Запретные сети

Глава 4

Самир.

Временами в жизни наступают такие моменты, когда у тебя есть всего два выбора, и не важно насколько каждый из них имеет особую ценность. Первый мой выбор был очевидным, кто пойдёт против своей семьи, не каждый, и я не смог. Охраняя отцовскую тайну, сам втянулся в гущу его событий, наплевал на некоторые принципы, по сути становлюсь таким, как и он, вернись бы я на пять лет назад с этими знаниями, несколько раз обдумал, стоит ли жертвовать троном своему кузену, который, фактически, взял отца шантажом. А второй выбор – Амина. С улыбкой на лице, вспоминаю её образ: карие глаза – открытая душа, к которой я тянусь, как мотылёк на свет, чтобы согреться его теплом, изящное тонкое тело, словно скульптор поработал над его созданием, мягкие пухлые губы, так и притягивают к себе мой взгляд, а то, как она улыбается – моё сердце замирает. И если бы мне сказали, что я влюблён в девушку, непременно поспорил, но Амина засела глубоко в моей душе. Когда я перешёл эту чёрту, что девушка стала мне не безразлична? Ищу в памяти наши совместные моменты: их множество, и самый первый, который пришёл на ум – это наша с ней прогулка по её проекту – молодой сад, где высажены деревья, почти каждое её собственными руками, что довольно редко в наше время, образуют некий лабиринт, но пока посадки совсем молодые, и заблудиться не представляется возможным. На открытие этого сада я был приглашён ею лично, это случилось приблизительно год назад.

– Господин Кхан, – обращается ко мне Амина, перед этим пару раз стукнув по косяку двери и заглядывая в мой кабинет.

– Амина, рухи (моя душа), – при упоминании этого ласкового слова, девушка слегка краснеет, из-за молочного оттенка кожи, отчётливо становятся видны её алые щёчки, – ну какой я господин, мы же договорились, просто Самир.

Она покорно кивает, но взгляд не опускает, как делают многие женщины в нашей стране. Девушка входит вовнутрь, нет ни платка, ни покрывающих тканей её тела – настоящая современная женщина, и это в ней мне нравится. Для себя решил, что никогда не женюсь на женщине наших традиций, слишком большая ответственность перед семьями, перед обычаями – слишком всё усложнено. Я всегда считал и буду считать, что женщина ровня мне, а Амина воплощение этого примера. Я пригласил её к себе вновь для работы, её экскурсии по нашим местам завораживают всех наших гостей, то, как она рассказывает, описывает события, истории и легенды – заставляет проникнуться ещё больше к желанию узнать о восточном мире, а как эта таинственность притягивает европейцев, которые никогда не поймут наших правил, от того и тянутся к бездне, к тому, чтобы соприкоснуться с запретным, вкусить это яблоко, но оно слишком непредсказуемо даже для самих местных жителей.

– Самир, – Амина присаживается напротив меня, руки положила на бёдра, каждое её движение не остаётся мной незамеченным, пытаюсь обуздать в себе желание, просыпающееся при наших встречах. – Помнишь, я упоминала, что проект по посадке сада близится к завершению? – Я киваю головой в знак согласия, конечно, я помню – я помню обо всем, что касается этой милой девушки. – Мы назначили дату, – вынимает из кармана платья пригласительную открытку, – Вот, прими пожалуйста. – Протягивает её мне, и я принимаю открытку, слегка касаясь её руки – бархат, определённо он самый, мгновение совсем незначительно мало, но мы его чувствуем, встречаемся взглядами, у обоих глаза горят желанием, страстью, и только мы собираемся двинуться навстречу к друг другу, как тут же раздаётся телефонный звонок. Оба вздрагиваем, и вновь возвращаемся в реальность.

– Спасибо, Амина, – киваю головой в знак благодарности, но не спешу принять вызов, хочу подольше продлить момент её присутствия в кабинете, чтобы комната впитала её женственный аромат, флюиды, которые приковывают цепью к ней и в то же время не оставляют замки закрытыми, словно проверяют на прочность, насколько во мне есть выдержки. – Я буду на открытии, рухи (душа моя).

Девушка прячет улыбку, которая касается даже глаз, я тоже посылаю ей свою настолько редкую улыбку, что показалось, Амина слегка удивилась, но приняла её.

– До встречи, Самир, – говорит она, затем встаёт, и я тоже, обхожу свой рабочий стол, не боясь наших запретов на прикосновения к женщине, тем более незамужней, беру её под руку, сгибаю в локте, и прижимаю к себе. Возможно, со стороны это выглядит так по обыденному, но только не для нас. Провожаю Амину к двери, она не возмущена моим столь открытым поведением, нарушающего наши святые Граали. Девушка вовсе положила свою вторую руку на мою, словно заключила в замок, взяла моё сердце с особой осторожностью, но не решается заявить на него права, так же, как и я на её. Не оттого, что мы оба чего-то боимся, просто пока не готовы открыться полностью. Наши души тянутся друг к другу, но не разумы, бесконечная борьба сердца и холодного ума, в которой есть только один победитель – в нашем случае это разум. Я провожаю девушку за дверь, до сих пор игнорируя телефон, потому что для меня важен только этот момент нашего с Аминой единения.

Затем я вспоминаю нашу прогулку, уже тогда было ясно, что Фархад, отец Амины, не в восторге, что дочь так открыто общается с мужчиной и с публикой в целом. Заядлый ценитель традиций никак не может приручить свою дочь, для него она так и осталась дикой кошкой в природе. Усмехаюсь, потому что понимаю, Амина унаследовала в себе две горячих крови, одна – русская, сила духа, борьбы, другая – арабская, восточная, в ней вся страсть и горячность, обладая такой смесью из двух огней можно действительно обжечься, либо навсегда затеряться в душе девушки, и похоже, этот огонь пленит меня, притягивает, а я не знаю почему сопротивляюсь, будто боюсь попасть в эти запретные сети. Словно вирус проник в моё сердце и программа не в силах бороться, пытается, но абсолютно в пустую, и я не хочу, чтобы она всё-таки победила этот вирус, наоборот, поглотила целиком, без остатка.

– Амина, ты умница, – хвалю девушку, пожимаю её руку, она не против нашего чувственного прикосновения. Амина улыбается, в глазах искорки, ей нравится, что я могу позволить прикоснуться к ней и не боюсь последствий. – Твой сад будет иметь успех среди туристов и местной знати, вот увидишь. – Я не выпускаю её руку из своей, сжимаю, греюсь её теплом, наслаждаюсь прекрасным моментом. Амина никогда не смущается, не лукавит и не пытается найти в чем-то свою выгоду – честная и искренняя. Обращаю внимание, что Фархад стоит недалеко от нас, он разговаривает со своим родственником, но не выпускает из поля зрения свою дочь. Ему не нравится, что мы у всех на виду так близко беседуем, злится, сжимает кулаки, в глазах столько злобы. Он прерывает свой разговор, родственник проследил за своим братом, увидев нас, что-то сказал своему собеседнику, я кивнул ему в знак приветствия, Амина, заметив моё движение, обернулась, затем в её поведении меняется настроение, она осторожно, с сожалением, выпускает из моей руки свою, опускает взгляд, я вижу, как она что-то шепчет очень тихо. Словно какую-то молитву.

– Спасибо, Самир, что приехал, – открыв глаза, произносит слова благодарности, – спасибо за возможность воплотить этот проект в жизнь.

Беру Амину за подбородок, движение совсем лёгкое, непринуждённое, касаясь пальцами её лица, словно ищу пути, с помощью которых могу отметить на ней своё присутствие, заглядываю в её карие глаза – в них лёгкий страх смешанный с ожиданием, улыбаюсь ей, затем отвечаю:

– Для тебя мне ничего не жалко, – и опускаю взгляд на её пухлые губы, она слегка облизнула кончиком языка их, словно ожидает, что я вкушу её вкус, но я этого не делаю, ибо понимаю, могу навлечь, как на себя, так и на Амину серьёзные последствия. И если мне удастся выкрутиться из этого, то не ей.

Фархад подходит к нам.

– Салам алейкум, Самир, – слегка кланяется. – Спасибо, что оказал честь своим присутствием на этом мероприятии. Все мы знаем, что ты не любитель подобных торжеств, – смеётся, а мы с Аминой стоим молчим, никак не реагирую на его колкость, пусть, даже она и правдивая.

– Это честь для меня, господин Рашид, – тоже немного склонил голову, выражая свою признательность. – Амина и её команда ландшафтных дизайнеров здорово поработали, – намеренно выделяю девушку из остальных, потому что по большому счёту это её идея и заслуга. Фархад сжал свои губы в тонкую полоску, ему не нравится, когда дочь абстрагируется от семьи, его злит её состоятельность и самостоятельность – ведь она воплощение своей матери, женщины, которая сумела не только завладеть сердцем мужчины, но и отнять.

– Наша семья, – начинает говорить Фархад, беря дочь под руку. Вижу, как Амине не приятны его прикосновения, но и перечить у всей публики не решается, – выражает благодарность за оказание финансовой помощи самой династией Кхан.

Намеренно подчёркивает мой титул, повышая голос на последних словах.

– Амина, – теперь я обращаюсь к девушке, но так и не ответив её отцу, она глядит на меня, приковывая взглядом к себе ещё больше, – ко мне приезжают друзья из России, – при упоминании её второй родины, девушка улыбается, и эта улыбка греет мою душу, что смог немного обрадовать её, разбавить негатив, – Анне нужна будет твоя помощь, она непременно захочет посетить наши края и узнать о них во всех подробностях.

– Хорошо, – кивает девушка, – буду ждать твоего звонка.

Фархад все это время стоял молча, наблюдая за нашим диалогом, затем силой проводил девушку к своим родственникам, стоящим неподалёку, отец что-то шептал на ухо дочери, а Амина, хоть и пыталась вырваться из хватки отца, но её тонкое тело не настолько сильно, чтобы выстоять мужское.

Поток моих воспоминаний прерывает вошедший Максим. Как всегда, задумчивый, проживающий в нескольких состояниях одновременно, мой отец часто называет Бесова "потерянным" – будто его душу отняли взамен на что-то более стоящее, чем может быть сама душа. А тень способна на многие вещи, даже те, что мы не в силах контролировать.

– Ну, вот он я, – разводит руками в сторону, чуть ли не приседает в реверанс. Мы оба смеёмся.

– Ты забыл добавить ваше величество или превосходство, ну или мой король, – в ответ шучу я.

Обняв друг друга по-братски, приглашаю Максима присесть.

– Ты не король, чего б я должен был тебя им называть, – бес беспощаден в своих словах, говорит то, что чувствует и о чём думает. – А если серьёзно, – пронзительный чёрный взгляд, уставленный на меня, проникает вглубь души, заставляя ту выворачиваться наизнанку. Словно он заглядывает в меня, для него это своего рода допрос с пристрастием, а для меня терзание. – Времени у меня в обрез, Самир, давай, по существу.

Естественно, киваю головой, понимаю, что друг мог вовсе отказаться приехать, но у меня есть, чем его зацепить.

– Макс, мне нужен доступ к полицейскому профилю, – говорю без увёрток, прямо и чётко озвучиваю свою цель.

Бесов задумался, руки сложил на груди, смотрит в упор, но взгляд где-то за пределами нашей реальности, словно смотрит вдоль чего-то.

– А ещё чего тебе надо? – вдруг отвечает, напряжение выдаёт его с головой, я же остаюсь спокойным. – Как ты успел узнать, – Макс встаёт и начинает прохаживаться по кабинету, стреляя в меня своим колким взглядом, – я прибыл сюда по обмену, потому как на нашем участке, какой-то урод завалил одного вашего шейха, при этом не взяв никаких ценных вещей, и самое поразительное, – бес останавливается, почти прищуривает глаза, отчего лицо становится в реальности похожим на потерянного демона, жаждущего справедливости, – никаких свидетелей. Ты можешь представить такое? – я отрицательно мотаю головой. – Именно, вот и я не поверил в это. И теперь ваш полицейских департамент весь мозг вынес нашему, будто имело место нечто иное, – тут Макс замолкает, что-то обдумывает, затем машет рукой, будто отмахивается от собственных мыслей. – Ладно, не важно. Но, есть условие.

– Какое? – осторожно спрашиваю, потому как не знаю, что именно он с меня запросит, а у беса вкусы очень редкостные.

Улыбается мне, заставляет нервничать.

– Маргарита Уварова.

Я буквально опешил заявлением Максима.

– Что? Девчонка? – теперь встаю сам, опускаю голову, руки упираю в бока, затем снова смотрю на него, бес стоит и ждёт, – На кой чёрт тебе сдалась Маргарита?

– Ты предложил мне обмен, я дал вариант. – Вот так просто подвёл итог разговора мой друг.

– Надеюсь, ты не сбрендил, – почти фыркаю ему в ответ. – Давай сюда пароль от твоего профиля в полиции.

– А чего не взломал, как обычно ты это делаешь, – намеренно задевает меня за больное, – и кстати, красавчик ты. Девчонку так к рукам прибрать у всех на виду.

Начинает смеяться, и хохот разносится по комнате, беру из его рук, протянутый бейдж с паролем, сажусь за свой компьютер, затем подключаю отслеживающий прибор.

– Нечего нести ересь, Макс, иначе ответишь за слова, – зло бросаю в адрес друга угрозу.

– Успокойся, Самир, – Максим садится обратно на своё место, – лишь хотел поиздеваться. Думаешь, я не помню, как вы с Романом Аньку делили.

При упоминании наших общих друзей, на душе становится спокойно, потому как они действительно достойная пара, прошедшая через мясорубку своего прошлого.

– Вот, – протягиваю ему флешку, – Максим берёт, крутит её в руках.

– Что в ней?

– Твоя медаль за раскрытые громкого дела.

– Я не просил тебя об этом, – а сам всё-таки убирает хорошую зацепку к себе в карман.

– А я тебе и не давал ничего.

Максим встаёт, жмёт мне руку. Только собирается оставить меня, как в кабинет стучатся, мы оба смотрим на входную дверь. Входит служанка, с опущенной головой, обращается ко мне:

– Господин Кхан, прошу прощения за беспокойство, но к вам пожаловал правитель.

Максим заходится хохотом, чем испугал бедную девушку, велев ей выйти и пригласить Бахтияра, я обратился к бесу.

– Останься ещё ненадолго.

Друг понимает мой намёк с полуслова, ведь через что мы с ним и Романом не прошли. Былая ранняя молодость прошла в самых бурных приключениях, касающихся не только девушек, но и мелких хулиганств. Вспомнив эти моменты, усмехаюсь сам себе. Максим вновь возвращается на своё место, берёт сигарету и закуривает. Табачный запах мигом заполонил комнату, овивая дымным ореолом самого себя, Макс закинул голову, втягивая отраву в свои лёгкие.

– Что куришь? – задаю вопрос другу, потому как чувствую в дыме не только табак, но и примесь чего-то постороннего. Смотрю на него с нарисованным на лице вопросом.

– Это не наркота, – отвечает бес, вновь затягивается и намеренно выдыхает в меня. – Решил постепенно отвыкать от них, – крутит в пальцах тлеющую сигарету, смотрит на неё с презрением. – Наш личный доктор Стрендж наколдовал какую-то смесь.

– Леон? – переспрашиваю я, зная о ком говорит Максим.

– Он самый, – друг кивает мне головой, – Наш персональный кошмар университетского времени.

Наш персональный кошмар университетского времени теперь обитает в штатах и похоже ещё не скоро вернётся к себе на родину.

– Былые времена, Макс, навсегда в наших сердцах, – цитирую самого Леона, который пропал из виду и уже не показывается долгое время.

Максим указывает на меня пальцем, и кивает головой: – Однажды стоит повторить своей бандой очередной налёт.

– Намёк понял, – согласно отвечаю, – но не сейчас, Макс. Я сейчас в семейных проблемах, и не знаю, когда вообще вылезу, – вздыхаю. – Если вообще вылезу.

– Что за настрой, брат?! – посмеиваясь, входит Бахтияр. Была бы возможность, задушил бы собственными руками, от мысли передёргиваюсь, потому как вспоминаю из-за чего отец задушил собственного брата.

– Чего тебе? – задаю вопрос, а сам сжимаю кулаки. Во мне кипит злость, ухватившись за которую, боюсь сорваться. У всего есть предел терпения, и я чувствую, что эта черта совсем близка.

– Ахах, – садится напротив Макса, полностью игнорируя моего друга. Сложил ногу на ногу, а руки на груди. Вот он весь Бахтияр, фальшивый клоун, временно властвующий нашими жизнями. – Откажись от Амины.

Соскакиваю со стула. Максим тоже встал, а Бахтияр ухмыляется, добился желаемого результата. Во мне кипит гнев, заявился сюда и пытается теперь вертеть мной, как сделал это с моим отцом.

– Или к чёрту, Бахтияр! – наставляю на него палец, и почти рычу слова: – Только посмей встать у меня на пути, пожалеешь, что вообще связался со мной.

Бахтияр встаёт, так вольно проходится вдоль комнаты, трогает мои вещи, на камине стоит фотография моей семьи: мать и отец, а рядом отдельной карточкой сама улыбающаяся Амина, кузен гладит по ней, словно притрагивается к лицу девушки, отчего в груди начинает саднить.

– Не трогай, – не узнаю сам свой голос, подхожу вплотную к брату, глаза в глаза. – Не смей, Бахтияр. Иначе сам напросишься на сражение.

– Ну это мы ещё посмотрим, дорогой кузен, – отвечает Бахтияр и отходит от меня на несколько шагов назад. Трус, только трус не способен выстоять схватку, поджав свой хвост, линяет с поля боя. Ухмыляюсь и вновь направляюсь в его сторону, в его глазах прочёл, что не понимает на что он подписался только что. Хватаю его за грудки, и поднимаю, приближая ближе к себе. Максим не спешит вмешиваться, продолжает курить и наблюдать разыгравшееся шоу под носом.

– Я не мой отец, Бахтияр. Глазом не успеешь моргнуть, как слетит твоя корона.

Брат вырывается из моего захвата и толкает меня в грудь, я не сдвинулся с места, на что он рассвирепел и попытался ударить меня, как вчера его я. Перехватив его удар, скручиваю руку и сгибаю пополам своего нерадивого брата.

– Как ты смеешь, Самир, обращаться со мной подобным образом?! Я твой правитель.

Максим стоит и смеётся во всё горло, Бахтияр же напротив от заломанной руки за спину, злится и бранится всеми известными словами.

– Какой ты правитель? – отпускаю его из захвата, и толкаю вперёд ближе к двери, – уходи, Бахтияр, по добру. И только попробуй тронуть Амину, – предупреждаю его, – будут большие проблемы.

– Ещё увидим, у кого будут проблемы, – зло отвечает он. И на выходе из кабинета поворачивается, вновь обращается ко мне: – Ты думаешь, что знаешь всё и обо всём, Самир, дорогой, но это не так. Иногда самый близкий твой самый злейший враг.

– Если ты про себя, – отвечаю ему, – то, извини, это не новость.

– Ты идиот и только.

Затем хлопает дверью. Максим тушит в пепельнице остаток окурка, мотает головой: – Гляди в оба, Самир. Бахтияр ещё тот скользкий змей.

– Максим, я сам переживаю, но больше за Амину, чем за себя. Девушка даже не подозревает в какие сети вплетена.

Я возвращаюсь обратно за свой стол и почти бьюсь головой о столешницу, затем поднимаю голову, придерживая руками, словно молитву проговариваю: – Страшно подумать, если всё вскроется, как это отразится на нашей семье.

Максим жмёт плечами: – Ну подумаешь семейные разборки, а у кого их не бывает.

Оба посмеиваемся: – Ты всегда видишь во всем свой чёрный позитив.

– Поработай в моей шкуре, и узнаешь на каком я позитиве, – подмигивает, выходя за дверь, кидает через спину: – Не забудь о Маргаритке, – почти пропевает имя девушки. Стало быть, друг не просто так ищет с ней встречи. Ну Максим, ну и затянешь сам себя в любовные сети.