Застывший огонь

Глава 16

Пассажирский лайнер компании «Лайз-миллигер» сделал очередной поворот и лег на курс.

«Тридцать восемь часов, и я буду на месте», – подумал лейтенант Мэнсон, погружаясь в легкую дрему. Сиденье в салоне первого класса было очень удобное, в режиме «релакс» на нем расслаблялась каждая косточка.

В соседней каюте отдыхал Горовиц. Агенты специально взяли места в разных купе, чтобы не бросаться в глаза.

«Как хорошо», – еще раз подумал Мэнсон. Чуть-чуть побаливало раненое плечо, но эта боль почти не беспокоила, и лейтенант начал мысленно перебирать пункты своего задания.

«Во-первых, добраться до Пиканезо. Во-вторых, отыскать объект. И в-третьих, уничтожить его».

Объектом, который требовалось уничтожить, была генераторная станция; что она генерировала, Мэнсон не знал. Главным было то, что станция располагалась внутри охраняемого периметра, пробраться на который было не так легко.

Тихо зашелестела откатившаяся дверь купе.

Мэнсон приоткрыл глаза и улыбнулся.

«Да, сервис тут что надо», – подумал он, не без интереса рассматривая стюардессу. Такая вполне могла взять первый приз на любом конкурсе красоты.

Девушка заботливо подоткнула выбившийся плед, и Джеф улыбнулся еще шире.

– О сэр, я вас разбудила? – как будто ужаснулась девушка.

– Нет-нет, мисс, я уже проснулся, – поспешил успокоить ее Джеф и поставил кресло в нормальное положение. Стюардесса нравилась ему все больше. «Ну еще бы! Я заплатил за первый класс полторы тысячи кредитов».

– Я принесла легкий ужин, сэр, – прощебетала девушка, подкатывая к пассажиру легкий столик.

– Хорошо, я, пожалуй, чего-нибудь съем, – кивнул Мэнсон и, покрутив пальцем, ткнул в стоявшее на столике блюдо: – Я возьму творог со свежими сливами, фруктовый салат и… Что это такое?

– Гурьевская каша, – улыбнулась девушка и склонилась над столиком, демонстрируя глубокий вырез на форменной блузке.

– О! – оценил Мэнсон. – Выглядит очень неплохо.

– Да, у нас и внешнему виду придается большое значение, – по-своему истолковала слова Мэнсона стюардесса. – Ну и, конечно, все, что вы видите, совершенно свежее.

– Не сомневаюсь, – кивнул Джеф и вдохнул исходивший от девушки пьянящий запах духов и нежной кожи.

«Интересно, мне всегда нравились стюардессы?» – попытался припомнить лейтенант.

– Приятного аппетита, сэр. Я вернусь через полчаса, чтобы убрать ваш столик.

– Конечно. А моего соседа вы кормить не будете?

– Но ведь он спит, – возразила девушка.

– Сейчас мы его разбудим.

– Нам запрещается навязывать клиентам услуги, сэр. Я не могу его разбудить.

– Ничего страшного. Я разбужу его сам. – Джеф перегнулся через стол и похлопал своего соседа, полного мужчину средних лет, по плечу.

– А? Что? Уже прилетели? – не понял тот спросонок.

– Ничуть не бывало, сосед. Просто принесли ужин.

– Ужин? Отлично! – приободрился пассажир и зафиксировал спинку кресла в нормальном положении. – Это первый ужин или второй, мисс? – спросил он.

– Это легкий ужин, сэр. То есть первый. Что возьмете?

– Все возьму, я голоден, как тапирийский волк.

Стюардесса пожала плечами и поставила перед голодным пассажиром целую дюжину тарелок.

– Стоп-стоп, – остановил толстяк девушку, когда она уже собралась уходить. – Это что, гурьевская каша?

– Да, сэр.

– Тогда оставьте мне еще пару тарелочек. Надеюсь, я могу себе это позволить?

– Конечно, сэр. Ведь это первый класс. – Стюардесса поставила перед пассажиром две дополнительные порции.

– До чего же хороша эта гурьевская каша, – почти пропел толстяк и, поднеся тарелку к носу, с чувством вдохнул аромат.

Мэнсон проводил фигуру стюардессы печальным взглядом и принялся за еду.

– Куда направляемся, приятель? – приветливо спросил толстяк, отставив в сторону первую пустую тарелку.

– На Клекс, – отозвался Мэнсон.

– На Клекс? Но мы доберемся только до Тархуна.

– Да, – кивнул Джеф. – Придется пересаживаться на служебное судно.

– Жуткое неудобство. Такого вам там не подадут, – толстяк кивнул на свои тарелки.

– Да уж, – вздохнул Мэнсон.

– Меня зовут Арнольдо Плутто. – Толстяк протянул Мэнсону свою перемазанную белым соусом руку. – Я торгую трикотажем.

– Очень приятно, мистер Плутто, – подал руку Мэнсон. – Я Смит Беккер, инженер-строитель.

Перепачканную руку он спрятал под стол и вытер салфеткой.

– Что же вы там строите, на этом пыльном булыжнике, Клексе?

– Сеть навигационных станций.

– А-а… Тогда понятно, – кивнул толстяк. – А вы раньше бывали на Клексе?

– Нет, мистер Плутто, не доводилось.

– Отвратительное место. – Торговец трикотажем умолк и захрустел жареными рыбками тагу-тагу. – И это они называют первым классом, – заметил он.

– Вы о чем?

– Я о жареной рыбе. Тагу-тагу жарят на смеси оливкового и верескового масла.

– Правда?

– Будьте уверены. Мне сорок три года, и тридцать пять из них я ем, ем и снова ем. Я могу различить сотни вкусовых оттенков и запахов. И поверьте мне, мог бы работать экспертом в «Старфудс».

– Ничуть не сомневаюсь. Что же вам мешает стать таким экспертом?

– Что мешает? – Мистер Плутто собрал с тарелки остатки гурьевской каши и отправил в рот. – Что мешает? Да, конечно же, деньги. От торговли я имею больше, чем имел бы на месте эксперта, с его-то жалованьем.

– Вы имеете в виду, трикотажные дела сейчас на подъеме?

Мистер Плутто выплюнул сливовые косточки, чуть помолчал и ответил:

– Делами нужно заниматься, тогда они пойдут. А что это будет – трикотаж или резиновые куклы, не важно. Но Клекс – ужасная планета. – Плутто поднял указательный палец.

– Чего же там ужасного?

– Там только камни, сухая трава и стада одичавших коз. И жара. Изнурительная круглосуточная жара. Второй спутник Клекса – Джордан – окутан зеркальными облаками, поэтому ночи такие же светлые, как и дни. Днем вас палит сама Мерседо, а ночью ее отражение. Не поверите – я бывал там несколько раз, и мне не удалось увидеть ни одной зеленой травинки.

Сказав это, мистер Плутто взял стакан с апельсиновым соком и начал пить его так, будто только что вырвался из пекла планеты Клекс.

Дверь открылась, и появилась стюардесса.

– Я могу убирать? – спросила она своим мелодичным голоском.

– Да, мисс, – ответил Мэнсон. Мистер Плутто молча кивнул, давясь дюжиной крупных абрикосов.

Девушка взялась за тарелки, а лейтенант любовался ею, воображая разные смелые картины.

«И откуда берут таких красавиц?» – думал он. Но, взглянув на стюардессу еще раз, обнаружил, что это другая девушка. Почти копия первой, но все же другая.

Мысли о совершенстве природного творения отошли на задний план, Джеф вспомнил об острых скальпелях хирургов, об аппаратах для деформации костей, о скинопластике и многом другом. Он слышал, что люди, работающие в шоу-бизнесе, подписывают контракты, предусматривающие изменение внешности и формы тела. Видимо, и здесь имело место что-то похожее.

«Какая гадость, – промелькнула у Мэнсона брезгливая мысль, но тут же он вспомнил о себе самом. О методе психоморфоза и о том, как выглядел сам агент Смышленый, превращаясь из аудитора Ленни Фрозена в лейтенанта Джефа Мэнсона. – Должно быть, это была еще та картинка. И вообще, последняя ли это мутация?»

От таких мыслей Джефу стало жарко.

Может, изначально он был не лейтенантом Мэнсоном, а кем-то третьим? Что он вообще знает о психоморфозе? Только то, что в него вложили. Да, он, Джеф Мэнсон, уверен, что трехступенчатый психоморфоз невозможен, но так ли это? Не являлась ли эта уверенность одной из лабораторных уловок?

«Кто же я на самом деле?» – спросил себя Мэнсон и не нашел ответа.

– Я заметил, что вы обратили внимание на эту красотку, – заговорил мистер Плутто, поглаживая свой раздувшийся живот.

– Да, эта девушка очень красива.

– Красива-то она красива, только это контрабандный товар.

– В смысле? – не понял Мэнсон.

– Это В-гуманы. Их по-прежнему тайно поставляют из Финх-Недд и с многочисленных подпольных ферм.

– Но от этой девушки исходило тепло, я чувствовал это физически, – возразил Мэнсон. – А В-гуманы, я слышал, холодны как лед.

– О, нет ничего проще, чем сделать из В-гумана тепленького человечка! – Мистер Плутто улыбнулся с видом знатока. – Например, в публичных домах на Любице или Револьте «холодных» девочек накачивают реперной кислотой и глюкозой. Они косеют, становятся румяными и горячими. Это все равно что пирожки разогревать. В таком виде их и подают клиентам. Правда, от такой эксплуатации В-гуманы загибаются через месяц-другой, но кого это интересует? За это время девушка отработает и свою цену, и расходы на пластическую операцию. Одним словом, выгодный бизнес.

– Но я слышал, их еще кормят человеческой печенкой. Если, конечно, это не вранье.

– Нет, это не вранье. Это правда. Только это очень дорогой способ, как правило, его применяют для получения солдат, телохранителей, одноразовых шпионов и диверсантов.

– Да вы знаете об этом едва ли не больше, чем о трикотаже, мистер Плутто.

Торговец тряхнул головой.

– Сказать по правде, первоначальный капитал я сколотил на производстве сидатина, а его получают из живых тканей В-гуманов. Вместе с несколькими компаньонами мы держали небольшую перерабатывающую фабрику. – По лицу толстяка расплылась мечтательная улыбка. – Чудесное было времечко!

– А что случилось потом? Почему вы решили заняться трикотажем?

– Да потому, что на нас вышел один суровый департамент Метрополии. Национальная служба безопасности, может, слышали?

– Слышал.

– Это был кошмар, скажу я вам. Они убивали всех подряд. Они не ставили своей целью захватить нас для суда, нет, все было просто – как с бешеными собаками.

Плутто замолчал, теперь на его лице отражался давно пережитый ужас.

– Мне повезло, я уцелел, вот и решил заниматься только легальным бизнесом. Это не так прибыльно, зато спокойно. – Мистер Плутто внезапно ойкнул и озабоченно ощупал свой живот.

– Что такое?

– Кажется, у меня намечается диарея.

– Что намечается? – не понял Мэнсон.

– Диарея. Попросту – понос. Нужно принять лекарство. Да и вообще сходить на горшок.

Толстяк поднялся со своего места и достал из шкафа дорожную сумку. Несколько минут он копался в ней, пока не нашел то, что искал: баночку с разноцветными капсулами и рулон туалетной бумаги.

Убрав сумку в шкаф, Плутто взял из баночки две таблетки и забросил их в рот.

– Вот так. Теперь ждем, пока подействует, – сообщил он и сел на место.

– Зачем вы возите с собой туалетную бумагу? Здесь же все есть, – удивился Мэнсон.

– Есть, да не такая, – возразил толстяк.

– А чем же здешняя хуже?

– Видите ли, мистер Беккер, человеческая жизнь, увы, слишком коротка и приятных вещей в ней не так много. А уж если я получаю удовольствие от еды, так почему бы не сделать приятным и обратный процесс? Теперь вы меня понимаете?

– О да, мистер Плутто, теперь понимаю.