Заповедное царство

Сказка 1. Про то, как родилась Аленушка, богатырица и красавица

Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. Это еще старики говорили, ну да кто ж их слушает.

Давным-давно жила в Луговинах одна семья крестьянская, роду хорошего, трудолюбивого, нраву незлобивого. С утра-спозаранку в поле работали, в лесу заповедном силки ставили, рыбку в Берендеевой заводи на мякиш приваживали. И так-то день-деньской в трудах и бывали. А к вечеру соберутся, семья-то большая, да одни сыновья. Как песню затянут, отец и мал-мала меньше, да материн голосочек хорошо слышно, так вся деревня и послушать приходила. Одно горе – уж больно им дочку хотелось. А все никак оно не дается, уж и на богомолье в места святые ходили, и по траве росяной бегали, а бог им счастья не дает. Кручинились они, отец-то с матерью, да делать нечего, живут-поживают. И вот как-то раз пошла жена незлобивая Настасьюшка в лес по грибы. Сама и не заметила, как в самую глушь Берендеевой пущи забрела, идет, ягоды-грибы собирает, вокруг себя ничего не видит, думу свою грустную думает. А деревья все темней, лес все глуше. Споткнулась Настасьюшка о корень древесный, да так и встала как вкопанная – шумит пуща черная, свету белого не видно, и куда ни глянь, все деревья ровно забор частый стоят. Испугалась Настасьюшка, что не выберется, дети сиротами малыми останутся, и вдруг слышит тоненький голосок:

– Не бойся, Настасьюшка, я тебя выведу.

Оглянулась Настасьюшка, а вокруг – никого. А голосок-то все одно:

– Не бойся, милая. Я тебя выведу, путь-дорогу домой укажу.

Тут Настасьюшка видит, что бояться нечего, и спрашивает:

– А ты кто будешь, зверь лесной или дух неведомый?

Засмеялся голосок тоненько и отвечает:

–А ты под корнями-то взгляни, меня и найдешь!

Наклонилась Настасьюшка и видит: сидит у корней мышка серенькая, на задних лапках покачивается, передними перебирает. А на голове-то у ней коронка золотая, с каменьями драгоценными, те изнутри светом диковинным светятся. Поняла Настастюшка, что непростая мышка, а сама Царица-мышь к ней на помощь пожаловала. Склонилась Настасьюшка еще ниже и говорит:

– Спасибо тебе, Царица-мышь, за заботу великую. И впрямь – потерялась я в лесу твоем – думку свою грустную думала, дорогу не примечала, да прямиком к дому твоему вышла. Ты уж меня, глупую, прости.

Покачала головой Царица-мышь да и говорит:

– Знаю я, Настасьюшка, о чем думку грустную думаешь. Хочешь, из лесу выведу да помогу. Только когда на опушку выйдешь, на меня не смотри и не оборачиваясь домой иди. Через год родишь дочку – краше да умней во всем Заповедном царстве не будет. Что другим год, твоей ненаглядной лапушке три будет. Возрастет она в красавицу первейшую и исполнится ей пятнадцать годков. Тогда возьми ее за руку и приведи в Берендееву пущу, да у корней заветных одну оставь. Дальше – не твоя забота. Будет твоя дочка выше всех сидеть, на мир глядеть.

Испугалась было Настасьюшка – как же дочку любимейшую, ягодку ненаглядную в чаще лесной на погибель души, зверям на съедение оставить, да выхода нет, вот и пообещала Царице-мыши, что все по уговору сделает. Обрадовалась Царица-мышь и говорит:

– А теперь иди, куда мой хвостик указывает, авось и не заметишь, как до дому дойдешь.

Пошла Настасьюшка за мышиным хвостиком, а та прытко поспешает, так что и не успеть. То тут мелькнет, то там померещится. Бежит Настасьюшка, ног под собой не чует, уж больно домой хочется, да и не заметила, как на опушке леса оказалась. Хотела было назад обернуться да Царицу-мышь отблагодарить, да вовремя спохватилась и скорее домой побежала.

Минул годочек и родила Настасьюшка дочку – и впрямь, как старики говорят, ни в сказке сказать, ни пером описать: всем хороша. Личиком ровно луна светлая, щечки зорьки алей, глазки словно река в ясный день переливаются, тело белое да круглое, словно булка сдобная. Стала девочка подрастать, так и наибольшие чудеса происходят – что другим деткам год, то Аленушке – три. Головка у ней светлая, ума в ней палата, что ни день, ходят к ней стар да мал советоваться. И в семье дочка меньшая да любимейшая: отец и братья старшие, а их числом семеро, души в ней не чают. Одна Настасьюшка то и дело хмурится да покрикивает. Памятны ей слова Царицы-мыши, все по ее, по-мышиному выходит. Не сказала Настасьюшка никому про уговор с Царицей, а время идет, исполнилось Аленушке пять годков, да только на вид ей и будто пятнадцать уже. Пуще прежнего закручинилась Настасьюшка. Вот подходит Аленушка к ней и спрашивает:

– О чем грустишь-печалишься, матушка моя милая? Может, я смогу горю твоему помочь?

Вздохнула Настасьюшка тяжело, да и говорит:

– Как же мне не грустить, не печалиться. Должна я сокровище свое, дочку ненаглядную в лес ненавистный на погибель свести. А отказаться не могу – дала я слово Царице-мыши, что точь-в-точь сделаю, как она велит.

И рассказала Настасьюшка дочери своей умной, как дала она обещание Царице-мыши.

Говорит Аленушка:

– Не давши слово – крепись, а давши слово – держись. Чему бывать, того не миновать. Видно, и впрямь, пора нам с тобой в дорогу собираться, матушка моя милая.

Заплакала Настасьюшка, а делать нечего. Пошли они в лес, Аленушка впереди, Настасьюшка позади, идут, а пуща все темнее делается. Вот уже и неба за деревьями не видно. Глядит Настасьюшка – вот и дуб тот с корнями огромными, а у корней ровно свет горит, в пещеру подземную заманивает. Подошла Аленушка к дубу, поцеловала Настасьюшку и говорит:

– Не печалься, матушка моя милая, все хорошо будет. Чует мое сердечко, не на погибель меня Царица-мышь зовет. А теперь иди и назад не оборачивайся, на опушку леса тебя ноги и выведут. В Берендееву пущу не ходи, и отцу с братьями закажи – ждите меня там, в Луговинах. Бог даст, еще не раз повидаемся.

Поклонилась Аленушка, да и вошла в пещеру, а свет погас. Повернулась Настасьюшка спиной и бегом вон из лесу. Не помнила, как домой прибежала, а когда муж с сыновьями домой воротились, да узнали, что с Аленушкой приключилось, зарыдали-заплакали, да только слезами горю не поможешь. Так и остались они жить ровно сироты без любимой доченьки да сестры разлюбезной.

Много ли, мало ли времени прошло, а случилось беда в Заповедном царстве. Собрался иноземный царь страны за лесами-за туманами войной пойти на Берендеево царство. Красота заповедная ему, вишь ты, приглянулась, Заозерье с Луговинами, Берендеева пуща да Заповедная чаща, а пуще всех – великий град стольный Берендеев. Не спит, не ест, войско собирает, со всех краев сопредельных, со всех земель подвластных – и христиан добрых, и басурман лютых. Собралось войско неисчислимое, заполонили места окрестные, подошли к заставе Богатырской, а ворота закрыты. Стоит на стене сам царь Берендей, иноземцев спрашивает:

– Зачем к нам в Заповедное царство пожаловали? С добром али со злом?

Отвечает ему царь иноземный:

– Пришли мы твое царство воевать. Хочешь – добром отдай, а не хочешь добром – все равно по-моему выйдет, да только все тут и поляжете. Возьму твое царство в плен, жить буду в твоем терему, жену да детей, да домочадцев твоих во дворе на цепь посажу, нивы твои пожгу, людей мечом посеку, лес на щепу пущу, озера выплескаю, речку запружу – ни слова доброго о тебе не останется. Лучше уходи подобру-поздорову.

Усмехнулся тут царь Берендей и говорит дружине своей богатырской:

– Велико наше царство Заповедное, а стыд – еще больше, ежели землицы родимой, домов своих, матерей да детишек малых не защитим. С богом, братие!

И завязалась битва жестокая. На одного богатыря из дружины Берендеевой – по пять молодцев из войска иноземного. Вот бьются они полдня, бьются день, уж и ночь наступила, месяц вышел, а сеча идет, не останавливается. Вот уж и заря забрезжила, стала дружина Берендеева уставать, да назад к заставе Богатырской отступать. А у царя иноземного воины свежие подходят, еще сильнее мечами машут, палицами крутят. Оттеснили они царя Берендея сотоварищи к самим воротам, того и гляди – полягут богатыри все до единого, и откроются ворота в царство Заповедное. И вдруг, откуда ни возьмись, выезжает из лесу девица – сама в кольчуге да в шлеме, росту великого, в одной руке меч горит, в другой – щит блестит, лицом грозная, глаза молнии мечут. Да как вскричит она громко, аж враги со страху в траву полегли:

–А ну прочь пошли от царства Заповедного, царю Берендею завещанного! Мы на вашу землю рот не разеваем, да и на нашу не дадим! Уходите подобру-поздорову, пока целы.

Засмеялся царь иноземный и отвечает:

– Нам ли девицы бояться, коли мы самого царя Берендея не боимся!

Взмахнула тут девица мечом, и полегла половина иноземного войска. Взмахнула вдругорядь – полегла вторая. Остался царь иноземный один, огляделся по сторонам – нет никого. Говорит ему девица:

– Ну что, царь, я ли не была права! Убирайся в свою землю, да больше нашу не топчи.

Тише воды ниже травы побежал царь иноземный восвояси. А девица с коня спешилась, царю Берендею да дружине его храброй в ноги поклонилась и говорит:

– Не гневись, царь-государь, что припоздала я, из самой пущи да лесной чащи к вам на помощь ехала. Да только в другой раз ты меня сам позови. Вот тебе свисток волшебный, никому не давай, пуще глаза береги. Ежели станет тебя вражья сила одолевать, стань на восход лицом и свистни, а я уж непременно приду.

Поклонилась девица еще раз до земли, села на коня и в лес поехала.

Окликнул ее царь Берендей вослед:

– Девица красная, лицом пригожая, речью благолепная, умом светлая – чья же ты такая будешь? Кого благодарить, кого в песнях славить?

А девица и отвечает:

– Звать меня Аленушка, я Настасьюшкина дочка, живу в лесу, служу Царице-мыши. А благодарить меня не надобно, песни хвалебные петь нужды нет – было бы в царстве Заповедном спокойно, люди накормлены-напоены, отец с матерью и братьями любимыми здоровы, и на том спасибо.

И со словами этими исчезла Аленушка в лесу, ровно ее не было. Разинула дружина богатырская рот, да сами все видели, потом детям и женам пересказывали. Обрадовались мать и отец Аленушкины вместе с братьями ее старшими, что жива их доченька ненаглядная, что службу свою неподкупную на благо земли родной несет. Всплакнула, однако, Настасьюшка, что дочку свою милую не повидала, не обняла, к сердцу материнскому не прижала, да видно, судьба такая.

И еще одно сердечко в тот час сильно забилось. Стоял в дружине богатырской сын царя Берендея, Глебушко, меньшой да самый любимый. Глянулась ему Аленушка несказанной своей красотой, умом да статью. Полюбил ее Глебушко всей душой, жить без нее не может. Да только это сказка новая, сказывается быстро, да делается не быстро. А кто слушал, тот и еще подождет, такая уж у нас в Заповедном царстве присказка есть.