Запретные чувства

Глава 1

Ганнар

Тугие кошельки, которые демонстрируют свое богатство и веселятся, как титулованные придурки, которыми они и являются, бесят меня до чертиков. Особенно, если их фамилия Новак, их имя Марк, а титул Премьер идет впереди. Как, черт возьми, он все еще премьер-министр нашего штата, черт, это выше моего понимания, и как, черт возьми, я оказался сегодня вечером в том же отеле, где он устраивает какую-то гребаную вечеринку, — это просто еще одна причина злиться на Нэша. Я здесь только потому, что он не смог приехать в последнюю минуту.

— Ганнар, ты еле тащишься по какой-то конкретной причине? — спрашивает Грифф, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, на его лице написано раздражение. У моего вице-президента обычно гораздо больше терпения, чем сегодня вечером, и я задаюсь вопросом, что с ним происходит.

Я отрываю взгляд от бального зала, который мы только что миновали, и смотрю на Гриффа.

— Уже нет.

— Хорошо. Дома меня ждет моя женщина, так что, чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

Теперь смысл понятен. Мне нравится его "старушка", и я не виню его за то, что он торопится домой.

Следуя за Гриффом к лифту, мое внимание привлекает часть оголенного тела, и я позволяю себе отвлечься. Худшая гребаная идея, которая пришла мне в голову за долгое время, потому что тело принадлежит последней женщине, которую я когда-либо хотел бы снова увидеть.

Челси Новак.

Дочь премьера Новака.

Замедляя шаг, я смотрю на ее длинные загорелые ноги, которые, кажется, тянутся вечно, и поднимаюсь к красному платью, которое едва прикрывает задницу. Оно едва прикрывает ее грудь, низко опускаясь и открывая мне вид на ложбинку, о которой я мечтал в подростковом возрасте. Тонкие бретельки — единственное, что прикрывает ее плечи, открывая подтянутые руки. Платье прилипло к верхней половине тела и свободно спускается от талии. Я не хочу этого признавать, но она выглядит чертовски сексуально. Такая горячая штучка, которую, я сомневаюсь, оценит ее отец. Судя по тому, что я видел о Челси за последние несколько лет, она держится скромно, стараясь не навредить карьере отца.

Когда я поворачиваюсь, чтобы снова обратить внимание на Гриффа, глаза Челси встречаются с моими.

Ее ноги перестают двигаться.

А рот приоткрывается.

Ее маска сползает.

Прошло четыре года с тех пор, как мы виделись в последний раз, но восемь лет с тех пор, как у нас было какое-либо значимое взаимодействие, и все же, кажется, что и не было всех этих лет. Когда ее маска сползает, я вижу настоящую Челси, которую она прячет. Ту, кого я раньше знал лучше, чем самого себя. Исчезло идеально вышколенное выражение лица, которое видет мир. На его месте — шепот неуверенности и уязвимости. За исключением того, что я ее больше не знаю, так что хрен знает, кто такая настоящая Челси в наши дни.

Да, я и не забыл, что она сделала много лет назад.

— Черт, — бормочу я, проводя рукой по лицу.

Не позволяй ей снова ослепить тебя.

Момент закончился еще до того, как начался. Маска Челси появилсь снова, и, кивнув головой, я прохожу остаток пути к лифту, где меня ждет Грифф.

Челси Новак принадлежит тому месту, где я оставил ее много лет назад. Или должен сказать, где она оставила меня. В прошлом, не задумываясь ни о чем другом.

— Он не будет проблемой в будущем, — говорит Грифф человеку, к которому мы пришли. Дуэйн Мосс, чертовски богатый мудак, который контролирует почти столько же этого штата, сколько и Марк Новак. Возможно, даже больше, если учесть грязные сделки, которые он заключает с Новаком и его коллегами.

Мосс прищуривается, глядя на Гриффа.

— Как ты можешь быть так уверен?

Грифф выглядит менее не впечатленным этим вопросом, но сохраняет хладнокровие. Подняв подбородок, он говорит:

— Проверь электронную почту. Я отправил тебе одно письмо чуть ранее. О ребенке позаботились, и если ты можешь назвать хоть один раз, когда я подвел тебя, сказав, что справлялся с дерьмом, я весь, блядь, во внимании.

Мосс регулярно нанимает нас, чтобы мы убирали его «беспорядок». Прошлой ночью он обратился к Гриффу за помощью с видеозаписью сексуального характера, которую его дочь недавно сняла с ребенком, о котором и шла речь. Он не может позволить, чтобы это дерьмо стало достоянием общественности.

Мосс проверяет электронную почту, прежде чем снова посмотреть на Гриффа.

— Ну, черт. Похоже, ты здесь ни хрена не делаешь.

Грифф смахивает конверт с наличными со стола, прежде чем Мосс успевает передать его ему.

— Я не занимаюсь пустой болтовней, Дуэйн.

Да, он взбешен. Я не знаю, что за история произошла между этими двумя, но улавливаю целую кучу напряженности. Грифф сам не свой с тех пор, как я встретил его возле отеля. Похоже, ему не очень нравится этот придурок.

Он смотрит на меня.

— Пора идти.

— Скажи Коулу, что я свяжусь с ним на следующей неделе по поводу другой работы, о которой мне нужно позаботиться, — говорит Мосс.

Грифф кивает, но не говорит больше ни слова, прежде чем направиться к двери. Я иду за ним к лифту, и мы спускаемся на первый этаж в тишине. Когда мы выходим из лифта, Грифф говорит:

— Ты все еще готов к завтрашнему дню?

— Да. Ты сказал десять, верно?

Я согласился помочь ему с ландшафтным дизайном на его новом месте. Он и его "старушка" устраивают вечеринку по случаю новоселья в следующие выходные, так что ему нужно закончить благоустройство к этому времени.

Он кивает.

— Я буду там, брат, — говорю я.

Его телефон подает звуковой сигнал о входящем сообщении, отвлекая внимание от меня. Как только он прочитал это, то снова смотрит на меня.

— Мне нужно идти. Спасибо за сегодняшний вечер. Я ценю это.

Пока я смотрю, как он уходит, звук спора двух людей привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь вправо.

Черт, это Челси и ее отец. Судя по его мрачному выражению лица и тому, как он тычет в нее пальцем, он в ярости. Когда я вижу, как он хватает ее за руку и сильно прижимает к стене, чтобы попасть ей в лицо, то двигаюсь в их направлении. Может, я и не хочу иметь ничего общего с Челси, но подвожу черту под тем, что здесь происходит.

— Ты будешь делать, как я говорю, Челси, и если ты когда-нибудь снова придешь на одно из моих мероприятий в таком платье, ты пожалеешь, что сделала это, — рычит Новак, когда я подхожу ближе.

Губы Челси поджимаются.

— Мне двадцать пять, отец, и я уже не ребенок. Я говорила тебе, что у нас с Джо никогда не получится, и я не шутила. Это не то, на что я когда-нибудь соглашусь. И поверь мне, когда я говорю, что в моем гардеробе появится еще много таких платьев, как это, так тому и быть.

Новак дергает ее за руку, притягивая ближе, чтобы он мог тихо говорить ей на ухо. Я не слышу его слов, но язык тела Челси дает мне понять, что ничего хорошего в этом нет.

Я пользуюсь этим моментом, чтобы вмешаться.

— Осторожно, Новак, я почти уверен, что видел несколько репортеров, ошивающихся поблизости. Ты же не хочешь, чтобы тебя застукали за грубым обращением с дочерью вне твоей шикарной вечеринки.

Глаза Челси встретились с моими, ярко-синие, в них вспыхнуло удивление.

— Мейсон…

Ее отец прерывает ее, обращая на меня свой взгляд.

— Это не имеет к вам никакого отношения, Мейсон, поэтому я предлагаю вам оставить нас в покое, чтобы мы могли заниматься семейными делами так, как мы считаем нужным.

Я выгибаю бровь. Этот ублюдок такой же чертовски самодовольный, каким он был, когда я тусовался с Челси. Разница в наши дни в том, что мне абсолютно наплевать на то, что думает его придурковатая личность.

— Проблема в том, что твой способ ведения семейных дел связан с тем, что ты причиняешь боль своей дочери, и я не могу стоять в стороне и смотреть, как это дерьмо происходит.

В глазах Новака вспыхивает предупреждение, как будто это может меня отпугнуть. Он меня больше не знает; он не знает, что меня больше ничто, блядь, не пугает.

— Если ты сейчас не уйдешь отсюда, я позабочусь о том, чтобы ты пожалел об этом разговоре так же, как я убедился, что ты больше не представляешь угрозы для моей семьи все эти годы назад.

Он наклоняется ближе ко мне.

— Убирайся нахуй с моих глаз сейчас же.

Я не знаю, что, черт возьми, он имеет в виду, но у меня нет времени обсуждать это с ним, прежде чем Челси говорит:

— Мейсон, я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Ее глаза умоляют меня, как будто она хочет, чтобы я прекратил то, что я делаю.

Черт, я злюсь на себя за то, что забочусь об этой избалованной принцессе. Я поклялся, что покончил с ней, когда она отшвырнула меня, как будто я был дерьмом на ее гребаных ботинках в старшей школе. Я так и сделал, но, очевидно, есть одна гребаная часть меня, которая не может не беспокоиться, когда ее отец обращается с ней как с дерьмом.

Расправив плечи, я игнорирую Челси и обращаю свое внимание на Новака.

— Я не тот ребенок, которого ты обошел стороной, Новак. Ни на один гребаный выстрел. И я не уйду, пока не поговорю с Челси. Наедине.

Его лицо искажается презрением.

— Я точно знаю, каким человеком ты вырос, Мейсон. Тебе не мешало бы помнить, что я знаю, кто ты и с кем общаешься, и что я могу в одно мгновение усложнить тебе жизнь. — Он смотрит на Челси. — Я даю тебе пять минут. Если ты после этого не вернешься в бальный зал, мы будем обсуждать многие вещи, наименьшей из которых будет твой отказ согласиться выйти замуж за Джо.

Он уходит, больше не взглянув в мою сторону. Я все еще наблюдаю за ним, когда Челси говорит:

— Господи, Мейсон, я способна сама о себе позаботиться. Тебе не следовало вмешиваться.

Я повернул голову в ее сторону.

— Ты издеваешься? По его виду можно было определить, что сейчас кому-то очень достанется. И мы с тобой знаем, на что он способен, поэтому…

— И ничего! — Меня сбивает с толку ее дикий взгляд. Не могу понять, в гневе она или стресс так на нее действует. Хотя, одно очевидно — меня раздражает ее реакция на мою помощь.

— А ты все же испорченная до неприличия принцеска? Берешь, что хочешь, когда тебе это нужно, а как только это тебе надоедает, то выкидываешь за ненадобностью. — Я наклоняюсь так, что наши носы практически сталкиваются, меня пожирают все еще не угасшие чувства из-за ее предательства много лет назад. — Наверное, мне следовало оставить все как есть… да, мне действительно следовало бы не вмешиваться, а понаблюдать, но не в моем характере просто смотреть и наблюдать, как плохо обходятся с женщиной, — я отступаю назад и делаю резкий выдох от того, что вновь попал в такую ситуацию. — Господи, Челси… — я прохожусь пальцами по волосам, когда отвожу взгляд от нее на мгновение, а затем опять смотрю на нее… — просто скажи, что он не поколачивает тебя.

Она, молча, смотрит на меня, и молчание затягивается слишком долго. И это подтверждает мои опасения. Она же начинает говорить околесицу, которая приводит меня в бешенство.

— Он мой отец, Мэйсон…

— Это не дает ему право поднимать на тебя руку! — в следующую секунду взрываюсь я, не сдержав гнев.

Ее глаза расширяются от моего эмоционального взрыва, и прежде чем я это осознаю, девушка тянет меня за руку по коридору. Когда мы подходим к двери, Челси открывает ее и затягивает меня внутрь.

— Что за черт? — вопрошаю я, когда она отпускает мою руку. И осознание того, что мне не хватает ее прикосновения, не ускользает от меня, но я пытаюсь не обращать на это внимание. Но это чертовски тяжело сделать, когда я стою так близко к ней. Мы в небольшом помещении, где куча стульев, столов и несколько досок, но все, что я вижу, это Челси. Она — все то, что я чувствую. Не руками, а где-то глубоко в душе. Возможно, эта девушка исчезла из моей жизни восемь лет назад, но, несмотря на все мои усилия, она так и не покинула мое сердце.

— Он не бьет меня как раньше, понятно? Выкинь эту мысль из своей головы. — Она толкает меня в грудь. — Ты должен перестать выходить из себя на публике.

Я крепко хватаю ее за руку, чем пугаю.

— Как же тогда он бьет тебя?

— Он меня не бьет, Мэйсон. — Она опускает взгляд в пол. — Он получает свое совсем другими способами.

Не знаю что, то ли то, как дрогнул ее голос, то ли то, что она избегала встречаться со мной взглядом, или ее признание, но стены, которые я выстроил вокруг сердца, пошли первой трещиной впервые за восемь лет. Я приподнимаю ее лицо, чтобы посмотреть в глаза:

— Эти способы так же лишают тебя воли, как и прежние?

Она тяжело сглатывает, не отводя взгляда. Челси кажется такой же гордой, как и всегда. Неистовой, что подтверждает огонек в ее взгляде.

— Я не та девочка, которую ты знал. Я стала сильнее и могу противостоять ему.

Я вспоминаю то, что слышал из разговора между Челси и ее отцом.

— Он пытается заставить тебя выйти замуж, а ты не хочешь?

— Да.

— И будешь стоять на своем? — Тот факт, что я хочу услышать положительны ответ, раздражает меня до чертиков.

Девушка кивает.

— Я многое делаю ради семьи, но никогда не откажусь от любви, чтобы выйти замуж за засранца, которого мне навязывает отец.

— Хорошо.

Ее взгляд проходится по моему лицу, и она улыбается. И черт, когда Челси Новак улыбается, меня пробирает до костей. Ни то, сколько лет прошло, ни то, как она избавилась от меня в прошлом, не омрачает это чувство. То, как я чувствую себя рядом с нею.

— Ты выглядишь еще лучше, чем четыре года назад, Мэйсон. А это да что-то значит, если у меня от тебя дух перехватило.

А от нее у меня перехватывает дух.

Внезапно, мы оказываемся так близко друг к другу.

Мне нужно убраться отсюда.

Челси — это огонь, а меня уже обожгло, я и пары минут не продержусь. А когда она так близко и говорит такие вещи, то может начисто стереть мои воспоминания, которые все это время держали меня подальше от нее.

Я тянусь к ручке двери.

— Надеюсь, что ты сдержишь свое слово по поводу замужества. Политика и деньги не все решают в этом мире.

Даже после всего, что произошло между нами, мне хотелось, чтобы она была счастлива, и единственное, что я понял с тех пор, как мы расстались, что деньги и власть не делают никого счастливым.

Она на это не отвечает, просто наблюдает за тем, как я собираюсь уйти.

Однако открыть дверь у меня не получается. Ее заперли, что странно, поскольку мы беспрепятственно попали в комнату.

Я дергаю ручку, пытаясь все-таки открыть дверь.

— Как она закрылась, черт возьми?

— Боже, — говорит Челси. — Дверь была не полностью закрыта, когда я ее открыла. Язычок замка не зашел в паз. Наверное, когда мы зашли, от хлопка двери, механизм полностью закрылся.

Черт.

Я постучал по двери, чтобы привлечь внимание проходящих мимо людей.

— Эй! Мы здесь застряли!

Я надеялся, что персонал отеля может проходить по коридору, но подошел бы любой человек. Я усилил попытки достучаться до кого-то, когда понял, что попал в ловушку с Челси.

Мне нужно было выбраться из этой комнаты.

Сейчас мне совсем не хотелось оставаться с нею в одном помещении ни на какой промежуток времени. Не тогда, когда меня обуревают такие чувства. Под их воздействием я мог сказать или сделать что-то, о чем пожалею в будущем.

Челси Новак — девушка, в которую я был влюблен в старших классах.

Она — та девушка, которая никогда не стала бы моей, хотя, я и не собирался менять это.

Черт, я никогда не хотел изменить это, поскольку когда она сломила меня, то не знала, что мое сердце было в ее власти. Даже боюсь представить, что произошло бы, если бы она это знала!