Зарубежный детектив

ЛЕГКОЕ ЧТЕНИЕ?

Герой лирической повести Владимира Солоухина «Приговор», которому предстоит лечь в больницу, говорит:

Легкое чтение! К сожалению, даже у многих почитателей детективного жанра (а среди них есть люди самых различных профессий и групп общества: ученые и рабочие, государственные деятели и актеры — встречаются даже литературоведы!) сложилось довольно своеобразное, а точнее, обидное отношение к детективу как к легкому, а потому второсортному чтению.

Интересно несколько парадоксальное суждение о детективном жанре автора одного из первых советских детективов «Месс Менд» Мариэтты Шагинян:

Да, в последнее время немало пишут о детективе. И о советском и о зарубежном. Это объясняется прежде всего тем, что издается много произведений этого жанра. На Западе есть большие издательства, специализирующиеся только на выпуске детективов. И естественно, есть издержки производства, не говоря уже о том сорте «литературы», который Мариэтта Шагинян так верно называла «гангстерскими или шпионскими трескучками» и которые в арсенале буржуазной пропаганды являются одним из средств оглупления массового читателя.

С какими только, порой взаимоисключающими, суждениями о детективе не приходится встречаться! Детектив — это игра, говорят одни критики, игра, в которую можно играть один только раз, считая однократность прочтения важной особенностью детективного жанра. Другие критики стремятся уложить детектив в прокрустово ложе раз и навсегда данной схемы-триады: тайна преступления — расследование — установление истины. Американец Уиллард Хэттингтон, известный под псевдонимом С. С. Ван Дайн, даже сформулировал «Двадцать правил для авторов детективных романов». Известный болгарский писатель и ученый Богумил Райнов в своем исследовании детективного жанра «Черный роман» очень точно охарактеризовал их:

Одно из правил Ван Дайна гласит:

Лучшие произведения детективного жанра с успехом опровергают это правило.

Нет, нельзя сводить детектив только к форме и утверждать, что его главная задача — раскрытие преступлений и никакой иной задачи автор перед собой ставить не должен. А почему не предположить, что автор в том или ином случае предпочел жанр детектива как наиболее удачную форму для воплощения волнующей его художественной задачи? Бальзак, например, заявлял, что подлинный сюжет его романа «Блеск и нищета куртизанок» — это поединок сыщика с преступником.

Мне кажется, что наиболее верным для понимания существа детектива будет определение, данное ему несколько лет тому назад одним советским критиком:

Да, детектив — полноправный жанр литературы, и оценивать его надо с точки зрения общих требований литературы.

В лучших произведениях остросюжетной литературы, увлекательного, любимого широкой читательской аудиторией жанра, исследуются серьезные и важные проблемы жизни. Одна из таких проблем, пожалуй, самая важная — проблема добра и зла. Не только увлекательные поиски хитрого и изворотливого преступника, сложнейшие логические построения следователя или работника уголовного розыска являются содержанием лучших детективов. Прежде всего это писательское исследование первопричины преступления. Приглашая читателя вместе со своим героем распутать сложное и опасное преступление, писатель предлагает ему не только решить традиционную задачу — кто убийца, но и разобраться в обстоятельствах и мотивах преступления, взглянуть на людей, хоть непосредственно и не совершивших преступление, но составивших ту среду, которая сделала преступление возможным, выяснить, каковы социальные причины преступления, кто его прямые виновники. Вот те серьезные нравственные вопросы, которые исследуют писатели. Сама природа детективного жанра дает для этого широкие возможности. Ведь сыщик, или следователь, или такая популярная фигура в западной литературе, как частный детектив — обязательный главный герой романа или повести, — в своих поисках преступника сталкивается с самыми различными слоями общества, то опускаясь на самое дно и выслушивая печальную исповедь какого-нибудь бродяги, то вникая в суровые обстоятельства жизни потерявшего свое место — и всякие средства к существованию — мелкого клерка. Он знакомится со стихией трезвого расчета и прикрытой фальшивыми улыбками ненависти, царящих в высшем обществе, когда, разбираясь с очередным запутанным убийством, становится невольным очевидцем того, как, «знобим стяжанья лихорадкой», наследник уже подсчитывает свои барыши, не стесняясь, что в соседней комнате лежит еще не остывший труп. Как блестящий пример остросоциальных детективов можно с полным основанием привести романы талантливых шведских писателей Пера Валё и Май Шеваль. Кстати, в той же Швеции у них оказалось немало последователей, разоблачающих в своих произведениях социальную несправедливость современного буржуазного общества.

Иногда социальное в детективе проявляется даже вопреки воле автора — даже не ставя перед собой задачи обличения пороков общества, в которых действуют его герои, автор, если только он не преследует заведомо противоположной цели, невольно раскрывает их, потому что преступление, как правило, само по себе явление социальное.

Жанр детектива, криминального романа, в руках талантливого и честного писателя, словно скальпель в руках опытного хирурга, может вскрыть и показать читателю все гнойники и язвы общества, в котором он обитает. При условии, что и сам читатель — человек внимательный и вдумчивый и, листая роман, не следит только за внешней стороной его сюжета — за увлекательной погоней сыщика за преступником. К сожалению, немало читателей сводят понятие детектива вообще именно к этой внешней, очень важной для жанра, но не исчерпывающей его сути стороне.

«Посерьезнев», детектив не потерял увлекательности, не перестал быть литературой стремительного действия, логических загадок, способной держать читателя в напряжении.

Детектив воспитывает у читателя чувство уважения к людям, стоящим на страже законности, показывая их самоотверженную, полную опасностей, требующую предельной самоотдачи и напряжения борьбу с преступностью, борьбу, в основе которой заложена большая гуманная идея.

В этой связи интересно письмо читательницы из Москвы Л. А. Бреховой, присланное в издательство «Молодая гвардия», в котором она высказывает свои мысли о современном детективе, и, в частности, такую:

Гуманизмом и тревогой за судьбу людей, составляющих среду обитания преступников, людей, которые находятся в непосредственной близости от черты, отделяющей проступок от преступления, проникнута повесть польского писателя Збигнева Сафьяна «Грабители».

Збигнев Сафьян хорошо известен советскому читателю и зрителю. Один из его героев, капитан Клосс из телевизионного сериала «Ставка больше чем жизнь» (сценарий написан Збигневым Сафьяном под псевдонимом Анджей Збых в соавторстве с Анджеем Шипульским), завоевал и у себя на родине, и в нашей стране прочные симпатии, стал одним из самых популярных героев приключенческого кино.

Литературная биография Сафьяна началась в пятидесятые годы с публицистики. Участие во второй мировой войне определило тему его первых романов: «Весна приходит осенью», «Прежде, чем скажут», «Потом наступит тишина». Уже в этих посвященных войне произведениях Збигнев Сафьян показал умение мастерски строить динамичный, острый сюжет, напряженное действие. Это ярко проявилось и в романе «Страх», также экранизированном. В 1976 году вышел роман «Ничейное поле» — о последних днях второй мировой войны. За свои военные произведения Збигнев Сафьян был удостоен премии Министерства национальной обороны.

В 1964 году в популярной в Польше серии «Лабиринт» напечатан первый его детектив «Дневник инженера Хайны».

Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля.

Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. Какими бы занимательными, какими бы головоломными, насыщенными погонями, перестрелками ни были детективная повесть или роман, они обречены на забвение, если автору не удалось создать яркий и запоминающийся образ главного героя — сыщика, ведущего за собой читателя к торжеству истины, сквозь эти головоломные тайны, под пулями скрывающихся до поры до времени в безвестности преступников. Не случайно, вспоминая произведения детективного жанра, мы вспоминаем прежде всего самих сыщиков — Огюста Дюпена, Шерлока Холмса, Лекока, Мегрэ, Эркюля Пуаро. Да и сам тот факт, что писатель, создав удачный образ сыщика, не спешит с ним расстаться, делая его своим постоянным героем, кочующим из романа в роман, говорит отнюдь не о сентиментальной привязанности. Дело здесь не только в том, что автору жаль расставаться со своим детищем — новый, столь же яркий, живой образ главного героя может ведь и не состояться...

И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. С этим можно спорить, но этого нельзя не понять — создать коллективный портрет куда сложнее.

Станислав Кортель, герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, «продвигаясь по службе медленно, но без излишних трений». Заурядный службист? Нет, Кортель выделяется среди своих коллег «лица необщим выраженьем». «Кортель опять сомневается», «Кортель опять усложняет» — часто говорят о нем в управлении, где, как и в любом управлении, ведущем борьбу с преступностью, быстрота, оперативность — одно из самых главных условий успеха. Но Кортель понимает и другое, самое важное: когда имеешь дело с людьми, лучше усложнять и сомневаться, чем делать ошибки. Лучший друг Кортеля, Беганьский, считает, что продвижению по службе мешают его «невзрачная внешность, низкий рост, слабый голос, постоянное отмалчивание на собраниях». Да, Кортель не любит выступать на собраниях, засиживаться за столом, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции. А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало. Это и позволяет ему успешно раскрыть преступление, совершенное на вилле легкомысленного инженера Ладыня, и поймать убийцу, хотя дело это оказалось совсем не простым.

Повесть Збигнева Сафьяна отличает как раз то пристальное внимание к среде, в которой формируются и обитают преступники, о чем мы говорили выше. Очень достоверны, узнаваемы даже второстепенные герои повести. Да и вообще весь «бытовой фон» написан автором очень живо. Повесть Сафьяна — настоящая художественная проза.

Герои романа американского писателя Джеймса Грейди «Шесть дней Кондора» (советским зрителям известен фильм «Три дня Кондора», сделанный на основе этого произведения известным американским режиссером Сиднеем Поллаком) — работники Центрального разведывательного управления США. Однако напрасно будет искать читатель в романе похождения какого-нибудь новоявленного Джеймса Бонда, описаний шпионских и подрывных операций ЦРУ, этого снискавшего дурную славу ведомства, против социалистических стран или освободительных движений в Африке или Латинской Америке. Не найдет он в романе ни охоты агентов ЦРУ за прогрессивными лидерами в самих Соединенных Штатах, ни организации ими покушений на государственных деятелей в других странах. Не найдет, собственно, ничего такого, чем в первую очередь «прославилась» эта зловещая организация. Автор увлекательно рассказал в своем романе о «междусобойчике», происшедшем в недрах самого ЦРУ, показав, насколько глубоко разъели коррупция и тайный бизнес ряды высокопоставленных чинов этого ведомства, насколько тесно сотрудничают они с самыми обыкновенными гангстерами.

«Охота», которую в течение шести дней ведут шпионы и контрразведчики из Лэнгли[3] вместе со своими партнерами по бизнесу — убийцами и торговцами наркотиками, — это «охота» на своего же агента, имеющего секретный псевдоним Кондор. Нет необходимости вводить читателя в курс всех перипетий полной драматизма «охоты», отметим только одну немаловажную деталь: хотел этого или не хотел автор, Кондор, его главный герой, вынужденный волею случая вступить в борьбу практически со всей гигантской машиной ЦРУ и чудом избежавший расправы, не вызывает читательского сочувствия.

Несомненно, в какие-то острые моменты затянувшейся «охоты» читатель сопереживает Кондору — на то и существует мастерство писателя! Но сопереживает в силу того, что омерзительны в своей патологической страсти убивать сами «охотники». А когда в финале Кондор трезво и расчетливо расстреливает одного из своих врагов, кстати, сохранившего ему жизнь, сопереживанию приходит конец. Читая роман, ловишь себя на мысли, что незаурядный ум, выдержка, сообразительность направлены в данный момент против своих же коллег и наемных убийц лишь по недоразумению, помимо его воли, из одного лишь чувства самосохранения. Рано или поздно эти способности шпиона-филолога Рональда Малькольма, вся работа которого в учреждении, именуемом «Американское литературно-историческое общество», состояла в выуживании полезной для ЦРУ информации из зарубежных детективов, будут использованы по прямому назначению. Если руководители не посчитают, что Кондор уж слишком много знает...

Роман «Шесть дней Кондора» вводит нас в жестокий мир американской действительности, в котором человеку не у кого искать защиты.

«Создателем подлинно испанского детектива» называют на родине, в Испании, Франсиско Гарсиа Павона, доктора филологии и философии, автора романа «Опять воскресенье». А его героя — сыщика Мануэля Гонсалеса — «испанским Мегрэ». Впервые в литературе Павон выступил в 1945 году, напечатав повесть «Вблизи Овьедо». Затем он печатает много рассказов, автобиографическую повесть, принесшую ему известность. Но подлинная литературная слава пришла к нему, когда в 1965 году Павон опубликовал свой первый детектив «Автомобили без людей». Уже в этом романе читатель встретит начальника муниципальной гвардии (он же шеф полиции) маленького городка Томельосо (родного города самого Павона) Мануэля Гонсалеса по прозвищу Плиний и его друга — ветеринара дона Лотарио, постоянно помогающего Гонсалесу в его расследованиях.

...Тихо и спокойно течет жизнь маленького городка, хотя и его коснулись перемены, которые несет с собой технический прогресс. Неторопливо прогуливаясь в воскресенье по спокойным улочкам Томельосо, Плиний вместе со своим другом немало философствуют об этих переменах. И в их разговорах ясно различимы ностальгические нотки. В самом начале романа «Опять воскресенье» мы застаем неразлучных друзей степенно шествующими, заложив руки за спины, по Пасео дель Сементерио — Кладбищенской улице. И ход мыслей у них соответствующий:

Мануэль, по общему признанию, лучший сыщик во всей Испании, терпеть не может воскресений, потому что не знает, чем себя занять...

Но вот становится известно, что уже несколько дней по ночам на кладбище звучат передачи антифранкистской радиостанции и жители городка собираются там послушать правдивую информацию. Начальство Плиния поручает ему расследовать это дело, а ему хочется разобраться совсем в другом: кто убил доктора дона Антонио? Но из-за козней руководства муниципалитета Плиний отстранен от ведения уголовных дел. Ему предписано штрафовать водителей машин, нарушающих правила, разнимать публичные драки, сопровождать уличные шествия... О том, как разрешатся все эти проблемы, читатель узнает из романа, а мне хотелось бы отметить такие его достоинства, как гуманизм, окрашенный тонким и добрым юмором, сочный и яркий язык, блестящее умение автора передать колорит и своеобразие жизни маленького испанского городка, создать полнокровные, запоминающиеся характеры героев.

События в романе «Опять воскресенье» разворачиваются еще в годы франкистского режима, но люди исполнены надежд на близкие перемены.

Три очень разных остросюжетных произведения представлены в сборнике. Их герои, сыщики и сотрудник ЦРУ, не похожи друг на друга ни характерами, ни методами, с помощью которых они ведут расследования. Но главное их отличие — в мировоззрении, в тех критериях, по которым они судят о том, что есть Добро и Зло. Каждый из них — истинный представитель своей социальной системы.

Прочитанные один за другим, детективы сборника дают определенную картину пестрого мира, в котором мы живем.

СЕРГЕЙ ВЫСОЦКИЙ