП. Унтер с умным видом слушает Артура и смотрит бумаги (подправленные Ашотиком), согласно плану колонна идет вперед в совхоз, а последний ганомаг "типа" глохнет. Тут же останавливаются оба замыкающих цундапа, опять же типа помочь камерадам. Унтер, махнув рукой своим, что бы помогли мнимым фрицам (те начали толкать ганомаг) сам пошел в здание стоящее рядом. Без криков и ненужного пафоса, все четверо свободных немца были зарезаны профессионалами-пограничниками, стоящие часовые не успевают ни крикнуть, ни выстрелить, как мотоциклисты зарезали и их тоже. Потом вся толпа рванула в строеньице и скоро КПП, очищен, как суперсамогон угольным фильтром. Наши бойцы заменяют немцев, и ганомаг уже пустой, с мотоциклами едет дальше, догоняя колонну.

За это время колонна въезжает в совхоз; броневик, грузовик, плюс два мотоцикла едут к штабу расположенном в отдельно стоящем особняке, а остальные транспортные средства едут к казармам, которые расположены в самом здании совхоза.

Круминьш ведет наших бойцов вперед, в штаб и сразу начинается стрельба, в то же время я командую бойцам окружить со всех сторон казарму, и из нее начинают выбегать фрицы, на звуки выстрелов второй группы. Фрицев дружно встречаем очередями из автоматов и выстрелами из винтовок/карабинов, а с мотоциклов и ганомагов добавляют шарма пулеметы. Немцы пропустили первый страх и под командой унтеров, организовавшись, начали отстреливаться через окна. С нашей стороны, в ответ, мы применили проверенное средство от засевших в здании, в окна казармы полетели гранаты. Минут пятнадцать продолжался бой, ну, а когда броневики положили несколько осколочно-фугасных снаряда в окна, выстрелы немцев категорически поредели. Да суки это вам не 22 июня, это вам не безнаказанно бомбить спящих детей и женщин, это вам не колонну беженцев гасить с юнкерсов, тут активно можно получить по жопе.

Пользуясь оргазмом гитлеровцев от осколочно-фугасных подарков, бойцы (и я вместе с ними) рванули в здание, настреливая-постреливая все, что дышит, тут из комнат расположенных с обратной стороны здания, рванули немцы, типа сюрприз нам. А мы их встретили пулеметно-автоматным огнем, фашисты-то в основном вооружены карабинами, и карабин для ближнего боя не очень подходит, не то, что автоматы, которыми мы выбили из немцев идею расового превосходства вместе с жизнью. Зачищаем казарму, всё трое остатних немца сдались, остальные убиты, теперь можно узнать, что там в штабе. И набившись в ганомаг и мотоциклы, рвем к штабу, там подозрительно тихо, аха понятно, тут тоже уже чисто, немецкий штаб застали во время обеда, часть перестреляли, а гауптман с двумя обер-лейтенантами попали в плен, вон сидят колятся, и содействуют следствию. Круминьш колет их как матерый НКВД-шник, вот где абверовская школа пригодилась. Плотников уже занялся раскурочиванием складов, во дворе стоят один опель-блитц и три семитонника Бюссинг, в них, а еще и в наши машины, да и броневики грузится добро. Обмундирование, консервы, патроны (немцы не успели их вывести) и винтовки Мосина из царских запасов, Акмурзин с бойцом из крепостных тащат ящик ППД, который нашли под ящиками с мосинками.

Немецких офицеров расстреливаем (они же наших командиров попавших в плен расстреливали), рядовых выживших (пять штук) оставляем жить (и даже в плен не берем), ну их нафиг, места в машинах нет. И колонна стартует, рвем к месту засады, там ждем минут десять, пока минометчики собирают свои дудорги и их растопырки, а танкисты выкатывают свои железяки, и потом рвем когти. Мавр сделал свое дело, мавр может сплюнуть с горизонта.

Через полтора-два часа как победители входим в лагерь, побили роту, сами потеряли девять человек убитыми, и восемнадцать раненными. Убитых похороним, раненных вылечим, тем более тяжелых только два, Босхамджи получил пулю в грудь, а один из бойцов крепостников в живот. Калиткин сказал, что Босхамджи вылечат, а вот Васильчикова (который ранен в живот) нет, жаль значит, потеряли не девять, а десять.

Теперь ждем Елисеевцев, но им намного труднее, во-первых надо сломить оборону, а там рота охранников, во-вторых надо еще пешим ходом привести освобожденных пленных, я молчу об очистке от предателей и засланцев. Вот иду и докладываю о выполнении задания полковнику, Плотников же, представляет подробный список трофеев (или растрофеев, все-таки мы захватили захваченное немцами добро). Выхожу от полковника, как мне на шею бросается рысь, ну или леопардиха, то есть Машенька моя.

– Маш, успокойся блин вокруг люди, что за сантименты блин, ты ж мой авторитет комиссара роняешь.

– Плевать, – говорит мне Машуня и тащит на склад, у нее там кабинетик оказывается есть.

И как настоящая женщина, благодарит своего охотника добытчика, Машуня благодарит меня неистово, аж до ужина. Экстремалка блин, за тонкой перегородкой, бойцы таскают и размещают трофеи этого дня, а я в это время благодарность получаю, правда, пришлось Машу перевести в режим беззвучки. Мы закончили дачу и получение благодарности, к тому времени, и бойцы закончили ныкание трофеев. Маша пошла, принимать дела у Глафирки. Глафирка сдав бумаги Маше, ушла, и тихо из закутка вынырнул я, ну все время ужина вперед на жрач.

После ужина, по традиции мы с Машей взяли опель и выехали в лес, Елисеев с со своими, видимо заночевали, где то в лесу. А мы с Машей решили перед сном "пробежаться" и "пробежавшись" несколько раз, практически под утро заснули. Аувфидерзейн 9 июля.

– Хенде хох, штейт ауф, дойчише швайны, встать суки, руки за голову оружие на землю, следующая очередь пойдет ниже, – грозно кричит часовой (по голосу Акмурзин вроде).

– Стой не стреляй, мы не немцы, мы свои, мы советские.

– Какого фикуса, наши, наши все тут, или за линией фронта, считаю до трех, и если по одному, с поднятыми руками и без оружия не подойдете, МГ из вас фаршированных уток сделает по-пекински. – и вдобавок фразу на ядреннейшем мате, прям термоядерная фраза, даже полковник отдыхает, нет, это не Акмурзин.

Одетые в немцев неизвестные о чем-то шушукаются, потом снимают автоматы немецкие и оставляя остальную снарягу, поднимают руки.

– Эй, пулеметчик, мы сдаемся.

– Подходите по одному, чуть ручки спустит кто, я крещение устрою очередью всем.

Ряженые (а может и не ряжены, может немцы русскоязычные) не опуская руки, медленно идут вперед, подползаю и беру в руки первый же автомат, теперь встав, иду за ними.

– Вам че не понятно, по одному и без оружия, че за, сука там с автоматом плетется?

– Это не сука, а комиссар дивизии конвоирует задержанных.

– Ой простите товарищ Каримов, не углядел сразу.

– Граждане, задержанные, руки за головы, сесть жопой на землю, не бойтесь не долго, до геморроя не дойдет, – командую я.

Они что-то ворчат, но передергивание затвора МП-шки, их отрезвляет, и они послушно задрав ручонки, садятся на попчонки (чего-то рифма рукивверховская), ну уж какая получилась.

Стоим, держим на прицеле неизвестных, тут крик из кустов, которые сзади нашего часового:

– Телинин, в чем дело?

– Товарищ сержант тут мы с товарищем комиссаром каких-то ряженых непонятков добыли, целых шесть штук.

– Здравия желаю товарищ комиссар.

– Сержант, осторожно обыскать каждого, потом связать ручки за спину.

За сержантом стоят еще около взвода, бойцов, и тоже держат на прицеле неизвестных, сержант передает МП в руки ближайшему бойцу, и доставая (хозяйственный сержантик) шпагат, командует бойцам:

– Обыскать, от сапогов до пилоток, что бы ни одного шва не пропустили. И что бы даже зубочисток не осталось, – говорю я и думаю, а тогда зубочистки были или потом появились? Хотя вроде когда Гаспара Колиньи убивали в Варфоломеевскую ночь, у него в зубах она была.

Скоро привели всех шестерых пойматиков в расположение, а Елисеев шляется где-то, далеко, и их колоть их пока некому, потому загнали неизвестных в землянку. Их главный, белобрысый улыбчивый тип ростом с меня (где-то 180см), но признаю поширше, дубок такой, просит позвать им нашего командира.

– Слушай, Некто, может тебе товарища Сталина позвать, или на Лаврентию Павловича согласишься?

– Товарищ комиссар, мне нужно срочно поговорить с командиром подразделения.

– У тебя Некто, нет документов, ты в форме противника, но говоришь по-русски, как мне тебя допустить к полковнику?

– Ну не имею права я говорить, комиссар, пойми я наш, но нельзя говорить мне.

– О как, даже комиссару дивизии?

– Товарищ комиссар поймите, не могу и все.

– Вольному воля, а спасенному реабилитационный центр.

– Что, не понял, товарищ комиссар, что за центр?

– Лево-троцкистский центр!!! Неважно, сержант, вот этому свяжите еще и ноги, и проверьте ручки, и затем его за мной в штаб ведите.

Сержант добросовестно стреножил блондюка, и обменяв МП, на мосинку начал конвоировать того.

Сзади семени ножками блондюк, его подгоняет мосинкой сержант, так и дошли до штаба, там полковник сидит, и грозный как Грозный (опять тавтология).

– Товарищ полковник, с утра задержали шесть подозрительных, в немецкой форме, все говорят на нашем, и этот очень просился к вам.

– Ну присаживайся неизвестный, комиссар садись тоже.

– Я бы попросил, поговорить с вами товарищ полковник, без комиссара.

– А ты кто такой, чтобы меня просить выгнать отсюда комиссара? Я тебя в первый раз вижу, а с комиссаром прошел ад. Сержант, передай старшине, пусть нам завтрак на троих пришлют сюда, тут поговорить надо.

Специально ждем, когда один из подручных старшины накроет нам стол, и когда он уходит стуча сапогами, полковник начинает:

– Ну имярек, давай говори кто ты и чего хотел, – ему руки развязали, но за дверью сержант с автоматом стоит, да и мы с полканом пистоли наготове держим.

– Я капитан НКВД Серов Василий Аристархович, заброшен центром, у нашей группы тут спецзадание. Я даже открываться права не имел, но ваши часовые так лихо нас раскрыли и взяли.

– Кто автор изъятия мнимого капитана НКВД?

– Рядовой Телинин, крепостник.

– Ну, понятно, капитан, тут ребята все тертые, понимаешь, немцы нас многому научили, у нас даже повара и санитарки по два-три убитых немца имеют. Зря, что ли тут немцев накосили, как колхоз сено, хоть в стога складывай. Все тут прошли ад поражений, бессилие окружения, слезы потерь, и много чего, чего дай бог избежать тебе капитан. Я и не только, никогда не забудем утро 22 июня, этот ад не простим немцам, то есть гитлеровцам.

Кстати вот этот старлей, комиссар дивизии, со своими ребятами нас и вытащили из крепости, когда мы уже все потеряли надежду. Поэтому я доверяю ему и всем нашим ребятам, больше чем Жукову, начальнику генштаба.

– Понимаю вас товарищ полковник.

– Ни черта ты капитан не понимаешь, меня могут понять только те, кто выжил в крепости. Короче, капитан пока остаешься со своими ребятками под замком, не смейте умничать и пытаться вылезть, часовые сперва постреляют, потом думать будут, ребята много натерпелись от диверсантов в нашей форме. Вот приедет Елисеев, капитан из твоего же ведомства, и если он даст разрешение вас выпустить, выпустим, надо будет еще и поможем.

– Сержант, уведите задержанного, и смотри у меня, чуть выше кой чего прыгнут, стрелять на поражение, приказ ясен?

– Конечно товарищ, полковник.

Сержант опять взнуздал капитана, и увел в гауптическую вахту дивизии, пусть пока сидят.

Пришел боец из тыловиков, и убрал остатки трапезы, полковник посмотрел вслед уходящему рядовому, и потом говорит мне:

– Ну что старлей, верить капитану, или нет?

– Товарищ полковник, не наша это обязанность верить или нет, вот приедет Елисеев он и разберется, верить или нет. Тем более скоро они должны подойти, радисты сообщили, они в 20 км ночевали, и рано утром вышли в путь к нам, может навстречу им выслать грузовики?

– Кстати, комиссар ты прав, распорядись, бедняги и так в плену намучались, а я пойду к нашим раненным схожу.

В крепости мы оставили умирать около ста безнадежно раненных, места в машинах не было, да и Калиткин констатировал, что даже эвакуация в Москву уже ничего не даст, или ранения смертельные или гангрена в поздней стадии. А около двухсот ранбольных которых Калиткин обещал вылечить, мы забрали, и они расположились в санбате, да и у Калиткина теперь еще два военврача (оба из крепости) и человек десять санитаров (и из крепости и из последней колонны пленных, которых Онищук привел). Так, что Калиткин справится, тем более медикаментов нахватали и в совхозе, и в других местах (которые от вермахта).

Кстати раненные уже по одному, по два, но уже поступают в команду выздоровевших. Затем мы их и распределяем в роты.

Машин у нас развелось как грязи, по моему пора или автороту или автобат учреждать. А то ту стоит в лесу замаскированной целая автобаза, и распределены они по подразделениям, хотя может так и нужно. Тогда ремвзвод хотя бы, да нет ремвзвод, у танкистов есть они и машины ремонтируют, не пригодился мой креатив. Но пробежался по командирам и десятка советских и германских машин через полчаса, под охраной двух ганомагов и одной "косилки" уехали навстречу колонне Елисеева, с приказом сдать колонну Кравцову, а самому на мотоцикл и лететь сюды.

Уехали, через часик тарахтят цундапы, его величество особист пожаловали, быстро посылаю бойца, что бы привели задержанного капитана. Рядом круто разворачивается мотоцикл, кто за рулем не видно, мотоциклист в вермахтовском мотоциклетном плаще, на кумполе каска, на роже очки мотоциклетные, по подбородкам узнавать не умею. С коляски важно слазит Елисеев в форме лейтенанта фельжандармерии, типа кожаный плащ, и слюнявчик металлический на шее.

– Ну комиссар, как тебе мой вид.

– Красавец, наверно встречные фрицы шарахались и памерсы нервно меняли.

– Что такой страшный фельджандарм?

– Да нет, у тебя петлицы капитана НКВД сверкают, прямо симбиоз страха с ужасом.

Капитан осматривает, себя и хохочет, видимо гитлеровский прикид впопыхах надел, петлицы с правой стороны выбились из под немецкого мундира.

– Так затемно поднялись, вот костюмчик и не осмотрел, да и немцев не попалось. Что за памперсы-мамперсы ты имел в виду братец южанин?

– Не важно, тебя в особом отделе, свежепойматый трофей ждет, пошли потрындим.

Идем с Елисеевым в землянку особого отдела, у землянки уже как сивка-бурка взнузданный типа капитан НКВД. Елисеев подходя, всматривается в капитана и бросается его обнимать.

– Васька черт, каким судьбами, тоже в окружении был? Боец, развязать!

– Елисеич, ты, что его знаешь? – спрашиваю у особиста.

– Да конечно, это мой однокашник, правда, направление у него немного секретней моего.

Охранник развязывает капитана НКВД-2 и капитаны начинают обниматься как два криминальных авторитета, потом Капитан ведет капитана-2 к себе в особый, пытаюсь просочиться за ними. Подлый Елисеич обернувшись, говорит.

– Комиссар нам надо совсекретно пообщаться, пойми и не обижайся.

Делаю вид, как будто мне ваще пофиг, да и не хотел типа особо. Развернувшись, в сердцах, топаю к Машке, соскучился, я ж ее, с утра не видел, а скоро полдень, пока дотопал до расположения начтыла (закутка в складе) слышится гул моторов, наконец, что ли Елисеевская колонна дошла?

– Машунь милая, как ты тут?

– Заткнись и иди отсюда, я занята, – говорит Машундра, подлая налоговая душа. Вот и поговорили блин. Побитой собакой иду к подъехавшей колонне, и чего это меня сегодня все гонят а? Вроде не пятница тринадцатого, ну и фиг с вами козлы.

– Всем из машины, бойцы сопроводите новичков, сперва в медсанбат, оттуда в фильтр. Водители, машины потом загнать в лес, на места и замаскировать как обычно. – командует Кравцов, и люди начинают прыгать с бортов, не дожидаясь того, что им борты опустят. Молодец бомбер, командут как-будто всю жизнь мотопехотил. Он оборачивается, замечает меня и подходит докладывать.

– Товарищ, комиссар разрешите доложить.

– Оставить Кравцов, пошли в столовую, там за обедом и расскажешь, идет? И без устава, а так по дружески, с одной колонны военнопленных же.

– Хорошо товарищ старший лейтенант.

– Да, не товарищ старший лейтенант, а просто можно Фарход, понял, кстати, звать-то тя как лейтенант?

– Василий я, Сергеич, – говорит Кравцов. И мы, дружески болтая, идем в столовку, командиры ж, нам без очереди. Там уже сидят Ивашин, Плотников ну и другие командиры. За столами рядового состава культурно сидят бойцы первой роты второго батальона и вкушают обед. На первое суп гороховый из немецких концентратов, на второе каша из немецкой же гречневой крупы со свежим Машиным мясом (ой вы не так поняли, то есть из мяса, привезенного Машей во время самовольного фуражирского рейда).

Тут Кравцов начинает рассказ, и мы затыкаемся, потому что интересно. И вот что он рассказал:

Ехали елисеевцы, никого не трогали, по дороге напоролись на фельджандармов, те на свое горе решили тугаменты проверить, в переднем мотоцикле Эрисханов ехал. Его еще в пинжак гауптмана вырядили, ну и фельду подозрительным показался слишком молодой гауптман. Вот и тормознули колонну, Эрисханов почти отбрехался, как разведчики, зайдя сзади, атаковали фельдей. Взяли в ножи, потом добавили автоматами, восемь штук фельдей как ветром сдуло, правда, сцуко успел из МГача полоснуть очередью, но по ганомагу, и нифига никого не убил. Даже не ранил, но ганомаг подырявил, да ниче нам не жалко, зато мотоциклетными плащами притарились и железистыми слюнявами.

Потом колонна двинулась дальше, припрятав в лесу мотоциклы, пусть бензин бережется, но куляметы сняли, а вдруг кто наткнется и утащит. Кулямет, чай не моточикла, яво уташтить намноха легше. И тихо покатили дальше, собрав, конечно же, все гильзы и закопав их, нефига следить и вещдоки оставлять. Тихо и мирно добрались до места, по пути встетились с колонной настоящих немцев и культурно их пропустили.

Доехав, Елисеев пустил дополнительную разведку, и все сведения Онищука подтвердились, с четырех сторон на лагерь напали одновременно, танки, броневики и "косилка". Прикрываясь техникой, вперед рванули пехотинцы, "косилка" уработала одну вышку, две тупо башней снесли танки (предварительно убрав назад пушку), третью на дрова отправил броневик Абдиева.

Прорвавшись вплотную к лагерю, начали косить охранников, а те к бою не привычны, тыловики, и счет стал бесконечно увеличиваться в нашу пользу. Да и у нас автоматического оружия много, плюс броня, а у них до фига kar-98k, и две или три МП-шки у унтеров. Додавили мы их, но и они четырех наших убили и троих ранили, ведь у карабина пуля и дальше летит, и пробивная сила покруче, чем у автомата. Савушкина (солдатика из той, первой нашей еще колонны, ну с 25 июня) убили, прям в ганомаге, не знаю как, но пуля пробила броню и попала в него, прямо в печень умер покойный за пять минут.

Очистив от немцев казармы, и все остальное (орудие у БА-10, это вам не хухры мухры, когда осколочно-фугасный в окно кладут, то все туши свет) бойцы вошли в лагерь. После окончательной дефрагментации охраны, все пленники были построены, и им было приказано, выкинуть из строя, предателей, трусов и пособников, из двух тысяч почти двести оказались таковыми, даже один бывший майор. Построив предателей, Елисеев приказал оператору "косилки" Касимову Игорьку (крепостник) извлечь из предателей корень из минус единицы, и много претерпевший в крепости Игорек стрелял пока его не остановили. Так, получилось, что в крепости, два предателя, сдавшиеся в плен, забрали оружие и продукты, оставив Игорька умирать одного в каземате связанным, хорошо, что другой боец пограничник в поисках боеприпасов, заглянул и нашел Игорька, восемнадцатилетний боец сутки лежал связанным в ожидании смерти.

Кончив предателей, колонна вышла обратно, тяжелых (раненных и больных, естественно наших, не гитлеровцев) погрузили в машины и ушли вперед, все кто не поместился, колонной пошли пешком изображая колонну пленных перегоняемую немцами, роль немцев играли, конечно ДОНцы обряженные немцами. Надлежащие документы были у Эрисханова, состряпанные Ашотиком, и чеченемец катил в коляске мотоцикла, типа руля колонной. Два взвода типа охраняли колонну, и шли по бокам, все чин чинарем. Остальные укатили на транспорте, кроме взвода резерва, те пошли чуть сзади, колонны на всякий случай.

Выехав из опасной зоны, колонна транспорта встала в лесу, и замаскировавшись стали ожидать, пешую колонну, не оставлять же их на произвол судьбы. А также бронетранспорт, тот двигается за колонной бывших пленных, это страховка. Вот догонят и остановятся, постоят, покурят, потрындят, моторы осмотрят, к тому времени пешая колонна нагоняет, и тоже отдыхают минут 10-15. И через полчасика, снова выезжают пока не догонят, страхуют на случай погони гитлеровцами, таким образом, и дошли, нивелируя разности скорости пешехода и танка.

– Ну что молодцы, – говорю я, остальные тоже кивают, подтверждая, и словами тоже.

Встаю, из-за стола, надо теперь идти к ново-прибывшим, тяжела шапка Фурманмаха (комиссарская, хочу сказать), но надо.

По пути цепляю Савельева, он же тоже комиссар, пусть со мной идет, будем жечь глаголом сердца людей.

Подходим к шалашам огороженным, место, где расположились бывшие пленники и огорожено и охраняется, это же фильтрационный лагерь. И особисты уже начали по одному фильтровать эксплеников вермахта. Вот и поговорим с фильтруемыми, особисты прямо тут в шалашах (4 группы особистов – четыре шалаша).

– Егор, начни со второго шалаша, я с первого, – и мы, разделившись, входим в "кабинеты" особистов.

В том шалаше, ой "кабинете" беседу с фильтруемым ведет сержант НКВД Легостаев, я вхожу и Легостаев, встав, приветствует меня по уставу. Прошу его продолжать приглядываюсь к тому человеку, с кем ведет беседу Легостаев. Ого знакомая рожа, так это же Тыгнырядно, Васек мой из 24 июня. Лезу к нему обниматся, все-таки, в самые трудные сутки в жизни он поддержал меня, ну когда я только-только "попал".

– Васёёёёёёёёёк привет, ты жив, я думал тебя, тогда убили немцы?

– Товарищ старший лейтенант, меня ранили, и немцы тоже подумали, что я мертвяк, там и оставили. Потом, когда я пришел в себя, на меня наткнулись ребята такие же окруженцы как я, два дня пробирались на восток с ними, а потом ночью нас спящих взяли немцы. Ну и в лагерь.

– Легостаев, это наш человек, считай он прошел проверку, все отпусти его со мной.

– Так точно, товарищ комиссар дивизии, боец Тыгнырядно, вы свободны, охрана следующего.

Поболтали с Тыгнырядно, и отвел я его в Онищуку, когда я Петрухе рассказал, как действовал 24 июня Васек, Петруха без разговоров взял его в разведку. Оставив Васька в надежных руках, я пошел на обед.

– Как ты милый?

– Заткнись, когда я ем, я глух и нем.

– А почему так грубо?

– А уж как заслужила.

– Что, милый, а что я сделала?

– Да практически ничего, просто тупо унизила перед своими тыловиками и все, ничего страшного.

– Фарходик да когда, ты что милый.

– Давай сначала спокойно поедим, потом продолжим, не хочу умереть, подавившись, понятно!

– Хорошо как скажешь.

– Приятного аппетита, товарищ начтыл.

Поел и пошел к себе, А если Машундре нужно, то пусть меня ищет, не я первый начал. Тем более перед своими сотрудниками (или сослуживцами) меня унизила, плевать на звание, плевать на должность, она унизила во мне человека, мужчину.

– Милый в чем дело, почему ты такой бука. Ну, ошиблась, ну сказала не то слово, я была просто занята, пойми.

– Товарищ начтыл, это не оправдание, я никогда даже будучи занят, не сказал бы тебе "заткнись", даже если это дело жизни и смерти. Даже наедине, а тем более перед людьми, поэтому иди к себе в склад, и ты вольна делать все, что хочешь. Надеюсь, мы останемся хотя бы друзьями. Все теперь иди, я хочу спать, ты сделала свой выбор там, в складе.

Машка гордо развернулась, фыркнула, и пошевеливая попкой рванула с места в карьер, строя из себя обиженную. Все теперь точно спать. 10 июня закончилось, правда не так сладко как хотелось, но уж как есть.

– Эй, воин, вставай, – слышу я сквозь сон

Открываю глаза, поворачиваюсь, в шалаше сидят четыре человека: Александр сын Филиппа II Македонский (АМ), Чингисхан, он же Темучжин (Ч), Эмир Тимур он же Тамерлан (ЭТ) и Наполеон Бонапарт (НБ).

– Ну, давайте, поговорим товарищи духи, – говорю я невпопад.

НБ: Аха мы духи, а ты сам тут в данной реальности кто, – говорит мне самый образованный из великих завоевателей, именем которого потом назовут торт.

– Вы господа-товарищи тоже, что ли попаданцы, – спрашиваю я у потрясателей вселенной.

Ч: Это неважно, – говорит, теребя редкую бородку Чингисхан, – как ты думаешь, багатур (богатырь, военачальник), что нас всех собравшихся здесь объединяет?

– Вас? – спрашиваю я.

ЭТ: Нас, а не нас, то есть нас пятерых, нас и плюс тебя мингбаши (тысячник, примерно комполка)

– Если честно понятия не имею, кто вы, и кто я.

–АМ: И ты стратег (просто по древнегречески командир) и мы занимаемся воинским делом не по своей воле, мы все занимаемся воинским ремеслом, поневоле. Я например царский сын, жил бы себе да поживал, но отца отравили, нужен был царь-воитель и я им стал, да не по своей воле, просто больше некому было. Вон коллегу Чингисхана тоже с детства взяли в рабство, и очень сильно мучили, он сбежал из рабства, и освобождая таких же как сам, постепенно стал тем кем стал. Или Тимур, тоже жил себе поживал пока дружок Эмир Хусейн, не взбаламутил его, начали как грабители, кончил как владыка самого могущественного государства своего времени. Да и Наполеон, поневоле поступил в военное училище, больше некуда ему было, а потом когда якобинцы рубиловку всеобщую начали, пришлось все брать в свои руки. Ведь очередь могла дойти и до его головы, а так бац и стал целым императором.

– Ну, с вами-то понятно, вы все прославились на века, хоть и кровопийцы все, ну а я-то при чем?

НП: Как, при чем, тут у вас в Германии завоеватель появился, претендует ничтожество на наши лавры, да мы завоеватели, и как ты сказал кровопийцы мы, но по сравнению с этой мразью с именем Гитлер, мы как бенедиктинцы.

– Я вас господа победители, понять не могу, в чем смысл визита, что вы от меня хотите, или что предлагаете?

Эмир Тимур встает во весь свой высокий рост и хромая ногой (за что и получил прозвище Железный Хромец) подходит ко мне, и глядя мне в глаза говорит:

– Мы тебе снимся, – и все великие завоеватели вместе начинают громко хохотать.

– Что товарищ комиссар не спиться?

– Да Мантулин, чего-то не спится. Слышь, у тя закурить есть?

– Так точно, товарищ комиссар дивизии, трофейные, – и протягивает пачку сигарет, щелкает по пачке снизу, и две сигареты выскакивают на 2-3 сантиметра из пачки. Вытягиваю одну, отточенным через 70 лет движением закидываю ее в рот, Мантулин подносит спички и чиркает, спичка горит, распространяя запах серы и дыма. Затягиваюсь и сигарета сразу загораясь начинает отдавать свой ядовитый дым. Со второй затяжки голова начинает кружиться, сажусь, снимая с сучка на давешнюю канистру. И не спеша, окутываясь дымом как агрессивно проснувшийся брутальный вулкан, докуриваю сигарету, кайф. Потом пожелав Мантулину спокойного дежурства, иду в свой шалаш, и мгновенно засыпаю.

Что-то ходит по мне, или Машуня меня щекочет, открываю глаза, ни фига, нет никого, вульгарнейшая божья коровка ползет по щеке. Ну да ладно, вскакиваю, и надо сперва конечно же пробежаться, кровь разогнать. И я не надевая ничего, кроме галифе рванул, на волю, в пампасы. Бегу себе никого не трогаю, вдруг за мной пристраивается его величество экс-император разведки Петруха.

– Слышь командир, поболтать надо.

– Ну, как говориться, "антилерист без антилерии", я тя слухаю трошки, но потом, а щас нефига на бегу разговаривать, – дальше мы уже как говорит Райкин бегмя бежим, и добежав до последнего автомобиля, поворачиваем обратно.

Добежав до шалаша разведчиков, и начинаем делать зарядочку, Петруччо снова порывается языком пошевелить, я не даю, надо сначала успокоить дыхалку.

– Короче, товарищ старший лейтенант, мы вчера прошвырнулись к Ильиных, у него горячая информация, но как я доведу ее до полковника, в разведке-то мы были самовольно.

– Есть вариант, я скажу полковнику, что вы должны съездить к Арсению Никандровичу, узнать новости, вы валите, потом через часик-два повалявшись в лесу, возвращаетесь, и сливаете информацию.

– Сливаем, это как?

– Э ну ты Петруха, ну рассказываете Старыгину.

– Хорошо Фарход, тогда нам надо пораньше начать завтрак, а ты нам выбей разрешение, на меня и чеченюгу, мы вдвоем скатаем, и к десяти вернемся.

– Смотри обормот, не подведи меня.

– Товарищ полковник, наши разведчики давно у Ильиных не были, надо кого-нибудь отправить, желательно конечно Эрисханова, ну и мне кажется, пора реабилитировать Онищука.

– Ты, старлей, что в адвокаты записался?

– Да, товарищ полковник, я ж комиссар, и я считаю, что наказание было достаточным, тем более Мамбеткулову трудновато заниматься разведкой, все-таки даже в форме самого Гитлера он на немца не похож.

– Да знаю я все, и Мамбеткулова специально поставил, что был повод вернуть Онищука. Хорошо с этого дня Петр вновь назначен начальником разведки, и пусть едут к Арсению, тот действительно заждался наверно.

– Онищук, Эрисханов позавтракали?

– Так точно, товарищ комиссар дивизии.

– Тогда обоим переодеться в немецкую форму, взять подходящие документы у Ашота, мотоцикл с горючим и патроны у начтыла, и на разведку, к Ильиных.

– Есть товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять.

– Даю вам время до обеда, не позже двенадцати вы должны быть здесь.

И ребятки окрыленные (будто отрехлитрились "ред буллом") улетели, в окрестности Городка1, к Арсению. А я пошел опять к отфильтрованным экс пленным, надо как говориться побалакаты, чем они дышат. Стоит их брать в отряд (на боевые места), или если толка нет, то пусть в склады, санбат и т.д.?

Прибылов проверяет новых вояк через сооружение землянок, на всякий случай вокруг устроены четыре пулеметных гнезда, мало ли чего. А ребята работают, слышен стук топоров, крики, швыркание лопат и другой рабочий шум. Вот двое бегут с носилками, видимо землю выносят из будущей землянки.

– Бойцы, кто такие?

– Товарищ старший лейтенант, я рядовой Симакин, а это рядовой Абузяров, мы артиллеристы из УР-62, служили в многоамбразурном ДОТе "Лесистая горка".

– Как попали в плен?

– 21– го вечером приехали НКВД-шники и арестовали командира ДОТа капитана Анисимова, с собой привезли капитана Кондратенко, его назначили новым командиром дота. Затем взвод прибыл на пополнение, по приказу самого Павлова, сказали, ну и документы у них у лейтенанта и остальных смотрел сам Кондратенко. И НКВД-шники, и Кондратенко и эти новоприбывшие, все короче, оказались немцами, и пока мы спали, они обезоружили охрану, и взяли ДОТ без выстрела. А ДОТ охранял железнодорожный мост и буквально рядом автомобильный, в результате этого немцы рванули вперед. А мы проснулись уже в плену. И нас всех пригнали в этот лагерь, поначалу конечно, расстреляв евреев, коммунистов, комиссара ДОТа и одного грузина по фамилии Окруашвили, он очень был на еврея похож.

– Понятно, и много вас тут с одного ДОТа?

– Да нет товарищ старший лейтенант, тут человек десять, нас разделили, остальных, почему то в другие места погнали.

– Ну и что вы теперь собираетесь, разбегаться по домам, или воевать?

– Товарищ старший лейтенант, после плена домой не пойдем, надо за это все отомстить клятым немчурам. Вы бы знали, как эти суки нас мучили, чем кормили, только месть, только месть.

– Рядовой Абузяров, вы тоже так думаете?

– Конечно товарищ старший лейтенант, при мне немчура Абрашку Ванштейна пристрелили, а он моим другом был. И потом в лагере поиздевались тварюги, нет месть немцам.

– Ладно, бойцы, работайте, пойду я дальше.

В том же духе пообщался еще с двумя десятками бойцов, все очень обозлены на немцев, некоторые из них, по-моему, будут рвать любого кто говорит на немецком, вне зависимости от настоящей нации, пола, возраста и т.д.

Настало время обеда, наверно архаровцы уже возвратились, надо бежать к штабу, и я добеседовав с танкистами, рванул к штабу. Действительно, вхожу в штаб, а там мило беседуют реабилитированный Онищук, Эрисханов и Старыгин:

– Товарищи командиры, позвольте присоеденится к беседе.

– Садись Фарход, – и Старыгин показывает место рядом с собой, приятно.

– Так вот, Фарход, по сведениям от Ильиных, очень активно немцы перебрасывают войска и грузы по этому мосту, – и Старыгин показывает мост на карте, – рядом автомобильный мост и тоже до черта немцев шастает. По сведениям Арсения Никандровича около двух дивизий, прошли только за три последних дня. Но не это главное, главное там ДОТ "Лесистая горка" один из ДОТов УР-62, в полном порядке, и даже орудия там, причем с боеприпасами, немцы сегодня начали вывозить боеприпасы. Мы планируем по совету Арсения, захватить ДОТ, а в нем шесть 76 миллиметровых орудий, плюс шесть пулеметных абразур с максимками, а мы в рейд танки БТ с броневиками захватим, и в резерв их, в предполье. Попрут немцы потом на уничтожение дота, а там их техника встретит, да с пехотным прикрытием, это вам не 22 июня в Бресте.

–Товарищ полковник, а я сегодня среди новичков встретил ребят из того самого ДОТа, говорят их тут около десяти.

– Ну комиссар ну молодец, а то мы уж хотели искать планы ДОТа. А тут готовые, знающие всеь ДОТ бойцы, тогда в путь надо выйти сегодня же вечером, вечерком же захватить ДОТ Там немцев всего, около взвода, плюс человек 50 наших пленных, таскают боеприпасы из ДОТа в грузовики, хорошо бы еще и грузовики захватить.

– Тогда после обеда надо подготовить тех, кто пойдет, и в 5 часов выходить товарищ полковник.

– Да Фарход, возьмешь танки БТ (все), броневики (тоже все), две роты Ахундовцев для предполья, и два взвода из ЗАР. Ах да еще ну и добавишь взвод саперов и эту десятку из новичков. Возмите транспорт, сколько нужно, патронов и другого боеприпаса побольше, один небельверфер с боезапасом и думаю две "косилки". Броневиков и танкистов я оповещу, остальные твоя забота старлей.

– Согласен товарищ полковник.

– А мы товарищ полковник? – одновременно скосив рожи спросили разведуны.

– Ваша функция ребятки, разведка, кроме того вам сюрприз подготовило НКВД, с завтрашнего утра вы в распоряжении Елисеева, и этого заброшенного капитана НКВД, у вас спец задание ясно.

– Так точно товарищ полковник, разрешите удалиться?

– Конечно вперед, – и разведчики рванули вперед с места аллюр до черта крестов.

А мы пошли с полковником, на обед. После обеда я сходил сперва к Прибылову и выпросил у него взвод саперов и всю десятку из ДОТа "Лесистая горка", передав их Савельеву, что бы поработал с ними, выбил им личное оружие у Машуни (в лом самому туда идти). Затем само собой пошел в ЗАР к Гогнидзе, мне нужны артиллеристы, ну и "косилки" (они тоже к ЗАР относятся), то есть не мне, а нам, и Родине. И Гогнидзе пообещал подготовить два взвода, и само собой понятно даже Гогнидзе не в курсах, куда мы пойдем, надолго ли и когда вернемся. Военная тайна.

Кстати, а как же без Круминьша, он же по немецки знатно розмовляет пся крев, или как там по латышски. Мимо пробегает Акмурзин, зову его и поручаю ему найти Артура, минут через 5-6 Артур с привеском в виде Акмурзина появляются предо мной.

– Акмурзин, ты свободен, – командую ему.

– Товарищ старший лейтенант, позвольте нашему бесшумному полувзводу тоже принять участие в операции, (это значит, они так лучников прозвали) – Товарищ комиссар дивизии наши особенности должны пригодиться, знаете же; Маши каслом не испортишь.

Думаю, башкир прав, взвод охраны ДОТа снять бесшумно, будет просто шикарно.

– Ну что Акмурзин собирайтесь, в 16 45 вы должны быть у "отправки" .

С легкой руки (вообще-то языка) Онищука место, откуда обычно мы отправляемся на задания, то есть участок дороги под деревьями, обозвали "отправкой". Оно удобно, деревья хорошо скрывают участок проселка около 50-100 метров длиной. Так что узырить и с крылатика, хреновато, надо соколо-орлино-ястребиные глазки иметь, а их у немчуры нема.

Потом выяснилось, что Старыгин приказал выдать начтылу недельный сухпаек на всех, да и к грузовику (бюссингу, он мощный) присобачить лишнюю полевую кухню, которую жадный Елисеев притаранил с лагеря. Видимо от нее кормились покойные охранники лагеря военнопленных, ну и в вечное владение по наследству передали капитану.

Старыгин так же назначил начтылом колонны лейтенанта Полуэктова, командира взвода из ЗАР, пусть все принимает у Маши, я в обиде, на нее, вот за меня Полуэктов Дениска и отдувается. Согласно приказу полковника мы еще один грузовик горючкой нагрузили, на всякий случай, танки с броневиками любят бензин как буржуй ананасы и рябчиков.

Ну и в 16 45 началась погрузка бойцов, бронники и танки готовы, вскоре бойцы погрузились, еще две сорокопятки и небельверфер принайтовили к задам грузовиков, это же резерв – сюрпрайз для гитлеровцев. Потом полковник пожелал ни пуха не пера, но конечно не этими словами. И мы рванули в путь, четыре броневика, пять танков, шесть мотоциклов, три ганомага, и двенадцать грузовиков венчаемых двумя "косилками".

Ехали чуть больше часа, немного не доезжая до места, за километров 15, остановились у деревне Криуши. Просто надо было сконтактовать с связником, и в деревню въехал мотоцикл с Круминьшем, латышский красавчик теперь в форме обера-лейтенанта вермахта, с ксвивой обера Вильгельма Шульца (Ашот исправил, фамилию с Галаца на Шульца, и фотку переклеил), хозяин ксивы не против, ему все уже по барабану, навечно.

Через полчасика Артур вместе с Николкой Чурсиным (мотоциклист) вернулись обратно.

– Товарищ старший лейтенант, через минут пятнадцать – полчаса поедет колонна из трех грузовиков, которые возят боеприпасы из ДОТа на немецкий склад. Нужно их захватить они, потом пригодятся, ну и потихоньку к ДОТу.

– Хорошо, фельджандармерия вперед, Артур переодевайся, теперь ты обер фельдандармский.

Дорогу оседлали четыре мотоцикла с самопальными фельдандармами, ну и теперь ждем колонну, человек десять из ЗАР и весь "бесшумный полувзвод" притаились у того места где планируется остановить вражескую колонну. Ну что бы без выстрелов прихватить врага, день сюрпрайзов для зольдатиков начался. Стоим, ждем, я в прикиде обер – фельдфебеля ФЖ-шного, сижу в коляске за пулеметом, покуриваю трофейную сигаретку, опять стрельнул у кого-то, во блин инстинкт курильщика, стрельнуть стрельнул, а у кого и когда не помню.

Послцшался треск-грохот моторов, едут значит, Артурас вальяжно, выходит на центр дороги, поднимая ладонь, всем своим видом говорит "Хальт нахрен". Подъезжая к Артуру, колонна останавливается, всего четыре грузовика под охраной трех мотоциклов с пулеметами. С переднего мотоцикла выскакивает лейтенантишко вермахта и подбежав начинает чего-то трындеть, Круминьш что-то жестко, и как то невежливо, втюхивает летехе, тот сука ломается. Артур делает знак мне и другим типа мотоциклистам ФЖ, передергиваем синхронно затворы. Летеха, умнеет не по дням а по мгновениям, и подзывает своих архаровцев, те сруливают и с байков и тачил, и построившись вся дюжина немцев, начинает готовить документы.

– Мурза, – кричит непонятную немцам команду Артур, и из укрытия дзенькая летят стрелы, безжалостно разрывая грудные клетки и брюшные полости немцев. Десять луков выпустили по три-четыре стрелы, за секунду, всё, амбец колонна наша, разворачиваем ее, трупы фашистов относим в лес, снимаем прикид (жалко, шмотки в партизанской жизни вещь нужная), и уже спокойно едем к ДОТу.

Когда до ДОТа остался километр (ну может чуть больше) все выгружаемся с машин, и ныкаем грузовики в лес, бронетехнику тоже активно запрятали-замаскировали, и дальше двигаемся пешком, в роли разведки вперед пошли "бесшумники".

– Товарищ старший лейтенант, у немцев пять постов, мы готовы к атаке, разрешите начать?

– Давай Акмурзин, сам знаешь, что нам желательно поменьше шума.

И тот кивнув, растворяется в сумерках, ползу за ним, вот слышно как дзенькают луки, слышны глухие удары, немецкие часовые получают по две стрелы, и падая издают эти глухие звуки. Вторая стрела контрольная и часовые ее получают, уже падая от первой. Так вам суки!

Затем "бесшумники" стремительно рванули в ДОТ, за ними по знаку Акмурзина и все остальные тоже. Отсылаю рядового, представившегося шепотом рядовым Епишкиным, за грузовиками с провиантом и боеприпасами, сам бегу за остальными.

Все ДОТ наш, немцы перебиты, в каземате спят (продирают уже глазки) пленные бойцы РККА, которые тут грузчиками работали. Под охраной выводим их на улицу, пусть затаскивают внутрь провиант и отбитые боеприпасы. Немцы перебиты, но не все, в плен спросонья попали три немца, два рядовых и один унтер.

Круминьш как учили в абвере, начинает кошмарить унтера, ему помогает какой-то боец азиат из крепостников, его личико просто как галоперидол действует на унтера. Унтер не может отвести взгляд от лица азиата и его сабли, ага старый прием.

– Ты кто? – спрашиваю у азиата.

– Рядовой Мингбаев Йигитали, – отвечает тот.

– Киргиз? – уточняю его нацию.

– Йук ака, мен узбек (Нет брат узбек я).

– Ундай булса бир немисни куркитгин, сени вахший деб уйласин, хамма нерсага рози булади. (тогда напугай немца, пусть он примет тебя за дикаря-варвара, потом на все согласится)

– Бажарамиз командир ака (выполним брат командир).

Йигитали, делает такие рожи, что Фреди Крюгер, все живые мертвецы, все зомби и все вампиры в сторонке курят More с ментолом. На немца действует, и он просит Круминьша, избавить его от монголоида. Тот говорит, что дикаря сегодня не кормили, и он хочет вкусить арийского мясца, эти глупости падают на благодатную почву геббельсовско-риббентроповской антиазиатской пропаганды, унтер близок к дефекации.

И я смилостивившись над гансом (или фрицем, я ж не знаю его имени, не представился сцуко) отсылаю Йигитали в другой каземат и прошу Круминьша перевести унтеру следующее:

– Сидишь у телефона, отвечаешь на звонки от начальства, скажешь что-нибудь, что может нам навредить Шырмюгыдир (типа имя у Йигитали такое), закусит тобой.

Немец в оргазме, согласен на все, хоть гопака сбацать, аккомпанируя щелканием своих зубов от страха, ну или "катюшу" исполнить, не зная слов и мотива.

Затем назначаем часовых и сменщиков (сегодня дежурят саперы), а через часок, когда пленники перетаскали уже груз, ложимся спать, машины уходят с приказом пока затаится, к резерву. Свободные пока еще саперы стали протягивать телефонную линию в лес, к резервистам. А я составляю донесение полковнику затем зашифровываю (перевожу на таджикский) и радист стучит своим девайсом отсылая маляву в штаб, там в штабе дежурить Мунавваров парень с Куляба, он переведет на русский язык, фашисты хрена проссут, "энигма" отдыхает.

Потом ложимся спать, ДОТ наш, ждем вас немцы с утра– добро обжаловаться, или разжаловаться? Фигня, главное "Милости просим", причем именно в смысле Ильфа и Петрова – у них этот "Милости просим" похоронная контора. Все теперь все свободные спать нафиг, сил набираться. Сам звоню Абдиеву, того зовут к телефону и я им в лес тоже объявляю отбой, все спать. Ждем, что готовит нам 12 июля.

– Алло, ты кто, у телефона Каримов?

– Я дежурный Кантропович.

– Кантропович буди нафиг, Абдиева, и к телефону, бегом.

– Алло?

– Ержан брат привет как ты?

– Товарищ комиссар, вы из-за этого меня будили?

– Поднимаешь своих бойцов, и танкистов и пехоту, и вперед на деревню Ляски, там рядом с ней склад немчура организовала, мы вчера унтера пленили, и выпотрошили. И он рассказал, что боеприпасы со всей округи свозят немчики туда, там два взвода тыловиков, охраны. Пока они спят, за полчаса доедете, сразу бабах, порвите, но осторожно, потому что как бы боеприпасы не сдетонировали. Потом грузите боеприпасы и прячете в лесу, чем больше спрячете, тем лучше, остальное взорвать. Все я щас с двумя бойцами и Артуром пришлю тебе унтера, того самого. Так что поднимай бойцов и готовьтесь, как прибудут Круминьш, унтер и красноармейцы, сразу вперед, поймать немцев на неожиданности. Все Ержан выполнять.

– Есть товарищ комиссар дивизии, – и Абдиев положил трубку, а я стал будить Артураса который, спал тут, рядом с унтером.

Пяток минут, и экипировавшись и обвязав унтера веревками, Артурас, Мингбаев и еще один боец, рванули в лес к Абдиеву. А мне можно еще часик покемарить, и валюсь спать.

– Товарищ старший лейтенант, завтрак готов, – будит меня радист.

Пока завтракаю рядом, сидит, радист, и я ему диктую "зашифрованную" радиограмму:

"гурухи Абдиевро ба анбори лавозимотхои чангии немисхо фиристондем, бо фикрам то соати хашт Абдиев корро тамом мекунад. Баъд хучумро ба рохи охан ва пул мекунем". (группу Абдиева послали на склад боеприпасов немцев, думаю до 8 они управятся. Потом начнем атаку, на железнодорожный и автомобильные мосты)

И пока радист передавал сообщение, плотно и с аппетитом подкрепился. Так же подкрепляются все, нам предстоит пощекотать подмышки немцам. Правда, во сколько и какие фашисты поедут, мы не знаем (не докладывают суки), да и колонна ли по дороге это будет или состав по железке, незнаем. Да и не особо важно, пушки достанут и там и там, так, что чище мойтесь немцы перед дорогой, экономьте силы похоронным командам.

Позавтракав, все занимают свои места, и в расслабухе ждем, вдруг немцы поедут, мы им и устроим сим салабим. Бойцы лежат и сидят, лениво переговариваясь друг с другом, рассказывают историю пленения, будни в лагере, и как были освобождены. Ко мне подходит сержант артиллерист:

– Товарищ старший лейтенант, пленные просят наказать предателей.

– Какие пленные, сержант ты о чем?

– Ну, те, что у немцев боеприпасы таскали. Среди них шесть немецких прихвостней, остальные их арестовали, и требуют расстрела. Что делать?

– Давай я сам пойду туда, там и разберемся что к чему. Полуэктов остаешься за старшего.

Спускаемся с сержантом в нижний каземат. Там под охраной бойцов смиренно сидят экспленные. Пять –шесть лежит связанными, пленников мы вчера освободили (по пути, то есть не специально, так получилось), и потом руки до них не дошли, так они и сидели под охраной, после того как грузовики разгрузили. Так какую бы принять тактику, может же быть, что более активные предатели на… то есть, обманули массу, и щас предателями выставляют как раз настоящих патриотов. А мне ошибаться нельзя, я Соломон обреченный доверием (едрит лиссабон, облеченный). Опрошу я тогда ребят по одному, да наедине, и потом сделаю выводы кого расстрелять, а кого в ряды бойцов.

– Сержант, возьми десять человек, потом выведи этих, – дальше продолжаю парадным голосом, и погромче:

Именем Союза Советских Социалистических Республик, именем Рабоче Крестьянской Красной Армии, приговариваются:

– Есть товарищ комиссар дивизии.

Писки и визги осужденных никто не слушал, предатель есть предатель, смерть им. Сержант со своим отделением ушли, и через пятнадцать минут вернулись.

– Товарищ старший лейтенант, предатели расстреляны в лесу, в округе никого не наблюдалось.

– Сержант пусть пленные (то есть остальные, которые не предатели), в случае боя, будут помогать подносить снаряды, а там будет видно.

И потом пошел наверх, в импровизированный штаб, и первым делом звоню в лес, но пока Абдиев со товарищи не вернулись. А радист сует мне радиограмму:

– Полуэктыч ты откель такой, со старинной русской купеческой фамилией?

– С Сергиева Посада я товарищ комиссар. И предки ни разу не купцы, ремесленники мы, пролетариат.

– Понятно, – и осматриваю окрестности, вокруг тишина, хотя нет, ого движется колонна. Всматриваюсь, а это абдиевцы едут, значит все, трындюлец немецкому складу, склад кончился, и тут вдали страшно бабахает. Что Абдиев освоил производство мин замедленного действия?

Ощупываю взглядом, через бинокль, весь горизонт как заправский локатор, нет пока тишина, что на железке, так и на шоссе, ну у нас не горит. Можно пойти потрындеть с Абдиевым, тем более колонна идет прямо к ДОТу, ну понятно не вся. Бронированные железяки отстали и рассосались по лесу, к ДОТу едут грузовики.

Выходим навстречу, машины останавливаются у главного входа, с передней колымаги спрыгивает сам Ержан и подбегая докладывает:

– Товарищ командир (отряда) склады взяты, два рейса вывезли в лес, закопали, замаскировали, один рейс привезли с собой. Остальные боеприпасы, в основном неподходящие нам калибры снарядов уничтожены. Для замедления подрыва использован бикфордов шнур, у нас потери двое убито:

– А у немцев, какие потери?

– Два офицера, гауптман и лейтенант, а еще 58 солдатов, раненные добиты.

– У нас раненые есть?

– Да, трое; один легко и двое тяжело, один в живот, другой в плечо, всех осматривает щас санинструктор в лесу.

За это время Круминьш успел сгонять в ДОТ и выгнал оттуда свободных бойцов и освобожденных вчера пленников. И с шутками и прибаутками началась разгрузка транспорта, часть людей просто сгружала снаряды и патроны к пулеметам, а остальные затаскивали смертельный груз внутрь, в ДОТ. Минут двадцать совместного веселого труда, и все восемь грузовиков поехали в лес. Ержан получил приказ полчаса на завтрак, затем оборудовать позиции в предполье.

Прошло полчаса где-то, и к ДОТУ пришли все кроме охраны. Согласно приказу, бойцы начали готовить позиции, по три капонира каждому орудию (небельверферу тоже, хрен с тобой фашисткая железяка) ну и каждой единице бронетехники, само собой. Людей поделили по объектам и начались землеройно-кротовьи работы. Я ж разлегся, на высшей точке ДОТа, осматривая окрестности, пока тишина, через примерно часик на дороге появляются грузовики пять штук, под прикрытием трех мотоциклов и ганомага. Не очень жирная добыча, пусть едут, не стоят они нашего напряга, и безвозвратных потерь в боеприпасах, минут на 10 все (по моему приказу) притаились, колонна протарахтела, и как только колонна скрылась, скрежет лопат начался снова.

Хороша земля в Белоруссии, у меня бы дома попробовали на глинисто-каменисткой почве вырыть капонир, фигвам и писец жирный, то есть полный. А тут не прошло и два часа, как наша феерия труда закончилась, позиции готовы, броневики (экипажи конечно) ушли за своими боевыми машинами, грузовики само собой остаются в лесу, нафиг нам тут они сдались, а пехота пошла в окопы. Сидим, ждем, кто-то угостил сигареткой, свежеотбитая, только со склада боеприпасов. Дымлю и пишу радиограмму:

"Анборро забт кардем, лавозимоти чангии ки ба мо даркор гирифтем, нодаркориша кафондем" (склад захвачен, пригодные боеприпасы забрали, непригодные взорвали), – и затем передаю ее бойцу, чтобы тот отнес радисту.

Сидим и тупо ждем, дорога пока пуста, первый-то вал немцев прошел, теперь видимо не так сильно валят на нашу территорию, только мы поймали расслабуху как послышался свисток паровоза, ну вот дождались. Всматриваюсь до боли в глазах, нет отставить, бронепоезд едет и не с Польши, а совсем, наоборот, с Белоруссии в Польшу, наверно ремонтироваться, пусть катят, они нам как собаке восемнадцатая нога. Опять отдыхаем, даем радиограмму в центр: "хамма чо чим, поида истодаем душманро" (везде тишина, ждем врага). Проходит полчасика, теперь опять паровозный гудок, всматриваюсь в оптику, охо, с нужной стороны идет поезд, ну добро пожаловатьСЯ, будет вам хлеб-соль (соль правда Бертолетова, а хлеб Нобелев, динамит-то есть).

– Всем по местам, внимание, всем приготовится, – все начинают, заняв места готовиться к бою, – Осколочно-фугасным заряжай!

– Давай Полуэктов, дальше сам, свои эти "квадрат надцать прицел надцать", я в них ни в зуб ногой.

Длинный грузовой состав подползает сколопендрой гитлеровски-подлой к мосту, Полуэктов, что-то там командует, и пушки наведены, ну все фашистня, молитесь, щас вам по шесть 76 миллиметровых осколочно-фугасных круасанов будет прилетать каждые несколько секунд. Поезд вкатывается на мост, а летеха артиллерист пока молчит.

– Полуэктов, ты что заснул?

Тот пальцем призывает меня к молчанию и как только паровоз выходит из-за ферм моста, Полуэктов кричит:

– Огонь!!!

БАМС, снаряд из третьей пушки бьет в паровоз, паровоз рвется по швам, и тучи пара, поднимаясь, окутывают его. Паровоз сходит с рельсов, и заваливается на противоположную от нас сторону.

– Заряжай, огонь, заряжай, огонь! – кричит бог бога войны, и осколочные снаряды рвут и корежат вагоны, столпившиеся на мосту. Бабамс сдетонировали, какие-то гремучие грузы в шестом по порядку за паровозом вагоне, и мосту это не понравилось, пролет, на котором находился взорвавшийся вагон валиться набок. Вагоны горят, и снова раздаются и раздаются взрывы снарядов и боеприпасов из поезда, падающие вагоны тянут в реку за собой остальных своих собратьев.

Классно, фига немцы смогут починить мост, у нас в лесу еще боезапас заныкан, так что добро пожаловать на Голгофу для гитлеровцев. Все мосту кранты, лечится ему долго и безуспешно. Можно на добивку отправить, конечно, танки, но не фига светить ими, пусть пока в загашнике поваляются.

Все обстрел закончен пушкари отдыхают (заработали отдых), только снайперы постреливают, кого-то они там, у поезда покойного превращают в безвозвратные потери вермахта. Это вам за Брест, это вам за Минск, это вам за СССР короче, получите и распишитесь.

Из лесу принесли обед, не зря же полевую кухню тащили, и все с прекрасным аппетитом поглощаем еду, мостик порвали, а это помощь фронту. Починить пока фигвам, мы ушами похлопывать не собираемся, короче мы суперзаноза у немцев в седалище, и долго им выковыривать придется, это вам не 22 Июня, это 12 Июля.

Пожрамши, снова лезу на крышу, и высматриваю в бинокль окрестности, пока тишина. Лежу, курю (угостили, сволочи приучивают) и обозреваю горизонт, пока тихо (только на мосту и под ним догорают остатки состава), но вот появляются три мотоцикла на дороге. Трогать их не будем, пусть покатаются, нечего по воробушкам пушками палить, нам добыча пожирней нужна. Да это был головной разъезд, байки вернулись, и через полчасика выдвигается колонна, штук двадцать танков и десятка два грузовиков, само собой несколько ганомагов и мошкара мотоциклов. Бегу в ДОТ:

– Полуэктов, готовь артиллеристов, колонна идет и коробки и каталки, то есть до черта грузовиков и танков.

– Вас понял товарищ комиссар дивизии, – и начинает машинально вычислять, что бы уже по шоссе шарахнуть, а это же на метров сто к нам ближе, чем ЖД.

– Полуэктов, остаешься в доте за главного, три орудия стреляют по танкам, остальные три по грузовикам, я иду в предполье, поддержим сабантуй минометами, "косилками", пулеметами и немецкой шестистволкой.

– Так точно, – не дослушав его, убегаю.

Бегу в предполье, немцы минут через пять уже будут в самом сладком для нас месте, и лейтенант Воробьев который командует пехотой, зовет меня к себе.

– Воробьев, стрелять по пехоте, как только посыпятся с машин, не давать им шанса, где минометчики?

– Товарищ комиссар дивизии, минометчики слева в 50 метрах от вас.

– Навести минометы на грузовики, сразу как начнет ДОТ стрелять, завалить немцев минами, как Помпеи пеплом, не жалейте мин, у нас их много.

Затем найдя более удобное для наблюдения место в окопе, опять приклеиваюсь глазами к биноклю, вовремя. Немецкая колонна проезжает мост (дивясь на разрушенный и горящий ЖД-мост) и хвост колонны готов втянуться на мост, но тут Полуэктов считает что пора. Раздается грохот и у одного из танков (второго в колонне) сразу срывает крышу, ой башню, затем второй залп, и тут минометчики начинают гасить грузовики, там же рвутся и снаряды. У немцев ужас и тарарам, минут пять ужаса, и колонна дезориентирована, по грузовикам ударили пулеметы. А по танкам обе сорокопятки, все броневики, БТ-шки и три орудия ДОТа., немцы начинают огрызаться, но наши силы хорошо замаскированы, да и трудно сориентироваться под огнем стольких орудий (4 миномета, и почти два десятка пушек).

Продолжается грохот, и визг мин, с воем снарядов, а я рассматриваю результаты в бинокль и кайфую, так их сук так, ату их ату! Ну немцы тоже стреляют, первый испуг прошел, и они мудохают тоже не слабо, но куда им с танковой пушчонкой от Т-III или Т-II, пробить стены ДОТа, да и в амбразуру хрен попасть, все равно, что попытаться камнем самолет сбить реактивный.

Да и по нам, тем, что в окопах тоже, только на дурняка попасть можно, вот и мы постреливаем из винтовок и карабинов, пистолеты и автоматы на таком расстоянии успешно могут заменить рогатки, то есть толка ни на грош, на пятистах метрах автоматы бессильны. Зато мосинка шарахает классно на этом расстоянии, главное попасть. И из десятка пуль одна немца находит, а может и двадцати, это неважно, важно то, что теперь они в роли добычи. Тут колонну накрывают небельверфером, обана, вот это красавы, грузовики немецкие загораются, бензин хорошо горит, на то он и ГОРЮЧЕЕ.

Уцелевшие немцы, перебежками бегут обратно на польский берег, обласкиваемые пулеметами и минометами, блокированные танкисты противника, бросают свои коробки и тоже бегут вместе с пехотой и водителями грузовиков, наверно пора поднять бойцов в атаку.

– За Родину, За Сталина, бойцы за мной, – и махая ППШ, выскакиваю из окопа, парни бросаются за мной, из капониров выбираются БА и БТ, и впереди нас летят, постреливая курсовыми пулеметами, красота! Когда до колонны остается метров 100-150 метров, орудия ДОТа прекращают огонь, немцы, столпившись на мосту, и за ним встречают нас огнем, но тут опять ревет небельверфер и наши минометы, немцы опять в оргазме. Правда фашисты постреливают, человек десять наших тоже упали и лежат, а мы добегаем до колонны, один упертый фриц из танка начинает поливать (тоже мне смертник-берсеркер) нас огнем пулемета. Залегли, надо обдумать, как бы обласкать немчуру, вдруг замечаю как один из освобожденных вчера пленных, ползет, вперед отбросив мосинку, а в руках связка противотанковых гранат. Он в мертвой зоне для пулемета фрица и тот его не видит, вот смельчак, подкравшись на метров десять, метает гранаты под днище танк. Бамс, струя газов и оскольков ворвавшись сквозь днище оставляет от смертника лишь плохие воспоминания.

Все амба, колонна наша, там и сям валяются мертвые и недомертвые (раненные) фрицы, добиваем, они наших раненых тоже добивали, само собой, что в этом деле отличаются более злые крепостники. Они гитлеровского "милосердия" нахлебались в крепости досыта. Броневики с БТ-шками рванули вперед через мост добивать остатки колонны, прикрывая друг друга. Кстати БТ классный танк, он с места рвет, так, что не всякому болиду этого времени под силу. Ох, если бы 22 июня выстояли бы, танком Победы стал бы не Т-34, а его предок, БТ – танк ЭРУ, он бы шороху навел со своей скоростью и маневренностью. Тем более по немецким то дорогам он летал бы со скоростью 70-80 км в час, ни один танк такую скорость не имел тогда (в 1941).

Из двадцати двух новеньких Т-III (для особо умных это Pz Kpfw III Ausf.E) и Т-II в более менее нормальном состоянии остались 6-7 (все Т-II) танков, остальные только в металлолом сдавать, и то не каждый приемщик примет. Теперь можно не спеша осмотреть остатки колонны и сладкие трофеи, хотя нет спешить надо, немцы ща за поезд и за колонну, очень захотят наказать нас. Кстати штук пять грузовиков уцелело и еще штуки пять не сильно побитых. БТ-шки остаются за мостом, для страховки, а броневики подъезжают, помогать нам крысоборствовать. Абдиев осмотрев танки рекомендовал отогнать 4 Т-III, и готовить капониры, из остальных забрать горючку и боезапас, и подорвать, что б уже не восстановили. И его мехводы, помогают отогнать трешки в капониры БТ-шек, а остальные грузят в машины все, что может пригодиться, и в темпе сруливаем оттуда.

Конечно мне Т-III как танк, чего-то не нравится, сравните чисто его максимальные 40 км по шоссе с максимальными 70-80 (на колесах) км по шоссе у БТ-7. Сразу видно сравнение не в пользу трешки, теперь по пересеченной местности Т-III может двигатся с максимальной скоростью 18 км, при том что БТ-7 имеет скорость там же в 35 км. От трешки можно блин рысцой сбежать, не ускоряясь, попробуйте от БТ сбежать, далеко добежите? Тем более 35км/ч это по паспорту, а на Халхин – голе, и Хасане, говорят по степи, БТ разгонялся до 60-70 на гусеницах.

Ну да ладно, даренному Т-III в ТТХ не смотрят. Повоюем и немецкой техникой, тем более на базе еще остались трешки. Да, кстати, и с разбитых танков, надо будет наиболее ходовые запчасти снять, и тоже заныкать, запас же багажник не дерет. Абдиев предложил, зацепить сгоревшую (пока еще догорающую) технику тросами, и соорудить что-то типа баррикады у въезда на мост. Пусть немцы покайфуют под огнем пытаясь очистить дорогу, вот это супер хобби для немчур, а мы их встретим с неподдельным гостеприимством. Как говориться с огоньком, и огоньком.

Ну что, человек десять бойцов, Бюссинг и один Т-III под командованием Абдиева с его броневиком, пошли пошуршать к остаткам колонны, бойцы обливали водой еще горящую технику (что бы потушить, а не для чистоты), остальные начали цеплять тросами остовы обгорелые, и запирать ими мост.

Остальные занялись выкапыванием новых капониров и отходных путей из одного капонира в другой. Человек 10 из ДОТа Полуэктов отправил с грустным заданием: собрать погибших красноармейцев. А я осматриваю удовлетворенно, то що мы тут, натворЫлЫ, мимо проходит новичок, ну который немецкий танк гранатами приголубил.

– Боец, можно тебя?

– Да товарищ старший лейтенант.

– Звание и фамилия?

– Сержант Ежуров.

– А звать как?

– Володей товарищ комиссар дивизии.

– Володя спасибо, молодец, по петлицам вижу пограничник, или гимнастерка чужая?

– Нет своя, товарищ старший лейтенант, мы 22 всей заставой встретили немчуру, но силы были неравны, задавили и 23 июня нас оставшихся троих взяли в плен. А ваше подразделение вчера освободило.

– А чего же раньше не бежал?

– Не получилось, Акрамов сука все рядом вертелся, он с Ташкента был, и по русски очень хорошо и говорил и понимал.

– Ну ладно тогда по приезду в базу, рекомендую тебя к Онищуку, в разведку, парень ты геройский, все иди, служи боец, – и Володя ушел.

Пока то, да се, настало время ужина, и я решил на ночь остаться в предполье, у пехотинцев, тут же с бывшим абверовским агентом, теперь красноармейцем-авантюристом Артуром Круминьшем. К нашему столу позвали соседних бойцов, и плотно закусив, погоняли чаи. Ну и не только чаи, но и языки капитально начесали, обсудили все, что можно. Само собой, что я базар фильтровал, а то, как начну блин "Терминатор-2" рассказывать в лицах, в жестах и эмоциях, они ж охренеют.

Ну и потом, настало время поспать, минуток шестьсот, как любили говорить во времена этой великой войны. До свидания 12 июля.

– Товарищи командиры, наша оборона направлена только вперед ДОТа, а если неприятель, нанесет удар с тыла, что тогда? Я уверен, что местные штабы, уже почувствовали, что нас надо выбить из ДОТа. Так же я уверен, что сегодня они и начнут, экзекуцию, потому предлагаю, с дороги, перетащить неисправные танки в тыловую часть ДОТа, оборудовать позиции, и быть готовым к удару с тыла. Неисправные танки двигаться не могут, но могут стрелять, а это пушка и три пулемета на каждом. Это же готовые ДОТы, вот пусть и встретят врага их же танки. Еще добавим пулеметов, можно два броневика так же перевести назад, ну и одну "косилку" с минометом.

– Артур ты прав, надо сразу после завтрака, начать буксировку, затем чуть подучить бойцов как стрелять из танковой пушки, ну и пулемета тоже, – говорит Ержан.

– Да все по делу, хорошего нам специалиста абвер подготовил, – сказал я, – Встречу Канариса, обязательно сердечно поблагодарю.

– Да и вам товарищ старший лейтенант спасибо, за то, что меня в тот день не расстреляли, я говорил же что пригожусь, – подытоживает Артур.

– Ну тогда, Нечипоренко бери свои танки, Абдиев свои броневики, а если возникнет нужда, можете и грузовики привлечь, а бойцов пока отправим рыть позиции. Ты Архип как опытный артиллерист подбери позиции, для четырех трешек, так как, только в четырех пушки и пулеметы в порядке, да и больше не надо. И бойцы сразу начнут рыть капониры и накладывать брустверы, – закончив давать ЦУ, встаю из-за стола, остальные так же поднимаются и разбегаются.

А я с Полуэктовым, выходим в тыл ДОТа, что бы прикинуть, куда танки зарывать. Архип опытным глазом накидывает восемь мест для капониров. Почему восемь? Потому, что четыре капонира для трешек, два для броневиков и еще два для броневиков резервные. Уже подходят позавтракавшие и полные сил красноармейцы, и начинают рыть капониры, тут я подумал и говорю Полуэктову:

– Слушай Архип, надо убрать курсовые пулеметы с танков, мы ж их зароем, а курсовой пулемет низко расположен, при таком раскладе, он как бы нафиг не нужен, в бруствер что-ли стрелять? Давай, лучше снимем, и установим дополнительные пулеметные гнезда, то есть плюс четыре пулемета.

– Да товарищ комиссар дивизии, согласен с вами, так оборона будет более насыщенной.

– Надо Акмурзинских подучить и из пулемета и танковой пушки стрелять, вот пусть и займут позиции в танках.

– Я распоряжусь, товарищ старший лейтенант, – и Архип ускакал искать Акмурзина с его группой.

Пошел к ДОТу, ну что бы залезть на него и оглядеть окрестности, не может быть, что немцы не захотят нас отметелить, тем более у них как говорил И.В. Сталин "Головокружение от успехов", через полгодика на каждый партизанский взвод по батальону кидать будут. Ну, а пока они РККА недооценивают, считают, что мы типа Польши или Франции, и дивизии РККА ротами своих Швейков гонять могут.

Это в Польше, ну или в других странах завоеванных раньше, немчура шла парадным маршем. Максимум сопротивления тех народов немецким оккупантам – плевок на дорогу, по которой походил часика два назад немец. Я ваще торчу от всяких чехословаков, поляков, и других завоеванных немцами европейцев, по моему кроме Югославии никто из них нормально и не подлянил немцам. Резистансы гребанные, наверно все эти сопротивления вместе взятые немцам вреда принесли как один из самых лоховитых партизанских отрядов СССР (да само если не считать Югославии).

Осматриваю с верхушки окрестности, пока тишина. Тут прибегает радист, приносит радиограмму от Старыгина , это ответ на вечерний отчет, вечером мы отчет о проделанной работе, посылали, забыл черкнуть тут:

"Заминируйте автомобильный мост, будьте начеку, в случае окружения превосходящими силами, уходите, взорвав мост. Старыгин".

Правильно, батя, заботится о нас, если немцы окружат нас, мы их покрошим, конечно, немерянно, но и они нас пресекут на корню. Потому наверно уже пора позаботится о путях отхода, все мы знаем, что сейчас немцы планируют мыслимые и немыслимые подляны против нас. Мимо пробегает Круминьш:

– Артур, если свободен, найди Ежурова, и поднимайтесь вдвоем сюда, надо обсудить кое-что.

– Хорошо товарищ старший лейтенант, сейчас пять минут.

– Ребята, к гадалке не ходи, но немцы уже подтягивают силы, что бы раздолбать нас. Командование предлагает не стоять насмерть, навести максимальный шорох, и смазать пятки самым скоростным салом. Мы нужны командованию не геройски погибшими, а геройски выжившими. Поэтому предлагаю заранее подготовить два пути отхода, первый основной, и второй резервный, кроме того заминировать мост и ДОТ. Причем желательно так, что бы они потом взорвались, когда немцы будут и там и тут.

– Товарищ комиссар дивизии, я предлагаю заложить два фугаса на мосту, и применить двойную систему минирования в ДОТе, если не сработает первая система, то сработает вторая, – умничает Артур.

– Тогда, Артурчик, возьми саперов и позаботься минированием, тя абвер этому учил, а ты Володя, возьми двух – трех ребят, осмотри окрестности и подготовь пути отхода. Не забудь, отходим-то с техникой, поэтому путь отхода должен быть преодолим для техники. Все, товарищи расходимся и выполняем, – скомандовал я и парни ушли выполнять свои дела, а я решил пройтись по всему нашему плацдарму. Но начал с радиста, со связи с базой.

– ВООООЗДУУУХ, все в укрытия.

Ну и сам руки в ноги, или нет ноги в руки, хотя тоже иррационально, то есть короче жму на газ, и включив форсаж бегу к парням в окопах.

– Красноармейцы, всем укрыться, пока мы в окопах, бомбой нас убить очень сложно.

– По немецким стервятникам с упреждением в полкорпуса ОГОНЬ, – последние мои слова потонули в визге и вое пикирующих немецких крылатых говновозов.

Четверка немецких пикировщиков, с угрожающим воем летела на нас. Но ребята не растерялись, немцев встретили очереди из МГ и ДП, одиночные (но дальнобойные) выстрелы из мосинок, и обе "косилки" начали работать по девичьей специальности. Первая пикировка у немцев прошла очень хорошо, но на второй наши пули стали более агрессивно встречать их (чуть пристрелялись мы), и один юнкерс задымил. Другие тоже само собой испугались, и побросали бомбы куда попало, а задымивший замедлил полет, видимо что-то с мотором, а сотни злых пуль калибра 7,62 и 7,92 начали зверски ласкать металлическое тело юнкерса.

Юнкерс полетел от нас как-то вбок, отчаянно дымя, остальные рванули подальше от опасного с воздуха ДОТа. Короче отбой воздушной тревоги, тут кто-то крикнул:

– Танки с тыла!

Оббегаю ДОТ, в бинокль вижу что, с тыла пыля меж деревьями, ползут восемь танков сопровождаемые пехоты, три "трешки" и пять "двоек", ну это не страшно, с нашими пушками мы справимся, чай не тигры и не КВ. И потому голосом чуть громче шепота командую:

– Не стрелять, подпускаем ближе, они не знают, что у нас тут зарыты танки и БА, пусть будет сюрпризом, стреляем по моей команде. Пулеметчики первая очередь длинная, затем короткими прицельными очередями. Бойцы, что в танках, танки противника бьем прицельно и в упор, пока молчим.

Немецкие танки ползут, солдаты тоже бегут, они не ожидают видимо, что их тут ждет, и вот до крайних пулеметных гнезд остается метров триста. Молчим, ждем, спешить некуда.

– Правый БА взять на прицел крайний справа танк, первый справа танк, взять на прицел второй справа танк, остальные по порядку так же, пулеметы по секторам, стрелять по моей команде, ГОТОВСЬ.

– ОООГОНЬ!

Почти одновременно бухают шесть пушек (четыре танковые и две БА) более опытные пушкари броневиков, с ходу пробивают своих противников (дистанция невелика), танки пока стрельнули вкривь и вкось. Но один повредил гусеницу у своего, плюс двое горят (те, кого броневики обласкали), у немцев полные штаны сюрпризов. Развивая успех, снова раздаются выстрелы, новички, сидящие в трофейных танках уже исправляются и приноровившись зажигают еще один танк, три с половиной минус. Тут стреляют броневики, эти-то опытные, и с 200 метров промаха не дают, их еще с довоенного времени учили, плюс опыт польского похода, да и с 22 июня парни воюют. То есть у немцев остался один танк на ходу и другой без гусеницы, бедный немец, а трешка, разворачивается, но скорострельность пушек немецкой трешки и прицел не зря хвалят, в последнюю трешку попадает сразу три снаряда из трофейных. И полный аллес капут, от разрыва боезапаса, башня делает кульбит, видимо один из снарядов проник внутрь танка и от этого сдетонировал боезапас.

Пока пушкари колотили немецкие танки, пулеметчики и стрелки тоже не менее успешно подкашивали пехоту, из трех-четырех десятков наступавших немцев, разбежался десяток, остальные лежат. Правда мертвы они или просто ранены, мы не знаем, из танка с рваной гусеницей выскальзывают танкисты и пытаются сбежать, но куда им, Акмурзин одной очередью из экипажа танка делает псевдоорганическое удобрение. Все, теперь можно, прошвырнуться собрать оружие и добить недобитых фрицев (сладкий каламбур), посылаю бойца позвать кого-нибудь из Нечипоренковцев, чтоб бы гусянку на трешке заделать, и еще один халявный танк, прибавить к нашей бронеколлекции.

Бойцы во главе с Акмурзиным полезли крысятничать, ну и немцев дотушить, додавить. Прибывает Нечипоренко с экипажем, и сноровисто начав, быстро ставят гусеницу трешке на место, так-то она в полном наряде, тьфу в поряде. При таких темпах придется нам открывать в лесу танковое училище, а то танкёров уже нехватка. Ну, трехе гусянку починили, поврежденный трак заменили (запасной с того же танка сняли) и Нечипоренко собственной персоной отогнал новый танк ДОН-16 в один из капониров, что в передней части ДОТа вырыты.

Акмурзинцы притащили штук пять МП, и охапку карабинов, плюс десяток немецких гранат, которыми классно можно гвозди забивать. И само собой, что патронов принесли, а танкисты еще пошли рыться в танках, там можно пулеметы снять, опять же снаряды, не во всех же боекомплект рванул.

Время уже три часа дня, обед из-за немцев мы пропустили (ай-яй-яй, какие плохие гитлеровцы), но дежурные разнесли еду по окопам и казематам, танкам и броневикам, и все быстренько поели, до вечера-то далече. А немцы скоро полезут, теперь наверно придумают какой новый макар, каким нас захотят нагнуть, и потому мы должны быть готовы.

Но немцы так до вечера и не полезли, за это время саперы заминировали автомобильный мост, да не жалели боеприпасов, уходя так рванем, что и мало не покажется, ну и само собой хер восстановят, арийцы хреновы.

Так прошел день наступил вечер, немцы ночером не воюют, и можно расслабиться и спокойно поужинать, ну, правда и часовые стоят, и секреты выставлены, и танкисты-броневики, в своих коробках сидят (ну или рядом, что бы чуть, что в коробку и огонь нафиг на заражение, ой на поражение). После ужина еще часик посидели, потрындели, затем Ежуров начал концерт, типа Дидюля и долго импровизировал, потом стал петь, ну и все тоже кто мог петь пели. За исключением таких, глухопердий как я.

Все на этом закончилось и 13 июля страшного для нашей родины года, воскресение, однако.

– Ну чего вам неугомонны, меня раньше Онищук с Эрисхановым вот так же долбали, теперь вы новоявленные горе-разведчики. Но наверно есть основания, раз разбудили да?

– Господин, ой товарищ старший лейтенант, мы ночью с Ежуровым, и еще тремя красноармейцами, провели разведку, и согласно данным разведки разработали план.

– Артурчик, ты сперва данные разведки вашей расскажи, – говорю я, умывая лицо.

– Немцы ночью сосредоточили вокруг нас войска, стянули их в кулак, что бы по нам шарахнуть. Это батальон пехоты, не фронтовики, правда, но штук пять минометов и два небельверфера у них есть. Кроме того двенадцать танков, но и тут ничего особо страшного. Один БТ-5, три двухбашенных – пулеметных Т-26, затем два французских, три чешских и остальные двушки с трешками. Видимо у немцев свободных сил нет, вот они и ограбили все ремонтные базы, кроме того, согласно подслушанным, разговорам они ждут подкрепления, завтра вечером, послезавтра утром, должен прибыть полк. Его специально в нашу честь сняли с фронта, и перебрасывают сюда. Кроме того у них есть несколько флаков и четыре гаубицы.

– Так и что, за план вы придумали братцы, говорите, интересно же.

– Понятно, что завтра вечером тут будет жарко, прибудет целый полк со всем приданным вооружением, это не совсем оптимистично, потому предлагаю сегодня покрошить сколько сможем этот батальон с их барахольными танками, и ночью уходить.

– И что, это, по-вашему, есть план?

– Нет, конечно, товарищ командир, мы с Володей обдумали, и предлагаем следующие мероприятия. Сформировать мобильную группу из БТ и БА, и выведем их подальше, километра за пять, пусть они там прихоронятся и ждут. А мы тут молотим немцев, когда они станут наступать, и в критический момент танки и бронемашины нанесут удар с тыла.

– Если мы выведем мобгруппу, то тыл у нас оголится, у нас в тылу только четыре трешки с экипажами пехотинцами, останутся.

– Ну во-первых, ночью прибыли танкисты от Старыгина, да еще привели с собой два танка, Т-IV и Т-34, так, что это уже не проблемы. Плюс мы предлагаем вытащить из ДОТа два 76мм орудия, и усилить ими тыловую часть, плюс в капониры БА перевести два танка с передней части дота, скорей всего немцы атакуют с тыла.

– Убедил, тогда сразу надо выводить мобгруппу, пока немцы не очухались, и готовить оборону как вы предложили. Но насчет оступления, пока рано, даже думать об этом.

Ну и само собой, понятно, что все засуетились, бедные пехотинцы, давно ощущающие себя дважды кротами Советского Союза, снова взялись за лопаты, рыть позиции для 76мм горных орудий. А Абдиев с Нечипоренкой увели свои железяки, по лесу, по дороге (ну не совсем конечно дорога, скорей путь) которую Ежуров разведал, потянулись на место засады.

Через полтора два часа совместной работы (тем более, пока прохладно), орудия перекочевали в отрытые капониры, и мы начали завтрак, ожидая скорое нападение немцев. Приезжие танкисты с благодарностью вступили во владение тройками, и быстро перегнали две штуки в тыловые капониры, кроме того на танковые пушки в обездвиженных танках сели тоже по одному опытному танкисту. Ну не на пушки, конечно, а за пушки, а то Акмурзинцы, танки, конечно, подбили, но по теории вероятности, с таким же успехом танк могли подбить мартышки, или скажем овцы.

– Боец ты, что собираешься делать?

– Стрелять летунов, товарищ комиссар дивизии.

– А тебе ничего не говорит, то, что у тебя автомат, а не винтовка?

– Ну и хорошо, больше пуль и наверняка попаду.

– А ниче, что твои пули до него не долетят, немец даже не заметит твоих пуль. Короче из ППШ, ППД и немецкого автомата по самолетам не стрелять, только винтовки, карабины и пулеметы. Они-то по прямой максимум до 200 метров убить могут, а тут еще и вверх стреляешь, силу тяжести (всемирного тяготения) забыл?

Ну и стервятники, налетели, встречаем их ливнем пуль, теперь их больше и восемь юнкерсов-штук завывая, летят к земле. Страх обуревает нас всех, ведь, кажется, что каждая бомба летит в тебя лично, а эта сиренатрижды долбанная, вообще мечта ужастиколюба, но вот один из немцев нарывается на пулю, чья-то пуля заставляет его дымить. Но и бомбы в нас все-таки полетели, и как только они приближаются, сразу ныряем на дно окопов. С грохотом рвутся бомбы, пикировщики, поднимаются выше для нового захода на наши головы. Задымивший же юнкерс двигается какими-то рывками, вот и летчик, и стрелок выпрыгивают с парашютами, самолет самостоятельно камикадзирует на землю. А дружки летчиков снова пикируют и с воем на нас летят семь архангелов смерти, снова сыпятся бомбы. Эта вакханалия продолжается минут 30, видимо баланс нашей прухи, на нуле, потому что больше не сбили ни одного немца летуна, да они и бомбили не так настрырно, больше издалека покидали бомбы зассав, постреляли и поднявшиеся в небо теперь удаляются. Еще бы не зассать, бойцы РККА, стрелковым оружием сбили, без зениток штуку.

Осматриваю поле боя, прямое попадание превратило в братскую могилу два немецких трофейных танка: один обездвиженный и один из тех двух, что недавно перетащили в тыл. Кроме того пострадало человек десять, шестеро насмерть, и четверо ранены (про тех кто были в танках вообще молчу, ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ). Ну, что поделаешь, это война, кстати, теперь рычат танки, немцы пошли в атаку, ждем.

Они не знают, что их ждут два 76 мм орудия (да еще и под командой Полуэктова), и потому наступают лавой, танковая разносортица катится на нас (вот декаденты, с миру по нитке, немцу танковая атака). Мы терпеливо ждем, пусть побесятся в ожидании, от нервов немцы начинают стрелять, но из танка трудно попасть в башню, торчащую над землей. Наши-то все зарыты, только надурняка можно попасть в наших, пусть понервничают, порасходуют боезапас. В бою его хрен пополнишь, немцы, стреляя, приближаются, и вот когда фашистские танки оказались в метрах 250-300, 76 мм орудие у которого шуруют старые знакомые Симаков и Абузяров, влепило снаряд прямо в один из французских танков. И сразу последовал наш залп, правда, не так успешно как у Симакова с Абузяровым, их трофей сразу откинул башню, еще бы такую дуру в лоб получил. (бронебойный снаряд БР-350А)

Затем следуют залп за залпом, немецкая пехота залегает, а наши стрелки пытаются выбить немецкие танки. Тем более дистанция минимальная, и со второго залпа загорается еще два танка, с третьего уже три, и залпы следуют за залпами. Вот у немцев остается лишь четыре танка, одна тройка и три наших двухбашенных Т-26. В них и не стреляли, они не так опасны, как пушечные, зато теперь настала их очередь, и обе горные пушки посылают по снаряду в трешку, первый взрывается рядом, зато второй попадает под башню, и входит в трешку как ангел смерти в реанимацию. Бамс, все у немцев только три Т-26 остались, два обездвиженных танка обстреливают танки-изменники, а остальные переносят огонь подальше, в гущу пехоты. Осколочные и шрапнель, рядами выкашивают немцев, те снова залегают. Загорается еще один двуголовый Т-26, а два оставшихся, дрогнув очками, поворачивают обратно, одного успеваем выцелить, пока он разворачивался. Последний немецкий танк (бывший советский) спешит выжить, но удар в корму от трешки инвалида кончает эту "борьбу за жизнь".

Немецкая пехота, встав и ошалев от происходящего короткими перебежками пытается достичь до наших танков, что бы забросать их гранатами, но передний край насыщена пулеметами, и остатки немцев, накушавшись свинцового гороха откатываются. Пересчитываем наши потери, еще два зарытых танка навеки замолкли, всего потери в технике четыре танка, один был пригодным к употреблению, а остальные три с повреждениями. Плюс мы потеряли 18 бойцов погибшими и 9 раненными, это потери и от бомбежки и от немецкой атаки.

Тут начинается немецкая атака с передней части ДОТа, видимо немцы вообразили, что мы перебросили все вооружение в тыльную часть ДОТа, и у них есть шансы на победу, если нападут с фронта. Оптимисты хреновы, там же еще четыре немецких трешки в капонирах и четыре 76мм горных орудия в ДОТе, так еще эти умники рванули через автомобильный мост. На грузовиках и бронетранспортерах, Круминьш и взорвал мост к едрене фене, а с мостом и три грузовика с бронетранспортером, аминь. Но из лесу выходят заранее перегруппировавшиеся немцы и пытаются броском, приблизится к ДОТУ, привыкли с близкой дистанции выкуривать наших бойцов из ДОТов. Бензином, дымом и гранатами, а кто ж им даст подойти близко. Фигвам, научены! Ураганный артиллерийский огонь дополняемый стрелковым оружием, превращает немецкий мини блитц-криг в немецкое блиц-фиаско.

И с этой стороны отбили, танки и орудия на всякий случай перепахивают пушками лесок, из которого вышли немцы, теперь оттуда никто не выйдет, часа два. И святое дело, растрофеивание мертвой немчуры, бойцы под прикрытием пулеметов и орудий, собирают трофеи и с передней части ДОТа и с задней. И чего там только нет: патроны, жрачка и вообще шмотье. Всех погибших (наших) зарываем в братской могиле, вообще-то бывшей воронке, немецко-фашистские труппы просто оттащили в лес. Наши общие потери составляют тридцать два человека, я согласен, много, зато, сколько немчуры-то мы положили? Плюс мосты надолго вышли из строя, придется фашистам грузы окольными путями гонять.

А мы пока пообедаем, уже час дня, да и немцы решили дать передышку, или взять себе ее.

После обеда, Ежуров начал поднимать боевой дух бойцов, ну не сказал бы, что бы он был низким, но Володя песнями решил еще более поднять боевой дух еще выше, а почему бы и нет. Потом к гитаре Ежурова присоединился аккордеон Симакина, артиллерист добыл инструмент в разбитой немецкой колонне, ну и пошло веселье. Пели и "Трех танкистов" и "песню о Ворошилове", песню "О винтовке" и "Песню о Щорсе" и даже "Тачанку". Правда пели-то не все, но слушали все, и всем казалось, что нет никакой войны, просто сидим где-нибудь в парке культуры и отдыха, и слушаем песни.

Обалдеть, но эти простые песни, особенно спетая в конце абсолютно аполитичная песня "Синий платочек" превратила нас в терминаторов. Я реально чувствую щас прилив сил, готов косить гитлеровцев штабелями, да и остальные тоже. Напевая "Платочек" карабкаюсь на ДОТ, и присобачив бинокль к глазкам осматриваю вокруг, пока тихо. Блин из-за этих песен я щас думаю о Маше, как она там, а можно ли в бою думать о любимой? Хотя почему бы и нет, так же мы злее будем, зная, что своими действиями мы спасаем и защищаем своих любимых, своих детей, родителей, братьев и сестер.

Тут замечаю, что взвода два-три гитлеровцев спереди-справа ДОТа наступают, само собой перебежками, и ползком, и пытаясь это делать бесшумно. Не успел я скатиться с крыши ДОТа, как кто-то из наших пехотинцев лупанул громкой пулеметной очередью по немцам. Ну и те в ответ стали тоже садить во все, что видят, а видели они хуже нашего, из окопа нам их лучше видней, ну и Максим на 500 – 1000 метрах бьет лучше любого МП (и даже дальше), немцы залегли, тут минометчики угостили их металлическими ананасами. Завыл немецкий небельверфер, заговорили гаубицы и флаки, и на наши позиции посыпались немецкие мины и снаряды. По позициям противных артиллеристов заговорили 76 мм пушки, осколочно фугасными сюрпризами, а когда в беседу вмешалисль танки, противник заткнулся. Или разкоцали их, или просто артиллеристы противника, скромно решили промолчать, тем более в ДОТ, им попасть слабо. Простите, то есть не попасть, а попав причинить вред защитникам ДОТа.

Под прикрытием стрелкового огня, взвод наших пехотинцев рванул к немцам, причем их никто не поднимал в атаку, видимо это эйфория от песни. Немцы тоже отстреливались, но допинг в виде довоенных песен оказался сильней нацистской пропаганды, и паршивый "Хорст Весселей", выжившие немцы бежали со скоростью, которой Усейн Болд позавидовал бы. Немецкая артиллерия не стала стрелять, убоясь разколошматить и своих зольдатенков. Наши бойцы вернулись, неся на руках трофеи, четырех раненных и двоих убитых, ну блин, опять потери.

Теперь снова затишье, немцы, у которых осталось чуть больше роты солдат, чего – то замышляют, а я решил воспользоваться затишьем, что бы отправить отчет полковнику.

– Товарищ старший лейтенант, немцы скапливаются в квадрате 6, готовят атаку, собрали до полутора рот пехоты, три танка "Шкода" и четыре ганомага с пулеметами, предлагаем в момент начала атаки, атаковать их сзади. Кстати танки, не плохие и чего это чехослабаки ими немцам трындюлей не дали, нафига было тратить народные деньги (деньги налогоплательщиков) на танки, если ни один из них, не выстрелил в немецких оккупантов? Извиняюсь за отступление.

– Хорошо, что предлагаешь Ержан сделать нам?

– В момент начала атаки, мы ударим с тыла, как только завязывается бой, вы выводите на тыл немцев, ваши танки и пехоту, затем подорвав ДОТ, все уходим.

– Хорошо, ждем ваших выстрелов и готовимся к эвакуации. Все, конец связи. Но ДОТ подрывать не собираюсь, повоюем еще, и потому танки никуда не выводим. Отправляй грузовики к лесу, за снарядами, эту-то атаку отобьем, но потом опять понадобятся боеприпасы для 76 миллиметровок. Потому пусть пока съездят, погрузят и ждут рядом с вами, как немчура откатится, пусть грузовики со снарядами дуют к нам.

Даю команду, и бойцы начинают готовиться, танки и другая техника заново проверены. Артиллеристы готовят свои пушки, нападение ожидается с тыла ДОТа, и потому пушкари вытащили, еще две горные пушки на тыльную сторону, и практически уже зарыли их. Ну все готово, из танков (подбитых) вытащили пригодные пулеметы МГ, и тоже обустроили миниДОТы, перекрыв бревнами и под ними устроив бойницы. Все враг, иди к нам, мы готовы.

Минуты текут, нервы в напряге, пока тишина, и тут заговорили пулеметы, пора в атаку!

Короткими перебежками, прячась за унаследованной от вермахта четверкой троек (круто сказано!) бойцы передвигаются к месту боя. Еще двадцать метров и немцы оказываются в вилке, пулеметы танков и броневиков, херачат высшую нацию, кроша их в капусту, картошку, редьку и другие овощи. Еще десяток минут жесткой бойни и немцы, то есть все, что осталось от их полторы роты, где-то с взвод, бегут в панике, предвосхищая Сталинград, Курск и взятие Берлина. Небелверфер и минометы накрывают разрывами мин бегущих немцев, фашисты понимают, что такое ад, правда не всем это суждено, Абдиевцы на плечах врага, как только минометы замолкают, врываются в штаб группировки противника, с ними вбегают пехотинцы, начинается геноцид. Танкисты крушат немцкие батареи флаков и гаубиц, уфф теперь жить станет лучше, жить станет веселей.

Все вокруг нас адекватного противника не осталось, все заняты трофеесборчеством, Абдиев по рации в своем броневике передает грузовикам со снарядами приказ трогаться и двигатся к ДОТу. И бойцы добарахлившись собираются обратно, все идем в ДОТ, нагруженные добычей, лучшую добычу нашел Йигитали, он обнаружил у немцев флаг одного из полков РККА, герой, орден заработал (ну может медаль). Скоро все собираются в предполье, и я бойцам приказываю собрать всех командиров на совет. До ужина еще далеко, и сижу прикидываю планы, что же делать с полком немецких вояк? Их конечно много, целый полк, правда, так как сняли с фронта, может их меньше штатного состава а, не может же быть, что РККА их не пощипало?

Наконец все командиры собрались и мы начали совет в Филях, обсуждаем, что делать, бежать или нет, все-таки полк вермахта, это сила. По минимуму полторы-две тысячи человек, плюс есть и тяжелое вооружение (но без танков), уверены, что немцы летучие (Кессельринговские стервятники) тоже им помогут. Получается лучшее дело, это упреждающий удар, плюс вызвать на подмогу батальон наших, да и с техникой. Кстати может разведка, что на клюве принесет? Ну Ильиных и его соратники, и как в воду глядели, пришел мальчуган "типа пастушок" и сказав пароль, попросил бойцов провести его к командиру.

– Таварыш камандзір, я Макарка Ігнатовіч з вёскі Смушкевичи, я павінен перадаць вам гэтую паперку, – я открыл поддувало (белорусскому не обучен), а важный пацан передав мне "паперку", разворачивается, бросает нам прощальную фразу:

– Ільіних будзе вас чакаць у трох вёрстах ад Смушкевичей ? вадзянога млына. – и важный пастушок "герольд" сваливает.

Разворачиваю "паперку" это донесение от Ильиных:

"Фарход, немцкий полк трехбатальонного состава, разружается на станции N. Из-за того, что вы разрушили мосты 1 (ЖД) и 2 (авто) полк вынужден, разгрузится на N. Полк немного потрепан и всего имеет около 1300 человек. Грузовиков только 12, плюс 20 подвод, а бойцы пойдут пешими, предлагаю напасть на полк у деревни Смушкевичи. Они будут вынуждены идти по дороге, с одной стороны там лес, с другой холм, прекрасная позиция для нападения. Полк выходит в дорогу завтра утром, после отдыха, о деталях поговорим при встрече, ожидаю у Смушкевичей. Ильиных"

Теперь читаю все вслух, ребята очарованы смелостью секретаря горкома, это ж надо, думаете легко такую информацию добыть?

Так на полк нас не хватит, у них три батальона, у нас один, ну чуть больше батальона, что же делать? Может вызвать подмогу из центра, полковник не откажет же? И посовещавшись с ребятами (командирами) решили вызвать две роты подкрепления, ну что бы напасть на полк по пути следования. И сразу зашифровав (переведя на таджикский) отправляем следующую радиограмму:

Товарищ полковник, просим две роты пехоты, и все минометы к деревне Смушкевичи, к завтрашнему утру, планируем напасть на полк по пути следования к ДОТу.

Минут через пять пришел ответ Старыгина:

"Аскархо, шаб ба рох мебароянд, вохури дар назди Смушкевичи" (Бойцы выйдут в дорогу ночью, встреча у Смушкевичей)

Все решилось, недостаток количества бойцов компенсируем умением, рвением, неожиданностью и подготовленностью нападения. Стоит ли оставлять в ДОТе гарнизон?

Наверное нет, пойдем навстречу полку, и заберем с собой, все, что можно забрать, после разгрома полка, нам вообще надо исчезнуть, а то все тогда точно кранты.

Конечно можно оставив гарнизон в ДОТе, и вернутся сюда после боя, но смысл? Продержимся два-три дня, немцы взбесятся и точно сравняют нас с землей, разве не так. Мосты мы им итак начморили, теперь чинить, не перечинить. Так что решено, ну да надо отбить радиограмму в штаб, вдруг они другого мнения. И радисту пришлось опять стучать неизвестные ему слова на таджикском языке, Старыгин не заставил себя долго ждать, они согласились с нашими доводами.

Так теперь планируем отход, немцев не боимся, все какие были в округе на 50 км, командованием своим, брошены были на нас и за эти дни уничтожены. Проблема с тремя 76 мм пушками, они сволочи стационарные, остальные три на колесах (полевые) а эти нет, значит надо вывести в лес и закопать. У нас пять БТ, четыре немецкие тройки (остальные разбиты), одна четверка и один Т-34, это бронекозыри. Дальше две 45 мм пушки и три 76 мм (те, что на колесах) потом минометы (и небельверфер), правда, к небелю выстрелов уже маловато, но не бросать же. Есть батальон пехоты: это все вместе и пехота, и саперы и экспленные, короче все остальные.

Двум ротам придется топать пешком, ибо столько грузовиков у нас нет (часть занята под боеприпасы, провиант), ну да и ганомаги не решение проблемы. Ничего, машины сделают два-три рейса, бензин пока есть (даже трофейный), жаль повозок с собой из лагеря не взяли.

Все необходимые приказы отданы и начался муравиный труд: из ДОТа бойцы вытаскивали боеприпасы, пулеметы и пушки, стационары вывезли в лес и закопали (с запасом снарядов, вдруг пригодятся, да и везти меньше). Короче через полтора часа все было готово, в ДОТе не осталось ничего, мы решили его не взрывать, вдруг пригодится в будущем.

А все остальное (пригодное) погружено на машины, обездвиженные немецкие танки приведены в негодность, бойцы построились в походную колонну и уже под вечер мы вышли в путь. Через час механизированная часть колонны была на месте, и за 15 минут ударным темпом бойцы разгрузили машины, машины ушли за идущими пешком. Короче через два с половиной часа последние бойцы начали ужин и поев легли спать.

15 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 50-70 км от Бресткой крепости)

Подъем, мы планировали сделать в пять, но человек предполагает, а бог располагает, и бог расположил, что в два часа ночи пришла группа от Старыгина. Бойцов, конечно, не будили, но командирам встать пришлось, и разместившись, и сменив часовых все остальные, снова задали храпака. Дежуривший взвод имел приказ подъем произвести в пять утра, и дежуранты выполнили все как надо. В пять тридцать все уже были подняты, умыты, огимнастированы (озарядочены), и готовы к завтраку.

Но завтрак только в 6 30, потому пусть бойцы чистят-смазывают оружие, а мы командиры пошушукаемся, сводный отряд полковник отправил под командованием Ахундова, и если честно я рад ему. Незнаю в чем особенно радость, но он как-то более предпочтителен, что ли, более надежен, правда в бою придется одергивать, азербайджанец наш горяч, хотя его понять можно. И вот я, Ахундов, Полуэктов, Кравцов, Никифоров, Ивашин и Хельмут (да сегодня немецкие братья, впервые примут бой) сидим и обсуждаем-придумываем план нападения.

И после долгих споров, наш план стал вырисовываться, может он и не стал бы художествововать но, не дождавшись нас у мельницы, в полвосьмого пришел сам Арсений Никандрович. Он и дал наметки плана, а мы, обсудив, само собой, внеся изменения и дополнения, приняли данный план к действию. Затем специалисты уже накидали его на бумаге, и теперь, когда план стал наглядней, все поняли замысел старого приморского партизана.

Конечно, на плане у нас получилось не супер, но так и не спецура картографическая "писала", а простые командиры РККА (некоторые даже родом из вермахта). Кстати тот самый Хельмут и посоветовал, пехоту на левый берег реки не переводить, так как если противник ломанется в лес, задавят. Потому на левом берегу у нас будет только бронетехника, они сразу же (Ивашин, Абдиев и Нечипоренко) получили приказ, в случае наплыва пехоты, рвать оттуда когти. Одной вонючей, паршивой гранатки под гусянку хватит любому танку за глаза, и все целому экипажу трындюлец. Но это не значит, что от одного одиночного фашиста надо бежать всем танкам, нет, если рванет большая толпа. К тому времени бойцы, оказывается, позавтракали и готовы к труду и обороне, потому Ильиных и Полуэктов повели их рыть укрытия. Укрытия для трех горных пушек, для минометов (небельферы оба) плюс для наших родных РККАшных минометов и ротных и батальонных (этих только две штуки).

Остальные командиры, неспеша, позавтракали, так как по сведениям Ильиных противник до нас дойдет только к полудню, и у нас есть время. Ну и начался гигантский кротовый сабантуй, холм на котором мы обосновались, был покрыт лишь кустами. И по мере готовности укрытия маскируются кустами, ну что бы немцы до последнего момента не заметили, вынутый грунт принимает гостеприимная к такому добру земля. Не должны нас фашисты раньше времени заметить, не должны и все. Танкисты (ну и броневики тоже) поехали к мосту (по плану он расположен на два километра ниже), то есть мы не допустим врага до моста, они должны переправится на тот берег и схоронится в лесу. Само собой, что не навсегда, а до поры, до времени. Противник придет пешком, за каждым батальоном будут двигаться повозки с более тяжелым имуществом.

Сижу, осматривая дорогу в бинокль, а бинокль-то хороший, цейсовский; покойный гауптман подарил, а я сволочь неблагодарная, мало того, не сказал тому спасибо, даже имени не спросил. Пока тишина, и бойцы работают, наконец, на той стороне показались бронетанкисты, и через минут пятнадцать исчезли-растворились в лесу, все кроме БТ самого Нечипоренки. Экипаж Нечипоренки присобачили к своему колесно-гусеничному шкафу осинку и начали гастарбайтерить, ну то есть подмели дорогу и прилесок, наконец скрыв, насколько смогли, следы Нечипоренки тоже растворились в лесу.

У нас тоже скоро будет все готово, кстати, почему командир (комиссар, неважно) должен валятся в тенечке, пока солдаты долбутся? И совесть заставила меня встать, и побежать к арене труда, там попросил я у бойца Деревянкина малую саперную и тоже начал усиливать обороноспособность нашей группы. Этой малой саперной, никогда раньше не приходилось работать, все большой, а это оказывается трудней, ну может я, просто не привычен к этой. Но ничего, прошло полтора часа, ходики натикали пол двенадцатого, а у нас уже все готово. Парни выкидывают остатки вынутого грунта в реку, маскируют кустами (кусты жаль, они не виноваты). Все, успели!

Дежурные разносят кашу гороховую по позициям, сам старшина оказывается с нами и умудрился сготовить офигенную кашу. В ней и консервированные сосиски и колбасная начинка вермахта, а так же тушенка из запасов РККА (совхоз помните?), ну еще и кусок бычка, которого Машуня в самовольном походе притаранила. Короче не каша, а я какая-то амброзия, пища богов (а может я просто сильно проголодался?), затем после обеда все усилили бдительность. Пушкари начали вытаскивать и готовить снаряды, минометчики тоже типа того, пулеметчики и стрелки так же прошлись по оружию. А кстати танкисты тоже не груши околачивают, во первых в лесу груш оказывается тут нет, да и заняты они другим делом.Кстати обе "косилки" и пушки 45мм с взводом саперов, стоят у моста, в резерве, саперы поставили весь имевшийся запас шрапфугасов (все 6 штук) на дороге, с причудливыми секторами "обстрела", ну и свалили к мосту. Если что, то они причешут сперва наступающих на мост фрицев (если те, конечно прорвутся), а затем в нужный момент рванут его, к чертям свинячим (собачим, вонючим, говнистым – нужное выбрать).

Ну и где же эти тевтонские сумрачные козлы, долго нам тут их ждать, кусты ж завянут скоро, да и тепло покоя не дает. Чу, слышны звуки, аха тевтоны приближаются к концу, фу опять как-то двусмысленно и грубо, но факт, причем в обоих смыслах.

Высовываюсь из крытия и наблюдаю через бинокль, в самом верху плана появляется колонна маршируюших фрицегансов, оттозигфриды своими копытцами топают к крындецу, но пока не спешим. Согласно задумке надо начать когда голова колонны дойдет до уровня самого нижнего Т-III (по плану), тогда и шарахем изо всех стволов, а сигнал, это конечно наш фирменный крик – "бей гадов".

Завоеватели, неспеша, затянули "Хорст Весселя", тоже мне хор Пятницкого, они ж с фронта, и им кажется, они в лотерею выиграли отдых в тылу, ну, ну, импрессионисты будет вам отдых, только навечно. Допев "Весселя" затянули еще какую-то песню, что-то типа "Весело мы идем в жопу камерады", до намеченной точки еще минут пятнадцать идти голове колонны. А мы не спешим, зачем и куда, нет-нет, капкан должен захлопнуться полностью. И в конце концов голова колонны противника все-таки достигают одиноко стоящую на краю леса мощную березу, все.

Бееееееееееей ГадоФФ, – кричу я, оставшийся взрывать шрапфугасы сапер, крутит "адскую машинку", БАБАХ, огромное количество бравых "певцов" валится, кто навсегда, кто только раненным. Все бойцы подхватывают этот крик (и взрыв) души, одновременно нажимая спусковые крючки, опуская мины, в минометы, дергая, что надо дергать в пушках и т.д. на дороге начался ад!

Синхронно с пулями из автоматов, пулеметов, винтовок и карабинов, на врага полетели мины и снаряды. За первые десять-двадцать секунд, ну пока фашисты опомнились, наш огонь наверно нанес не менее батальона безвозвратных потерь, а если добавить бабах от шрапфугасов, то и полтора. Для немцев (сори для гитлеровцев) это был звиздец полнейший, опомнившись, немцы залегли, но прямо на дороге, а куда же еще? Чай им-то, мы окопов не вырыли, как-то негостеприимно, так и гости незваные, тевтоны в рот драные

И враг пытается отстреливатся, но их огонь не доставляет нам сильного дискомфорта, трудно отстреливатся от окопавшегося на высоте неприятеля, тем более, когда ты на виду лежишь. Местами сохранившиеся офицеры и унтера пытались, как-то скоординировать отпор, но снайпера у нас не лыком подпоясаны (или не ломом шиты?), и снайпера и другие более менее меткие бойцы отстреливали сперва конечно тех, у кого погоны покруче.

Тут дисциплина и порядок в фашистких рядах рухнули ниже абсолютного нуля (ниже минус 273 по цельсию), и животной толпой жаждущей жизни любой ценой зольдатики рванули в лес. И тут их встретил шквал пулеметного огня, ну да в лесу у нас был припятан козырный туз, едрит мадрид осасуну через вальядолид, целая колода козырных тузов. Их втретило около двух десятков пулеметных струй, не выдержав напора "стали и огня" супостаты, рванули назад. Но и тут их ждала только смерть, с холма мы стали опять пулять во всю ивановскую. Группа ливонских оптимистов, попытались сгрузить с повозек минометы, но два осколочно фугасных снаряда, красиво уложенные меж повозками Полуэктовым, и тут наглядно показали гитлерне превосходство коммунизма, над национал-социализмом.

И тут у враг нашел единственный, возможный выход, войти в лес и затаится за деревьями, все таки из танка обзор не супер, даже из хваленых немецких танков. И потому остатки гитлеровских ублюдков стали растворятся в лесу, туда пулять пушками и минометами, мы побоялись, можно задеть свои танки. Поэтому устроили стрелковую бурю, по моему приказу пулеметчики выпустили диски и ленты (те, что уже заряжены были) до конца по следам немцев. Им помогли и остальные стрелки, до конца выпуская патроны из уже заряженных обойм и магазинов. Все на нас упала тишина, как снег на голову (или сосулька, у нерадивых комунальщиков), и в этой тиши стали слышны стоны раненных, лежавших на дороге немцев.

Ко мне, в наш окоп, пробрался Хельмут, и предлагает поговорить с немцами, пока они деморализованы. Ну что бы, попробовать перетащить на нашу, сторону побольше простых немецких ребят, охмуренных австрийским, однояйцевым, челколобым ублюдком, и другими гиббонтропами.

Взяв рупор (я не знаю, откуда он тут взялся, ну рупор), Хельмут направляет раструб в сторону левого берега и начинает (тельмановская школа):

– Камерады, с вами говорит бывший кандидат на офицерский чин 45 пехотной дивизии Хельмут Юргенс.

Ваше положение безвыходно, сейчас мы начнем зачистку силами всей дивизии, и каждый встреченный с оружием в руках, будет убит на месте. Все же, кто хочет жить, предлагаю сдать оружие и остановить бессмысленное кровопролитие. Советское командование, не хочет проливать бесцельно кровь немецких парней, те, кто сдадут оружие, получат жизнь и свободу.

Даю вам пятнадцать минут, через мятнадцать минут закидаем вас минами и снарядами, затем начнем зачистку, если вы согласны принять наши условия, то знак – белый флаг. Время четырнадцать часов двадцать минут, время пошло.

Из леса стали доносится разговоры и крики, но кто, о чем, и зачем говорил и кричал, мы не знаем, у немцев идет обсуждение.

Через десять минут замечаем около восьми импровизированных белых флагов, ну и я говорю Хельмуту:

– Хельмут, командуй, тем, кто сдается идти к одинокой сосне, ну вправо.

– Передай танкистам, пусть сгруппируются у одинокой сосны и принимают капитуляцию немцев, но близко к танкам не подпускать, не менее пятидесяти метров дистанции.

Радист открытым текстом передает сообщение танкистам, и Хельмт снова берет рупор:

– Камерады, идем к одинокой сосне, слева от нас, там кладем оружие и отходя строимся.

Немцы боязливо выбираются из лесу и идут к ориентиру, тут сзади по ним (из гитлеровских стволов) какие-то упорные верблядуны начинают шмалять, почем зря, по честным немцам, те залегают и тоже отвечают. По тому месту, где расположены "непримиримые", Полуэктов кладет несколько осколочно-фугасных прибабахов. Наши пулеметы бешено шмаляют в нациков (ну, вообщето в то место, где нацики) и те затихают.

Хорошие немцы скапливаются у того самого ориентира и гора оружия сданного немцами растет, плохие немцы притаились.

– Кравцов, берешь свою роту, бегом на грузовики, и вперед на тот берег, надо охранять сдавшихся в плен, ах да и Хельмута с его ребятами возми, пусть с хорошими немцами покалякают.

Крацов с Хельмутом, вызывая своих бойцов, уходят, нам, остальным тоже надо теперь, на тот берег переправится, командую всем собираться, и бегу догонять Кравцово-Юргенсов.

Бойцы сворачивают свои позиции, а я добегаю и ныряю в кузов грузовика, обалдеть вокруг одни немцы, я значит, к Юргенсу попал. Западло, Хельмут в кабинке, и я один на один с немцами, западло не в том, что я ссу, нет западло в том, что я не говорю по-немецки, а немцы боятся меня, я же страшный комиссар. Вот всю дорогу и молчим.

И мы, молча, едем, вниз с холма, потом к мосту и от моста вправо, к одинокой сосне.

Когда наш опель-блитц, доехав, глушит мотор, я в числе первых спрыгиваю с кузова, толпой в сто-двести человек стоят "хорошие" немцы, в десятке метров перед ними холмик из оружия, а вокруг немцы уже оцеплены кравцовской ротой.

Хельмут строит своих бойцов, и "хорошие" немцы фигеют слыша команды на родном языке и вооруженных немецким же оружием, немецких парней, в немецкой же форме, но на стороне РККА. Один из бойцов Хельмута (Зигфрид Шварцнагель) кричит:

– Пауль, майне брудер, – и лезет обниматся к одному из озирающихся "хороших" немцев, офигеть, прямо индийский фильм, встреча братьев.

– Кравцов, Нечипоренко, Ивашин и Абдиев, идете к "плохим" немцам и зачищаете территорию, пехотинцы прикрываетесь танками и броневиками, вперед. Всех кто сдается не трогать, остальных нафиг, в корзину, то есть удалить. Хельмут, охранять со своими камерадами пленных.

Пехота с танками и броневиками, уходит добивать остатки "непримиримых", но у тех пыл погас, и те тоже сдают оружие, причем попался даже гауптман, командир второго батальона. Остальные офицеры, уже накрылись медным ВАЗом, короче нет больше офицеров, только жалка командир полка с штабом задержались. И само собой под раздачу не попали, видимо с ветерком едут на машинах, то есть ехали, прослышав про случившееся, наверно повернули обратно. У немцев есть рации и давно значит, сообщили, то есть не значит, а точно сообщили, орднунг.

Всего выжило чуть больше 300 немцев, примерно батальон, остальные отравились к праотцам и к праматерям чертовым, то есть кончились. К этому времени начали прибывать наши с холма, и по моему приказу, бойцы стали загружать трофеи в грузовики. А с немцами беседовал командир, первого немецкого взвода в составе РККА, товарищ Хельмут. Около получаса (а может больше) продолжалась беседа, и в результате беседы к нам перешли еще 36 немцев, то есть теперь у нас будет два немецких взвода, Первым само собой в РККА перешел Пауль, братец нашего Зигфрида, с оригинальной фамилией, которая в переводе означает Черный бренд (марка).

Остальных немцев, без оружия, и без припасов, отправили нахер, то есть восвояси, а что, убийствами мы насытились, тем более Хельмут обещал, жизнь. Кроме, того это теперь порция трупного яда в вермахт, почти триста немецких солдат, почувствовавших унизительнейшее поражение, теперь будут разносить слухи об этом. О силе бойцов РККА, о том, что бойцы РККА милосердны, и просто обезоружив, отпустили врага, даже не попинав, то есть реклама РККА на высшем уровне. Плюс расскажут о немецких бойцах в рядах РККА, ну в Шестандцатой Дивизии Особого Назначения.

Все собираемся, теперь можно (да и нужно) уходить, и все заняты обшариванием мертвых немецких солдатов, погрузкой оружия на грузовики и т.д. как говорится победные хлопоты. Прошел час, и колонна вышла в сторону места дислокации, можно ехать, неспеша, вокруг боеспособного врага нет (и в ближайшие два-три дня не предвидится).

Тем, кому не хватило места в машинах, едут на повозках (отбитых у врага), но из-за разницы скоростей, гужевой обоз двигается самостоятельной колонной. В одну колонну впрячь не можно, коня и трепетный опель-блитц. Тем более пять повозк присобачены к грузовикам, так как их двигатели (невинных лошадок) мы угандошили во время атаки.

И дальше ехали, молча, каждый переживал заново эти дни, бои, смерти товарищей, тем более даже в нападении с холма, противник умудрился убить пятерых и ранить восемь бойцов.

Вот, наконец, показался родной наш лагерь, где нас не было пол недели, Машуня наверно меня ждет, да и полковник какие-то новости обещал. Раздается скрежет тормозов, все приехали, нас встречает целая толпа, спрыгиваю с Ганомага через вверх, потому что Машуня стоит в первом ряду.

– Маша, как ты милая? – и я прижимаюсь к ней как пиявка, полковник и Шлюпке, два взрослых дядьки смахивают с ресниц слезинки, блин немцы понятно сентиментальны, а вот Старыгин –то куда? Ну и я сразу отпускаю Машу, котороя только рыдает от счастья, и нифига членораздельного сказать не может, и иду строевым шагом к Старыгину.

– Товарищ полковник, вверенное мне подразделение прибыло с выполнения порученной командованием операции. В ходе боев уничтожены…

– Хватит, мы все знаем, теперь построй своих бойцов, у меня для вас правительственное сообщение.

Бойцам даже не пришлось команду давать, они сразу выстроились, и все конечно ждем новостей (ой не все, по лицам вижу, те, кто оставались в лагере, знают).

– За героическую борьбу против гитлеровских захватчиков, объединение остатков разбитых частей РККА, НКВД и погранчастей НКВД, под названием Дивизия Особого Назначения зачисляется Дивизией Особого Назначения при НКВД СССР.

У нас от радости, ролики за шарики заехали и начали оттуда параллелограммики параллелепипедиками закидывать. А полковник продолжает:

– Старшему лейтенанту погранвойск НКВД Каримов Фарход Расулович, присваивается очередное звание, капитана. За активное руководство, и героизм в боях против вероломных гитлеровских оккупантов капитан Каримов награждается орденом "Боевого Красного Знамени".

И я чуть не упал, блин это же первый советский орден! Меня им наградили, и я теперь целый капитан. ЭКСТАЗ.

– Товарищ полковник, а как центр про нас узнал?

– Вспомни капитана НКВД, ну которого ты с часовым в плен всей группой взяли, так вот они сюда, если помнишь по спец заданию заброшены были. Они (с Онищуками) задание выполнили и позавчера еще отбыли в центр, а с собой мой отчет о деятельности ДОН-16 прихватили, и отчет Елисеева, все захваченные документы и удостоверения личностей убитых фашистов, до кучи отвезли, кроме того о наших действиях они осведомлены и по перехватам немецких переговоров и сообщений. И сегодня в полдень пришла радиограмма обо все этом. Все капитан, свободен, иди, ты, что не видишь, как Мария тебя заждалась, эх я б в твои годы…

Что бы полковник (ой генерал майор) в мои годы натворил, я уже не расслышал, а побежал к любимой, и с Маней мы… нет, не скажу, короче мы пошли спать, и… нет, все равно не скажу. И день на этом закончился.

– Маш, вставай, уже утро.

–Бернхардт, покалякайте с гитлерюгами, если не прокатывает, то громим их.

– Гут, – говорит Шлюпке (в форме майора вермахта, и нереально крутой ксивой).

Бернхардт делает знак рукой, и лейтенант фельджандармерии, видимо рулила патруля, подходит к нашему кюбельвагену.

И наш дважды майор (ну майор войск НКВД, плюс лже-майор вермахта) качественно пролаял на летеху, показывая суперксиву и напечатанный на трофейной машинке приказ, типа мы идем на усиление гарнизона Городка3, где ожидается нападение подлых русских из ДОН-16.

Летеха изучил изумительно сделанный приказ, за подписью аж самого Феденьки телефон Бока, и махнул рукой, наша колонна покатилась вперед.

Еще, через 40-50 минут мы въезжали бы на аэродром, показав охране другой подприказ (подделанный приказ), данный приказ гласил, что мы едем на усиление охраны аэродрома. Но не тут-то было Ашотик конечно молодец, но подвела разведка, и в приказе неверно была указанна часть, охраняющая данный аэродром. Унтер, начальник поста, сразу схватился за свой МП, я успел раньше две пули парабеллума вогнать ему в лоб, и они успокоили (как минимум временно) бравого унтера. Сразу началась и почти мгновенно кончилась перестрелка (силы у нас и немецкого поста были неравны), пусть немцы и выпали в сгусток, ну или там коллоидный раствор, но остальные теперь в курсе, что мы пришли по немецкие души (сорри, простите братья немцы, по фашистские души).

Пусть сволочи-гитлеровцы и тыловики, но успели подготовиться к нашей атаке, пришлось вперед пустить танки, прикрываясь танками, вперед пошли пехотинцы. Слабым местом немцев оказалось два фактора, первый фактор: аэродром не был подготовлен к обороне, ну не было ни ДОТов, ни окопов, ничего. Это был советский аэродром, немцы его захватили внезапно, РККА откатились далеко, ну и немцы даже не думали о об обороне. Второй фактор то, что у тыловиков автоматического оружия было мало, два пулемета, и четыре автомата МП у унтеров, причем первого мы замочили еще на КПП, вместе с его МП-38. А у нас шесть пулеметов (два ДП и четыре МГ), плюс "косилка", а танки само собой были вне конкуренции, ну не было у немцев ничего противотанкового.

Ну и рассосавшись по аэродрому, начали избиение гитлерденцев, охранники тыловики, ремонтники не были готовы к серьезному отпору, тем более за это время все наши бойцы уже пороху и понюхали, и поели и поосязали. Более или менее отпор смог дать штаб (хотя какой он штаб), ну то есть место, где начальство тусовалось. Но после трех "длинноствольных" немецких гранат в окно, начальств аэродрома в полном составе переселилось в преисподнюю, не оставив на этом свете ничего позитивного.

Человек восемь немецких авиаслесарей (по типу автослесарь) попало в плен, и их сразу заставили через не хочу и не могу (пинками и прикладами) готовить самолеты к вылету. На аэродроме кроме пятерки наших истребителей, оказалось до десятка немецких крылатиков, но к полету пригодны были только два из них, зато нас встретил бонус в виде двух У-2. И Кравцов с Никифоровым, как наиболее опытные летуны, начали осваивать немецкие лаптежники, остальные готовить наши истребители и "небесные тихоходы".

Все свободные бойцы были собраны мной для зачистки строений, и полчаса прошло в этих хлопотах, очистка дала неплохой улов. Нами, в ходе зачистки, были обнаружены три немца и два ненемца, то есть целых два предателя, помогавшим немцам, ну из этих – Хиви (или киви, а нет киви это волосатая сладкая картошка), как потом их обзовут немцы. Все пойманные немцы и их помощники были расстреляны, да негуманно, да нарушение всяких душелюбских и людоведских законов, но нечего было к нам переться, и нечего было предавать СССР.

Операция была, оказывается, задумана Старыгином до нашего возвращения с ДОТа, и даже аэродром соорудили недалеко от базы. Так, что ребят (летунов) там уже ждут, а мы начали портить недочиненные немцами самолеты. Сперва оттолкали их всех на край летного поля, затем облив бензином машины, в моторный отсек и в кабину, закинули по гранате. Раздался громкий, вкусный и ошеломляющий бабах. Люфтвафные таратайки начали активно окислятся, почти синим пламенем, это наш ответ Чемберлену, то есть жирному Герингу, кайфуй жиртрест.

Истребители наши тут стояли еще с 22 июня, так и не успев взлететь, и запасливые немчики их починили, ну да сперва конечно постреляв (во время захвата аэродрома). Спасибо.

Один за другим сталинские соколы взлетели и рванули к базе, за истребителями взлетели летуны на юнкерсах-штуках и свалили на базу. Последними, улетели У-2, правда ребятня не хотела их брать, но я настоял, они ж не знают, что скоро, у немцев от стрекота мотора этой "швейной машинки" будут волосы седеть от тихого ужаса. Теперь надо все, что можем забрать, остальное (само собой) испортить, и бойцы начали грузить на шесть захваченных грузовиков (и на свои таратайки) авиабомбы (довоенный остаток ВВС РККА), горючее, патроны и т.д. Короче честно награбленное, нажитое непосильным грабежом.

Затем погрузившись, рванули назад, перед выходом договорились, что теперь жандармов раскатываем в тонкий блин танками, причем вероломно, без разговоров и понтов.Ну, или как вариант, можем раскатать в нежный лаваш. Но не тут-то было, видимо мы как-то, чрезвычайно оптимистично, подошли к делу, на точке нас ждала засада, на том же месте где стоял один Т-II, нас ожидали пять штук таких же произведений немецкого танкопрома, плюс какие-то флаки (5 штук, зенитки автоматические), четыре гаубицы (захваченные где-то у РККА), четыре родных наших сорокопятки и как бонус сводный батальон гитлеровцев при поддержке сотни полицаев, само собой у немцев были и минометы, они ж без них никуда. То есть, кто-кого еще в блин-то раскатает, у них фактор неожиданности, плюс вдобавку сотня свеженьких (в смысле новопредаших) ренегатов-коллаборационистов (сук-предателей). Могила нас всех не ждала, конечно, но очень и очень неприятный сюрприз, потенциально стоивший жизни большей части отряда, нас тихо ожидал. Так как времени, у фашистов было мало (видимо их подняли по тревоге с аэродрома), то и нормально укрепиться они не смогли. Ну ни окопов, ни капониров для пушек и танков, они при всем желании сделать не успели бы, вот и готовились к встрече в чистом поле.

Все это, углядел, пролетая параллельно дороге, остроглазый Никифоров и по прилете в штаб, сообщил Старыгину, дополнили информацию от Никифорова Красницкий и Гарифулин, летевшие следом на самолетах У-2. Полковник по рации сообщил нам (через радиста конечно, не сам), да еще и помощь прислал, да какую! Во первых "Praemonitus praemunitus", во вторых, помощь (а щас узнаете какая) подоспела перед самым нашим подъездом к засаде. На позиции приныкавшихся засадчан полетели лаптежники (Никифорова и Кравцова). Как и любые другие на их месте немцы решили, что пикировщики посланы против красных, и на них налетели по ошибке. Попытались сигнализировать, чем только могли, а Никифоров с Кравцовым очень краеугольно проспрягали бомбами немцев. От идеального с точки зрения филолога спряжения, немецкие "флаки" и два танка сразу ушли в корзину на рабочем столе.

Тут вообще неожиданно для нас (и тем более для нашего врага), в расположении батареи гаубиц, стали взрываться мины, и кто ж это решил нам помочь? Если немцы по ошибке, начали иметь своих, то это хорошо, а если кто-то посторонний? Ну, кто-нибудь, типа наших окруженцев, больше же некому, или первые, или вторые, но откуда у окруженцев минометы, да еще и мины? Пока неизвестные, ласкали минами гитлеровских артиллеристов, летчики сделали еще два захода, на немцкий миниукрепрайон. Минометный обстрел тоже прекратился.

Понаблюдав изнасилование засады нашими соколами, мы с криками "Ура", и "за Сталина", двинулись на немцев. Добавили немчуре так, что ни разу мало не показалось. Остатки засады, смазав машинным маслом пятки, стопы голени и т.д. брызнули в противоположную от нас сторону. Спросите, почему машинным маслом, а не салом, так они же прижимистые эти немцы, вот и сэкономили на сале (национальный характер). Бегущих немцев, с той стороны загадочные "кто-то" встретили ружейно пулеметным огнем. Наши танки рванулись вперед, на немецкую засаду. Видимо экипажи танков из-за бомбежки покинули танки, а так бы мы понесли потери в танках. БТ конечно танк классный, но он не рассчитан на противотанковую борьбу, у него противопульная броня. А атаковать танк без экипажа это верный флеш-рояль (или как там покерологи называют) вот немцы и использовали ГСМ для ускорения бега. Под пулеметно-орудийным огнем не каждый рискнет сунуться в танк, инстинкт заставит рисовать изображение зайца (узбекская идиома, синоним – слинять), вот танкисты вместе с пехотой сфотошопнули зайчика.

Правда, к пятерым убитым на аэродроме нашим бойцам добавилось еще четыре, но общий итог все-таки в пользу СССР, и собрав оружие погибших немцев, присобачили обе противотанковые пушчонки-сорокопятки, две годные к употреблению гаубицы. Также собрали и погрузили в грузовики запас снарядов к первым и вторым (ну все, что нашли). А кто ж нам помог, (не про летчиков я, а про "минометчиков")?

Тут из кустов выходит командир, в нашей красноармейской форме, с знаками различия старлея-артиллериста, и с белым флагом (парламентер наверно) в руках.

– Здравствия желаю, старший лейтенант Тухватулин, N-ский механизированный корпус, уже две недели в окружении.

– Здравствуйте старший лейтенант, капитан Каримов, комиссар шестнадцатой Дивизии Особого Назначения НКВД СССР, воюем в тылу врага. Спасибо за помощь старлей, сколько у вас человек?

– Товарищ капитан, в моем подразделении шестьдесят два человека, половина из нашего корпуса, остальные, из разбитых частей, пристали к нам в лесах. Из командиров только я, летчик-истребитель, капитан Геллер и раненный майор Семенов. Но товарищу майору уже намного лучше, он диверсант, его группа тут невдалеке взорвала склад ГСМ, который достался немцам при нашем отступлении. Немцы группу уничтожили, майора мы случайно нашли в лесу, когда охотились на малочиленные группы врага.

– Почему не пробирались на восток, к своим?

– Не смогли пробится через прифронтовую полосу, затем и фронт откатился, зато тут нашли склад мобилизационного резерва, вот вокруг склада и устраиваем диверсии и нападения на мелкие колонны. Планировали напасть на фашистов, обустроили позиции для минометов, их-то всего взвод с одним танком было. И тут к противнику приходит подкрепление, вот мы и решили понаблюдать, против кого, это немцы, тут такой кулак собирают.

А как бомбардировшики начали их обрабатывать, Володя Геллер по почерку бомбардировщиков, определил, что за штурвалами не Люфтавли, а скорей всего наши (сирену например не включили), вот мы и добавили немцам весь запас мин, что был с собой. Хотя запас мин на фрицев выпустили бы по любому, после бомбардировки из них плохие преследователи, так что можно было уходить спокойно. А тут ваши бойцы вдарили по обалдевшему от бомб и мин врагу, мы поначало тоже, как то удивились, затем смотрим, а ваши половина в немецкой половина в нашей одежде. Да и кричали наше "Ура", а после криков "за Сталина", мы уже поняли кто вы, тут немцы от вас побежали на нас, а у нас пулеметы из мобсклада, вот и чесанули по ним, из трех максимовских стволов, и трех дегтяревских.

Сидим, наблюдаем, ваши начали трофеи собирать, немцы уж разбежались кто-куда, вот я и решил с флагом белым выйти, узнать, кто есть кто

– И много воинских припасов на складе? – вежливо так, спрашиваю я?

– Конечно много, правда, он не был до конца заполнен, но повоевать можно. Товарищ капитан, а давайте к нам в гости?

– Ну что же, можно. Почему бы нет, не только же к фашистам в гости ездить, и улыбаюсь от своей второсортной остроты.

Шлюпке, собственноручно увел колонну на место дислокации, со мной остался взвод бойцов из Ахундовских, и опель-блитц с двумя мотоциклами. По плохонькой проселочной дороге громыхая всеми фибрами души и металлически-деревянной души, блитц довез нас до замаскированного в лесу склада.

Познакомился там с бойцами, но нормально общаться с ними не дает бдительность, ничего Елисеев по ним пройдется с Легостаевым и другими волкодавами. На первый взгляд, все нормальные парни, и майор диверсант, и истребитель Геллер, и много других бойцов.

Кстати, Выкван (который Кузнецов) полез обниматься с Семеновым, оказывается они вместе в диверсионной группе были, 23 июня, при отходе Выкван остался прикрывать, и контуженный попал в плен (в ту нашу колонну). А Семенов с остальными ушел, но уже при взрыве склада ГСМ, группу немцы разбили, сам Семенов раненный попал, к Тухватулину. И мя решили, погостив, пора и честь знать, как бы Старыгин не напинал.

С собой взяли Семенова, Геллера, а Тухватлин остался (нельзя бойцов без командования оставлять). И через час усиленной езды, мы уже были на "отправке".

А там нас встретила только охрана, остальные как они сказали, были на аэродроме (офигеть у нас аэродром, и там 7 самолетов).

А сам пошел к штабу, доложить обо всем Старыгину, зря не послушал охрану, штаб был пуст, полковник, то есть генерал-майор тоже был на аэродроме. Пришлось еще пройтись, боец охраны показал, где обустроен наш аэродром, ба это оказывается, то место, куда мы с Машей по ночам выезжали. Правда, докладывать мне Старыгин не дал, сказал, что все и так знает.

Самолеты уже давно замаскировали, загнали под деревья вручную, и еще сетями прикрыли (сети немецкие, маскировочные). Ну, а бойцы, осматривая освобожденные наши и захваченные немецкие самолеты эйфоризовали по полной. Мне человеку другой эпохи это понять очень трудно, а для них для людей того революционного времени, после катастрофы 22 июня, пощупать плененную немецкую технику, высший кайф. Просто почувствовать, что мы (опять я себя с ними ровняю, простите, они выше, чище, добрей нас были) ничем не хуже гитлеровцев, а даже сильней. Вот ребята с хохотом забирались в кабины юнкерсов, рассматривали их, трогали и даже устроили фотосессию.

Затем меня отозвал Старыгин, и сообщил, что они (все отозванные в Москву) улетают сегодня ночью, и я с взводом охраны провожу их. А я представил ему майора и Геллера, откуда то появился Елисеев, и полковник культурно предложил пройти проверку новичкам. Те как служащие не первый день, сразу согласились, и тройка ушла. А полковник, поздравил меня с тем, что я снова главный в ДОН-16. То есть сегодня ночью я приступлю к самостоятельному командованиюДОН-16 НКВД СССР. А Старыгина и остальных, мы отвезем в пункт "С" где их должен забрать советский самолет, ну и значит надо готовиться.

Через час я оповестил бойцов дежурного взвода и водителей, то есть всех тех, кто будет сопровождать Старыгина, Круминьша, Шлюпке и других к самолету. Наверно спросите, а почему через час, почему не сразу, так Старыгин мне примерно час расписывал, что и как нам предстоит делать теперь. Кстати оказывается я все-таки капитан войск НКВД, а не капитан ГУГБ НКВД, то есть прыгнул всего на звание (разочарование).

Потом устроили торжественные проводы наших товарищей, было сказано много теплых пожеланий, и очень много хороших слов, даже Хельмут наговорил массу вкусного. После окончания торжественного вечера и ужина, мы засобирались в дорогу. И с "отправки", под покровом ночи, в дорогу вышла колонна провожающих и улетающих. В дороге прошло полчаса, и вот мы в точке, теперь ждем самолет, подготовив костры, как и договорено, вслушиваясь с надеждой в небо. Пока тишина, да и до назначенного времени пока еще десять минут, Акмурзин и Босхамджи приготовив, запалили факелы, ну для разжигания костров. Костры приготовлены их сухостоя, и на всякий политы бензином, наконец, время наступило и парни запалили огонь.

В небе зарокотал мотор, на импровизированную аэродромную площадку спустился самолет, выскочивший из аэроплана приземистый и широкоплечий летчик (или там бортмеханик-бортпроводник) попросил быстрее, мол, еле прорвались. Провожая улетающих, обнял каждого, это же братья по оружию, сколько с ними пережито. Когда последний, чудесный латыш Круминьш садился в самолет, со стороны охраны послышались выстрелы.

– Поезжай, то есть лети уже, – кричу я и самолет, начинает двигаться, приземистый член экипажа захлопывает дверь, и все аэроплан несется вперед и отрывается от земли, уфф все, бегу на выстрелы.

Хорошо, что прихватил с собой МП и подсумок (или как он у немцев называется), передергивая затвор, оказываюсь среди бойцов. Они залегли и ведут перестрелку, из кустов в нас летят пули, пытаюсь короткими очередями отвечать на вспышки. Из лесу, слышны короткие команды на немецком языке, черт они нас окружают. Немецкий говор уже слышен со всех сторон, говор сопровождают выстрелы, причем не только с карабинов, противник не хуже нас вооружен автоматическим оружием.

– Ребята, немцев больше, и они со всех сторон, поэтому, предлагаю прорываться, сперва закидаем гранатами, пространство против нас и вперед, короткими перебежками к технике.

Странно, но почему то молчат пулеметы на мотоциклах и ганомагах, неужели их сняли бесшумно а? И кинув десяток гранат, выдвигаемся вперед, по направлению к нашей технике, пока бежим, падает несколько бойцов, увы, но нет времени проверить кто ранен, а кто убит.

Наконец добегаем к месту, где оставалась техника с охраной, по нам в упор бьют два пулемета с ганомагов.

– Не стреляйте свои, – кричим мы.

– Русише швайне, – отвечают нам в ответ и снова очереди, блин на голос стреляют суки, хорошо хоть самолет им не достать.

Мы короткими перебежками, теряя на ходу товарищей, передвигаемся уже куда-то наобум, темнота ведь…

Когда я очнулся, я осознал, что лежу в лесу один, и понятия не имею где я.

– Аууу, ребята, вы где? – шепчу я, потом тоже повторяю громче, а затем еще громче. А в ответ тишина, вокруг ни души, черт не оправдал я доверия партии и правительства, потерял ребят. Уже очень светло и по часам понимаю, что уже утро, время полшестого, осматриваю свое снаряжение, я в форме РККА (пока еще старлейские знаки различия), у меня автомат МП и только один рожок с патронами, плюс парабеллум с двумя магазинами, хорошая граната Ф-1 и руки плюс ноги. А исходя из того что немцы скорей всего рыщут уже вокруг, то надо брать то пора эти ноги брать в руки, и дергать отсюда.

– Лягай!

Раздается шумовой всплеск взрыва, и пространство прошивается осколками рубашки гранаты, чудесным деньсурковым образом осколки прошивают мою гимнастерку в трех местах и тело ни в одном. Пока немцы ошарашены, вскочив, подбегаю и короткими очередями расстреливаю все, что движется, немцы постреливают, но я себя чувствую Шварцнеггером в фильме "Коммандо" или "Терминатор", в меня ни хера не попадают, а я попадаю ништячно. И тут еще один немец, попадает в меня, сцуко прям в живот, больно-то как, смертельная рана, и падаю, истекая кровью, но тут снова всевышний (не знаю кто, может бог, может наоборот) делает перемотку, и я вернулся досмертельный период. Мгновенно падаю на землю, постреливая на вспышки выстрелов автоматом, потом добавляю гранату, немецкую с длинной ручкой. Опять всплеск взрыва, и пока немцы кайфуют, стреляя подбегаю на предельно короткую дистанцию.

Вдруг понимаю, что патроны на исходе, и щелк автомата впустую доказывает верность моей "гениальной" мысли. Машинально откинув висевший на шее автомат, хватаюсь за кобуру и вытаскиваю парабел, и тут понимаю, что по немцам стреляет еще кто-то. Немцы отвлеклись на другого стрелка, и спокойно достаю пекаль, подбегаю еще ближе и вгоняю в пока двигающих немцев знаменитые парабеллумовские пули. Загадочный стрелок достреливает тоже, все немцы (их реально, оказалось около отделения) теперь перешли из разряда врагов советского государства, в удобрение советской земли.

– Товарищ старший…ой товарищ капитан, – и к моей радости из-за деревьев выходит Акмурзин собственной персоной.

– Фатхула, брат, как ты родной, – и я обнимаю моего брата по тюркским языкам.

Потом Фатхула, галопом по Европам, рассказывает свои шатания по белорусскому лесу, а я свои, рассказы практически идентичные. Единственная разница в том, что он намного лучше меня приныкался, затаился на дереве, и немцы прошли мимо. Потом он пошел на звук выстрелов, благо буквально 500 метров, вот и успел под конец представления а-ля "Терминатор" ну или там Стивен Шпигаль.

– Фатхула, я степняк и горец, для меня лес как высшая математика неандертальцу, я в нем не ориентируюсь ни черта. Вся надежда на тебя, все-таки Башкирия к лесам ближе, чем Таджикистан или Узбекистан.

– Да товарищ капитан, выведу, мы сейчас примерно в 20-25 км от базы, это нам 5-6 часов дороги, может больше, все-таки немчура вокруг шастает. Мне кажется, мы довели немцев до белого каления, и они решили нас угробить.

С удовольствием стаскиваем с немцев все, что можно, особенно радуемся парабеллумовским патронам (для МП-40), но и патроны от Kar98k тоже пойдут. Так же нас радует жрачка, особенно порадовал один немец, я у него нашел ППД и два набитых магазина, да плюс две лимонки. Видимо сука снял с кого-то из красных командиров, ну вот и вернул хозяевам, бойцам РККА, да нет мыж теперь НКВД.

Затем, отойдя километра на два сели поесть, война как говорится войной, но желудку плевать на политику стран Южной Америки, на национал-социалистическую идею, на экспансию капитализма и т.д., он тупо хочет жрать. Вот и позавтракали немецкими консервами-саморазогревайками, галетами и чистой ключевой водой из лесного родника. Затем опять рванули в путь, время не ждет, я как представлю, что там чувствует Мария, мне херово до кончиков души. И от этого мы прямо бежим, на пузах автоматы, на спинах ранцы (наследство от немцев), там же карабины, все это привязано что бы, не болталось, и мы минимально грохоча, все бежим и бежим.

– Хенде хох, – кричат из кустов с глобальным рязанским акцентом кто-то.

– Пошел ты, со своим хендехохом, кто такие, – отвечаем мы, валясь на землю, и передергивая затворы автоматов.

– Пограничники ннн-ской заставы сержант Арзуманян и рядовые Никифоров и Оноприенко, а вы кто такие?

– Капитан войск НКВД Каримов и сержант войск НКВД Акмурзин. Опустили-разрядили оружие и ко мне.

Из кустов опустив стволы мосинок и немецкого карабина, выходят братья пограничники (эх доверчивы, а вдруг мы засланьё), ну и я выхожу навстречу, мне-то терять нечего, я ж день сурка многоразовый. По лицам видно пацаны оголодали, да и форма обтерта, грязна и порвана. Знать ребята с самого 22 июня по лесам шастают, и это потом подтвердилось по рассказу сержанта, кстати, а рядовой Никифоров кого– то мне напоминает.

Акмурзин догадливый и уже вытащил три банки консервов и галеты к ним, увидев это богатство пограничная братва, кинулась благодарить нас, я пресек поток благодарности, и приказал есть. Ребята молниеносно разрубали консервы и галеты, и хотели еще (по глазам видно), но я не знаю когда в последний раз они ели, да и то, что дали как бы им боком не вышло. Отдохнув полчаска, и убедившись, что пограничные желудки, осилили жрач без особых напрягов, мы тронулись в путь. Во время отдыха я им рассказал о нашей части, и о том, как мы тут оказались, у ребят глаза горели, когда шел рассказ о боях ДОН-16.

Оказывается у ребят действительно, всего восемь патронов, и криком " хенде хох" они просто нас пугали, думая, что мы немчура. А у нас патроны есть, правда не к мосинке, а к гитлеровскому карабину, но к патронам прилагаются еще два карабина. Вот парни и вооружились, и дальше уже пошли впятером, так и интереснее, и пахана шоблой мочить кайфовее, как гласит народная поговорка.

По пути мы наткнулись на дорогу, правда мы не знали, куда она ведет, и когда мы новым бойцам рассказали примерно, куда мы должны пойти, они подсказали, что нам надо идти вправо. Наша группа пошла параллельно дороге, в двадцати – пятидесяти метрах от дороги (по проходимости), причем само собой с наибольшей осторожностью, и наименьшей скоростью. И я думаю, если попадется небольшая группа немцев, мы должны их атаковать, зачем? Во первых, что бы сплотить наш маленький отряд, затем, что бы пополнить запас продовольствия и боеприпасов, да и проверить наконец, каковы ребята в деле.

И медленно передвигаемся параллельным курсом к дороге, пока тишина, вот вдалеке раздается звук моторов, и мы ложимся на землю, по звуку моторов понимаем, что мы приближающимся не конкуренты, их тупо больше. Как истинные тигры мы пережидаем, более сильного противника, как мимо нас, грохоча, едет колонна из пятнадцати грузовиков и шести мотоциклов, что они везут (или кого) мы конечно не знаем. Конечно, интересно нам очень, но силы неравны и иголкой пушку не прошьешь, пусть едут суки, попутного кола в горбатую спину.

Переждав еще пяток минут, двигаемся за ними, получилось нам с ними по пути, и опять так же не спеша с крейсерской скоростью 4-5 полновесных километра в час, двигаемся вперед, к базе. Спидометров у нас, конечно, нет, и мы понятия не имеем, сколько прошли, и тем более не знаем, сколько осталось. Тут в стороне базы начинается перестрелка, и простенький вывод осенил меня. Колонна прошла по направлению к нашей базе, это раз, колонна я уверен не единственная, это два. Но пятнашка траков по двадцать бойцов это батальон, пусть таких колонн было три, то это целый полк (недооценивают нас фашисты). Наши порвут этот полк, да и потери будут, но не кардинальные, так нас с этой стороны не ждут, и мы можем сыграть роль козырной карты, вот только как?

У нас никто, танк не водит, а то в лесу КВ (и не один, а два КВ и один Т-28) приныкан, вот супер-сюрприз был бы, если, в неожиданный момент, использовать КВ как туза козырного.

– Слышь, бойцы, трактор или танк, кто водить может?

– Я могу, – говорит, мне Никифоров.

– Да ты чо, неожиданно быдловской фразой удивляюсь я, – так все-таки трактор или танк?

– И танк, и трактор товарищ капитан, я до армии на тракториста учился, тут призыв, говорят в танкисты, пойдешь, а все друзья в пограничниках. Ну, не мог я в танкисты, вот и уломал военкома на пограничника, брат у меня летчик, ну и я не должен отставать от него, должен был я стать пограничником.

– А он у тебя случайно, не истребитель, и не зовут ли его Еремеем?

– Да, товарищ капитан, Ерема он, лейтенант истребитель, летает на И-16.

– Ошибаешься брательник твой, уже в старлеи выбился, и летает уже второй – третий день на юнкерсе, ах да еще и медалью его наградили, и вообще придем на базу там его и увидишь.

У Васька, так зовут младшего Никифорова, полные штаны радости, как же брат и жив, и не в плену, а еще и старлей и медаль получил. Да и самое главное сегодня он сможет его увидеть, рассказываю ему о КВ стоящем невдалеке, в лесу. Тот радостно хрюкать, мол он ради встречи с братцем готов бронепоездом в одиночку ворочать.

Ну и мы дали ходу, тем более Фатхула говорит до танка километр, не более, у нас блин крылья появились, и моторы по тыще лошадиных сил на брата. Минут пятнадцать и Васёк чуть ли не целует КВ-шку, быстро откидываем маскировку с танка и всей толпой рванули в него, из пушки танковой никто стрелять не умеет. А нам и не нужно, Фатхула как самый меткий сел за курсовой пулемет, и кинув клуб черного солярочного дыма, мотор взревел.

Как притаившийся тигр стремительно бросается на какую-нибудь косулю, танк вылетел из кустов и ревя железным сердцем, нет скорей металлическим нутром, рванул к дороге. Практически выпрыгнув на дорогу, танк сделал пол-оборота и взяв нужное направление, полетел вперед, на помощь нашей базе, в той стороне приглушенные ревом (нашего) мотора были слышны выстрелы и вообще канонада.

На танке, гораздо быстрее, чем пешком, и более внушительно, с наибольшим рейтингом мы вторглись в кучку немецкого транспорта. Немчура видимо оставила свои тачки здесь под охраной и сами рванули в лес, по пути раздавив два или три грузовика и постреляв из пулемета охрану, мы полетели дальше к лагерю. Я еще через люк добавил сперва гранату, в немецкую кучку, устроившую тусняк за опельком, потом весь магазин туда же, скажем не контрольный выстрел, а контрольный магазин. И тут вижу, что немцы залегли вокруг лагеря и пуляют туда, кричу приказ Ваську:

– Васек влево пятьдесят метров и оттуда поворот влево.

Васек выжимает мощь из нашего железного мастодонта, Акмурзин пуляет из курсового по немцам. Само собой немцы в афиге, полный аут у них, подправляю курс нашего сухопутного дредноута. А Васек давит немцев по живому, те вскакивают и пытаются бежать, но Акмурзин не дает, да и с базы отвечают из немецкого МГ. Продолжая хардкор, мчимся вперед, немцы чувствуют себя цыплятами против кабана, а еще Акмурзин перекрестил очередью, какого-то майора, это вызвало отпад. Абдиевские броневики тоже взялись, как говориться, откуда не возьмись, и тоже добавили жара. Послышалось многоголосое ура, пехота рванула в штыковую атаку, на деморализованных питомцев Гитлера, довершая разгром.

Командую Ваську, что бы он разворачивался, нам надо назад, что бы, ни один немец не вырвался, из капкана. Никифоров лихо развернулся, и втопил педаль газа (ну или что там) и танк понесся в обратный путь, по пути делая из панически бегущих немцев натюрморты. Наконец перегнав (местами перестреляв) немчиков разворачиваемся на дороге, и ждем, рядом появляются броневики, и оба синхронно разворачиваются по бокам от нашей махины. Останавливаются в метрах 40-50, один само собой справа, другой слева, прочесывая изредка отходной путь немцев. Те увидев технику, по моему притаились, уже-то темнеет, а жить хочется всем. Грянуло ура, и стрекоча автоматами, пулеметами, трескуче раскалывая вечер залпами винтовок и карабинов, на немцев рванули наши пехотинцы.

Бой догорает, раздаются последние выстрелы, местами бойцы работают штыками, докалывая из милосердия зольдатиков, мы же их к нам не звали. Затем начинается зачистка остальных окрестностей, и постепенно на волю выводятся из захованок последние немчурбасы. Всех собирают в кучу, один из них капитан, то есть гауптман, дрожит как цуцик, не ожидал суперменш, что его войско какие-то уберменши отымеют, скашиваю глаза и понимаю, почему дрожит немец. Рядом стоит Йигитали, и чистит пучком травы, какой-то страшенный клинок. Такое ощущение, что у этого оружия папа был ятаганом, а маму звали катаной. Ах да, еще у катаны еще, и любовник был, которого вовсе серпом звали.

У рыцарей был нож милосердия, или как там его называли, ну такое перо которым побежденного рыцаря (приколитесь во имя милосердия) закалывали как свинью.

Вот и Йигитали, оказывается, техническим гениям Прибылова, заказал это уродливое до невозможности, и страшное до обсикания оружие, которым чингисханозаменитель и проявлял "милосердие" по отношению к новоявленным господам советского народа. От вида данного мутанта в славном роду красавцев племени холодного оружия, немец и потерял контроль и адекватность.

– Их бин коммунист, их либе Тельман, – или еще что-то в данном ключе, хрюкал немчура.

Всего собралось пять легкораненых, и одиннадцать вообще не раненных немца, остальные оказались тяжело раненными, и потому к ним мы проявили "милосердие". Затем Йигитали легко, дистанционными взмахами своего (короче, я не знаю, как это назвать) оружия погнал пленных на базу. За ними потянулись и остальные.

На базе меня встречают командиры комполка Ахундов, комполка Савин, само собой Онищук и остальная братия, ну и сверкая как алмаз всеми гранями и выпуклостями, товарищ начтыл, кстати, теперь командир роты тылового обеспечения ДОН-16 Машкова Мария. Меня встречают объятьями все, и даже Маша, само собой просят рассказать, и я рассказываю, что со мной было. Рядом стоят бойцы, пришедшие со мной, посмотрев на них, я вспоминаю, что с нами пришел Васёк, младший Никифоров.

– Братцы, а где Еремей, где наш бывший истребитель, чудесным образом преобразившийся в пикировщика? Тут мы в лесу его брательника нашли, он не ест, да не пьет, все братку просит.

Один из бойцов рванул на аэродром, за новообращенным пикировщиком, с нападением немцев, все летуны, техсостав и взвод охраны рванули туда. Еще минут десять и навстречу нам летит Еремушка, вначале он видимо не видит Васька, и лезет обниматься ко мне.

– Старший лейтенант Никифоров, я тебе из лесу гостинец притаранил, посмотри, сзади бойца пограничника видишь?

– Васькааааа, – и все, индийские сериалы завидуют, братцы в экстазе, остальные тоже, телепередача "Жди меня" не курит нервно в сторонке, а давно поперхнулась нафиг сигаретой.

– Ну что, басмач, поговорим, – оборачиваюсь, а сзади Елисеев стоит.

– Ну давай "кровавая гебня" поговорим, – говорю обнимая и прижимая его к себе.

Все, расходятся, Маше делаю, знак, иди мол, ща приду, и поворачиваюсь к Елисееву.

– Ну, говори, о чем ты хотел со мной покалякать.

– Начнем с нападения немцев при отправке самолета, тебе это не показалось подозрительным, ведь все-таки была ночь, а противник по ночам в лесах не гуляет.

– Ты хочешь сказать, что это измена?

– Да конечно, тем более нами выявлен агент абвера, который и донес об отправке особо важных персон в тыл.

– И кто это?

– Рядовой Онуфриев, на деле Ойген Нойвиль, причем эта сука была в ваших рядах, с самого начала ДОН-16, просто у него не было канала связи. Он подвел под монастырь, советскую часть, но не стал открываться командиру вермхтовской роты, что взяли его с красноармейцами в плен. А тут вы сбежали, ну и он хотел сдать вас, и заработать по пути еще одну звездочку, или что у них там, в абвере зарабатывают, может крестик, или нолик. Но у него не было связи с местным абвером, и он пока вынужден был собирать информацию и ждать.Случайно прослышал разговоры о "генерале", быстро понял, что это за генерал, тем более успел провести две беседы с Онищуком.

– Как с Онищуком, не понял, что к агенту и Онищук причастен?

– Да нет, не с Петром, а Сергеем Викторовичем Онищуком 1986 года рождения.

– Это твоего "генерала" так зовут чтоли? (что-то много Онищуков, это уже третий)

Да, и не перебивай морда среднеазиатская, дай договорить уважаемому человеку. Так вот с освобожденными из лагеря военнопленными, ну до твоего вояжа в ДОТ, прибыл сержант Востриченко, эта сука тоже оказывается никакой не Востриченко, а унтер-офицер абвера Михась Тютюник. И этого абвер уже целенаправленно заслал к нам, внедрили в состав пленных. Они друг друга в лицо знали (правда случайно), тут сучары и встретились, вот они и начали с того, что решили обезглавить ДОН сперва погубив тебя, Старыгина, Шлюпке и т.д. Их связник, староста села Куличи Корневич Петр, поздно довел информацию до хозяев, вот они и успели к взлету, то есть к шапочному разбору. Но взвод охраны положили, вчера еще прибыл рядовой Сагибов, и рассказал о ночных событиях. Ну и само собой, все подумали, что выжил только Сагибов, а остальные погибли или попали в плен.

В это время Онищук (который Петр) и его добры молодцы, возвращались с разведки, и случайно поймали сержанта Вострюченко, болтающегося в неположенном месте, с Корниенко, ну и оба были схвачены и связаны (После того случая с абверовцами, Петр всегда начеку). До выяснения обстоятельств (а обстоятельства выяснял уже я сам) тем более у меня уже были подозрения по данному типу. Да и о тайном шушукании Вострюченко с Онуфриевым, тоже имелась информация, звание капитана ГУГБ НКВД не дают, кому попало. И вообще о том, что в бою Онуфриев трусоват, зато очень любопытен в остальное время, мне и докладывали, я и сам знал. Вот и расколол логикой и опытом я этого ублюдка, как гнилой нацистский орех.

Кстати, Семенова и Геллера, я проверил, все сходится, наши ребята. Я запросил центр, что бы нам Семенова оставили хотя бы на месяц, ну что бы он со своим Выкваном, ребят немного поучил. Все-таки диверсанты очень высокого полета, центр разрешил остаться на две недели, Семенову, и полностью оставляем нам Выквана.

Понятно, ну и новости, рассказал мне Елисеев, что же теперь делать мне, я же теперь главный, легко было, когда Старыгин тут был, теперь получается все решения на мне. Ну перейдем к нашим баранам (я о фашистах), немцы теперь, отлично знают о месте лагеря, и значит, мы прямо сейчас должны начать эвакуацию, правда, тут у нас хабара до хрени, но придется. Вызываю комполков, начтыла и своего зама, как вы думаете кто это, да это Онищук.

– Товарищи, командиры, ситуация не буду скрывать, тяжелая. Всех мы немцев выловили или не всех, нам неизвестно, и даже если выловлены все, нет гарантии, что о нашем местоположении знают немецкие штабы. Поэтому предлагаю немедленную эвакуацию на базу 2, кроме того половину всех припасов сразу же перевезим на базу 3.

Ахундов, Савин, Маша и Петро меня поддержали, и в ночи началась эвакуация, забегали бойцы, заездили машины и т.д. лагерь наполнился шумом и гамом, самолеты решили перегонять утром, куда щас полетят летчики, и как ночью приземляться? Но остальное вывозим дочиста, первым рейсом на базу 2 ушли раненные и врачи с медсестрами. По мере наполнения грузовиков колоннами по 10 машин они так же уходили то на базу 2 то на базу 3, под охраной мотоциклов и ганомагов. Даже танки были загромождены грузами, и тоже ушли вперед, кроме БТ-шек Нечипоренко, на них и не грузили ничего. БТ останутся как арьегард, прикрывать тыл, мало ли, что может произойти. Рокоча моторами, грузовики уходят и уже разгруженные, выдавая менее натруженный рокот, возвращаются за новым грузом. Маша в запарке, я устал, глаза слипаются, и я сидя засыпаю.

Суматошный день кончился для меня.

На этом месте кончается первая тетрадь, пока второй тетради у нас нет, потому просим прощения. Скорей всего, другая тетрадь, у кого-то другого была, потому, что Виктор Нечипоренко, ничего о другой тетради не слыхал, а эту (с портретом Чкалова) видел в детстве, в сундучке деда. Поиск идет. Администрация.

Персонаж телесериала "Горец" – бессмертный человек.

Персонажи цикла "Черный Бушлат" А. Конторовича.

Женские прокладки из рекламы.

МП-38(МП-40) – пистолет пулемет, состоявший на вооружении Вермахта во времена ВОВ.

"А зори здесь тихие…" повесть Б. Васильева о ВОВ.

Худжанд город в северном Таджикистане, известен примерно 2500 лет. Есть версия, что основан Александром Македонским. Александрия эсхата (дальняя).

М-агент, программа портала "Mail.ru" для быстрого обмена сообщениями.

Часто упоминаемое выражение, одного из персонажей "Нашей Раши" А. Бородача, в исполнении М. Галустяна.

Еще одно часто упоминаемое выражение, одного из персонажей "Нашей Раши" А. Бородача, в исполнении М. Галустяна

Цитата из стихотворения М. Лермонтова "Смерть поэта".

Писатель, автор цикла о Лисове, "попаданце" во времена ВОВ, из 2008 года.

Патрилокальный матриархат – термин из произведения Р. Хайнлайна "Гражданин галлактики"

Хлопчато-бумажная униформа

Реконструкторы (реконы, меченосцы ) – люди, занимающиеся воссозданием определенного исторического периода. Под воссозданием понимаются изготовление оружия, доспехов и предметов быта времён реконструируемого периода, изучение военного искусства и нравов мiра того времени и выезды на пленэр с целью пожить жизнью предков. (http://lurkmore.to/%D0%A0%D0%B5%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D1%80%D1%83%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%8B)

Персонажи книги Астрид Линдгрен "Малыш и Карсон", – мелкие жулики.

Командир третьей роты батальона.

Наиболее знаменитые автора книг о "попаданцах"

Пистолет-пулемет Судаева, наиболее технологичный ПП Второй Мировой войны.

Один из лучших танков ВОВ (и вообще Второй Мировой войны)

Стратегический бомбардировщик США, бомбы на Хиросиму и Нагасаки были сброшены на этом типе самолетов.

Авторы наиболее популярных книг о "попаданцах".

Стрелковое оружие Вермахта.

Районное Потребительское Общество, вся торговля бытовыми товарами (и не только) во времена СССР совершалась данной полугосударственной структурой.

Персонаж пенталогии Фенимора Купера "Кожанный Чулок", североамериканский индеец.

Старое название ДОСААФ.

Рабоче-Крестьянская Красная Армия

Резидент "Камеди-клаб" на канале ТНТ

Намек на Гиммлера, рейхсфюрера СС

Унтер-офицесркое звание в Вермахте

Переделанная фраза из песни, в шоу "Фабрика звезд" на ОРТ, в оригинале – "Круто ты попал на ТВ"

Мать (нем).

Бабушка (нем).

Лебенсраум – жизненное пространство, теория оправдывавшая захваты территории и план "Ост"

Голливудский фильм, герой засыпая, утром просыпается снова в одном и том же дне.

Уральский Федеральный Округ

Набор немецких слов и выражений (местами несвязный)

Знаменитый журналист, как говорят, "топил" политиков по заказу.

Экс министр обороны России

Знакомить, с этими людьми, я думаю не надо.

Путин В.В., – президент РФ, знамети фразой о "замочке в сортире"

Лидер "Камеди Клаб" развлекательной телепередачи на ТНТ

Пока еще президент Грузии.

Легкий танк РККА, начального этапа ВОВ

Тяжелый танк РККА.

Один из бомбардировщиков состоявщих на вооружении в РККА (АНТ-40).

Академики АН СССР, специальность – филология.

Переделанное выражение "Любопытной Варваре…"

Структура МВД РФ, которая должна регулировать взаимоотношения мигрантов и РФ как страны принимателя.

Среди Вермахта монголоидов не было.

На Халхин-голе у японцев монголоиды были)

Комедия Л. Гайдая.

Фраза из статьи Фридриха Ницше "К вопросу происхождения морали" ("Zur Genealogie der Moral", 1887).

Кавалерийская часть армии Российской империи (состояла из горцев Кавказа)

Пистолет-Пулемет Шпагина, наиболее массовый ПП Второй Мировой войны

Рассказ Леонида Соболева "Батальон четверых"

Один из классиков персидско-таджикской литературы XIV века.

Народный Комиссариат Внутренних Дел (КГБ и МВД в одном флаконе)

Возможно, тогда уже говорили; "Служу Советскому Союзу"

Часть армии, занимается сбором и сортировкой трофеев.

Местность в Забайкальском крае.

Лузер, представитель партии республиканцев, на выборах президента США, проиграл Б. Обаме.

Нелузер, представитель партии демократов, на выборах президента США, обыграл М. Ромни, пока президент США (информация на 20/05/2013)

Буква Ф(и звук) для русского языка неестественны, это заимствованная буква, представители простонародья до 20 века, выговаривали букву (звук) Ф как дифтонг ХВ (Хведор).

Небольшой грузовик тех времен.

Дегтярев Пехотный, пулемет системы оружейника Дегтярева.

Небольшой грузовик того времени, разницу между Газ АА и Газ ААА, см в википедии.

Ручной пулемет, состоял на вооружении вермахта (и не только)

Грузовик призводства Германии, использовался во Второй Мировой Вермахтом.

Советский грузовик, отличие от Газ АА, наличие трех осей.

Самолет

Цикл книг В. Савина "Морской волк", атомная подводная лодка ВМФ РФ, проваливается в прошлое, во времена ВОВ, и помогает СССР.

Реальный факт.

Бронеавтомобиль состоявщий на вооружении РККА в период ВОВ.

Крупнокалиберный пулемет

Разновидности танков Вермахта.

Буржуазный политический деятель, казах по национальности, инициатор сосдания Туркестанского легиона.

По состоянию на 20/05/2013 – премьер министр РФ.

Лучший средний танк Второй Мировой.

Средний трехбашенный танк, состоявший на вооружении РККА.

Реальный факт.

Не тот!

Офицер австро-венгерской империи, галичанин, воевал против царской России и СССР.

Одна из лучших женщин снайперов, убила более 300 солдат и офицеров Вермахта.

Немпонятно кто, но был президентом Украины.

Национальный герой Украины, украинский Робин Гуд.

Один из основоположников научной Фантастики

Айфон 4

Русская Освободительная Народная Армия, создана Воскобойником, при поддержке Вермахта, короче предатели.

Парабеллум, пистолет такой, но с латыни название переводится как; Готовься к войне.

Советский мотоцикл, был на вооружении РККА.

Война Чако, война между Парагваем и Боливией, за местность Чако, в 32-35 гг 20 века. Обе страны считали, что Чако богата нефтью, нефть там нашли лишь в 2012.

Одна из частей царской Императорской Армии, набиралась из казаков Забайкальского края.

Лидеры белого (антибольшевистского) движения в Гражданской войне.

Машинно-тракторная станция.

Горюче-смазочные материалы.

Народный Комиссариат Сельского Хозяйства.

Лидер красного (большевистского) движения в Приморском крае.

Расстрелять, отправить к духам.

Первая Мировая Война.

Резидент "Камеди Клаб", культурист, атлет, ныне увы его нет, умер.

Реально, башкиры учавствовали в войне против Наполеона.

Фантастический, ужасный персонаж из американского фильма "Дрожь земли", гигантский, слепой червь, поглощающий все что движется.

Легкий танк РККА.

Реально, танки БТ могли передвигатся и на гусеницах и на колесах.

Телеведущий.

Легкие танки, состояли на вооружении РККА

опытные сотрудники ГУГБ НКВД, могли распознавать шпионов даже по взгляду.

Нет такого человека, ГГ берет подозреваемого на "понт".

Одна из прибалтийских народностей, уничтожена немецким Ливонским орденом, за отказ креститься.

Великие ученые.

Не собирался Гитлер давать независимость Латвие.

Абсолютная придумка Ивашина, такой части нет и быть не могло.

Так в "Нашей РАШЕ" персонажи обзывают секс.

Еще один из грузовиков довоенного производства.

Советский грузовик, производство начато в 70-х

Из сонного состояния.

На тот свет.

Советская мощная, противопехотная граната, она же за характерную внешность получила название "лимонка".

Реально, РККА назывались немецкой пропагандой – монголо-азиатскими ордами дикарей.

Реально, часть узбеков монголоиды, часть европоиды и часть имеет признаки обеих рас.

Самозарядная Винтовка Токарева, стрелковое оружие РККА.

Виды грузовиков, используемых Вермахтом.

Морской пират.

Генри Морган, английский пират XVII века, затем вице-губернатор Ямайки, основоположник здравствующего доныне рода олигархов Морганов.

Один из знаменитых пиратов, прообраз пирата в фильме "Пираты Карибского моря".

Персонах произведений Р. Сабатини, врач поневоле ставший пиратом.

Испанские колонии в Южной Америке, разграбленные анлийскими пиратами.

М. Булгаков "Багровый остров".

Битва при Каннах – крупнейшее сражение Второй Пунической войны, произошедшее 2 августа 216 до н. э. около города Канны в Апулии на юго-востоке Италии. Карфагенская армия Ганнибала нанесла сокрушительное поражение превосходящей её по численности римской армии под командованием консулов Луция Эмилия Павла и Гая Теренция Варрона. (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B8%D1%82%D0%B2%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%9A%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%85)

На войне, как на войне, французское выражение.

Германские легковые, военные автомобили повышенной проходимости, использовались как штабной траспорт.

Математическоен выражение, смысл – белиберда, ерунда, невозможная вещь.

Название популярного, советского журнала, для детей младшего школьного возраста, тут в смысле тактические знаки.

Документ.

Маневренная группа.

Строевые упражнения, военный жаргон.

Унтер Пришибеев, герой одноименного рассказа Чехова, тупой ограниченный служака.

Стандартная 45мм танковая пушка, у советских танков

Мифические библейские города, уничтоженные гневом божбим, за разврат.

Стандартный винтовочный патрон.

Даже немцы, именно так называли данное, короткоствольное (зато автоматическое) орудие.

Автомобиль премиум-класса тех времен, производства Германии, использовался для высших офицеров рейха.

Сумоист, представитель популярной в Японии борьбы, все участники данного вида спорта очень упитанные граждане.

Гауптман – капитан (нем)

Знаменитая в те времена в СССР кинозвезда.

Знаменитый в те времена в СССР кинорежиссер.

Знаменитый в те времена в СССР певец.

Знаменитая в те времена в Третьем рейхе кинозвезда (по происхождению русская, вероятно советская разведчица)

Вымышленный персонаж, высосан из пальца.

Так бойцы и командиры РККА называли немецкий танк Pz Kpfw III.

Древнее фортификационное сооружение из поваленных стволов деревьев, препятствует передвижению по дороге.

Сожжение еретика, по приговору Инквизиции, здесь в смысле наказание.

Русская Освободительная Армия, создана немецко-фашистскими захватчиками из числа военнопленных бойцов РККА (и добровольно и принудительно, вплоть до угрозы расстрелом)

Огонь, здесь в значении – Пли!

Тульский Токарев, советский пистолет, им вооружались командиры РККА, жо сих пор пользуется популярностью в среде криминала.

Германская Демократическая Республика, восточная часть Германии, в результате второй мировой войны стала социалистическим государством, в 1990 ослабленный СССР позволил обеим Германиям соеденится (реально, просто ГДР поглощен ФРГ)

Согласно уголовного дела на Ежова, и его показаниям, имел нетрадиционную сексуальную ориентацию.

Организованная Преступная Группа.

Отличительный знак мусульман и иудеев.

Реально, русские нацисты преклоняются перед Гитлером, даже празднуют день его рождения. Видимо о плане "Ост" и геноциде русского народа, они не слыхали.

Знаменитый русский военачальник, знаменит "Брусиловским прорывом", глобальным разгомом определенной части германских войск (Первая мировая)

Знаменитый германский военачальник и теоретик военного дела (не фашист, задолго до них жил)

Реально, очень много зарубежных коммунистов, воевало на стороне красных во время Гражданской войны (например Олеко Дундич)

До 1943 года, офицеры в РККА назывались командирами.

11-я армия (11А ) – объединение РККА, сформированная во время Гражданской войны. (http://ru.wikipedia.org/wiki/11-%D1%8F%D0%B0%D1%80%D0%BC%D0%B8%D1%8F(%D0%A0%D0%9A%D0%9A%D0%90))

В реальности так и было, несколько дивизий, не только не отступили, но и потеснили фашистов.

Наврядли (относительно горючего), в ходе наступления гитлеровцы захватили много горючего у РККА и в гражданских резервуарах. Но утверждение Шлюпке верно, насчет невознобвимых запасов, например, запчасти к немецким танкам и боеприпасы.

Т-28, трехбашенный танк, имеет 76,2-мм танковую пушку Л-10, 4 пулемета ДТ калибра 7,62 и турельный пулемет ДТ (такого же калибра)

Один из крупных персонажей гражданской войны начавшейся после Октябрьской революции, генерал, белый.

Российская популярная певица и светская львица

Знаменитый дореволюционный инженер, один из членов Временного правительства.

Знаменитые ученые.

В дореволюционные годы, необразованные жители Российской империи, так называли бомбу.

Знаменитый советский и российский киноактер, закончил школу с золотой медалью.

Удалить, компютерный термин.

Штрафбатов тогда в РККА не было.

Ручная противопехотная оборонительная граната, она же "Лимонка".

Небольшая (локальная) компьютерная сеть.

Реально, из-за большого расхода бензина (малого запаса хода) немецкие танки, в походном положении возили с собой запас горючего.

Наблюдательный пункт.

Т-28 тяжелее и крупней Т-26.

Именно бронники, так как броник, сейчас в русском языке означает, просторечный эквивалент слова бронежилет

Боекомплект, возимый с собой в танке (или броневике) запас боеприпасов.

В советское время существовал такой журнал, знаменито приложение к данному журналу "Подвиг", где печатались тогда, книги о войне.

Диалектное слово, означает– шумя, гогоча.

Механик-водитель

Устанавливать.

Персонаж неоконченного произведения Я. Гашека "Похождения бравого солдата Швейка"

Никтон Ничтожевич Пустоместов, прозвище персонажа романа Александра Говорова "Санктпетербургские кунсткамеры"

Писатели, описывали в своих произведениях разные приключения.

Устаревшее название наркомана, человек принимающий морфий.

Высушить.

Расстрел.

Неправильно, свиньи всеядны.

Реальный товарищ, убит за 6 дней до Победы, английскими летчиками (во время налета).

Пищущая машинка, прототип принтера, с совмещенной клавиатурой.

Военно-Воздушные Силы, птички сокрей из ВВС, чем из пехоты.

Разновидности салатов.

Реально против защитников Брестской крепости, гитлеровцы использовали два шестиствольных миномета – небельферфер.

В смысле подальше.

Из выступления команды КВН "Уральские пельмени"

Фантастический, пока не существующий раздел математики, из романа И. Ефремова "Туманность Андромеды"

Инстинкт продолжения рода

А. С. Пушкин "Евгений Онегин", гл 1.

Кандибобер – лихо, здесь в матозаменяющем смысле.

Энглизированный вариант слова шикарность.

Вот она отчетность.

Президент США, в тот период. Франклин Делано Рузвельт, не путать с Теодором Рузвельтом.

Данной армией командовал печально знаменитый генерал А. Власов.

Реально Т-28 являлся средним танком.

Реально, такой танк участвовал в штурме Брестской крепости, где его взяли немцы? Скорей всего во Франции.

Ожерелье, например из монет, из произведений Гоголя.

Руководитель Гестапо, персонаж фильма "Семнадцать мгновений весны" и цикла произведений Ю. Семенова "Позиция".

Вымышленный персонаж, советский разведчик, персонаж фильма "Семнадцать мгновений весны" и цикла произведений Ю. Семенова "Позиция", так же персонаж многочисленных анекдотов.

Особенности итальянского национального характера, итальянцы в отличии от немцев более эмоциональны.

Итальянцы-оккупанты, в союзе с Гитлером напали на СССР,

Румыны, так же как и Италия, Румыния под руководством Антонеску, учавствовала в агрессии на СССР.

Испания (Франко) послала на Восточный фронт (против СССР) "Голубую дивизию", испанских добровольцев, борцов против коммунизма.

Финляндия так же участвовала до 1944 года, во Второй мировой, на стороне Германии, против СССР.

Байкало-Амурская магистраль.

6 июля 1918 года, левые эсеры подняли бунт против большевиков.

Данный метод реально применялся, во время ВОВ.

Эпитет из М. Шолохова.

В. Ян (В. Янчевецкий) автор книг о татаро-монголском нашествии.

Я. Ильясов,автор книг о завоевании татаро-монголами Средней Азии.

Войска Чингисхана, часто использовали такую тактическую хитрость, пример: Битва на реке Калке, 31 мая 1223 года.

Цитата из детского стишка, слова о ёлке.

В позднее советское и ранне постсоветское время, юмористическая программа на первом канале ЦТ (ОРТ).

Юмористическая программа на РТР (до сих пор)

Театр военных действий

Селение в Чечне, родина Байсангура, чеченского соратника имама Шамиля.

Франклин Делано Рузвельт.

Цитата из русской народной сказки "Маша и медведь"

Дореволюционные ультранационалисты.

Согласно особенностям климата планеты Земля, когда на Северном полушарии лето, на Южном зима, и т.д.

Оборот из "1000 и 1 ночи", средневекового арабско-персидского сборника сказок, этими словами заначивается там, каждая ночь.

Здесь в смысле мужчина нетрадиционной ориентации.

Цитата из повести А. Гайдара "Судьба барабанщика".

Популярная в те времена доктрина, о том, что германский пролетариат поддержит СССР, в войне.

Образцы автоматического оружия РККА.

Лидер Коммунистической Партии Германии, в те времена.

Извините господа венгры, это так пример наобум.

Если бы третий рейх победил, все эти ужасы реально позна ли бы граждане СССР.

Не сам Чингисхан, а передовой отряд его войск, см. Битва на реке Калке.

Действительно, Гитлер и Троцкий (Бернштейн) признаны лучшими ораторами 20 века.

Немецкие ругательства.

Советский мультфильм.

Очень часто у убитых немецких солдат, бойцы РККА обнаруживали презервативы. Пример "Горячий снег" Юрия Бондарева.

Полковник (нем)

Здесь слово, использовано в смысле: маленькая колонна

Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков) – старое название КПСС (с 1925 по 1952гг)

Герой Первой мировой войны, в одиночку победил, в сражении в июле 1914 г, убил 22 немцев, двое сдались в плен, трое спаслись бегством.

Звание соответствует лейтенанту.

Должность.

Звание, соответствует общевойсковому званию генерал-лейтенант.

Целибат, запрет на брак некоторым категориям священников в христианстве.

VIP– Очень Важные Персоны.

Задняя часть лошади.

Советский и российский популярный певец.

Противо-танковые орудия.

Все остальные танки имеющиеся в ДОН-16, на бензине.

Контрольно-пропускной пункт.

Гаспар де Колиньи, адмирал, вождь гугенотов в времена предществующие Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г), знаменит тем, что постоянно носил в зубах зубочистку.

Такого центра не существовало, был троцкистский центр, то есть был процесс "Троцкистского центра".

Иоанн IV Рюрикович (Грозный)

В начальный момент ВОВ начальником гентштаба РККА был Г. Жуков.

Мотоциклетный плащ вермахта.

Металлический горжет на шее, с надписью фельжандармерия, опознавательный знак фельжандармов в третьем рейхе.

Памперсы (одноразовые подгузники) появились намного поздней, в 1956 г.

Суеверие, в аглоязычных странах, считается, если пятница выпадает на 13 число, то это будет несчастный день. Из-за американского сериала "Пятница,13" суеверие распространилось и на другие страны.

Окказионализм (авторский неологизм, не вошедший в активный язык) из произведения Н. С. Лескова "Левша", смысл слова – документ.

Непонятно, что значит, но модно и ругательно.

Хоть ганомаг (SdKfz 251, Sonderkraftfahrzeug 251) и был бронетранпортером, но пули его пробивали, если выстрел производился с ближнего расстояния.

Компьютерный термин, тут применен в смысле – уничтожение.

Окказионализм на основе фамилии Фурманов, комиссара Чапаевской дивизии.

Знаменитые завоеватели прошлого.

Слоеный торт "наполеон".

Чингисхан, был монголоидом, у монголоидов очень редкий волосяной покров на лице.

Реальный факт.

Соратник Тамерлана.

Великая Французская революция.

Здесь в смысле – безгрешны.

Буддийский аналог ангела.

Мусульманские монашеские ордена.

Древнеиранские правители из династии Ахеменидов, завоеватели.

Тамерлан, русская транскрипция тюрко-персидского Тимури ланг, тимур-железо (тюрк.), ланг-хромой (перс.)

Южно-американские степи.

Цитата из произведения К. Седых "Даурия"

Энергетический напиток.

Реальное укрепление в Белорусии.

Вымышленный ДОТ.

Укреплённая полоса впереди главной полосы обороны, здесь вокруг ДОТа.

Небольшая вольная переделка, выражения из повести А. Гайдара "Р.В.С."

Цитата из поэмы В. Маяковского "В. И. Ленин"

45-мм противотанковая пушка образца 1937 года.

Второстепенный персонаж произведения К. Седых "Даурия"

Данная сцена взята из фильма "Последний бронепоезд", но переделана.

Сигареты под брендом More выпускаются табачной компанией RJ Reynolds, одними из первых сигарет с ментолом, появились на рынках СНГ.

Искусственное псевдоазиатское имя.

Шифровальная машина в третьем рейхе.

Знаменитые советские писатели, юмористы-сатирики

Якобы магическое заклинание, используемое фокусником, А. Акопяном, при демонстрации фокусов.

Полумифический человек, синоним справедливого судьи.

В 1918-1920 гг Дашнакцутюн, была правящей партией в Армении.

В повести "Капитанская дочка" есть персонаж, купец Полуэктов..

Неустойчивое химическое соединение, есть возможность использовать как взрывчатое вещество.

Альфред Нобель, изобретатель динамита, основатель Нобелевской Премии.

Кондитерское изделие.

Древнеримский город, погребен вулканическим пеплом, в результате извержения вулкана Везувий, 24 августа 79 г (н.э.)

Pz Kpfw II –легкий танк вермахта, прямого попадания снаряда БР-350А, 76мм горной пушки РККА обр.38 г. С дистанции до 500 м, хватит для отрыва башни.

РПГ-40

Эшелон развития успеха – "Теория наступления современных армий в современной войне" В. Триандафиллов

Пятая модификация немецкого танка Pz Kpfw III, выпускался с 1939 г. Всего произведено 435 штук.

Информация из свободного доступа.

Воспоминания участников боев на реке Халхин-гол и озере Хасан (информация из свободного доступа)

В Ташкенте, с дореволюцинного времени жили много русских, до революции г. Ташент был столицей Туркестанского края Российской империи.

Вымершие крупные животные, родственные слонам, максимальный вес до 12 тонн.

Вымершие крупные животные, более дальние "родственники" слонов, максимальный вес до 7-8 тонн.

Один из видов крупнейших динозавров, максимальный вес до 80 тонн.

Один из видов динозавров, максимальный вес до 8-10 тонн.

Один из видов крупнейших динозавров, максимальный вес до 50 тонн.

Большегрузные автомобили, произведенные компанией "Iveco Magirus AG" (см. Бамовские Магирусы)

Большегрузные автомобили, произведенные компанией "Kenworth truck company" (входит в концерн PACCAR)

Большегрузные автомобили, произведенные Беларуским автомобильным заводом.

Большегрузные автомобили, произведенные Могилевским автомобильным заводом (самосвал МоАЗ-750511)

Реальная авария космического корабля "Челленджер" (челнок типа Шатлл), 28 января 1986 года

Международный сигнал бедствия (Спасите, наши души)

Адмирал Канарис, Вильгельм Франц, шеф Абвера с 1935 по 1944.

На немецком танке Pz Kpfw III Ausf.E (по советской классификации Т– III), имелось три пулемета: два в башне, один курсовой.

"Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения", статья И. В. Сталина в газете "Правда" N 60, от 2 марта 1930 г.

Швейк хоть по нации и был чех (славянин), но служил в Австро-венгерской армии, союзнице Германии в первой мировой войне (против Российской империи).

Так французы называлие свое движение сопротивления немцам.

Калибр стрелкового оружия РККА.

Калибр стрелкового оружия вермахта.

Юнкерс-87 (штука)

На тот момент "Тигров" (Panzerkampfwagen VI "Tiger I" Ausf E) не существовало, разработан только в 1942.

Талантливый, современный, российский гитарист и композитор-аранжировщик.

Зенитная (и противотанковая) автоматическая пушка 2-см FlaK 38

Прицельная дальность 300м.

Прицельная дальность 300м.

Тут имеется в виду МП-38/40, прицельная дальность 150.

Ч. Дарвин, впервые употребил, данное выражение, в своем труде "Происхождение видов".

Пулемет Максим образца 1910, прицельная дальность 3000 м, пуля может лететь до 5 км.

LT vz.35 (Pz.Kpfw.35(t))

Цитата из речи И. В. Сталина от 17 июня 1935 года.

Военный совет русской армии, принявший решение сдать Москву войкам Наполеона I Бонапарта. (1 сентября 1812 по н.с.)

Альберт Кессельринг, до декабря 1941, командовал 2-м воздушным флотом, днное соединение, обеспечивало, поддержку с воздуха, группе армий "Центр".

Товарищ командир, я Макарка Игнатович из села Смушкевичи, должен передать вам эту бумажку (бел)

Ильиных, будет вас ждать, в трех верстах от Смушкевичей, у водяной мельницы.

Герольд – глашатай, вестник.

Ротный 50-мм миномёт, образца 1940 гг.

Батальонный 82-мм миномет, образца 1937 года

Танки БТ, имели колесно-гусеничный движитель, и могли передвигатся как на гусеницах, так и на колесах.

Амброзия – мифическая пища богов-олимпийцев (богов Древней Греции).

Новое выражение, на основе популярного выражения "Сумрачный тевтонский гений"

"Horst-Wessel-Lied" – Официальный гимн НСДАП

Есть сведения, что у Гитлера было одно яичко.

По аналогии, с выражением из цикла фантастических произведений Ф. Саберхагена о берсеркерах (космических машинах-убийцах). Хорошая жизнь – плохая жизнь

Термин из времен гражданской войны в Таджикистане 1992-1997 гг, непримиримой оппозицией называли русскоязычные СМИ, представителей ОТО (Объединенная таджикская оппозиция)

Модернизированная цитата из произведения А. С. Пушкина "Полтава".

В одну телегу впрячь не можно

Коня и трепетную лань.

Забылся я неосторожно:

Теперь плачу безумствам дань…

Первый советский орден, учрежден в 1918 году, до 1930 года, оставался единственной наградой СССР.

Цитата из комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума":

Читай не так, как пономарь –

А с чувством, с толком, с расстановкой.

Чайка – советский истребитель И-153 (в обиходе называли "чайкой", за характерное строение крыла)

Ишак – советский истребитель И-16 (называли Ишаком, из-за созвучия И-ШЕстнадцатый)

В начальный перод войны, "безлошадником" в ВВС РККА называли летчиков потерявших свои самолеты.

Самолет советских ВВС, он же По-2, создавался учебный самолет, в ходе ВОВ переквалифицировался в легкого ночного бомбардировщика, один из самых массовых самолетов мира (всего выпущено около 33000).

В модификации У-2ЛШ (легкий штурмовик, он же "кукурузник"), мог нести до 120 кг бомб, вооружен 7,62мм пулеметом ШКАС.

"Небесный тихоход" – советский фильм 1945 г, режиссер С. Тимощенко. Фильм о летчиках.

Хи?ви (нем. Hilfswilliger , желающий помочь; Ost-Hilfswilligen , восточные добровольные помощники) – так называемые "добровольные помощники" вермахта, набиравшиеся (в том числе, мобилизовавшиеся принудительно) из местного населения на оккупированных территориях СССР и советских военнопленных. Первоначально они служили во вспомогательных частях водителями, санитарами, сапёрами, поварами и т. п. Позже хиви стали привлекать к непосредственному участию в боевых действиях, операциях против партизан и к карательным акциям (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B8%D0%B2%D0%B8)

Так называют плоды культурных сортов лиан, принадлежащих к роду Актинидия.

Эпитет о вымышленном персонаже Евгении Сазонове (Козьма Прутков 20 века), данный персонаж плод коллективного творчества журналистов "Литературной газеты".

"НaltsnДhmaschine" (швейная машина), так называли гитлеровцы самолет У-2. Самолет на малом газе, практически бесшумно, подходил к позициям вермахта, и начинал бомбить фашистов с малой высоты. Малая высота обеспечивала большую точность бомбометания. То есть неожианно для немцев, вдруг в ночи и (почти) тишине, с неба начинали падать бомбы, причем намного точнее, чем бомбы с других самолетов. У-2 летели к месту атаки на малой высоте, и с малым газом, средства ПВО противника, не могли их обнаружить своевременно.

122-мм гаубица образца 1910/30 гг, стояла на вооружении РККА.

note 1, – Кто предупрежден, тот вооружен (лат)

Осколки при разрыве ОФАБ-100 обеспечивали сплошное поражение открытой живой силы в радиусе 50 м, пробивали броню толщиной 40 мм на расстоянии 3 м, 30 мм – на расстоянии 10 м и 15 мм – в 15 м от места взрыва (http://www.airpages.ru/ru/abr.shtml)

Наивысшая комбинация карт в покере. Туз, король, дама, валет, десятка (одной масти).

Стандарные подсумки вермахта к МП-38/40, рассчитаны на три магазина.

Фактически не рожок, а коробчатый магазин.

Один из разговорных (детский, подростковый жаргон) синонимов слова пистолет.

"Галопом поЕвропам", путевые заметки поэта А. А. Жарова, опубликованные в 1928 году в газете "Комсомольская правда"

В Таджикистане, нет лесов. Ландшафт состоит из гор, и степей.

Саморазогревающиеся консервы, экзотермического подогрева, подогреваются за счет простейшей химической реакции: известь и вода.

Truck – грузовик.

На КВ-1 был дизельный двигатель В-2К, мощностью 500л/с.

Хардкор – что-либо жёсткое, грубое, тяжёлое в любой сфере. (http://slovoborg.su/definition/%D0%A5%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%BA%D0%BE%D1%80)

Турецкое холодное оружие, что-то среднее между саблей и тесаком.

Японский длинный меч, по строению похож на саблю, до длинная ручка позволяет применить двуручный охват клинка.

Правильно, клинок милосердия. Мизерикорд (фр.) Кинжал милосердия использовался для добивания поверженного противника, иными словами – для быстрого избавления его от смертных мук и агонии, либо для убийства противника, бесполезного с точки зрения выкупа (прям верх милосердия )

Брат, на жаргоне, первоначально диалектное слово.

Ток-шоу и российская национальная служба поиска людей.

Участник вооружённого национально-религиозного движения сопротивления Советской власти, направленного на отделение Средней Азии от СССР. (http://ru.wiktionary.org/wiki/%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BC%D0%B0%D1%87)

Расхожий эпитет, так демокраСты называют службу государственного порядка (ВЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ, ФСБ)

Вольная интерпретация слов из ролика "Рафик" показанного в "Камеди клаб" Г. Мартиросяном и И. Харламовым.