Защитник монстров

Глава 4 Старые враги, новые друзья

Увы, все наши обсуждения с Настей оказались напрасными, и погулять в компании новых «родственников» удалось только меньше часа. Потому что религиозное действо заняло почти три часа. То ли местные порядки отличались от земных, то ли Дагда решил развернуться во всю ширь, раз уж он стал крестным отцом.

Еще при подгонке готовой одежды при заселении в гостиницу мной были заказаны два костюма по примеру тех, что были пошиты портным в королевской гостинице. Так что на церемонии крещения одет был я как на королевском балу. Возможно, здесь так не принято, но мне хотелось выглядеть торжественно.

Саму церемонию крещения я почти не запомнил. Пару раз едва не уснул стоя — сказывалась бессонная ночь. Для моего крестного это событие было статусным, а отдуваться пришлось мне, как самому непривыкшему, у остальных ведь была солидная практика бдений.

В общем, не произошло ничего примечательного, если не учитывать появления моей крестной матери. Она пришла вместе с Настей, причем лица обеих скрывала вуаль, но я был уже в том состоянии, при котором нравящаяся тебе девушка угадывалась в любой одежде и на любом расстоянии.

Насколько Настя не подходила для этой роли, настолько дама, горделиво ступающая рядом с достающей ей лишь до плеча девушкой, идеально вписывалась в образ наставницы. Эдакая Екатерина Великая.

Конфуз случился, когда к нам в небольшой зал для приватных церемоний вышел кардинал в сопровождении целой свиты священников.

Дама подняла вуаль — и бедного отца Дагду буквально заклинило.

Это было еще то зрелище, скажу я вам. Благостность и уверенность в себе слетели с лица священника, как пух с тополя. Он даже сделал небольшой шаг назад.

— Куда! — тихо, но словно припечатав священника к полу, проговорила женщина. — От этой возможности породниться ты уж точно не сбежишь.

— Дарина, — взмолился отец Дагда.

Но женщина уже и так поняла, что позволила себе слишком многое. Она потупила взгляд и робко подошла к благословению. Умиротворение и благодать вновь снизошли на кардинала, и он перекрестил склонившуюся перед ним голову. И все же когда дама целовала ему руку, в глазах священника отразилась застаревшая боль.

Интересно, что за тайна объединяет этих столь разных людей?

Через полчаса меня уже не интересовали тайны, а хотелось узнать, когда закончится действо моего крещения по местному обряду.

После обряда мы все же переместились в ресторацию под названием «Белая птаха», но за столом я сидел как на иголках. Сразу после выхода из церкви кардинал сообщил, что меня ждут в королевском дворце за два часа до заката солнца. Так что следовало поторопиться.

Кроме того, на праздник явился отец Насти, и мне не удалось избежать повторного разговора с родителем девушки. Как и в прошлый раз, я заверил, что не претендую на ее огромное приданое. И все же мне показалось, что князь был уже не так категоричен, как при первой нашей встрече. Или это я сам себя обманываю?

Но, как бы то ни было, я с легким сердцем дал обещание не искать встреч с девушкой и говорил это совершенно искренне, потому что обещал Насте лишь отвечать на ее письма. Девушка понимала, что долгое общение лицом к лицу нам не светит. Женщины в королевстве были воспитаны так, что никому и в голову не приходило упрекать мужчин в том, что те уделяют слишком много времени делам, а не их ранимым персонам.

В этот раз ворота в королевский сад, а точнее — калитка в этих воротах открылась для меня. Хотя сказать, что мне здесь рады, было бы не просто преувеличением, а откровенной ложью. Такое впечатление, что страже было известно о задуманном мной покушении на принца. Меня обыскали и даже отобрали трость. В принципе действия гвардейцев меня не задевали, больше волновали взгляды трех монахов нового братства под названием Орден Чистых. Это название мне поведал отец Насти, вместе с предостережениями в отношении членов сей организации. Ни фанатичные взгляды, ни черные одеяния новоявленных орденцев как-то не вязались с названием, что, впрочем, монахов не особо волновало.

Ощущая подобную злобу, напрягся не только я. По лицу Скули было видно, что он ощутил себя в модном камзоле едва ли не голым.

К боковому входу во дворец меня вел не гвардеец, а монах, и это тоже нервировало — вдруг этому психопату взбредет в голову посредством отравленного стилета избавить своего предводителя, а заодно и принца от лишней головной боли.

К счастью, левое крыло дворца находилось близко от парковых ворот, и моя паранойя не успела разгуляться во всю ширь.

Мы пересекли растительный лабиринт по засыпанным гравием дорожкам и вышли к небольшому крыльцу, которое не шло ни в какое сравнение с циклопической лестницей к верхним этажам главного корпуса дворца. Да и в целом теперь обстановку в королевском парке нельзя было назвать торжественной, особенно вспоминая встречу с кусочком сказки и путешествие в небеса, которое я пережил перед королевским балом.

Если подумать, то иного и не приходилось ожидать — впавший в набожность принц вкупе с мутным фанатиком распространяли вокруг себя не самую благодушную атмосферу.

Боюсь, мои шансы добиться от Белинуса милости уменьшаются с каждой секундой. С другой стороны, чего мне бояться? Если откажут, просто отправлюсь в свои владения и заживу жизнью провинциального дворянина. Еще оставался вопрос о моей службе короне. Вот так всегда — как только добыл себе ковая, так он сразу же стал ненужным.

И все же, перед тем как заламывать руки, нужно проработать этот вопрос с верховным воеводой. Мужик он правильный, возможно, посоветует что-нибудь дельное.

Пока я пребывал в раздумьях, мой проводник быстрым шагом несся по мрачным коридорам дворцового комплекса, так что приходилось ускоряться.

Как ни странно, пришли мы не в кабинет брата Врадака и даже не в тюремную камеру, а в малый зал для приемов. И здесь имелась немалая толпа посетителей. Эдакий мини-раут. Хотя праздником сие собрание не назовешь. Стены с великолепными росписями были завешены золотисто-белыми холстами с траурными флагами, а собравшиеся выглядели так, словно пришли на поминки, — ни тебе шикарных нарядов, ни тем более магических украшений на коже. Боюсь, если бы какая-нибудь неразумная дама позволила себе украсить открытый участок кожи полоской шкуры ящерицы, Врадак содрал бы с нее эту, по его мнению, мерзость вместе с кожей дурочки, причем начиная с головы и заканчивая пятками.

— Ждите, — проворчал монах и исчез за ширмой бокового входа.

Ни музыки, ни смеха. Оно и понятно — в королевстве траур, но в зале была разлита такая тоска, словно эти люди хоронили себя.

Не самое правильное настроение перед серьезным разговором, но я не мог ничего с собой поделать. Общая атмосфера проникала в мою душу, вызывая ощущение стремительно приближающихся неприятностей. И они пришли, причем с совершенно неожиданной стороны. Осмотрев одну часть зала, я развернулся и словно провалился в полынью.

Это было похоже на неожиданный удар под дых. Дыхание остановилось, кажется, даже вместе с сердцем. Я думал, что забыл; думал, что все понял и осмыслил. Но нет. Мир опять растворился в ее глазах. В душе появилось чувство, похожее на крепко заваренный чай колдуньи — здесь и горькая полынь, и сладкий мед, и едва уловимая аура чего-то необъяснимого.

Как говорил герой Лопе де Вега: «Быть может, это любовь?»

Может быть, но я справлюсь с этим наваждением.

— Здравствуй, — тихо сказала Ровена.

Нет, не справлюсь. И никто бы не справился. Эта болезнь мощнее самого смертельного вируса — не спасает ни телесная сила, ни крепость духа.

— Здравствуй.

Все мысли стайкой покинули голову, и загонять их обратно пришлось, собрав всю силу воли. К счастью, у меня получилось, и кажется, что в этом помогло время, проведенное с Настей. Нет, я по-прежнему был одержим Ровеной, но понимание того, что бывают другие чувства — светлые и легкие, как морозный ветер, не дало утонуть в омуте страсти. Получилось даже разумно мыслить под этим чуть ироничным и в то ж время обеспокоенным взглядом. Как ни странно, общим у таких разных девушек был именно этот взгляд, зацепившийся за руку на перевязи и шрамы на моем лице.

Но в отличие от Насти, Ровена скользнула по мне таким взглядом, от которого мне стало жарко.

Черт, мне же еще решать кучу проблем, а я готов бежать за ней словно щенок. Соберись!

— Какими судьбами в королевском дворце? — спросил я, с трудом находя равновесие в такой шаткой ситуации.

— Я хотела спросить тебя о том же.

Ну и кто сказал, что ответ в виде вопроса является еврейским изобретением? Как по мне, это интернациональная тактика всех женщин.

— Дела, Ровена, дела. Нет мне от них покоя.

— Да, я слышала, — лукаво улыбнулась девушка, которая даже закрытое и строгое платье носила как наряд блудницы. Не самое разумное поведение, особенно если рядом рыскает брат Врадак. — Теперь ты герой: истребитель магов, спаситель принца, дворянин.

Ровена словно невзначай провела пальчиком по свежей дворянской татуировке на своем виске. И если хотела смутить меня, то ошиблась, вызвав лишь злость.

— Я тоже слышал, что ты вся в делах, причем очень успешных делах.

— А если это любовь?

— Тогда я искрен рад за тебя.

Порой злость может быть настоящим другом — спасающим в безнадежных ситуациях и остужающим самые воспаленные мозги.

— И ни о чем не сожалеешь?

— О чем? Ведь от меня ничего не зависело.

— А если бы зависело?

Это был удар ниже пояса. Она дразнила меня. Но с какой целью?

К счастью, меня спасли от ответа на этот вопрос. Я даже обрадовался появлению злобного монаха.

— Прости, Ровена, мне пора.

И все же последнее слово осталось за ней:

— Мне тоже пора.

Ровена выразительно посмотрела в сторону стремительно двигающегося к нам мужчины. Средних лет худощавый дворянин не был примечателен ничем особым, кроме разве что горящего злобой взгляда, который, впрочем, тут же погас, наткнувшись на черное одеяние монаха.

Раскланявшись с Ровеной, я последовал за своим проводником.

Эта странная встреча хоть и выбила меня из колеи, но при этом помогла избавиться от напряжения, и в кабинет принца Белинуса я входил практически спокойным.

Как я и опасался, все было очень плохо. Причем во всех смыслах. От былого красавца-великана осталось едва ли половина. Одежда серого цвета сидела на нем как на вешалке. Длинные белые волосы висели сосульками и приобрели желтый оттенок. Что уж говорить о лице — словно кто-то обтянул череп сухим пергаментом. И только в тусклых глазах по-прежнему, но очень редко вспыхивал огонек жизни.

Брат Врадак выглядел не намного лучше, при этом он казался в тысячу раз живее своего господина. Здесь происходило что-то противоестественное, но я никак не мог понять, что именно.

С другой стороны, что можно ожидать от пережившего страшную болезнь человека, к тому же впавшего в крайнюю степень религиозности? Возможно, если прямо сейчас удалить от принца этого фанатичного инквизитора, все стало бы лучше, но глава Чистых вцепился в подножие трона мертвой хваткой — не отодрать.

— Зачем ты явился сюда, слуга исчадий ада? — словно подтверждая мои мысли, прокаркал монах.

Можно было проигнорировать этот явно провокационный вопрос, но не в моем положении корчить из себя гордеца.

— С просьбой, ваше высочество, — глядя только на принца, сказал я. — Вы великодушно даровали мне право обратиться к вам с просьбой. Раньше у меня ее не было, но, как это часто бывает, мы узнаем свои истинные желания, только когда начинаем терять то, что ранее казалось не таким уж ценным.

В глазах принца начал разгораться огонек интереса. Похоже, кардиналу не удалось поговорить с Белинусом, поэтому суть моей просьбы была загадкой и для принца, и для монаха. Где-то на задворках памяти мелькнула мысль о том, почему же я не обратился к принцу до того, как отправился на Хоккайдо. Возможно, просто сглупил, но скорее всего, эту идею оттерло желание побывать в самом таинственном месте этого мира.

Мои губы тронула улыбка, едва не вогнавшая монаха в истерику.

— С чего ты взял, презренный, что принца интересуют твои низменные желания? — прошипел как змея монах, но его порыв был остановлен жестом принца.

Все-таки Белинус, хоть и попал под влияние фанатика, все же оставался хозяином и в этой комнате и в этом королевстве. Принц поощрительно кивнул, призывая меня к продолжению прерванной речи.

— Позвольте поводырям выкупить своих питомцев за приемлемую цену, — выпалил я, больше не в силах выдерживать приличествующий стиль разговора.

— Что?! — Врадака так перекосило, что казалось, его прямо сейчас разобьет апоплексический удар. — Ты посмел просить за выходцев из преисподней, одним своим присутствием оскверняющих короля и королевство?! Одним этим ты отрезаешь последнюю нить, связывающую твою грязную душу со светом…

— Остынь, Врадак. Этот эрл спас мою жизнь и вправе обратиться с просьбой. Или ты считаешь, что подобное деяние ничего не стоит? — проскрипел принц и так выразительно посмотрел на монаха, что становилось понятно, чем именно Врадак привязал себя к трону.

— Но вы не можете отступить от взятых обетов! — не унимался монах.

— Не тебе решать, что я могу, а чего нет. — Голос принца окреп, а муть в тусклых до этого глазах сменилась яростью. — Мой обет, данный Господу, гласит, что я не запятнаю себя владением чудовищами. Но не мне лезть в отношения моих подданных с Богом. И пусть они сами решают, как и чем пятнать свои души.

— Но вы не можете позволить этой мерзости расползтись по королевству! — не унимался монах.

— Вот это ты правильно сказал, — кивнул принц, и в его глазах зажглись озорные огоньки, причем не предвещающие ничего хорошего ни мне, ни монаху. — Я слышал, ты вернулся с Хоккайдо с богатой добычей?

А вот это уже не самая приятная тема.

— Да, ваше высочество.

— Сколько удалось заработать на этом?

Что-то подсказывало мне, что врать не стоит.

— Лично я получил чуть больше шестидесяти четырех тысяч.

Монаха словно шилом в зад кольнули.

— Это грязные деньги, повелитель!

— Вот они и очистятся, если на них построить храм. Слушай мое решение, эрл Воронов. Ты отдашь шестьдесят четыре тысячи на постройку храма и получишь всех чудовищ корпуса в личное владение. И только ты будешь отвечать за все, что те сделают в королевстве. Они не должны пересекать границ твоих владений. Сегодня же территория, ранее занимаемая школой поводырей, должна быть очищена, а через седмицу ни монстров, ни поводырей не должно быть уже и в Ониборге. Там будет основан монастырь.

Вот это попадос! Судя по лицу принца, моего мнения спрашивать никто не собирался. Похоже, принц убил одним выстрелом двух зайцев — и выполнил обет, и сохранил то, что создавалось поколениями королевской семьи. Хотя не факт, что я смогу сохранить корпус как боевую единицу.

— Исполнил ли я твое желание? — лукаво спросил принц. Ситуация явно взбудоражила его, возвращая на лицо легкий румянец.

Ну и что мне было ответить на этот вопрос? Остается только держать хорошую мину при плохой игре:

— Да, ваше высочество, теперь у меня нет к вам никаких просьб. — И тут меня кольнула неожиданная мысль. — Есть лишь уточнение. Под монстрами вы имели в виду только они или хорохов тоже?

— Ваше величество! — от возмущения монах едва не начал брызгать пеной.

Интересно, как такой разумный человек, как принц, способен терпеть рядом с собой подобного психопата. Неужели благодарность за избавление от болезни настолько велика или тут что-то другое?

— Врадак, — холодно сказал принц, — ты предлагаешь считать хорохов божьими тварями?

— Нет, они монстры, исчадия ада! Их нужно залить смолой!

— Вот видишь, — с олимпийским спокойствием продолжил Белинус, игнорируя вторую часть вопля монаха. — А всех монстров я только что продал эрлу Воронову. И говорить здесь больше не о чем.

Увы, вспышка жизненной энергии принца была очень короткой, и он вновь откинулся на спинку кресла, позволяя говорить за себя монаху.

— Время твоей аудиенции закончено… — прошипел монах, явно намекая, что и срок моей жизни тоже очень близок к финалу.

Кто бы спорил. Мне и самому не хотелось задерживаться в этой атмосфере дольше, чем необходимо.

Я поклонился принцу с максимальным уважением и в сопровождении выскочившего как чертик из табакерки провожатого вернулся в зал ожидания.

Ни Ровены, ни ее мужа там уже не было, и этот факт меня только обрадовал. Все, хватит с меня столичной жизни. Так что, перефразируя классика: «… в деревню, в глушь, в поместье Мен!»

Когда мы вынырнули из того же второстепенного входа во дворец, сумерки уже накрыли своей дымкой дворцовый парк.

Странно, мне казалось, что прошло не так уж много времени. Свежий воздух парка принес истинное удовольствие, но спокойнее не стало. Вид окружающих кустов и деревьев навевал не самые приятные воспоминания. Не так давно меня уже пытались здесь прирезать, а сейчас, честно говоря, поводов к смертоубийству было значительно больше. К тому же у меня в руках не было даже трости, спасшей мою жизнь в прошлый раз.

Так что я был сильно удивлен, когда мы без проблем подошли к проходной у дворцовых ворот. Но даже когда ощутил тяжесть трости в руках, легче мне не стало, потому что трость меня дождалась, а вот Скули нет.

— Здесь был мой сопровождающий, — нейтральным тоном обратился я к гвардейцу, старательно игнорируя присутствующих здесь же монахов.

— Он ушел, — так же нейтрально ответил гвардеец. Причем по его глазам нельзя было определить, ушел Скули сам или его «ушли».

Вероятность второго была очень высока, потому что мне в голову не приходило ни единой причины, по которой викинг решил бы оставить меня в одиночестве.

Ну и что делать? Ждать здесь? Но чего: того, что «уйдут» уже меня?

Обычно у дворцового комплекса вечно ошивались привычные здесь рикши, которые возили зевак и небогатых дворян. Богатеи пользовались редкими для центра столицы конными экипажами. Да только после сделки с принцем я никак не мог отнести себя к сословию богатеев.

Только душераздирающими воплями внутренней жабы и тяжелыми мыслями о дальнейшей судьбе можно было объяснять тот факт, что я не удивился присутствию на площади перед воротами только одного рикши. Тем же объясняется, почему я сел в эту подозрительную коляску.

— К речным воротам, — бросил я рикше, устраиваясь на сиденье.

И все же даже мрачные мысли не затуманили мой мозг окончательно, так что когда рикша повернул не в ту сторону, наконец-то проснулась паранойя.

— Эй, ты куда направился?

Но было уже поздно, мы находились в темном переулке.

От моего крика увалень резко бросил ручки коляски и рванул в темноту. Массивная конструкция резко «клюнула» вперед, едва не выбросив меня на мостовую. Висящая на перевязи рука больно ударилась о поручни, заставив меня злобно зашипеть.

Хорошо хоть трость не уронил. Впрочем, какая мне от нее польза, если придут убивать профессионалы. И все же где-то на задворках сознания сверлила мысль о том, что все сработано очень уж топорно. Этот же вывод подтвердило появление из темноты двух человек. По правилам жанра третий силуэт «нарисовался» на фоне света магических фонарей, вливающегося в темный проулок с основной улицы.

В движениях этих людей чувствовалось что-то неправильное. И сначала я даже не понял, что именно.

Точно! Они не были похожи на киллеров. Так могли двигаться обычные грабители или очень хорошие актеры. Их ленивая походка должна была скрыть нервозность, но лишь подчеркивала ее.

Я сделал два шага к ближайшей стенке и удобнее перехватил трость.

— Эй, ты, — начал один из бандитов и вдруг замолчал. Он привык к обычному сценарию, но грабить меня эта компашка не собиралась, точнее — не это было их главной задачей. — Ну что, доигрался, петушок?!

Бандит наконец-то подобрал слова, которые рассказали мне довольно много.

Похоже, тяга к прекрасному все же вылезла для меня боком. В Брадаре слово «петух» подразумевало не совсем то, что у меня на родине. Здесь этим словом называли ловеласов.

Да только интересно, откуда прилетела эта «подача»? Я бы поставил на мужа Ровены, вряд ли князь Гойникович мог опуститься до такого. Хотя если вспомнить дальнего родственника Насти, могло быть все что угодно.

Ладно, оставим это на потом, но все же разобраться нужно, а то уже надоело, честное слово!

Настроение немного улучшилось. Трое — это, конечно, серьезно, но бандюков никто не учил драться с противником, чье оружие имеет большую длину. У зверообразной троицы имелись лишь ножи и дубинки. И только один держал свою дубинку довольно уверенно.

Поехали!

Я резко шагнул в сторону выхода из переулка, что было расценено как побег. Перекрывавший путь к бегству бандит остановился и принял, как ему казалось, воинственную стойку, а два его подельника за моей спиной ускорили шаг.

По большому счету, движение к выходу я лишь обозначил и тут же качнулся обратно. Резкий разворот и два стремительных шага резко сократили дистанцию. Бандиты попытались остановиться — резкое сближение, несмотря на то что ближний бой являлся их преимуществом, застало нападавших врасплох.

Стремительная «мельница» тростью, похожая на разминочное движение мечом, очертила два размытых круга. Первый удар подбросил руку правого бандита — хрустнули пальцы, и нож отлетел в сторону. Второй удар достался более опытному сопернику, и он даже успел шагнуть назад и чуть отклониться, потому что удар был направлен в голову.

Не завершая второй круг, я поднял локоть и, вывернув кисть, перевел трость в фехтовальную позицию. Затем последовал выпад в живот отшатнувшегося соперника.

Удар в солнечное сплетение концом трости с металлической оковкой оставляет после себя не самые приятные ощущения. И даже если внутренние органы останутся целыми, на пару минут человек выпадает из плетения боя.

Теперь два шага в противоположную сторону, но новой стычки не произошло. Похоже, мои экзерсисы произвели на бандитов должное впечатление, и они удивленно замерли.

Ладно, добавим им доводов к бегству. Еще один разворот с парой коротких шагов. В движении я подбросил трость, перехватывая за другой конец. Теперь мое оружие имело на конце тяжелый металлический шар. Хлесткий удар по лицу разгибающегося бандита поставил точку в нашем междусобойчике.

Хруст челюсти, наверное, было слышно даже на основной улице. Бандит протяжно замычал.

Возможно, следовало обойтись без зверств, но с другой стороны, если поставить на чаши весов одну сломанную челюсть и множественные травмы, которые еще неизвестно кто получит, выбор очевиден.

Оставшиеся бандиты стартовали с места, словно ракеты, и если побежавший в сторону освещенной улицы боевик благополучно достиг своей цели, то второму повезло значительно меньше. Через секунду после того, как он канул во тьму, оттуда послышался короткий и явно предсмертный крик.

А вот это уже хуже. Похоже, будет второй раунд. Только любопытство сдержало меня от немедленного бегства. Из темноты появился тот, кого я и ожидал увидеть, — муж Ровены. Бежать сразу перехотелось, несмотря на то что в руках двух дворян имелись мечи.

А ведь гордыня — это грех, батенька.

— Может, попробуешь сразиться с настоящими мужчинами, а не с безродной швалью? — ехидно улыбнулся супруг Ровены.

— Ну да, очень благородное предложение человеку с рукой на перевязи и без оружия, — ухмыльнулся я, пытаясь проанализировать ситуацию. — Хотя о чем говорить с типом, которому даже одежду покупает тесть?

Ну и кто тянул меня за язык? Подтверждение догадки о слишком новой одежде и легкой скованности в ее ношении радости мне не принесло. В переулке было не так уж светло, поэтому ярость в глазах моего соперника блеснула словно молния.

Вот теперь бы и рвануть со всех ног, благо путь открыт, так нет же. Как говорил Горбатый из бессмертного советского фильма: «Кабаки и бабы доведут до цугундера». Увы, этой болячке столько же веков, сколько и человечеству. Когда речь идет о женщинах, мужчины почему-то резко глупеют. А если подобные стычки происходят на глазах у предмета вожделения, то кретинизм буквально зашкаливает.

В подтверждение этой истины вместо бегства я встал в боевую стойку.

Внезапно в движениях моих соперников появилась неуверенность, быстро перерастающая в опасение.

Ха!

И тут же внутренний голос напомнил о скромности и необходимости пользоваться логикой. И точно — взгляды убийц-любителей были направлены мне за спину. Возможно, это уловка, но в следующую секунду я услышал позади себя тихие шаги.

Я хотел было уже развернуться, потому что визитеры могли быть намного опаснее ревнивого мужа и его товарища, но тут за спинами моих соперников во тьме материализовалась огромная тень, в которой я узнал Клеппа по прозвищу Медная Голова. Ошибиться было трудно: такого бугая, двигавшегося с невозможным сочетанием грации и неуклюжести, найти непросто даже в огромном городе.

— Спокойной ночи, господа, — с улыбкой сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово и в то же время не допустить смертоубийства.

Клепп понял все правильно. Он хоть и выглядел тугодумом, но в бою соображал не хуже Скули. Рядом с головами моих незадачливых противников появились больше похожие на лопаты ладони, и в следующую секунду две эти не самые умные головы столкнулись с глухим стуком.

Звук столкновения мне не понравился, поэтому я тут же шагнул к рухнувшим на мостовую телам. К счастью, здоровяк не перестарался, и пульс прощупался у обоих.

— Мы тебе не помешали? — ехидно спросил Скули, который сбросил цивилизованную шкурку и вновь превратился в дикого варвара. Рядом с ним маячили две знакомые, низкорослые и широкоплечие фигуры.

— Да что ты, — с холодком ответил я, — мы тут решили воплотить в жизнь план по моему суициду, а ты так грубо вмешался. Скули, блин! Где тебя носило?! Если тебе в тягость моя охрана, так бы и сказал. Я нанял бы телохранителей!

Настойчиво загоняемый в глубину души стресс распрямился словно пружина, выходя из меня с криком.

— Да ладно тебе, — нахмурился Скули, но тут же добавил: — Просто эти гвардейцы с монахами смотрели на тебя с такой «добротой», что я решил привести подмогу. Кто же знал, что приемы у короля такие короткие.

— Ладно, забыли, — выдохнул я.

— Ну и чудненько, — улыбнулся Скули и призывно махнул рукой. — Пошли, отметим это дело. С тебя причитается.

— Разве что кислое пиво и сухарики, — неожиданно даже для себя разозлился я. — Теперь я нищий.

— Тебя ограбили? — удивился Клепп, вздергивая два бесчувственных тела, как женские сумочки, и протягивая их мне, чтобы я мог восполнить свои потери.

— Лучше бы меня ограбили эти придурки, — вздохнул я. — Оставь каку, а то запачкаешься.

— Так что делаем? — неуверенно спросил Скули.

— А ничего. Возвращаемся в гостиницу. Там вы с парнями гуляете на свои кровные, а я ложусь спать. В отличие от вас, у меня еще громадье дел.

Добираться до портовых ворот пришлось пешком, к тому же сделать крюк, чтобы направить патруль стражи к бесчувственным дворянам. Еще не хватало, чтобы их не только обобрали, но и прирезали.

Стражники на воротах немного поворчали, но все же пропустили нас, мотивированные звериным видом викингов. Запугивать лодочника не пришлось — ему хватило и двойной платы за переправу.

Через двадцать минут перехода по ночному городу в режиме максимальной обороны, когда мою тушку постоянно прикрывала «коробочка» викингов, я наконец-то завалился в постель.

Завтра меня ждало множество дел: получение прав на они и хорохов, печальное расставание с богатством и поход к верховному воеводе, так что следовало встать с рассветом.

Увы, утром я выбрался из своего номера только поздним утром. Хотя почему «увы»?

Стук в двери вырвал меня из крепких объятий сна. Хотя я сам попросил разбудить меня пораньше, радости мне это не принесло.

— Все, я проснулся!

Стук повторился.

— Да чтоб вас там, говорю же, проснулся! — разозлился я, направляясь к двери, потому что постучали и в третий раз.

— Что нужно… — Моего гнева хватило только на то, чтобы начать фразу и тут же ее оборвать. — Ты что здесь делаешь?

Стоящая передо мной женщина прятала лицо под вуалью, но не узнать ее было невозможно. Под тонкой сеточкой плескались бесовские омуты серых глаз. Я даже на пару секунд забыл о том, что стою только в коротких подштанниках, которые заменяли мне исподнее. А затем зачатки стыдливости смыло злостью. Никто не приглашал ее в такую рань в гости. Эта мысль постучала в шокированный мозг, трансформируя смешанный с удивлением гнев в нечто другое.

Да какого черта!

Она была почти невесомой, и я оторвал хрупкую фигурку от пола, даже не почувствовав боли в растревоженных ночной стычкой суставах.

Рационального мышления хватило только на то, чтобы захлопнуть дверь ногой.

Все — провал. И не черная дыра беспамятства, а разноцветный омут — тот сладостный бред, который некоторые безуспешно пытаются воссоздать с помощью разных препаратов. Но подобную эндорфиновую атаку нельзя повторить ничем. Даже секс с красивыми, но чужими женщинами — лишь такая же беспомощная попытка повторить первую близость с той, чей образ терзал душу долгие месяцы. Но все напрасно — лишь та, чье прикосновение пробивает тело, словно ударом тока, и оседает пеплом грустной неги на дне души, способна подарить такие ощущения. Все остальное лишь иллюзия этого безумия. Не у каждого в жизни случается такое, и даже не знаю, что лучше — испытать это и потом с горькой улыбкой сравнить с постным суррогатом или же жить в неведении, получая удовольствие без горького привкуса несовершенства.

Понятия не имею, сколько прошло времени, пока тяжелый, как атмосфера восточной курильни, дурман отпустил нас и в живописном порядке разбросал наши тела на белом холсте простыни.

Говорить не хотелось, лишь легкими прикосновениями гладить шелковистую кожу. В ответ Ровена проводила пальчиками по шрамам на моем теле и тоже ни о чем не спрашивала. Казалось, от ее прикосновений по моим нервам пробегали крошечные искорки. Но это уже остатки былой роскоши. Конечно, еще не раз и не десять мы сможем пробудить безумие в наших душах, но с каждым разом эффект будет все слабее. А когда уйдет страсть, что останется?

От этих мыслей накатило отчаянье. Хотелось завыть, как наркоману в преддверии ломки. А ломка будет, потому что я лежу рядом с чужой женой. Не самый благовидный поступок, но совесть почему-то не проявляла себя — утомилась.

— У тебя не будет неприятностей? — спросил я, с натугой разрывая плотную ткань молчания.

— Нет, — едва слышно прошептала Ровена. — Он явился под утро пьяный до полусмерти, так что до обеда не проснется. А слугам плачу я.

— Замужество оправдало себя?

— Мне была нужна защита от мага. Кто же знал, что ты станешь героем и дворянином…

Все; тонкий сосуд совершенства, начавший покрываться трещинами от первого звука наших голосов, рассыпался окончательно.

— Да уж, никто не знал.

Почувствовав перемену в моем настроении, Ровена приподнялась на локтях и заглянула мне в глаза. Душу вдруг затопило дикое желание быть с ней не только сейчас, а всегда, и свернуть ради этого горы. Однако почему я воспротивился этому безумию? Здравый смысл? А когда он меня останавливал? Или это что-то другое?

Уловить нечто невесомое и странное в этой ситуации я не успел. В коридоре послышался шум ссоры. Причем, судя по голосам, грызлись Скули и Возгарь.

— Все, нам пора, — сказал я и в последний раз приник к губам Ровены. В голове зашумело. — Нам пора.

Одеваясь, мне хотелось отвернуться, как это делают любовники, которым их крохи счастья достались не совсем честным способом. Однако я пересилил себя и получил еще пару минут удовольствия, помогая Ровене одеться, но это действительно были последние крохи.

Возможно, позже я вновь захочу вернуть ее себе, но сейчас меня спасал навалившийся на плечи груз проблем.

— Хватит орать, — жестко заявил я, выходя в коридор. — Спускайтесь в ресторан, я сейчас приду.

— Я что — мальчишка, чтобы бегать за тобой?! — еще больше завелся Возгарь, но быстро успокоился, видя выражение моего лица. Все поводыри — немного эмпаты, и он почувствовал, что наши отношения претерпели серьезные изменения.

— Боярин, вы все узнаете позже.

— Скажи хоть, наши питомцы будут жить?

— Будут, — кивнул я. — Возможно, не так хорошо, как раньше, но будут.

Как оказалось, я напрасно отвоевывал пространство для маневра — когда вернулся в номер, Ровены там уже не было. Она как всегда оставила последнее слово за собой. Еще раз вдохнув ее запах, я доукомплектовал свой наряд и вышел в коридор.

В ресторане моего появления дожидалась довольно большая компания. Мне казалось, что я выпал из реальности на несколько часов, а оказалось, что сейчас хоть и позднее, но пока еще утро. Так что посетителей в ресторане хватало, и они пребывали в шоке от непосредственности викингов. Моя гоп-бригада телохранителей в составе четырех веселых физиономий сдвинула вместе три стола и уже руководила организацией банкета. Со стороны поводырей присутствовали: Возгарь, Драган и мой учитель управления магическими существами, которого взяли скорее всего потому, что только с ним у меня были прекрасные отношения.

— Не тяни жилы, — взвился Возгарь, едва я присел на стул.

— В общем, дела обстоят так. Принц продал мне всех они и хорохов в придачу, забрав все мое золото, — начал я, не сдерживая недовольства в голосе. — Теперь вся ответственность за поведение магических зверей ложится на мои плечи.

— И куда нам теперь? — ошарашенно спросил Драган. У остальных шок оказался еще глубже.

— Ко мне в гости. Школу нужно очистить сегодня же, а Ониборг — через седмицу.

— Это невозможно, — наконец-то нашелся Возгарь.

— Так, — устало сморщился я, — если хочешь поскандалить, то отправляйся к принцу. Еще седмицу корпус подчиняется ему как королю, а от него поступил приказ передислоцироваться в поместье Мен. Затем всех, кто этого захочет, я приглашаю жить в моей вотчине, остальных удерживать не стану.

— И как долго нам сидеть в этой дыре? — недовольно спросил Возгарь.

А вот это он зря.

— Эта, как ты сказал, «дыра» является моим домом, — разозлился я. — Такая толпа они мне и даром не нужна, особенно за такие деньги, но я, как и все вы, не могу просто смотреть на смерть ни в чем не повинных зверей. Даже не знаю, как со всем этим справлюсь, и если ты собираешься сделать мою жизнь еще хуже, то уходи прямо сейчас.

— Я могу выкупить своего питомца? — набычился без пяти минут бывший командир корпуса.

— Да ради бога, но сразу оправляйся за границу. Принц высказался предельно ясно: в королевстве жизнь они допустима только в пределах владения Мен. Все, больше никаких досужих разговоров. Лучше скажи: кто во дворце ведет дела корпуса?

— Верховный воевода, — наконец-то вступил в разговор Драган, резким жестом заставив Возгаря замолчать.

Я и не сомневался, что все дела корпуса ведет командир наездников на хидоях, а не психованный командир корпуса, и в который раз удивился такому построению командной вертикали.

— Хорошо, меньше придется бегать. Все, Скули, хватит жрать, пора идти.

— Не, ну ты нормальный? — прошамкал полным ртом Говорун. — Сколько можно бегать?

А ведь он прав — парни помогли в тяжелую минуту. Пора и честь знать.

— Извини, действительно что-то я зарвался. Просто от всех дел голова идет кругом.

— Да ладно тебе, — тут же сдулся викинг, пригвожденный к стулу тяжелым взглядом Клеппа, — сейчас все сделаем. Думаю, днем для охраны хватит одного меня, а парни пусть попируют.

— Не нужно, — неожиданно вступил в разговор Возгарь, — защита владетеля они — теперь забота корпуса.

— Возгарь, — устало вздохнул я, — никакого корпуса уже нет.

— Ты сам сказал, что у нас осталась седмица и даже есть приказ принца, — хмыкнул Возгарь, раскусив мою маленькую хитрость с передислокацией корпуса. — Так что сейчас ты идешь во дворец с Драганом, а позже к вам присоединится наряд охраны. После этого возвращайтесь в школу.

— Хорошо, но сначала зайдем в викингский банк, — покорно согласился я.

Шутка удалась — и поводыри, и викинги уставились на меня с одинаковым удивлением на лицах.

— А где, по-вашему, лучше всего хранить ценности? Только идиоту придет в голову грабить дракар островитян.

Разговор с верховным воеводой, который проходил в похожем на арсенал кабинете, не заладился с самого начала. Впрочем, по-другому и быть не могло, хотя мы оба старались как могли.

— Ну и что мне с тобой делать? — хмуро спросил Алан Мак Юдеирн.

В ответ мне осталось лишь пожать плечами.

— По приказу принца в нашей армии не может быть ни одного чудовища.

— Вы хотели сказать — они, — осторожно поправил я седобородого воина.

— Нет, Воронов, именно чудовища. И это название теперь тоже закреплено приказом. У меня сейчас голова и так гудит от воплей капитанов речной гвардии. Хотя в этом случае, может быть, все даже к лучшему. Посидят за веслами и растрясут жирок, а то привыкли кататься на буксире акаяси, словно барышни на лодочке. Как я понял из бумаг королевской канцелярии, теперь ты являешься единственным владетелем магических зверей? — все же смягчил терминологию верховный воевода.

— Да, и хоть убейте, не знаю, как к этому относиться, — грустно вздохнул я.

Моя откровенность чуть смягчила старого воина.

— Знаешь, Воронов, давай поступим так. Я не стану пихать тебя в тяжелую конницу, хоть ты и живешь в кельтской провинции. Будешь служить под рукой старого знакомца, князя Путимировича, но уже на постоянной основе. Все же приноровиться к княжеской дружине тебе будет легче. К тому же появятся дополнительные возможности, — хитро прищурился кельт.

— Какие?

— Все тебе нужно разжевать, Воронов, — сморщился от моей непонятливости Мак Юдеирн. — В общем, поговори с Возгарем, вы ж теперь дружите…

— Ну не то чтобы дружим, но сейчас тянем одну телегу.

— Вот и славно. Он сам догадается, как не загубить тебя на первой же войне. Больше я говорить не стану, — припечатал ярл и выжидающе посмотрел на меня.

— В ответ на эту любезность вы хотите, чтобы что-то сказал я? Простите, ярл, у меня сегодня башка плохо варит.

— Хорошо, — почти до шепота снизил голос верховный воевода. — Теперь звери в твоей собственности, и я хочу, чтобы ты постарался их сохранить, особенно акаяси. У меня все патрулирование Дольги разваливается.

— Думаете, что-то может поменяться? — спросил я, надеясь, что воевода знает больше меня.

— Сынок, — улыбнулся старый воин, — жизнь вообще очень часто меняется. Кто бы мог подумать, что в моих тысячах больше не будет они? Мало того, монахи уже косятся на магов, но этого я тебе не говорил. И все же делай выводы.

— Уже сделал. — Моя голова наконец-то заработала на полную мощность, избавившись от остатков утреннего дурмана. Женщины — это однозначно зло для мужских дел.

— Ну, если сделал, давай заканчивать с нашими делами. — Воевода присел за заваленный бумагами стол, который на фоне завешенной оружием и щитами стены смотрелся нелепо. — Вот документы на владение всеми они и хорохами, теперь осталось договориться о времени и месте передачи золота. Сколько ты согласился отдать за все?

— Шестьдесят четыре тысячи.

— Даже не знаю, назвать тебя дураком или мудрецом, — озадаченно почесал бровь ярл, сверяясь с бумагами. — Так когда будет золото?

— Да прямо сейчас, — сказал я, вытаскивая из сумки пачку векселей с магическими печатями.

— Ну ты и даешь, — оторопел ярл, — таскать такие богатства в сумке без охраны…

— Охрана есть, и более чем надежная.

— Тебе лучше знать, — пожал плечами воевода и наконец-то разрешил для меня вопрос, зачем на его столе лежит боевая булава, а на стене за спиной среди нарядных щитов с гербами находится один весь побитый.

Похожая на ковш экскаватора рука старого воина с легкостью подняла шипастую булаву и саданула ею по щиту. От дребезжащего звона у меня свело зубы, а вот ярлу это действо явно нравилось. В кабинет влетел молодой ординарец.

— Казначея сюда, быстро!

Из кабинета верховного воеводы я выходил нищим, как церковная мышь, поэтому кроме как в школу идти мне было некуда, да и оттуда придется убираться уже к вечеру. Хорошо хоть удалось договориться с викингами, и до Ониборга нас доставят с полным комфортом, а затем наши пути с бородатыми островитянами опять разойдутся. А жаль, я уже привык к их немного грубоватой, но надежной заботе.

Школа буквально гудела от напряжения. Учителя и служители с вороватым видом носились по комнатам, пытаясь решить, что из прихваченных вещей тянет на обвинение в воровстве, а что нет. Ведь нам продали только магических зверей и хорохов.

И вот момент, который я откладывал сколько мог, наступил. Выгнав всех из учебного класса, я подтащил стул к учительскому месту инструктора и уставился в большие глаза замершего на «жердочке» верховного хороха.

— Поговорим начистоту?

— Что именно хочет узнать новый хозяин? — прочирикал хорох, и в его словах почудилась усмешка.

— Не называй меня хозяином, «господина Воронова» будет достаточно. К тому же пока непонятно, кто здесь хозяин. Не надо играть со мной, хорох; или лучше называть тебя яхном?

На удивление, мои слова не вызвали у птицелюда никакой особенной реакции.

— Можете называть хоть так, хоть этак. Я старейшина нашего рода, поэтому могу называться яхном.

— Значит, не будешь отрицать?

— Зачем отрицать очевидное? — вопросом на вопрос ответил хорох и по-птичьи склонил голову набок.

— Вы были настоящими хозяевами Хоккайдо, и вы виноваты в его гибели, — не спрашивая, а утверждая, сказал я.

— Немного не так, господин. Нихонцы были нашими партнерами. Но в гибели острова и множества разумных существ виноваты все же мои предки, и наказание за их гордыню будут нести многие поколения хорохов.

— Если вы согласны отвечать за ошибки предков, зачем прятаться за вымышленной расой?

— Чтобы выжить, — вскинул маленькую головку хорох. — Мы, как все разумные существа, хотим жить, Укротитель.

— Только жить, — или править человечеством?

— Поверьте, господин, мы извлекли урок из трагедии Хоккайдо. Вы взвалили на себя ответственность за наш народ и поэтому имеете право знать. Во времена расцвета Хоккайдо верховный совет яхнов позволил себе лишнего. — По мере развития рассказа хорох начал использовать кроме звуковой речи и мыслесвязь, но очень осторожно. Я не стал возражать, потому что в таком сочетании информация шла в оформлении образов, становясь более полной. — Наши предки не контролировали нихонского императора, им это не было нужно. Яхны лишь направляли и подстегивали разум нихонских правителей и ученых. Этот союз оказался необычайно плодотворным и позволил достичь небывалых высот. Были созданы они и побеждены большинство болезней. Люди оказались намного восприимчивее к магии, чем мы, и под ментальным подстегиванием создали поражающие воображение методики. Теперь большая часть этих знаний утеряна и маги на материке — лишь жалкая тень былых властителей стихий.

— Красивая сказка, — иронично подметил я.

— Да, красивая, — грустно согласился хорох. — И как у любой, слишком оторванной от жизни сказки, у нее был плохой конец. На Хоккайдо одновременно происходило множество экспериментов, и, когда один из них вышел из-под контроля, все обрушилось словно костяной домик.

Хорох, скорее всего, имел в виду аналог карточного домика из китайских игральных костей.

— Что же это за эксперименты, которые способны загадить целый остров?

— Мы не знаем, господин, потому что нынешнее племя хорохов — всего лишь потомки жалкой горстки беженцев. Совет брадарских и аравийских яхнов принял решение подчиниться человеческому племени.

— Что значит «подчиниться»? — жестко уточнил я.

— Мы стали рабами не только для вида. Умения нашего племени дают слишком большие возможности для подчинения других и слишком слабый контроль над собственными желаниями. Мы отдали все решения в руки людей.

— И я должен этому верить?

— Это правда, господин. Иной правды у меня нет.

Над этим следовало подумать. Мое отношение к хорохам скакало из стороны в сторону, как убегающий от охотника заяц. При первом знакомстве я был чуть напуган, но вместе с тем восхищен знаниями и мудростью нечеловеческого племени. Затем Хоккайдо переменил это отношение на диаметрально противоположное. Новый скачок восприятия произошел пару часов назад, когда я увидел сборы находящихся в школе хорохов. Полтора десятка существ напоминали перепуганную стайку цыплят, особенно было жалко смотреть на малышню, которых в школе использовали для развития навыков управления у будущих поводырей.

Возможно, это была талантливая игра, но тогда зачем, имея контроль над людьми, они отдали своих детей на опыты неумелых учеников? А я точно знал, что иногда уроки по управлению приносили «птенцам» массу мучений.

— Хорошо, — кивнул я и впился взглядом в глаза хороха, — будем считать, что все это правда. С этой минуты вы можете рассчитывать на мою защиту, но если почувствую хоть тень попытки управлять моими людьми или тем более мной, вырежу весь ваш курятник.

— Этого не будет, господин. Тем более даже мне не удастся взять под контроль Укротителя. — Похожий на попугая размером с пятилетнего ребенка птицелюд качнулся на своем насесте в поклоне.

Мне даже стало немного стыдно из-за своей грубости к существу, мудростью и знаниями несомненно превосходящему меня в десятки раз, но седмица выдалась не самая простая, хотя это и не является оправданием грубости.

— Что ж, верховный, в таком случае мы с вами сможем сохранить дружбу поводырей и хорохов. А насчет тайны Хоккайдо — пусть она останется тайной, незачем лишний раз будоражить простых людей. — Я с максимальным уважением поклонился хороху и вышел из класса.

Казалось, на сегодня тяжелые разговоры закончились, но в самый последний момент выяснилось, что это не так. Мы уже заканчивали погрузку решившего остаться в корпусе персонала школы на дракар и две торговые ладьи, когда я поинтересовался у своего наставника по управлению, как там дела у моих старых друзей. В ответ учитель огорошил меня неприятной новостью:

— Ни Олана, ни Берислава в корпусе больше нет.

— И куда они подевались?

— По приказу принца их контракты были разорваны. А после этого, как мне известно, они поступили в Орден Чистых.

— Вот это номер! Вы уверены?

— Да, я уточнял. Ученики все же… — грустно вздохнул учитель.

Действительно, приятного мало. Ладно Берислав — этот мутный тип всегда искал неприятности на свою, да и на наши с Оланом пятые точки. И постоянно находил. У меня до сих пор остался осадок после последней встречи с однокашниками, на которой Берислав обвинил меня в том, что наверняка совершил сам. После этого на нашем товариществе можно было ставить крест, но отказаться от неплохого парня Олана без последнего разговора было бы нечестно.

Самым последним местом в Лугусе, которое я посетил бы по своей воле, было логово Ордена Чистых. Брат Врадак и здание подобрал под стать себе — такое же мрачное, с готическими крышами, которые своими шпилями словно раздирали чистое небо.

После моего стука в окошке ворот появилась недовольная физиономия.

— Позовите Олана Мак Тарниса.

Некоторое время глаза в окошке сверлили меня, а затем заслонка захлопнулась.

Ну и как это понимать? Ждать мне появления Олана или нет? Ладно, подожду минут десять, а там — пошло оно все лесом!

Через пять минут створки ворот со скрипом приоткрылись, и в образовавшийся проем протиснулся Олан, а за ним следовал хмурый Берислав.

Оба моих бывших однокашника были облачены в широкое монашеское одеяние светло-серого цвета. Вместо привычных для ордена веревок они были подпоясаны широкими ремнями с тонкими кинжалами на них. Из-под спускающегося до середины голени одеяния выглядывали брюки, заправленные в короткие сапожки.

Что ж, не в веригах ходят — и то ладно.

— Тебя никто не звал, — тут же вызверился купеческий сын.

— Тебя, кстати, тоже. — Напряжение тяжелого дня дало о себе знать, и я вспыхнул как пук сухой соломы. — Берислав, валил бы ты отсюда. Твоя харя вызывает во мне желание плюнуть. Догадайся куда?

Купеческий сын и новый член очень мутной организации сжал кулаки и шагнул вперед, но заворчавший словно медведь Клепп остудил его порыв.

— Олан, — я перевел взгляд на кельта, — если теперь Берислав говорит тебе, как поступать и с кем говорить, мне здесь делать нечего. Если же все не так плохо, давай отойдем в сторону.

Мак Тарнис тяжело вздохнул, но, несмотря на возможные проблемы, пошел за мной. Нам вслед полетел скрип зубов Берислава.

— Олан, что, блин, происходит? — спросил я, когда мы отошли на полсотни метров от ворот. — Как тебя угораздило влезть в эту мерзость?

— Тебе не понять, — попытался отмахнуться от вопроса мой старый товарищ.

— А ты попробуй объяснить, я не тупее других; или это не мое собачье дело?

На него было жалко смотреть. Олан — явно не заблудшая овечка и понимал, в какую передрягу попал, но что-то мешало ему плюнуть и уйти вместе со мной.

— Молчун, — назвал меня старым прозвищем Олан, — все очень сложно. Берислав ищет выгоду, я же вынужден подчиниться воле отца.

— А объяснить ему, какие на самом деле эти ваши Чистые, — что, не вариант?

— Да не поймет он! — вдруг психанул Олан. — Я и в поводыри попал только потому, что отец ищет протекции при дворе. А сейчас там правят бал религия и монахи. Уже сейчас клан Мак Тарнисов благодаря мне стал намного сильнее.

— Ты хоть понимаешь, чем это может для тебя закончиться?

— Да ничем особенным, — горько улыбнулся Олан. — Пройдет мода на Чистых — и я опять куда-нибудь поступлю.

— Нет, друг; боюсь, что не все так просто и, возможно, скоро тебе прикажут штурмовать мое поместье для того, чтобы уничтожить всех поводырей и они. Мы будем драться, и мне бы очень не хотелось, чтобы один из нас убил другого.

— Мне этого тоже не хочется, — оживился Олан. — А почему твое поместье?

— Потому что теперь я владелец всех они и хорохов.

— Да ну?!

— Ну да. Вот такие офигевшие хомяки. Кстати, не знаешь, зачем Чистым понадобились поводыри? Ваш психованный вождь даже меня сватал в Орден.

— Пытался выяснить, но все молчат. Честно, я говорю правду.

Даже если бы он врал, это бы ничего не изменило.

— Ладно, Олан, — улыбнулся я товарищу и положил руку ему на плечо, — ты взрослый матьчик, так что решай сам. Но помни: если сильно прижмет, в поместье Мен тебя всегда ждут кусок хлеба с мясом, большая кружка пива и крыша над головой.

— Спасибо, Молчун, буду помнить. Прости, что не могу тебе ответить тем же: как видишь, я сам себе не хозяин.

— Ты не прав и, надеюсь, поймешь это не слишком поздно, — сказал я, протягивая Олану руку.

Наше рукопожатие поставило точку в разговоре. И какой-то внутренний холодок внутри меня подсказывал, что это наша последняя встреча.

Все, теперь на дракар и подальше от этого пропитанного страхом города, а там гори оно все ярким пламенем. Хотя нет — пусть Лугус справится и с этой напастью, потому что город мне нравился.

Нет лучшего лекарства от тревоги и усталости, чем неспешное путешествие по широкой реке. Мы добирались до ближайшего к Ониборгу речного городка почти двое суток, и этого времени вполне хватило, чтобы привести мысли в порядок. Будущее перестало казаться настолько уж мрачным.

Пока плыли, верховный хорох едва ли не облизывал три добытых мною яйца сагара. Он подтвердил мои предположения о том, что инициировать можно только одно яйцо, но и двум другим тоже нашлось применение — хорох выпросил диких сагарчиков на эксперименты. Мне же оставалось лишь предупредить, чтобы не переусердствовал. А что касается инициированного хорохом яйца, оно теперь постоянно находилось рядом со мной.

Обычно вылупившихся они еще долго опекали хорохи, и только за пару месяцев до того, как зверь набирал необходимые габариты, с ним начинал работать поводырь. И все же, как только инициированное яйцо попало в мои руки, я почувствовал зарождающуюся внутри жизнь. Как бы это дико ни звучало, между нами установился какой-то ментальный контакт, поэтому я решил выращивать будущего короля всех они самостоятельно. Королем моего пока еще не вылупившегося зверя назвал верховный хорох, но даже он знал о сагарах очень мало. Так что о том, кто вылупится в итоге, можно было только догадываться, ведь инициация запускала в зародыше серьезные изменения и боевые они сильно отличались от диких.

В небольшом городке, даже можно сказать деревне с парой больших причалов мы разбежались в разные стороны. Викинги засобирались обратно к столице и дальше — домой на острова. Возгарь со своим штабом поспешил в Ониборг для подготовки переселения, а мне там делать было нечего, поэтому я пересел на небольшую ладью, которую поводыри использовали для срочных путешествий.

Это, скажу я вам, нечто. Обычно небольшое суденышко под десяток пассажиров транспортировал один акаяси. Сейчас же мы «запрягли» настоящую тройку. Подобные ощущения мне доводилось испытывать только в прогулках на катере. В голове мелькнула мысль заказать у корабелов некую одноместную «колесницу» на подводных крыльях, но это желание пришлось оставить на отдаленное будущее. Впрочем, впечатлений хватило и так.

До левого притока Дольги — реки под названием Овернь наше судно добралось часов за семь. Сразу после поворота мы попали в провинцию Генава, еще через сутки хода «тройки» вошли в пределы округа Дин Гуард.

Стоящую на берегу реки столицу округа с одноименным названием мы миновали изрядно за полдень. Я решил не будоражить небольшой городок, в котором еще наверняка помнят мое феерическое появление верхом на ковае. До озера, расположенного рядом с долиной Мен, оставалось еще пара часов хода, а беспокойство уже грызло душу, словно червь яблоко. Как там мои новые подчиненные и не переоценил ли я возможности поместья Мен в плане размещения корпуса? А вдруг там сейчас царят запустение и разруха?

Овернь вытекала из небольшого озерца, которое в свою очередь питало сразу с десяток речушек и ручейков. К тому же судя по исходящему потоку, со дна озера били мощные ключи. Поросшее камышом озеро было очень красивым, особенно встретив нас на закате. Каменистые берега горного района поросли невысокими деревцами и хранили водную жемчужину как бесценное сокровище. С берега были видны скалы в устье ущелья, из которого выбегал стремительный поток речушки, названной мной Малкой.

Так, озерцо нужно как-то отжать.

Я окинул окрестности хозяйским взглядом и убедился, что без озера не обойтись. Овернь была судоходной почти до самого озера, но от него до долины Мен еще километра полтора. Верховный воевода просил о сохранении акаяси, а их будет не один десяток. И как прикажете содержать угрей-переростков вдали от нормальной воды? Малку я всерьез не воспринимал.

Оставив экипаж лодки на озере, я с охраной едва не вприпрыжку побежал к ущелью.

Так, а почему я не взял из Ониборга верхового ковая? Почему владетель всех они в королевстве сбивает ноги о камни? Классическая ситуация — сапожник без сапог.

Моя охрана в виде двух служителей в броне поводырей, не желая лезть в личное пространство, немного отстала, поэтому в долину я входил практически в одиночку. Несоответствие с тем, что здесь было несколько месяцев назад, сразу бросалось в глаза. Развалины деревни на изгибе вытянутого пространства исчезли, и на их месте зеленели ростки будущего сада. И вообще на обозримом пространстве человеческою жилья пока не наблюдалось, как и самих людей. В душу холодными щупальцами начало забираться беспокойство. С другой стороны, этот участок долины все же был облагорожен. Судя по толщине стволов, перевозили их с большим объемом земли и совсем недавно, а это огромный объем работы. По краю долины, под каменными осыпями, шли ряды смутно знакомых столбиков. Через пару секунд я понял, что это место под виноградник, время для посадки которого еще не пришло.

Но где же люди, и если они здесь есть, тогда почему вход в долину не охраняется?

Ответ на мой вопрос был прост — входя в долину, я инстинктивно перешел на «стелющийся» шаг и держался ближе к валунам, которые заставляли петлять и без того строптивую Малку. Охраняющая вход в ущелье пара постовых меня просто не заметила. Впрочем, подойти к посту охраны вплотную не удалось. Мы заметили друг друга одновременно.

— Стоять!

— Стою, — покладисто ответил я, глядя на острие арбалетного болта.

— Кто такой, чего надо? — хмуро спросил довольно пожилой воин. И все же возраст не мешал ему уверенно держать самострел в ничуть не дрожащих руках.

— Да мне много чего надо, ты, мил человек, стрелялку бы опустил…

Договорить я не успел. Глаза старика расширились, он неожиданно сдернул с пояса рог и дунул в него. Над долиной пролетел хриплый и не совсем приятный звук.

Меньше чем через минуту вдали послышался топот конских копыт.

За спиной осторожно шагнули поближе мои телохранители.

Вот будет номер, если нас примут за разбойников! Ведь кроме Элбана с племянником меня здесь толком никто не знает. Был еще гном Гурдаг, но удалось ли его выкупить — оставалось тайной, а смысл наводить об этом справки в столице пропал вместе с золотом.

Заметив беспокойство на моем лице, стражник поспешил объясниться:

— Простите, господин, не признал сразу.

— Вейлин, вилы тебе в присест! — послышался за спиной недовольный голос моего охранника. — А если бы я в тебя топориком кинул?

— А толку? — хмыкнул хранитель долины. — У тебя же руки кривые. Я ведь сам тебя учил с оружием работать.

Похоже, Элбан все же сумел переманить нескольких своих коллег, так что дальше узнавание прошло почти без проблем.

Последним штрихом к картине под названием «Встреча хозяина» был несущийся во весь опор конь с моим управляющим в седле. Его седые волосы и густая борода растрепались на ветру еще больше обычного и напоминали космы дикаря, так что выглядел он довольно комично. Рядом, причем едва ли не быстрее коня, бежал племянник Элбана Воган с радостной и немного глуповатой улыбкой на лице. От сердца отлегло.

— Командир! — Элбан соскочил с коня и едва не кинулся меня обнимать, но вдруг замер на месте. — То есть хозяин, мы рады вас видеть.

Элбан попытался степенно поклониться, но я шагнул навстречу и обнял его:

— Привет, старый ворчун. Можешь и дальше называть меня командиром.

Мне показалось или старик всхлипнул?

Дальше мы двигались целой процессией. Элбан с жутким скандалом все же усадил меня в седло и шел впереди, ведя коня под уздцы. Рядом, чуть не подскакивая, как щенок, шел довольный донельзя здоровяк Воган. Со стороны все выглядело странно — можно сказать, богато одетый старик вел коня, на котором восседал оборванец в кожаной одежде.

При виде скачущего Элбана меня посетили опасения, потому что ранее дорога по ущелью хоть и была когда-то добротной, но сильно обветшала. Теперь же было видно, что все в порядке. Тогда почему не расчистили ущелье?

Вопросы о расторопности и хозяйственности Элбана отпали, как только мы прошли поворот долины и впереди открылся вид на ее дальнюю часть.

Пастораль, да и только — по обеим сторонам от дороги на склонах стояли основательные дома, чем-то по стилю напоминавшие голландские. Были даже двухэтажные. Выше всех с правой стороны, практически у скал, высился самый солидный дом — наверняка новое жилище управляющего, потому что строение даже внешне напоминало бородатого кельта.

Из домов и от разбитых вокруг них огородов к дороге начали спускаться люди.

Ого, да их здесь не меньше пары сотен! Это что, мои новые подданные?

— Это ваши люди и ваш дом, командир, — блеснул лучезарной улыбкой Элбан, глядя на меня снизу вверх.

— А где гномы? — не задумываясь, спросил я и этим испортил триумф моего управляющего.

Элбан поморщился, словно съел лимон.

— Неужели не смог выкупить?

— Лучше бы не смог, — скрипнул зубами Элбан.

— Так, а теперь подробнее. — Мой цветущий оптимизм изрядно подувял. Что ж, в этой бочке меда просто обязана была найтись ложка дегтя.

— Они, как только дошли до дырки в скале, так и закупорили ее от нас. А мешки с зерном забрали, сволочи.

— И что дальше?

— А дальше ничего. — Элбан по-прежнему шел вперед, понимая, что наш путь теперь лежит к огромной скале в торце долины. Встречающие нас люди, увидев озабоченность на лицах эрла и его управляющего, держались на расстоянии. — Через две седмицы на входе появились железные ворота и закованный в броню гном. И все. Ни здрасте, ни до свидания.

— Ты пытался с ними говорить?

— Да чуть ли не каждый день бьюсь башкой в ворота! — вспылил управляющий. — А эта тварь только скалится и что-то лопочет по-гномьи.

На этом информация у Элбана закончилась, и к воротам в поселение гномов мы добрались молча. Управляющему наверняка еще было чем похвастаться, но момент был испорчен.

Все оказалось именно так, как рассказывал управляющий. Между поселением людей и входом в подземелье простиралась стометровая полоса отчуждения. Кто-то даже вкопал в землю обращенные к скале колья.

— Они что, нападали? — спросил я Элбана.

— Нет, — буркнул в ответ управляющий.

Понятно — колья были жестом отчаянья не добившегося понимания человека.

Интересно гномы пляшут, по четыре штуки в ряд…

Вообще-то гном был один, и выглядел он более чем солидно. В состоящую из рифленых угловатых пластин с гномьими рунами броню было заковано все тело, наружу выглядывали только борода и колючие глаза.

— А ну открывай, коротышка! — явно в сотый раз заорал управляющий.

— Элбан, успокойся, — осадил я ретивого подданного и соскочил на землю.

— Позови Гурдага.

— Уграмат, — донеслось из-под шлема.

Очень надеюсь, что это не ругательство, потому что, заведенный недовольством Элбана, я начал закипать, и дело могло принять плохой оборот.

— Здесь только те, кого ты выкупил? — спросил я у Элбана.

— Да, если не пробрались под горой.

В реальность предположения управляющего я не верил, так что передо мной стоит бывший раб, который попросту не мог не знать брадарский язык.

— Слушай меня, вой. Рабский знак с твоей недовольной физиономии сводили за мое золото, и если через минуту здесь не появится Гурдаг, я сильно пожалею о том, что вытащил гномов из колодок, и виноват в этом разочаровании будешь ты.

Злобные хомяки! Он еще думает! Ох и намучаюсь я с этими подземными упрямцами…

Мысль в толстостенном черепе гнома наконец-то завершила полный цикл, и страж подземелья ткнул бронированным кулаком в пластину на воротах. Казалось, по всей горе прошел тревожный гул. Интересно, у верховного воеводы нет случайно родственников-гномов? А то очень уж схожи их повадки.

Гурдаг появился минут через пять, когда мое терпение ушло в изрядный минус.

Створки ворот с шорохом открылись, поражая меня своей толщиной, и из плохо освещенного коридора появился мой старый знакомец. На первый взгляд он был одет как оборванец — в просторные одежды из кожи, которые сверху прикрывал длиннополый плащ. Причем все предметы его наряда были сшиты из лоскутов. Но это только на первый взгляд. Каждый лоскут в одежде подгорного мастера нес в себе скрытый смысл, и, казалось, его охватывал рой сцепившихся друг с другом таинственных знаков.

— Мастер-вой, — с поклоном приветствовал меня Гурдаг, — я безмерно рад видеть вас.

— И теперь на радостях расскажите, что здесь происходит.

— А что происходит? — удивился гном.

— Почему не пускаете внутрь моего управляющего?

— А должны?

Блин, еще один любитель отвечать вопросом на вопрос… Меня посетило ощущение, что от разворачивающегося сейчас разговора зависит в будущем многое, если не все. За этой полуоткрытой дверью находится путь к моему благополучию. Причем войти внутрь можно без проблем, но только гномы смогут достать из недр горы то, что мне нужно. А в несгибаемости их упрямства уже убедился бывший хозяин Гурдага.

— А что, по-твоему, вы здесь никому ничего не должны?

— Гномы всегда отдают свои долги, — поджав губы, сказал Гурдаг. — Мастер-вой в любой момент может получить обратно потраченное на нашу свободу золото. Так же как и плату за право жить в этой горе.

— Значит, так вы расценили мой дар, мастер? — сдерживая ярость, спросил я. — Можно купить или продать раба, а свобода либо завоевывается, либо даруется. Мой дар шел из глубин души и был вызван безмерным уважением к гордости порабощенного, но несломленного мастера.

Гном нахмурился, пытаясь понять подоплеку моей речи.

— Мой отец научил меня простой истине: делай добро и бросай его в воду. Только корыстолюбец или глупец ждет ответа на добрые деяния, потому что делаются они не для того, кому нужна помощь, а для радости дающего. Подарите на свое золото свободу тем своим соплеменникам, которые еще находятся в рабстве.

— Прошу простить меня за резкие слова, мастер-вой, — церемонно поклонился гном. — Мы принимаем этот дар.

— Рад слышать, — кивнул я, продолжая вглядываться в глаза Гурдага. — Да только не пойму, почему гномы решили, что кроме свободы им подарили еще и целую гору?

— Нам казалось, что мы вернулись домой, — неуверенно ответил гном.

— Это вам только казалось, так же как и то, что эта гора вообще была вашим домом. Давайте начистоту, мастер. То, что гномы успели выбить в камне коридоры, еще ничего не значит. Ваша родина далеко на юге. И эта часть Лорхских гор никогда не принадлежала подгорному племени. Теперь же это моя земля, а вы в качестве моих гостей грубите моему же управляющему.

— Он вел себя как наш хозяин.

— Он вел себя как глаз и рука хозяина этой долины. И на многое имел право.

Гурдаг на пару секунд задумался. Он уже успел сжиться со статусом предводителя вольного клана, а тут такой облом. Плечи гнома поникли, будто он вновь ощутил гнет рабского ошейника, но затем расправились в гордом порыве.

— Какие будут приказания?

— Вы опять ничего не поняли, — сокрушенно покачал головой я. — У меня нет ни малейшего желания приказывать вам. Живите как хотите. Никто не собирается лезть в вашу жизнь и отдавать приказы, но богатства этой горы мы поделим. Причем только богатства. Мне нет никакого дела до секретов вашего мастерства, а вот золото, которое можно получить, благодаря тайнам гномов, очень даже интересует. Неужели мой управляющий не говорил вам о сделке?

— Да как же не говорил?! — возмутился Элбан.

— Помолчи, — приструнил я старика.

— Он много чего говорил, но мы не знали, является ли это вашей волей.

— Ага, значит, деньги на ваше освобождение я ему доверил, а заключать договоры — уже нет? Стыдно, мастер. Не знаю, что запечатало ваши уши, гордыня или ненависть к людям, да только ненавидеть здесь некого. Вокруг только друзья или точнее — те, кто был друзьями, пока вы не отгородились от них железной дверью.

Гном нахмурился, и было видно, что ему тяжело произносить какие-либо слова в ответ. Впрочем, мне и не нужны были его оправдания.

— Так, дорогие мои начальнички. Даю вам сроку три дня, и после этого вы оба должны работать как два опытных тяжеловоза в одной упряжке. Элбан, тебя это касается в первую очередь, — осадил я приосанившегося кельта. — Сам мне рассказывал, что гномы — это нелюди, и подход к ним нужен другой. Так почему же не воспользовался своим же советом?

Оба бородача хмуро посмотрели друг на друга, но я был уверен, что все образуется — разумные существа всегда найдут общий язык несмотря ни на что, если на то будут желание и хороший пинок от начальства.

— Все хорошо, но по вашей милости я остался без жилья. И где мне теперь спать?

— В палатах!

— В тереме! — в унисон выкрикнули два моих ближайших помощника.

— Вы, говорите первым, — ткнул я пальцем в гнома.

— Мастер-вой напрасно говорил о моих ушах. О приказе подготовить помещения с окном наружу я все прекрасно слышал. Гномы всегда отдают… — Под моим взглядом Гурдаг запнулся и быстро поправился: — Никто не может назвать гномов неблагодарными, и вы сможете в этом убедиться очень скоро.

— Так что, я напрасно строил такой хороший дом?! — едва ли не с обидой воскликнул Элбан.

— Это тот, большой?

— Да.

— Я думал, что это твой.

— Я пока живу с сослуживцами.

— Вот и перебирайся в дом, достойный управляющего поместьем. Все, господа, я устал от этой говорильни и хочу спать. Ведите, мастер Гурдаг.

Моя охрана и Элбан с племянником двинулись вперед. Закованный в броню коротышка угрожающе зарычал.

Нет, согласие и взаимопонимание в эту долину придут еще не скоро.

— Я пойду сам.

— А нам что делать, если эти, — Элбан ткнул пальцем в Гурдага, — бросят тебя в пропасть?

Едва наметившееся потепление в отношениях тут же обернулось зимней стужей.

— Хватит! Вы меня достали! — уже не на шутку разозлился я и перевел взгляд на шагнувшего под защиту своего родича Гурдага. — Оба. Ничего со мной не случится, а если я заблужусь в переходах, которых тут не так уж много, через два дня здесь будет весь корпус поводырей. Сообща как-то найдете.

— Как корпус?! — вновь Гурдаг и Элбан заговорили в унисон.

— Элбан, узнаешь все у моих сопровождающих, а мастеру Гурдагу расскажу сам, когда наконец-то попаду в личные комнаты моей личной горы в моем собственном владении. — Не дожидаясь реакции разношерстной компании своих подданных, я толкнул плечом створку металлических ворот и шагнул внутрь прохода.

В этом широком и низком тоннеле я уже был, но сейчас магический светильник мне не понадобился. В стыке стен и потолка тянулась светящаяся полоса, дающая приемлемое освещение, хотя я бы предпочел немного более яркую иллюминацию. Присмотревшись, я заметил, что это не мох, а друзы крохотных кристаллов. Интересно, они были здесь и раньше или появились недавно? Плохое настроение начало рассеиваться под давлением предчувствия знакомства с чем-то в хорошем смысле новым и удивительным.

Гурдаг догнал меня уже на перекрестке с двумя ответвлениями и лестницей наверх.

— Мастер-вой, — уцепился мне в рукав гном. Плескавшийся в его глазах страх меня изрядно удивил, — зачем здесь чудовища?

Только после слов мастера я вспомнил, что именно коваи выковыривали из этих переходов незаконных поселенцев, и Гурдаг еще помнит то побоище. Страх на уровне инстинктов творит с разумными существами страшные вещи. Еще минуту назад со мной говорил уверенный в себе мастер, а сейчас за рукав цеплялся перепуганный ребенок. И низкий рост гнома лишь усиливал это впечатление.

— Успокойтесь, мастер Гурдаг. Ничего плохого не будет. Но теперь я стал владельцем всех они в королевстве. Так уж получилось, и теперь нам придется жить всем вместе. Поначалу придется трудно, но уверен, все будет в порядке. Главное — не нагнетать вражду. Запомните это сами и передайте своим родичам. — Заметив, как гном погружается в унылые раздумья, я одернул его вопросом: — А сейчас не могли бы вы проводить меня в мои покои? Очень устал с дороги.

Вопрос сработал — в глазах гнома даже мелькнула снисходительность. По ходившим в королевстве слухам, подгорный народ вообще отвергал понятие усталости, не говоря уже о лени и праздности. Поговаривали, что многие гномы умирали от переутомления на рабочем месте, но не соглашались показать слабость и оставить работу незаконченной.

— Ваши комнаты давно ждут вас, мастер-вой.

С первой минуты нашего общения при людях я не стал исправлять гнома и просить называть меня эрлом. Мои подданные-люди постепенно привыкнут, а среди подгорного народа титулование «мастер» было самым почетным — даже их король назывался Старшим Мастером.

Следуя за пыхтящим гномом, я поднялся по лестнице и попал в широкий коридор с дюжиной выходов. Затем мы прошли еще один коридор и оказались в главном зале поселения. Здесь тоже произошло множество перемен. Все хрустальные рассеиватели света находились на своих местах, а сколотые фрески кто-то срубил окончательно, выровняв поверхность. Теперь, в полном освещении, зал выглядел величественно и при этом уютно.

Очень хорошо.

— Ваши покои чуть дальше, мастер-вой. — Пока мы шли, гном вновь обрел душевное равновесие и степенно поклонился. — Есть ли у вас какие-нибудь пожелания?

— Есть. Сможете собрать всех гномов в главном зале и подготовить план поселения?

— Конечно, — вновь поклонился гном и двинулся обратно к выходу из зала.

А я пошел осматривать свое новое жилье. «Апартаменты» занимали три вырубленных в скале комнаты, в которых все стены и даже потолок покрывала сложная вязь выбитых в камне рун. Гурдаг оборудовал кабинет в комнате с окном. Здесь же имелась неглубокая ниша в стене с толстой циновкой для незапланированного отдыха. Причем нишу серьезно расширили под человеческий рост. Рабочий стол представлял собой три украшенные резьбой гранитные плиты, а вот кресло было сплетено из тонких металлических трубок. В центре потолка висела большая гроздь светящихся кристаллов.

Окно наружу было закрыто металлической рамой и кристаллическим стеклом, через которое нельзя было рассмотреть окрестности. Впрочем, окно легко открывалось, так что у меня была возможность посмотреть на построенный Элбаном поселок с высоты.

Во второй комнате, лишь немногим уступающей размерами кабинету, было значительно больше простора. Так казалось, потому что там вообще не было мебели — лишь обширная спальная ниша с уже знакомого вида циновкой.

Похоже, мне придется спать на камне… не заработать бы при этом радикулита. Но мои опасения оказались напрасны, зато любопытство разгорелось еще больше, получая очередную порцию «топлива» в виде удивительных вещей. Подсунутая под циновку ладонь вместо холода камня ощутила слабое тепло. Для эксперимента я провел руками по стенам и полу, также не почувствовав холода.

Интересно девки пляшут…

Третью комнату я осматривал бегло, потому что со стороны главного зала начал доноситься гул голосов. Но и здесь было много удивительного. Небольшое помещение оказалось ванной комнатой. Причем с очень знакомыми атрибутами. Здесь был даже унитаз, правда, очень низкий, и душевая кабинка, врубленная в стену. Сначала пришло удивление, а затем его сменило понимание. И унитаз с водяным затвором, и душевая кабинка — это не привет с моей родины, а вполне логичное решение одинаковых задач. У земных проектировщиков малогабаритных квартир и подземных архитекторов-копателей закономерно появлялись схожие идеи.

Не удержавшись, я воспользовался удобствами и был очень доволен результатом. Почти домой попал, только вместо кровати — ниша в стене, да и привычных дверей не хватало. Нужно привлечь к делу людей-плотников из поселка.

Все мастера гномьего поселения, количеством в пятнадцать коренастых фигур, ждали меня в главном зале с огромным барельефом закованного в броню гнома. Проблему доверительного разговора, не утруждающего ноги, гномы решили в восточном стиле с помощью все тех же толстых циновок. Пришлось вспоминать удобное положение ног для долгого сидения на полу.

Первое, что сразу бросилось в глаза, так это различия в одежде гномов. Шестеро из собравшихся носили мешковатые робы из толстой кожи с небольшим количеством рун. В лоскутный наряд кроме Гурдага был одет лишь очень старый гном с абсолютно седой бородой и полностью лысым черепом. Оставшаяся семерка носила вязаную просторную одежду, усиленную кожаными нашивками только спереди. Как я узнал позже, это было разделение по профессиям: рудокопы, рунные мастера и кузнецы.

Знал бы продавший мне Гурдага кузнец, что в его руках был рунный мастер, изгрыз бы себе локти по самые плечи. Хотя какой ему был прок от упрямого гнома? Надеюсь, у меня общение с мастером получится лучше.

— Уважаемые мастера, все ли понимают брадарский язык? — Дождавшись кивков от всех гномов, я продолжил: — Не буду говорить слишком долго и отрывать вас от дел, к тому же особо обсуждать нам пока нечего. Вы будете жить своей жизнью, а мы своей, и каждый будет решать сам, сколько и когда ему общаться с соседями. От вас мне нужно только то, что вы дадите сами. Все, что выйдет из-под ваших умелых рук, мы продадим по хорошей цене, взяв себе лишь четверть заработанного. Это будет и платой за вашу спокойную жизнь, и вознаграждением за пользование богатствами горы. Если у вас будут вопросы и просьбы, обращайтесь к мастеру Гурдагу, и мы с ним все обсудим.

Я ждал каких-то возгласов и попыток торговаться, но не дождался — гномы сидели и смотрели на меня, как высеченные в камне статуи.

— Хорошо; на этом, уважаемые мастера, вы можете быть свободны. — И, вспомнив советский фильм, я с улыбкой добавил: — А вас, мастер Гурдаг, попрошу остаться.

Гномы молча встали и ушли. За время нашей встречи я не услышал от них ни звука.

— Почему они молчали? — спросил я у Гурдага.

— Не доверяют, — ответил гном, хитро прищурившись.

— А вы, значит, доверяете?

— Я в своей жизни видел даже больше мастера Страга, поэтому научился быстро менять мнение и доверять без слишком долгих раздумий.

— Что ж, меня это только радует. Вам есть что изменить в нашем договоре? Может, имеются какие-то просьбы?

— Насчет просьб — из нашего спора я понял, что они бессмысленны. Добавлений к договору тоже нет, зато есть подарки.

— Подарки? — удивился я.

— Неужели мастер-вой думает, что гномы не умеют делать добро и бросать его в глубокие провалы? — перефразировал земную поговорку гном.

С загадочным видом и без спросу он направился к моим покоям и зашел в спальню. Как оказалось, эта комната скрывала в себе значительно больше, чем было замечено при первом осмотре. Мастер подошел к противоположной от кроватной ниши стене и ткнул толстым пальцем в вязь рун. Замаскированный под руны стык створок превратился в щель и створки разошлись как в обычном шкафу.

Суслик-фокусник! Вот тебе и секреты подгорных мастеров! Увидев толщину створок, я понял, почему тайники так и не были обнаружены. И сколько же в этой скале припрятано богатства? Жаба в душе тут же оскалилась изрядными клыками и сразу получила по морде. Никто не будет раскулачивать гномов — я и так получу свою более чем солидную долю.

А через секунду все лишние мысли вымело из моей головы словно сквозняком. В нише в специальных зажимах находилось оружие. Это были нагинаты, и какие!

Я по очереди брал оружие в руки, и новые «имена» сами собой возникали в голове.

«Носорог» — разъемная нагината привычного для меня баланса, но с более широким лезвием, которое словно трещины в камне покрывала вязь рун. Древко было сделано из какого-то камня или очень хитро обработанной древесины.

— Это укрепленная древесина, которую мы иногда находим в угольных залежах, — с самодовольной улыбкой прокомментировал гном.

«Дракон» — длинный и чуть загнутый клинок был насажен на полутораметровое древко красного цвета. Получалась практически классическая японская нагината.

— Это для боя с седла, — продолжал уточнять гном.

Я с широким замахом провел несколько оборонительных движений, ощущая непривычные места в стандартных связках, но не смертельно, справлюсь.

Дальше шли еще две одинаковые нагинаты — точные копии моего старого оружия, так что они получили имя «близнецы», и в довершение в углу ниши скромно притаилась серебристая трость с тонкой инкрустацией золотом.

Гурдаг сам взял ее в руки. Молча и демонстративно он резко провернул верхнюю и нижнюю части трости в противоположные стороны. Из торца нижней части с тихим щелчком выскочило тонкое лезвие. Получался меч с очень длинной рукоятью, при этом сохранялась возможность работать им как нагинатой. Лучшего представительского оружия нельзя было и желать.

«Бабочка» — это название возникло не только при виде изящества и легкости оружия. Появлению этой идеи способствовал и странный узор рун на клинке, внешне напоминавший роящихся мотыльков.

— Это оружие пригодится, если мастер-вой сойдется в узкой штольне с магом. На остальных руны попроще. Эти мы с мастером Страгом наносили больше месяца.

— Мастер, просто нет слов, — сказал я совершенно искренне, потому что подарки меня попросту ошеломили. Даже стало стыдно, что давил на гномов и напоминал о недавнем рабстве. — Теперь мне неловко просить вас потесниться, для того чтобы разместить они и поводырей.

— А просить и не нужно, — отмахнулся гном. Похоже, он уже многое для себя решил. — Давайте посмотрим на план поселка.

Обретший уверенность мастер словно вновь стал на полголовы выше меня, несмотря на более чем скромный рост. Мы перебрались в кабинет, где гном достал из-под плаща несколько свитков с планами подземелья.

— Верхний этаж можете забирать весь себе. Раньше он был жилым и рассчитывался на полторы сотни гномов… — На лице Гурдага мелькнула грустная тень, но была тут же согнана недовольной гримасой. — Мы все равно ночуем в мастерских. Так что если и проводить границу внутри поселения, то по колодцу.

— Обещаю, мастер: без разрешения эту черту не пересечет ни человек, ни зверь.

— Благодарствую, это даст нам возможность работать спокойно.

Пока гном говорил, я успел рассмотреть свитки на столе. Первый отображал простой план верхнего, сдвоенного уровня. Часть занимали жилые комнаты начальства и покои наместника, которые нынче принадлежали мне. Ниже представительского подуровня находились казармы и пещеры с грибными плантациями. По большому счету этого пространства должно было хватить, по крайней мере для они. Поводыри могут жить и в деревне. Осень только начала отвоевывать время у лета, так что до холодов время было.

Четыре нижних уровня, на которые я в первый раз не попал по причине отсутствия подъемных механизмов в колодце, были менее обширны, но вкупе вдвое превышали отданное людям пространство. Так что тесно гномам не будет. Там же находились мастерские и шахты, в которых добывалось то, ради чего сюда явились подгорные мастера. Пока эту загадку я не трогал: поживем — увидим, и возможно, в прямом смысле этого слова.

— Только грибной плантацией и посадками мха придется заняться людям, потому что у нас на это не хватает рук.

— Какого мха? — удивился я.

— А во что, по-вашему, мастер-вой, мы одеты?

— В кожу?

Ответом мне был хитрый взгляд изрядно повеселевшего коротышки.