Зараза 3: Королева

Глава 1

“Убееееей…”

“Андрюша, вставай! Все лето проспишь, я оладушки приготовила и какао уже остывает…”

“Космос, прием! Эвакуация накрылась, засядем в ЖД музее пока. Прием? Слышишь? Да, блять…Не слышит он уже ни хера, а если и слышит, то не понимает…”

“Рваааать, уууубиииваааать…”

“А снится нам трава, трава у дома, зеленая, зеленая трава…”

“Дрон, погнали на речку, там городские наших бьют, надо вписаться…”

“Гооолооод…”

“Андре, эксперименты Альберта ужасны, но это прорыв. Здоровый человек мутирует, но в зараженном мутирует уже сам паразит, блокируется и не может развиваться. Я знаю, ты еще меня слышишь, сделай укол…”

“Что русский, не сыграла твоя ставка? Думал, флеш рояль соберешь, но не та карта выпала, ха-ха-ха…”

“Братик, братик! Ну ты чего удумал, а? Ты же меня знаешь, я без тебя не уеду. Что я родителям скажу…”

“А! Гагарин! Опять в больничку? Ты ранения притягиваешь что ли…”

“Кофмоф, профыпайфя, фопа ты ленифая…”

Бред, галлюцинации, воспоминания и страх.

Размытыми, будто в туманном сне, мелькали силуэты и ситуации. Что-то, например, как я провожу лето у бабушки, и она готовит на завтрак оладушки и какао, я видел со стороны. Видел себя, бабушку, чувствовал вкус того самого какао. А еще мягкие, чуть обуглившиеся по краям, тонкие лепестки жареной картошки – попытки самостоятельно сделать внуку чипсы, чтобы я не ел всякую химозную дрянь. А я не хотел вставать, отворачивался от бабушки, пряча фингал под глазом, потому что вечером нам с парнями здорово досталось от городских.

Меня мутило. Укачивало от других образов в виде летающих надо много говорящих голов. Дуглас хохотал, сестра с Астрид чуть не плакали, а Леха с Вадиком будто хоронили меня. Хотя почему будто?

Я барахтался в этом киселе образов, то выплывая на поверхность, то уходя на глубину. Каждый раз, когда всплывал видел расплывчатые лица аборигенов, с забитыми татуировками лицами, слышал заунывное пение на каком-то из местных наречий.

Когда тонул, просыпалась злость. Ярость и раздражение, я принюхивался и чувствовал запах потных и немытых тел, но таких живых. Почему-то меня это бесило. Хотелось дотянуться, схватить за горло, притянуть к себе и впиться зубами или хотя бы просто свернуть шею. Лишь бы они заткнулись, лишь бы прекратили обкуривать меня едким вонючим дымом и петь свои песни.

Но тело не слушалось. Я не чувствовал рук и ног, только ноющую боль, будто кости заживают после перелома. А еще все чесалось. Резко и жгуче, и невозможность почесаться, расчесать все до кровавых пузырей, бесила еще больше.

Я не знаю, сколько это продолжалось. В какие-то моменты я понимал, хоть и не сразу, что меня кормят. Не свежим мясом, как иногда хотелось, но какой-то жидкой теплой похлебкой. Чувствовал, что со мной что-то делают. Что-то странное и не очень хорошее, но боли я не чувствовал, пробовал рычать, скалиться, ругался на всех известных мне языках. Не производил никакого эффекта и без сил уплывал на глубину. Так что даже не понимал во сне это или наяву все происходит.

А когда проснулся, то первое, что испытал – это был страх. Так страшно мне было только два раза. Первый раз еще в школе, когда парни предложили пыхнуть клеем “Моментом” в девятом классе. А второй раз уже во взрослом возрасте на приеме у нестандартного врача, когда лечил первое ранение и пред приемом решил “перезагрузить” меня. То есть попросту придушил, вызвав кислородное голодание с потерей сознания.

Тут не важно, как я отключался. Важно то, как возвращался. Оба раза было четкое, даже резкое, осознание, что вся моя прошлая жизнь была сном. А теперь проснулся я настоящий, который вообще понятие не имеет кто он такой. Потеря себя, потеря контроля, дезориентация в пространстве и времени – мой самый нелюбимый панический коктейль.

И вот сейчас, в момент прояснения сознания, я словил этот страх. А потом и паническую атаку, осознав, что тело меня не слушается. Я лежу в какой-то пещере, освещенной факелом, а перед глазами сморщенное, как изюм, черное лицо с белыми татуировками на лице. Старик кривляется, прикусил губу так, что виден пожелтевший зуб, и тянет руку с какой-то иглой к моему лицу.

Я даже закричать не смог, губы не слушались, промычал только, еле двигая головой, что-то похожее на: “Иннннна…Иннннна…отсюда, черт!”.

Но старику на мои потуги было наплевать. Во взгляде только недовольство, он помахал иглой с чем-то белым на конце перед моим носом, будто примериваясь мне в правую щеку и разочарованно вздохнул. Обернулся и крикнул что-то на непонятном мне языке.

К нам подбежали два мужчины и одна девушка. Все местные, все камаджоры. Старик кивнул на меня мужикам, а девушке дал какую-то команду, и она сразу же скрылась в темноте пещеры.

Объяснять мне никто ничего не стал. Старик прокудахтал что-то, а мужики обступили меня с разных сторон. Один прижал мои руки к жесткой лежанке, а второй обхватил мой лоб, крепко зафиксировав голову. Старик удовлетворенно кивнул, высунул кончик языка и, замахнувшись иглой, стал целиться мне в район правого глаза.

Психануть я не успел, хотя руки, ноги и голову можно было и не держать, я их так и не чувствовал. За спиной у старика появилось знакомое лицо – Дедушка Лу.

Хипстерские очки, аккуратно подстриженная седая борода, воротничок рубашки – он настолько неестественно смотрелся в этой земляной яме, что опять засомневался, не очередной ли это кошмар.

– Андрей, мы так рады, что ты, наконец, очнулся, – с теплой улыбкой произнес Дедушка Лу и отодвинул от меня руку старика с иглой, – Потерпи немного и не волнуйся, мы пытаемся защитить тебя от заразы, которая проникла в твое тело.

– Инннаа, иннннааа… – только и смог простонать я.

– Я не Инна и я знаю эту шутку, – Лу засмеялся. – Я понимаю, что у тебя нет повода мне верить, но если бы мы хотели тебе причинить вред, то зачем уже неделю с тобой возимся?

– Неде…?

– Восьмой день, если быть точнее, – Дедушка Лу посмотрел на часы. – Наши самые сильные колдуны пытаются остановить то зло, что сидит в тебе. Потерпи, осталось немного.

И я потерпел. Точнее опять отключился. Игла показалась раскаленной, и если сначала чувство было, будто челюсть от заморозки после зубного оттаивает, то потом так полыхнуло щеку, будто меня сваркой насквозь прожгли.

Через сколько я проснулся понять не смог. Все тот же низкий земляной потолок, чадит факел, в глубине еще несколько. Катакомбы, пещера или яма – не смог подобрать правильное название, но ясно только то, что я под землей.

Я лежу на жестком длинном камне с плетеной подстилкой. По бокам выбивается какой-то красочный орнамент с бахромой. Смог повернуть голову и разглядел в углу каменную тумбу, заставленную всяким мусором. Чашечки, свечи, на всем этом гора каких-то ракушек или орехов – мелкие, грязные камушки. Метрах в пяти от меня кто-то сладко сопел, вроде бы девушка, может даже та самая, что привела Дедушку Лу.

Я прислушался к своему телу. Не умею медитировать и энергию «ци» по телу пускать, или что там колдуны делают, но мысленно запустил сканер. От глаз, моргать я мог, до кончиков пальцев ног и обратно с заходом на руки.

Целый. Все болит, как после хорошего спарринга, но все на месте. Даже пошевелить получилось и поднять голову.

Это капец.

Ну хоть не голый, босиком только.

А вот там, где голый – укушенная рука, от кулака до обтрепанного рукава футболки сплошь была покрыта белым орнаментом татуировки. Узоры прямо светились на покрасневшей коже. Я посмотрел на место укуса, но там был какой-то компресс из земли, мха и листьев. Все пережевано в однородную кашицу и прикрыто марлей.

Медленно поднял руку. Тяжело, будто в ладони зажата гантеля килограммов на тридцать, в суставе что-то щелкунуло, но я все-таки поднес руку к лицу и потрогал щеку. На ощупь тоже какой-то узор, две полоски так точно. Но не похоже на татушку, те гладкие, а здесь будто шрамирование или что-то под кожей. Хотя, может, и просто опухоль. Татуировка у меня есть, набил как-то по пьяни, но вот такой опухоли не помню.

Попробовал встать.

И не смог.

Только слегка приподнялся с постели и рухнул обратно, разбудив девушку. Она встрепенулась, испуганно посмотрела на меня и, шлепая босыми пятками по полу, убежала.

Ладно, подождем. Действительно, пока не убили, наоборот, татухи бьют. Может, теперь я точно супергероем стану. Буду как Жан-Клод Ван Дамм – этакий двойной удар – и стимулятором закинулся и татушки колдовские набил. Фиг с ним, с этим супергеройством, паразита бы выгнать из организма. Но раз восемь дней прошло, а я все еще не кусаюсь, то значит сработало? Понять бы еще как именно.

Я опять запустил сканер, только на этот раз слушал свои мысли и ощущения. Голод чувствую, но такой обычный, когда долго постишься, а сейчас хочется чего-то остренького и соленого. Пусть и те же самые чипсы. Мммм, сдобная мягкая булочка тоже бы зашла. Но убивать за нее пока не готов.

Помимо того, что тело стало будто тяжелее, с локтями что-то не то и с костяшками пальцев. Будто уплотнилось все, не так чтобы наросты или когти, как у мутантов выросли, но явно теперь удар жестче будет. Если руки, конечно, поднять смогу.

– Эй, мать драконов? – я тихонечко позвал в темноту, – Зовешь меня, коза? Нет? А я ведь приду.

Мне никто не ответил. Я так и этак повертел головой, пытаясь понять, слышу ли я какие-нибудь отголоски зова или присутствие чужого сознания. Тишина. Вода только где-то капает, а еще приближаются шаги. Фух, пронесло!

Я еще раз попробовал встать. Сделал рывок, но тут же со стоном откинулся обратно. И в собственном стоне услышал едва различимое: «Убееееей…»

– Убей себя об стену, дура! – я зарычал, понимая, что действительно готов сейчас убить кого-нибудь.

– С кем ты разговариваешь? – подошел Дедушка Лу, – Ты слышишь зов?

– Померещилось что-то, – я ответил неохотно, а то прирежут еще от греха подальше.

– Борись с ним, – участливо и, на мой взгляд, вполне искренне, сказал Дедушка Лу, – Тебе повезло, что выжил. Мы поздно тебя нашли, а ты и зло смог побороть, не обратился, и с нашей магией справился. Старики говорили, что это тебя добьет, но я настоял. Боги увидели тебя и дали шанс. Так что борись.

– Что? С моей сестрой? – говорить получалось плохо, будто заново привыкал и к собственному голосу и, вообще, возможности нормально двигать губами.

– Хм, я не знаю. Ты спас ее?

– Они уехали… а я ушел, – думать и строить фразы тоже оказалось тяжело, либо не понимал, что сказать дальше, либо забывал, с чего начал, – Где? Вы меня нашли?

– Али нашел тебя в паре километров от исследовательского центра «Глобал Корп», – Дедушка Лу развел руками, – Уничтоженного злом центра. Они привлекли внимание Шекхед, и та пришла забрать своих детей.

– Кого?

– У нее много имен, но я не смогу правильно произнести это по-русски. – Дедушка Лу пробормотал что-то с таким количеством шипящих звуков, что Вадик бы заплакал, я так и не уловил ничего, будто наждачкой по ушам провели. – Шекхед, наиболее близко и понятно по звучанию.

– Шекхед, – я повторил имя, но тут же заткнулся, не дай бог, услышит.

– Ты голоден?

– Очень, – я принюхался, радуясь, что начал чувствовать запахи, но сморщился от вони собственного тела, – И мыться.

– Тогда вставай, надо разминаться. Но все вернется, – Лу протянул мне руку, – Главное, побороть зов.

Пещера оказалась довольно большой и обжитой. Мы прошли несколько залов и везде натыкались на спящих людей. Кто-то просто лежал на подстилках или груде тряпья, а чей-то храп и сопение раздавались из-под самодельных простейших навесов. Палка, палка, огуречик, вот и вышла одноместная палатка с человечком, накрытая тонким выцветшим одеялом.

Все вокруг, за исключением сумок, выглядит древним. Этакие катакомбы, где надо работать археологам, а не прятаться, как в бомбоубежище, десяткам людей.

Мы прошли ряд военных деревянных ящиков, один был открыт, и я разглядел абы как сваленные «мосинки». Потом пришлось обходить бочки с водой и груду совсем уж современных ярких спортивных сумок. На стенах символы, схожие с моей новой татуировкой. В самом большом помещении каменный очаг с закопченным потолком, в котором сейчас еле тлели угли, еще один алтарь с горящей свечой и тушкой обезглавленной курицы со связанными лапами. Я нервно сглотнул при виде крови, боясь, что что-нибудь не то екнет, но перед глазами возник только образ полезной низкокалорийной вареной грудки. Хотя это все равно было странно, лучше уж цыпленка табака или курицу гриль, в пропитавшемся соком, лаваше.

Я так громко шаркал и вздыхал, медленно передвигая ноги, что разбудил несколько человек, а где-то заплакал ребенок. Но стоило недовольной голове повернуться в нашу сторону, сверкнуть татуированной морде и открыть рот, чтобы наругать, как вперед выступал Дедушка Лу и парой тихих слов гасил конфликт в зародыше.

Я вздрагивал от малейшего звука, пока еще странно выдававшихся в ушах – то громко, будто за спиной кто-то стоит, то тихо, будто эхо побежало по пещере. Зрение тоже выкидывало мерцающие кренделя да оптические эффекты. Зацепишь случайно взглядом огонь, и перед глазами встает красная пелена. Развивается со временем, испаряясь неровными кругами, и на мгновение ухнет в черноту.

Мда, организм сбоил.

Остается только верить Дедушке Лу, что это поправимо. Или не верить, надо лишь только выбраться на воздух, поесть чего-нибудь человеческого, умыться, одолжить «мосинку» у камаджоров. Своих вещей я пока не видел, ни рюкзака, ни томагавка, ни трофейного «калаша». Закинуться каким-нибудь энергетиком, вот ни враз не поверю, что у колдунов нет никакой запрещенки. Вернуться к лагерю «глобалов» и забрать байк.

А потом гнать в ЖД музей, чтобы разобраться: привиделся мне Леха или действительно эвакуация накрылась? Вообще, было бы неплохо понять, что было явью, а что бредом. Понять, как на меня подействовал стимулятор, зашлифованный татуировкой.

Но как ни старался, не смог нормально построить фразу, чтобы вопрос задать. А на все мои потуги и заикания Дедушка Лу лишь махал рукой и повторял: «Потерпи, это скоро пройдет. Тебе нужно набраться сил».

Он вывел меня на улицу, практически втянув по ступенькам в узкий лаз, и подтолкнул на свежий воздух.

О, это был оргазм!

Первый вдох – сладкий и холодный пробежался по легким и дальше (это, похоже, уже опять видение) побежал по каждой клеточке организма, обогащая его кислородом.

От шороха утреннего леса заложило уши, настолько громким он показался. Я стал разминать челюсть, как учат в самолетах, постепенно вылавливая каждый отдельный шорох. Вот трещит костерок, шепчутся камаджоры, вот кто-то проскочил по ветке, сбив с нее листик, где-то далеко крадется маленький зверек, а за спиной пролетела птица.

От накативших волн резкого запаха меня скрутило. Будто я не в рассветном лесу, пусть и африканском, а в гребанном «летуале» выбираю подарок бывшей на Восьмое марта в толпе таких очумелых нюхачей.

Как и со зрением от абсолютной зоркости и четкости, тоже происходило со слухом и обонянием. То суперлокатор, а не мозг, а то деревянный манекен, завернутый в вату. И вот это туда-сюда меня уже начинало подбешивать.

Видя, что я совсем растерялся и, лишь кривляясь, верчу головой, дедушка Лу повел меня дальше. К костру, возле которого сидело два камаджора. Они подвинулись, уступая поваленное гладкое дерево и пустили к огню, на котором что-то варили в котелке.

Как только мне протянули деревянную миску, я сразу же набросился на еду.

– Стой, горячее же! – испуганно дернулся Дедушка Лу, а я лишь непонимающе уставился на него и продолжил хлебать ложкой.

– Где мы? Мне надо к сестре… – я протянул пустую плошку камаджорам и махнул рукой, чтобы дали добавку, – В какую сторону исследовательский центр? Я не могу сориентироваться, все совсем незнакомое.

– Как бы тебе сказать? – замялся Дедушка Лу и неопределенно махнул мне за спину, – Во Фритауне слишком опасно. Мы увезли тебя в один из наших тайных лагерей. Это другой лес. Восточная провинция. Мы недалеко от алмазного прииска Койду Лимитед. С другой стороны городка Сефаду.

– Да пофиг. – вкуса того, что я ел, я не чувствовал, и если горы еще не был готов свернуть, то желание размяться уже пробивалось, – В ту сторону идти?

– Да, но…

Своими недомолвками Дедушка Лу уже начинал надоедать, жаль, только я не понимал, кто или что во мне начинает беситься. Наверное, он что-то прочитал в моем взгляде и инстинктивно отодвинулся подальше.

– Но, до Фритауна больше двухсот пятидесяти километров… – наконец произнес старик и отодвинулся еще дальше.

– Блять… – с выдохом ушла и злость, настроение скакало от радости, что вкусно поел до легкой досады, что придется прогуляться. – Ладно. А где мои вещи? Рюкзак, оружие, обувь в конце концов?

– Обувь в кладовке. А вот ни рюкзака, ни оружия с тобой не было, когда мы тебя подобрали.

– Как это? А алмаз? Вы нашли алмаз? В рюкзаке, в кармашке был?

– Так ты его нашел? – удивленно спросил Лу и с трясущимися руками подскочил ко мне.

– Ну да, он в рюкзаке был. Точно не нашли? Может, рядом где-то упал или я отползти успел?

– Нет. Али все обыскал вокруг, только ты с пустыми карманами, – задумался Дедушка Лу, – Только карта игральная была, крестовая двойка.