Заряна-печальница

Я гляжу на море

И свечусь

Теплой переменчивостью света:

На прибрежье катит,

Катит грусть,

Желтым жаром осени согрета.

А в просторах —

Рыже-зелена,

Поднялась и будто бы застыла,

Исподволь накапливает силу

Глубины

Ленивая волна.

Горизонт подернут синевой,

Горизонт — задумчиво-седой.

Море это,

Небо ль? —

Разберись!

Смотришь —

Будто сам взмываешь ввысь.

До чего же переменчивы цвета, —

Радугой меня околдовали,

Словно нет душе другой печали!

Всё иное —

Тлен и суета.

Отныне я — «дикарь»:

Навес над головой

Под виноградным пологом упрятан,

Три кипариса, как солдаты,

Оберегают мой покой.

Мне солнце и вода

Сегодня — Муза,

Их власть я принимаю целиком.

Вот-вот сольюсь я с морем,

Как медуза,

Пошлепаю по волнам босиком.

Вода

То сизая,

То голубого тона,

То цвета золотистого вина,

Смотри хоть вверх,

Хоть вниз —

Она бездонна,

В ней искра каждая видна.

И пусть со мной

Заигрывают рыбы,

Несут дельфины,

Словно скакуны.

Загадки мне

И дороги, и любы

Кавказии —

Неведомой страны!

Пальмы трепетные листья

Трогают,

Как пальцы,

Небо.

Дотянуться этак мне бы

До рассветной чистой выси.

Дотянуться и понять бы:

Почему грустят закаты,

Почему приливов свадьбы

Белым пламенем объяты?

На приморской благодати

Почему я помню север?

Видится с какой-то стати

В росной измороси клевер.

И осина,

Словно пальма,

В легком трепете сгорает…

И до слез чего-то жаль мне,

А чего —

И сам не знаю.

Слышу:

Рожь шумит, как море,

Ластится под стать прибою…

И какого черта спорю

Бесконечно сам с собою?

Кто на море не бывал —

Тот и горя не видал.

Я гулял на море —

Знал не только горе!

В волнах плещут зори,

Как дельфины,

Гребни желтым жаром опалив.

Тяжкую о береге кручину,

Будто камень,

В море утопи.

Цепкую взамен возьми походку,

Что велит зыбучая вода.

Под веслом упругим будет кротко

Пениться крученая беда.

В рифовой опасности пролива

Волны зеленей и вороней —

Будешь их сноровисто за гривы

Брать,

Как необъезженных коней.

Ох как пригодится эта хватка:

Ныне зыбки,

Зябки берега.

В мае, как веселая солдатка,

Хохотом заходится вьюга!

Я с морем бывал,

Будто с полем,

На «ты».

Я принял

Соленой его доброты.

Случалось —

Ложилась кругом тишина,

И в поле меня уносила волна…

А ныне и поле, как море,

Опять

На кручи кидает меня.

И хочешь не хочешь —

Приходится внять

Велению страдного дня!

Приемлю расплату.

За беды твои

Без хлеба оставь, без воды!

Лишь в сердце обиды слепой не таи,

Чтоб вновь не случилось беды.

Позволь хоть однажды

Хозяином быть —

И море не мог я вполсилы любить!

Гривастое море —

Морщины у рта —

О как пригодилась твоя доброта!

Цыганка не гадала —

Торговала,

На рынке продавала виноград,

С ее плеча

Косынка черно-ала

Текла на белый

Форменный халат.

Не карты

Пальцы ловко тасовали —

Перебирали гроздья

Целый день.

О незабытом

Пальцы тосковали,

И густо

Под глаза ложилась тень.

Хотя шутить цыганка не устала,

Грустят о чем-то

Черные глаза.

И на прилавок ягода упала,

Как светлая,

Нежданная слеза.

Разукрашена, будто на свадьбу,

Свет-земля в дорогие дары.

Землякам эту яркость видать бы,

Эту зелень

Осенней поры!

В черноморской октябрьской теплыни

Услыхать бы им скрипки цикад!..

У моей северянки-Псковщины

Догорает теперь листопад.

В поле лужица,

Ямка любая

Застеклела,

Закована в лед.

А на юге вода голубая

Искрит радуги,

Песни поет.

По-над морем светлынь —

И в июле

Северянке не снилось такой!

Но меня в этом блеске

И в гуле

Приласкало нежданной тоской.

В дальний путь поезда провожая,

Шлю всё чаще на север поклон…

Ни к чему мне

Невеста чужая, —

Я метелью навек полонён!

Я лежу у синя моря —

Пообжарился слегка.

Вот бы, дедушка Егорий,

И тебе погреть бока.

Полежать бы в белой пене,

На песке, как на полку,

В небо выставив колени,

Словно в баньке к потолку.

Окунуться бы для пробы

В моря Черного теплынь,

Может, давние хворобы

Смыла б ласковая синь.

Только где тебе, трудяге…

Пишешь мне:

Не те лета.

Да к тому ж

Без старой тяги

Наше поле — сирота.

Прописали деду ванны

С давних пор

У тех болот,

Где и за полдень туманы

Жарким солнцем не проймет.

Но Егорий не в обиде,

Лишь бы я писал ему.

Он с письмом к соседу выйдет,

Растолкует,

Что к чему.

Словно сам на синем море

Грел ребрастые бока…

Ты прости меня, Егорий,

Не считай за чудака.

Опять заладили дожди,

Как будто не на юге я,

А возле озера Чудского.

И небо обложило снова,

И снова солнышка не жди.

Колотят палочки дождинок

Не спеша

В банановые листья,

Словно в бубны.

А с моря наползают будни,

Лениво галькою шурша.

И я в тех буднях,

Как туман,

То загрущу,

То посветлею.

Не надо, морюшко, елею:

Не в силах мне помочь обман.

Я нынче вижу всё как есть:

Вот кипарис,

А это — просто палка…

Не жду зеленую русалку:

Что отцвело

Тому не цвесть.

Дремлет море в кротости тюленьей,

Шевеля волною-плавником.

Пользуйся его короткой ленью,

Сверив курс надежно

С маяком.

Потому что эта кротость-ласка

Грузностью свинцовой налита!..

Море про царевну плещет сказку,

Сказка та — рыбачка,

Не мечта.

Выйди ей навстречу

Рано-рано,

Удаль и уменье покажи…

Ждет тебя,

Зовет к себе моряна,

Завивает в волнах куражи!

Я верю:

Этот миг настанет,

И все-таки она придет!

Былое

Камнем в волны канет,

И новая заря взойдет.

Она поманит робким взглядом

К себе

На праздничный песок.

И я покорно встану рядом —

От гибели на волосок.

Мы постоим на многолюдье,

Не замечая никого,

Себе —

Волшебники и судьи,

И боги счастья своего.

Объятые крылатой силой,

Пойдем по голубым волнам.

И солнце ласково б стелило

Дороги золотые нам.

Она в русалочьей одежде —

Лишь на полшага впереди.

Мне кажется:

Что где-то прежде

Я видел этот взлет груди,

И обжигался смуглой кожей,

Ревнуя,

Мучаясь,

Любя…

И до чего она похожа,

Точь-в-точь похожа

На тебя.

Огрузела осень.

Свысока

Катится в Юпшарское ущелье.

Там,

  внизу,

Отменное веселье —

Захмелела горная река.

Брызг веселых солнечный фонтан

Взвихривает

Радужно и пенно.

К буйной силе преклоню колена,

Окунусь —

И тоже буду пьян.

На меня седые облака

Наползают медленно и строго.

Их бока косматые потрогать

Тянется веселая рука.

Искрами затепленный гранит

Хочется ладонями погладить…

Что-то мне

С самим собой не сладить:

Как в ущелье,

Всё во мне гремит.

Мне бы самому теперь

Волной

Осени навстречу покатиться,

И под стать реке —

Повеселиться,

Выплеснуться

Силою хмельной!

Сюда,

Где горы и седое море,

Съезжаются художники, поэты…

Они подстерегают зори

И краски субтропического лета.

И каждый ждет с надеждой

Незнакомку,

Подолгу морю вглядываясь в очи,

И в душу,

Словно камешки в котомку,

Цикадные укладывает ночи.

Но Незнакомку

Отыскать не просто.

Она смугла

И небольшого роста,

Глаза, как море,

Сини и зелёны…

Бог весть куда

Влечет она влюбленных.

Когда волна бушует

И клокочет,

Бросая смело к тучам

Брызги злые,

Та Незнакомка покидает Сочи:

Уходит в море,

В дали ветровые.

Нет, не ищи ее на тихой глади,

Когда волна покоится на камне.

Ее нельзя,

Как милую, погладить

И удержать

Холодными руками.

Привечает море каждого,

Кто на сердце не скупой:

Напоило море жаждою,

Смыло завтрашний покой.

Звездным вечером окутало,

Распластало синь крылом,

Сказку с былью перепутало,

Нашептало о былом.

Поманило сизой дымкою,

В чудо-дали повело,

Обратило невидимкою,

Подымает на крыло.

Над волной,

Над белым облаком

Понесло невесть куда:

К деревеньке с псковским обликом,

К вербам,

Сникшим у пруда…

Надо мной заря рябинная

И рябина, как заря,

Колоколенка старинная

Привечает скобаря.

Здравствуй,

Диво несказанное,

В белой шапке отчий дом

И ко мне дорога санная

Катит —

В бело-голубом.