Засекреченные войны. 1950-2000

Операция «Дунай» (Чехословакия 1968 г.)

В 1968 г. Советская Армия осуществила самую грандиозную по своим масштабам в послевоенные годы военную акцию. Более 20 дивизий сухопутных войск за один день и практически без потерь оккупировали целую страну в центре Европы. Даже в афганской войне участвовало гораздо меньшее количество войск (смотри соответствующий раздел книги).

В том году вновь пришлось бороться с «контрреволюцией» в Восточной Европе — на этот раз в Чехословакии. Развитие событий в ЧССР, Пражская весна давно беспокоили советское руководство. Л. И. Брежнев и его соратники не могли допустить падения коммунистического режима в этой стране и были готовы в любой момент применить силу. «Доктрина Брежнева», сформулированная к этому времени и тщательно скрывавшаяся от всех, предполагала использование военной мощи для сохранения советского влияния в социалистических странах Европы без оглядки на их суверенитет и международные нормы.

В январе 1968 г. первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) А. Новотный уступил свой пост А. Дубчеку, который сразу же заверил Москву, что предпримет все усилия для стабилизации ситуации в партии и обществе. Будучи убежденным марксистом, он все же считал необходимым провести некоторые реформы в экономике и политике. Общественное мнение в целом поддерживало реформаторские устремления Дубчека — имеющаяся модель построения социалистического общества не позволяла догнать по уровню жизни промышленно развитые страны Западной Европы.

Дубчек выступил с инициативой утверждения «новой модели социализма». На очередном (апрельском) пленуме ЦК КПЧ была принята так называемая Программа действий чехословацких коммунистов. Если рассматривать этот документ с современных позиций, то в целом он был выдержан в коммунистическом духе, за исключением двух моментов — партийное руководство отказывалось от командно-административной системы управления и декларировалась свобода слова и печати.

В стране, в том числе и в официальной печати, развернулись бурные дискуссии по различным общественно-политическим проблемам. Наиболее часто звучали тезисы об удалении из органов власти скомпрометировавших себя государственных чиновников и активизации экономических отношений с Западом. Большинство официальных кругов стран социалистического содружества восприняли происходящие в Чехословакии события не иначе, как «контрреволюцию».

Особую обеспокоенность проявляли советские политические лидеры, опасавшиеся изменения внешнеполитического курса ЧССР, что могло привести к переориентации на Запад, альянсу с Югославией, а затем и к выходу из Варшавского договора, как в свое время это чуть не произошло с Венгерской народной республикой.

В этот период окончательно и сформировалась так называемая «доктрина Брежнева», которая во внешней политике стала краеугольным камнем и связующим звеном всего социалистического лагеря. Доктрина исходила из того, что выход любой из социалистических стран из ОВД или СЭВ, отход от согласованной линии во внешней политике нарушит существующую в Европе расстановку сил и неизбежно приведет к обострению международной напряженности.

Одним из главных источников информации о внутреннем положении в Чехословакии для руководства СССР являлись доклады информаторов и советских дипломатов. Так, член ЦК КПЧ Ф. Гавличек прямо предупреждал о «неизбежном сближении Чехословакии с Югославией и Румынией», которое приведет к ослаблению позиций социалистического блока.

Ход мыслей советских вождей наглядно иллюстрирует рассказ советского «куратора» в Чехословакии, члена Политбюро ЦК КПСС К. Т. Мазурова: «Несмотря на нюансы, общая позиция была единой: надо вмешиваться. Трудно было представить, что у наших границ появится буржуазная парламентская республика (!), наводненная немцами ФРГ, а вслед за ними американцами. Это никак не отвечало интересам Варшавского договора. Последнюю неделю перед вводом войск члены Политбюро почти не спали, не уезжали домой: по сообщениям, в Чехословакии ожидался контрреволюционный переворот. Прибалтийский и Белорусский военные округа были приведены в состояние готовности номер один. В ночь с 20 на 21 августа снова собрались на заседание. Брежнев сказал: «Будем вводить войска…».

Судя по воспоминаниям очевидцев, в декабре 1968 г. министр обороны маршал Гречко, обсуждая вопрос, указывал, что Брежнев долго не хотел вводить войска, но на него давили и Ульбрихт, и Гомулка, и Живков. Да и наши «ястребы» в Политбюро (П. Г. Шелест, Н. В. Подгорный, К. Т. Мазуров, А. Н. Шелепин и др.) требовали решения проблемы силовым путем.

Лидеры стран социалистического содружества также рассматривали чехословацкие события как «опасный вирус», способный распространиться и на другие страны. В первую очередь это касалось Восточной Германии, Польши и Болгарии, в меньшей — Венгрии.

С точки зрения военных (по воспоминаниям бывшего начальника штаба Объединенных вооруженных сил государств-участников Варшавского договора генерала армии А. Грибкова), главная опасность самостоятельности Чехословакии в вопросах внешней политики состояла в том, что она неизбежно привела бы к уязвимости границ со странами НАТО, утрате контроля над чешскими вооруженными силами. Отказ чехословацкого руководства от добровольного размещения группы советских войск на их территории казался, по меньшей мере, нелогичным и требующим адекватных немедленных мер.

Подготовка к операции «Дунай» — вводу войск стран Организации Варшавского договора на территорию Чехословакии — началась еще весной 1968 г. и сначала проводилась под видом маневров «Шумава».[103] 8 апреля командующий ВДВ Маргелов в ходе подготовки к учениям получил директиву министра обороны маршала Гречко, которая гласила: «Советский Союз и другие социалистические страны, верные интернациональному долгу и Варшавскому договору, должны были ввести свои войска для оказания помощи Чехословацкой народной армии в защите Родины от нависшей над ней опасности».

По сигналу о начале учений «Шумава» две десантные дивизии должны быть готовы к высадке в Чехословакии парашютным и посадочным способами. В это же время наши десантники, недавно надевшие на параде в ноябре 1967 г., как и большинство частей и подразделений специального назначения всего мира, «краповые» (красные) береты, летом 1968 г. надевают головные уборы голубого цвета.[104]

Этот «ход» командующего ВДВ генерал-полковника Маргелова, судя по рассказам очевидцев, в дальнейшем, уже в ходе проведения самой операции «Дунай», спас не один десяток жизней наших десантников — местные жители, пытавшиеся оказать сопротивление советским войскам, сначала принимали их за представителей миротворческих сил ООН, так называемых «голубых касок».

Командиры полков и дивизий, которые предполагалось задействовать в операции вторжения, знакомились с дорогами и городами Чехословакии, изучая возможные пути выдвижения войск. Были проведены совместные советско-чехословацкие учения, после которых советские части надолго задержались на чехословацкой земле и покинули ее лишь после многочисленных напоминаний чешского руководства.

«Рано утром 18 июня 1968 г. государственную границу ЧССР перешла оперативная группа полевого управления армии, — описывал события тех дней начальник политотдела 38-й армии Прикарпатского военного округа С. М. Золотев. — Через три дня советско-чехословацкую границу перешли главные силы армии, выделенные для участия в учении.

Уже с первых встреч на чехословацкой земле стало ясно, что в сознании и поведении значительной части словаков и чехов произошли перемены. Мы не почувствовали той братской теплоты, дружелюбия, которыми чехословацкие друзья отличались прежде, появилась настороженность. 22 июля в штаб нашей армии прибыла группа высших офицеров Чехословацкой народной армии… От имени министра национальной обороны ЧССР они поставили перед нами вопросы: почему, вопреки данному маршалом И. И. Якубовским обещанию вывести советские войска до 21 июля, они до сих пор в районе учения; по каким причинам мы задерживаемся и каковы наши дальнейшие планы… Мы оказались в затруднительном положении».

Только в начале августа, после неоднократных требований чешского правительства, части 38-й армии вернулись в свои гарнизоны. Предоставим опять слово С. М. Золотову: «Вскоре я получил команду вернуться на командный пункт армии. Здесь предстояла большая работа по ознакомлению с новыми частями и соединениями… Помимо штатных соединений армии, здесь уже находились переброшенные дивизии из других регионов. Вместе с командующим я побывал в этих соединениях, поговорил с людьми. Хотя о возможном броске через чехословацкую границу впрямую речь не вели, офицеры понимали, для чего создается столь мощная группировка войск в Закарпатье. «12 августа к нам в войска прибыл Министр обороны СССР Маршал Советского Союза А. А. Гречко».

Но еще раньше, в середине июля, руководители СССР, Польши, ГДР, Болгарии и Венгрии собрались в Варшаве для обсуждения положения в Чехословакии. На совещании было выработано послание к ЦК КПЧ, требующее принятия энергичных мер по наведению «порядка». Также в нем говорилось, что защита социализма в Чехословакии не частное дело только этой страны, но прямой долг всех стран социалистического содружества.

В Чернее-над-Тисой начались консультации и обмен мнениями между советскими руководителями и ЦК КПЧ. В итоге к 3 августа, когда на Братиславском совещании коммунистических партий было подписано совместное коммюнике, уже удалось внести в ряды руководства компартии чехов раскол. В Братиславе было принято решение, что «защита завоеваний социализма. является. интернациональным долгом всех братских партий».[105]

Сами чехи также не исключали возможности применения собственных вооруженных сил внутри страны. Так, министр обороны Дзур рассматривал возможность разгона демонстраций перед зданием ЦК КПЧ с помощью армейских бронетранспортеров, а Дубчек на заседании Президиума ЦК 12 августа прямо заявил: «Если я приду к выводу, что мы на грани контрреволюции, то сам позову советские войска».[106]

Анализ высказываний западных политиков позволил предположить, что США и НАТО не станут вмешиваться в конфликт. Основным поводом для подобного оптимизма послужило заявление госсекретаря США Д. Раска о том, что события в Чехословакии — это личное дело прежде всего самих чехов, а также других стран Варшавского договора (аналогичное заявление звучало и во время венгерского кризиса, тогда американцы официально не вмешались). Таким образом, вмешательство в конфликт вооруженных сил НАТО и США не предвиделось, по крайней мере, на первом этапе, пока не будет оказано серьезное сопротивление.

На расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС 16 августа было принято решение о вводе войск. Это решение было одобрено на совещании руководителей стран Варшавского договора в Москве 18 августа. Поводом послужило письмо-обращение группы чешских партийных и государственных деятелей к правительствам СССР и других стран Варшавского договора об оказании «интернациональной помощи». В итоге было принято решение о смене политического руководства страны в ходе кратковременного военного вмешательства. После выполнения этой миссии основную группу войск предполагалось сразу же вывести, оставив лишь несколько частей для стабилизации обстановки.

В этот же день, 18 августа, в кабинете министра обороны СССР маршала Гречко собрался весь руководящий состав Вооруженных сил, командующие армиями, которым было суждено отправиться в Чехословакию. Дальнейший разговор известен со слов командующего 38-й армией генерала А. М. Майорова:

«Собравшиеся маршалы и генералы долго ждали запаздывающего министра, уже предполагая, о чем пойдет речь. Чехословакия давно была темой номер один во всем мире. Появившийся министр без предисловий объявил собравшимся:

— Я только что вернулся с заседания Политбюро.[107] Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне.

Эти слова, как молотом, ударили собравшихся. Никто не предполагал, что ставки столь высоки. Гречко продолжил:

— За исключением Румынии — она не в счет — все дали согласие на эту акцию. Правда, Янош Кадар окончательное решение изложит завтра утром, в понедельник.[108] У него имеются некоторые осложнения с членами Политбюро. Вальтер Ульбрихт и министр обороны ГДР подготовили пять дивизий для ввода в ЧССР. Политически это теперь пока нецелесообразно. Сейчас не 39-й год. При необходимости мы и их подключим.

После небольшой паузы, пока присутствующие обдумывали услышанное, министр потребовал отчета о готовности войск к операции и дал последние указания:

— Командарм первой танковой!

— Генерал-лейтенант танковых войск Кожанов!

— Доложите.

— Армия, товарищ министр, задачу готова выполнить.

— Хорошо. Главное внимание, товарищ Кожанов, — стремительное выдвижение армии с севера на юг. Четырьмя дивизиями ощетиньтесь на запад… Две дивизии иметь в резерве. КП — Пльзень. Конечно же, в лесах. Зона ответственности армии — три северо-западные и западные области Чехословакии.

— Командарм двадцатой!

— Генерал-лейтенант танковых войск Величко.

— Доложите.

— Армия подготовлена к выполнению поставленной вами задачи.

— Хорошо. Командарм, через 10–12 часов после «Ч» одной, а лучше двумя дивизиями вам следует соединиться с воздушно-десантной дивизией в районе аэродрома Рузине юго-западнее Праги.

— Есть.

Наиболее темпераментно высказался возбужденный предстоящей операцией командующий воздушно-десантными войсками генерал-полковник Маргелов:

— Товарищ министр, воздушно-десантная дивизия[109] вовремя… Все вдребезги разнесем к чертовой матери[110]».

Непосредственная подготовка группировки советских войск к вторжению, уже под руководством лично министра обороны Гречко, началась 17–18 августа. Были подготовлены проекты обращений к народу и армии ЧССР, правительственного заявления пяти стран-участниц и специального письма руководителям компартий стран Запада. Во всех подготовленных документах подчеркивалось, что ввод войск — лишь вынужденная мера, предпринятая в связи с «реальной опасностью контрреволюционного переворота в Чехословакии».

В ходе непосредственной подготовки войск на бронетехнику наносилась белая полоса — отличительный признак советских и других «дружественных» вводимых войск. Вся другая бронетехника в ходе операции подлежала «нейтрализации», причем желательно без огневого поражения. В случае сопротивления «бесполосые» танки и другая боевая техника подлежали, согласно доведенной до войск инструкции, поражению немедленно при открытии огня по нашим войскам. При встрече, если вдруг такая произойдет, с войсками НАТО было приказано немедленно остановиться и «без команды не стрелять». На уничтожение чешской техники, открывшей огонь, никакой «санкции сверху», естественно, не требовалось.

Последний раз были уточнены и окончательно утверждены дата и время начала операции — 20 августа, ориентировочно поздно вечером. По общему замыслу в течение первых трех дней в Чехословакию входят 20 дивизий стран-участниц ОВД и в последующие дни вводится еще 10 дивизий. На случай осложнения обстановки в повышенную боевую готовность приводится 6 из 22 военных округов СССР[111] (а это 85–100 боеготовых дивизий). Должны были быть приведены в состояние полной боевой готовности все силы, имеющие на вооружении ядерное оружие. В Польше, ГДР, Венгрии и Болгарии дополнительно для ввода в случае необходимости развертывались до штатов военного времени еще 70–80 дивизий.

К 20 августа все подготовительные мероприятия завершились. Соединения 1-й гвардейской танковой, 20-й гвардейской общевойсковой и 16-й воздушной армий Группы советских войск в Германии, 11-й гвардейской общевойсковой армии Прибалтийского военного округа, 5-й гвардейской танковой и 28-й общевойсковой армий Белорусского военного округа, 13-й, 38-й общевойсковых армий и 28-го армейского корпуса Прикарпатского военного округа, 14-й воздушной армии Одесского военного округа — всего до 500 тыс. чел. (из них 250 тыс. — в первом эшелоне) и 5000 танков и бронетранспортеров были готовы к действиям. Главнокомандующим группировкой советских войск был назначен генерал армии И. Г. Павловский.

В ночь с 20 на 21 августа[112] в эфире прозвучал сигнал «Влтава-666» и операция началась одновременным вторжением двух десятков советских, польских, восточногерманских,[113] венгерских и болгарских дивизий с трех направлений, высадкой воздушного десанта — 7-й воздушно-десантной дивизии из Каунаса и 103-й из Витебска в Праге и Брно. Самолеты-постановщики помех Ту-16 226-го авиаполка радиоэлектронной борьбы, поднявшиеся с аэродрома Стрый на Украине, подавили работу всех радио- и радиолокационных станций на территории Чехословакии, продемонстрировав огромное значение средств радиоэлектронной борьбы в современной войне.

Солдатам цель операции объясняли просто — контрреволюционеры, захватившие власть в Чехословакии, открыли границу с Федеративной Республикой Германией, поэтому советские войска должны опередить германское вторжение. Многие были уверены, что идут на войну. Для поднятия боевого духа постановлением правительства СССР с 21 августа был усилен солдатский продовольственный паек — теперь солдаты получали на 50 граммов масла, 200 граммов мяса и 200 граммов белого хлеба в сутки больше.

В 4 ч утра 21 августа 1968 г. в аэропорту Рузине под Прагой приземлился советский рейсовый самолет. Но вместо обычных пассажиров из него выскочили десантники разведывательного батальона 7-й десантной дивизии. Парни в голубых беретах без единого выстрела захватили здание аэропорта, оцепили самолеты, стоявшие на летном поле. Были блокированы аэродромные гарнизоны и дан зеленый свет основным силам вторжения. Как посчитали сами чехи, на аэродроме происходила высадка подразделений Миротворческих сил ООН («голубых касок»).

Через несколько минут небо над чешским аэродромом загудело. Каждые 30 секунд на взлетно-посадочную полосу садился очередной транспортный самолет Ил-14–30Д. Не успевал он докатиться до конца полосы, как на нее садилась следующая машина. Из транспортников, не дожидаясь полной остановки, выпрыгивали десантники. На выгрузку вооружения и техники из самолета тратили не более трех минут. Люди и боевая техника тут же разворачивались и устремлялись к намеченным целям в Праге.

То же происходило и на других чехословацких аэродромах, где к утру 21 августа советские десантники уже полностью взяли обстановку под контроль. Всего через несколько часов десантники и армейцы взяли под свою охрану центр чехословацкой столицы — мосты через Влтаву, здания Центрального Комитета Компартии Чехословакии, Министерства внутренних дел и Министерства обороны, другие стратегические объекты.

С территории ГДР, кроме ограниченного числа подразделений народной армии ГДР, по особому плану «Август 68» в Чехословакию вводились соединения и части Группы советских войск в Германии (ГСВГ), которой командовал маршал П. Кошевой. Задачу выполнили войска 1-й танковой армии, 20-й гвардейской армии и 16-й воздушной армии. Переход границы был осуществлен на 200-километровом фронте силами восьми дивизий, а это 2 тыс. танков и еще столько же бронетранспортеров.

Через 5 ч 20 мин после перехода государственной границы части и соединения ГСВГ уже пришли на помощь десантникам в Праге. Но еще до этого, через несколько часов после пересечения границы нашими войсками, радио Праги успело передать обращение президиума ЦК КПЧ о том, что войска «пяти стран — членов Организации Варшавского договора без уведомления президента ЧССР, ее премьера и первого секретаря ЦК КПЧ захватили территорию страны».[114]

Однако еще накануне ввода войск маршал Гречко информировал министра обороны ЧССР о готовящейся акции и предостерегал от оказания сопротивления со стороны чехословацких вооруженных сил.

Было «временно нейтрализовано» политическое и государственное руководство страны, чего в утвержденном заранее плане не было. Но необходимо было пресечь возможные инциденты, подобные выступлению ЦК КПЧ по пражскому радио. Разведывательная рота во главе с подполковником М. Серегиным в семь часов утра захватила здание ЦК КПЧ, разоружив охрану и перерезав все телефонные провода. Через несколько минут десантники уже ворвались в комнату, где заседали чехословацкие руководители. На вопрос одного из присутствовавших: «Господа, что это за армия пришла?» — последовал исчерпывающий ответ:

— Это пришла Советская армия для защиты социализма в Чехословакии. Прошу соблюдать спокойствие и оставаться на местах до прибытия наших представителей, охрана здания будет обеспечена.

В семь часов дня 21 августа все чехословацкое руководство, на двух бронетранспортерах, под конвоем десантников было доставлено в аэропорт и самолетом вывезено в Легницу (Польша), в штаб Северной группы войск. Оттуда их переправили в Закарпатье, а затем в Москву на переговоры с советскими лидерами.

Часть десантников заняла позиции вдоль шоссе от аэродрома к Праге с целью пресечь возможные попытки чехословацкой армии помешать вторжению. Но часа в четыре утра, вместо чешских машин, ослепляя солдат светом фар, прогромыхала первая колонна советских танков из состава 20-й гвардейской армии.

Еще через несколько часов на улицах чехословацких городов появились первые советские танки с белыми полосами на броне, чтобы можно было отличать свои машины от однотипных чешских танков. Рев танковых дизелей, грохот гусениц разбудил в это утро мирно спавших горожан. На улицах утренней Праги даже воздух был настоян на танковой гари. У некоторых людей, как солдат, так и мирных горожан, возникло тревожное ощущение войны, но в целом можно заметить, что в массе своей чехи оказались пассивными — ввод войск вызвал у них скорее любопытство, чем страх.

Главная роль в операции по установлению контроля над ситуацией в стране отводилась танковым соединениям и частям — 9-й и 11-й гвардейским танковым дивизиям 1-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта танковых войск К. Г. Кожанова из ГСВГ, 13-й гвардейской танковой дивизии из Южной группы войск, 15-й гвардейской танковой дивизии генерал-майора А. А. Зайцева из Белорусского военного округа, 31-й танковой дивизии генерал-майора А. П. Юркова из состава 38-й общевойсковой армии Прикарпатского военного округа и танковым полкам мотострелковых дивизий.

Учитывая разницу в скорости передвижения, советское командование дало приказ наземной группировке перейти границу, когда десантники еще готовились к высадке. В час ночи 21 августа 1968 г. части и соединения 38-й армии генерал-лейтенанта А. М. Майорова перешли государственную границу ЧССР. С чехословацкой стороны никакого сопротивления не было. Передовая мотострелковая дивизия генерал-майора Г. П. Яшкина прошла 120 км за 4 ч.

В 4 ч утра был открыт счет потерям. В 200 км от границы, возле небольшого городка Попрад, перед разведывательным дозором из трех танков Т-55 остановилась «Волга», в которой сидел командарм 38-й армии генерал Майоров. К машине подошли подполковник Шевцов и начальник Особого отдела армии Спирин, которых сопровождали спецназовцы КГБ (их приставили к генералу накануне вторжения, и они контролировали каждый его шаг). Майоров приказал Шевцову:

— Подполковник, узнайте причину остановки танков.

Не успел генерал договорить, как один танк ринулся на «Волгу». Спирин, схватив Майорова за плечо, выдернул его из машины. В следующее мгновение «Волга» захрустела под гусеницами танка. Сидевшие на передних сиденьях водитель и радист успели выскочить, а сержант, сидевший рядом с генералом, был раздавлен.

— Что ж вы, сволочи, делаете?! — заорал командарм на командира танка и механика-водителя, спрыгнувших на землю.

— Нам надо на Тренчин… Майоров приказал, — оправдывались танкисты.

— Так я и есть Майоров!

— Мы не узнали вас, товарищ генерал…[115]

Причиной аварии стала усталость механика-водителя.

Он, остановив машину, чтобы передать управление сменщику, оставил танк на тормозе, не выключив первую скорость, и забыл сказать об этом. Механик-водитель, заведя машину, снял ее с тормоза. Танк прыгнул на стоявшую перед ним «волгу». Лишь счастливая случайность уберегла от гибели генерала Майорова, а не то целая армия могла оказаться без командующего в первые же часы пребывания на чужой земле.

К исходу 21 августа войска 38-й армии вышли на территорию Словакии и Северной Моравии. Борьбу против незваных гостей начали простые граждане. В Праге молодежь наскоро пыталась соорудить непрочные баррикады, иногда бросали в военнослужащих булыжники и палки, снимали таблички с названиями улиц. Больше всего страдала оставленная хотя бы на секунду без присмотра техника. За первые три дня пребывания в ЧССР только в 38-й армии было подожжено 7 боевых машин. Хотя боевые действия и не велись, но потери все же были. Наиболее впечатляющим и трагическим был подвиг, совершенный на горной дороге танковым экипажем из состава 1-й гвардейской танковой армии, сознательно направившим свой танк в пропасть, чтобы избежать наезда на детей, выставленных там пикетчиками.

В пять часов утра на правом берегу Влтавы появился первый советский танк Т-55. Он остановился у главного входа и развернул пушку в сторону здания ЦК КПЧ. За ним последовали десятки других боевых машин. Комендантом города был назначен командир 20-й гвардейской мотострелковой дивизии. Несколько тысяч танков появились на улицах чехословацких городов, знаменуя собой конец Пражской весны.

Вся полнота власти в стране оказалась в руках таинственного «генерала Трофимова», который на людях появлялся почему-то в мундире полковника. Только немногие знали, кто этот человек, страстно желавший остаться неизвестным. Роль простого армейского генерала играл член Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР К. Т. Мазуров. Отправляя своего соратника на «боевое задание», Брежнев напутствовал его:

— Надо послать в Прагу одного из нас. Военные могут там натворить такое… Пусть полетит Мазуров.[116]

Генерал И. Г. Павловский, руководивший операцией «Дунай», так описывал события тех дней: «Назначение я получил 16 или 17 августа, за три — четыре дня до начала операции. Первоначально во главе союзных войск предполагали поставить маршала Якубовского. Он организовывал всю практическую подготовку. Вдруг меня вызывает министр обороны Гречко: «Ты назначаешься командующим соединениями, которые будут входить в Чехословакию».

Я вылетел в Легницу (на территории Польши), в штаб-квартиру Северной группы войск. Там застал Якубовского. Он показал на карте, какие дивизии и с какого направления выходят. Начало операции было назначено на 21 августа в ноль один час. Гречко предупредил: «Команда будет из Москвы, твое дело следить, чтобы ее выполняли». В назначенный час войска пошли.

И тут опять звонок Гречко: «Я сейчас говорил с Дзуром (министр национальной обороны ЧССР) и предупредил, что если чехи, не дай бог, откроют огонь по нашим войскам, это может кончиться плохо. Попросил дать команду чехословацким частям, чтобы никуда не двигались, никакого открытия огня, чтобы сопротивления нам не оказывали». После того как пошли войска, примерно через час, опять звонит Гречко: «Как дела?» Докладываю: такие-то дивизии там-то. Кое-где люди выходят на дороги, устраивают завалы. Наши войска обходят препятствия… Он меня предупреждал не покидать командный пункт без его разрешения. И вдруг новый звонок: «Ты почему еще там? Немедленно вылетай в Прагу!»

Подлетели к Праге, сделали два или три круга над аэродромом — ни единого человека. Ни единого голоса не слышно, ни одного самолета не видно. Сели. Со встретившим меня генерал-лейтенантом Ямщиковым с аэродрома поехали в Генеральный штаб к Дзуру. С ним сразу договорились: чтоб никаких драк между нашими солдатами и чтобы никто не думал, что мы прибыли с какими-то задачами оккупировать Чехословакию. Мы ввели войска, вот и все. А дальше политическое руководство пусть разбирается.

В советском посольстве порекомендовали встретиться с Президентом ЧССР Л. Свободой. Я взял с собой венгерского генерала, нашего, немецкого. Я сказал: «Товарищ президент, вы знаете, в Чехословакию вошли войска государств-участников Варшавского Договора. Я пришел доложить по этому вопросу. И поскольку Вы — генерал армии и я — генерал армии, мы оба военные. Вы понимаете, нас к этому вынудила обстановка». Он ответил: «Я понимаю…».

Через два десятка лет, в 1988 г., И. Г. Павловский признал тот факт, что «отношение населения к нам не было дружелюбным. Чего мы пришли туда? Мы разбрасывали с самолета листовки, разъясняли, что вошли с мирными намерениями. Но вы сами понимаете, если я, непрошеный гость, приду к вам домой и начну распоряжаться, это не очень понравится».

Чехословацкая армия сопротивления не оказала, показав свою дисциплинированность и верность приказам вышестоящего руководства. По этой причине больших жертв удалось избежать.

Однако потери все же были: в ходе ввода войск с 21 августа по 20 октября 1968 г. в результате враждебных действий отдельных граждан ЧССР погибло 11 военнослужащих, в том числе 1 офицер. Ранено и травмировано за этот же период 87 чел., в том числе 19 офицеров. С чехословацкой стороны с 21 августа по 17 декабря 1968 г. погибли 94 и получили тяжелые ранения 345 гражданских лиц.

С военной точки зрения это была блестяще подготовленная и проведенная операция, явившаяся полной неожиданностью для стран НАТО.

Всего в первые три дня, согласно плану, на территорию Чехословакии вошло 20 иностранных дивизий (советских, польских, венгерских и болгарских), в последующие два дня — еще 10 дивизий.

Однако, несмотря на военный успех, достичь сразу же политических целей не удалось. Уже 21 августа появляется заявление XIV Чрезвычайного съезда КПЧ, в котором осуждается ввод войск. В этот же день представители ряда стран[117] выступили в Совете Безопасности с требованием вынести «чехословацкий вопрос» на заседание Генеральной Ассамблеи ООН, но рассмотрение этого вопроса было блокировано «правом вето» Венгрией и СССР. Позже и представитель ЧССР потребовал снять этот вопрос с повестки дня Генеральной Ассамблеи.

С осуждением «военного вмешательства пяти государств» выступили Румыния, Югославия, Албания и Китай. Однако большинство этих «протестов» носило чисто декларативный характер и заметного влияния на обстановку оказать не могло.

Главы основных государств Западной Европы, да и Соединенные Штаты считали Пражскую весну и связанные с ней разногласия внутри Восточного блока «домашней сварой коммунистов» и избегали такого вмешательства в дела Восточной Европы, которое могло быть расценено как нарушение итогов Ялты и Потсдама. Еще одним аспектом явились начавшиеся переговоры об ограничении вооружений, которые начали приобретать реальные черты (в 1972 г. будет заключен договор по ПРО), а вмешательство во внутренние дела стран — участниц ОВД могло свести на нет весь ход этих переговоров.

Но, несмотря на «невмешательство» Запада, быстрой нормализации обстановки не произошло. Расчет на получение широкой поддержки со стороны оппозиционных группировок также не оправдался. Успешная военная акция, как отмечалось в одном из документов, «не сопровождалась мобилизацией здоровых сил в КПЧ».[118] Более того, по выражению одного из чехословацких реформаторов М. Миллера, «здоровые силы» оказались подавлены и напуганы, столкнувшись с единодушным осуждением «интервентов» и их помощников со стороны чехословацкого общества.

Оказавшись по этому вопросу в политическом тупике, советская сторона вынуждена была вернуться к прежней политике. Так как не удавалось сформировать «революционное рабоче-крестьянское правительство», то пришлось вернуться к попыткам оказать давление на А. Дубчека и его коллег, дабы направить его внутреннюю политику в нужное русло. Но теперь позиции советской стороны были уже значительно сильнее — доставленными в Москву чехословацкими лидерами было подписано соответствующее соглашение, да и присутствие союзных войск на территории Чехословакии давало определенный карт-бланш.

Новая линия на «нормализацию» стала осуществляться немедленно, во время визита премьер-министра ЧССР О. Черника в Москву 10 сентября. Чешским товарищам была обещана не только существенная экономическая помощь, но на них был оказан и определенный политический нажим. Требуя от Черника немедленного выполнения Московского соглашения, Политбюро настаивало на том, что предварительным условием вывода или сокращения контингента союзных войск является «полное прекращение подрывной деятельности антисоциалистических сил и предоставление лидерам консерваторов более активной роли в политической жизни».

По прошествии трех недель обстановка в Праге и других крупных городах Чехословакии почти полностью стабилизировалась: президентом ЧССР Л. Свободой было назначено новое правительство, которое сразу же заявило о важности дружбы и тесного сотрудничества со странами социализма.

10–12 сентября основные соединения и части советских войск и войск стран — участниц ОВД были выведены и направились к местам постоянной дислокации. К 4 ноября 1968 г. из страны было выведено 25 дивизий.

А на территории ЧССР до 1991 г. задержалась Центральная группа войск Советской Армии, в которую вошли 15-я гвардейская и 31-я танковые дивизии, 18-я, 30-я гвардейские, 48-я мотострелковые дивизии. При подписании договора о временном пребывании в Чехословакии группы советских войск (это произошло 16 октября) было определено, что ее численность не может превышать 130 тыс. чел. Этой силы было вполне достаточно для стабилизации обстановки с учетом того, что армия Чехословакии насчитывала в это время 200 тыс. чел. При утверждении на должность командующего генерал-полковника А. Майорова Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев сказал ему в качестве напутствия: «Войска Группы по договору будут размещаться временно. Но недаром же говорят: нет ничего более постоянного, чем временное. Речь идет, Александр Михайлович, не о месяцах — о годах».[119]

Свою эффективность ЦГВ доказала уже в конце 1968 г., когда нашим войскам удалось сорвать крупную антиправительственную политическую стачку. Силы демократов назначили на 31 декабря массовые политические манифестации. Однако накануне, в соответствии с заранее разработанным планом командующего под названием «Серый ястреб», во все крупные города «для контроля за порядком» при проведении манифестации было введено 20 советских мотострелковых и танковых батальонов — антиправительственные демонстрации не состоялись. Хватило обычной демонстрации техники, оружие применять не пришлось.

Обстановка в стране начала постепенно нормализовываться лишь с середины 1969 г., когда была завершена реорганизация ЦК КПЧ и правительства ЧССР (то есть когда главные «смутьяны» были политически изолированы).

Ну а события в Чехословакии потом достаточно долго рассматривали в военных академиях как пример четкой организации и проведения крупномасштабной операции на Европейском ТВД по оказанию «братской помощи друзьям и союзникам».

Однако в 1989 г. последний советский лидер М. С. Горбачев официально признал, что ввод войск был неправомерным актом вмешательства во внутренние дела суверенной страны, прервавший демократическое обновление Чехословакии и имевший долговременные отрицательные последствия. В 1991 г. в кратчайший срок ЦГВ была ликвидирована, а войска выведены на Родину.

Еще через несколько лет «демократические» традиции, так расхваливаемые первым и последним президентом СССР М. С. Горбачевым, окончательно взяли верх, и развалившаяся на два суверенных государства (Чехию и Словакию) страна вошла в программу американцев «расширения НАТО на Восток».