Сейчас

Я прихожу в себя в полной растерянности. Я не знаю, где я, и это пугает.

Приподняв голову, я могу разглядеть полутемную комнату и освещенный проем двери. За ней виднеется стерильный коридор. До меня доносятся приглушенные голоса и чьи-то мягкие шаги по кафельному полу.

Боль, охватывавшая левую половину моего тела, теперь едва ощутима. Похоже, мне дали обезболивающее. Моя голова и тело кажутся неестественно легкими. Как будто меня набили ватой.

В панике я пытаюсь понять, что произошло, пока я была без сознания.

Мне поставили капельницу.

Забинтовали левое запястье.

Зафиксировали шею.

Моя голова тоже перебинтована. Я дотрагиваюсь до виска. Его простреливает боль, и я вздрагиваю.

Как ни странно, мне удается сесть, приподнявшись на локтях. Движение вызывает легкую боль в боку. За дверью кто-то говорит:

– Она очнулась.

Включается свет. Я вижу белые стены, стул в углу, репродукцию Моне в дешевой раме.

В комнату входит медбрат. Тот самый, с добрыми глазами.

Бернард.

– Здравствуй, спящая красавица, – говорит он.

– Сколько я спала?

– Всего несколько часов.

Я оглядываюсь по сторонам. В комнате нет окон. Она ослепительно бела и кажется стерильной.

– Где я?

– В больничной палате, милая.

Это невероятное облегчение. На глаза наворачиваются слезы. Бернард поспешно хватает салфетку, вытирает мне щеки.

– Ну что ты, не плачь, – говорит он. – Все не так плохо.

Он прав. Все не так плохо. На самом деле все прекрасно.

Я в безопасности.

Я больше не в Бартоломью.

Загрузка...