Запоздавшие дачники

Бабье лѣто. Сентябрь близится къ половинѣ, а между тѣмъ стоятъ такіе теплые деньки, что хоть для іюля мѣсяца, такъ въ пору: дуетъ южный вѣтеръ, солнце свѣтитъ во всю, а желтый листъ только еще чуть-чуть сталъ показываться на деревьяхъ. Иванъ Федорычъ Котуркинъ, живущій на маленькій капиталецъ и уже болѣе года пріискивающій себѣ постоянныхъ занятій, ликуетъ. Нанявъ себѣ за пятьдесятъ рублей помѣщеніе на лѣто въ деревенской избѣ у подгороднаго мужика, онъ изъ-за теплыхъ дней и не думаетъ еще съѣзжать съ своей дачи, хотя хозяева этой дачи давно уже съ неудовольствіемъ косятся на него за это. Вотъ въ праздничный день вынесъ онъ изъ избы столъ на огородъ, гдѣ еще крѣпнетъ капуста и наливаются подсолнухи, и благодушествуетъ съ своей супругой Антониной Петровной за самоваромъ.

— Я считаю, Тоня, что нынѣшняя теплая осень прямо положитъ намъ въ карманъ полсотни рублей, говоритъ онъ женѣ. — Будь-ка обыкновенная петербургская осень, давно бы ужъ намъ сидѣть на зимней квартирѣ гдѣ-нибудь въ Прядильной или Торговой улицѣ и награждать домоваго хозяина тридцатью рублями въ мѣсяцъ, а живя здѣсь въ деревнѣ, эти деньги остались въ экономіи. Въ городѣ нужно кухарку нанять, чтобы она охраняла нашу квартиру въ наше отсутствіе, а здѣсь ничего этого не надо. Уйдемъ изъ дома за грибами — хозяйка караулитъ наше добро. Да вотъ и грибы… Вѣдь они большое подспорье въ пищѣ. Въ городѣ ихъ нужно купить на двадцать копѣекъ, а здѣсь мы ихъ сами сбираемъ.

— Да еще на двадцать-то копѣекъ на двоихъ не купишь, поддакнула жена.

— Ну, вотъ видишь… Ежели даже десять дней по четвертаку на грибы — вотъ уже два съ полтиной. Опять же рыба… Здѣсь я нѣтъ-нѣтъ, да и выловлю на уху, а вчера, вонъ, попались даже крупные окуни и на жаркое. Купи-ка все это на живорыбномъ садкѣ!

— Вчерашняго лова за полтинникъ на садкѣ не купишь.

— Видишь, видишь. Кромѣ того, ѣздилъ ловить рыбу — одиннадцать березовыхъ полѣньевъ въ рѣкѣ выловилъ, и это на цѣлый день топливо.

— Нѣтъ, даже и на второй день осталось. Хозяйка ужъ и то ворчитъ, что мы у нея мало дровъ за лѣто покупали. Вчера бормочетъ мнѣ въ слѣдъ: «что это за господа, которые сами чужія дрова по рѣкѣ ловятъ! Чѣмъ же хозяевамъ-то попользоваться?».

— Плевать! На это не нужно обращать и вниманія. Пускай ворчатъ. Мы знаемъ только, что лишній мѣсяцъ, прожитый нами, здѣсь въ деревнѣ на лѣтнемъ положеніи, дастъ намъ пятьдесятъ рублей экономіи.

— Больше, Ваня. Вѣдь вотъ теперь мы собираемъ столько грибовъ, что не всѣ ихъ и съѣдаемъ. Фунта два у меня есть сушеныхъ про запасъ. Кромѣ того цѣлый горшокъ маринованныхъ. А ты не считаешь клюкву, которую мы собираемъ для киселя? Вѣдь и клюквы въ городѣ надо купить на пятачокъ, а здѣсь она въ лѣсу даромъ. Наконецъ брусника… Я, вонъ, ужъ преизрядную кадочку намочила на зиму, да соберу еще, такъ и еще намочу.

— Третьяго дня я пару дикихъ утокъ на рѣкѣ подстрѣлилъ — даровое жаркое. Купи-ка въ городѣ! Рябина въ лѣсу поспѣла — на настойку бери сколько хочешь, перечислялъ мужъ.

— А раки-то? подхватила жена.

— Ну, теперь въ сентябрѣ какіе же раки! Тощіе…

— Однако, ты ихъ еще въ Елизаветинъ день ловилъ и ѣлъ. Нѣтъ, все разсчитать, такъ больше пятидесяти рублей экономіи будетъ. Здѣшнія бабы мнѣ стирку стираютъ за три гривенника, а ну-ка, выстирайся въ Петербургѣ?

— Да, да… Кромѣ того, въ деревнѣ вѣдь я крахмальныхъ рубахъ не ношу, а въ Петербургѣ двѣ, три крахмальныя рубашки въ недѣлю, а мытье ихъ пятіалтынный. Три раза по пятіалтынному — вотъ уже сорокъ пять копѣекъ. Знаешь, что! Ежели будетъ стоять хорошая погода — давай жить до октября! воскликнулъ супругъ.

— Какъ! Еще до октября! послышалось изъ-за угла деревенской бани, около которой супруги благодушествовали на огородѣ за самоваромъ. — Нѣтъ, ужъ за это благодаримъ покорно!

На огородѣ, передъ супругами показался мужикъ-хозяинъ съ какой-то рогожей на плечѣ, изъ которой выглядывалъ капустный хряпъ. — Я считаю, господинъ, такъ, что надо и совѣсть знать.

— То-есть какъ это? замялся супругъ, вытараща на хозяина глаза при его неожиданномъ появленіи.

— Очень просто. Гдѣ же это видано, чтобы дачникъ до октября жилъ! Ужъ и такъ-то мы съ женой шепчемся, шепчемся, что вы до Рождества Богородицы живете. Всѣ хорошіе господа переѣзжаютъ въ городъ на Успеньевъ день.

— Помилуй, милый другъ, кто на Успеньевъ день въ такое прекрасное лѣто переѣзжаетъ! Ты смотри, еще какъ хорошо!

— Мало ли что хорошо! Вѣдь вы нанимали дачу на лѣто, а теперь осень. Нѣтъ, ужъ вы пожалуйста освободите квартиру, потому намъ такъ невозможно… Какое же это лѣто!

— По календарю не лѣто, но вѣдь мы не на календарное лѣто нанимали. Да и что тебѣ? Какой тебѣ убытокъ, что мы живемъ до сихъ поръ у тебя?

— Картофель нужно въ вашей избѣ сушить — вотъ какой убытокъ, а вы избу занимаете. Теперь картофель копать начнемъ.

— Картофель высушишь и въ банѣ. У тебя баня порожняя стоитъ.

— Нѣтъ, баринъ, ужъ вы какъ хотите, а съѣзжайте, а нѣтъ, я въ вашей избѣ картофель на рогожахъ разсыплю и рамы выну. Что это, помилуйте? Еще если бы настоящіе господа были, если бы отъ васъ какой-нибудь барышъ былъ, а то ни грибовъ, ни брусники отъ нашихъ ребятишекъ не покупаете, а сами собираете…

— Ахъ, ты вотъ изъ-за чего…

— А то изъ-за чего же? Хозяинъ долженъ отъ жильцовъ пользоваться, а отъ васъ какая польза! Третьяго дня леща поймалъ, принесъ — не покупаете. Грибы — сами, бруснику — сами, рыбу — сами.

— Да вѣдь это мы изъ удовольствія…

— А дрова тоже ловите изъ удовольствія? Вчера, вонъ, дровъ полсажени привезли съ рѣки на лодкѣ! Не хотѣлось мнѣ только вязаться, а ежели призвать бы урядника да указать, что чужія дрова ловятъ…

— Такъ вѣдь и ты ловишь.

— Мы ловимъ на своемъ берегу, замялся мужикъ и прибавилъ: — Кабы вы для насъ, то и мы бы для васъ, а то отъ васъ хозяевамъ, какъ отъ козла — нм шерсти, ни молока. Избу мы свою сдаемъ, такъ разсчитываемъ, что у насъ и дрова покупать будутъ.

— Да вѣдь мы и покупали, а тутъ десятокъ полѣшекъ, плывущихъ по рѣкѣ, попались.

— Все равно хозяину убытокъ, все равно отъ васъ никакой пользы. Избу портите, полы топчете, печку накаливаете, а сами у хозяевъ ничего не покупаете.

— А молоко-то? Только у васъ и беремъ.

— Что молоко! Да вотъ что еще… продолжалъ хозяинъ и погрозилъ пальцемъ: — Я капусту на огородѣ буду караулить — и чуть что, за шиворотъ и къ старостѣ, а онъ пускай за урядникомъ посылаетъ.

— Ты это насчетъ воровства капусты, что ли? Ну, ужъ за это, братъ…

— Что, за это? Мы сами за это… Куда жъ она, капуста-то дѣвается? Вотъ на углу видѣлъ кочень, замѣченъ былъ мной, а теперь онъ ссѣченъ, одна кочерыга.

— Да какъ ты смѣешь! воскликнулъ дачникъ.

— Съ какой же капустой вы сегодня пирогъ пекли?

— У твоей же хозяйки третьяго дня за гривенникъ кочень купили.

— Тотъ кочень у васъ на щи ушелъ, а сегодня у васъ пирогъ былъ.

— Насъ только двое. Куда жъ намъ цѣлый кочень на двоихъ? Мы его пополамъ разрѣзали: одну половину на щи, а другую сегодня на пирогъ…

— Ну, ужъ тамъ какъ хотите, а я буду караулить. И чтобы на этой недѣлѣ съ дачи долой, а нѣтъ, я черезъ урядника… рѣшительно сказалъ хозяинъ. — Другіе-то, вонъ, дачники живутъ, такъ каждый праздникъ хозяевамъ по стаканчику вина подносятъ, а вы всю рябину на огородѣ на настойку обломали, а хозяину хоть бы плюнули.

— Ахъ, ты изъ-за этого? Такъ выпей хоть сейчасъ стаканчикъ… сказалъ дачникъ.

— Не требуется. Свой пятачокъ въ карманѣ звенитъ. На свои выпью. А съ дачи выѣзжайте. Господа… Да нешто господа такіе бываютъ!

— Ну, ладно. Я тебѣ рубль за дачу прибавлю.

— Съѣзжайте — вотъ и все тутъ. А рубль-то и такъ отдадите за позднее житье. Иначе я и вещи ваши со двора не выпущу.

— Посмѣй!

— Ну, да ужъ тамъ увидишь, посмѣю ли!

Хозяинъ ушелъ съ огорода.

— Капуста… Про какую капусту онъ говоритъ? Взяла ты развѣ сегодня кочень съ огорода?

Жена потупилась и отвѣчала:

— Взять-то взяла, но я думала, что никто не замѣтитъ. Что жъ, заплатимъ ему за кочень.

1893