Запретная Зона - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Иннокентий Сергеев (ч. 2)

Может быть, он был прав, и в комнате не происходило ничего интересного, но мне хотелось туда, а вместо этого я слушал его и говорил сам, и снова пил водку, хотя уже не хотел пить. Я смотрел на часы, смутно понимая, что значат эти цифры и стрелки. Может быть, я всё придумал, или за меня всё это придумали другие. И конечно, неудачно. Я бы придумал лучше. Была ночь, но за окном уже начинало светать. Начиналось унылое и пасмурное зимнее утро. В городе лежал снег. Этот человек, который говорил со мной, думая, что его слова для меня больше чем звуки, был мне безразличен, и уж конечно, ничем не мог мне помочь. Да я и не был уверен, нужна ли мне чья-нибудь помощь. И что я хотел. Если она этого не хочет, или просто боится, то не всё ли равно, что я хотел, и правильно это или неправильно. Если ничего не изменишь. Но зачем-то же я пришёл сюда. Я пришёл на свет костра, и вот, оказался здесь. И что-то они делают в комнате, и я примерно догадываюсь, что, но не должен думать об этой девушке, потому что она мне безразлична. Но этот человек,- как-то его зовут, не помню уже, как,- безразличен мне ещё больше. Я не хочу быть. Нет, не так. Я не хочу быть здесь. А как я хочу быть? Ещё вчера я, кажется, знал это. Или думал, что знаю. Или это одно и то же. И всё безнадёжно. Можно бороться, но только за своё, можно противостоять внешней агрессии или самому стать агрессором, если знаешь, где чужое, а где твоё. Но вот злобно залаяли псы, завыли серены, и ты один посреди снежного поля, и слепящий свет прожекторов направлен на тебя, и ты жмуришься, прикрываясь рукой, а к тебе уже спешат люди в защитной форме, и ты не видишь их лиц. Если бы я умер, это могли бы быть ангелы. Это враги. Можно знать больше, чем знают другие - значит ли это быть на запретной территории? Тем, кто не думает, проще. И наверное, легче. И среди них есть хорошие люди и плохие. Или вовсе нет плохих и хороших людей, а есть просто люди - глупые и умные, здоровые и больные, русские и не русские, такие, как я, и те, кто ненавидят Россию, те, кто понимают, что мы должны быть на Балканах, и те, кто думают, что России нужна Балтика и пресмыкаются перед немцами. Или ненавидят немцев. Ненавидят всех. Презирают. Или изнемогают от всемирной любви и неутолённых желаний. Не все доросли до истории других народов. Да и так ли важна история? И есть ли запретная любовь? Пусть даже это не любовь... Он рассуждает вслух, а я, механически кивая и говоря "да", всё чаще поглядываю на часы и в окно, безуспешно пытаясь связать одно с другим...

- Эй,- сказал он.-Ты слышишь меня? - Да. - И что? - Ничего. - Ты спишь, что ли? - Нет. Если только ты мне не снишься. - По-моему, ты уже выпадаешь. - Я зачем-то пришёл сюда. - Ты пришёл сам или за компанию? - О чём ты говорил только что? - Если хочешь покурить, то есть у меня косяк. Можем на двоих, если хочешь. - Нет. - Почему?- сказал он.- Слишком просто? Я встал с табуретки и направился к выходу. - Подожди,- сказал он, но я не обернулся. Я дошёл до двери комнаты, где была Надя и, не останавливаясь, прошёл мимо. Оделся и, повозившись минуту с замком, вышел на лестничную площадку. У лифта я долго смотрел на кнопку, прежде чем нажать на её. Потом я нажал на кнопку, спустился на первый этаж и вышел на улицу.

В холодном воздухе не было запахов. Я поднял голову и посмотрел на окна квартиры, из которой ушёл. Я не был уверен, что это именно те окна, но кроме одного окна, другие были тёмными, и я подумал, что это окно кухни. Я уже не помнил, на каком я был этаже. Мне было тоскливо и страшно. В городе, повсюду в своих квартирах, спали люди, по улицам проезжали редкие машины. Вооружённые автоматами милиционеры охраняли порядок и проверяли отметку о прописке в паспортах законопослушных граждан. Мне вовсе не хотелось провести остаток ночи в железной клетке отделения милиции вместе с ночным сбродом и неудачниками с неправильными документами, и поэтому я пошёл напрямик через двор и скоро увяз в снегу и заблудился. Я решил вернуться и пошёл уже в обратном направлении, но потерял и его и, остановившись, заплакал от жалости к себе. Потом успокоился и оглядевшись, начал, кажется, узнавать эти дома. Я решил ходить кругами, увеличивая радиус. По теории, рано или поздно я должен был увидеть перед собой свой дом.

Я узнал свой дом. Мой путь закончился.

Я стоял у дверей квартиры, в которой спал человек, который был моим другом, и у которого была жена с красивым именем Женя. Если бы всё это наконец сделалось невыносимым! Может быть, тогда бы всё это наконец кончилось... Возращение не всегда оказывается приятным, как возвращение в своё тело наутро. Я вошёл в квартиру, не зажигая свет, снял пальто и прошёл в комнату. Он спал на моей кровати. Я развернул кресло к окну. Опустился в него. Ночь не кончилась. Ещё и не думало светать. Мне показалось. Часы не лгут. Предстояло ждать, когда начнётся утро, которое, скорее всего, не принесёт ничего хорошего. И лучше ничего не менять, потому что всё, что можно изменить, может измениться лишь к худшему, и кажется, я это уже говорил. Может быть, даже сегодня. Чувство голода можно заглушить алкоголем, но пить уже не хочется. Хотя и не пить нельзя.

Я принёс с кухни бутылку и гранёный стакан. Налил водки. Мне не нужно никуда вставать, а значит, можно и не ложиться. Она спит сейчас одна в квартире, и вместо того чтобы... Я мог просто поехать к ней, и пусть бы она меня выставила... Она бы меня не выставила. Всё становится реальным только тогда, когда оказывается на виду, а внутренний взгляд податлив, когда направляется извне. Может ли любовь сочетаться с цинизмом? И так ли я циничен? Ведь я люблю её, даже если это не любовь, я всё равно люблю её, и сейчас она одна в квартире, может быть, спит. И мой друг,- лучший, потому что единственный, и мне не с кем его сравнивать,- спит головой на подушке, которую я целовал, воображая, что целую её. Невозможно быть циничнее мира, в котором мы оказались. Кто может уповать на мать-природу кроме идиотов, и кто может надеяться изменить её, кроме них! Воображение - непозволительная роскошь в мире животных, поля удобряют навозом, я схожу с ума... Или я просто влюбился, и всё ещё можно остановить, затянув на шее петлю... Глупые женщины водят автомобили, глупые милиционеры ловят глупых прохожих, глупые птицы попадают в силки... Спор охотника и медведя не увенчается ничьей победой - кто кого поймал?

Я никого не ловил, но зачем-то набрёл на собственные следы. Я уже был в этом мире, и с тех пор он ничуть не изменился к лучшему. И снова рыба на льду и спящие в тёмных квартирах люди, знакомые и незнакомые между собой. И я как глупый плюшевый мишка. Но я не хочу быть таким, я должен наконец, проснуться, и что с того, что нельзя проснуться среди спящих - каждый раз это будет лишь новым их сном,я могу просто забыть о них, вот так, глупо и просто влюбившись, или пить, чтобы забыть о том что влюбился. Моя любовь - преступление здесь, куда я снова пришёл. И где я остался без денег и без работы, и мне незачем теперь по часам ложиться, чтобы, встав по будильнику, куда-то долго ехать в вагоне метро. Свобода означает ненужность, а любовь - разлуку. И эта глупая свобода выбора, когда её не было и не могло быть никогда... Никогда! И всё свершилось уже, но можно сделать вид, что мы всё забыли, и подыгрывать тем, кто этого никогда не знал. Этим рано повзрослевшим детям, что сжигают дощатые ящики на снегу посреди ночных дворов и мои чучела, или американцам, полуграмотным дикарям, или кому-то ещё, кто, конечно, не лучше... Он проснётся и, вспомнив, кто я, и кто он, снова станет моим другом. Но пока его нет, и есть только это окно и тёмные стены домов с редкими огоньками освещённых окон, и эта погружённая в темноту ночи комната, пока не началось утро, и ещё только-только начинает светать... Я могу позвонить ей. Но звонок телефона разбудит её, и мне не позвонить ей спящей. Звонок телефона или звонок будильника, не всё ли равно? Мне никогда не застать её спящей. Она не позвонила мне, и я всё ещё сплю. Или бодрствую? Он спит на моей кровати, и нам не поместиться на ней вдвоём. И нужно открыть форточку - накурено. И что-нибудь съесть. Там, на кухне, включить свет и что-нибудь съесть. И открыть форточку. Скоро он проснётся, и всё встанет на свои места, и виноват буду не я. А я и не был ни в чём виноват. Разве может человек быть виноват в том, что родился? Даже я, после того, что произошло. Она сделает вид, что ничего не было, она уже примерила на себя эту роль. И он ни о чём не узнает. И останется моим другом, и наверное, так и должно быть... Я позвонил ему, и он приехал, а она не позвонила мне... Я даже не попрощался с той, другой, и больше её не увижу, и она не сможет меня найти, да и не станет искать. Да это и неважно, как потерянное прошлое, которое никогда не станет будущим. Никто не станет искать нас в прошлом. В будущем. Никто не станет искать нас. Он скоро проснётся, уже начинает светать. Зазвенит будильник, и он проснётся. Так уже было. Всегда.

Он проснулся и, резко поднявшись от подушки, уставился на меня. - Сколько сейчас времени?- хрипло спросил он. - Спи,- сказал я.- Будильник ещё не прозвенел. - А ты чего?- сказал он, помолчав. - Что? - Ты чего не ложишься? Зазвенел будильник. - Ну вот,- сказал я.- Теперь можешь просыпаться. Он нажал на кнопку, будильник смолк. - Вставать надо,- сказал он. - Да,- сказал я. - А ты что, только пришёл? - Нет. - Только пришёл, что ли? - Да нет же. Он откинул одеяло и сел. - Ладно,- сказал он, тряхнув головой.- Мне надо проснуться. - Мне тоже,- сказал я, вставая.- Пойду сварю кофе. - Где ты был? - Расскажу. Я направился на кухню и занялся кофе. Он долго умывался в ванной. - Ничего, что я побрился твоим станком?- сказал он, входя на кухню. - Хорошо выглядишь,- сказал я.- Кофе готов. - Это я-то хорошо выгляжу?- сказал он, присаживаясь за стол. - Ну не я же. - Да? - Вот хлеб, масло, сыр. Займись. - А ты? - А я посижу с тобой. Я не хочу есть. - Но кофе-то выпьешь? - Да. Я налил в чашки кофе. - Ну как ночь провёл?- спросил он, намазывая хлеб маслом. - Сказочно. - Что, правда?- недоверчиво сказал он. - А что, не заметно? - Да по тебе разве поймёшь... - Что ты имеешь в виду? - Да ничего,- сказал он, пожав плечами.- Так... - Женя не звонила? Он поднял голову. - Что? - Я просто подумал... - А почему она должна была звонить? - Да ни почему, просто, я подумал, что она могла позвонить... - Но почему-то же ты спросил? - Я же сказал, ни почему. - Да, звонила,- сказал он, отложив нож в сторону и придвигая к себе чашку с кофе. - И что? - Ничего. Спросила, что с тобой случилось, а я и не знаю, что ответить. - Ну да... - Вот именно. Так она на меня накинулась, как я мог тебя отпустить. А я что тебе, нянька, что ли? - Нет,- сказал я.- Ты мне не нянька. А я в гости ходил. - Да? И к кому? - Я его видел в первый и в последний раз. - Кого? - Хозяина квартиры. Он говорил о Петре Великом и о том, что история пошла не в том направлении, в каком должна была пойти. - А,- сказал он.- Так ты не спал ночь? - Какая разница. Ты сейчас уйдёшь, и я отосплюсь. - Ты так говоришь, как будто это из-за меня ты не спал. - Ты чересчур серьёзно всё воспринимаешь. С тобой всегда так по утрам? - Со мной?- сказал он.- А с тобой? - Ты чем-то раздражён? - Не знаю,- сказал он.- Я не замечаю в себе перемен. - Два года - небольшой срок,- согласился я.- Вряд ли что-то могло измениться по существу. Хотя с другой стороны, перемены порой происходят почти мгновенно... Но тогда это происходит очень ярко, и уж конечно нельзя делать вид, будто ничего не произошло. А то, что происходит незаметно, требует времени... - Что-то ты многословен,- заметил он. - Да? - А сыр у тебя хороший. Это ведь "камамбер" называется? - Да. - А этот? - "Фета". Его хорошо намазать на тост. - А где у тебя тостер? - Не обзавёлся. Но если хочешь, я поджарю тебе хлеб на сковородке. - Да ладно тебе,- сказал он.- Ты что, серьёзно? - Ну да,- сказал я.- А что? - А, ну да. Ты же любишь готовить. - По-твоему, поджарить хлеб - это значит, готовить? - По-моему, что-то этой ночью произошло. - Да нет,- сказал я.- Что могло произойти? - Не знаю. Но что-то произошло. - Ничего не произошло. Кроме того что Россия двести лет назад ввязалась в борьбу за Балтику вместо того чтобы вернуться к своему историческому ядру и установить власть над Балканами. С тех пор вся история пошла наперекосяк, и вместо того чтобы всерьёз разобраться с англичанами, мы зачем-то ломали копья с немцами, с которыми нам нечего делить. - И об этом ты думал всю ночь? - Нет, только последние полчаса. - А до этого? - А до этого я думал о том, что у тебя очень красивая жена, и что я влюбился в неё. - А,- сказал он.- Ну ладно. Это уже утешает. - Тебя утешает то, что она красивая, или то, что я в неё влюбился? - Нет, то, что ты ещё не до конца свихнулся. - Ты ничего не понял,- сказал я.- Хочешь ещё кофе? - Нет, мне уже пора. - Я быстро сварю. - Спасибо,- отодвигая чашку, сказал он.- Мне пора. - Ну как хочешь,- сказал я. - А ты ложись спать. - Не могу,- сказал я.- Вдруг она ещё позвонит. - Не позвонит. - Почему? - А зачем ей звонить? - Чтобы убедиться в том, что я сплю. - И для этого разбудить тебя? - Да. - Ну так отключи телефон. - Тогда она будет волноваться, подумав, что я ещё не вернулся. - Ладно,- сказал он и посмотрел на свои часы.- Я позвоню ей, как доберусь до работы. А ты выключай телефон и ложись спать. - Что делаем вечером? - У тебя есть идеи? По-моему, тебе лучше поспать. - Я говорю про вечер. - А вечером созвонимся.

Вечером он позвонил. - Приезжай,- сказал он. - Что случилось? - Ничего. А что должно было случиться? - Не знаю,- сказал я.- Может быть, мир должен был рухнуть, а я об этом и не догадываюсь... - Нет, мир не рухнул... - Ты в этом уверен? - Просто Женя хочет тебя видеть. - Женя? - Да. - А ты? - Я тоже. - Зачем? - Не знаю,- сказал он.- Она просила позвонить, и я звоню... - Подожди,- сказал я.- Давай разберёмся. Раньше ты звонил мне, и мы общались, и я приезжал, или ты приезжал ко мне, или мы вовсе жили в одной комнате в общежитии, и никакой Жени не было, и она не нужна была нам для этого. А теперь ты звонишь, потому что твоя жена попросила тебя это сделать. Вот я и спрашиваю, что это значит? - Слушай, а тебе обязательно говорить столько ненужных слов? - Наверное, раз я их говорю. Не просто же так. - Ну и зачем ты их говоришь? - Не знаю. А зачем нужны были реформы Петра? - Петра Первого? - Да. - Не знаю,- подумав, сказал он. - Вот и я не знаю. - Короче. Ты приезжаешь, или нет? - Нет. - Почему? - Назло. - Кому назло? - Тебе. Или всему миру, который должен быть другим, а каким - не знаю. Может быть твоей жене, в которую я влюбился, а ты этого никак не можешь понять. - А на самом деле? - А на самом деле мне просто очень не хочется возвращаться потом домой ночным метро и ночными улицами. Это понятно? - Понятно. Ну и останешься ночевать у нас. - На кухне? - Ну как хочешь,- сказал он.- Что тогда, пока? - Пока. - Ну, пока,- сказал он. Я положил трубку. Через десять минут он перезвонил. - Слушай,- сказал он.- Если не хочешь приезжать сейчас, то, может быть, тогда завтра утром? - А что у нас завтра? - Суббота. - И что? - Ничего. Приедешь, выберемся куда-нибудь втроём... - Хорошо,- сказал я. - Что, договорились? - Договорились. - Во сколько? - Созвонимся. - Приезжай часам к двенадцати. - Ладно. - Ну что, как у тебя дела-то? - Весь день смотрел телевизор, теперь сижу и курю сигарету за сигаретой, а сейчас пойду за водкой. - Что, правда? - Нет, на самом деле я сижу и перечитываю труды Юнга, а потом займусь Кантом. - Это больше похоже на правду,- сказал он. - На самом деле, и то и другое враньё. - Да? А что же на самом деле? - На самом деле, продали, суки, Россию... - Что, в самом деле? - Не знаю,- сказал я.- Кажется, я схожу с ума. - Да ладно,- сказал он.- Ты уже давно чокнутый. - Нет. - Что, нет? - Я таким и родился. - И что? - Это значит не "давно", а "всегда". - А откуда ты знаешь, каким ты был до рождения?- возразил он. Я задумался. - А ты знаешь, ведь ты прав... - Или ты влюбился в мою жену ещё в прошлой жизни? - Не знаю. В какой-то момент смерти или рождения мы теряем память. Считается, что в этот момент у нас и появляется возможность что-то изменить в своей судьбе, но мне в это верится с трудом. Надо будет подумать об этом... - Ладно,- сказал он.- Только смотри, не увлекайся. - А почему? - Что, почему? - Почему бы не подумать об этом всерьёз? - Да пожалуйста, думай. Только не забудь, что завтра в двенадцать ты у нас. - Ты ещё напомнишь мне об этом. - Тебе позвонить? - Ты всё равно позвонишь. - Ладно,- сказал он.- Тогда до завтра. - До завтра,- сказал я. Он положил трубку. Я нажал на рычаг и набрал его номер. Он снял трубку. - Алло. - Спокойной ночи,- сказал я. - Ты звонишь, чтобы сказать "спокойной ночи"? - Да. - Ну, спокойной ночи. - Спокойной ночи,- сказал я. 31

Я приехал к ним в первом часу дня. - Ну что,- сказал Сергей.- На этот раз обошлось без костров? - Думаю, что не обошлось,- сказал я.- Но я провёл эту ночь дома. - Вчера, наверное, отсыпался весь день? - Отсыпался. Но это не помешало мне ночью заснуть как ни в чём ни бывало. - Понятно. Ну что... - А где Женя? - Сейчас выйдет. Она в туалете. - Да? Хотя да... Она ведь, как и все мы, ходит в туалет, так почему бы ей, в самом деле, не быть в туалете.... - Ты уверен, что выспался? - А разве у меня сонный вид?- сказал я. - Нет. - Ну вот видишь. Значит, выспался. А вот и котёнок. Я присел на корточки и погладил котёнка по голове. Он сначала испуганно отпрянул, но потом осторожно приблизился к моей руке и понюхал её. - Как вы его назвали?- спросил я. - Ещё не назвали. - А как назовёте? - Женя хочет назвать его Шурой, но это, конечно... Ты не против? - Я? Да нет... Даже польщён. Он такой милый. И потом, кошки - само совершенство... - Это кот. Красивый, да? - Да. Ну, здорово, тёзка,- сказал я, взяв котёнка за лапу и пожав её. Он бросился наутёк и, забравшись в картонную коробку, испуганно выглянул из неё и посмотрел на меня. - Смешной,- сказал я, вставая. - Сейчас поедем куда-нибудь? - Можно пойти... - Или поехать. - Да,- сказал я.- Или поехать. Или остаться дома, всё равно это ничего уже не изменит. - Всё может очень быстро измениться,- возразил он. Вошла Женя. - Привет,- сказала она мне. - Привет. А мы тут решили никуда не ехать и не ходить, а остаться дома, выпить вина... - Ну ладно,- равнодушно сказала она. - Я вижу, тебе всё равно,- заметил я. Она посмотрела на меня. - А тебе?- сказала она. - Мне нет. - Это тебе только кажется. - Нет, это тебе кажется, что мне кажется. - А может быть, тебе кажется, что мне кажется, что тебе кажется? - Я вам не мешаю?- сказал Сергей.- А то мне кажется, что я третий лишний. - Так и есть,- сказал я. - Это тебе только кажется,- возразила Женя. - Котёнок очень хороший, и такой смышлёный... Ты, правда, хочешь назвать его в честь меня? - Я ещё не решила. - Достоин я этого или нет? - Ладно, я одеваюсь,- заявил Сергей. - Нам отвернуться?- сказал я. - Да нет, можете наблюдать... - Подумаешь, затмение солнца... - Пойдём,- сказала мне Женя.

Мы вышли на кухню. Она закрыла дверь. - Я хотела сказать тебе... - Я всё понял,- перебил её я. - Нет, ты ничего не понял. - Что же я должен был понять, и чего я не понял? Я всё понял ещё вчера. - Ты ничего не понял,- повторила она. - Ну, говори. - А что говорить, если ты и сам всё понял. - Ты сказала, что я ничего не понял. - Того, чего ты не понял, ты и не поймёшь, наверное... - Тогда обойдёмся без слов? - Нет. Я должна тебе это сказать. Она умолкла. Я ждал. - Я хотела сказать тебе, что я люблю тебя, и поэтому... - Я не должен приходить сюда? - Я не могу тебе этого запретить. - Вот именно,- сказал я. - Но... не жди от меня... Не надо об этом думать, ладно? - Ты не можешь мне запретить приходить, и ты не можешь запретить мне думать. Ты ничего не можешь запретить ни мне, ни себе. - Я ничего не могу тебе запретить, но я прошу... - И бесполезно просить меня. - Ну пойми. Это... Для меня это очень важно... - Для меня тоже, ведь он мой друг, ты забыла об этом? - Нет, я не забыла. Я весь день думала, даже плакала... - Надо было просто позвонить мне. - Нет. Нам не нужно было с самого начала. - Да, но раз уж это произошло, то этого уже не изменишь. - Да,- сказала она. - Он сейчас войдёт сюда, и нам придётся отложить этот разговор на будущее, и ты снова будешь мучиться и плакать. - Мы больше не будем говорить об этом. Всё кончено. Я помолчал. - Ничего не кончено. - Всё кончено,- повторила она.- Я так решила. Я выбрала его, понимаешь? И я не хочу ничего, я просто ничего не хочу! - Ещё как хочешь. - Я прошу тебя! - Не лги себе. - Мне тоже очень трудно, но ты должен понять... - Ты запрещаешь мне думать и призываешь понять... - Не надо!.. Дверь кухни открылась. - Ну что, я готов,- бодро сказал Сергей. - Так поехали,- сказал я.- Чего мы ждём? - За нами должны заехать. - Вот как? - Да, один человек. Я звонил ему, но сейчас позвоню ещё. Он вышел. Я прикрыл за ним дверь.

- Я тебя слушаю, что ты хотела сказать? - Я сказала тебе всё. - Ты сказала, что выбрала его, а не меня, но это было ясно с самого начала, а иначе ты была бы моей женой, а не его. Ты сказала, что не хочешь ничего, а на самом деле ты просто боишься, но ты не можешь ничего изменить, и я буду думать о тебе, и приходить сюда, и видеть тебя... - Если так, то я буду каждый раз уходить из дома. - Это глупо. - Во всяком случае, я сказала то, что хотела сказать. - Почему ты отводишь глаза? Она подняла на меня взгляд. - Я хочу тебя,- сказал я.- Сейчас. - Нет,- сказала она. - Мне уже всё равно. - А мне нет. - Не бойся,- сказал я. - Это будет не то, чего мы с тобой хотим, потому что ты прав, и уже ничего не изменишь. - Ты очень долго думала об этом. - Два дня. - И две ночи. - Да,- сказала она.- И я всё решила. - Всё можно передумать, и всё может измениться. - Нет. - Да. - Мы ничего не будем менять. - Это от нас уже не зависит. - Я так решила. - Я хочу тебя. - Нет. - Ты вся дрожишь от желания, и что ты с этим будешь делать? - Нет! Дверь кухни открылась. - Я позвонил ему, он уже едет. - Прекрасно,- сказал я. - Что тут у вас, важный разговор? - Да,- сказал я.- И ты очень кстати. У нас размолвка. - Что? - Не слушай его,- сказала она. - Мы ещё успеем попить кофе? Я хочу кофе, и если есть водка, то водки. - А если её нет?- сказал он. - Всё равно, я хочу водки. Пойдём выпьем. - А ты пока свари кофе, ладно?- сказал он Жене. 32

- Кто это, он?- спросил я. - Один мой знакомый. Наш с Женей знакомый. - Я его знаю? - Узнаешь. - И когда он заедет? - Минут через пятнадцать. - И куда мы поедем? Давай лучше... - Нет,- заявил он.- Мы уже решили. - У вас у обоих сегодня решительное настроение... - У нас обоих? - А между тем, решимость, воля - это самообман, и мы жертвы этого самообмана. Мы вырастаем в своих глазах, но это мыльный пузырь. Это мнимое величие, а мнимое - враг подлинного... - Величие? - Да. Ты слышал когда-нибудь это слово? - Я не знаю, причём тут воля. Если мы решили сегодня поехать куда-нибудь, то я не знаю, какой вред это может нанести моему величию. - Или величию нации,- добавил я. - Да. - Ты прав. - Да? - Ну да. Тебя это удивляет? - Тогда о чём ты говорил только что? - О том, что правота, основанная на ограниченности - это не правота. Он задумался. - Чересчур умозрительно,- заключил он. - А по-моему, просто и очевидно,- возразил я. - Всякое знание ограниченно. Или ты говоришь об абсолютной правоте? - Возможно. - Тогда это оторвано от реальной жизни. Нам всё равно приходится принимать решения. - Да. Приходится. - И что? - Ничего. Моё мнение - это только моё мнение. - Ладно. Давай будем считать, что я с тобой согласился. - Правильно,- согласился я.- А как зовут этого твоего знакомого? - Боря. - И он приедет через десять минут? - Через пятнадцать. - Можно я закурю? - Можно,- сказал он.- Только не в комнате. - Тогда где, на балконе? - Мы заклеили балконную дверь. - Так что, в коридоре, на лестничной площадке? - Я постою с тобой рядом. - Да нет уж, не надо. Вошла Женя, неся на подносе кофейник и чашки. - Ну вот и кофе,- сказал Сергей. Женя поставила поднос на столик, и в этот момент раздался звонок в дверь. Мы замерли. - Это он?- спросил я. - Да,- сказал Сергей.- Наверное, это он. - Значит, он был где-то поблизости,- сказал я.- Ты звонил ему на мобильный? - Да. Звонок повторился. Он посмотрел на Женю. - Я ещё не готова,- сказала она. - И что? - Ничего. - Какое-то у вас обоих странное настроение. Он встал и направился в прихожую. Женя схватила со стула платье и, быстро выйдя из комнаты, закрылась в ванной.

В комнату вошёл Боря. - Привет,- сказал он мне.- А где Женя? - В туалете,- сказал я.- Но мы ещё не знакомы. - Не слушай его,- сказал Сергей, входя за ним в комнату.- У них сегодня странное настроение. - Да?- обернувшись к нему, сказал Боря.- А в чём это проявляется? - Не хотят никуда ехать. - Но мы же договорились... - Не всегда и не всё идёт так, как было задумано,- заметил я.- И кто мы такие, чтобы судить, к лучшему это или нет. - Всё в этом мире к лучшему,- сказал Боря, подходя и присаживаясь на диван. - Если бы мы все шли к вершине, то каким счастьем было бы идти вместе со всеми... Я подал ему чашку. - Я тоже хочу кофе,- сказал Сергей. - Ну так присаживайся,- сказал я.- Сообразим на троих. Пока твоя жена собирается. Он подсел на диван. Взял чашку. Налил себе кофе. - А сахар есть?- спросил Боря. - Есть,- кивнул Сергей - Сегодня мы пьём кофе без сахара,- сказал я.- В память тех дней, когда мы пили его только так. - Я и теперь его так пью,- сказал Сергей. - Я тоже. - Но меня-то тогда с вами не было,- напомнил Боря. - Вот именно,- сказал я.- А потому сиди и не чирикай. Он пожал плечами. - Ну ладно. Раз в этом доме так принимают гостей... - А куда мы поедем?- спросил я. - Не знаю,- сказал Боря.- Я чувствую, что если так будет продолжаться, то мы никуда не поедем. - Что именно? - Да ничего, всё нормально,- сказал Сергей.- Тебе что, сахар принести? - Нет, жену,- сказал я. Боря повернулся ко мне. - Ты что, хочешь поссориться? - Я с тобой даже не знаком. Зачем же мне с тобой ссориться? - Я же говорю, не слушай его,- сказал Сергей.- У него сегодня такое настроение. - Ладно,- сказал Боря, вставая.- Я пошёл. В комнату вошла Женя. Он замер на месте. - Я готова,- сказала она.- Можем ехать? - Привет. - Привет,- сказала она. - А мы тут уже чуть не подрались,- сказал я. - Я слишком рано вошла? Я засмеялся.

У подъезда стояли белые "Жигули". - Ух ты,- сказал я.- Вот это машина! - Что, не нравится?- сказал Боря, открывая дверцу. - Он приехал из города, где все ездят только на иномарках,- объяснил Сергей. Боря пожал плечами. - А зачем? - Что, зачем?- сказал я. - Зачем приехал? - Ну как... Тут ведь, или раздумывать, или приезжать...

- Ладно,- сказал Боря.- Короче, я выезжаю на Ленинградку, а там, где решим, там и остановимся. - Включи музыку,- попросил я. Он включил радио. - Можно я поищу что-нибудь?- попросила Женя. Она сидела на переднем сиденье рядом с ним. Он кивнул. Она нашла радиостанцию и прибавила звук. - Можно?- спросила она. Он снова кивнул. - А закурить можно?- спросил я. Он отрицательно качнул головой. Я сокрушённо вздохнул. - Ну что это за манера такая, не курить. Вы что тут все, больные? - Теперь такая мода,- объяснил Сергей. - Ну вот ещё!- фыркнул я.- Эту моду придумали американцы, а что хорошего они могут придумать? И потом, какая, нафиг, мода? У этой моды борода уже выросла. Мода не может изменить нацию. - Может,- возразил он.- В шестидесятые все женщины красились под блондинок, а в пятидесятые... - И что, это сильно нас изменило? - Кого, нас? - Нас с тобой. - Так это когда было... - Вот и славно,- сказал я.- Значит, есть надежда, что наша дурь не слишком сильно отравит жизнь нашим внукам. Они будут мучиться от своей собственной. Вот только не хочу я становиться жертвой массового психоза, что тут поделаешь... Я опустил стекло и, достав сигарету, закурил. - Эй,- сказал Боря.- Я же просил не курить. - Во-первых, ты ни о чём не просил, потому что так не просят. А во-вторых, плевал я на твои просьбы. Боря направил машину к обочине и затормозил. - Так,- сказал он.- Я дальше не еду. - Да ладно тебе,- сказал Сергей и повернулся ко мне.- Чего вы в самом деле? Выбрось. - Сейчас докурю и выброшу. - Я сказал, что дальше я не еду. - Ну не едешь и не едешь, мне то что!- сказал я. - Да ладно, чего вы... - Ну и что дальше?- сказала Женя. - Ничего,- сказал я.- Сейчас поедем. - Я никуда не поеду,- заявил Боря. - Поедешь,- сказал я.- Если Женя тебя попросит, то поедешь. - Я не буду никого ни о чём просить. - Ладно,- сказал Боря.- Я еду домой, а вы уж как хотите, так и добирайтесь оттуда. Он включил зажигание, переключил скорость и тронулся с места, но не вперёд, а назад, и тут же раздался удар. - Привет,- рассмеявшись, сказал я.- Ты помял "Мерседес". С тебя две штуки! Боря бешено нажал на газ, и мы рванули вперёд. - Правильно,- кивнул я.- Линяем! - А можно без комментариев?- обернувшись ко мне, сказала Женя. Я выбросил в окно окурок и поднял стекло. - Да ладно,- сказал я.- Инцидент исчерпан. Жертвой оказался посторонний, а значит, и ссоры никакой не было. Боря молчал. - Если ты будешь так гнать, то мы налетим на гаишника, и всё равно никуда не приедем. Даже туда, куда ты собирался нас отвезти. Сергей пихнул меня локтём в бок. - Не трогай его. - Ладно,- сказал я.- Не буду. Куда приедем, туда и приедем. Тем более что мы так и не договорились, куда мы едем или хотим ехать, или думаем, что приедем.... - Слушайте,- сказал он.- А как мы вчера от ментов убегали, это было что-то! - А теперь мы летим им навстречу,- заметил я. - Да ладно тебе,- отмахнулся он.- Боря, притормози немножко, в самом деле, остановят ещё... Слушайте! Мы вышли из дома немного прогуляться, и нас останавливает мент... - Да нет, не так было,- перебил его я.- Мы провожали девушку, ты забыл что ли? Женя обернулась. - Что? - Да не слушай его,- отмахнулся Сергей. - Какую девушку вы провожали? - Обычную девушку,- сказал я.- Она заблудилась, и мы вывели её на освещённое место к автобусной остановке. - Так вот, стоим мы у киоска. Я говорю, пойдём домой, а то остановят, а я у меня паспорт дома остался... - Как же ты вышел из дома без паспорта?- сказал я. - Что?- сказал он. Боря продолжал гнать, сосредоточенно глядя на дорогу. - По-моему, у него столбняк,- тихо сказал я. - У кого?- не понял Сергей. - У нашего водителя. Женя, проверь, он видит что-нибудь? - Видит,- сказала она. - Ты уверена? - Но машины же он объезжает. - Да, но мы уже дважды проехали на красный свет,- возразил я. - Да?- удивилась она.- А я не заметила. - Ущипни его за руку или помаши рукой перед глазами. - Я всё слышу,- сказал Боря. - Это уже хорошо,- сказал я.- Ты можешь оторвать руку от руля? Он помолчал. - Какую?- наконец, спросил он. - Правую,- сказал я. - Нет,- сказал он после паузы. - А левую? - Тоже. Сергей встревожено слушал наш разговор. - Ну вот видишь,- сказал я ему.- А ты с какими-то паспортами, ментами и прочей ерундой... - Он что, придуривается? - Кажется, нет,- сказал я.- Так, что будем делать? - Ты меня спрашиваешь? - Ну а кого же ещё. Он задумался. - Скоро выедем из города, а там... посмотрим... - И это всё, что ты можешь сказать? - А что ещё я могу сказать? - Не знаю. Никогда не знал, что ты такой оптимист. Ну ладно, тогда давай, продолжай рассказывать. - Что рассказывать? - Как мы от ментов убегали. - От мента? - Ну да. Женя, обернувшись, смотрела на нас. - Да,- сказал я ей.- Вот так, в милой беседе мы и коротаем последние минуты жизни. Она молчала. - У тебя что, тоже столбняк? Она не ответила. - Так,- сказал я.- Нам здорово повезло. Кажется, мы единственные вменяемые люди в этой машине. - Так что делать-то?- сказал он. - Если мы сейчас врежемся и погибнем, то котёнок останется сиротой, а это никуда не годится. Он просто умрёт, закрытый один в пустой квартире... Значит, мы должны спастись. Женя продолжала всё так же неподвижно смотреть на меня. - Наклонись и тихонько приподними его ногу над педалью,- сказал я ей. - Я это могу сделать и сам,- сказал Боря. - Тогда наклонись и сделай это сам. Машина поехала медленнее. - Ура,- сказал я.- Теперь прижимайся к обочине и продолжай отпускать газ. Не так сильно! Вот, так, теперь отпусти совсем. Хорошо. Женя... Ты слышишь меня? Она молчала. - Ты слышишь меня? - Да,- сказала она. - Переведи сцепление на нейтральную. - Какое сцепление? Боря нажал на тормоз. Машина встала и заглохла. - Уже никакое,- сказал я.- Приехали.

- Смотри-ка,- сказал я,- а мы, и в самом деле, за городом. Когда это мы успели проскочить кольцевую? - Что, в самом деле?- сказал Сергей, выбравшись из машины. - Ну посмотри. - Так ничего же не видно. Туман. - И густой. - Да. - Оно и к лучшему. - Почему?- не понял он. - Да так. Всё к лучшему. - Не всё. - Ну не всё так не всё,- не стал спорить я.- Что с этими будем делать?- я кивнул на машину. - Была бы водка, отпоили бы... - Да,- сказал я.- А обратно ты бы нас довёз. - У меня же нет прав. - Да? У меня тоже. Надо же, какое совпадение... Только что об этом говорить, если водки у нас всё равно нет. - У меня есть. - Много? - Две бутылки. - Пол-литры? - Да. - Что ж ты молчал! Давай выпьем тогда. А то я взмок в этой машине, теперь протянет холодом, ещё заболею... - Я тоже,- сказал он и, открыв дверцу машины, достал из сумки бутылку. Мы устроились на капоте. Он дал мне пластиковые стаканчики и, открыв бутылку, налил полные. - Ну что, будем? - Уже,- кивнул он. Мы выпили. - Хорошо пошло,- сказал я.- А это не вода? - Я тоже хотел сказать. - Как вода пьётся, да? Ну-ка, ещё раз. Мы выпили ещё. - Нет, не вода. - Точно, не вода,- подтвердил он. - Здорово,- сказал я.- Тихо. И машин почти нет. Странно, да? - И дороги тоже,- добавил он. - Да... Что?! - Дороги, говорю, тоже нет. - Да ты что! Я посмотрел. - Точно. А как же мы к обочине-то прижимались? - А кто его знает,- махнув рукой, сказал он.- Давай лучше выпьем. Мы налили ещё по стаканчику. - Эй, ты не проливай! - Да ладно,- беспечно сказал он.- Ещё есть. - Так, может, мы и не за городом? Он подумал. - Может быть. - А почему тогда так тихо? - Потому что туман... зима... - Точно! Как это хорошо сказано. Поле, туман... А почему так тихо? Он задумался. - Так ведь... - Я хотел спросить, где колёса? Он нагнулся и посмотрел под ноги. - Какие колёса? - Ну, колёса. - Так... в снегу... - А,- сказал я.- Вот почему машина медленно ехала... - Ну да,- сказал он.- Что-то я не пьянею. А ты? - Мало выпили,- объяснил я. Он разлил остатки. - И мало взяли,- добавил он, выбросив пустую бутылку. Мы выпили. - Ну что,- сказал я, поднимаясь.- Посмотрим, как там водитель со штурманом? - Да подожди,- сказал он.- Куда они денутся! - Тоже верно,- сказал я и вернулся на место.- Закуривай. Он взял сигарету. Мы закурили. - Хорошо...- сказал он. - Да... Мы помолчали. - Да...- сказал я. - Хорошо, да? Стоило сюда приехать. - В снежное поле? - Да какая разница! Главное, что мы снова вместе, как будто никто никуда и не уезжал. - Думаешь, ничто не изменилось? - Для меня? - У тебя есть жена. - Да. Но я потому и женился на ней, что это ничего не меняло... - Совсем ничего? - Нет, что-то изменилось конечно, но ты ведь понимаешь, о чём я говорю... - Может быть. Но только не нужно ничего объяснять, а то я запутаюсь ещё больше. - Да? А раньше для тебя было всё так ясно в этой жизни, что я тебе даже завидовал... - Серьёзно?- сказал я.- Ты завидовал мне? - Ну да,- сказал он.- А потом ты вдруг взял и ни с того, ни с сего уехал. И вот вдруг оказывается, что ты запутался. - Разве я сказал, что запутался? - Если ты боишься запутаться, то значит, ты уже запутался. - Да? А не может так быть, что ты остался здесь как бы за меня? - Не понял,- сказал он.- Это как? - То есть, ты - это как бы я... - Но если я остался за тебя, то ты за меня уехал, а я никуда не уезжал. - А ты представь себе, что ты уехал, и вот, вернулся. - Нет,- сказал он.- Давай представим по-другому. Что я остался, а ты уехал, и теперь вернулся. - Потому что ты никуда не уезжал? - Потому что ты сам захотел уехать. - Я ничего не решал, и мои желания мало что значат в моей жизни. Я просто не принадлежу себе, ведь... ты пойми, я всегда знал, что мне суждено прожить жизнь фантастическую, невероятную, я просто не знаю, не могу знать, да и не хочу знать, какой она будет, потому что устремившись к какой-нибудь одной цели, я ограничу своё будущее, и тем самым сделаю его заведомо банальным. - Но ведь ты чего-то хотел, когда уезжал? - Да, но я не знал, что это будет. - А какая разница? - Для тебя никакой. Он кивнул. - Ты всегда так говорил. - Да. Потому что во всяком случае, это будет моя судьба, а что может быть выше? - Не знаю...- сказал он.- А что для тебя главное? - Правда. - Но ведь это не цель? - Не самоцель? - Да. - Наверное... - Раньше ты говорил, счастье. - Да. Раньше я так говорил. Но помнишь, у Феллини, человек приходит к архиепископу и говорит: "Святой отец, я не счастлив". А тот ему отвечает: "Ты и не должен быть счастлив. Твоё предназначение в другом". - Ты говорил, что исполнять своё предназначение - это и значит, быть счастливым. - Да. Но давай представим, что... - Нет,- прервал меня он.- Давай представим, что ты уехал, а я остался. - Да никуда я не уезжал! - В таком случае, и я нигде не оставался. Я задумался. - Да. Получается, что так. - А значит, ты всё-таки уехал. - Мы оба уехали. Друг от друга. И какая разница, кто при этом оплачивал дорожный билет. - Да,- подумав, согласился он.- Это без разницы. - Доставай ещё одну. - Она в сумке. - Значит, достань из сумки.

Мы вскрыли вторую бутылку. - Ну как они там?- спросил я. - Сидят. - Это хорошо. - Если им хорошо, то, наверное, хорошо. - Может быть, они думают, что мы едем? - Вряд ли. - Да? - Хотя... Не всё ли равно? Я кивнул. Мы выпили. - Туман...- сказал он.- Не видно ничего вокруг... - Так ведь оно и к лучшему. Можно представить себе, что мы где угодно. Например, на площади Испании в Риме, или в Мадриде... - На площади Рима. - Нет, на площади Республики... - А там есть такая? - Кажется, да. Я где-то читал. - Так ведь ничего же не видно в тумане. - Включи воображение. - И почему же тогда так тихо? - Так ведь, снег... Снег, он везде одинаков, пусть даже он всегда разный, но что-то должно быть одинаковым для всех... А иначе как бы мы понимали друг друга? - А я где-то читал, что есть страны, где вообще не бывает снега... - Я тоже. - В Мадриде, например... - Если там не бывает снега, то как бы мы могли представить себе, что мы в Мадриде? - А...- сказал он.- Да. Значит, и в Мадриде может быть снег. - И в Китае, и... - На острове Пасхи. - Да. - Но всё-таки ты уехал... - Это было вчера. Откуда ты знаешь, что было вчера? Может быть, ничего не было? - Было. - Да? - Ты уехал,- сказал он.- А я остался. А теперь тебе кажется, что ты никуда не уезжал. Ты вернулся, а это что-то значит. Например, что уезжать не стоит, или что есть, ради чего остаться... И жить, даже неправильную жизнь, но если ничего другого нет, или другое ещё хуже, и уж во всяком случае не лучше, то... По-моему, это что-то значит... - Мы уже решили, что мы оба уехали. - Да?- с сомнением сказал он. - Да,- твёрдо ответил я. - Так что, пьём за возвращение? - Давай. Мы выпили. - Только вот нельзя никуда вернуться,- сказал я.- И я всегда буду в пути, и какая разница, как там оно было. Может быть, ты прав, и всё это напрасно, неправильно, и с самого начала всё безнадёжно, но я не знаю, что там я знал вчера, и я не хочу знать о том, что будет завтра. Это должно быть чем-то большим, чем всё, что я знаю о жизни. Но моим, понимаешь? Посмотри, видишь, бежит волк? - Где? - Вон там. Видишь? - Это не волк... И вообще, там ничего нет. - Откуда ты знаешь, если не видишь? - А ты видишь? - Да. - И что же ты видишь? - Волка. А ты - Красная Шапочка. - Я?- удивился он. - Да. - А почему не ты? - Потому что я дровосек. Он задумался. - У Шарля Перро не было никаких дровосеков,- заявил он. - Точно? - Да. - Ну значит, ты не Красная Шапочка. Но остаётся вопрос, что этот волк делает здесь, в такую пору? - Если это волк, то есть, если там вообще что-то есть, и это "что-то" волк, то, может быть, он пришёл погреться. Волки приходят зимой из леса к людям, чтобы погреться. - Точно? Он кивнул. - Да. - Значит, здесь есть люди? - Да,- сказал он.- Мы. - Но откуда он мог знать, что мы здесь будем? - Может быть, он и не знал... - Ты говорил, что никакого волка там нет. И вообще там ничего нет. - Теперь уже есть. - Потому что ты его увидел? - Потому что мы говорим об одном и том же. - Вот именно. И кто же после этого уехал, а кто остался? - Не знаю. - Ну вот видишь... Мы что, допили уже? - Да... Нет. Вот же она. Он поднял бутылку. - Как быстро кончается всё хорошее,- заметил я.- Вот и бутылка почти кончилась... - У меня есть ещё. - Что мне всегда в тебе нравилось, так это то, что ты никогда ничего не договариваешь до конца. И не признаешься в том, что у тебя есть третья, прежде чем мы допьём вторую. - Я просто знал, что нам не хватит. - А нам ведь ещё отпаивать пассажиров. - Это мы - пассажиры. - Теперь уже нет. - Как быстро ты отказываешься от того, на чём настаивал ещё вчера. - Нет. Я просто иду дальше. - А ты уверен, что мы не стоим на месте? - Это простой физический факт. Наша планета совершает свой путь в космосе... - Это я знаю. - А волка и не было никакого. - Нет, был,- возразил он.- Я его видел. - Значит, был? - Да. - Хотя, с другой стороны, не мог же он взять и исчезнуть... - Он убежал. - В лес? Значит, вокруг лес, а вовсе не площадь Испании, и мы так нигде и не оказались... - Почему не оказались? - А где мы оказались, в лесу? - Ну да,- сказал он.- А чем это хуже? - Не знаю. - Давай допьём, что уж тут осталось... - Тем более что у тебя есть ещё,- добавил я. - Тем более что у меня есть ещё.

Дверца машины открылась, и к нам вышла Женя. - Ну как наш водитель?- спросил я. - Он сидит с закрытыми глазами,- сказала она. - А ты? Как ты? - Я ничего. Надо выйти на дорогу и остановить машину... - Зачем? Посмотри, как вокруг красиво! Ничего не видно... - А вон там сейчас волк был,- сказал Сергей, показывая рукой.- Вон там! - Да? А ты был Красной Шапочкой? - Так ты всё слышала?- сказал я. Она покачала головой. - Нет. Я ничего не слышала. - Совсем ничего? - Совсем ничего. - И ничего не видела? - А что я должна была видеть? - Не знаю. Я видел волка, он был красивый, белый с розовым отливом... - Да нет,- перебил Сергей.- Обычный серый волк... - Вы что, пьяные?- догадалась она. - А ты как думаешь,- сказал я.- Если мы успели оприходовать уже две бутылки. - Ладно, тогда я пошла. Она ушла в туман и скрылась из виду.

- Я пойду за ней,- сказал я, вставая с капота. - А я? Я что, должен идти на дорогу и останавливать машину? - Как хочешь. - А давай наоборот? - Ты пойдёшь за ней, а я буду делать, что хочу? - Да. - Нет. Ты же понимаешь... - Да, я понимаю,- сказал он.- Но она пока ещё моя жена, а ты пока ещё мой друг. - Да. И для того чтобы всё так и осталось, я должен сейчас пойти за ней, а ты иди на дорогу и голосуй. - И что им сказать? - Скажи, что хочешь. - Чтобы вытащили нас отсюда? - Наверное. У тебя есть ещё бутылка, если только ты не соврал, так что действуй по обстоятельствам. - А ты больше не будешь? - Не знаю. Как получится. Если ты всё выпьешь, то мне ведь ничего не останется? - Хочешь свалить всю ответственность на меня? - За кого? - За себя. - Нет, только за тебя. - И что? - Раньше в таких ситуациях стрелялись. Но мы ведь не будем этого делать? - Нет,- сказал он.- Не будем. - Значит, иди голосуй. А я попробую её вернуть. - Только не заблудитесь,- напутствовал он. - Ладно,- сказал я и пошёл по снегу в туман.

Я шёл, проваливаясь в снег на каждом шагу, пока не увидел её. Я остановился. - Привет. Она стояла, не оборачиваясь. - Привет,- повторил я. Она обернулась. - Вот мы и встретились... - Да,- сказала она. - И так непредвиденно, странно, посреди снежного поля, в тумане... Как ты здесь оказалась? - Это всё, что ты можешь сказать? - Ты хочешь, чтобы говорил я, а не ты, так тебе будет легче. Но это я, а не ты ждал весь день у телефона и проклинал себя за то, что влюбился... - Я ждала всю жизнь. - Я тоже. Но ждать всю жизнь - это одно, а вот так влюбиться и знать, что тебя предадут, что ты уже предан... - Я всё сказала тебе. Ты ждёшь, что я скажу что-то ещё? - Ты хочешь, чтобы говорил я, а ты слушала. Но давай для начала присядем. Я не могу разговаривать стоя. - Куда?- сказала она.- На снег? - Да, на снег. Давай сядем прямо на снег как первобытные люди. Давай забудем о том, что цивилизованные люди не сидят на снегу, давай обо всём забудем хотя бы на один день, и пусть он продлится вечность... - Ты уже говорил это. И я тебе уже ответила. - Да, но теперь нас никто не видит. Посмотри, вокруг всё скрыто туманом. - Да,- сказала она.- Но это всего лишь туман. - Как странно... Я всегда не любил снег и зиму... Но вот мы вдвоём, и нет никого, только мы одни... И нет ничего, кроме этой зимы. - Не надо...- сказала она. - Но это правда. - Нет. Мы выберемся отсюда. И будет ещё весна... - Не наша. - Мы выберемся. - А надо ли? - Да. Иначе мы замёрзнем. Тебе не холодно, потому что ты выпил. И вообще, ты пьян... - Когда я пьян от любви, я не умею напиться. - Я всё решила,- твёрдо сказала она. - Я знаю,- сказал я. - Тогда оставь... - Нет. Ты хотела, чтобы я нашёл тебя, и вот, я здесь, и мы встретились. - Я сама не знала, чего я хочу. - А теперь? - А теперь нам нужно вернуться к машине. - Ты помнишь, в какой она стороне? - Да. - Мы вернёмся по своим же следам? Как в сказке про Винни Пуха? - Ты путаешь,- сказала она. - Что? - Ты говорил про серого волка. - Это он говорил про серого, и это ты путаешь. Я говорил про белого волка с розовым отливом. И сейчас мы ляжем на снег, обнявшись, и нам будет так хорошо, как никогда уже больше не будет, и завтра я смогу повеситься, если не захочу ничего другого, а ты наконец, поверишь в то, что ты права, потому что лучше продолжать жить, чем повеситься. - Что ты делаешь?- сказала она. - Теперь всё будет совсем просто. Я обнял её. - Не надо,- прошептала она. Наши губы слились.

Она обняла меня. Я расстёгивал её шубу.

Она закрыла глаза.

Я лежал на снегу.

Она ушла.

Всё было кончено.

Из тумана вышел Сергей и подошёл ко мне. - Вставай,- сказал он. Я лежал и молча смотрел на него. - Нас вытащили. Вставай. - Нет,- сказал я. - Что, так и останешься лежать здесь? - Не знаю... Наверное. Я ещё ничего не знаю о том, что теперь будет. Не знал, и теперь не знаю. - Зато я знаю,- сказал он.- Давай, вставай. Простудишься. - Выходит, ты знаешь моё будущее лучше, чем его знаю я... - Что, поговорил с Женей? - Она в машине? - Да. И машина уже на шоссе. - А как наш водитель? - В порядке. По-моему, он придуривался. - Не льсти ему. Он не способен на это. - На что? - Ни на что. - Ну ладно. Ты долго будешь так лежать? - Не знаю. Больше всего я хочу сейчас, чтобы ты оставил меня и ушёл. - Вот именно этого я и не сделаю. - Значит, я должен подчиниться? - А у тебя есть выбор? - У меня нет выбора. И не было никогда. - Вот именно,- сказал он.- Вставай. В тумане раздался гудок машины. - Слышишь? Это нас зовут. - Может быть, только тебя?- предположил я. - Может быть. Но это ничего не меняет. Я без тебя не уйду. - Так останемся вместе? - Нет. Мы вместе пойдём. - А Женя?- сказал я.- Ты знаешь, что я с ней только что трахнулся, прямо здесь, на этом самом месте? - Да. - А если я вру? - Я знаю, что ты врёшь. - Больше между нами ничего не будет, ты знаешь об этом? Всё кончено. - Почему?- сказал он.- Я вам мешаю? Я посмотрел на него и не ответил. - Я могу уйти,- сказал он. - Нет. - Нет? - Уйти должен я. - Ты всегда и во всём хочешь быть если не правым, то хотя бы первым. А тебе не кажется, что это несправедливо? Пусть она сама выбирает. - Не ожидал услышать от тебя подобную глупость. - По-твоему, она уже выбрала? - Да. - Кого? - Тебя. - Это неправда. Она просто встретила меня раньше. - А по-настоящему выбрать она и не сможет. - Значит, выбирать должны мы. - Мы можем вернуться на исходные, как если бы я не возвращался, или как если бы я не уезжал... как если бы ничего не было. - Вернуться в зону комфортности? - Ты так это называешь? - А ты? - Я точно помню, что не говорил тебе об этом. - Значит, мы просто думаем об одном и том же. Помнишь, как ты будил меня среди ночи, чтобы прочитать очередное стихотворение, которое написал только что. Тебе не терпелось поделиться со мной, и если бы ты этого не сделал, то, наверное, умер бы... Мы даже оценки получали в сессию одинаковые, помнишь? - Да. И как ты однажды схлопотал пару по теормеху, а я, как на зло, сдал на четыре. Вот была трагедия! - Значит, ты понимаешь, что я чувствую. - Ты как будто оправдываешься передо мной? - Нет,- сказал он.- Только перед собой. - По-твоему, на этот раз я - двоешник? - Подожди, я не то хотел сказать... - Да, ты хотел сказать, что в следующую сессию мы оба сдали на пять, и всё пришло в норму. Ты это хотел сказать. А ещё ты хотел бы сказать какую-нибудь банальность вроде того, что "горек хлеб, который не можешь разделить с другом". Но дело-то совсем не в этом. Не был бы твой хлеб горек, если бы я не вернулся... - Но ты вернулся. - Есть грани, которые переступать нельзя. - А почему нет? - Попытаться? - Да. - Это не сможет продолжаться долго. - Ну и пусть. С каких это пор для тебя стало важным, что продлится долго, а что нет? - А ведь я в самом деле поверил, что ты не хочешь ничего знать об этом... - Значит, я был убедителен. - Так что, срываем маски? - Срываем. - И кто ей об этом скажет? Тот, кто первый ляжет с ней сегодня в постель? - Давай повременим с цинизмом. - Хорошо,- согласился я.- Отложим этот разговор до завтра. Тем более что ты уже обо всём с ней договорился. - Я не говорил с ней об этом. - Тогда откуда ты знаешь о зоне комфортности? - Разговор был не об этом. - А какая разница? - Разница в том, что она ещё ничего не знает,- сказал он. - Значит, придётся ей это как-то объяснить. - Да. - И чем по-твоему, всё это кончится? - Тем, что ты снова уедешь. - Потому что я сказал, что хочу уйти? - Нет, просто потому что уедешь. Ты делаешь так каждый раз. - Что ж, ладно,- сказал я.- Придётся повременить с отъездом. Раз уж всё равно всё неправильно...

Мы вышли к машине. Боря сидел за рулём. Женя была на заднем сиденье. Я сел рядом с ней. - Наверное, пора котёнка кормить,- сказал я.- Он там один остался... - Да,- сказала она.- Давайте, поехали!

Ну вот всё и разрешилось. Нет больше пропасти, и некуда падать. Или мы обманываем себя, и готовы принести себя в жертву чему-то большему, чем сама правда? И это те облака, по которым мы сможем пройти лишь во сне? А там, внизу, бездна... Может ли быть правда прикрытием страха? То, что она назовёт правдой завтра. Она ещё ничего не знает, если только они не решили всё вместе, вчера... Да, наверное, а иначе он не решился бы... Или нет? Что мы знаем о том, что станет для нас правдой завтра? Может ли сон стать явью, не перестав быть сном? Слишком много вопросов. Ненужных. Всё разрешилось, и можно начинать жить снова. И нужно ехать, там в квартире остался котёнок... Я взял её руку в свою. Она не пошевелилась.

Я посмотрел на неё. Она смотрела в сторону. - Я всё знаю,- сказал я. - Я тоже,- сказала она.- И он всё знает. - И что мы теперь будем делать? Она помолчала. - Для начала вернёмся домой... - Почему ты на меня не смотришь? - Я смотрю на дорогу. - И что там? Она не ответила.

- А я знаю, что будет,- сказал я.- Однажды мы все проснёмся, и будет полная дрянь. - Да,- сказал Сергей.- И тот, кто проснётся первым, сделает вид, будто он вовсе не спал. - И незаметно уйдёт... - Или очень заметно. Может быть, умрёт? - Или останется, а уйдёт кто-то другой... Например, ты. - Или ты. - Или я,- согласился я. - Зачем об этом думать? Тебе мало того, что есть? Да тебе просто повезло, а ты даже не в состоянии оценить этого. Ты сам-то понимаешь, о чём говоришь сейчас? - Да. - Ты уверен? - Я уверен только в одном, нет... В двух вещах я уверен. Во-первых, в том, что мы все умрём... - А во-вторых? - А во-вторых, продали Россию, сволочи!

- Слушайте, а мы куда едем?- спросил Борис. - Это неважно,- сказал я.- Главное, следи за дорогой, а то обидно будет зависнуть в гипсе... - Это если живой останешься,- заметил он. - Тогда уж лучше не оставаться. Зачем оставаться там, где нет ничего хорошего? - Всё это временные явления. Пройдёт время, и всё изменится. - Да,- согласился я.- Пройдёт время, и нас просто не станет...

- Домой, конечно,- сказал Сергей.- Куда же ещё...

Я держу её руку в своей. Пугающая простота решений ещё не стала явью, и мы всё ещё в плену вчерашнего дня, но прожектора уже сделались тусклы, уменьшившись до размеров окон чужих квартир, в которых живут люди. И мы одни из них... Что-то будет с ней и что-то будет со мной завтра, но сначала нужно покормить котёнка.

Мы едем домой. К ней домой, а теперь уже и ко мне...

Как быстро стемнело...

Мы едем по ночному городу. Теперь это мой город.

Я привыкну. Мне всё ещё не верится, что она рядом со мной, и теперь это можно. Она рядом со мной, и мне чудится запах молочной кухни. Движение огней навстречу, и вокруг пылающий лес неба, зарево города над пустыней снегов. Как по туннелю, освещённому электричеством. Боковое стекло машины, холодное на прикосновение. Походные кухни армии, запах дыма, лошади фыркают, и навстречу летят огни. Эта женщина рядом. Она отвернулась. Она повернула голову, мелькание огней в её глазах. Я сжимаю её руку в своей руке...

Её зовут Женя.

Мелькание огней...

Как много их, Боже, как их много...

1999 - 2000 гг.