Запретные сети

Пролог

Дорогие читатели! Я приглашаю вас в свою жаркую новинку!!! "Мой жаркий марокканский роман" Присоединяйтесь) Буду рада вас видеть)

ПРОЛОГ

Когда долго и упорно к чему-то стремишься, всегда на пути встречаются подводные камни. И теперь, чтобы их обойти, приходится жертвовать самым ценным. Набираю определённый набор символов в своей программе - нули и единицы, для меня они подобны нотам в музыке, льются рекой и превращаются в рабочую строчку. С помощью этой строчки я навсегда скрою то, что может причинить боль моей семье. Навсегда затерять отрезок времени, который способен разрушить наше настоящее и будущее.

- Ты закончил? - спрашивает Роман, когда ему на мобильный приходит оповещение, что отец ждёт его у себя в кабинете. Я снова перепроверяю код доступа, стираю все данные, затем отключаю "маячок". - Да я закончил.

На выходе мы распрощались с другом, я не заметно покинул здание, словно меня никогда там и не было.

Дома меня ждёт большой разговор с отцом. И думаю, ему не понравится моя идея, но, по крайней мере, иного выхода я не вижу. Спустя пару часов стою перед правителем, своим отцом, он приехал сюда с рабочей командировкой. Уже с порога почувствовал, что я не в духе.

- Салам алейкум, Самир, - приветствует меня и слегка кланяется. Тоже самое проделываю и я. - Как дела в университете? - интересуется отец.

- Всё нормально. Остался последний рывок.

Башир улыбается, потирает руки, наконец, сможет передать право главенства сыну, которым теперь я вынужден пожертвовать.

- Есть разговор, - начинаю я, отец внимательно рассматривает меня, затем кивает головой, чтобы я продолжил, - Я отказываюсь от трона. - Произношу чётко и резко. Отец уставился на меня, словно видит впервые.

- Что ты сказал? - говорит не спеша, но в вопросе уже заложена угроза. - Ты не посмеешь этого сделать, Самир.

- Теперь посмею, - настаиваю на своём, затем достаю из сумки флешку, на которой та самая строчка, скрывающая все тайны отца.

- Что это? - спрашивает у меня, в глазах презрение, но моментом проскальзывает любопытство. Отец никогда не одобрял моей профессии, хотя сам по уши связан с ней.

- То, что было в скрытых файлах Верховского.

Отец бледнеет на глазах, кажется даже растерялся, садится на стул перед рабочим столом, дыхание сбивается. Испугавшись его нынешнего состояния, мигом отказываюсь возле него, подаю стакан воды, тот залпом его выпивает.

- Какого чёрта, да простит меня Аллах, ты делал в компании Давида? - отец пришёл в себя, уставился на меня, на лице отображаются страх, смешанный с удивлением.

- Дело наметилось, - просто отвечаю и вновь подаю воду. Отец отказывается от неё, что-то лихорадочно соображает. Но нашу частную встречу нарушает вошедший кузен. Весь светится, словно нашёл янтарную комнату, затерянную во времени. Походка вальяжная, слишком самоуверенная.

- Почему без предупреждения, - отец встаёт с места и зло смотрит на Бахтияра, я также стою возле отца, сложил руки на груди, мы оба ждём от кузена ответа.

- А где же приветствие? - с ухмылкой поддевает Бахтияр моего отца.

- С чем пожаловал? - теперь уже я задаю ему вопрос. Кузен оценивающе прошёлся по мне, кивнул в ответ, затем достал несколько бумаг и швырнул на стол отца.

- Вот с чем.

Мы с отцом переглянулись, но всё-таки что-то почувствовали оба, холодок пробежался по спинам, предупреждая о надвигающейся бури. Отец взял документ, прошёлся по нему взглядом, по его поведению стало ясно, Бахтияр смог выведать то, с чем пришёл я сам.

- Твои условия, - коротко проговорил отец, а улыбка кузена стала ещё шире, теперь у него есть козырь, способный управлять, даже самим Баширом Абим Али Кханом.

- Трон.

С этой минуты начинает действовать наш договор: право первенства за молчание Бахтияра.

Глава 1

Самир.

- Ты готов? - спрашивает у меня механик, тем временем я уже сижу в автомобиле и надеваю шлем.

- Да, готов, можете запускать таймер.

Механик стучит по колесу, давая знак, что отсчёт начинается, я нажимаю педаль газа до упора, держу крепко руль, потому что тот от визга и вибрации шин начинает трястись. Стрелка спидометра моментально подскакивает к шести тысячам оборотам, машина трогается с места, оставляя за собой приличный след от протекторов.

- Хороший старт, - слышу в наушниках одобрение своего механика, - Задницу немного повело в сторону, но ты, Самир, молодец, удержал коня в стойле.

Я же молчу, никак не комментирую. Во мне бушует ураган, чувства нахлёстывают друг на друга, и теперь неясно, как с ними бороться. Скорость приближается к критической отметке, но я все равно продолжаю давить на газ, выжимая из машины все лошадиные силы, которые были заявлены в технических характеристиках. В мыслях до сих пор образ Амины, танцующей на сцене среди девушек. Не знаю, как охарактеризовать свои противоречивые ощущения: девушка не принадлежит мне, и я не имел никакого права заявлять на неё права, тем более в присутствии Бахтияра. Братец уверен, что в его положении ему всё доступно, любая женщина, на которую он успел положить глаз. Но только, он ошибается на этот раз, Амина не из тех девушек, которые должны прислуживать такому бессердечному гниде, как он. Мысленно возвращаюсь во вчерашний вечер, образы детально воспроизводят каждое движение её тела, заставляя меня нервничать, хотя я практически не знаю её.

Моя семья была приглашена на благотворительный аукцион, посвящённый одному известному художнику Василию Уварову, его картины настолько произвели фурор среди местной элиты, что те попросили устроить аукцион, где могли бы выкупить авторские работы. На одной из таких картин был эпизод, написанный маслом, в нем отображалась пустынная красота, обладающая притягательным свойством. Я стою перед этой работой, казалось бы, сплошные пески и холмы, но то, как господин Уваров передал вдали предстоящую бурю, будоражит мои чувства, заставляя каждый волосок встать дыбом. Кровь ощущает свои древние корни - кочевников, странствующих в этих долинах.

- Понравился шедевр? - позади себя слышу до боли знакомый голос, который узнаю, даже, если глаза будут повязаны материей. Оборачиваюсь и приветствую своего старого друга Макса Бесова.

- Салам алейкум, Максим, - слегка кланяюсь, как это принято у нас. - Какими судьбами тебя привело на торжество.

Максим ухмыляется, снова обращает внимание на картину, тоже что-то выискивает. Но чувствую, что друг напряжён. На нем смокинг - весь в чёрном, под стать своим бездонным черным глазам, ведь не зря ещё в компании ребят-коллег получил прозвище "бес", не столько по фамилии, сколько по необузданному характеру, снаружи молчаливый, но внутри, один чёрт знает, что творится у него внутри.

- Работа, Самир, работа, - уныло отвечает, затем хлопает по плечу, немного сжимает и в эту секунду глядит прямо в глаза, в них ощущается растерянность, но под маской силы и сдержанности, лишь хорошо знакомому человеку можно догадаться, что творится с Максом. Значит друг сейчас стоит перед сложным выбором, так же, как я сам.

Нас приглашают в банкетную часть зала, где все гости рассаживаются по своим местам. Особое внимание уделяется правящей династии: Бахтияр со своими тремя жёнами усаживается посередине перед сценой, по правую сторону сидит моя семья, отец и мать, по левую сам господин Уваров со своей юной дочерью Маргаритой. Ведущий объявляет о начале аукциона, а между ними идёт концертная пауза. Как хорошо, что тематический вечер был вынесен в шатёр перед самым красивым видом Абу-Даби, вдалеке виднеются огни города, восточная музыка льётся из динамика, заполняя пространство атмосферой традиций.

- Итак, дамы и господа, хочу представить вам картину под названием "Душа песков", - объявляет ведущий и на сцену приносят ту самую, на которую я смотрел получасом ранее. В этот момент краем глаза замечаю девушку, одетую в паранджу, она осторожно пробирается между столами и наклоняется к Маргарите, дочери Уварова, девушка улыбается в ответ этой незнакомке - значит узнала её. Они обе что-то быстро обсудили, затем девушка в чёрном одеянии кивнула в знак согласия, вдруг обернулась в мою сторону, посмотрела на меня: взгляд её карих глаз до боли знакомый, но никак не могу вспомнить, где мог их видеть, и после скрылась из вида. Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но я встал и собрался направиться за ней, затем на меня падает свет прожектора, ослепляет, а из динамиков слышится голос ведущего.

- Ваша цена, господин Кхан.

Немного растерявшись, решаю отшутиться, но все же упустил эту незнакомку.

- Насколько я помню - я не продаюсь. - Ведущий немного опешил, потом рассмеялся, в след за ним и зал заполнился хохотом. Я же улыбаюсь в ответ и спрашиваю: - Какова первоначальная стоимость картины?

Затем вижу, как Уваров встаёт и подходит к сцене, просит отдать картину и микрофон. Мужчина, державший холст, подошёл, спустился со сцены, передавая хозяину его детище.

- Эту картину я хочу вручить Самиру Кхану в подарок, - начинает Уваров, я же пытаюсь отказаться от щедрого подарка, но он мотает отрицательно головой, - Нет, не отказывайся. Это тебе на память и за помощь в организации этого аукциона.

- Что вы, это наша семья в целом, - отвечаю ему, прижимая ладонь к груди, кланяюсь. Только собираюсь взять в руки протянутую картину, как вдруг Бахтияр перехватывает её, чуть ли, не вырывая из рук Василия. Весь зал молчит и следит за каждым нашим движением, даже ведущий не решается прервать нас и продолжить аукцион.

Глава 2

Самир

Любая тайна подобна песчинке, затерявшейся в огромных песках, но стоит буре пронестись по просторам, где сильные ветра оставляют за собой видимый след, и та самая песчинка либо остаётся на поверхности, либо навсегда исчезнет среди других. Я нутром чувствую, что эта буря близится, но не понимаю, в каком направлении она ударит по моей семье. Бахтияр слишком долго управлял нами, манипулировал моим отцом, но, главное, он не может властвовать надо мной, и именно в этом было моё преимущество перед ним, а теперь между нами встала Амина. Кузен воспользуется любой возможностью, чтобы отомстить мне за его позор среди местной элиты, даже солдаты остались верны своему истинному правителю, но не фальшивке. До сих пор меня останавливает только то, что брат может здорово опозорить весь наш род - благородную династию Кхан.

Подъезжаю к дому, где проживает семья Амины, намереваюсь поговорить с её отцом, назначить калым с его стороны, обговорить все детали, чтобы после у семьи жены не было никаких обид. В голове так и не укладывается эта мысль, что я приехал просить руки у господина Фархада. Конечно, я знаю, что он далеко не из бедных людей, но за свою дочь он попросит самую максимальную цену. А главное, мне бы хотелось поговорить с Аминой, возможно, она вовсе не готова к такому повороту событий, но это единственный способ уберечь её от рук Бахтияра.

- Господин, Кхан, - приветствует Фархад, затем приглашает меня в дом, направляясь в его кабинет. Уверен, до него уже дошли слухи о моем предстоящем визите. - Не ожидал вас так скоро.

- Салам алейкум, - приветствую его в ответ и кланяюсь, выражая почёт и уважение. - Я к вам с деловым предложением. Но, с вашего позволения, хотел бы сначала переговорить с Аминой, - прошу у её отца личной встречи. Фархад уставился на меня, будто бы я оскорбил его этими словами, затем я добавляю: - Конечно же, в присутствии её матери или сопровождающей.

Фархад кивнул, затем позвал одну из прислуг, велел пригласить Амину и его первую жену Рамилю.

Пока мы ожидали их в кабинете, хозяин предложил чай, приготовленный из тростникового волокна и листьев лаванды, вкус совершенно неожиданный: из сладко терпкого сочетания, напиток раскрывался цветочным ароматом.

- Я слышал о вашем конфликте с кузеном, - начал Фархад, наслаждаясь вкусом чая, затем смотрит мне в глаза, ищет свои собственные ответы, на которые даже у меня нет и своих. - Ты ведь знаешь, что Амина не чистых кровей.

Я киваю головой, затем, поставив на столик чашку, сложил перед собой руки, обдумывая слова, которые хочу произнести в слух.

- А разве сейчас это имеет значение?

Фархад не двусмысленно уставился на меня, на лице удивление.

- С каких пор правящая династия принимает не чистых? - вопросом на вопрос отвечает мужчина. Затем усмехается и тоже ставит на стол чашку.

- Разве мы говорим об арабских скакунах, раз вы сравниваете своё же дитя, - отвечаю Фархаду. Он, немного обдумав свой ответ, вздохнув, отвечает.

- Глупо считать, Самир, что это сравнение абсолютно эгоистично с моей стороны, - разводит руками, - но такова реальность, друг мой. Женщины всегда подобны товару, и чем чистокровнее её родословная, тем выше цена.

Меня возмущает сам факт, что Фархад ведёт со мной переговоры, будто продаёт свои услуги. Этот человек всегда был мне омерзителен, а сейчас это чувство утроилось. Амина никогда не говорила о своей семье и жизни в целом, возможно, просто я не задавал ей подобных вопросов. Теперь мне дико не хватает этих крупиц, чтобы защитить девушку от лап своего кузена, и похоже ещё и от отца.

- Но она же ваша дочь, неужели вас смущает сам факт, что посмел назвать своей невестой?

- Вот именно, посмел, - Фархад уставил на меня указательный палец, - Самир, вы совершенно забыли об истинных традициях нашей страны. Живёте по современным меркам, - затем замолкает, - Амина выросла не здесь, и некоторые обычаи для неё до сих пор в диковинку. Конечно, для меня это честь, если её мужем станет один из вас...

Не успев дать ему договорить, прерываю.

- Что значит один из нас?

- Династия Кхан действительно устоявшаяся, и мне это только на руку, - пожимает плечами.

- Не понимаю, о чём вы, - продолжаю смотреть на Фархада, жду его продолжения, но он молчит.

- Мне не важно, кто возьмёт её в жёны, ты или Бахтияр, - вот так просто говорит Фархад, словно не о дочери идёт речь, а о скоте, выставленного на базаре. Мне стало противно, хотелось встать и врезать старику за такие обидные слова, произнесённые о своей собственной дочери. - В любом случае, Амина получит вашу фамилию, возможно, даже подарит наследника. Кто знает?

- В чём же ваша выгода, - если Фархад решил играть в партию, тогда и я составлю ему компанию. Не дело, когда оппонент остаётся в одиночестве. Фархад вновь ухмыляется, кладёт ногу на ногу, хозяин почувствовал своё преимущество, но пока сам не знает, что это далеко не так.

- Ну сам подумай, тебе она станет первой женой, само собой право первенства, хотя, - мужчина закинул голову, словно что-то вспомнил и теперь обдумывает свои мысли, - что касается права первенства, как долго Бахтияр намерен оставаться на нынешнем посту?

- Столько сколько потребуется, - коротко отвечаю, не желаю сидеть и развивать эту тему дальше, чем положено. Если Фархад заговорил таким тоном, наверняка, по элите слухи разнеслись о внезапном изменении решения права унаследования трона, конечно, многим пришлось не по душе подобное решение моего отца, но цена есть молчание, и будет она действительна до тех пор, пока в ней есть необходимость.

Глава 3

Амина.

Как любила говорить моя мама, от судьбы не уйдёшь, даже если затеряешься в пустыне, и похоже она точно попала в точку. Смотрю в зеркало на своё отражение, провожу пальцами по своим губам, вспоминаю наш первый с Самиром поцелуй, кажется, что это был сон, но это не так. Закрываю глаза, вновь оживляю в памяти тот момент, когда увидела его за столом на аукционе, мне казалось, что он до последнего не согласится приехать, тем более, что недавние события с семьёй Верховских здорово прошлись по нашим жизням. Затем, мы встретились глазами, словно началась борьба за наше притяжение, по крайней мере именно это почувствовала. Я давно питаю нежные чувства к этому замечательному мужчине, с тех самых пор, когда пригласил работать в свой дом в качестве гида для своих гостей.

- Добрый день, девушки. - В наш маленький кабинет входит высокий, статный мужчина в темных очках. На плече висит компьютерная сумка, конечно, кто к нам ещё зайдёт, кроме туристов, чтобы договориться об очередной экскурсии. Я полностью погружаюсь в работу, предоставив своей подруге этого мужчину в распоряжение. Лайза приглашает его присесть, предлагает кофе-чай, а я настолько вошла в работу, как не заметила, что молодой человек обратился ко мне.

- Мне кажется, я вас уже где-то видел, - смотрит на мой бейдж, опустив очки, тем самым заворожив меня своими глазами и этой сексуальной ухмылкой, - Амина, - смакует моё имя, пробует его на вкус и звучание. - Достаточно редкое имя в наше время.

- Возможно и видели, - отвечаю ему, и вновь опускаю глаза на монитор, программа зависает, пытаюсь исправить, но компьютер перестаёт отвечать на мои запросы. Складываю перед собой руки, смотрю в упор, словно гипнотизирую свой ящик, надеясь, что вновь соизволит заработать. За моими действиями следит этот незнакомец, начинает посмеиваться.

- Извините, вам смешно? - смотрю на него, глаза в глаза. Мужчина встаёт с диванчика, подходит ближе ко мне, кладёт на стол свою сумку, и что-то вынимает из неё. Я же не двигаюсь с места, как будто приросла к креслу, ощутив его мужской парфюм, будто бы никогда не ощущала запаха мужских духов. Естественно, не ощущала так близко, почти фыркаю на свою же мысль.

- Можно? - спрашивает он, присев на корточки, напротив процессора и почти касается моих бёдер. Я отъехала на стуле ближе к стене, дав ему больше пространства, а также, чтобы не почувствовал мою дрожь. Длинная юбка предательски выставляла на показ моё напряжение.

- Что вы пытаетесь сделать? - не сдаюсь. Мужчина молчит, вынул шнуры, посмотрел, что-то пробормотал себе под нос, полностью игнорируя мой вопрос, затем подсоединил свой прибор, одна минута, и мой старичок заработал. Я почти с открытым ртом уставилась на мужчину, но хорошо, что он не видел моего негодования и удивления одновременно.

- У вашего компьютера мало оперативной памяти, - что-то печатает на своём мини приборчике, - конечно, забит старым обновлением системы, - качает головой, затем поднимает её, улыбается и подмигивает мне. - Советую, установить ещё один жестокий диск. - Затем вынимает свою штуковину из моего компьютера, встаёт и сматывает провода, - А обновление, я уже сделал.

Мне показалось, или я услышала некоторый акцент, кажется дома у мамы некоторые слова произносились с такой интонацией.

- Так, где же я мог вас видеть, Амина, - молодой человек садится обратно на диванчик, задумался, а я молчу. Шрам до сих пор не позволяет вспоминать недавние события, и кажется, он вновь начинает гореть, как только я вспоминаю о нём. Осторожно потираю бедро, ни одно моё движение не останется не замеченным. Мужчина вдруг уставился на меня, распахнул глаза, словно вспомнил, то, о чём давно забыл. - Амина, вы та самая модель, - слова так и повисли в воздухе.

- Не понимаю, о чём вы.

Затем нас прерывает вошедшая Лайза, ставит поднос и обращается к нему.

-Господин, Кхан, у вас особые пожелания к выбору мест?

В этот момент весь мой внутренний мир перевернулся верх дном, потому как я понимаю, кто передо мной сидит. Самир. Компьютерный гений и по совместительству наш несостоявшийся правитель. О Аллах, это точно очередное испытание.

 Вновь возвращаюсь к вчерашнему вечеру, кто бы мог подумать, что этот мужчина станет мне женихом, но прекрасно понимаю, что я далеко не подходящая партия. Его отчаянный поступок, назвать меня своей невестой при огромном количестве гостей, в присутствии его семьи, стал шоком для меня, да что говорить – для всех присутствующих. А все из-за танца. Из-за того, что я вышла на замену своей подруги, которая должна была исполнять эту роль.

- Амина, милая, ты должна меня выручить, - умоляет Лайза, местная танцовщица и моя коллега-подруга. Мы обе сидим напротив друг друга в кабинете, где принимаем заказы от самых разных клиентов, провести экскурсию в разных точках города - конечно, это к нам. Мы обе хорошо знакомы с местными краями, поэтому нам легко было открыть что-то вроде своего маленького бизнеса. Отец, был категорически против, чтобы женщины из его семьи работали, но не я, теперь, с лихвой хлебнув "хорошей" жизни, у меня нет права доверять свою судьбу другому человеку. Уж тем более своему отцу, если бы не мама, ни за что не согласилась бы на переезд. Она так гордилась мной, что я сумела вырваться из кошмара, в который нас отправил отец. А всё из-за чего, из-за того, что мама не смогла после меня родить ему наследника. Четыре прерванных беременности, две из которых сорвались уже на 9 месяце. Не могу представить даже чувства моей мамы, когда она теряла своих сыновей. Но Аллах распорядился таким образом, а отец посчитал это знаком свыше, и после последнего случая отправил нас обеих обратно на родину к моей маме. Мне было четырнадцать тогда, уже достаточно взрослая, чтобы понять всю суть отцовской ненависти, как к ней, так и ко мне. Ведь он считает, что виновата именно я. Будто какое-то наказание для него, единственный первенец от любимой женщины, но теперь его любовь к маме испарилась, словно её никогда не было.

Глава 4

Самир.

Временами в жизни наступают такие моменты, когда у тебя есть всего два выбора, и не важно насколько каждый из них имеет особую ценность. Первый мой выбор был очевидным, кто пойдёт против своей семьи, не каждый, и я не смог. Охраняя отцовскую тайну, сам втянулся в гущу его событий, наплевал на некоторые принципы, по сути становлюсь таким, как и он, вернись бы я на пять лет назад с этими знаниями, несколько раз обдумал, стоит ли жертвовать троном своему кузену, который, фактически, взял отца шантажом. А второй выбор - Амина. С улыбкой на лице, вспоминаю её образ: карие глаза - открытая душа, к которой я тянусь, как мотылёк на свет, чтобы согреться его теплом, изящное тонкое тело, словно скульптор поработал над его созданием, мягкие пухлые губы, так и притягивают к себе мой взгляд, а то, как она улыбается - моё сердце замирает. И если бы мне сказали, что я влюблён в девушку, непременно поспорил, но Амина засела глубоко в моей душе. Когда я перешёл эту чёрту, что девушка стала мне не безразлична? Ищу в памяти наши совместные моменты: их множество, и самый первый, который пришёл на ум - это наша с ней прогулка по её проекту - молодой сад, где высажены деревья, почти каждое её собственными руками, что довольно редко в наше время, образуют некий лабиринт, но пока посадки совсем молодые, и заблудиться не представляется возможным. На открытие этого сада я был приглашён ею лично, это случилось приблизительно год назад.

- Господин Кхан, - обращается ко мне Амина, перед этим пару раз стукнув по косяку двери и заглядывая в мой кабинет.

- Амина, рухи (моя душа), - при упоминании этого ласкового слова, девушка слегка краснеет, из-за молочного оттенка кожи, отчётливо становятся видны её алые щёчки, - ну какой я господин, мы же договорились, просто Самир.

Она покорно кивает, но взгляд не опускает, как делают многие женщины в нашей стране. Девушка входит вовнутрь, нет ни платка, ни покрывающих тканей её тела - настоящая современная женщина, и это в ней мне нравится. Для себя решил, что никогда не женюсь на женщине наших традиций, слишком большая ответственность перед семьями, перед обычаями - слишком всё усложнено. Я всегда считал и буду считать, что женщина ровня мне, а Амина воплощение этого примера. Я пригласил её к себе вновь для работы, её экскурсии по нашим местам завораживают всех наших гостей, то, как она рассказывает, описывает события, истории и легенды - заставляет проникнуться ещё больше к желанию узнать о восточном мире, а как эта таинственность притягивает европейцев, которые никогда не поймут наших правил, от того и тянутся к бездне, к тому, чтобы соприкоснуться с запретным, вкусить это яблоко, но оно слишком непредсказуемо даже для самих местных жителей.

- Самир, - Амина присаживается напротив меня, руки положила на бёдра, каждое её движение не остаётся мной незамеченным, пытаюсь обуздать в себе желание, просыпающееся при наших встречах. - Помнишь, я упоминала, что проект по посадке сада близится к завершению? - Я киваю головой в знак согласия, конечно я помню - я помню обо всем, что касается этой милой девушки. - Мы назначили дату, - вынимает из кармана платья пригласительную открытку, - Вот, прими пожалуйста. - Протягивает её мне, и я принимаю открытку, слегка касаясь её руки - бархат, определённо он самый, мгновение совсем незначительно мало, но мы его чувствуем, встречаемся взглядами, у обоих глаза горят желанием, страстью, и только мы собираемся двинуться навстречу к друг другу, как тут же раздаётся телефонный звонок. Оба вздрагиваем, и вновь возвращаемся в реальность.

- Спасибо, Амина, - киваю головой в знак благодарности, но не спешу принять вызов, хочу подольше продлить момент её присутствия в кабинете, чтобы комната впитала её женственный аромат, флюиды, которые приковывают цепью к ней и в то же время не оставляют замки закрытыми, словно проверяют на прочность, насколько во мне есть выдержки. - Я буду на открытии, рухи (душа моя).

Девушка прячет улыбку, которая касается даже глаз, я тоже посылаю ей свою настолько редкую улыбку, что показалось, Амина слегка удивилась, но приняла её.

- До встречи, Самир, - говорит она, затем встаёт, и я тоже, обхожу свой рабочий стол, не боясь наших запретов на прикосновения к женщине, тем более незамужней, беру её под руку, сгибаю в локте, и прижимаю к себе. Возможно, со стороны это выглядит так по обыденному, но только не для нас. Провожаю Амину к двери, она не возмущена моим столь открытым поведением, нарушающего наши святые Граали. Девушка вовсе положила свою вторую руку на мою, словно заключила в замок, взяла моё сердце с особой осторожностью, но не решается заявить на него права, так же, как и я на её. Не оттого, что мы оба чего-то боимся, просто пока не готовы открыться полностью. Наши души тянутся друг к другу, но не разумы, бесконечная борьба сердца и холодного ума, в которой есть только один победитель - в нашем случае это разум. Я провожаю девушку за дверь, до сих пор игнорируя телефон, потому что для меня важен только этот момент нашего с Аминой единения.

Затем я вспоминаю нашу прогулку, уже тогда было ясно, что Фархад, отец Амины, не в восторге, что дочь так открыто общается с мужчиной и с публикой в целом. Заядлый ценитель традиций никак не может приручить свою дочь, для него она так и осталась дикой кошкой в природе. Усмехаюсь, потому что понимаю, Амина унаследовала в себе две горячих крови, одна - русская, сила духа, борьбы, другая - арабская, восточная, в ней вся страсть и горячность, обладая такой смесью из двух огней можно действительно обжечься, либо навсегда затеряться в душе девушки, и похоже, этот огонь пленит меня, притягивает, а я не знаю почему сопротивляюсь, будто боюсь попасть в эти запретные сети. Словно вирус проник в моё сердце и программа не в силах бороться, пытается, но абсолютно в пустую, и я не хочу, чтобы она всё-таки победила этот вирус, наоборот, поглотила целиком, без остатка.

Глава 5

Амина. 
Пустыня - огромное песчаное море, в нём тоже легко утонуть, но не водой захлебнёшься, а палящим солнцем и жгучими песками, погружаясь в которые навсегда затеряешься среди долины. Проезжая на экскурсоводном автобусе со множеством туристов вдоль полосы, разделяющей песок от асфальта, рассказываю древнюю легенду, молодые люди внимательно слушают её, внимая каждому моему слову. 
- У нас есть легенда "о золотых песках, заключённых в колбу времени". Она гласит, что найти её может только истинная душа, потерявшаяся среди этого моря, - указываю на окно машины, туристы все обращают внимание куда именно я показываю, но мой жест обращён в ни куда. - Однажды, в царстве короля Шахира колдунья предсказала, что, найдя этот тайник, можно навсегда обрести вечную молодость. Шахир, наслышанный об этой ведьме, что все её предсказания сбываются в точности до каждого слова, отправил в путь своих верных служителей, чтобы те смогли отыскать и принести ему заветный источник. Но увы, спустя некоторое время никто из пустыни не вернулся. Тогда он вновь отправил ещё нескольких своих подданных, и приказал найти способ вернуться с пустыни с добытой колбой временных песков, иначе их семьи навсегда будут изгнаны из его королевства. Колдунья следила за Шахиром, за каждым его действием, ждала момента открыть королю глаза, что не так просто, взять и получить желаемое, нужно принести в жертву что-то стоящее, потому как любое действие имеет свою цену. Цена же колбы времени - это жизнь. Король же напротив только посмеялся, посчитав ведьму сумасшедшей, велел увести ту в темницу, а если и вторая группа подданных не вернётся, он вновь отправит других, до тех пор, пока не заполучит желаемое. 
Ослеплённый желанием обладать вечной молодостью, Шахир не заметил, как прошла вся его жизнь. Абсолютно бессмысленная и пустая, выжженная, как пески солнцем. Однажды он велел слугам привести ведьму к нему, и был крайне удивлён, что женщина ничуть не изменилась внешне. - Ты говорила, что можно найти колбу, лишь истинной душе, так где же мне взять такую? 
Женщина внимательно осмотрела сидящего перед ней старика, в глазах пустота и печаль, от того, что потратил свою жизнь не для настоящей жизни, а своим мечтам. 
- Ценить следует то, мой король, что мы имеем сейчас. Ты погнался за вечностью, а она даже не показалась тебе на пути. Ты поступил, как малое дитя, играясь с чужими душами, и они заплатили цену своими жизнями за твой каприз. Теперь ты просишь о помощи, но у меня нет для тебя совета. 
Шахир разозлился и велел колдунью забить камнями у всех на виду, чтобы после понимали, с королём шутки плохи. За то, что женщина сказала правду в глаза мужчине, она поплатилась своей душой. А пески времени навсегда останутся в сердце пустыни." 
- Госпожа Амина, так можно ли в реальности найти этот тайник с временной колбой? - из глубины автобуса я услышала до боли знакомый, слегка грубый, но в то же время сладкий мужской голос. Все внимание туристов было направлено на него. Обращаю свой взор на задние ряды. Самир. 
Он выглянул из-за сидения. В кожаной куртке, из-под неё выглядывает белая майка, обтягивающая сильную мускулатуру мужчины, в потрёпанных черных джинсах, сидящих низко на точенных мужских бёдрах, завершают образ надетые черные очки, скрывающие его пронзительный взгляд. Чувствую, как к щекам приливает кровь от смущения, но я не опускаю голову, чтобы скрыть своё стеснение и радость от его присутствия. Продолжаю удерживать на себе взор Самира, но стою на месте, возле своего сидения, держа в руке заготовку - программу поездки по местности. 
- Возможно их уже нашли, - с лёгкостью пожимаю плечами, мои волосы развиваются на ветру, задувающего через открытые окна автобуса, пытаюсь одной рукой унять свои локоны, но тщетно. Видя мои мучения и приблизившись достаточно ко мне, нарушая моё личное пространство, Самир осторожно собирает непослушные пряди в хвост, медленно скручивает и затягивает тонкой верёвкой, неизвестно, где он вообще её взял, затем, все ещё держа меня крепко за получившийся хвост, наклоняется и касается губ - совсем легко, еле уловимое прикосновение, но для нас оно значит большее. Я машинально закрываю глаза, когда он оставляет на мне свой след, притрагиваюсь к своим губам пальцами, будто пытаюсь подольше продлить это мгновение. Слышу, как туристы начали хихикать, тут же вспоминаю, что мы не одни. Раскрываю глаза, мужчина снял свои очки, предоставив мне свой яркий взгляд, в нём видна борьба, ещё чуть-чуть и последствия будут необратимые. 
- Если однажды мне понадобится найти эти пески времени, я непременно возьму тебя с собой, Амина, - замолкает, ждёт моей реакции на сказанные им слова, я же стою, еле дышу, потому, как боюсь лишиться своего рассудка и воплотить свои фантазии, о которых так давно мечтала и грезила. - Возможно, рухи (моя душа), не в колбе суть, а в цели, с которой ты направляешься. 
Затем выпускает из рук мои волосы, вновь прикасается ладонью к щеке, я млею от этого момента. И если бы не отцовские правила, запреты и вечные упрёки на счёт моего поведения, определённо попыталась вырваться из этих оков и показать Самиру себя настоящую, желающую его и скорее всего любящая этого мужчину. 
Автобус останавливается возле разбитого гостиничного комплекса, находящегося прям посреди пустыни, туристы разбрелись кто куда, желая приобрести различные сувениры, которые будут напоминать о поездке по восточным краям. Городская жизнь Абу-Даби совершенно отличается от местных жителей, живущих вне его пространства, нетронутая территория цивилизацией воочию показывает насколько мы всё-таки разные. Словно два времени столкнулись лбами, начали соперничать за право быть под солнцем, за то, чтобы существовать и не нарушать устоявшиеся законы и обычаи. Мы с Самиром направляемся в один из шатров, в котором местные устроили своего рода кафетерий. Здешние мужчины обращают на меня внимание, потому как я не прикрыта платком, да и одежда не совсем соответствует их представлениям, сама смотрю на женщин, в их глазах проскакивает некоторая зависть, непонимание, как я могу, выставляя себя на показ, ходить со спокойной душой. Но они не знают, что во мне их две - я чту их традиции, читаю молитвы, но я не обязана забывать и о второй родине, даже если прожила там очень короткое время. 
- Не обращай внимания, - вдруг прошептал Самир, в голосе слышится некоторое понимание, словно он смог прочитать мои размышления. 
- Самир, я не могу не обращать на это внимание, - осторожно киваю головой в сторону сидящих женщин у границы шатра, движение еле уловимое, но мужчина понимает, о чём я хочу сказать. 
- Им никогда не понять нашей современности, рухи (душа моя), - провожает за столик, помогает присесть на подушки, - Давай перекусим, насладимся этим моментом настоящего времени, словно мы кочевники, случайно наткнувшиеся на цивилизованный мир. 
Мы оба рассеялись, но тут же замолкли, стараясь меньше привлекать к себе внимания. 
- Почему не предупредил, что захочешь прокатиться на экскурсию? - задаю ему волнующий меня вопрос, а сама в душе понимаю, что Самир не просто так последовал вслед за мной. Зная его скрытую натуру, за всё эти годы, что мы знакомы, он не любитель подобных мероприятий. Самир слегка склоняется в мою сторону, в глазах загадка, тайна, о которой он не собирается со мной делиться, но тем не менее решается открыть лишь её частичку. Будто магнитом притягивает к себе навстречу, я тоже поддаюсь его движению, смотрю только в упор и никуда больше. 
- Потому, что знал, ты откажешься, - почти на выдохе произносит слова, смотрит на мои губы, затем вновь в глаза, будто искушение заставляет его нарушить запрет и на виду у всех заявить свои права на меня. Чтобы совсем не распалять этот накал, я разрываю нашу чувственную борьбу, вновь сажусь прямо, беру пиалу с ароматным чаем, разбавленным молоком, словно выставляю преграду между нами. 
- Возможно, ты прав, и всё же, хотелось знать истинную причину, - настаиваю на своём. 
Самир кивает головой, соглашаясь с моими словами, садится в расслабленную позу, почти полулёжа, смотрит куда-то вдаль, будто пытается разглядеть в этой бескрайней пустыне ответ на свой главный вопрос. 
- Амина, вчера я спросил у тебя, готова ли ты пожертвовать своей свободой, чтобы стать мне моей женой, - начал он, а я напряглась от его тона, - ты дала согласие, только потому, что решила насолить отцу. Но, рухи (душа моя), хотела бы ты рискнуть ею, если бы я признался, что давно желаю тебя. - Самир поворачивается в мою сторону, застигнув меня врасплох этими речами, проверяет, как я приняла его слова. 
- Самир... - только и смогла проговорить, в руках пиала затряслась, от того, что я разнервничалась. Заметив мои колебания, мужчина встал и помог мне, приглашая пройтись недалеко от гостиничного комплекса. Самир заплатил за наш обед, поблагодарил хозяина шатра и пожелал ему дальнейшего процветания. 
- Господин Кхан, - пожилой мужчина склонил голову, узнав в молодом человеке, того, кто по праву должен занимать своё место на троне, затем обращается ко мне: - Наденьте платок, госпожа, солнце слишком палящее. 
В голосе мужчины не было осуждения, лишь некоторое предупреждение, я оборачиваюсь и вижу, что к шатру приближаются кочевники, понимаю его намёк, чтобы не привлечь внимания уставших мужчин, принимаю из его рук шёлковую ткань. 
- Благодарю, - отвечает за меня Самир, затем берёт за руку, переплетая пальцы, показывая всем, что я его. Выйдя из кафетерия, он помогает мне накинуть ткань, чёрный шёлк, покрывающий мои волосы, сливается с ними, словно всегда был частью меня. Самир держит моё лицо в ладонях, направляя его так, чтобы я могла смотреть только на него. 
- Я бы сделал тебе комплемент, что тебе идёт это, - он улыбается и я тоже, - но без него ты мне нравишься больше, - целует в носик, заставив меня напрячься, ибо не привыкла к подобному роду открытых жестов, отстраняется. - И всё-таки в нем ты походишь на истинную восточную красавицу. 
За смущав меня ещё больше, мы оба направляемся к заветному месту за гостиницей, где расположился ещё один шатёр, для того, чтобы туристы могли насладиться бескрайними просторами и красотами завораживающей вдали пустыни. 
- Завтра в твой дом приедет мой отец с советником, - начал Самир, продолжая крепко держать меня за руку, сжимая ладонь, так, что будто в нем идёт внутренняя борьба, желание и запрет продолжают между собой выяснять, кто же займёт первое место, а кому придётся отступить. - Я бы хотел знать, есть ли у тебя пожелания к нашему брачному контракту, - мы останавливаемся смотрим друг другу в глаза. Мысленно соображаю, что больше всего хочу на свете: свободу или желанного мне мужчину. У меня противоречивые чувства, как ребёнок, требующий получить всё и сразу. Но я продолжаю стоять и молчать. - Понимаю, ты считаешь, будто я намереваюсь отпугнуть тебя, Амина, - Самир вновь притягивает меня к себе. Хорошо, что местные не видят нас, потому как мы бы возмутили их спокойствие подобным проявлением чувств. Я же не сопротивляюсь, ибо понимаю насколько, моя душа желает принадлежать именно Самиру, быть только его, а он моим. - Рухи (душа моя), мне давно следовало это сделать. 
- Что? - не понимаю, о чём он говорит, но затем Самир обнимает меня, прижимая к себе крепче. 
- Согласившись на брак со мной, Амина, даю слово, что я всегда буду любить тебя, до тех пор, пока бьётся моё сердце. И даже после... Если Аллах посчитает иначе, я все равно буду бороться до последнего. 
Я ахаю от его высказанных слов. Сердце колотится с такой силой, что кажется, выскочит из груди прямо в его руки. Любовь... О чём может мечтать девушка, разве не о таких словах и чувствах слагают стихи поэты и писатели. Даже сам восток пропитан этим чувством, горячностью и страстью. Но любовью легко обжечься, если никогда не знал подобных чувств, как можно понять являются ли они истинными. Видя мою растерянность, Самир опустился на колено передо мной, плавно проводя ладонями по фигуре, словно сам для себя решает, не мираж ли перед ним самим, а я наслаждаюсь его прикосновением, представляю, ощущаю через шёлковое платье его теплоту рук, будто не по ткани ведёт, а по моей оголённой коже. 
- Амина, рухи (душа моя), не важно, к какому соглашению придут наши родители, - Самир держит меня за руку одной рукой, а другой достаёт из кармана коробочку. Я моментально подношу к лицу свою свободную руку, словно пытаюсь спрятать свой шок, не веря своим глазам на происходящее так и хочется ущипнуть, чтобы понять, что это далеко не сон. - Знаю, что для нас это необычное дело, но я хочу, чтобы это решение мы приняли сами, а не за нас. - Самир раскрывает пальцем коробочку, в нём лежит браслет из белого золота. - Я сначала хотел подарить тебе кольцо, рухи (душа моя), - в голосе Самира слышатся нотки дрожи, но лишь знающий его так близко поймёт, что мужчина волнуется. - Но посчитал уж слишком вычурным, да и не совсем в духе традиций, а, даря браслет, хочу, чтобы ты знала, насколько сильно будешь привязана ко мне. Не только сердцем, но телом и душой. - Я улыбаюсь ему, затем сама встаю перед ним на колени. Глаза в глаза. Самир крепко удерживает меня, не отпускает ни на секунду, боясь потерять это мгновение. - Амина Рашид, откажешь честь выйти за меня? 
Самир затаил дыхание, ждёт моего ответа, каждая частичка его тела выдаёт напряжение, даже скулы на лице проявились, боясь услышать от меня отрицательный ответ. Выпускаю из его руки свою, он будто почувствовал, что проиграл, оседает, но я не даю ему завершить своё действие, обнимаю за шею и притягиваю к своему лицу, впиваясь в его манящие губы, к которым так давно жаждала прикасаться без всяких преград, так, как хотела бы по-настоящему. Самир обнимает меня за талию, мы оба до сих пор стоим на коленях друг перед другом, под палящем солнцем посреди пустыни - происходящее настолько символично, словно две реки крови слились в одно русло, дополняя друг друга, привнося каждая своё. Поцелуй настолько сладкий, что не хочется останавливаться ни на секунду, продолжая испробовать этот источник страсти, как морфин, к которому тянешься вновь, получив его дозу однажды. Прерываю наш поцелуй, Самир раскрывает глаза, он тоже не верит во все происходящее, что я показала ему, насколько готова отдаться страсти для него и никого больше. 

Глава 6

Башир.

Наше прошлое - это будущее наших детей, совершив неоправданные поступки тогда, теперь отражаются на настоящем сейчас. Кто бы мог вообще представить, что мактуб (судьба) бьёт по самым уязвимым местам, что, когда-то не представляли особого значения для нас. Теперь, вспоминая последовательность прошлых действий, совершенных мной, я с уверенностью могу указать на тот отрезок времени, где здорово повернул нити судьбы в другую сторону. Запутал их так, что не представляю хватит ли сил вновь натянуть по прямой линии. И что будет со всей нашей династией после. Буря надвигается, пусть мой сын сумел оттянуть этот момент, но он близится, и я это чувствую. Ошибки. За них приходится платить по самой высокой цене, порой, даже цена жизни недостаточно окупает наши грехи. О, Аллах, если бы можно было всё вернуть назад, то я отказался бы от права первенства ещё тогда, и теперь не обременял своего сына тяжким последствием. Но, что пока радует, Самир знает лишь часть правды, остальную ему не удалось найти, и мне бы хотелось, чтобы он никогда её не отыскал.

Поймёт ли он меня, поверит ли? Спорные вопросы. Одно я знаю точно, что вырастил сына слишком упрямым и прямолинейным, честным и справедливым. Конечно, заслуга Фатимы однозначно грандиозная, как мать, она сумела впитать в Самира любовь, которой мы были лишены сами. И видя, как сын встал на защиту девушки, как он влюбляется в неё, готовый к любой битве и неважно сколько придётся пройти испытаний, греет чёрствую душу. Я надеюсь, мой сын сумеет вылезти из этих сетей. Выпутаться и расставить все по своим местам.

Сам же возвращаюсь в прошлое, где именно я совершил первый промах. Мы с моей женой не были знакомы, когда наши родители заключили между собой договор о слиянии двух сильных семей в единое целое. Этот брак значил многое для двух династий, которые из покон веков отвоёвывали своё право первенства. Но, устав от бесконечных разборок, как внутриполитических, так и на мировой арене - борьба за скважины чёрного золота, за цены и лидерство, нашими родителями было принято решение заключить союз между своими детьми.

У меня был старший брат, Эмиль, его готовили к трону, как наследного кронпринца. Обучали политике, этикету, готовили к тому, чтобы мужчина обрёл свою манеру ведения политического режима. Никто бы не подумал, что решение родителей, женить меня на Фатиме, затем передать право первенства, сыграет в злую шутку между нами братьями. Эмиль был в ярости, когда узнал о планах семей, просил, чтобы Фатиму выдали за него, он не намеревался просто так отдавать то, к чему его готовили с детства. И я понимал своего брата, его ненависть, возникшую к нашим родителям, а после и ко мне. Семья Фатимы была категорически против, чтобы девушка становилась второй женой в династии Кхан, а, так как Эмиль к тому времени уже был женат, условием стало, что поженят меня с Фатимой и право первенства автоматически переходит ко мне. Такой расклад пришёлся не по вкусу брату, помню, как он просил меня отказаться, умолял, чуть ли не стоя на коленях. Но слово родителей превыше всего - даже братских уз. Тогда он предупредил меня о серьёзных последствиях, которые я сам на себя наложил.

- Башир, прошу тебя, откажись от права первенства, - взывает Эмиль к рассудку. Я же стою напротив него, глаза в глаза, иначе никак.

- Брат, я не могу, - отрицательно качаю головой, - ты тоже должен понять меня, - я повышаю немного голос, пытаюсь, как и он достучаться до него. - Ведь ты сам всегда мне говорил, слово родителей для нас закон, таковы традиции и обычаи. Это наше табу, аксиома, которую мы не имеем права менять.

- Ты не понимаешь, - Эмиль фыркает и толкает меня в грудь, - Меня учили и готовили к этому всю мою жизнь, лишили детства, юности, молодости. Вся моя жизнь прошла в пустую, но я тешился лишь тем, что получу в конечном итоге долгожданный приз, то, что предстанет ценой моей прошлой жизни. А сейчас, - он вновь тычет мне в грудь пальцем, глаза стеклянные, дышит тяжело, пытаясь сдержать свой темперамент, - меня хотят надуть, оставить у разбитого корыта, выкинуть посреди пустыни, даже не дав взамен глотка воды, - мотает головой, в голосе грусть и злость, смешанная так, что итог получается почти ледяным ручьём слов. - Откажись, Башир, по-хорошему, последний раз прошу, иначе я не отвечаю за свои поступки.

- Эмиль, брат, ну что ты такое говоришь, - я пытаюсь разрядить обстановку, обхожу его и достаю письмо, на котором стоит печать семьи Фатимы. В нем сказано, что назначена дата свадьбы, и, что сама девушка абсолютно чиста и нетронута. Таковы наши обычаи. Восток потому и славится жестокостью, что браки между мужчиной и женщиной должны заключаться до знакомства самих молодожёнов - печать Аллаха, заключающая души в одно целое, и лишь затем брак скрепляется девственностью девушки, словно она приносит в жертву каплю своей крови, скрепляя союз тел.

- Сегодня я получил от семьи Фатимы вот это, - я протягиваю листок Эмилю в руки, он берет его, просматривает бегло, затем рвёт напополам.

- Башир, прошу откажись, - рычит Эмиль.

- Не могу, - мотаю головой, а брата начинает почти трясти от ярости, - иначе вновь война, Эмиль.

- Плевать на распри, мы не первый и не последний раз с ними соперничаем, это далеко не новость, - брат со стуком по столу, возвращает разорванное письмо. - Значит, девушка чиста, - в глазах брата промелькнул какой-то замысел, но я не понимаю какой, поэтому никак не реагирую на эти слова. - Что ж, Башир, твоё слово против моего, пусть Аллах расставит все по местам, ибо я не намерен просто так сходить с пути.

- Эмиль, слово старших - закон, и ты это знаешь не меньше моего, - предупреждаю его, потому как во мне кроится сомнение, что теперь брат будет следовать этим законам. Эмиль ухмыляется, разворачивается и уже на выходе бросает: