Запоздалое раскаяние

11

В эту ночь Жак Меллерей опять плохо спал. Он встал и в половине восьмого уехал из Монтефло, чтобы избежать разговора с женой. Термометр показывал около ноля градусов и над горой Веледон небо начало проясняться. Так как было очень рано, он поехал окружным путем через авеню Виктора Гюго.

Посещение Жаннины произошло как-то само собой, у него сперва не было такого намерения. Он мог бы в этом поклясться. Но не созрел ли план в его подсознании? Не был ли этот визит действительной причиной его раннего выезда?

Молодая женщина открыла ему дверь, завязывая пояс своего халата.

- Жак, мой любимый!

Несмотря на заспанные глаза и отсутствие косметики и на растрепанные волосы, она выглядела соблазнительно. Да, от нее исходило удивительное очарование, и от ее естественного вида и от ее благоухания.

- Мое сокровище, - сказала она, когда Жак обнял ее. - Вчера вечером звонил Роджер. Я очень хотела тебе сообщить, но боялась рисковать.

Она рассказала ему между поцелуями:

- Он обещал мне, что в сообщении все будет в порядке. Во всяком случае он ничего не сообщал твоей жене.

- Но он звонил мне домой.

Жак рассказал, что произошло в то время, как его возлюбленная положила голову на его плечо и не поднимала ее, пока он рассказывал.

- Моя жена подошла к телефону и вместо того, чтобы извиниться он еще обидел ее. Если он намерен делать мне неприятности, то ничего хорошего он от меня не увидит.

Говоря это, он нежно ласкал ее, ощущая через нейлон упругие формы ее расслабленного тела. Она содрогнулась и молча увлекла его в спальню. Окна были затянуты занавесками, двухспальная кровать полуоткрыта.

Жаннина отбросил свой халат и осталась в кружевной рубашке. Она не выглядела смешной, как Элен. О нет, не выглядела смешной!

Они бурно предавались любовным ласкам, как и накануне. Молодая женщина была полна страстью, как никогда. Когда он пришел в себя, Жаннина спросил:

- Ты придешь сегодня после обеда?

- Постараюсь.

Только на улице он вспомнил, что сегодня суббота и что фабрика после полудня закроется. С тех пор, как появился вымогатель, Жак потерял представление о времени. Дни тянулись бесконечно долго, как месяцы, затем снова казались ему минутами. Так было и сегодня. Он первым уехал из Монтефло и последним приехал на фабрику.

Элен обрушила свой гнев на работниц. Когда Жак зашел в кабинет жены с результатами вчерашних работ, то услышал ее голос из швейной мастерской.

Он положил бухгалтерские книги на стол и хотел уже уйти, когда она стремительно вошла в дверь.

- Ах, это ты! - воскликнула она, - где ты был?

Он оправдывался неисправностью машины и медлительностью механика. Элен почти не слушала его, и указывая на швейную мастерску заявила:

- Я только что уволила младшую Шалю.

Он перехватил инициативу, обрадовавшись изменением темы.

- Маленькая Шалю - наша лучшая работница!

- Это не извинение для наглости. Я сделала замечание по поводу ее работы, а она ответила мне наглым тоном. Теперешняя молодежь совсем не имеет уважения!

- А ты уважаешь молодых?

- Не спорь со мной, в конце концов, я здесь начальница.

- Ты уверена, что это нельзя уладить?

- Заботься лучше о своих делах! - коротко заметила она.

Он часто слышал эту фразу. Это случалось всякий раз, когда он пытался выйти из своей роли простого исполнителя и высказывать свои соображения в ведении производства. Он не стал возражать и изменил тему.

- Я принес тебе счета.

- Хорошо.

Она села за свой письменный стол.

- Пока я посмотрю их, позаботься о маленькой Шалю. Выдай ей за неделю зарплату, она должна сейчас уйти. В понедельник я не хочу ее здесь видеть.

Работница уже ожидала в соседней комнате, жалуясь безучастной мадам Кац. Она была довольно толстая и темноволосая, с лукавыми глазами и матовым цветом лица. Она, видимо, за словом в карман не лезла. Появление Жака ни в коей мере не смутило ее.

- Мадам Меллерей желает, чтобы я с вами рассчитался...

У нее был настоящий марсельский акцент.

- Выдайте мне недельную зарплату и частично оплатите отпуск...

Пока он заполнял соответствующие бумаги, она говорила, обращаясь к стенам:

- Не она меня выгоняет, а я сама ухожу. Я не рабыня.

Секретарша продолжала невозмутимо стучать на машинке.

- Мы не рабыни, - повторила работница.

Она права, - думал Жак, - мы не рабы. Но я - раб. Я стал рабом с того дня, как подписал в муниципалитете брачную бумагу.

- Я могу вам дать характеристику.

Он написал похвальную характеристику. Вскоре лицо ее прояснилось.

- Спасибо, мсье.

Она немного помедлила, затем тихо добавила:

- Вас здесь все любят.

Он выслушал ее с улыбкой и пошел на первый этаж. Закройщик разорвал блестящую кожу, которая, как утверждал он, была плохого качества. Несмотря на то, что мужчина был прав, Жак счел нужным установить ущерб, предоставив окончательное решение Элен.

Находясь на складе, для организации срочных отправок, Жак увидел через окно мадам Смук за рулем ее Ситроена. Тотчас у него возникла идея, которая больше не оставляла его. Мадам Смук служила промежуточным звеном между фабрикой и надомницами, живущими в близлежащих деревнях. Она распределяла работу, собирала деньги для выплаты жалования надомницам.

В субботы, которые совпадали с днем выплаты зарплаты, в письменном столе у Элен находилось много денег. По субботам банк был закрыт и деньги лежали там уже с пятницы в ящике с обычным запором. Даже для новичка взлом был детской игрой.

В первой половине дня, когда Жак выполнял свою обычную работу, эта мысль не оставляла его. К середине дня она превратилась в навязчивую идею. Он радовался, что первой ушла жена, держа в руках расчетную книгу. Но когда он прибыл в Монтефло, то к своему удивлению нашел виллу пустой.

Элен явилась домой без четверти час и была видимо, в хорошем настроении.

- Ты хорошо поработал, - сказала она, хлопнув по книге. - Я только что из банка. Все в порядке.

Этим могло объясниться, как и ее опоздание, так и ее хорошее настроение. Но Жак спросил себя, нет ли другой, более важной причины.

Может быть она ездила в детективное агентство? Наверно она там не была. Насколько я ее знаю, она не допустила бы неосторожности получить сообщение дома или на фабрике.

Она ходила в агентство и там прочитала сообщение Роджера. Он говорил Жаннине, что снял с меня подозрения. И он больше, чем когда-либо ощутил необходимость быть связанным с вымогателем.

- Хорошие известия надо спрыснуть, - сказала Элен и принесла из кухни два бокала, в которых звенели кусочки льда.

Он охотно согласился и они дружно чокнулись. Она даже поинтересовалась:

- Ты завтра пойдешь на лыжах?

Он забыл, что в это время года посвящал все свои воскресенья поездкам на лыжах, - с тех пор как познакомился с Жанниной. Они выезжали ранним утром на машине, но не в то место, которое он называл Элен. Может быть сегодня это было вызовом с ее стороны?

Но чем я рискую, имея Роджера на своей стороне? Почему бы мне не воспользоваться этим воскресным днем, может последним?

- Если ты ничего не имеешь против...

Она указала на расчетную книгу, лежащую на пианино.

- Мне нужно поработать, я работаю лучше, если остаюсь одна.

Не следует ей возражать. Пусть она сохранит хорошее настроение и во время обеда, когда он сообщит ей, что поедет к матери.

Против обыкновения она не возражала и не сделала ему никаких других неприятных замечаний. Она дала Жаку, как он в таких случаях говорил: "зеленый свет".

Около трех часов дня он постучал в дверь маленькой квартирки на Сент-Лауренс. Мадам Меллерей вязала для своих "бедных". М-ль Матильда со счастливым видом сидела у телевизора и следила за матчем по регби, в котором ничего не понимала. Жак прежде всего хотел успокоить мать по поводу своих "проигранных денег".

- Все в порядке, мама.

- Я об этом все время думала.

И с безмятежным спокойствием слепой веры, она пояснила:

- Я перебирала четки, молясь за тебя. Святая дева меня услышала.

Затем она стала болтать, перескакивая с пятого на десятое. Когда Жак нашел приличным, он попрощался с обоими старыми дамами, которые остались очень недовольными, одна краткостью его визита, другая отсутствием конфет. Он не мог предупредить Жаннину о своем приходе, так как у матери не было телефона.

- Это неважно, - сказала молодая женщина, - Я ждала тебя. Я была бы разочарована, если бы ты не пришел.

В своем кукурузно-желтом платье для дома она выглядела замечательно. В ее взгляде была какая-то меланхолия, придававшая ей романтический оттенок.

- К утру выпадет снег, - сказал Жак.

Лицо Жаннины озарилось улыбкой, которая тотчас исчезла.

- Ты чем-то недовольна?

- Наоборот, довольна. Но я думаю о будущем.

Она, казалось, потеряла надежду.

- Я думаю о тридцати тысячах франков. Я хочу тебе сказать...

Она смутилась и покраснела.

- Если тебе это поможет... Кольцо и меховая шуба, которые ты мне подарил... Я могу продать их...

- Об этом не может быть и речи. И потом, сколько можно за них получить?

- Шуба стоила около двух тысяч франков, а кольцо около ста пятидесяти. У меня еще тысяча франков в банке.

Он поцеловал ее, растроганный до слез ее великодушием.

- А у меня идея.

Он тотчас упрекнул себя, что слишком много говорит. Но потребность кому-то довериться была сильнее желания сохранить тайну. А кому как не Жаннине может он довериться.

- В определенные субботы в конторе на фабрике лежат большие деньги.

И чем дальше он развивал свою идею, тем мрачнее становилось лицо Жаннины.

- Я приношу эти деньги в пятницу вечером. Если я их потеряю, или если у меня украдут портфель с деньгами... Можно также ночью произвести взлом... Симулировать взлом детская забава, никто меня не заподозрит.

В этот момент Жаннина не нашлась что сказать, но позже, когда они лежали усталые и расслабленные, она сказала:

- Ты все-таки этого не сделаешь, не правда ли?

- Ты так думаешь?

- Взлом?

- Это единственный выход.

- Когда?

- В ближайшую субботу, когда все условия будут благоприятны.

Отсрочка на неделю, видимо, успокоила Жаннину. Она до вечера больше не говорила об этом, но как только Жак ее покинул, бросилась к телефону.

- Хелло! Отель "Империя"? Пожалуйста, комнату 34.

Случайно Роджер бездельничал на своей постели.

Я должна с тобой сейчас же поговорить, - сказала Жаннина. Где-нибудь. Это очень важно.

- Он рехнулся, совсем спятил! - крикнул Роджер. - Его так быстро схватят, что он не успеет оглянуться!

Он энергично расхаживал по своей комнате. Жаннина приехала к нему в отель.

- У него в носу полно полипов. Они не хитрецы, но проныры. Быстро пронюхают, что у него есть любовная связь... Сообразят, что он тратил много денег... Тебя допросят. Насколько я его знаю, он расколется, как только за него возьмутся. Он выругался.

- Проклятие, нужно помешать ему влезть в эту историю.

- Поэтому я и пришла, чтобы предупредить тебя.

- Да, но как ему помешать?

- Если ты, наконец, мог бы отказаться...

Вдруг он недоверчиво взглянул на нее.

- Не имеешь ли ты намерения рассказывать мне сказки?

Она возмущенно спросила:

- Почему ты так думаешь?

- Чтобы отстранить меня не одним, так другим методом. Уговорами, угрозами, страхом.

- У тебя есть основания бояться.

- Я только боюсь, что ты чрезмерно подгоняешь его и это может кончиться роковым образом для всех троих.

Она схватила Роджера за руку, уставилась на него и добавила твердым голосом:

- Это правда?

Он, видимо, был потрясен и начал снова ходить взад и вперед с задумчивым видом.

- А твой знаменитый хитроумный прием, что с ним? - спросила она.

Роджер ответил другим вопросом:

- Куда отправитесь вы завтра?

- На лыжную прогулку.

- Куда именно?

Она возмутилась.

- Не хочешь ли ты следовать за нами и злить нас?

- Немножко терпения, черт возьми!

Он плутовски подмигнул.

- Если мой прием не сработает, я перестану действовать вам на нервы.

12

Со скоростью около восьмидесяти километров в час, упиваясь солнцем и чистым воздухом, мчался Жак по трассе с пушистым снегом. Благодаря своему учителю и любви к лыжным гонкам, которую она с ним разделяла, Жаннина сделала большие успехи. Она ехала хорошо, но не так быстро, как ее учитель и из-за этого начала свой спуск раньше него. Но Жак обошел ее и дожидался внизу, чтобы опять подняться и начать все сначала.

В середине дня они сделали перерыв, отдохнули в ресторане и опять продолжали свои упражнения до часа дня. Каждое воскресенье они так проводили время.

Солнце уже заходило и трудная трасса была уже покинута всеми лыжниками. Мчались полным ходом. Жак издали увидел знакомый силуэт, который казался большим. Он узнал Жаннину издали по ее осанке и, не снижая скорости, настиг ее и затормозил.

Глаза Жаннины блестели, щеки и нос порозовели, она часто дышала. Она выглядела как подросток в своей куртке цвета морской волны и таких же брюках, в тяжелых ботинках и красной вязаной шапочке. Она до смерти устала, но сияла.

- Я измучилась, - сказала она и прислонилась к своему спутнику.

Он поддержал ее и обнял за талию. В этот момент они соединились душой и телом, как в экстазе любви и так было каждый раз при возвращении из этих снежных экскурсий. Все проблемы были забыты, они были счастливы и простая естественная радость охватывала их.

- Пойдем пить чай.

Жак взвалил на плечи лыжи и палки и они рука об руку пошли пешком в чайный салон.

Помещение было переполнено. Жаннина сняла куртку и шапочку. На ней был вязаный пуловер из белой шерсти. Она привела в порядок свои волосы, а Жак стоял рядом и высматривал свободное место.

Из зала кто-то подал знак. Роджер делал им дружеские жесты.

- Идите сюда! Я занял для вас столик.

Жаннина сжала кулаки, Жак процедил сквозь зубы:

- Подлец!

Не было никакой возможности избавиться от непрошеного гостя. Праздник окончился. Они присоединились к вымогателю, который обратился к ним с дружеской улыбкой:

- Я впервые здесь. Я выбрал самое лучшее место.

Он и в самом деле хорошо устроился за угловым столиком, отделенным от других рядом лиственных растений.

- Вы не могли подождать до завтра? - проворчал Жак, садясь за столик.

- Завтра, всегда завтра...

- Откуда вы узнали, что мы будем здесь?

- Разве мне за это не платят?

Подошла официантка. Жак и Жаннина заказали чай с лимоном и бутерброды, Роджер предпочел пиво.

- Позавчера вечером я вам звонил.

- Ах, да это было очень остроумно! - воскликнул Жак.

Он осторожно осмотрелся кругом. Из зала доносился беспорядочный шум. Никто не интересовался ими. Они был изолированы, как в герметическом пространстве.

- Очень остроумно! И к тому же вы еще обидели мою жену, хотя нужно ли было усложнять положение?

- Она раздражала меня своим начальственным тоном.

- Вы могли бы по крайней мере быть вежливым.

- Согласен, я был не прав.

Не кажется ли вам, что настало время заняться делом? - продолжал он.

- Возможно к концу недели я буду иметь деньги.

- О, я буду восхищен! Не будет ли нескромно спросить, как вы их собираетесь достать?

Любовники вопросительно взглянули друг на друга. Утром, когда они ехали на этот зимний сезон, этот вопрос долго обсуждался. По мнению Жаннины нельзя было ничего предпринимать, не поставив об этом в известность Роджера.

- О взломе он узнает из газет. Без сомнения он сразу же установит связь. Вероятно он откажется от украденных денег. О нет, не из-за моральных причин, просто из осторожности. А если он их не возьмет, то мы так далеко не уедем. Потом она выставила главный аргумент:

- Кто знает, не ускорит ли этот взлом всего дела в нежелательном для нас направлении? Если Роджер, из боязни скомпрометировать себя, откажется от этих денег, то он обязательно выполнит поручение. Мы потеряем все.

Официантка принесла заказ.

- В моем распоряжении нет дюжины способов достать такую сумму, - чуть слышно сказал Жак, - чтобы было все абсолютно ясно, м-ль Тусси и я решили довериться вам.

Он выпил глоток чая, откусил бутерброд и приняв позу, изложил свой план. Вымогатель ответил двумя словами:

- Не согласен.

- Почему?

- Это будет расследоваться.

- Меня не заподозрят.

- Вы наивны, мсье Меллерей. Я имел очень много дел с полицией и не разделяю ваш оптимизм. Хищение у супругов не считается кражей и если вы можете опасаться развода, то я рискую тюрьмой. А это очень большой риск.

- Вы должны решить, да или нет.

- Нет.

Его решительный тон прекратил едва начавшуюся дискуссию.

- Но вы знаете, мрачно сказал Жак, - что обстоятельства не позволяют мне взять даже небольшую сумму, так как жена проверяет бухгалтерские книги.

- Возьмите деньги взаймы.

- У кого? Теперь вы наивны. Чтобы взять взаймы деньги надо предоставить гарантии. А лично мне ничего не принадлежит:

- Не принадлежит вам, но вы имеете - так говорят в подобных случаях. Они могут немного подождать.

Жаннина нахмурилась и перестала есть. Жак качал головой, словно хотел отогнать мрачные мысли.

- Что вы хотите этим сказать?

- У мадам Меллерей нет близких родственников, кроме двоюродного брата. Я осведомлялся... Таким образом вы ее законный наследник.

- Так же при браке с разделом имущества?

- Так же и в этом случае. Супруг - это универсальный наследник, при этом за введение в права наследства взимается меньше двадцати двух процентов.

Жаннина продолжала медленно есть, избегая хруста на зубах. Жак вынул сигарету.

- Если найдется заимодатель, который будет согласен ждать, как вы сказали, то я готов подписать любые обязательства, какие он потребует.

- Ну, такой человек может найтись.

- Вы так думаете? Но моя жена еще молодая и вполне здорова.

- От ударов судьбы никто не застрахован.

Среди них воцарилась тишина, нарушаемая только шумом в зале.

- Вы хотите, чтобы я об этом позаботился? - любезно спросил Роджер.

Жаннина уронила кусок бутерброда в чашку и обрызгала свой белый пуловер чаем. Жак сжался.

- Что вы подразумеваете под этим?

- То, что вы сами думаете.

- А именно?

- Нет ничего проще этого...

Роджер был образцом беззастенчивости.

- Вам нужен человек, одалживающий деньги и я позабочусь, чтобы найти вам такового.

- Вы имеете кого-нибудь на примете?

- Собственно говоря, нет. И его не легко будет найти, я согласен с этим. Но все же попытаться можно.

Роджер иногда бывал очень разговорчив и любил пускаться в сентенции. Он извлек еще одну шутку из своей коллекции.

- Я позабочусь об этом. Думаю, что скоро смогу дать вам ответ.

- Прежде всего, больше не звоните ко мне.

- Ни к вам, ни на перчаточную фабрику.

Роджер поднялся, не допив своего пива.

- Не буду вам больше мешать.

Он взял шляпу и кожаное пальто.

- На случай, если я не смогу найти кредитора, подумайте еще о каком-нибудь выходе из положения. Пока.

Он повернулся к ним спиной и прошел между столиками. Его силуэт показался у входа, затем стеклянная дверь закрылась за ним. Жаннина тяжело вздохнула. Жак сжал ей руку, она была холодная, как лед. Он пробормотал, как бы спрашивая самого себя:

- Его история с займом денег неосуществима.

- Но ты получил теперь отсрочку.

- На два дня больше, на два дня меньше... Я уже понял, что он задумал. Таким коварным он еще не был... Наследство...

Официантка подвела к их столику двух посетителей.

- Они не помешают вам, господа...

- Никоим образом. Мы уже уходим.

Пока посетители приносили извинения, Жак рассчитался, помог Жаннине одеться и надел свою лыжную куртку. У него не было желания ехать домой. Он ничего не желал.

- Давай немного прогуляемся?

Фиалково-синее небо пронизывали кроваво-красные тучи. Холод подгонял гуляющих. Очень немногие, только самые упрямые еще пользовались подъемниками для лыжников. Возлюбленные пошли пешком, тесно прижавшись друг к другу.

- Итак, - вдруг проговорил Жак глухим голосом, - не вообразил ли он, что я убью свою жену?

Он почувствовал, как его подруга задрожала.

- Убить свою жену! Это явное безумие!

- Он же не говорил этого, любимый. Он говорил об ударе судьбы.

- О провидении, не так ли? - сыронизировал Жак.

- С ним тоже приходится сталкиваться.

Голос Жаннины был тонкий, как дыхание ее рта.

- Я так плохо спала ночь... Мне лезли в голову разные мысли... Если с твоей женой что-нибудь случится, то все наладится. Ты будешь свободен и богат.

- Замолчи!

Она сильнее прижалась к нему.

- Мы стали бы свободны, мы оба!

- Замолчи же!

Он не хотел об этом думать, но мысли приходили против его желания. Он понимал, что это было невозможно, неприемлемо, переходило границы разума. Тем не менее, он думал об этом против воли, несмотря на возмущение совести. Он поймал себя на том, что прошептал:

- Удар судьбы... это удар судьбы. Против судьбы не пойдешь. За это не несешь ответственности. За это нельзя себя упрекать.

Они пошли быстрее, все быстрее, к неопределенной цели, словно для того, чтобы убежать, оставив позади злые инстинкты. Их блуждание закончилось возле его машины.

- Поедем назад? - предложил он.

- Если ты хочешь.

Они сели в машину. Мотор был холодный, н кашлял и чихал много раз, прежде чем начал работать нормально. Жак включил сцепление и поехали. Машина гудела, цепи зарывались в затвердевшем снегу на дороге. День был на исходе.

- Где-то я читала, - сонно пробормотала Жаннина, что стоит что-нибудь сильно захотеть, как это случается.

Жак включил фары и промолчал. Так много противоречий теснилось в его голове, что он не мог высказать объективного суждения или хотя бы объективного мнения. А разве именно сейчас он не нуждался, более чем когда-либо, в ясности ума?

13

Целых два дня Элен таскала бухгалтерские книги с виллы на фабрику и обратно. Она мало говорила и производила какое-то странное впечатление.

"Ни рыба ни мясо" - этот эпитет, по мнению Жака лучше всего характеризовал ее. Кроме того, он был уверен, что она все время о чем-то думает, он достаточно хорошо изучил ее.

Не о покупке ли фабрики белой кожи, в связи с которой возникли непредвиденные трудности? Он не решался спрашивать ее, к тому же был поглощен своими собственными проблемами. Но сегодня утром она стояла, подобно статуе правосудия, возле счетных книг, лежащих на большом обеденном столе, за которым она любила работать.

- Я потратила много времени, - сказала он невыразительным голосом, но наконец, нашла у тебя ошибку.

Кончиком карандаша она подчеркнула число, которое считала неверным.

- Точно две тысячи четыреста двенадцать франков и 25 сантимов.

- Плюс или минус?

- В кассе не хватает 2412 франков 25 сантимов и я спрашиваю тебя, где они находятся?

Жак был огорчен.

- Если это ошибка, то откуда я могу знать?

- А мог ли ты сделать такой просчет?

- Объясни.

- Пожалуйста, поговорим серьезно.

Она старалась быть спокойной.

- Я полагаю, что ты просто очень хорошо скрыл недостачу.

- Скрыл?

- Не разыгрывай из себя невинность. Если ты брал деньги, то скажи это. Но не считай меня за дуру.

Он был невинен, как новорожденный ягненок. Но это было слишком: обвинять его из-за случайной ошибки, особенно после того, как он оставил всякую мысль о махинациях с бухгалтерскими книгами.

Помня о своих первоначальных намерениях, Жак вел себя как школьник во время объяснения с женой. Он потерял самообладание и покраснел до корней волос.

- С некоторого времени ты ведешь себя как-то странно... Я же чувствовала, что тебя что-то мучает.

- Тебе показалось.

- Ты не хочешь признаться, что тебя что-то мучает?

- Тебе показалось.

Она проводила допрос с энергией и искусством судебного следователя, унизив его обвинением. Жак не любил ее, порой с трудом ее выносил, а в этот момент он ненавидел ее.

Он искренне желал, чтобы она упала к ногам, сраженная сердечным или мозговым ударом, чтобы она погибла от молнии или еще чего-нибудь, лишь бы только сразу умерла.

Однако она стояла пред ним вполне живая, и он понял, что если никак не будет реагировать, то попадет в такой зыбучий песок, из которого уже не выберется. Необходимо подумать об этих несправедливых обвинениях и, по меньшей мере, искренне возмутиться.

- Твои обвинения отвратительны. Ты должна сейчас же взять их назад.

- Раньше, чем ты представишь мне объяснения.

- Объяснение простое: - Я ошибся. Всякий может ошибиться. Если бы ты ошиблась, я не стал бы сомневаться в твоей порядочности.

- Да, но я... это мои деньги.

- Плевал я на твои деньги.

Он двинулся к ней и увидел в глазах жены такой же страх, как и на прошлой неделе.

- Я не притрагивался к твоим деньгам. Плевал я на них, на твои счета, на твою бухгалтерию!

Книга счетов полетела в угол комнаты и задела фарфоровую вазу, стоявшую у камина. Ваза ударилась о камин и одна сторона ее разбилась.

- Теперь ты рада, да?

Он пыхтел как тюлень и задыхался от гнева. Когда приступ ярости прошел, он продолжал без злобы:

- Уверяю тебя, я не брал твоих денег.

И чувствуя, что это глас вопиющего в пустыне, продолжал:

- Ты должна мне поверить. Ты веришь мне, не правда ли?

- Я поверю тебе, если ты объяснишь мне, что тебя мучает.

Если он продолжит дискуссию, то будет уличен во лжи и окончательно погрязнет в этом. Лучше прекратить этот разговор и проявить твердость.

- Веришь ты мне или не веришь, но это так. Торговаться не будем.

Он повернулся, взял в передней пальто и вышел из дома. Раньше он не решился бы так поступить. Он стал смелее по отношению к Элен. Определенным образом Жак все больше познавал самого себя. Он поехал в город выпить кофе и позвонить Жаннине.

- Что нового?

- Звонил Роджер.

Жак звонил не из кабины и не мог вести секретного разговора. Он кратко закончил разговор.

- Хорошо, я приеду.

На авеню Виктора Гюго он пробыл всего минуту и узнал, что Роджер будет ждать его в 11 часов утра в пивной на углу возле печаточной фабрики.

- Точно в одиннадцать. Он торопится.

- Он нашел кредитора?

- Он не хотел мне говорить.

Она прибавила одну фразу, истинный смысл которой не дошел до ее возлюбленного.

- Мне показалось, будто он не доверяет мне.

Жак, не снявший пальто, пошел к двери.

- Ты уже уходишь?

- Я поссорился с женой. Будет лучше, если я не задержусь.

Он поцеловал ее и заметил, что сегодня утром ее поцелуй был каким-то необыкновенным - так много тепла, доверия и утонченной любви излучала она помимо своей физической привлекательности.

Все больше становилась пропасть, разделявшая его и Элен. Но не обманывал ли он себя? Развод не так уж пугал его, хотя он и сознавал, что это отнимет у него и у Жаннины материальные средства.

- Если бы речь шла обо мне, я бы послал ее ко всем чертям. - затем вполне откровенно добавил: - Если бы это касалось меня одного, то эта проблема не привела к кризису.

- Эта непосредственная проблема заключалась в бухгалтерской ошибке, которая препятствовала устранению трудностей между супругами.

На фабрике Жак избегал обращаться к жене и она сделал первый шаг.

- Послушай, если это просто ошибка в книгах, ты должен постараться привести дела в порядок.

- Ты должна была сначала об этом подумать, а потом обвинить меня.

- Это твоя обязанность доказать, что я неправа, возразила она и отдала ему счетные книги.

Он снова углубился в книги и числа, и сделал только перерыв, чтобы зайти в пивную. Вымогателя там не было. Через десять минут, когда Жак уже начал терять терпение, его вызвали к телефону. Это звонил Роджер.

- Извините, я не смог придти. Сможете ли вы освободиться сегодня около трех часов дня?

- Это возможно.

- Хорошо. Приходите к станции подвесной канатной дороги и ожидайте, пока я с вами не заговорю.

- Почему такая таинственность?

- Это осторожность, мсье Меллерей. Ни в коем случае не берите с собой м-ль Тусси. Лучше всего вообще не говорите ей, что мы с вами встретились.

Жак удивился такой таинственности, но обещал ничего не говорить Жаннине и вернулся к своим книгам. До обеда он так и не мог найти ошибки и встреча с Элен в обеденный перерыв была мрачной.

В половине второго он снова взялся за работу. Несмотря на все желание результаты его напряженной работы были неутешительны, поиски не дали результатов. Это была не бухгалтерская ошибка, а административное упущение. В нормальных услових ее посчитали бы досадным инцидентом, но обстоятельства превратили его в драматический случай.

Незадолго до трех часов, немного нервничая, Жак поставил машину на набережной Стефана Жей и пошел пешком к станции подвесной дороги. В этом месте в Гренобле собиралось много туристов и редко можно было встретить местных жителей. Роджер был уже там.

- Я купил вам билет, - сказал он Жаку и увлек его в кабину, куда спешила группа болтающих англичанок.

Необычно раскрашенная кабина тронулась и начала равномерно двигаться вверх. Поездка над Изером с двумя рядами набережных, над выступающими укреплениями в стиле прошлого столетия вызывала восторженные восклицания туристов.

- Этого я еще не видел, - буркнул Роджер.

Больше он ничего не сказал за время трехминутной поздки. Они вышли и тотчас отделились от группы, которая поспешила на верхнюю террасу, где туристы столпились возле пояснительной таблички. Жак с Роджером отправились в менее людное место.

- Есть что-нибудь новое?

- Да. К концу недели мне придется подать заключительный рапорт.

- Не могу понять, почему вы не разрешили мне ничего сказать м-ль Тусси?

- Мсье Меллерей, пришло время поговорить, как мужчина с мужчиной.

Они поднялись вверх над подобием крепостного вала, закурили сигареты и из-за холода стали ходить взад и вперед. Гренобль лежал у их ног и вместе с живописным бассейном Изера и Дра создавал величественную панораму, поднимавшуюся уступами вплоть до снежной вершины. После паузы, оторвавшись от созерцания чудесного вида, вымогатель сказал:

- Вы все еще не достали денег?

- А вы нашли кредитора?

- Вы же в это верите так же мало как и я.

- Почему же вы тогда предложили его найти?

- А почему вы делали вид, что верите в это?

- Чтобы выиграть время.

- А я, чтобы дать вам время на размышления.

Роджер наклонился над перилами, но почувствовав движение за спиной, стремительно отпрянул назад со злобной улыбкой на губах.

- На всякий случай должен вас предупредить, - быстро сказал он, - что если я упаду в пропасть, то моя смерть не улучшит вашего положения. Мой шеф непременно обнаружит связь. В лучшем случае, он приставит к вам другого агента, который вряд ли пойдет вам навстречу.

Жак усмехнулся, насколько позволяли его треснувшие губы.

- Успокойтесь. Я знаю в чем состоят мои интересы. Вы сказали, что хотели дать мне время на размышления... Размышления над чем?

- Над следующим: ваше будущее у меня в руках, а у вас нет никаких возможностей склонить меня на свою сторону.

Роджер опять говорил ироническим тоном.

- К концу недели я подам свой рапорт и мадам Меллерей будет знать, какова ваша супружеская верность... Если только...

Он не закончил фразы, затем резко воскликнул:

- Если только к тому времени мадам Меллерей будет жива.

- Вот в чем дело!

- Посмеете ли вы утверждать, что не желаете этого?

- Вы не хотите этого?

Жак ответил не сразу. Он постепенно собирался с мыслями, но то, что раньше заставило бы его вздрогнуть, теперь он спокойно выслушал, затем пробормотал:

- Мало ли чего я желал.

- Вы меня неправильно поняли. Это не пустой разговор. Мадам Меллерей может погибнуть из-за неблагоприятно сложившихся обстоятельств...

Широким жестом Роджер охватил весь ландшафт. Хотя нос и уши Жака ныли от холода, самого его бросило в жар.

- И сколько все это должно стоит?

- Шестьдесят тысяч вместо тридцати. Я позабочусь обо всем. Достаточно вам сказать "да".

- Нет.

Жак притивился искушению. Оно появилось уже не сегодня, но - утренняя сцена увеличила его.

- Нет, это просто сумасшествие.

- Это ваш последний шанс.

- Змей шептал ему в ухо: "Ваш последний шанс. И если вы упустите его, тем хуже для вас.

- Меня первого будут подозревать.

- Совершенно не будут.

- Узнают о моей любовной связи.

- Вам незачем будет ее скрывать. Она пригодится для алиби.

- Вы же сами утверждали, что Жаннина может считаться сообщницей и поэтому плохая свидетельница.

Жак незаметно поддался искушению. Он уже находился в стадии дискуссии.

- Кроме того, я совсем не хочу впутывать Жаннину.

- Она не должна об этом знать. Я не советую вам доверяться ей.

- Я не хочу, чтобы она шла даже на малейший риск.

- На какой же риск она пойдет, если не будет об этом знать?

Жак вспотел и в то же время дрожал от холода.

- Не хотите ли выпить? - дружелюбно предложил Роджер.

- Спасибо, лучше я похожу взад и вперед.

- Как вам угодно.

Они снова закурили и продолжали прогуливаться по твердому снегу, который хрустел под ногами.

- М-ль Тусси должна быть полноценной свидетельницей. Это безусловно необходимо.

Вымогатель повторил каждый слог отдельно: - НЕ-ОБ-ХО-ДИ-МО!

Он посмотрел на кольцо табачного дыма, которое, казалось, застыло в неподвижном холодном воздухе.

- Но я ведь не сказал "ДА", - запротестовал Жак, внезапно заупрямившись.

Роджер с хитрой миной на лице проговорил:

- Я бы не предложил вам своего плана, если бы не был уверен, что вы полностью согласитесь.

14

Бюро погоды предсказало на ночь снегопад. В свете фар уже виднелись отдельные хлопья. Они оседали на ветровое стекло и тотчас таяли.

С озабоченным лицом Жак повернул машину. Жаннина была вполне счастлива и влюблена в своего друга. Она трещала, громко смеялась над пустяками и была в восторге от неожиданной поездке, которую ей предложили. Она с тщательностью оделась, долго колебалась между голубым и черным платьем и, наконец, выбрала красное. С влюбленным видом она прижалась к Жаку.

- Это чудесно. Все уладилось в один момент. Роджер удовольствуется двадцатью тысячами вместо тридцати и он найдет для тебя кредитора.

Согласно плану, составленному вместе с вымогателем, Жак пригласил свою возлюбленную на ужин в загородный ресторан "Бон Рабле". Он находился в уединенном месте и имел комнаты, которые сдавались. Это было подходящее место, где можно было провести ночь. Холмистая дорога при такой погоде была безлюдна.

- Б-рр, - сказала Жаннина. - Не хотела бы я жить в этом месте, если только вдвоем с тобой в отдалении от всего мира.

За елками показалась гостиница. Это было большое массивное здание из коричневого камня, вероятно раньше бывшее крестьянским домом. Дом был подновлен, и его сводчатые окна и окрашенные стены соответствовали современным вкусам.

Машина въехала на бетонированную площадку для стоянки, на которой летом стояли столики и зонты от солнца. Два коротких гудка, и в освещенном фонарем фасаде открылась дверь. Появился седой мужчина.

- Я заказал комнату! - крикнул Жак, - где у вас гараж?

- Сейчас, мсье.

Мужчина скрылся в доме и вышел снова в зимнем пальто и шляпе. С согнутой спиной он поспешил к воротам гаража и открыл створку. Помимо маленького отельного грузовичка в гараже стояло всего четыре машины. Жак поставил свою.

- В такую плохую погоду, господа, - сказал старик, - здесь не очень много народа. Если вы желаете, пойдемте со мной...

Чтобы попасть в дом, надо было снова выйти на холод. Они все же оказались вознаграждены, когда вошли в привлекательное помещение: там было тепло, уютно, все в деревенском стиле - роскошная деревенская простота.

В обеденном зале не было электрического освещения. На каждом столе стояла свеча в кованом железном подсвечнике. Только четверо посетителей сидело за ужином: двое из них сидели за одним столиком. В помещении звучала нежная музыка, исходившая откуда-то с заднего плана. Жаннина была очень довольна.

- Я с удовольствием чего-нибудь выпью, - сказала она, когда они заняли место. - Ты закажешь мне аперитив?

Он заказал два Цинцано и протянул ей меню.

- Посмотри пока меню, а я позвоню жене.

Он пошел в кабину, которая так же как и туалет была оклеена клетчатыми обоями. Сердце колотилось и хотело выпрыгнуть из груди.

- Хелло... Элен! Я звоню тебе из кафе.

- Что случилось? У тебя авария?

Элен говорила пронзительным агрессивным голосом. С тех пор, как она нашла ошибку в счетных книгах, которую он не смог исправить, их отношения не улучшились.

- Я еще нахожусь в городе, моя мать больна.

- Что с ней такое?

- О, ничего серьезного. Вероятно небольшой грипп. При ее возрасте и при такой погоде... Ты понимаешь, наверно, я не смогу оставить ее одну.

- Она опять прикидывается, чтобы ты побольше с ней побыл.

- Нет, уверяю тебя, сегодня не так. Она с температурой лежит в постели.

- Ну, хорошо, ты вероятно поздно вернешься домой?

- Думаю, что мне придется пробыть с ней всю ночь.

- Всю ночь! Вот это прекрасно!

Элен продолжала кислым тоном:

- А соседка, которая обычно о ней заботится?

- Она здесь. Но я как сын должен о ней позаботиться, не так ли?

Он горестно вздохнул.

- Я позвоню тебе еще рано утром.

И заставил себя добавить:

- Спокойной ночи.

Единственным ответом был щелчок прерванного соединения. Жак повесил трубку и медленно вернулся в зал.

Жаннина усердно изучала меню. Она вся сияла. Внезапно Жак пожелал ее очень сильно. Ему хотелось прикоснуться к ней, слышать ее голос... В тот же момент у него закружилась голова при мысли о том, что голос Элен, своей жены, он слышал в последний раз.

15

Голос мужчины в телефонной трубке пробудил у Элен неопределенные воспоминания, но она не могла вспомнить имя этого человека.

- Я звоню вам по поводу вашего мужа.

- Да, что с ним?

Она моментально подумала о худшем. Глядя на экран телевизора, она скорее с досадой, чем взволнованно спросила:

- Что, его матери хуже?

- Она чувствует себя отлично.

- Но мой муж еще...

- Вашего мужа у нее нет.

- Что вы сказали?

- Я сообщаю вам, что месье Меллерей не у своей матери, он намерен развлекаться со своей подругой.

Элен была как громом поражена.

- Кто со мной говорит?

- Мое имя не имеет значения.

- Если это анонимный звонок...

- А вы знаете, что эта девушка почти на двадцать лет моложе вас?

Стрела попала прямо в сердце Элен.

- Знаете ли вы, что она молода, очаровательна...

- Вы лжете.

- А знаете ли вы, что месье Меллерей очень влюблен?

- Вы лжете, - повторила Элен.

Она всем своим существом возмущалась против клеветы. Пока она еще не волновалась, но вцепилась в трубку, словно та была надежной точкой опоры.

- Вы лжете... вы лжете...

- Это он вам лгал. Если вы мне не верите, поезжайте и убедитесь сами.

- Где же мне это проверить?

- Его мать в добром здравии сидит со своей соседкой у телевизора. Он же напротив...

Собеседник приумолк. Внезапно Элен охватил панический страх, что он хочет повесить трубку.

- Он напротив? - задыхалась она.

- Он занят совсем другим представлением.

Мужчина усмехнулся про себя и закончил:

- Спокойной ночи, мадам Меллерей.

- Хелло... хелло...

Это прозвучало как сигнал бедствия, из трубки было слышно только шипение, как от дымящегося масла. У Элен потемнело в глазах. Пошатываясь, она оперлась на спинку стула.

- Это неверно, он не мог так поступить!

Перед ее взором мысленно промчались за несколько секунд все события последних дней. Все убеждало ее в том, что в последнее время Жак был странный.

- На это он не осмелится!

Прежде всего, можно ли верить анонимному звонку?

Она еще не поверила, но сомнения уже грызли ее. Если он это сделал, если он осмелился так поступить со мной... Ее чувство собственности было возмущено.

- Осмелиться так поступить со мной!

В приступе бешенства она поспешила в переднюю, надев пальто, затем бросилась в гараж, где стоял ее Аустин. Мотор заработал. Она выехала на авеню де Торсиак, не выключив в доме света и забыв запереть ворота сада.

С очень опасной скоростью она доехала по ровным улицам до Сент Лаурента, оставила машину на площади Ксевье Жуве и поспешила затем по маленькой улице, на которой она очень редко бывала. Споткнувшись на неровном тротуаре, она чуть не вывихнула ногу и вскоре была у входа в дом, где помедлила несколько минут.

- Как повести себя, если Жак там? Ах, что мне тогда сказать - скажу, что приехала узнать, как она себя чувствует.

Она вошла в темный подъезд и стала подниматься по лестнице. Уже с лестничной площадки услышала она знакомую мелодию начала передач последних известий и это показалось ей дурным предзнаменованием. Ее подозрения подтвердились: в кухне, освещенной голубым светом телевизора сидела только мать Жака и неизвестная м-ль Матильда. Элен не дала им времени оправиться от удивления.

- Где Жак?

Ее свекровь приглушила звук телевизора.

- Боже мой, с ним что-нибудь случилось?

- Вероятно. Его здесь нет и вы не больны.

- Кто болен? - спросила мадам Меллерей, не способная следить за развитием событий. Мой маленький Жак болен?

- Ваш маленький Жак омерзительный парень, - вдруг закричала Элен, не способная больше сдерживаться. - Он завел себе любовницу, ваш маленький Жак. И вы заодно с ним!

В своей ярости она и мать втянула в историю.

- К тому же вдобавок, вы жили с ним душа в душу и помогали ему меня обманывать.

Старая дама перекрестилась.

- Жак имеет любовницу!

- О боже, о боже мой, - стонала Матильда и сделала еще тише звук телевизора, чтобы лучше слышать обеих женщин. Они обращали на нее внимания не больше, чем на мебель: одна - совершенно растерянная, другая задыхающаяся от гнева.

- Кто она? Где живет?

- Я ничего не знаю.

- Ее имя... Скажите только мне ее имя.

- Чье имя, боже мой!

Старая дама собралась с силами.

- Вы ворвались ко мне, в восемь часов вечера, сказали мне, что Жак затеял любовную аферу...

- Вы нужны ему для алиби.

- Это неправда.

- Это верно! Я требую правды, полной правды! Это мое право... мое законное право...

Элен начала кричать. Мадам Меллерей сделала успокаивающий жест.

- Не так громко.

- Вы боитесь скандала! - кричала Элен еще громче. - А я не боюсь!

Она уже не владела собой. Ее гнев был сильнее, чем боль, больше, чем разочарование.

- Буду на весь дом кричать, что ваш сын подлый субъект, бездельник, сутенер...

- Боже мой, боже мой... - застонала мать и перекрестилась.

- Я разведусь...

Жажда мести подавила все другие чувства.

- Я выброшу его на улицу как и взяла его - в одной рубашке, его единственном имуществе. И немедленно!

Она хотела эффектнее обставить свой уход.

- Можете передать ему, так просто это не пройдет!

Она сбежала вниз по лестнице и захлопнула за собой дверь. При этом она чуть не упала, но во время схватилась за перила. Ей показалось, что на верхнем этаже была открыта дверь.

- Нет, так просто это не пройдет!

Она была так возбуждена, что не чувствовала холода на улице. В таком состоянии она добралась до своего Аустина, открыла дверцу и отшатнулась, скорее удивленная, чем испуганная. На заднем сидении, почти невидимый в темноте, сидел мужчина. Он вежливо поклонился ей, и сказал:

- Добрый вечер, мадам Меллерей.

И тотчас продолжил:

- Не бойтесь, это я звонил вам недавно.

Поскольку она продолжала стоять в нерешительности, он прибавил:

- Пожалуйста, не стойте долго на холоде. Нам гораздо лучше поговорить здесь, в машине.

Элен решилась. Села за руль, вставила ключ в зажигание и включила обогрев, так как ей стало теперь холодно. Затем она коротко спросила:

- Что вы хотите мне сказать?

- Многое, мадам. До сих пор я вам не лгал.

- Кто вы, собственно говоря?

На мужчине было черное кожаное пальто. Были видны лишь неясные очертания его лица, темные глазные впадины, профиль его длинного крючковатого носа и двойной ряд белых зубов.

- Вы догадываетесь, почему я уведомил вас?

- У меня не было времени. Или вернее я полагаю, что...

Она замолчала и он продолжил за нее:

- Что это касается меня так же как и вас. Да, мадам, это с моей женой ваш муж занимается любовными утехами.

Элен подавила дрожь. Она напрягла волю, чтобы сохранить спокойствие.

- Почему вы не сказали мне этого по телефону?

- Я не был уверен, что вы поверите мне. Сначала вы должны были убедиться, что я говорю правду. Я уже с неделю наблюдаю за ними.

- Вы знаете где они?

- Конечно.

У Элен стали нервно дрожать руки и она прятала их в складках пальто. Она не спрятала их в складках пальто. Она не хотела спрашивать, но не удержалась.

- Где они?

- Вы слышали о гостинице "Бон Рабле"?

- В Гренобле?

- Нет, за городом в деревне, километрах в тридцати отсюда... там ужинают при свете свечей...

Для большей убедительности мужчина добавил:

- Там же есть совсем уединенные комнаты. Хорошее любовное гнездышко...

- Прекратите, месье.

- Извините.

Уже не столь оживленным тоном он продолжал:

- Они должны сейчас ужинать. Если мы удивим их своим появлением, им трудно будет солгать.

Элен, преодолев момент слабости теперь снова вернула самообладание.

- Поедемте вместе. Вы знаете дорогу?

- Надо ехать в направлении Лаффре, затем повернуть направо. Я покажу вам.

Аустин двинулся. Элен управляла машиной, сжав зубы и не щадя мотора. Роджер на заднем сидении пристально уставился на ее затылок...

В кармане он играл короткой резиновой дубинкой, оружием, не оставляющим после удара следов.

16

Для Жака ночь в "Бон Рабле" была самой тяжелой в его жизни. Опять он не мог. Он лежал на кровати, чувствуя потребность быть возле спящей Жаннины, прикасаться к ней и слышать ее дыхание. Жак старался убедить себя, что не был неправ, заключив сделку с вымогателем. Только на рассвете он закрыл глаза в намерении хотя бы на час заснуть. Однако его охватил глубокий сон и Жаннина с трудом разбудила его около половины девятого.

- Пора вставать, любимый. Твоя жена будет беспокоиться.

- Я позвоню ей по телефону.

- Ты не боишься, что она придет к твоей матери?

- Это не в ее характере.

Все же он упрекнул себя в непоследовательности. Разве он мог позволить себе так долго спать. Разве это нормально, когда муж так поступает с женой, которая его ждет?

- Все же лучше нам немного поторопиться.

Они быстро позавтракали и отправились в обратный путь. Как и предсказывало бюро погоды, за ночь выпал снег, свежий белый снег, на котором колеса машины с шипением проделывали борозды.

Немного не доезжая улицы Лаффре они проехали мимо двух полицейских и полицейской машины, стоявшей недалеко от поворота дороги, проходившей по краю пропасти. Жаннина все еще чувствовала радость от этой поездки.

- Мы еще повторим это, не правда ли?

Жак рассеянно кивнул. Как только он увидел полицейских, так почувстовал облегчение. Жребий был брошен, Роджер сделал свое дело. Теперь наступила очередь действовать Жаку, ему следовало сначала позвонить на фабрику. Он позвонил из квартиры Жаннины. Мадам Кец дрожащим от волнения голосом сообщила ему о несчастном случае.

- Да, мсье... с машиной.

- Тяжелый случай?

- Очень тяжелый, мсье.

- Она все же жива?

- Конечно, Элен умерла.

Но ему нужно играть свою роль и телефон облегчил его задачу. Для Жака наступило тяжелое время. Прежде всего, он должен был прикидываться перед всеми, с кем придется встречаться. Мадам Кец толком ничего не знавшая проговорила:

- Мои... мои искренние сожаления, мсье.

- Спасибо, мадам.

Он положил трубку. Жаннина пробормотала невыразительным тоном:

- Это странно.

Затем она бросилась на грудь к своему любовнику.

- Я желала этого от всего сердца - и это свершилось!

Глаза ее были сухими, но плечи так дрожали, что это передавалось всему телу.

- Наверное, я чудовище.

- Не говори глупостей.

Он успокаивал ее как только мог.

- Я этого так сильно желала. Я виновата в этом.

Вдруг она ударилась в слезы. Она перешла к самобичеванию и прерывающимся от всхлипывания голосом призналась:

- Если я плачу, то не от раскаяния. Мне стыдно за себя... Для меня важно только одно - ты свободен, свободен!

- Да, моя любимая. Так распорядилась судьба.

В то же время он в растерянности соображал, что ему нужно сделать в первую очередь. Где он должен справиться: в больнице, в полиции? Может быть лучше поехать домой? Возможно, Люсьен, прислуга уже получила какие-либо известия?

Как только он позвонил ей по телефону, на него обрушилась лавина вздохов, восклицаний и сдержанных всхлипываний.

- Вас ищут повсюду, мсье.

- Кто ищет?

- Полицейский, который пришел и сообщил печальную весть. Я дала ему на всякий случай адрес вашей матери.

Итак, они уже обратились к старой женщине. Высота, с которой двигалось дело была неожиданной, но чем раньше придут к окончательным выводам, тем лучше.

- Я не знала, правильно ли это было, - сказала Люсьена, смущенная молчанием Жака.

- Вы совершенно правильно поступили, спасибо.

Слово "полиция" испугало Жаннину.

- При несчастных случаях, - пояснил Жак, - всегда проводят расследования. Это вполне нормально. Мне придется объяснить, где и как я провел сегодняшнюю ночь. Тебя тоже допросят.

- Что я должна отвечать?

- Правду, просто правду. Не нужно только возращаться к прошлому и говорить о вымогателе. Он поцеловал Жаннину в губы, которые были солоны от слез.

- Сегодня я тебя уже не увижу. Предстоит проделать много формальностей.

- А если я захочу поговорить с тобой?

- Тогда позвони мне куда угодно в любое время. У нас уже нет причин скрываться.

- Они с сожалением расстались, и Жак поехал на Сент-Лаурент. После разговора с мадам Кец, посещение матери было для него вторым испытанием. Впрочем, мадам Меллерей, оказалась еще лучшей собеседницей. Больше того, она сама разыграла трагедию.

- Мой мальчик, мой бедный мальчик... Что ты наделал, что ты наделал?

Ее высоконравственные чувства развод затрагивал гораздо сильнее, чем смерть снохи. Жак быстро оборвал ее жалобы.

- Прошу тебя, мама, теперь не время для упреков.

После этого ему был показан парадный спектакль: большая вечерняя сцена, сыгранная в патриотических тонах. На помощь ей пришла м-ль Матильда, привлеченная любопытством и надеявшаяся на сладости.

- Она публично проявляла свою ярость. Соседка наверху все слышала. И даже нижние жильцы.

Обе женщины чувствовали себя участниками драмы. Жак дал им все рассказать с подробностями и пояснительными комментариями, затем подвел их к сути дела.

- Каким образом это привело к несчастному случаю?

- Она неправильно сделала поворот. Машина упала в пропасть.

- В каком месте?

- По дороге в Лаффе. Сегодня утром водитель грузовика обнаружил это.

- Куда ее отправили?

- Естественно, в морг.

Об Элен теперь говорилось только как о трупе, безжизненном теле, необходимом для проведения важных церемоний.

- Ты должен заказать мессу с музыкой, - ханжески сказала мадам Меллерей. Это уж ты обязательно должен сделать.

Жак решил соблюсти все традиции и, если нужно, провести все в рамках высшего формализма.

- Сначала я должен поехать в морг.

- Не сейчас... Господи, который был здесь...

Мадам Меллерей взяла с серванта конверт, на котором стояли имя и должность посетителя: Офицер полиции Гумбло.

- Он сказал, что ты сначала должен явиться к нему. Будет производиться...

Она прочла слово написанное на конверте.

- ...вскрытие тела.

Эти слова открывали неприятную перспективу, но Жак не очень волновался. Пока что все соответствовало предсказаниям Роджера.

- Несчастный случай со смертельным исходом...

Полиция недоверчива... Никакой опасности: судебный врач не найдет ничего ненормального.

- Ты придешь к обеду? - спросила мадам Меллерей тоном человека, не сомневающегося в ответе.

Он вероятно нашел бы предлог отказаться, если бы не был так озабочен в соблюдении правил приличия. Прежде всего ему нужно купить черный галстук, перед визитом в комиссариат. Он уже так хорошо освоился со своей ролью, что ему не доставило труда придать своему лицу выражение, соответствующее сложившимся обстоятельствам.

Его первое знакомство с Гумбло придало ему чувство уверенности и освободило его наконец от напряжения. Полицейскому офицеру было около сорока лет. Высокий и худощавый, с черной окладистой бородой, он был в очках и его непринужденное дружеское лицо не производило неприятного впечатления.

Кабинет мог служить зеркалом его личности. В нем было чисто, аккуратно, во всем чувствовалась педантичность хозяина. Две занавески украшали окно. На его рабочем столе в дополнении к телефону стоял букетик фиалок в стакане с водой.

- Как это случилось? - был первый вопрос Жака.

Гумбло сделал неопределенный жест.

- За ночь выпал снег и скрыл все следы на дороге. Нам пришлось ограничиться предположениями. Самое вероятное, что машину занесло на обледеневшей дороге.

Взгляд его голубых глаз устремился на посетителя.

- Это тем более вероятно, ибо водительница потеряла самообладание.

- Я знаю, - смущенно проговорил Жак, - мне мать рассказала.

- Вы сказали жене, что намерены у нее переночевать?

- Я сказал жене по телефону, что моя мать больна.

- А она вам не поверила и решила проверить это.

- Если бы я мог это предвидеть.

Они оба закурили сигареты и Жак продолжал:

- Но я думаю, что вы хотите знать, где я был этой ночью?

- Этим вы очень поможете мне в расследовании дела, - вежливо проговорил Гумбло.

- Я был со своей... подругой.

- Замужней?

- Нет.

- Вы можете сообщить ее имя?

- Рано или поздно вы его узнаете. Я не хочу скрывать ни ее, ни всю нашу историю.

Как только полицейский получил нужные сведения, он позвонил по телефону.

- Хелло, Пьер, у меня есть имя и адрес дамы, сопровождавшей мсье Меллерея... Запиши: Жаннина Тусси, Авеню Виктора Гюго, 57-А. Да, в Гренобле.

Он положил трубку, раздавил окурок своей сигареты в пепельнице, которая сверкала чистотой и, желая оправдать бесцеремонность этой полицейской формальности, пояснил:

- Рутинная работа...

- Я понимаю, - сказал Жак. - Я был с мадемуазель Тусси, когда получил известие о несчастном случае.

- Вы у нее провели ночь?

- Нет, мы ужинали в гостинице "Бон Рабле" и вернулись сегодня утром около половины десятого. Мы даже видели полицейских на месте происшествия...

Жак вздохнул.

- В тот момент я не подозревал...

Гумбло навострил уши.

- "Бон Рабле", - повторил он. - Это не та ли гостиница, которая...

Жак предупредил его выводы.

- Не трудитесь вспоминать. Она находится на той дороге, где именно произошел несчастный случай.

- Не хотите ли вы сказать, что мадам Меллерей намеревалась туда приехать?

Жак печально улыбнулся.

- Приехать - это слишком мягко сказано. Судя по сцене, которую она устроила моей матери вчера вечером, ясно, что она хотела сделать мне скандал.

- Благодарю за откровенность, - сказал Гумбло, протирая стекла своих очков. Затем продолжил без перехода:

- Я полагаю, что во время несчастного случая - скажем, между двадцатью и двадцатью двумя часами - вы не покидали ресторан?

Жак ожидал этого вопроса так же, как и других. План, составленный Роджером был строго логичен. Ответ прозвучал убедительно, ибо он соответствовал действительности.

- Я звонил своей жене уже из ресторана. Было почти одиннадцать, когда мы вышли оттуда и пошли спать... Это могут подтвердить свидетели...

Офицер надел очки и заглянул в какую-то бумагу.

- В сущности, драму легко восстановить. Мадам Меллерей ушла от вашей матери в высшей степени взволнованная, "как безумная", сказала позже соседка вашей матери. Другие соседи тоже слышали громкие крики. Она определенно была не в состоянии управлять машиной и ехала с недопустимой скоростью по опасной дороге...

Жак уловил тень упрека в его словах и сказал подавленным голосом:

- Это все моя вина.

- Об этом вам самому судить, мсье Меллерей.

Записывая на чистом листе бумаги Гумбло продолжал:

- Моя задача ограничена составлением объективных выводов. В остальном это дело вашей совести.

Он перестал писать и покачал головой.

- Во всяком случае был кто-то с нечистой совестью - человек, который уведомил мадам Меллерей. Ясно, что ваша жена не сразу была обо всем информирована, иначе она бы сразу поехала в "Бон Рабле".

Впервые Жак почувствовал под ногами твердую почву. Он был осторожен и сдержан.

- Этого я не желал бы знать. Что теперь можно предпринять? Даже если вы выясните личность этого человека, то что вы сможете с ним сделать? Разве это преступление?

- Это могло бы быть преступлением, если бы имелось хоть одно анонимное письмо. Откуда мадам Меллерей могла подозревать...

- В этом я ничего не подозреваю.

- Могли бы вы предполагать, что она поехала в "Бон Рабле"? Если она вас подозревала, то могла нанять специалиста.

Жак не думал, что эта простая фраза может так его напугать. Твердая почва под ногами превратилась в болото. Жак пошел по грязи, которая сковывала его движения. Он уже почти погрузился в нее и вдруг чудом вышел на твердую почву.

- Как видно, - сказал полицейский, - в этой области мы не компетентны.

На этом успокоительном объяснении разговор был окончен. В ближайшее время можно было не опасаться ловушек. Теперь предстояло выполнить ряд обязанностей, из которых самой неприятной было посещение морга. Чтобы его перенести, чтобы выстоять перед лицом трупа Элен, Жаку требовалось много думать о Жаннине.

17

- Хелло... мсье Меллерей?

Жак тотчас узнал голос Роджера.

- Один момент.

Он положил трубку на стол, подписал последнее письмо и протянул почту мадам Кец, сделав ей знак удалиться. В темном костюме, с белой рубашкой и черном галстуке он уже полностью оствоился со своей ролью шефа. Жак взял трубку.

- Хелло! Что вы хотите?

- Добрый день, мсье! Как дела?

- Спасибо, хорошо.

Это был уже третий звонок Роджера за три недели. Первый раз он звонил в день похорон. Безобидные, ничего не значащие слова, произносившиеся сообщниками, имели однако для них двойной смысл.

Что "спасибо, хорошо" Жака означало, что все идет согласно оптимистическим предположениям вымогателя. Версия о смерти от несчастного случая была безоговорочно принята и никто не думал сомневаться в этом. Сейчас даже Жаку пришлось убеждать себя, что в действительности это был несчастный случай. Чувства раскаяния не было, но звонок Роджера нарушил его беспокойствие.

- Когда вы сможете выполнить мой заказ?

Жак перевел: "мой заказ", - "мои шестьдесят тысяч франков".

- Мне бы не хотелось торопить вас, но я очень спешу. Срок достаточно был велик.

Границы безопасности в игре были перейдены. С другой стороны нотариус уже свободно мог предоставить Жаку задаток очень большого размера, так как вилла в Монтефло была предназначена к продаже. Выручка от продажи виллы должна была не только покрыть все издержки и налоги в связи с введением в права наследства, но и оставила бы Жаку крупный резерв наличными.

- Мне бы хотелось, чтобы доставка была произведена как можно быстро, - торопил Роджер.

Не было причины дальше откладывать.

- Срок в два или три дня вас устроит?

- Отлично. Завтра я позвоню вам для утешения.

- До завтра.

Жак снова принялся за работу, чтобы не поддаваться искушению позвонить Жаннине. Ему нечего было сказать ей, но он часто звонил днем, чтобы поддерживать веру в будущее, которое их ожидало. Чтобы не нарушать приличия они еще не показывались вместе публично, все же Жак проводил большую часть времени на авеню Виктора Гюго. Жаннина наслаждалась счастьем, с безмятежной верой в формулу своего любовника:

- Судьба так пожелала.

Плохие воспоминания были забыты. С мрачными временами преследования было покончено, так как и с вопросом займа денег. Об этом Жак сказал ей еще накануне смерти Элен с согласия вымогателя. Она верила этому, так как после полицейского допроса вечером спросила:

- Если узнают, что ты занял такую сумму, не рискуешь ли ты неприятностями?

- Какими неприятностями?

- Могут спросить тебя, почему ты так много занимаешь?

- До этого не докопаются.

И чтобы сделать свою ложь более правдоподобной, добавил:

- А если до этого докопаются, то нетрудно будет найти объяснение. Ведь наличные деньги... Это же не запрещено. В данном случае моя жена имела намерение купить фабрику белой кожи.

Воцарилось радостное спокойствие. И по молчаливому соглашению они больше не говорили о вымогателе. Их разговоры касались только будущего. Несмотря на свои добрые намерения, Жак все же собирался позвонить Жаннине, но в это время открылась дверь и появилась его мать.

- Добрый день, мой милый Жак.

Он раздраженно ответил:

- Добрый день, мама. Что случилось?

Раньше ее ноги не было на фабрике. Но с тех пор, как она узнала, что сын унаследовал фабрику, она регулярно приходила туда со скорбной миной божьей матери.

- Извини меня, - сказал Жак, желая сократить ее визит, - но у меня много работы.

- Я пришла, чтобы принести тебе почту.

Когда он покинул виллу, объявив о ее продаже, то сделал ошибку опять считаясь с приличиями - дал адрес матери, как свой личный.

- Ты побеспокоилась из-за одного единственного письма! - воскликнул он, - Разве оно не могло подождать?

- Я считала, что оно спешное.

Мадам Меллерей поискала в своей черной сумке и пояснила:

- Я нашла его, когда пришла домой с мессы. Оно было подсунуто под дверь. Это не настоящее письмо...

Из сумки упали на пол четки и печатный бланк. Она сначала подняла четки. Затем положила на стол эту бумагу со штампом полицейского комиссариата.

- Жак, как только я увидела, кто отправитель, то решила его вскрыть... Смотри... Ты должен явиться к трем часам.

Жак сразу же плюхнулся на стул. Он медленно протянул руку, развернул бумагу и прочел причину своего вызова:

- "По делу касающемуся вас".

Эти четыре слова ничего не говорили ему или говорили очень мало. Тем не менее, он почувствовал в них угрозу и испугался. К чему бы этот неожиданный вызов, когда уже две недели назад все было подписано, зарегестрировано и составлены акты? Его алиби было проверено, а протокол вскрытия тела и мнения экспертов говорили, что это несчастный случай.

- Возможно, это всего лишь пустяковое дело, касающееся не поставленной на документе подписи...

Свою последнюю мысль он высказал вслух.

- Лучше, если ты туда сходишь, - посоветовала мать.

- Конечно, я туда схожу, - безрадостно ответил он.

Затем, как бы в отместку за плохое известие сказал:

- Мне нужно срочно уйти.

Жаку вообще не нравилось, что мать была на фабрике.

- Я довезу тебя до стоянки такси. Скорее, скорее, - торопил он ее, ты доедешь прямо до Сент Лоуренса.

Он посадил ее в Комби, довез до ближайшей стоянки такси, дал ей денег и поцеловал ее.

- До свидания.

- Когда ты придешь ко мне?

Он уклонился от ответа и быстро уехал. Жак был растерян и одинок более чем когда-либо. Он вообще не знал, где можно найти Роджера, даже не мог довериться Жаннине. Ему приходилось играть перед ней, как и перед другими. Несмотря на это, он поехал на авеню Виктора Гюго, хотя еще не было двенадцати.

- Обед еще не готов! - испуганно воскликнула Жаннина.

Жак приготовил два "американос" и пошел на кухню, чтобы побыть в ее обществе. Она села к нему на колени и чокнулась с ним.

- За нашу любовь, мое сокровище!

- За нашу любовь, - повторил он и обнял ее.

Если проклятый вызов не испортит всего сегодня вечером, добавил мысленно он.

В течении всего обеденного времени Жак сдерживался, но за десертом, наконец, заговорил:

- Ты не знаешь, почему?

- Не имею ни малейшего представления.

Он взял яблоко и продолжал безразличным тоном:

- Тебя больше не допрашивала полиция? Не было никакого телефонного разговора, о котором я не знаю?

- Я сказал бы тебе.

Все внимание Жаннины было направлено на очистку яблока, чтобы не оборвать ленту кожуры. Наконец, в предчувствии победы, она сказала:

- Замечательно! Это хорошая примета.

Она уже больше не думала о вызове. Жак от своих мыслей стал как одержимый. Убийство Убийство Элен - первый раз он применил в уме такое название и жестокость этого снова заставила его похолодеть - находилось на пересечении двух следов, один вел к нему, к ее мужу, другой к Роджеру убийце.

Тот, который вел к мужу, проходил по песку. Но второй? В принципе полиция не должна знать о его существовании. А если она обнаружила обстоятельства, след, ведущий к Роджеру? Разве не может тогда убийца выдать своего сообщника? Жак вдруг обнаружил в деле новый аспект: поскольку они являются сообщниками, вымогатель будет вечно угрожать ему, как Дамоклов меч.

- А твое кофе? - спросила Жаннина, заметившая, что он встает.

- Я должен еще поехать на фабрику.

Он действительно не мог больше сидеть. Он предпочитал выпить кофе в баре, поехать на фабрику, зайти в свой кабинет и снова пойти куда-нибудь. Лучше убивать время в поездках, в ходьбе, чем томиться в пассивном ожидании от нетерпения.

Без четверти три он выпил две порции виски в пивной, поблизости от комиссариата. Без пяти три он предъявил повестку дежурному и тот проводил его в кабинет Гумбло. - Присаживайтесь, мсье Меллерей.

Полицейский офицер был так же аккуратно одет, в кабинете был тот же безупречный порядок и Жаку не верилось, что он не был здесь уже три недели. Все еще стоял букетик фиалок в том же стакане.

- Я вызвал вас на очную ставку. - сказал Гумбло.

Протирание очков длилось несколько секунд и Жак имел время представить себе как приведут вымогателя в наручниках.

- На очную ставку с так называемым "вороном" - автором анонимных писем. В данном случае - с женщиной.

Новая пауза. На этот раз офицер закурил сигарету. Новый страх у Жака: на него донесли, полицейские станут его допрашивать, пока он не сознается. Его уже больше не освободят. Жак едва дышал. Он был всего лишь кучей дряблого мяса, на своем сломанном стуле. Полицейский открыл дверь и крикнул:

- Мадемуазель Мария Нойон.

Затем обернулся к своему посетителю, не выпуская ручки двери.

- Она модельерша на перчаточной фабрике в городе. Не у вас. Но возможно она раньше работала у вас.

- Я ничего не знаю. - пробормотал Жак.

Он устремил взгляд на дверь, в которой появилась женщина около пятидесяти лет в скромном платье и со скромными манерами. Прическа придавала ей вид бравой молодой женщины.

Гумбло представил.

- Это мсье Меллерей.

- Я не знаю этого господина, - сказала женщина почти нежным голосом, но я многое о нем слышала.

- И об его жене?

- Да, после ее смерти.

- А раньше?

- Нет.

Полицейский сел за письменный стол.

- Мадемуазель, вы посылали письма, анонимные письма двум замужним женщинам?

- Жаку стало ясно, что она занималась этим и впоследствии.

- В этих письмах вы указывали якобы на измену мужей.

- Слово "якобы" неуместно, - возразила Мария Нойон ангельским голосом, - была в этом уверена.

- Уверены вы были или нет, перебил ее Гумбло, - это совершенно не имеет значения. Важно, что была подана жалоба. Установить это моя обязанность. В особенности мой долг выяснить причину несчастного случая, при котором мадам Меллерей поплатилась жизнью.

- Именно в отношении этого несчастного случая я чувствовала, что его подстроили мошенники.

Мария Нойон поднялась. Сложа руки на животе, она говорила ровным голосом. Лицо ее было совершенно невозмутимо и она смотрела на Жака пустыми глазами, в которых временами вспыхивали искорки безумия. Внезапно он понял, что перед ним стоит сумасшедшая.

- Этот господин, - сказала она, двинув небрежно подбородком в сторону Жака, - надругался над святостью брака, но вместо наказания был вознагражден: он унаследовал все состояние несчастной. Глотки охрипли на перчаточном производстве...

Она говорила об этом случае, словно участник его не присутствовал здесь. Жак был смущен, но не так встревожен, как вначале. Полицейский снова принялся за допрос:

- Итак, вы отрицаете, что писали мадам Меллерей?

- Я сказала правду.

Гумбло вопросительно поднял брови и Жак тотчас же ответил:

- Я не знаком с этой женщиной. Я до сих пор не видел ее.

Мария Нойон скрестила руки на груди и сказала:

- Бог будет мне судья.

Гумбло вздохнул и проводил ее до порога, где передал на попечение полицейскому.

- Женщина сумасшедшая, - заявил Жак.

Его страх развеялся и он с удовольствием вдыхал запах фиалок. Гумбло остался при своем мнении.

- Ее место в психиатрической больнице, а не на перчаточной фабрике. Но поскольку она связывает имя вашей жены с анонимными письмами, хотел бы я знать: много правды в ее словах?

- Я не думаю, что она лжет.

- Теперь я тоже не думаю этого.

Но допустим, что вы узнали ее, как прежнюю вашу работницу... Например, уволенная работница хотела отомстить...

- Не достает человека со злым намерением. - сказал Жак, который был не против продлить дискуссию. - Прежде всего, ему очень хотелось знать, считает ли полиция это дело закрытым.

Гумбло тотчас подтвердил это.

- Так как Мария Нойон этого не делала, больше нет смысла возвращаться к этому делу. Но тем не менее, я убежден, что мадам Меллерей была информирована частным лицом о вашем пребывании в "Бой Рабле". Я повторяю, частным лицом, ибо...

Он тщательно стряхивал пепел, упавший на отворот его пиджака.

- Я не говорил вам еще - я навел справки в единственном детективном агентстве в Гренобле.

Жак вдруг снова почувствовал слабость.

- В частном агентстве работает один мой бывший коллега, - продолжал Гумбло. - Мы с ним в дружеских отношениях. Он не отказался дать нам справку. И он категорически заявил... Гумбло махнул рукой.

- ...мадам Меллерей никогда не была их клиенткой.

18

- Это касается нашего свидания, - сказал вымогатель, - то было бы лучше, если бы мы встретились не в Гренобле. Не смогли бы вы приехать в Лион?

Такая возможность была. Во второй половине дня Жак посетил торговца кожаными изделиями, находящегося на площади Терри в Лионе. Это был крупный клиент перчаточной фабрики. После этого Жак точно последовал указаниям Роджера.

Он оставил свой Комби у вокзала Лион-Перраш и подождал, пока вокзальные часы не показали семь часов. Затем нанял такси.

- До угла Рю де Герланд и Рю Болье.

Такси поехало мимо фабричных стен и массивных фасадов в квартале ла Муше, который в этот холодный темный вечер был совсем безлюден. Прибыв на место назначения Жак уплатил за проезд и стал не спеша прохаживаться по Рю де Герланд. Ледяной дождь хлестал ему в лицо. Он был один на тротуаре, покрытом липкой грязью. Время от времени по мокрой мостовой тарахтел грузовик. Место для встречи было хорошо выбрано: там никто не мог за ним следить, не будучи замеченным. Жак уже задавал себе вопрос, как долго ему придется прогуливаться, когда черная машина, ехавшая навстречу ему, затормозила и остановилась рядом с ним.

- Садитесь!

Находившийся за рулем Роджер, полуобернувшись открыл задниюю дверь. Жак вскочил в машину и она тотчас поехала.

- Куда мы едем?

- Не очень далеко, - ответил вымогатель.

Через несколько секунд он остановился в мрачном тупике между высокими кирпичными стенами и тотчас выключил весь свет.

- Мы прибыли, - сказал он и повернулся к своему пассажиру. - Вы взяли с собой деньги?

- Я взял все, что нужно.

Он сделал какое-то незаметное движение рукой в темноте и продолжал:

- Но прежде всего, я хочу получить одно объяснение.

- Давайте, сказал Роджер. - Но быстрее. Чем скорее расстанемся, тем лучше.

- В каком агентстве вы работаете?

Немного помедлив, Роджер ответил: - Я уже говорил вам это: в частном агентстве.

- Вы можете это доказать?

- И что еще?

Роджер говорил насмешливым тоном.

- Может быть вы потребуете служебное удостоверение?

- Не трудитесь, - ответил Жак, становившийся все спокойнее, чем взволнованнее становился другой. - Полиция провела расследование. Моя жена никогда не обращалась в частное агентство.

- А если бы и так?

- Вам никто не поручал за мной следить.

Губы вымогателя скривились в усмешке, блеснули его белые зубы.

- Раз вам это известно, то зачем было спрашивать меня?

- Чтобы услышать подтверждение. Вы действовали по собственной инициативе на свой страх и риск.

- А что это меняет?

- Вы просто обычный вымогатель.

- Не поздно ли играть словами?

Несмотря на умеренный тон, дискуссия приобрела остроту, которая удесятерилась из-за тесноты замкнутого помещения, освещенного отражением света далекого уличного фонаря.

- вы можете считать себя только счастливым, - снова начал Роджер, что я не служащий агентства. Это лучшая гарантия, что полиция никогда не найдет никакой связи между нами.

- Между нами действительно нет ничего общего.

Это утверждение очевидно вполне удовлетворило Роджера и он только развел руками.

- Я свое обещание выполнил, теперь вы выполняйте свое.

Жак сунул руку в карман. Он схватил рукоятку пистолета, который оттягивал карман его пальто. Это был крупнокалиберный американский пистолет, который отец Элен привез с войны. Жак нашел его в ночном столике Элен, но уже раньше знал о его сущестовании.

- Ну, давайте закончим, - нетерпеливо сказал Роджер.

При блеске пистолета он в ужасе отшатнулся. Вытаращил глаза и широко открыл рот, он не мог произнести ни слова. Оглушительный выстрел разорвал темноту. Первая пуля раздробила ему подбородок. Вторая попала рядом с ухом и снесла ему почти весь верх черепа. Резкий запах пороха и паленых волос заполнил машину.

Еще дважды нажал Жак на спуск, затем выскочил из машины и побежал. Он не снимал своих перчаток, а пистолет сунул в карман. Он бежал, пока не стал задыхаться и, наконец, достиг жилых кварталов. Там он пошел нормальным шагом и стал обычным безымянным прохожим. На такси он доехал до набережной и там бросил свое оружие в Рону. На другом такси он вернулся к вокзалу Перреш.

Еще не было девяти часов вечера, когда он был уже на пути в Гренобль. Он ехал совершенно спокойный, не нервничал. Он не находился в состоянии аффекта. Со времени своей последней встречи с Гумбло он знал, что делать и почему это надо сделать. С тех пор, как он узнал, что вымогатель работает на себя и понял как он жестоко был обманут с самого начала, ему стало ясно, что только этой ценой он может обрести свободу.

Дойдя до крайних границ своей судьбы, он словно переродился. В первый раз он поступил как мужчина, решивший взять на себя всю ответственность и почувстовал себя новым человеком. Мораль не нужно было искать, она служила защитой слабости. Он же наоборот почувствовал себя сильным, энергичным человеком. Когда он прибыл на авеню Виктора Гюго, Жаннина была уже в постели. Он разделся и тихо лег, не разбудив ее.

Спал он хорошо. Его душевное перерождение отразилось и на его лице, так как во время завтрака Жаннина внимательно и долго смотрела на него.

- Что во мне такого необычного сегодня, почему ты так смотришь на меня? - спросил он с легким раздражением.

Затем он понял свою ошибку.

- Извини, любимая.

- Ты изменился, - ответила она. - Ты изменился в лучшую сторону, Жак. Ты более... менее... Она подыскивала слова.

- Ты выглядишь, как настоящий шеф. Вчера в Лионе все хорошо прошло?

- Как по маслу.

Он не чувстовал ни тени беспокойства. Сегодня началась его жизнь. Он работал всю первую половину дня. В голове у него роились планы... Ко обеду он снова вернулся на авеню Виктора Гюго. Когда он собирался сесть с Жанниной за стол, раздался звонок в дверь.

- Если это какой-нибудь агент, - сказал Жак, - я выставлю его в два счета.

Он пошел и открыл дверь. Перед ним стоял Гумбло со шляпой в руке, поглаживая безымянным пальцем свою черную бороду.

- Очень жаль, что помешал вам...

- Нисколько не помешали.

Не пытаясь скрыть удивления, Жак провел гостя в комнату.

- Почему вы не позвонили по телефону, вы могли не застать меня здесь?

Полицейский офицер улыбнулся и Жаку почему-то не понравилась эта улыбка.

- Я пришел не к вам, мсье Меллерей, а к м-ль Тусси.

Когда ее позвали, Жаннина не спеша появилась на пороге. Жак, еще не совсем освоившийся со своим положением, представил ее полицейскому офицеру. Она не была с ним знакома.

- К тебе гость.

- Да, - вдруг серьезно сказал Гумбло. - Я пришел к вам с очень плохими известиями, м-ль. Ваш брат...

Жак увидел, что у Жаннины мгновенно исказилось лицо. Она хотела что-то сказать, но потеряла голос.

- Ваш брат, м-ль, вчера вечером умер.

У нее нет брата, хотел сказать Жак.

Бледная как смерь Жаннина устремила взгляд на офицера.

- Ваш брат хорошо знаком нашим коллегам в Лионе, - продлжал Гумбло. Он фигурировал в их списках. Они тотчас же сообщили о его смерти в комиссариат в Гренобле, с тем, чтобы мы оповестили вас. Я получил сообщение полчаса назад.

- Несчастный случай? - вырвалось у Жаннины.

- Нет, м-ль.

Как грузовик, сбрасывающий тяжелый груз движением плеч, он продолжал:

- Роджер Тусси был убит несколькими питолетными выстрелами в своей машине на окраине Лиона в Ла Муше.

Жак и Жаннина напряженно посмотрели друг на друга расширенными от ужаса и удивления глазами.

Несколько секунд окружающий мир не существовал для них, затем в их сознании вдруг отчетливо представились неизбежные последствия присутствия здесь офицера полиции.